Негатор магический обыкновенный. (джен)

Урок полётов завершился, студенты начали расходиться, часть из них сочувственно подбадривала лишённого радости полётов героя. А сам герой усиленно вспоминал, как и что именно говорил и дѣлал учившийся с ними на класс младше Майкл Акерли. Именно с него он и давал описание упомянутой им боязни высоты. И в отличии от самого Гарри, у Майкла она и в самом дѣле была, сильная. Не раз и не два они в школе наблюдали, как он буквально падал на коленки и жутко дрожа ползком по полу. Лестницы, балконы, мосты. Всё что угодно, и даже видео могли спровоцировать у того приступ. Его панические атаки в их школе не запомнил только ленивый. И вот идя в сторону больничного крыла, мальчик усиленно думал. Актёрствовать он никогда не пробовал и сейчас колебался. Пытаться врать или же рассказать, как есть. Как есть страшно, а что как на опыты сдадут.

Как выяснилось, боялся он зря. Поинтересовавшаяся причиной их с Невиллом визита мадам Помфри была удивлена, но, задав несколько вопросов, не стала тянуть. Невилл отстрелялся первым, его несколько укороченного пересказа того, что он рассказал профессору оказалось достаточно. И хмыкнувшая медиведьма, постучав палочкой по пергаменту, протянула ему столь желанное им освобождение. Подошла очередь Гарри.

— Акрофобия, значит?

— Да мадам, не сильная, буду честен, но высоты я опредѣленно не перенесу, особенно если под ногами не будет того, на что я смог бы в случае чего опереться.

— Что ж, ясно, понятно, хотя и странно. Обычно у меня обратные разрешения просят, а тут… Сочувствую вам, мистер Поттер, ваш отец и в самом дѣле прекрасно летал на поле, как впрочем и в больничном крыле, хотя сюда он скорее всё-таки залетал. Хм… быть посему, надеюсь, что не обрету в вашем лице постоянного пациента. Будьте осторожны, мистер Поттер, — произнесла медиведьма и одноврѣменно с этим заполнила ещё одно разрешение.

Когда через недѣлю мальчики чуть ли не одноврѣменно продемонстрировали мадам преподавателю полётов подписанное медиведьмой и завизированное деканом освобождение, Роланда Хуч разве что не позеленела, вот только подѣлать что-либо была безсильна. Дети остались на земле, и пока остальные учились базовым приёмам, они обсуждали проблемы высшей трансфигурации. Ну или основы теории личных магических мѵров. Убеждённый в правоте мастера палочек, Гарри был до невозможности упрям. Первым в эту его "религию" с головой нырнул Невилл. Чуть припозднившись, присоединился сообразивший, что к чему Рон, а затем и теория в лице Гермионы подоспела. Она нашла труды, на которые ссылался мастер палочек и оказалось, что всё это до безобразия интересно. Как выяснилось, что в мïре, оказывается, существует несколько школ магии. И, видимо, Гаррик Олливандер придерживается той из них, что одноврѣменно и более сложная, и более простая. Простая, потому что не надо ничего учить. Никаких зубодробильных и совершенно непонятно как составленных формул. Ничего, что надо без какого-либо объяснения запомнить. Заместо этого — расчёты математические, понимание законов мiроздания, химия, физика и высшая математика. Первым этот путь, ещё даже не до конца понимая, что именно и как именно он дѣлает, опробовал Гарри. Произошло это на первом занятии по трансфигурации. Заместо абстрактной иглы Гарри принялся представлять себе совершенно конкретную. И чем полнее были его мысли, чем больше в них было деталей… В общем, к концу занятия была у него игла. Гермиона же и вовсе пошла ещё дальше. Она написала родителям и попросила их прислать ей справочники по химии и физике, а также химический состав иглы швейной обыкновенной. Как раз к понедѣльнику управились, точнее, сама сова прилетела в субботу, и все выходные ребята, собравшись в библиотеке, штурмовали расчёт. Именно его то они и опробовали. И по нему же и дезинтегрировали.

Врѣмя тем врѣменем тянулось своим чередом. Вечно прячущий свою правую руку в кармане герой всея магической Британии примелькался, страсти поутихли. На первый план вышли новые темы. Гарри же продолжал блистать, в жирных таких кавычках, на каждом уроке зелий. На благо им у них ничего не взрывалось. Суп из раза в раз. Злющий Снейп, стрижка баллов, порция унижения. Увы, но попытки не прикасаться ни к котлу, ни к ингредиентам не помогали. Профессор лютовал. А потому договариваться с Невиллом, мол, ты порежешь, было безсмысленно. Едва завидевший подобное зельевар тут же снимал баллы и разве что не мордой. Мол, экий вы у нас принц, мистер Поттер, порезать самому и то не по статусу. Как итог, отработки и что интересно, отдраенные дочиста без какой-либо магии котлы. Почему так, так магическая же дрянь-то. Магия тю-тю, а грязь, а что грязь-то. Он её за детство своё в достатке наоттирался. Но вот в конце октября котлов как-то раз не нашлось и зельевар указал ему на бочку с флобберами. Перебирайте мол, принц вы наш доморощенный, к зельям совершеннейшее неспособный.

Попробовал одной рукой, ох и противно. Увы, профессор так ничего и не понял и заметив, как Гарри опять правую руку прячет, повелительно навис и потребовал «обоими». В смысле обоими руками работать. Нечего, мол, нежиться. На следующей недѣле на воздух взлетело двадцать четыре котла и ещё сорок зелий было попросту запорото. Во всех из них требовались те самые перебранные в субботу Поттером флобберы. Один, два, первый — второй курсы. Но не седьмой же, не продвинутый, и тем не менее, мистер Теренс с Рейвенкло таки умудрился. Бахнуло знатно, жаль только, что понять от чего никто так и не сумел. В очередной раз убедившийся в том, что бездари мол, профессор убрался в классе и пожаловался на это всё на летучке, да запив огневиски, забыл. На дворе было тридцатое октября. В Большом зале пахло можно сказать, что реально вездесущей тыквой. И будто бы по-особенному горели свечи, а Гарри возвращался с отработки. Ну как возвращался, ушёл то он уже час с лишним как. Профессор, наверное, думал, что, лишение его Хеллоуина ума ему куда-нибудь да вложит, ну или хотя бы настроение испортит.

Не помогло, в смысле ума не вложилось, да и дѣло то вовсе не в нём. Настроение, это да, ну да оно и утром было где-то под плинтусом. Именно поэтому на пир и не пошёл. Нашёл окно где-то на седьмом, да там на подоконнике и устроился. В какой-то момент откуда-то с пола раздалось то ли вопросительное, то ли всё-таки отдающее чем-то жалобным «мяу». Отреагировал не сразу, но вот мальчик всё-таки обернулся и обнаружил, что подле него на полу коридора сидит кошка завхоза. Её с любой другой никак не перепутаешь. Одна она в замке такая.

— Добрый вечер, миссис Норрис, прошу простить меня, но гладить я вас, как и ранее, не рискну. Хозяин ваш этого на дух не любит. Не хочу его лишний раз безпокоить.

— Мяу, — сообщила в ответ ещё более тощая, чем в сентябре животина. Её пыльная и без того не сказать, чтобы ухоженная шерсть была какой-то ещё более блёклой, и мальчик невольно обезпокоился. Кошка-то уже старая, да и выглядит плохо. Подкормить бы, да хозяина боязно, да и нечем. А тем врѣменем смотрящая на него своими жёлтыми, словно бы с чем-то затаённым в глубине глазами, животное, словно бы что-то для себя решив, рванула куда-то к лестнице.

— Хорошего вам вечера… — прошептал ей вслед Гарри, после чего вернулся к прерванному её визитом занятию. Чего-либо запрещённого он не дѣлал и миссис Норрис не обижал. Как следствие, бояться ему было нечего. А тем врѣменем, пока вновь упёршийся лбом в оконное стекло мальчик опять ушёл в свои размышления, трусящая по восьмому этажу кошка остановилась. К мальчику она приглядывалась давно. Честный, открытый. Он никогда её не обижал, а как-то раз и вовсе вкусненьким угостил. Аккуратно так положил на пол оказавшийся до замурчательного вкусным кусочек варёного мяса. Извинился, что без блюдца мол. А до этого почесал. За ухом, недолго, хозяин прогнал.

Филча она по-настоящему любила, а вот любил ли он её… да наверное да, вот только он же и детей её убивал. Думал, наверное, что она не знает. Пятнадцать помётов, и ни один из её малышей не выжил. Он говорил, дети мол злые, но руки его пахли смертью. И вот недавно появился он. Её сокровище, единственный и миссис Норис знала, что этот будет последним. Отец у него, ух и красавец. Сам белый, хвост с кисточкой, лапы мягкие, кисточки на ушах и глаза, какие у него были глаза. Вышел из леса, невдалеке от озера. В середине лета… В конце сентября окотилась. Единственный в помёте. Белый, с едва заметным пыльно серебрящимся узором на мордочке. Спрятала, как только смогла, но долго так продолжаться не могло. Старик найдёт, всегда находит, а когда найдёт — выкинет. Её он может и любит, а вот дѣлить с кем-либо от слова совсем не желает. И вот, спускаясь вниз на патрулирование, она и увидѣла его. Грустный, спокойный и запах у него добрый. Как до логова добежала, себя не помнила, всё врѣмя казалось, что ещё миг и найдут. Подхватила зубами за шкирку, и что было сил побежала назад.

Мальчик был там же, всё также грустил.

— Мяу?! Мяу!

— Простите, миссис Норис, у меня ничего нет, я на ужин не спускался, — пробормотал не сразу повернувшийся к ней Гарри. Где-то вдалеке раздались шаркающие шаги.

— Мяу, мяу! — и подтолкнула в его сторону белоснежный комок.

Мальчик спрыгнул с подоконника и удивлённо присел.

— Ты откуда, кроха?

— Мяу…!

— Неужели ваш? Миссис Норрис, он такой красивый.

— Мяу!!! — и подтолкнула единственного и, судя по ощущениям, последнего сына к невольно опустившимся к полу рукам. Малыш наконец-то проснулся и жалобно запищал. Слишком маленький, на по-зимнему холодном, каменном полу ему было ни разу не тепло.

— Мяу… — пропищал ищущий маму белоснежный малыш. Но та лишь попятилась и, буквально сорвавшись с места, понеслась в сторону. Там был хозяин и его требовалось отвлечь.

Оставшийся один Гарри моргнул, протёр глаза, малыш на полу вновь жалобно заплакал и выбора у мальчика уже не осталось. Подобрал и запрятав в подоле пуловера, прижал к себе трясущегося то ли от страха, то ли от холода кроху. Из-за поворота появился Филч. Прокричал что-то на тему нарушителей, плетей и чего-то ещё, а увидев выглянувшую из рук мальчика мордашку, буквально взъярился.

— Ворюга, паршивец, а ну отдал быстро…

— Он мой, это мой питомец! — пробормотал ничего непонимающий и пятящийся от как-то неестественно озверевшего завхоза Гарри.

— Ложь, щенок поганый, ложь, да я тебя! — вот только кутёнка Гарри так и не выпустил. Прижал накрепко, зажмурился ожидая немилосердного удара, за спиной была только стена. Как оказались у декана не понял. Кажется, Филч его за шкирку к ней приволок. В кабинет его буквально зашвырнули, насилу с полом не поздоровался, но рук так и не разжал.

— В чем дѣло, Аргус, что это значит? — спросила удивлённо поднявшая глаза от какого-то на вид весьма объёмного пергамента декан Гриффиндора.

— Вора поймал! — просипел и потёр порядком онемевшую руку школьный смотритель. Немела она всякий раз, стоило лишь только попробовать парня коснуться, как будто бы током электрическим простреливало. Что такое электричество, Аргус Филч никакого понятия не имел, как и много о чём ещё. А в итоге протащил мальчика за шкирку, хорошо, что кабинет декана Гриффиндора был совсем недалеко.

— Вора? — изумлённо вскинув бровь, произнесла поднявшаяся из-за стола Минерва МакГонагалл.

— Да, он у меня… — именно в этот момент откуда-то от студента раздалось жалобное «мяу». И мïру явилась ничего не понимающая белоснежная мордашка.

— Отдай, паршивец…

— Не отдам, профессор, помогите, он убить его хочет, — чуть не плача закричал уворачивающийся от очередной попытки отобрать у него малыша Гарри. Кутёнок при этом весьма жалобно запищал.

— Аресто моментум! — произнесла ничего непонимающая декан Гриффиндора, и тем замедлила движения явно находящегося не в себе школьного завхоза, после чего загородила собой тут же шмыгнувшего за её спину студента. — Уймитесь, Аргус, это уже ни в какие ворота не лезет. Уймитесь и объясните толком: кто, что, когда и у кого украл?!

— Он, украл у меня, его, — брызжа слюной, просипел начавший отходить от применённого к нему замедляющего мужчина.

— Украл у вас, кутёнка? Простите Аргус, мистер Поттер, вы не могли бы…

— Я в коридоре был, с отработок у профессора Снейпа возвращался…

— Вот, я же говорю паршивец, учится плохо, так ещё и ворует…

— Не перебивайте его Аргус. Продолжайте, мистер Поттер, о ваших проблемах с зельями я прекрасно осведомлена.

— Возвращался значит… — запнулся на полуслове Гарри и сдѣлав глубокий вдох продолжил. — Я был в коридоре, настроение было плохим, идти в спальню не хотелось и я пристроился на окне, на небо смотрел. Рядом оказалась миссис Норрис. Я поздоровался, я всегда так дѣлаю, мне мастер Олливандер сказал, не обижать её, она мол хорошая. А она, она какая-то совсем тощая, мне её жалко стало. Вот только угостить нечем, на ужин то я не ходил. А она мяукает, ну я и сказал, мол извините, меня ваш хозяин заругает…

— Только тронь мою кошку, да я тебя сопляка…

— Силенцио! — не выдержала МакГонагалл, и ошалевший Гарри увидѣл, как ругается теперь уже беззвучный Филч. — Если не прекратишь, мне придётся тебя ещё и обездвижить, Аргус, — произнесла она и жестом дала понять, что Гарри можно уже и продолжить.

— Он это, — опасливо покосившись на лишённого голоса завхоза произнёс Гарри и под требовательным взглядом продолжил: — Он, она в смысле, миссис Норрис, то есть, в общем, она ещё немного постояла, я пожелал ей хорошего вечера, и она убежала. Я же вернулся к окну, а потом она вернулась и с ней был он… — в этот момент Гарри рискнул и, чуть разжав руки, показал декану только что обретённое им маленькое чудо.

— Он совсем ещё маленький, — сообщила всмотревшаяся в умильную мордашку декан. — Недѣли быть может быть три, навряд ли четыре.

— Его миссис Норрис в зубах принесла, за шкирку в смысле. А потом на пол посадила, а когда он заплакал, попятилась и убежала, и что же мне было дѣлать? Пол холодный, а он маленький. Не можно же, совсем не можно.

— И вы подобрали малыша?

— Так и было, мэм, я ничего не крал, а он, то есть мистер Филч как заорёт, я испугался, а он кутёнка чуть не силой отбирать, как не ударил я, так и не понял. А потом он меня к вам притащил. Волоком, — чуть подумав, добавил понадеявшийся на защиту от декана мальчик. Даром он что-ли её личное достояние, они с Невиллом на двоих её главная отрада на курсе. И что с того, что после иглы всё было отнюдь не так просто. Результаты у них были, и не только по её предмету. Разве что на зельях провал за провалом, но да тут то он увы, совершенно безсилен. Никогда не будешь услышан, если услышать тебя не хотят.

А тем врѣменем ничего непонимающая МакГонагалл думала: врать ей мистеру Поттеру было совершеннейшее незачем, да и про привычку Филча от кутят свой животины избавляться она знала, как и о том, что та на сносях в начала этого учебного года была. Ещё с минуту помолчав, Минерва всё же продолжила.

— Мистер Поттер, вы ведь понимаете, какая это ответственность, к тому же у вас уже есть питомец и…

— Мой питомец — это сова, профессор. Она со мной в спальне не живёт и в уходе каком-либо особом не нуждается.

— Ясно, и я спрошу вас ещё раз, Вы уверенны в том, что готовы?

— Написавший «Маленького принца» Антуан Де Сент Экзюпери на его страницах сказал, " Мы в ответе за тех, кого приручили". И я его, — Гарри кивнул в сторону устроившегося у него на руках и явно пригревшегося малыша, — в ответе за него, я поднял его с пола и…

— Ясно, что ж, моё разрешение у вас есть, а что до вас, Аргус, вы можете идти, о вашей привычке от них избавляться я знаю, как и о том, что животина ваша их по всему замку прячет. И раз уж она сама принесла его мальчику,и быть по сему и не вам, Аргус, препятствовать, идите, — взмахнув палочкой и отменив ранее наложенное заклинание, произнесла МакГонагалл.

— Вы не понимаете, он же…

— Вы, кажется, на слух жалуетесь, обратитесь к Поппи, пусть она вас проверит, — безапелляционно произнесла как отрезала довольная своим решением МакГонагалл. И обернувшись к Гарри, продолжила: — Вам необходимо решить насущные проблемы. Малыш ещё мал, нуждается в уходе. Закажите всё необходимое почтой, и не дай вам Мерлин я узнаю, что вы нерадивы.

— Я приложу все усилия, профессор…

— Лучше бы вы на зельях их приложили. Тролль за троллем, и что прикажете с вами дѣлать?

— Профессор, к практике по зельям я патологически неспособен, хотите я вам всю теорию хоть сейчас отвечу?

— Мне отвечать не нужно, лучше бы вы…

— Так Профессор не спрашивает вовсе, — горячо перебил своего декана Гарри, и сообразив, что именно сдѣлал, потупился: — Простите, мэм, я не хотел, но профессор Снейп меня и вправду не спрашивает. Вся теория у него только слизеринцам, а зелье сварить у меня не получается. Я не знаю как так, всё в точности по рецепту, я даже секундомер у Малпеллера заказал. Не реагирует оно. Должно цвет поменять, не меняет.

— Идите уже, Поттер, на следующем уроке контрольная и только попробуйте мне запороть, в отличии от зелий она дѣлается письменно.

— Конечно, профессор, благодарю за предупреждение, — с горячностью поблагодарил своего декана мальчик и чуть не пулей вылетел в коридор. Как до спальни добрался — не помнил, а там, устроив малыша на подушках, принялся за поиски бланка заказа. Внезапно раздался хлопок и явившаяся ему и зашедшему минутой ранее в спальню Симусу, закутанное в полотенце с гербом Хогвартса ушастое нечто с поклоном сообщило.

— Госпожа профессор декан Гриффиндора велела вам передать. Молоко с яичным желтком, а также напомнить, что вам стоит поторопиться с заказом. Но если закончится, просто позовите Тинки, и Тинки принесёт ещё молока.

— Спппасссиба, — выдавил из себя Гарри, а существо тем врѣменем оставило бутылочку и с в точности с таким же хлопком как появилось, исчезло.

Ноябрь пролетел будто бы не было. Семестровые экзамены, а что собственно экзамены. У первого курса их разве что только Гермиона и боялась, всё порывалась приятелям с Гриффиндора помощь оказать. От помощи что Гарри, что Невилл стоически, как истинные джентльмены отказывались. А до Рона девочке дѣла и вовсе практически не было. Окрыления от первого успеха тому, дай Мерлин на недѣлю хватило, и после достучаться до него было уже практически что невозможно. И как итог, девочка с куда большим интересом переключилась на куда как более интересное. А именно на вечно замотанные скотчем очки одного вечно лохматого брюнета. Очки она исправно чинила, а указанный выше брюнет их столь же исправно ломал. Как-то раз прямо на уроке у неё на глазах. Они сползли, он их совершенно машинально поправил, и всё, развалились в смысле. Это было непонятно, загадочно, и вообще всячески занимательно, да и Гарри масла в огонь своим молчанием подливал. Так до Рождества и развлекались, Гермиона искала, предполагала и пыталась разговорить, тогда как Гарри либо молчал, либо на древность оправы жаловался. Она, мол, разве что короля Артура не пережила, вот мол и не держится нифига. Следствием именно этой его, и надо признать, что даже аргументированной позиции стало то, что на Рождество он получил новые, прямоугольные, с матово серебряной оправой и с запиской, мол если и эти сломаются, то тогда… Что именно «тогда» в письме не говорилось, но и так было понятным, что Гермиона с него попросту не слезет. Зато теперь было понятно, чего это она перед отъездом его злополучные очки разве что не обнюхала, мерки снимала. Новые очки Гарри использовал максимальнейше осторожно, и даже к Флитвику на каникулах подходил, просил проверить, не закляты ли. Маленький профессор сильно удивился, но оправу проверил и через минуту постановил, что чар на оной нет. То, как облегчённо выдохнул услышавший его вердикт ребёнок от него, естественно, не укрылось, ну да мало ли, с тем и разошлись. Гарри на улицу с близнецами в снежки играть, а профессор к себе, и только находившийся в это же врѣмя в учительской профессор Снейп пробурчал что-то на тему совершенных бездарностей.