Негатор магический обыкновенный. (джен)

Как он оказался в этой всеми богами забытой, стоящей на продуваемом всеми ветрами скалистом острове лачуге, Гарри не так чтобы понимал. Всё было слишком быстро, слишком сумбурно. Письмо, письма, и наконец доведшие дядю до ручки ПИСЬМА. Казалось, их были даже не сотни, тысячи. В доме, на газоне, через камин, в яйцах, в гостинице. Именно поэтому, когда дядя вернулся с двустволкой, Гарри не на шутку струхнул. Да и кто бы на его месте не струхнул? Дадли, и тот был напуган.

Двенадцать ночи, холодно, укрыться по факту нечем, об этом дядя не подумал. Он, кажется, и вовсе уже не думал. Бежал, прятался, спасался, нужное подчеркнуть. А по итогу — дров нет, одеяла нет. Камин сиротливо холоден и пуст, а за окном не иначе как ураган. По крайней мере, изнутри стоящей на отшибленном где-то посреди моря утёсе лачуги это ощущалось именно так. Крышу буквально трясёт, оконная рама ходит ходуном, в просвете дверного проёма то и дело полыхают молнии. Про барабанящий по этой же самой ходящей ходуном крыше дождь можно и вовсе не упоминать.

Ещё одна вспышка, особенно яркий всполох. Удар в дверь, ещё и ещё, бах и её как не было, а в проёме гигант. Как не напрудил, Гарри так и не понял, а тот, гигант то есть, тем временем поздравил его с днём рождения. Потом загнул чуть не узлом дядино ружьё и Дадли хвостик поросячий отрастил. Так и заснули, а утром были поджаренные в само собой загоревшемся камине сосиски. Лодка, и долгая, полная приключений и неурядиц дорога до Лондона.

Бар и десятки протянутых к нему для рукопожатия рук, как дошли до обещанного, назвавшимся Хагридом, великаном банка мальчик толком и не понял. Всё новое, непонятное и от этого неимоверно удивительное. Головой Гарри вертел аки заведённый болванчик, Хагрида слушал. А тот планомерно, словно ледокол арктические льды, рассекал толпу и то и дело указывал на тот или иной магазин. Тут, мол, всё для письма, перья там всякие, чернила. Тут книги и всё для магии. Прошли мимо «Всё для квиддича» и вышли к, судя по их виду, мраморным ступеням. Что-то подобное Гарри видел всего лишь один-единственный раз. Их класс тогда с экскурсией ездил в Лондон. Экскурсия была обязательная, оплачивалась за счёт школы и именно поэтому он на неё и попал. Дадли то понятно, не раз и не два ездил, но то Дадли, а то он -нахлебник и оборванец. Ему за дополнительные поездки никто не внесёт.

А тем временем чуть притормозивший Хагрид пояснил, это мол волшебный банк, Гринготтс называется. Заправляют тут всем гоблины. И с ними, мол, надо поосторожнее. Они, мол, те ещё прощелыги.

Едва оказались внутри, как перед глазами мальчика предстала практически сюрреалистичная картина. Большой проход, конторки по обе его стороны, за конторками гоблины значится, и вправду страшноватые создания. Одни только зубы их чего стоят. Одни перебирают монеты, другие на просвет камни просматривают. Вопросов не иначе как дохрелион, а спросить-то боязно. А тем временем Хагрид подвёл его к одной из конторок и, обратившись к сидящему за ней гоблину, выдал: мистер Гарри Поттер желает, мол, деньги снять. Гоблин приподнялся, ощерился так, что чуть не сбежать захотелось, столь плотоядно он посмотрел. После чего скорее проскрипел, чем произнёс:

— А у мистера Поттера есть его ключ?

— Он где-то тут, — произнёс как будто бы тоже выбитый из колеи великан. И следующие приблизительно секунд сорок планомерно опорожнял на конторку гоблина свои карманы, искал значится. А в карманах этих чего только не было. Тут тебе и совиное печенье, и огромного размера и явно не свежий носовой платок. И даже, судя по её виду, дохлая мышь, но вот наконец среди всего этого скопившегося на конторке безобразия, явно не нравящегося кислому даже на вид гоблину, из одного из карманов показался маленький золотой ключик. — Вот он! — практически победным голосом возвестил протянувший его гоблину Хагрид. После чего извлёк из-за пазухи опечатанное и перевязанное письмо, и не иначе как доверительно возвестил, а это мол от самого Дамблдора, вы знаете, о чём в сейфе, мол, знаете каком. Гоблин в ответ вполне ощутимо поморщился, но Хагрид этого казалось бы и не заметил. Знай себе барахло своё обратно по карманам распихивает.

По окончании распихивания не сказать чтобы довольный всем этим терпеливо ожидавший окончания процесса гоблин проводил их к ведущей куда-то из зала двери, за ней оказался уходящий вниз мрачный, освещённый теряющимися где-то под потолком отсветами факелов, весьма быстро переставший быть хоть как бы то ни было облицованным коридор. В какой-то момент он чуть расширился и на полу появились узкоколейные рельсы. Ведший их за собой гоблин, представившийся именем Крюкохват, свистнул, и к ним с непередаваемым лязгом хорошо смазанной механики подкатила то ли тележка с вагонеткой, то ли вагонетка с тележкой. Гарри в таких вещах не так чтобы разбирался. Первым в тележку скорее запрыгнул, чем сел Крюкохват, за ним в неё с явно видимым трудом умостился Хагрид, а после него уже поманенный им к ним Гарри. Было до чёртиков непривычно и самую капельку страшно. Именно поэтому сидящий у правого борта Гарри вцепился в этот самый борт. Прошло несколько секунд, гоблин дёрнул рычаг. Секунда, две, десять, тридцать, наконец тележка стоит. Гоблин ещё несколько раз подёргал за рычаг, с каждым разом делая это всё более и более энергично. Результат оставался прежним, тележка стояла и совершенно не двигалась. Наконец по прошествии минуты, явно злой и ничего не понимающий гоблин десантировался на землю и, велев следовать за собой, провёл их обратно к той же самой двери, и велев подождать, удалился.

Минуты приблизительно через три в ту же дверь прошли уже три гоблина, а спустя ещё около получаса вернулся Крюкохват. В руках у него был небольшой свёрток, который тут же перекочевал куда-то за пазуху Хагрида и набитый до отказа, среднего размера кожаный кошель.

— Здесь пятьсот три галеона, мистер Поттер, банк Гринготтс приносит вам свои извинения за доставленные вам неудобства. Деньги сняты с вашего счета, всего вам хорошего. — Сообщил всё равно что отчеканил Крюкохват, с чем и удалился.

Ничего не понимающий Гарри посмотрел на Хагрида, но тот, судя по всему, также ничего не понимал. Зато на вопрос о том, что такое галеоны, ответил. Деньги это, и добавил, что один галеон это, мол, семнадцать сиклей, а тот в свою очередь это двадцать кнатов. Просто это, мол, совсем. Просто так просто, подумал решивший, что разберётся во всём по ходу дела Гарри, и так и держа кошель в руках, последовав за Хагридом, покинул банк. На улице было по-летнему солнечно и щурящийся после мрачного, чего уж там скрывать, банка, Хагрид предложил для начала обзавестись школьной формой.

В магазин Гарри зашёл один, так как сославшийся на непонятно что Хагрид отпросился у него в, как он сказал, Дырявый котёл. Хотя какое там отпросился, махнул рукой значится, промямлил что-то не вполне вразумительное, да и был таков. Уже в магазине оказалось, что он тут не один и подведшая его к примерочной тумбочке мадам Малкин, если судить по вывеске, хозяйка этого магазина. Сказала, что у неё тут, мол ещё, один клиент есть.

Разговор не задался, второй мальчик проявил вежливость и поздоровался, Гарри ответил тем же, а затем тот принялся разглагольствовать: о Хогвартсе, факультетах, квиддиче. В промежутке между всем этим проходила примерка, а затем на Гарри разве что не развалилась принесённая мадам Малкин мантия. Точнее, правдой будет сказать, что она не развалилась, нет. Она отказывалась подгоняться, не сжималась, не укорачивалась и вообще на какие-либо заклинания никак не реагировала. Ничего не понимающая мадам Малкин качала головой и, наконец посетовав на вероятнее всего бракованную ткань, забрала оную и бубня что-то на тему, что и кому конкретно она задаст, скрылась за прилавком. Белобрысый мальчик проводил её ехидным хихиканьем, а затем за окном появился Хагрид и разговор окончательно скис. Вернулась мадам Малкин , обслужив первого мальчика перевела своё внимание на так и оставшегося на тумбочке Гарри.

Увы, но привычные ей методы работы как и в первый раз не сработали. Заготовка мантии по-прежнему не повиновалась и всё также висела на мальчике, как на вешалке, ни укоротить, ни подрезать. Ничего не понимающая в происходящем, она в итоге на глаз сняла мерки и приблизительно через десять минут вынесла ему уже готовый пакет:

— Вот дорогой, не знаю, что и думать, и тем не менее всё готово, с тебя три галеона, два сикля и один кнат.

Гарри без разговоров отсчитал нужную сумму и вышел, на улице его уже ждал махающий ему рукой Хагрид. В руках у него была клетка, а в клетке была сова. Белая, полярная красавица, а затем откуда-то сверху раздалось: — «Это тебе, с днём рождения». Обалдевший от такого Гарри даже расстраиваться как забыл. Происшествие в магазине одежды уже будто бы и не было. А затем была покупка писчих принадлежностей, ингредиентов, котла, и так понравившегося ему складного медного телескопа. В книжном, правда, едва лишь только прикоснулся к книге, как двигавшиеся в ней картинки застыли.

Вот только Гарри о том, что они должны двигаться был не в курсе и как следствие, внимания на это происшествие не обратил. Как и на то, что купленные им разноцветные чернила таковыми быть перестали, едва он только взял их в руки. Цвет они должны были менять во время письма и именно поэтому сквозь затемнённый пузырёк того, что с ними что-то не так, было не видно.

После всего этого пошли в скобяной, но там практически сразу же повторилось тоже самое, что было до этого в ателье у мадам Малкин. Со слов продавца, обещающий быть лёгким сундук весил, казалось бы, тонну , и если Хагрид поднял его без каких бы то ни было затруднений, то вот Гарри... Та же участь постигла и два его собрата чуть меньше. Продавец, как и мадам Малкин до этого, ничего не понимал. И наконец продав странным покупателям самый лёгкий, какой только нашёл, буквально выставил за порог. Расстроенный происшедшим Гарри приуныл, а запихавший всё его едва влезшее во всунутый им аж за десять галеонов сундук вещи, Хагрид решил, что по мороженному будет самое то.

Мороженное оказалось вкусным, две порции ушли на ура, и повеселевший вновь мальчик принялся за расспросы, вот только Хагрид ответить на них как-либо конструктивно не смог. Не знал попросту, а затем мороженное закончилось и настало время для покупки волшебной палочки. Едва заслышавший об этом Гарри взбодрился. Ведь именно эту вещь он желал получить намного более всего, чем то, что они уже приобрели.

Магазин волшебных палочек оказался блёклым, с выцветшей вывеской, гласившей о том, что данная лавка принадлежит производителям палочек, работающим с триста восемьдесят второго года до нашей эры. Едва дёрнули дверь, как где-то в глубине зазвенел колокольчик. Продавца пока не было, и оглядевшийся Гарри увидел один единственный стул, на который практически тут же уместился не пойми как поместившийся на нём Хагрид. Всё в этом помещении отдавало лаконичностью, строгостью, и как бы нашёптывало: «не шали». Смотреть тут было в общем-то и не на что и именно в этот момент откуда-то сзади раздалось:

— Добрый день.

Резко обернувшийся Гарри увидел забавного, немного похожего на распушившийся одуванчик старика, с будто бы сияющими внутренним светом глазами.

— Здравствуйте… — промямлил в ответ несколько сбитый с толку тем, насколько близко к нему оказался старик Гарри.

— А ведь я ждал вас, мистер Поттер, всё гадал, когда же именно вы ко мне заглянете, — без какого-либо перехода продолжил с интересом изучающие его старик. — У вас глаза матери. Кажется, только вчера она была у меня, покупала свою первую палочку. Пять с половиной вершков*, элегантная, гибкая, сделанная из ивы. Прекрасная палочка для волшебницы — приблизившись практически в плотную, произнёс мистер Олливандер и чуть помедлив, почти без запинки продолжил:

— А вот твой отец предпочёл палочку из красного дерева. Пять вершков с нокотком. Тоже весьма гибкая. Чуть более мощная, чем у твоей матери, и великолепно подходящая для превращений. И несмотря на то, что я сказал, что твой отец выбрал, на деле это не совсем так, ведь не волшебник выбирает палочку, но она его. — Приблизившись ещё ближе, так что ещё миг и их носы соприкоснулись бы, он коснулся пальцем белёсого и едва заметного, почти истёршегося со лба шрама.

— Хм, вот куда... — задумчиво, явно погрузившись в свои мысли пробормотал несмотря на свой возраст в долю секунды оказавшийся уже у прилавка, старик. — Странно…

— Что именно вам кажется странным, сэр? — пробормотал Гарри и инстинктивно, как привык с самого детства, хлопнул себя по лбу правой рукой.

В точности там, где приблизительно лет до шести у него был никак не желавший заживать до этого странный шрам. В виде будто бы расчертившей его лоб молнии.

В школе его за это его украшение дразнили. В основном с подачи Дадли, но и без него находились умники. Именно оттуда и появился этот жест, закрывающий шрам рукой. Так он делал ещё в детстве, и разворачиваясь, убегал от обзывающих его обидчиков. Поначалу это ничего не давало, но позже Гарри заметил, что если прижать ладошку ко лбу посильнее, то шрам как будто бы уменьшается. Болит, дёргает, но раз от раза становится как будто бы меньше. Именно заметив это странное свойство, Гарри с достойным лучшего применения упрямством сидел у себя в чулане и, стискивая зубы, прикладывал к нему свою правую ладошку. Шрам от этого болел, и он даже, кажется, несколько раз терял сознание. Давно было, но факт остался фактом, желание прекратить дразнилки пересилило и как-то раз шрам особенно остро кольнуло и будто бы отпустило. Прошло не более недели, и он принялся подживать. В начале корочкой, а затем рубчиком. По прошествии трёх с половиной лет его и вовсе было уже не видно. Тонкая белёсая полоска, только и осталась привычка при малейшем упоминании прикрывать ладонью.

— Мне неприятно об этом говорить, но именно я продал палочку, которая это сделала, —мягко, с нотками грусти в голосе произнёс Олливандер. — Семь с половиной вершков и пол ноктя. Тис. Это была мощная палочка, по-настоящему мощная, и в плохих руках… Что ж, если бы я знал, что натворит эта палочка… — и именно в этот момент наконец-таки заметил примостившегося в углу Хагрида.

— Рубеус! Рубеус Хагрид! Рад видеть вас снова... Дуб, семь с половиной вершков и один нокоть, зело подвижная, не так ли?

— Так и было, да, сэр, — ответил Хагрид.

— Хорошая была палочка. Но, как я понимаю, её переломили надвое, когда вас отчислили? — Мистер Олливандер внезапно посуровел.

— Э-э-э... Да, так и было, сэр, — согласился Хагрид, изучая свои ноги и зачем-то вытирая их об пол. И вдруг просиял. — Но зато у меня остались обломки.

— Надеюсь, вы их не используете? — строго спросил мистер Олливандер.

— О, конечно нет, сэр, — быстро ответил Хагрид. Гарри заметил, что Хагрид на удивление крепко сжал свой розовый зонтик

— Гм-м-м, — задумчиво протянул мистер Олливандер, не сводя с Хагрида испытующего взгляда. — Что ж, ладно, а теперь вы, мистер Поттер. Дайте мне подумать, — с этими словами он вытащил из кармана длинную линейку с серебряными делениями.

— Какой рукой вы держите палочку?

— Я? — замялся не понявший его вопроса Гарри, и чуть подумав, добавил: — Я правша, сэр!

— Вытяните руку. Вот так. — Старичок начал измерять правую руку Гарри. Сначала расстояние от плеча до пальцев, затем расстояние от запястья до локтя, затем от плеча до пола, от колена до подмышки, и ещё зачем-то измерил окружность головы. — Внутри каждой палочки находится мощная магическая субстанция, мистер Поттер, — пояснял старичок, проводя все эти свои измерения. — Это может быть шерсть единорога, перо из хвоста феникса или высушенное сердце дракона. Бывают и более, хм, уникальные вариации, но это весьма и весьма редко. Каждая палочка фирмы «Олливандер» индивидуальна, двух похожих не бывает, как не бывает двух абсолютно похожих единорогов, драконов или фениксов. Да и вообще кого бы то ни было, будь то человек или же магическое, да и не магическое тоже, животное. И конечно, вы никогда не достигнете хороших результатов, если будете пользоваться чужой палочкой.

Внезапно Гарри осознал, что линейка уже какое-то время сама его измеряет, а мистер Олливандер отошёл к полкам и снимает с них одну коробочку за другой.

— Достаточно, — сказал он, и линейка упала на пол. — Что ж, мистер Поттер, для начала попробуем эту. Бук и сердце дракона. Пять с половиной вершков. Очень красивая и удобная. Возьмите её и взмахните. Гарри взял палочку в правую руку и, чувствуя себя полным дураком, немного помахал ей перед своим носом, но мистер Олливандер практически тут же вырвал её из его руки.

—Эта не подходит, возьмём следующую. Клён и перо феникса. Четыре вершка. Неимоверно хлёсткая. Пробуйте.

Гарри попробовал — хотя едва он успел поднять палочку, как она оказалась в руках мистера Олливандера — Нет, нет, берите эту — эбонит и шерсть единорога, четыре с половиной вершка, крайне пружинистая. Давайте, давайте, попробуйте её. — Подбодрил его, судя по всему, неугомонный в подобных делах старичок. Гарри попробовал, но едва он попытался взмахнуть, как палочка будто бы вспыхнула и пошла весьма осязаемыми трещинам.

Изумлённый происшедшим Олливандер замер, но тем не менее протянул следующую и принялся с любопытством исследователя крутить в пальцах столь не подошедший клиенту эбонит. А Гарри тем временем пробовал, пробовал, и вновь пробовал. Иногда палочки трескались, но чаще всего просто не реагировали, а четыре из них и вовсе развалились прямо в руке мальчика на двое, так что стало видно находящуюся в них сердцевину. Перепуганный происходящим Гарри затравлено посмотрел на хозяина испорченного им товара, но тот только и исключительно улыбался. А под конец, судя по всему, чисто из принципа протянул ему ещё одну.

— Остролист и перо феникса, шесть с половиной вершков и один нокоть, очень гибкая, прекрасная палочка, попробуйте.

— А может не надо? — неуверенно промямлил не на шутку встревоженный столь сильным напором старика Гарри.

— Надо, вот именно эту обязательно надо, закончите начатое, прошу вас.

— Как скажете, сэр, — покорно склонив голову, произнёс уже ничему не удивляющийся Гарри и, приняв из рук старика палочку, взмахнул ей. Как и три товарки с пером феникса до неё, остролистовая раскололась надвое, а находившееся в ней перо стало будто бы потухшим и блёклым.

— Прекрасно, мистер Поттер, просто прекрасно, — произнёс будто бы довольный чем-то своим старик. Гарри не понимал, как можно быть довольным тем, что клиент портит твой товар и ужасался тому, во сколько же именно ему всё это в итоге обойдётся. — А теперь вот эту, — произнёс улыбающийся старик и потянувшийся уже было к очередной палочке Гарри неожиданно услышал: — Левой рукой. Попробуйте левой рукой , мистер Поттер, прошу вас.

С левой руки, что было весьма неожиданным, пошло значительно лучше. Правда, первая палочка не подошла, но хотя бы не взорвалась, не треснула или ещё что. Вместо этого взорвался попавший в поле направления её взмаха графин. Перепуганный Гарри её чудом не выронил. А радостный Олливандер тем временем осторожненько отобрал столь своенравное изделие и протянул следующую. Следующая вызвала начавшийся в проходе в дальнюю часть магазина коробкопад, а её товарка отличилась слабым чиханием жёлтых искр и испуганный этим Гарри инстинктивно схватился за, как он думал обожжённую левую руку. В процессе задел древко, и палочка вновь развалилась. Олливандер же в восторге зааплодировал, а затем обернулся к, и так уже практически третий час ждущему их Хагриду и произнёс.

— Ты иди, Рубеус, и помни, что я тебе говорил.

— Но как же, я ведь…

— Я доставлю мистера Поттера домой, надолго это, да, определённо надолго. Индивидуальный подход. Редкость, и тем не менее… давно мне не было так хорошо. Эх молодость — молодость,— пробормотал старик, и тем не менее весьма настойчиво указал Хагриду на дверь. Едва та закрылась за покинувшим лавку великаном, повесил на оной табличку «закрыто» и, наколдовав себе стул, спросил:

— Что-то кроме палочек у вас сегодня вот также разваливалось? Не бойтесь, мистер Поттер, я и вправду верну вас домой, всё будет хорошо. Вы и вправду интересный клиент. Полагаю, именно такого, как вы мы, производители палочек, ожидаем без малого всю свою жизнь. Уникальность, вызов, справиться с подобными нам категорически сложно, и я буду рад, если вы всё же ответите.

— Ну я, это… — замялся ничего не понимающий Гарри и совершенно неожиданно получил в руки горячую, ароматно пахнущую вереском, кружку свежезаваренного чая. Тепло, исходящее от кружки, немного расслабило и мальчика прорвало. Про Гринготтс, про ателье, про сундуки, да вообще про всё, что только за сегодня случилось. А слушающий его тем временем, как мальчику казалось, в пол уха Олливандер что-то с умопомрачительной скоростью строчил.

— Ясно, благодарю за столь подробный в своей детальности и эмоциях рассказ. Давно я так не смеялся, — с улыбкой проговорил вытирающий проступившие от этого самого смеха слезы, явно чем-то весьма довольный старичок. — Не обижайтесь на меня, Гарри, могу ведь я вас так называть: — Получив кивок мальчика, он продолжил: — Признаться, я поражён, и тем не менее, я не хочу быть голословным. А потому сейчас, пока ещё без четверти пять, мы с вам наконец-таки подберём то, что вам обязательно подойдёт и сделаем мы это не так, как обычно, идёмте, я покажу вам.

И отставивший на стойку уже опустевшую кружку, заинтересованный словами Олливандера Гарри последовал за ним куда-то в глубину вот уже час как закрытого для посетителей магазина.

*Понимаю, что, прочитав это у вас срыв шаблона. Поясняю, я крайне не люблю, когда меня как кутёнка тыкают в, вы мол про Англию пишете, а у них сантиметров нет. Ну вот чтобы не тыкали, родные русские меры длинны. Пяди, вершки, нокти (не ошибка, мы не о человеческих ногтях)1 пядь = 17.78 см.; допядь = 13.385 см.; полпяди = 8.89см.; 1 вершок = 4.445 см.; нокоть = 1.11125 см.; линия = 0.694 см.; волос = 4мкм (микрона, не правда ли, интересная мера длины в дремучей крестьянской стране?)