Негатор магический обыкновенный. (джен)

Как он оказался в этой всеми богами забытой, стоящей на продуваемом всеми ветрами скалистом острове лачуге, Гарри не так чтобы понимал. Всё было слишком быстро, слишком сумбурно. Письмо, письма, и наконец доведшие дядю до ручки ПИСЬМА. Казалось, их были даже не сотни, тысячи. В доме, на газоне, через камин, в яйцах, в гостинице. Именно поэтому, когда дядя вернулся с двустволкой, Гарри не на шутку струхнул. Да и кто бы на его месте не струхнул? Дадли, и тот был напуган.

Двенадцать ночи, холодно, укрыться по факту нечем, об этом дядя не подумал. Он, кажется, и вовсе уже не думал. Бежал, прятался, спасался, нужное подчеркнуть. А по итогу — дров нет, одеяла нет. Камин сиротливо холоден и пуст, а за окном не иначе как ураган. По крайней мере, изнутри стоящей на отшибленном где-то посреди моря утёсе лачуги это ощущалось именно так. Крышу буквально трясёт, оконная рама ходит ходуном, в просвете дверного проёма то и дело полыхают молнии. Про барабанящий по этой же самой ходящей ходуном крыше дождь можно и вовсе не упоминать.

Ещё одна вспышка, особенно яркий всполох. Удар в дверь, ещё и ещё, бах и её как не было, а в проёме гигант. Как не напрудил, Гарри так и не понял, а тот, гигант то есть, тем временем поздравил его с днём рождения. Потом загнул чуть не узлом дядино ружьё и Дадли хвостик поросячий отрастил. Так и заснули, а утром были поджаренные в само собой загоревшемся камине сосиски. Лодка, и долгая, полная приключений и неурядиц дорога до Лондона.

Бар и десятки протянутых к нему для рукопожатия рук, как дошли до обещанного, назвавшимся Хагридом, великаном банка мальчик толком и не понял. Всё новое, непонятное и от этого неимоверно удивительное. Головой Гарри вертел аки заведённый болванчик, Хагрида слушал. А тот планомерно, словно ледокол арктические льды, рассекал толпу и то и дело указывал на тот или иной магазин. Тут, мол, всё для письма, перья там всякие, чернила. Тут книги и всё для магии. Прошли мимо «Всё для квиддича» и вышли к, судя по их виду, мраморным ступеням. Что-то подобное Гарри видел всего лишь один-единственный раз. Их класс тогда с экскурсией ездил в Лондон. Экскурсия была обязательная, оплачивалась за счёт школы и именно поэтому он на неё и попал. Дадли то понятно, не раз и не два ездил, но то Дадли, а то он -нахлебник и оборванец. Ему за дополнительные поездки никто не внесёт.

А тем временем чуть притормозивший Хагрид пояснил, это мол волшебный банк, Гринготтс называется. Заправляют тут всем гоблины. И с ними, мол, надо поосторожнее. Они, мол, те ещё прощелыги.

Едва оказались внутри, как перед глазами мальчика предстала практически сюрреалистичная картина. Большой проход, конторки по обе его стороны, за конторками гоблины значится, и вправду страшноватые создания. Одни только зубы их чего стоят. Одни перебирают монеты, другие на просвет камни просматривают. Вопросов не иначе как дохрелион, а спросить-то боязно. А тем временем Хагрид подвёл его к одной из конторок и, обратившись к сидящему за ней гоблину, выдал: мистер Гарри Поттер желает, мол, деньги снять. Гоблин приподнялся, ощерился так, что чуть не сбежать захотелось, столь плотоядно он посмотрел. После чего скорее проскрипел, чем произнёс:

— А у мистера Поттера есть его ключ?

— Он где-то тут, — произнёс как будто бы тоже выбитый из колеи великан. И следующие приблизительно секунд сорок планомерно опорожнял на конторку гоблина свои карманы, искал значится. А в карманах этих чего только не было. Тут тебе и совиное печенье, и огромного размера и явно не свежий носовой платок. И даже, судя по её виду, дохлая мышь, но вот наконец среди всего этого скопившегося на конторке безобразия, явно не нравящегося кислому даже на вид гоблину, из одного из карманов показался маленький золотой ключик. — Вот он! — практически победным голосом возвестил протянувший его гоблину Хагрид. После чего извлёк из-за пазухи опечатанное и перевязанное письмо, и не иначе как доверительно возвестил, а это мол от самого Дамблдора, вы знаете, о чём в сейфе, мол, знаете каком. Гоблин в ответ вполне ощутимо поморщился, но Хагрид этого казалось бы и не заметил. Знай себе барахло своё обратно по карманам распихивает.

По окончании распихивания не сказать чтобы довольный всем этим терпеливо ожидавший окончания процесса гоблин проводил их к ведущей куда-то из зала двери, за ней оказался уходящий вниз мрачный, освещённый теряющимися где-то под потолком отсветами факелов, весьма быстро переставший быть хоть как бы то ни было облицованным коридор. В какой-то момент он чуть расширился и на полу появились узкоколейные рельсы. Ведший их за собой гоблин, представившийся именем Крюкохват, свистнул, и к ним с непередаваемым лязгом хорошо смазанной механики подкатила то ли тележка с вагонеткой, то ли вагонетка с тележкой. Гарри в таких вещах не так чтобы разбирался. Первым в тележку скорее запрыгнул, чем сел Крюкохват, за ним в неё с явно видимым трудом умостился Хагрид, а после него уже поманенный им к ним Гарри. Было до чёртиков непривычно и самую капельку страшно. Именно поэтому сидящий у правого борта Гарри вцепился в этот самый борт. Прошло несколько секунд, гоблин дёрнул рычаг. Секунда, две, десять, тридцать, наконец тележка стоит. Гоблин ещё несколько раз подёргал за рычаг, с каждым разом делая это всё более и более энергично. Результат оставался прежним, тележка стояла и совершенно не двигалась. Наконец по прошествии минуты, явно злой и ничего не понимающий гоблин десантировался на землю и, велев следовать за собой, провёл их обратно к той же самой двери, и велев подождать, удалился.

Минуты приблизительно через три в ту же дверь прошли уже три гоблина, а спустя ещё около получаса вернулся Крюкохват. В руках у него был небольшой свёрток, который тут же перекочевал куда-то за пазуху Хагрида и набитый до отказа, среднего размера кожаный кошель.

— Здесь пятьсот три галеона, мистер Поттер, банк Гринготтс приносит вам свои извинения за доставленные вам неудобства. Деньги сняты с вашего счета, всего вам хорошего. — Сообщил всё равно что отчеканил Крюкохват, с чем и удалился.

Ничего не понимающий Гарри посмотрел на Хагрида, но тот, судя по всему, также ничего не понимал. Зато на вопрос о том, что такое галеоны, ответил. Деньги это, и добавил, что один галеон это, мол, семнадцать сиклей, а тот в свою очередь это двадцать кнатов. Просто это, мол, совсем. Просто так просто, подумал решивший, что разберётся во всём по ходу дела Гарри, и так и держа кошель в руках, последовав за Хагридом, покинул банк. На улице было по-летнему солнечно и щурящийся после мрачного, чего уж там скрывать, банка, Хагрид предложил для начала обзавестись школьной формой.

В магазин Гарри зашёл один, так как сославшийся на непонятно что Хагрид отпросился у него в, как он сказал, Дырявый котёл. Хотя какое там отпросился, махнул рукой значится, промямлил что-то не вполне вразумительное, да и был таков. Уже в магазине оказалось, что он тут не один и подведшая его к примерочной тумбочке мадам Малкин, если судить по вывеске, хозяйка этого магазина. Сказала, что у неё тут, мол ещё, один клиент есть.

Разговор не задался, второй мальчик проявил вежливость и поздоровался, Гарри ответил тем же, а затем тот принялся разглагольствовать: о Хогвартсе, факультетах, квиддиче. В промежутке между всем этим проходила примерка, а затем на Гарри разве что не развалилась принесённая мадам Малкин мантия. Точнее, правдой будет сказать, что она не развалилась, нет. Она отказывалась подгоняться, не сжималась, не укорачивалась и вообще на какие-либо заклинания никак не реагировала. Ничего не понимающая мадам Малкин качала головой и, наконец посетовав на вероятнее всего бракованную ткань, забрала оную и бубня что-то на тему, что и кому конкретно она задаст, скрылась за прилавком. Белобрысый мальчик проводил её ехидным хихиканьем, а затем за окном появился Хагрид и разговор окончательно скис. Вернулась мадам Малкин , обслужив первого мальчика перевела своё внимание на так и оставшегося на тумбочке Гарри.

Увы, но привычные ей методы работы как и в первый раз не сработали. Заготовка мантии по-прежнему не повиновалась и всё также висела на мальчике, как на вешалке, ни укоротить, ни подрезать. Ничего не понимающая в происходящем, она в итоге на глаз сняла мерки и приблизительно через десять минут вынесла ему уже готовый пакет:

— Вот дорогой, не знаю, что и думать, и тем не менее всё готово, с тебя три галеона, два сикля и один кнат.

Гарри без разговоров отсчитал нужную сумму и вышел, на улице его уже ждал махающий ему рукой Хагрид. В руках у него была клетка, а в клетке была сова. Белая, полярная красавица, а затем откуда-то сверху раздалось: — «Это тебе, с днём рождения». Обалдевший от такого Гарри даже расстраиваться как забыл. Происшествие в магазине одежды уже будто бы и не было. А затем была покупка писчих принадлежностей, ингредиентов, котла, и так понравившегося ему складного медного телескопа. В книжном, правда, едва лишь только прикоснулся к книге, как двигавшиеся в ней картинки застыли.

Вот только Гарри о том, что они должны двигаться был не в курсе и как следствие, внимания на это происшествие не обратил. Как и на то, что купленные им разноцветные чернила таковыми быть перестали, едва он только взял их в руки. Цвет они должны были менять во время письма и именно поэтому сквозь затемнённый пузырёк того, что с ними что-то не так, было не видно.

После всего этого пошли в скобяной, но там практически сразу же повторилось тоже самое, что было до этого в ателье у мадам Малкин. Со слов продавца, обещающий быть лёгким сундук весил, казалось бы, тонну , и если Хагрид поднял его без каких бы то ни было затруднений, то вот Гарри... Та же участь постигла и два его собрата чуть меньше. Продавец, как и мадам Малкин до этого, ничего не понимал. И наконец продав странным покупателям самый лёгкий, какой только нашёл, буквально выставил за порог. Расстроенный происшедшим Гарри приуныл, а запихавший всё его едва влезшее во всунутый им аж за десять галеонов сундук вещи, Хагрид решил, что по мороженному будет самое то.

Мороженное оказалось вкусным, две порции ушли на ура, и повеселевший вновь мальчик принялся за расспросы, вот только Хагрид ответить на них как-либо конструктивно не смог. Не знал попросту, а затем мороженное закончилось и настало время для покупки волшебной палочки. Едва заслышавший об этом Гарри взбодрился. Ведь именно эту вещь он желал получить намного более всего, чем то, что они уже приобрели.

Магазин волшебных палочек оказался блёклым, с выцветшей вывеской, гласившей о том, что данная лавка принадлежит производителям палочек, работающим с триста восемьдесят второго года до нашей эры. Едва дёрнули дверь, как где-то в глубине зазвенел колокольчик. Продавца пока не было, и оглядевшийся Гарри увидел один единственный стул, на который практически тут же уместился не пойми как поместившийся на нём Хагрид. Всё в этом помещении отдавало лаконичностью, строгостью, и как бы нашёптывало: «не шали». Смотреть тут было в общем-то и не на что и именно в этот момент откуда-то сзади раздалось:

— Добрый день.

Резко обернувшийся Гарри увидел забавного, немного похожего на распушившийся одуванчик старика, с будто бы сияющими внутренним светом глазами.

— Здравствуйте… — промямлил в ответ несколько сбитый с толку тем, насколько близко к нему оказался старик Гарри.

— А ведь я ждал вас, мистер Поттер, всё гадал, когда же именно вы ко мне заглянете, — без какого-либо перехода продолжил с интересом изучающие его старик. — У вас глаза матери. Кажется, только вчера она была у меня, покупала свою первую палочку. Пять с половиной вершков*, элегантная, гибкая, сделанная из ивы. Прекрасная палочка для волшебницы — приблизившись практически в плотную, произнёс мистер Олливандер и чуть помедлив, почти без запинки продолжил:

— А вот твой отец предпочёл палочку из красного дерева. Пять вершков с нокотком. Тоже весьма гибкая. Чуть более мощная, чем у твоей матери, и великолепно подходящая для превращений. И несмотря на то, что я сказал, что твой отец выбрал, на деле это не совсем так, ведь не волшебник выбирает палочку, но она его. — Приблизившись ещё ближе, так что ещё миг и их носы соприкоснулись бы, он коснулся пальцем белёсого и едва заметного, почти истёршегося со лба шрама.

— Хм, вот куда... — задумчиво, явно погрузившись в свои мысли пробормотал несмотря на свой возраст в долю секунды оказавшийся уже у прилавка, старик. — Странно…

— Что именно вам кажется странным, сэр? — пробормотал Гарри и инстинктивно, как привык с самого детства, хлопнул себя по лбу правой рукой.

В точности там, где приблизительно лет до шести у него был никак не желавший заживать до этого странный шрам. В виде будто бы расчертившей его лоб молнии.

В школе его за это его украшение дразнили. В основном с подачи Дадли, но и без него находились умники. Именно оттуда и появился этот жест, закрывающий шрам рукой. Так он делал ещё в детстве, и разворачиваясь, убегал от обзывающих его обидчиков. Поначалу это ничего не давало, но позже Гарри заметил, что если прижать ладошку ко лбу посильнее, то шрам как будто бы уменьшается. Болит, дёргает, но раз от раза становится как будто бы меньше. Именно заметив это странное свойство, Гарри с достойным лучшего применения упрямством сидел у себя в чулане и, стискивая зубы, прикладывал к нему свою правую ладошку. Шрам от этого болел, и он даже, кажется, несколько раз терял сознание. Давно было, но факт остался фактом, желание прекратить дразнилки пересилило и как-то раз шрам особенно остро кольнуло и будто бы отпустило. Прошло не более недели, и он принялся подживать. В начале корочкой, а затем рубчиком. По прошествии трёх с половиной лет его и вовсе было уже не видно. Тонкая белёсая полоска, только и осталась привычка при малейшем упоминании прикрывать ладонью.

— Мне неприятно об этом говорить, но именно я продал палочку, которая это сделала, —мягко, с нотками грусти в голосе произнёс Олливандер. — Семь с половиной вершков и пол ноктя. Тис. Это была мощная палочка, по-настоящему мощная, и в плохих руках… Что ж, если бы я знал, что натворит эта палочка… — и именно в этот момент наконец-таки заметил примостившегося в углу Хагрида.

— Рубеус! Рубеус Хагрид! Рад видеть вас снова... Дуб, семь с половиной вершков и один нокоть, зело подвижная, не так ли?

— Так и было, да, сэр, — ответил Хагрид.

— Хорошая была палочка. Но, как я понимаю, её переломили надвое, когда вас отчислили? — Мистер Олливандер внезапно посуровел.

— Э-э-э... Да, так и было, сэр, — согласился Хагрид, изучая свои ноги и зачем-то вытирая их об пол. И вдруг просиял. — Но зато у меня остались обломки.

— Надеюсь, вы их не используете? — строго спросил мистер Олливандер.

— О, конечно нет, сэр, — быстро ответил Хагрид. Гарри заметил, что Хагрид на удивление крепко сжал свой розовый зонтик

— Гм-м-м, — задумчиво протянул мистер Олливандер, не сводя с Хагрида испытующего взгляда. — Что ж, ладно, а теперь вы, мистер Поттер. Дайте мне подумать, — с этими словами он вытащил из кармана длинную линейку с серебряными делениями.

— Какой рукой вы держите палочку?

— Я? — замялся не понявший его вопроса Гарри, и чуть подумав, добавил: — Я правша, сэр!

— Вытяните руку. Вот так. — Старичок начал измерять правую руку Гарри. Сначала расстояние от плеча до пальцев, затем расстояние от запястья до локтя, затем от плеча до пола, от колена до подмышки, и ещё зачем-то измерил окружность головы. — Внутри каждой палочки находится мощная магическая субстанция, мистер Поттер, — пояснял старичок, проводя все эти свои измерения. — Это может быть шерсть единорога, перо из хвоста феникса или высушенное сердце дракона. Бывают и более, хм, уникальные вариации, но это весьма и весьма редко. Каждая палочка фирмы «Олливандер» индивидуальна, двух похожих не бывает, как не бывает двух абсолютно похожих единорогов, драконов или фениксов. Да и вообще кого бы то ни было, будь то человек или же магическое, да и не магическое тоже, животное. И конечно, вы никогда не достигнете хороших результатов, если будете пользоваться чужой палочкой.

Внезапно Гарри осознал, что линейка уже какое-то время сама его измеряет, а мистер Олливандер отошёл к полкам и снимает с них одну коробочку за другой.

— Достаточно, — сказал он, и линейка упала на пол. — Что ж, мистер Поттер, для начала попробуем эту. Бук и сердце дракона. Пять с половиной вершков. Очень красивая и удобная. Возьмите её и взмахните. Гарри взял палочку в правую руку и, чувствуя себя полным дураком, немного помахал ей перед своим носом, но мистер Олливандер практически тут же вырвал её из его руки.

—Эта не подходит, возьмём следующую. Клён и перо феникса. Четыре вершка. Неимоверно хлёсткая. Пробуйте.

Гарри попробовал — хотя едва он успел поднять палочку, как она оказалась в руках мистера Олливандера — Нет, нет, берите эту — эбонит и шерсть единорога, четыре с половиной вершка, крайне пружинистая. Давайте, давайте, попробуйте её. — Подбодрил его, судя по всему, неугомонный в подобных делах старичок. Гарри попробовал, но едва он попытался взмахнуть, как палочка будто бы вспыхнула и пошла весьма осязаемыми трещинам.

Изумлённый происшедшим Олливандер замер, но тем не менее протянул следующую и принялся с любопытством исследователя крутить в пальцах столь не подошедший клиенту эбонит. А Гарри тем временем пробовал, пробовал, и вновь пробовал. Иногда палочки трескались, но чаще всего просто не реагировали, а четыре из них и вовсе развалились прямо в руке мальчика на двое, так что стало видно находящуюся в них сердцевину. Перепуганный происходящим Гарри затравлено посмотрел на хозяина испорченного им товара, но тот только и исключительно улыбался. А под конец, судя по всему, чисто из принципа протянул ему ещё одну.

— Остролист и перо феникса, шесть с половиной вершков и один нокоть, очень гибкая, прекрасная палочка, попробуйте.

— А может не надо? — неуверенно промямлил не на шутку встревоженный столь сильным напором старика Гарри.

— Надо, вот именно эту обязательно надо, закончите начатое, прошу вас.

— Как скажете, сэр, — покорно склонив голову, произнёс уже ничему не удивляющийся Гарри и, приняв из рук старика палочку, взмахнул ей. Как и три товарки с пером феникса до неё, остролистовая раскололась надвое, а находившееся в ней перо стало будто бы потухшим и блёклым.

— Прекрасно, мистер Поттер, просто прекрасно, — произнёс будто бы довольный чем-то своим старик. Гарри не понимал, как можно быть довольным тем, что клиент портит твой товар и ужасался тому, во сколько же именно ему всё это в итоге обойдётся. — А теперь вот эту, — произнёс улыбающийся старик и потянувшийся уже было к очередной палочке Гарри неожиданно услышал: — Левой рукой. Попробуйте левой рукой , мистер Поттер, прошу вас.

С левой руки, что было весьма неожиданным, пошло значительно лучше. Правда, первая палочка не подошла, но хотя бы не взорвалась, не треснула или ещё что. Вместо этого взорвался попавший в поле направления её взмаха графин. Перепуганный Гарри её чудом не выронил. А радостный Олливандер тем временем осторожненько отобрал столь своенравное изделие и протянул следующую. Следующая вызвала начавшийся в проходе в дальнюю часть магазина коробкопад, а её товарка отличилась слабым чиханием жёлтых искр и испуганный этим Гарри инстинктивно схватился за, как он думал обожжённую левую руку. В процессе задел древко, и палочка вновь развалилась. Олливандер же в восторге зааплодировал, а затем обернулся к, и так уже практически третий час ждущему их Хагриду и произнёс.

— Ты иди, Рубеус, и помни, что я тебе говорил.

— Но как же, я ведь…

— Я доставлю мистера Поттера домой, надолго это, да, определённо надолго. Индивидуальный подход. Редкость, и тем не менее… давно мне не было так хорошо. Эх молодость — молодость,— пробормотал старик, и тем не менее весьма настойчиво указал Хагриду на дверь. Едва та закрылась за покинувшим лавку великаном, повесил на оной табличку «закрыто» и, наколдовав себе стул, спросил:

— Что-то кроме палочек у вас сегодня вот также разваливалось? Не бойтесь, мистер Поттер, я и вправду верну вас домой, всё будет хорошо. Вы и вправду интересный клиент. Полагаю, именно такого, как вы мы, производители палочек, ожидаем без малого всю свою жизнь. Уникальность, вызов, справиться с подобными нам категорически сложно, и я буду рад, если вы всё же ответите.

— Ну я, это… — замялся ничего не понимающий Гарри и совершенно неожиданно получил в руки горячую, ароматно пахнущую вереском, кружку свежезаваренного чая. Тепло, исходящее от кружки, немного расслабило и мальчика прорвало. Про Гринготтс, про ателье, про сундуки, да вообще про всё, что только за сегодня случилось. А слушающий его тем временем, как мальчику казалось, в пол уха Олливандер что-то с умопомрачительной скоростью строчил.

— Ясно, благодарю за столь подробный в своей детальности и эмоциях рассказ. Давно я так не смеялся, — с улыбкой проговорил вытирающий проступившие от этого самого смеха слезы, явно чем-то весьма довольный старичок. — Не обижайтесь на меня, Гарри, могу ведь я вас так называть: — Получив кивок мальчика, он продолжил: — Признаться, я поражён, и тем не менее, я не хочу быть голословным. А потому сейчас, пока ещё без четверти пять, мы с вам наконец-таки подберём то, что вам обязательно подойдёт и сделаем мы это не так, как обычно, идёмте, я покажу вам.

И отставивший на стойку уже опустевшую кружку, заинтересованный словами Олливандера Гарри последовал за ним куда-то в глубину вот уже час как закрытого для посетителей магазина.

*Понимаю, что, прочитав это у вас срыв шаблона. Поясняю, я крайне не люблю, когда меня как кутёнка тыкают в, вы мол про Англию пишете, а у них сантиметров нет. Ну вот чтобы не тыкали, родные русские меры длинны. Пяди, вершки, нокти (не ошибка, мы не о человеческих ногтях)1 пядь = 17.78 см.; допядь = 13.385 см.; полпяди = 8.89см.; 1 вершок = 4.445 см.; нокоть = 1.11125 см.; линия = 0.694 см.; волос = 4мкм (микрона, не правда ли, интересная мера длины в дремучей крестьянской стране?)

Глава вторая " Выбор палочки или приключения в Косом продолжаются. "

Пройдя по коридорчику, они оказались в прихожей жилой части дома, как оказалось, здесь же Олливандер и жил. Оттуда спустились в оказавшейся мастерской мастера палочек подвал. В святая святых оказалось свѣтло и уютно, кругом пахло деревом, воском и древесным же клеем. По трём из четырёх стен тянулись до самого потолка уставленные заготовками и материалами стеллажи. Деревянные чурочки, кусочки камня, чьи-то, скорее всего звериные, судя по размеру и объёму кости. Пучком висящие смотанные бечёвкой, белые, похожие на конские волосы, чья-то шерсть. Всё здесь говорило о сосредоточенности и творчестве. Их духом было пронизано всё, и восхищённый своими открытиями Гарри принялся огладываться.

— Прошу не обижаться на устроенный мною творческий, так сказать, безпорядок. Как ты, надеюсь, понимаешь, гости тут весьма и весьма большая редкость. — Смущённый словами старика Гарри потупился, а тот тем временем принялся за выставление на верстак каких-то чемоданчиков, коробочек и баночек. Закончив же, он вновь обернулся и поманил пальцем к себе. — Сейчас, мистер Поттер, мы подберём для вас вашу палочку. Прошу вас понять тот факт, что её ещё попросту не существует, но к первому сентября она родится для тебя, не будь я Олливандер, если не сделаю этого. А теперь немного о правилах. Правую руку в карман, она у тебя, молодой человек, весьма особенная и позже, я отвечу, как именно и почему. Сейчас же прошу простить мне мою неготовность, но к первому сентября клянусь, что расскажу всё. Всё, что только сумею.

— Хорошо, сэр, — будто бы заворожённый кивнул и вправду спрятавший свою правую руку в карман своих безразмерных, доставшихся ему от Дадли джинсов Гарри. Обещание всё рассказать, ответить на вопросы, да это же чудо, и если исполнится… Тяжело сглотнув и стараясь не плакать от внезапно накатившего порыва, Гарри мотнул головой и, чуть успокоившись, произнёс? — Что именно мне делать, мистер Олливандер, сэр?

— О, всё до безобразия просто и начнём мы с сердцевины, подойдите ко мне, мистер Поттер, не бойтесь, вот, смотрите, здесь всё, вообще всё, это все мои запасы. Посмотрите на них, коснитесь их своей левой рукой. Только левой, это до крайности важно, и когда я буду готов, я поясню вам, почему это именно так, а пока что…

— Хорошо, сэр, — кивком подтвердив, что всё понял, ответил подошедший к верстаку Гарри, после чего в точности, как показал ему Олливандер, касался той или иной сердцевины, прислушивался. Где-то по середине процесса перешли на «ты» и Гарик пояснил, что именно ему, Гарри, надо поймать. Какое ощущение, эмоцию. Ещё минута, и разве что глаза не загорелись. Оно! Такое тёплое, доброе, успокаивающее, ветерок, запах озона, никогда не ведомый ему до этого морской бриз, но это точно именно он. Ещё несколько секунд постояв и для верности потрогав несколько других находящихся рядом образцов, Гарри вновь вернулся к тому самому, и вновь ощутив то самое, родное, кивнул.

— Прекрасно, Гарри, просто прекрасно, перо громовой птицы, огромная редкость, я выменял его у одного из индейцев ныне уже забытого всеми племени. Он был их шаманом, хранителем знаний. Мы обменялись честно, как мастер с мастером, я передал ему одну крайне ценную для их народа вещь, а он мне вот это перо. Точнее, три пера. Обычно в Англии такое не котируется. Фениксы, единороги, драконы, куда как реже русалки и вейлы, симураны или же жмыры. Подобное же, о это, как и палочка с волосом вейлы, только под заказ. Только штучно, с вейлами я, правда, ещё не работал, это к Канделу, они обычно у него закупаются. Ну да я что-то увлёкся, а время то, время. И раз с сердцевиной мы определились, то осталось подобрать основу и, скорее всего, концентратор, да, безсомненно, он тоже будет весьма и весьма желателен. Обычно концентраторы — это удел взрослых и в детские палочки их не ставят, но ты у нас клиент необычный и без него, скорее всего, не обойтись. А теперь основа, вот стеллажи, также как с сердцевинами, не жди же, пробуй! — подбодрил в очередной раз заслушавшегося и застывшего на месте мальчика мистер Олливандер.

Спустя пятнадцать минут и практически замкнувшийся круг по помещению мастерской, Гарри буквально замер напротив небольшой, но буквально приковавшей его взгляд веточки. Так же как и с пером перепроверил, а подошедший тем временем Олливандер хмыкнул:

— Если быть необычным, то абсолютно во всём, что ж мистер Поттер, выбор у нас очевиден. Перо громовой птицы, ветвь дуба из священной рощи, хотя… Да, этого ведь вполне стоило ожидать, ведь эта роща находится всего ничего от вашего дома, не того, что в Годриковой. Я про дом ваших предков. Ещё до всего этого они жили недалеко от священной, как это с покон веков считается, магической рощи. Сейчас об этом уже мало кто помнит, но ранее усопших магов не хоронили, не закапывали в землю, кродировали. Обязательно на особым способом высушенном древе, а если родовитого, так ещё и древо то было родовое. Давно было, ну да и Поттеры, как говорится, с историей. Многие уже и забыли, так вот о чём это я. Прах, оставшийся в таких рощах, развеивали. Именовали сии места священными рощами или же рощами предков. И кто же его знает, быть может, именно эта подобранная мною вот уже восемь лѣтъ как ветка именно твоя. Вполне вероятно, что вплоть до вашего батюшки именно там Поттеров и хоронили. Развеивали прах. Считается, что придя в то место, можно поговорить с родными. Мы вот, Олливандеры, ходим, разговариваем и, поверь моему слову, это не пустой звук, этого не объяснить и тем не менее оказавшись там, ты сам всё поймёшь.

— А…

— Я напишу тебе координаты, подрастёшь, наведаешься, и прими совет, не иди с горем, иди с требой безкровной и радостью. И помни, что я могу и ошибаться, и роща та вполне может быть вовсе не вашей.

— Благодарю, —чуть запнувшись произнёс как-то в раз прижавший к себе ветвь неизвестного ему дуба Гарри.

— Во благо, мистер Поттер, во благо, а теперь концентратор, ну и раз у нас настолько серьёзно ,то даю тебе слово. Как закончу, всё что останется твоё, — произнёс прекрасно видящий, что попал в самую точку Олливандер, и подождав ещё с минуту, выложил перед мальчиком кусочки необработанного, полудрагоценного и даже драгоценного камня. Кварциты, бериллы, корунды, даже алмазы.

— Слушай своё сердце, Гарри, слушай, услышь свой камень, уверен, он здесь, и он поёт только для тебя. — Всего миг и Гарри буквально вцепился в прозрачный, едва заметно, будто бы на самом гребне полупрозрачной на солнце волны, сияющий океаническим бризом, совершенно неогранённый кристалл.

— Ну вот и определились, ты ведь позволишь?

— Да. Конечно, а можно…?

— Как только закончу, как и с деревом. Этот камень, как и древесина, они только твои. Никому другому всё равно не отзовутся, да и сочетание, как интересно-то. Древо — связь с предками символизирующее, концентратор — силу и мощь океана несущий, и сердцевина силу бури вобравшая. Воистину уникальная будет работа, настоящий вызов. Особенно учитывая вашу правую руку. И, кстати, даже с этой пока ещё не созданной палочкой я бы поостерегся, примите совет молодой человек, послушайте старика. Учитесь на левую руку. У вас есть месяц, этого вполне достаточно. Правая же вам для магии общепринятой категорически не подходит. Да думаю, вы и сами это уже неплохо так поняли.

— Да сэр, то есть Гарик, простите, я…

— Ничего страшного, многого я вам сейчас не поясню, просто никогда не сталкивался, не интересовался, но судя по симптоматике вы, Гарри, так называемый магический разрушитель барьеров, magicae obice conteram если по латыни, значится. И как я даю тебе месяц на учёбу и овладение, так и ты, прошу тебя, выдели мне его же, и тогда первого сентября, даю тебе слово, я объясню тебе, с чем именно мы тут столкнулись, что это за способность такая, с чем её едят и как с ней вообще жить.

— Хорошо, сэр, благодарю вас сэр, то есть Гарик, я… я это.

— Ничего страшного, это нормально, да и я тебе не дедушка, и не брат, — подмигнул, как и ранее улыбающийся мастер волшебник. Расстаться с веткой было почти нереально, но Гарри всё-таки справился и, оставив свою будущую волшебную палочку на верстаке, последовал за мистером Олливандером. А оказавшись в холле, с удивлением обнаружил, что тот накидывает на плечи сюртук.

— А…

— Сначала мы кое-куда сходим, навряд ли ты хочешь, чтобы первого сентября вся твоя форма обратилась в лохмотья. А учитывая то, что Малкин от раскройки и до последнего шва всё делает магией… Это ведь не палочка, в другую руку не переложишь. — Вмиг представивший себе, что и как именно будет, едва лишь он просто коснётся собственного белья, Гарри аж побелел. А тем временем поманивший его за собой Олливандер покинул так и оставшийся закрытым магазин, и по почти опустевшей в столь уже можно сказать, что поздний час улочке направился в сторону Гринготтса. Миновал лавку Джейми Кандела, прошёл торговый центр " Совы ", и наконец остановился у вывески состоящей из двух переплетённых букв Т, под которыми значилось что это, мол, ателье «Твилфитт и Таттинг, элитный магазин одежды ", эксклюзивная одежда и аксессуары на все случаи жизни. И не давая мальчику запротестовать, открыл дверь.

Спустя час с небольшим они вышли с покупками. Как оказалось, в отличии от ателье Малкин, в котором всё и вся делается при помощи магии, в этом ателье всё делается руками. Начиная от исподнего и заканчивая верхними зимними мантиями. Только вручную, только швея. И как следствие — никакой магии, следствием чего стало то, что приобретённые на пробу ремень и трусы, несмотря на все старания Гарри, так и остались целыми. Почему белье и ремень, так они были самыми дешёвыми, всего лишь навсего какой-то один единственный жалкий галеон за штуку стоили. По сравнению с остальным сущие гроши. Протестовать смысла не было, не после того, как извлечённая из поклажи, пошитая у Малкин рубашка разошлась по спине. Тем самым спалив, что скроили её не из цельного, но из составленного полотна. Как итог, пришлось примериться и, дабы не ходить голышом и посмешищем, раскошеливаться. Про покупки у мадам Малкин попросту забыли, да и выбор тут был не в пример больший. В итоге Гарри решил, что раз уж гулять, то, как говориться, гулять и вместо исподнего за один галеон набрал того, которое стоило два, зато полотно в нём было со включениями шерсти единорога и как обещал продавец, разве что не прям совсем цельное. А узнав о том, кого именно они сейчас одевают, тут же ещё и скидку предоставили, в обмен на несколько фотографий. Тридцать процентов, Гарри был совершенно не против. В итоге на выходе у него было три полных комплекта, два ремня, новенький школьный, ручной работы портфель. И минус практически три сотни золотых. Ещё двести тридцать перекочевали к Олливандеру. Ведь столько палочек старику перепортил, правда, к вящей его радости Т&T, согласились на чек, а Гарик заверил, что так тоже вполне можно, что гоблины всё сами проведут и безпокоиться, мол, совершенно точно не о чем. На улицу вечернего уже Лондона вышли опять-таки вместе, и жестом фокусника извлёкший свою волшебную палочку из рукава мистер Олливандер сделал той вполне понятный каждому человеку жест. Миг, хлоп и прямо перед ними материализовался фиолетовый трёхэтажный автобус.

В общем, до Тисовой Гарри добрался, как говорится, с ветерком. Дурсли, как оказалось, тоже уже возвратились и хмурым взглядом проводившая его Тётя Петуния велела ему не шуметь. И из выделенной ему неделю как комнаты не высовываться. Это было более чем приемлемым, и проснувшийся с утра Гарри минут десять разглядывал свою оказавшуюся до того странной правую руку.

— Разрушитель барьеров, значит, и что ж ты за зверь то такой, а? — пробормотал так и не нашедший чего бы то ни было в своей руке примечательного Гарри. Рука как рука, такая же, как и левая, только правая.

Вот только левая ничего не взрывает, не портит, тогда как правая… — тяжко вздохнув поднялся, умылся, и получив оставленный ему тётей завтрак, как она и велела, исчез с глаз её долой. Засел у себя и принялся за новые учебники. А памятуя совет мастера, старался упрямо всё делать только левой. Правую для верности в карман джинсов, как вчера в мастерской, запихал. Дни летели, упрямство брало своё. И к двадцатому августа Гарри даже письмо осилил. Для начала шариковой. Заодно обнаружил, что чернила свои цветные испортил. Вздохнул, обругал себя и изведя серобурказявчатую бурду на прописи, накрепко зарёкся. Ну его в пень, полтора галеона, а вместо ожидаемого… Ну да тут он только и исключительно сам виноват, за руку то, как говорится, никто не тянул.

Ставшие ни разу не забавными, изначально бывшие разноцветными чернила постепенно уходили на убыль, как и прописи. Спасибо Гаррику, он про совиную почту пока к дырявому котлу шли рассказал. Уже пару раз отправлял Хедвиг. Прописи, перья, пергаменты. Всё это улетало со скоростью заправского гоночного болида. Упрямый Поттер это вам не это.

В процессе овладения левой рукой все учебники перечитал. Выписки по интересным моментам делал. Руку тренировал. Тридцатого только сообразил, что без палочки-то рыцаря ему никак не вызвать, пришлось на поклон к дяде идти. Подвезите до Лондона мол, но тот на удивление без проблем согласился. Не трогать только ничего велел, автомобиль мол новый. Не позорь порядочных людей в общем. Именно поэтому к завтраку в половине своей школьной формы спустился. Светло кремовая рубашка, брюки, галстук. Ботинки кожаные, обыкновенные, простые самые. Всё из Т&T, новое, с иголочки и ни единого намёка на магию. Обычный английский школяр, едущий в обычную для этой страны скорее всего частную, судя по его виду, школу-пансион. Ничего нового, ничего выделяющегося. Дядя как был с приоткрытым ртом, так зубами и щёлкнул. Дадли ещё вчера в свой разлюбимый им, правда пока исключительно заочно, Воннингс отбыл.

Чемодан из всё тех же Т&T, доставленный курьером, был не в пример легче того, что им в скобяной лавке буквально всучили. Как и всё у этой фирмы, сделанный строго вручную и выглядящей куда как более презентабельнее своего предшественника, занял своё место в багажнике. Загружать его левой было категорически сложно, и тем не менее всё удалось. Уселся на заднее, дядя завёл мотор. Выехали на дорогу. Позади оставался дом на Тисовой, впереди столь долгожданная без всякого преувеличения встреча. Мистер Олливандер всё подтвердил и на вокзале пообещал встретить. Первое сентября мол, мастер палочек никому не потребуется, а потребуется, так лавка Кандела рядом.

До вокзала Гарри добрался совершенно без затруднений. Десантировался у главного входа и попрощавшись с дядей, кивнув на его просьбу на рождественские каникулы по возможности не прибывать, покатил найденную тут же тележку. Хедвиг ещё на Тисовой выпустил, опять-таки Олливандер посоветовал. Зачем, мол, внимание экзотикой на вокзале с магловской стороны привлекать. Сова птица вольная, сама долетит. А тем временем показался перрон платформы девять и десять. И притормозивший немного Гарри огляделся, ничего похожего на платформу девять и три четверти поблизости не наблюдалось. И только теперь мальчик сообразил, что ни у Хагрида, ни у Олливандера об этом так и не спросил, и вот как следствие собственной тупости, заблудился. Именно в этот момент мимо него прошла группа людей и до Гарри донеслись обрывки их разговора:

— Я так и думала, что тут будет целая толпа маглов... — услышавший эти слова Гарри резко, почти на месте обернулся. Эти слова произнесла пухлая женщина, разговаривавшая с четырьмя огненно-рыжими мальчиками, каждый из которых вёз на тележке чемодан, до неприличия похожий на тот, который они купили вместе с Хагридом. И у одного из них была сова. Ободрённый тем, что он тут такой не один, услышавший их слова Гарри что было сил толкнул свою тележку вперёд, стараясь не упустить их из виду. К счастью, они вскоре остановились, и Гарри оказался достаточно близко для того, чтобы услышать, о чём именно они говорят.

— Так, какой у вас номер платформы? — поинтересовалась женщина.

— Девять и три четверти, — пропищала маленькая рыжеволосая, несколько странно одетая девочка, дёргая, судя по всему, свою мать за руку. — Мам, а можно я тоже поеду...

— Ты ещё слишком мала, Джинни, так что успокойся. Ну что, Перси, ты иди первым. — Один из мальчиков, на вид самый старший, пошёл в сторону разделительного барьера. Гарри внимательно следил за ним, стараясь не моргать, чтобы ничего не пропустить. Но тут рыжеволосого мальчика загородили от него туристы, а когда они наконец прошли, Перси уже исчез. — Фред, ты следующий, — скомандовала пухлая женщина.

— Я не Фред, я Джордж, — ответил мальчик, к которому она обращалась. — Скажи мне честно, женщина, как ты можешь называть себя нашей матерью? Разве ты не видишь, что я — Джордж?

— Джордж, дорогой, прости меня, — виновато произнесла женщина.

— Я пошутил, на самом деле я Фред, — сказал мальчик и двинулся вперёд. Его брат-близнец крикнул ему вслед, чтобы он поторапливался. И через мгновение Фред исчез из виду, а Гарри так и не понял, как ему это удалось? Теперь пришла очередь третьего брата. Он тоже пошёл вперёд и исчез так же внезапно, как и первые двое. Ситуация снова оказалась безвыходной. И собравшийся с силами Гарри рискнул подойти. Обычно он ничего подобного не делал, но так как ситуация казалась ему совершён безвыходной, в общем, как мог нахрабрился и:

— Извините меня, я…

—Привет, дорогуша. — Улыбнулась ему женщина — Первый раз едешь в Хогвартс? Рон, мой младший, тоже новичок. — Она показала на последнего оставшегося из четырёх мальчиков.

—Да… — проглотив предательский ком, на одном дыхании выпалил посмотревший в указанную ему сторону Гарри. — Но дело в том... дело в том, что я не знаю как... — и именно в этот момент увидел появившегося буквально из стены мастера Олливандера.

Радости мальчика буквально не было предела, а появившийся тем временем на магловской половине вокзала известнейший в магической Британии мастер волшебных палочек совершенно беззаботно помахал ему рукой.

— Ой, — пискнула чуть конопатая младшая из присутствующих девочка. — мама, мама, смотри, это же сам мастер Олливандер, вот это да, а можно мне…

— Нет, нельзя, — одёрнула её мать, а мастер Олливандер тем временем приблизился и добродушно, по-стариковски улыбнувшись, произнёс:

— Молли Уизли, в девичестве Пруэтт, помню помню, ива и волос единорога, пять с половиной вершков, весьма гибкая.

— Да, сэр, всё верно, прекрасная палочка, так до сих пор и пользуюсь, но что же вы…

— Да вот, за внуком, можно сказать что пришёл, ждал его на той стороне, но он, судя по всему, приблудился, — подмигнув чуть не открывшему в изумлении рот Гарри, ответил на вопрос миссис Уизли Олливандер, и обратился уже к Гарри:

— Всё взял, ничего дома не оставил?

— Нет, в смысле да, в смысле взял, всё в смысле взял, — чуть не запутавшись, пробормотал несколько растерянный поведением мастера палочек Гарри.

— Раз так, то давай свою руку, не эту, правую, а теперь вперёд, мистер Поттер, нас дожидается Хогвартс, — и вновь подмигнул.

Всего миг, и барьер оказался преодолён, и благодарный за оказанную ему помощь Гарри принялся его благодарить.

— Не стоит, я всё понимаю, да и признаться, несколько безпокоился. Барьер-то у нас магический, а что как не выдержал бы, ну да я, как и обещал тебе в нашу первую встречу, кое-чего почитал. Так, к примеру, если грамотно замкнуть тебя на что бы то ни было, желательно живого мага, то это на время поможет. Именно поэтому я и вышел. Ты бы, скорее всего прошёл, а вот все, кто за тобой…

— Ой, — только и смог выдавить из себя осознавший весь масштаб проявившейся перед ним проблемы Гарри.

— Ну да ничего, не стоит так сильно переживать, не так уж всё на самом деле и фатально. Как минимум, один из способов решения твоей проблемы я тебе показал. Не самый, признаюсь, приятный для меня, но тем не менее весьма ценный и очень важный опыт. Так открыть мне глаза на старости лет и вправду мог бы только и исключительно такой как ты. Ну да тем ценнее обретённое. Запомни, молодой человек, мы слишком быстро перестаём ценить то, что принимаем как своё по праву, и лишь лишившись оного, и то не всегда понимаем, до чего же оно было для нас в реальности безценным.

— Простите, Сэр, я не хотел, Сэр…

— Ничего страшного, и пока ты в фантазии своей не надумал чего глупого, поясню. Когда я замкнул тебя, то ты забрал у меня мой дар видеть связи и суть предметов. Я жил с этим с рождения. Развивался, учился, и тем не менее, несмотря на все наставления отца, уже попросту привык. И вот, возможно впервые в жизни, посмотрел на *мiръ широко открытыми, абсолютно лишёнными магии глазами. Когда-то я умел так смотреть, но затем за ненадобностью перестал. Видеть, оно ведь удобнее. Особенно если для этого не нужно ещё и усилия прикладывать. И я потерял. Потерял, но благодаря тебе обрёл вновь. И небольшой дискомфорт по сравнению с обретённым вновь чувством мiра, его красок и полноты. Просто поверь мне, он совершенно ничтожен.

— Простите…

— Полноте, мистер Поттер, как я и сказал, всё просто прекрасно и иногда нам, старикам, весьма полезно немного взбодриться, ну да что же мы стоим то, проход перегораживаем, идём.

По дороге до приглянувшегося им купе Гарри всё время гадал о том, что же такое увидел мастер палочек. Что могло пересилить, как он сам ему признался, вполне ощутимый от контакта с ним дискомфорт? Увы, ответа он так и не нашёл и лишь надеялся, что слова старика о вновь обретённом им были сказаны не для того, чтобы просто его успокоить. Украдкой пару раз посмотрел на идущего рядом мастера, но тот даже на вид выглядел абсолютно счастливым. А у входа в вагон замер, и практически с видимым упоением некоторое время любовался летящими в лазури небес облаками. В итоге сам для себя Гарри решил, что всё хорошо и ничего плохого не произошло. Ну не ведут себя так люди, которым и в самом деле плохо.

Купе встретило алыми с золотыми вензелями и гербами Хогвартса диванчиками, сиденьем их язык назвать не поворачивался. Они открывались, и именно туда и перекочевали его вещи.

— Присаживайся, Гарри, в ногах правды нет, не уверен, что она вообще имеется, но, да и ладно, не суть это, не о том мы сейчас. А о том, что месяц назад я дал тебе два небольших обещания.

— Да сэр, так и было, сэр, — кивнул на его слова весь напрягшийся от охватившего его внутреннего волнения Гарри.

— И так как одно из них изустное, а второе, скажем так, материальное, начать предлагаю именно с изустного. Почему так, спросишь? А потому, что едва ты увидишь её, как мiръ перестанет для тебя существовать, видел уже не раз, точно знаю. И если обыкновенные палочки и те вызывают у их владельцев неподдельный восторг, коим я, признаться, каждый раз из раза в раз наслаждаюсь, то что уж говорить о сделанной по всем правилам и метрикам, исключительно для одного единственного клиента.

— Я понял, сэр, я…

— Нет, Гарри, не понял, но это не страшно, это нормально, тебе одиннадцать. Ты ребёнок, и, как и любому ребёнку тебе разрешается: не знать, не понимать, быть непосредственным, самим собой, ребёнком. Самым обыкновенным одиннадцатилетним ребёнком. Не забывай этого, не позволяй взрослым отнять у тебя то, что принадлежит тебе, так скажем по праву, праву возраста.

— Хорошо, сэр, я буду стараться, сэр. И…

— Не мог бы я пояснить, почему в начале назвал тебя внуком, а затем по фамилии?

— Да! — с явным облегчением выпалил буквально раздираемый этим вопросом Гарри

— Не ищи сложностей там, где их и вовсе нет. И это ещё один мой тебе, на будущее, совет. Что же до моих слов. Я понимаю, что это может быть не вполне удобно, и тем не менее, ты мне просто понравился. Ещё тогда в магазине, в тебе есть то первородное, да, именно так, первородное любопытство. Ты был непосредственен, честен. Не пытался просчитать, как окружающие отреагируют на то или иное твоё слово. Поверь мне, в магическом мïре такое искреннее, открытое поведение ныне огромная редкость. Особенно при учёте твоего статуса. Кстати, о нём, ты ведь прочитал то, что я тебе посоветовал?

— Да, сэр, признаться, я в недоумении, и я…

— Не можешь согласиться с написанным? —предположил улыбающийся, устроившийся напротив него старик.

— Да, — с горячностью согласился Гарри и чуть замявшись, продолжил: — Я не могу понять, как, откуда. Оказывается, я знаменит, имени меня даже куклу выпустили. Я всю свою жизнь провёл в Литтл-Уингинге на Тисовой. Стриг газоны, мыл дядину машину, убегал от Дадли и его банды. Ничего геройского, ничего удивительного.

— Вот и именно. Вот только об этом знаешь ты, теперь вот ещё я. Для остального же магического мïра ты был, поверь мне, где угодно, но не у своих опекунов. Дамблдор позаботился. Ведь именно от него вся без исключения магическая Англия узнала не только о падении нарёкшегося темным лордом, как он себя называл, Волдемортом. И это, кстати, вовсе не его имя. Ведь мальчика, которому, я когда-то продал ту самую волшебную палочку, звали Том, Том Реддл.

— Ого… — заморгал столь неожиданно получивший ответ на заданный им когда-то Хагриду вопрос Гарри. Великан тогда и мялся, и как только не юлил. А тут прямо без страхов и тайн.

— Когда-то именно ему я продал палочку из белого Тиса, семь с половиной вершков, с сердцевиной из пера феникса. Неимоверно мощная была палочка. Мощная и необычная, ведь до тридцать первого июля этого года она была не одинока.

— В смысле, мистер Олливандер, как палочка может быть не одинокой?

— О, всё весьма просто, — живо встрепенулся поймавший любимую тему старик. — У той палочки была сестра. Шесть с половиной вершков и один нокоть. Остролист и перо феникса. Возможно, ты её помнишь?

— Ддааа… сэр, кажется я её…

— Не кажется, Гарри, именно ты стал тем, кто её уничтожил, и я, признаться, позволил тебе это совершенно намеренно. Ведь уже в тот момент я начал догадываться, в чём именно дело. Единственное, чего я в тот момент не подозревал, так это того, что ты не весь такой, что только рука. Но вот палочку я дал тебе осознанно. Прекрасно понимая, какая судьба ожидает это моё творение. Быть может, я суеверен и тем не менее, я верю, что этим разорвал, как кажется мне, в некотором роде "порочный" в своей связи круг. У меня нет доказательств. И тем не менее, несколько лѣтъ назад у меня состоялся один разговор. Произошёл он с владельцем того самого феникса, перья которого стали сердцевинами упомянутых мною изделий. И он спросил у меня, не продал ли я вторую, и если нет, то не мог бы я её придержать. Никакой конкретики, никаких просьб, и тем не менее. И вот в лавку вошёл ты. Переломал немерено товара, и меня как стукнуло, она. И в тот же момент я понял, что попросту не допущу. Не сломаю ещё одну жизнь. Именно поэтому, даже понимая, что произойдёт, я не сказал тебе поменять руку ранее, чем она погибла. И лишь после этого… — произнёс, казалось бы, ушедший в себя старик.

— Но как, как палочка могла бы?

— О, весьма просто, молодой человек, весьма и весьма просто. Палочки-сёстры — это всегда связи. А связи в магическом мïре — это вовсе не пустой звук. И чем их меньше, а уж тем более таких, тем лучше. И связь с палочкой, убившей твоих родителей, да и не только их, в тот момент я неимоверно остро осознал, что эта связь вполне реально способна поломать жизнь. Осознал, и как сумел пресёк. Признаться, просто воспользовался. Сам бы, признаться, так не сумел, каждая из них для меня всё одно что дитя, моё собственное творение. И нет, я понимаю, и ломаются, и гибнут, все бывает, но не от моих рук, не от своего создателя.

— Простите…

— Выше нос, Гарри, и вообще, это ведь я принял именно это решение, не ты. И так как палочки уже более нет, то предлагаю о ней просто и банально забыть. Никаких связей, только свобода. Вѣра в будущее. Не стоит идти в него с грузом не пойми кем возложенной на твои плечи ответственности. У тебя и своего вполне достаточно, но я что-то заговорился. Ты ведь спрашивал, почему внуком назвал? Так вот, как я и сказал ранее, ты мне понравился, просто и без затей. Ты сирота, прости что напоминаю, и тем не менее, это именно так. К тому же, никто не запретит старику назвать ребёнка внучком. Этот термин ведь не всегда означает именно кровную связь. Он также может указывать и на возраст. Это правила старого языка. Его уже и не помнят, и тем не менее, когда я был в твоём возрасте, в магической Англии подобное обращение было практически нормой. Не ко всем разумеется, но к тем, кого знаешь. Сосед там, сын хорошего друга. Все сэры, мэры и прочие пэры пришли к нам несколько позже, а до этого указывали исключительно на статус. Таким образом, моё обращение на деле было не более чем игрой слов, долженствовавшей подчеркнуть моё доброе к тебе расположение. Увы, но мы с тобой скорее всего не родственники, и тем не менее. Игра есть игра, и раз уж я вот так вот, кхм, оговорился, то почему бы собственно, и нет. С меня не убудет, тебе не навредит. Да и начни мы сейчас отрицать, та же Молли и все её дети меня хорошо слышали, выводы уже сделаны, попытка отрицания приведёт к пересудам, а в отсутствии доказательств… Поверь моему слову Гарри, они всё сами придумают. И отрицай не отрицай, результат что так, что так будет один.

— Я думаю я понял, сэр, как думаете, если я вообще не стану на это отвечать, это будет нормально?

— Да, разумеется, как я и сказал, отрицание породит разномастные слухи, и как минимум часть из них будет, скажем так, негативной. Подтвердить же их домыслы мы, как ты понимаешь, также не можем. Ложь это не то, что должно связывать людей… — на этих его словах дверь в купе хлопнула и на пороге показался веснушчатый рыжий мальчишка. Увидев было Гарри, он тут же начал говорить, но был категорически нарочито строгим голосом перебит:

— Мистер Уизли, я полагаю?

— Ддаа… Сэр, то есть, простите мастер, я хотел… — запинаясь чуть ли не через слово и алея ушами, начал было оправдываться ворвавшийся в их купе Рон.

— Не видел тебя у себя в лавке. Неужели у Кандела палочку покупали?

— Эмммм, нет, сэр, я это, у родителей в смысле, то есть у меня…

— Только не говорите мне, молодой человек, что путь юного мага вы начали постигать с палочкой, что вас не выбирала?

— Я, эм, я как бы…

— Дайте-ка вашу спутницу сюда, — с явными нотками повеления в голове произнёс требовательно протянувший в сторону рыжего мальчика руку мастер. И пунцовому от стыда Рону не осталось иного.

С минуту мастер крутил палочку и так, и эдак, качал головой, а вернув произнёс:

— Узнаю свою работу, несмотря ни на что узнаю. Ясень и волос из гривы единорога, без малого семь вершков. Хотел бы я знать, как ваш брат или же уже вы допустили то, что вашу палочку помимо всего прочего обглодала крыса. Лично я бы её за такое банально прибил. Я обязательно напишу вашему отцу, в отличии от Молли, он всегда имел голову на плечах. И о вашем поведении я также упомяну, обязательно. Теперь же извольте покинуть наше с мистером Поттером купе, и впредь привыкайте стучать, прежде чем врываться куда бы то ни было. Возможно, что дома такое ваше поведение никого не задевало. Сейчас же вы прервали наш весьма важный разговор, подумайте об этом. Всего вам хорошего, молодой человек, — тон, которым всё это было произнесено, буквально не оставлял выбора и дабы не гневить именитого мастера ещё сильнее, пунцовый от стыда рыжий чуть ли не пулей вылетел за дверь. А проводивший его пронзительным взглядом своих серебристых глаз Олливандер покачал головой и продолжил.

— Как я тебе и сказал. Отношения, построенные на лжи. Не тот выбор, который мог бы быть предпочтительным. На деле же всё куда как запутаннее. Ведь я, как и ты, по мнению некоторых, полукровка. Ты ещё столкнёшься с теми, кто придерживается этой, на мой взгляд в корне неверной точки зрения. И потому я тебе поясню. Полукровка — это маг, рождённый в семье, в которой один из родителей либо маглорождённый, либо и вовсе волшебное существо. С одним из таких магов ты весьма скоро познакомишься. Филиус Флитвик, не спрашивай меня о том, что и как они там все делали, но факт остаётся фактом, преподающий в Хогвартсе чары профессор Флитвик наполовину гоблин.

— Ого…

— Вот тебе и ого, но да преподаватель он хороший, так что слушай его внимательно. К тому же, с твоей особенностью его уроки для тебя будут вдвойне актуальны. Что же до полукровок, то тут всё и просто, и сложно одновременно. Маги эти в сути своей магам чистокровным ничем не уступают, да хоть бы и меня в пример привести. Все эти чистокровные снобы в сути ничто. Отобрать у них палочку и всё, ни на что негодный, якобы великий маг. Маглорождённые же — это маги, родившиеся в простых семьях. Таковой, к примеру, была моя мать. Сильная была волшебница, я многому у неё научился. Примерно такой же была и приведшая тебя в этот мiръ Лили Эванс. Я помню, как она покупала у меня свою первую палочку. Шесть вершков, липа и чешуя саламандры. Не самое частое для Англии сочетание, и тем не менее твоей матери подошла именно она. Нестандартные палочки — это у вас видимо семейное. И собственно вопрос, а почему же я не согласен то. А потому, Гарри, что все в магическом мïре забывают две, на мой взгляд немаловажные вещи. Первая — это наследственность. Все почему-то считают, будто бы вся она и есть, что от отца к сыну. А матери будто и вовсе как бы и нет. На деле же, и моим родом в том числе доказано: наследуем мы от обоих. Да хотя бы и на тебя взглянуть, глаза-то у тебя мамкины. И никуда этим " чистокровным" снобам от этого не деться. Именно поэтому я и не согласен с утверждением о причислении к полукровкам тех, кто рождён от родителя мага в первом, как я для себя считаю, колене. Мама маг, папа маг? Значит и ребёнок маг, а наследственность предполагает, что ребёнку достанется всё самое лучшее. На практике доказано. Дефекты одного родителя замещаются от другого. Бывают, конечно, и исключения, и в школе ты с такими скорее всего столкнёшься. Появляются они как результат близкородственной связи. Ведь если заменять нечем, то и замена не произойдёт. Шило на мыло, как говорится.

— Ага, нам на научных уроках рассказывали. Генетика, селекция, правда учитель на растениях пример приводил, но как-то раз оговорился, что и к людям это тоже относится и что далеко не всегда всё так уж прямо и однозначно. К примеру, у моего дяди сестра есть, она собачница. Собак разводит, английских бульдогов. Так я такого в её приезды обо всём этом наслушался. И то нельзя, и за этим следить, и не дай боже если родственник родственника покроет. Помёт на выброс, а сука ещё и порченая. Правда, я не понял почему, но она точно говорила, что если линию выводишь, то ближе четвёртого колена ни-ни. Иначе мутации, уродства, болезни.

— Именно так, Гарри, и маги это, как говорится, на себе доказали. Священные так называемые двадцать восемь. Те самые сплошь чистокровные. А в итоге одни только Блэки чего стоят, через одного сумасшедшие. И они такие далеко не одни. Лѣтъ сто, как только друг с другом. В итоге, ты уж прости, насмотрелся я этим летом. Нормальным из них разве что Нотт пришёл, да Гринграсс. Ну да у этих жены были вообще с континента. Остальные, кхм, не обидеть бы… — прервался услышавший стук в дверь Олливандер.

— Извините, — чуть не плача пробормотал показавшийся на пороге мальчик. — Вы тут не видели жабу? — Я… я её опять! Она вечно от меня убегает! — и только тут увидев, к кому именно он обращается замолк. Но всё же спустя чуть более чем продолжительный миг продолжил: — Добрый день мастер Олливандер, а что вы…? Я хотел сказать… я…

— Да вот в Хогвартс едем, точнее в Хогвартс едет он, а я вот в Хогсмид. Нет ничего лучшего, чем первого сентября заглянуть на кружку сливочного пива к милейшей Розмерте, белая липа и волос единорога, шесть с половиной вершков без одного нокотка. Замечательная палочка, очень верная. А у вас мистер Лонгботтом…, хм не припомню вас в этом году, не позволите ли старику?

— Ддаа, мастер, конечно, — стушёвано промямлил вытащивший свой инструмент из кармана мантии Невилл. Его палочка выглядела не в пример лучше той, что была у заходившего к ним ранее Рона. Чистая, практически без царапин, за ней явно ухаживали.

— Так-так, — произнёс тем временем поднёсший её к своим глазам мастер. — Черешневое древко и жила дракона, восемь вершков ровно. Это ведь не ваша палочка, я прекрасно помню, как продал её вашему отцу Френку. Ох, Августа, Августа, что же ты делаешь то… — услышавший старого мастера Невилл хлюпнул носом. И прервавший свои размышления старик улыбнулся. — Это что ещё за слёзы, полноте, юный маг, нашёл повод, а ну-ка взмахни, — и с тем передал палочку обратно владельцу. Принявший свой, а точнее как выяснилось инструмент отца из рук мастера, мальчик ещё раз хлюпнул носом. Взял палочку и сделал как можно более уверенный взмах. Итогом которого стала одна единственная сиротливая пара искр.

— Не подходит, не полностью, отзывается, но не подходит. Хотя…, да, точно. Заменим черешневое на вишню. Я напишу об этом Августе, и о чём она только думает то?

— Бабушка говорит, что я на отца… — промямлил немного успокоившийся Невилл.

— Что ж, ясно, понятно. Преемственность это конечно же хорошо, да вот беда, сын никогда отца не повторяет, а потому уверен, вам нужна палочка из вишни, а вот сердцевина та же. И если вы позволите мне, то к началу практических занятий именно такая у вас и будет. Сердце отца и тело матери, что думаете? Ведь палочка вашей матушки как раз вишнёвой была. Семь вершков, волос единорога. Очень пружинистая, и именно этого то вам и не хватает.

— А разве можно…? — неверяще пробормотал часто моргающий Невилл.

— Раз я говорю, значит можно, не будь я Олливандер, — улыбнулся старик.

Спустя минуту черешневая палочка вновь перекочевала к своему создателю, а радостный Невилл покинул их, так и забыв про то, зачем именно он приходил.

— Вы и правда сделаете для него новую палочку? — неуверенно спросил поражённый произошедшим только что на его глазах преображением из неуверенного в себе мальчишки во что-то совершенно иное Невилла, Гарри.

— Разумеется, я ведь сказал, а раз сказал, значит к шестому сентября будет. Раньше наврядли, но до шестого вполне.

Прошло не более пары минут и дверь распахнулась вновь. На этот раз на пороге купе показалась несколько более чем следовало бы лохматая девочка. И буквально тут же, не здороваясь выдала:

— Никто не видел жабу? Невилл её потерял, а я помогаю ему её отыскать. Так вы её видели или нет, — спросила она прямо-таки начальственным тоном. Но увидев взрослого запнулась, правда ненадолго. — Ой, мистер Олливандер, а что вы тут делаете, а вы тоже в Хогвартс?

— Похоже, что с воспитанием у нынешнего поколения совсем плохо. Сердечная жила дракона и древко черного винограда. Пять с половиной вершков и один нокоть. И нет, мы не видели жабу мистера Лонгботтома. И примите мой вам совет, Невилл. — Обратился к прячущемуся за застывшей в дверях девочкой мальчику Олливандер. — Постарайтесь впредь не попадать в настолько компрометирующие вас ситуации. Мальчик вы воспитанный, а что до вашей жабы, то как и любое земноводное, она спряталась там, где есть вода. И поэтому я бы рекомендовал вместо обхода купе посетить все наличествующие в поезде туалеты. И перед тем, как врываться в оные, советую качественно, но не барабаня в дверь, постучать. Не то может быть и в самом деле совсем не красиво. Честь имею, мистер Лонгботтом, мисс Грейнджер, — холодно вежливым, и совершенно не допускающим возражения тоном произнёс явно недовольный поведением молодёжи мастер. После чего взмахнул своей палочкой и захлопнул прямо перед носом девочки открытую ею чуть ранее дверь.

На следующие несколько минут в купе воцарилось несколько неловкое молчание. Но вот понурившийся скорее по привычки, нежели по необходимости прихлопнувший себя по лбу Гарри всё же встрепенулся:

— Вас так не вовремя прервали и…

— Да, да, Гарри, извини старика, задумался. Так вот, на чём это я, ах да. Помимо чистокровных, полукровок и прочих кровок, в мïре магии бывает ещё и такое явление, как сквибы. С одним из них ты, кстати, вскорости познакомишься, Аргус Филч. Завхоз Хогвартский, категорически не любит детей, но на деле же он просто устал. В своё время, как и многие ему подобные, он был выброшен из собственной семьи. И впоследствии нашёл своё пристанище в Хогвартсе. Не обладая магией, найти работу в магическом мïре, как думаю ты понимаешь, задача весьма и весьма сложная. Вот и пристроился, где сумел. Детей он, как я тебе и говорил, от слова совсем не любит. Как минимум за то, что у вас, в отличии от него, магия есть. Я, если честно, так и не понял, для чего он так себя истязает. И да, Гарри, как ни посмотри, а это ведь в буквальном смысле самая настоящая моральная, да и физическая, пытка. Каждый день из года в год видеть, грезить и при этом не иметь возможности иметь. Как следствие, школьники не любят его, а он их. У него есть кошка фамильяр, и прими мой совет, не обижай её. При возможности угости лучше чем либо по настоящему вкусным. Мяса там кусочек, сливок блюдечко. Поверь мне, пригодится.

— Хорошо, сэр, я запомню, — с улыбкой произнёс Гарри, а затем с затаённой надеждой в глазах неожиданно выпалил: — Скажите, а можно… можно, чтобы два животных было?

— В смысле?

— Ну… понимаете, я всегда кошку хотел, хотя. Нет, не получится, Дурсли мне ни в жисть не разрешат.

— Вот оно значит как, — с улыбкой промолвил Олливандер. — И да, можно, сова — это хорошо, это прекрасно. И кошку при этом тебе никто не запретит. Но ты прав, и проблему содержания это никак не отменит.

— Ясно, спасибо, простите, что перебил.

— Ничего, молодёжи свойственно быстро переключаться, что интересно, то и на устах. А что до сквибов, то тут-то и кроется самое интересное. Многие, очень многие семьи этого не афишируют, и при рождении подобного ребёнка попросту сбагривают оного к маглам. Подделывают документы, или же и вовсе попросту на крыльцо подкидывают. А впоследствии у маглов нет-нет, да и появляются так называемые экстрасенсы. Сквибы то, в отличии от совсем не магов магию то видят. Видят, а иногда и колдовать могут. Боль там наложением рук снять, порчу лёгкую навести. Можно и нелёгкую, но тут уже поднапрячься надо. Вот и пользуются этим. Ну и как вытекающее из жизни в немагическом мïре, они в оном и остаются. Пару себе находят. Дети рождаются. И нет-нет, да и проявляют магию. Да вот беда, родства своего не знают. Был он, скажем, урождённый Лестрейндж, Малфой али ещё кто, а на крыльцо приюта подбросили, и на что фантазии у принявших под опеку хватило, такое имя и получил. И вот ходит себе где-то по мiру кровями весь из себя благородный, да хоть бы и Дагворт-Грейнджер, влюбляется, женится. А внук его бац, и маг. Хогвартс, шмогвартс, все дела. И по документам он маглорождённый, а вот на деле то…

— А на деле, вовсе даже и нет, — подхватил мастера понявший, к чему именно тот клонит Гарри. И чуть помедлив, продолжил: —Так вы думаете, что, к примеру моя мама… что она…?

— Да запросто, вот только мы это наврядли когда бы то ни было узнаем. Можно, конечно, к мастеру геральдики обратиться. Стоят его услуги, честно скажу, немерено. Но таки да, на выходе у тебя будет полное твоё генеалогическое древо. Ну да и что с того, ну узнаешь ты что по матери, к примеру, да пусть даже и Блэк. Что это тебе даст? Статус мимо. Потомок презренного сквиба. Связи? Ответ прежний. Скорее, костью в горле у за чистоту крови ратующих станешь. Статистику испортишь, да настроение испоганишь. Немаленький ведь, уже понимать должен, что когда годами пестуемые тобой убеждения рушатся и маглорождённый, коего ты назначил во всех своих бедах виновным, таковым не оказывается. И вместо того, чтобы подтвердить, опровергает, да в грязи вымакивает. Это ведь не афишируя подкинуть легко, а ты пойди в Пророке да хотя бы и о Малфое подобное напиши. Ты только представь себе заголовок. " У Люциуса Малфой был брат близнец, а правда ли, что у Малфоев рождается лишь один мальчик: результаты нашего расследования вы найдёте на разворотах два и три" — как тебе, а? Как думаешь, что будет?

— Скандал будет, сэр, я что-то подобное по телевизору видел. Там женщина одна себя дочерью князя Монако объявила и, кажется, доказала даже. Экспертизу предоставила, ух и громыхало. Статьи в газетах, на ТВ репортажи. Дядя тогда помнится недоволен был, читать, мол, совсем нечего, сплетни кругом одни. И если в общем это упомянутый вами гипотетический Малфой ну тоже на вроде бы того князя…

— Навроде, Гарри, навроде, не князь, конечно, но гонору. До короля самую капельку не дотянулся. С его сыном ты ещё познакомишься. Интересный надо признать мальчик, палочку для него переделывал, родителям рукоятка, видите ли, не понравилась. Простая слишком. Как следствие, всё это предпочитают скрывать по-тихому. Олливандеры, скрывать не стану, тоже не без греха, у моего деда брат был, сквибом родился. Его магловская кормилица воспитывала, а потом война была, следы потерялись. Так что если геральдику не выводить, и древо родовое не строить, то всегда можно, с разрешения естественно, к какому бы то ни было роду присоединиться. Так иногда делают, когда наследника совсем нет. Покупают маглорожденного или же полукровку, как ты или я. Вводят в род, официально наследником назначают, а на все вопросы к сквибу, Мерлин знает когда к маглам ушедшему, и обязательно давно почившему, отсылают. Его, мол, наследник, идите все.

— То есть получается, что…

— Именно, Гарри, именно. Никто и никогда не сможет опровергнуть сказанного мной, как впрочем и доказать. Только я сам. И лично я опровергать сказанного не собираюсь. Да и тебе не советую…

— Получается, что те, кто захочет, докопаются до сквиба, и посмотрев на всё, решат что моя мама…

— Именно, но да не факт. Молли может никому и не сказать ведь, а дети, а что дети. Посудачат да забудут. А может и уже забыли. Не интересно ведь это. Ты то и то слушаешь только потому, что тебя напрямую касается. А представь себя на месте того же Рона, или же близнецов тех же. Было ли им дело до того, как и к кому я обратился?

— Не знаю, но, наверное, нет. Я не уверен…

— Ну вот поэтому просто не думай. И раз уж с этой моей оговоркой мы разобрались, то почему бы не перейти к сути. Ехать нам ещё далеко, разговор у нас будет длинный, да и перекусить было бы совершенно не лишним.

— У меня нету ничего, простите, сэр, — стушёвано ответил совершено растерянный этим своим открытием Гарри. Не то чтобы он был голоден, к недоеданию он уже давно привык, но не говорить же об этом старику. Всё одно что жаловаться, а жаловаться Гарри совершенно определённо не хотел. Проблема, правда, решилась всего лишь спустя какую-то минуту. Открывший дверь Олливандер кивнул на выход, и как по заказу из коридора раздалось: — Лягушки, шоколадные лягушки, котлокексы, драже берти-ботс…

*Слово мир как, сейчас так и до революции и урезания нашего языка. Имеет несколько диаметрально противоположных значений. Мы скажем мир, когда закончится война. Мы скажем мир, когда захотим посмотреть на то, что на худится дальше нашего дома. Миром же мы назовём и общность человеческую. Со всеми её противоречиями, изъянами, добром злом, эмоциями и прочими атрибутами. А если пойдём к психологу, то там мы миром назовём так необходимую нам внутреннюю гармонию с самим собой. Все эти слова мы пишем одинаково и в школе нам сказали, по контексту поймёшь. А вот сто лет назад, нас бы не поняли. И спросили, почему это мы про мирное время по поводу и без пишем. Ответ же на вопрос будет прост. Покинувшие нас, но так необходимые нам буквы, а потому запоминаем:

миръ — состояние, когда нет войны; мiръ —окружающий нас, вся вселенная, если хотите; мïръ — общность человеческая. Например, мïръ волшебный и мïръ без магии. Магия присуща живым существам, исходит от них обменяет их. И наконец мѵръ — наше внутреннее бытие. Процесс нашего мышления если так понятнее именно этим мѵромъ оперирует маг, когда создаёт заклинание. Читаются же все эти слова с в сути одинаково разница в длине звука " И " и — долгое, с протяжением; i — ровное, обычное (наиболее на самом деле часто нами произносимое) ï — полу краткое, средне между й и i; ѵ — средне краткое, образуется, когда корень языка при произнесении приобретает форму v

Выглянувший в коридор вслед за Олливандером Гарри вернулся минут через пять и под весёлым, чуть искрящимся взглядом мастера палочек сгрузил всё накупленное на стол.

— Смотрю. ты решил приобщиться?! — с улыбкой явно шутя спросил разглядывающий запасы съестного Олливандер.

— Я никогда ничего подобного не пробовал, быть, может быть, вы что-то мне посоветуете?

— Печенье и котлокексы, они сытные, а ехать нам до самого вечера. Могу взять у тебя одну?— чуть подумав добавил мастер палочек.

— Да, конечно, — тут же спохватился, уже принявшийся за уминание печенюшки, Гарри. Выглядело это весьма забавно, а мастер палочек тем врѣменем выудил из лежащей на столике горки одну из шоколадных лягушек и, открыв упаковку, ловко поймал оную за лапу, тем самым воспрепятствовав предпринятой оной вероломной попытки к бегству. Ловко перехватил и откусив на глазах у изумлённого сим действом Гарри кусочек " живого " шоколада пояснил:

— Как пособие вполне подойдёт, попробуй открой. — Сообразивший, что именно ему предлагают сделать Гарри тут же повиновался. Треск упаковки, миг любопытства. Лягушка, как и у Олливандера попробовала дёрнуться, но практически тут же наткнулась на находящийся над ней большой палец правой руки. Неярко вспыхнула и затихла. — Как видишь, всё более чем просто, — прокомментировал происшедшее наблюдающий за всем этим Олливандер.

— Да, наверное, но я так и не понял как… В смысле, почему так происходит, я ведь правильно понял, что далеко не все маги так могут?

— Правильно, дар твой до того редок, что может статься, что я и вовсе первый из ныне живущих магов, кто его воочию наблюдает. Признаться, данных не много. Одна теория, ни примеров ни тем более практики. Я был весьма скрупулёзен и тем не менее не так чтобы много нашёл. Так, согласно теории магии, такой как ты должен существовать. Способности твоей даже название придумать додумались magicae obice conteram — что в переводе с латыни Разрушение магического барьера или же как говорится в некоторых толкованиях мѵра. И перед тем, как ты испугаешься, я поясню: согласно теории магии каждый маг это в сути свой собственный мѵръ. Мѵръ в данном контексте имеется в виду не тот, что вокруг, не общий. Личный, воображаемый, твой собственный. Тот, в котором становится возможным то, что было невозможно во внешнем. Собственно, именно способностью, скажем так, переписывать собственным мѵром мiръ общий маги и отличаются он не магов. В отличии от маглов, у которых этого мѵра и вовсе нет. Либо он до безобразия куцый. У сквибов он вполне себе развит. А вот способность проекции перезаписи увы нет. Попросту сил продавить не хватает. Вычислить все переменные не получается. Как следствие их мѵръ так внутренним и остаётся. Твоя же способность это в сути своей предсказанный в теории мѵръ изначальный. Мѵръ отменяющий, такой, каким он был бы, не будь магии. Девственный, чистый, не тронутый. Соприкасаясь с ним, мѵры других магов теряют свою способность к изменению реальности. Лично я, проверив на себе скажу, что, скорее всего на некоторое врѣмя стал сквибом. Но как ты уже видел, способностей своих не потерял. То есть для того, чтобы подействовало, нужен физический контакт. И тогда также как ты отменял воздействие моего внутреннего мѵра и тем ломал созданные мною палочки. Также и с магом. Ты отменяешь его влияние на мiръ окружающий, запираешь его. Отнимаешь способность перезаписи мiра. Превращаешь в сквиба, если тебе так понятнее. Но так как в отличии от несущей в себе лишь отпечаток воздействия мѵра волшебника создателя палочки или же иного обработанного магией предмета, маг этот мѵръ постоянно генерирует, то стоит контакту прерваться как всё вернётся. Мѵръ мага восстановится и на личном примере скажу, быстро. Секунд быть может быть двадцать, не более. Примерно минуту меня немного мутило, как если бы голова кружится, но при этом это не так. В глазах в смысле не плывёт. И сейчас ты конечно же спросишь, а как же я тогда сам то колдую. И я тебе отвечу. Всё просто Гарри. Дело в том, что мѵров этих у тебя два. Один изначальный, заключённый в твоей правой руке. Второй основной, магический. Мне сложно описать словами, как именно я это вижу. Но благодаря столь плотному контакту с тобой. В общем, это как будто бы сообщающиеся друг с другом сосуды. Они отделены, но имеют общую проницаемую границу. И за неимением иного мѵръ твой магический, он как будто бы допуск имеет что-ли. Я буквально вижу, как в момент их соприкосновения изначальный вспыхивает и будто бы узнает. Принимает и разрешает проход. Что, как, почему? Поверь мне, описать всё это и без того сложно. Магическое зрение это тебе не просто в даль посмотреть. Могу лишь предположить, что скорее всего из-за этого тебя практически невозможно проклясть. К примеру, так называемые непростительные. Два из них, за исключением убивающего, как такового физического луча не имеют и как следствие отразить их напрямую простым противопоставлением мѵра изначального у тебя не получится. Вот только если я прав то то , что я вижу, однозначно говорит о том, что мѵры у тебя общие и мѵръ изначальный всё равно заклинание отменит. Ведь магия твоя вполне себе циркулирует в точности так, как это и положено и как следствие проклятие будет сброшено. А что до убивающего. Я не уверен, но так как именно его, как сообщается, ты и пережил, то скорее всего оно также скорее всего отменится, но так как оно в отличии от своих запрещённых собратьев лучевое, то вполне возможно, что в тот момент ты попросту рукой загородился. Вполне понятный и совершенно обычный защитный жест.

— Понятно, — вздохнул с интересом рассматривающий свою правую руку Гарри. В левой у него была начавшая немного подтаивать шоколадная лягушка и он её машинально откусил. — Скажите, а если перчатки одеть?

— Не поможет, магию твоя рука сразу же на нолик помножит, а мѵръ на то и мѵръ он не в твоей коже, он можно сказать, что как будто бы над ней, нокоть не более и тем не менее столь толстую перчатку ты на врятли оденешь, не удобно будет. Проще тогда уж болезным прикинуться и руку на перевязь положить, но я бы если честно не рекомендовал. Не беги, учись, постигай свой дар… — вновь распахнувшаяся настежь дверь купе вынудила мастера в очередной раз прерваться. Гарри явственно услышал его более чем тяжёлый вздох, а тем врѣменем в купе, не спрашивая у какого-либо из в нём находящихся разрешения вошли трое мальчишек. Того, что был по центру Гарри узнал — это был тот самый мальчик, что посмеялся над происшествием в салоне мадам Малкин. Сейчас он смотрел с куда большим интересом, чем тогда в магазине.

— Это правда? — с порога спросил бледнолицый. — По всему поезду говорят, что в этом купе едет Гарри Поттер. Значит, это ты, верно? — и не дожидаясь ответа продолжил: — Это Крэбб, а это Гойл, — небрежно представил он своих спутников, заметив, что Гарри на них смотрит. — А я Малфой, Драко Малфой.

— А я Гаррик Джервейс Олливандер, мастер палочек в сто сорок восьмом поколении и мне, признаться, всё это уже надоело. Вы совершенно невоспитанный наглый мальчишка. И я уже жалею, что продал вам вашу палочку, боярышник и волос единорога, пять с половиной вершков и пол ноктя, и как она вас только терпит? — произнёс явно уже даже не просто раздражённый, а именно злой мастер палочек. И покачав головой продолжил: — Откуда столько неуважения? Не ожидал. Не от наследника Малфоев. Ваш батюшка может быть любым, слышите меня мистер Малфой, любым, но вот того, что он воспитал настолько не уважительного ко всем и вся сына… Я вынужден оповестить вас о том, что он будет оповещён о содеянном вами. Ворваться в купе, помешать нашему разговору. Не стоило вам этого делать, не стоило.

Лицо слушающего мастера палочек блондина пошло пятнами, а тот тем врѣменем продолжил: — И удовлетворяя ваше столь не подобающим образом проявленное любопытство. Да этот молодой человек и в самом деле Гарри Джеймс Поттер. Наследник не столь "благородного" — на этом словосочитании мастер отметил движением пальцев кавычки, — как Малфои, но, как выяснилось, куда как более воспитанного рода. И я настоятельно оному наследнику рекомендую несмотря даже на дальнее ваше родство знакомства сего поостеречься. А что как такое поведение в обществе окажется заразным. — Услышавший это Драко окончательно покраснел и запунцовев ушами, буквально вылетел из купе.

Помолчали, но вот мастер палочек наконец встрепенулся и, покачав головой, поставил на стол всё это врѣмя висевшую у него на плече кожаную сумку и как-то по особому хитрым образом коснувшись застёжки её открыл.

Всего несколько мгновений и на в миг очистившемся от остатков пиршества столике оказалась чёрная с серебристым теснением продолговатой формы коробка. На ней лаконичным шрифтом с едва заметными и вполне уместными на общем фоне завитками красовалось оттиснутое серебром клеймо мастерской.

— Открой, — подбодрил заворожено смотрящего на коробку мальчика Олливандер. — И да, это она. Всё, что я мог, я тебе рассказал. О важном пусть и не планировавшемся изначально мы также поговорили. Осталось разве что это.

С благоговейным трепетом Гарри притронулся к твёрдому на ощупь материалу. Вздрогнул и, отдёрнув свою правую руку, принялся за попытки открыть коробку исключительно левой. Не получилось, а смеющийся над ним уголками губ мастер лишь улыбался. Но вот Гарри наконец сообразил, что коробка запирается на магнитный замок и потянул оный. И коробка открылась, явив мiру уложенную в находящемся в её центре углублении палочку. Тёмная, с явно выраженными прожилками свѣтло-топлёного оттенка, она буквально приковывала к себе своей простотой и одноврѣменно изяществом. По ободу рукоятки совершенно простой, ни разу ни вычурной формы ручки шли едва заметно серебрящиеся, свитые в причудливый узор руны. Идеально прямая, постепенно утончающаяся к своему концу. Мальчику она казалась настоящим произведением искусства. Так бы и смотрел, но вот по прошествии минуты пальцы сами потянулись. Миг, прикосновение, ещё одно и палочка уже в руке. Взмахнул как тогда в лавке, и это почти не передаваемое ощущение сродства. Кончик палочки будто бы вспыхнул. В купе резко запахло озоном, а от кончика палочки по руке прострекотало несколько совершенно безболезненных для её владельца синевато-белых электрических снарядов.

— Идеально, — подытожил увиденное мастер палочек.

— Благодарю, — пробормотал Гарри, на языке было столько слов, но произнести он сумел только лишь это. А поезд тем врѣменем уже сбавлял ход и произнёсший в ответ показавшееся Гарри практически сакральным в тот момент "Во благо", мастер покинул купе. Тем самым давая ему спокойно переодеться в школьную форму.

Расстались уже на платформе, Олливандер практически тут же крутанулся на месте и был таков, исчез, как будто и не было, а возвышающийся как скала над перроном платформы Хагрид уже подзывал к себе поступающих в этом году первокурсников.

— Первокурсники! Первокурсники, все сюда! Эй, Гарри, у тебя все в порядке? —поинтересовался углядевший его посреди толпы Хагрид и получив в ответ вполне себе жизнеутверждающий кивок, улыбнулся. После чего оглядел сбившихся в приличных размеров стайку детей и столь же громогласно продолжил:

— Так, все собрались? Тогда за мной! И под ноги смотрите! Первокурсники, все за мной! — Поскальзываясь и спотыкаясь на по вечернему влажной траве, они следовали вслед за возвышающимся будто бы родосский колосс над морем Хагридом. По узкой дорожке, резко уходящей вниз. Их окружала такая плотная темнота, что Гарри показалось, будто они пробираются сквозь лесную чащу. Все разговоры стихли, и они шли почти в полной тишине, только Невилл, тот самый мальчик, что, потеряв свою жабу, вместо неё можно сказать что обрёл пусть ещё и не рождённую, но уже обещанную ему палочку, не удержавшись чихнул и украдкой утёр себе нос рукавом. Понадеявшись, что в темноте этого никто не заметит. — Ещё несколько секунд, и вы увидите Хогвартс! — крикнул Хагрид, не оборачиваясь. — Так, осторожно! Все сюда!

— О-о-о-! — вырвался дружный, наполненный восхищением возглас. Выйдя из-за поворота, они оказались на берегу большого, черного как сама ночь, озера. В его глади отражались, казалось бы, миллиарды звёздных огоньков. А на другой его стороне, на вершине высокой скалы, стоял самый настоящий, прямо-таки гигантский замок. С башенками и бойницами, самым настоящим донжоном. Его огромные окна, как и поблёскивающая в ночи гладь черного озера, отражали свѣтъ усыпавших небо миллиардов звёзд

— По четыре человека в одну лодку, не больше, — скомандовал Хагрид, указывая на целую флотилию маленьких лодочек, мирно покачивающихся у самого берега. Гарри и вылетевший из купе ещё утром после замечания мастера Олливандера Рон оказались в одной лодке с точно также выдворенной после него Гермионой, и тихо присоединившимся к ним Невиллом.

— Расселись? — прокричал сложивший руки своеобразным рупором Хагрид, и убедившись в том, что никого не забыл, занял предназначенную для него лодку. Миг, и вся флотилия тронулась совершенно бесшумно и совершенно одноврѣменно. Лодки заскользили по гладкому как стекло озеру, тихо, с едва слышимым плеском воды. Все молчали, не сводя глаз с огромного замка. Чем ближе они подплывали к утёсу, на котором он стоял, тем больше он возвышался над ними. — Пригнитесь! — зычно крикнул Хагрид, когда они подплыли к утёсу. И именно в этот момент сидящему напротив Рону пришла в голову мысль о том, что неплохо бы поменять дислокацию. До этого он к замку сидел спиной, и как следствие, выворачивал шею. И видимо решив, что так ему всё-таки неудобно, зашевелился. Лодка опасно покачнулась, и инстинктивно схватившиеся за борт Гарри выругался. Тихо, но все находящиеся рядом услышали, а тем врѣменем остальная флотилия двигалась дальше, тогда как их потерявшая ход лодочка всё более и более отставала. И наконец, так и не доплыв до тоннеля, о котором их чуть ранее предупредил Хагрид, полностью остановилась.

— Ну просто шикарно, мистер как там тебя, а не важно, спасибо, блин, удружил —насупившись произнёс скрестивший руки на груди Гарри.

— Это не я, я не виноват, я только лишь пересесть хотел,—залепетал в миг перепугавшийся Рон.

— Ну да, конечно, это я, — ответил ему Гарри, вот только тон у него был. В общем, получилось несколько двояко, и теперь с обидой на Рона смотрели уже все, но не признаваться же в том, что и вправду сам виноват. Да и если подумать, то в чём именно? Лодка закачалась, он испугался… Всё, фините ля комедия. А флотилия тем врѣменем окончательно скрылась в зеве тоннеля, и в вставшей чуть менее чем посередине озера лодочке стало совсем неуютно.

Хогвартс приблизительно сорок минут спустя.

… Не бойтесь меня, надевайте смелей,

И вашу судьбу предскажу я верней,

Чем сделает это другой.

В надёжные руки попали вы,

Пусть и безрука я, увы,

Но я горжусь собой.

Допела свою песню старая, латанная-перелатанная, выглядящая совершенно замызганной на вид волшебная шляпа. Стоящие по центру прохода дети запереглядывались, некоторые начали перешёптываться с соседями.

Профессор МакГонагалл, стоявшая до этого чуть позади, сделала шаг вперёд, и развернув находящийся у неё в руках длинный свиток пергамента, произнесла:

— Когда я назову ваше имя, вы сядете на табурет, наденете шляпу и она определит вашу дальнейшую принадлежность к одному из четырёх факультетов, — произнесла она и, вчитавшись в свиток, продолжила.

— Аббот, Ханна! Девочка с белыми косичками и порозовевшим то ли от смущения, то ли от испуга лицом, спотыкаясь, вышла из шеренги, подошла к табурету, взяла Шляпу и села. Шляпа, судя по всему, была большого размера, потому что, оказавшись на голове Ханны, закрыла не только лоб, но даже глаза. А через мгновение...

— ХАФЛПАФФ! — громко крикнула Шляпа. Те, кто сидел за крайним правым столом, разразились аплодисментами. Ханна встала и пошла к этому столу, и усевшись на свободное место, чуть смущённо поздоровалась.

— Боунс, Сьюзен! — ХАФЛПАФФ! — снова закричала Шляпа, и Сьюзен поспешно засеменила к своему столу, сев рядом с Ханной.

— Бут, Терри! — РЕЙВЕНКЛО! — Теперь зааплодировали за вторым столом слева, несколько старшекурсников встали со своих мест, чтобы пожать руку присоединившемуся к ним Терри.

— Броклхерст, Мэнди, — и вновь вердиктом шляпы оказался Рейвенкло, тогда как Лаванда Браун стала первым новичком, отправившимся за стол факультета Гриффиндор. Крайний слева стол взорвался бурными аплодисментами и приветственными криками. Миллисенту Булстроуд распределили в Слизерин.

— Финч-Флетчли, Джастин! — ХАФЛПАФФ! — прокричала шляпа, едва лишь коснувшись головы мальчика.

— Финниган, Шимус. — ГРИФФИНДОР!

—Грейнджер, Гермиона! — Назвала очередное имя стоящая перед уже несколько поредевшей шеренгой будущих первокурсников МакГонагалл — никто из стоящих перед ней не откликнулся. А когда профессор повторила, дети начали неуверенно переглядываться. Кто-то даже припомнил, что мол видел в поезде девочку, представившуюся именно этим именем, она, кажется, искала то ли свою, то ли чью-то там ещё жабу. — Грейнджер, Гермиона! — в третий раз выкрикнула ничего не понимающая МакГонагалл. И, неуверенно переглянувшись с сидящим за преподавательским столом директором, недоумённо вздохнув, продолжила.

— Гойл, Грегори! — СЛИЗЕРИН! —продолжилось прерванное странным казусом распределение.

— Голдстейн, Энтони! — РЕЙВЕНКЛО!

— Гринграсс, Дафна! — СЛИЗЕРИН!

— Джоунс, Меган! — ХАФЛПАФФ!

— Лонгботтом, Невилл! — выкрикнула очередное имя в, казалось бы, уже устаканившейся обстановке заместитель директора и профессор трансфигурации Минерва МакГонагалл. Ответом ей вновь стала гулкая тишина. Из ещё немного уменьшившейся кучки стоящих по центру зала детей, как и в прошлый раз никто не вышел. Не понимающая, в чём собственно дело, Профессор повторила имя вновь. Но результат остался прежним, и если с маглорождённой ученицей было ещё хоть как-то понятно, заблудилась там, или родители передумали. Со всем этим пусть министерство и обливиаторы разбираются. Но вот потомственный маг, восемь поколений рода которого до него учились в этих стенах. " Да что тут, черт возьми, происходит?" — подумала ничего непонимающая профессор, и вновь посмотрев на Дамблдора, на этот раз куда как долее пристально, отвернулась, и тяжело вздохнув, продолжила. " Придётся связаться после пира с Августой", —подумала она, и сверившись со списком, продолжила.

— Дэвис, Трейси! — СЛИЗЕРИН!

— Забини, Блэйз! — СЛИЗЕРИН!

— Корнер, Майкл! — РЕЙВЕНКЛО!

— Корнфут, Стефан! — ХАФЛПАФФ!

— Крэбб, Винсент! — СЛИЗЕРИН!

— Ли, Сью! — РЕЙВЕНКЛО!

— Мак-Дугал, Изабелль! — РЕЙВЕНКЛО!

— МакМиллан, Эрни! — ХАФЛПАФФ!

— Малфой, Драко! — СЛИЗЕРИН!

— Малон, Роджер! — РЕЙВЕНКЛО!

— Мун, Лили! — РЕЙВЕНКЛО!

— Нотт, Теодор! — СЛИЗЕРИН!

— Паркинсон, Пэнси! — СЛИЗЕРИН!

— Патил, Парвати! — ГРИФФИНДОР!

— Патил, Падма! — РЕЙВЕНКЛО!

— Перкс, Салли-Энн! — РЕЙВЕНКЛО!

— Поттер, Гарри! — выкрикнула подуспокоившаяся было после столь длинного списка без каких-либо происшествий распределённых детей МакГонагалл. Вот только изрядно уже поредевшая к тому врѣмени толпа вновь ответила напряжённой, разлившейся на весь большой зал тишиной. — Поттер, Гарри! — практически без надежды, и уже вполоборота к преподавательскому столу повторила изрядно побледневшая женщина. Поднявшийся из-за стола директор хмуро оглядел зал и взмахнув палочкой, на весь зал спросил, видел ли кто-либо из присутствующих указанных ранее и так и не вышедших к распределению студентов. Гам голосов пронёсся над столами. Упрямо уткнулся в стол обиженный на весь мïръ юный Малфой. Его примеру тут же последовали распределившиеся чуть ранее на тот же факультет Кребб и Гоил. А вот со стороны Гриффиндора раздалось:

— Мы видели! — прокричал поднявшийся со своего места огненно-рыжий мальчик, его подхватил вторящий ему близнец. — Он вместе с Роном прошёл на платформу. Рон, где ты? Братишка, отзовись, ты видел Гарри? Он ведь был там, с мамой нашей разговаривал… — недоумённо умолкая произнёс, напряжённо всматривающийся в оставшихся в проходе детей, второй из братьев.

Ответа на его возглас также не последовало, да и огненно рыжей макушки нигде не наблюдалось. Из-за стола вскочил ещё один обладатель рыжей шевелюры. Он судорожно загибал на руке пальцы, а закончив, в ужасе пробормотал: Четверо, и в лодках всегда по четверо, ой мамочки, что же мы маме то скажем… — Его слова будто бы гром среди ясного неба разнеслись по всему залу. Со своего места вскочил чинно изучавший до этого свой кубок Северус Снейп, следом за ним последовала перепуганная не на шутку профессор травологии и декан факультета Хаффлпаффа Помона Спраут. Они буквально вылетели в боковую дверь и немногим более чем через пять минут были уже у берега.

В тоже самое врѣмя в лодке

Стало ощутимо холоднее, и звёзд на небе как будто бы даже прибавилось. Посмотрев на клубящийся и тут же пропадающий в ночной темноте идущий изо рта пар, Гарри как мог крепче прижал к себе сидящую рядом с ним Гермиону. Несколько минут назад он распахнул свою мантию и прижал её к себе, у девочки уже зуб на зуб от холода не попадал. И он только и смог, что укрыть, да попросить её потерпеть, мол, может быть чуть неудобно.

Кричать было безполезно, да и пробовали уже, только горло зазря сорвали, а лодочку тем врѣменем всё дальше относило от берега. Озеро — это конечно вам не река, но и в нём течения тоже имеются, особенно в большом. Чёрное же озеро сейчас и вовсе казалось оказавшимся в лишившейся своего магического хода лодочке детям громадным. С другой стороны лодки точно также друг к другу жались не менее замёрзшие Невилл и Рон. Пересаживаться ближе они не рискнули. А что как перевернётся ещё и если пока шансы на то, что их рано или поздно найдут весьма хороши, то в случае, если… О если думать не хотелось, и потому отвлекавший всё это врѣмя Гермиону от вполне возможных и совершенно не нужных им сейчас слёз, Гарри спросил у ней, не знает ли она, что да как будет в замке. Девочка хлюпнула носом, но принялась отвечать. Распределение мол будет, шляпу мол принесут и их звать должны. На слове «звать» ребята немного приободрились. Ведь если вызывать будут по списку, то как бы именно его не составили, а рано или поздно и до них очередь доберётся. Ну не может же быть, чтобы их отсутствие попросту проигнорировали. Немного успокоенные этим своим открытием дети чуть помолчали, а затем принялись знакомиться. Так Рон извинился за то, что столь невежливо прервал разговор, в процессе чего все узнали, зачем именно мастер палочек поехал вместе с ними на поезде. Гарри не стал скрывать и рассказал о том, как в итоге ему не подошла ни одна из имевшихся в магазине уже готовых палочек, как мастер подобрал ему подходящие материалы, и к первому сентября всё, собственно, и закончил. О причинах всего этого мальчик решил умолчать. Знаменитость он или где, и если да, то почему бы, собственно, и нет. Кивнувший ему с другого конца лодки Невилл признался в том, что палочки у него сейчас и вовсе нет, мастер, мол, на переделку забрал. Правда, о причинах не пояснил. Гермиона же гордо продемонстрировала всем своё приобретённое у Олливандера сокровище и тут же на месте применила на очках Гарри репаро. Подействовало, и те вновь стали как будто бы новыми, а девочка чуть стушёвано добавила, что мол только это заклинание у неё де и получается, и как жаль, что ничего другого она пока не умеет. Насупившийся при этом Рон вообще ничего не ответил и разговор затух как-то сам собой, а небо тем временм темнело всё больше…

Берег черного озера час пятнадцать с момента начала распределения

— Есть какие-либо новости? — произнёс вышедший из замка директор Дамблдор.

— Нет! — коротко ответил вглядывающийся в ночную гладь озера Северус. — Мы проверили их маршрут следования, никаких следов…

— Прошло много врѣмени, лодку могло отнести течением, — пробормотала пребывающая на грани ужаса профессор Спраут.

— Это если было что относить, — парировал её профессор Снейп, — если они перевернулись…

— Не говори так, Северус, мальчик мой, всегда нужно верить в лучшее, — в своём репертуаре произнёс, также всматривающийся в скрывающуюся в ночи гладь озера, Дамблдор.

— Разумеется, вот только стоило Поттеру перешагнуть порог, как… — Пробурчал всем и вся недовольный зельевар.

— Технически, его нога всё ещё не ступала на порог Хогвартса, — скорее машинально, чем осознанно поправил его директор Дамблдор.

— Я именно об этом и говорю, он даже порога не переступил, весь в отца, такой же заносчивый, неблагодарный…

— Ну будет тебе, Северус, не стоит так, я уверен, что Гарри очень добрый и хороший мальчик, —примирительно подняв руки постарался сгладить начавшее нарастать напряжение директор Хогвартса.

— Остальные дети вас, видимо, и вовсе не интересуют, да, господин директор? — проскрипел только сейчас нагнавший их профессор чар и решив не ввязываться в перепалку, недолго думая использовал Сонорус.

— Дети, если вы слышите, отзовитесь, Гарри, Гермиона, Невилл, мистер Уизли!!! — разнеслось над озером.

— Это безполезно, Филиус, там никого нет… — начал было изрядно раздражённый всем этим зельевар и именно в этот момент откуда-то практически с центра озера разнеслось далёкое, едва слышимое:

— Мы здесь, слышит нас кто-нибудь? Помогите, лодка встала, её течением сносит, нам холодно и очень страшно.

— Не бойтесь, всё будет хорошо, сидите спокойно, — всё также используя Сонорус ответил им столь быстро решивший проблему поисков профессор чар и, чуть подумав, продолжил. — Кто-то из вас может наколдовать люмос? Вас совсем не видно! — спустя несколько секунд, и как показалось находящимся на берегу, какую-то отдалённую возню где-то над центром озера вспыхнул одиноко зажёгшийся огонёк. Это сидящая в обнимку с Гарри Гермиона, обругав себя последними словами, отлипла от столь неожиданно согревшего её мальчика и попыталась разъяснить остальным, как выполнить это, как оказалось, наипростейшее заклинание. «Ну как я могла про него забыть», — побормотала она, это же совсем, совсем просто… —Смотри, Гарри, делаешь вот такой пас и произносишь " Люмос". — Сидящий рядом Гарри кивнул, а вскоре его примеру последовал и Рон. Огонёк на кончике его палочки был неуверенным, но тем не менее был. В итоге Люмос не зажёг разве что Невилл, ну да ему было простительно, палочки у него ещё не было. Что интересно, огонёк на палочке Гарри свѣтился несколько ярче, чем у остальных. Его будто бы раздувало, словно бы огонь порывами ветра. И сообразивший, в чем может быть дело, Гарри вытянул руку с палочкой повыше вверх.

— У меня в палочке перо громовой птицы, — пояснил он остальным. — Мне кажется, оно так на ветер реагирует. — Опровергнуть его слова было нечем, а вскоре их лодку вначале неуверенно, а затем уже вполне себе быстро потянуло к берегу. В то врѣмя как стоящий на берегу профессор чар, как будто бы совершенно не обращая внимания на кислые лица коллег, словно маленький дирижёр, ориентируясь на разгоревшиеся над озером огоньки, притягивал столь злополучную лодку в сторону берега.

На всё про всё у профессора чар ушло немногим более пяти минут. Но вот столь злополучно вставшая посреди озера лодка скрипнула днищем по прибрежному песку, и вытянутая для уверенности на мель остановилась.

— Осторожнее дети, не наступайте в воду, да, вот так мистер Уизли, спускайтесь через нос. Что? Нет, мисс Грейнджер, она не перевернётся, я её заколдовал, — подбодрил детей представившийся как профессор Филиус Флитвик, маленький человечек.

— Один раз она уже расколдовалась, — насупившись сообщил спустившийся на влажный прибрежный песок Невилл.

— Мы всё досконально проверим, можете мне поверить, подобное происшествие — это первый случай за всю многовековую историю Хогвартса. Никогда ещё лодки, заколдованные самими основателями, не вели себя столь странно. — услышавший эти слова Гарри невольно поёжился. Начинать учебный год с того, что расколдовал зачарованную самими основателями Хогвартса собственность ему как-то совсем не хотелось.

Дорога до замка прошла в молчании. Ретировавшийся с берега под предлогом необходимости своего присутствия в большом зале директор Дамблдор детям на глаза так и не попался. Представившийся профессором зельеварения высокий, темноволосый человек был совершенно неприветливо хмур, и лишь профессор чар по дороге до замка что-то незатейливо насвистывал.

Когда вошли в Большой зал, оказалось, что вот прямо сейчас заканчивают прерванное их отсутствием распределение, так за своими столами уже сидели распределённые чуть ранее Риверс Оливер, попавший в Рейвенкло, София Руперт занявшая одно из свободных мест за столом Гриффиндора. Салли Смит, пополнившая ряды дружного Хаффлпаффа.

— Томас, Гэри! — воскликнула чуть громче чем следовало, увидевшая вошедших через главный вход в большой зал детей МакГонагалл и, чуть помедлив, добавила — Благодарю вас, Филиус.

— Во благо, Минерва — откликнулся тот, и подтолкнув детей к изрядно поредевшей уже кучке ещё не распределившихся, проследовал к преподавательскому столу. Профессор Снейп, оставивший их едва лишь они переступили порог Хогвартса, был уже на месте.

— СЛИЗЕРИН! — выкрикнула тем врѣменем шляпа, и уставший уже стоять посреди зала ребёнок буквально рванул к своему столу. Осуждать его и не подумали. Пойди-ка сам, в свои одиннадцать постой так часик, а лучше два, на каменном полу под взглядами сотен любопытных детей, да ещё и в самом центре всего этого. Тут не то, что рванёшь, тут летать научишься, лишь бы закончилось всё побыстрее.

— Турпин, Лиза! — РЕЙВЕНКЛО! — выдала свой вердикт шляпа, и девочка практически в точности повторила действия, удравшего к своему теперь уже столу Томаса.

— Финч-Флетчи, Джастин! — ХАФФЛПАФФ!

— Финниган, Симус! — ГРИФФИНДОР!

— Хопкинс, Уэйн — ХАФФЛПАФФ!

— Энтвистль, Кевин! — СЛИЗЕРИН! — И после небольшой заминки продолжила.

— Грейнджер, Гермиона! — РЭЙВЕНКЛО — практически моментально воскликнула едва коснувшаяся головы девочки шляпа.

Гермиона соскочила с табурета, и помахав оставшимся в центре зала мальчишкам, направилась к расположившемуся под сине-бронзовыми знамёнами столу.

— Лонгботтом, Невилл! — произнесла вновь чуть запнувшаяся на столь изменившемся списке профессор МакГонагалл, и практически тут же все услышали.

— ГРИФФИНДОР!

И счастливо улыбающийся мальчик, соскочив с табурета направился к столу под красно-золотыми знамёнами. Спустя минуту к нему присоединился усевшийся рядом с ним Рон. Он помахал братьям и уже пообещал всем всё рассказать, но вот над залом вновь пронеслось:

— Поттер, Гарри! — все моментально замерли, и оставшийся в гордом одиночестве посреди большого зала черноволосый мальчик, покрепче прижав к торсу свою правую руку, и для верности прихватив карман мантии изнутри, подошёл к табурету. Миг, и его растрёпанная шевелюра скрылась под наехавшей ему на самые глаза шляпой.

— Гм-м-м, — задумчиво произнёс прямо ему в ухо тихий голос. — и как же ты учиться то собрался. Разрушитель ты наш доморощенный. Вот и куда прикажешь тебя деть? И нет, не шевелись, мне моя жизнь ещё дорога.

— Не бойтесь, уважаемая шляпа, — также мысленно произнёс предупреждённый о ней заранее Олливандером Гарри, и чуть подумав, продолжил. — Распределите пожалуйста куда пожелаете, правда, по возможности, если можно, то не на Слизерин. Я не уверен, что справлюсь с обучением на этом факультете.

— Не уверен, значит? Хм… и ведь правду говоришь. Да только не неуверенность то, но понимание. Смотрю, кто-то тебя уже обо всём просвѣтил. В барсуки бы тебя, да не подходишь совсем, одиночка скорее, но не сам в себе, Рейвенкло значит тоже у нас отпадает, на Слизерин ты не хочешь, остался один Гриффиндор. Туда-то ты и пойдёшь

— ГРИФФИНДОР! — на весь зал огласила свой вердикт распределяющая шляпа, и пока её не сняли, добавила:

— Удачи тебе, маленький magicae obice conteram. Будь осторожным!

— Буду. — пообещал ей Гарри, и едва лишь шляпа покинула его голову, соскочил с табурета и направился к теперь уже своему столу.

В зале тем врѣменем нарастал гул, и если за красно-знамённым столом большая часть сидящих так или иначе радовалась тому, что с ними будет учиться сам мальчик, который выжил, то за другими…

Первыми, древний, врѣмён то ли викингов, то ли царя гороха, приём стучать приборами по столу вспомнили барсуки. Кто-то подал зачин, и через несколько секунд уже весь стол колотил о столешницу ложкой, так напоминая взрослым о том, что пора бы и честь знать. И что распределение и так уже довольно-таки сильно затянулось. Их действие подхватили за бронзово-синим, и вскоре вкупе с присоединившимися к этому действу львятами, в зале воцарился дичайший гам. Островком спокойствия во всём этом безобразии секунд может быть тридцать оставался Слизерин. Но и там все были достаточно голодны, правда, заместо приборов решили использовать ладони. Получалось это не так вульгарно и грубо, как у остальных, но не менее громко и ритмично. В итоге, растерявшемуся на несколько мгновений директору не осталось иного, как использовать Сонорус, и воскликнув короткое: «Добро пожаловать», столь же громко добавить: «Ешьте». И в тот же миг на столах появилась еда. Гарри никогда не видел на одном столе так много своих любимых блюд: ростбиф, жареный цыплёнок, свиные и бараньи отбивные, сосиски, бекон и стейки, варёная картошка, жареная картошка, чипсы, йоркширский пудинг, горох, морковь, мясные подливки, кетчуп, и непонятно как и зачем здесь оказавшиеся мятные леденцы.

Надо признать, что Дурсли никогда не морили Гарри голодом, но и никогда не давали ему съесть столько, сколько ему хотелось. А Дадли всегда съедал то, что особенно нравилось Гарри, даже если его самого от этого тошнило. Но сейчас Гарри был не в доме Дурслей. Он положил в свою тарелку всего понемногу — за исключением мятных леденцов — и накинулся на еду. Она была просто великолепной.

— Неплохо выглядит, — грустно заметил призрак в трико, наблюдая, как Гарри поедает стейк.

— Хотите? — не поднимая головы ответил ему Гарри, и машинально протянул в сторону говорившего стоящую подле него, ещё как минимум наполовину наполненную стейками тарелку. Миг, вспышка свѣта, и так как сделал он это по привычке правой, именно по ней прошёлся едва ощутимый морозец, а когда Гарри поднял к говорившему голову оказалось, что рядом никого, собственно, и нет. На что мальчик лишь плечами пожал, после чего вновь вернулся к прерванному было занятию. Сидели они кучкой, и именно поэтому никто ничего не заметил. Ну истаял и истаял, мало ли как они себя, эти призраки, ведут. Через стены вон ходят, и потолок им не потолок. Как следствие, ничто и никого не удивило, и все лишь плечами пожав, как и не было набросились на еду.

Да и по честности если, то присутствие чего-то подобного за столом категорически напрягало. Есть рядом с тенью немёртвого, чьё тело истлело уже столь давно, что и представить то сложно, это знаете ли…

Когда все наелись — в смысле съели столько, сколько смогли съесть, — тарелки вдруг опустели, снова став идеально чистыми и так ярко заблестев в пламени свечей, словно на них и не было никакой еды. Но буквально через мгновение на них появилось сладкое. Мороженое всех мыслимых видов, яблочные пироги, фруктовые торты, шоколадные эклеры и пончики с джемом, бисквиты, клубника, желе, рисовые пудинги... Пока Гарри наполнял свою тарелку разнообразными десертами, за столом заговорили о семьях.

— Лично я — половина на половину, — признался представившийся как Симус мальчик. — Мой папа — магл, а мама — волшебница. Мама ничего ему не говорила до тех пор, пока они не поженились. Я так понял, что он совсем не обрадовался, когда узнал правду. Все рассмеялись.

— А ты, Невилл? — спросил Рон.

— Ну… мои папа и мама волшебники, но они… Меня бабушка вырастила, и в общем вот… — неуверенно пробормотал выбитый столь откровенным вопросом из колеи Невилл.

— А ты, Гарри? — прежде чем понял, что именно он спрашивает, ляпнул разместившийся напротив него Рон.

— А я? Я вырос у маглов. О магии узнал месяц тому назад. Тогда же узнал, что мои мама и папа волшебники. И чтобы недопонимания не было, книжки о себе " любимом" я прочитал, фантазии авторов позавидовал. И гробницы то я посещал, и чудовищ то я воевал. На деле же траву косил, в магазин ходил. В школе учился ни разу не волшебной. А вы, кстати, где учились?

— Чего? — вылупился на сидящего перед ним Гарри Рон, а Невилл промямлил что-то на тему домашнего обучения, и только Симус и Дин с кивками сообщили, мы мол тоже, в школе в смысле. И только тут очнувшийся от ступора Рон продолжил — как это в школе, как это у маглов. Да быть того не может, Гарри Поттер, и у маглов. Ну ты и пошутил!

— А кто тебе сказал, что я пошутил?

— Как кто, директор Дамблдор, он же всем заявил, что ты мол в надёжном месте, и вообще…

— Рад за него, и если, по его мнению, надёжное место — это чулан под лестницей, то я оценил. Иного помещения у моих магловских опекунов для меня не нашлось. Я ведь нахлебник и дармоед. Подкидыш проклятый, юродец, сын шлюхи и алкоголика. О том что это не так, как я и сказал, я узнал всего месяц тому назад. Тогда же в комнату на втором этаже переселился. Дядя с тётей магии испугались, а на конверте прямо было написано. Мистеру Г. Поттеру. Город Литтл Уингинг, ул. Тисовая, д. 4, чулан под лестницей. Трудно, знаете ли, не испугаться, когда адрес выверен с такой точностью. А уж после того, как дверь в дом вышиб Хагрид… В общем, на каникулы рождественские меня просили не приезжать, а между строк дали понять, что лучше мне вообще не приезжать. И если по мнению директора Дамблдора, понять бы ещё с чего это директор, пусть и лучшей школы магии, и тем не менее судьбу мою порешал… В общем, если, по его мнению, там было безопасно, то, наверное так оно и было. — закончил свои то ли пояснения, то ли рассуждения вслух, Гарри. После чего положил себе в креманку ещё одну порцию мороженного, и только оторвал её от стола, как вся посуда вновь стала девственно чистой. Вся, кроме его креманки. На что мальчик лишь хмыкнул и продолжил есть, как будто бы ничего и не произошло. Тогда как сидящие рядом, да и не только рядом гриффиндорцы, а также находящиеся через проход от них рейвенкловцы пребывали в прострации. Слышавшая его Гермиона хотела было уже возмутиться, но вспомнив слова мастера палочек, прикусила язык. За столом себя так не веду,т мысленно одёрнула себя девочка и решила, что обо всё расспросит, но позже, и тогда, когда это будет хоть, как бы то ни было, прилично.

Из-за стола преподавателей вновь поднялся убелённый сединами мудрости Дамблдор, прочистил горло. И нарочито громко откашлявшись, продолжил:

— Теперь, когда все мы сыты, я хотел бы сказать ещё несколько слов. Прежде чем начнётся семестр, вы должны кое-что усвоить. Первокурсники должны запомнить, что всем ученикам запрещено заходить в лес, находящийся на территории школы. Некоторым старшекурсникам, для их же блага, тоже следует помнить об этом... — Сияющие глаза Дамблдора на мгновение остановились на рыжих головах близнецов Уизли. — Также по просьбе мистера Филча, нашего школьного смотрителя, напоминаю, что не следует творить чудеса на переменах. А теперь насчёт тренировок по квиддичу — они начнутся через неделю. Все, кто хотел бы играть за сборные своих факультетов, должны обратиться к мадам Трюк. И наконец, я должен сообщить вам, что в этом учебном году правая часть коридора на третьем этаже закрыта для всех, кто не хочет умереть мучительной смертью.

— Однако — только и вымолвил выслушавший директора Гарри, и начисто проигнорировав недоумённое бурчание сидящего по близости от него рыжего парня, со значком старосты факультета на груди, погрузился в раздумья.

На следующий день в коридорах только и было разговоров, что о нём, да о том, о чём всем за столом поведал всея магический герой. То тут, то там кто-то кому-то что-то рассказывал, втолковывал, или спорил.

— Вон он, смотри!

— Где?

— Да вон, рядом с рыжим.

— Это который в очках?

— Ты видел его лицо?

— Ты видел его шрам?

— Ты слышал, что он сказал…?

Этот шёпот, а иногда и не шёпот вовсе, преследовал Гарри всюду. За завтраком, в коридорах, на лестницах и даже в кабинетах. Последних в Хогвартсе было великое множество, и все они были на разных этажах. А это означало лестницы. Самодвижущиеся в совершенно, как это казалось Гарри, хаотичном порядке лестницы. Коридоры и двери, призраки. И если к лестницам можно было приноровиться, а чересчур упрямую дверь открыть при помощи правой руки, то вот привидения. Уже на следующий день Гарри понял, что же это был за холодок такой, тогда за ужином. Произошло это когда прямо через дверь, которую он хотел было уже открыть, принялся просачиваться призрак. Заоравший с перепугу Гарри инстинктивно загородился рукой. Бац, холодок — и нет призрака. Был и, как говорится, весь вышел. Истаял будто бы утренний туман. Повезло, что рядом в этот момент никого не было. Он отстал от своих, заблудился, ну и в общем в итоге… В итоге, ещё на одно привидение в Хогвартсе стало меньше. Первым, как это выяснилось чуть позже, оказался почти безголовый Ник.

Кто-то из старших сообщил, что давно он мол не показывался, и что на пиру он вроде бы как был. Пропажу Ника с Гарри, по крайней мере пока, не связывали и как следствие, мальчик остерегался, а завидев призраков и вовсе шарахался. А что как опять истает? И как прикажете тогда объяснять? А ещё Пивз, о да, незабвенный Хогвартский поганец полтергейст. Вот уж кого-кого, а его бы Гарри развеял без всякого сожаления. Как сказала Гермиона, вроде бы как пробовали, да только не помогает. Разве что экзорциста церковного вызывать, но это было уже сродни шутке. Экзорцист-священник, да в Хогвартсе, ну точно, как есть шутка. Если встретить его, когда опаздываешь на занятия. Пивз ронял на головы первокурсникам корзины для бумаг, выдёргивал из-под них ковры, забрасывал их кусочками мела или благодаря своей невидимости незаметно подкрадывался и внезапно хватал за нос с хриплым криком: «Попался!»

Пронаблюдавший сие раз или два Гарри постановил, что пусть только попробует, зараза. Если что, на детский выброс всё спишет, специально узнавал, оказывается вполне себе. Колдовать то нормально он пока ещё не умеет, и в общем, как следствие от детских эмоций и запредельного стресса тут что только не колданёшь, и почему бы этому что-то не оказаться чем-то, что может духа изгнать. Так, собственно, и произошло, то ли Пивз таки нахрабрился и от швыряния мела рискнул перейти к делу. То ли Гарри просто на просто не повезло. Тут смотря с какой стороны смотреть. Факт же остался фактом, вот уже неделю как данного засранца всея Хогвартса никто и ни в каком виде не видел. Сам же Гарри печалился вовсе не о Пивзе. Этим утром он по привычке шваркнул правой рукой по тумбочке, и, в общем, очки его вновь оказались перемотаны скотчем. И чинить их было безсмысленно, как и заказывать новые. Нужны были самые обыкновенные, немагические. Вот только где же такие взять? Для большинства же, для большинства, хуже ни с того, ни с сего прервавшего свою разрушительную деятельность Пивза, по мнению школяров был разве что школьный завхоз мистер Филч. Припомнивший то, что говорил об этом человеке Мастер Олливандер, Гарри присмотрелся и счёл слова оного истиной. Непогрешимой и всеобъемлющей, ну право же дело. Ведь на него наорали всего лишь за то, что он наклонился погладить кошку. Как оказалась — ту самую. Кошек Гарри с детства обожал и при первой же возможности до них добирался. У них была одна в школе. Так он её из своей пайки кормил, и от Дадли и прочих защищал. Не раз битым оказывался, но животину в обиду не давал. А та потом, когда он в подсобке плакал, приходила, мурлыкала. Благодарила, мол. Вот и сейчас увидев животное, Гарри без задней мысли наклонился, протянул руку. Дал обнюхать, извинился что угостить нечем. Не подготовился, мол, и только под мордочкой пальцами провёл, как появился этот. Да как заорёт, не смей, мол, миссис Норрис мою обижать, да я тебя, да в цепи тебя, и так далее. Угроз было немеряно, и даже кошка смотрела на своего хозяина как-то почти по-человечески укоризненно. Не обижал он, мол, меня хозяин, да вот только завхозу до этого дела было не больше, чем до того, какой формы на портрете за углом вензель у рамы. Наорал, перепугал, и всю охоту связываться отбил. Уже позже, так и не рискнувший повторить Гарри, увидев кошку перед ней извинился и честно сказал, что раз у ней такой злой, вот прям так и сказал, злой хозяин, то пусть она его простит, но он к ней подходить не станет. И было у него такое ощущение, что животина его поняла. На том и разошлись, Гарри к своей башне, дело было, после ужина, миссис Норрис по своим делам.

Пятница стала для Гарри и остальных великим днём. Они наконец смогли спуститься в Большой зал на завтрак ни разу не сбившись с пути.

— Что у нас там сегодня? — спросил Гарри, поливая овсянку медовым сиропом.

—Два занятия по зельям — заниматься будем вместе со слизеринцами, — ответил Рон. — Занятия ведёт профессор Снейп, он их декан. Говорят, что он всегда и во всем на их стороне, выгораживает их перед остальными преподавателями и ставит им лучшие отметки. Вот как раз и увидим, так ли это.

Сидящий рядом и повторяющий действия Гарри Невилл кивнул. И именно в этот момент прилетела почта. До этого дня Хедвиг ему ничего не приносила, но, да и не удивительно. И вот совершенно неожиданно прямо к ним спикировали сразу три совы. Одна из них была Хедвиг, вторую Гарри тоже узнал, это был непонятно зачем названый мастером Олливандером Вейдером полярный, как и его Хедвиг, совун. Как пояснил ему Гаррик, Вейдера он нашёл ещё совсем совёнком. Дерево*[1], на котором тот жил, не пережило грозы, упало. Именно так у мастера и поселился на тот момент ещё не окрепший, но уже не так чтобы совершенно безпомощный птенец. Встал на крыло, получил имя. Как выяснилось, Олливандер попросту услышал, как восхищался кто-то из пришедших к нему за палочкой мальчишек неким героем, чего-то названного им звёздные войны. И в общем, одно на другое, а совун обзавёлся довольно-таки примечательной для магической Англии кличкой. Третьей совой оказалась рухнувшая прямо в овсяную кашу Рона их семейная сипуха Эроу.

— Привет, Вейдер, бекон будешь — обратился к нему Гарри, уже почёсывая столь неожиданно явившуюся к нему с почтовым отправлением Хедвиг. В отличии от Эроу, та, как и Вейдер, филигранно спланировала и приземлившись на подставленное ей правое предплечье хозяина, протянула ему свою лапу. И если кто-то подумал, что Гарри мог бы пораниться, то нет, этот способ посадки он с Хедвиг ещё у Дурслей отработал. Узнал от Олливандера о некоторых особенностях доставки почты по Хогвартски, и порешил, что ему такое и задаром не надо. Хедвиг у него умница и уже после четвёртой посадки выучилась делать это не то, что руку хозяина не царапая, но даже следов на одежде не оставляла. Не мышь чай какая, когти можно бы и подобрать. Вот и сейчас, едва лишь заслышав начавший нарастать клёкот, Гарри глянул вверх и заприметив под потолком свою красавицу, вскинул свою правую руку. Левой он такой груз попросту бы не выдержал. Миг, всеобщий облегчённо-восхищённый вздох, а сова уже протягивает хозяину лапку с почтой. Вейдер так не умел, да и Невилл его хозяином не был. Но это никак не помешало ему показать всем и каждому, какой он ,мол, воспитанный, и вообще весь из себя правильный совун. Спланировал, сел и только после этого выпятив грудь, отдал свою посылку не сразу сообразившему, зачем к нему приземлилась совсем незнакомая ему сова, Невиллу.

Именно в этот момент и раздалось разбившее момент: — Привет, Вейдер, бекон будешь? Узнавший говорившего совун утвердительно ухнул, и спустя миг уже кормился предложенным лакомством совместно, а заодно поглядывал на сидящую на плече её хозяина Хедвиг.

Именно в этот момент до так и сидящего за столом Невилла дошло, чем именно может быть продолговатого вида коробочка, да и кольцо на лапке принёсшего её совуна как бы так намекало. И оттиснутый на нем герб лавки Олливандера был весьма недвусмысленнен.

— Чего это он? — с удивлением спросил смотрящий на буквально застывшего в неверии Невилла Рон.

— Подарок обещанный прибыл. — лаконично сообщил вернувшийся к поеданию овсянки с мёдом Гарри. И чуть подумав, добавил — ты только здесь не открывай, не хватало ещё на отработки нарваться.

— Хххорошо… — промямлил явно пребывающий уже где-то не здесь Невилл.

Овсянку в итоге доедали в ускоренном темпе. Вначале Невилла тормошили, затем с почтальонами общались. Всем до крайности понравилась умильно смотрящаяся на плечах Гарри парочка. На правом, на своём законном месте сидела Хедвиг, на левое, с выданного ему разрешения, пристроился Вейдер. Бекон был вкусный, спешить было некуда, а раз так, то почему бы, собственно, и нет. Компания опять же хорошая. Как итог, до класса зелий добирались бегом, и обогнав звонок всего лишь на тридцать секунд, поплюхались за парты. Гарри и Невилл на первую попавшуюся, а Рону пришлось пристраиваться к уже занявшему место Симусу. Про доставленное Хедвиг послание ребята и вовсе забыли.

Как и профессор Флитвик, профессор Снейп начал своё первое занятие с того, что открыл журнал и принялся за перекличку, и дойдя до фамилии Поттер, как и все прочие профессора до него, точно также застопорился, вот только если у профессора Флитвика эта его заминка вышла как будто бы восхищённой и подбадривающей, тогда как у МакГонагалл получилось сухо и выжидательно. У профессора же зельеварения это вышло саркастически обидно. Что-то похожее Гарри видел в поставленном в их школе спектакле. Злодей себя вёл там вот прям в точности также. Злодея в той постановке играл в чём-то смахивающий на крысу дружок Дадли, Пирс Полкис. И сразу как-то понималось — этому герою лучше не верить. Вот и с профессором Снейпом всё было практически также. И то, как он процедил это своё:» Поттер, наша новая знаменитость», и лишь после этого, закончив перекличку, осмотрел класс. Его взгляд задержался на Гарри, на его прикрытом чёлкой лбу. Прямо там, где когда-то находился никак не желавший заживать, так доставший его за годы учёбы в младшей школе, шрам. После чего без какого-либо перехода продолжил:

— Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Предельно точную и тонкую науку… — Говорил профессор практически шёпотом, но как-то так само получалось, что все и каждый его отчётливо слышали. Ни единого постороннего звука, шевеления или чего бы то ни было подобного. Все смотрели только на находящегося за кафедрой зельевара и тем неожиданнее для всех было его, словно бы разбившее мир на кусочки:

— Поттер, что получится, если я смешаю измельчённый корень асфоделя с настойкой полыни? — на то, чтобы подняться Гарри потребовалось около пары секунд. Казалось бы, сущая мелочь, но он был несколько растерян столь резким изменением хода урока, что не сразу прореагировал. А профессор тем врѣменем пробарабанил пальцами по столу, и тем демонстрируя своё нетерпение, продолжил — Отвечайте же!

— Я не знаю, сэр. — честно ответил решивший, что нет ничего зазорного в том, что он чего-то не знает. Это ведь первый урок и…

— Так... — протяжно растянув слово, практически прошипел зельевар — Очевидно, известность — это далеко не все. Но давайте попробуем ещё раз, Поттер. — Если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать?

— Я не знаю, что такое безоар, сэр. — совершенно искренне ответил на заданный ему вопрос, недоумённо моргнув при этом, Гарри. Учебники он, за имевшийся у него для этого месяц, просмотрел. С глоссарием и словарём терминов ознакомился. Вот только ничего ни про какой безоар там совершенно точно не было. Он бы запомнил, уж больно название, как бы так выразиться то, цепляющееся.

— Хорошо, Поттер, — продолжил тем врѣменем непонятно чего желающий от него преподаватель — а в чем разница между волчьей отравой и клобуком монаха?

— Прошу прощения, сэр, но я понятия не имею о том, что такое волчья трава, клубок Монаха, и чем они могут отличаться. — понурив плечи произнёс совершенно растерянный ребёнок. На других уроках ничего и близко подобного не было.

— Сядьте! — рявкнул буквально взбешённый преподаватель. — Двадцать баллов с Гриффиндора за неумение отвечать и неготовность к уроку. — Гарри неимоверно хотелось заплакать, ведь он честно читал. Может быть разве что с клубком монаха… хотя нет, точно нет. Не было его в глоссарии. " Не зря, ох не зря он мне ещё на берегу озера не понравился, так смотрел ещё…", — подумал про себя расстроенный происшедшим Гарри. А по прошествии пяти минут они уже раскладывали ингредиенты. Задание было " простым", рецепт был на доске, вот только это не помогло, да и кружащий по классу преподаватель оптимизма как-то прям совсем не добавлял. Никаких пояснений. Как именно нарезать? Мелко! А мелко — это как? В крошку, соломкой, кубиками наконец. Тётя немного учила его этому. Она считала, что всё на её кухне должно быть идеальным, и в это входило и то, как именно и чем именно нарезан салат. Не дай тебе сила неведома попробовать нарезать помидор ножом для стейка. Мокрая тряпка по загривку — это меньшее из того, что тебе за это прилетит. Нож для помидоров, нож для фруктов, отдельный нож для зелени, а также для мяса и рыбы. Разной формы, заточки, и тому подобное. У тёти на эту тему имелся немалых таких размеров пунктик. Так помидоры, к примеру, надлежало нарезать исключительно полукольцами и толщиной не более трёх миллиметров. Огурцы могут быть только четвертинками ,и только два, ну ладно, два с половиной миллиметра толщиной. Тут же, просто нарежьте. Как, где, что, почему. Никаких пояснений. Догадайтесь, мол, сами. А тем врѣменем те же зубы у разных змей есть, и яд у них разный, они на науке это по разделу рептилий проходили. И вот в свѣте строчки " измельчить зубы змеи" вырисовывался вопрос, какой именно и насколько их надо измельчить. В порошок ли, или допускаются более крупные чем пыль включения. Помнится он как-то раз истолок по указанию тётки перец. В пыль обратил, а она наорала. Ей, как оказалось, надо было с фракциями, чтобы вкус был и чтобы выглядело как на той картинке в журнале. Ткнула ему тогда картинкой в лицо, да переделать заставила. Тут же…

Машинально взявший нож в правую руку Гарри порезал всё так, как понял, пока Невилл толок зубы. И в строгости по рецепту сразу за зубами змеи отправил крапиву в котёл, секундомера у него не было, а рогатые слизни упрямо не желали становиться фиолетовыми. Булькали, воняли, серели и съёживались, на фиолетовый не было и намёка. Прозвенел звонок. А их с Невиллом бурда по цвету и консистенции уступала разве что только творению Рона. У того на пару с Симусом в котле вяло булькало нечто до безобразия напоминающее то ли гудрон, то ли всё-таки дёготь. У них же содержимое и вовсе напоминало обыкновенный, самый банальный суп. Сваренный правда далеко как не из самых аппетитных ингредиентов. И ни намёка на магию. Смотрящий на зажатую в правой руке "поварёшку", Гарри мысленно чертыхнулся. А увидевший их варево Снейп зачем-то обвинил Невилла в том, что тот, мол, порядок закладки ингредиентов нарушил. Снял с него баллы. А затем заявил, что это, мол, он, Гарри, виноват. Не остановил мол, а потому баллы сняли ещё и с него. Тролль за урок уже и вовсе как-то не воспринимался. Невилл едва не плакал, и плюнувший на всё Гарри едва дождавшись звонка, вывел того из злосчастного кабинета. И пока остальные ещё не вышли, прошептал:

— Запомни, ты не виноват. Я не знаю, как быть, но обязательно придумаю, а на следующих уроках зельях варить будешь ты. Если я прав, то суп у нас точно не получится.

— Ага… — шмыгая носом пробормотал утирающий мокрые от слёз глаза рукавом мантии Невилл — тогда у нас вообще ничего не получится.

— Не говори так. Ты же видел, он это специально, понять бы зачем, а то, что специально, это точно. Я тебе в башне в учебнике покажу. Гадом буду, если этот драный асфодель там-таки есть.

— Можно у Гермионы спросить, она точно знает есть он там или всё-таки нет.

— Вот и отлично, на обед пойдём, спросим. — поддержал идею друга Гарри, а спустя миг к ним присоединился Рон. Он хлопнул Невилла по плечу и доверительно посоветовал не унывать: у тебя, мол, супчик хотя бы, а у меня вообще буээээ какое-то, доверительно сообщил он.

О записке от Хагрида ребята благополучно забыли, не до того, не тогда, когда с тебя за один единственный урок сбрили почти полсотни с таким трудом заработанных балов.

[1] И да автор знает что обычно полярные совы делают гнёзда в земле, но если найдут дерево с дуплом, то и от такого варианта они не откажутся.

Утром субботы на факультетской доске объявлений появилось сообщение, гласившее о том, что уроки полётов начнутся на следующей неделе.

— Блеск… — уныло прокомментировал взбудоражившую всех новость прекрасно представляющий свои перспективы Гарри. С тем что это такое, он уже ознакомился. Прочитав по совету Рона "Квиддич сквозь века", познавательно, ничего не скажешь. Познавательно, а в его случае ещё и самоубийственно. Держаться за метлу только левой — не вариант. А если коснуться правой, да тут призраки в небытие развеиваются, чего уж там о каком-то спортивном, или же не совсем спортивном венике говорить.

А в то врѣмя, как уныло топающий в Большой зал на завтрак Гарри обдумывал, как бы ему не летать и не убиться, и при этом не палиться, где-то в учительской собрался первый в этом учебном году педагогический совет. Как и всегда, в окончании первой недели собравшиеся вместе преподаватели обсуждали не столько успеваемость, сколько самих учеников. Кто, сколько, чем и как.

Первым за своих отчитался, как всегда, до безобразия бодрый профессор чар. Усидчивы мол, на уроке прилежны. То же самое рассказала и профессор гербологии и травологии, особняком выделив юного Лонгботтома. Мальчик, мол, стеснительный, зажатый немного, но к растениям явно тянется. Минерва по этому поводу только вздохнула, после чего поведала коллегам о том, как на её уроке палочка юного Лонгботтома разве что не искрила.

— Ничего не понимаю, и куда только Августа то смотрит, палочка неисправна, видно же.

— В порядке всё с палочкой, Минерва, не переживай, у меня точно также, — произнёс слушающий её Флитвик. — Люмос отрабатывали и я как-то приметил. Лонгботтом не сразу начал, а когда приступил, за столом без палочки сидел уже Поттер. И палочка у Поттера приметная, необычная, трудно не заметить. В общем, Лонгботтом ею же колдовал. И мало этого, мистер Поттер ему её по правильной формуле врѣменной передачи отдал, о чём не всякий взрослый кстати знает. И кто надоумил-то? И тем не менее, в точности как положено. Как итог — отторжения как такового нет, но так как сердцевина Поттера юному Лонгботтому совершенно определённо не подходит… Вот и получается что-то искрит, то ещё что. Ума не приложу, что в эту палочку Гаррик такое засунул. Искрит, током разве что не бьётся. Я у мальчиков спросил, так Мистер Поттер рассказал, что палочку мистера Лонгботтома у него мастер Олливандер конфисковал, на переделку забрал, значится. Да и сама палочка мистера Поттера. Вы простите, коллеги, но взрослое изделие я от первого, так сказать детского, уж как-нибудь да отличу. И чем только Гаррик думал. Индивидуальная ручная работа, видно, что не по подбору, штучно, под заказ. Слух все поди слышали: будто бы мастер на Хогвартс-экспрессе покататься изволил. Так Поттер и Лонгботтом мне это всё подтвердили. Олливандер, оказывается, Поттеру его палочку прямо в экспресс лично доставил. Там же и Лонгботтома разоружил. Не подходит мол, другую тебе сделаю и Августу пропесочу. Про пропесочу это я правда уже сам додумал. мистер Поттер же сказал, будто бы мастер и в правду написать бабушке Невилла грозился. Та, дескать, внуку палочку отца заместо новой подходящей ему выдала.

— Поттер, Поттер, Поттер, — процедил чуть не плюющийся от одного только имени зельевар. — Куда ни глянь, везде он. Врун и бездарь, как и его папаша. К зельям он совершеннейшее не способен. Такую бурду сварить. Ума не приложу, что же именно и как именно он в итоге нарушил. И это я молчу о том, что он в буквальном смысле прямо на пиру всем и каждому поплакался, что жил он мол в чулане. Ага, как же, так я этому всему и поверил… Одна только монограмка T&T на одежде чего стоит.

— И очень зря, Северус, очень даже зря. Я ещё тогда предупреждала Альбуса, но нет, с родственниками ребёнку будет по-всякому лучше, — устало потерев переносицу, парировала его слова МакГонагалл. — "Слух", как вы изволили выразиться, коллега, я так же слышала. Ко мне староста по этому вопросу подходил. Странно мол, в одежде от, как вы и сказали, T&T, и при этом в чулане мол рос. Оказалось, что и в самом деле именно что рос. Он письмо мне предъявил. Наше, Хогвартское. Сами знаете, такое никак не подделать. Так вот, там изумрудным по пергаменту чётко прописано: город такой-то, улица такая-то, дом такой то, чулан под лестницей, мистеру Г. Поттеру. Были и ещё конверты. Что само по себе уже странно, и тем не менее, я их также как вас сейчас видела, они у Поттера в чемодане. Все одинаковые, Хогвартские. Так на следующем значилось всё то же самое, но уже самая маленькая спальня. Со слов мальчика, испугавшиеся, что за ними следят, родственники его в неё переселили. Из чего можно понять, что не от стеснённости он в чулане до этого обитал. И свободное помещение для сна в доме как минимум одно да было. История с письмами — это вообще отдельное чёрт знает что. Со слов мальчика получалось, что они в прямом смысле пачками приходили. Одно, два, десять, и более. В почтовый ящик, через камин. Замаскированными под яйца. Ну чисто розыгрыш в стиле близнецов. Не поверила бы, да он мне письма эти самые показал. Наши они, тем самым пером писаны. И на всех чары стоят до востребования. Он и не открывал их даже.

Опекуны его такого не выдержали, уехать попытались. Так письма и в гостиницу, куда они заселились, доставили. А когда, со слов мистера Поттера, дядя его совсем того начал, и они в какую-то хибару на острове посреди моря забились. Так к ним аккурат в двенадцать ночи наш Хагрид пожаловал. Дверь выбил, с днём рождения поздравил. И вот что интересно, Хагрид то мне это как есть подтвердил. Просил его мол Альбус, с Гарри по Косому переулку прошвырнуться. А одежда из T&T — это Олливандер уже постарался. Хагрид то его, в смысле Гарри, у Оливандера то в лавке и бросил. Палочка никак не подбиралась, а он спешил, видите ли. Одежду в итоге мальчику помог Олливандер купить, а он, как известно, у Малкин то не одевается. И так как в поезде его видели, да и не только в нём. Мне мистер Уизли сказал, что мастер Гарри на магловском вокзале встретил, прям из барьера вышел. К себе подозвал, да и был таков. Чем-то мистер Поттер его эдаким зацепил. И не надо мне про отца и славу его. Гаррик Олливандер и вся это шумиха примерно на том же расстоянии друг от друга находятся, как если бы айсберг антарктический и берега Бали какого нибудь магловского.

— И… пусть так, на то, что он такой же наглый, как и….

— Довольно, Северус, мы все знаем, как ты "любишь" его отца, вот только мальчик о нём до одиннадцати даже и не знал вовсе.

— И тем не менее, к зельям он категорически не способен, — воскликнул явно не желающий уступать свою позицию зельевар.

— Пусть так, не всем рождаться гениями, но и ты совесть поимей. Асфодель с полынью, не так ли? А ничего, что это программа пятого курса? Нигде не жмёт? — гневно раздувая ноздри, практически прошипела профессор трансфигурации. — Сорок баллов как не было, и за что? За то, что пришедший на первый в своей жизни урок зельеварения первокурсник программу пятого, второго и четвёртого курсов тебе не ответил. А не охренел ли ты, дорогой мой коллега? А то, хотя, а что-то. У меня в понедельник Слизерин, Гриффиндор первый. Задам как я твоим первоклассникам змейкам, а почему бы и нет. Пусть исчезающее на игле применят с улитками, так и быть, пожалею. Как думаешь, сколько из них справится? На сотенку думаю наработают, в минус естественно.

— Это… это… — вспыхнул было зельевар. Но декан Гриффиндора не дала ему закончить и продолжила: — Ты со своими детскими обидами грань перешёл, и я не шучу. Следующим же уроком исчезающее с первоклашками учить будем. Кто не справится, не мои проблемы. Тебя ведь тоже рамки программы не интересуют. Вот и я о них внезапно позабуду, — совершенно безапелляционно сказала, как отрезала Минерва МакГонагалл.

Понедельник наступил как-то неожиданно быстро. Бац, и пролетели выходные. Домашка доделана. Новая палочка Невилла опробована. Когда он впервые взял её в руки, словами это точно не передать, тут видеть, присутствовать воочию надо. Можно сказать, что это была любовь, любовь с первого взгляда. А со слов самого Невилла выходило, что она как будто бы тёплая. Как если бы маленькое сердечко внутри, а древко — это его проводник. В общем, мальчик был уже не здесь. Состояние эйфории захватило его с головой, да так и не отпустило. На трансфигурацию он шёл чуть не подпрыгивая. И, естественно, нашлись те, кому это его настроение категорически не понравилось. Лонгботтом и радуется, непорядок. Наверное, именно так думал юный Драко Малфой, когда за несколько секунд до звонка попытался поддеть слишком радостного гриффиндорца. Готов ли он, мол, к подвигу, а то один на зельях он уже совершил, повторить бы…

— Вот вы и повторите, — раздался рядом с его партой голос профессора МакГонагалл. Она, признаться, уже и забыла о том, что именно пообещала, вот только юный Малфой ей можно сказать, что напомнил, а потому. — Гриффиндор, спички на столе, что именно делать вы знаете, можете приступать, а для Слизерина у меня отдельное расписание. Задание на доске, — взмахнув палочкой произнесла профессор трансфигурации. —И чуть прищурившись, добавила: —Чего вы ждёте, приступайте, — интонации и манера поведения у неё были практически копией таковых у профессора Снейпа.

А пока недоумённые слизеринцы принялись пытаться понять, что именно и как именно им надлежит сделать, профессор перешла на сторону, где расселись ученики Гриффиндора и, остановившись у третьей парты, с интересом пронаблюдала за тем, как спичка, на которую указывала палочка Гарри Поттера, вполне послушно обратилась в самую обыкновенную швейную иглу. Чуть припозднившийся следом за ним Невилл так же справился, а затем, заметив стоящего рядом с ними преподавателя, зачем-то выполнил написанное на доске. Как сумел — совершенно не ясно, и тем не менее, лежавшая только что на столе иголка исчезла.

— Браво, мистер Лонгботтомом, смотрю сегодня у вас уже собственная палочка.

— Да, мэм, то есть, нет, мэм, то есть всё-таки да, — запутавшись в словах, пробормотал ничего непонимающим взглядом смотрящий туда, где секундой ранее была столь вожделенная им иголка, Невилл. — Её в пятницу из мастерской прислали, она, она идеальная. Как мастер и обещал, тёплая…

— Это просто замечательно, мистер Лонгботтомом, сорок баллов Гриффиндору, — произнесла ошеломлённая удачей ученика МакГонагалл, и чуть подумав, добавила: — Вот вам коробок. За каждую точно также исчезнувшую спичку, обращённую перед этим в иголку, по баллу, — и будь Гарри проклят, если она им не улыбнулась.

Вскоре спичка-иголка исчезла и у Поттера, тот повторил всё тоже, что сделал до него Невилл и спустя минуту, окончательно навострившись, как и Невилл также получил свои сорок баллов, попросил и для себя коробочек.

— Так нечестно, — раздалось откуда-то со стороны Слизерина, — мы…

— Хотите сказать, что не проходили, я верно вас понимаю, мистер Нотт?

— Да, профессор! — непривычно горячо воскликнул сидящий за второй партой левого ряда первокурсник.

— Отчего же?

— Но как же, мы ведь…

— Так значит, асфодель и безоар вы получается проходили, и аконит, он же волчья трава видимо тоже?

— Нет… — в шоке пробормотал совершенно растерянный подобной постановкой вопроса ребёнок.

— Согласна с вами, и тем не менее, разве не эти вопросы не далее, как в прошедшую пятницу одному из моих студентов, на вводном, прошу заметить уроке, были заданы? И если профессору Снейпу показалось нормальным спросить на первом в жизни студента занятии по зельям экзаменационную программу СОВ[1], То почему же вы решили, что я не могу также? Как видите, не только могу, но также ещё и практикую. И что интересно, успешно. Тот же мистер Лонгботтом, да и чуть подотставший от него мистер Поттер…

— Профессор, — раздалось с самой крайней парты, — Я это…

— Что вы это, мистер Уизли? — в ответ Рон показал всем наполовину исчезнувшую, лежащую на его ладони иголку. Она была словно прозрачной, но всё ещё вполне себе различимой. — Прекрасно, мистер Уизли, просто прекрасно. За СОВ по своему предмету в лице Вас я теперь абсолютно спокойна. И двадцать баллов Гриффиндору за пусть и неполное, но тем не менее, суперотменное волшебство, проявленное в столь юном возрасте.

Не верящий своему счастью Рон сгрёб свою иголку с парты и, кажется, и вовсе с ней сроднился. До конца урока он, ободрённый полученной похвалой, упрямо пытался довершить начатое, но, к сожалению, в отличии от Невилла и Гарри, не так чтобы преуспел. Те на двоих, аккурат к колоколу заставили испариться практически весь выданный каждому из них коробок, всего по две спички оставалось. Чего нельзя было сказать о пошедшем пятнами, бледном как мел Малфое, подначка которого столь неудачно выставила их всех в далеко как не лучшем своём свѣте. В итоге результатами на весь Слизерин смогли похвастаться разве что почти справившийся со своей задачей Забини, да чуть подотставшая от него Гринграсс. Оба получили по десять баллов, потому как у них заместо иголки наполовину исчезла уже спичка. А вот окрылённые своим успехом Гарри и Невилл на двоих заработали ещё по тридцать восемь баллов. Всего спичек в коробке, как оказалось, насчитывалось сорок и тридцать восемь из них были ими успешно дезинтегрированы. По итогу урока, у часов Гриффиндора, стоящих в холле, собралось натуральное столпотворение. Все гадали как это, и кто же именно умудрился за чуть более чем час заработать для своего факультета без малого сто шестьдесят баллов. Двадцатибальную прибавку у Слизерина на этом фоне никто из присутствующих даже и не заметил. Но вот на часах пробило три тридцать, и первокурсники Слизерина и Гриффиндора потянулись в сторону отведённой для уроков полётов площадки.

Так и не придумавший ничего дельного Гарри также был среди них. Настроение, столь приподнятое после трансфигурации, вновь скатилось куда-то под плинтус. И понимание того, что он в лучшем случае станет посмешищем, а в худшем и вовсе разобьётся, его вовсе не поднимало. А затем он увидел их, и это были даже не мётлы. Мётлы он в витрине «Всё для квиддича» и на страницах «Квиддич сквозь века» видел. Перед ними же лежали веники. Два десятка убогих и даже на вид подранных жизнью веников. Внутри как будто бы что-то перещёлкнуло, и когда явившаяся спустя пару минут после удара колокола мадам Хуч сказала приказать мётлам подняться вверх, Гарри на это просто забил. Рядом стоял без шуток дрожащий Невилл. Метлу он прижимал так, словно бы не знал, что именно с ней делать, и Гарри рискнул. Чем расшибиться, лучше уж осмеянным быть, решил мальчик и вроде бы как помогая другу, облапал его метлу. Сработало, и приказавшая всем подняться мадам Хуч даже и не заметила того, что метла Невилла, мягко говоря, не летит. А стоящий рядом с ним Поттер свою и вовсе в руки не взял. А когда заметила, было уже поздно. Класс поднялся в воздух. Правда, это не помешало ей, забыв об этом факте, приняться требовать, чтобы оставшиеся на земле дети также поднялись в воздух. На что чуть не плачущий Невилл попытался ей объяснить, что метла у него похоже сломанная и именно в этот момент Гарри сел. Вот только не на метлу, а на землю:

— Что это значит мистер Поттер, что это за демарш?!

— Я боюсь высоты, — ровным, практически спокойным голосом пояснил устроившийся в подобии позы по-турецки прямо на земле мальчик.

— Десять баллов с Гриффиндора…

— Да хоть двадцать мэм, я не полечу, а баллы, тьфу на них, на следующей трансфигурации ещё заработаю, и тебе то же самое советую, Невилл. Не делай то, чего боишься. Метла, она ведь как собака. Ты её боишься, и она тебя обязательно укусит. Так же и тут будет. Ты боишься упасть, и ты упадёшь. Ты, конечно же, волен попробовать. Но не кажется ли тебе, что само мiроздание в лице доставшейся тебе явно неисправной, а если по-честному, так и вовсе поломанной метлы, весьма недвусмысленно и громко намекает.

Препирательства продолжались ещё что-то около пяти минут и закончились тем, что с обоих были сострижены баллы. Общим числом двадцать. Не подействовало, и оба мальчика так и остались на земле.

— Я буду жаловаться вашему декану…

— Как будет угодно, страх высоты от этого у меня не пройдёт и от отработок, которые она скорее всего назначит, тоже. — Стоящий рядом Невилл тихо сглотнул. Другу он сейчас откровенно завидовал, понимал, что, если бы не Гарри, у самого бы у него силы воли бы на подобное вот точно бы не хватило. Взлетел бы, и скорее всего, как и предположил Гарри, упал. "А если я шею сверну?!" — проскочило в голове мальчика — " Бедная бабушка, она ведь одна тогда…", — после этого Невилл тоже демонстративно уселся на землю. Не выдержавшая подобного демарша мадам преподаватель покинула поле, сообщив, что идёт за их деканом, а также добавив, что если хоть кто-то в её отсутствие посмеет взлететь, он, мол, вылетит из школы.

Едва её спина скрылась за стеной донжона, как попытавшийся было поддеть бунтарей Малфой получил по шапке о стоящего прямо за ним Нотта.

— Давно унижения не хлебал? Трансфигурации мало показалось.

— Да ты чего, Теодор…

— Я ничего, а вот ты кажется именно что чего. Я понимаю, суп Поттера был и правда смешным. А вот вопросы по программе СОВ, заданные первокурснику, нет. Или, может быть, ты знал ответы? И если про безоар я бы ещё поверил, то вот про волчью траву с асфоделем…

— А я и не говорил, что знаю…

— Вот и не говори. Ты что не понял, что сегодняшняя трансфигурация была местью? Декан наш палку перегнул, и декан гриффов его же методами нам и отомстила, и заметь, и Лонгботтом, и Поттер с заданием её справились. И не надо про специально. Тут другое что-то. Не знаю что, но заклинание для пятого курса они без всяких пояснения и помощи выполнили, Уизли тоже справился.

— Но ведь…

— Не ведь, я спичку напрямую исчезнуть пытался, так как в иголку я её пока всё одно обращать не умею, а эти двойное преобразование выдали. А это, это уже даже не СОВ. Это ЖАБА[2]. А теперь просто задумайся, они на втором уроке выдали то, что ни ты, ни я не можем и навряд ли хотя бы к шестому сумеем.

— Да я завтра же…

— Что завтра же? Мы, если ты не знаешь, только по неживому будем до самого конца года работать и ещё половину следующего. Да на ЖАБА потребовалось бы чтобы камень в кролика, а уже кролика во что-то ещё. Ты вообще хоть раз пробовал хотя бы два простейших заклинания на один объект?

— Да я… — на полуслове поперхнулся Малфой.

— Ты, разумеется, ты, а если серьёзно, то перестань позориться, Драко. Тебя уделали, признай это. А если хочешь в ответку уделать, так превзойди. Не получилось в полётах, так другое придумай.

— И придумаю, полукровка поганый, тоже мне выежелся… — врѣмя будто бы замерло. Настолько неестественно, пусть и всего лишь на миг, и тем не менее замерли дети. Но лишь для того, чтобы спустя миг ощетиниться, и вот когда уже почти бросившийся на обидчика с кулаками Рон сделал свой первый шаг, раздалось:

— Не обращай на него внимания, Рон — произнёс поймавший под локоть уже начавшего сжимать кулаки друга Гарри.

— Но он же…

— Он не читал соответствующих книг. В теме не разбирается, где-то услышал, нахватался, теперь вот решил ещё раз перед всеми дураком себя выставить. Ты лучше сам на будущее запомни, никогда не применяй как ругательство медицинские и иные специфические термины. Особенно если к специфике их ты отношения не имеешь. Нам об этом на уроках этики в школе говорили. Мол услышали где-то слово прикольное, непонятное. А оно бац, и значение весьма интересное имеет. Ну вот к примеру профессор Снейп на прошлом уроке нас кретинами назвал. Сильно ошибся, кретин или же кретинизм — нам как пример на этике в школе как раз и приводили. Это заболевание такое и больные им выглядят весьма специфически, нам фото показывали. Поверь, увидишь такое — никогда не забудешь. И я тебе точно говорю, у нас на курсе, да и в Хогвартсе в целом я ни единого кретина так и не нашёл. А за подобную необоснованную постановку диагноза можно и в суд подать. Статья такая есть, клевета. Не знаю как у магов. А у маглов за это штрафы в миллионах исчисляющиеся стригут. Напишет такой журналист, подобное, или же кто ещё на публике не подумав ляпнет. Бац, ему повестка в суд и адвокаты потерпевшего как церберы… После подобного, когда с деньгами расстанешься, сто раз подумаешь, что и кому ты говоришь. — чуть раздражённее, чем хотелось бы, произнёс удерживающий друга под локоть Гарри. Сейчас он был искренне рад тому, что и как именно объяснил ему Олливандер. А так же тому, что в отличии от Дадли, этику не прогуливал и учителя слушал, а не жёванной бумагой в затылок соседа (собственного кузена) кидался. Правда не думал, что настолько быстро пригодится.

— А то, что Поттер, — взбеленился явно пошедший в разнос, уязвлённый намёком на собственную необразованность Малфой — папочке нажалуешься, ой, ты ведь не можешь, ты же у нас сиротка — выкрикнул пошедший красными пятнами Малфой.

— Да, я сирота, но в отличии от тебя хотя бы, о чём говорю прочитал, ты же и этого не удосужился. Как итог, ты только что применил генеалогическую терминологию как ругательство и даже не задумался над тем, что именно и как именно она означает. Слышал, будто ты во всём и вся на отца ссылаешься? Да, у меня его нет, ну а твой, коли он тебе такое сказал, бездарь безграмотный, в теме не разбирающийся. Уоллес Шепард " Основы генеалогии и линий магических" весьма рекомендую. И да, кстати, нашлись люди, объяснили. Я ведь оказывается персона публичная, и слова твои весь класс слышал. Как думаешь, мне адвоката на тебя спустить? Дядя как-то раз говорил, не люди, мол, эти адвокаты, звери. До нитки разденут и по мïру пустят. Может мне тоже именно так и пустить? — и именно в этот момент совсем рядом раздалось.

— Что здесь происходит, мистер Малфой, мистер Поттер?

— Он меня оскорбил! — моментально выпалил взбешённый словами Гарри Драко.

— Мистер Поттер, я вынуждена…

— Простите, мэм, то есть я хотел сказать, профессор — пробормотал молчавший всё это врѣмя Невилл, и набравшись храбрости продолжил — мистер Малфой врёт. Он обозвал Гарри поганой полукровкой, а Гарри, Гарри всего лишь сказал ему что он, в смысле что мистер Малфой, что он в теме не разбирается. Что ошибается и указал на книгу, которую мистеру Малфою необходимо прочитать. А так же на то, что подобные действия на публике чреваты разбирательством. При полном составе Визенгамота, и вот не факт на чью сторону суд встанет — к концу даже запинаться перестав вполне уверенно произнёс Невилл.

— Всё так и было? Мистер Малфой?

— Так и было профессор, я та кже согласен с мистером Лонгботтомом и не вижу оскорбления в указании названия литературы для дополнительного чтения и, судя по всему, обязательного расширения кругозора и удаления пробелов в собственных познаниях. Благодарю за подробное указание и обязательно воспользуюсь твоим советом, Поттер — произнёс совершенно спокойно смотрящий на творящееся безобразие Теодор. Окончательно же пошедший пятнами юный Малфой, казалось бы, и вовсе забыл, как дышать. А тем врѣменем нагнавшая свою оказавшуюся более быстрой коллегу, мадам Хуч таки указала на виновников торжества.

— Вот они, Минерва, ты только взгляни, каковы нахалы. Мало того, что урок саботировали, так ещё и драку устроили…

— Драку? — вопросительно вскинув бровь произнесла, осматривая никак не похожих на только что подравшихся студентов, первокурсников. — Мистер Поттер, мистер Лонгботтом, не могли бы вы мне пояснить…

— Хорошо, мэм, — откликнулся уже отошедший от первого шока Гарри. — всё дело в том, что, как я и сказал мадам преподавателю. У меня Акрофобия, и это значит, что я ужасно боюсь высоты. И это мне совершенно неподвластно. И хотя моя проблема не столь ярко выражена, я не уверен, что не сорву урок своей истерикой и более чем вероятным падением, если поднимусь в воздух. Я весьма долго учил себя не бояться. Просто попробуйте себе представить, что вы боитесь ступить на лестницу. Вас буквально сковывает, и всё что вам остаётся, это приникнуть к земле и так переждать приступ. Проблему эту у меня ещё в магловской школе выявили. И школьный психолог со мной работал. Поэтому если по стеночке, то я и по хогвартским лестницам таки проберусь…

— А ведь и правда… — подала голос обладательница двух забавных соломенно-свѣтлых косичек со знаками различия факультета Гриффиндор.

— Что именно правда, мисс Браун? — уточнила у прервавший пояснения Гарри девочки профессор МакГонагалл.

— Я сама видела, да и остальные тоже, Гарри всегда по стеночке ходит, когда к лестнице приближается, а уж когда она направление меняет…

— Это правда, мистер Поттер?

— Да. Мэм, как я и сказал, у меня Акрофобия, и пусть я знаю как с ней бороться, это совершенно не повод вызывать у меня паническую атаку. Я не уверен, что это закончится банальной и вполне безобидной истерикой.

— Ясно, что ж, это неожиданно, тем более что ваш отец прекрасно летал — произнесла явно растерянная выясненным декан Гриффиндора, и развернувшись в сторону Невилла продолжила — а вы чем порадуете, мистер Лонгботтом?

— Да, я… — замялся, а затем взяв себя в руки произнёс сделавший глубокий вдох Невилл, " Гарри вот признался, и ничего, живой", — подумал мальчик и сжав для уверенности кулаки, продолжил. — когда мне было девять, мой дядя вывесил меня за ноги из окна третьего этажа, так он пытался заставить меня колдовать. В итоге не удержал и я упал, не знаю как, но я не убился и даже шею не свернул. Отскочил от гравия и дальше поскакал, как будто бы в мячик превратился. это было непередаваемо страшно, и жутко неприятно, но я хотя бы остался жив. И после этого… в общем после подобного я, как и Гарри, предпочитаю твёрдую землю. Лестниц я не боюсь, а вот летать…

— Ясно, что ж, это действительно многое объясняет, Роланда, признаться, я не совсем понимаю, почему для того, чтобы это всё выяснить, ты посчитала необходимым оторвать меня от проверки эссе?

— Но как же, Минерва, они же…

— Они, как я понимаю, вполне спокойно предупредили тебя о том, что вполне, как мне видится, обоснованно не могут выполнить твоего требования, а вот ты вместо того, чтобы выслушать их, сорвалась ко мне. При этом оставив не прошедших даже минимальной подготовки студентов наедине с двадцатью мётлами.

— Но я…

— Это было, как минимум необдумано, и никогда не работало. Предоставленные сами себе первокурсники… Хм… даже и не знаю, что может быть хуже. Что же до вскрывшейся перед нами проблемы. Мистер Поттер, мистер Лонгботтом, после урока вы проследуете в больничное крыло и если мадам Помфри посчитает ваши обстоятельства убедительными, то она напишет для вас освобождение, если же нет… — декан Гриффиндора многозначительно замолчала.

[1] Стандарты Обучения Волшебству (СОВ) (англ. OWLs — Ordinary Wizarding Levels)

[2] ЖАБА (Жутко Академическая Блестящая Аттестация) (англ. NEWT — Nastily Exhausting Wizarding Tests)

Урок полётов завершился, студенты начали расходиться, часть из них сочувственно подбадривала лишённого радости полётов героя. А сам герой усиленно вспоминал, как и что именно говорил и дѣлал учившийся с ними на класс младше Майкл Акерли. Именно с него он и давал описание упомянутой им боязни высоты. И в отличии от самого Гарри, у Майкла она и в самом дѣле была, сильная. Не раз и не два они в школе наблюдали, как он буквально падал на коленки и жутко дрожа ползком по полу. Лестницы, балконы, мосты. Всё что угодно, и даже видео могли спровоцировать у того приступ. Его панические атаки в их школе не запомнил только ленивый. И вот идя в сторону больничного крыла, мальчик усиленно думал. Актёрствовать он никогда не пробовал и сейчас колебался. Пытаться врать или же рассказать, как есть. Как есть страшно, а что как на опыты сдадут.

Как выяснилось, боялся он зря. Поинтересовавшаяся причиной их с Невиллом визита мадам Помфри была удивлена, но, задав несколько вопросов, не стала тянуть. Невилл отстрелялся первым, его несколько укороченного пересказа того, что он рассказал профессору оказалось достаточно. И хмыкнувшая медиведьма, постучав палочкой по пергаменту, протянула ему столь желанное им освобождение. Подошла очередь Гарри.

— Акрофобия, значит?

— Да мадам, не сильная, буду честен, но высоты я опредѣленно не перенесу, особенно если под ногами не будет того, на что я смог бы в случае чего опереться.

— Что ж, ясно, понятно, хотя и странно. Обычно у меня обратные разрешения просят, а тут… Сочувствую вам, мистер Поттер, ваш отец и в самом дѣле прекрасно летал на поле, как впрочем и в больничном крыле, хотя сюда он скорее всё-таки залетал. Хм… быть посему, надеюсь, что не обрету в вашем лице постоянного пациента. Будьте осторожны, мистер Поттер, — произнесла медиведьма и одноврѣменно с этим заполнила ещё одно разрешение.

Когда через недѣлю мальчики чуть ли не одноврѣменно продемонстрировали мадам преподавателю полётов подписанное медиведьмой и завизированное деканом освобождение, Роланда Хуч разве что не позеленела, вот только подѣлать что-либо была безсильна. Дети остались на земле, и пока остальные учились базовым приёмам, они обсуждали проблемы высшей трансфигурации. Ну или основы теории личных магических мѵров. Убеждённый в правоте мастера палочек, Гарри был до невозможности упрям. Первым в эту его "религию" с головой нырнул Невилл. Чуть припозднившись, присоединился сообразивший, что к чему Рон, а затем и теория в лице Гермионы подоспела. Она нашла труды, на которые ссылался мастер палочек и оказалось, что всё это до безобразия интересно. Как выяснилось, что в мïре, оказывается, существует несколько школ магии. И, видимо, Гаррик Олливандер придерживается той из них, что одноврѣменно и более сложная, и более простая. Простая, потому что не надо ничего учить. Никаких зубодробильных и совершенно непонятно как составленных формул. Ничего, что надо без какого-либо объяснения запомнить. Заместо этого — расчёты математические, понимание законов мiроздания, химия, физика и высшая математика. Первым этот путь, ещё даже не до конца понимая, что именно и как именно он дѣлает, опробовал Гарри. Произошло это на первом занятии по трансфигурации. Заместо абстрактной иглы Гарри принялся представлять себе совершенно конкретную. И чем полнее были его мысли, чем больше в них было деталей… В общем, к концу занятия была у него игла. Гермиона же и вовсе пошла ещё дальше. Она написала родителям и попросила их прислать ей справочники по химии и физике, а также химический состав иглы швейной обыкновенной. Как раз к понедѣльнику управились, точнее, сама сова прилетела в субботу, и все выходные ребята, собравшись в библиотеке, штурмовали расчёт. Именно его то они и опробовали. И по нему же и дезинтегрировали.

Врѣмя тем врѣменем тянулось своим чередом. Вечно прячущий свою правую руку в кармане герой всея магической Британии примелькался, страсти поутихли. На первый план вышли новые темы. Гарри же продолжал блистать, в жирных таких кавычках, на каждом уроке зелий. На благо им у них ничего не взрывалось. Суп из раза в раз. Злющий Снейп, стрижка баллов, порция унижения. Увы, но попытки не прикасаться ни к котлу, ни к ингредиентам не помогали. Профессор лютовал. А потому договариваться с Невиллом, мол, ты порежешь, было безсмысленно. Едва завидевший подобное зельевар тут же снимал баллы и разве что не мордой. Мол, экий вы у нас принц, мистер Поттер, порезать самому и то не по статусу. Как итог, отработки и что интересно, отдраенные дочиста без какой-либо магии котлы. Почему так, так магическая же дрянь-то. Магия тю-тю, а грязь, а что грязь-то. Он её за детство своё в достатке наоттирался. Но вот в конце октября котлов как-то раз не нашлось и зельевар указал ему на бочку с флобберами. Перебирайте мол, принц вы наш доморощенный, к зельям совершеннейшее неспособный.

Попробовал одной рукой, ох и противно. Увы, профессор так ничего и не понял и заметив, как Гарри опять правую руку прячет, повелительно навис и потребовал «обоими». В смысле обоими руками работать. Нечего, мол, нежиться. На следующей недѣле на воздух взлетело двадцать четыре котла и ещё сорок зелий было попросту запорото. Во всех из них требовались те самые перебранные в субботу Поттером флобберы. Один, два, первый — второй курсы. Но не седьмой же, не продвинутый, и тем не менее, мистер Теренс с Рейвенкло таки умудрился. Бахнуло знатно, жаль только, что понять от чего никто так и не сумел. В очередной раз убедившийся в том, что бездари мол, профессор убрался в классе и пожаловался на это всё на летучке, да запив огневиски, забыл. На дворе было тридцатое октября. В Большом зале пахло можно сказать, что реально вездесущей тыквой. И будто бы по-особенному горели свечи, а Гарри возвращался с отработки. Ну как возвращался, ушёл то он уже час с лишним как. Профессор, наверное, думал, что, лишение его Хеллоуина ума ему куда-нибудь да вложит, ну или хотя бы настроение испортит.

Не помогло, в смысле ума не вложилось, да и дѣло то вовсе не в нём. Настроение, это да, ну да оно и утром было где-то под плинтусом. Именно поэтому на пир и не пошёл. Нашёл окно где-то на седьмом, да там на подоконнике и устроился. В какой-то момент откуда-то с пола раздалось то ли вопросительное, то ли всё-таки отдающее чем-то жалобным «мяу». Отреагировал не сразу, но вот мальчик всё-таки обернулся и обнаружил, что подле него на полу коридора сидит кошка завхоза. Её с любой другой никак не перепутаешь. Одна она в замке такая.

— Добрый вечер, миссис Норрис, прошу простить меня, но гладить я вас, как и ранее, не рискну. Хозяин ваш этого на дух не любит. Не хочу его лишний раз безпокоить.

— Мяу, — сообщила в ответ ещё более тощая, чем в сентябре животина. Её пыльная и без того не сказать, чтобы ухоженная шерсть была какой-то ещё более блёклой, и мальчик невольно обезпокоился. Кошка-то уже старая, да и выглядит плохо. Подкормить бы, да хозяина боязно, да и нечем. А тем врѣменем смотрящая на него своими жёлтыми, словно бы с чем-то затаённым в глубине глазами, животное, словно бы что-то для себя решив, рванула куда-то к лестнице.

— Хорошего вам вечера… — прошептал ей вслед Гарри, после чего вернулся к прерванному её визитом занятию. Чего-либо запрещённого он не дѣлал и миссис Норрис не обижал. Как следствие, бояться ему было нечего. А тем врѣменем, пока вновь упёршийся лбом в оконное стекло мальчик опять ушёл в свои размышления, трусящая по восьмому этажу кошка остановилась. К мальчику она приглядывалась давно. Честный, открытый. Он никогда её не обижал, а как-то раз и вовсе вкусненьким угостил. Аккуратно так положил на пол оказавшийся до замурчательного вкусным кусочек варёного мяса. Извинился, что без блюдца мол. А до этого почесал. За ухом, недолго, хозяин прогнал.

Филча она по-настоящему любила, а вот любил ли он её… да наверное да, вот только он же и детей её убивал. Думал, наверное, что она не знает. Пятнадцать помётов, и ни один из её малышей не выжил. Он говорил, дети мол злые, но руки его пахли смертью. И вот недавно появился он. Её сокровище, единственный и миссис Норис знала, что этот будет последним. Отец у него, ух и красавец. Сам белый, хвост с кисточкой, лапы мягкие, кисточки на ушах и глаза, какие у него были глаза. Вышел из леса, невдалеке от озера. В середине лета… В конце сентября окотилась. Единственный в помёте. Белый, с едва заметным пыльно серебрящимся узором на мордочке. Спрятала, как только смогла, но долго так продолжаться не могло. Старик найдёт, всегда находит, а когда найдёт — выкинет. Её он может и любит, а вот дѣлить с кем-либо от слова совсем не желает. И вот, спускаясь вниз на патрулирование, она и увидѣла его. Грустный, спокойный и запах у него добрый. Как до логова добежала, себя не помнила, всё врѣмя казалось, что ещё миг и найдут. Подхватила зубами за шкирку, и что было сил побежала назад.

Мальчик был там же, всё также грустил.

— Мяу?! Мяу!

— Простите, миссис Норис, у меня ничего нет, я на ужин не спускался, — пробормотал не сразу повернувшийся к ней Гарри. Где-то вдалеке раздались шаркающие шаги.

— Мяу, мяу! — и подтолкнула в его сторону белоснежный комок.

Мальчик спрыгнул с подоконника и удивлённо присел.

— Ты откуда, кроха?

— Мяу…!

— Неужели ваш? Миссис Норрис, он такой красивый.

— Мяу!!! — и подтолкнула единственного и, судя по ощущениям, последнего сына к невольно опустившимся к полу рукам. Малыш наконец-то проснулся и жалобно запищал. Слишком маленький, на по-зимнему холодном, каменном полу ему было ни разу не тепло.

— Мяу… — пропищал ищущий маму белоснежный малыш. Но та лишь попятилась и, буквально сорвавшись с места, понеслась в сторону. Там был хозяин и его требовалось отвлечь.

Оставшийся один Гарри моргнул, протёр глаза, малыш на полу вновь жалобно заплакал и выбора у мальчика уже не осталось. Подобрал и запрятав в подоле пуловера, прижал к себе трясущегося то ли от страха, то ли от холода кроху. Из-за поворота появился Филч. Прокричал что-то на тему нарушителей, плетей и чего-то ещё, а увидев выглянувшую из рук мальчика мордашку, буквально взъярился.

— Ворюга, паршивец, а ну отдал быстро…

— Он мой, это мой питомец! — пробормотал ничего непонимающий и пятящийся от как-то неестественно озверевшего завхоза Гарри.

— Ложь, щенок поганый, ложь, да я тебя! — вот только кутёнка Гарри так и не выпустил. Прижал накрепко, зажмурился ожидая немилосердного удара, за спиной была только стена. Как оказались у декана не понял. Кажется, Филч его за шкирку к ней приволок. В кабинет его буквально зашвырнули, насилу с полом не поздоровался, но рук так и не разжал.

— В чем дѣло, Аргус, что это значит? — спросила удивлённо поднявшая глаза от какого-то на вид весьма объёмного пергамента декан Гриффиндора.

— Вора поймал! — просипел и потёр порядком онемевшую руку школьный смотритель. Немела она всякий раз, стоило лишь только попробовать парня коснуться, как будто бы током электрическим простреливало. Что такое электричество, Аргус Филч никакого понятия не имел, как и много о чём ещё. А в итоге протащил мальчика за шкирку, хорошо, что кабинет декана Гриффиндора был совсем недалеко.

— Вора? — изумлённо вскинув бровь, произнесла поднявшаяся из-за стола Минерва МакГонагалл.

— Да, он у меня… — именно в этот момент откуда-то от студента раздалось жалобное «мяу». И мïру явилась ничего не понимающая белоснежная мордашка.

— Отдай, паршивец…

— Не отдам, профессор, помогите, он убить его хочет, — чуть не плача закричал уворачивающийся от очередной попытки отобрать у него малыша Гарри. Кутёнок при этом весьма жалобно запищал.

— Аресто моментум! — произнесла ничего непонимающая декан Гриффиндора, и тем замедлила движения явно находящегося не в себе школьного завхоза, после чего загородила собой тут же шмыгнувшего за её спину студента. — Уймитесь, Аргус, это уже ни в какие ворота не лезет. Уймитесь и объясните толком: кто, что, когда и у кого украл?!

— Он, украл у меня, его, — брызжа слюной, просипел начавший отходить от применённого к нему замедляющего мужчина.

— Украл у вас, кутёнка? Простите Аргус, мистер Поттер, вы не могли бы…

— Я в коридоре был, с отработок у профессора Снейпа возвращался…

— Вот, я же говорю паршивец, учится плохо, так ещё и ворует…

— Не перебивайте его Аргус. Продолжайте, мистер Поттер, о ваших проблемах с зельями я прекрасно осведомлена.

— Возвращался значит… — запнулся на полуслове Гарри и сдѣлав глубокий вдох продолжил. — Я был в коридоре, настроение было плохим, идти в спальню не хотелось и я пристроился на окне, на небо смотрел. Рядом оказалась миссис Норрис. Я поздоровался, я всегда так дѣлаю, мне мастер Олливандер сказал, не обижать её, она мол хорошая. А она, она какая-то совсем тощая, мне её жалко стало. Вот только угостить нечем, на ужин то я не ходил. А она мяукает, ну я и сказал, мол извините, меня ваш хозяин заругает…

— Только тронь мою кошку, да я тебя сопляка…

— Силенцио! — не выдержала МакГонагалл, и ошалевший Гарри увидѣл, как ругается теперь уже беззвучный Филч. — Если не прекратишь, мне придётся тебя ещё и обездвижить, Аргус, — произнесла она и жестом дала понять, что Гарри можно уже и продолжить.

— Он это, — опасливо покосившись на лишённого голоса завхоза произнёс Гарри и под требовательным взглядом продолжил: — Он, она в смысле, миссис Норрис, то есть, в общем, она ещё немного постояла, я пожелал ей хорошего вечера, и она убежала. Я же вернулся к окну, а потом она вернулась и с ней был он… — в этот момент Гарри рискнул и, чуть разжав руки, показал декану только что обретённое им маленькое чудо.

— Он совсем ещё маленький, — сообщила всмотревшаяся в умильную мордашку декан. — Недѣли быть может быть три, навряд ли четыре.

— Его миссис Норрис в зубах принесла, за шкирку в смысле. А потом на пол посадила, а когда он заплакал, попятилась и убежала, и что же мне было дѣлать? Пол холодный, а он маленький. Не можно же, совсем не можно.

— И вы подобрали малыша?

— Так и было, мэм, я ничего не крал, а он, то есть мистер Филч как заорёт, я испугался, а он кутёнка чуть не силой отбирать, как не ударил я, так и не понял. А потом он меня к вам притащил. Волоком, — чуть подумав, добавил понадеявшийся на защиту от декана мальчик. Даром он что-ли её личное достояние, они с Невиллом на двоих её главная отрада на курсе. И что с того, что после иглы всё было отнюдь не так просто. Результаты у них были, и не только по её предмету. Разве что на зельях провал за провалом, но да тут то он увы, совершенно безсилен. Никогда не будешь услышан, если услышать тебя не хотят.

А тем врѣменем ничего непонимающая МакГонагалл думала: врать ей мистеру Поттеру было совершеннейшее незачем, да и про привычку Филча от кутят свой животины избавляться она знала, как и о том, что та на сносях в начала этого учебного года была. Ещё с минуту помолчав, Минерва всё же продолжила.

— Мистер Поттер, вы ведь понимаете, какая это ответственность, к тому же у вас уже есть питомец и…

— Мой питомец — это сова, профессор. Она со мной в спальне не живёт и в уходе каком-либо особом не нуждается.

— Ясно, и я спрошу вас ещё раз, Вы уверенны в том, что готовы?

— Написавший «Маленького принца» Антуан Де Сент Экзюпери на его страницах сказал, " Мы в ответе за тех, кого приручили". И я его, — Гарри кивнул в сторону устроившегося у него на руках и явно пригревшегося малыша, — в ответе за него, я поднял его с пола и…

— Ясно, что ж, моё разрешение у вас есть, а что до вас, Аргус, вы можете идти, о вашей привычке от них избавляться я знаю, как и о том, что животина ваша их по всему замку прячет. И раз уж она сама принесла его мальчику,и быть по сему и не вам, Аргус, препятствовать, идите, — взмахнув палочкой и отменив ранее наложенное заклинание, произнесла МакГонагалл.

— Вы не понимаете, он же…

— Вы, кажется, на слух жалуетесь, обратитесь к Поппи, пусть она вас проверит, — безапелляционно произнесла как отрезала довольная своим решением МакГонагалл. И обернувшись к Гарри, продолжила: — Вам необходимо решить насущные проблемы. Малыш ещё мал, нуждается в уходе. Закажите всё необходимое почтой, и не дай вам Мерлин я узнаю, что вы нерадивы.

— Я приложу все усилия, профессор…

— Лучше бы вы на зельях их приложили. Тролль за троллем, и что прикажете с вами дѣлать?

— Профессор, к практике по зельям я патологически неспособен, хотите я вам всю теорию хоть сейчас отвечу?

— Мне отвечать не нужно, лучше бы вы…

— Так Профессор не спрашивает вовсе, — горячо перебил своего декана Гарри, и сообразив, что именно сдѣлал, потупился: — Простите, мэм, я не хотел, но профессор Снейп меня и вправду не спрашивает. Вся теория у него только слизеринцам, а зелье сварить у меня не получается. Я не знаю как так, всё в точности по рецепту, я даже секундомер у Малпеллера заказал. Не реагирует оно. Должно цвет поменять, не меняет.

— Идите уже, Поттер, на следующем уроке контрольная и только попробуйте мне запороть, в отличии от зелий она дѣлается письменно.

— Конечно, профессор, благодарю за предупреждение, — с горячностью поблагодарил своего декана мальчик и чуть не пулей вылетел в коридор. Как до спальни добрался — не помнил, а там, устроив малыша на подушках, принялся за поиски бланка заказа. Внезапно раздался хлопок и явившаяся ему и зашедшему минутой ранее в спальню Симусу, закутанное в полотенце с гербом Хогвартса ушастое нечто с поклоном сообщило.

— Госпожа профессор декан Гриффиндора велела вам передать. Молоко с яичным желтком, а также напомнить, что вам стоит поторопиться с заказом. Но если закончится, просто позовите Тинки, и Тинки принесёт ещё молока.

— Спппасссиба, — выдавил из себя Гарри, а существо тем врѣменем оставило бутылочку и с в точности с таким же хлопком как появилось, исчезло.

Ноябрь пролетел будто бы не было. Семестровые экзамены, а что собственно экзамены. У первого курса их разве что только Гермиона и боялась, всё порывалась приятелям с Гриффиндора помощь оказать. От помощи что Гарри, что Невилл стоически, как истинные джентльмены отказывались. А до Рона девочке дѣла и вовсе практически не было. Окрыления от первого успеха тому, дай Мерлин на недѣлю хватило, и после достучаться до него было уже практически что невозможно. И как итог, девочка с куда большим интересом переключилась на куда как более интересное. А именно на вечно замотанные скотчем очки одного вечно лохматого брюнета. Очки она исправно чинила, а указанный выше брюнет их столь же исправно ломал. Как-то раз прямо на уроке у неё на глазах. Они сползли, он их совершенно машинально поправил, и всё, развалились в смысле. Это было непонятно, загадочно, и вообще всячески занимательно, да и Гарри масла в огонь своим молчанием подливал. Так до Рождества и развлекались, Гермиона искала, предполагала и пыталась разговорить, тогда как Гарри либо молчал, либо на древность оправы жаловался. Она, мол, разве что короля Артура не пережила, вот мол и не держится нифига. Следствием именно этой его, и надо признать, что даже аргументированной позиции стало то, что на Рождество он получил новые, прямоугольные, с матово серебряной оправой и с запиской, мол если и эти сломаются, то тогда… Что именно «тогда» в письме не говорилось, но и так было понятным, что Гермиона с него попросту не слезет. Зато теперь было понятно, чего это она перед отъездом его злополучные очки разве что не обнюхала, мерки снимала. Новые очки Гарри использовал максимальнейше осторожно, и даже к Флитвику на каникулах подходил, просил проверить, не закляты ли. Маленький профессор сильно удивился, но оправу проверил и через минуту постановил, что чар на оной нет. То, как облегчённо выдохнул услышавший его вердикт ребёнок от него, естественно, не укрылось, ну да мало ли, с тем и разошлись. Гарри на улицу с близнецами в снежки играть, а профессор к себе, и только находившийся в это же врѣмя в учительской профессор Снейп пробурчал что-то на тему совершенных бездарностей.

Маленький белый малыш стал в буквальном смысле достоянием, в начале Гарри, затем всей спальни, а чуть позже его увидѣли девочки. Получивший гордое и весьма красивое имя Ирий, маленький котёнок, оказавшийся котом, был просто умилителен. На руки правда не шёл, только к хозяину. Гарри он позволял дѣлать с собой практически всё. И за пазуху, и на шею, даже на голове сидѣл. Чего только дети не придумывали развлечения ради. А вот обижать малыша даже шебутные близнюки не рисковали. Было в нём что-то.

Прошло несколько месяцев и весь факультет уже пообвыкся к тому, что едва лишь откуда бы ни было раздастся: «Ирий, Ирюша!», то практически тут же раздаётся ты-гы-дык, и белая, с серебристой дымкой на шерсти и мордочке, спешащая на зов хозяина молния проносится мимо. Никому иному Ирий не отзывался. Мог лениво мяукнуть, и то редко. А вот играть был совсем даже не прочь. В мячик, за летающим огоньком, верёвочки, бантики. Очень интересно, неимовернейше увлекательно, и не менее громко. В итоге единственным, кто переживал по этому поводу был прекрасно понимающий, чем это скорее всего кончится Рон. На Гарри он не обижался. И узнав, как и что, посчитал, что друг просто не мог бы иначе. Иначе какой же он тогда Гарри Поттер, герой и мальчик, который выжил? Герои они ведь малышей не обижают. Как следствие, за крысой своей он следил. Правда недолго. Увёз на Рождество, да так дома и оставил. Объяснил родителям, у Гарри, мол, Поттера котик и он, мол, опасается. Именно так и получилось, что Коросту в Хогвартсе больше не видѣли. А тем врѣменем подкрался февраль. Наступивший после весьма бурного на события января, он был каким-то совсем тихим-претихим. Не было ни случайно найденного на каникулах и практически тут же безвозвратно испорченного зеркала. В том зеркале Гарри увидѣл родных, точнее, он так подумал. Потянулся. Машинально, безсознательно. Бац, и зеркало потухло, иллюзия спала, а трущийся об ноги хозяина Ирий довершил начатое. А ещё была мантия, красивая, будто бы прозрачная. Она притягивала, манила. И однажды, примерно через пару дней Гарри не утерпел. Коснулся обоими руками и… И ничего, вообще ничего, как была, так и осталась. Хотя нет, как будто бы вспыхнула на миг и вновь засияла. " Неужели ты и вправду папина?", —вопросил то ли у самого себя, то ли у самой мантии Гарри.

Ответа, разумеется, не последовало, и тогда он решил написать Олливандеру. Так мол и так, подскажите, мол, мастер, будьте добры. Старик ответил пространно, но вывод сдѣлал вполне однозначный. Если не расколдовывается, значит и вправду скорее всего родовая. Мол, я же говорил тебе, что у твоей магии как будто бы пропуск есть. И вполне возможно, что на семейное достояние он также распространяется.

С мантией с тех пор Гарри почти не расставался, ближе неё был разве что Ирий, ну да неудивительно: Ирий живой, мягкий, тёплый и вообще всячески замурчательный. Тогда как мантия как бы ни была прекрасна, ни разу и нет.

Полезная, офигенная, почти невесомая. Память о родителях, и тем не менее, она не была живой. О том, что именно она была должна отправить его в какие-то там неведомые приключения, мальчик так и не узнал. Как и о том, что так и не дождавшийся того, чтобы Гарри на зеркало набрёл, Дамблдор к оному зеркалу спустился и увидев, что оно не работает, долго-предолго палочкой вокруг него махал. Камень, на тот момент им туда помещённый, был теперь категорически недоступен. Его попросту не было. Исчез. И так как в отличии от оного сам потенциальный преступник ничего подобного сдѣлать и не подумал, было о чём подумать. Привязанный к возвращённой мантии маячок также молчал. Он честно передал, мол, с хозяином встретился, а после всё. Не бродит мальчик по ночам. Спит в обнимку со своим котиком и думать ни о чём не думает. Да и шрам его этот, как так, вот скажите, как? И тем не менее, исчез, зарос практически, и как будто бы и не было.

Так и продолжалось до самого конца апреля. Двадцать четвёртое число, предстоящие экзамены, у старших аврал, у младших тоже, но не такой, меньший. Именно в этот день в гостиную Гриффиндора зашла декан, да так и обомлела. Прямо на кресле у камина лежал самый настоящий Жмыр. Белый, с серебряной дымкой, он лениво приоткрыл глаз и будто бы спросил, чего мол. Не более минуты, а по гостиной забегали все. Испугавшаяся подобного МакГонагалл хотела было животное обездвижить, но на его защиту тут же встала находившаяся рядом с питомцем друга Парвати.

— Что вы дѣлаете, ПРОФЕССОР!? — в ужасе воскликнула вскочившая со своего места девочка. Жмыр же тем врѣменем увернулся от направленного в него обездвиживающего и вздыбив шерсть, вовсе недобро зарычал.

— Отойдите, мисс Патил, это магическое существо третьего класса опасности.

— Кто, Ирий? Ирий не опасный, он котик, котик Гарри, он добрый.

— Это Жмыр, миссис Патил, и я обязательно выясню, кто и как его протащил!

— Да не жмыр, это… — так и не отступив, и всё также загораживая глухо рычащего зверя, ответила Парвати. — Гарри, Гарри, иди сюда, профессор МакГонагалл Ирия обижает, жмыром его обзывает!

Ответом ей стал сверзившийся с перил вечно лохматый, так и не поладивший с зельями гриффиндорец. Обещание он своё давешнее сдержал, и все контрольные сдавал только и исключительно на превосходно. Чего никак не удавалось добиться на практике. Примерно к февралю зельевару это окончательно надоело и он решил мальчишку попросту игнорировать. Произошло это после ещё двух серий взрывов, и прочих незапланированных для тех или иных зелий реакций. Подумал, сопоставил, проверил ингредиенты. Уверился в том, что все они категорически испорчены. Заставил Поттера повторить, но так и не поняв как, попросту забил. Ингредиенты ему было жалко, студент не исправлялся, теорию при этом знал. Как следствие, тройку вывести по году было вполне себе. А СОВ, а что СОВ. С СОВ пусть сам решает. Сам портит, сам и выкручивается пусть. Так прямо МакГонагалл и сказал. К зельям я его, мол, вообще не подпущу. И вот мало ей этого.

— Профессор, что случилось? Ирий, прекрати, иди ко мне, малыш! — выдал этот совершенно несносный и непонятно о чём думающий мальчишка. Едва лишь он это произнёс, как явно настроенный до этого на агрессию зверь моментально, буквально в четыре прыжка оказался у первокурсника на руках. "Немалых таких размеров котя, килограмм примерно под девять, если не все десять", — мысленно оценила габариты, а также наглость котяры профессор.

— Мистер Поттер, извольте пояснить…

— Пояснить что, профессор? Это Ирюша, вы же мне сами его разрешили, ещё молоко с желтком прислали. Он его и сейчас любит, правда, Ирий?

— Вы хотите сказать, что это тот самый кутёнок?

— Ну да, Ирюша. Да вы не бойтесь, он добрый, большой правда. На кошек старушки Фигг похож, да только они у неё страшные совсем. Особенно мистер, который Лапка. Вот то ли дѣло Ирюша, хороший мой. — обращаясь уже к коту закончил свои пояснения мальчик.

— То есть… Простите, вы хотите сказать, что по-вашему, это кот?

— Ну да, у нас таких пол Литтл-Уингинга. Мистер Лапка опять же. Я сам видѣл как он, ну это. Ну вы поняли, не при дамах в смысле.

— И вы не видите, что у вас на руках животное, отмеченное третьим классом опасности?

— Кто, Ирий? — в изумлении уставился на неё мальчик и тут же прижал к себе кота. — Не дам. Вы сами мне его разрешили, он друг, мой. Не дам, я его от Филча спас, а он его убить. Не дам мучать, — кот на руках мальчика вновь глухо зарычал.

— Спокойнее, мистер Поттер, спокойнее. Никто не причинит вашему питомцу вреда, — понимая, что может нарваться на атаку ни разу ни безопасной животины, пошла на попятную Минерва.

—А палочка тогда зачем? — опасливо сузив глаза, посмотрел на неё уже ни разу недружелюбный мальчик. Сейчас в нём было почти всё от его отца. Тот же упрямый непробиваемый взгляд. Подбородок. "Хотя нет, какой там отец, Джеймс так никогда бы не смог, а вот отец его…", осознав в какую именно она ситуацию попала, а также и то, что Поттер старший на характер был вот ни разу не мягок, — понимающая что дѣлать то что-то надо Минерва решила, что мальчика надо успокоить. И именно в этот момент из спален посыпали остальные. Слух о том, что их Ирия хотят на опыты, разнёсся словно ураган. И высыпавшие буквально горой дети загородили явно защищающего своего зверя первачка.

— Не трогайте его, профессор…

— Ирюша никого не обежал…

Раздавалось со всех сторон, как итог, пришлось ретироваться, только и попросила Гарри зайти к ней.

— Ирюшу не дам! — крикнул в ответ также проникшийся шепотками вокруг мальчик.

Спустя десять минут, кабинет директора

— Альбус, у нас ЧП! — влетая в дверь, заявила едва не бегом преодолевшая расстояние от башни своих подопечных до башни директора, буквально влетевшая в кабинет Минерва.

— На кухне испортили обед? Кто-то попытался украсть экзаменационные бланки? В лесу издох ещё один единорог? Близнецы опять туалет заминировали? — меланхолично, не отрываясь от какого-то бланка, спросил даже не поднявший на своего зама глаза Дамблдор.

— Нет, нет, нет и нет, и это не смешно, у меня на факультете жмыр.

— В смысле жмур, кто умер, как это произошло? —всё также не поднимая взгляда от документов, уточнил явно не понявший, о чём именно говорит его зам, очень занятый отчётом для попечителей директор.

— Нет, не умер, по крайней мере пока, но у мистера Поттера заместо питомца жмыр! Всамдѣлишний, настоящий, ни разу не маленький. Он его Ирюшей зовёт…

— Жмыр, Ирюша, записал, что-то ещё Минерва, мне ещё отчёт для попечителей и сметы заканчивать…

— Какой к чёрту отчёт! — от волнения перейдя на магловские слова, вскричала вконец разъярённая бездействием директора Минерва. — У меня на факультете прямо сейчас существо третьего класса опасности, прямо в башне! — буквально прокричала отчаявшаяся достучаться до Альбуса декан Гриффиндора.

— Третьего класса, Жмур, погоди, Жмыр!?

— Ну наконец-то, и да, Жмыр, я его как тебя сейчас видѣла, здоровый, белый и злой.

— Злой, ты уверена?

— Не знаю, он рычал, я испугалась, — понимая, что в общем-то сама зверя спровоцировала, пробормотала МакГонагалл.

— Хорошо, пойдём посмотрим, что там на самом дѣле случилось, — произнёс наконец-таки отложивший отчёт, поднявшийся со своего места Дамблдор. Минут через двадцать они в сопровождении Флитвика и приглашённого по случаю Кетлберна, были уже в Гриффиндорской гостиной.

В помещении было шумно. Дети обсуждали, самого же кота, окружённый остальными сидящий на диване Гарри тихонько гладил за ухом. И именно в этот момент от входа раздалось:

— Мистер Поттер, не могли бы вы пройти ко мне в кабинет, и не стоит переживать, я как директор даю вам слово не причинять вашему питомцу вреда. По крайней мере не спровоцированного. В худшем случае, если он попытается напасть, я обещаю его только и исключительно обездвижить. Надеюсь, что вас устроят такие мои условия.

— Ирюша никого не обижал, он хороший… — чуть не плача прошептал прижавший к себе принявшегося лизать ему лоб зверя Гарри.

— Клянусь своей магией, в том, что сказанное мною — истина, — произнёс смотрящий на эту безсомненно трогательную картину, прекрасно понимающий, что иначе просто вообще не получится Дамблдор. По гостиной пронеслась лёгкая волна магии, и кто-то из сидящих рядом с мальчиком тихо прошептал.

— Магией поклялся, не бойся, Гарри, Ирюша же смирный, всё хорошо будет.

— А вы, мистер Уизли, мне обязательно всё и в подробностях объясните, — прервала, как оказалось успокаивавшего первачка старосту, не на шутку им недовольная декан.

— А что объяснять то, я узнавал, Гарри сказал, что это сын миссис Норрис, она его ему сама принесла. Я же не тупой, тоже заподозрил. Похож, да, чертовски похож. Я даже к Филчу ходил. Так тот на меня так наорал. Но кутёнка признал, удавить ублюдка, в смысле кутёнка, грозился.

— Очень интересно, прошу тогда и вас проследовать с нами. Жмыр это или нет, пусть специалист установит, —произнёс не без интереса наблюдающий за происходящим директор Дамблдор.

— Идём Гарри, если что, я помогу, ты с Ирием нам всем так помог…

— Это чем же, позвольте? — не выдержала МакГонагалл.

— Так, мышей всех разогнал, он же один у нас на факультете, девочки то и дѣло визжали, мыши мол. А как Ирий подрос, так всё, тишина. Да и брата моего, я и отчаялся уже признаться. А тут сам.

— Что сам, мистер Уизли?

— Так, крысу свою, домой в смысле. А до этого и на стол мог, за ужином там, обедом, она голодная мол. Я и так, и эдак, а как у Поттера Ирий появился, так сразу за ум взялся. По итогу — всем с него только и есть, что хорошо. Милый, классный, а если с рук хозяина, то и погладить можно, а мурчит то как.

— Понятно с вами всё, мистер Уизли, идёмте, — произнесла теперь уже и не знающая, что же именно ей со всем этим дѣлать МакГонагалл.

Именно такой компанией, а если конкретно — то: профессор УЗМС, директор, декан и приведённая видимо для поддержки кем-то из них декан Спраут, а также Гарри с Ирием и следующий за ним Перси, и оказались в кабинете директора. Где тот тут же расчистил собственный стол и, повернувшись к Гарри, сказал:

— Мистер Поттер, посадите пожалуйста вашего Ирия сюда, и не отходите от него. Сильванус, прошу вас, приступайте. — Профессор УЗМС кивнул и обойдя стол принялся всматриваться в зверя. По его просьбе Гарри того и так, и сяк повернул, преподаватель даже в уши животному заглянул. Зверь же тем врѣменем хоть и нервничал, о чём явственно свидетельствовала едва заметно подрагивающая кисточка на хвосте, признаков агрессии не подавал. Не рычал, не скалился, когтей не выпускал. Прошло пять минут, и профессор-магозоолог наконец сдался.

— Не могу сказать, вроде и жмыр, а вроде и нет. Я их ручных то, признаться, и не видѣл даже. Диких, это да, полужмыров, сколько угодно, но вот чтобы такого. Выглядит он как вылитый чистопородный, а ведёт себя будто бы кот.

— Вот видите, Альбус, я ведь сразу сказала, что это жмыр, — раздражённо высказала своё мнение декан Гриффиндора. Вследствии чего мальчик тут же прижал к себе тут же принявшегося его лизать кота.

— Если вы мне позволите, директор…

— Да, Помона?

— Могу я воспользоваться камином? Думаю, я знаю, как разрешить данный вопрос.

— Разумеется, — покивал ей Дамблдор, и по прошествии минуты пронаблюдал за тем, как та, начеркав несколько строк на взятом у него на столе пергаменте, свернула оный и бросив в камин горсть находящегося поблизости от него летучего пороха, чётко произнесла:

— Приют кочевника, — и тут же забросила свиток во мгновенно налившееся изумрудным пламя. — Ну вот, теперь нужно просто какое-то врѣмя подождать, надеюсь, что он не слишком занят, — так и не пояснив, кому именно она отправила послание, произнесла профессор гербологии.

Ждать пришлось порядка пятнадцати минут, на исходе которых пламя вновь окрасилось в зелёный и из него вышагнул пожилой, но весьма, надо признать, бодрый для своих лѣтъ джентльмен. Старше него тут был разве что Альбус.

— Добрый день, профессор Дамблдор, профессор Спраут, благодарю за приглашение. Из вашего письма я понял, что у вас некая проблема с одним из питомцев. Признаться, я не совсем… — в этот момент прибывший на зов декана некогда взрастившего его барсучьего дома, Ньютон Скамандер увидѣл так и сидящего на директорском столе Ирия. — О, кажется, я понял в чём ваша проблема. Жмыр говорите, который не жмыр. — С этими словами мужчина обошёл стол и встав рядом с Гарри, немного повозившись достал из кармана несколько жёлтых пахнущих сыром кругляшей.

— Вы позволите, молодой человек?

— А что это? — насторожено спросил невольно принюхивающийся к исходящему от шариков запаху Гарри.

— Кошачье лакомство, у меня, знаете ли, три жмыра дома, потому в кармане всегда имеется, так можно.

— Ну, если он захочет…

— Обязательно захочет, не знаю того из семейства кошачьих, кто от этого лакомства бы отказался. Нунду и тот не против, я лично проверял.

— Боже… — картинно схватилась за сердце профессор МакГонагалл. Тогда как в глазах Дамблдора явственно мелькнул ну прямо-таки научнейший интерес.

— Ньютон, ты же расскажешь мне эту историю, мальчик мой?

— Конечно профессор, со зверем опредѣлимся только, — откликнулся пока неизвестный Гарри мужчина, по имени скорее всего Ньютон и положил перед Ирием несколько шариков. — Шшш, — тут же приложив палец к губам, призвал он всех присутствующих к тишине. Гарри даже дыхание задержал. Но вот сидящий на директорском столе Ирий повёл носом, принюхался, и с жадностью накинувшись на предложенное ему угощение, утробно заурчал. Когда лакомство подошло к концу, так и оставшийся рядом с Гарри мужчина кивнул. — Удивительно, просто удивительно, где вы его нашли, молодой человек? И нет, профессор, это не жмыр, не полнокровный по крайней мере. Полнокровные урчат грубее. А это, этот, этот попросту уникален, скажите юноша, откуда он у вас? Никогда не поверю, что вам его на Косой аллее продали.

— Мне его Миссис Норрис подарила, это кошка нашего завхоза, мистера Филча, — видя, что его не поняли, тут же дополнил свои слова Гарри.

— Ооо, профессор, прошу вас, могу ли я её увидеть?

— Кого? — чуть не хором произнесли МакГонагалл и Дамблдор.

— Так кошку же, так могу?

— Не вижу в этом проблемы. Лопух, передай мистеру Филчу, что я жду его и миссис Норрис у себя в кабинете, — обратился к пустоте директор Дамблдор. — А пока мы ждём, не мог бы ты пояснить свои выводы, ты уверен в том, что это…

— Абсолютно, это редчайший на планете гибрид жмыра и обычного кота. Таких по году хорошо если двадцать, двадцать пять штук появляется. А уж чтобы прямо таких… Признаюсь честно, я уже десять лѣтъ как стою в очереди во всех известных мне питомниках в надежде на то, что он наконец-таки появится. Поздравляю вас, молодой человек. Ваш котик, можете мне поверить, по-настоящему безценен. Подобные ему своей ценой к восьми, а то и поболее, тысячам галеонов подходят. Менее редкие окрасы такого уровня экстерьера — около пяти тысяч. Конкретно этот либо заранее зарезервирован, либо по аукциону, и сумма там стартовала бы никак не менее как с восьми. Предѣл я, признаться, и не назвал бы. Не подрались бы, и я не шучу.

— Да не может быть, — не выдержал и так пребывающий на грани шока, так и стоящий в углу Гриффиндорский староста.

— Ну а что вы хотите, молодой человек? — посмотрев на него произнёс знаменитейший магозоолог соврѣменной Европы. — Это неимоверно редкий вид, смеска жмыра и обычного кота. В его предках было не менее трёх поколение жмыров и полужмыров. А уж именно этот окрас. Да за него ведущие питомники мiра подерутся. Притом даже не за право им обладать или же называться местом, где он появился на свѣтъ. За простую случку, будь то она удачной или же нет, его хозяину ни секунды не раздумывая заплатят от тысячи до четырёх. — Глаза слушающего легендарного магозоолога Перси были больше всего похожи на блюдца. А мужчина тем врѣменем продолжил: — Данный вид — это практически урождённый жмыр, и от кота у него лишь привязка к хозяину, да вот ещё манера урчать за едой. В отличии от своего дикого предка, он прекрасно поддаётся дрессуре. Как его, говоришь, зовут?

— Ирий, сэр, я назвал его Ирий. А вы правда тот самый Ньютон Скамандер, автор волшебных зверей и мест их обитания, и…

— Прекрасное имя, ему оно подходит. И да, тот самый, можешь пару другую книжек, если в личном пользование есть, принести, подпишу. Вы ведь разрешите, профессор?

— Конечно, Ньютон, мальчик мой, уверен, ребята будут только рады. Думаю, что за ужином, ты ведь раздѣлишь его с нами? — именно в этот момент в дверь постучали, и на пороге появился держащий свою кошку на руках завхоз.

— Вызывали, господин директор?

— Да, Аргус, тут мистер Скамандер с твоей кошкой познакомиться хочет.

— Скаман… кто? — не понял Филч, но как-либо прореагировать не успел. Так как бойкий, буквально фонтанирующий энергией старикан уже с интересом рассматривал сидящую у него на руках животину.

— Ну да, всё верно, дважды смешанный жмыр. Отбракованный, не выставочный. В разведение таких почти не берут. Лично по мне так зря. Ведь именно таких истинные обычно и покрывают. Правда, понять почему я так и не смог.

— Покры… что, да я вас!!! — вскричал явно недовольный словами неизвестного Филч.

— Покрывают, — просто повторил, не видящий в этом чего бы то ни было раздражительного мистер Скамандер.

— А он Ирия удавить хотел! — выпалил ни с того, ни с сего осмелевший Гарри.

— Вот как, ну, в таком случае это попросту глупо, — пожал плечами уже в принципе увидевший всё, что его интересовало, именитый магозоолог.

— Давил, давлю и давить буду, мне, когда её отдали, чётко сказали — никаких котят.

— Вот даже как, и скольких вы, если не секрет, как вы выразились, удавили?

— Более сорока! — гордо выпятив грудь, выдал считающий себя правым завхоз.

— Хм, в таком случае, если хотя бы половина из них имела хотя бы сорок процентов от того, что имеет этот, — и мистер Скамандер кивнул на нагло усевшегося на директорском столе кота, — то вы, дайте-ка посчитать, как вы выразились, удавили, — с небольшой запинкой продолжил магозоолог, — что-то около сорока тысяч галеонов. Цветом миссис Норрис, как я вижу не вышла, да и уши слегка неправильные, но вот все остальные признаки, да даже щёточки на лапах, и только на задних, хотя нет, передние смотрю тоже. Как итог, не менее тысячи за кутёнка, а если он ещё и окрасом хорош. Вот этот вот, к примеру, как я и сказал присутствующим чуть ранее, порядка восьми, а то и более стоит.

— Что!!!!??? — в неверии вытаращился на знаменитого магозоолога завхоз.

— Говорю, сорок тысяч галеонов утопили, батенька. Сочувствую вам, хотя нет, мне тут сказали, что вы и этого хотели. И кстати об этом. Профессор у вас пергамент, заверяемый можно?

— Да, разумеется, мальчик мой, — откликнулся с любопытством наблюдающий за всем происходящим директор Хогвартса.

На дрожащего от охватившего его то ли ужаса, то ли неверия Филча внимания уже никто не обращал. А магозоолог тем врѣменем постучал по переданному ему директором листку палочкой, и как только на оном проявились какие-то причудливо-витиеватые печати, принялся писать. Периодически мужчина взмахивал палочкой, указывая ею в сторону не иначе как по-королевски устроившегося на директорском столе Ирия. А затем размашисто расписался и убедившись в том, что чернила высохли, передал листок Гарри.

— Вот, держи, этот верительный пергамент заверяет то, что твоего кота я осмотрел, признаки породы описал, оценку провёл. Я очень надеюсь, что ты не решишь пойти по стопам вашего завхоза и дѣло тут вовсе не в деньгах. Такие как Ирий рождаются, дай магия если раз в пять, а то и того поболее лѣтъ. Я, к примеру, стою в очереди во всех питомниках в мiре более десяти лѣтъ и за всё это врѣмя их таких на свѣтъ появилось только лишь два, а я в очереди пятый.

— То есть он что, как собаки тётушки Мардж? — неверяще уставившись на переданный ему пергамент, потерянно произнёс Гарри. Единственное, что он сейчас понимал, так это то, что Ирюшу у него никто не заберёт. В пергаменте об этом чётко говорилось. Привязка полная, разрыву не подлежит.

— Ну, если указанная тобою леди занимается разведением — то да. Твой Ирий практически безценен, и владѣльцы питомников в очередь выстроятся, и ковриком расстелятся, лишь бы только твой кот их самочек покрыть изволил. И я, признаться, буду в их числе. Собственно, вот мой адрес, и я буду весьма рад. Две тысячи галеонов, и я не шучу, только бы твой красавец изволил в сторону моей Ясенки посмотреть. Она, конечно, не так прекрасна, но все признаки породы имеет.

— Две тысячи галеонов… — раздалось откуда-то сзади, и все услышали звук падающего тела, это завхоз не выдержал, а уже много позже все, кто его видѣл, говорили будто бы он то и дѣло себе под нос бормотал об утраченной выгоде и столь же утраченных галеонах.

До самого ужина взрослые гуляли по школе, вспоминали пережитое, дѣлились историями, так директор Дамблдор таки услышал историю того, как один из самых знаменитых выпускников Хогвартса покормил сырными шариками обитавшего в джунглях южной Америки Нунду. Чуть позже к ним присоединился юный Рольф, едва узнавший о прибытии именитого деда хаффлпафец прямо-таки просиял. А уж когда оный дед снарядил его в помощь юному Поттеру. Объяснить мол всё, о жмырах и их смесках рассказать. Мальчишка-второкурсник буквально сиял. Настоящее всамдѣлишное задание, и не какое нибудь там, а по-настоящему важное.

Уже за ужином вездесущий Рон напомнил Гарри о том, что их к себе Хагрид звал. Именно так и получилось, что о Норберте все узнали буквально в день его рождения. За Гарри увязался Рольф, а уже за ним решивший вспомнить молодость дед. Последнего сопровождал директор. А по итогу все обзавелись драконом. Ну в каком смысле все. Хагрид вот, к примеру, его таки лишился. Чего никак нельзя было сказать об заполучившим его Скамандере, а в последствии заповеднике. Дети же были в неописуемом восторге от того, как бойко именитый магозоолог справился с рептилией. Как итог — дракона изъяли, Хагрида пожурили. А оставшийся с ним директор оного ещё и расспросил. Откуда мол, как вышло, о чём думал, и далее. Широкой огласки история с драконом по понятным причинам не получила и если не считать унылого в связи с этим Хагрида, то каждый в ней участвовавший остался при своём.

Пролетел остаток апреля, и свои права заявила середина мая. Двадцатого мая ни с того, ни с сего на уроки не явился профессор ЗОТИ. На завтраке, за столом преподавателей его также не видѣли. Вчера был, и вот уже нету, в замке в смысле нету. Учителя и директор молчали, школота гадала, а Гарри тем врѣменем со Скамандером переписывался. И с его же подачи к директору пошёл, раз, мол, проблемы дома, то обратись.

Обратился, ох, лучше бы Гарри этого не дѣлал, и такой-то он замечательный, и так-то он характером на маму да папу похож. Два часа практически дифирамбы выслушивал, но на просьбу-вопрос разрешить ему в Хогвартсе остаться был получен отказ, и даже то, что Гарри честно предложил на лето взамен по замку всем чем сможет помогать, не помогло. Именно так Гарри и узнал, что с дядей и тётей он оказывается потому, как мама его видите ли защиту на него наложила. Любила она его, видите ли, и именно ради её любви он и должен оставаться с теми, кому он, как минимум, практически безразличен.

И дядя, и тётя, Гарри был в этом уверен, душу бы продали не задумываясь, будь они уверены в том, что это поможет. В смысле, что он к ним в обмен на это никогда более не вернётся. Увы, но даже этот довод директора не убедил. Старик, похоже, совершенно искреннее не верил в то, что родные друг другу люди могут быть будто чужими. И вот проплакавшись, расстроенный ответом директора ребёнок направился вначале в башню, а затем в совятню. Со Скамандером старшим договариваться.

Именитый магозоолог не подвёл, и за день до, с разрешения чем-то не иначе как встревоженного и весьма как показалось Гарри задумчивого Дамблдора, устроил Гарри по своему дому и его окрестностям экскурсию. Заодно и Ирия с Ясенкой познакомили. Именно так и вышло, что на лето Ирий остался у мистера Скамандера в гостях, а первого сентября его лично на вокзал обещал доставить присутствующий здесь же юный Рольф. Кот какого-либо неприятия к нему, как и к мистеру Скамандеру не выказывал, и вообще более всего был конкретно сейчас в Ясенке заинтересован. Возраст уже, как говорится, требовал. Да и Ночного рыцаря никто не отменял, адрес в наличии, галеоны и сикли тоже.

Возвращение на Тисовую ничем не запомнилось, дядя, как всегда, ворчал, да ещё и вещи все отобрал, всё, кроме палочки, она в ножнах от мастера Олливандера была, так и не была обнаружена. Тётя, как всегда, загружала за двоих. За себя и за Дадли то есть. Дадли же, как всегда, в своей манере играл, бездѣльничал, в общем дѣлал всё что угодно, лишь бы только ничего не дѣлать, а ещё толстел. Сам же Гарри скучал и спустя недѣлю не утерпел, передѣлал всё, что тётя для него на этот день придумала и, выбравшись из дома, удрал подальше, махнул палочкой и почти на полдня к мистеру Скамандеру в помощники записался. Бодрый пожилой магозоолог был совершенно не против. И они вместе с Рольфом много всякого передѣлали, но как сказал бы Дадли или же Рон, нифига не интересного. Убрали у лошадей, задали им корма, а также почистили их специальными щётками. Опыт данный Гарри оценивал не иначе как волшебный. Ведь до этого дня он лошадей вблизи разве что в зоопарке видѣл, а тут ещё и потрогать можно, да что там говорить, мистер Скамандер даже покататься на них мальчикам разрешил. Идея принадлежала Рольфу, он приметил, с каким восхищением Гарри смотрит на оказавшегося перед ним жеребца.

После обеда понаблюдали за лукотрусами, покормили парочку презабавнейших, живущих у мистера Скамандера помимо жмыров демимасков. В общем, ни разу не скучали. А также выяснили, что Рольф ему оказывается писал, фото Ирия играющего с Ясенкой присылал, вот только Гарри непонятно почему не ответил. Именно так и выяснилось, что никакого письма Гарри не получал. И если бы не разрешивший ему по выходным приходить к Ирию именитый дед… В общем, странная история вышла, а ещё через недѣлю лишь подтвердившаяся. На этот раз с помощью взрослых Рольф письмо уже как положено, то есть с чарами оповещения о вскрытии, отправил. Означало это, что если письмо будет получено… В общем, Гарри его ждал, ждал, да так и не дождался. Как и любого другого письма. Но вот перевалил за свою вторую половину июль и никем так и не поздравленный с днём рождения Гарри очень расстроился. Рольф уехал на континент, в Грецию вроде бы. Обещал что-то интересное прислать. А вот ни Гермиона, ни Невилл, ни даже Рон ему так и не написали. Грустные мысли вяло ковыряющего свою овсянку Гарри прервало многозначительное покашливание дяди Вернона.

— Сегодня, как вы помните, у нас важный день… — начал он. Гарри от неожиданности поперхнулся. — …возможно, именно сегодня, — продолжал мистер Дурсль, — я заключу самую крупную в жизни сдѣлку… — Услышав это уже набившее оскомину заявление Гарри поспешно вернулся к своей каше и лежащей поодаль от тарелки гренке. "Как дядя уже надоел со своей дурацкой сдѣлкой! Последнюю недѣлю только о ней и разговор. ", — А дядя тем врѣменем продолжил:

— Не мешало бы ещё раз отрепетировать сегодняшний вечер. Итак, к восьми ноль-ноль каждый должен быть на своём месте. Петунья, ты будешь…

— В гостиной, — подхватила его слова будто бы не совсем здоровая на голову улыбающаяся тётя. — Моя обязанность — со всей учтивостью приветствовать дорогих гостей.

— Прекрасно. А ты, Дадлик?

— Я открою гостям дверь, — ответил толстяк и, приторно улыбнувшись, прибавил: — Мистер и миссис Мейсон, позвольте взять ваши пальто!

— Ах! Они сразу его полюбят! — воскликнула тётя Петунья.

— Молодец, Дадлик! — похвалил сына мистер Дурсль и повернулся к Гарри. — А ты что будешь дѣлать?

— Буду тихо сидеть у себя в комнате, как будто меня вообще нет, — пробубнил на одной ноте Гарри.

— И чтоб ни единого звука! — напомнил дядя. — Затем я веду их в гостиную, представляю Петунье, и предлагаю что-нибудь выпить. В восемь пятнадцать...

Представление-ролёвка продолжалась ещё что-то около пяти минут. И Гарри, ещё несколько раз подтвердивший то, что свою роль он запомнил на твёрдое отлично, доел, помыл за всеми посуду и тихо, как и требовал того дядя Вернон, ушмыгнул мышкой к себе. И так как дѣлать было решительно нечего, стянул с полки одну из так и нетронутых Дадли книг. Они так и остались здесь, и раз уж их никто не забрал, в итоге мальчик углубился в чтение попавшего в его руки Оливера Твиста. Помнится, именно его им задавали в прошлом году на летнее чтение.

Очнулся Гарри из-за того, что давление на матрас изменилось, как если бы на него кто-то присел или же животное какое небольшое запрыгнуло. Отложил книгу и чуть не ахнул от изумления. На краю его кровати сидѣл самый настоящий всамдѣлишный домовой эльф. Практически такой же, разве что более презентабельный, прошлой осенью ему с Ирием помогал. Воспоминание о любимом мохнатом друге заставило сглотнуть ни с того, ни с сего поднявшийся в груди тугой комок. " Как он там…?" Что же до эльфа, вот он был странным, в Хогвартсе Гарри таких ни разу не видѣл. Весь замызганный, чумазый, более всего он напоминал жертву ядерного апокалипсиса, крайне похожий на выживших после оного. О которых Гарри узнал из забытого некогда Дадли комикса. С той лишь разницей, что в комиксе были люди, а тут был именно домовой эльф. А дальше завертелось, домовик был, судя по всему, неадекватный, он то голосил, то порывался причинить себе хоть какой бы то ни было физический ущерб. В ужасе Гарри пытался угомонить это совершенно неадекватное, лопочущее о том, что ему нельзя в Хогвартс, создание. Увы, но практически безуспешно. Доводов разума это существо, судя по всему, не воспринимало и несмотря ни на что, по совокупности таки довело Дурслей. И пусть что удалось не дать ему колдовать, это никак не помешало, и шуму тот произвёл достаточно.

Позже Гарри узнал, что Мейсонам Тётя Петуния, спасая ситуацию сказала, что они мол опекают больного, не в полной мере дееспособного племянника, и тем не позволила столь мечтаемой Верноном сдѣлке сорваться. Мистер и миссис Мейсен прониклись и, кажется, даже натянутость и фальшь именно на несчастное дитя родителей алкоголиков списали. «Бедный мальчик, не переживайте Петуния, дорогая», — произнесла тогда миссис Мейсон. — Господь всемилостив, он видит ваш труд и неравнодушие.

Увы, стоило Мейсонам распрощаться, как с трудом сдерживающий до этого гнев Вернон Дурсль буквально влетел на второй этаж. Следствием чего стало то, что Гарри нехило так досталось. От ремня и не только, а на утро его ещё и заперли. Решёток на окна не поставили, спасибо инспекции пожарной, по требованиям которой глухими оные дѣлать было запрещено. Так как-либо дверь запирайте, либо окно, и то только с возможностью открыть. Узнавший об этом явившийся в тот день в управу за затребованным кампанией по установке разрешением Вернон плюнул и развернувшись ушёл. Как итог, в случае чего вылезти из окна было потенциально вполне себе можно, вот только прыгать со второго этажа мальчику было боязно, да и даже в случае удачи идти Гарри было всё равно некуда.

Три раза в день пленнику давали немного еды, утром и вечером выводили в туалетную комнату. Все остальное врѣмя суток Гарри Поттер был заперт у себя в комнате на ключ. Так прошло три дня. Дурсли и не думали сменить гнев на милость. И лежащий на своей кровати Гарри с грустью думал о том, что толку вызволять себя, используя магию, если ещё перед отъездом декан на вполне себе доступном для всех первачков, да и не только для них языке разъяснила, что именно и как именно за это будет. Без подробностей и тем не менее, колдовать на каникулах не достигшим совершеннолетия студентам категорически запрещалось. О чём недвусмысленно свидетельствовал тот самый подписанный и вдоль и поперёк перечитанный Гарри бланк-уведомление.

Так продолжалось практически недѣлю, на исходе которой даже прыжок со второго этажа без какой бы то ни было магии был уже вовсе даже не таким уж и страшным. Останавливало лишь то, что Хедвиг такого скорее всего не переживёт, она не Ирюша, и вообще в клетке. На висящем на противоположной от кровати стене календаре было уже десятое августа. И уверенности в том, что не явись он в школу, за ним хоть кого бы то ни было пришлют, у мальчика не было. Друзья ему не писали, ну или же письма их к нему не доходили. Особой разницы в этом не было. Именно с этими мыслями перечитавший уже всё что только было в комнате, Гарри перевернулся на бок и постарался уснуть.

Ему снилось, что его подарили зоопарку. Он сидит в клетке, на которой табличка: «Колдун несовершеннолетний». Люди глазеют на него сквозь прутья решётки, а он, ослабевший, с пустым желудком, лежит на соломенной подстилке. В толпе мелькнули уши и глаза Добби, он стал кричать ему, просить о помощи, но Добби только сказал:

— Гарри Поттер здесь в безопасности, сэр.

Потом появились Дурсли, и Дадли, достав из кармана лазерный фонарик, тот самый красненький, принялся свѣтить им Гарри в глаза.

— Перестань, не мешай мне… Я хочу спать… — пробормотал перевернувшийся на другой бок уставший ото всего этого мальчик. Неожиданно подул ветер, а в следующий миг Гарри окончательно проснулся и как раз воврѣмя, так как из окна, заметьте — второго этажа, на него смотрела веснушчатая физиономия его однокурсника Рона Уизли.

— Рон! — едва шевеля губами произнёс Гарри, и буквально в два шага оказался у, как оказалось, приоткрытого окна, видимо, он забыл его закрыть на защёлку, когда ложился. — Рон, как ты здесь очутился? Что ты… — и только начав говорить Гарри заметил, что Рон смотрит на него из старенького, бирюзового цвета автомобиля, который висит в воздухе у самого окна. От изумления Гарри открыл рот, что неимоверно развеселило близнецов Фреда и Джорджа, сидящих спереди.

— Привет, Гарри! — воскликнули они в один голос.

— Что происходит? — спросил Рон. — Почему ты не отвечал на письма? Я тебя чуть не десять раз приглашал погостить.

— Эм… Прости, я их не получал, Рольф мне тоже самое говорил, писал мол тебе, а ты молчишь. Не знаю как так, но я ничего не получал, — тихим, на грани слышимости голосом ответил затравлено оглядывающийся на находящуюся за его спиной дверь в комнату Гарри. — Рон, дружище, и вы спереди тоже, вы даже не представляете, как я рад вас всех видеть, но Мерлина и Морганы ради тише, если тётя или, упаси Мерлин, дядя проснутся…

— Не получал, говоришь? — тоже перейдя на шёпот, с явным удивлением пробормотал Рон. — Странно, сова возвращалась, как если бы ты письма забрал.

— Ни единого не видѣл ни от тебя, ни от Невилла и даже от Гермионы, про Рольфа и говорить нечего.

— Стоп, так ты что общаешься с ним что-ли?

— Ну да, он же сам меня приглашал, как и дед его, да и Ирюша сейчас у них.

— То есть, ему ты получается ответил?! — Несколько громче, чем хотелось произнёс явно обиженный Рон.

—Да нет же, говорю же, он тоже жаловался, а я в тот раз попросту к нему приехал. Дед его разрешил, а меня мои в тот день вконец достали, вот я и вызвал Рыцаря, и сбежал.

— Кого вызвал?

— Ночного рыцаря, — хором ответили весело улыбающиеся близнецы. — Балда ты, братец, и мы вместе с тобой, чего сами не сообразили то? А ну и ладно, — махнул рукой тот из них, что сидѣл за рулём. — Ты сам то как, на письма не отвечаешь, сам не пишешь, случилось что-ли чего? Отец вчера опять же с работы пришёл, сказал, что в вашем районе дичь какая-то и магии скачки. Источник их не опредѣлили, но напряглись знатно, а мы, как услышали, решили надо к тебе, раз на письма ты не ответил.

— Простите парни, я не мог, как и сказал, я ничего не получал, а сам написать я тоже не могу, Дурсли сову мою заперли, она уже месяц с лишним как в клетке. А недѣлю назад ко мне в комнату неизвестно чей домовик приходил. Дурной совсем, на голову ушибленный, я на силу его утихомирить сумел. Все дичь какую-то нёс, кстати, там ведь и про письма было что-то. Но я его, увы, не понял, у дяди званый ужин был, а он башкой об раму, такое захочешь — не представишь, и в общем, я теперь наказан и под арестом.

— Под арестом, ты? А ну-ка посторонись.

— Если Дурсли проснутся, мне несдобровать.

—Не боись, —произнёс тот из близнецов, что сидѣл на переднем пассажирском сиденье. Тогда как его брат плавно повёл рулём и бирюзовый старенький фордик подплыл к окну практически вплотную.

— Рон, посторонись, а ты, Гарри, забирайся, остаток лета погостишь у нас, мама с папой против не будут, они Рону сами тебя пригласить разрешили.

— А как же мои школьные вещи?

— А где они? — Спросил тот из близнецов, что был за рулём.

— В чулане под лестницей. А дверь комнаты заперта на ключ.

— Ну, это пустяки, — отозвался с переднего сиденья, судя по всему, всё-таки Джордж. — Отойди-ка. Всего несколько секунд и один из близнецов был уже на подоконнике. Тихо на цыпочках спустился на пол. Несколько секунд, и в его руках оказалась самая обыкновенная шпилька. Буквально пара мгновений, тихий щелчок, и дверь с совершенно немудрёным ,ни разу ни сейфовым замком, была уже открыта.

— Многие волшебники считают, что учиться у маглов таким фокусам — пустое занятие, — сказал Фред. — Мы так не думаем. Кое-чему у них стоит учиться. Хотя, конечно, работать с быстротой молнии они не умеют. Я спущусь за твоим чемоданом, помнится, он у тебя лёгкий и небольшой совсем, а ты пока собери тут всё, что тебе может быть нужно, — произнёс Джордж и тихо, на цыпочках вышел из комнаты. Гарри неуверенно оглядѣлся. Удрать от Дурслей хотелось неимоверно сильно, но и сдѣлать нечто подобное было как минимум боязно.

— Давай быстрее, — поторопил его Рон и, более не раздумывая, Гарри вытащил из находящегося в комнате платяного старого шкафа свой старый школьный рюкзак, и максимально быстро покидал в него всё мало—мальски показавшееся ему ценным. Несколько книг, запасное белье, ещё какую-то малозначимую, но сейчас кажущуюся ценной мелочёвку. Именно в этот момент в комнате вновь появился Джордж, уже с его чемоданом.

— Эх, мне бы такой, лёгкий, компактный, не то что наши громыхалы.

— Я вам на Косой улице, когда закупаться будем, подарю, — тут же откликнулся Гарри, и передав высунувшемуся из машины Рону свой рюкзак, взялся за клетку.

— Ну ты скажешь тоже, чемодан от T&T.

— Мне Скамандер, как и обещал, за случку заплатил две тысячи сто галеонов, — улыбаясь во все тридцать два ответил ему Гарри и, передав Рону клетку с Хедвиг, дождался, когда тот протянет ему руку, вцепился в неё своей правой и перебрался на борт. В соседней спальне громко всхрапнул дядя Вернон. И решивший поторопиться, явно обалдевший от услышанного Джордж передал им чемодан. После чего и сам перебрался в тут же отчаливший от своей импровизированной пристани фордик. Задняя дверь хлопнула.

— Жми на газ, Фред! — крикнул явно довольный собой Рон, и машина на всей скорости помчалась вверх, держа курс на луну.

Ворвавшийся в открытое окно ветер встрепал волосы, Джордж перебрался вперёд и лишь спустя минуту таки произнёс.

— Да ты гонишь, две тысячи сто галеонов?!

— Так я же вам ещё в Хогвартсе рассказывал, не верите — Перси спросите, он тоже там был и всё подтвердит. Жалко вы Филча тогда не видѣли. Мистер Скамандер на кошку его глянул, про котят спросил, а завхоз наш гордо: Топил мол, топлю и топить буду, а Скамандер ему такой: Поздравляю мол, сорок тысяч утопили…

— Чего, вот этого ты нам точно не рассказывал, — хором выдали уставившиеся на него близнецы. — ФИЛЧ, сорок тысяч, КАК?!!

— Да не знаю я, но он вроде бы как всех братьев Ирия того, избавился от них в смысле, — чуть поёжившись, и так и не выпустив руку Рона из своей правой, пояснил и сам недоумевающий по этому поводу Гарри.

— Это он что полужмыров… ой мамочки, ой дурной-то. То-то мы в толк никак взять не могли, чего он смурной то такой и на людей бросается, а оно вот оно как. Ясно теперь, что это Перси то все про Ирия, да про Ирия, дорогой мол, породистый шибко, а оно вот оно как. Ну ничего же себе.

— Угу, — согласился с близнецами уже секунд тридцать ковыряющий замок на клетке Хедвиг протянутой ему одним из них шпилькой Гарри. Миг, щелчок, и радостно бьющая крыльями птица оказалась на свободе.

— Так или иначе, но я рад, что мы прилетели за тобой, — сказал Рон и, судя по всему, чуть подумав добавил. — Знаешь, как я безпокоился! Пишу тебе, пишу, и никакого ответа. Сначала подумал, что виновата Эрроу… и кстати, может ты это, меня отпустишь уже?

— Не могу, или ты забыл, что у меня акрофобия? — совершенно натурально бледнея, произнёс вмиг представивший себе что будет, если он отпустит заземлившего его сейчас Рона Гарри. Тот в ответ изумлённо моргнул, затем хлопнул себя по лбу свободной рукой, и в ответ сжав руку друга, пробормотал что-то похожее на извинения. А Гарри тем врѣменем, с трудом справившись с собой, что все приняли за приступ этой самой акрофобии, поинтересовался: — А кто такая Эрроу?

— Наша почтовая сова, старая-престарая. Летит, летит с письмом и вдруг упадёт по дороге. Я пробовал Гермеса просить…

— Кого? —удивлённо вновь переспросил друга Гарри.

— Сову Перси. Мама с папой подарили ему, когда Перси назначили старостой, — пояснил с переднего сиденья Фред.

— Но Перси его не дал. Сказал, что Гермес нужен ему самому.

— Перси вообще ведёт себя странно этим летом, — нахмурился Джордж. — Без конца пишет кому-то письма, часами сидит запершись у себя в комнате. Ну сколько можно надраивать до блеска значок старосты! Ты взял слишком далеко на запад, Фред, — спохватился он, указывая на компас, вдѣланный в щиток управления.

— А ваш отец знает, что вы взяли его машину? — спросил Гарри, и так догадываясь, какой услышит ответ.

—Эм… Надеюсь, что он и не узнает, — пробормотал живо уткнувшийся в приборную панель Фред.

— А вот и наше шоссе, — сказал решивший переключиться с неудобной темы Джордж, вглядываясь в редеющую тьму через ветровое стекло. — Ещё минут десять, и мы дома. Уже свѣтает, кажется, будем воврѣмя.

Горизонт на востоке слабо заалел. Посмотревший на приборную панель Фред начал снижение и Гарри различил внизу межи полей и купы деревьев.

— Мы почти над деревней Оттери-Сент-Кэчпоул, — сообщил Джордж.

Земля быстро приближалась. Сквозь кроны деревьев уже просвечивал пунцовый краешек солнца.

— Садимся! — объявил внимательно смотрящий на дорогу перед собой Фред. Миг, удар, касание и машина, чуть подпрыгнув, коснулась колёсами земли. И Гарри впервые увидѣл настоящий, волшебный дом.

Похоже, изначально это был небольшой кирпичный свинарник, но потом к нему врѣмя от врѣмени пристраивали и сверху, и с боков всё новые комнаты, дом подрос на несколько этажей, но выглядѣл до крайности неустойчиво, и буквально попрал собою все мыслимые и немыслимые законы строительства. На красной черепичной крыше торчали пять каминных труб. У входа на шесте, слегка скособочившись, висела надпись: «Нора». Сбоку крыльца, рядом с огромной заржавленной кастрюлей, красовалась груда резиновых сапог разных цветов и размеров. По двору ходили упитанные пеструшки и что-то клевали. " Наверное именно так и выглядит деревенская жизнь", — подумал с интересом осматривающийся кругом Гарри.

— Не бог весть что… — скромно пробормотал наблюдающий за действиями именитого однокурсника Рон.

— Теперь наверх. Все по своим кроватям. Только тихо! — шёпотом скомандовал Фред. — Мама позовёт завтракать. Ты, Рон, побежишь вниз и радостно крикнешь: «Смотри, мама, кто ночью объявился!» Она обрадуется, и никто не заметит, что машину брали. Не замечая скептически смотрящего на горящий на первом этаже дома свѣтъ Гарри.

— Ладно, — согласился Рон. — Идём, Гарри, — позвал он. — Я на ходу с… — Поперхнувшись, Рон смолк, и лицо его пошло явственными пятнами: в окнах «Норы» горел свѣтъ, а от крыльца, разгоняя кур, к ним приближалась миссис Уизли. Это была маленькая, полная женщина с добрейшим лицом, сейчас напоминающая саблезубого тигра.

— Надо было Ночного Рыцаря вызывать, — констатировал инстинктивно спрятавшийся за спину одного их близнецов Гарри.

Фред охнул.

— Ох, мамочки, — вырвалось у Джорджа.

—Именно, Джордж, именно, — покивала ему вставшая напротив них и явно не так чтобы довольная миссис Уизли. На ней был фартук в цветочек, из кармана которого торчала волшебная палочка. — И? — грозно вопросила она.

— Доброе утро, мамочка, — произнёс Джордж весёлым, как ему наверное показалось, голосом.

— Вы что, не понимаете, как я волновалась? — яростно прошептала смерившая его наполненным праведным гневом материнским взглядом миссис Уизли.

— Прости, мамуля, но мы должны… были…

— Пустые постели! Никакой записки! Исчезла машина! Могли попасть в дорожную аварию! Я чуть с ума не сошла от беспокойства! Вы ни о ком, кроме себя, не думаете! Такого я, сколько живу, не припомню! Вот погодите, придёт отец. Старшие братья никогда ничего подобного не совершали, ни Билл, ни Чарли, ни Перси…

— …наш пай-мальчик, — закончил тираду Фред.

— НЕ ГРЕХ БЫ И ПЕРЕНЯТЬ У ПЕРСИ ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ! — воскликнула миссис Уизли, тыча пальцем в грудь Фреда. — Вы могли погибнуть, вас могли увидеть, отец из-за вас может потерять работу… — и лишь только когда у неё в лёгких закончился воздух, перевела дух и наконец заметила прячущегося за спиной одного из близнецов неизвестного. — Так, а это ещё кто там с вами, а ну признавайтесь, что именно и где именно вы натворили?!

—Здравствуйте, миссис Уизли, это я, Гарри, Гарри Поттер в смысле. Вы мне ещё на рождество свитер очень красивый прислали. Он такой тёплый, моя вам огромная за него благодарность, — нервно запинаясь пробормотал рискнувший высунуться из своего укрытия Гарри.

— О Гарри, дорогой, о Мерлин, вот негодники, вы что натворили. Надеюсь, что ты хотя бы не поранился?! — воскликнула вмиг, казалось бы, забывшая о собственных сыновьях миссис Уизли, и тут же принялась осматривать на предмет каких бы то ни было повреждений оказавшегося перед ней мальчика.

— Я в порядке, миссис Уизли, честно, а ребята, не ругайте их, они ведь меня спасали.

— Спасали, о Мерлин и Моргана, что случилось, возможно, стоило бы…

— В безпокойстве нет никакой необходимости, просто мои опекуны, то есть мои дядя и тётя, они, в общем они боятся магии, и поэтому решили… В общем, они меня наказали, просто за сам факт. Я, честное слово, ничего не дѣлал и на каникулах, как и велено, не колдовал, просто мой дядя, в общем он... Он совершенно нетерпимый человек и он очень боится магии. И он, в смысле они решили меня запереть и не пускать в Хогвартс, а ребята — они беспокоились. Я на письма не отвечал. И они в общем вот… — несколько сумбурно выдал нагора поток перемешенной и от слова совсем не структурированной информации Гарри, и видя, что убивать ни его, ни ребят никто вроде бы по крайней мере прямо сейчас не собирается, продолжил. — Мой дядя, он, в общем, он меня запер и решил, что если меня почти не кормить, то тогда я их вот прям совсем не заколдую, а ещё сову мою на полтора месяца в клетке запер!

Ошарашенная столь сумбурным потоком мыслей миссис Уизли видимо чему-то своему кивнула, после чего ещё раз смерила всю компанию весьма, как показалось Гарри, проницательным взглядом, задержала оный на нём, и видимо придя к какому-то внутреннему для себя решению, указала на дом.

Оказавшись внутри, Гарри тихо замер и с интересом осмотрелся. В домах волшебников он до этого не бывал и поэтому всё и вся сравнивал. И какой бы странной ни была " Нора" снаружи, внутри она была весьма любопытной, уютной, живой. Ничего общего со стерильной атмосферой, царившей на первом этаже Тисовой. Кухня и столовая этого дома, и дома на Тисовой были совершеннейше разными.

На стене над плитой висели часы с одной стрелкой. Вместо цифр на их циферблате значилось: «врѣмя чая», «врѣмя кормить кур», «Опоздание», и тому подобное. На каминной доске стопки книг. Гарри прочитал на корешках: «Заколдуй себе сыр!», «Чары, применяемые при выпечке», «Как в одну секунду приготовить пир. Чудодейственная магия!». За мойкой на стене висело старенькое, годов быть, может быть, шестидесятых радио, которое вдруг заговорило. Гарри даже подумал, что ослышался. Диктор объявил:

«Час волшебников. Начинаем выступление известной певицы, ворожеи Селестины Уорлок».

Сама же миссис Уизли, как оказалось, уже поставила немалых размеров чугунную сковороду на плиту и одноврѣменно с готовкой стреляла обещающим все кары небесные взглядом в тихо устроившихся за столом детей, тихо бормоча.

— Не понимаю, о чём вы только думали… Тебя, Гарри, если что всё это не касается, я ни в чём тебя не виню, — одноврѣменно выставляя на стол тарелки, наполняя их снедью и жестом приглашая его садиться, произнесла миссис Уизли. — Присоединяйся, — произнесла она, увидев его лёгкую неуверенность. — Раздѣли с нами трапезу, а вот после... — её взгляд вновь переместился на вжавших головы в плечи близнецов. — Лететь через полстраны на нелегальном зачарованном автомобиле! Наверняка кто-нибудь заметил! — и отвернувшись, прикоснулась своей волшебной палочкой к находящейся в раковине грязной посуде. Миг, и та принялась сама себя мыть, оттираться, ополаскиваться, и наконец устраиваться на, судя по всему, положенном для неё месте.

— Была низкая облачность… — промямлил сидевший напротив Гарри Фред.

— Во врѣмя еды не разговаривают, — оборвала сына гневно посмотревшая на него миссис Уизли.

— Они морили его голодом! — попытался исправить ситуацию Джордж.

— К тебе это тоже относится! — веско оборвала второго близнеца мать. Неожиданно на кухню вторглось отвлекающее обстоятельство в виде рыжеволосой девочки, одетой в длинную ночную рубашку. Девочка тоненько вскрикнула и выбежала из кухни.

— Это Джинни, моя сестра, навряд ли ты её по вокзалу запомнил… — прошептал проводившие девочку взглядом Рон на ухо Гарри. — Она говорила о тебе всё лето.

— Да, говорила, — кивнул Фред. — Скорее всего она попросит у тебя автограф, — улыбнувшись, пошутил он. Но, встретив очередной наполненный праведным гневом взгляд матери, опять уткнулся в тарелку. Никто больше не проронил ни слова. Молчали, пока тарелки не опустели, что произошло довольно быстро.

— Ох, как я устал, — сладко зевнул Джордж, положив на тарелку нож с вилкой. — Пойду-ка посплю…

— Нет, не пойдёшь, — оборвала его собирающая со стола посуду миссис Уизли. — Ты не спал всю ночь по собственной глупости. Ступай в сад, пора выдворить гномов. Они опять все заполонили.

— Но мама… — заранее безнадёжно запротестовал Джордж.

— И вы оба тоже, — посмотрела она на Фреда с Роном и прибавила, обратившись к Гарри: — А ты, мой мальчик, ступай наверх, отдохни. Ты ведь не просил их лететь за тобой в этом несчастном автомобиле.

— А можно мне пойти с Роном? Хочу посмотреть, как выдворяют гномов. Я их никогда не видѣл! —попросил, неуверенный в том что хочет сейчас остаться один в незнакомом ему доме Гарри.

— Если тебе это и в самом дѣле интересно, но выдворять гномов — скучная работа. Посмотрим, что об этом сказано у Локонса. — Миссис Уизли взяла с каминной полки увесистый том.

— Но мы знаем, как их выдворять, — запротестовал Джордж.

— А ваше мнение, молодой человек, я кажется и вовсе не спрашивала, — пригвоздила сына принявшаяся листать немалых размеров справочник миссис Уизли.

Увесистый том в её руках более всего походил на базарную поваренную книгу, такая некогда была у тёти. Вот только та в ней весьма быстро разочаровалась. Рецепты из оной были на редкость малопригодными. На видимом Гарри форзаце красовалось, судя по всему, фото её автора, обрамлённое золотым тиснением с завитками:

— Ах, он прекрасен! — воскликнула миссис Уизли. — А как знает свой предмет — домашних вредителей. Это замечательная книга…

— Мама его обожает, — прошептал так, чтобы его услышал только Гарри, Фред.

— Не говори глупостей, — произнесла тем не менее прекрасно расслышавшая его слова миссис Уизли и слегка порозовела, да так и застряв на первой странице спустя что-то около минуты произнесла. — Ну ладно, если вы знаете лучше Локонса, как обезгномить сад, идите и работайте. И если хоть один гном останется, пеняйте на себя.

Зевая и ворча, братья поплелись в сад. Гарри пошёл за ними. Сад был большой и запущенный, какой, по мнению Гарри, и должен быть. Дурслям он, конечно бы, не понравился: слишком много сорняков, газон не подстрижен, но зато каменную ограду осеняли искривлённые узловатые ветви старых, судя по всему, плодовых деревьев, на клумбах росли незнакомые Гарри цветы, а находящийся чуть поодаль заросший зелёной ряской небольшой пруд явно был полон лягушек.

— Не могу сказать, что это хоть сколь бы то ни было интересно, но, в общем вот, смотри, — с этими словами произнёсший их Рон почти полностью занырнул в оказавшийся перед ним куст пиона и после скоротечной, и судя по раздающейся из куста брани, успешной схватки вытащил из оного оказавшегося на весу уродливого недочеловечка.

Крути меня, крути! — верещало это ни разу не похожее на рождественских или же садовых гномов, коих можно повстречать у добропорядочных англичан на газоне, существо. После чего, если Гарри не привидѣлось, показало Рону весьма неприличный жест, после чего попыталось его пнуть.

— Старайся дѣлать то же самое, — сказал посмотревший на Гарри Рон и убедившись в том, что тот смотрит, высоко подняв гнома, начал размашисто его раскручивать («Крути меня!»), как лассо. Прочитав в лице Гарри ужас, Рон прибавил: — Ему это не повредит. Только голова закружится, и он не сможет найти обратной дороги к себе в нору.

С этими словами Рон выпустил из руки лодыжки гнома, и тот пролетев метров пять, шмякнулся наземь где-то за изгородью.

— Близковато! — оценил старания младшего брата Фред. — Спорим, я доброшу своего вон до того пня.

И если в начале Гарри в некотором недоумении жалел запускаемых в полёт недочеловечков, то весьма скоро перестал. Своего первого гнома он решил перебросить через изгородь без раскрутки. Но тот, почуяв слабину новоявленного гонителя гномов, изловчился впиться острыми как бритва зубами ему в палец. Отодрать его оказалось не так-то просто. И после этого Гарри их было уже нисколечки не жалко. Палец болел, кровоточил, а отдувались за это, понятное дѣло, собратья сие гадство содѣявшего.

В скорости выяснилось, что хватать их правой рукой было не только более удобно. Но также ещё и более эффективно. Оказавшиеся в хватке Гарри гномы становились как будто бы парализованными. Они не ругались, не пытались сопротивляться, да и улетали едва ли не дальше, чем те, которых запускали близнецы.

— Наши гномы глуповаты, — заметил Джордж, схватив сразу нескольких. — Услышат, что началось выдворение, так и лезут на поверхность. Нет, чтобы забиться поглубже в норы.

Скоро в поле столпилось несколько десятков изгнанников, и они длинной вереницей, ссутулив плечики, побрели прочь. Некоторые из них при этом явственно потряхивали головой и были и в самом дѣле как будто бы дезориентированы.

— Они вернутся, — сказал Рон, наблюдая, как гномы один за другим исчезают в зарослях живой изгороди на другом конце поля. — Им у нас нравится. Отец к ним так добр, говорит, что они забавные. — Слушающий Рона Гарри его уверенности не имел. Что-то подсказывало ему, что если и вернутся, то лишь те, которых выдворяли рыжие. Было что-то в походке и в виде тех, которых выдворил он сам.

Собственно, так оно и получилось, спустя недѣлю выдворение повторилось из-за того, что вышедшая во двор миссис Уизли заместо морковки вытащила с грядки только лишь её ботву. Гномов и в самом дѣле было процентов на двадцать меньше, и заметивший это Гарри решил не отлынивать. Палец после того укуса аж три дня болел, и раз так, то почему бы, собственно, и нет.

Жить Гарри пристроили в комнате Рона и опыт этот был незабываемым. Вся обитель рыжего однокурсника была в атрибутике с изображениями его любимой квиддичной команды. Плакаты, кое-какая одежда, и даже плед на его кровати. Практически всё так или иначе несло на себе символику Пушек Педлл. Рон квиддичем, кажется, и вовсе попросту болел.

Не было и дня, чтобы он об этом не вспомнил, и за две прошедшие недѣли Гарри уже сбился со счету, сколько раз объяснял ему, что нет и даже чуть, чуть и низенько, низенько, что вообще никак не полетит. Увы, но приятель, судя по всему, не собирался сдаваться, уже даже близнецы смотрели на него как на умалишённого. Но вот пришли письма из Хогвартса и всем стало как-то в раз не до, в общем не. Все читали каждый своё письмо.

Минут пять на кухне было тихо. Гарри и братья погрузились в чтение. В письме Гарри сообщалось, что первого сентября, как обычно, ему надо сесть на вокзале Кингс-Кросс в Экспресс Лондон-Хогвартс, который и доставит его в школу. К письму прилагался список учебников для второго курса:

Учебник по волшебству, 2-й курс. Миранда Гуссокл

Встречи с вампирами. Гилдерой Локхарт

Духи на дорогах. Гилдерой Локхарт

Каникулы с каргой. Гилдерой Локхарт

Победа над привидением. Гилдерой Локхарт

Тропою троллей. Гилдерой Локхарт

Увеселение с упырями. Гилдерой Локхарт

Йоркширские йети. Гилдерой Локхарт

…

Фред отложил своё письмо и заглянул в список Гарри.

— Смотри-ка, и тебе нужны все книги Локонса! — воскликнул он. — Новый преподаватель защиты от темных искусств — точно поклонник Локонса. Спорим, что будет ведьма! — и поймав гневный взгляд миссис Уизли, вновь уткнулся в свой пергамент.

На следующий день назначили поход на Косую, узнавший об этом Гарри обрадовался и спросил, не будет ли миссис Уизли против, если он сходит к мастеру палочек вместе с ними. Удивлённая его просьбой, она тем не менее не стала отказывать. И как только все плотно позавтракали, указала на ожидающий видимо только её детей камин.

— Все помнят адрес?

— Так точно, мам! — в своём фирменном стиле, едва не нараспев выдали близнецы и пока та не спохватилась, схватив по горсти чего-то находящегося в стоящем на каминной полке горшке, исчезли во внезапно окрасившимся изумрудным пламени.

— Перси, Рон, вы следующие… — произнесла миссис Уизли и только теперь заметила, какими глазами то на неё, то на камин смотрит не иначе как ошарашенный Гарри.

— Он никогда ещё не летал при помощи «летучего пороха», — сказал первым сообразивший, в чём именно дѣло Рон. Тогда как сам Гарри лихорадочно соображал, что же теперь дѣлать и чем всё это закончится. Отказаться было практически не вариант. Сказаться больным не выйдет, у него же Акрофобия, а не клаустрофобия или же боязнь огня. Но и сообщить всем о своей уникальности также было до дрожи в коленках страшно. Как прореагирует камин?

— Никогда? —тем врѣменем изумился мистер Уизли. — А как же ты в прошлом году покупал школьные принадлежности? На чем добрался до Косого переулка?

— Приехал на метро.

— В самом дѣле? — с нескрываемым восторгом воскликнул мистер Уизли. — Я слыхал, там есть лестницы-чудесницы! Но как именно…

— Не сейчас, Артур. — Миссис Уизли явно не хотелось слушать лекцию об устройстве метрополитена. — «Летучий порох» куда быстрее. Но если ты никогда им не пользовался…

— Все будет в порядке, мама, не волнуйся, — продолжил чувствующий себя первооткрывателем Рон, — я пойду вперёд, а ты, Гарри, смотри. После чего взял из горшка щепотку находящегося в нём вещества. Бросил в огонь и шагнул внутрь. Пламя вспыхнуло, загудѣло, изумрудно-зелёные языки взметнулись выше человеческого роста и увлекли его за собой куда-то в дымоход.

— Косой переулок, — крикнул перед тем, как исчезнуть Рон.

Следом за Роном отправился Перси, а за ним не ставшая ждать замявшегося Гарри Джинни, а за ней и её отец. Но вот остался только он и миссис Уизли.

— Говорить надо чётко. И смотри не перепутай каминные решётки, — напутствовала она, по сути не оставляя стоящему рядом с ней мальчику иного выхода. И Гарри, нахрабрившись как мог, зачерпнул названного мистером Уизли летучим порохом, зелёного, будто бы искрящегося порошка своей левой рукой, бросил его в камин и явственно перекрестившись, шагнул в пламя и зажмурившись, не мешкая проорал адрес. Вышло достаточно громко и ошибиться он точно не мог. Пламя взревело, заметалось, мiръ вокруг превратился в сплошную невнятную круговерть, неожиданно всё оборвалось болезненным ударом обо что-то твёрдое, и Гарри с гулким бум вывалился в чьей-то, судя по всему, гостиной. Голова прилично кружилась, а ушибленное о каминную решётку плечо пренеприятнейше ныло и отдавалось болью. Послышались чьи-то шаги, и в комнату вошёл удивлённо уставившийся на него незнакомый ему мужчина.

— Эм… ты чей будешь?! — спустя секунд где-то тридцать всё-таки сориентировался он и, наклонившись, подал выпавшему из камина ребёнку руку.

— Что там такое, Дэрек?! — раздалось откуда-то из соседних, судя по всему, помещений.

— Да ребёнок чей-то из камина выпал, — ответил, как теперь было ясно, оказавшийся Дэреком мужчина. Глаза его Гарри были неуловимо знакомы. А тот тем врѣменем поставил его на ноги и с явным непониманием пробормотал. — И как умудрился то, у нас же камин закрытый. Ты адрес то какой камину назвал?

— Косой переулок, сэр, — честно ответил счастливый тем, что попросту остался живым, Гарри.

— Странно, но, да и ладно, потом проверю, сам то чей будешь, родители где? — В ответ Гарри несколько раз растерянно моргнул. "Как быть, что говорить, да и если говорить, то что?", — лихорадочно думал совершенно искренне растерянный ребёнок. Первый раз воспользовался — и сразу такое. Несколько раз потерянно моргнув, Гарри наконец собрался в кучку и сообщил.

— Я Гарри, сэр, и я это… — именно в этот момент в дверях показался, судя по всему, тот, кто и спрашивал о происшествии и, к радости Гарри, это оказался мастер Олливандер. Секунда изумления, и Гарри было уже всё равно. Всё хорошо, ничего страшного, ну, по крайней мере пока.

— Здравствуйте, мастер, —вежливо, в приветствии склонив голову и не скрывая своей радости, произнёс как-то в миг успокоившийся ребёнок. — Простите, что я вас побезпокоил, я не хотел, честно. Просто я у четы Уизли в гостях, а они за покупками камином. И я, в общем не получилось…

— Интересно, и я, пожалуй, не стану спрашивать, чем именно и как именно ты думал, когда, несмотря ни на что, таки шагнул в камин, — сурово произнёс явно не радующийся тому, какой именно опасности в действительности подверг себя Гарри, сурово смотрящий на него мастер волшебных палочек. — Тебе неимоверно повезло, что ты вообще хоть куда бы то ни было прибыл. Более так никогда, слышишь меня, никогда не дѣлай. А ты, сынок, камин проверь, не удивлюсь если из строя вышел.

Удивлённо посмотревший на отца, как теперь было понятно, сын мистера Оливандера вытащил палочку и несколько секунд водил ею над камином:

— Ничего не понимаю, камин на выход по экстренному контуру сработал, всё вроде бы как в порядке, но почему тогда?! — в ответ Гаррик лишь неопредѣлённо пожал плечами и хмыкнув чему-то своему произнёс:

— Раз уж ты всё равно здесь, то предлагаю раздѣлить с нами утренний чай. До открытия ещё двадцать минут, а потому почему бы и нет.

— Отец!

— Что отец, или может быть ты сможешь отвести этого ребёнка к его родителям?

— Но он же…

— Внимательно на него посмотри, никого не узнал? Пойдём, Гарри, расскажешь старику, как там моё творение в руках твоих поживает, — переключившись с сына на стоящего перед ним ребёнка, произнёс явно не собирающийся что бы то ни было пояснять мастер палочек. И обрадованный Гарри тут же последовал за ним.

Незапланированный завтрак у мастера Олливандера был неимовернейше вкусным. Ароматный фруктовый чай на травах и вкуснейший, свежайший, исходящий ароматом корицы венский штрудѣль с яблоками. " Уммммм, вкуснотища", — едва не вслух мурлыкая от удовольствия, подумал неудержавшийся и таки облизавший испачканные в сладкой патоке пальцы Гарри. Сидящий напротив него Дэрек Олливандер не без любопытства его изучал.

На то, чтобы понять, кто именно свалился к ним из камина на утренний чай, ему потребовалось что-то около минуты. В дѣла отца мужчина не лез, и тем не менее о его переписке со спасителем магической Британии был в курсе. Но вот заметивший его пристальный взгляд Гарри оторвался от чашки и остатки сомнений были развеяны. Ребёнок попросту приподнял чёлку. Этого оказалось вполне себе достаточно, а также объясняло слова отца о его родителях. Мальчик же неуверенно, чуть грустно улыбнулся, а вот приметивший его неуверенное владение правой рукой мастер обеспокоено поинтересовался, не ушибся ли он.

— Вы правы, мастер, я не уверен, но, кажется, это была решётка вашего камина. Мне очень жаль, что я не сумел убедить миссис Уизли в том, что мне нельзя в камин. Я видѣл, как он срабатывал у остальных, и я не уверен, что всё при моём перемещении было в порядке. Я честно старался, и адрес назвал как можно более громко и чётко. Вот только пламя, в какой-то момент мне показалось, что оно практически погасло, был странный гул, а затем удар и я оказался у вас в гостиной. Я вам так благодарен…

— Погасло говоришь, странно, оно же до самого выхода не должно…

— Не стоит Дэрек, поверь мне, —остановил сына внимательно слушающий рассказ ребёнка мастер палочек.

— Как скажешь, отец, — тут же отступил прекрасно понявший то, что отец видимо знает несколько больше Дэрека и решив тему не развивать, уточнил: — Ты, кажется, про Уизли говорил, а что ты у них дѣлал?

— Я у них в гостях, сэр, Рон, в смысле Рональд Уизли, мой однокурсник меня пригласил, а вчера письма пришли и вот мы, то есть они, в смысле сегодня за покупками, ой мамочки, они же наверняка волнуются… — с ужасом округлив глаза, произнёс только теперь сообразивший, что всё несколько более серьёзно Гарри.

— Вестимо, вот только не думаю, что тебе стоит бегать по Косому переулку и их искать. Сбои в работе сети бывают, они редки и тем не менее, откроем магазин, подождём, если мне не изменяет память в этом году должна поступать их единственная дочь. Не думаю, что Молли лишит её чуда обретения палочки. Костьми ляжет, не будь она в девичестве Прюэтт.

Неуверенно смотрящий на старших волшебников Гарри чуть запоздало кивнул.

— Отец, ты уверен!?

— А что ты предлагаешь, отпустить его одного, без присмотра? С провожатыми юному Гарри катастрофически не везёт, в прошлом году его у меня в магазине забыл Хагрид. Хагрид, Дэрек, тот самый, я не шучу. В итоге, вещи к школе ему покупал по сути сказать я. В магазин довёл, на автобус посадил. И нет, я так-то не против, но сам по себе факт примечателен, ты не находишь? И вот, как говорится, не прошло и года. Снова к нам, и снова не без оказии. Я, как и ранее, вовсе не против, но раз уж на мою ответственность, то и решать предпочту самостоятельно. Презентация ещё эта, нет уж, пусть лучше у нас посидит. Без дѣла не останется.

— Как скажешь, а я, пожалуй, схожу, Артура поищу, семья у него приметная, да и мальчика они ищут наверняка.

На том и сошлись, и Дэрек Олливандер покинул лавку, заодно табличку «закрыто» перевернул.

— Ох, Гарри, Гарри, ну как же ты так? — посетовал, едва лишь за сыном закрылась дверь, мастер палочек. — Ты мог пострадать и это форменное чудо, что отдѣлался только лишь синяком.

— Простите, Мастер, я не хотел, я просто не нашёл слов, я пытался, честно, вот только если я ещё и клаустрофобию себе нарисую…

— Кого?

— Так по-научному у маглов боязнь замкнутого пространства называется. И для боязни каминной сети она вполне бы себе подошла, вот только у меня ничего подобного отродясь, до этого дня, — выдѣлив слова про день произнёс Гарри, — не было. Я и так акрофобию себе нарисовал, чтобы на метлу не сажали. Повезло что мадам Помфри проверять по-настоящему тщательно не стала.

— Что ж, ясно, понятно, но более чтобы даже не думал. Хоть забастовку устраивай, что хочешь дѣлай, но к камину для перемещения не подходи. Я и так практически уверен в том, что не далее, как завтра, мы все узнаем о том, что сеть ни с того, ни с сего отказала. Ведь именно признаки отказа ты и описал. Хорошо, я Дэрека отвлёк воврѣмя.

— Простите, мастер…

— Ну полно тебе, и реветь не вздумай, обошлось и ладно. А сломается или нет, то не твоя забота, не специально же.

— Хорошо, мастер, и я честно-пречестно уже заболел, каминофобия у меня, — сообщил радующийся тому, что его хотя бы не ругают Гарри, а то, что отчитывают, так по дѣлу же и пользы его, Гарри, ради.

Звякнул входной колокольчик и разговор вынуждено завершился, мастер палочек направился к клиенту, а не придумавший иного Гарри немного помялся, после чего пристроился на находящуюся за прилавком конторку. На миг обернувшийся мастер кивнул ему и понявший, что тот не против, мальчик окончательно успокоился.

Ждать пришлось минут приблизительно сорок, за которые Гарри с интересом со стороны пронаблюдал за тем, как двое юных поступающий в Хогвартс магов приобрели свои первые волшебные палочки. Вторым из них оказался мальчик по имени Колин Криви, и едва лишь только он заметил Гарри... В общем, если бы не мистер Олливандер... Профессор МакГонагалл так же была очень удивлена и, собственно, именно она, пусть и не вольно, и тем не менее натравила на него Колина.

— А вы тут что дѣлаете, мистер Поттер? — с недоумением воззрившись на сидящего за конторкой студента своего факультета спросила она, но ответил за него мастер.

— В гостях он, или это уже запрещается?

— Нет, что вы, мастер, просто…

— Просто мне так вполне удобно, Минерва, — и повернувшись в сторону едва не ослепившего всех присутствующих вспышкой, как оказалось, имевшегося у него фотоаппарата Колина, с явным раздражением продолжил: — А вот о вашем поведении, молодой человек, я поговорил бы отдѣльно. — После чего несколько минут, вдумчиво и методично, объяснял юному незадачливому папарацци, что, где и как, и почему дѣлать что-то подобное с его стороны было как минимум неосмотрительно. Мальчик краснел, бледнел и в ужасе стискивал подаренную отцом раритетную фотокамеру.

Мастер был строг и как следствие, под конец его речи понуривший плечи Колин едва ли не плакал. — Что вы ему такое наговорили, Минерва, ребёнок же мистера Поттера разве что не за бога во плоти принимает!? — обернувшись в сторону декана Гриффиндора, строго вопросил Олливандер у оной.

—Я не, да ничего такого…

— Ничего такого, а вот мне так не кажется, Минерва. — Обернувшись к сжавшемуся в комок ребёнку мастер продолжил: — Запомни, мальчик, никакой Гарри Поттер не герой, он не кумир для поклонения толпы и не должен им быть. И поверь мне, ни одному другому Гарри не пожелал бы оказаться на собственном месте…

— Мастер прав, Колин, — не выдержал молчавший до этого Гарри. — Не слушай книжки и прочие восторги. Ведь ценой свершившегося оказались сиротство и одиночество. И я всё-всё на свѣте бы отдал, ну кроме, наверное, Ирюши, чтобы быть просто Гарри. Таким же как ты, или вон тот идущий по улице мальчик. Но мне не оставили выбора. Превратили в икону и совсем не спрашивают, хочу ли я этого. И поверь мне, я этого совсем не хочу, я всё на свѣте бы отдал за то, чтобы жить со своими папой и мамой. Но их нет, а я, чтобы там не написали эти непонятно на каком основании заявившие нечто подобное авторы, живу у своих дяди и тёти. И они, можешь мне поверить Колин, меня вот прямо совсем не любят.

До Хогвартса я от них доброго слова не слышал. Да что там говорить, ведь до поступления в школу, магловскую если что, не Хогвартс, я думал, что меня зовут просто мальчишка, юрод. Именно так они ко мне обращались и только в школе я узнал, что, оказывается, меня зовут Гарри. Моё имя для этих людей всё равно что грязное ругательство, и до одиннадцати лѣтъ я жил в чулане под лестницей и думал, что мои родители никакие не волшебники, а шлюха и алкоголик, они разбились на машине, а я умудрился выжить и оказался у дяди и тёти на попечении. Если не веришь, то я тебе могу письмо из Хогвартса показать, оно в чемодане правда, но, если не передумаешь, найди меня в Хогвартсе и я тебе конверт покажу. Там написано: Графство Суррей, Г. Литтл-Уингинг, ул. Тисовая, д. четыре, чулан под лестницей. Большего до одиннадцати я не имел. Был нередко бит кузеном и его бандой. Оставался без еды за малейшие провинности и даже если это был не я, дяде было плевать. Как-то раз я получил оценку лучше, чем у Дадли и просидѣл в чулане три дня. Дадли сказал, что я у него списал. А этим летом меня по новой заперли, правда уже не в чулане, они Дамблдора боятся, а потому теперь я живу в самой маленькой спальне на втором этаже. Но это никак не мешало им две недѣли держать меня впроголодь просто потому, что неизвестно кому принадлежащий домовой эльф, явившийся ко мне, достаточно громко шумел. Я его не звал и понятия не имею, чей он. Но факт остался фактом, из-за бреда, который он нёс о том, что в Хогвартсе мне якобы грозит великая опасность, я едва не умер от голода, и две недѣли сидѣл на постном бульоне и куске чёрствого хлеба. И если бы не вытащивший меня из этого ада Рон. И не смотрите на меня так, профессор, я вам ещё в прошлом году говорил, когда вы спрашивали, зачем я вру. Я не вру, никогда не врал, врут только лишь маги. В книгах, в газетах, Хагрид мне рассказал, вы и Дамблдор, именно вы бросили меня там.

Слушающая своего ученика Минерва в неверии побледнела, этого попросту не могло быть. Только не сын Джеймса и Лили, только не он. А Гарри тем врѣменем развернулся к Колину и продолжил.

— Я патологический неудачник в зельях, ни разу не герой, и если бы не помощь мастера Олливандера, то и в трансфигурации был бы полным нулём. Но, к моему счастью, не все маги такие же, как господин директор и иже ему, как иконе мне поклоняющиеся. Мастеру оказалось на меня не наплевать. Он подсказал мне нужные книги и не отказал в столь требовавшемся мне в тот момент совете. И даже сегодня именно он вновь протянул мне столь требовавшийся мне спасительный круг. Я из камина у него выпал, мистеру и миссис Уизли было не так чтобы интересно то, что я им никогда до этого не пользовался. Показали на примере и подумали, что видимо и так сойдёт, благодарю, но более я к этой хрени на выстрел пушки не приближусь. Плечо едва не сломал и, на счастье своё, в гостиной Олливандеров выпал, а не где-то, где мне были бы от слова совсем не рады.

Бледная как мел декан Гриффиндора в неверии уставилась на спокойно кивнувшего ей Олливандера.

— За его жизнь у родственников не скажу, а вот то, что сегодня с утра он и вправду у меня в гостиной аварийно прикаминился — подтверждаю. Да и год назад ты мне писала, помнишь, что я тебе тогда ответил?

— Я и подумать не могла, мистер Поттер, но если всё и в самом дѣле обстоит именно так…

Именно в этот момент дверь отворилась вновь и на пороге показался пошедший разыскивать семейство Уизли Дэрек Олливандер. Следом за ним в помещение влетела тут же бросившаяся к Гарри миссис Уизли, за которой по пятам следовали Джинни и Рон.

— Гарри, дорогой! Ты в порядке, всё хорошо, ты не пострадал?! — выпалила она, одноврѣменно с этим ощупывая его. Ответом ей стало приглушенное шипение, вызванное тем, что она задѣла его ушибленное плечо. И стиснувший зубы, чтобы не сказать что-либо грубое, Гарри помотал головой. Этого оказалось достаточно и миссис Уизли переключилась на мастера палочек:

— Спасибо, спасибо вам, Мастер Олливандер, вы неимоверно добры.

— Ну полноте, Молли, любой порядочный маг поступил бы в точности также. Всё обошлось, и наш герой остался жив и невредим, и впредь, как я надеюсь, будет куда как более осторожен.

— Даю слово, мастер. — воскликнул полный решимости оное сдержать Гарри.

Из лавки Олливандеров направились в Гринготс, как оказалось, миссис Уизли Младший Олливандер именно у банка и перехватил. Как следствие, денег они так и не сняли и как бы не было тяжело Джинни и тем не менее мастера волшебных палочек, им пришлось, пусть и врѣменно покинуть. До банка добрались быстро, зашли внутрь и направились было ко входу, но тут выяснилось, что Гарри с ними почему-то не идёт:

— В чём дѣло, дорогой, неужели ты свой ключ позабыл? — встревожено поинтересовалась у него Миссис Уизли.

— Нет, мэм, то есть, да, в смысле у меня его и вовсе нет.

— Как это нет?! Но как же тогда…?

— И прошлом году он был у Хагрида, и он же его и забрал, а ещё тогда тележка сломалась. В итоге деньги мне сами гоблины принесли, а позже мастер Олливандер научил меня как чеками пользоваться.

— Золотой он человек, — едва не прослезилась миссис Уизли, после чего, решив не настаивать, попросила его их здесь в холле подождать. И строго-настрого запретила хоть как бы то ни было и куда бы то ни было деваться. Гарри в ответ покивал, а заодно задумался над тем, что, собственно, как это так, сейф его, а ключ при этом почему-то у Хагрида. К гоблинам без поддержки взрослых Гарри соваться поостерёгся. Чеки же работают? Работают. А позже, когда вернётся, он мастеру напишет, вопрос задаст. Навряд ли тот ему в совете откажет.

Спустя двадцать минут вернулись Уизли. Вышли на ступени и тут же произошло сразу же несколько событий. Первое состояло в том, что на ступенях оказалась их однокурсница Гермиона и заметив мальчиков, тут же им замахала.

— Гарри, Гарри, Мама, папа, это Гарри, я вам о нём говорила. Это он меня тому, о чём я вам дома рассказывала, научил. Как же жалко, что показать я никак не могу, он самый настоящий волшебник.

— Здравствуйте, сэр, мэм, — несколько растеряно промямлил никак не ожидавший столь мощного напора Гарри.

— Добрый день, молодой человек, наслышан о вас, наслышан. Гермиона только о вас всё лето и говорит. Жаль лишь, что вы на письма её не ответили, это как минимум некрасиво.

— Я не получал от неё писем, сэр, и вы уже не первый, кто мне подобное говорит…

— Правда, не шутишь, но как же тогда?! — перебила его на полуслове Гермиона.

— Правда, и нет, не шучу, первым мне об этом Рольф сообщил, он даже потом какое-то очень особо заказное письмо с чарами отправлял, ему родители, как он мне сказал, помогли. Да только я и его не получил. И Рон тоже говорит, что писал, а теперь вот ещё и ты. Что и сказать, даже не знаю. Клянусь, что письма ваши я и в самом дѣле не получал, а сову мою дядя сразу по приезду в клетке запер. Он и меня, признаться, тоже запер. Запер и сказал, что в школу свою дьявольскую я не поеду. И если бы не Рон, который с близнецами меня спасать приехал, — Тактично не упомянув о том, что не приехал, а прилетел, принялся рассказывать, что да как Гарри. А когда спустя пять минут закончил, выяснилось, что все Уизли кроме старших, да Рона с Джинни как-то практически мгновенно и совсем незаметно рассосались. Перси сослался на необходимость купить что-то из канцелярии. Близнецы увидѣли своего друга Ли и помахав всем рукой, унеслись обсуждать с ним какие-то свои личные дѣла.

Мистер Уизли пригласил Грэйнджеров в «Дырявый котёл» отметить знакомство. А миссис Уизли и Джинни поспешили в лавку поддержанной одежды.

— Через час встречаемся в книжном магазине «Флориш и Блоттс», купим для всех учебники, — крикнула она вслед близнецам и, крепко держа Джинни за руку, засеменила в сторону одёжной лавки.

Именно так Гарри, Рон и Гермиона и оказались предоставлены сами себе. Впереди у них был целый час. И Гарри решил, а почему бы и нет. Оглядѣлся, и как по заказу увидѣл лоток с замороженными лакомствами от Флориана Фортескью. Подбежал, взял три и протянув два из них друзьям, чуть потупившись сообщил:

— Простите, правда простите, я честное слово ни единого письма за всё лето ни от кого не видѣл. Обидѣлся даже, что не пишете мол. И когда совсем плохо стало, убежал к мистеру Скамандеру. Там и узнал о том, что Рольф тоже мне оказывается писал, с тем, что у Ясенки котята будут поздравлял, и про Ирия справлялся. Мне кстати, как оказалось, один котёнок с помёта положен. Закон какой-то там древний—предревний, мне мистер Скамандер сказал. В общем честно-пречестно простите, и вот, не бог весть что, но… — протягивая им рожки выдал практически на одном дыхании Гарри. Рон тут же принялся за своё, а вот Гермиона куда как более заинтересовалась тем, как именно Гарри к мистеру Скамандеру ездил.

— Как, как, на Ночном рыцаре естественно, — ответил на её вопрос Гарри.

— На ночном чего?

— Это автобус такой, он специальный и только для магов. Жуткий на в самом дѣле тарантас, но с задачей своей он справляется.

— Автобус, для магов, специальный, а как же его вызвать и почему же я об этом ничего не знаю?! — тут же воскликнула загоревшаяся новыми знаниями Гермиона.

— Почему не знаешь, я не знаю, я же тебе о нём ещё в школе говорил, мне его мастер Олливандер показал, а вызвать как, да проще простого. Выходишь к дороге, дѣлаешь взмах палочкой, ну как если бы ты такси ловил. И он тут как тут. Называешь кондуктору куда, оплачиваешь, и минут через десять-пятнадцать уже на месте.

— Вот это да, но стоп, подожди, а как же, нам же колдовать ведь…

— Так это и не магия вовсе, в общем, его вызывать точно не возбраняется.

— Вот здорово, благодарю, Гарри, ты самый лучший! — воскликнула тут же повисшая на нём Гермиона.

Следующие пять минут все трое уплетали мороженое. А затем от нечего дѣлать слонялись по Косой. Заглянули туда-сюда, наткнулись на Перси, он и в самом дѣле в лавке писчих принадлежностей оказывается был. Там же решивший, что одного мороженого маловато будет, Гарри презентовал каждому из друзей по только в этом году появившейся в продаже перьевой ручке. По галеону штука стоили. Рон был в полнейшем восторге, тогда как Гермиона зардѣлась.

Ровно через час все трое стояли у «Флориш и Блоттс», И, надо сказать, не одни. Подойдя к магазину, друзья, к своему изумлению, увидѣли огромную толпу у входа, рвавшуюся внутрь. Причиной этому была, очевидно, огромная вывеска на верхнем окне:

Гилдерой Локхарт

подписывает автобиографию

«Я — ВОЛШЕБНИК»

сегодня с 12.30 до 16.30.

— Мы сейчас увидим самого Локхарта, — в восторге пролепетала Гермиона. — Он же написал почти все учебники из нашего списка!

Толпа главным образом состояла из женщин возраста миссис Уизли. У входа затюканный волшебник без конца повторял:

— Спокойнее, леди, спокойнее! Не толкайтесь! Пожалуйста, аккуратней с книгами!

Гарри с Роном и Гермионой протиснулись внутрь. Ну и ну! Очередь тянулась через весь магазин в самый конец, где Локхарт подписывал свои книги. Взяв по книжке «Каникулы с каргой», все трое устремились вдоль очереди, туда, где стояли Уизли и родители Гермионы.

— Вот и вы! Прекрасно! — взволнованно дыша и приглаживая волосы, воскликнула миссис Уизли. — Ещё минута — и мы увидим его!

И вот — о, счастье! — увидѣли. Он восседал за столом в окружении собственных портретов. Все они подмигивали и одаривали ослепительными улыбками поклонниц и поклонников. Живой Локхарт был в мантии цвета незабудок, в тон голубым глазам. Волшебная шляпа лихо сдвинута на золотистых локонах.

Коротышка нервозного вида приплясывал вокруг стола, то и дѣло щелкая большой фотокамерой, из которой при каждой вспышке валил густой пурпурный дым.

— Не мешайся! — рявкнул он на Рона, пятясь назад и наступив ему на ногу. — Не видишь, я снимаю для «Ежедневного пророка».

— Тоже мне! — Рон потёр отдавленную ногу другой.

Локхарт услыхал восклицание. Посмотрел в сторону Рона. И вдруг вскочил с таким видом, как будто в магазине приземлилось самое настоящее, всамдѣлишное НЛО.

— Не может быть! Неужели это сам Гарри Поттер! — В явном воодушевлении возликовал он.

Возбуждённо шепчущаяся толпа расступилась. И Локхарт ринулся в его сторону, схватил его за правую руку и потащил к столу. Толпа разразилась бурными аплодисментами. Позируя перед фотографом, Локхарт с силой затряс руку вспыхнувшего до корней волос Гарри. Фотоаппарат щелкал как бешеный, пуская в сторону семейства Уизли густые клубы пурпурного дыма.

— Гарри! Улыбнись шире! — Локхарт и сам ослепительно улыбнулся. — Мы с тобой украсим первую полосу! — с нотками ликования в голосе произнёс развернувшийся к публике Локхарт, но что это, лица дам совершеннейшее неожиданно подёрнулись недоумением, шоком и, наконец, неприятием и даже отвращением. Фотограф замер. А ничего не понимающий Локхарт попытался понять, что же это столь внезапно, совершенно неожиданно произошло. Стоящий рядом с ним Гарри, часто заморгал. Мальчику неимоверно хотелось плюнуть на всё и протереть глаза. Увы, но столь неожиданно преобразившийся писатель всё также крепко-накрепко удерживал его за руку. И только тут до Гарри дошло, он опустил взгляд и проследив направление тянущейся к нему руки Локхарта понял, что тот схватил его за правую руку. " ЗА ПРАВУЮ!", — набатом отдалось между ушей, — " ОН СХВАТИЛ МЕНЯ ЗА ПРАВУЮ!" Осознав причину произошедшего, Гарри вновь поднял голову и посмотрел на преобразившегося писателя. А посмотреть-то было на что, от прежнего его холёного вида не осталось и малейшего следа. Золотистые до этого, завитые во вполне презентабельные кудри волосы поблекли и распрямились, продемонстрировав всем свой, как оказалось, совершенно невзрачный, близкий к мышиному цвет. От макияжа также не осталось и следа. И всем и каждому открылось скрытое за чарами и магическими средствами по уходу и коррекции, настоящее лицо, как все думали, златокудрого красавца. Как оказалось, в реальности он был вовсе не так красив. Лицо мужчины было испещрено рытвинами, а кое-где имело и вовсе следы вялотекущего кожного воспаления.

Столь разительные перемены оказались как минимум шокирующими. А вот сам Локхарт, видимо, ещё ничего не понимая, продолжал, как он наверное думал, обворожительно улыбаться и обернувшись к смотрящей на него во все глаза публике, ещё более энергично затряс руку находящегося напротив него Гарри. Ох, лучше бы он этого не дѣлал. Ведь оказалось, что зубы-то у него ни разу ни белые. Жёлтая эмаль, с явными следами недавно снятого зубного камня. И если с самим зубным камнем магия вполне себе справилась, то вот о щелях между зубами, вызванным им, такого сказать было нельзя. Кривоватые, ни разу не ослепительно белые, его зубы были какими угодно, но точно уж не привлекательными.

Но вот спал первый шок, и на его место в начале пришло робкое недоумение, послышались шепотки, а вслед за ними и гневные возгласы.

— Обманщик! — раздалось откуда-то из толпы и воспользовавшийся тем, что явно растерянный столь разительными изменениями в настроении толпы Локхарт ослабил хватку, Гарри крутанулся на месте и слинял. Просто и без затей юркнул куда-то назад, как не раз и не два продѣлывал ещё в бытность свою добычей для Дадли и, затерявшись среди того и гляди готовой перейти к затаптыванию своего теперь уже однозначно что бывшего кумира толпы, поспешил к выходу.

Вскорости к нему присоединились вначале мальчишки, а затем и старшие Уизли.

— Вот это да, ты это видѣл!? — возбуждённо вещал подскочивший к нему вырвавшийся из, казалось бы, взбесившегося магазина Рон. Следом за ним из толпы вырвались близнецы, они же и рассказали о том, что разозлённые разочарованием в своих мечтаниях дамы бедолагу ещё и неслабо так прокляли.

— Ты только представь себе, Гарри, будь я проклят, если своими ушами не слышал, что на него наслали коньюктивитус…

— Ага, а ещё рогорост, и слизне-рвотное. Эх, как же жаль, что я формулу рогороста не знаю. Знаю, что есть, а вот как, чтобы без трансфигурации. Брат, мы должны всё это найти, дамы не на шутку так раздухарились.

— Все эти заклинания в справочнике для истинной леди имеются, я дома вам его дам, — произнесла имеющая весьма воинственный вид миссис Уизли. (Рога у Локхарта, кстати, были именно её авторства.) — И чтобы я ещё хоть раз хоть одну его книгу в руки взяла. Артур, надо бы в попечительский совет написать. Одним только нам пять комплектов его книг. По семь на человека, не многовато ли… Да и ты, Гарри, дорогой, пойдём, не этим книжным единым, на углу в двух лавках от Олливандера есть ещё один, поменьше, но думаю, курсические книги за нужные курсы там точно в наличии. А на сэкономленное новую палочку Рону купим, а то на текущую без слёз не взглянешь.

Услышавший своё имя мальчик вначале покраснел, — уж больно у миссис Уизли вид был в этот момент грозный, но, услышав окончание фразы, в не верящем благоговении уставился на собственную мать.

Собственно, именно так в итоге и поступили, зашли во второй книжный, приятно порадовались его тишине и спокойствию, взяли то, что каждому из них было нужно. После чего направились в лавку мастера палочек.

Возвращение Гарри мастер воспринял с энтузиазмом, а уж когда узнал о сразу двух клиентах. Первой палочкой обзавелась Джини, с минуту смотревший на неё мастер скрылся в глубине, а вернувшись, вынес всего три коробки.

— Бук и перо феникса, Пять с половиной вершков, весьма хлёстка, — произнёс он и протянул с благоговением смотрящей на него девочке первую из них. Правда, практически тут же забрал, даже взмахнуть не дал и со словами "нет, эта опредѣлённо не подойдёт", пристально вглядѣлся в оставшиеся две коробки и, отодвинув одну из них в сторону, открыл оставшуюся. — Вот, — произнёс он, — попробуйте вот эту, тис и шерсть котёнка белого жмыра, пять вершков. Крайне редкое сочетание, юная леди, крайне редкое, попробуйте. — Стоило палочке оказаться в руках Джинни, как из нее тут же, словно из магловского бенгальского огня, посыпались белоснежные сверкающие серебром искры. — Прекрасно, просто прекрасно, с вас три галеона, юная леди, берегите её. Мистер Скамандер до крайности редко готов предоставить для меня нечто хоть близко подобное.

Смотрящая во все глаза на свою палочку Джинни мелко-мелко закивала, а тем врѣменем подошла очередь Рона. На него мастер смотрел куда как дольше. А затем принёс всего одну-единственную палочку.

— Инжир и чешуя саламандры, шесть вершков, признаться, на удивление странное для меня сочетание, и тем не менее попробуйте. — Неуверенно принявший палочку из рук мастера Рон вполне чётко выполнил взмах и совершенно неожиданно коробка, на которую он указал, подёрнулась марью и полностью растворилась.

— Получилось, — в неверии пробормотал смотрящий на находящуюся у него в руках палочку не иначе как с благоговением Рон. — Получилось! Мама, я смог, я точно сдам СОВ по трансфигурации на отлично. Что хочешь для тебя сдѣлаю, только купи мне её. На одни пятёрки учиться буду! — воскликнул уже не самый младший их рыжиков в Хогвартсе. И находящаяся под впечатлением от только что увиденного Молли не устояла.

— Четыре галеона ровно, — спокойно произнёс мастер, — а если вернёте мне его старую, то два с половиной, — и подмигнул с любопытством смотрящему на него Гарри.

Раздумывали недолго, и спустя десять минут все оказались при своём. Олливандер с теперь уже бывшей палочкой Рона. Семья Уизли с небывалой для подобного скидкой. Ну а Гарри просто с богатыми об этом дне впечатлениями. Косой переулок ему понравился, и теперь, когда его никто никуда не тащил и ничего не навязывал…

Ох, зря он об этом подумал, ведь стоило им покинуть мастера палочек, как миссис Уизли бодро приняла курс на ателье мадам Малкин…

Желания туда даже просто заходить у Гарри не имелось, а потому заметивший как подотстали от остальной группы близнецы, Гарри недолго думая примкнул к ним.

— Не идёте? — тихо, так чтобы другие не услышали, спросил у них Гарри.

— А ты? — столь же тихо ответили ухмыляющиеся рыжики.

— Скажем так, мне там качество работы не так чтобы подходит.

— Ооооо…

— Прикроете, мне в другое место надо, а с меня по ремню? — предложил умоляюще смотрящий на братьев Гарри.

— Ремень, от них, — многозначительно посмотрев на брата, произнёс тут же подтвердивший, что это так Фред. — Ты слышал, брат Джордж, это же можно будет столько всего с братцем Перси нехорошего сдѣлать.

— Однозначно, братец Фред, бедный, бедный, бедный Перси… — и уже хором, обернувшись к Гарри: — Мы согласны, иди, маленький брат.

Обрадованный согласием близнецов Гарри не без их активной помощи успешным образом потерялся и спустя сорок минут аккурат к выходу из ателье остальных, был уже снова на месте. И на вопрос оглядывающейся по сторонам миссис Уизли ,чуть приподнял объёмные, простые бумажные пакеты, без каких-либо монограмм и иных отличительных знаков. От тех, что были в руках у Гермионы, они отличались разве что ручками. Но кто бы на них внимание в такой-то момент обратил.

Утро следующего дня ознаменовалось тем, что читающий по примеру уже ушедшего на работу отца "Ежедневный пророк" Перси едва не подавился, выплюнул уже набранный в рот чай и в неверии уставился на первую полосу.

Первую страницу газеты дѣлили две новости. Первая, занимавшая нижнюю часть передовицы, гласила о разоблачении, теперь уже в кавычках, знаменитого писателя, подробнее о котором можно было прочитать на странице пять. Вторая же сообщала о самой масштабной со врѣмён запуска каминной сети её неисправности.

Как сообщалось на следующей странице, отказ сети произошёл между девятью и десятью утра, и привёл к самому натуральному коллапсу. В процессе перемещения застряли или же пережили возврат через экстренный контур более тридцати магов. Ответственный за работу каминной сети отдѣлъ вышел на смену в полном составе и, как сообщалось в газете, будет работать в авральном режиме до полного устранения её столь неожиданной неисправности. Причину которой установить, со слов начальника этого отдѣла, на данный момент не удалось. С его же слов выходило, что примерно сорок процентов каминов по всей стране по неясной пока причине потеряли свою привязку и тем разрушили транспортные маршруты, проложенные по южной и юго-восточной частям Англии. Далее же следовал опрос, проведённый среди сотрудников министерства и магов, оказавшихся на Косой аллее, указывающий на то, что доверие к этому виду транспорта у них изрядно так поубавилось.

Увидевший всё это Гарри тяжело сглотнул, дурачком он никогда не был, и слова мастера палочек о вероятности поломки камина помнил. И вот, сопоставив местонахождение " Норы" с заявлением министерства магии, он понял, что причиной всего этого является он сам. И отключились, видимо, все камины, мимо которых он успел проскочить. Происшествие же с Локхартом также энтузиазма ни капельки не добавляло.

До самого обеда настроение у мальчика было ниже плинтуса, но вот все уселись за стол и как раз когда миссис Уизли раскладывала второе, появилась она. Это была сова, самая обыкновенная, ничем не примечательная бурая сипуха, и приземлилась она именно рядом с Гарри. Сложила крылья и важно вытянула лапку. С замиранием сердца мальчик отвязал конверт. А что как его уже вызывают на суд или ещё куда… Но нет, на конверте его встретил почерк младшего Скамандера. И вмиг забывший о печали Гарри поспешил открыть послание, только и успел, что сове кусочек варёного мяса со своей тарелки протянуть. Угощение птица приняла и расправившись с ним, благодарно ухнула с чем и улетела. Правда, сам Гарри этого уже не заметил. Рольф, как оказалось, вернулся и приглашал к себе. Дочитавший до этого момента Гарри заулыбался и буквально расцвёл. Хандры как не бывало, что не укрылось от близнецов и те также многозначительно переглянулись, от кого письмо — они видѣли. А тем врѣменем, покончивший с обедом ребёнок отнёс тарелку в мойку и поблагодарив за вкусный обед, спросил:

— Миссис Уизли, можно мне сегодня к другу съездить, он с семьёй только сегодня из Греции вернулся, в гости приглашает?

— К другу, а он где, это не очень далеко?

— Я на Ночном рыцаре доберусь, не безпокойтесь, и ещё, быть может, вы разрешите мне забрать у него моего зверя. Мне из-за родственников Ирюшу у него на лето оставить пришлось, и я…

— Да, конечно, хотя, если он уезжал, то, как же тогда, кто же за твоим зверем смотрел? — удивлённо произнесла явно не понимающая логики подобного миссис Уизли. Как, впрочем, и того, о каком именно звере говорит ребёнок.

— Так он же и смотрел. У мистера Скамандера проблем с подобным совершенно опредѣленно нет, и лицензии все в наличии.

— Скамандера, СКАМАНДЕРА, того самого Скамандера?!

— Ну да, Ирюша же породистый, мистеру Скамандеру такое только за радость, он сам мне это ещё в Хогвартсе сказал. Даже денег мне заплатил.

— Денег, за что? За что тебе мог заплатить известнейший магозоолог Европы?

— Так, за Ирюшу, а если точнее, то за то, чтобы он, ну это, ну в смысле на кошку его, в смысле мистера Скамандера посмотрел, ну в смысле… — пунцовея от каждого сказанного им слова, пробормотал под конец уже совершенно красный аки рак Гарри.

— Мы проводим его, мама, — хором заверили ничего непонимающую миссис Уизли Фред и Джордж. И не дожидаясь того, чтобы она передумала, подхватили Гарри под руки и были таковы. Минутой позже в окне мелькнула яркая фиолетовая молния и метаться стало окончательно поздно. Лишь решивший успокоить не на шутку встревоженную мать Перси тихо и спокойно произнёс.

— За котом они его, в смысле Гарри, поехали.

— В смысле за котом?

— В прямом, мама, Ирюша, он же Ирий, белый, хогвартский, особо редкий вид полужмыра с окрасом самого редкого из истинных цветов Блю-тебби-силвер-пойнт. Он один стоит как вся наша " Нора", а как производитель и вовсе безценен. И именно за это Скамандер Гарри и заплатил, за то, чтобы его просто найденный им в коридорах Хогвартса, едва не прибитый Филчем кутёнок, с его собственными кошками шуры-муры закрутил. Подробностей я не знаю, а вот о том, чтобы и самому подобным заняться серьёзно подумываю. Питомник — это, разумеется, сложно, и тем не менее. УЗМС я на третьем взял, подтяну, в профильный предмет выведу. И буду сам пробовать, Гарри мальчик добрый и уверен, что если я ему всем чем смогу и как староста, и как старший товарищ по факультету помогу, то он мне в небольшой просьбе не откажет. И для понимания, мама, мистер Скамандер ему за это дѣло две тысячи сто галеонов выплатил. Просто за то, что Гарри у него Ирия своего оставил, а также ещё и одного из котят из помёта отдаст, если будут конечно. Две тысячи, мама, отец столько за год не зарабатывает.

— Ой, мамочки, Мерлин и Моргана, да это же… — запричитала едва не упавшая прямо на пол миссис Уизли, но воврѣмя подставленный заботливым сыном стул решил проблему до её фатального, так сказать, завершения. А Рон тем врѣменем к себе сбегал и спустя пару минут с фото спустился.

— Вот он, Ирий, в смысле, смотри Мам! Правда он обалденно красивый? — Взявшая из рук сына протянутую ей живую карточку, миссис Уизли вглядѣлась в оную: на фото оказался роскошного вида серебристо-белый кошак. Снимок был явно сдѣланъ в общей гостиной Гриффиндора и кошак на фото вальяжно развалился на спинке одного из находящихся в помещении диванов.

И словно бы так и надо, дѣловито то и дѣло с явным упоением потягивался.

— Хорош, — констатировала смотрящая на зверя миссис Уизли, — опредѣлённо хорош. Вот только чем его кормить то? Он же даже на вид ну чистой воды жмыр, как есть жмыр.

— Так в том то и суть, мама — вновь заговорил Перси. — Он потому и стоит так много, он практически жмыр, притом неимоверно редкий. А ест он в основном мясо, птицу если точнее, яйца ещё любит, молоко, воду. Мы всем факультетом из Хогсмида, когда на прогулку ходим, приносим.

— Так он что же мне всех несушек тут подерёт, не позволю!

— Нет, мам, скорее он всех мышей изведёт, а несушки ему без надобности, разве что заранее варёные. Он сыр ещё любит. В общем, польза сплошная.

О пасюке Рона все как-то так вышло что позабыли.

Близнецы и Гарри вернулись лишь к самому ужину, уж больно у мистера Скамандера во владениях было много всякого и до крайности интересного. Рассказывать именитый магозоолог любил и при этом ещё и умел. Так что ближе к концу близнецы постановили, что лучшего занятия по УЗМС у них и не было. Скамандер совместно с внуком показал им нескольких ничем на первый вид неинтересных магических животных, а затем рассказал о них такое. Да что там говорить, он даже небольшим количеством шерсти демимаска с мальчиками подѣлился и, хитро подмигнув, пояснил, как при её помощи можно шпаргалку к примеру спрятать, а также, что если один волосок в зелье кое-какие добавить, то эффект будет ну прямо-таки наизабавнейший.

Но вот фиолетовый автобус затормозил и кондуктор объявил остановку Оттери-Сент-Кечпоул, " Нора". На выход мальчишки едва не вывалились, один только использовавший рыцаря ранее Гарри устоял. Ирий, послушно всю поездку изображавший на его плечах воротник, недовольно мяукнул, и как только под ногами хозяина оказалась земная твердь, тут же спрыгнул на оную и принялся принюхиваться. Обитатели же "Норы" с любопытством ожидали, даже мистер Уизли, уже вернувшийся из министерства, с интересом наблюдал за тем, как немалых размеров кошак всем вокруг интересуется.

— Добрый день, Миссис Уизли, Мистер Уизли, это Ирюша, не бойтесь его, он честное слово не жмыр, у меня документы есть. Он смирный.

— Он просто прелесть, Гарри, — воскликнула увидевшая тем врѣменем кота живьём миссис Уизли. На фото тот конечно же был прекрасен, но вот живьём, живьём кошак был буквально нереальным. А Гарри тем врѣменем принялся за инструктаж, а если проще, то объяснял уже полезшей было Джинни, что гладить Ирия, если он не у него на руках, лучше всё-таки не стоит. И воврѣмя, зверь совершенно неожиданно ощетинился и глухо, почти во звериному, дико явственно зарычал. Все в " Норе " в онемении замерли, а ничего непонимающий Гарри принялся кота как мог успокаивать.

Кот терпел, и на руки дался, но рычать от этого не перестал и когти совершенно явственно выпустил.

— Ты же говорил, что он смирный, — пробормотала не на шутку испуганная миссис Уизли.

— Он так впервые, мэм, никогда такого не было, он даже на МакГонагалл, когда та его чуть не заколдовала, не так рычал. Он что-то недоброе чует, не знаю, как объяснить, чувствую просто, и оно как-то с Джинни связано. Остальные мальчики также закивали, и вразнобой подтвердили, что доселе ничего и близко подобного от зверя не видѣли. Кот же тем врѣменем не мигая смотрел своими до предѣла сузившимися, буквально в линию зрачками, прямо на Джинни. Усы его характерно поддёргивались, то и дѣло обнажая кажущиеся сейчас нереально жуткими клыки. Уши животного были прижаты и было понятно, что от нападения его удерживают только и исключительно руки хозяина.

— Ирий, малыш, в чём дѣло, что не так, что ты пытаешься нам сказать? — умоляющие забормотал крепко накрепко вцепившийся в животное Гарри. А сообразивший тем врѣменем что дѣлать, Перси вначале загородил Джинни собой, а затем жестами за спиной велел ей покинуть комнату. — Запрись у себя, — сказал он — а мы пока разберёмся в чём дѣло.

Едва лишь девочка, вначале осторожно, а затем опрометью взлетела по лестнице и захлопнула за собой дверь, как Гарри явственно ощутил, что кот успокаивается. И если до этого он готов был нападать, как если бы готовился драться насмерть, то сейчас он всем телом дрожал и как-то совершенно по жалобному мяукал.

Наблюдающие за происходящим взрослые были в полнейшем недоумении, а вот явно что-то понявший Перси бросился к камину, но, когда тот не сработал, выскочил вон.

— Чего это с ним? — ничего не понимая спросил у брата Джордж. И в этот момент с улицы раздался характерный для прибытия Ночного рыцаря хлопок. А спустя ещё три минуты ещё один. На этот раз немного погромче. Входная дверь открылась, и на пороге показался бледный как простыня староста Гриффиндора, а за его спиной оказался живущий в нескольких километрах от "Норы" Амос Диггори.

— Привет, Артур, ваш сын тут странное говорит, что за кот такой, которому дочка ваша не нравится?

— Здравствуй, Амос, рад видеть, проходи. Кот, да вот он, на руках у Гарри, да только неясно ничего. Пять минут назад я сказал бы, что зверь живьём бы кого хочешь порвал, а сейчас напуганный какой-то, к хозяину жмётся. А ты, сынок, молодец, верно всё сдѣлалъ, специалиста вызвал, — похвалил сына, с признательностью посмотревший на Перси, мистер Уизли.

— Ну вообще-то, я не по котам, хотя, жмыр…

— Не жмыр он, у меня документы есть, — встрял в разговор молчавший до этого Гарри.

— Документы, это хорошо, покажешь?

— Да, конечно, они наверху. Рон, принеси папку, она у меня в чемодане, я его не закрывал вроде.

— Угу, — кивнул тут же метнувшийся к лестнице рыжий. Ситуация и в самом дѣле была более чем серьёзная. Пока поднимался, услышал как плачет за дверью своей комнаты сестра, вздохнул, и побыстрее найдя нужное, вернулся на кухню.

— Вот, мистер Диггори, — произнёс он и протянул не так чтобы пухлую кожаную папку, в которой обнаружилось выданное мистером Скамандером заключение. А чуть не хлопнувший себя по голове Гарри выдал.

— У меня ещё есть, от международной ассоциации, мистер Скамандер мне с Ирием вместе его передал, помоги, Фред, оно у меня в кармане левом.

— Ага, нашёл, — сообщил один из близнецов и тут же протянул ещё один, на этот раз уже тубус.

Просмотревший бумаги мистер Диггори чему-то своему покивал и наконец произнёс.

— И вправду не жмыр, поздравляю, молодой человек, такая редкость и признаться почёт для страны, это я вам как глава отдѣла магических популяции со всей ответственностью заявляю. Буду премного благодарен, если вы озаботитесь тем, чтобы сей чудесный зверь не остался одиноким.

— Мистер Скамандер уже озаботился и с одной из своих кошек его познакомил, Ирий с ним всё лето был. Три дня назад она окотилась. Четыре котёнка, пока что все белые.

— Это просто замечательная новость, но да ближе к дѣлу. Что конкретно говорите произошло, что предшествовало агрессии?

— Ну, мы вошли в дом, миссис Уизли восхитилась Ирием, а он у меня на руках был. И тут к нему потянулась Джинни, она погладить его хотела, а он этого не любит. В смысле, чужим не даётся, мистер Скамандер говорит, что это нормально, привязка же. Ну я и стал ей говорить, не надо мол, и тут Ирий как взбеленился. Зарычал, уши прижал, скалиться начал. А мне так странно стало, злое будто бы что-то, недоброе рядом. У меня аж мурашки пошли, и только когда Джинни Перси наверх отослал, я понял, что Ирюша испугался, да он и сейчас дрожит весь, ещё и на футболку мне напрудил, вся мокрая.

— А ещё у него глаза узкие-преузкие были, зрачки если точнее, вообще в линию, — вставил свои пять кнатов радостный, что заметил то, чего не увидѣли остальные, Рон.

— Любопытно, я, признаться, не мастер магозоолог, но о жмырах кое-что знаю. Мне по долгу службы их популяцию контролировать необходимо. Разрешения выдавать, бумаги заверять, условия содержания проверять. В общем, совсем безграмотным быть должность не позволяет. И это я, собственно, к чему. Питомцы эти весьма разумны, особливо если привязка на хозяина полная, тогда они и некоторые повадки, и способности у него, в смысле хозяина, перенять вполне могут. Самым известным их умением является чутье дома. И если вы заблудились и рядом с вами жмыр — можете не переживать, зверь обязательно приведёт вас домой. Также они весьма чувствительны ко лжи и неправде, и дадут знать если хозяину врут, но есть и ещё одно весьма редко проявляемое ими умение. Эти существа хворь чуют и даже к источнику её привести могут. Есть несколько задокументированных случаев. К примеру, наводивший на местных мор могильник. В шестнадцатом аж веке маглы чумных коров закопали. Никто и знать то не знал. Люди умирали, и лишь жмыр одного из магов к месту привёл. Сам умер, уж больно мор был страшный, но заразу отвёл и многие жизни тогда спас.

— Я помню эту историю, Амос, мы тогда школярами были, а коту тому памятник по сей день стоит. Маглы постарались, как я слышал, — кивнул так же припомнивший этот случай из далёких пятидесятых мистер Уизли.

— И вот, то, что вы описали, под это очень даже подходит, — продолжил, благодарно кивнувший мистеру Уизли мистер Диггори. — А именно упоминание твоего, Артур, сына о глазах. Когда такой зверь в ярости, зрачки его, наоборот, расширяются. И лишь когда это не так и он что-то плохое и лживое чует, они будут узкими. То, что он напуган, я и так вижу. И вот вопрос, что мог плохого или же ложного учуять зверь в твоей девочке?

— Ума не приложу, она ничем не болеет, в доме и окрестностях у нас уж точно чисто, я когда ещё " Нору" покупал, всё проверил. Уж больно хорошо тот случай запомнил.

— Ну тут только с девочкой говорить, вещи смотреть, подобрала может что где, к примеру. Мой вон охламон, чего только по малолѣтству не таскал, да и сейчас не против. В прошлое вон лето охапку целую хрени не пойми где взятой приволок, а как до дѣла дошло, так антиквариат дорогущий. А он мне "нашёл, да нашёл". Где нашёл — так и не признался, а чайник тот с чашками жена отмыла и в сервант за стекло. Семнадцатый век, роспись какая-то уникальная. В общем, ценный очень. И раз уж мой сподобился. Так чем твоя то хуже, так же на улице гуляет.

— Согласен, но что ты предлагаешь то?

— Так разговор говорить, по дѣлу выяснять, а если не сознается, то девочку выведем и дадим зверю дом осмотреть. Если зараза нехорошая, как описал нам свои ощущения хозяин, в доме, кот нам на неё укажет.

Ещё минут пять что и как решали, а затем взрослые пошли наверх. А спустя час, так ничего и не добившись, Артур вывел ничего непонимающую, зарёванную Джинни на улицу, и на выходе кивнув оставшемуся Амосу, вышел. За ним последовали и остальные дети. Остались только миссис Уизли и остановленный самим мистером Диггори Гарри.

— Попроси своего зверя недоброе показать, если в доме нечисть какая завелась, лучше её сейчас найти, чем потом всей семье расплачиваться.

— А это не опасно? — с опаской прижимая к себе по-прежнему безпокойного зверя, спросил держащий того на руках Гарри.

— Явного мора я не вижу, иначе б он тебя увести пытался, а не на девочку рычал. На остальных он также не реагирует и выходит, что либо Джинни жутко больна и её надо срочно в Мунго, либо в доме что-то нехорошее завелось, и девочка с этим контакт имела. В любом случае, только опытным путём выяснить можно.

С минуту Гарри сидѣлъ на видавшем лучшие свои годы драпированном самодѣльным вязаным покрывалом диване и зарывшись носом в мех зверя успокаивался, а затем тихо спросил:

— Ирюша, где пакость, покажешь? — зверь утробно мякнул и несколько секунд внимательно в глаза хозяина смотрел, а затем о руку его правую потёрся и соскочив с колен, к лестнице посеменил. Не более минуты как все уже у двери в комнату девочки стояли. А Гарри задумчиво на вопрос мистера Диггори не очень внятно пояснил, что оно для него не опасное, так Ирий, мол, сказал.

Полного понимания того, что да как там у этих полнопривязанных мистер Диггори не имел, а Ирий тем врѣменем в комнате оглядѣлся. Обычная девчачья комната, ничего эдакого. В отличии от комнаты Рона можно сказать, что убранная. Вещи по крайней мере не валяются. Перья немного, пергамент тренировочный. Джинни, судя по всему, его вместо прописей использовала, писать училась. Но вот зверь вздыбился, зарычал, и тут же пришедший в движение мистер Диггори приказал Гарри кота подержать. Удержать Ирия оказалось трудно, и чем ближе мужчина подходил к как оказалось так не понравившейся зверю черной тетрадке, тем сложнее было Ирия удержать. А когда мужчина, игнорируя оклик, её коснулся, буквально набатом услышавший в ушах "не давай", Гарри рванул к нему и хлопнул по обложке ладонью, тут же стискивая до белоты костяшек её переплёт.

Мистер Диггори изумлённо помотал головой и буквально тут же велел бросить дрянь, и на двоих, с не менее бледной миссис Уизли, принялся защитные чары плести. Тетрадь как тетрадь, но лишь когда куполом её от мiра внешнего отгородили, мужчина тяжело выдохнул.

— Я её взять захотел, без защиты, Молли, ты представляешь. Знал ведь, зверь бесился, а мы, да если бы не Гарри, — и только тут сбросившая странное наваждение миссис Уизли, округлив глаза, бросилась к ребёнку.

— Гарри, деточка, ты цел, руку покажи, да не эту, — и с минуту заклинания одно за другим сотворяла. — Чисто вроде бы, Амос, а это пусть специалисты смотрят! — хмуро смотря на злосчастную, непонятно на что заколдованную тетрадь, закончила тут же направившаяся вниз женщина.

Спустя минуту где-то со двора в начале раздалось:

— Нашли, Артур, тетрадь черная, точнее я не скажу, Амос и Гарри так там и остались, а ты бегом в министерство, и Билла бы хорошо позвать. Проклятая она, точно, Амос её без всякой защиты в руки взял, как наваждение какое, и если бы не Гарри…

— Гарри!?

— Да, он из рук её у него выбил, и тем наваждение как будто бы снял.

— Не трогайте Тома, он хороший, — в голос зарыдала Джинни.

— Тома значит, и давно ты с этим Томом общаешься? — насела на дочь разъярённая миссис Уизли, тогда как прекрасно понявший, что к чему Артур аппарировал. Минут через семь хлопнуло, и у дома появился долговязый, рыжеволосый парень, лѣтъ быть может быть двадцати.

— Мам, братишки, папа сказал, что в доме тёмное что-то нашли, что, где? Джин, не плачь, братик Билл всё-всё исправит, — скороговоркой к концу фразы произнёс он и поймав взгляд кивнувшей ему матери, скрылся в доме.

— Здравствуйте, мистер Диггори, отец попросил меня на вещь тёмную глянуть, заключение дать. Я лицензированный разрушитель проклятий при Гринготтсе.

— Смотри, но осторожно, явно ментальное что-то, оно взять себя заставляет.

— Понял, сэр, благодарю за предупреждение, а ты, малой, отошёл бы.

— Нет уж, я тут постою, ты ведь Билл, да?

— Да, и…

— Поверь, мне эта пакость ничего не сдѣлает, а вот если чего, то я с тебя наваждение сброшу. Она, вещь в смысле, меня боится. Не знаю как так, но чую и Ирий тоже чует. Я её всего раз коснулся, а она дёргается аж, на вот, сам посмотри. — И Гарри на максимально близкое расстояние, чтоб не рассеять барьер, свою правую руку поднёс, как если бы подобрать лежащую под ним вещь хотел. Лежащая на полу тетрадь вполне явственно дёрнулась. — Видѣлъ? — вопросительно посмотрел на вновь прибывшего, убравший от греха подальше от барьера свою правую руку Гарри.

— Видѣлъ, — подтвердили одноврѣменно оба присутствующих.

Боящийся маленького мага артефакт как минимум настораживал, и быстро надевший от греха свои зачарованные перчатки, Билл принялся колдовать. Минут что-то около пяти ничего интересного не происходило. Одно за другим творились и опадали чары, разве что разрушитель проклятии раз от раза всё сильнее и сильнее хмурился. А ещё пять минут спустя грязно выматерился и, велев тетрадку ни в коем случае не трогать, вылетел вон.

Откуда-то с улицы послышался явный вскрик ужаса и слова перепуганного не на шутку мистера Уизли о срочно и в Мунго. После чего раздался явственный аппарационный хлопок. А спустя минуту прозвучали ещё несколько. И вскорости дом был наводнён ещё несколькими разрушителями проклятий, а так же министерскими служащими и целителями, которые уже вовсю махали палочками над сбившимся в кучку семейством.

Быстро выяснилось, что с опасным тёмным артефактом контактировала только лишь девочка. Гарри так же был проверен, но никаких следов на нём не обнаружилось и всполошившиеся было чиновники, опознавшие в нём героя магического мïра, выдохнули с явственным облегчением. А тем врѣменем стоящий напротив следователей Билл старательно всё пояснял:

— Полчаса назад меня позвал отец, сказал, что в доме оказалась тёмная вещь. И так как я дипломированный разрушитель проклятий, я посчитал, что как минимум первичную диагностику выполнить вполне себе способен, а то сами понимаете, у страха глаза велики. А сдёрнуть всех, на ложный вызов…

— Понимаю, — кивнул вооружённый пером и пергаментом молодой мужчина. — Ваши действия мне вполне понятны и закону в данном случае не противоречат. Продолжайте.

— До меня с артефактом взаимодействовала только сестра, — продолжил чуть задумавшийся над правильностью формулировки Билл, после чего добавил: — и кратковрѣменно попавший под его влияние, вызванный чуть ранее меня, мистер Диггори. Я так понял, его позвали, так как первым тёмную вещь кот мистера Поттера учуял, но в тот момент этого никто не понял. Все испугались, кот тоже, а в итоге позвали соседа. Благо тот в отдѣле контроля за магическими популяциями работает. Собственно, идея поискать именно мистеру Диггори, как он мне сказал, принадлежала. Жмыры мол способные, а у Поттера практически жмыр и есть. Спустили зверя, попросили найти и он к тетрадке привёл. Что дальше было, никто толком не помнит. Но тетрадку из рук мистера Диггори Гарри Поттер выбил. Тогда же меня и позвали. Вещь мол тёмная, специалист нужен. Я только пришёл, а сестрёнка за какого-то Тома просит, я тут же насторожился и в дом. А далее, как понял, что за жуть, сразу всем надлежавшим службам сообщать. Как эта пакость в доме оказалась и чья она, я понятия не имею. Знаю только, что книги мама в лавке старьёвщика брала и Джин говорит, что в одной из них тетрадку эту и обнаружила.

В точности такие же показания давал и находящийся рядом мистер Диггори, а так же всё рыжее семейство. С Джинни работали целители, а Гарри ещё раз пришлось показывать все имеющиеся у него на Ирия документы. Номера и заверения, которые прибывшие служащие в дѣло под опись занесли. Тетрадь же по итогу изъяли, и спустя сутки уничтожили адским пламенем на одном из предназначенных специально для подобного полигонов. Об этом семье Уизли сообщил пришедший на следующий день на ужин Билл. А также и о том, что же это такое на в самом дѣле было. Как оказалось, артефакт был, ни много ни мало как попытавшимся взять под свой контроль Джинни крестражем никому неизвестного мага. По монограмме на дневнике предполагалось, что звали его неким Томом Реддлом, но большего узнать увы так и не удалось.

Ещё несколько раз ходили на допросы, обвинений никто в итоге не предъявил, а Ирию ещё и почётную грамоту выписали и премию в виде мешка любимого им сырного лакомства, коим столь отличившийся кот был теперь не менее чем на год обеспечен. А ещё благодарная за единственную дочку миссис Уизли кормила его исключительно самым вкусным мясом, без единой косточки, а также яйцами и молоком. Тогда как Фред и Джордж, совместно с отцом, ему самый настоящий кошачий рай организовали. Немного магии, досок и гвоздей, и вот уже вполне себе пристойного вида лежак, несколько когтеточек и прочие прелести облюбованы и всячески на зубы и когти опробованы. А смотрящий на совсем поникшую от чувства собственной вины девочку Гарри принялся за письмо, в котором спрашивал, не продаст ли мистер Скамандер ему ещё одного котёнка. Первого, того, что ему и так положен мальчик, хотел Гермионе подарить, и вот видя как плохо маленькой девочке, Гарри подумал о том, что подобный подарок для неё в самый раз, да и с Ирием она в итоге подружилась и стоило только целителям её здоровье поправить, как кот к ней сам потянулся, мог на колени даже забраться и тихо-тихо мурчать. Джинни в такие моменты как будто бы веселела, и понимающий, что скоро в Хогвартс, Гарри решился.

Ответ пришёл спустя сутки, и выслушавший мальчика магозоолог оказался согласен, о цене сговорились весьма быстро.

На вокзал едва не опоздали, вначале что-то забыл Фред, затем за своей метлой понёсся Джордж, а чуть позже уже практически у шоссе выяснилось, что Джинни забыла свой дневник. Насторожившиеся было браться переглянулись, но миссис Уизли их успокоила и пояснила, что дневник девочке велели вести целители, и что она и Билл всё трижды проверили и для верности Ирию посмотреть дали. Именно так на обложке и появились четыре аккуратных и прямо-таки обожаемых Джинни царапки. Кот так решил показать, чисто мол.

В общем, вернулись ещё раз, а затем насилу на вокзал успели, взлететь миссис Уизли категорически запретила и на Кингс-Кросс они прибыли чуть более чем за десять минут до отправления. В барьер влетали себя не помня, лишь Гарри в последний момент затормозил, и воврѣмя. Тележка с гулким бумом впечаталась в стену и если бы не отчаянные манёвры ребёнка, то без травм бы они точно не обошлись.

— Ей, Гарри, ты чего, опоздаем! — воскликнул бежавший следом за ним Рон. На часах было без четырёх минут одиннадцать.

— С тележкой не справился, — пропыхтел отдувающийся под укоризненным взглядом сидящего в этой самой тележке кота брюнет. "Что дѣлать?", — пронеслось в его голове, " что же мне теперь дѣлать?!", — замкнуться не об кого. Рассказывать тоже нельзя, а тут ещё выяснилось, что барьер и так на вход не работает. Иначе с чего бы тележка в него врезалась-то. Осознавший всё глубину проблемы Гарри не выдержал и совершенно по-детски заплакал.

— Ну почему я, почему всегда я… — пробормотал он, глотая кипучие от несправедливости мира слёзы. Часы пробили одиннадцать, и так и оставшийся с ним полностью растерянный Рон констатировал и без того очевидный факт.

— Мы опоздали, Гарри.

— Опоздали, — с мокрыми от слез ресницами согласился с ним Гарри. — Прости, Рон, я правда не хотел, чтобы так…

Рон прижал ухо к холодному камню барьера.

— Ничего не слышно, — растерянно пробормотал он. — Что нам теперь дѣлать? Сколько врѣмени родители будут нас искать?

— Пожалуй, лучше всего вернуться к машине, — предложил Гарри. — Здесь все на нас смотрят…

— Гарри! — воскликнул Рон, и в глазах у него опять вспыхнули радостные огоньки. — Автомобиль!

— Что автомобиль?

— Мы можем полететь в Хогвартс на нашем автомобиле!

— Нет, не можем! — горячо, отрицательно помотав головой, воскликнул пришедший в суеверный ужас от этой идеи рыжего Гарри. — Ты часом не забыл, что у меня акрофобия, помнишь, как мы в " Нору" летели?

— Да… — явственно сглотнув, сдавлено произнёс видимо вспомнивший, как сильно его самого тогда мутило, Рон. — Ты тогда в меня как клещ вцепился…

— И ты, видимо, хочешь всё это ещё разок повторить, нет уж, спасибочки. Я категорически отказываюсь. К машине мы и вправду пойдём, но никуда на ней не полетим. Мы встанем у неё и будем ждать твоих родителей ровно столько, сколько потребуется. — В ответ Рон лишь уныло шмыгнул носом, после чего взялся за поручни своей тележки и, решив не спорить, покатил оную к выходу из вокзала.

Возвращения мистера и миссис Уизли прошлось ждать более часа, видимо, те где-то задержались. Но вот они появились из-за угла, о чём-то непринуждённо разговаривая. Мистер Уизли перевёл направленный до этого на жену взгляд и в этот момент увидѣл детей.

— Рональд, Гарри, но как, почему вы тут?! — воскликнул в немалом изумлении он.

— Простите, сэр, мы опоздали, я не удержал тележку, она врезалась, и пока мы собирали выпавшие из неё вещи, на часах было уже одиннадцать.

— Вы молодцы, что пришли сюда и дождались нас, и вот теперь-то уж, дорогая, ты меня точно не переубедишь, я доставлю мальчиков в Хогвартс, а ты, если хочешь, можешь аппарировать домой, ну или же можешь полететь с нами, — с каким-то маниакальным огоньком в глазах произнёс погладивший свою машину по боковой части крыши мистер Уизли. И возможно, что впервые в жизни Рона его мама не нашла слов. А пока та хватала ртом воздух, мистер Уизли велел усаживаться. И по-быстрому, пока жена не очнулась, закинув вещи мальчиков в багажник, уселся за руль. Помнящий о проблеме Гарри Рон уселся на заднее сиденье первым, и спустя миг протянул другу свою левую руку.

— Держись за меня хоть весь полёт, и не переживай, папа нас вмиг до места доставит.

— Обязательно, — раздалось с водительского сиденья и сдавшая назад старенькая Англия выкатила на проезжую часть. Где-то позади осталась уже начавшая закипать и грозить мужу всеми доступными ей карами миссис Уизли, вот только муж её всего этого, к её превеликому сожалению, не слышал. Встроился в поток и преспокойно покатил в сторону северной части Лондона.

Спустя час выехали на автостраду, а ещё через пятнадцать минут съехали на просёлочную дорогу, и уже оттуда стартовали. Старающийся не подавать вида, Рон украдкой вздохнул. Ведь Гарри его с самого начала из хватки своей не выпускал. И ощущение от этого было надо сказать, что не самое приятное. До этого Рон и представить себе не мог, что мог бы заразиться " морской болезнью" и тем не менее, его именно что мутило, не сильно, но приятного однозначно мало. А фордик тем врѣменем испарился с никому не интересной просёлочной дороги и взлетел.

Водил мистер Уизли явно получше близнецов, да и машину свою знал. Как следствие, экспресс они порядочно перегнали, и спустя два часа тридцать семь минут приземлились на посёлковой дороге, ведущей в расположенную рядом с замком деревушку Хогсмид.

— Ну вот и всё, семейные авиалинии Уизли благодарят своих пассажиров за то, что они воспользовались именно этой авиакомпанией, — весело произнёс прекрасно заметивший то, что мальчиков, судя по всему, укачало, мистер Уизли. И спустя несколько минут запарковал машину невдалеке от входа в деревеньку. — Рон, Гарри, как вы там, всё в порядке?

— Отлично, пап, — вымученно пробормотал довольно сильно побледневший Рон.

— Прости, я не хотел тебя так напрягать… — пробормотал наконец разжавший свою хватку, оказавшийся на твёрдой земле Гарри.

— Вот и хорошо, — подытожил видя, как к сыну возвращается его нормальный цвет лица и как при этом алеют уши Гарри, мистер Уизли. — Полагаю, что полноценный обед лишним совершенно не будет. Да и поезд мы всё равно прилично так обогнали. Прогуляемся, подышим воздухом, перекусим, а там и экспресс нас догонит.

— Тоже мне экспресс, — куда как бодрее прежнего выпалил горящими глазами смотрящий на своего отца Рон. Тот для него был теперь не иначе как кумиром, а уж упоминание об обеде. И наклонившись к самому уху Гарри, произнёс: — У меня лучший отец во всём мiре!

— Согласен, и прости меня, я честно не хотел доставлять тебе неудобства.

— Да ерунда. Не бери в голову, — воскликнул тут же хлопнувший товарища по плечу, на глазах расцветший после таких его слов Рон.

— Вещи пока оставьте в машине, Гарри, бери кота, пойдёмте достопримечательности Хогсмида вам покажу, — поторопил их призывно махнувший им мистер Уизли. И мальчики тут же последовали за ним.

По деревеньке гуляли чуть более часа. Мистер Уизли даже бар Аберфорта им показал и объяснил, почему без взрослых сюда лучше бы не заходить. Дети кивали, глазели по сторонам, восхищались лакомствами, а всё ещё чувствующий себя виноватым Гарри купил Рону просто-таки гигантский кулёк всевозможных сластей. Мальчишка аж обомлел. Столько шоколада он и за всю жизнь свою, наверное, не видѣл. Ириски, мармелад, газировка, меняющая вкус, если взболтать. На выбор было шесть меняющихся по кругу вариаций. Он честно и Гарри предлагал, но тот на отрез от лакомства отказался и предпочёл ему шоколадных, почему-то практически тут же выключавшихся в его руках лягушек, сахарные перья и всякое тому подобное, короче, вкус и цвет не меняющее. На обед зашли в Три метлы и это было вкусно, радостный такому хорошему дню мистер Уизли купил им по пинте безалкогольного сливочного пива, вкуснейшее рагу и куриные стейки.

Вкусно, обалденно и всячески замурчательно, особенно Ирию, которого все по очереди угостили, а увидевшая зверя мадам Розмерта не удержалась, и за счёт заведения поставила тому плошку столь любимого им молока. Но вот за окном порядочно так стемнело и расплатившись, компания покинула приютивший их на это врѣмя трактир. Где-то вдалеке послышался пока ещё едва слышимый из-за расстояния гудок, и мистер Уизли повёл мальчиков в сторону станции. На перроне они встретили Хагрида, да так рядом с ним экспресс, который уже и не экспресс вовсе, встретили. Хагрид и мистер Уизли о чём-то своём разговаривали и, кажется, сошлись на почве чего-то там им обоим интересного, а Гарри и Рон обсуждали, понятное дѣло, сегодняшнее приключение и под звук тормозящего под парами паровоза сошлись на том, что с удовольствием бы всё это ещё разок повторили. Но вот поезд окончательно остановился, и похлопавший их по плечам мистер Уизли пожелал им весёлого учебного года, новых друзей и конечно же знаний. После чего дружно кивнувшие друг другу мальчишки моментально затерялись в начавшей вываливаться на перрон толпе. Откуда-то сбоку раздалось знакомое "первокурсники, все сюда" и помахавшие наврядли заметившему их во всей этой суете Хагриду, ребята забрались в первую попавшуюся карету.

* * *

Первая учебная недѣля в Хогвартсе ничем особенным не выдѣлилась. Отгремел пир, распредѣлились новенькие, переобщались и обрадовались друг другу все остальные. Во вторник подходил Рольф, сказал, что к дню "Х" всё мол будет. А более ничего интересного и не было. Ах да, " Учебники" Локхарта у всех без исключения изъяли, и заместо них выдали новенькие, расширенные издания стандартных курсических пособий. Особо не спрашивали, а оказавшийся преподавателем ЗОТИ невзрачного вида мужчина оказался весьма строгим, зато предмет, в отличии от вечно заикавшегося Квирелла, знал и вёл хорошо. Дети разве что рты не открывали. Пролетела первая недѣля, потянулась вторая. В воскресенье, за два дня до, снова пришёл Рольф, на этот раз не один. С переноской, а в ней оказались два замурчательного вида кутёнка, отец которых угадывался с первого взгляда. Уж больно характерные отметины на мордочках у обоих имелись, да и хвостики. Ни разу совсем ещё не пушистые, но уже с явно выдѣляющимися кисточками. Документы так же были на месте. И так как день рождения у Гермионы был только завтра.

— Фред, Джордж, как думаете, ваша сестра секреты хранить умеет?

— Это смотря какие, маленький брат.

— Да надо, чтоб она до завтра никому о подарке не проболталась.

— О, подарок…, подарок, — подхватил за братом второй близнец, — подарок — это можно, подарок — это мы объясним, — закончил за него первый. И посмотрев на переноску, смекнули что и куда, после чего минут через пять привели ничего непонимающую сестру.

— Эм… привет, Гарри, близнецы говорят, что у тебя есть какое-то особо секретное дѣло, неужели я правда смогу тебе чем-то помочь?

— Конечно сможешь, но нужно обязательно до завтра не проболтаться, подарок же, справишься? — с заговорщическим видом произнёс отступивший назад и позволившей девочке увидеть небольшой манежик установленный прямо на его кровати Гарри. А в манежике мирно спал совершенно замурчательного вида комочек. — Ну так что, не проболтаешься?

— Пппправдааа, правда мне…? — неверяще произнесла смотрящая огромными, будто блюдца глазами девочка.

— Ага, она как Ирий, а поэтому документы как надо выправлены, но если боишься, то просто не касайся его, иначе привязаться может, справишься?

Не верящая своему счастью Джинни, робко спросив разрешения, провела пальцами по белой с едва заметным дымком шёрстке. А спустя минуту уже вовсю баюкала свою кроху. Малышка проснулась, сонно пискнула, и тут же зарывшись в отворот мантии девочки, по новой затихла.

— Вот, держи, — произнёс протянувший девочке небольшой тубус Гарри. — Имя ты ей сама придумай. А по метрике она у нас Арина-Августа, Ясна, отец Ирий белый, хогвартский. Мать Ясенка, из питомника " Приют кочевника". Рождённая в питомнике "Приют кочевника". Такие вот правила именования, и первое имя ты можешь поменять. Остальные — это от мамы и папы. Там в метрике всё подробно расписано. И Ирий, как и Ясенка, чемпион Европы этого года. Первое место на выставке занял. Его мистер Скамандер в июле возил. Так что у тебя самая настоящая дочка чемпионов. А взамен, ты до завтрашнего вечера о ней как сыч молчишь. Что хочешь дѣлай, но чтоб о ней, как и о её брате, никто до завтра по Хогвартсу не трепался.

— Ага,— гукнула прекрасно увидевшая закрытую наглухо переноску Джинни. И часто-часто закивав, прослушала лекцию о воспитании и содержании такого вот маленького полужмырёнка. До Ирия Арина, как и её оставшийся в переноске брат, не дотянула. Окрас подвёл и больше взяла от матери, зато двое других, по словам мистера Скамандера удались и уже были зарезервированы. Против Гарри ничего не имел и потому по цене на второго, не совсем кондитного кутёнка, сошлись быстро. Выправили метрику, сдѣлали нужные пометки, и вот на одного счастливого ребёнка в Хогвартсе стало больше, а завтра к ней присоединится ещё один.

Девятнадцатое сентября прошло совершеннейшее тихо, что означало, что Джинни со своим заданием справилась. А на ужин Гарри спустился уже не один. Отыскал нужную ему макушку за столом воронов. Подошёл, поздоровался, и громко, чуть нараспев продекламировал:

— С днём рожденья тебя, с днём рожденья тебя. С днём рожденья, Гермиона, с днём рожденья тебя, — и на последнем аккорде вытащил из-за спины совершенно небольшого размера переноску.

Не верящая происходящему девочка взвизгнула от восторга, ведь с утра её никто не поздравил. А тем врѣменем из-за спины главного дарителя высунулся добродушно улыбающийся ей Невилл и оказавшийся справа рыжий Рон. Мальчишки так же протянули свои небольшие свёртки. И, густо, покраснев, повинились в том, что мол они вместе, всмысле одноврѣменно поздравить ещё утром уговорились.

— Благодарю, мальчики, Гарри, этого не может быть, я и не думала, а вы оказывается помнили.

— Угу… — буркнул красный как рак Рон. — Гарри сказал, что если с утра поздравить, то можем учебный процесс сорвать, вот мы и… — договорить он не сумел, так как был стиснут в наикрепчайших объятиях.

Остальной Большой зал отреагировал кто как, кто-то привстал, чтобы глянуть что там такое. Кто-то фыркнул, нашлись и те, кто оказался происходящим раздражён. Но детям это было, от слова совсем не интересно. Они были на своей волне, а в кои-то веки отложившая свои книжки Гермиона с огромнейшим счастьем разглядывала своего кутёнка. Белый, с серо-серебристым налётом, он сонно моргал своими совершенно по-отцовски голубыми глазами и явно не понимал того, кто и с какой такой целью его разбудил.

— Вот его метрика, и с родителями твоими я его заранее согласовал, твой папа сказал, что против ничего не имеет, но только если ты за ним сама следить будешь, — произнёс протянувший девочке тубус с документами Гарри и тут же оказался на месте отпущенного чуть ранее Рона.

Наблюдавший за всем этим директор Дамблдор тихо умилился. О летнем происшествии в доме Уизли он ничего не знал. А вот со Скамандером летом весьма плотно общался. И вот такая прекрасная картина дружбы и радости. Прекрасное начало рабочей недѣли.

Увеличившееся поголовье практически жмыров в Хогвартсе равнодушным не оставило никого. Ирий весьма благосклонно принял собственную дочку и был совершенно не против привести её шёрстку в порядок, а если по-простому, то вылизать с головы до ног. В башне воронов кота не нашлось, зато была самая обычная кошка и как итог, спустя недѣлю все наблюдали милую картину обнимашек. Названый Мерлином кутёнок быстро, как и Ирий в своё врѣмя, занял место негласного талисмана факультета, а перед зимними зачётами кто-то пустил слух, что мол, если перед сдачей Мерлина погладить, то обязательно на хорошую оценку сдашь.

Рождество Гарри провёл в " Норе", обитатели оной были ему всячески рады. Миссис Уизли закормила его ну прямо-таки до ушей, и даже Ирий и тот слегка округлился. Счастливая же Джинни носилась со своим кутёнком и думать о чём-либо грустном забыла, что и подтвердили проведшие очередной её осмотр целители. Ребёнок здоров, каких-либо последствий летнего инцидента не наблюдается. Услышавшие это мистер и миссис Уизли были Гарри и мистеру Скамандеру неимоверно признательны. То, как подаренный их дочке кутёнок вдохнул в неё если не жизнь, так уж желание жить дальше, было видно не вооружённым взглядом.

Вторая недѣля каникул прошла на два дома. Ночь в "Норе", день в питомнике мистера Скамандера. Желающих приобщиться было предостаточно, и как хозяин Гарри был всем и каждому необходим. Сразу двое котят премиум класса, это вам не это, так и пролетело врѣмя. Ирий вновь пообщался с Ясенкой. Отверг предложенную ему кем-то из австралийских заводчиков шесть раз чемпионку, и благосклонно снизошёл до приехавшей к нему из Германии совершенно ничем не особенной девочки. Гретта ему очень понравилась, и они довольно долго бегали то друг за другом, то друг от друга. Коты остались довольными, хозяева тоже.

Весна подкралась как-то совершенно неожиданно, кажется, что только вчера играли во дворе в снежки, а нет, бац, травка зеленеет, птички поют. Апрель, а за ним и май, по мнению студентов девяносто второго, без сомнения был самым тихим. По мнению дирекции тоже, разве что Филч на множащееся поголовье полужмыров ворчал, по привычке передушить клялся. Но когда Флитвик ему расценки на зверят показал, замолк. Ни полутора, ни тем более пяти тысяч, а именно во столько оценивался Мерлин мисс Грейнджер, у старика не было. Впрочем, как и потерянных им десятков тысяч галеонов тоже. Понимание того, что именно и как именно он своими руками и своим же невежеством натворил, его окончательно подкосило, и летом девяносто третьего на голову Дамблдора свалилась ещё одна неожиданная головная боль. Мало Хогвартсу необходимости в очередной раз покинувшем его стены преподавателе ЗОТИ, ещё и завхоза искать потребовалось.

Детям, правда, об этом было совершенно неведомо, они возвращались по домам, дѣлились планами на лето, обнимались и обещались писать.

Очередное расставание с оставшимся, как и в прошлом году у мистера Скамандера Ирием, возвращение на Тисовую. И вишенкой на торт — ожидающийся приезд ни разу не любимой Гарри сестры дражайшего дядюшки. Ну разве же могло бы быть хоть что бы то ни было более ужасное.

Оказывается, что да, и это было ожидание, ожидание приезда, ожидание неприятностей. А в том, что они будут, Гарри был прямо-таки уверен. Когда спустя две недѣли из очередного принесённого ему Ежедневного Пророка мальчик узнал о том, что Мистер Уизли выиграл главный приз в ежегодной министерской лотерее, Гарри был за их семью очень рад. Следом за Пророком прилетела сова от Рона, он написал о том, что папа решил, что они поедут отдыхать в Египет на побережье Красного моря и что это должно быть прямо-таки здорово. Ведь поедут они туда на их стареньком, но таком офигительном фордике " Англия", чуть припозднившись, пришло письмо от Гермионы, сообщавшее, что она, оказывается, во Францию улетала. О чём она и сообщала, обещая множество фото, сувениров и всякого подобного.

Было ещё письмо из Хогвартса, оповещавшее о том, что первого сентября его ждут в Хогвартсе, а также прилагался список требуемых на этот год книг . До дня рождения оставалась ещё недѣля. "Целая недѣля", — уныло подумал Гарри, и спрятав все указывающие хоть на какую-то магию улики, потопал вниз. Семейство уже устроилось за столом, а около его места уже красовалась тарелочка с одиноким тостом и четвертинкой грейпфрута. Дадли по настоянию медиков сидѣлъ на диете. По телевизору тем врѣменем рассказывали о побеге из тюрьмы особо опасного преступника, некоего Сириуса Блэка.

«Блэк вооружён и очень опасен. Увидев его, немедленно сообщите властям по специально созданной горячей линии».

— Без вас понятно, что негодяй! — воскликнул уже практически допивший свой утренний кофе дядя Вернон, глядя на изображённого на экране расположенного на кухне телевизора преступника из-за своей ежедневной, утренней газеты. — Да вы посмотрите, на кого похож этот грязный бездѣльник! Взгляните на его патлы!

Тем врѣменем диктор сменил тему. «Сегодня Министерство сельского и рыбного хозяйства объявляет...»

— Идиот! — презрительно глядя на диктора, рявкнул дядя Вернон. — Хоть бы сказал, откуда сбежал этот маньяк! И вообще, какой прок в этой горячей линии?! А вдруг этот псих сейчас бродит по нашей улице?! — и пронаблюдав за тем, как его жена практически тут же оказалась у находящегося в столовой окна, продолжил: — Я пошёл, Петунья. Поезд Мардж прибывает в десять часов.

Уныние Гарри было практически осязаемым, он знал, готовился, и всё равно это было просто ужасно. И вдвойне от того, что ему в очередной раз напомнили положенное ему в этом доме место.

Спустя три часа вернулся дядя и привёз с собой для Гарри его личный, персональный ад. Тётушка Мардж его не любила и нелюбовь это была у них с Гарри взаимной. Да и как прикажете любить ту, что собаку свою на тебя спускает. Вот и сейчас Злыдень был тут как тут, тот это был пёс или же нет — значения не имело, значение имело только то, что он уже вовсю загаживал практически стерильный кухонный пол и что убирать всё это предстоит именно ему.

Увы, но без упрёков не обошлось, и сестра дяди не преминула пребольно ткнуть Гарри в то, что он сирота, что он якобы неблагодарный и вообще испорченный вконец, неисправимый дармоед. Следующие три дня были, можно сказать, что тихими. Понимающий, что если сорвётся, то никакого Хогсмида он не увидит, Гарри терпел. Одному в пустой школе оставаться совсем не хотелось

Ужин четвёртого дня ознаменовался общим сбором и приказом дяди, как и прежде прислуживать за столом. Гарри стиснул зубы, кивнул и практически полужина всё было максимальнейше хорошо.

— Ты не виноват, Вернон, что мальчишка неисправим, — принялась за свою любимую тему Мардж. Мальчик через силу сдѣлал глубокий вдох, срываться было никак нельзя. " Как же жаль, что нету рядом Ирюши, зарыться бы в его пушистый мех", — подумал мальчик и принялся всеми силами представлять, что именно это он прямо сейчас и дѣлает. Где-то на другом конце Англии белый с серебрянкой кот навострил уши и оторвавшись от интересовавшего его до этого занятия, принялся тихо, но настойчиво мурчать.

— С собаками тоже всегда так. У дурной суки — дурные щенки! — продолжила тем врѣменем явно закусившая удѣла дородная, даже можно сказать, что обрюзгшая женщина. И в тот же миг в её руке взорвался бокал. Это было практически нонсенсом, и тем не менее это произошло. И сообразивший в чем дѣло Гарри схватился своей правой рукой за свою левую в надежде, что хотя бы как-то сумеет беду предотвратить.

— Всегда говорила: дурная кровь — дѣло безнадёжное, — продолжила тем врѣменем тётка. — Рано ли, поздно ли, она даст о себе знать! Я ничего не хочу сказать плохого о твоей семье, Петунья, но согласись, сестра у тебя была никудышная! Всю семью опозорила! Сбежала с каким-то прохвостом, и вон смотрите, что получилось! Да и отец его, кто он хоть, а, Вернон?

— Он не работал. — Тяжело вздохнув, дядя покосился на Гарри. — Он был безработный.

— Неудивительно. Бездѣльник! — Она вытерла подбородок рукавом пиджака. — Нищий дурак, который...

— Ложь, — не сумел удержаться Гарри и, невольно выпустив свою левую руку из правой, взмахнул ею. Смотрел он при этом только и исключительно на Мардж.

— Вы ничего, слышите, совершенно ничего не знаете о моих родителях. Они умерли и ни вы, ни кто-либо другой, хоть как бы то ни было воспитанный человек не имеет права о них что-либо подобное говорить! О мёртвых либо хорошо, либо правду. И так как правду вы не знаете, то просто заткнитесь, слышите меня, заткнитесь, чёрт вас возьми и не смейте говорить о том, о чём вы совершено ничего не знаете! Я дѣлал запрос, и мой отец никогда, слышите, никогда не был безработным, он сразу после школы поступил в полицейскую, слышите меня, полицейскую академию, а мама моя работала врачом! Она жизни спасала и умерли они вовсе не в автокатастрофе, а потому что в наш дом пришли преступники! Они убили отца, а потом уже в детской маму!. Хотели убить и меня, но папа сопротивлялся, и отопительная система дома была повреждена, газовый котёл взорвался и потолок второго этажа обрушился! — идя пятнами от гнева прокричал не выдержавший всего этого Гарри. О родителях он и правда узнавал, и запрос в департамент в министерстве и в самом дѣле дѣлал. Ещё на первом курсе. Тогда в апреле, когда он с Рольфом сдружился, и тот, как о том, что у Гарри даже фото родителей нет, узнал, родителям написал и те через несколько дней прислали. И на одном из фото был папа в мантии аврора, с ним рядом был, как говорилось в письме, его лучший школьный друг. Не верить фотографии Гарри не решился, но запрос тем не менее сдѣлал и вскоре получил ответ. Гласивший, что аврор Поттер за три месяца до своей смерти закончил курсы подготовки аврората. А это значило, что он был именно аврором. О маме Гарри тоже узнал, Гермиона помогла. Так всё и выяснилось, и закрывший эту главу своей жизни Гарри решил, дабы дядю если что не нервировать, слово аврор на полицейский заменить, а аваду и последовавшее за ней, за взрыв отопительного котла выдавать, и вот представилось.

— ЧТО?!!! — взревела вскочившая со своего места порядком уже подпившая толстуха. — Ты что там мелешь, голодранец ЧЁРТОВ!?

Свѣтъ в доме несколько раз мигнул и где-то под потолком раздался характерный стеклянный хруст.

— ЭТИ ШЛЮХА И АЛКАШ СДОХЛИ В АВТОКАТАСТРОФЕ!!!! — проорала она, при этом медленно, но неумолимо раздуваясь. Её пьяное, красное от гнева и алкоголя лицо на глазах опухло, крошечные глазки полезли из орбит, а рот растянулся до ушей. Твидовый пиджак лопнул, и пуговицы со свистом разлетелись в стороны. Менее минуты и она практически превратилась в поднявшийся к потолку воздушный шар.

«Гав-гав-гав!!!»

В комнату вбежал ошалевший Злыдень.

— Прекрати!!! — проревел дядя Вернон и схватив тётушку за ногу, едва не взлетел сам. Тогда как ничего не понимающий Злыдень вцепился уже в него, а если точнее, то в его ногу.

Воспользовавшись суматохой, Гарри выбежал из столовой и помчался в чулан под лестницей. Заклинанием отпёр дверь, схватил чемодан, бросил его на порог и ринулся наверх к себе в комнату. Вынул паркетину под кроватью. Схватил наволочку с книгами и подарками, не забыл пустую клетку и бросился вниз к входной двери. В этот момент из столовой выскочил дядя Вернон, одна из его брючин превратилась в кровавые лоскуты, а из столовой тянулась кровавая дорожка.

— Ты куда!!! — возопил он. — Сейчас же вернись и приведи тётку в порядок!!!

— Ни за что, она всё до последнего заслужила и видит бог, я сдѣлал всё, чтобы было так, как вы меня попросили. Я годами терпел, но более уже нет. С меня хватит, я сказал правду, она нет. ПРОЩАЙТЕ! — и вылетел за дверь раньше, чем опешивший от его слов дядя сумел что-либо ответить.

Сбежал по крыльцу, буквально пролетел по дорожке и вылетев на тротуар, взмахнул палочкой. А на вопрос:"куда тебе, малой" , раздавшийся из возникшего прямо перед ним фиолетового автобуса, крикнул "куда глаза глядят" и не глядя сунув тому два галеона, забрался вовнутрь.

— Трогай, Эрн, Дырявый котёл, — с хмыком произнёс закрывший за мальчишкой дверь кондуктор.

Пока ехали, Гарри успокоился и чуть остыв, спросил кондуктора, какой он адрес то в итоге назвал.

— Так Котёл дырявый, куда ещё то, — и чуть помявшись, добавил: — И это, возьми что-ли, два то золотых явно многовато будет. Один мы с Эрни на двоих подѣлим да за проезд оплатим, но два.

— Оставьте себе, у меня настроения совсем нет.

— Проблемы, что-ли?

— Угу, только не говорите никому, я из дома сбежал. Они моих родителей поносили и…

— Да гонишь, малой! Не первый раз же вижу, — воскликнул ещё на входе признавший своего именитого пассажира кондуктор, представившийся как Стен.

— Правда, как есть, проституткой и алкашом поносили, а я, мол, щенок бракованный.

— Да чтоб мне Мордред приснился… Ну да ладно, не печалься, всякое бывает. Довезём, посидишь у Тома, остынешь.

— Я тётку свою, кажется, заколдовал, не хотел, но она, собственно, и договорилась, и я не выдержал, заорал что врёт всё, а что дальше — не помню. Рукой махнул и её раздувать стало. А я испугался и драпу.

— Ну и позря, ликвидаторы придут, всё поправят, знамо же дѣло — волшебника малого до выброса довели. Дурные они совсем у тебя, видимо.

— Угу, и это, благодарю что-ли… — пробормотал и с благодарностью уткнулся в буквально всунутую ему в руки чуть ранее кружку горячего шоколада Гарри.

— Дырявый котёл и встречающие при нём, — объявил давший по тормозам примерно через час Эрни. И про встречающих он не соврал. Стоило Гарри выйти, как:

— Ну, наконец-то, Гарри, — произнёс чей-то голос. И не успел Гарри повернуться, как на его плечо легла рука. Повернув голову, Гарри увидѣл обладателя руки, сжимавшей его плечо, и его словно окатило ледяным душем. Это был сам Министр магии — Корнелиус Фадж.

— Примите мою благодарность за то, что ваш автобус доставил сюда Гарри. Но нам пора идти, — произнёс тот, обращаясь к оставшемуся в дверях кондуктору.

— Ддааа, сэр, конечно, сэр, рады стараться, сэр… — пробормотал тот и Ночной Рыцарь, взревев мотором, скрылся, как не было. Ещё крепче сжав плечо Гарри, министр повёл его в оказавшийся прямо напротив знаменитый волшебный паб. В дверях возник беззубый, сутулый старик-волшебник с фонарём в руке. Это был Том, хозяин «Дырявого котла».

— Вы нашли его, министр! — воскликнул Том. — Не желаете ли чего выпить? Пива, бренди?

— Принесите лучше чаю, Том, в отдѣльный кабинет, будьте добры, — сказал Фадж, не выпуская плеча Гарри. Они прошли по коридору и вскоре оказались в весьма уютном для этого странного, надо признать места, помещении. Бармен щёлкнул пальцами и в камине тут же весело затрещал принявшийся за свежие поленья огонь, отвесил поклон и удалился. Фадж указал на стул возле камина:

— Присаживайся, Гарри.

— Да сэр, простите, что доставил вам неудобство, сэр, — пробормотал робко устроившийся на самом краю Гарри. Фадж так же повторил его действия, предварительно сняв свою мантию и усевшись куда как вольготнее.

— Вероятнее всего, ты меня не знаешь, Гарри, ну да это и неудивительно, насколько мне известно, политикой ты совершенно не заинтересован и куда как больший интерес проявляешь к магозоологии и заводческому дѣлу.

— Да, сэр, всё так, сэр.

— Приятно, когда всё действительно так, Гарри, а теперь позволь мне представиться, я министр магической Британии Корнелиус Освальд Фадж.

— Приятно познакомиться с вами, господин министр, — на глазах бледнея, пролепетал окончательно сошедший с лица Гарри, и если раньше он думал, что это, в общем это, то теперь…

Именно в этот момент хозяин принёс чай и горячие тосты. И Фадж, нисколечки не стесняясь, принялся оный разливать. При этом продолжая:

— Признаюсь, Гарри, мы все изрядно поволновались. Сбежать от родственников, да ещё подобным образом! Я уж подумал... Слава богу, с тобой ничего не случилось! — с этими словами Фадж намазал булочку маслом и протянул тарелку Гарри. — Ешь, Гарри. Ты еле держишься на ногах. И у меня хорошая новость. Мы вернули мисс Марджори Дурсль в её обычное состояние…

— Она заслужила то, что произошло, — буркнул так и не притронувшийся к еде Гарри. — Она говорила о моих родителях очень плохое. Я долго терпел, недѣлю почти, но сегодня, сегодня она сказала, что моя мама шлюха, я так разозлился сэр… — совершенно убитым, полным вины под конец фразы голосом произнёс кругом виноватый подросток.

Ответить на это министр Фадж ничего не успел, в дверь вновь постучали и на пороге появился никак не ожидавшийся здесь, да ещё и в столь позднее врѣмя мастер палочек.

— Добрый вечер, Корнелиус.

— Мастер Олливандер, но как…?

— Да вот за внуком пришёл. Совы они, знаете ли, Ночному рыцарю по скорости уступают. Получил послание от него и встречать пошёл, и тут Том мне сказал о том, что вы здесь.

— Внуком, вы уверены?

— Как и в том, что вы пользуетесь палочкой моего изготовления. Плакучая, столѣтняя ива и сердце дракона, пять с четвертью вершков, — совершенно спокойно произнёс мастер палочек и протянул министру небольшой, элегантного вида тубус. — Вот бумаги из гильдии геральдики, в середине апреля запрос к ним подал.

Принявший тубус из рук мастера министр открыл его и быстро пробежался глазами по оказавшимся в его руках документам.

— Невероятно, это прямо-таки невероятно, и раз вы здесь…

— Разумеется, Корнелиус, и Гарри я с вашего позволения забираю, мне искреннее жаль, что ему не нашлось места в доме его родной тётки. Меня печалит то, что для неё кровь всего лишь вода!

— Ужасно, мальчик сказал мне, что она плохо отзывалась о его матери.

— Мне печально это слышать, господин министр, и я ещё раз искреннее приношу вам мои самые искренние извинения за причинённые вам моим внуком неудобства. Видит Мерлин, он ничего подобного не желал.

— Всецело с вами согласен, и раз уж вы здесь и всё так как оно есть, возможно, вы?

— О, разумеется, господин министр. В самое ближайшее врѣмя я намерен подать прошение об опеке. Негоже магическому ребёнку, да ещё и такому, как наш Гарри, среди маглов на попечительстве его тётки-сквибы оставаться.

— Полностью с вами согласен и всецело вас поддержу, — обрадованно воскликнул уже отложивший переданные ему Олливандером бумаги в сторону, министр Фадж.

— Благодарю, Корнелиус, могу ведь я вас так называть, господин министр?

— Разумеется, мастер, всенепременно, разумеется. Гарри, не мог бы ты выйти. Мне с твоим дедушкой нужно кое-что обсудить?

— Ддааа… сэр… — промямлил ушам своим неверящий Гарри и чуть не опрометью вылетел за дверь.

О чём говорили за закрытыми дверями, Гарри не узнал. В коридоре обнаружился хозяин, а по совместительству ещё и бармен этого заведения, и он же и отвёл его вниз. Поставил перед ним кружку какао, да на том и откланялся. Примерно полчаса спустя на лестнице послышались шаги и появился вначале министр, а следом за ним и выглядящий несколько задумчиво мастер палочек. Первый практически тут же скрылся во вспыхнувшем зелёном камине, а вот второй поманил сидящего у стойки Гарри за собой.

— Пойдём что-ли, ночь на дворе, спать пора.

— Да, сэр, только я…

— На улицу выйдем и поговорим, — остановил уже практически готовый сорваться с уст ребёнка поток вопросов Олливандер. Открыл проход и неспешно направился по мощёной камнем мостовой.

— Мастер? — догнав его спросил чуть задержавшийся Гарри.

— Хочешь понять, как я обо всём узнал, и почему аж целому всамдѣлишному министру тебя как внука представил?

— ДА! Я… — громче чем хотел выпалил Гарри.

— Ну тише ты, перебудишь всех, — шикнул на тут же потупившегося мальчишку мастер палочек. И чуть помолчав, продолжил: — Совы ты мне естественно не посылал, ну да министру об этом знать, как мне кажется, вовсе не обязательно. А вот бармен и мой добрый друг Том это очень даже и сдѣлал, а если точнее, то он камином воспользовался. И как я и сказал министру, в апреле я обратился к мастерам по геральдике. А как заключение их получил, так сразу же Тома и попросил. Так мол и так, появится коли, предупреди. Письмам я подобные сведения доверять не рискнул, не после того, что ты мне о прошлом лете рассказал.

— То есть получается, что…

— Да, Гарри, о нашем подтвердившемся родстве я, как и сын мой, с самого начала лета знаем. И вот вначале к Тому прибывает самый настоящий всамдѣлишный министр магии, весьма надо сказать, с его слов, недовольный министр магии. Затем Ночной рыцарь и ты на нём. И вот, проводив тебя и министра в кабинет, он мне и сообщил, приходи мол, пострелёнок твой появился и министр при нём, недовольный жутко. Ну я бумаги подмышку, да и в путь, врѣмя хоть и позднее, да не позднее ночи будет. Как раз к самому интересному и подоспел.

— То есть получается, что это не шутка? Что я по-настоящему ваш всамдѣлишный внук?

— Двоюродный, если совсем точно, ведь то предположение, что я в поезде тогда тебе как пример высказал, полностью подтвердилось. И мать твоя племянница мне, тогда как отец её — Генрих Олливандер по рождению, в магловском мïре Генри Эвансом обратился. И так как Генрих и я — родные братья, то и выходит, что ты мне двоюродный внук.

— Но как же, вы же говорили, что это очень дорого и что мол смысл…

— А это когда, как и то, что дорого — я не спорю. Три месяца, практически четыре я деньги из оборота на это исследование откладывал. Ну да и ты у нас мальчик, вот прямо скажем, во всех смыслах не так чтобы обычный. Впервые, как ты помнишь, я тебя внуком тогда на перроне назвал, да и привязалась как-то. Укорял себя, убеждал, не стоит мол, не привязывайся. Ребёнку больно будет. Я-то старый, мне то что, а тут раз другой, третий и бац, ушатом по голове. Больно, обидно, не можно ребёнка больше, чем есть травмировать. Так прошёл год. В переписке я тебе не отказывал, вопросы у тебя были занятные, видно было, что по пустякам ты меня не тревожил. И вот прошлым летом ты из камина нашего вышел. А он ведь на входящие наглухо закрыт, накрепко заклят. Только своего пропустит. И вот ты, да ещё и по экстренному контуру, и заметь, все камины по линии задѣлъ, а нашему хоть бы что. А экстренный контур он на то и экстренный, что в случае аварии к очагу рода выбросит ближайшему. Для тебя это, собственно, как ты думаю теперь понимаешь, наш камин, да тот, что у Поттеров был. Камин дома в Годриковой лощине понятное дѣло данным-давно отключён, вот и остался наш. Путь твой, согласно адресу, близко пролегал, а потому несмотря на повреждения, сеть исправно отработала. И выбросила тебя аварийным сбросом. Неприятно, ясное дѣло, но всяко получше, чем в камине где-то по пути застрять. Не всегда в таких случаях выжить получается. Были случаи, давно было. Тогда же и контур аварийный ввели, и к камину основного дома семьи привязали.

И вот он срабатывает на тебя, и как я и сказал ранее, остаётся исправным. Ушиб плеча мы учитывать в данной ситуации не будем. Ты тогда полсети наизнанку вывернул. И тут уже даже не звоночек, набат прямо, далёкий ещё, но настойчивый. До зимы я колебался, думал, ведь, как ты и сам заметил, удовольствие это вот ни разу не дешёвое. А потом плюнул на всё, да и решился. Была, мол, не была, хоть правду о брате знать буду. Он, не он, оказалось, что он.

В середине июня ответ пришёл. Черным по белому печатями заверенный: Генрих Олливандер, в скобках магловская фамилия. Жена его, дочки и мужья их, и ты с кузеном своим, тётка твоя, сквиба она, кстати. Писать тебе не решился, не для письма подобное, и тогда же к Тому подошёл, так мол и так, мальца выловить надобно. Он даже и спрашивать не стал, покивал, и вот сегодня как тебя увидѣлъ, сообщил.

— Угу… — только и сумел выдавить из себя пытающийся переварить услышанное Гарри.

Остаток пути прошли молча, зашли в лавку, прошли по знакомому уже коридорчику. Разулись в прихожей. Откуда-то сверху раздалось:

— Кто там, пап, ты чего поздно то так?

— Дѣла были, завтра всё обскажу, спи давай, — ответил явно уже отходившему ко сну сыну Олливандер-старший и приложив палец к губам, повёл Гарри наверх.

Ранее на третий этаж Гарри ещё никогда не поднимался. Камин был на втором, там же была и столовая с гостиной. На третьем, как оказалось, были хозяйские комнаты. Четвёртый же. Четвёртый этаж дома оказался мансардой. Вела в неё выдвигающаяся из потолка деревянная лестница.

— Я Дэрека специально просил, он её у маглов заказывал. Ни капли магии, всё руками и ручным инструментом закреплено. — произнёс подтолкнувший ребёнка к ней мастер.

Люк открылся легко, большой, просторный, в него спокойно было можно просто войти, а за ним. За ним обнаружилось самое настоящее сокровище. Настоящая,всамдѣлишная, сдѣланная для подростка комната. Огромное панорамное окно, практически на всю крышу. И кровать-чердак, полуторная. Под которой рабочее место примостилось. Массивный, явно деревянный стол, удобно сдѣланный стул, явно специальный, чтобы заниматься удобно было. Стены были обиты качественно обработанным деревом. Темным, пахнущим чем-то хвойным. Оказавшийся посреди комнаты, Гарри так и застыл.

— Ну как тебе, нравится?

— ОЧЕНЬ! — пробормотал лупающий размером с блюдца глазами Гарри. Обернулся и обнаружил, судя по всему, весьма вместительный шкаф. Несколько корзин и комод, всё такое же деревянное, тёмное, но не чёрное. — Это всё правда мне…

— Ну а кому же, мне сюда каждый день лазить что-ли? Дэрек у меня по строительству больше. Не лежит у него душа к палочкам, не его это, а вот сын младший его интересуется. Ну да они с сестрой оба в Шармбатоне учатся. Взрослые уже практически, через два года закончат. На лето вот и то не приехали. Лагерь у них, понимаешь ли, летний. Море, солнце, юг Франции, все дѣла.

— А я никогда на море не был.

— Ну так это то дѣло поправимое. Завтра Дэрека переездом своим обрадуешь, на вопросы его по обустройству и что да как ответишь. Он у меня по ремонтам, с деревом работает, и опыт твой из мïра простецов ему до крайности интересен.

— Я всё что смогу сдѣлаю, обещаю…

— Ну вот и хорошо. Подъём у нас обыкновенно в полдевятого — девять. Раньше чтоб не шумел. А теперь мыться и спать. Ванная от лестницы направо, сам думаю разберёшься, — подавляя зевок, проинструктировал Гарри мастер.

Спустились на третий вместе, Олливандер свернул налево и вскоре скрылся за дверью своей комнаты, а Гарри на цыпочках прокрался к подсказанной ему двери и вскоре, наскоро смочив лицо и верхнюю часть тела, стараясь не шуметь прокрался к себе. В свѣте звёздъ комната казалась волшебной, и тихо переодевшийся в футболку и пижамные штаны мальчишка вскарабкался по ведущей к спальному месту лесенке. Матрас и бельё на кровати были совсем новые. Вовсе непохожие на то, что у него было у Дурслей. Мягкие на ощупь простынь и одеяло, а наволочка, наволочка на подушке оказалась просто отпадной. Как впрочем и сама подушка. Не высокая, не низкая, буквально как есть в самый раз. Тихонько устроился и завернулся в укрывавший всё это богатство плед. На глаза сами собой наворачивались непрошенные слёзы. И мальчик прикусил кулак, чтобы никого не разбудить.

Так и уснул в итоге, с кулаком у рта.

Он был дома, по-настоящему именно у себя, именно дома. Именно с этой мыслью, глотающий непрошенные слезы Гарри и заснул.

Проснулся Гарри без десяти девять и, сладко-пресладко потянувшись, даже не сразу и понял, где это он. Но вот воспоминания нахлынули одно за другим, и он разве что не скатился с лестницы. На сопутствовавший этому грохот остальные жильцы дома не так чтобы отреагировали. Мастер палочек вовсю занимался завтраком. Младший же приподнял голову и, поймав кивок о,тца, по новой уткнулся в газету. О прибытии племянника он был уже оповещён и выслушав краткий пересказ вчерашних злоключений, посчитал правильным не вмешиваться и просто подождать.

И вот по прошествии десяти минут, судя по всему пытавшееся наскоро привести себя в надлежайший вид и от того мокроголовое чудо с опаской заглянуло в совмещённую со столовой кухню.

— Доброе утро, Гарри! — отреагировал первым заметивший его как раз сидящий лицом ко входу мастер палочек.

— Доброе утро, сэр, то есть простите, я хотел сказать…

— Не стоит, — остановил этот уже практически начавшийся поток сознания старший Олливандер. — Садись за стол. Яичница, тосты с джемом, есть апельсиновый и клубничный. И так как ты у нас несовершеннолѣтний, то стакан какао. Ну или чай на выбор. Кофе у нас не положено, у нас в доме это закон, так что советую привыкнуть.

— Хорошо сэр, я и так его всего раз то и пробовал. От дяди как-то остался, ну я и рискнул. Горький, не понимаю, чего в нём люди находят.

— Бодрость, — послышалось из-за шуршащей в связи с перелистыванием разворота газеты. — Но мало кто задумывается о том, что механизм действия этого напитка весьма коварен и даруемый им мнимый прилив сил влёгкую может обратиться так не воврѣмя накатившей сонливостью. Мало кто понимает, что содержащийся в кофе кофеин — в сути своей наркотик. И привыкание он вызывает ничуть не меньшее, чем тот же героин. Знаешь, что такое героин?

— Да, сэр, то есть я хотел сказать дядя Дэрек, это очень опасный наркотик. Нам в школе, ну в смысле, в обычной школе про это рассказывали. Шприцы показывали и картинки, а ещё фильм про последствия употребления. Я честно-пречестно, не понимаю как можно себя на что-то подобное обречь, это же, как нам ведший лекцию врач сказал, совсем-совсем не лечится.

— Верно, а зачем, хм, помнишь то ощущение, когда ты свою палочку нашёл?

— Да…

— Представь себе, что оно сильнее ну раз в пять где-то, а затем — что такое ты испытываешь каждый раз, прикасаясь к своему рабочему инструменту.

— О…

— Вот только палочка, если она грамотно подобрана и без подвохов сдѣлана, вреда тебе не нанесёт. Тогда как употребление героина и сходных с ним по действию препаратов крайне быстро обращает человека в то, что ты в том фильме видѣл. И ты не поверишь, но при желании и с палочкой подобное сдѣлать можно, отец соврать не даст. Были в истории случаи, когда мага вот так вот изуверским методом подставляли. Как именно это дѣлается, я не знаю, Олливандеры никогда до подобного не опускались и впредь не опустятся. Но как сам факт, было, и маг, такой палочкой колдовавший, сам себя на мучения обрекал. И был как тот наркоман, которого я как-то раз в Лондоне в одном из переходов увидѣл, и тогда же заинтересовался. Странно он себя вёл, а как дозу получил — так в улыбке расплылся, ну чисто как ребёнок у отца в лавке палочку свою нашедший. Только ярче, концентрированнее будто бы. Тогда же я про всё это и выяснил, интересно стало. И с тех же самых пор даже кофе в нашем доме запрещён. Незачем организм подобному, даже в столь малой малости, подвергать.

— Ого, — только и сумел вымолвить обалдевший от всего услышанного Гарри, настолько доходчиво и просто ему ещё никто ничего не объяснял. А тут ещё и палочки особенные… — Мастер, а может быть такое, что не палочка особенная, а маг её взявший, может тогда быть так, что она, как дядя Дэрек сказал, из него наркомана сдѣлаетъ?

— Может, — сухо подтвердил явно не слишком радующийся такому вот утреннему разговору мастер. — И я, признаться, одну такую сотворил, а если точнее, то две. В создании они ничем особенным от самой обыкновенной не отличаются. Но вот мага особенного встретят… Я думаю, ты помнишь, что когда ты сам свою выбирал, я одну тебе чуть не силой именно в правую руку взять велел.

— Да! — округлив глаза, пробормотал ошарашенный откровением мастера Гарри.

— Так вот, как я тебе и сказал, именно эту я дал тебе намеренно. Тогда я уже понял, с чем именно я столкнулся и посчитал правильным это своё детище банальным образом уничтожить. Тогда, когда я их создавал, я и подумать не мог. Феникс Альбуса дал мне сразу два пера. Редкость, нонсенс, необычно в общем. У меня и в мыслях не было. Но вот только тис и перо того самого феникса свели с ума того, кто родителей твоих в итоге убил. Мог ли я тогда в далёком тридцать восьмом, молодой, неопытный, даже просто предположить. Но в итоге всё получилось в точности так, как Дэрек и описал. Та палочка, как оказалась, магу, к ментальной магии склонному, противопоказана была. Но это я куда как позже выяснил, в семидесятых, если точнее. Тис тот нашёл, не я его древесину брал, брат отца, и то ли невнимателен был, то ли ещё что. Но суть в том, что дерево то необычное, на месте силы оно и на месте том некто не слишком умный ритуал один пресквернейший провёл. Давно было, очень давно. Жертву там принесли кровавую. Как итог — палочка та именно склонному к ментальным наукам строго противопоказана. А тот, кто в последствии родителей твоих убил, таким именно и оказался. Легилимент, природный, сильный. И именно её он конечно же и выбрал. Дозу, по сути, получил и зависимость тут же. Об итоге всего этого вся Британия магическая в курсе. А вот о сестре той палочки вовсе даже и нет. И если тисовая в итоге к паранойе и безумию мага менталиста привела, то вот та, что я из падуба сдѣлал. Падуб остролистый, он же остролист, крайне жизнестойкое растение, способное выживать в глубокой тени лесов, где не всходят семена других растений, вооружённое колючками и ядовитыми кроваво-красными ягодами, дающее пищу и приют птицам, и исцеление — людям, казалось бы, одноврѣменно олицетворение и защиты, и угрозы. Его плодоношение с древности связывали со сменой врѣмён года, противоборством жизни и смерти.

Падуб обладает прочной, устойчивой к негативным факторам древесиной. Та же гниль ему практически не страшна, ведь заставить его древесину гнить — это надо весьма постараться. Одна малоизвестная в мïре магов христианская легенда к примеру гласит, что Крестъ объявленного священниками сыном бога Иисуса Христа был именно из падуба. Его острые листья олицетворяют терновый венец и страдание, а красные ягоды — кровь Христа. Есть мнение, что Христу возложили на голову венок именно из остролиста и его ягоды, бывшие изначально белыми, покраснели от крови Спасителя. Считается, что изготовленное из падуба, будь то копье, стрела, или же волшебная палочка приносит безоговорочную победу над злом. Это древо также известно как символ возрождения и смерти. По народным поверьям, падуб защищает от колдовства и молний. Все падубы, вне зависимости от места своего произрастания, содержат большое количество кофеина и других не менее активных веществ, дѣлающих употребившего их, скажем так, чрезмерно активным. Ну а теперь соединим всё это, умножим на перо феникса и…

— Получим палочку героя смертника от магии. Феникс будет стремиться в бой к уничтожению всего нечистого, неприемлемого, падуб будучи древом-оружием, его в этом поддержит и силы придаст. По итогу замкнутый, вечно раздуваемый всеочищающим пламенем феникса, цикл. Отец, как ты мог? Зачем ты нечто подобное создал?! — воскликнул изумлённо вскочивший из-за стола Дэрек.

— Молодой был, глупый, как итог, получилось то, что получилось.

— Она уничтожена, скажи мне что ты избавился от неё?!

— Я позаботился об этом, и эта палочка никому уже не навредит.

— Ну да, вот только перед этим ты сказал, что дал её Гарри, о чём ты вообще думал?!

— Именно о том, чтобы она умерла и Гарри с этим, как впрочем и с несколькими её подружками, прекрасно справился.

— И как же, скажи на милость, он сумел бы? Маленький, несмышлёный, одиннадцатилѣтний ребёнок, сирота с, по опредѣлению израненной утратой родителей душой. Как и чем он должен был этому монстру противостоять.

— Как раз именно Гарри и мог, только не противостоять. Но банально отменить, вернуть к изначалию. Не мне тебе пояснять, как тяжело уничтожить своё, да ещё и полностью рабочее и с точки зрения мастерства, прекрасное творение. И тем не менее поняв, что у меня появился этот самый шанс, я его использовал.

— Да о чём ты говоришь, как ребёнок, который по факту был бы для этой палочки идеальной жертвой, смог бы с ней хоть что бы то ни было сдѣлать?! Да будь он самым безалаберным из безалаберных, он всё равно бы её не сломал.

— А я её и не ломал, дядя Дэрек, я её, как и ещё около двух десятков её сестёр за тот день мной опробованных, магии лишил. Убил, можно сказать.

— Как?!

— Эм, я, я это…

— А он у нас, Дэрек, абсолютнейше уникален, — прервал неуверенную попытку подростка что-либо пояснить мастер палочек, и чуть помолчав, продолжил: — Никто в мïре не верил, и тем не менее, маг с мѵромъ отменяющим магию, существует. И он находится здесь с нами. Не стесняйся, попробуй, возьми Гарри за руку, уверен, ты всё быстро поймёшь.

— Отец, ты опять? Мы же выяснили уже, что подобное в принципе не представляется возможным. И магом такой человек никогда не будет.

— То есть само то, что он мог бы существовать, ты не отрицаешь?

— Глупо отрицать то, что пусть и в теории, но тем не менее доказано. Основа существует… — прервался ощутивший совершенно ничем необъяснимый приступ морской болезни мужчина. Несколько раз в неверии моргнул, и наконец опустил взгляд на собственное стиснутое ладонью племянника запястье. — невозможно, я…

— Видишь?!

— Это невероятно, отец…

— Согласен с тобою полностью, согласен, и кстати, пока он тебя не отпустит, ты так и останешься лишённым своего дара. А после минута или чуть менее на восстановление потребуется. Отпусти его, внучок, и думаю, что сегодня тебе придётся немного поколдовать.

— Но как же, нельзя же!

— Открою тебе маленький, но очень страшный секрет: на самом дѣле можно, так что иди за своей палочкой, ты ведь её наверху оставил, чтобы не соблазняла без надобности.

— Да, — кивнув головой, подтвердил слова мастера Гарри.

— Иди, принеси и помни, что пока ты не покинешь Косую аллею, колдовать тебе вполне себе можно, ну разве что не у блюстителей закона и порядка под носом. Отследить магию несовершеннолѣтнего в подобном этому по насыщенности магии месте никакой надзор неспособен. Да он и в других местах не так чтобы способен. Просто факт волшебства на территории в условные десять на десять метров фиксируется и если это место проживания маглорожденного несовершеннолѣтнего, то ему сей акт волшебства и припишут. Не раз и не два полукровки такие вот предписания оспаривали. Маглорождённые об этом попросту не в курсе. Ну и, естественно, Приори Инкантатем. И если ты и в самом дѣле не колдовал... В общем запутано, малопонятно, но как-то да работает.

— Понял, — мелко покивав произнёс тут же вылетевший из помещения ребёнок.

— Отец это, это же просто невероятно, он же...

— Маг с двумя мѵрами? Да, Дэрек, наш Гарри именно такой, и он НАШ, и сейчас он покажет тебе настоящее чудо. — Именно в этот момент с палочкой в левой руке в столовой появился счастливый тем, что ему разрешили поколдовать, подросток. И следующие несколько минут Гарри исправно демонстрировал неугомонному дяде, что именно и как именно он может. Выходило, надо сказать, неплохо и что бы Дэрек Олливандер не придумал, Гарри мановением руки всю его магию отменял. А затем по просьбе деда и сам принялся за колдовство. Начал с простого, а затем без какой-либо задней мысли, шокировав всех, выдал высшую трансфигурацию. Такого, признаться, даже мастер палочек не ожидал. И тем не менее, обычный стакан в начале преобразился в нечто совершенно прекрасное, а затем и вовсе стал напоминать не слишком умело выполненный знаменитый на весь мïръ китайский шар. Слой за слоем, созданный из стекла, он становился всё изящнее, легче. В итоге получилось четыре слоя, по одному на факультет, вложенные один в другой.

— Невероятно, это же даже не СОВ, это уже полноценная заявка на подмастерье трансфигурации.

— Согласен, — кивнул также рассматривающий творение внука мастер. — Оно великолепно. Гарри, это ведь так называемый дьявольский китайский шар?

—Ага, именно так, их ведущий той научной программы, которую как-то раз Дадли смотрел, назвал, мне они понравились, и вот в конце года я решился попробовать. Сначала в два слоя, а теперь вот уже в четыре. Больше мне пока ещё сложно, не могу всё в голове удержать. Да и материал, чем однороднее, тем легче.

— Ты понял, о чём он нам говорит, сын, ты понимаешь? — воскликнул изумлённый пришедшим ему пониманием мастер палочек.

— Боюсь, что да, отец, но это же уникально. Гарри, ты можешь описать, что именно ты имел ввиду, когда сказал, что в голове удержать тяжело. Образ представить сложно?

— Эм, нет, картинку-то легко, чего там представлять то? А вот чтобы стакан превратился, хм, как бы так объяснить, я к МакГонагалл подходил, но она лишь отмахнулась, сказала, что быть не может.

— Чего не может, внук? Во что эта старая кошёлка не поверила?

— Ну, она спросила, как это я и Невилл заклинание исчезновения на первом курсе освоили. Я честно пытался, но она не понимает, что это ну как туман что ли, черт, не знаю я, как объяснить. — Разворошив с таким трудом приведённые чуть ранее в порядок волосы, воскликнул вновь столкнувшийся с проблемой разъяснения, что и как именно он дѣлает, Гарри. — Берёшь стакан, представляешь конечный объект, так она говорит, и превращаешь. Но всё не так. Там в промежутке ещё этапы есть. Вначале надо чтобы стакан не стаканом стал, потом всё лишнее убрать, и уже затем новую форму задавать. Лишнее мешает, картину портит, сбивает… Ну а когда, чтоб исчезло, надо как лишнее, только вообще все. Распылить, рассеять и всё, нету, не формировать попросту и дать распасться.

— И как оно для тебя выглядит, что ты видишь, ощущаешь, когда выполняешь заклинание? — с практически видимым благоговением произнёс во все глаза смотрящий на племянника сын мастера палочек.

— Как туман, он искрится, перестраивается, форму обретает, но не ту привычную. Цепочки линии, связи, они в решётки разных форм, спирали строятся. Как только ты их построишь, так сразу же всё и получится, меня этому Гермиона научила, я ей несколько раз объяснял, что и как, а затем её родители учебник по химии прислали, ещё по физике, да много ещё по чему. И тогда же пошло-поехало, как, что, почему, не понимаю, вижу просто. А как только я законы микромiра из тех учебников понял, так вообще на ура. Со сплавами правда не очень, сложно, расчётов много.

— Обалдеть, — произнёс разглядывающий вполне неплохо выглядящий китайский дьявольский шар Дэрек Олливандер. — И не исчезнет ведь, и стаканом не станет…

— Ну, если туман не вычистить, то станет, — неуверенно почесал затылок смущённый таким к себе вниманием Гарри.

— Вот как, ну всё, отец, я Адэйну писать, он же диплом именно по этой теме пишет. Вот Гарри ему и расскажет, как заклинание вечной трансфигурации действует, — произнёс направившийся к выходу мужчина.

— А…?

— Сын это Дэрека, старший, он в Сорбонне сейчас магию постоянной трансфигурации изучает. Колдер и Айлин — младшие, они в Шармбатоне учатся.

— Шармбатоне?

— Французский аналог Хогвартса, там уклон в нужную сторону есть, да и мать их настаивала, врѣмя было страшное. И Дэрек с семьёй за Ла-Манш перебрался, да так на два дома и остался.

— О, то есть у меня, то есть это получается…

— Двое братьев и сестра. Не сильно то тебя и старше. И следующим летом мы к ним обязательно поедем. Этим не выйдет, в сезон не попадаем, точнее в несезон. Не могу я сейчас лавку закрыть, а вот сразу после Хогвартса почему бы и нет, да и зимой, — с толикой мечтательности в конце произнёс, вернувшись к незамысловатому, но даже на вид очень вкусному завтраку, явно ушедший в свои мысли старший Олливандер.

После завтрака мастер палочек у Гарри за уроки спросил, как, мол, что и где. И выяснив, что в итоговом подсчёте не густо, поинтересовался, на чём именно внук застрял.

— История магического мïра, трансфигурация и зелья, чтоб их. С последними вообще швах. Я ведь практику совсем, совсем не могу, всё порчу. Профессор меня за это сильно не любит. А декан МакГонагалл заступилась, и у нас с ней уговор. Она Снейпа унимает, а я теорию на отлично. Ну вот он гад и задал, а в учебнике не полностью, отлично он мне за это не поставит. Больше надо, а нету. Негде мне, а он ещё, когда тему выдавал, улыбался так ехидно.

— И что же за тема?

— Виды, свойства, способы обработки и применение в зельях древесины амаранта. И вешайся хоть, но дерева я такого в учебнике так и не нашёл… — запнувшись в конце, пробормотал убитый горем ребёнок и чуть подумав, на глазах расцветая разгорающейся будто бы пламя надеждой, выпалил: — Дерево, точно, дерево же, дедушка, что это за дерево, я только про траву найти смог?!

— Ну вот, уже и дедом назвал, молодец, и что спросить догадался, тоже.

— Дерево… — стуча себя по лбу пробормотал видимо только сейчас сообразивший, что об этом и в правду стоило бы именно что у мастера палочек и спросить, Гарри.

— А что до дерева, — продолжил тем врѣменемъ явно довольный собою мастер палочек. — Дерева такого и в самом дѣле нет, потому и не нашёл. А вот древесина при этом очень даже и есть.

— Как это, дерева нет, а древесина при этом есть? — изумлённо уставившись на невозмутимо принявшегося за чай Гарика Оливандера, выпалил ничего не понимающий Гарри.

— Весьма просто, и ответ содержится в самом вопросе, и учитель твой себе не изменил. Амарант — это вообще что?

— Получается, что трава, ведь дерева-то такого нет.

— Верно, нет, и всё же, что в сути своей есть амарант?

— Растение, Амарант, или щирица — широко распространённый род преимущественно однолѣтних травянистых растений с мелкими цветками… — как на уроке Снейпу принялся отвечать все ему о данной траве известное Гарри.

— Верно, — прервал его явно не заинтересованный в полной выдержке из энциклопедии трав и кустарников магических, мастер палочек. Вот только вопрос то был про древесину, а значит искать надо не в книге про траву.

— Ну да, вот только дерева такого я не нашёл, а теперь выясняется, что и не нашёл бы.

— Ты невнимателен, внук. Дерево и древесина, разве это одно и тоже?

— Э…м нет, то есть, да, то есть в смысле дерево китайский дьявольский оно живое, а древесина…! — хлопая себя по лбу, пробормотал явно сообразивший, в чём именно подвох, Гарри. — Ты спросил про Амарант и его отличительные признаки. А главный из них, если верить книге, это цвет его цветков. Всего семейства, амарантовый, он так и называется.

— И? — подбодрил ребёнка мастер палочек. — Каков будет итоговый вывод?

— Дерева такого и в самом дѣле нет, но, видимо, есть древесина, имеющая именно цвет амаранта и тогда получается, что дерева нет, а древесина при этом есть.

— Верно, и искать тебе необходимо дерево, именуемое пелтогин

(Peltogyne.) Вообще-то, это целый род деревьев, к которому относится примерно двадцать пять видов. Все они родом из стран Южной и Центральной Америки и встречаются от Мексики до юга Бразилии. Основное место, где растут деревья "амаранты" — Амазония. Древесный род пелтогин представляют как средние по высоте, так и весьма высокие деревья. Ряд из них достигают от тридцати до пятидесяти и даже шестидесяти метров в высоту, а в диаметре могут иметь полтора и даже два метра. Листья амарантов обычно крупные, а цветки, наоборот, мелкие, и имеют по пять лепестков в соцветии. Они относятся к семейству бобовых, поэтому плод с единственным семенем выглядит как стручок.

Оттенки фиолетово-красной гаммы, как тебе вероятно известно, называют амарантовыми, по цвету этого растения. Но у дерева увидеть сразу их не получится. Пока дерево "амарант" растёт, оно имеет обыкновенный свѣтло-серый окрас, с коричневатой сердцевиной внутри. Заболонь у них, то есть та часть, что находится сразу под корой — имеет толщину до шести сантиметров и отличается темно-коричневым, почти бронзовым оттенком. Но как только пелтогин срежут, его ядро изменяется и приобретает яркий баклажановый цвет. Позже, под действием солнечного свѣта, оно темнеет. Становится темно-коричневым, с глубоким фиолетовым отливом, за который и ценится эта порода. Чтобы уменьшить влияние излучения и оставить древесину свѣтло-пурпурной, используют специальные пропитки и закрепители. Ядровая древесина деревьев рода пелтогин из семейства бобовые, подсемейства цезальпиниевые и есть тот самый таинственный древесный амарант. Сама древесина характеризуется как высокопрочная, износостойкая, практически не поддающаяся гниению и вредителям, мелко или среднепористая, прямо волокнистая порода со слабо выраженными годовыми кольцами, — пояснил улыбающийся внуку мастер и допив чай, добавил. — А вот про свойства её в зельях сам ищи.

— Ты лучший, дедушка, Снейп теперь мантию свою точно съест, — с нотками ликования выпалил наконец-таки добравшийся до завтрака Гарри и едва лишь с оным было покончено, как мальчишка в начале пулей унёсся наверх, после чего столь же быстро вернулся и, высунувшись из-за дверного косяка, спросил:

— Можно я в магазин сбегаю, в двух лавках отсюда, книжный?

— Беги, но, чтобы осторожно, врѣмя нынче не так чтобы спокойное.

— Почему? — тут же поинтересовался любознательный ребёнок.

— Так Блэк же сбежал, даже маглов и тех оповестили, мне вчера министр сказал.

— Всмысле министр, я по ТВ слышал, но там ничего о… Ой, черт, так он маг получается что-ли.

— Именно так, и маг он, между прочим, сильный, это я тебе как создатель его палочки говорю. Алтайский кедр и перо симурана. И вот что странно, нет животного в магическом мiре вернее, чем симуран, как нет и того, кому бы он отдал свою верность, но если отдал… И вот тут-то и странность великая. Официально считается, что Сириус Блэк повинен в смерти твоих родителей, а также ещё двенадцати маглов и одного, как это считается, неимоверно храброго, преградившего ему путь волшебника. Ни за последнего, ни за маглов я не скажу. Но вот то, что с твоим отцом Сириус Блэк познакомился именно у меня в лавке, знаю точно. Было это пятого июня семьдесят первого года. Как сейчас будто бы помню. Мистер Блэк, его сын, и в этот же момент в помещение зашёл и твой отец. Орион был не так чтобы доволен, но возражать при этом не стал и палочки в итоге твой отец, и как это в последствии будет всем известно, его будущий лучший друг Сириус Блэк подбирали вдвоём. И вот что интересно. Палочками они как будто бы поменялись. Хотя нет, не как будто бы, они и в самом дѣле именно это и сдѣлали. Взяли каждый свою, взмахнули, твой отец нахмурился, а затем Сириус попросту вырвал у него из рук ту самую из кедра и протянул свою из клёна. И что интересно, в точности с такой же начинкой, разве что животные были разные. Симуран отдавший свои перья и шерсть для палочки, выбравшей в итоге Сириуса Блэка, был серой масти, тогда как в палочке, избравшей твоего отца — черной. И если бы я не был этому свидетелем, то не поверил бы. И тем не менее, их палочки, они вели себя будто бы сёстры, но не так, как это было бы, если бы речь шла о тех двух, одну из которых ты в итоге уничтожил, а вторая отравила жизнь в общем-то на тот момент ещё ни в чём неповинного мальчишки. Они как будто бы объединились и учитывая их сердцевины, а также древесину, в общем, всё говорило о том, что в этот момент зародилась самая настоящая наикрепчайшая дружба. Симураны в сути своей стайные и очень дружные магические существа и именно формированию малой такой стаи я, мистер Поттер и мистер Блэк и стали свидетелями. И тем непонятнее выглядит то, что в итоге произошло. Вот только факт остался фактом и весь магический мïръ уверен в том, что именно Сириус Блэк привёл в дом твоих родителей их без пяти минут убийцу. Каких-либо достоверных сведений об этом ни у кого нет, а если и есть, то широкой общественности они не ведомы. Одно лишь могу сказать с уверенностью, министр магии уверен в том, что Сириус Блэк сбежал в следствии того, что узнал о том, что ты поступил в Хогвартс и что министр убеждён в том, что он для тебя опасен. И именно поэтому ты должен быть осторожен. Так это или нет, я судить не могу. То, что знаю, я тебе рассказал, как было на в самом дѣле я, увы, не знаю…

— Я понял, дедушка, обещаю, я буду осторожен, но не сидеть же мне взаперти?! Да и эссе…

— Нет, разумеется, а потому в книжный ты, разумеется, иди. Просто помни о безопасности и нигде не задерживайся.

— Хорошо…! — несколько неуверенно воскликнул совершенно неожидавший чего-либо подобного Гарри и на всякий случай проверив, надёжно ли закреплена в подаренных ему мастером ножнах палочка, направился к выходу.

Выскочить из входной двери, ну что может быть проще. Зашёл, вышел, обычный школяр за покупками. Наверное, именно поэтому едва лишь оказался в толчее и шуме Косого, Гарри старательно выкинул всё лишнее из головы и направился в столь удачно присмотренный им в прошлом году книжный. Поход, как и в прошлом году, оказался на редкость удачным. И спустя около часа, тем не менее помнящий о предупреждении деда подросток решил излишне судьбу не испытывать. Фотографиями Блэка, как оказалось, в Косом каждый столб и не по разу обклеили. А потому не стоило без повода столь нежданно обретённым им родным безпокойство доставлять. Именно поэтому спустя час тихо прозвеневший входной колокольчик, оповестивший о чьём-то приходе и тем отвлёкший чем-то своим занятого за конторкой мастера, позволил оному убедиться в том, что внук у него как минимум ответственный.

Чуть смущённый мальчишка поздоровался и оповестил о том, что он пришёл и если он никому ни для чего не нужен, то он пойдёт домашнее по зельям писать. Глаза его при этом приметно поблёскивали и было совершенно ясным, что мальчишка задумал преподавателю славно так отомстить. В ответ мастер лишь добродушно кивнул и, посоветовав палку не перегибать, позволил пройти. Заодно среди книг в стопке, что была подмышкой у ребёнка, приметил сразу два весьма примечательных труда по магическому столярному дѣлу. В следствии чего и окликнул.

— Что непонятно будет, к Дэреку подойди, он столяр-краснодеревщик, а то вдруг ты этого ещё не понял.

— О… — воодушевлённо выдал явно совершеннейше счастливый ребёнок и мелко-мелко покивав, едва ли не улетел на верх.

Эссе для вредного зельевара по итогу было готово уже к вечеру. До обеда Гарри набрасывал эскиз, после дополнял до черновика, а за обедом, дождавшись, когда дядя расправится со своей порцией, засыпал оного вопросами по терминологии и о том, для чего это, вон то и ещё вот это вот. Немало изумлённый столь резко проявившимся у ребёнка интересом Дэрек Олливандер ответил. В процессе чего и глубину мести сумел оценить. А к оной ребёнок подошёл с размахом. За ужином именно это и обсуждали и, то и дѣло покачивая головой, дѣлились мнениями. Гарри в основном слушал, старшие друг другу текст передавали. Черновик, разумеется, зато какой.

— Молодец, внук, красиво, и главное по дѣлу.

— Ну а чего он, знает же, что я неисправим.

— И то верно, — хмыкнул мастер палочек и незаметно для ребёнка подмигнул сидящему напротив него сыну. Тот в ответ едва заметно кивнул.

Свѣтъ в комнате на мгновение погас, а когда вернулся, на столе уже находился торт. Всамдѣлишный, настоящий и свечки при нём — все тринадцать. Тонкие, прозрачно-жёлтые, пахнущие непередаваемым словами запахом натурального воска, они неярко горели и это было волшебно.

— Мне? — неверяще пробормотал во все глаза смотрящий на оказавшееся к тому же ещё и замороженным лакомство Гарри.

— Ну а кому же, день рождения у кого…

— Я, я… — пробормотал явственно задрожавший ребёнок, его губы характерно дрожали и спустя миг, именно в этот день отмечавший своё тринадцатилѣтние Гарри Поттер банальным образом разревелся.

— С днём рождения, внук, — будто бы и вовсе не замечая его слёз, произнёс приобнявший его за плечи мастер. — С днём рождения.

Август пролетел буквально на одном дыхании. Море впечатлений, каждый день что-нибудь новое. Домашнее задание по зельям было написано, и обещало быть как минимум запоминающимся, ведь мастер палочек оказался прав. И его сын много всякого рассказал, в основном такого, о чём в книгах и не найдёшь толком. И с Амарантом он, оказывается, не раз и не два работал. Полы из него заказывали, мебель. Да и в мастерской это дерево, как оказалось, имелось. Палочки из него, со слов мастера, получались на загляденье мощные. Школьникам, правда, такие совершенно не подходили, ну да и без того находились те, для кого их мастер и дѣлал. Под заказ, штучно, и в основном на континент.

После зелий Гарри принялся за историю и вновь ему помог совѣтъ деда. Вечером уже было, Олливандер закрыл лавку и направился вверх по улице. Вышедший вместе с ним Гарри не отставал. Мастер сказал, что ему потребуется его помощь и Гарри был очень рад тому, что может быть хоть сколь бы то ни было полезен.

Спустя семь минут они оказались у кафе Флориана Фортескью, а спустя ещё десять гружёный по самое не могу будущий третьекурсник узнал о том, что, если что, то мистер Фортескью вовсе даже и не против.

Так, с подачи решившего, что негоже ребёнку всё лето в доме сидеть мастера, Гарри теперь большую часть дня в кафе проводил. Хозяин оказался знатоком магической истории и просьбу старого друга воспринял хорошо. Именно так у Гарри, а также у приехавших из Франции близнецов появился кто-то вроде личного репетитора — рассказчика. И пусть себе Биннс хоть вовсе не читает, мастер и мистер Фортескью, и даже близнецы о СОВ вовсе не забывали. Узнавшие от старшего брата о Гарри близняшки, побросав всё и вся, наплевав на жуткого и крайне опасного Сириуса Блэка, принеслись в Лондон. Собственно, именно для них и закупались.

В итоге же, эссе были буквально за недѣлю дописаны. С чем-то помогли близнецы, с чем-то мистер Фортескью, а трансфигурацию ему разъяснял самый настоящий, без пяти минут выпускник известнейшего в магическом мïре факультета высшей трансфигурации. Хотя кто кому разъяснял, было в некотором роде спорным.

Адэйн был вовсе даже не против, Гарри рассказывал ему, что именно и как именно он видит. А тот в свою очередь ему с эссе помогал, то-то Маккошка удивится.

Месяц закончился слишком быстро, двадцать девятого отбыли международным порталом близнецы. Адэйн откланялся и того ранее. И вот на дворе уже первое сентября и чувствующий себя самым счастливым во всём мiре Гарри за руку, на этот раз с Дэреком, прошёл на платформу девять и три четверти.

Чуть ли не у входа наткнулся на Гермиону, а с небольшим опозданием и на ввалившихся на перрон всей толпой рыжих. Рон был как всегда, а вот близнецы, близнецам Гарри был рад. Топающая рядом с ними Джинни неуверенно улыбнулась. На руках она держала вверенную её заботам в прошлом году и порядком так подросшую кошечку. Ну каких-то пять с половиной килограмм чистой пушистости и незамутнённой детской радости.

Мистер Скамандер был в своих предположениях более чем прав, и девочкой Арина выросла очень красивой. Мордочкой она в маму пошла, и пока была маленькой, была до ужаса неказистой. Но стоило ей вырасти. В общем, кошечка получилась на загляденье. Добрая, игривая и абсолютно ручная, а с её то родителями… Находящийся невдалеке Перси явно уже руки потирал.

С головой ушедший в магозоологию, а если конкретно, то в ту её часть, что за разведение жмыров и им подобных ответственна, юноша и думать забыл о какой бы то ни было карьере в министерстве. Миссис Уизли, понятное дѣло, грустила. Но ровно до тех пор, пока выкладки сына не увидѣла, а уж с такой-то первой леди... Арина была прекрасна и Джинни против идеи брата ничего не имела. Да и мастер Скамандер был вовсе не против. Всё и вся по полочкам разъяснил, и даже почему " конкуренту" радуется, тоже. Как оказалось, с одного питомника сложно очень, родство близкое, мутации, уродства. Порода угаснет, по сути и не родившись даже, а потому чем больше, тем лучше. Небольшие, не на поток, главное — это качество. Именно поэтому Перси этим летом у мастера в питомнике пропадал, дѣлу обучался.

Над перроном раздался призывно гудящий гудок, машинист предупреждал о скором отправлении и дети, подростки и будущие выпускники принялись рассаживаться по вагонам. Боязливо, или же наоборот, открытые ко всему новому забирались в вагоны будущие первокурсники. Им только предстояло увидеть замок и окружающие его красоты. Долину, озеро, деревья. Осенние, медленно отдающиеся будто огням всех оттенков . Укутанные льдом и снегами, белые, запорошенные и очень холодные. И наконец яркие, солнечные, наливающиеся зеленью новой жизни весны и наступавшего вслед за ней неизменного лета.

Круговорот, всё ещё восхищающий второй и даже третий курсы. И постепенно всё менее и менее интересующий старших. Из года в год, от выпуска к выпуску. Поезд дёрнулся, неровно, натужно и уцепившийся левой рукой за поручень тамбура Гарри помахал ответившему ему тем же Дэреку Олливандеру. Отправляясь на свой третий курс, мальчик был искреннее счастлив. Он ни малейшего понятия не имел о том, какие игры, подковёрные и не очень, так и остались скрытыми от его взора. А игры были, о, даже не игры, но игрища. Масштабные, подковёрные, и от того практически незаметные. Вот только, остающегося в неведении относительно всего этого Гарри всё это не интересовало. Прямо сейчас он думал только о том, как отыскать подходящее для себя и присоединившихся к нему однокурсников купе. Нашлось оное ближе к концу вагона, в соседнем с ними ехал какой-то взрослый. Не обычно, но не после того, как на Экспрессе прокатился мастер палочек. Посему, спящего и явно утомлённого чем-то взрослого почитай и не заметили даже. Заглянули, увидѣли, из таблички на чемодане выяснили, что это скорее всего некто Р. Дж. Люпин, да на том и думать забыли. Заглянули в соседнее, обрадовались тому, что оно оказалось пустым и принялись устраиваться.

Рон, в который уже раз заведший разговор про столь любимый им квиддичь, на диванчике остался один. Едва заслышавший о мётлах и полётах, Гарри от него тут же более чем демонстративно отсел к сидящему напротив Невиллу. А оставшаяся рядом с рыжим Гермиона уже вовсю что-то читала. И внимания ему удѣляла не больше, чем всему окружающему её в этот момент мïру. Около часа пополудни заглянула продавщица сладостей. И, как и в первую свою поездку, Гарри не удержался. Вернулся с полными вкусностей руками, и лишь после этого вспомнил о вручённой ему ещё дома дорожной сумке. И заглянув туда, в неверии несколько раз поморгав, принялся извлекать из оной оказавшиеся там припасы. Родные, как оказалось, о нём позаботились. Целых три едва помещающихся в его руках сэндвича. Две бутылочки зачарованного на то, чтобы оставаться охлаждённым, сливочного пива. Того самого, от Фортескью и с издѣлием мадам Розмерты творение хозяина кафе мороженное было несравнимо. Небо и земля. Чары, понятное дѣло, едва Гарри к ним прикоснулся, спали, но, да и нагреется напиток далеко как не сразу.

Так и доехали, Рон, сославшись на что-то там своё, куда-то ушёл, Гермиона читала, а Гарри и Невилл, уплетая оставшуюся после обеда снедь, запивали оную также, как оказалось имевшимся у последнего сливочным лакомством. Правда, то, что было у Невилла, оказалось и вовсе домашним. Бабушка приготовила, смущённо пробормотал он, поставив, что-то около литра, бутылку на стол.

Творение мадам Лонгботтом оценили все, даже Гермиона и та от книги отвлеклась.

— Вкусно, благодарю, Невилл. — Произнесла она, облизывая появившиеся в процессе дегустации молочные усы. И именно в этот момент все почувствовали явственно начавшееся торможение. — Странно, нам же ещё почти час ехать — пробормотала вглядывающаяся в окутавший поезд туман Гермиона. По крыше уже что-то около получаса барабанил дождь

— Дождь во врѣмя тумана… — задумчиво пробормотал последовавший примеру подруги Гарри — Так ведь не бывает, ведь так, Герми?

— Однозначно, туман в сути своей и есть дождь, просто очень и очень мелкий, область его формирования находится намного ниже, чем это обычно для обыкновенного знакомого всем и каждому дождя. И тем не менее, это именно дождь, — подтвердила смотрящая на Гарри Гермиона.

Моргнул свѣтъ, раз, другой, выключился. Стало совершенно темно, и привставшие до этого к окну, чтобы посмотреть, что там, дети с айканьем и незапланированными столкновениями вернулись на места. Стало ощутимо холоднее. Накатила странная апатия и общая слабость, не сильная, едва заметная, и именно в этот момент открылась отдѣляющая купе от основного коридора дверь. В проёме появился неясный, едва различимый на общем фоне силуэт. И всё купе замерло, кожу пробил явственный, практически осязаемый холод. Что было дальше, Гарри не помнил, он провалился в, казалось бы, заполненную ледяным крошевом, пронизывающую ледяным холодом воду. Ему показалось, что кто-то кричал, но в следующий миг весь мiръ поглотила темнота.

Просыпался Гарри тяжело, веки, казалось были сдѣланы из чистого свинца, хотя какой там свинец, к черту его, уран, а то и вовсе иридий. Шевельнуться было решительно невозможным и вскоре так ничего и не понявший ребёнок вновь провалился в темноту. Только и успел, что различить пробивающееся сквозь мерный, похожий на шум из морской раковины монотонный гул странное, столь же мерное попискивание.

Второе пробуждение стало уже куда как более плодотворным. Глаза удалось почти полностью открыть, следствием чего стало созерцание белого, будто бы стерильного потолка. Каждую мышцу в теле ломило. Послышались чьи-то шаги и в поле не вполне ясного, в отсутствии очков, зрения оказалась одетая в показавшуюся немного странной, но знакомой одежду женщина.

Она наклонилась, что-то пошевелила. Гарри попытался ей хоть что бы то ни было сказать, но обнаружил, что во рту у него что-то есть и это что-то мешается. В процессе невольно это что-то прикусил. Зато его действия оказались замечены, и женщина наклонилась уже к нему.

— Вы меня слышите, мистер Поттер, моргните один раз, если ваш ответ да, — Гарри послушно моргнул и вновь попытался пошевелиться. — Вы в больнице, в палате постоперационной терапии, у вас было очень сильное отравление, приведшее к необходимости хирургического вмешательства. Пожалуйста, не пытайтесь встать, я сейчас позову врача, лежите пожалуйста спокойно. — Как-либо ответить Гарри не мог, а потому вновь моргнул. Он ничего не понимал и, видимо, это отразилось на его лице, так как уже собравшаяся было уйти женщина остановилась и аккуратно коснувшись его плеча, произнесла: — Четыре дня назад вас привёз ваш дядя. Он сообщил, что вы отравились химией из его мастерской. Не моё это дѣло, но думается мне, что не в вашем возрасте дѣлать нечто подобное. Надеюсь, что происшедшее послужит для вас хорошим уроком и более вы ничего подобного дѣлать не станете.

От услышанного глаза Гарри расширились. "Какая химия, какая мастерская, я же в поезде был! Да, в поезде, точно, он начал тормозить, Гермиона сказала, что рано. Свѣтъ погас и… ", — что было дальше Гарри не помнил. Пришёл врач, объяснил более детально. Как оказалось, что он и в самом дѣле непонятно как отравился. Но ещё более непонятным было то, что он оказался в магловской больнице. В самой обыкновенной, ни разу не магической больнице. "Как я сюда попал?", — гадал ничего не понимающий и безнадёжно терзающий свою неспособную хоть как бы то ни было ему помочь память подросток. Увы, крайнее, что он помнил, было торможение поезда и холод. Странный потусторонний холод.

С момента пробуждения прошло что-то около нескольких часов, дверь открылась и на пороге появился Дэрек Олливандер. Родное, знакомое лицо, Гарри был искреннее рад его увидеть. Трубка во рту, как и прежде, мешала говорить, но упрямый ребёнок попытался дотянуться рукой.

— Ну тише, тише, я знаю, сам в шоке. Ты в больнице, и врачи говорят, что всё худшее уже позади. А Хогвартс, Хогвартс я засужу, — произнёс тут же принявшийся укладывать попытавшегося хотя бы сесть ребёнка обратно. Ответом ему стали изумлённые, быстро-быстро мигающие глаза. " Хогвартс, суд, да что случилось, и как я тут вообще оказался!!??", — металось в голове ничего не понимающего Гарри.

— Не знаю, что крайнее ты помнишь, а потому расскажу, что знаю я. — Убедившись в том, что с племянником всё хорошо, продолжил положивший ему руку на плечо мужчина. — Первого числа, когда вы почти приехали в Хогвартс, поезд остановили для досмотра. Кто и каким именно местом думал, сейчас следствие выясняет, но факт остался фактом. Поезд обыскали дементоры. Ты вряд ли о них знаешь, это программа старших курсов, а потому поясню. Дементоры — это стражи тюрьмы для преступников, той самой, из которой этим летом Сириус Блэк сбежал. Они перекрыли путь и провели проверку. По итогу, четыре кратковрѣменных обморока, с десяток истерик и ты, загремевший в больницу прямо из поезда. Ехавший в вашем вагоне новоиспечённый профессор ЗОТИ пытался тебя в чувства привести. Но и ты, и я знаем, как ты на воздействие извне реагируешь. Когда Эвернейт не сработал, он согласно его собственных, а также ехавших с тобой в купе юных мистера Лонгботтома и мисс Грейнджер показаний, был в шоке, стандартные методы не сработали, о не стандартных он видимо и вовсе не в курсе. Хотя это для кого как, уверен, что на тот момент банальный нашатырь под нос решил бы тогда ещё и не проблему вовсе. Увы, ему этот метод, судя по всему, известен не был, и на станции поезд встретил злющий, со слов оказавшихся по близости учеников, профессор зельеварения и находившаяся рядом с ним мадам Помфри. Именно первый и напоил тебя первым, как это в последствии выяснилось, зельем.

Тонизирующее, как он следователям заявил. Реакции, как ты понимаешь, не последовало и тогда они, вынужденно в связи с сам понимаешь чем, взяв тебя на руки направились в замок. Дальнейшее известно только из их собственных показаний. Мадам Помфри опредѣлила тебя к себе и, с её слов, спустя несколько часов ты наконец-таки начал приходить в себя. При этом у тебя началась лихорадка, тебя вывернуло, и она не придумала лучшего, чем влить в тебя универсальный очиститель. На самом дѣле стандартная в таком случае процедура, а то, что случай ты у нас не стандартный… В итоге тебе стало хуже, и она вновь вызвала Снейпа.

Тот принёс более сильное очищающее. И попытался тебе его споить. С их слов ты капризничал и пить зелье, что я, признаться, более чем понимаю, не желал. И тогда его влили в тебя силой. После чего ты, опять-таки со слов мадам Помфри, заметался по койке. Зельевар, опять же с её слов, велел тебе прекратить комедию, и перестать притворяться. Спустя ещё около десяти минут у тебя начались судороги, ты начал задыхаться. И, видимо, только теперь до них дошло, что никакая это не комедия, что ты не притворяешься. А также, что своим лечением они дѣлают тебе только хуже. Мадам вызвала помощь из Мунго и тут то тебе и повезло. Дежурным в тот вечер был маглорождённый колдомедик. Он быстро опознал симптоматику тяжелейшего отравления неведомо чем. Выслушал, что эти двое могли сказать, затребовал твою карту, и тут то их и ждал сюрприз. Ты ведь помнишь, как мы в середине августа с тобой в Мунго ходили? — смотрящий на своего дядю глазами размером с блюдце Гарри крепко накрепко моргнул, так показывая, что конечно же он помнит. Ещё бы такое и не запомнить. За день до этого у него разболелась голова, и близнецы сбегали за зельем. Хорошо Адэйн был рядом. Обошлось активированным углём и что-то околочасовой рвотой. Собственно, из-за этого в Мунго и пошли. Необходимо было зафиксировать факт того, что у него непереносимость к зельям, и что давать их ему категорически запрещено. Целители ну очень подобному запросу удивились. И сам главный целитель лично диагностику провёл. Как же, сам Гарри Поттер, да ещё и случай неординарный. По итогу, спустя три часа и много-много всякого, в его карте, рукой этого самого главного целителя написанное и печатью его же заверенное, появилось предупреждающее заключение о невозможности применения для лечения этого пациента магических зелий и эликсиров. Опытным путём было установлено, что настойки на травах принимать можно, что в заключении также было отражено.

— Вижу, что помнишь, — продолжил наблюдающий за племянником младший Олливандер, — и думаю, примерно представляешь, чего и как именно у них, когда они пометки и заключение наконец-таки прочитали, подгорело. Именно тот дежурный целитель тебя и спас. Везение, по сути, чистое. Или же, что более вероятно, твоя уже можно сказать, что предсмертная, как следствие их действий, агония. Но факт остался фактом, портал экстренного перемещения сработал. И ты оказался доставленным в начале в Мунго, а затем тебя по экстренной линии перевели сюда. Больница эта частная, и тут отец того врача работает. Тоже врач, семейное у них это. Он-то тебя и спас. Принял по вызванной сыном скорой. И магловскими методами таки откачал. Надежды уже и не было практически, но врачи всё что могли сдѣлали и в итоге, хотя и впав почти на недѣлю в кому, и тем ни менее ты остался жив. О том, что будет далее, пока никому неведомо. Меня уже позже вызвали. И да, историю с химией и мастерской отдѣл контроля придумал. Чтобы вопросов у маглов не было. Забрать тебя было не вариант, как и внимание привлекать. Вот и придумали первое, что в голову пришло.

Так что, официально ты что-то у меня в мастерской по случайности и моему недосмотру выпил. С чем я тебя и поздравляю, — закончил свой рассказ о событиях уже минувших, облегчённо улыбнувшийся племяннику младший Олливандер и заслышав чьи-то шаги, нарочито строго попенял: — Аккуратнее надо быть, Гарри, не понимаю, как ты мог дубильное для древесины с водой перепутать.

Растерянный столь резкой переменой темы мальчишка неуверенно заморгал, но увидев зашедшего в палату врача, всё понял и виновато потупился. После чего послушно вытерпел не самую приятную процедуру по забору крови и вновь провалился в сон.

ИВЛ отключили лишь через день, врачам очень не нравился анализ его крови, но умирать прямо сейчас Гарри не спешил. Чувствовал себя паршиво, но точно, что не смертельно. Побаливало в правом боку и чуть покалывало левый. Не реже чем раз в час заходила медицинская сестра и проверяла что-то, закреплённое где-то внизу койки. Качала головой и либо уходила, либо, если это была миссис Коул, ободряюще улыбалась. Гарри она больше всех из персонала нравилась, живая, добрая, если она приходила к нему, то обязательно подбадривала и даже что и зачем дѣлает поясняла.

Это мол для этого, а это для того. Именно так Гарри узнал, что такое общий и биохимический анализ крови. Для чего его дѣлают и что он показывает, а что нет. Анализ этот, как было понятно, у него был неизменно плохой. И это расстраивало, где-то там ребята, они в Хогвартсе, им весело, а он тут прикованный к койке, ни встать, ни даже сесть толком. Всё на свѣте нельзя и даже глотать и то больно, не в горле, где-то там внизу, неприятно так покалывает будто бы. И если чуть ниже груди надавить, то почти до слёз больно. К тому же еды ему совсем не давали, только какую-то жутко противную, склизкую, совершенно безвкусную слизь. Миссис Коул пояснила, что это, мол, чтобы желудок и нижние отдѣлы пищевода восстановить. Они, как она пояснила, у Гарри повреждены той самой гадостью, которую он по глупости собственной выпил. И теперь, чтобы заживало всё побыстрее, надо вот гадость вот эту склизкую глотать.

Глотать было противно, зато врач этому несказано радовался и когда миссис Коул Гарри таки уговорила, прямо-таки просиял. Чуть позже всё от той же миссис Коул Гарри узнал, что сохранение глотания и то, что он от него не отказывается — это очень хорошо. Почему это именно так, мальчик не понял, но спорить не стал, хорошо значит хорошо. А вскоре и вовсе пристроился глотать гадость, минуя язык. В общем, было вполне себе терпимо. На третий день в палату прикатили шкафоподобный аппарат. На колёсах с самым настоящим телевизором поверху. Правда, показывали по нему вовсе не мультики. Вновь улыбнувшаяся ему миссис Коул попросила подать ей руку и спустя чуть более минуты закрепила на оной систему и подключила к оной этот самый шкаф.

Подошёл врач, что-то настроил, после чего "шкаф" тихонько, монотонно зажужжал. Одетый в белый халат доктор чему-то кивнул и перебросившись парой фраз с миссис Коул ушёл, а вот она в палате осталась. И подросток, естественно, не утерпел.

— А что это такое, для чего оно и что дѣлает? — поинтересовался косящийся на мерно гудящий шкаф Гарри.

— Это аппарат плазмафереза. Не справляется твой организм, помогать надо.

За следующий час Гарри узнал и о принципе его работы, и о том, что он может, а что нет.

Картина, надо сказать, была, мягко говоря, не радужной. Оказалось, что процедура эта у него не первая и пока он в отключке был, их ему аж четыре сдѣлали. И вот потребовалось по новой. Понимание того, что всё плохо, было печальным. Стало понятным и поведение врача, и постоянные проверки. Не справляется он. Миссис Коул проговорилась, печень у него, почки и поджелудочная шалят. Как бы до операции по удалению не дошло. Это пугало, " как это удалить", — с ужасом думал лежащий на кровати парнишка. В этот момент он был один и поэтому позволил себе заплакать. Почти четыре дня держался, улыбался всем, дяде, миссис Коул, врачу.

А пока где-то в магловском Лондоне тринадцатилѣтний мальчишка, тихонько поскуливая, глотал собственные жгучие от соли слёзы, в Хогвартсе творилось чёрт знает что. А если конкретно, то Дамблдор грудью за своего зельевара стоял. Уверял, увещевал, доказывал, и в итоге таки добился своего. Задержание сменилось на домашний арест. Что, по сути, равнялось возвращению оного к преподаванию. Жил профессор в Хогвартсе, видите ли.

Дни тянулись один за другим, складывались в недѣлю. Ещё три раза в палату к Гарри привозили аппарат для очистки. За это врѣмя поджили обожжённые зельями и прооперированные в экстренном порядке пищевод и желудок. В последнем, как ему пояснил врач, ему дырочку продѣланную химией зашивали. И лишь к исходу сентября показатели поползли вверх, медленно, как будто бы неуверенно, и тем не менее лечение подействовало. Печень заработала, за ней подтянулись и почки. И лечащий врач впервые за практически месяц ему улыбнулся. Ободряюще встрепал волосы и в шутку посетовал, что сразу бы мол. Сразу не получилось, и от того робко улыбнувшийся мальчишка даже зардѣлся. Понимал, что прошёл практически по грани. На следующий день ему выдали на руки меню и сообщили о том, что на завтра его выписывают.

Смотрящий на доставшееся ему меню подросток был крайне уныл. Любимые им йогурты, шоколад, а также картофель и всё мучное вылетели первыми. Не в ближайший год, именно так прокомментировал врач, наблюдая за тем, как Гарри читает всё то, что ему на данный момент, а возможно что и вообще уже никогда будет нельзя. Никаких блинчиков, пиццы и прочих выпекающихся или же муку содержащих вкусняшек. Следующими вылетели дрожжи. На них расстройство выявили, когда спустя недѣлю дали мальчику попробовать безглютеновый хлеб.

Этот опыт Гарри надолго запомнил, а на всё хлебное как на вражину ещё не менее пары месяцев смотрел. Лишь на рождественских праздниках рискнули блинчиков на свём безглютеновом попробовать. Неплохо вышло, да и реакции никакой неприятной не было. Анализы поутру в платной лаборатории сдали. В порядке всё, кушать можно, но как и всё условно безопасное — с осторожностью.

Вот только до Рождества надо было ещё дожить, а это означало диету, диету и ещё раз диету. Есть нужно было по часам, и куда как чаще обычного, по шесть, а то и по восемь раз в день. Непривычно, утомительно, постоянно внимания требует. А ещё ведь и в Хогвартс возвращаться надо.

Свои права на полную заявил октябрь, и ровно в середине оного Гарри вернулся в Хогвартс. Не учиться магии было нельзя и дома учиться в том числе тоже. Законы магической Англии в этом отношении были неумолимы и едва лишь только всё более-менее стабилизировалось и завершился судебный процесс, как Гарри узнал о том, что ему необходимо вернуться в Хогвартс. Был ли он рад этому или же нет, сказать было сложно. С одной стороны — он скучал по своим друзьям, с другой ему было так много чего нельзя. И если ранее эти нельзя ограничивались максимально небезопасными для него полётами, да прочими видами индивидуального магического перемещения, а также невозможностью сварить хоть сколь бы то ни было приличное зелье, то теперь этот список изрядно так дополнился и подрос до не слишком тонкой теперь уже тетрадочки. Дамокловым мечом висел над, и так не сказать, чтобы счастливым подростком.

И конечно же, едва лишь только он вернулся, как проблемы навалились будто бы скатившийся с ближайшей к замку горы снежный ком.

Вернулся в замок Гарри аккурат в пятницу. Уроки уже закончились, врѣмя близилось к ужину и собственно именно на оном и навалилось. На столе не оказалось вообще ничего из разрешённого. Как назло всё жаренное, дрожжевое и до крайности сладкое. Ни то, ни другое, ни третье Гарри было нельзя. Из тушёного была разве что поданная в виде рагу капуста, но вот беда, именно капусту-то Гарри было от слова совсем нельзя. Организм не принимал, ни протёртую, ни варёную, ни какую-либо иную, с картофелем та же история. Желудок сразу же начинал брыкаться и отказывался эти продукты переваривать. Вот только на столе кроме этих блюд ничего больше и не было. Ни тебе варёного яйца, ни мяса, которое худо—бедно, но можно было бы разобрав на волокна скушать. Увы, всё было жаренным, и это означало, что есть ему это нельзя. Попить было также не густо, тыквенный сок оказался до неприличия сладким, с явным добавлением сахара. И это, как и всё жаренное, не предвещало подростку ничего хорошего.

Слезы сами собой наворачивались, застилали глаза, хотелось завыть в голос, вернуться домой. К деду и дяде, спрятаться у последнего в мастерской. Надышаться запахами обрабатываемого вручную дерева. Увы, всё это было сейчас недоступно, в точности как и еда, и это при том, что ему и вовсе по шесть, а то и по восемь раз в день кушать положено. Что перегружаться нельзя, что беречься надо.

— Гарри, эй Гарри, да что с тобой дружище? — попытался растормошить его, увидевший состояние друга, Рон.

— Я тут просто умру… — пробормотал сквозь слёзы уткнувшиеся в свои локти Гарри.

— Ей, ты чего приятель, неужели опять плохо, Перси, иди сюда. Гарри опять заболел, кажется.

Несколько секунд спустя к ним подошёл отозвавшийся на зов младшего брата староста:

— Ну что тут у вас?

— Не знаю, мы сели только, а он возьми и зареви, и что-то про то что его убить хотят бормочет. Может декана позовём?

— И с какой же именно целью вы хотите меня позвать, мистер Уизли? — сурово поинтересовалась подошедшая к их столу вследствии того, что приметила за оным нездоровое движение, декан Гриффиндора. И взглянув на плачущего подростка, сузив глаза практически в упор посмотрела на, как она думала, провинившихся близнецов.

— Это не мы, честно, — тут же заявил не на шутку встревоженный происходящим, Фред.

— Мистер Поттер, что случилось, вам плохо, где болит? — решив до поры проигнорировать главных шутников Хогвартса, обратилась к Гарри МакГонагалл.

— Я не могу, нельзя это, режим, — сквозь слёзы попытался ответить ей Гарри.

— Что именно вам нельзя? Что именно вы съели?

— Ничего он не ел, — выдал сидящий напротив Гарри Невилл. Мы только за стол сели, Гарри осмотрелся, поник, а затем чуть сока отпил. А после вот…

— Дайте сюда, —повелительно потребовала МакГонагалл и стоящий рядом Перси тут же услужливо протянул ей стоявший подле Гарри кубок. — Сок как сок, — произнесла та, после того как взмахнула над оным палочкой, после чего для верности ещё и попробовала. Ну мало ли там соли подсыпали или соды. Заклинанием подобного не выявить, а вот на вкус. Но нет, сок оказался нормальным. — Ничего не понимаю, что именно вам нельзя, мистер Поттер?

— Всё нельзя, — устало произнёс тем врѣменем взявший себя в руки подросток. — Вы видимо добить меня решили. И мед. карту мою, как и прежде, читать нужным не считаете. Я глупость имел после тройного отравления, целителем и зельеваром Хогвартским исполненного, выжить. Половины печени лишился. Пищевод и желудок сжёг, поджелудочную едва не потерял, спасибо что при почках собственных остался. Три недѣли на плазмаферезе пролежал. Но вам видимо мало и, наплевав на моё состояние, директор настоял на том, чтобы я в школу вернулся. Видимо для того, чтобы в оной меня голодом заморить, раз уж зельями не получилось.

— Что за чушь вы несёте, мистер Поттер, я понимаю, правда, вы пережили тяжёлое потрясение, но обвинять директора в том, что он пытается вас убить! — произнесла с трудом сдерживающаяся от гневного крика МакГонагалл.

— Тут нет ничего из того, что я мог бы съесть, даже воды — и той нет.

— Простите, не понимаю, что значит нет, на столе…

— Простите, профессор, Гарри, скажи, я правильно поняла, у тебя печень плохая, и судя по всему то ли диабет, то ли панкреатит? — произнесла подошедшая к ним со стороны стола Рейвенкло Гермиона.

— Второе, — буркнул обиженный на всех и каждого в Хогвартсе Гарри.

— Ну тогда, профессор, всё и в самом дѣле обстоит именно так, как Гарри нам и сказал. Если он покушает то, что сейчас на столе, то в лучшем случае загремит в больницу, про худшее же я и думать не хочу.

— И почему же это, мисс Грейнджер, что не так с едой на столе?

— Ничего, кроме того, что при его заболевании ему ничего из этого нельзя.

— В каком это смысле, что значит нельзя?

— Сладкое, солёное, жаренное, жирное, перчёное и так далее. При панкреатите назначается максимально постная диета. Никакого хлеба, сладостей, колбасы, солений. Кашу можно, овсяную, без сахара, на воде или лёгком бульоне, яйца варёные, мясо варёное не жирное, птица там или кролик. Тебе ведь можно варёное мясо, Гарри, что тебе врач сказал?

— Можно, мясо в смысле, кашу, бульон, яйца варёные, чай без сахара. И без сахара — это значит, что именно без. Не сладкое то есть, овощи ещё, огурцы, репу. Капусту нельзя, никакую, как впрочем и картофель, и бобы, и вездесущую для Хогвартса тыкву.

— И почему я узнаю об этом только сейчас, мистер Поттер, почему ваш опекун не предупредил?

— Как это не предупредил, при мне директору предписание целителей лично в руки передал.

— Очень интересно. Тикки, будь добр, подай для мистера Поттера куриный бульон с яйцом, без специй, — произнесла решившая, что вначале она мальчика всё же накормит, декан Гриффиндора. Разобраться же можно будет и позже. Миг, и перед Гарри появилась наполненная бульоном плошка. Чистого, без единой жиринки, с плавающими в нем двумя половинками яйца.

— Благодарю… — стушёвано промямлил едва вновь не разревевшийся Гарри.

— Во благо, мистер Поттер, и помните, никто в Хогвартсе не умышляет вас отравить или же, паче того, заморить голодом. Ешьте, а с меню вашим я чуть попозже лично разберусь, — примирительно произнесла недобро глянувшая на преподавательский стол декан Гриффиндора и убедившись в том, что проблема, по крайней мере на данный момент решена, к оному и направилась.

— Скажи мне, что ты, Мордред тебя подери, творишь Альбус? Почему я последняя узнаю о том? Что один из, не побоюсь этого слова, моих самых любимых учеников серьёзно болен? И не просто болен, а нуждается в постоянном контроле и присмотре. Я заходила к Поппи и она также в шоке. Но ты, видимо, занят был, Северуса от тюрьмы отмазывал.

— Я вообще не понимаю, о чём ты говоришь, Минерва, а что до Северуса, так не его это вина…

— Ах, ну конечно же. Трижды, трижды влить в парня зелья, употребление которых ему категорически запрещено.

— Дважды…

— Что дважды?!

— Дважды говорю, первую порцию очистителя ему как раз таки именно Поппи дала.

— И за это по полной ответила, прошла переквалификацию, огромный штраф выплатила и год испытательного срока получила. И то только потому, что иных специалистов её уровня в Хогвартсе, готовых денно и нощно по десять месяцев в году пребывать, в корпусе целителей нет, — совершенно не церемонясь, осадила своего как она всё ещё думала друга и наставника МакГонагалл.

— И тем не менее…

— Нет, не не менее, Альбус, ты заставил больного, услышь меня, больного ребёнка…

— Хогвартс самое безопасное для него место…

— Да ты хотя бы в курсе о том, что ему есть необходимо по шесть, услышь меня, шесть раз на дню. Что "нельзя" у него больше, чем у зельевара новичка в зельеварне оказавшегося. Что случись что, помочь ему мы будем безсильны. И убить его здесь может любой подливший ему в чай даже самое безобидное, шуточное зелье из Зонко. И помяни слово моё, этим всё и закончится, найдётся идиот.

— Здесь он в безопасности и…

— Мордред с тобой, ты, видимо, непробиваем и раз ходить и колдовать может, то значит здоров. А посему уведомляю, я приставляю к нему домовика. Попробуешь отменить это моё распоряжение. Лично, услышь меня, лично домой доставлю. И наплевать мне на то, что и как ты о его безопасности думаешь, — чеканя слова произнесла, после этого развернувшаяся на каблуках, хлопнувшая напоследок дверью погромче Минерва МакГонагалл. И лишь оказавшись в своём кабинете, судорожно выдохнула. После чего для верности пробежала глазами предоставленный ей Помфри список. Графа "нельзя" которая раза в четыре превосходила сиротливо занимающую какую-то четверть листа, озаглавленную "разрешено". Покачала головой и в пустоту произнесла:

— Толли!

— Чем может помочь Толли, госпожа декан? — практически моментально раздалось откуда-то снизу.

— Подойди, у меня для тебя сложное, но очень важное задание.

— Толли всё сдѣлаетъ, госпожа декан! — ответил тут же выполнивший её требование домовик.

— Посмотри на это колдофото, видишь этого ученика? — спросила у домовика, показавшая тому фото Гарри, на руках у которого сидѣл его кот, МакГонагалл

— Да, госпожа декан, это Мистер Гарри Поттер, его все домовики Хогвартса знают.

— Вот и славно, —произнесла решившая не уточнять причин такой популярности своего студента у местных домовиков декан Гриффиндора. — Мистер Поттер нездоров, и ему нужна ваша помощь.

— Домовики Хогвартса сдѣлаютъ всё возможное, но мы же не лекари, да и помочь изначальному... Боюсь, что наша магия тут будет совершенно безсильной, — произнёс понуривший голову домовик.

— А магия в его случае и не нужна, чего нельзя сказать о диете. Поэтому я поручаю тебе следить за его питанием. Он не может есть то же, что и все в Хогвартсе, так как от этого он может смертельно заболеть. Поэтому ты и твои собратья должны проследить, чтобы перед ним на столе всегда были хотя бы два продукта из вот этого списка, — показывая список домовику, произнесла МакГонагалл. — Те, что в левой колонке, ему категорически нельзя. Только те, что в правой и ещё, он должен питаться не менее шести раз в день. Небольшими порциями. А чтобы вам было полегче, я попрошу его, чтобы он всегда занимал во врѣмя трапезы по возможности одно и тоже место. Что же до дополнительных приёмов пищи, то, думаю, что коробочки с чем-то, что можно упаковать и передать, к примеру на перемене, будет достаточно. И да, следите за его питьём. Исключительно пустой, не крепкий чай и чтобы ничего лишнего. Ни сахара, ни чего-либо ещё, что так или иначе могло бы в напитке оказаться. Понятно?

— Толли всё понял, Толли всё сдѣлаетъ, для домовиков Хогвартса честь помогать изначальному.

— Хорошо, можешь идти, — махнула домовику рукой декан Гриффиндора и лишь когда тот уже исчез, поняла, что не спросила у того, с чего это они её студента изначальным каким-то там окрестили. А минуту спустя и вовсе забыла об этом, переключившись на непроверенные ею студенческие эссе.

А тем врѣменем, переместившийся на кухню домовик передал полученный от декана список старшему и, получив от того необходимые указания, принялся за выполнение оных. И вскоре, раздобыв небольшой термос, заварил в оном успокаивающего чая на травах, да с тем и отправился к указанному ему деканом студенту. Как раз к моменту, как тот из душа вернулся и шокировав своих соседей украшающим его живот длиннющим шрамом, принялся рубашку пижамную одевать.

Хлопок, и поклонившийся мальчику домовик протянул ему небольшой термос.

— Вечерний чай без сахара, для Гарри Поттера, поправляйтесь быстрее, — сообщил домовик и дождавшись, когда изрядно удивившийся его появлению мальчик заберёт у него термос, ещё раз поклонился, после чего исчез.

— Ну ничего ж себе, — удивлённо моргнул смотрящий на то место, где только что находился домовик Рон.

— А это чего вообще было? — вторил ему никогда до этого домовиков не видевший Симус.

— Это был хогвартский домовик, — пояснил тому так же задумчиво рассматривающий пустое теперь уже место Невилл. Поняв, что не был понят, добавил: — Это они для нас еду готовят, а также стирают, моют, ну и далее по списку.

— Ого, а почему я их никогда не видѣлъ, а их много?

— Много, а не видѣлъ, так они и не показываются почти, не любят они этого, — пожал плечами не видящий в происшедшем чего бы то ни было необычного Невилл.

— А чего это Гарри чай то, я может тоже хочу… — насупившись, произнёс смотрящий на держащего переданный ему термос в руках Гарри, Рон.

— Вот заболеешь как он, и будет, только в начале отравление как он переживи и аллергию на всё и вся как у него заимей, — осадил Рона смотрящий на так и застывшего с чаем в руках Гарри, Дин.

— Ей! — воскликнул явно недовольный всем этим Рон.

— У меня отец медик, панкреатит, да, я верно понял?

— Да, хронический, так врач мой лечащий сказал, — ответил Дину Гарри.

— Ясно, у меня отец гастроэнтеролог, так что я кое-что про это и ему подобное знаю. Он когда к экзаменам готовился, нас всех в процессе просвѣтилъ. Поверь мне, Рон, ты точно не хочешь, чтобы тебе из-за такого чай по вечерам носили.

— Чегой-то вдруг, зелье выпил и пройдёт всё… — набычился решивший быть упрямым рыжик.

— Ну вот когда оно тебе пищевод, а за ним и желудок выжгет, а затем печень и далее повредит, тогда да, тогда пройдёт, с жизнью правда совместно, — зло посмотрев на приятеля процедил сквозь зубы Гарри.

— Это как так, лечебное же… — явно не понял, что именно ему говорят рыжий. Для него лечебное зелье было по опредѣлению безопасным, лечебное же.

— Кому лечебное, Рон, а кому нет, аллергия и непереносимость, слышал про такое? — примирительно произнёс пытающийся сгладить углы Дин.

— Это что, это как у Джин, если она апельсинов поест? — зацепился за понятное ему Рон

— Да нет, Рон, это когда ты апельсинсъев, реально помереть можешь, — будто маленькому на пальцах принялся пояснять сын магловского врача. — Шрам на животе видѣлъ? Так вот это не шрам, это шов послеоперационный. Такие когда весь живот вскрывают остаются. Я ведь прав, Гарри, полостную дѣлали, да?

— Гонишь, Дин, как от апельсина то, подавиться разве только?! — пробормотал тем не менее смутившийся Рон.

Тогда как Гарри тем врѣменемъ открыл переданный ему термосок, и в начале понюхав, а затем для верности аккуратно лизнув, убедился в том, что чай ему передали самый обыкновенный. Сдѣлалъ глоток, и лишь после этого посмотрев на Дина, ответил тому коротким "да", чем заставил смотрящего на него Рона позеленеть и, судя по всему, представить, как это, когда тебе живот вскрывают.

Утро следующего дня ознаменовалось тем, что едва лишь только они уселись за стол, как находившаяся рядом с Гарри тарелка с тостами с селёдкой поменялась на оказавшуюся прямо напротив мальчика миску с, даже на вид выглядящей не очень, овсянкой. Явно не сладкая, судя по всему приготовленная на одной лишь воде. К которой спустя миг присоединилось поставленное на подставку, судя по всему отваренное яйцо и кубок с травяным, судя по аромату, чаем.

Студенты, находящиеся рядом, с удивлением переглянулись, а вот понявший, что это видимо обещанное МакГонагалл решение его проблемы, Гарри подтянул к себе первое из появившегося и, аккуратно зачерпнув краешком ложки, попробовал. И убедившись в том, что это самое то, положил себе немного в тарелку и буквально самую капельку посолил. А когда солонка со стола совершенно неожиданно испарилась, не удержал улыбку и в голос произнёс:

— Мне можно до пяти грамм соли в день. Это немного, но если по чуть-чуть то в самый раз будет. — После этого, пусть и с задержкой, но солонка вернулась, вновь возникнув на столе. Правда, была она при этом практически пустой. — Благодарю, — уже в открытую улыбаясь, произнёс тем не менее так и не притронувшийся к ней, принявшийся за овсянку Гарри. Она оказалась хорошо проваренной, но что более всего порадовало, рубленой. Такой её, с небольшим количеством льняного масла, ему дѣлалъ взявший на себя по первости заботы о внуке, мастер палочек. Получалась она у него на удивление, несмотря на то что была постной, очень вкусной. И вот такое вот напоминание о доме. Как итог — каша ушла влёт. А затем было осторожно очищенное, оказавшееся сваренным всмятку, яйцо. Которое Гарри ел ложкой, кончик которой аккуратно предварительно опускал в солонку. Следом за яйцом пришла очередь оказавшегося очень вкусным, даже несмотря на полное отсутствие в нём сахара, чая.

— Ну вот ничего себе, это что тебе и еда отдѣльно что-ли? — вновь насупился обиженный непонятно на что Рон.

— Хочешь? — тут же протянул ему появившуюся перед ним ранее миску с кашей Гарри. Каша там всё ещё оставалась, так как Гарри к себе на тарелку ровно столько, сколько ему было необходимо отложил.

— Я… я это… — начал было отнекиваться Рон.

— Да нет же, ты попробуй, — решил не уступать вознамерившийся проучить вредного одноклассника Гарри, и лишь когда тот, практически тут же скривившись попробовал, вернул миску на место. — Всё ещё хочешь присоединиться ко мне?

— Э нет, я пожалуй это, обойдусь как-нибудь.

— Угу, и раз уж ты не хочешь как я кушать, тогда будь добр не начинать. Я понял бы, подай мне блюда как у короля. Но постной овсянке завидовать… Не знаю даже, я бы полцарства за тост с селёдкой отдал, да только мне это никак не поможет, и тост этот мне от слова совсем нельзя, хоть с царством, хоть без него.

Сразу после завтрака начались заклинания, а затем ЗОТИ. Первое для отставшего от программы, в связи с своим заболеванием Гарри. И на нём он конечно же всех удивил. У ребят, как оказалось, на сегодня контрольная намечалась и узнавший тему Гарри невольно поёжился. Пособие по ней они с дядей Дереком у того в мастерской, в дальнем шкафу обнаружили, ну и воспользовались. Олливандер младший вообще на самотёк образование племянника не оставил. И пока тот дома сидѣлъ, учебники вместе с ним по вечерам штудировал. Именно так они и узнали, что боится Гарри ничего иного как зелий. Иначе, с чего бы это при виде его боггарт всенепременно принимал вид содержащего нечто совсем не аппетитное, котла. Присутствующие в классе удивились изрядно, а как и прежде не знающий, как сдѣлать свой страх смешным, Гарри с грустью вздохнул. Что дома, что сейчас идей в голове не было.

— Серьёзно… — манерно, как и обычно копируя своего отца, протянул наблюдающий за всем этим Малфой. — Поттер, ты серьёзно котла боишься? Ой не могу, держите меня осьмеро…

— Ну и дурак же ты, Малфой — пробурчал решивший подбодрить друга Невилл.

— Ридикулус, —тем врѣменем без какой-либо надежды на хоть какой бы то ни было результат произнёс, выполнив идеально правильное движение палочкой, Гарри. Как и во все предыдущие разы, каких-либо изменений не произошло. И висящий перед ним в воздухе, булькающий чем-то неаппетитным котёл так котлом и остался, чуть марью подёрнулся, всего на секунду, да и только то.

Известие о столь своеобразном страхе национального героя потрясло Хогвартс, распространившись словно ураган. Оно уже к ужину обсуждалось не только в гостиной Гриффиндора, где кстати всё было более-менее спокойно. Но также в гостиных Слизерина, Рейвенкло и хаффлпаффа, а ещё в коридорах, классах и, конечно же, в Большом зале. Следствием чего стало то, что виновник всего этого разве что под пол пока ещё не провалился. И на ужине чувствовал себя откровенно паршиво.

С трудом запихав в себя появившиеся перед ним " яства", буквально в спальню третьего курса убежал. Где обнял своего кота и зарывшись носом в его мех, дал волю слезам. Один, без поддержки, он так от всего этого устал.

На утро, едва взглянув в переданное ему на кануне старостой расписание, и вовсе иного, как в библиотеке ото всех спрятаться, не придумал. Ведь первыми в списке стояли сдвоенные зелья, а это гарантировало как минимум ещё одну порцию ничем незаслуженного им не только от студентов, но ещё и от преподавателя унижения. В то, что Снейп мог хоть сколь бы то ни было поменяться, Гарри не верил и от того лишь покачал головой на замечание, что опаздывает мол, сдѣланное ему мадам Пинс. По новой уткнулся в, можно сказать, что магически успокаивающий его учебник по рунам. Ими с ним всё врѣмя, пока он был дома, занимался дед и это было практически волшебно. Именно за чтением и составлением цепочек его и застала заглянувшая в библиотеку Гермиона. Ко входу в неё её привёл ни с того, ни с сего затребовавший внимания своей хозяйки Мерлин.

— Привет, неужели прогуливаешь?

— Угу, привет в смысле ,— буркнул в ответ с трудом сдерживающий своё раздражение Гарри.

— Если тебе интересно, то я их не понимаю и вообще, чтоб ты знал, профессора МакГонагалл боюсь. Боггарт вечно, едва меня завидев, в неё превращается и двойку годовую по её предмету ставит. Малфой как увидѣлъ, недѣлю не унимался. А у Невилла и того хуже, его боггарт — это профессор Снейп…

— Давай не будем про него.

— Конечно, что пишешь? — тут же согласилась подсевшая к нему Гермиона.

— Цепочки.

— А на что, что они дѣлаютъ? О, кажется это должно дѣлать одежду моментально высыхающей.

— Нет, оно древесину сушит, а для одежды надо вот тут и вот тут на вот эту руну поменять, а чтоб не как у Малкин, а как положено работало. Ещё вот тут и вот тут, вот так дописать.

— Ого, и когда это ты…

— Мой дед — мастер палочек.

— Ой, прости, я не хотела честно, просто это…

— Ничего, я и сам в шоке был.

— То есть получается, что всё это правда? В Пророке писали…

— В Пророке много чего писали, но в целом да. Правда, ничего эдакого по факту и не было. Пришёл, документы предъявил, а я и рад был только.

— Получается, ты теперь и в самом дѣле у мастера палочек живёшь?

— Ну да, на четвёртом этаже, для меня мансарду передѣлали, дядя Дэрек постарался, очень красивая.

— Ух ты, расскажи, — тут же загорелась узнать о том, как именно живёт Гарри, Гермиона.

— Ну, она большая, точнее она больше, чем та комната, в которой я у дяди и тёти ранее жил. Вся деревом обшита. И окно, огромное, на половину крыши. Лежишь на кровати, звезды все видно, ну или облака, если днём на неё забраться.

— Забраться?

— Ну да, дядя сказал, что это кровать-чердак называется. Она как если бы двухэтажная, только снизу заместо кровати место рабочее. Стол большой, стул, полки там всякие, небольшие, чтоб нужное разложить. Шкаф ещё есть для одежды, и комод.

— А книги куда?

— Сразу видно что ты с Рейвенкло, — улыбнулся Гарри, обрадованный тем, что можно о ерунде, со школой не связанной, поговорить. — А книги у нас на втором этаже, в гостиной библиотека есть. В три стены шкафы до потолка самого. У четвёртой окно, диван, и кресла, очень удобные. Дядя Дэрек сам дѣлалъ.

— А дядя Дэрек, это кто?

— Мастера палочек сын это, краснодеревщик он, столяр магический. Я когда уезжал, он стол на заказ для кого-то дѣлалъ. Из ясеня, красивый. Я ему ещё искорки вечно свѣтящиеся дѣлать помогал.

— Вечно свѣтящиеся, а это как?

— А это меня дядя Дэрек научил, а если точнее, то показал. Там надо структуру особенную задать, тогда даже стекло и то свѣтиться будет. Но у меня пока только с цитрином и аметистом получается. Их для этого очистить надо и перестроить слегка. Цвет более яркий выходит, а если в них энергию свою направить, то они свѣтиться будут, как если бы внутрь крохотную искорку поместить. Красиво очень. Раньше дядя с трудом подходящие ему минералы находил, у него как у меня не выходило.

— Как у тебя много у кого не выходит, — улыбнулась другу Гермиона. И именно в этот момент произошли сразу же два события. Первым ударил возвестивший об окончании занятий колокол. А вслед за ним чуть припозднившийся хлопок, возвестивший о прибытии домовика. Вчера столь изумивший своим появлением, сегодня он уже не так удивил. А ушастый тем врѣменем поклонился и сообщил:

— Толли рад помочь мистеру Гарри Поттеру, Толли принёс ему перекус.

— Благодарю, о, морковка и яблоко. Вкусно.

— Домовики Хогвартса всегда рады помочь, — ответил вновь поклонившийся и тут же исчезнувший домовик. Тогда как Гарри пришлось теперь уже Гермионе пояснять, что, как и почему. Правда та, как и Дин всё очень быстро поняла, даром что-ли оба её родители врачи, а то что стоматологи… В общем, роли это какой-либо особой не играло и одного лишь названия заболевания девочке оказалось более чем достаточно. А вечером выяснилось, что Снейп его отсутствия и вовсе судя по всему не заметил. Малфой, что удивительно, котёл подорвал и зельевару как-то не до того было. А затем как-то и вовсе забылось, нашлись новые более интересные для обсуждения темы. А ещё Рон из дома письмо получил, в нём мама ему лаконично и весьма сухо сообщала о том, что крыса его издохла. Подошла, мол, её покормить, а она окоченела уже.

О том, что в преддверии этого оная самая крыса новости не самые последние в Пророке, что на подстилку ей пошел прочитала, миссис Уизли разумеется не ведала. Что же до Рона, то горевал тот прямо сказать не так чтобы долго. Полчаса, может быть чуточку больше, а затем уже в шахматы с кем-то из старших вовсю резался.

Именно так и не случилось ничего, точнее, как не случилось, случилось, вот только не то вовсе, что всеми, кто в курсе был, ожидаемо было. А может и неожидаемо вовсе. Ведь Сириус Блэк в Хогвартс так и не наведался, а если точнее, то в замок сам. Чего никак о его окрестностях сказать не получилось бы. Именно так он и узнал, в начале о том, что у крестника его родные, да ещё и настолько именитые отыскались. Оттуда же и про кота выяснил. Ещё один Пророк из урны стащил, а там возьми, да и на странице про события не самые важные, на шестой то есть. В общем, фото Гарри там было и питомца его. И оный питомец его, Сириуса разумеется, нашёл. Ну как нашёл, заметил попросту. И ну как-то так вышло, что поговорили в общем. Именно так Сириус о том, что нет Питера в замке и узнал. Гордый почти жмыр ему это весьма авторитетно заявил. А затем он как миссис Уизли крысюка на заднем дворе закапывает увидѣлъ. У ограды, там где куча компостная. " Тут то тебе и место", — злорадно подумал наблюдавший за действом сиим, из кустов ближайших, лохматый, давным-давно нечёсаный черный ирландский волкодав. После чего полежал ещё пару часов, да и потрусил куда-то в сторону севера.

Итогом всего этого стал на редкость спокойный и совершенно небогатый на события год. Юные маги учились, играли в квиддич, иногда безобразничали. В рамках разумного разумеется. А затем, как будто бы даже и незаметно, подкралось в миг захватавшее умы всех жителей замка Рождество. За день до него МакГонагалл по привычке записавшемуся в список остающихся Гарри лично сообщила о том, что его то мол, как раз очень даже и дома ждут. Пришлось по итогу за путаницу, им устроенную извиняться и с догнавшим его уже у дверей пожеланием счастливого Рождества, бежать в срочном порядке чемоданы собирать.

* * *

Каникулы пролетели, как будто бы не было. Во Франции, как это было обычно для Олливандеров, отмечали. По магическим местам гуляли, и даже в общину вейл заглянули. Мастер понятно за чем, а Гарри просто так, за компанию. Зато с приехавшей туда же вместе с матерью Флёр Дѣлакур и её младшей сестрой познакомился. Интересное в общем врѣмя препровождение получилось. Очень интересное. Ведь магия во Франции была не так чтобы на ту, что в Англии, похожа. Вот вроде бы едино всё, и всё же, и вот это самое всё же как будто бы, то ли воздух тут чуточку другой, а может солнце под другим углом свѣтитъ. Понять, в чём именно тут дѣло Гарри, признаться, так и не сумел. Зато одногруппников кузена своего Айдена поразил китайским стеклянным шаром. Тем самым, который он, признаться, ещё в Хогвартсе доработал и теперь уже полноценно на все четыре слоя как положено выполнял.

Именно благодаря этому его представлению, Айден и наблюдающий за всем этим профессор заклинание вечного изменения и доработали. По описаниям Гарри движение палочкой скорректировали. И вот уже по их душу, и в его, Гарри, соавторстве, готовится к выходу вполне себе официальный патент. Существование нового заклинания удостоверяющий и авторство оного за их группой закрепляющий. С ним собственно из Франции и вернулись, и сразу на вокзале с одного поезда на другой. Правда вокзал в процессе тоже поменяли, так как евро стар, увы, увы, но на Кингс-Кросс никак не приходил, из-за чего пришлось воспользоваться ещё и метро. Как оказалось, в оном не только дядя Дэрек, но и сам мастер палочек ориентировался, как говорится, без затруднений. Даже плечами пожал, когда Гарри его об этом спросил.

— Указатели вот, карта опять же, ну и мозги-то мне на что дадены? — вопрос, как говорится, после этого сам собой снялся, правда тут же другой возник, а именно почему же тогда столь многие из волшебников столь сильно к себе внимание на улицах города, да и том же Кингс-Кросс привлекают. Ответа на него правда, что на Ватерлоо, где они с одним из таких вот любителей магловской маскировки пересеклись, что на Кингс—Кросс, увы не было. Первый встреченный ими маг был в гетрах с пампушками, шляпе соломенной и сюртуке от костюма тройки, да ещё и в килте. Волынки для полного образа клоуна рождественского недоставало только. На Кингс—Кроссе, правда уже на магической его части и паче того индивида встретили. В зачем-то вывернутой наизнанку куртке, ботинках оксфордах, синих лосинах и красных плавках поверх оных. Было бы дѣло на Хеллоуин, можно было бы предположить, что этот индивид собрался изображать из себя Супермена и вторая часть костюма спрятана под одеждой. Но увы, на дворе был январь, да и из-под свитера вовсе не голубо—синее трико проглядывало. Но вот пациент, как про себя решил называть всех подобных ему магов Гарри, прошёл через барьер. А спустя минуту раздался поторапливающий учеников Хогвартса гудок. И пришлось наскоро со всеми родными прощаться. А было их, надо признать, что не мало. Дядя Дэрек и Дедушка — это само собой, но так же его приехали проводить и Адэйн с, как выяснилось в процессе, его девушкой. Одним словом, отбывал в Хогвартс Гарри наполненным радостью и готовностью вершить. В основном, кстати, на столь полюбившихся ему уроках рун. Где он, что в общем то и не удивительно, также словно маленькая звёздочка, как и на трансфигурации, блистал.

Да так до самого лета и продержался. И дементоры ему и вовсе как будто бы не дементоры были. Ирия под бок и дрыхнуть, ни на кого внимания не обращая, и даже Снейп, которого он так из-за всего с ним произошедшего боялся и тот от него отстал, а на уроках как будто бы и не замечал вовсе. Но вот Хогвартс экспресс прогудѣл своё прощание, обращённое к остающемуся где-то позади замку и повёз своих пассажиров в лето. Кого-то уже навсегда, а кого-то, как к примеру Гарри и его друзей, всего на два месяца.

С вокзала все кто как расходились и надо было видеть, каким заинтересованным взглядом проводила Гарри, пронаблюдавшая за тем как он садится во вполне себе солидный по виду стоящий в трёх парковочных местах от отцовского Вольво Ягуар, Гермиона. Совершенно новая модѣль, два месяца как на выставке дебютировала. Папа фото прямо в Хогвартс прислал, так похвастаться тем, что одним из первых её увидѣлъ хотел. И вот её друг, в сопровождении неизвестного ей, но явно не ему взрослого, именно в него и садится. А перед этим свой чемодан в багажник из тележки перекладывает. А уж о том, что она ещё и летает...

За рулём, что в общем то и не удивительно было, был встретивший Гарри Дэрек Олливандер и он же насчёт магии племянника и успокоил. Продумано, мол. И в самом дѣле, как оказалось, продумано. И сидение заднее, как оказалось, было полностью магически изолированным. То есть, с магической частью машины, как впрочем и вся внутренняя отдѣлка, контакта не имела. Не зря, как говорится, на каникулах зимних экспериментировали, получилось по итогу всё. И если намеренно до заколдованных частей не дотрагиваться, то всё будет в порядке. Да и даже случись что, по дороге она от этого ехать не перестанет. На славу они с мистером Уизли весь апрель и большую часть мая трудились. Всё-всё предусмотрели, а спустя каких-то полчаса Гарри узнал, что оказывается не только Котлом Дырявым единым. Что и на транспорте можно. Не на пешеходную улицу, понятное дѣло, но да и квартал магический не одной ей ограничивался. И как оказалось, и по другую сторону кажущихся такими странными со стороны Косого домов, жизнь вполне имеется. Летом и осенью, признаться, не до того было. А оно вот как оказалось, и на обратной стороне садик небольшой наличествует. Как итог, весь август под яблоней и провалялся. В июле и вовсе во Франции, как собственно перед Хогвартсом дедушка и говорил, отдыхали. На море, на впервые увиденном Гарри самом настоящем, всамдѣлишном море.

Мельчайший песок, наитеплейшее солнце, и хоть до упаду можно купаться. По итогу, всей бандой из младшего поколения Олливандеров всякое-разное творили. Гоняли на скутерах, играли в мяч, плавали, и даже замки из песка — и те строили. А как-то раз, пока тот заснул, дедушку в песке тихой сапой, почти полностью закопали. Одна голова на поверхности, журналом прикрытая только осталась. Ох и ругался же мастер палочек, когда сын его журнал у него одолжил и спросил, когда тот откапываться то всё ж таки будет. Беззлобно, правды ради. Но долго и с присущим его возрасту тоном. Правда, веселья это всё равно не испортило, и уже на следующий день всей гурьбой на достопримечательности местные, Гарри в отличии от близнецов ни разу не виданные, смотрели.

Домой аккурат первого августа, прямиком через недавно отстроенный тоннель под Ла-Маншем проехали. А после были сад и яблоня та самая, раскидистая, старая. Подошедший как-то раз вечером дедушка сказал, что её ещё прапрадед его из зёрнышка, буквально вот на этом вот самом месте и вырастил.

Перемежалось всё это проходящим в этом году в Английском Дартмуре чемпионатом мïра по квиддичу. На который Гарри, несмотря ни на что, дядя таки сводил. На три игры целых. Четвёртого, когда пусть и не английский, зато родной для супруги дяди Уэльс играл с Уганду. Седьмого, когда Англия не иначе как с треском продула Трансильвании и двадцать второго на финал. На последнюю игру идти, признаться, никому из Олливандеров не хотелось, вот только пойди министру откажи. А потому, когда дедушка с задумчивым видом билеты перед ними на стол положил, не отвертеться было. Зато матч был не в пример куда как более, чем предшествовавшие ему, интересным. А впридачу выяснилось, что на Гарри ещё и Вейлы не действуют.

Но всё заканчивается, вот и финал чемпионата мïра, спустя три часа пятнадцать минут после начала, тоже закончился победой Ирландии, и это несмотря на то, что болгарский ловец таки изловчился, и снитч таки поймал. Не помогло, и табло зафиксировало счёт сто семьдесят — сто шестьдесят. С чем всех присутствующих поражённый в самое сердце комментатор и оповестил. После было награждение команд, прибывших для оного в расположенную в самом удачном месте для просмотра министерскую ложу.

Собственно, именно в ней Гарри с дядей Дереком, а также мастером палочек и находился. В четырёх креслах от министра, и в одном от сидящего по правую руку от отца Драко Малфоя. Аккурат между ними сидѣла, с немалым трудом во врѣмя выступления болгарских талисманов удержавшая сына и собственное лицо, леди Малфой. Увы, но на мужа у неё попросту ни рук, ни силы физической уже не хватило и тот, как впрочем собственно и министр, едва ли не на поле выпрыгнул. Чего никак нельзя было сказать о покачавшем головой, наблюдающим за всем этим непотребством мастере. Дерека же на месте Гарри удержал. Попросту за руку, когда тот вперёд подался, ухватил. И тем очарование болгарских талисманов рассеял. По итогу сидящими только они, да болгарский министр остались, ну и вцепившаяся в сына леди Малфой тоже.

Но, как и говорилось выше, всё заканчивается, вот и награждение тоже завершилось. Увели окосевшего после двух падений, явно пребывающего где-то не здесь ловца ирландцев. Поздравили с поимкой снитча ловца болгар. Да к выходу потянулись. Не сразу правда, далеко не сразу. Не с руки оно как-то министрам, да в толпе болельщиков. А отмечать мешать, такое себе, ну прямо скажем, на рейтинги крайне плохо, случись что, влияющее. Именно так и вышло, что на трибуне Гарри в итоге ещё практически два с половиной часа проторчал. Большую часть из которых за столом банкетным.

Да-да, был в этой громадине и такой, аккурат за сидениями в вип ложе расположенными размещался. И от вкусностей всяких хорошо что не проламывался. Пир в Хогвартсе однозначно бы всему этому богатству позавидовал бы. Одна только осетрина и блюдо с черной икрой чего стоили. А уж об остальном. И итоге, даже полакомиться кое-чем на редкость вкусненьким вышло. Ещё ведь сразу после Хогвартса к доктору съездили. В общем, диета расширилась, и на радость Гарри, рыбу в себя она благополучно включала. И именно её то Гарри за столом и уплетал. Её, а также разрешённый ему с этого лета тыквенный суп пюре. Его, если что, первым на стол подали.

Именно так и вышло, что стадион они к самому началу устроенных кем-то не очень умным безпорядков, покинули. Аккурат на землю ступили — и тут вдруг вспышки, крики. Чьи-то палатки, как показалось Гарри, загорелись и задвинувшие его себе за спину дядя и дедушка моментально свои палочки достали. Да так до леса и добрались. И уже оттуда на метку кем-то зажжённую "любовались".

Именно так Гарри её впервые в жизни и увидѣлъ. А заодно сразу с двумя вейлами познакомился. Точнее не только с двумя, но имена он в итоге только их узнал. А всего их было около круга, напуганные, во что попало одетые. Явно было, что их из постелей как были подняли. Это ведь он с дедушкой и дядей не как все, порталом, а на машине прибыли. Понятное дѣло почему так. А по итогу только у них, да ещё у министра магии палатки на, этом отведённом для болельщиков буквально со всего мïра приехавших, поле не было. А вот к примеру у этих, как в процессе выяснилось, болгарок, она очень даже была. Притом именно что в прошедшем врѣмени. Именно она то, как выяснилось, и полыхала, не только она разумеется, но и она тоже, притом одна из первых. Так в итоге совместно помощи и дожидались. Мастер, как оказалось, вполне себе сносно по-русски умел, а где русский — там и болгарский поблизости. Как следствие, друг друга они поняли. А оказавшаяся старшей шестнадцатилѣтняя девушка на не самом плохом английском в итоге, рассказала что они, оказывается, дети тех самых вейл, что на стадионе болгарскую сборную поддерживали.

Так, за разговорами, авроров, прибывших на место происшествия и дождались и вместе с девочками к их родительницам, обезпокоенно по лагерю метающимся, вышли. Охи, ахи, благодарности, на том и расстались, а в процессе ещё и познакомились. Александра и Ульяна — именно так девочек звали.

Адресами наскоро обменялись, писать обещали, да на том и разошлись. Вейлы к себе, а если точнее, то к уже подготовленному для них международному порталу. А Гарри с родными к машине. Свѣтало уже, но оставаться как-то совсем не хотелось, а потому севший за руль Дэрек Олливандер достал из бардачка энергетическое и откупорив пробку, в один глоток выпил. После чего поёжился и заведя машину, в сторону дороги покатил.

Оставшееся до отъезда врѣмя только об произошедшем и говорили. На улице, в кафе Фортескью, лавках, магазине и даже на лестнице, ведущей к волшебному банку. Куда бы Гарри в эти дни не пошёл, везде он слышал одно и тоже, раз за разом. Метка, безпорядки, министр, авроры. По кругу в разных вариациях, но в сути своей одно и тоже, повторяющиеся разговоры. И лишь только дома, казалось бы, никто об этом и вовсе не думал. Один единственный раз на следующий день за обеденным столом поговорили. И то лишь потому, что взрослые посчитали правильным его, Гарри, в произошедшее, так сказать, посвятить. А если уж совсем точно, то более правильным было бы употребить в этом контексте слово просвѣтить.

Именно так перед ним и оказались извлечённые, понять бы ещё откуда именно, дядей Дэреком старые подшивки газет. И по ним будто бы по калейдоскопу ему картинку того, что именно и как именно в те годы было, собрали. Не забыли ни про Лестрейнджей, ни про Малфоев, ни про кого-либо ещё. О судьбе родителей юного Лонгботтома весьма, надо сказать, подробно поведали. А также о том, что за дом в Годриковой впадине с министерства, пока он в школе сидѣл, компенсацию стрясли. Оно, министерство в смысле, то что его разворовали, оказывается, допустило. Не должно было, ибо преступления место, сироты единственное жильё. А в итоге — все стены в надписях. Спасибо, что хоть не пакостных. Второй этаж наполовину в труху превратившийся, на чём остатки крыши держатся — непонятно. И всё это на фоне памятника ему и родителям его. Нехорошо в общем.

Но вот закончился август и на календаре, заколдованном на то, чтобы листок с числом сам собой будто бы бумага для фокусов по окончании дня сгорал, прогорел последний в этом августе листочек. И будто бы феникс его место занял первый сентябрьский. Позавтракали, и аккурат в половину десятого всё для школы в машину погрузили.

На вокзале без тридцати одиннадцать были. Прошли барьер, и обнявшись на прощание, разошлись. Гарри в поезд, а Дэрек Олливандер машину с парковки забирать. Едва лишь только в купе устроился, как в оное уже отыскавшая его Гермиона заглянула. А минутой спустя и Рон и чуть припозднившийся Невилл подтянулись. В таком составе до Хогвартса и доехали. Под восхищённые рассказы Рона о том, как они в этом году Нору, которая теперь уже и не Нора наверное вовсе, перестроили.

— Вы не поверите, какая у меня теперь комната, собственная, только моя, не от брата и вещи все. Прикиньте, нам всем вообще всё новое-преновое купили. Я в начале и не поверил вовсе. А папа только, что мол проект у него какой-то там с Самим Олливандером, сказал. Собственно, это именно он нам дом и построил, точнее, он его спроектировал, а строили то, понятное дѣло, люди его.

— Угу, Рон, я в курсе. Видѣлъ, как дядя наброски да эскизы дѣлалъ.

— Тогда, может ты знаешь…?

— Машину твой папа для нас зачаровывал, всю весну, как дядя мне сказал, по вечерам после работы в министерстве. Так бартером и сговорились. Он нам машину, как фордик ваш, уж больно он дяде Дэреку по нраву пришёлся. А дядя вам с домом помогает. Нравится надеюсь?

— Отпад, да какой там, это же улёт полный, и кухня, и гостиная, и лестница, как наша практически, ну в башне которая, только из дерева и не скрипит нисколечко. А Джин от своей комнаты и вовсе в восторге полном. Ей там что-то её девичье, только для неё, организовали. Не знаю, что именно, но нравится оно ей по самое не могу.

Первые дней пять насилу от восторга на писк не переходила. Потом унялась правда, — принялся за подробности Рон. В процессе чего ребята узнали о том, как именно он и братья его с сестрой всё лето после третьего курса провели. Насилу за полчаса до прибытия унять разошедшегося не на шутку рыжика сумели. А там уже и платформа хогсмидская показалась, и кареты что, как оказывается, всех старших до школы от экспресса доставляют. И дождь, льющий как будто бы из нескончаемого зависшего где-то в небе ведра. Пока добежали промокли, да так до замка в кренящихся под порывами не на шутку разбушевавшегося ветра каретах и доехали, на выходе ещё раз, для верности видимо, до нитки вымокнув.

В замке же всё было как всегда, огни, праздник, распредѣление, а к завершению оного и преподаватель по ЗОТИ появился. Грозный такой, одна нога и вовсе протезом у него оказалась. И глаз тоже кстати. На улице совсем не милосердно завывал ветер и это только лишь антуражу всему происходящему добавило. Пока до замка от кареты добежали. И хоть бы кто помог бы. Хрен там. А если учесть тот факт, что на Гарри чары и вовсе не так чтобы действовали. В общем не торт, а к утру ещё и нос совсем наглухо заложило. Следствием чего стало явление декана, которую привычно явившийся к вверенному его обязанностям студенту, увидевший его состояние домовик о состоянии оного оповестил.

— Что с вами, мистер Поттер? — произнесла она, едва лишь только порог спальни четвёртого курса переступила.

— Застыл, — с трудом просипел прячущийся под одеялом, клянущий свою не позволившую ему как остальным просохнуть при помощи магии уникальность гриффиндорец. А дѣло было в том, что пожаловаться то он ни на что не мог. Ведь староста их Перси, и на него в том числе чары осушающие накинул, под конец ужина правда, но ведь накинул же. Жаль только, что не подействовали они. А сам на себя Гарри их накладывать, увы, ещё не умел.

— Ох и получит у меня кто-то, — покачав головой, произнесла верно оценившая состояние своего студента профессор трансфигурации. И чуть помолчав, обращаясь в пустоту, произнесла: — Толли, чай с малиной для мистера Поттера и заварите ему ещё и чай из листьев этого же растения. Что же до вас: с кровати не вставать, об уроках ни сегодня, ни, полагаю, что и завтра, не помышлять. Профессоров я предупрежу.

— Благодарю, — прогнусавил краснеющий будто бы рак после варки Гарри.

— Поправляйтесь скорее, и да, ваш дядя меня предупредил. Так что в меню ваше уже внесены все необходимые правки, — уже у самой двери продолжила, после этого покинувшая спальню мальчиков декан Гриффиндора.

Именно так и вышло, что первые четыре учебных дня Гарри вместо того, чтобы на уроки ходить, в кровати провалялся. Вначале температурил и лекарства из собственной аптечки пил. Но не усердствовал. Да и дядя с дедушкой о нём позаботились, много всякого с собой упаковали. В том числе и порошок имбирный с цинком. Который, в отличии от аспирина того же, ему вполне себе можно было. На печень такое лекарство не так чтобы влияло, чего никак нельзя сказать о температуре. В итоге, несколько раз пропотев, уже к обеду следующего дня чувствовал себя Гарри вполне себе сносно. И во вторник, наконец-таки, к занятиям начавшимся для него с любимых им рун, приступил. Но сосредоточиться на занятии всё никак не мог. И всё потому, что Рон ему весь вечер о том как прошёл их первый урок ЗОТИ с новым профессором рассказывал. Но вот прозвонил колокол и тяжко вздохнувший Гарри собрал учебники и поплёлся на назначенные следующими сдвоенные зелья. На которых ни с того ни с сего принялся злобствовать как и прежде дѣлавший вид что и вовсе его не замечает, Снейп. Чего никак нельзя было сказать о принимавшего все его удары за них двоих Невилле. О нём профессор нисколечки не позабыл и даже, как думалось Гарри, за что-то именно на нём и отыгрывался. За что именно, Гарри, признаться, так и не понял. А вот котёл по итогу расплавился, и это при том, что это был уже второй и это всё за одну неполную недѣлю. В общем, досталось Невиллу знатно. И на обед парни топали в полнейшем раздрае. А после него в расписании значилось первое для Гарри и второе для Невилла ЗОТИ. И радости это ни первому, ни второму нисколечки ни добавляло.

И, как вскоре выяснилось, не зря. Едва только за парты расселись, как начавший занятие профессор объявил о том что сегодня их ни много, ни мало, как самому настоящему империусу подвергнут. В учебных целях разумеется.

В общем, лица учеников надо было видеть. Малфой так и вовсе с лица сбледнул.

— Дамблдор хочет, чтобы вы на собственном опыте познали опасность этого заклятия, — непререкаемым тоном произнёс осматривающий класс своим волшебным глазом профессор Грюм, после чего задержал взгляд вначале на Невилле, затем на Гарри, а под конец весьма пристально уставился на пошедшего под его взглядом пятнами Малфоя, продолжил: — Но если кто-то предпочитает путь раба, полностью лишённый собственной воли, я не стану возражать, это будет его вполне осознанный выбор.

После чего по очереди принялся вызывать на середину класса учеников, где и накладывал на них чары. Чего только они не вытворяли, оказавшись в его власти. Дин Томас трижды проскакал вокруг комнаты, распевая национальный гимн. Лаванда Браун вообразила себя белкой. Невилл исполнил гимнастические упражнения, к которым сроду не был способен. Перед заклятием оказались бессильны все, становясь собой только когда лишь оное с них снималось.

— Поттер, — наконец прохрипел Грюм,— твоя очередь.

"Ну вот и узнаю, прав мастер палочек или же всё-таки нет", — подумал не так чтобы очень уверенно вставший перед классом Гарри. Смотреть на то, как на тебя накладывают заклинание, да ещё и непростительное. Просите что проще, собственно именно поэтому Гарри и зажмурился. На что преподаватель лишь неразборчиво фыркнул и наведя на него палочку произнёс:

— Империо!

… и ничего, совсем ничего, хотя на миг, всего лишь на краткий миг, кажется, что что-то но всё-таки мелькнуло, но что именно, Гарри так и не понял, попросту не успел. И несколько мгновений спустя приоткрыл вначале один глаз, а затем и второй. Как раз к тому моменту, когда преподаватель приказал ему на стол запрыгнуть. Звучало всё это до непередаваемости нелепо и ошарашенный собственными ощущениями, а точнее их полным отсутствием, Гарри в некоторой неуверенности обернулся. И посмотрев на стол, задумчиво наклонив голову набок, сам не зная зачем, уточнил:

— А можно я на него просто сяду, боюсь, что запрыгнуть у меня на него навряд ли получится?

— Прыгай на стол! — повторил свой приказ наблюдающий за ним профессор Грюм.

— У меня Акрофобия, сэр, я при всём желании этого никогда не сдѣлаю.

— Страх высоты то есть? — с нескрываемым изумлением переспросил забывший уже о том, что он парня вроде бы как заколдовал, профессор.

— Да, сэр.

— В таком случае ложись на пол.

— Он грязный, сэр, — скорее машинально, чем осознанно ответил посмотревший себе под ноги Гарри.

— Ложись на пол! — выполнив указующий пасс палочкой, требовательно произнёс явно пытающийся продавить его преподаватель. Вот только понял это Гарри слишком поздно, из-за чего растерянно заморгал и помотал головой, да так и остался стоять.

— Интересно, а ты вообще хоть что бы то ни было сейчас чувствуешь?

— Не знаю, сэр, а что должен?

— Понятно, хотя нет, как Мордред тебя подери, как ты это дѣлаешь?

— Что именно, сэр?

— Почему ты не подчиняешься заклинанию?!

— Не знаю, сэр, — как можно спокойнее ответил старающийся даже не думать о своей правой руке Гарри.

— Садись на место, — спустя ещё несколько секунд произнёс понявший, что что-то пошло не так преподаватель.

Именно так и выяснилось, что Гарри не только третьему непростительному, но ещё и как минимум второму не поддаётся. О том, подействовал бы на него Круциатус или нет, нервно облизавший губы профессор не знал и проверить, увы, никак не мог.

А Хогвартс тем врѣменем гудѣлъ, история о том, что Гарри Поттер Империусу оказался неподвластным, будто бы ураган не иначе как пятой категории разносилась внутри поливаемых непрекращающимся вот уже недѣлю как дождём стен замка. И уже к вечеру не сыскать было того, кто не знал бы об этой его особенности.

Так до конца недѣли и дотянули, а утром на общей, расположенной перед входом в большой зал доске объявлений уже красовалось:

«Турнир Трех Волшебников. Дѣлегации из Шармбатона и Дурмстранга прибывают в Хогвартс в ближайшую пятницу — тридцатого октября в шесть часов вечера. Уроки в этот день закончатся на полчаса раньше, после уроков всем ученикам отнести сумки с учебниками в спальни и собраться перед замком для встречи заморских гостей».

— Приезжают через недѣлю получается! Интересно, Седрик уже знает? Пойду скажу ему! — пробормотал прочитавший объявление Эрни МакМиллан и с загоревшимся взглядом растолкав столпившихся у доски объявлений учеников, устремился к лестнице.

— При чем здесь Седрик? — удивился потирающий своё ушибленное в процессе МакМилланом плечо Рон.

— Седрик Диггори наверняка будет участвовать в турнире, — сообщил ему кто-то из толпы.

— Этот придурок будет представлять Хогвартс?

— Диггори не придурок. А то, что он лично тебе не нравится, вовсе не повод, — произнесла услышавшая его Гермиона.

— Зато тебе он очень нравится! Как же, такой красавчик, — тут же набычившись ответил на её реплику Рон.

— Ошибаешься, я сужу о людях не по внешнему виду, а то, что он вас в квиддич разгромил и вовсе за повод не принимаю.

— Ну ладно уже вам, — примирительно произнёс решивший не допустить того, чтобы они из-за этого поссорились, Гарри. И всю следующую недѣлю только этим, собственно, и занимался. Разнимал то есть. Всё никак не успокаивающийся Рон покоя никому на факультете не давал и то Седрик ему не гож, то меркурий ретроградный. В общем, спокойствием за эту недѣлю и не пахло даже. То то не так, то это не эдак. И это он ещё не в курсе был, что в дѣлегации от Дурмстранга сам Виктор Крам будет. О чем Гарри по секрету те самые девочки вейлы за три дня до написали. Точнее написали то они раньше, но пришло письмо аккурат двадцать седьмого.

Но вот наступило столь ожидаемое всеми тридцатое октября и весь Хогвартс, от мала до велика, встречать гостей высыпал. И теперь переминаясь от пробирающего их холода, кто молча, кто вполголоса, а то и вовсе не скрываясь гадали, как же именно прибудут гости. Варианты отметались один за другим, и лишь Гарри, которому вчера об этом в своём письме Адэйн сообщил, был полностью уверен, что французы прибудут именно по воздуху и вовсе даже не на мётлах, следы которых пытались отыскать некоторые, наиболее догадливые. Пфе, мётлы — вот ещё. Ну головой же думать надо, какие мётлы в конце октября, особенно если даже по прямой от Шармбатона до Хогвартса никак не менее чем тысяча пятьсот пятьдесят три километра. Да даже если на Молниях полететь, и всем как один по уровню не ниже игроков сборной летать. Даже тогда это не менее десяти часов на метле.

Именно за этой мыслью Гарри и застал чей-то возглас. Летят, летят!!!! И это и в самом дѣле было именно так, как и обещал Адэйн, эпично. Огромная, летающая, запряжённая здоровенными летающими жеребцами, карета. Но вот она достаточно снизилась и, пропахав немаленькую такую борозду, остановилась.

Открылась дверца, украшенная гербом: две скрещённые золотые палочки, из каждой вылетают по три красные звезды; с облучка прыгнул мальчик в голубой форменной мантии, наклонился, что-то нашарил на полу кареты и развернул золотые ступеньки. Тут же почтительно отпрыгнул назад, и из кареты появилась черная лаковая туфля, размера она была шестидесятого, не менее. Но вот их взорам предстала и её не менее "скромная" обладательница.

Таких великанш Гарри никогда в жизни не видѣлъ. Неудивительно, что у кареты и лошадей столь впечатляющие габариты! Едва ли не под три метра и при этом весьма стройная, с большой буквы, Леди. Каждая чёрточка этой дамы буквально кричала о том, что её обладательница женственна и прекрасна. Именно такой увидѣлъ представшую перед ними мадам Максим Гарри. В точности как и описывали директрису своей школы близнецы. Она возвышалась над Дамблдором и тому, чтобы попросту обратиться к ней и поприветствовать, потребовалось буквально запрокинуть голову. Без этого он ей разве что чуть выше пупка доставал и на её фоне смотрелся как тот самый пресловутый метр с кепкой, и это при его весьма, надо сказать, солидном для англичанина росте. Лицо её в этот момент озарилось улыбкой. Она подошла к Дамблдору и протянула сверкающую драгоценностями руку.

— Дорогая мадам Максим! Добро пожаловать в Хогвартс! — поприветствовал её также вышедший вперёд Дамблдор.

—Дамблёдорр, — произнесла мадам Максим на удивление ровным приятным голосом. — Надеюсь, вы пребываете в добром зд'гавии?

— Благодарю. Я в превосходной форме, — галантно ответствовал тот.

— Мои ученики, — небрежно ответила, и в тоже врѣмя как истинная леди взмахнула своей рукой француженка. И только теперь встречающие заметили едва ли не дрожащих от холода подростков. Пятнадцать, быть может быть шестнадцатилетние на вид они были едва ли не синюшными, а один так и вовсе намотал себе на голову шарф, видимо, так пытаясь согреться.

— Ка'г-ка'гов уже приехал? — тем врѣменем как будто бы и вовсе не замечая ничего вокруг, продолжила даже не оглянувшаяся на высыпавших из кареты своих подопечных француженка.

— С минуты на минуту ждём, — произнёс, как это ни странно, совершенно не теряющийся на фоне француженки Дамблдор. — Вы его будете здесь приветствовать или пойдёте сразу в замок?

— Лучше пойдём в замок, тут у вас холодно. Правда вот, кони...

— Наш преподаватель ухода за магическими существами сочтёт за счастье о них позаботиться. Он вот-вот вернётся, только уладит небольшое недоразумение. Его... э-э.… подопечные требуют повышенного внимания.

— Моим коням нужен сильный конюший, — с сомнением в голосе произнесла прекрасно понимающая своих питомцев Мадам Максим. — Они ошшень к'гепкие.

— Уж поверьте, кому-кому, а Хагриду эта работёнка по плечу, — вернул её улыбку Дамблдор.

—Ошшень хо'гошо! — слегка поклонилась мадам Максим. — Передайте, пожалуйста, мсье 'Агриду, что пьют мои кони только ячменный виски.

— Непременно передам, —тоже церемониально поклонившись подтвердил её слова директор Хогвартса.

— Следуйте за мной, — произнесла тем врѣменем вроде бы как только сейчас обратившая внимание на своих уже откровенно дрожащих от холода учеников француженка.

И стоящие на ступенях студенты Хогвартса расступились, пропуская гостей к каменным ступеням. Но вот те скрылись в таком сейчас манящем своим теплом замке и вновь воцарилась, лишь изредка нарушаемая ржанием и фырканьем прекрасных крылатых созданий, тишина. В которой будто бы гром среди ясного неба раздалось довольно-таки странное сочетание звуков, наиболее достоверно описываемое как пылесос, скрещённый с туалетом за работой во врѣмя смыва.

— Озеро! — крикнул безсменный квиддичный комментатор Ли Джордан. — Гляньте на озеро. — А тем врѣменем кажущуюся чёрной в это врѣмя суток гладь воды прорезали и в самом дѣле весьма характерного вида завихрения. Такие, как если бы некто додумался смерч действующий под воду затолкать. Но вот прямо по центру уже вполне явственно сформировавшейся воронки возникло нечто чёрное и довольно-таки споро начало из оной подниматься. Спустя чуть более минуты стало понятным, что это была мачта. Самая обыкновенная, корабельная. Но вот показался и сам увенчанный белоснежными, украшенными красными орлами парусами корабль. Старинный, он более всего походил на то, как в книжках и на картинах изображались пиратские, да и не только пиратские галеоны. Но вот он наконец полностью вынырнул. Раздался звук брошенного на мелководье якоря, и на оказавшийся по правую сторону от его кормы берег спустили трап. После чего по нему потянулись возглавляемые худым, можно даже сказать что сухощавым мужчиной куда как более габаритные, чем он сам фигуры.

— Дамблдор! — на превосходном английском радостно воскликнул он, поднимаясь по склону. — Как поживаете, любезный друг?

— Благодарю, прекрасно, профессор Каркаров.

— Старый добрый Хогвартс, — произнёс директор Дурмстранга. При этом весьма цепко осматривая замок. — Как хорошо снова быть здесь... Как хорошо... Виктор, иди сюда. В тепло. Вы не против, Дамблдор? Виктор немного простыл... — и получив весьма сдержанный кивок Дамблдора, жестом поманил одного из учеников, тот подошёл. Крупный, с горбинкой нос, густые черные брови... Рон дёрнулся и попытался было податься вперёд. Но Гарри его таки удержал, а заодно и охолонул немного, и пока тот в который уже раз боролся с ни с того ни с сего разыгравшейся столь невоврѣмя морской болезнью, болгарский ловец уже скрылся в замке, едва ли не по пятам следуя за собственным, как это теперь было окончательно ясно, директором.