О воспитании (гет)

— ...До переезда Галины Борисовны в Ленинград Люся свою свекровь почти не знала. В Вологду к родителям Влад её никогда не возил, а старшие Никитины приезжали повидаться с сыном раз в год, на день его рождения, и останавливались при этом у Родницких на даче, "на свежем воздухе". Их прекрасно принимали, семья и друзья встречались за большим столом, и близорукая Люся не замечала никаких косых взглядов. А может, их и не было, потому что присутствие академика Родницкого заставляло свёкра со свекровью видеть невестку в особом свете. Но Пётр Николаевич умер, свет погас, и приехавшая в Ленинград Галина Борисовна разглядела все Люсины недостатки, даже те, которых не было. Разглядела и не стала молчать. Она с самого своего появления не стеснялась говорить Люсе в лицо всё, на что Влад прежде только намекал.

— А что же сам Никитин?

— Влад вроде бы утешал Люсю, но делал это примерно так: "Матрёшечка, тебе не обижаться на маму надо, а поучиться у неё. Она замечательная хозяйка, может быть, с ней у тебя наконец что-нибудь начнёт получаться". "Да, мама действительно стала носить некоторые вещи Веры Сергеевны. Но неужели тебе жалко? Ведь ей они очень идут и впору, а тебе сейчас малы, а после родов наверняка будут велики". "Мама настаивает, чтобы мы назвали сына Сашенькой в честь моего отца. Ей это очень нужно, она так тяжело перенесла смерть папы. А в честь твоего отца мы можем назвать нашего следующего сына..." В общем, когда Люсю за месяц до вторых родов положили на сохранение, она была просто счастлива. Сразу после рождения Саши Галина Борисовна ретировалась на дачу, видимо, возиться с совсем крохотным и крикливым младенцем ей не хотелось. Люся связалась с Антониной Глебовной, женщиной, которая нянчила Антошку, и та снова пришла ей на помощь. Конфликт со свекровью поутих на время, зато Влад стал пропадать у матери на даче. Он якобы оставался ночевать у неё два-три раза в неделю. Люся оправдывала это тем, что Саша никому не давал нормально спать, а Владу нужно было на работу, но...

— Вы полагаете, что Никитин изменял жене?

— Теперь я уверена, что Влад изменял Люсе, потому что в один прекрасный день он решил, что может изменить ей со мной.

— Он начал за вами ухаживать?

— Однажды в субботу два года назад он приехал ко мне на работу с каким-то настолько незначительным Люсиным поручением, что я сильно удивилась. Сказал, что замёрз, попросил напоить его чаем и... мы разговорились. Через неделю он приехал снова, и ещё через неделю, и ещё. Мне сейчас будет трудно объяснить вам дальнейшее развитие событий. После всего, что я вам уже рассказала, у вас должно было сложиться впечатление, что я Влада терпеть не могла. Сейчас я его действительно глубоко презираю, но тогда это было не так. Ведь несколько лет мы, можно сказать, дружили. Конечно, я не была слепа, и некоторые моменты в его поведении, о которых я уже рассказала, меня неприятно цепляли, но бестактностью отличаются многие люди. У Влада же все эти неприятые штрихи к портрету уравновешивались ярким мужским обаянием, ему хотелось многое простить. А ещё он умел быть очень убедительным. Ведь это он десять лет назад убедил Люсю выйти за него замуж, родители не смогли ни заставить её, ни уговорить, а он — смог. Позже он убедил Петра Николаевича и Веру Сергеевну в том, что заключённый по весьма деликатному расчёту брак довольно быстро перетёк в нечто иное и гармоничное. А мне Влад в ту зиму умудрился внушить, что он давно в меня влюблён и больше не в силах молчать, и ещё немного в том, что и я к нему далеко не равнодушна.

— А мне вы, Алиса Андреевна, показались весьма трезвомыслящей особой.

— Так я такая и есть, товарищ полковник. Но кроме того, я одинокая женщина за тридцать, поэтому два года назад чуть не случилось то, что, к счастью, не случилось. Мне до сих пор стыдно и очень неприятно об этом вспоминать и совсем не хочется рассказывать вам о тех событиях. Я могла бы придумать какую-нибудь авантюрную историю о том, что я просто хотела посмотреть, как далеко готов зайти Влад, и при помощи испачканной помадой рубашки продемонстрировать Люсе, какой же её муж мерзавец, но я не буду этого делать. Я расскажу, как было. Пусть это будет частью моего искупления за чуть не совершённую — или всё-таки совершённую? — подлость.

Влад обхаживал меня почти три месяца. Он приезжал почти каждую субботу после обеда, мы пили чай, гуляли по городу, сидели вечером в кафе или ресторане... Мне было с ним интересно, я увлеклась, стала с нетерпением ждать его. Мы говорили обо всём, о жизни тоже. Тогда он рассказывал мне, что всегда очень жалел Люсю и пытался полюбить её, но у него не вышло, а взрослый мужчина не может долго строить отношения на одной жалости. Что он уже очень сожалеет, что вызвал мать из Вологды, потому что оказался между двумя женщинами, недавно пережившими большое горе, а потому особенно раздражительными, уязвимыми и не способными договориться даже о мелочах. И конечно, он поведал мне о том, что я давно уже для него больше, чем друг, и о родстве душ — но это я пересказывать не буду, слишком глупо. В общем, в конце февраля я смогла как-то договориться со своей совестью и пригласила его к себе домой.

Влад приехал с цветами, возбуждённый и торжествующий, и это неприкрытое торжество охотника, загнавшего, наконец, вожделенную дичь, подействовало на меня, как холодный душ. Возможно, Влад почувствовал, что моё настроение меняется, и решил не медлить, а может, он с самого начала считал, что церемониться больше незачем, но когда я поставила цветы в вазу и обернулась, то обнаружила, что он уже снял пиджак. Я растерянно спросила, жарко ли ему, и он ответил, что пока нет, но скоро будет. А потом шагнул ко мне и решительно и предельно откровенно привлёк меня к себе, при этом я неловко клюнула его в воротник рубашки и плечо. Этот след помады на светлой ткани... в этом было что-то настолько пошлое, водевильное, убогое, ради чего я собиралась переступить через все свои принципы. Я отпрянула и вывернулась, отошла за стол, чтобы между нами было препятствие. Он поинтересовался, что это за игры. Я ответила, что это не игры, что всё было ошибкой, и попросила его уйти. Тут он попытался отыграть назад, извинился за поспешность, снова стал меня уговаривать, но было уже поздно, меня перемкнуло, и на все его слова я отвечала только: "Нет. Нет. Нет". Он разозлился и в конце концов выдал, что потратил на меня три месяца и кучу денег, так что если я думаю, что теперь могу выставить его вот так, то я глубоко ошибаюсь. Поняв, что он это всерьёз, я метнулась к комоду и вынула из ящика наградной пистолет отца. Я неплохо стреляю, отец научил, и Владу было об этом известно. Поэтому он передумал со мной связываться, обозвал истеричкой, потянулся за пиджаком и тут сам обнаружил это пресловутое пятно на рубашке. На мгновение он застыл, обдумывая что-то, а потом прошипел: "Не знаю, то ли ты такая же неуклюжая дура, то ли что-то задумала, но только я с места не сдвинусь, пока ты не приведёшь в порядок мою рубашку". Потом он эту самую рубашку снял под дулом моего пистолета, швырнул мне чуть ли не в лицо и уселся на диван напротив телевизора. Я сказала, что он сам виноват и помада не отстирывается. Он ответил, что с нейлона отстирывается всё, а у меня с Люсей, судя по всему, много больше общего, чем ему казалось, руки вон тоже кривые. Я схватила рубашку, быстро оделась и вылетела за дверь. Я была просто в ярости, ещё и потому, что в случившемся была огромная доля моей собственной вины, ведь я, чёрт меня побери, сама его пригласила. Оказавшись на морозе, я немного успокоилась и отправилась в наш местный универмаг, благо, он от моего дома в двух шагах. Купить голубую нейлоновую рубашку у меня, конечно, шансов не было, я купила первую попавшуюся, более или менее подходящую по цвету и размеру, и вернулась домой. Я почему-то очень надеялась, что Влад исчезнет в моё отсутствие, но он по-прежнему сидел перед телевизором, смотрел "В мире животных". Я бросила на стол рубашку и велела ему надевать её и убираться. Сказала, что иначе выстрелю в потолок, тогда сбегуться соседи, приедет милиция, которой я расскажу, что он три месяца безуспешно за мной ухаживал, а сегодня приехал, чтобы принудить меня к сожительству насильно. Это была заведомая чушь, никто бы мне не поверил, но я действительно была готова выстрелить, и хоть трава не расти. Влад это понял, выплюнул: "А и чёрт с тобой, припадочная! Всё равно эта глупая матрёшка, твоя подружка, не способна отличить одну рубашку от другой" и ушёл, а я осталась...

— Вы не пытались поговорить с вашей подругой о происшедшем, действительно открыть ей на мужа глаза?

— Пыталась. Но когда Люся поняла, куда я клоню, она зажмурилась, зажала уши и пробормотала: "Я догадываюсь, что Влад мне изменяет, но только не с тобой, Лисонька, только не с тобой!.." Больше мы об этом не говорили.

— Алиса Андреевна, почему вы не выбросили эту рубашку раньше и почему решили уничтожить её теперь?

— Почему не выбросила раньше, затрудняюсь объяснить. Наверное, чтобы не забыть случайно, что представляет из себя Влад, да и вот это вот ощущение жгучего стыда, испытанного в тот день, не забыть. А сейчас... Вы не поверите, но сегодня понедельник, день уборки. Я просто наткнулась на неё в шкафу. Подумала, Влада больше нет, прах к праху.

— Что происходило дальше?

— Между мной и Владом? Ничего. С тех пор мы по возможности избегали друг друга.

— Когда конфликт вашей подруги со свекровью обострился вновь?

— Весной. Сашеньке исполнилось полтора года, и Галина Борисовна вдруг начала проявлять к мальчику самый горячий интерес. Он стал гораздо спокойнее, и такой хорошенький, на маленького Володю Ульянова похож. Сначала Люсина свекровь являлась, когда Люся была на работе, и пыталась в своей безапелляционной манере командовать Сашиной няней, Антониной Глебовной. Та долго терпеть не стала, уволилась, а Галине Борисовне только того и нужно было, она сама ребёнком занялась, теперь-то это уже было не так хлопотно. Люся бы охотней отдала сына в ясли, но Влад не позволил. В общем, свекровь теперь проводила на Моховой целые дни, везде совала свой нос, и Люся с работы каждый день возвращалась как на фронт. Они без конца ссорились, то есть это Галина Борисовна скандалила, а Люся оборонялась, как могла, хотя по большей части просто молчала, конечно. Однажды не выдержал Антон. Вообще, тут надо сказать, что Галина Борисовна на него почти не обращала внимания. Когда она только приехала, Антошка, недавно потерявший любимых бабушку с дедушкой, сперва потянулся к ней, но наткнулся на глухую стену. Она его, кажется, даже по имени не называла, говорила: "Мальчик, подай то, принеси это", если вообще замечала его присутствие. Ну, он и привык, что она чужая, ему матери хватало. Люсю он вообще обожает, а она его, так всегда было. А тут эта тётка зловредная, чуть что, матери хамит, голос на неё повышает. Он и сорвался как-то раз, крикнул Галине Борисовне, чтобы не смела так с его мамой разговаривать. А та с размаху влепила мальчишке пощёчину. Это она зря сделала. Люсю после этого не удержать было. Она за пять минут собралась, собрала обоих своих мальчишек и уехала ко мне, и никакая Галина Борисовна не смогла её остановить. Вечером ко мне приехал Влад, уговаривать Люсю, что Антошке дерзить не стоило, его мать можно понять, но такое, конечно, больше не повторится. Я с детьми на кухне сидела, пока они отношения выясняли, а потом меня Влад позвал, довольно испуганно. У Люси и до этого целый день голова болела, а когда они спорить стали, она сознание потеряла. Вызвали скорую, и её тогда в первый раз с гипертоническим кризом госпитализировали. Домой она вернулась только через десять дней и обнаружила, что Сашеньки там нет, он с Галиной Борисовной на даче. Влад ей сказал, что это недели на три, пока Люся полностью после больницы не оправится, но потом эти три недели превратились в три месяца. Люся вся извелась без Сашеньки, она ездила на дачу, пыталась его вернуть, но Галина Борисовна стояла стеной, а мальчик начинал плакать, если они кричали. В общем, мальчика Люсе вернули только тогда, когда она сказала Владу, что иначе немедленно подаёт на развод.

— Значит, Никитин развода не хотел?

— Конечно, нет. Развод — это всегда скандал, а он карьеру делает. Кроме того, развод — это раздел имущества, а Владу очень нравится квартира в самом центре города, а его мамаше — академическая дача, получить которую в случае развода у них нет никаких шансов, потому что это наследство Люсиного отца. Владу гораздо удобней было продолжать жить с Люсей, которая предпочитала не замечать его измен. Так что после того случая он как-то повлиял на мать, чтобы она чуть поумерила свой норов...

— ... Как полагаешь, Яков Платонович, врёт она?

— По ощущениям, скорее недоговаривает.

— Думаешь, знает, кто отец Антона?

— Почти наверняка. Бережная не сказала: "Я не знаю", а вместо этого: "Даже родители этого не знали". Она, возможно, тоже не знала, когда старший Родницкий её допрашивал, подруга могла поделиться с ней уже позже.

— Может, Васильев — отец мальчишки?

— Это пока очень смелая гипотеза, Володя.

— Что рубашка принадлежит Никитину, тоже была "смелая гипотеза", а вышло в точку.

— Меня ещё в рассказе Бережной весьма заинтересовало то, что Людмила очень даже способна к решительным действиям, когда дело касается её детей...

— По мне, так она способна детей в охапку схватить и на край света убежать, всё мужу со свекровью оставив, пусть подавятся! Кто действительно способен к решительным действиям, так это Бережная. За пистолет схватилась, надо же. Её связь с Васильевым точно установлена, и мотив у неё был.

— Личная неприязнь? Слабоватый мотив, особенно по прошествии двух лет, если, конечно, исходить из того, что она сказала нам всю правду о своих отношениях с Никитиным. У Людмилы Никитиной мотив куда более серьёзный. Её муж со свекровью изводили медленно, но верно, а терпение может лопнуть даже у самого робкого и безответного человека. Но слежку за Бережной надо продолжать, она может быть сообщницей Никитиной и Васильева.

— Понятное дело... Телефон звонит. Трубку снимешь?

— Штольман слушает... Докладывайте... Вас понял, спасибо. Володя, это был водитель, который отвозил на Моховую Галину Борисовну Никитину. Он прождал её у дома довольно долго, вышла она с большой сумкой и в ярости. Сказала, что за время её отсутствия невестка сменила дверные замки и собрала её вещи, так что сержанту пришлось её в Комарово везти.

— Ничего себе. Вот так безответная Людмила!

— Завтра с утра мы с тобой поедем к ней, судя по всему, она уже достаточно хорошо себя чувствует, чтобы с нами побеседовать. И отправь кого-нибудь, чтобы за её квартирой понаблюдали...