Дом свиданий (гет)

…Искусство притворства с досады постигла давно,

Ведь это так просто — смеяться, когда не смешно,

И вместо проклятий придумать приветствий вязь,

При виде объятий осколками слёз давясь…⁽¹⁾

Можно быть и самой красивой. Вслед тебе станут оборачиваться и мужчины, и женщины. Но только это не защитит тебя и не спрячет. Ты не взглянешь ни на кого, с неискренней благодарностью выслушаешь стихи в свою честь и чуть улыбнешься, когда тебе, пятнадцатилетней, какой-то первокурсник признается в любви. Не поверишь.

А лет через десять ты станешь звать его издевательски ласково:

— Локки…

И исступленно целовать. Но не подпустишь слишком близко. Ты будешь загадочно-нежной, чарующе-сексуальной. Ты будешь такой, как он захочет. Но даже когда тебе станет больно дышать без него, ты не позволишь себе забыться.

Ты ведь знаешь правила, Доминик?

Проигрывает тот, кто слабее, но это точно не ты.

Тебя едва не стошнит от собственной холодности, но хватит сил его оттолкнуть. И, когда он уйдет, ты не заплачешь.

Ты только вопросительно изогнешь свои идеальные брови, увидев его новую пассию. Конечно, ни капельки не напоминающую тебя. Лоркан будет крепко сжимать ее руку и кротко улыбаться тебе. И ты признаешь — это ничья.

Однажды, в той самой квартире, где ты любила его, где почти готова была сдаться, эта девочка… Девочка с соломенными волосами и яркими голубыми глазами, с мягкой линией рта и высоким голосом, станет громко кричать и настойчиво требовать. А ты даже дослушаешь ее.

Ровно до того места, где она бросит тебе в лицо:

— Я его невеста!

— Я помню, — тихо ответишь ты. — Но главное же, чтобы и он не забыл.

Победа останется за тобой. И Лоркан тоже. Вот только…

Ты не вернешься. Правила установлены слишком давно, и первое из них — не прощать. Второе — не просить прощения. Ты не сделаешь шага и не признаешь вины. Но бросишь все, получив записку с просьбой о свидании.

И, глядя в глаза Лисандру, до последней черточки на радужке идентичные глазам твоего Лоркана, ты впервые поймешь, что все бесполезно. Что ни ты, ни твоя красота, ни чертовы правила ничего не стоят. Что эти долгие десять лет ты мучила его зря.

Ты, конечно, сразу поймешь, кто перед тобой, но смолчишь. И только когда весь яд Лисандра и вся его боль разольются по этой чертовой комнате, ты прошепчешь ему, почти касаясь губами уха:

— Лис, вы с братом похожи не больше, чем мы с Молли.

Ты отступишь назад достаточно быстро, чтобы увидеть безысходность в его взгляде. Ты играешь в эту игру лучше всех. Ты знаешь, как ударить. А они все бьют без разбора и лишь изредка задевают тебя. Но и тогда…

Ты никогда не плачешь и не злишься, ты пожимаешь плечами, небрежным жестом поправляешь волосы, бросаешь короткий взгляд в зеркало.

Здесь у зеркала старинная медная рама, а серебро по краям кое-где отошло, но твое отражение, по-прежнему, совершенно. И ты точно знаешь, что все, даже твой Локки, любили только его.

Потому ты никогда никому не показывала себя. С перекошенным страданием лицом, с дрожащими руками, со слезами на длинных ресницах. Ты же не жалкий любитель, милая. Ты — профессиональный игрок. А игроки не позволяют себе лишних эмоций.

1) Канцлер Ги, Баллада

Вернуться к тексту