Дорогами справедливости (джен)

Такого количества трупов МакКой не видел еще никогда. Они были повсюду... Мертвые горожане, истекая кровью, падали на землю, пронзаемые саблями мертвых же степняков.

Сюжет для ночного кошмара, для болтовни сказителя в дешевом трактире, для белой горячки, в конце концов... Но точно не для реальной жизни. И тем не менее, все это происходило на его глазах. Пламя факелов высвечивало мертвые лица врагов... Несомненно мертвые, хоть они и не были тронуты разложением. Просто такие глаза не могли принадлежать живым существам... Пустые, белые, без зрачков... Дьявол, даже волчьи головы на их штандартах и коттах выглядели более живыми, чем их обладатели!

Рушились укрепления, погребая под собой защитников города, бесстрастно звенела сталь, глухо ударялись о каменную кладку мостовой падающие замертво люди...

Лекарь даже меча не обнажил, толку-то с него? Проклятых упырей не брали ни железо, ни огонь... Леонард просто пытался помочь тем, для кого еще можно было что-то сделать. Наскоро бинтовал раны, оттаскивал потерявших сознание горожан в укрытия. Может, большого смысла в этом и не было, ведь захватчики все равно доберутся до них, но не стоять же совсем уж без дела.

Краем глаза МакКой видел, как сражается Первый генерал. А вулканец-то хорош! Будь их враги не столь неуязвимы, и вокруг Спока уже образовалась бы изрядная брешь в их строю... Вулканец раз за разом доставал их своим полуторником, то протыкая насквозь, то отбрасывая назад. Но они поднимались, вновь наступая на генерала. Неотвратимо, медленно, молча... Белая накидка, надетая поверх кирасы, все больше окрашивалась зелеными пятнами... Поняв, что оказавшийся в самой гуще вулканец уже не справляется, Леонард все же вытащил из ножен меч и начал пробиваться к нему. Почему-то, пока Первый генерал был жив, Леонарду казалось, что не все еще потеряно, что у них еще есть шанс... Наверно, сам Спок назвал бы это чувство нелогичным, иррациональным, или как там еще изъясняется этот гоблин... Плевать! Не любить сражаться не значит — не уметь. Как любого аристократа, его учили этому с детства. Пешему против всадников, конечно, тяжело, но кони-то у этих тварей вполне смертны. Животных жаль, а куда деваться?..

Когда МакКой уже почти прорвался к идальтскому генералу, то понял, что не успевает. Сражавшиеся рядом со Споком ополченцы были по большей части мертвы, и прикрыть ему спину было некому. А проклятые твари подобрались уже слишком близко...

Наверно, следующий удар стал бы для вулканца смертельным, но один из выживших ополченцев неожиданно ловко отбил его одним из своих парных клинков. Ничего себе! Мало кто вообще владеет техникой боя таким оружием, даже среди профессиональных воинов. Что этот парень может делать в ополчении?

Тут, выполняя очередной маневр, воин развернулся, и неровное пламя факелов высветило женское лицо. Темная кожа, упрямые, но весьма привлекательные черты и едва заметно заостренные уши. А, ну ясно, у дамы в роду затесалась парочка подземных эльфов... Везет этим остроухим! Такая ловкость от природы...

У самого же лекаря такой форы не было, и он понял, что несколько погорячился, когда влез в самое пекло. Уворачиваться от летящих со всех сторон ударов становилось все труднее. Кое-как заслоняясь подобранным с земли щитом, Леонард все-таки добрался до Спока. Общими усилиями они еще немного продвинулись вглубь вражеского строя. Смысл данного маневра был МакКою не слишком понятен, но, судя по целеустремленности генерала, он знал, что делает.

А потом лекарь понял, в чем дело. Когда очередная шеренга зомби осталась позади, Леонард увидел всадника на черном жеребце. В отличие от прочих, он был одет в вороненую кольчугу — а мертвецам доспехи без надобности! — в руках держал саблю и круглый щит все с той же осточертевшей волчьей головой. И между изображением на щите и лицом воина МакКой заметил почти пугающее сходство. Те же самые волчьи глаза горели на вполне человеческом лице. Светлые, серо-зеленоватые глаза со зрачком и радужкой, как им и положено...

Он не был живым мертвецом.

МакКой судорожно припомнил все, что знал о некромантах из старых книг. А действительно, как же он раньше об этом не подумал?! Мертвяки сами по себе не шастают, их должна направлять чья-то воля... И захватчиков, ворвавшихся в идальтскую столицу, направляла магия этого бледного, темноволосого мужчины с широко посаженными волчьими глазами.

Леонард рванулся к нему, надеясь достать некроманта мечом, но плотная стена из мертвых воинов сомкнулась вокруг лекаря. Кто-то из уцелевших ополченцев выстрелил в направлении темного мага, но стрела рассыпалась в воздухе. МакКой видел, как Спок отчаянным усилием преодолел еще несколько метров, но все же упал, когда некромант воздел руки к ночному небу и что-то выкрикнул на незнакомом языке. Остроухая девица из ополчения рванулась следом и отлетела назад, отброшенная еще одним заклинанием. Леонард сделал над собой усилие и снова попробовал прорваться к всаднику в черном доспехе.

Голос некроманта, выкрикивающий очередное заклинание, удар о мостовую... Вращающееся перед глазами небо, на котором очень медленно обозначался рассвет... Ну что ж, Леонард и не ждал, что успеет его увидеть... Вспышка боли в висках... Темнота... И последняя, столь же очевидная, сколь и бесполезная мысль: "город взят"...

* * *

Когда Джим проснулся в следующий раз, лихорадка почти спала. И хотя любое неосторожное движение отдавалось дикой болью в располосованной спине, встать он уже мог. Выпив еще немного маккоевской настойки, показавшейся сейчас еще более отвратной, он принялся ходить по камере. Два шага в ширину и пять в длину... Какая мерзость... После лесных просторов это казалось невыносимым.

Тревога за друзей, за город, темнота и ожидание... Черт, да сколько же можно!

Сколько он спал?.. Что происходит снаружи?.. Почему за ним не пришли?..

И, наконец, скрип открываемой двери, на этот раз — вполне настоящий.

Кирк с надеждой обернулся, стараясь не щуриться от света, проникшего в камеру. Стражник? Палач? Неважно! Лишь бы знать, что там происходит.

Лишь бы не осточертевшая неизвестность...

Но когда глаза немного привыкли, и разбойник смог разглядеть вошедшего, то внутренне захолодел.

Перед ним стоял высокий худой мужчина с бледным лицом и холодными светлыми глазами. На плаще, из-под которого был виден ворот вороненой кольчуги, была изображена волчья голова. Дьявол, да даже королю Александру он был бы рад куда больше! Если этот человек с таким вот хозяйским видом притащился сюда, значит, битва проиграна. Столица пала. Люди перебиты.

Нет... Нет! Так же не бывает, так не может, не должно быть!

Но вошедший по-прежнему стоял перед ним, дожидаясь, пока узник осознает происходящее.

— Джеймс Тиберий Кирк? — неожиданно приятным голосом, с чуть заметной хрипотцой, спросил захватчик.

Кирк судорожно кивнул. А смысл врать?

— Меня зовут Нуньен Сингх. Хан Великой Степи и новый король Идальта. Насколько мне известно, с прежним монархом у вас были некоторые разногласия. Я предлагаю вам стать моим союзником.

Да пошел ты на хрен! Я скорей Маркусу бы на верность присягнул! Он хоть и урод, но свой. А ты... Ты пришел на мою землю, ты убивал моих друзей, и ты смеешь мне что-то предлагать?!

Перед глазами стояли их лица. Спока, Гейлы, МакКоя, Сулу, Павла, Скотти... Всех горожан, которых он знал... Всех, кого он так хотел видеть снова, но вряд ли увидит, раз этот ублюдок с волком на плаще стоит здесь.

Сомнительно, что в своем нынешнем состоянии Кирк мог дать кому-то в рожу, но руки так и чесались попробовать. В глазах неприятно щипало. Может, это от непривычно яркого света?

Кирк не любил и не умел врать и прикидываться, человеком он был до невероятного простодушным. Но сейчас, чтобы узнать, что происходит с его столицей, чтобы помочь тем, кто, возможно, еще жив, он готов был на все. Даже перешагнуть через собственные принципы, через самого себя. Сдаваться рано, может, еще можно что-то сделать.

Будь ты проклят...

— Да я и с дьяволом готов сотрудничать, если он избавит мир от Александра Маркуса Второго! — ответил он, презирая себя за эти слова.