Мой Саурон (гет)

Валинор

— Возможно ли как-то разорвать эту связь теперь? — спрашивал Аулэ.

— Она и так была разорвана сразу после уничтожения Кольца, — отвечала задумчиво Йаванна, — сама не понимаю, что происходит.

— Однако, она тоскует по нему, — продолжал Аулэ.

— Скорбит, — поправила его Йаванна.

— Я уже ничего не понимаю.

Гондор

— Тебя никто ни в чем не винит, — Гэндальф поспешно шёл за Анной, устремившейся по коридору замка Арагорна.

— Я не могу остаться, — развернулась девушка, остановившись, — Спасибо за спасение, но я должна идти. Гэндальф, правда... Я подвергла опасности Фродо и Сэма, все чужие жертвы и труды. Не знаю, какая сила двигала мной, но по итогу все решения я принимала сама, прекрасно понимая, какие могли быть последствия.

— Я не склонен верить в такие случайности, — повысил голос Гэндальф, прокручивая в голове факты, — Всё это могло быть и частью высшей воли.

— А могло и не быть, — возразила Анна, продолжив двигаться к дверям. Митрандир шумно выдохнул, последовав за ней.

"А ведь она говорила о снах. Мы что-то упустили", — думал Белый маг.

— Через месяц коронация Арагорна, он хотел бы видеть тебя гостьей, — он укоризненно посмотрел на девушку. Он не знал о том, что было между Сауроном и Анной. Догадывался, конечно, о том, что случилось нечто из ряда вон выходящее, но все предположения заходили в тупик. Девушка не хотела ничего рассказывать о днях с Сауроном, будучи уверенной, что не встретит понимания. Воспоминания и так давались тяжко.

— Мне нужно побыть одной, — Анна снова остановилась, толкнув двери, — Я не проявляю неуважения, эта война отразилась на каждом из нас, посмотри на Фродо, на нём лица нет. А я...

— Я понимаю, — Митрандир сочувственно глядел на девушку.

Всё напоминало о Майроне. И пепел от костра, и его рубашка на верëвке, спальня. Анна сняла высохшую рубашку. Прижав еë к груди, медленно забрела в дом и легла на софу, где майа лежал ночами в первые дни. Девушке казалось, что его запах ещё немного оставался где-то рядом. После пережитого нужно было теперь как-то ещё жить дальше. Делать обычные дела, есть, пить, убирать дом, ухаживать за садом. Абсолютно бесцельно. Не явиться на всеобщий праздник победы над Майроном было бы совсем невежливо перед победителями. Хороша победа. "Все такие правильные, ненавидели его и боялись. Мне бы тоже стоило." И ведь так изначально было. Столкновение с хоббитами в зале. "Кошмар".

— Фродо... — только и смогла вымолвить Анна, собираясь поскорее скрыться куда-нибудь.

— Ты могла бы и прямо сказать, а не втихаря забирать Кольцо, — бросил ей в спину Пиппин. Анна замерла на мгновение и, не оборачиваясь, двинулась прочь.

— Пиппин! — одëрнул хоббита Фродо.

— Да что такого? — пожал плечами Тук.

— Нам, по крайней мере, не пришлось идти в Мордор, — усмехнулся Сэм, — Всё кончилось, и это главное.

— Она что-то скрывает, — смотрел Анне вслед Фродо, — Но... Сэм прав. Ни Кольца, ни Саурона больше нет.

Коронация Арагорна плавно перешла в большой праздник победы. Поднимались кубки с различными воодушевляющими речами, поздравляли героев, вспоминали павших.

— Когда я увидел Эовин без сознания на поле битвы, у меня земля ушла из-под ног, — говорил Эомер, — Саурон, Гортаур, кто он там ещё. Убийца. Теперь просто ничто. Поделом.

— Анна, а как вышло, что к вратам ты прилетела на ящере? — раздался голос Пиппина. Всеобщий шум несколько стих в ожидании ответа Анны, которая сидела ни жива, ни мертва.

— Наверное, песней зачаровала, она ведь поёт, — донеслось откуда-то, — Давайте же выпьем за Анну, ведь она бросила Кольцо в самое сердце Роковой горы.

— А орков в Мордоре тоже зачаровала? — не унимался Пиппин. Но, хвала Эру, его голос потонул в бряцаниях и улюлюканьях. Вопросы он задавал очень неудобные из простодушия. Очень многим эти подробности уже не были интересны, мир устал от войны и страха. Но, конечно, были и те, кто подмечал детали. Гэндальф, например, естественно. В выражении лица Арагорна что-то промелькнуло, призадумался Леголас, переглянувшись с Митрандиром.

— Анна, скажи же нам несколько слов, — улыбнулась Эовин. Настроение у неё было хорошее, ещё бы — Фарамир не отходил от неё ни на шаг.

Анна поднялась со своего места, взяв в руки кубок вина. Всё вокруг стихло. Что творилось у неё внутри, вряд ли можно описать словами. Если кто знает, когда говорят "больно", "жжёт", " тянет вниз", "разбитое сердце" — это было приблизительно то состояние. На всеобщем празднике, как на похоронах. Непомерное чувство вины перед всеми без исключения. Перед Майроном за то, что ненавидела и смеялась над ним, высмеивала самыми колкими шутками и эпиграммами, на какие только была способна. А он ещё и знал об этом. Перед хоббитами за то, что фактически украла Кольцо, принесла его тому, к кому уже давно не было никакого доверия, ещё и отдать пообещала. Не было никаких гарантий, что её усилия могли увенчаться успехом. Совершая все эти шаги она и сама в глубине души допускала то, что Саурон мог и убить её, решить не слушать, не позволить высказаться, мог обмануть, забрать Кольцо со всеми вытекающими последствиями. Самоутвердилась. Молодец. А теперь его нет — своими же руками уничтожила, развоплотила. "А терять-то нечего. Все заслужили правду."

— Я не буду просить прощения — это было бы слишком, наверное, — заговорила Анна, глядя в кубок. — Всё началось в Ривенделле, когда Владыка Эльронд рассказал, кем раньше был тот, кого сейчас зовут Сауроном. Он сказал "у меня было много имён", — она улыбнулась сквозь слëзы, вспоминая их первый тяжёлый разговор, — А я сказала ему, что оно только одно, данное ему при рождении. Его звали Майрон, — Анна утëрла слëзы. В зале послышался шёпот, но девушка продолжала, — Это был искусный мастер, майа кузнеца Аулэ. Он не был таким, каким его знали в последние несколько тысяч лет. Он был развращëн и обманом призван на сторону Моргота. Я его не оправдываю, совершëнные им деяния ужасны, потери невосполнимы. Да, я забрала Кольцо у Фродо, пока он спал. Вопреки плану Гэндальфа, втайне от всех, — в зале послышался ропот и возгласы удивления, — Затем я пришла к Майрону, потребовала аудиенцию, мы разговаривали, затем, больше двух дней я пела ему песни всего Средиземья, а потом попросила прожить со мной неделю простой человеческой жизнью, пообещав отдать Кольцо, — ропот в зале стал резко сильнее.

— Прошу тишины, — громко проговорил Арагорн, и снова стало тихо.

— Я полюбила его, — продолжала Анна, нервно сжав кубок в руке, — На восьмой день он сам дал мне крылатого ящера и попросил уничтожить Кольцо, не взяв, когда я предложила ему его, — девушка взглянула на побледневшего Пиппина, отвечая на его вопрос, — Я не буду оправдываться, не могу. Его больше нет, — завершив речь, Анна осушила кубок и поставила его на стол. Все взоры устремились на Арагорна. Теперь решение должно было быть за королём.