И всякий прочий хлам... (гет)

Эта история вообще-то особого места в хрониках семьи Снейпов не занимает, мало чем примечательна, а интерес может представлять разве что познавательный, да и то исключительно для тех, кого интересуют не всякие-разные события и происшествия, а устройство магического мира, его законы, его странности его случайности и неслучайности.

История рядовая, будничная и в общем-то скучная, но ведь любая история — будь то история семьи, человека или даже народа — состоит именно из будней. И жизнь семьи Северуса и Гермионы тоже отнюдь не была заполнена захватывающими приключениями и волшебными фейерверками, а текла себе как и у всех — дом-работа, работа-дом.

…Но вот здесь так и подмывает спросить: а что бы подумала о своей нынешней скучной жизни та Гермиона, которая сидела, сжавшись в комок, зимней ночью возле палатки в лесу и грела ладони синим волшебным огоньком в банке? Мог ли бы такую жизнь себе представить тот изломанный загнанный Северус, в изматывающих ночных кошмарах которого инквизиторскими кострами горели то красные глаза, то голубые?

А ведь они, Гермиона и Северус — те же самые…

Ну да ладно.

На самом деле эта история даже не про них, а про закон сохранения всего на свете — сохранения массы, энергии, импульса, заряда, ненужной информации в памяти, сформировавшихся в детстве черт характера и вредных привычек, а также и всякого прочего, которое не берётся из ниоткуда и не уходит в никуда.

А еще эта история про закон Гэмпа — основной закон трансфигурации, который, если выбросить из его формулировки все мудрёные слова типа «коэффициентов соответствия» и «формул преобразования», звучит так: трансфигурировать можно всё и из всего. Но на самом деле это гордое определение не совсем соответствует истине, потому что из этого закона есть пять обидных исключений, в которых как раз и зарыты те собаки, которые не позволяют совершать большинство самых необходимых для обычного человека превращений…

А началась история с того, что на рабочий стол Гермионы упал красный почтовый самолётик от её непосредственного начальства. Аврорат обратился в Отдел Тайн с просьбой прислать эксперта для осмотра, классификации и оценки степени опасности недавно доставленного артефакта, причём прислать они просили эксперта, особо сведущего в областях трансфигурации и чар. Само собой, эта экспертиза досталась ей, и, хотя вызов не был помечен как особо срочный, Гермиона решила разделаться с ним не откладывая, тем более что это задание не требовало от неё мчаться на другой конец страны или еще дальше, а надо было просто подняться на несколько этажей Министерства.

Она стянула рабочую мантию, надела официальную серую, взяла сумку с комплектом приборов, набросила невыразимую личину и отправилась в Аврорат, а точнее — в ту его часть, где хранились вещдоки, конфискат, разные изъятые для экспертной оценки материалы и всякое оспариваемое в судах магическое имущество.

Один из двоих встретивших её там незнакомых авроров был весьма пожилым, спокойным и медлительным, веско роняющим каждое долго обдумываемое им слово, а второй, наоборот — молодым энергичным и без умолку тараторящим живчиком, из речи которого трудно было сразу вычленить существенное. Первого она про себя сразу назвала тормозом, а второго шустриком, и вот, дополняя друг друга, Шустрик и Тормоз поведали очень, в сущности, простую историю.

Лет триста назад умер последний представитель некогда известной семьи магов, и о его смерти тогда узнали от явившихся в министерство эльфов, которые ушли из поместья, оставшись без хозяина. Сам дом со всем прилегающим пространством находился под Фиделиусом, а потому после кончины последнего обитателя полностью исчез с радаров. И только совсем недавно, когда чары Фиделиуса постепенно развеялись до конца, дом проявился, и авроры были вызваны для осмотра имущества, поиска тайников и каких-то потенциально опасных предметов и мест, которыми всегда славились дома старых добрых волшебных семей. В ходе рейда и была найдена та непонятная вещь, безусловно являющаяся магическим артефактом, которую Гермионе и предстояло осмотреть.

И авроры, отдуваясь, притащили вдвоём из хранилища тяжеленный металлический ящик, который и водрузили на стол перед экспертом.

Ящик был квадратным, со стороной примерно в двадцать пять дюймов, с толстыми как у сейфа стенками, и от него сбоку откидывалась крышка, которую можно было закрыть на задвижку. Почему-то авроры уложили ящик набок и откинули крышку вправо. Гермиона поняла, что это и есть правильное положение артефакта, когда прикрыла крышку и увидела, что на ней нарисован красный круг, под которым расположены три руны. Она сначала просканировала чарами внутренность пустого ящика, а потом и поверхности всех его стенок. Магия ящика была спокойной и добротной, но в ней присутствовали какие-то неизвестные Гермионе чары, явно относящиеся к классу портальных, что очень её насторожило.

Она снова прикрыла крышку и склонилась к выгравированным под красным кругом рунам. И поскольку любая из трёх этих простых рун могла иметь несколько, пусть и близких, значений, то написанное на крышке она примерно перевела как: Направь/Наведи — Представь/Вообрази — Притяни/Позови.

Гермиона села на стул, закинула ногу за ногу, посмотрела на молча сидящих перед ней Шустрика и Тормоза, и несколько раз выразительно перевела взгляд с них на ящик и обратно.

— Я уверена, что специалисты Аврората уже неоднократно осматривали эту вещицу. А специалисты в Аврорате достойные. К какому выводу о принципе её действия они пришли?

— Смотрите, мадам эксперт, — сказал старший. Он встал перед артефактом, закрыл крышку на защелку и направил палочку на красный круг. — Я сейчас представляю себе перо и говорю: «Акцио, перо».

Он откинул крышку, достал из ящика фазанье перо и протянул его Гермионе.

— Вы представляли себе именно такое перо?

— Да, именно такое.

Она осмотрела перо и исследовала его палочкой. Перо явно было трансфигурированным — оно являлось результатом применения трансфигурационной формулы к какому-то другому предмету.

— Из чего вы его превратили? Что именно вы превратили в перо?

— Я его не превращал, мэм. Я его только представил себе и призвал заклинанием.

Гермиона применила обратную трансфигурацию, и перо превратилось в крошечную кучку мелких щепок и пыли. Она провела палочкой над щепками, но для ответа на её заданный самой себе вопрос в них не было достаточной массы.

Тогда она закрыла крышку, заперла её, направила палочку на красный круг, представила себе свой домашний заварочный чайник и призвала его невербально. Открыла крышку, достала чайник, проверила его и убедилась, что перед ней снова результат применения трансфигурационной формулы, которой она вовсе и не применяла. После чего — отменила трансфигурацию.

Теперь перед ней лежал обломок какой-то трубы. Проверка показала, что в нём есть магический след недавней трансфигурации, но кроме того, есть и остаточный след какой-то другой, давней магии, примененной к этому предмету. Это могло не значить ничего — мало ли где эта труба-не труба находилась раньше, вполне возможно, что и в хозяйстве магов — а могло и значить что-то. Знать бы еще, что именно…

Она успела проделать еще несколько подобных опытов с тем же результатом, когда дверь распахнулась и в комнату зашел еще один явно спешащий аврор.

— О! Оно у вас прямо тут на столе готовенькое стоит, — проговорил он, не обращая никакого внимания на Гермиону, подходя к запертому ящику и на ходу наставляя на него палочку, — Акцио, полпинты красной краски.

Госпожа эксперт онемела от такой наглости, а аврор открыл ящик, достал банку с красным содержимым, и поймав её возмущенный взгляд, сказал:

— А что такого? Мы же договорились, что пока эта штука у нас, мы можем пользоваться. — И вышел с добычей.

— Значит так, — медленно сказала Гермиона закрытой двери. — Все эти ваши договоры отменяются. Я налагаю категорический запрет на пользование этим… этим прибором до вынесения экспертной оценки и присвоения ему классификационной категории. И этот запрет относится ко всем работникам министерства, кроме сотрудников Отдела Тайн. Ничто не возникает из ничего. Законы сохранения материи и энергии являются абсолютными и для магического и для маггловского миров, и в том числе, как ни странно, они действуют даже на территории Аврората. Если предмет трансфигурирован — значит для этого затрачена магическая энергия, необходимая для трансфигурации. Допустим, та магическая энергия, которая доставляет что-то в этот ящик, берётся от вас, от вашего Accio. Но и тут вы не знаете, с какого расстояния этот предмет доставляется и сколько вашей личной магии тратится на такое простое действие. А главное — откуда всё же берётся энергия на само преобразование и откуда берётся исходный материал?

— Как откуда? Из воздуха, конечно, — немедленно ответил Шустрик.

— Молодой человек, энергия на преобразование из воздуха уж точно не берётся. А если вы это насчёт исходного материала, то из воздуха мы можем получить только воду. И только потому, что в воздухе всегда есть пары воды — результат постоянного испарения, влага. И получаем мы воду заклинанием Aguamenti, то есть используем здесь чары, а не трансфигурацию. Трансфигурировать воду нельзя ни из чего, это следует из первого исключения Закона Гэмпа.

— Но я же могу трансфигурировать что-то в бутылку с водой.

— Лучше не пробуйте. Вы получите только иллюзию воды, а если вы ее трансфигурировали, допустим, из соломы, то содержимое бутылки так и останется жидкой соломой. И так же будет с превращением чего бы то ни было в еду. Вы вообще трансфигурацию учили, если высказываете такие странные предположения?

— Я в Ильверморни учился, у нас там только основы трансфигурации в курсе Артефакторики, никакой теории, просто навык превращений.

— А вы? — повернулась она к Тормозу.

— А я давно учился, — медленно и с достоинством произнес тот. — Мне Трансфигурацию сам Дамблдор ещё преподавал. Да вот только не помню я ничего такого мудрёного, превращаю себе по надобности. Там в законах что-то про еду было, это точно.

— Да, вся эта еда-вода — и есть первое исключение. Ничто не может быть трансфигурировано в еду и ничто не может быть трансфигурировано в разумное существо, и это уже третье исключение.

— Но ведь трансфигурируют же, например, стул в зайца.

— Да, и это будет заяц, живой и тёплый, но с разумом стула. Просто заводная игрушка, подобие. Никакая магия не может наделить душой, рассудком и сознанием.

— Послушайте, — оживился Шустрик, — а если мы сейчас представим и призовём еще один такой же артефакт? И пусть их станет два. Тогда один можно будет сломать, чтобы понять как он работает.

— Знаете, — Гермиона не зря долго училась у Снейпа язвительному тону, — я думала, что все родители-маги обязаны объяснить своим детям чем именно волшебство отличается от цирковых фокусов. Но я, похоже, ошибалась. Трансфигурацией невозможно получить предмет, обладающий магическими свойствами. Если наделённый магией икс превратить в игрек, то у игрека магических свойств уже не будет. И более того — если этого игрека превратить обратно в икс, то окажется, что и икс их уже не имеет. Мы можем получить точную копию нашего ящика, но использовать его уже можно будет только для хранения в нём чего-нибудь. И это, кстати, будет иллюстрацией второго исключения. И ещё, — предупреждающе подняла она руку, видя, что молодой аврор снова порывается что-то сказать, — не предлагайте, пожалуйста, заказать нашему ящичку бриллиант, потому что это уже из области исключения четвёртого.

— Да я, вообще-то, другое хотел сказать, но теперь не понимаю почему нельзя бриллиант — он ведь с графитом состоит из тех же самых не то атомов, не то молекул, это же простейшее превращение подобного в подобное?

— Неужели в Ильверморни всё же изучают обычную физику и химию? Жаль, что в Хогвартсе этому не учат, но всё равно бриллиант получить трансфигурацией нельзя, как и любые деньги, пусть даже простейшую бумажную банкноту. Потому что это будет только внешним подобием, фальсификацией, а за подделку ценностей — следуйте в Азкабан. Ведь любая трансфигурация обратима и конечна, всё на свете стремится принять изначальную форму, а потому, если вы подарите этот бриллиант своей девушке, то она вас потом не простит. Хватит! Мне надоело заниматься ликвидацией безграмотности сотрудников Отдела Магического правопорядка, мне надо работать, — и она раскрыла сумку, доставая измеритель магического усилия.

— Только скажите ещё, что там в пятом исключении, и мы не будем вам мешать, — поспешно сказал Шустрик.

— Пятое исключение — самое простое. Преобразовывать можно только материальное, имеющее массу. Не получится трансфигурировать музыку, интуицию, лунный свет, сновидение и всё такое прочее. Невозможно трансфигурировать расстояние, если мы хотим его сократить или увеличить. Невозможно трансфигурировать время — ни состарить, ни омолодить никого не получится, проще внешние чары наложить, если уж приспичило, а внутренние процессы и состояния организма изменить преобразованием невозможно, можно только нанести им непоправимый вред самой попыткой. Конечно, материальным вещам мы можем трансфигурацией придать состаренный или обновлённый вид, но это не имеет отношения к преобразованию времени во внешние изменения. Всё, довольно разговоров.

И она провела еще несколько часов, пробуя то одно, то другое, измеряя магическую энергию, потребляемую заклинанием Accio для притягивания предметов разных размеров и масс, и измеряя по косвенным показателям количество энергии, затраченной на само преобразование из неизвестно чего. Заполнила несколько таблиц, начертила схемы с кучами векторов и коэффициентов, затребовала из библиотеки Министерства книги, которые были тут же доставлены пневматической почтой, а когда уже за волшебным окном с видом на морской берег стало смеркаться — отложила книжки и достала пергамент-бланк Экспертного заключения.

С описаниями артефакта и задач экспертизы она справилась быстро, а вот потом задумалась.

Всё как бы ясно и просто. Имеется прибор, который самостоятельно из непонятно чего трансфигурирует запрошенные предметы. Запрос должен быть представлен в двух формах: визуальное представление и словесное обозначение в Accio. Считывание зрительного образа — ну, этим волшебников не удивишь, это и боггарт умеет, и даже детская игрушка такая есть, которая рисует те простенькие картинки, которые ей ребёнок «показывает». Дорогая, надо признать, игрушка — такую когда-то подарил Эйлин Гарри, сами бы они на такую не раскошелились… Итак, запрос считывается и выполняется. Тут непонятно только одно: а откуда берётся магия на само преобразование? С заклинанием Accio понятнее — его выполняет волшебник, а оно уже этот превращенный предмет где-то подхватывает и перемещает в ящик через некий портал. На то и портальные чары ящика. Только вот почему-то слишком уж много магической энергии на такое перемещение уходит, а энергоёмкость этого заклинания — функция от дальности перемещения. Вывод: то, из чего трансфигурируется запрошенное, находится где-то далеко. Похоже, что там же, где берётся первичный материал для преобразования, находится и источник магии, расходуемой на превращение. Где это — неизвестно. Нужно потом исследовать портальный выход — он может привести на другой конец пути, но на то есть специалисты-пространственники. Прекрасный вывод, так и запишем.

Устойчивость преобразований — средняя. Всё стремится к первоначальной форме, но трансфигурация у одних волшебников получается более устойчивая, а у других трансфигурированный предмет принимает изначальную форму быстрее. Наш же прибор выдаёт абсолютно среднестатистический показатель.

Теперь надо придумать — как обозвать этот агрегат. Проще всего Трансфигуратором, поскольку он что делает? Правильно, трансфигурирует. Трансфигураторы трансфигурировались, трансфигурировались и вытрансфигурировались — повторить это логопедическое упражнение три раза на одном дыхании и не сбиться… Значит, обзовём его, скажем, Трансформатором, поскольку он трансформирует одно ненужное в другое ненужное. Но у магглов уже есть какие-то трансформаторы, которые чем-то другим заняты, но тоже наверняка что-то преобразуют во что-то. Тогда назовём наш ящик Конвертером, по крайней мере выговорить легко.

Категория опасности по классификации Министерства магии? Пожалуй, ХХХ, что означает «с прибором может работать любой волшебник, имеющий стандартный набор знаний, умений и навыков». Хотя за непонятно откуда идущие портальные чары накинем Конвертеру еще один Х, то есть ставим ХХХХ — «работа с прибором требует специальных навыков и осторожности».

Рекомендации по использованию? Отличный вопрос! Мы уже убедились, что Конвертер выполняет только преобразования первой и второй категорий, а это примерно уровень хогвартских СОВ. Средний волшебник справится с любой такой задачей с помощью палочки, и не нужен ему для этого громоздкий ящик. Вот и спрашивается — а для чего было создавать этот прибор вообще? Сделан добротно, трудов и магии мастера-артефактора в него вложено немало, а зачем он нужен-то? Ладно, графу рекомендаций заполнять не обязательно.

Гермиона встала и потёрла спину, работа была закончена. Осталось только чувство глубокого неудовлетворения, потому что у неё не было ответов на главный вопрос — откуда же всё-таки прибор берёт исходный материал и магию для преобразования?

А она не любила подвешенных в воздухе перед глазами вопросительных знаков. На их месте должна стоять точка — иначе в голове продолжает светиться какая-то невыключенная сигнальная лампочка.

Вечером Северус застал её сидящей с ногами на диване, по которому были разбросаны книги, листы пергамента и бумаги со схемами, таблицами и заметками, а полу стояли недопитая кружка и тарелка с недоеденным сэндвичем. Гермиона приветственно кивнула ему головой, продолжая одной рукой что-то писать, а другой — периодически нажимать кнопки маггловского калькулятора. Он посмотрел на неё, пожал плечами и пошёл на второй этаж, похвалив себя за то, что догадался поужинать в Хогвартсе.

Через час он застал жену на том же месте, только она уже не писала, а прикусив палец смотрела куда-то перед собой. Он отодвинул стопку бумаг, сел рядом и сурово сказал только одно слово:

— Говори!

И пока она говорила, он просматривал её записи с формулами, подсчётами и графиками, пытаясь разобрать в них хоть что-то, кроме знаков sin и cos, отдельных слов, и небрежно начерченных систем векторов.

— И вот сейчас я пыталась по количеству «лишней» силы, требующейся на Accio, вычислить хотя бы примерное расстояние до того места, где происходит трансфигурация — то есть до места, где находится исходный материал и источник магии, — закончила она вой рассказ.

— И что получилось?

— Получилось, что это место где-то очень далеко, оно за пределами Британии и еще дальше. Видишь? — и она ткнула пальцем в какой-то чертёж с формулами.

— Ты думаешь, я способен это понять?

— Знаешь, а я вот никогда бы не призналась, что в твоих статьях в «Вестнике Зельеварения», а тем более в «Вопросах Алхимии» я ни формул, ни схем не понимаю вообще, даже не все символы различаю.

— Да уж. И это мы с тобой — отличники Хогвартса… Времени не хватает, но я всё надеюсь подготовить спецкурс по Алхимии к тому времени, когда Эйлин перейдёт на шестой курс. Надо, надо… А то органические преобразования студенты еще худо-бедно знают из Зельеварения, а вот неорганические… Это же целый мир, а он для них закрыт. Как и очень многие другие миры, к сожалению… А когда был сделан этот твой Конвертер?

— Лет четыреста-пятьсот назад, я думаю. И сделан он был как простой бытовой артефакт, это я по рунам сужу — на чём бы ещё писали такую наглядную «инструкцию».

— Портал в бытовом приборе? Расточительно, не находишь?

— Да вообще непонятно. Заклинание призыва здесь явно требует большего расхода магии, чем обычно. Но зато не требуется расхода магии на трансфигурацию. Если предмет просто трансфигурировать на месте из того, что под руку попадётся — то в результате будет затрачено примерно на треть больше магии, чем расходуется в конечном счёте на получение его из ящика. Этот артефакт даёт существенную экономию магической энергии, особенно если нам нужно получить много предметов за короткое время.

— Ты права, но ничто не возникает из ничего, и где-то убывает какое-то вещество и расходуется та магия, которую мы, якобы, экономим. А что, кстати, получается при обратной трансфигурации?

— Да мусор какой-то получается, ничего конкретного. Но почему экономим «якобы»?

— Потому что за всё рано или поздно приходится платить. Всегда.

И теперь задумался он, а когда перевёл взгляд на Гермиону, та уже спала, закинув голову на спинку дивана.

На следующий день четверо старшекурсников с разных факультетов устроили потасовку возле входа в класс, и были отправлены директором на отработку у завхоза, который вечно жаловался на нехватку рабочей силы. И этим же вечером идущий уже к выходу из замка Снейп наткнулся на них в коридоре первого этажа, где нарушители под надзором Филча убирали заклинаниями скопившиеся за день грязь и мусор.

— Весь первый этаж они у меня уберут и вымоют, — гордо сказал Филч, — а то взяли все моду грязь с улицы таскать да сорить в коридорах чем придётся. А убирать за ними кто будет? Шекспир? Вот пусть теперь хоть эти оболтусы сами палочками помашут — и убирать за собой научатся и заклинания свои заодно потренируют.

Директор сухо кивнул, прошел еще два шага и остановился. Он, кажется, понял…

Снейп секунду постоял, подумал, покусал губы, а потом развернулся и отправился в библиотеку.

Но ещё не успел дойти до библиотеки, когда встретил что-то бодро напевающего себе под нос профессора Флитвика, явно идущего из кухни и пальцем левитирующего перед собой тарелку с кучкой маленьких кексов.

— Профессор, позвольте вас на минуту отвлечь, мне нужна ваша консультация, — и Снейп перехватил в воздухе тарелку, освобождая от неё Флитвика. — Скажите, профессор, почему Очищающие чары учат только на третьем курсе, а не раньше? У них ведь весьма простая инкантация.

— Они очень энергозатратные, Северус, они требуют больше магии, чем более сложные заклинания. А у младших детей магические потоки еще недостаточно равномерны, не у всех, конечно, но у большинства.

— А почему они требуют больших вложений магии?

— Этот вопрос надо задать их создателям, в них изначально заложена эта избыточность. Но, собственно говоря, придуманы они так и придуманы, какая нам разница — мы ведь всё равно пропускаем потоки магии через себя, она через нас течёт, мы должны ею пользоваться, должны её тратить. Это в бою или на дуэли иногда бывает необходимо экономить резерв, а зачем экономить магию на бытовых чарах?

— Очищающие чары убирают мусор, сухой ли влажный ли, но в любом случае мусор — это материя, вещество. Может ли быть так, что в убранном посредством заклинаний мусоре остаётся тот самый избыток магии?

Флитвик недоуменно посмотрел на него и несколько раз пожал плечами.

— Ну, теоретически это возможно, но как это проверить, Северус?

— В том-то и дело, профессор. Вы никогда не задавались вопросом: а куда исчезает убранный нашими заклинаниями мусор?

Теперь маленький профессор смотрел на него ошарашенно.

— Э-э-э…А действительно — куда?

— Я не знаю, профессор. Но подумайте сами: мы из века в век перемещаем неизвестно куда тонны материи. Да еще и снабжаем её при этом магическим зарядом — тем самым излишком магии, которую вынужденно вкладываем в заклинание. Ничто не исчезает в никуда, где-то же всё это добро копится…

— Никогда бы не додумалась, — сказала Гермиона. — Ты велик, Северус Снейп! А когда вообще были созданы Очищающие чары?

— Тут только написано, — сказал Северус, не поднимая головы и листая взятую в хогвартской библиотеке книгу по истории чар, — что те универсальные заклинания, что мы применяем сейчас — Tergeo для поверхностной и сухой очистки, Excuro для уборки мусора и Scourgify для глубокой очистки и для удаления жидкостей и влаги — были созданы четыре-пять столетий назад, но точнее не указано. А до их появления применялись более специализированные чары — Limpidus для стекла и зеркал, Serpilio для уборки пола, Desmutus для удаления копоти и сажи, и прочие всякие, их тут много разных.

— Это всё я примерно знала, но думала, что в книге найдутся более точные даты. В любом случае получается, что наши универсальные чары и мой Конвертер были созданы примерно в одно время. Неужели они были созданы вместе? Мы убираем всё ненужное, складируем его где-то в определённом месте, а потом используем его как исходный материал для преобразования во что-то нужное. Заранее прилагаем избыточное магическое усилие к уборке, чтобы потом где-то там эта «лишняя» энергия потратилась на трансфигурацию. Ничто не уходит в никуда и ничто не возникает ниоткуда, за всё надо платить, но тут у нас не плата, а уж скорее инвестиция.

— Ресайклинг, — ухмыльнулся Снейп. — Да уж, предки наши были умнее нас. Это ж надо было постараться — шутка ли, выбрать где-то, неизвестно где, специальное место, устроить его как постоянный портал, создать удобные для всех универсальные чары со встроенной «лишней» магией…

— И я думаю, что такой Конвертер с настроенным портальный выходом был создан не один.

— Надо полагать. Никто ведь не знает и знать не может, что там наши старые семьи хранят в тайниках, подвалах и сейфах. А чего они там только не хранят… Многие и не подозревают, что они там хранят… Вполне возможно, что одни из них о назначении этих ящиков и не подозревают, а другие могут и использовать, не задумываясь что и откуда берётся.

— А где бы могла быть эта… мусорная свалка, как думаешь? — Гермиона задумчиво прикусила палец. — Вот где бы ты сам её устроил?

— Я? Ох, я не знаток географии. Где-нибудь там, где никакие Монбланы вонючих отбросов никогда не привлекут внимания. Ну, навскидку — на дне океана.

— Ага, в Марианской впадине, не иначе. Или в Бермудском треугольнике, тоже место хорошее. Но почему именно вонючих?

— Это я подумал о том, что только я, будучи шестнадцать лет профессором Зельеварения, каждый — каждый! — день отправлял туда десяток галлонов тех помоев, что оставались после уроков в котлах этих межеумков. А вообще если представить — сколько всякой дряни любой из нас… И это же какой запас магии где-то хранится, это место должно быть сильнейшим магическим источником… От каждого из нас веками по капельке — это ж какой там резерв! Его, конечно, найти бы не мешало — мало ли вдруг для чего такой источник понадобится. Ну что, инвестируем?

И он махнул палочкой на смятые листки бумаги с уже ненужными расчётами:

— Excuro.

— Послушай, — подёргала спящего Северуса за плечо Гермиона, — проснись же, послушай, что я придумала. Я напишу в графе рекомендаций, что Конвертер следует отдать Отделу магического хозяйства. Пусть они получают из него всякие тряпки, перья, чернила или что им там всё время надо для обеспечения бюрократического производства. Ну, расходники всякие, одной туалетной бумаги и салфеток сколько Министерство изводит…

— И из-за этих швабр надо было меня будить? — простонал Снейп. — После того как я только-только с трудом заснул… — Он отвернулся и со вздохом накрыл голову подушкой.

— Ну извини, — обиженно сказала Гермиона.

— Уймись! — прорычала подушка. — А то ты ещё и про одноразовые стаканчики вспомнишь.