Ты (джен)

Доктор Поляков сидел за своим столом, упершись локтями в гладкую поверхность, его взгляд был устремлён на мониторы. На одном из экранов Дмитрий сидел на кровати в своей палате. Он неподвижно смотрел в пол, будто погрузившись в собственные мысли.

Поляков перевёл взгляд на другой экран, где находился склад. Камера фиксировала упавшую папку, перевёрнутый стул и следы, ведущие к вентиляционному отверстию.

— Феноменально, — произнёс он тихо.

Дверь кабинета открылась, и ассистент вошёл, держа в руках планшет.

— Протокол завершён, доктор. Дмитрий полностью погружён в сценарий. Внедрение ложных воспоминаний через стимуляцию гиппокампа прошло успешно.

Поляков слегка кивнул, откинувшись на спинку кресла.

— Как мозг воспринял материал?

Ассистент сверился с планшетом.

— Результаты превосходят ожидания. Визуальные стимулы, такие как фотографии, записки и взаимодействия с актёрами, были полностью ассимилированы. Мозг связал их с существующими нейронными путями, что привело к формированию сложной, но логически связной картины прошлого.

Доктор медленно кивнул, взгляд его не отрывался от монитора.

— Он заполнил пустоты самостоятельно, верно?

— Да. Как и предполагалось, когда человек сталкивается с разрозненными фрагментами информации, мозг автоматически создаёт связный нарратив. Дмитрий, увидев фотографии и получив минимальные подсказки, сам выстроил историю о своей жизни.

— И трагедии, — добавил Поляков.

— Да, это особенно важно. Негативные события воспринимаются нашим сознанием как более значимые, поэтому они лучше интегрируются. Он не просто поверил в свои воспоминания — он эмоционально их прожил.

Доктор оторвался от монитора и посмотрел на ассистента.

— А женщина?

— Её роль была ключевой. Её внезапное появление во дворе активировало защитные механизмы памяти. Дмитрий интерпретировал её как знакомую фигуру, потому что мозг ассоциирует лицевые черты с прошлым опытом.

— И она стала его женой, — заключил Поляков.

— Именно.

Доктор достал папку с надписью «Проект: Артемьев» и пролистал её. В разделе «Методика» было подробно описано, как воспоминания внедрялись через комбинацию стимулов: фотографии, имитация случайных встреч, слова и звуки.

— Вы думаете, он когда-нибудь поймёт, что это всё ложь? — спросил ассистент с ноткой сомнения в голосе.

Поляков закрыл папку и положил её на стол.

— Нет. Его мозг будет защищать эту реальность. Это так называемая «когнитивная инертность». Если вы раз за разом убеждаете человека в определённой правде, то даже неопровержимые доказательства не смогут поколебать его убеждения.

Ассистент замялся.

— Но что, если мы всё-таки ошиблись?

Доктор посмотрел на него, слегка наклонив голову.

— Вы хотите сказать, что эксперимент сам по себе мог стать катастрофой?

— Возможно.

Поляков улыбнулся, но в его улыбке не было ни капли тепла.

— Мы не создаём катастрофы. Мы исследуем. Его история — это пример того, как легко мозг человека заполняет пустоту. Он начал верить в вымышленную жизнь, потому что это было проще, чем жить в незнании.

Ассистент кивнул, хотя его лицо оставалось напряжённым.

— А что теперь? — спросил он.

— Реинтеграция, — отозвался Поляков, снова возвращаясь к монитору. — Мы вернём его в общество, но с новыми воспоминаниями. Он будет думать, что завершил лечение и восстановил своё прошлое.

— А если он начнёт сомневаться?

Доктор вздохнул.

— Это маловероятно. Его новый нарратив настолько насыщен эмоциональными триггерами, что станет частью его сущности. Любые сомнения будут интерпретироваться как проявления его «болезни».

На экране Дмитрий поднял голову и посмотрел в камеру. Его взгляд был наполнен смесью гнева и боли.

«Ты».

Слово снова зазвучало в голове Полякова. Оно было частью эксперимента, простой фразой, оставленной в записках и нацарапанной на люке. Фразой, которая заставила Дмитрия искать ответы.

— «Ты» стало символом, — сказал Поляков, обращаясь скорее к себе. — Оно привязало его к вымышленной трагедии.

Он выключил монитор, оставляя Дмитрия в тишине своего нового мира.

— Готовьте следующего кандидата, — приказал он, убирая папку в ящик.

Ассистент вышел, оставив доктора одного.

Поляков посмотрел на своё отражение в окне.

«Ты».

Он усмехнулся.

— Может, это слово больше подходит мне.