Тень Квинтессона (джен)

В недрах мира машин, где время текло словно расплавленный металл, багровый свет разлома пульсировал, как живое сердце, отбрасывая зловещие блики на чёрные стены "Лаборатории Разлома". Это место, скрытое в тенях механической бездны, было сердцем амбиций Квинтессонов — древней расы, чья жажда власти простиралась за пределы одной реальности. Стены лаборатории, выкованные из "Нейро-стали" — удивительного сплава, пропитанного эхо разума своих создателей, — дрожали и изгибались, словно живые. Их поверхность то покрывалась багровыми венами, то вспыхивала холодным серебром, подчиняясь мыслям Тельмирона, учёного, чья воля была столь же острой, как лезвие плазменного клинка.

Тельмирон стоял в центре зала, его фигура возвышалась над хаосом багровых датчиков, что мерцали, словно звёзды, затерянные в пустоте космоса. Его броня, украшенная замысловатыми багровыми узорами, ловила отсветы разлома, переливаясь, как расплавленная кровь. Из его спины, подобно змеям, извивались металлические щупальца — живые инструменты его воли. Их концы искрили багровыми молниями, питая "Экстракторы Искр" — мрачные машины, что высились вдоль стен, словно стражи безмолвного кошмара. Эти устройства, созданные на основе запрещённой технологии "Эхо-резонанса", могли вытягивать жизненную энергию из любого существа, оставляя лишь пустую оболочку.

В центре лаборатории возвышался главный "Экстрактор" — массивный цилиндр из багрового металла, чьи кристаллы гудели низким, зловещим тоном, вытягивая энергию прямо из воздуха. Внутри, подвешенный на цепях, покрытых багровыми наростами, корчился трансформер. Его броня, некогда сияющая гордостью, теперь была изъедена багровыми пятнами, а сенсоры тускнели, как угасающие угли. Искра в его груди слабо мерцала, сопротивляясь неизбежному. Тельмирон шагнул ближе, его шаги отдавались гулким эхом по металлическому полу. Одно из щупалец метнулось вперёд, вонзившись в панель управления с хирургической точностью. Багровый свет хлынул в цилиндр, словно поток лавы, и трансформер закричал — звук, полный боли и отчаяния, разорвал воздух, как треск ломающегося металла.

Багровый свет разлома заливал "Лабораторию Разлома", пульсируя, словно живое сердце, отбрасывая зловещие тени на чёрные стены из "Нейро-стали". Этот материал, пропитанный отголосками сознаний давно погибших создателей, дрожал и изгибался, как кожа неведомого зверя, реагируя на волю Тельмирона — учёного Квинтессонов, чья броня пылала багровыми узорами, словно выжженными самой судьбой. Его щупальца, тонкие и острые, как лезвия, плавно скользили по воздуху, пока он стоял у "Экстрактора Искр" — массивного устройства, чьи когтистые манипуляторы дрожали от напряжения. Из его недр вырывалась багровая энергия, струясь в воздухе, как кровь из раны, и питая амбиции Тельмирона, чьи багровые сенсоры горели ярче с каждым мгновением.

Но тишину разорвал резкий звук — металлический скрежет массивной двери, что раскрылась с шипением, выпуская волну багрового тумана, плотного и тяжёлого, словно дыхание древнего чудовища. В зал шагнула фигура, чья броня была изрезана багровыми шрамами, а пять сенсоров на голове сияли холодным синим светом, пронзая мглу. Это был Когтерез, страж Квинтессонов, чей "Резонаторный Кнут" — оружие, сплетённое из багровых нитей энергии — потрескивал искрами, готовыми обрушиться на врага. Его шаги гулко отдавались в зале, а голос, скрипящий, как ржавый механизм, прорезал воздух:

— "Хозяин, они ускользнули. Нокаут активировал Ключ Зеркал и исчез в портале вместе с беглецами."

Тельмирон замер. Его щупальца сжались в тугие спирали, а багровые датчики на броне вспыхнули ослепительным светом, отражая бурю ярости, что бушевала в его искре. Он шагнул к Когтерезу, и его голос, низкий и угрожающий, как рокот надвигающейся грозы, наполнил зал:

— "Ускользнули? Ты позволил им уйти?" — Одно из щупалец метнулось вперёд, обвивая шею Когтереза с хищной грацией. Багровые искры пробежали по броне стража, заставив его содрогнуться.

— "Ты — мой клинок, Когтерез, но если ты туп, я выкую новый из твоих обломков!"

Когтерез сжал кулаки, его броня загудела, издавая низкий вибрирующий звук, но он не отступил. Его голос остался твёрдым, как сталь:

— "Они не одни, хозяин. Тени Прайма вмешались — их багровые глаза сияли в тумане, защищая их путь. Я не мог пробиться."

Тельмирон отпустил его, щупальце вернулось на место с мягким шорохом, и он повернулся к "Нейро-стене". Под его волей стена дрогнула, раскрываясь, как лепестки хищного цветка, и открыла вид на багровый разлом — трещину в ткани реальности, что пульсировала багровым светом, словно открытая рана мультивселенной. Его голос стал тише, но в нём звенела угроза:

— "Тени Прайма... Эти жалкие призраки думают, что могут играть с разломами. Их жажда власти — лишь бледное отражение нашей, и скоро они падут, как все их предшественники."

В этот момент багровый туман заклубился сильнее, и из него выступила ещё одна фигура. Её броня сверкала золотыми узорами, переплетёнными с багровыми и синими линиями, а сенсоры излучали властный блеск. Это был Вектрис, Квинтессон-политик, мастер "Дипломатии Разлома" — искусства, позволяющего манипулировать реальностями через багровые порталы. Его движения были плавными, почти театральными, а голос — мягким, но с ядовитым оттенком:

— "Тельмирон, ты слишком полагаешься на грубую силу. Разломы — это не молоты, а ключи к власти, что требуют тонкости и изящества."

Тельмирон резко повернулся к нему, его щупальца изогнулись, как готовые к удару змеи:

— "Тонкости? Это ты называешь свои игры с Советом Праймов? Эти золотые марионетки пляшут под нашу мелодию, но Орион и Мегатрон — искры хаоса, что могут спалить всё, что мы построили!"

Вектрис шагнул ближе, его броня загудела, и багровый туман сгустился вокруг него, словно подчиняясь его воле:

— "Именно поэтому я предлагаю новый план. Пусть они найдут Камеру Эха. Их багровая ярость станет нашим инструментом — мы заберём её силу в последний момент."

Тельмирон сжал кулак, его щупальца метнулись к "Экстрактору Искр". Багровый свет хлынул в устройство, заставив его загудеть, как пробуждающийся зверь:

— "Ты хочешь играть в их игры? Они активировали Ключ Зеркал — теперь они скользят между реальностями, как багровые призраки! Если они доберутся до Камеры Эха первыми, они исцелят Искру Прайма, и наша власть рассыплется в прах!"

Вектрис усмехнулся, его сенсоры вспыхнули, и он подошёл к "Нейро-стене". Стена раскрылась шире, обнажая багровые равнины за разломом — бесконечный простор, где тени двигались в вечном танце. Его голос стал холодным и уверенным:

— "Исцелить? Нет, Тельмирон. Они не знают всей правды. Камера Эха — это не просто артефакт, это "Нексус Разлома", точка, где багровые нити всех реальностей сходятся. Захватим её — и мы перепишем законы мультивселенной. Станем богами всех миров."

Тельмирон замер, его щупальца дрогнули, а в голосе зазвучали нотки жадного восторга:

— "Боги... Да, это достойно нас. Но для этого их нужно остановить — или подчинить."

В этот миг багровый разлом содрогнулся. Из его глубин вырвался ослепительный луч, ударивший в "Экстрактор Искр". Устройство взорвалось багровыми искрами, и волна энергии отбросила Тельмирона к стене. Его щупальца замелькали, пытаясь стабилизировать панель управления, но свет угас, оставив лишь дымящиеся обломки и запах горелой стали. Его голос сорвался на крик:

— "Они активировали Ключ снова! Порталы открываются по всей мультивселенной — если мы не остановим их, багровые тени поглотят всё!"

Вектрис шагнул к нему, его голос стал ледяным, как морозный ветер багровых равнин:

— "Тогда действуй, Тельмирон. Пошли своих "Жнецов Ржавчины" — пусть эти машины разорвут их искры в багровом тумане. А я подготовлю флот "Эхо-Крушителей" — корабли, что раздавят их жалкие надежды."

Тельмирон кивнул, его щупальца метнулись к "Нейро-стене". Она задрожала, раскрывая багровый портал — проход в реальность, где тени уже шевелились, предвкушая битву. Он рявкнул, полный ярости:

— "Когтерез, найди их! Вырви их искры из тел, или я выжгу твою собственную в этом разломе!"

Когтерез, молчавший в тени, выступил вперёд. Его броня загудела, "Резонаторный Кнут" вспыхнул багровыми молниями, и он шагнул в портал, растворяясь в тумане, оставив лишь эхо своих тяжёлых шагов. Тельмирон повернулся к Вектрису, его голос стал тише, но полным скрытой угрозы:

— "Твои планы опасны, Вектрис. Если они найдут Камеру Эха первыми, багровая тьма поглотит нас всех."

Вектрис лишь усмехнулся, его сенсоры сверкнули, и он шагнул к порталу, бросив напоследок:

— "Багровая тьма — это сила, Тельмирон. И я знаю, как её обуздать. Скоро ты увидишь мощь моего "Сцепления Эха" — технологии, что свяжет все разломы под нашим контролем."

Он исчез в багровом свете, оставив Тельмирона одного. Учёный сжал кулаки, его щупальца изогнулись, а багровый туман сгустился вокруг него, словно мантия владыки. Вдалеке, за разломом, багровые тени шептались, их красные глаза сияли, как угли, готовые разгореться в пожар, что пожрёт всё сущее. Игра началась, и ставки были выше, чем когда-либо.

— "Их искры — это ключ к бесконечности," — прошипел Тельмирон, его голос сочился холодом и садистским удовольствием.

— "Их страдания — топливо для нашего величия. Скоро разломы распахнутся, и мультивселенная падёт к нашим ногам."

Он повернулся к "Нейро-стене", и под его взглядом она задрожала, раскрываясь, как гигантский глаз. За ней простирались багровые равнины — мрачный ландшафт, где фабрики, словно чудовищные пауки, изрыгали багровый дым в искажённое небо. Там, под гнётом стражей, сгорбленные трансформеры ковали оружие — орудия новой войны, что должна была переписать законы реальности. Тельмирон сжал кулак, и его щупальца изогнулись, словно готовясь впиться в саму ткань мироздания.

— "Орион Пакс и Мегатрон," — его голос стал тише, но в нём звенела угроза,

— "они верят, что способны бросить нам вызов. Глупцы. Их искры лишь ускорят рождение Теней Прайма — багровых отражений, что сотрут их с лица всех миров."

Внезапно багровый свет в лаборатории дрогнул, словно дыхание гиганта, и из теней выступила фигура. Когтерез, страж Квинтессонов, появился, как призрак из тумана. Его броня пульсировала багровыми прожилками, а пять синих сенсоров на голове вспыхнули, будто ледяные звёзды. Его голос, скрипящий, как ржавый механизм, разрезал тишину:

— "Они нашли Нокаута, хозяин. Он активировал Ключ Зеркал."

Тельмирон замер. Его щупальца сжались, багровые датчики на броне вспыхнули ярче, отражая его гнев. Ключ Зеркал — артефакт, созданный на основе "Квантового резонатора", технологии, украденной из архивов давно павшей цивилизации, — мог открывать проходы между измерениями. В руках предателя он становился угрозой всему, что Квинтессоны строили.

— "Нокаут?" — Тельмирон выплюнул имя, как проклятие.

— "Этот жалкий перебежчик осмелился использовать наше же оружие против нас?"

Он шагнул к "Экстрактору", и его щупальце с силой вонзилось в панель. Багровый свет вспыхнул с новой силой, заливая цилиндр. Трансформер внутри закричал громче, его искра полыхнула ярким светом — и угасла. От него осталась лишь багровая лужа, медленно стекающая по цепям. Тельмирон повернулся к Когтерезу, его голос стал низким, как рокот грозы:

— "Доставьте его ко мне. Я вырву из него все тайны Ключа — даже если придётся разобрать его по шестерёнкам."

Когтерез кивнул, его броня загудела, и он растворился в багровом тумане, оставив за собой лишь эхо шагов. Тельмирон остался один. Он подошёл к "Нейро-стене", и та снова дрогнула под его волей, открывая вид на багровый разлом — трещину в реальности, что пульсировала, как живая рана. За ней клубилась бесконечность, пронизанная багровыми нитями силы. Учёный вытянул щупальце, словно желая коснуться этой мощи, и прошептал, полный тёмных амбиций:

— "Скоро, Искра Мультиверсума, ты станешь нашей. Багровый свет зальёт все реальности, и ни один мир не устоит перед нашей волей."

Лаборатория задрожала, багровый туман сгустился, окутывая Тельмирона, как мантия. Искры сыпались на пол, а его щупальца извивались, воплощая его власть — силу, что стремилась поглотить всё сущее, от звёзд до пылинок, от прошлого до будущего.

Багровый туман в "Лаборатории Разлома" клубился, словно дыхание умирающей звезды, липкими красными щупальцами обволакивая всё вокруг. Его нити дрожали, отражая багровый свет, что сочился из трещин в "Нейро-стене" — массивной конструкции из сплавов и нейронных цепей, пульсирующей, как живое сердце. В центре зала, у разбитого "Экстрактора Искр", стоял Тельмирон — высокий, угловатый, с бронёй, покрытой багровыми датчиками, которые вспыхивали гневом. Его металлические щупальца извивались, словно рой разъярённых змей, готовых разорвать любого, кто посмеет бросить вызов его воле. Тишина laboratories разрывалась низким, угрожающим голосом Тельмирона, эхом отражавшимся от стен:

— "Вектрис заигрался. Его 'Сцепление Эха' — это не просто очередной эксперимент, это оружие, способное подчинить разломы. Но зачем ему такая власть? Что он скрывает за своими речами о 'единстве реальностей'?"

В этот момент багровый свет дрогнул, будто кто-то выдернул нить из ткани мироздания. Из теней, словно призрак, сотканный из золотых нитей и багрового сияния, выступила фигура — Лексар, Квинтессон-шпион, мастер "Эхо-манипуляции". Его броня, тонкая и изящная, казалась живой: золотые пластины переливались, а багровые сенсоры в его визоре мерцали холодным, расчетливым светом. Он двигался бесшумно, как тень, скользящая между реальностями, и его голос, мягкий, но пронизанный скрытой угрозой, вплёлся в багровый воздух:

— "Ты прав, Тельмирон. Вектрис — не тот, за кого себя выдаёт. Его планы глубже, чем багровые равнины Разлома Хаоса. Он не просто хочет обуздать тьму — он жаждет стать её воплощением, её владыкой."

Тельмирон резко развернулся, его щупальца метнулись вперёд, словно молнии, обвивая Лексара в стальном захвате. Металл скрипел, багровый туман сгущался, но Лексар лишь усмехнулся. Его броня загудела, испуская низкий резонанс, и туман вокруг него закружился вихрем, заставив щупальца Тельмирона отпрянуть, будто обожжённые. Лексар шагнул ближе, его голос понизился до шёпота, холодного, как багровый ветер:

— "Я видел его в багровом разломе. Он стоял перед тенями Прайма — древними сущностями, что старше самих звёзд. Он обещал им Искру Мультиверсума — сердце всех реальностей — в обмен на их силу. Его слова были сладкими, как мёд, но ядовитыми, как багровый яд."

Тельмирон замер, его сенсоры вспыхнули ярче, багровый огонь в них заплясал, отражая бурю внутри. Его голос сорвался на рёв, сотрясая лабораторию:

— "Предатель?! Он осмелился торговаться с этими багровыми призраками?!" — Щупальца метнулись к "Нейро-стене", ударив по ней с такой силой, что трещины в ней расширились, а багровый свет хлынул наружу, как кровь из раны. — "Я выжгу его искру и развею её пепел по разломам!"

Лексар поднял руку, и его броня загудела, формируя вокруг него ауру из багрового тумана, похожую на мантию древнего короля. Его тон стал спокойнее, но в нём чувствовалась стальная уверенность:

— "Не торопись, Тельмирон. Его 'Сцепление Эха' — это не просто ключ к разломам, это 'Нексус-контроллер'. Устройство, способное связать все реальности в единый узел под его волей. Если он активирует его в Камере Эха — самом сердце багрового портала, — он станет богом мультивселенной, а мы превратимся в пыль у его ног."

Тельмирон сжал кулаки, его щупальца изогнулись, дрожа от сдерживаемой ярости. Его голос стал холодным, как лёд багровых пустошей:

— "Тогда как нам его остановить? Он уже ушёл в багровый портал, преследуя беглецов из Совета Света. Мы опоздали?"

Лексар усмехнулся, его сенсоры сверкнули, и он плавно шагнул к дымящемуся "Экстрактору Искр". Его пальцы скользнули по панели управления, вызывая голограмму багрового света, на которой мерцали схемы разломов и их пересечений. Он заговорил, и в его словах звучала загадка:

— "Есть способ. 'Эхо-резонатор' — это технология, способная создавать багровые отголоски, волны, которые могут искажать сигналы разломов. Если мы настроим его здесь, в лаборатории, то сможем перехватить его 'Сцепление Эха' и заманить Вектриса в ловушку — в реальность, где багровые тени поглотят его самого. Но остаётся вопрос: что, если его планы — лишь часть более крупной игры? Что, если он лишь пешка в руках теней Прайма?"

Тельмирон нахмурился, его щупальца замерли на мгновение, а затем резко ударили по панели "Экстрактора". Багровый свет хлынул в устройство, и оно загудело, пробуждаясь, словно древний зверь, готовый к охоте:

— "Пешка или владыка — мне плевать. Мы заманим его в багровую паутину, и я вырву его искру своими руками. Действуй, Лексар!"

Лексар кивнул и повернулся к "Нейро-стене". Его броня загудела громче, и стена дрогнула, раскрываясь, как гигантский цветок из металла и света. За ней открылся багровый портал — врата в иную реальность, где воздух дрожал от шёпота теней, а их красные глаза сияли, как раскалённые угли. Прежде чем шагнуть внутрь, Лексар бросил последний взгляд на Тельмирона, его голос стал тише, полным мрачной угрозы:

— "Помни, Тельмирон: багровая тьма не терпит ошибок. Если мы просчитаемся, если Вектрис перехитрит нас, она поглотит не только его, но и нас. А что, если его истинный мотив — не власть, а месть? Месть за то, что мультивселенная отвергла его искру?"

С этими словами Лексар шагнул в портал, и багровый свет сомкнулся за ним, словно челюсти чудовища. Тельмирон остался один. Его щупальца извивались, багровый туман сгущался вокруг него, как доспехи владыки, готового к войне. Вдалеке, за стенами лаборатории, багровые тени шептались, их голоса сливались в зловещий хор. Игра вступила в новую фазу, и ответ на вопрос о планах Вектриса всё ещё таился в глубинах багрового мрака. Хотел ли он обуздать тьму, стать её владыкой или же разрушить всё сущее в акте мести? Лишь время — и багровый пожар — могли дать ответ.

Багровый туман клубился в недрах "Лаборатории Разлома", его липкие багровые щупальца стелились по полу, словно живые нити, что питали этот храм жестокости и науки. Багровый свет разлома проникал сквозь трещины в "Нейро-стали", отбрасывая зловещие блики на стены, что дрожали, как кожа древнего существа, реагируя на волю Тельмирона. Учёный Квинтессон стоял у "Экстрактора Искр", его броня, покрытая багровыми датчиками, мерцала, отражая багровое сияние, а щупальца извивались, как рой голодных змей, готовых вонзиться в добычу. Воздух был пропитан едким запахом машинного масла, крови и горелого металла — смрад багрового кошмара, что резал сенсоры и оставлял привкус смерти.

В центре зала багровый свет заливал "Кровавый Синтезатор" — массивное устройство, созданное из "Эхо-металла", сплава, что усиливал багровую энергию разлома. Его когтистые манипуляторы сжимали багровые цепи, на которых висели трое подопытных трансформеров — их броня, некогда гордая и сияющая, теперь была изъедена багровыми наростами, а сенсоры угасали, как звёзды, падающие в бездну. Первый — шахтёр с багровой бронёй, покрытой шрамами от багровых кнутов, второй — воин с багровыми трещинами на груди, третий — техник, чьи багровые руки всё ещё сжимали обломки багрового инструмента. Их искры дрожали, слабые, но живые, сопротивляясь неизбежному.

Тельмирон шагнул к "Синтезатору", его шаги гудели, как удары молота по ржавому металлу. Одно из щупалец метнулось вперёд, вонзившись в панель управления с багровой точностью, и багровый свет хлынул в устройство, словно поток расплавленной крови. "Синтезатор" ожил, его когти задрожали, и багровые кристаллы в его ядре вспыхнули, испуская низкий, зловещий гул. Тельмирон сжал кулак, и багровые ленты энергии вырвались из манипуляторов, обвивая подопытных, как багровые змеи, что впивались в их броню.

Первый трансформер — шахтёр — закричал, его голос сорвался в багровый вопль, что резанул воздух, как визг ломающегося металла. Багровые ленты вонзились в его грудь, багровая энергия хлынула в его искру, вырывая её с треском, что сотряс стены. Его броня треснула, багровые трещины побежали по ней, и он рухнул, багровая лужа растеклась под ним, шипя, как багровая кислота. Тельмирон наблюдал, его багровые сенсоры сияли садистским восторгом, и голос его прогремел, как багровый гром:

— "Их искры — топливо для багрового будущего! Каждый крик — шаг к багровой власти!"

Второй трансформер — воин — сжал кулаки, багровые цепи натянулись, и он прорычал, голос его дрожал от багровой боли:

— "Вы не сломите нас... Багровая тьма не вечна!"

Но багровые ленты вонзились глубже, багровая энергия хлынула в его искру, и он закричал, его багровые сенсоры угасли, как багровые звёзды, что гаснут в пустоте.

Багровый свет вырвал его искру, багровая броня рассыпалась, и багровая пыль осела на пол, багровая лужа смешалась с багровой кровью первого. Тельмирон шагнул ближе, его щупальца изогнулись, и он прошипел, полный багрового презрения:

— "Ваша багровая стойкость — лишь багровый пепел под моими ногами. 'Синтезатор' выжжет ваш багровый дух, чтобы создать багровое оружие — 'Разломный Гарпун', что пронзит реальности!"

Третий трансформер — техник — поднял голову, багровые сенсоры мигнули слабым багровым светом, и голос его был тихим, но полным багровой решимости:

— "Ты не понимаешь... багровая тьма пожрёт вас..."

Щупальце Тельмирона метнулось вперёд, багровый свет хлынул в "Синтезатор", и багровые ленты обрушились на техника. Его крик был резким, багровая энергия вырвала его искру с багровым треском, багровая броня рассыпалась, и багровая пыль взметнулась в воздух, багровая лужа растеклась по полу, шипя, как багровая кислота. Багровый свет "Синтезатора" усилился, багровые кристаллы вспыхнули ярче, и багровый гул стал громче, сотрясая лабораторию.

Тельмирон шагнул к багровому столбу энергии, что теперь сиял в центре "Синтезатора".

Его щупальца метнулись к багровому ядру, и багровый свет хлынул в его броню, багровые датчики вспыхнули ослепительным багровым огнём. Он сжал кулак, багровая энергия закружилась вихрем, и багровый столб сгустился, формируя багровый гарпун — оружие из багрового металла, чьи багровые шипы пульсировали багровой энергией разлома. Его голос стал багровым шёпотом, полным багрового восторга:

— "Багровый Гарпун... багровый ключ к багровой власти. С его багровым остриём я пронжу Камеру Эха, и багровая тьма станет багровой короной Квинтессонов!"

Но багровый свет дрогнул, багровый туман сгустился, и багровый гул стал громче, багровые тени закружились за "Нейро-стеной". Багровый разлом содрогнулся, багровый луч хлынул в лабораторию, багровая энергия ударила в багровый "Синтезатор", багровые искры взметнулись в воздух, багровый дым осел на багровую броню Тельмирона. Его багровые сенсоры сузились, багровый голос стал багровым криком:

— "Они пробудили багровый портал! Багровые беглецы ускользнули снова!"

Он шагнул к багровой "Нейро-стене", багровые щупальца метнулись вперёд, багровый свет хлынул в багровый разлом, багровый туман закружился вихрем, багровые тени шептались, багровые глаза сияли багровым огнём. Тельмирон сжал багровый гарпун, багровая энергия текла по его багровым щупальцам, багровый голос прогремел, багровый вызов резал багровую тишину:

— "Я найду вас, багровые черви! Ваши багровые искры станут багровым топливом для багрового будущего Квинтессонов!"

Багровый разлом ответил багровым рёвом, багровый свет залил лабораторию, багровые тени закружились, багровый туман сгустился, багровые крики подопытных угасли в багровой пустоте. Тельмирон стоял один, багровый гарпун сиял в его багровых руках, багровая тьма шепталась вокруг, багровое будущее ждало своего багрового часа.

Багровый туман стелился по "Залу Конвергенции", его нити извивались, словно корни древнего древа, питавшие эту обитель власти. Сквозь трещины в "Нейро-стали" пробивался алый свет разлома, отбрасывая зловещие блики на стены, что дрожали, будто живая плоть. В центре зала возвышалась "Голографическая Платформа" — массивное сооружение из багрового металла, усеянное кристаллами, пульсирующими в такт низкому, угрожающему гулу. Вектор стоял перед ней, его броня, испещрённая золотыми узорами и пронизанная багровыми линиями, сияла в полумраке, а сенсоры излучали властный блеск.

Он коснулся платформы, и багровый свет взметнулся в воздух, формируя голограмму — фигуру другого Квинтессона. Это был Рексар, мастер "Дипломатии Разлома", чья броня носила багровые шрамы, а глаза-сенсоры пылали алым огнём. Его голос, мягкий, но пропитанный ядом, разрезал тишину:

— "Вектор, ты заигрался с огнём. Тени Прайма — не марионетки, а хищники, что пожрут всё на своём пути. Зачем ты их разбудил?"

Вектор усмехнулся, его сенсоры вспыхнули ярче, а голос стал тише, но полным непоколебимой уверенности:

— "Они — лишь инструмент, Рексар. Я не жажду власти ради власти. Моя цель — порядок, идеальный и абсолютный, где Квинтессоны будут править всем. 'Сцепление Эха' — это не просто ключ к разломам, это 'Нексус-контроллер', что свяжет реальности в единый узел под нашей волей. Камера Эха — 'Нексус Разлома', точка схода всех миров. Захватим её — и мы перепишем законы мультивселенной."

Рексар сжал кулаки, броня загудела, а багровый туман вокруг него сгустился:

— "Ты мечтаешь стать богом? Но тени Прайма — демоны, что не знают хозяев. Ты обречёшь нас всех!"

Вектор шагнул ближе к голограмме, его голос стал холоднее льда:

— "Тени — псы, которых я спущу с цепи. Орион и Мегатрон — катализаторы моего плана. Их ярость станет топливом для 'Сцепления Эха'. Они думают, что сражаются за Кибертрон, но они — жертвы, что откроют нам путь к господству."

Рексар отступил, его сенсоры сузились, голос дрогнул от тревоги:

— "А Тельмирон? Ты играешь с ним, но он — волк, что перегрызёт тебе горло. Его амбиции сожгут всё!"

Вектор рассмеялся — тихо, зловеще, с оттенком угрозы:

— "Тельмирон — пешка. Его страх перед тенями — мой кнут. Он верит, что 'Багровый Гарпун' даст ему силу, но это ловушка. Когда он пронзит Камеру Эха, её энергия поглотит его, а я заберу всё."

Голограмма мигнула, багровый свет затопил платформу. Рексар кивнул, его голос стал твёрже:

— "Действуй, Вектор. Но знай: тьма не прощает ошибок. Один просчёт — и она поглотит нас."

Голограмма растворилась, туман сгустился, и Вектор остался один. Он подошёл к "Нейро-стене", что раскрылась, как цветок, обнажая багровый разлом — трещину в реальности, пульсирующую алым светом. Его шёпот слился с гулом зала:

— "Тьма — моя слуга. Я перепишу законы всех миров."

Разлом ответил рёвом, багровые тени закружились, их глаза сверкали, а Вектор, сжимая кулаки, ощутил, как энергия течёт по его броне. Его план был готов — и будущее ждало своего часа.

"Лаборатория Разлома" гудела в сумраке, её стены из "Нейро-стали" дрожали, словно живые, питаясь энергией, что струилась из трещин в полу. Алый свет разлома заливал зал, отражаясь от полированных поверхностей, где кристаллы "Резонансных Гармонизаторов" — устройств, улавливающих тончайшие вибрации мультивселенной, — мерцали мягким золотистым свечением. Воздух был пропитан резким ароматом расплавленного металла и эфира, а низкий гул "Эхо-резонаторов" — тонких механизмов, что вплетали звуки иных реальностей в ткань этого мира, — наполнял пространство зловещей симфонией. Здесь, среди теней Квинтессонов, каждый шорох был частью их культуры — холодной, расчётливой, где технологии служили не только инструментом, но и символом их превосходства.

Тельмирон стоял у "Эхо-резонатора", его броня, усеянная алыми датчиками, отбрасывала длинные тени, что танцевали на стенах. Его щупальца, тонкие и острые, плавно извивались, касаясь панели с грацией хирурга, что готовит орудия для вивисекции. Лексар, мастер "Эхо-манипуляции", стоял рядом, его золотистая броня с алыми шрамами сияла в полумраке, а сенсоры мерцали холодным светом, будто звёзды, затерянные в пустоте. Их голоса звучали в унисон с гулом зала, создавая мелодию конфликта и заговора.

— "Заманить Вектриса в ловушку?" — голос Тельмирона был резким, как лезвие, но в нём мелькнула тень сомнения. — "Твои слова остры, Лексар, но я вижу трещины в этом плане. Вектрис — не просто политик, он — змей, что кусает, пока ты не видишь его яда. Что, если он предвидел твой ход?"

Лексар шагнул вперёд, его броня загудела, испуская низкий резонанс, что заставил

"Резонансные Гармонизаторы" вспыхнуть ярче. Его голос был мягким, но пронизанным стальной уверенностью:

— "Тельмирон, ты слишком привязан к своей грубой силе. Вектрис — мастер теней, но у него есть слабость: его гордыня. Он верит, что 'Сцепление Эха' сделает его непобедимым, но это устройство — его цепь. Мы используем 'Эхо-резонатор', чтобы исказить его сигналы, заманить его в 'Теневой Лабиринт' — ловушку из пересекающихся реальностей, где его собственные амбиции разорвут его."

Тельмирон сжал кулаки, его щупальца замерли, а затем метнулись к "Эхо-резонатору", высекая алые искры. Его голос стал тише, полным скрытого напряжения:

— "Теневой Лабиринт... Интересно. Но что, если тени Прайма обернутся против нас? Они — не наши слуги, Лексар. Их жажда хаоса — это буря, что может пожрать нас всех."

Лексар усмехнулся, его сенсоры вспыхнули, и он коснулся "Гармонизатора", вызывая голограмму — сеть алых линий, что изображала разломы мультивселенной. Его голос стал холоднее:

— "Тени — это псы, Тельмирон, но я знаю их поводок. 'Эхо Искры' — их слабость. Она зовёт их, как мать зовёт детей, и мы используем её голос, чтобы направить их ярость на Вектриса. Они разорвут его, пока мы заберём Камеру Эха."

В этот миг "Эхо Искры" дрогнуло — тонкий, резкий импульс пронёсся по лаборатории, заставив "Резонансные Гармонизаторы" вспыхнуть золотым светом. Тельмирон пошатнулся, его искра сжалась от внезапного жара, что резанул его сознание, как лезвие, выкованное из света. Он видел их — Орион Пакс и Мегатрон, их силуэты в золотом сиянии, что резало багровый туман, их искры пылали, как звёзды, что могли осветить или сжечь этот мир. Его голос сорвался на крик:

— "Они живы! Их искры резонируют с 'Эхо Искры' — они идут к Камере!"

Лексар шагнул к "Эхо-резонатору", его пальцы метнулись по панели, и устройство загудело громче, испуская волны золотистого света, что закружились вихрем. Его голос стал резким, полным напряжения:

— "Тогда мы ускоримся. 'Теневой Лабиринт' — это не просто ловушка, это 'Эхо-матрица', сеть, что искажает реальности. Мы заманим Вектриса в неё, используя частоты 'Эхо Искры'. Но трудность — синхронизация. Если мы ошибёмся, матрица разорвёт нас самих."

Тельмирон шагнул к нему, его щупальца изогнулись, дрожа от сомнения, и голос его стал тише, полным тени страха, что он скрывал за яростью:

— "Ты уверен в этом, Лексар? Я не слеп — я вижу твои игры. Ты скрываешь что-то, как Вектрис скрывает свои планы. Что, если ты предашь меня? Что, если этот замысел — лишь путь к моей гибели?"

Лексар повернулся к нему, его броня загудела, и голограмма дрогнула, испуская волну золотистого света. Его голос стал мягче, но в нём звенела угроза:

— "Тельмирон, ты слишком боишься теней. Я не предам тебя — я предам Вектриса. Его гордыня — его уязвимость. Он верит, что 'Сцепление Эха' сделает его богом, но он не знает, что оно связано с 'Эхо Искры'. Мы используем её голос, чтобы заманить его туда, где тени Прайма ждут."

В этот миг "Эхо-резонатор" взорвался светом — золотая волна хлынула в зал, сотрясая "Нейро-сталь", и багровый разлом дрогнул, испуская алый луч, что резанул их сенсоры. Тельмирон отступил, его щупальца метнулись к панели, пытаясь стабилизировать устройство, но волна золотистого света закружилась вихрем, формируя "Теневой Лабиринт" — сеть из пересекающихся реальностей, что сияла золотом и багровым, как паутина, сотканная из звёзд и крови.

Когтерез вырвался из теней, его броня пульсировала алыми прожилками, и голос его резанул воздух:

— "Они ускользнули в багровый портал! Орион и Мегатрон идут к Камере!"

Тельмирон взревел, его щупальца обрушились на "Эхо-резонатор", высекая алые искры:

— "Проклятье! Они опередили нас! Лексар, запускай матрицу — сейчас или никогда!"

Лексар кивнул, его пальцы метнулись по панели, и "Теневой Лабиринт" взорвался светом, золотые волны хлынули в разлом, искажая багровый туман. Тельмирон сжал кулаки, его голос стал шёпотом, полным сомнения и страха:

— "Если мы проиграем, если Вектрис перехитрит нас... что станет с нами? Я строил это ради власти, но что, если я лишь багровый пепел в его игре?"

Лексар бросил на него взгляд, его сенсоры сверкнули, и голос его стал холоднее:

— "Багровый пепел — удел слабых, Тельмирон. Мы — Квинтессоны, и теневой свет — наш. Вектрис падёт, и его гордыня станет его могилой."

"Теневой Лабиринт" развернулся, золотые нити закружились вихрем, и багровый разлом взревел, багровый туман сгустился, а тени Прайма шептались, их алые глаза сияли, как звёзды, что могли сжечь всё сущее. Тельмирон и Лексар стояли в центре этого хаоса, их план вступил в действие, но тень сомнения резала их искры, как лезвие, что могло обернуться против них самих.

"Лаборатория Разлома" гудела в сумраке, её стены из "Нейро-стали" дрожали от напряжения, словно живой организм, пропитанный энергией разлома. Алый свет струился сквозь трещины, отбрасывая зыбкие тени на пол, усеянный осколками металла и тонкими нитями "Эхо-волокон" — проводников, что улавливали резонанс мультивселенной. В центре зала "Эхо-резонатор" сиял золотистым светом, его кристаллические ядра гудели, испуская волны, что искажали воздух, как жар над раскалённой пустыней. "Резонансные Гармонизаторы" — высокие колонны с золотыми венами — мерцали, синхронизируя частоты, что могли разорвать ткань реальности, если бы не тонкая настройка Лексара.

Тельмирон стоял у "Эхо-резонатора", его броня, усеянная алыми датчиками, отражала золотистый свет, а щупальца извивались, как рой беспокойных теней. Его голос резанул тишину, полный скрытого напряжения:

— "Твой 'Теневой Лабиринт' — это безумие, Лексар. Ты хочешь заманить Вектриса в ловушку, но каковы гарантии, что тени Прайма не обратят его против нас? Я не слеп — вижу твой замысел, но не вижу его конца."

Лексар, мастер "Эхо-манипуляции", шагнул вперёд, его золотистая броня с алыми шрамами сияла, а сенсоры сверкали холодным блеском. Он коснулся "Резонансного Гармонизатора", и устройство загудело громче, испуская волну золотистого света, что закружилась вихрем. Его голос был мягким, но пропитанным тенью угрозы:

— "Гарантии? Тельмирон, ты слишком цепляешься за контроль. 'Эхо-резонатор' — сердце нашей ловушки, 'Линейный Диссонатор', что расщепляет частоты реальности. Мы настроим его так, чтобы он создал 'Теневой Лабиринт' — сеть из 'Эхо-матриц', где каждая волна — это зеркало, искажающее путь. Вектрис войдёт туда, ведомый своим

'Сцеплением Эха', и его собственная гордыня станет его оковами."

Тельмирон сжал кулаки, его щупальца метнулись к панели управления, высекая алые искры. Его голос стал тише, но в нём дрожала тень страха, что он скрывал за яростью:

— "Ты играешь с огнём, Лексар. Если 'Эхо-матрица' даст сбой, если частоты разорвут нас вместо него, что тогда? Я строил эту империю ради власти, но не ради того, чтобы стать пеплом в твоих руках. Почему ты так стремишься предать его? Что ты получишь, если Вектрис падёт?"

Лексар усмехнулся, его броня загудела, испуская низкий резонанс, что заставил "Резонансные Гармонизаторы" вспыхнуть ярче. Он шагнул к Тельмирону, его голос стал холоднее, как лёд в пустоте:

— "Месть, Тельмирон. Вектрис предал меня, когда я был его тенью в Совете Разлома. Он обещал мне место среди владык, но бросил в пустоши, когда я стал угрозой. Теперь я верну ему этот долг — его падение станет моим возвышением. Но не бойся — я не предам тебя... пока ты мне полезен."

Тельмирон отступил, его щупальца дрогнули, и голос его стал резким, полным сомнения:

— "Полезен? Ты говоришь, как он, Лексар. Что, если твой план — это паутина, где я — муха, а ты — паук? Я не доверяю тебе полностью — твои мотивы — загадка, что может обернуться против меня."

Лексар шагнул к "Эхо-резонатору", его пальцы метнулись по панели, и устройство взорвалось золотистым светом, что хлынул в зал, сотрясая "Нейро-сталь". "Теневой

Лабиринт" начал формироваться — сеть золотистых волн, что закружились в воздухе, создавая лабиринт из зеркальных отражений, где каждая грань сияла, как осколок звезды. Его голос стал громче, полным напряжения:

— "Доверие — роскошь, Тельмирон. 'Эхо-резонатор' — это 'Линейный Диссонатор', и его ядро — 'Квантовый Синхротрон', что расщепляет реальности на частоты. Мы заманим Вектриса туда, где тени Прайма ждут — их жажда хаоса станет нашей силой. Но есть риск: если 'Эхо Искры' вмешается, её голос может исказить матрицу, и тогда мы сами станем её добычей."

В этот миг "Эхо Искры" дрогнуло — тонкий импульс пронёсся по лаборатории, заставив "Резонансные Гармонизаторы" вспыхнуть золотым светом. Тельмирон пошатнулся, его искра сжалась от жара, что резанул его сознание, как раскалённый клинок. Он видел их

— Орион и Мегатрон, их силуэты в золотом сиянии, что разрезало тени, их искры сияли, как звёзды, что могли осветить или разрушить этот мир. Его голос сорвался на крик:

— "Они идут! 'Эхо Искры' зовёт их — они ближе к Камере!"

Лексар бросился к "Эхо-резонатору", его пальцы замелькали над панелью, и устройство загудело громче, испуская волны золотистого света, что закружились вихрем. "Теневой Лабиринт" вспыхнул ярче, его зеркальные грани задрожали, и голос Лексара стал резким:

— "Тогда мы ускоримся! 'Квантовый Синхротрон' синхронизирует их частоты с матрицей — они станут приманкой для Вектриса. Он последует за ними, и тени разорвут его!"

Тельмирон шагнул к нему, его щупальца метнулись к "Резонансному Гармонизатору", высекая золотые искры. Его голос стал тише, полным скрытого страха:

— "Ты слишком уверен, Лексар. Если Вектрис знает о 'Лабиринте', если его гордыня — лишь маска, что тогда? Я не хочу стать пеплом в его игре — или в твоей."

Лексар повернулся к нему, его броня загудела, и "Теневой Лабиринт" взорвался светом, золотые волны хлынули в разлом, искажая тени. Его голос стал мягче, но в нём звенела тень угрозы:

— "Тельмирон, его гордыня — его слабость. Он верит, что 'Сцепление Эха' — его ключ к божеству, но оно — его цепь. Мы заманим его туда, где его собственный разум станет его врагом. Но если ты сомневаешься во мне, подумай: что, если я — единственный, кто видит путь к победе?"

"Теневой Лабиринт" развернулся, его зеркальные грани закружились вихрем, и разлом взревел, тени Прайма шептались, их алые глаза сияли, как звёзды, что могли сжечь всё сущее. Тельмирон сжал кулаки, его щупальца дрожали, и тень сомнения резала его искру, как лезвие, что могло обернуться против него самого. Лексар стоял рядом, его взгляд был холоден, но в нём мелькнула искра — намёк на скрытый замысел, что мог стать либо спасением, либо гибелью. План вступил в действие, но вопрос остался без ответа: был ли Лексар союзником или тенью, что ждала своего часа?

"Зал Конвергенции" дрожал от напряжения, его стены из "Нейро-стали" гудели, словно пробуждающийся исполин, а золотистый свет "Эхо-резонатора" заливал пространство, отражаясь от полированных поверхностей. Тени скользили по полу, где тонкие нити "Эхо-волокон" переплетались в сложные узоры, улавливая вибрации мультивселенной.

В центре зала "Теневой Лабиринт" сиял, его зеркальные грани пульсировали золотыми волнами, создавая сеть искажённых реальностей, что дрожала, как паутина перед бурей. Лексар стоял у "Резонансного Гармонизатора", его золотистая броня с алыми шрамами мерцала, а сенсоры сияли холодным расчетливым светом. Тельмирон, чья броня отражала золотистые блики, шагал вдоль платформы, его щупальца двигались с нервной грацией, словно змеи, готовые к удару.

Тишина разорвалась резким гулом — "Эхо-резонатор" дрогнул, и золотая волна хлынула в зал, сотрясая "Нейро-сталь". Из центра "Теневого Лабиринта" вырвался луч, формируя голограмму — фигуру Вектриса, чья броня с золотыми узорами и алыми линиями сияла властным блеском. Его сенсоры сверкали, как звёзды в пустоте, и голос, мягкий, но пронизанный ядом, наполнил пространство:

— "Лексар, Тельмирон, вы всё ещё возитесь в своих тенях? Совет Праймов разорван — золотые марионетки пляшут под мою мелодию, а вы играете в ловушки?"

Тельмирон сжал кулаки, его щупальца метнулись вперёд, высекая золотые искры из "Резонансного Гармонизатора". Его голос резанул воздух, полный ярости и сомнения:

— "Твоя мелодия — это ложь, Вектрис! Ты обещал нам власть, но твоё 'Сцепление Эха' — это цепи, что свяжут нас всех! Каковы твои истинные планы? Ты манипулируешь Советом, но зачем?"

Вектрис шагнул ближе в голограмме, его броня загудела, испуская низкий резонанс, что заставил "Теневой Лабиринт" дрогнуть. Его голос стал холоднее, как ветер в пустошах:

— "Власть? Нет, Тельмирон, я стремлюсь к порядку — абсолютному, вечному. Мультивселенная — хаос, где звёзды гаснут, а искры угасают. 'Сцепление Эха' — это 'Реалитикс-архитектор', устройство, что перепишет законы всех миров. Камера Эха — 'Нексус Разлома', точка, где я выкую новый порядок, где Квинтессоны станут его владыками."

Лексар шагнул вперёд, его сенсоры сузились, и голос его стал резким, полным скрытой угрозы:

— "Новый порядок? Ты хочешь переписать реальность, Вектрис, но для кого? Тени Прайма — не твои слуги, они — звери, что пожрут нас всех. Ты предал меня ради их силы — что ты им обещал?"

Вектрис рассмеялся — тихо, зловеще, и голограмма дрогнула, испуская волну золотистого света. Его голос стал громче, пропитанным уверенностью:

— "Тени — мои псы, Лексар. Я обещал им Искру Мультиверсума — её голос станет их цепью, а их хаос — моим мечом. Совет Праймов? Они — слепцы, что верят в мою ложь о союзе. Орион и Мегатрон — искры, что зажгут мой огонь. Они найдут Камеру Эха, и я заберу её, оставив их пепел в тенях."

Тельмирон взревел, его щупальца обрушились на панель "Эхо-резонатора", высекая золотые искры, и голос его стал полным ярости:

— "Ты используешь нас, Вектрис! Ты хочешь стать богом, но мы не твои пешки!" — Он метнулся к "Теневому Лабиринту", его щупальца вонзились в панель, и золотые волны закружились вихрем, искажая голограмму.

Вектрис отступил в голограмме, его броня загудела, и голос его стал резким, как лезвие:

— "Вы — инструменты, Тельмирон. Твой 'Кровавый Гарпун'? Он пронзит Камеру, но я заберу её силу. Лексар, твой 'Теневой Лабиринт'? Он станет моей дорогой. Вы сыграете свою роль, а затем угаснете."

Лексар сжал кулаки, его броня испустила волну золотистого света, что хлынула в "Резонансные Гармонизаторы". Его голос стал холоднее:

— "Ты ошибаешься, Вектрис. 'Теневой Лабиринт' — это 'Реалитикс-дисруптор', сеть, что исказит твои частоты. Мы заманим тебя туда, где тени Прайма ждут — их жажда хаоса станет твоей могилой!"

В этот миг "Эхо Искры" взорвалось в зале — тонкий импульс резанул их сенсоры, заставив "Резонансные Гармонизаторы" вспыхнуть золотым светом. Тельмирон пошатнулся, его искра дрогнула от жара, что пронёсся по его сознанию, как раскалённый ветер. Он видел их — Орион и Мегатрон, их силуэты в золотом сиянии, что разрезало тени, их искры сияли, как звёзды, что могли осветить или сжечь этот мир. Его голос стал шёпотом, полным тревоги:

— "'Эхо Искры' зовёт их — они ближе к Камере, чем мы думали."

Лексар метнулся к "Теневому Лабиринту", его пальцы замелькали над панелью, и сеть золотых волн взорвалась светом, искажая разлом. Его голос стал громче, полным

напряжения:

— "Тогда мы действуем! 'Реалитикс-дисруптор' готов — его 'Квантовый Синхротрон' заманит Вектриса в ловушку. Но если он перехватит 'Эхо Искры', его 'Сцепление Эха' разорвёт нас!"

Вектрис в голограмме сжал кулаки, его броня загудела, и голос его стал громче, полным угрозы:

— "Вы — слепцы, что играют с тенями. Я перехитрю вас, и 'Нексус Разлома' станет моим. Новый порядок — это мир, где звёзды гаснут под моей волей, а вы станете его пеплом!"

Голограмма взорвалась светом, и разлом взревел, золотые волны "Теневого Лабиринта" хлынули в него, искажая тени. Тельмирон бросился к "Эхо-резонатору", его щупальца вонзились в панель, высекая искры, и крикнул:

— "Ты падёшь первым, Вектрис! Мы заманим тебя в лабиринт теней, и твоя гордыня станет твоей могилой!"

Лексар шагнул к нему, его броня испустила волну золотистого света, что закружилась вихрем, и голос его стал холоднее:

— "Докажи, что ты не пешка, Тельмирон. Его 'Сцепление Эха' — его слабость. Мы используем его против него, и тени завершат начатое."

"Теневой Лабиринт" сиял, его зеркальные грани дрожали, и разлом гудел, тени Прайма шептались, их алые глаза сверкали, как звёзды, что могли сжечь всё сущее. Тельмирон и Лексар стояли в центре этого хаоса, их план вступил в действие, но тень предательства резала их искры, как лезвие, что могло обернуться против них самих. Вектрис исчез, оставив лишь эхо его голоса, а лаборатория задрожала, обещая битву, что могла переписать судьбу мультивселенной.

"Лаборатория Разлома" гудела, её стены из "Нейро-стали" дрожали, словно пробуждающийся зверь, а золотистый свет "Эхо-резонатора" заливал зал, отражаясь от полированных поверхностей, где "Резонансные Гармонизаторы" сияли, их кристаллы пульсировали в такт низкому, зловещему гулу. Пол под ногами дрожал, усеянный осколками металла и нитями "Эхо-волокон", что извивались, как живые, улавливая вибрации мультивселенной. Воздух был пропитан резким ароматом расплавленного металла и эфира, а тени скользили по стенам, словно предвестники грядущей бури.

Тельмирон стоял у "Эхо-резонатора", его броня, покрытая алыми датчиками, отбрасывала длинные тени, а щупальца метались, как рой разъярённых змей, высекая искры из панели управления. Лексар, чья золотистая броня с алыми шрамами сияла в полумраке, шагнул ближе, его сенсоры сверкали холодным блеском, а голос резанул тишину, полный скрытой угрозы:

— "Тельмирон, хватит играть в слепого владыку. Я раскрою тебе правду — я хочу мести. Вектрис предал меня, бросил в пустоши, когда я был его тенью в Совете Разлома. Он обещал мне власть, но его гордыня оставила меня гнить. Теперь я использую 'Эхо-резонатор' — 'Линейный Диссонатор' — чтобы создать 'Теневой Лабиринт'. Это ловушка, где его собственные амбиции разорвут его на куски!"

Тельмирон резко развернулся, его щупальца метнулись к Лексару, обвивая его броню с хищной скоростью. Металл скрипел, искры сыпались на пол, но Лексар не дрогнул. Его броня загудела, испуская низкий резонанс, и волна золотистого света отбросила щупальца назад, заставив Тельмирона отступить. Его голос стал громче, полным сомнения и гнева:

— "Месть? Ты предал его ради личной вендетты? Я вижу твой план, Лексар — ты хочешь заманить его в лабиринт теней, но что, если ты предашь и меня? Твои слова — яд, а тени Прайма — буря, что может пожрать нас всех!"

Лексар шагнул к "Резонансному Гармонизатору", его пальцы метнулись по панели, и устройство взорвалось золотистым светом, что закружилось вихрем, формируя "Теневой Лабиринт" — сеть зеркальных граней, что дрожали, как паутина из света и тени. Его голос стал холоднее, но полным стальной уверенности:

— "Сомнения — твоя слабость, Тельмирон. 'Теневой Лабиринт' — это 'Эхо-матрица', что искажает реальности. Мы используем 'Квантовый Синхротрон', чтобы заманить Вектриса туда, где тени ждут. Это единственный способ остановить его — он уже идёт к Камере

Эха с 'Сцеплением Эха'. Если он захватит её, мы станем пеплом!"

Тельмирон бросился к "Эхо-резонатору", его щупальца вонзились в панель, высекая золотые искры, и голос его стал резким:

— "Ты слишком уверен, Лексар! Если твой план рухнет, если 'Эхо-матрица' разорвёт нас вместо него, что тогда? Я не доверяю тебе — ты скрываешь свои мотивы, как тень в тенях!"

В этот миг "Эхо Искры" взорвалось в зале — тонкий импульс резанул их сенсоры, заставив "Резонансные Гармонизаторы" вспыхнуть золотым светом. Тельмирон пошатнулся, его искра сжалась от жара, что пронёсся по его сознанию, как раскалённый вихрь. Он видел их — Орион и Мегатрон, их силуэты в золотом сиянии, что разрезало тени, их искры сияли, как звёзды, что могли осветить или сжечь этот мир. Его голос стал громче, полным тревоги:

— "Они близко! 'Эхо Искры' зовёт их — они идут к Камере Эха!"

Лексар бросился к "Теневому Лабиринту", его пальцы замелькали над панелью, и сеть золотых волн взорвалась светом, искажая разлом. Его голос стал резким, полным напряжения:

— "Тогда мы используем это! Орион и Мегатрон — приманка. Их искры синхронизируются с 'Эхо Искры', и Вектрис последует за ними. Мы заманим его в матрицу, и тени завершат начатое!"

Тельмирон метнулся к нему, его щупальца обрушились на панель, высекая искры, и голос его стал громче, полным гнева:

— "Приманка? Ты хочешь бросить их в пасть теням? Если они захватят Камеру первыми, твой план рухнет, и мы станем их добычей!"

Лексар шагнул к Тельмирону, его броня испустила волну золотистого света, что закружилась вихрем, и голос его стал холоднее:

— "Ты слеп, Тельмирон! Вектрис — наша цель, а они — ключ. Их искры — маяк, что приведёт его в ловушку. Мы запускаем матрицу сейчас — или теряем всё!"

В этот миг "Теневой Лабиринт" взорвался светом — золотые грани закружились вихрем, и разлом взревел, испуская волну энергии, что резанул их броню. Тельмирон бросился к

"Резонансному Гармонизатору", его щупальца вонзились в панель, высекая искры, и он крикнул:

— "Запускай его, Лексар! Но если ты предашь меня, я разорву тебя, как тени разорвут его!"

Лексар метнулся к панели, его пальцы замелькали, и "Квантовый Синхротрон" загудел громче, испуская волны золотистого света, что закружились вихрем, формируя "Теневой Лабиринт". Золотые нити хлынули в разлом, искажая тени, и голос Лексара стал громче:

— "Готово! Матрица синхронизирована — Вектрис идёт за ними!"

Но в этот миг "Эхо Искры" взорвалось вновь — резкий импульс резанул их сенсоры, заставив "Резонансные Гармонизаторы" взорваться светом. Тельмирон и Лексар пошатнулись, их искры сжались от жара, что пронёсся по их сознанию, и перед их глазами вспыхнули силуэты — Орион и Мегатрон, ступающие к Камере Эха, их золотые искры сияли, как звёзды в пустоте. Тельмирон крикнул:

— "Они там! Камера Эха — наша или ничья!"

Лексар бросился к "Теневому Лабиринту", его броня загудела, и голос его стал резким:

— "Мы успеем! Вектрис — наш, и тени его пожрут!"

"Теневой Лабиринт" сиял, его зеркальные грани задрожали, и разлом взревел, тени Прайма вырвались из глубин, их алые глаза сияли, как звёзды, что могли сжечь всё сущее. Тельмирон и Лексар стояли в центре этого хаоса, их план вступил в действие, но напряжение сжало их искры, обещая битву, что могла либо возвысить их, либо превратить в пепел. Вектрис был близко, Камера Эха сияла в тенях, и судьба мультивселенной висела на острие лезвия.

"Лаборатория Разлома" гудела, её стены из "Нейро-стали" дрожали, словно живые, питаясь энергией, что струилась из глубин разлома. Золотистый свет "Эхо-резонатора" заливал зал, отражаясь от полированных поверхностей, где "Резонансные Гармонизаторы" сияли, их кристаллы пульсировали в такт низкому, угрожающему гулу. Пол дрожал под ногами, усеянный осколками металла и тонкими нитями "Эхо-волокон", что извивались, как живые, улавливая резонанс мультивселенной. Воздух был пропитан резким ароматом расплавленного металла и эфира, а тени плясали на стенах, предвещая бурю.

Тельмирон стоял у "Нейро-стены", его броня, усеянная алыми датчиками, отражала золотистый свет, а щупальца извивались с нервной грацией. Когтерез только что ушёл, его шаги ещё эхом отдавались в коридорах, и Тельмирон остался один. Внутри него бурлили сомнения, как раскалённый вихрь, что грозил разорвать его сознание. Вектрис — змей, что шипит о величии, но его слова — яд. Что, если его планы — сеть, где я — добыча? Он шагнул к "Нейро-стене", его щупальца метнулись вперёд, вонзаясь в её поверхность с хирургической точностью. Стена задрожала, её золотистые нити вспыхнули, и волна данных хлынула в его сенсоры — скрытые сигналы, тонкие, как шёпот, что указывали на связь Вектриса с тенями Прайма. Его голос сорвался на крик, полный ярости и страха:

— "Предатель! Он связан с ними — тени Прайма его кукловоды!"

В этот миг тени сгустились, и из них выступил Лексар, его золотистая броня с алыми шрамами сияла, а сенсоры сверкали холодным блеском. Он шагнул вперёд, его голос резанул тишину, полный скрытой угрозы:

— "Ты прав, Тельмирон. Вектрис предал нас обоих. Он бросил меня в пустоши, когда я был его тенью в Совете Разлома, ради их силы. Теперь я хочу мести — и 'Эхо-резонатор' станет моим клинком."

Тельмирон метнулся к нему, его щупальца обрушились на Лексара, высекая золотые искры, но тот увернулся, его броня загудела, испуская волну света, что отбросила Тельмирона назад. Его голос стал громче, полным сомнения:

— "Месть? Ты — мастер интриг, Лексар, но я не верю тебе! Ты хочешь заманить его в ловушку, но что, если ты предашь меня? Твой 'Теневой Лабиринт' — это паутина, где я могу стать добычей!"

Лексар бросился к "Эхо-резонатору", его пальцы метнулись по панели, и устройство взорвалось золотистым светом, что закружилось вихрем. "Теневой Лабиринт" начал формироваться — сеть зеркальных граней, что сияла, как звёзды в пустоте. Его голос стал холоднее, но полным стальной уверенности:

— "Тельмирон, твой страх — твоя цепь. 'Эхо-резонатор' — 'Линейный Диссонатор' — создаёт 'Теневой Лабиринт' через 'Эхо-матрицу'. Мы настроим 'Квантовый Синхротрон', чтобы заманить Вектриса туда, где тени ждут. Это единственный способ остановить его

— он уже идёт к Камере Эха с 'Сцеплением Эха'!"

Тельмирон шагнул к "Резонансному Гармонизатору", его щупальца вонзились в панель, высекая искры, и голос его стал резким:

— "Ты слишком уверен, Лексар! Если тени обернутся против нас, если твой план рухнет, мы станем их пеплом! Я не доверяю тебе — ты скрываешь свои истинные цели!"

Лексар метнулся к нему, его броня испустила волну золотистого света, что закружилась вихрем, и голос его стал громче:

— "Моя цель — его падение, Тельмирон! Он предал меня, и я выжгу его из реальности. Мы используем 'Эхо Искры' — её голос заманит его в матрицу, и тени завершат начатое!"

В этот миг лаборатория содрогнулась — стены задрожали, и "Эхо Искры" взорвалось в их сенсорах, резкий импульс хлынул в зал, заставив "Резонансные Гармонизаторы" вспыхнуть золотым светом. Тельмирон и Лексар пошатнулись, их искры сжались от жара, что пронёсся по их сознанию, и перед их глазами вспыхнули силуэты — Орион и Мегатрон, их броня сияла золотым огнём, шаг за шагом приближаясь к Камере Эха. Тельмирон крикнул, его голос стал громче, полным тревоги:

— "Они здесь! Они прорвались к Камере!"

Лексар бросился к "Теневому Лабиринту", его пальцы метнулись по панели, и сеть золотых волн взорвалась светом, искажая разлом. Его голос стал резким:

— "Тогда мы действуем! Запускаем матрицу — Вектрис падёт!"

Но в этот миг стены лаборатории треснули с оглушительным грохотом, и золотой свет хлынул внутрь — Орион и Мегатрон ворвались в зал, их броня звенела, покрытая пылью и алыми пятнами. Орион сжал кристалл, его голос резанул воздух:

— "Ваши планы кончились, Квинтессоны! Камера Эха — наша!"

Мегатрон бросился вперёд, его клинок сверкнул, и голос его прогремел, как взрыв:

— "Я разнесу вас всех — за Каон, за Скрейпа!" — Его клинок врезался в "Резонансный

Гармонизатор", высекая золотые искры, и устройство взорвалось, испуская волну света, что отбросила Тельмирона и Лексара назад.

Тельмирон крикнул, его щупальца метнулись к "Эхо-резонатору", высекая искры:

— "Они здесь! План рушится — Лексар, держи их!"

Лексар бросился к "Теневому Лабиринту", его броня загудела, и сеть зеркальных граней взорвалась светом, искажая зал. Его голос стал громче:

— "Матрица готова — Вектрис идёт! Мы ещё можем его заманить!"

Но Орион метнулся вперёд, его клинок вонзился в панель "Эхо-резонатора", и золотая волна хлынула в разлом, сотрясая лабораторию. Мегатрон бросился на Лексара, его клинок резанул воздух, высекая искры, и голос его стал громче:

— "Вы не остановите нас — Каон будет свободен!"

"Теневой Лабиринт" задрожал, его грани закружились вихрем, и разлом взревел, тени Прайма вырвались из глубин, их алые глаза сияли, как звёзды, что могли сжечь всё сущее. Тельмирон и Лексар стояли в центре хаоса, их план рушился, а Орион и Мегатрон наступали, их искры сияли золотым огнём, обещая битву, что могла изменить судьбу мультивселенной. Лаборатория задрожала, и голос "Эхо Искры" резанул их сенсоры: "Они здесь..." — оставляя Тельмирона в шаге от пропасти, где его власть могла стать пеплом.

"Лаборатория Разлома" сотрясалась, её стены из "Нейро-стали" гудели, как пробуждающийся титан, а золотистый свет "Эхо-резонатора" заливал зал, отражаясь от полированных кристаллов "Резонансных Гармонизаторов". Пол дрожал под ногами, усеянный осколками металла и "Эхо-волокнами", что извивались, улавливая вибрации мультивселенной. Воздух был пропитан резким ароматом эфира и раскалённого металла, а низкий гул наполнял пространство зловещей симфонией. В центре зала

"Теневой Лабиринт" сиял, его зеркальные грани пульсировали золотыми волнами, создавая сеть искажённых реальностей, что дрожала, как паутина под ударами ветра.

Тельмирон метался у "Эхо-резонатора", его броня, усеянная алыми датчиками, искрила от напряжения, а щупальца вонзались в панель, высекая золотые искры. Лексар, чья золотистая броня с алыми шрамами сияла в полумраке, стоял рядом, его сенсоры сверкали холодным блеском. Их голоса звучали в унисон с гулом зала, создавая мелодию конфликта и отчаяния.

— "Ты слеп, Лексар!" — рявкнул Тельмирон, его щупальца метнулись к "Резонансному Гармонизатору", высекая искры. — "Твой 'Теневой Лабиринт' — это безумие! Если Вектрис перехватит 'Эхо Искры', он разорвёт нас, и тени Прайма сожрут всё!"

Лексар бросился к панели, его пальцы замелькали, и "Квантовый Синхротрон" загудел громче, испуская волны золотистого света. Его голос стал резким, полным напряжения:

— "Тельмирон, твой страх — твоя слабость! 'Эхо-резонатор' — это 'Линейный Диссонатор', что искажает частоты реальности. Мы заманим Вектриса в матрицу, где тени ждут — его гордыня станет его концом!"

Но в этот миг лаборатория содрогнулась — стены треснули с оглушительным грохотом, и золотой свет хлынул внутрь, как река, что прорвала плотину. Орион Пакс и Мегатрон ворвались в зал, их броня звенела, покрытая пылью и алыми пятнами от битвы в мире машин. Орион сжал кристалл, его голос резанул воздух, полный решимости:

— "Ваши планы рушатся, Квинтессоны! Камера Эха — наша!"

Мегатрон бросился вперёд, его клинок сверкнул, и голос его прогремел, как взрыв:

— "Я разнесу вас всех — за Каон, за Скрейпа, за каждого!" — Его клинок врезался в "Резонансный Гармонизатор", высекая золотые искры, и устройство взорвалось, испуская волну света, что отбросила Тельмирона и Лексара к "Нейро-стене".

Тельмирон взревел, его щупальца метнулись к "Эхо-резонатору", вонзаясь в панель с яростной силой, высекая искры:

— "Вы — насекомые! Я раздавлю вас, как раздавил бы Вектриса!" — Он рванулся вперёд, одно из щупалец метнулось к Ориону, но тот увернулся, его клинок резанул воздух, отсекая щупальце, и багровая жидкость брызнула на пол, шипя, как кислота.

Лексар бросился к "Теневому Лабиринту", его броня загудела, и сеть зеркальных граней вспыхнула ярче, искажая зал. Его голос стал громче:

— "Тельмирон, держи их! Матрица почти готова — Вектрис идёт!"

Мегатрон метнулся к Лексару, его клинок вонзился в панель "Лабиринта", высекая искры, и волна золотого света хлынула в разлом, сотрясая лабораторию. Его голос стал громче, полным ярости:

— "Ваши теневые игры кончились — я выжгу вас всех!" — Он рванул панель, и "Квантовый Синхротрон" загудел громче, испуская волны, что закружились вихрем, грозя разорвать всё вокруг.

Орион бросился к Тельмирону, его кристалл засиял, и золотой импульс хлынул в воздух, ударив в броню учёного. Тельмирон взревел, его щупальца метнулись к Ориону, но тот увернулся, его клинок вонзился в грудь Тельмирона, высекая искры, и учёный рухнул, багровая жидкость хлынула из его брони.

— "Твоя власть — пепел, Квинтессон!" — крикнул Орион, его голос резанул тишину, и он метнулся к "Эхо-резонатору", его клинок вонзился в панель, высекая искры.

Лексар бросился к "Теневому Лабиринту", его пальцы метнулись по панели, и сеть зеркальных граней взорвалась светом, искажая разлом. Его голос стал резким:

— "Тельмирон, держись! Вектрис — наш!"

Но в этот миг "Эхо Искры" взорвалось — резкий импульс резанул их сенсоры, заставив "Резонансные Гармонизаторы" вспыхнуть золотым светом. Тельмирон и Лексар пошатнулись, их искры сжались от жара, что пронёсся по их сознанию, и перед их глазами вспыхнули силуэты — Орион и Мегатрон, их золотые искры сияли, как звёзды, что могли осветить или сжечь этот мир. Тельмирон крикнул, его голос стал громче, полным ужаса:

— "Они в Камере Эха! Всё рушится!"

Лексар метнулся к "Теневому Лабиринту", его броня загудела, и сеть зеркальных граней задрожала, искажая зал. Его голос стал громче:

— "Матрица готова — Вектрис идёт! Мы ещё можем его поймать!"

Но стены лаборатории треснули с оглушительным грохотом, и разлом взревел, испуская волну энергии, что хлынула в зал, сотрясая всё вокруг. Орион и Мегатрон бросились вперёд, их клинки сверкнули, и золотой свет кристалла Ориона резанул воздух, ударив в "Теневой Лабиринт". Лексар крикнул, его голос стал резким:

— "Нет! Матрица рушится!"

"Теневой Лабиринт" взорвался светом, его зеркальные грани закружились вихрем, и тени Прайма вырвались из глубин, их алые глаза сияли, как звёзды, что могли сжечь всё сущее. Тельмирон рухнул на колени, его щупальца дрожали, и голос его стал шёпотом, полным отчаяния:

— "План... мой план... пепел..."

Орион и Мегатрон стояли над ним, их броня сияла золотым огнём, и голос Ориона резанул тишину:

— "Ваше время кончилось, Квинтессоны. Камера Эха — наш путь!"

Лексар бросился к разлому, его броня загудела, и он крикнул:

— "Вектрис! Он идёт — тени его найдут!"

Разлом взревел громче, тени Прайма закружились вихрем, и лаборатория задрожала, готовая рухнуть. Орион и Мегатрон бросились к выходу, их клинки сверкнули, а золотой свет "Эхо Искры" резанул их сенсоры: "Камера ждёт..." Тельмирон и Лексар остались в центре хаоса, их план рушился, а тени наступали, обещая битву, что могла стать их концом — или началом новой войны. Лаборатория задрожала, и тьма сомкнулась, оставляя их на краю пропасти.