Штормовое предупреждение (гет)

26 октября 1976 г., Шотландия, гостиная Пуффендуя

Вильгельмина Хэтэуэй, которую, впрочем, чаще звали просто Вилл, сколько себя помнила, писала истории. Первой историей была какая-то дурацкая сказка про звёзды и смелого космо-рыцаря (принцесс Вилл не любила). Она придумывала миры и жила в них. Или переносилась силой мысли во вселенные, созданные другими людьми. Однажды с мамочкой и папочкой она посмотрела «Звёздные войны» и поняла: это любовь.

Когда Вилл исполнилось целых тринадцать лет, она познакомилась с девочкой с пятого курса, Шерли. Она была просто потрясающей! Шерли, как и Вилл, была маглорождённой и тоже обожала «Звёздные войны». С тех пор в жизни Вилл появился фанфикшн. Шерли рассказала, что такое фанфики, и дала почитать то, что написала она. Вилл была в восторге. Правда, было кое-что в фанфиках такое, что одновременно и пугало, и очень притягивало Вилл: крепкая мужская любовь.

Сначала, конечно, Вилл испугалась. Особенно когда Шерли сказала, что за такое могут арестовать, согласно некому магловскому Закону о непристойности. Маги до такого не додумались, но Вилл всё равно было страшно. Да и как-то неправильно всё это выглядело. Но спустя некоторое время она сама распробовала этот жанр.

Сейчас Шерли уже выпустилась из Хогвартса, и Вилл чувствовала себя одиноко в этом огромном замке. Поэтому она целиком и полностью погрузилась в увлекательный мир фанфикшна.

Поправив массивные очки в полосатой оправе, Вилл укуталась поглубже в плед и прикусила кончик перьевой ручки. Мерный гул гостиной Пуффендуя создавал непередаваемую атмосферу, и Вилл прикрыла глаза, растворяясь в своих фантазиях.

Она знала, о чём будет писать сейчас. Перьевая ручка коснулась бумаги, ласково шурша, и на чуть желтоватой поверхности появилась надпись: «Сириус Блэк и Джеймс Поттер. Звёздная любовь».

Да, определённо. Это будет шедевр.

* * *

7 ноября 1976 г., Шотландия

По залу разнёсся гулкий удар — и Сторми припечаталась к расстеленному на полу раздражающе-синему мату. Хрустнули суставы, когда Мо, ловко ухватив руки Сторми, заломила их за спину. Та попыталась сбросить её с себя, но Мо только крепче прижала её к полу и надавила коленкой на поясницу.

Тут же Алиса Лонгботтом дунула в свисток, Мо ослабила хватку и поднялась на ноги. Перевернувшись на спину, Сторми злобно уставилась в потолок.

Её снова придавили, как букашку. И это бесило её настолько, что она хотела кричать.

В первый день её бытия в клубе мадам Рози вместе с Алисой разобрали по кусочкам драку Сторми и Блэка (воспоминание Нарциссы давало им такую возможность). И уже тогда они обе будто катком проехались по Сторми и её стиле боя. Оказалось, что она могла успешно атаковать Блэка примерно пятнадцать раз, когда он был открыт, и ещё примерно десять раз во время того, как он отражал её уже созданные заклинания.

— Ну ничего, ничего, мы это исправим, — весело сказала мадам Розмерта.

А потом они отобрали у Сторми палочку и заставили носиться по спортзалу так, что с неё десять потов сошло. Но это оказалось только начало. Потом Алиса объявила, что на этом разминка завершена и теперь можно перейти к тренировке.

Мадам Розмерта считала, что её подопечные должны уметь не только махать палочкой, но и мочь в случае необходимости пустить в ход и кулаки. Именно поэтому она учила не только заклинаниям, но и обычному не-магическому рукопашному бою.

— Магия — это просто замечательно, — объяснила мадам Розмерта, — но ты сама прекрасно понимаешь, что отбери у мага палочку — и он станет бесполезен. Маглы в этом плане куда опаснее нас.

И Сторми согласилась с ней.

А потом Марлин за минуту уложила её на лопатки. Это произошло так быстро, что Сторми даже не успела сообразить, что случилось. В один момент она стоит на ногах, а в другой уже прижимается спиной к прохладной поверхности мата.

В спарринге с Мо Сторми продержалась чуть дольше, но ненамного. И вот она снова прижата к полу.

Запыхтев со злости, Сторми подтянулась, медленно поднялась на ноги и отряхнулась. Как же её до жути бесило, что её постоянно укладывали на лопатки! Как будто бы она была ничего не умеющей соплячкой без капли опыта! Хотя, признаться честно, так всё и было на самом деле, но от осознания этого Сторми злилась ещё больше.

— Неплохо-неплохо, — покивала Алиса, и Сторми едва удержала себя от того, чтобы спросить, издевается ли она. — Лучше, чем в прошлый раз, но ты снова не учла тот факт, что противница опытнее тебя.

Сторми кивала, стараясь запомнить слова Алисы. Та объяснила ей её основные ошибки и, напоследок сказав, что она молодец, отправила на перерыв. Сторми поплелась в сторону скамейки, где уже сидела Мо и что-то с увлечением рассказывала Марлин. За это время Сторми уже успела привыкнуть к её явному акценту.

— Не против, если я присяду рядом? — спросила Сторми, подойдя к девочкам.

— Конечно! — Мо энергично закивала и придвинулась ближе к Маккиннон, освобождая для Сторми место. — Прости, что я тебя поборола. Ну, я имею в виду… Э-э… Не расстраивайся, да. Я тоже такой была в начале. Хуже была. Ничего толком не умела. Сейчас умею много. Я как раз рассказывала Марлин про то, что перестала бояться на свидания ходить.

— Да уж, я помню, как на третьем курсе ты вмазала промеж глаз какому-то пацану, который тебя в Хогсмид позвал, — покивала Марлин.

Мо тут же вспыхнула и начала накручивать короткий хвостик на палец.

— Сейчас я так не делаю! — заверила она. — С Парти точно.

— Парти? — переспросила Сторми.

— Мо имеет в виду Барти Крауча, просто звук Б ей трудно произносить, — объяснила Марлин. — Он с седьмого курса Рейвенкло. Папаша у него в департаменте магического правопорядка работает. Этот Барти недавно позвал нашу Мо на свиданку, и ей-Богу, если он приведёт её в «Три метлы» и сделает что-то позорное, я первая вылью ему за шиворот кипящее пиво.

— Хотя Парти милый, — вступилась за него Мо. — И я надеюсь, мне не придётся его насиловать.

— Насиловать? — снова переспросила Сторми.

— Да. Ну, некоторые парни на свидании ведут себя так, что их надо насиловать, чтобы не было тебе плохо потом. Понимаешь? — Мо посмотрела в глаза Сторми и, не найдя там даже самой маленькой капельки понимания, продолжила: — Они руки кладут тебе на зад и грудь, это неприятно, за это их надо насиловать.

— Не насиловать, Мо, а бить. Насилие немного про другое, — поправила Марлин, и Мо покраснела.

— Я перепутала слово, — прошептала она, но Сторми и Марлин заверили её, что ничего страшного в этом нет.

Они бы и дальше могли беседовать, если бы Алиса не дунула в свисток и не объявила, что на сегодня занятие окончено и что в следующий раз к ним приедет проверка от попечительского совета, спонсирующего их Клуб (из этих денег мадам Розмерта платила зарплату Алисе и на них докупала оборудование в спортзал).

— Поэтому все надеваем милые платьица и наготавливаем столько еды, что она у попечителей из ушей полезет! — радостно завершила речь Алисы мадам Розмерта, и Сторми в ужасе застонала.

Она стонала почти всю дорогу до замка.

— Мерлин, Пирс, в чём твоя проблема? — не выдержала Маккиннон. — Ну приготовишь разок, что тут такого?

— Я ненавижу готовить! — воскликнула Сторми. — Готовка — худшее, что придумало человечество!

— Потерпи ради Клуба, пожалуйста. Это всего на один денёчек, — мягко сказала Мо.

Сторми вздохнула и согласилась немного потерпеть. Только ради Клуба.

Когда Сторми доползла до общей гостиной Гриффиндора, она тут же нашла Мэри. Та скрючилась в кресле возле камина, прижав к животу грелку, и всем видом она давала понять: ей сейчас настолько хреново, что она убьёт любого, кто посмеет её потревожить. Именно поэтому сегодня она предпочла остаться в замке, а не пойти на тренировку в Клуб. Менструация не щадила никого. Сторми осторожно коснулась плеча Мэри.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она.

— А что, не видно? — Мэри со злостью посмотрела Сторми в зрачки. — Хочу сдохнуть… Ощущение такое, что моя матка сейчас сожмётся до размера атома, при этом извергнув из себя три литра крови!

— Даже зелья не помогают?

В ответ Мэри покачала головой, и Сторми поджала губы. Она нагнулась ближе к уху Мэри и прошептала:

— Я хотела передать, что попечители приезжают с проверкой в Клуб, а поэтому мадам Розмерта объявила всеобщее цирковое представление. Обряжаемся в платьица и готовим горы еды, чтоб попечители не переставали подкидывать деньжат на Клуб.

Мэри скривилась и хотела было что-то сказать, но её перебил громкий писк. Несколько девочек лет тринадцати сидели на подоконнике и с визгом передавали из рук в руки сшитые друг с другом листы.

— Мелкие идиотки! Вечно таскают пописульки этого долбанутого Вильгельма и пищат, как удушенные цыплята! — зашипела Мэри.

— Что за Вильгельм? — тут же спросила Сторми.

— Да дегенерат какой-то. — Мэри натянула на себя плед и положила голову на подлокотник кресла. — Они постоянно его тексты таскают. Я такое не понимаю. Его опусы даже Марлин читать не может. Говорит, безыскусный шлак. Сейчас у них там какое-то новое писево, кажется, про звёзды и любовь что-то…

Девочки снова запищали, и Мэри застонала в унисон с их писком.

— Может, отнести тебя обратно в спальню? Там будет потише, — предложила Сторми, и та кивнула.

Подхватив Мэри на руки, она зашагала в сторону женских спален и по пути столкнулась с Блэком. Тот оценивающим взглядом окинул Сторми с Мэри на руках и ухмыльнулся. Но прежде, чем его рот успел родить очередной позорный манифест, Сторми рявкнула:

— Сгинь с дороги, псина блохастая, — и, обогнув его, поскорее юркнула за дверь.

И она уже не видела, как Сириус, скривившись, зацепился взглядом за группу девочек, передающих друг другу сшитые вместе листы, и совершенно случайно разобрал надпись на титульнике: «Сириус Блэк и Джеймс Поттер. Звёздная любовь».

* * *

12 ноября 1976 г., Шотландия, женские спальни

В это воскресенье Мэри решила, что самое время научить Сторми вызывать Патронуса. Они договорились практиковаться в спальне, где к ним присоединилась Лили. Она так и вовсе прочитала целую лекцию об этих чарах.

— Почти все волшебники уверены, что чары Патронуса очень сложные, — сказала она. — Я экспериментировала с этим заклинанием и пришла к выводу, что оно базируется на серотонине, который синтезирует организм человека, и вся сложность заклинания сводится к тому, что в теле не синтезируется достаточное количество этого гормона, что и приводит к невозможности вызова Патронуса. Люди с депрессией или те, у кого стрессовая работа, испытывают сложности с этим заклинанием.

Сторми покивала, делая умный вид, а Мэри сказала:

— Бэмби, я тебя люблю, но, кажется, мы с Монашкой слишком тупые, чтобы поддержать этот разговор.

В ответ Лили недовольно поджала губы.

— Короче, Сторми, смотри: тебе нужно вспомнить самый счастливый момент твоей жизни и крикнуть «Экспекто патронум». И палочкой вот так сделать. — Мэри очертила круг и чётко произнесла: — Экспекто патронум!

С кончика её палочки, клубясь, сорвалось голубовато-серебристое заклинание, похожее на дым. Этот дым постепенно сжимался, и спустя мгновение на его месте появилась кошка. Она оббежала комнату по кругу и растворилась в воздухе. Сторми заворожённо смотрела, как кошка тает, расстилаясь белой дымкой.

— Отпад, — только и сказала она, и Мэри довольно ухмыльнулась.

— О да, я знаю, я великолепна. Но ты не хочешь сама попробовать? Давай. Счастливое воспоминание, взмах палочкой и заклинание.

Сторми нахмурилась, пытаясь выудить из головы счастливое воспоминание. Как назло, ничего стоящего на ум не приходило. Всё казалось каким-то недостаточно радостным. В итоге она просто попыталась вспомнить радость от того, что они с Лили помирились, взмахнула палочкой и… Ничего.

— Херня какая-то, — заворчала Сторми.

— Я же говорила, что это не так легко, — вздохнув, сказала Лили, — и нужно не просто вспоминать хорошие моменты, надо ещё их будто бы проживать заново. Можно, кстати, ещё наесться шоколадом, он повышает серотонин, а как я и говорила, он нужен для вызова Патронуса. Попытайся представить не только какой-то определённый момент, но и чувства, которые ты тогда испытывала.

Сторми кивнула, подбирая другое воспоминание и воспроизводя ощущение радости. Она успела подумать и про первый день в школе, и про знакомство с Айси и Дарси, и про победу над Блэком. Ничего не получалось.

— Не волнуйся, Сторми, — подбадривала её Лили. — Не у всех с первого раза получается.

— Бэмби права, — подхватила Мэри. — Потренируешься немного, и получится в другой раз.

Но Сторми не собиралась сдаваться. Она уже начала и отступить не могла. Она снова напрягла мозговые извилины, перебирая в голове воспоминания одно за другим. В какой-то момент с её палочки начали срываться серебряные искорки, превращающиеся в дым. Мэри заверила, что это бестелесный Патронус и что у Сторми получилось, но та не желала успокаиваться.

Наконец, она вспомнила тот миг, когда, казалось, готова была вознестись на небеса от счастья.

Душное помещение, шорох вечерних платьев и мантий. Раздражающе звенят бокалы, и вино в них похоже на кровь. Волосы затянуты в пучок, шпильки колют кожу, вызывая неприятный зуд, а неудобное платье сдавливает тело. Всё здесь до одури лживо: лжива улыбка Сторми, лжив заботливый взгляд отца, лжив приторный смех великосветских магов. И в этот океан лжи, пронизывая его глубинную темень, лучом ослепительно-яркого солнца врывается, распахивая двери залы, мама.

— Экспекто патронум! — произнесла Сторми, и серебряный лучик заклинания сорвался с кончика палочки, превращаясь из дымного облака в крупное животное. И вот, спустя секунду полупрозрачная волчица мерила широкими шагами пространство под потолком.

Губы Сторми расплылись в широкой улыбке.

— С тебя пять сиклей, Мэри, — злорадно протянула Лили. — Я же говорила, что у неё будет какой-нибудь крупный хищник.

— Вы что, спорили, какой у меня Патронус? — удивилась Сторми.

Мэри, недовольно роющаяся в сумке в поисках денег, фыркнула.

— Конечно! Если ты забыла, Монашка, в Хогвартсе ужасно скучно. Надо же разнообразить жизнь хотя бы азартом, да? — Она наконец нашла, что искала, и, отсчитав нужное количество монеток, шлёпнула их в ладонь Лили. — Некоторые, насколько знаю, вовсе делают ставки на школьный чемпионат по квиддичу.

— Я против этого всего, — тут же сказала Лили. — Всё-таки спор спором, но ставки — это уже совсем другое дело.

Сторми улыбнулась и подняла глаза вверх, где, перепрыгивая с кровати на кровать, скакала её полупрозрачная волчица. При взгляде на неё всё нутро Сторми наполнялось гордостью. Её патронессой оказалась волчица. Сильная, крепкая царица леса, могучая и свободная. Она скакнула вниз, к ногам Сторми, и, обтёршись о её голени, растворилась в воздухе.

Сторми довольно посмотрела на подруг, и Мэри подняла большой палец вверх в знак одобрения.

Вдруг раздался оглушительный крик, похожий на вой пса. Девочки вскочили и, схватив палочки, вылетели в общую гостиную, где, мечась в иступлённой ярости, скрежетал зубами Сириус.

— Что тут происходит? — сразу же переключившись в режим старосты, требовательно спросила Лили.

— Почему сверху Джеймс, а не я?! Почему это он меня ебёт в жопу, а не его?! — заорал Сириус.

Девочки опешили, а у Лили глаза стали огромными-огромными. Сторми могла поклясться, что Лили готова убивать. Она тут же нашла Джеймса взглядом. Он пыхтел точно так же, как Сириус, матерясь сразу на английском, на французском и, кажется, даже на парселтанге. Ремус и Питер же сидели рядом на диване с подозрительными выражениями на лицах. Сторми приметила, что у Рема немного порозовели щёки, а ещё он губу прикусывал, явно сдерживая смех. Хотя сейчас Сторми не особо понимала, с чего тут смеяться, если только не с тупости Сириуса. Кто вообще признаётся в гомосексуальной связи перед девушкой, парень которой, по твоим же словам, имеет сомнительное удовольствие трахать тебя в задницу?

От разглядывания Блюбоннета и сумбурных мыслей её оторвал голос Лили. Он был страшным, как будто кто-то царапал гвоздём по доске.

— Что, прости? — проскрежетала она, в упор глядя на Блэка.

Вместо ответа он затряс какой-то тетрадкой, и Сторми, видя, что Лили сейчас эту тетрадь скрутит и засунет Сириусу прямо в вышеупомянутую задницу, поспешила забрать её и зачитать: «Вильгельм Х. “Сириус Блэк и Джеймс Поттер. Звёздная любовь”». Нахмурившись, она перелистнула страницу и продолжила читать уже вслух.

* * *

12 ноября 1976 г., в далёкой-далёкой галактике…

Они оба повалились на песок и оставили на губах друг друга страстный поцелуй, такой же горячий, как и земля, на которой они лежали. Их губы безумно бродили по телам друг друга, оставляя засосы по всему телу. Джеймс тут же подмял под себя Сириуса, невинно сжавшего ножки, и прикусил его шею до крови, страстно помечая территорию.

— Ты мой и только мой, малыш, и только я могу предъявлять на тебя права, — властно прорычал он, грызя шею своего возлюбленного.

Сириус сладко застонал.

— Милый, я больше не могу терпеть! Доставай уже свой могучий джедайский меч! — вскричал он, хватаясь тонкими руками за широкие плечи Джеймса.

Тот незамедлительно вынул свой световой меч, но Сириус бешено закачал головой.

— Не тот меч, глупенький, — захихикал он.

Тогда-то Джеймс, поняв свою ошибку, обнажил уже тот меч, увидеть который так отчаянно желал нетерпеливый Сириус. Телесный меч действительно оказался внушительных размеров, почти сорок сантиметров! Увидев его, Сириус застонал от предвкушения.

— Скорее, любовь моя! — закричал он.

И Джеймс поспешил приставить свой огромный меч к девственной дырочке Сириуса.

— Не чита-а-ай!!!

* * *

12 ноября 1976 г., Шотландия, гостиная Гриффиндора

— Не чита-а-ай!!! — завопил Сириус, бросаясь к Сторми.

Она, впрочем, больше задыхалась от хохота, чем читала. Сириус хотел было отобрать тетрадку с текстом, но Мэри успела первой выхватить её и теперь с воплем носилась по всей гостиной, перепрыгивая препятствия и уворачиваясь от рук Сириуса. Вся гостиная превратилась в самый настоящий дурдом, в котором половина студентов смеялись, будто на них наслали веселящие чары, а другая половина во главе с Лили в шоке таращилась на происходящее. В сторонке дулись девочки, у которых эту тетрадку отобрал ещё Блэк, а Джеймс обиженно орал на Сириуса, который не догнал Мэри и теперь злобно сидел на диване между Люпинном и Петтигрю.

— И с чего это ты должен быть сверху? Или ты мне не друг? — кричал Джеймс.

— А с чего это я должен быть снизу?! — орал на него в ответ Сириус. — Я что, похож на педика?!

— А я, по-твоему, похож?! И вообще, у меня Лилс есть.

И в качестве аргумента он обнял Лили за талию. Сириус вскочил с места и начал по второму кругу доказывать, почему это он должен быть сверху, а до Сторми наконец начало доходить, почему же он так бесится, и с её лица медленно сползла улыбка.

«А ведь для него проблема не в том, что его свели с мужчиной, — соображала она, — проблема в том, что его поставили на предполагаемое место женщины!» и в самом деле, призадумавшись, Сторми поняла, что и сам этот фанфик предписывает Сириусу — более тощему, более женственному, чем Джеймс, — поведение стереотипной девицы. Шестерёнки в голове Сторми бешено крутились, мысль цеплялась одна за другую, и ей вдруг становилось понятно, почему для мужчин так болезненно, когда их называют педиками. Их ставят на место женщины. Тебя ебёт мужчина? Поздравляю, ты женщина! И это так оскорбительно для мужчин, что они скорее перегрызут глотку всем окружающим, чем дойдут до мысли, что секс с мужчиной не делает их женщиной, а если бы и делал, то и это не было бы оскорблением.

— Эй, Монашка, ты чего? — Мэри, заметившая тихую ярость Сторми, потрепала её по плечу.

— Грёбанные женоненавистники, как же меня всё это заколебало!

Резким движением Сторми выхватила их рук Мэри тетрадку и, распахнув окно, швырнула её со всей силы. В гостиной воцарилась тишина. Сторми медленно повернулась и окинула всех собравшихся мрачным взглядом. Встретившись глазами с Блэком, она нахмурилась, но тут же ухмыльнулась.

— Эй, Блэк, — позвала она. — Дал бы мне выебать тебя в жопу? Ну, так… Чисто гипотетически.

Тишина в гостиной стала гробовой, и только ветер из распахнутого окна скрипел и свистел, неся с собой колючий ноябрьский холод. Все присутствующие разом уставились на Сторми, а бледное лицо Блэка начало заливаться краской. Он то открывал рот в попытке что-то сказать, то снова закрывал его, не произнося ни слова.

— Я? С тобой? — выдавил он наконец.

— Да, я — тебя в жопу, согласился бы? — Сторми закрыла окно, поёжилась от пронизывающего всё тело холода и требовательно посмотрела на Сириуса.

На его лице читалась сильнейшая моральная дилемма.

— А… Кхм… Ты и эту штуку наденешь?.. Ну… — Он провёл руками возле своего паха. — Я имею в виду…

— Да-да, именно, — закивала Сторми. — Трансфигурирую из твоего галстука.

Розовое лицо Блэка стало пунцовым. Он замялся ещё сильнее, глядя то на Джеймса, широко распахнувшего глаза, то на Сторми, уверенно скрестившую руки. Сторми в принципе надеялась, что выглядит она ну просто нереально уверенно.

— Ну, эм, я… Не против попробовать, но… — Он наклонился к ней и понизил голос. — Но только с тобой… И если ты возьмёшь меня на руки так, как Мэри недавно, — нагло ухмыльнулся Сириус.

Он пытался говорить тихо, но Сторми была уверена, что его слышала вся гостиная. Подумав всего секунду, она вдруг подалась вперёд и подхватила Сириуса на руки. Тот ухнул, ухватился за её плечи и задержал дыхание. Сторми улыбнулась ещё шире и, окинув поверженную в шок гостиную взглядом, направилась к выходу. Он был тяжеловатым — даром что тощий, — но Сторми изо всех сил делала вид, что вообще не чувствует его вес. Спустя секунду вся гостиная разразилась жутким гомоном. Сириус, хоть и старался не двигаться и в целом не дышать, всё-таки спросил:

— Так ты… Мы… Мы собираемся… Кхм… Прямо сейчас?

Вместо ответа Сторми ногой толкнула портрет Полной Дамы, раскрывая проход, сладко улыбнулась и с непередаваемым наслаждением на лице выбросила Сириуса в коридор.

— В твоих мечтах, пупсик!

С этими словами она захлопнула портрет и вернулась обратно. Все молча смотрели на неё.

— Монашка… Какого хагридова драккла сейчас произошло? — выдала Лили.

— Он меня выбесил. — Сторми невозмутимо пожала плечами. — А что, вы в самом деле подумали, что я ебаться с ним пошла? Фу-у, ну нетушки! Пусть вон Потти его в жопу трахает.

— Эй, это мой парень вообще-то! — возмущённо воскликнула Лили.

— Не обижайся, Бэмби. Я любя. А я, кажется, стала причиной нового фетиша Блэка.

Сторми передёрнула плечами и, повернувшись, встретилась взглядом с Блюбоннетом. Он улыбался, и в зрачках, устремлённых на неё, читались облегчение и надежда. Сторми улыбнулась ему в ответ, но тут же спохватилась, чуть почувствовав в груди едва-едва зарождающееся тепло. Оно разлилось внутри обволакивающей волной с того момента, когда Люпин выслушал её той ночью, на подоконнике возле Больничного крыла. И Сторми прекрасно знала это чувство.

— Твою мать, Пирс, какого хрена? — оглушительно хлопнув портретом, крикнул Сириус.

Сторми, едва очертив взглядом Блэка, показала тому язык и кинулась в сторону женских спален. Для всех это будет выглядеть как дурашливое, ничего не значащее тактическое отступление, хотя на самом деле это был самый настоящий побег. Но сбегала она не от Сириуса Блэка.

Сторми влетела в комнату и закрыла за собой дверь. Рука метнулась ко груди и болезненно сжала ткань бомбера. Выдохнув, Сторми упала на свою постель и накрыла лицо подушкой.

Сторми Пирс никогда не будет влюбляться в мальчиков.

* * *

13 ноября 1976 г., Шотландия

После вчерашней выходки Сторми Сириус оскорбился не на шутку. Рем давно не видел его таким злым. Он уже предвкушал приближение чего-то, что выкинет Сириус. Тот вместе с Сохатым и мантией-невидимкой периодически куда-то пропадал, и ничем хорошим эти исчезновения закончиться не могли.

Вообще, за последнюю неделю Рем услышал словосочетание «Я не педик» из уст Сириуса по меньшей мере раз сто. Один раз он даже подрался с Питером, когда тот в шутку намекнул, что очень в этом утверждении Сириуса сомневается. Рем только и подумал, что правильно сделал на третьем курсе, когда не рассказал Бродяге, что тот ему нравится. Да, было дело. Ремус даже подумал, что он гей, но потом, на четвёртом курсе, втрескался в молодую преподавательницу Древних Рун. Да, было дело. И нет, Древние Руны он учил и учит не из-за этого. Ему просто нравятся Древние Руны.

А на этом курсе появилась Сторми.

Вчера, во время её разговора с Бродягой в факультетской гостиной, Рем почувствовал колючий укол ревности. Она разъедающей ржавчиной въедалась в нутро, и Рема захлестнуло злостью на себя. Какого чёрта его вообще волнует, переспит ли Сторми с Сириусом или нет? Она не его, Рема, девушка, а Сириус — его лучший друг. Какая глупость — чувствовать то, что он чувствовал! Ещё и это дурацкое облегчение, когда Сторми выбросила Сириуса в коридор…

Рема всё это, если честно, пугало. Да, она ему нравилась, но он скорее бы с головой прыгнул в Чёрное озеро, чем сказал ей о своей симпатии. Всё и так было неплохо, так зачем рисковать и подвергать опасности себя и её? А влюблённость… Она пройдёт, всегда проходила. Нужно всего лишь перетерпеть.

Его размышления прервали Бродяга и Сохатый, вернувшиеся со своей очередной вылазки с мантией-невидимкой.

— Нашли! — завопил Сириус.

— Кого?

— Да Вильгельма этого! — Сириус обрушился на свою постель, а Джеймс сложил мантию и сел рядом с ним. — И никакой это не Вильгельм. Это вообще девчонка. Она с Пуффендуя, четвёртый курс. Вильгельмина Хэтэуэй.

— Не думал, что эта малявка столько крови нам попьёт, — со злобой в голосе сказал Джеймс.

Сириус покивал и заявил голосом, не терпящим возражений:

— Мы должны с ней потолковать раз на раз, причём очень серьёзно! Эта глупая дурёха выставила нас на посмешище! Мы должны указать ей на её место. Решено! — Сириус вскочил на ноги и ухватил Рема и Джеймса за плечи. — Мы идём разбираться с этой проблемой! Сейчас!

— Мы? — переспросил Рем. — То есть я тоже?

— Ну конечно! Друг ты нам или нет? Ты и так проштрафился, когда бессовестно ржал на пару с Хвостом, когда эта барсучиха, а потом ещё и Пирс меня унизили! Так что отрабатывай!

Ему и в голову не пришло сказать то же самое Питеру, который, впрочем, в последнее время стал часто куда-то пропадать. Да и вообще Питер, и так не то чтобы очень активный и открытый, стал совсем уж тихим. Рем как-то спросил у него, может, с ним что случилось, но Пит лишь отмахнулся.

— Да всё в порядке, Лунатик! — только и сказал он.

Рем не стал допытываться, но не то чтобы сильно ему поверил.

Однако сейчас Рему было немного не до этого. Он стоял возле кабинета, который выделили для собраний маленького школьного кружка книголюбов, и надеялся, что Сириус не натворит бед. Снова оправдываться перед Макгонагалл Рем не хотел.

С ноги распахнув дверь, Сириус вошёл в кабинет, Рем и Джеймс — следом за ним. Вильгельмина Хэтэуэй оказалась невысокой девочкой в толстых полосатых очках и с двумя косами пшеничного цвета. Она была здесь одна и сидела возле окна и что-то писала в тетрадке.

Увидевший эту картину Сириус явно пришёл в бешенство: он резко шлёпнул ладонью по тетради и вырвал её у Вильгельмины.

— Ты что про нас пишешь, маленькая сучка? — прошипел он.

— Сириус, выбирай выражения, — тут же осёк его Рем, но Сириус его не послушал. Он напирал на Вильгельмину, как громадный ледокол на арктический лёд.

— Нравится тебе, что ты меня и Джеймса выставила посмешищами?! Чего ты добивалась, идиотка?!

Вильгельмина, не ожидавшая такого давления, вся съёжилась, сжалась, глядя из-за толстых стёкол очков прямо на Сириуса. Зрачки её испуганно дрожали, и на глаза выступали слёзы.

— Половина Гриффиндора над нами ржала! — подал голос Джеймс. — И всё из-за тебя, дуры тупой! Так ещё и моя девушка чуть не поверила, что я трахаю в сраку своего, блин, лучшего друга!

— И почему это вообще меня ебут в жопу?! Я не педик! — взвыл Сириус.

— Я тоже! — не отставал Джеймс. — И у меня вообще девушка есть!

Сириус скомкал тетрадку и грохнул её на стол перед Вильгельминой. Та не выдержала, и по щекам её покатились слёзы.

— Быстро сожгла всё, что ты про нас понаписала, дрянная ты хуеплётка, а то я сделаю с тобой всё то, что ты сделала со мной в своих идиотских, блядских пописульках! — не обращая на её слёзы ни малейшего внимания, прорычал Сириус.

Тут уж не выдержал Рем.

— Бродяга, я же сказал подбирать выражения! Отойди. — Он оттолкнул Сириуса и сел рядом с плачущей Вильгельминой. — Кхм, Хэтэуэй. Прости. Сириус был чересчур груб, и он не должен был мять твою тетрадь, но попробуй, пожалуйста, понять, что и ты была не совсем права, когда писала истории про живых людей, не думая, а будет ли им приятно читать всё это.

Вильгельмина всхлипнула.

— Но это ведь просто фанфик! — сказала она, утирая слёзы рукавом кофты. — Я п-просто писала, и… и всем было н-нормально… Девочки сказали, что п-получается неплохо…

— Да что ты с ней церемонишься, Лунатик! — начал было Сириус, но Рем окатил его суровым взглядом, и тот замолчал, скривив недовольно губы.

— Я очень рад, что у тебя есть хобби и что оно нравится другим людям, но, прошу тебя, возьми во внимание, что конкретно Сириусу и Джеймсу, о которых ты пишешь, крайне не нравится читать про себя то, что не соответствует действительности.

— Но я ведь так старалась!

— И это замечательно. — Рем дотянулся до комка бумаги, в который Сириус превратил тетрадь Хэтэуэй, и, расправив его, положил перед Вильгельминой. — Но, может, ты попробуешь писать не про настоящих людей, а про выдуманных? Что думаешь?

Что думает Вильгельмина, та ответить не смогла, потому что сопли потекли из носа, мешая говорить. Рем вздохнул, достал из кармана один из носовых платков и протянул Вильгельмине. После того, как он стал старостой, он начал носить с собой чуть ли не ворох платков. Как оказалось, дети в Хогвартсе постоянно плачут.

— Ну что, мы договорились? — мягко спросил он, когда Вильгельмина высморкалась. Она кивнула. — Ну вот и славно. Ещё раз прошу прощения за грубость Сириуса.

Вышеупомянутый Сириус тут же презрительно фыркнул, но Рем снова смерил его строгим взглядом. Вечно он доведёт какую-нибудь девчонку до слёз, неважно каким способом, а разгребает всё Рем. Конечно, можно было не доводить до слёз, но…

Всё-таки хвала Господу Богу, что эти два оболтуса потащили его с собой. Обошлись меньшей кровью.

Убедившись, что Вильгельмина успокоилась и больше не будет писать развратные истории про Джеймса и Сириуса, Мародёры отправились в свою спальню. Рем уходил с чувством выполненного долга. И, хоть Сириус остался недоволен тем, что он помешал запугиванию, Рем знал, что Хэтэуэй послушает его.

* * *

13 ноября 1976 г., Шотландия, кабинет кружка книголюбов

Вилл размазывала по щекам слёзы. Помятая тетрадка лежала у неё на коленях, и на бумаге расползалась большая мокрая клякса. Клякса заползала на чернила, и те расплывались, проникая глубже в ворсинки бумаги.

Вилл было обидно и страшно. Обидно — потому что ей нравилось то, что она писала. Нравилось и другим девочкам, которые читали её фанфик. А Блэк и Поттер так на неё орали, будто она им в душу плюнула. Страшно — потому что Сириус Блэк обещал сделать с ней то, что она написала в фанфике. Её это до ужаса пугало.

— Эй, Вилли? Ты чего тут сырость разводишь?

Она растёрла глаза, надела очки и увидела Гилдероя Локхарта, третьекурсника с Рейвенкло. Он тоже, как и она, посещал кружок книголюбов, где они зачитывали свои тексты. Сначала они с Вилл жутко не поладили. Гилдерою не нравилось, что её тексты получают больше признания. Они даже как-то устроили литературную дуэль, но потом сошлись на том, что просто пишут в разных жанрах. Хотя периодически у Гилдероя что-то заедало в мозгу, и он снова брался за старое, видимо патологическое желание быть первым покоя не давало и толкало его на постоянные споры и соревнования со всеми подряд. Но он никогда не плевался на то, что Вилл пишет про геев. Ему, казалось, было всё равно, гей или натурал, и это в нём Вилл нравилось.

— Рой, что ты… — начала Вилл, но голос был слишком хриплым и надтреснутым, поэтому она смолкла.

— Н-да… — протянул он, увидел помятую тетрадь и скривился. — Первый творческий кризис?

— Нет, всего лишь… Всего лишь Блэк и Поттер пригрозили…

Она разгладила листы, ещё больше размазав подмоченные чернила, и ей снова захотелось плакать. Впрочем, рыдать перед Роем было как-то стыдно, поэтому она лишь судорожно втянула носом воздух.

— Так в чём проблема? — не понял Рой. — Пиши про кого-нибудь другого. Мало, что ли, парней в Хогвартсе?

Вилл покачала головой.

— Я не хочу про других. Мне нравятся Поттер и Блэк. У них очень яркая внешность, которая хорошо сочетается друг с другом.

— Ну… Напиши про кого-нибудь похожего. — Рой сел рядом и осмотрел растерзанную тетрадь. — Или придумай кого-то похожего.

— Кого-то похожего, — повторила Вилл, и в голове вспыхнула идея. — Рой, ты гений! Спасибо!

Рой расплылся в ослепительной улыбке, а Вилл, подхватив тетрадку, села за написание новых и корректуру уже написанных глав «Звёздной любви». Работа кипела, перо скрипело под пальцами, но она была уверена, что она не напрасно тратила часы и дни на написание и придумывание сюжета. Её шедевр будет жить! Да пребудет с нею сила!

* * *

Ноябрь 1976 г., Шотландия

Не влюбляться в парней у Сторми получалось с переменным успехом. В Облачной Башне с этим было проще, поскольку школа была исключительно для девочек. Валтор, из-за которого Сторми, Айси и Дарси чуть не разругались, вообще не был не то что техасцем, а даже американцем — он приехал из Канады и поселился в том же районе, в котором жила Сторми. Но в основном в Облачной Башне не влюбляться было проще.

В Ильверморни Сторми не влюблялась вовсе — исключительно потому, что была ещё слишком юной для всего этого дерьма. А в тот год, когда она жила с отцом, она вообще не ходила в школу: миссис Грэйвс сказала, что все Грэйвсы обучали наследников и дочерей на дому. Вот Сторми и училась дома. Хотя назвать домом то место, где она провела год, она не могла совсем.

Были сложности у бабушки Джуди на ранчо. Там работал симпатичный мальчик, Чарли Ларсон, и Сторми иногда на него заглядывалась. Один раз они даже поцеловались, но бабушка Джуди застала эти неловкие прижимания губами и устроила взбучку обоим.

— Вся в мать! Я вас такому не учила! — сказала тогда бабушка.

Но с Чарли ничего не вышло не только из-за того, что бабушка Джуди была против. Чарли оказался бескультурным до жути, а ещё он отпускал фразочки в духе: «Почему бы тебе не побрить подмышки и ноги? Ты же девушка. Я бы тебя не трахал, если бы у меня был выбор». В итоге Сторми разбила ему губу и сломала переносицу, а он рассёк ей бровь. Если приглядеться хорошенечко, небольшой белый шрам можно было заметить даже сейчас.

В Хогвартсе первое время не влюбляться в мальчиков тоже было просто. У Сторми просто не было времени на это! Но теперь не влюбляться стало сложнее. Из-за проклятого Блюбоннета.

Не то чтобы он был очень красив, как Валтор или Чарли. Просто парень с тёмно-русыми волосами, почти каштановыми. Бровь, нос и щёки рассекали несколько шрамов, на лице россыпь родинок, и глаза зелёные, с золотистым отливом. Вот, в общем-то, и всё. Сторми была солидарна с Мэри в симпатии к длинноволосым, но Блэк, обладающий весьма и весьма красивой внешностью, стоило ему раскрыть рот, вызывал единственное желание — прикончить его любым из возможных способов. С Люпином такого желания не возникало.

Не то чтобы он был по-гриффиндорски смелым. Сторми прекрасно видела, что Блюбоннет робеет перед любой опасностью. Но он был понимающим. Он выслушивал её каждый раз, когда она вываливала на него свои проблемы, и пытался разобраться в них. И Сторми видела его искренность. Он точно так же разговаривал и с детьми. Он возился с первоклашками, они периодически висли на нём, как на собственной мамочке, он в самом деле учил их завязывать шнурки и искренне радовался, когда у них это получалось. Он слушал всех, кто к нему приходил.

И Сторми нравилось это. Ей нравилось, что она может поныть, а он трансфигурирует платок из пуговицы и скажет что-то вроде: «Не переживай, мы что-нибудь придумаем». И в самом деле начнёт думать.

Но с другой стороны… Сторми знала, что где-то есть подвох. И чем безмятежнее всё казалось, тем больше её это всё напрягало.

К тому же ситуацию не красило то, что Рем был подсосом Блэка. И это тоже навевало тревогу. Невозможно, чтобы один из друзей полностью состоял из дерьма, а второй никак этим дерьмом не пачкался. Проверять, насколько же много дерьма в самом Люпине, Сторми отчаянно не хотела.

— И поэтому ты его избегаешь? — спросила Лили.

Они шли по коридору после уроков и обсуждали всё подряд, пока Лили вдруг не спросила, что произошло между ней, Сторми Пирс, и Ремусом Люпином. И теперь Сторми рассуждала о дерьмовости парней, попутно посвящая Лили и Мэри в историю всех её отношений с парнями (даже с гордостью продемонстрировала едва заметный шрам на брови).

— Не-е-ет, я его не избегаю: всего лишь сокращаю общение. Огромная разница! — Сторми значительно подняла палец вверх и окинула взглядом подруг. — Я не горю ни малейшим желанием опять обжигаться. Он мне почти что симпатичен, и я хочу, чтобы так это и осталось.

— Да уж, ты точно монашка, — хмыкнула Мэри.

— Спасибо, я стараюсь.

Они дошли до портрета Полной Дамы, назвав пароль, прошли в гостиную и стали свидетельницами очередного психического припадка Сириуса. Тому, откровенно говоря, было совсем плохо. Он снова с пеной у рта источал поток ругани и цапался с теми девочками, которые таскали на факультет «Звёздную любовь» Вильгельма Х.

Кстати, Мо просветила Сторми в этом вопросе и сказала, что Вильгельм Х. — это студентка с Пуффендуя, Вильгельмина — она же Вилл — Хэтэуэй. Сторми только глаза позакатывала, мол, двадцатый век на дворе, а женщины до сих пор боятся называться женскими именами и используют мужские.

Впрочем, Сторми также слышала, что Сириус набросился на эту несчастную Вилл с требованиями уничтожить всё, что она про него понаписала. Сторми казалось, что эта эра великолепнейших и уморительнейших историй о гейских похождениях Сириуса Блэка окончена. Так почему он опять орёт на этих маленьких фанаток творчества Вилл Хэтэуэй?

— Что опять у вас творится? — спросила Лили у Сириуса.

Тот вместо ответа швырнул им тетрадку, которую тут же выхватила Сторми. На обложке снова красовалось название «Звёздная любовь», но кое-что изменилось. Теперь вместо имён Сириуса и Джеймса чернела надпись: «Сирил Блок и Джимбо Гроттер».

— Нет, ну я точно её прикончу! — зашипел Сириус, наконец оставляя девочек в покое. — Она меня с ума сведёт, эта чёртова Хэтэуэй! Я на неё жалобу накатаю!

Сторми наморщилась, но тут же сочувственно спросила:

— Что, не очень прикольно, когда тебя сводят с тем, с кем ты быть не хочешь? Понимаю, понимаю… — Она грустно покачала головой. — Так обидно, когда к тебе лезут в трусы, эх… Ты ведь определённо точно сказал, что тебе это неприятно, а эта ей всё равно! Вот тварь!

— Ого, Пирс, с каких это пор ты понимаешь, что я чувствую? — недоумённо спросил Сириус, а потом ухмыльнулся. — Мне кажется, ты теплеешь по отношению ко мне, да?

Сторми посмотрела на него с каменным выражением лица. Такое же выражение было на лицах Мэри и Лили.

— Ты тупой? Слово “ирония” для тебя незнакомо? — не сдержалась Мэри.

— Тощую воблу забыл спросить.

— Чё сказал?

— Так, хватит оба! — Лили тут же встала между ними. — Сириус, прекрати устраивать скандалы в гостиной факультета! Иначе я буду вынуждена снять с тебя баллы.

— Ему плевать на них, — фыркнула Мэри.

— Скандалы?! Прекратить?! Ты смеёшься, Эванс?! — взвился Блэк. — Я бы их не начинал, если бы одна мелкая пиздёнка не писала про меня хрен знает что!

— И это повод устраивать светопреставления в общей гостиной? — Лили скептически приподняла брови. — Блэк, будь добр, прекрати вести себя как детсадовец и не превращай место для общего отдыха в балаган. По-хорошему прошу, прекрати.

Блэк оскалился, но ничего не сказал, обогнул их и, выхватив тетрадь с фанфиком, направился в сторону мужских спален. Сторми проводила его скептическим взглядом. Клоун.

Но это был ещё не конец. Вечером, когда почти все собрались в Большом зале на ужин, Блэк направился к столу Пуффендуя. Сторми нахмурилась и переглянулась с Мэри, сидящей по правую руку. Блэк тем временем дошагал до стола и грохнул об него тетрадь с новой версией «Звёздной любви».

— Хэтэуэй, какого чёрта? — заскрежетал он зубами.

Выхватив палочку, Сторми вскочила с места, готовая выгораживать маленькую пуффендуйку Вилл. Старосты тоже напряглись. Но Вилл защищать не потребовалось: она встала, выпрямилась, поправила очки и строго воззрилась на Блэка. От Мо Сторми слышала, что во время разговора с Блэком Вилл плакала, но сейчас она выглядела невозмутимо и сурово.

— А что не так? — спросила она. — Ты сказал не писать про тебя. Я и не пишу.

— Да кому ты чешешь?! Если ты исковеркала моё и Джеймса имена, то это ещё ничего не значит! Все в курсе, что это про нас! — вспылил Сириус.

Вилл снова поправила очки и поджала губы. Она отобрала тетрадку у Сириуса и, раскрыв, ткнула пальцем в текст, разобрать который у Сторми не получилось — слишком уж далеко они стояли. Впрочем, Вилл зачитала его:

— Все совпадения случайны и не несут цели никого оскорбить. Ясно тебе?

Блэк начал было огрызаться, но тут к ним подлетела профессорка Макгонагалл и чуть ли не за уши растащила по разным столам.

С тех пор Блэк и Поттер ходили злые и срывались на всех подряд. Ещё больше их раздраконивало то, что, помимо «Звёздной любви» про Сирила Блока и Джимбо Гроттера, Вилл написала ещё парочку небольших эротических рассказов где некий Ромул Глюпин, чередуясь с неким Пэтти Петтихрюком, имели честь трахать Сирила Блока в зад.

— Она про это столько понаписала, что у меня в реальности трещины в жопе пошли! — выдал как-то Блэк. Сторми предпочла оставить это заявление без комментариев, поскольку все комментарии были нецензурными.

Спустя несколько дней Сторми стала свидетельницей того, как Блэк и Поттер в попытке сорвать на ком-нибудь злость схлестнулись в коридоре с бывшим другом Лили, Северусом Снейпом. Тот Сторми бесил точно так же, как Поттер, но меньше, чем Блэк, да и не виноват он был, что под руку попал, поэтому Сторми шагнула вперёд и направила палочку на Джеймса, поднявшего в воздух Снейпа.

— Отпустите его, идиоты! Что он тебе сделал, Поттер, что ты так на него взъелся?

— Не лезь не в своё дело, Пирс, — огрызнулся Джеймс.

— Что вы все в нём находите, в этом сальном Нюнчике? — фыркнул Сириус, крутя в пальцах отобранную палочку Снейпа. — То Лили, то теперь ты. И нравится же вам с ним возиться! Он же урод!

— Мне чистосердечно плевать на его уродливость, меня просто бесит, что два мудака издеваются над беззащитным.

Сторми не убирала палочку с лица Джеймса, готовая к атаке, но тут Снейп неожиданно выдал:

— Отвали, грязнокровка! Не нужна мне твоя помощь!

— Кто бы говорил, грязноголовка. — Сторми скривилась. — Хочешь висеть — пожалуйста.

Она отступила, убрала палочку в кобуру на поясе и, круто развернувшись, зашагала прочь. Внутри кололо от злости на саму себя. Она же прекрасно знала, что мужчины все одинаковые. Заступаться за них себе дороже. Ей было плевать, что её назвали грязнокровкой, но не плевать, что её назвали грязнокровкой в ответ на её порыв помочь. Мама ведь говорила поменьше помогать мужчинам, чтобы не оказываться в такой ситуации!

— Эй, Снейп, у тебя такая короткая палочка! Что, хуй тоже микроскопический? — услышала она голос Джеймса и скривилась.

Мерзость.

Сторми поскорее зашагала вперёд, но вдруг столкнулась с той самой Вилл Хэтэуэй, сбив ту с ног.

— Ой, прости. — Сторми тут же протянула ей руку, но Вилл не заметила её жест. Она во все глаза смотрела на Джеймса, со смехом что-то кричащего про члены и палочки.

А через несколько дней в свет вышел новый фанфик её авторства, где главными героями стали джедай Джимбо Гроттер и ситх Злодеус Снегг. Сторми прочитала это исключительно для того, чтобы как следует просмеяться над Потти и Снейпом. Вилл написала сцену, как Джимбо Гроттер мерялся джедайскими мечами со Злодеусом Снеггом, и Сторми вдруг поняла, что видела эту сцену в реальности, пускай и в немного более приличном варианте.

Этот фанфик неожиданно произвёл фурор в Хогвартсе. Его прочитало столько человек, сколько не читало «Звёздную любовь». Об этом фанфике говорили везде, а некоторые узнали в Злодеусе Снейпа и откровенно потешались над ним. Но Сторми больше не заступалась.

Даже сейчас, на сдвоенном уроке Чар, Сторми слышала, как две девочки с Рейвенкло обсуждают этот фанфик и хихикают.

Лили нервно прикусила губу, до побеления костяшек сжимая перо в руке. Она оборачивалась на хихикающих девочек, хмурилась и становилась ещё более нервной. От Сторми это не ускользнуло.

— Что-то случилось? — спросила она. — Раздражают? Я могу сказать им быть потише.

Лили покачала головой.

— Нет, не в этом дело. Просто… Ты видишь здесь Сивиллу Вэйн?

Нахмурившись, Сторми окинула взглядом аудиторию, но так и не увидела эту самую Сивиллу. Она предположила:

— Может, опаздывает?

— Сивилла никогда не опаздывает, — отрезала Лили и снова прикусила губу. — У меня плохое предчувствие.

Сторми похлопала Лили по предплечью в попытке успокоить.

— Не переживай. Всякое в жизни бывает. Впервые кто-то может и опоздать. На обеде точно появится.

Но на обеде Сивилла тоже не появилась. И на ужине. На завтраке следующего дня её тоже не было. И тогда стало ясно, что Сивилла Вэйн пропала.