Истории Чёрного Леса (джен)

После завтрака Ораферн снова отправился в библиотеку. Нужно было найти что-то про артефакты и слова, которые считаются чистыми и благородными.

…Я подниму к глазам холодным

Творенье силы и красы.

И словом чистым, благородным

Качну вселенские весы.

Я сохраню, что сердцу мило

Под куполом моей любви.

И помещу источник силы

Под камни на своей крови.

Раз за разом он перечитывал строчки, пытаясь понять их смысл. Почему поднять творенье силы нужно именно к холодным глазам? Что это значит? Может быть, имелась в виду некая отрешённость от бытия и переход сознания к иным сферам? Или же глаза считались холодными после омовения ключевой водой? Может, имелся в виду ясный взор? И всё-таки, что за чистые и благородные слова? Записаны ли они где-то или же их должно придумать самому? Ритуалы всегда имели столько нюансов и никогда не были простым делом. Особенно такие сильные. Скрыть дворец и окрестности от глаз врага… Но если есть такой шанс, им нужно воспользоваться. И чутье подсказывало, что лучше поторопиться с этим.

Тилиаэл, верховный король халла, опасался новой угрозы нападения на эльфийские королевства и не беспочвенно, раз Ораферн сам столкнулся с орками. Все знали, что они служили лишь Йелва, демону, которого столько лет считали погибшим в последней войне.

Эльф вздохнул. Войны ломают душу. После них уже ничего не бывает, как прежде. Геллионн долго пытался привести короля в чувство, найти что-нибудь, способное вернуть улыбку на его лицо. Но многие попытки оказались тщетны. Тогда он даже вырезал из дерева маленькую уточку, покрасил её в жёлтый цвет и во время купания своего господина опустил в его ванну, чтобы тому не было так одиноко. Хозяин леса сначала очень удивился подобной шутке, ведь считал себя уже матёрым воином, хоть и весьма молодым по эльфийским меркам и тут вдруг… уточка… жёлтая… в ванне… В тот момент Ораферн впервые расхохотался за очень долгое время и с тех пор в родном дворце принимал ванну исключительно с этим подарком.

Позже Геллионн настоял на устроении празднества и чуть ли не силой вытолкнул короля в круг танцующих. После того вечера у Ораферна появился маленький клуб почитательниц и девушки всеми правдами и неправдами пытались завоевать внимание молодого правителя. Постепенно он оттаивал, и прошлые события уже не воспринимались так остро. Дворецкий радовался каждый раз, видя своего короля в добром расположении духа, и окружал его заботами и простыми радостями, чтобы вернуть… чтобы собрать душу по осколкам обратно. И его труды не пропали даром.

— Вы что-то хотели? — спросил библиотекарь у эльфийки, подошедшей к его высокому столу, наблюдая за её стараниями заглянуть за него, словно в поисках кого-то. Но там, вдали, за столом за кипой книг сидел только лесной король в своём обычном одеянии.

— А… да, — спохватилась она и протянула какой-то экземпляр рукописи.

— А я думал, его уже не вернут, — бросил критический взгляд на книгу, потом на девушку. Но та была слишком занята высматриванием чего-то среди полок, не иначе. — Ещё что-то?

— Да! Я хочу взять ещё книгу. Можно сама посмотрю? — и, не дождавшись ответа, юркнула к стеллажам, находившимся неподалёку от стола Ораферна.

Библиотекарь недовольно покачал головой и скривил рот, понимая, что книги эту особу мало интересовали. Но тут появилась ещё одна дева и положила на его стол целую стопку литературы.

— Хочу вернуть, — она тоже заглянула за плечо служителя, высматривая кого-то. — И взять сама.

— А… — эльфу не удалось ничего возразить, ведь посетительница очень быстро направилась к шкафам.

Очень скоро перед взором библиотекаря появилась целая очередь из эльфиек, желавших сдать прочитанные книги и взять новые, и каждая хотела найти всё самостоятельно. Но все шкафы и проходы между ними уже заполонили другие молодые девы. Многие толпились возле стола хозяина леса, который тоже начал замечать посетительниц, выказывающих ему знаки внимания.

— Библиотека закрывается на перерыв! — грозно возвестил библиотекарь, когда его стало уже практически не видно за горами принесённых книг. — Нужно всё разобрать и отнести на место! Прошу покинуть помещение! — его негодование и обиду можно было понять.

Очередь издала расстроенный вздох и стала расходиться.

— Можно вопрос? — обратился Ораферн к служителю, когда тот, выгнав девичью толпу, стал разносить принесённые ими книги по полкам.

— Конечно! — обрадовался тот. — Единственному, кто пришёл сюда за знаниями, я всегда готов услужить!

— Есть ли ещё книги или свитки по защитным чарам и артефактам? Всё, что приносили, я, кажется, уже пересмотрел…

— Боюсь, что это всё, — прозвучал опечаленный голос. — Некоторые свитки были переданы в дар Тауранмауру. Кажется, среди них были несколько по чарам.

— Благодарю, — ласгален поднялся, прихватил с собой свой половинчатый экземпляр и листы с записями. — Может, помочь? — он осмотрел высоченную стопку, которая практически закрывала служителю обзор.

— Нет, не нужно, — довольно заулыбался собеседник. — Но спасибо за предложение. Рад, что есть те, кто ценят нелёгкий труд библиотекаря.

* * *

Время текло незаметно, особенно, когда мысли были заняты поиском истины. Но обещания не стоило забывать. Лимлаг ожидал друзей в своих покоях. Он встретил их широкой улыбкой и распростёртыми объятиями. А ещё богатым на яства столом и напитками.

— И где же твоё изобретение? — спросил ласгален, когда кусок фаршированного осетра нашёл пристанище в желудке.

— Вот! — Лимлаг поставил на стол высокую бутыль с тёмно-красным напитком. — Я изобрёл потрясающую штуку! Это плодово-ягодная настойка. Не смог взять больше, но дома ещё есть. Абсолютно уникальная вещь! Людям и гномам пить воспрещается. Это только для эльфов.

— А почему гномам нельзя? Она такая крепкая? — осведомился Глирдан.

— Ещё какая! Но пьётся, как нежный сок. Попробуйте! — он разлил по маленьким рюмочкам напиток и раздал друзьям.

Эльфы переглянулись, потом понюхали содержимое. К носу поднялся потрясающий аромат, с фруктово-ягодными нотками. Вкус приятно растёкся по языку с первым глотком, наполняя рот сладостью и лёгкой терпкостью, небольшое покалывание придавало нечто необычное и интересное.

— Любопытно, — усмехнулся Ораферн и закусил булочкой с чёрной икрой — местным деликатесом.

— Немного странный вкус, необычный, — заметил золотоволосый менестрель, чувствуя лёгкое покалывание на языке и в горле, но достаточно приятное. — Кстати, я хотел спросить… А почему Ораферн?

— Что? — не понял лесной король и удивлённо взглянул на собеседника.

— Эльфийские имена обычно составные и имеют определённое значение. Допустим моё имя Лаурэнандэ, переводится, как «Золотой арфы блеск». Менелтелу переводится, как «Высокий свод небесный, где звёзды обитают». А твоё я так и не смог понять, из каких слогов состоит и что обозначает. Знаю, что «Ор» — это гора, «Раф» — верёвка, а «Ферн» — умерший. Но сдаётся мне, что я не прав в своих умозаключениях.

— Не прав, — усмехнулся ласгален. — Моё имя производное из нескольких других наименований. У него нет чёткого описания по слогам. С появлением моего нынешнего имени связана целая история…

— О! А почему я её не слышал? — удивился Лимлаг.

— А ты не спрашивал, — невинно улыбаясь, развёл руками Ораферн.

— Можно ли её услышать? Я был бы рад, — воодушевился Глирдан.

— А я подолью! Чтобы и слушалось, и рассказывалось слаще! — бородатый эльф вновь наполнил рюмки друзей.

— Ладно. Это было во время последней войны, когда орки добрались до нашего леса. Я тогда жил в его северной части, которая теперь занята скверной. Наша деревня была небольшой, но весёлой, — усмехнулся, вспоминая, но после улыбка сошла с лица. — После того, как напали орки, я решил, что имя, дарованное мне матерью, как и моя прежняя жизнь, умерли там же… вместе с ней. И я больше не имею права им пользоваться. Когда пришёл в себя, то вознамерился проверить и другие деревни и в каждой находил лишь разрушение, горе и смерть. В одной из деревень я встретил орков, вступил с ними в бой, но проиграл. Меня спасла тогда Эльдаэ́н и отвела в своё поселение. Там я встретил и Келлара́са, и Нурфаро́на, а немного позже и Баиндуи́ра, которые до сих пор со мной в Морнтауре. Мы собирали по окраинам тех, кому, как и мне, удалось чудом выжить. Я уже тогда был неплохим следопытом, но, увы, весьма посредственным воином.

Дальше рассказ короля Чёрного леса повествовал об обучении его владении мечами, которым занималась Эльдаэн, о неверии Келлараса в то, что юнец способен выдержать настоящий бой. О том, как его упорство и стремления заметили более опытные воины и принялись обучать тактике и стратегии. О вылазках, слежке, диверсиях, заманивании врага в ловушки с последующим уничтожением.

В те времена его именовали по-разному: кто просто мечником, кто охотником, но уже появлялись и составные наименования, вроде насмешливого «Ойра-файр-у́н», переводимое, как «Вечно правое создание», а позже и «Ор-арфен-о́рн», обозначавшее «Горное благородное дерево, стоящее отдельно». Настало время, и охотник выбился в лидеры, потому что защищал, не бросал и уже достаточно набрался опыта в партизанской войне с орками. Он всё время искал место, где можно держать оборону, защищая мирных эльфов. Да, многие эльфийки тоже взялись за оружие и не уступали в яростном бою мужчинам, но были и дети, и те, кто по каким-то причинам не мог сражаться, но помогал раненым. Тогда мечник предложил Чёрные горы в качестве укрытия. Он с отрядом сумел разведать и подготовить пещеру, обустроить её. И когда настало время, повёл мирных к новому убежищу. Но что-то пошло не так. Они нарвались на отряд орков. Пришлось принять бой.

— Меня сильно ранили тогда, но битву выиграть удалось, — продолжал Ораферн, осушив очередную рюмку плодово-ягодной настойки. — Эльдаэн говорила, что я всё время бредил и твердил про горное жилище, куда нужно спрятать эльфов. На нашем наречии горное жилище звучит как «Орофа́рнэ». Когда я поправился, друзья смеялись надо мной: «Наконец-то наше благородное дерево обрёл горное жилище». И два имени слились в одно. С тех пор меня и называли Орафе́рном. Я привык к этому имени, и оно мне нравится, потому что имеет значение и смысл только для близких мне эльфов.

— Какая интересная история, — улыбнулся генерал. — Я знаю, как много времени требуется на то, чтобы освоить науку войны, и оттого восхищён успехами, которых ты достиг в столь молодом возрасте!

— А как ты стал генералом? — спросил лесной король. — Признаться, ты не производишь впечатления сурового воина, прошедшего множество битв. Особенно, когда встречаешься со своими обожательницами. Очень мягок. Но я не могу не верить твоим словам и рассказам Тилиаэла.

Почувствовав начало новой истории, Лимлаг снова наполнил опустевшие рюмки друзьям.

— Я… родился очень давно, — начал Глирдан. — Был одним из тех немногих, кому удалось избежать участи превращения в демона. Тогда я лишь играл на арфе или лютне и восхвалял красоты мира, созданного богами. И в ту пору я встретил прекрасную деву, которая покорила моё сердце. Я познал, что есть «Великая эльфийская любовь», когда без неё невозможно существовать, дышать. Но её отец решил, что дочери не нужен такой слабый муж. Он задал мне условие. Если я сумею снискать себе воинскую славу, то смогу вернуться и получить позволение жениться на возлюбленной. Мне ничего не оставалось, как отложить лютню и взять в руки меч. Уже тогда ходили слухи о появлении демонов… — менестрель вздохнул так глубоко и тяжко, что стало ясно, он не хочет вспоминать всё, что приключилось с ним за те столетия. — Я снискал славы, стал героем и вернулся. Но… нашёл лишь пепелище. Пока я ходил и набирался сил, чтобы угодить амбициям отца возлюбленной, она погибла… Мир в одночасье рухнул предо мной, я задыхался и молил о смерти. Стал искать погибели в битве, но почему-то побеждал. А потом… — он замолчал, выбирая как лучше рассказать то, что случилось дальше. — Потом боги указали мне иной путь, вернули к жизни, поведав, что мои обретённые силы потребуются для защиты Марнуэлена в будущем. И… вот, я здесь, — грустно улыбнулся рассказчик. — Но более ни одна дева не может тронуть моего сердца. Никогда.

— Сочувствую, — Ораферн сжал ладонью плечо нового друга. — Я слышал, что «Великая эльфийская любовь» существует, но никогда не думал, что она настолько… сильна, — он смахнул с глаз влагу.

— Увы… — Глирдан тоже почувствовал, как глаза наливаются слезами и тоже положил руку на плечо ласгалена.

— Так, кажется, вы достигли кондиции, — усмехнулся морской змей, наблюдая, как оба собеседника утешают друг друга, расчувствовавшись. — Так как вам моя Плодови́нка?

— Что? — обе головы поднялись одновременно.

— Плодови́нка, — повторил повелитель морей. — Я так назвал свой напиток. Видите ли, эльфы не пьянеют от обычного вина. А вот люди и гномы — вполне. И они очень забавны в этом состоянии… То есть, я хотел сказать, открыты. Поэтому стал искать рецепт, который смог бы так же подействовать и на эльфов. Опьянение. Но штука очень сильная и человек давно бы уже скопытился от одной лишь рюмки, а гном заработал бы весьма неприятное отравление. Но смотря на вас, я понимаю, что достиг нужной консистенции напитка. Здорово, да?

— Плодовинка?.. Ты нас отравил? — удивился золотоволосый менестрель.

— Это… это какая-то Подлови́нка! — возмутился Ораферн и хотел было вскочить на ноги, но слегка пошатнулся и замер. — Подло-винка… — повторил он. — Как ты мог?!

— В этом нет ничего страшного, я уже выверил рецепт! — попытался успокоить друзей Лимлаг. — Никакой опасности, уверяю! Сам проверял! На своих эльфах… — добавил чуть погодя. — Я-то покрепче любого из вас буду, потому на меня действует хуже. Но в этом есть и своя прелесть. Посмотрите, как вы открылись, какие чувства испытали: сопереживание, сочувствие. И никто ничего не скрывает. Это, можно сказать, эликсир правды. Легче открыться кому-то, нет зажатости в проявлении эмоций. Разве плохо?

— Ты должен был предупредить, — погрозил пальцем лесной король. — Я обижен!

— Но тебе совсем не хочется злиться, — заметил Глирдан.

— Откуда ты знаешь? — на лице появилось удивление. — Но ты прав… не хочу злиться. Хотя стоило бы.

— Пойдёмте лучше прогуляемся, — предложил Лимлаг. — Проветрите голову, и станет полегче.

— А пойдём, — лукаво улыбнулся Ораферн и подхватил с собой кусок фазаньей ножки, запечённой до хрустящей корочки в сладком яблочном соусе.

Ощущения, правда, были несколько странные, но кровь будоражило, требуя выхода энергии.

Настойка удалась настолько, что смогла затуманить эльфийский разум. Морской змей утверждал, что она не опасна. Однако трудно назвать неопасными пьяных эльфов, особенно под предводительством Лимлага. Ночь обещала быть весёлой для всех, кто окажется на пути у этого трио.

— …Лимлаг сказал, что от этой фразы Лоссеаналле перекосило, — рассмеялся Ораферн, рассказывая о походе в Тараэлентириос.

— Властитель Великого города всегда был надменным, — подтвердил Лаурэнандэ, усмехнувшись, но спохватился. — Так разговаривать, конечно, не вежливо. Но я могу понять причины. Нелегко доказывать, что ты достоин… — вздохнул, вероятно, вспомнив свою историю, и невольно прикоснулся к перстню на среднем пальце левой руки.

— Да они меня просто бесят! — рыкнул лесной король и глотнул ещё из бутылки, заботливо подставленной бородатым эльфом. — Все их попытки меня унизить смотрятся просто смешно! Как дети!.. Но иногда очень обидно, — вздохнул, но после вернул своему лицу суровый вид. — Не терплю, когда перевирают историю и коверкают события под личные мотивы! Все эти «Живые картины»!.. — лесной эльф взмахнул бутылкой, едва не расплескав. Лимлаг аккуратно придержал её за горлышко и закупорил пробкой, чтобы не тратить попусту драгоценные капли своего эксперимента. — Это было всё для того, чтобы… как они говорят, «показать мне моё место»! — раздухарился ласгален. — Моё место в Морнтауре! И я вылез из него только для того, чтобы найти способ защитить! В мои планы вовсе не входит тешить самолюбие местных правителей за счёт своей персоны!

— Потише, мой мальчик, — подал голос повелитель морей. — Не все местные правители так уж плохи, — усмехнулся, явно намекая на себя.

Порой невозможно найти логику в том пьяном извращённом сознании, что, словно кривое зеркало, искажает разум ясный и незамутнённый. Во-первых, эльфы выпили ещё… А затем пошли искать, где бы показать свои военные умения. Сначала хотели уйти подальше, но стрелять по стволам деревьев могли разве что люди. Цивилизованным, но очень пьяным эльфам нужна была мишень. Они вышли к пересечению аллей, где в центре стояла деревянная скульптура, изображавшая Менелтелу с книгой в одной руке и ветками лаврового дерева в другой, что выглядело весьма пафосно.

— О! — Ораферн остановился и указал на статую. — Вот он корень всех зол! Надменность и высокомерие запечатлевают везде, где только могут! — он обошёл её кругом и коварно улыбнулся. — А не посоревноваться ли нам в стрельбе прямо здесь?

— М! Схожу за луком! Один момент! — воодушевился Лимлаг и быстро исчез.

— Не будь так суров, — попытался смягчить гнев нового друга менестрель. — Не все они понимают, что на самом деле творят. Порой тяжело увидеть себя со стороны…

— Вот я им и покажу эту их сторону! Пусть знают!

— Это каким же образом?

— Увидишь, — лесной король протянул товарищу бутылку, и тот, откупорив её, вдохнул аромат.

Лаурэнандэ не был смутьяном, не преступал законы и нормы приличия, но мог понять обиду Ораферна и, вздохнув, сделал глоток настойки. Его друг был ещё юн и горяч, как когда-то он сам. И в те годы ему казалось, что всё против него и если не пойти напролом, то никогда не преодолеть стену непонимания.

— А вот и я! — Лимлаг обернулся очень быстро, и в руках уже было два лука, колчан с местными стрелами, мечи Ораферна, а ещё лютня за спиной.

— Отлично! — ласгален взял стрелы и самый тугой лук, отошёл подальше и сделал несколько выстрелов прежде, чем Глирдан успел опомниться.

Надо признать, что Ораферн обладал завидной меткостью и сумел нашпиговать афедрон статуи так, что изваяние теперь было похоже на эльфа, севшего на дикобраза. Пучок стрел очень живописно повествовал обо всём, что лесной король думает по поводу отношения к нему местных высокопоставленных особ и об их чрезмерном снобизме.

— Ты что?! — менестрель едва не подавился настойкой, закашлялся, и бутылка тут же оказалась в руках повелителя морей во избежание неприятностей. — Зачем?!

— Я показал их со стороны, — зло усмехнулся хозяин леса. — И куда я бы засунул все их попытки самоутвердиться за мой счёт! — Он бы с удовольствием погонял того, кто организовал для него развлечения на балу в качестве живой мишени.

Эта идея приходила в голову ласгалена и вызвала блаженную и довольную улыбку на лице, но советника Норналды не было, и, к великой удаче несчастного, Ораферн не знал, кому был обязан испорченным вечером.

— Дай ему выпустить пар, — прошептал Лимлаг, приобняв за плечо Лаурэнандэ. — В нём накопилось достаточно обиды и злости, и лучше они выйдут так, чем потом разорвут его изнутри. Он не признается, но сдерживать такие эмоции тяжело. Сам же должен знать. Впрочем, есть ещё один способ. Думаю, тебе он понравится больше. — Морской змей отдал лютню и направился к ласгалену. — Слушай, ты рассказывал про танец с мечами, к которому тебя принуждала Эльдаэн. Может, покажешь?

— Да легко! — фыркнул тот и отдал лук товарищу, взяв у него свои мечи. — Только не здесь.

Они отошли ещё глубже в парк, и нашли ещё одно место со скамьями, установленными по периметру круглой площадки, заполненной мелким гравием. По центру располагался небольшой фонтан со статуей эльфийской девы, выливающей воду из кувшина себе под ноги. Здесь вполне хватало места, чтобы организовать небольшое выступление, и Ораферн довольно кивнул. Но кровь его начинала закипать, стало так жарко, что ласгален решил снять свою рубашку и бросил её на скамью. Он наслаждался, слушая, как мечи с шипением покидают ножны, и улыбался, прикрыв глаза.

Глирдан спохватился и поспешил взять лютню. Пальцы менестреля быстро перебирали по струнам, а ритм задавал Лимлаг, отстукивая его о спинку скамьи. Мурашки волной пробежали по телу лесного эльфа. Он принялся вращать клинками, сначала на месте, а после в движении, выписывая ногами узоры на гравии, то пригибаясь, то выполняя прыжки и кувырки. Но дальше — больше. Чем быстрее шёл ритм, тем яростнее и опаснее становился танец. Сначала взлетел один меч, завертевшись в воздухе, и снова лёг в ладонь, затем второй. Ораферн подбрасывал их из разных положений и ловил легко, словно они сами притягивались к его рукам обратно. Вот что значило чувствовать своё оружие, словно оно было продолжением тебя самого. А дальше эльф выполнил целую комбинацию из разных прыжков, перекидок, в том числе колесо на одной руке, то подбрасывая мечи, то вкладывая в одну руку, снова делая взмахи и повороты. Время от времени лезвие касалось струй воды, унося за своим движением сверкающие искры. Кровь бурлила, ударяя в голову, разносилась жаром по всему телу, заставляя рисковать, порождая желание почувствовать опасность так близко, как это только возможно. Адреналин взрывал эмоции, и ласгален снова раскрутил клинки и бросил вверх, упал на колени и, выгнувшись назад, раскинул руки. Лезвия воткнулись в землю точно позади его плеч, не задев хозяина. Позёрствовал? Да.

Музыка замерла. Спустя несколько мгновений, когда Ораферн поднялся с колен, раздались аплодисменты.

— Превосходно! — восхитился Глирдан, едва не выронив инструмент.

— О! Это было прекрасно! Не зря тебя гоняла Эльдаэн, ой, не зря! — хлопал в ладоши Лимлаг.

Ораферн убрал мечи, взял свою рубашку и довольно улыбнулся. А после снова сделал пару глотков настойки.

Пьяная компания на этом не остановилась. Раскрасневшиеся от выпитого эльфы бродили по парку, обнявшись и горланя песни. Пока не набрели на дивную беседку у моста через небольшую речку. Там стоял стол для игры в «Курудаго́р» — настольная игра, некая стратегия ведения боя в зависимости от местности. У каждого на руках имелся набор определённых фигур, от перемещения которых зависел исход битвы и, судя по всему, данная партия была разложена когда-то, но так и осталась незавершённой.

— Любопытно, — усмехнулся Ораферн, потерев подбородок. — Поиграем?

— Выпьем! — предложил морской змей.

После того, как бутыль с настойкой опустела, эльфы двинулись дальше. Лимлаг повёл товарищей в сторону женских купален… В столь поздний час там было немного посетителей, лишь некоторые, особо романтичные девы, что предавались мечтам под светом звёзд, нежась в горячих источниках. Лаурэнандэ, когда понял, что замышляет властитель морского города, залился густой краской и отказался идти, но был подхвачен под белы рученьки товарищами и приставлен к ограде купальни.

— Да брось, — отмахнулся бородатый эльф, — большинство из них спит и видит, как бы оказаться в объятиях героя!

— Расслабься, Глирдан, — усмехнулся Ораферн, похлопав по плечу генерала. — Никто никого ни к чему не принуждает. Если нас прогонят, мы уйдём, — они находились в зарослях близ источников, где ограда имела едва заметную брешь. Никакому эльфу в здравом рассудке не пришло бы в голову подглядывать за девами, а других представителей местной фауны сюда не пускали. — М, глянь-ка, какие милашки, — слегка подтолкнул плечом нового друга.

Эльфийки уже искупались и облачались в накидки поверх купальных сорочек, собираясь отправляться спать.

— Вот шёл бы и знакомился! — буркнул менестрель.

— Отличная идея! — подхватил Лимлаг. — Ну-ка, Лаурэнандэ, подсоби-ка…

— Эй, погодите… вы чего задумали?.. — но ответа лесной король дождался лишь в действии — его перекинули через ограду прямо в воду купальни, он только ухнуть успел.

Раздался весьма ощутимый плеск, заставивший эльфиек обернуться. Ласгален поднялся из воды по пояс, зелёная рубашка прилипла к телу, давая возможность полюбоваться на крепкое телосложение.

— Прошу прощения за вторжение… не хотел вас пугать… — он невинно развёл руками. — Я тут… пролётом…

— Это он! — взвизгнула одна из эльфиек, указывая пальцем на Ораферна.

— Какая пикантная ситуация, не находите? — томно произнесла другая, сделав шаг к краю купальни. — Вчера я пригласила на танец одного эльфа. Была приятно удивлена его… умениям. Но его увели у меня прямо из-под носа. А теперь он сам падает к моим ногам. Разве не удивителен этот мир? — улыбнулась темноволосая эльфийская дева и, присев, протянула руку Ораферну, чтобы помочь ему выбраться.

— Вот же прохвост! — сетовал Лимлаг, оставшийся в стороне и наблюдавший из засады. — Так, ну-ка, подсади-ка меня… — обратился он к менестрелю.

Но если выкидывание лесного короля прошло гладко из-за желания отыграться за свои алые щёки с одной стороны и коварного розыгрыша со второй… то теперь, помочь было некому: «коварный розыгрыш» весил многовато для подобного действа.

Раздался второй всплеск. Повелитель морей всё же смог преодолеть преграду, но приземлился не так красиво, как рассчитывал, зато вынырнув, лучезарно улыбнулся.

— Позвольте к вам присоединиться, — прозвучал низкий бархатный голос.

— Властитель Лингвилосе! — вздохнула одна из девушек, что стояла поодаль и едва не потеряла сознание от восхищения.

— Не желаете ли отведать моего удивительного напитка? — подмигнул Лимлаг.

— У тебя что-то осталось? — обернулся к нему лесной король с явным удивлением на раскрасневшемся лице.

— А то! — морской змей потряс фляжкой, которую всё это время носил на поясе.

Эльфийки оценили приятный вкус ягодного зелья и оказались не против побеседовать с двумя весьма интересными мужчинами, невзирая на столь не прошеное появление. Пожалуй, если бы гости явились чуть раньше и дамы не успели бы облачиться в накидки, эффект от внезапной встречи мог быть совсем иным. Но беседа и лёгкий флирт вдруг стали перерастать в нечто иное. Кровь словно стала горячее, а желания более страстными, и невинные заигрывания вот-вот были готовы вылиться во что-то яростное и неудержимое.

— Эй! Милочка, я первая его увидела! Подвинься!

— Ты? Да он ко мне явился через забор! — возразила подруга.

— Ну, раз вы спорите, я обоих заберу! — хихикнула третья, двинувшись к мужчинам.

— Что?! — обе обернулись одновременно и, схватив её за край подола, потянули прочь.

А потом началась драка, визг, ругань и попытки добраться до гостей раньше, чем соперницы. Никто не хотел делиться, каждая желала быть в центре внимания. Ораферн с Лимлагом переглянулись и, пригнувшись, синхронно двинулись к выходу из купален.

— Они уходят! — послышался визг из-за спины.

— Девочки! Держи их!

— Оставьте и мне кусочек!

Мужчины бросились бежать прочь, опасаясь, что их вот-вот разорвут на клочки. Вырвавшись за двери, они едва не сбили с ног Глирдана, который успел обойти купальни и подойти к дверям, а теперь мялся у входа, ожидая друзей. Оба подхватили его под руки и понеслись по коридору.

— Что происходит? — попытался выяснить на ходу менестрель, едва касаясь ногами пола.

— Девы решили порвать нас на сувениры! — пояснил ласгален, унося ноги от алчущих их тел эльфиек.

— Я не ожидал такого побочного эффекта! — признался морской змей, которому тоже стало не по себе от ярости в глазах женского общества.

— Там должна быть стража, — напомнил Лаурэнанде, практически вися на руках друзей, подбегающих к соседнему коридору.

Эльфы резко развернулись и забежали в комнату для переодеваний. А вот группа разъярённых дам пронеслась мимо, не успев так быстро повернуть, и влетела как раз в двух сонных стражников, делавших обход.

— Уходим по крышам! — предложил Ораферн, и беглецы выскочили на улицу к ещё одной купальне и быстро взобрались по толстым стеблям дикого винограда.

Когда заглянула охрана, то увидела лишь чей-то силуэт, скрывшийся за скатом кровли.

Начался жуткий переполох, охрана, поднятая по тревоге, сновала везде в поисках нарушителей спокойствия. Но троица к тому моменту успела добраться до покоев Лимлага и все, как один, рухнули, кто где успел. Количество выпитого и беготня по крышам вымотали окончательно, и глаза сомкнулись сразу же, как голова коснулась чего-то мягкого.

* * *

— Властитель, — дворецкий зашёл утром в кабинет Менелтелу с докладом, с плохо скрываемой растерянностью на лице. Он выглядел робким и, кажется, даже переминался с ноги на ногу.

— Доброе утро, Мелвали́н, — хозяин долины не взглянул на него, будучи занят документацией. Отложил исписанные аккуратным и ровным подчерком бумаги и взял следующую стопку. — Что-то важное? Всё в порядке?

— Думаю, нет… — служитель замялся, но после, собравшись с духом, продолжил. — Боюсь, что ваша статуя на пересечении аллей испорчена. Сегодня утром я обнаружил, что она утыкана стрелами… в афедранальной части.

О, Ораферн многое бы отдал за то, чтобы увидеть в этот момент лицо Менелтелу, вытянувшееся от изумления.

— К-как так?.. Кто?.. — эмоции скрыть было невозможно.

— Неизвестно. Стрелы стандартные из арсенала стражи. Как и лук, но явно очень тугой, раз смог пробить защитное покрытие изваяния.

— Ясно… — властитель нахмурился, отведя взгляд. — Это всё?

— Н-нет, — ответ вызвал настороженный взгляд. — Стражники, что несли службу у купален, рассказали, что разнимали посетительниц… там, вероятно, произошёл некий конфликт. Пока подробностей выяснить не удалось. Девы путаются в своих ответах и явно что-то замалчивают.

— Понятно… — Менелтелу нахмурился ещё больше. — Это всё?

— Н-нет… есть ещё кое-что… — дворецкий сглотнул, явно опасаясь реакции повелителя. — Кто-то доиграл партию в «Курудагор», что была начата с Властителем Тилиаэлом и оставлена в беседке у Звенящего ручья…

— Что?! — тут уже хозяин Лантасиринана вскочил, ударив ладонями о стол, и гневно воззрился на дворецкого. — Кто посмел?! Этой партии сотня лет! Её невозможно было закончить! Там… там была патовая ситуация!

— Да, властитель, но… — ещё больше замялся эльф, — …партия завершилась поражением фигур, бывших под контролем моего повелителя… неожиданным образом…

Было слышно, как заскрежетали зубы Менелтелу, а взгляд наливался кровью от негодования и обиды.

— Наставник! — в кабинет влетела юная эльфийка, ещё очень молоденькая, совсем девчонка, но уже красавица. — Как только я переступлю порог совершеннолетия, я знаю, за кого выйду замуж!

Повисло молчание на несколько секунд. Властитель побелел и тихо сел обратно в кресло.

— За… кого? — осипшим от волнения голосом спросил он.

— За лесного короля! Я ему обещала!

— Властитель?! — всполошился дворецкий, видя, как Менелтелу сползает с кресла на пол. Кажется, это была последняя капля.

* * *

Утро для подопытной компании началось странно: почему-то резкие и громкие звуки сильно ударяли в голову. Прежде ни один из эльфов такого не испытывал. Лимлаг, впрочем, и не подвергся влиянию, так как именно он был самым трезвым прошлой ночью и скорее наблюдал за эффектом на своих товарищах. И сегодня оказался самым довольным из всех троих. Он отправился в мужскую часть купален, дабы насладиться добрым утром. Лаурэнандэ зарылся в подушки, как в нору, и решил отсидеться там, пока всё не закончится. Надо сказать, что утро у всех троих началось не раньше часа дрозда, когда солнце стояло в зените. Ораферн честно пытался проспать всё то время, которое требовалось на избавление организма от всего яда, что вчера был выпит. Но судьба распорядилась иначе — заколошматила в дверь гостевых покоев.

— Геллионн, — пробубнил лесной король с кушетки, где обрёл покой прошлой ночью, не желая открывать глаза. — Можешь их убить… Разрешаю… — но привычного «Да, мой король» не последовало, и стук возобновился с не меньшей яростью.

Генерал жалобно простонал из вороха подушек и зарылся ещё глубже. Голова раскалывалась. Пришлось вставать ласгалену, дабы закончить эти шумовые эффекты, но… как оказалось, это было только начало.

— ОРАФЕРН! — голос местного властителя отозвался колокольным звоном в голове эльфа, заставив поморщиться. — Как это понимать?! Ты что натворил, а?!

— НЕ ОРИ! — ответил тот, держась за голову, морщась от резких звуков. — На нас вчера Лимлаг своё зелье испытывал, так что потише…

— Какое зелье? — он мотнул головой. — Ты что моей воспитаннице наплёл?!

— Я? Наплёл? — лесной король попытался вспомнить вчерашние похождения и причём тут воспитанница Менелтелу. Спустя несколько мгновений титанических усилий копания в памяти она сдалась и выдала ему эпизод с любознательной девочкой, восхищённой игрой в беседке у Звенящего ручья и пожелавшей выйти замуж… — Она вроде говорила, что хочет замуж… Ну и пусть себе выходит, я-то тут причём?

— За тебя замуж! — напомнил хозяин Лантасиринана, сжав зубы от обуревавших его чувств злобы, негодования и желания закопать стоящего перед ним живьём в саду… под своей статуей.

— А, так вот что она имела в виду… — усмехнулся Ораферн, но потом до него дошёл смысл сказанных слов. — Э, нет, нет, ты не обижайся, но я с младшим поколением дел не имею. Она милая девочка и, когда вырастет, наверняка кого-то осчастливит, но это точно буду не я!

— Ла-адно, — протянул Менелтелу, прищурившись. — А что ты скажешь по поводу испорченной статуи?!

— Какой ещё статуи?! — лесной король снова принялся копаться в памяти и выудил оттуда эпизод со стрельбой. Врать не умел, но сдаваться не хотел.

— Той, что была утыкана стрелами! Это ведь ты сделал?!

— Для обвинения тебе не помешали бы доказательства. Они у тебя есть? Их у тебя нет, — заметив раздражение и неуверенность на лице собеседника, сделал вывод Ораферн. — Тогда не тревожь меня всякими пустяками!

— А партия в беседке у Звенящего водопада?! Я вёл её много лет с властителем Тилиаэлом! Но воспитанница сказала, что ты эту партию вчера доиграл!

— Тебе результат не понравился? — тут препираться было бесполезно, ведь у Менелтелу нашёлся свидетель. — Так это не моя вина, что ты ограничен в выборе действий! А Тилиаэл наверняка тебя просто пожалел, решил не терзать твоё мышление широтой своих взглядов!

— Что?!.. — недоумение и обида явно читались на лице властителя. — Значит, в купальне тоже…

— Хватит! — отрезал Ораферн, чувствуя, как накопленное раздражение снова рвётся наружу. Кажется, настал момент, когда всё нужно высказать начистоту. — Как приветствовать, так это он меня не помнит, а как обвинять, так это скор на руку, да?! Слуг своих тоже против меня настроил или это, в принципе, порода у вас такая?! «А давайте выставим его в роли Окхтара! Пусть знает своё место, отверженный!» «А давайте покажем, как это чудовище забрало трон Чёрного леса! И нет, мы специально не будем догадываться, покажем, что нам совершенно безразличен этот ласгален, даром, что король!» — говорил, слегка кривляясь, пародируя тех, кто был слишком высокого о себе мнения. — Так получается?! Или ты правда думал, что я слабоумный и ничего не понимаю из того, что вокруг творится? Я вынужден терпеть оскорбления и насмешки будучи гостем в твоём доме! Я, может, и прост по своему рождению, но это не повод глумиться надо мной! Я хотел мира, был вежлив, пока меня не стали задирать. Довольно! Когда научишь свой двор вести себя достойно, тогда и с других спрашивай! — и он захлопнул дверь перед носом Менелтелу.

Тот ещё несколько мгновений стоял опешивший, но после стукнул каблуком сапога и гневно удалился.

— Видите, властитель, — советник подошёл к своему господину, когда тот вернулся в кабинет. — Он совершеннейший дикарь и разговаривать с ним бесполезно. Он даже не понимает таких простых вещей, как этикет. Мне правда жаль Морнтаур, в таких руках он вскоре зачахнет окончательно. Великому лесу нужна куда более умелая в управлении рука, а не скудные попытки дилетанта.

— Он действительно дикарь… — нахмурился Менелтелу. — Попрекает меня моим же гостеприимством! Да как он смеет?! Да кто он такой?! Безродный… — гнев и обида всё ещё говорили в нём. — Боюсь, что для властителя Тилиаэла будет большим разочарованием узнать, что он ошибся в выборе этого… ласгалена в качестве правителя.

— Властитель Тилиаэл мудрый правитель, думаю, он прислушается к мнению моего повелителя, — Норналда тихо улыбнулся самому себе. — Такому, как этот… Ораферн… — имя прозвучало ну очень презрительно, — не место среди правящих королей Марнуэлена.

* * *

Менелтелу сжал губы, мысленно ругая лесного эльфа за все вчерашние выходки. Вряд ли кто-то мог представить себе, как на молодого правителя Лантасиринана, на самом деле, давили ожидания рода, в том, что он будет лучшим, достойнейшим, самым правильным и самым справедливым, самым-самым во всём. Менелтелу пытался соответствовать ожиданиям, выкладывался полностью, а тут появился безродный из Чёрного Леса и стал правителем огромной территории и ещё названный дядюшка ему благоволит! Племянник из кожи вон лезет, чтобы заслужить похвалу, а Ораферну достаётся всё внимание! А потом он вдруг заявляется в искусно созданный мирок и наводит там бардак! Немыслимо! Так и теряют самообладание самые сдержанные эльфы!

Хотя… у Менелтелу действительно не было доказательств. Да, статуя испорчена, но, признаться, ему самому казался несколько странным её образ. Хозяин Лантасиринана предпочёл бы иную позу, например, если бы изваяние восседало на лавке с открытой книгой и мечтательным взглядом. Но Норналда уговорил выбрать другой вариант, убеждая, что он больше похож на статуи Тараэлентериоса. В беседке у Звенящего ручья партия в «Курудагор» была не завершена, потому что Менелтелу никак не мог решиться на весьма рискованный ход, боясь потерять всё. Возможно, Тилиаэл, видя это, действительно решил остановить игру, чтобы дать ему время на обдумывание. И тот думал… лет сто. И весь этот срок не решался ни сделать ход, ни сдаться. Что касается воспитанницы, то тут явное недоразумение, и Ораферн это подтвердил. А купальни? Эльфийские девы рассказали, что видели нарушителей спокойствия, но о том, как налетели на стражу и почему, будучи придворными дамами, погнались за незнакомцами, а не вызвали охрану, не распространялись. Вероятно, тут было что-то такое, что обличило бы их самих и что не хотелось афишировать. И Ораферн… Сцены на балу, действительно, выглядели не очень вежливыми по отношению к гостю. Вероятно, оскорбили его, как и «приветствие». А он всё же был королём, несмотря на свое происхождение. И Тилиаэл рассказывал, что тот много работал, чтобы быть достойным. Но оправдывать безродного… А стоило ли? Подумаешь, старше на какой-то там год! Но почему тогда Лингвилосе так опекает его? Если отбросить обиды и эмоции, то картина рисовалась совсем не та, какую удобно было бы видеть. И если даже Ораферн испортил статую в качестве мести, то… Нет, ну испортил же!

Противоречивые чувства обуревали разум и сердце.

* * *

А в беседке под сенью высоких деревьев ранним утром в кругу придворных дам бушевали иные страсти.

— Он будет моим! — заявила темноволосая красавица, что вчера подавала руку лесному королю, дабы тот выбрался на край купален, та, что прежде приглашала его на танец, желая посмеяться, а после искавшая возможность не отпускать его от себя.

— Эдена́ра, тебе не кажется, что твоя блажь становится навязчивой? — нахмурилась одна из дев, та, что обладала рыжевато-каштановыми волосами. — Или ты запамятовала, как они оба пытались скрыться от нас? Признаться, я не могу понять, что именно на меня нашло вчера… но стало так жарко и желания оказались настолько яркими…

— А ещё с утра так трудно было подняться, хотелось спать, — заметила третья собеседница. — Но сны были так сладки и приятны… — Похоже, ни одна из них не испытала похмелья, то ли потому, что меньше выпили, то ли потому, что на мужчин зелье Лимлага действовало жёстче.

— На что спорим? — брюнетка не унималась, задирая носик вверх. — Я всегда получаю то, что хочу, и того, кого захочу! Мне стоит только щёлкнуть пальцами, и он будет валяться у моих ног!

— После вчерашнего? — хмыкнула подруга. — Да они нас и на две сотни шагов не подпустят.

— Я спросила, на что спорим? — начала сердиться Эденара.

— На твою коллекцию любовной лирики!

— Ах вот ты как?! — возмутилась темноволосая эльфийка. — Ну, хорошо. Однако, когда выиграю я, то заберу твои украшения из весенней коллекции!

— Из весенней? — ахнула собеседница с рыже-каштановыми волосами и поджала губы. Расставаться с самыми изысканными драгоценностями ей явно не хотелось. — Ладно. Всё равно у тебя ничего не получится.

— Силайли́н, разними! — когда спорщицы сомкнули ладони, третья подруга хлопнула по ним сверху, расцепляя.

Девы, не знавшие отказа, выросшие в мире и довольстве, не привыкшие к тяготам жизни, не видевшие крови и не ведавшие страха, вряд ли до конца понимали, на что идут. Тепличные условия их существования не позволяли прикоснуться ни к чему, что могло бы взбудоражить их совестливость и ответственность. Праздность их жизни, балы, поклонники, музыка и поэзия сотворили для них особый кокон, в котором они чувствовали себя легко и радостно, смотря на жизнь лишь через призму удовольствия и удовлетворения своих желаний. Пожалуй, окажись они вне города, то вряд ли смогли бы выжить, даже будучи эльфами. Комнатные пташки, которых устраивало их существование, не думали о последствиях. Всенародное осуждение правителя другой страны им казалось достаточным для того, чтобы не считать его важным в эльфийском обществе и любое действие в его отношении, вероятнее всего, сойдёт им с рук.

* * *

Когда Ораферн распрощался с Менелтелу, то надеялся на тишину и покой ещё на пару-тройку часов, но стоило ему отойти, как снова раздался стук. Ласгален решил, что его прежний собеседник что-то не договорил и вернулся, поэтому резко распахнул дверь, с вызовом глядя на посетителя. Но вместо высокого темноволосого хозяина Лантасиринана увидел знакомые женские черты.

— Чем обязан? — прозвучало несколько раздражённо, но голова продолжала пульсировать, требуя мягкой подушки и спокойствия. Это сильно сокращало желание вести светские беседы.

— Повелитель Лингвилосе поведал, что я смогу найти лесного короля здесь, — она одарила эльфа самой очаровательной улыбкой. — Я не успела представиться… вчера. Меня зовут Эденара, и я готова сделать предложение, от которого невозможно отказаться.

— Прошу простить, но меня сейчас трудно чем-то заинтересовать, — признался Ораферн.

— Даже если это может означать вечер, который никогда не будет забыт? — она подалась вперёд, коснулась ладонью его груди и провела пальцем по шее вверх, к уху. — Разве не это желание заставило вчера перепрыгнуть через забор купальни?

— Вчера? — поморщился эльф и остановил её руку. — Помнится, кто-то хотел разорвать нас на кусочки? — Его сильные ладони легли на стройную девичью талию. — А сегодня появилось желание забрать всё целиком? Или за углом ждёт орава подружек, жаждущих сувениры? — он приподнял её и отставил за порог. — Нет, спасибо. Прошу меня простить, но предпочитаю быть целым. Всего хорошего. — Дверь закрылась.

Не то чтобы именно эта причина вызывала желание не встречаться с данной особой. Просто голова раскалывалось, во рту чувствовалась великая сушь, и женщины никак не входили в ближайшие планы. Тело требовало дополнительного отдыха. Откровенно говоря, было не до баб.

Эльфийка широко распахнула глаза из-за столь неожиданной развязки и стояла так пару мгновений, пока не осознала, что произошло.

— Ах, ты… ах ты!.. — пальцы сжались в кулаки, а каблук сильно стукнул об пол. — Безродный дикарь! Да как ты посмел?! Отказать мне? МНЕ?! — она вдруг опомнилась и оглянулась по сторонам. Но никого не было в коридоре. Ни одна душа не должна была знать, что кто-то смог отказать Эденаре. — Ладно… погоди же… — она развернулась и отправилась прочь.