Букет чертополохов (гет)

Выходные начались сравнительно спокойно. За ночь снег почти полностью растаял, но утром в субботу пошел снова, укрыв землю тонким белоснежным кружевом. Все камины в замке работали не переставая, стараясь обеспечить всем обитателям уют и тепло. Я все еще лениво потягивалась в кровати, когда сова Себастьяна показалась в окне моей комнаты с новой запиской. Ее черный профиль очень ярко выделялся на фоне белого снега на подоконнике.

Отвязывая письмо, я радовалась, что была в комнате одна. Мне порядком надоели косые взгляды всех вокруг. Я готова была поклясться, что даже профессор Уизли внимательно наблюдала за мной, стоило мне только заговорить со своими слизеринскими друзьями. Возможно, она думала, что профессор Фиг втянул во что-то опасное нас всех. На самом же деле, испытания Хранителей были самым безобидным из того, чем я занималась в последнее время.

Подвинувшись ближе к камину, я развернула конверт. Как это часто бывало, ни приветствия, ни объяснений в нем не нашлось. Зато были координаты и время встречи. Сегодня вечером, как он и обещал.

Я вздохнула и бросила пергамент на кровать. Казалось, что все было по-старому — однако что-то во мне сегодня чувствовалось иначе.

После быстрого завтрака я отправилась в Выручай-комнату — нужно было потренироваться в освоении Древней магии, как я обещала Оминису. Благодаря вчерашнему сеансу легилименции дела шли не так уж плохо — я действительно научилась находить источник магии в своем сознании. Впрочем, это мало помогало мне его использовать. Я пыталась направить его в разные заклятия, которые запускала по случайным предметам в комнате, но срабатывал мой прием только на разрушительных боевых чарах. У меня складывалось ощущение, что Древняя магия была агрессивной по своей сути, хотя книги и говорили о более широком спектре ее применения. К счастью, последний фрагмент триптиха Исидоры как раз мог бы пролить свет на этот вопрос.

Увлеченная практикой и своими успехами, я немного потерялась во времени. Когда вечером в спешке я садилась на метлу, было очевидно, что я прибуду позже назначенного. Оставалось надеяться, что Себ не натворит глупостей в одиночку.

Когда я второпях приземлилась недалеко от озера Марунвим, то сразу успокоилась, увидев Себастьяна — он, очевидно, был цел и невредим, и спокойно стоял под деревом, погруженный в размышления. Его взгляд был обращен на север, рука задумчиво прислонена к подбородку. Когда я подошла вплотную, он не пошевелился, но отчеканил сквозь зубы:

— Эти твари должны гнездиться где-то здесь, совсем рядом…

Конечно же, он говорил об Акромантулах. Несмотря на наше случайное отвлечение на прошлое, лечение сестры было главным приоритетом. Я хотела ответить, однако он резко развернулся в мою сторону и выпалил:

— Прежде, чем ты что-либо скажешь… Я подумал над тем, что произошло недавно, и признаю, что применять убивающее проклятие было глупостью.

Я внимательно смотрела ему в глаза, но раскаяния в них не видела. Впрочем, видела нотку легкого сожаления — и это уже было намного больше, чем я рассчитывала.

— Как тебе вообще пришло это в голову?

— Я заметил, что Поппи искала палочку и не видела меня… — закусив губу, пояснил Себ. — И я как раз читал об этом заклятии в книге Слизерина предыдущим вечером. Это был чистый инстинкт.

— Ты же знаешь, к чему это могло привести, — произнесла я устало. Это был не вопрос.

— Именно поэтому я обещаю тебе, что этого больше не повторится, — он был подозрительно серьезен. — Мы можем считать эту ситуацию исчерпанной?

— Допустим, — я кивнула с легким сомнением, и Себастьян повел меня по тропинке, огибающей озеро. Несколько минут мы молчали, но мой спутник не мог долго существовать в тишине.

— Тебе понравился мой сюрприз вчера? — спросил он самодовольно, быстро забыв о предыдущей теме, словно ее и не было.

— Какой?

— Теперь меньше людей будут думать, что мы вместе, — Себастьян притворно хмыкнул. — Ты же этого хотела. Правда, теперь мне придется тащиться на бал с Имельдой, но это мелочи.

— И Леандер готов разорвать тебя на кусочки, — подсказала я.

— Еще один приятный бонус, не так ли? — он рассмеялся, довольный собой.

— Тебе лучше знать, — я скептически кивнула, поднимая палочку.

Впереди виднелась небольшая стоянка гоблинов. Я могла видеть серый дым, поднимающийся в небо от костра, но голосов обитателей лагеря слышно не было.

— Но знай, что, несмотря ни на что, мое сердце навсегда с тобой, — Себастьян ерничал, но, встретившись со мной взглядом, смущенно опустил глаза.

— Не обещаю, что дождусь, — я усмехнулась, наслаждаясь победой в этой необъявленной битве взглядов.

Мы подошли вплотную к лагерю, но тот оказался пуст, хотя и выглядел так, словно его оставили совсем недавно.

— Странно… — я осмотрела пустую палатку и, не найдя ничего интересного, продолжила идти вперед рядом с Себастьяном.

— Есть еще одна тема, которую я хотел бы обсудить с тобой, — сказал он осторожно, и настроение снова стало серьезным. — Записи моего отца.

— Ты нашел что-то об акромантулах?

— Не совсем… — Себастьян задумался, не зная, с чего начать. — Точнее, я прочитал его блокнот по акромантулам, но там было всего несколько коротких записей. Он никогда не имел дело с этими тварями лично, но получал яд для исследований от некоего неустановленного лица… Возможно, браконьера.

— Жаль, что не удалось узнать ничего конкретного, — уклончиво ответила я, но подумала о том, что моральные ориентиры Себу явно достались от папы.

— Дело даже не в этом, — он отмахнулся, пока мы шагали вдоль высокой неприступной скалы, и я собирала случайные лунные камни, встречающиеся на пути. — Кажется, я знаю, о чем было то закрытое слушание, на которое мою мать вызывали свидетелем.

— И о чем же? — я снова встретилась с ним взглядом, и прочла в нем глубокое смущение.

— Из его записей понятно, что он много работал с ядами, — Себастьян начал извиняющимся тоном, — в заметках все немного запутано, но я почти уверен, что мой отец каким-то образом завел в своей лаборатории василиска.

— Смертоносную змею, убивающую одним взглядом? — уточнила я, не веря своим ушам. Себастьян кивнул, нервно сглатывая.

— Молодые особи не могут убить волшебника, но они ядовиты. Кстати, акромантулы их жутко боятся. Даже больше, чем огня, — на секунду отвлекся он. — В общем, история состоит в том, что одна такая особь сбежала из отцовской лаборатории прямо в магловскую деревню, где мы тогда жили.

— Не может быть, — я ахнула, инстинктивно опасаясь продолжения истории. — Профессор Сэллоу производит впечатление довольно… беспечного человека.

— Он был именно таким, — грустно заметил Себ, — иначе мы с сестрой не родились бы так скоро после его выпуска из школы.

Я не знала, что сказать. Мне было страшно узнать, чем закончилась эта ситуация. Хотя, в глубине души мне все уже было известно.

— Один местный магл случайно столкнулся со змеей… — тихо произнес Себастьян. — И не выжил.

Я ожидала это услышать. Мы остановились, и я мягко потрепала Себа по плечу.

— Он описал это все в своих журналах?

— Не все, но многое, — Себ закачал головой. — И у меня есть серьезные подозрения, что именно мать сообщила о нем в Министерство. Отсюда и слушание.

Себастьян зашагал дальше, и я молча последовала за ним. Мы приближались ко второму лагерю на пути, но по мертвой тишине и отсутствию движущихся теней на дороге я могла предположить, что он тоже был загадочно пуст.

— Я нашел несколько записей о том, что в Министерстве отца преследовали Темные маги… Хотели выкупить результаты его исследований, — он добавил кратко, смело переступая границу следующего лагеря, словно никакой опасности их ждать и не могло.

— Не спеши думать, будто он согласился, — произнесла я мягко, оглядываясь по сторонам. Гоблинская зачарованная кирка стучала, вливаясь в породу, но ни одного гоблина не было видно. Мы нырнули в проход между скалами, продвигаясь вперед.

— Боюсь, что у меня есть веские на то основания, — после краткого замешательства ответил Себастьян, порылся в складках мантии и достал смятый и пожелтевший от времени желтый пергамент. Я осторожно взяла его и развернула. Это было короткое письмо, но почерк был мне незнаком — размашистый и грубый, он опечатывал каждое слово в поверхность, словно тиснением.

"Дорогой брат,

У меня больше нет сил смотреть на беспредел, который ты устраиваешь в Министерстве. Ты подвергаешь опасности себя и свою семью, не говоря уже о твоей репутации. Ты должен немедленно прекратить общение с этим человеком, иначе я буду вынужден принять меры.

Соломон."

— Министерство не очень спешило выделять ему финансирование… — словно оправдываясь, произнес Себастьян, когда я дочитала текст и посмотрела на него. — Боюсь, что он нашел деньги где-то еще.

Мои глаза сверлили бумагу. Что-то здесь было не так. Зачем профессору Сэллоу хранить такое письмо от брата? Какая ценность могла быть в нем, чтобы спрятать его в тайник? Я покрутила пергамент в руках, и на обратной стороне заметила нацарапанный грифелем наспех адрес. Только улица и дом, и больше ничего. Он уже почти стерся от времени, и был едва заметен на потемневшей поверхности. Я сравнила почерк — это явно писал не Соломон.

— Это написано кем-то из твоих родителей?

Себастьян взял пергамент и с сомнением всмотрелся в надпись.

— Точно не отцом, — покачав головой, сказал он. — Может быть, матерью… Думаешь, это какая-то зацепка?

— Знать хотя бы, где это находится, — я отметила с опаской. — Вполне вероятно, это помогло бы узнать об этой истории чуть больше.

— Я был в Фельдкрофте сегодня утром, — безрадостно сообщил Себ. — И пытался аккуратно выманить у дяди больше информации.

— И что он тебе сказал?

— Он, как всегда, был “самим очарованием", — Себ разочарованно махнул рукой, — накричал на меня и выгнал.

— Да уж… — я понимающе закивала. — Помощи ждать не приходится.

Мы продвигались по узкому проходу между скал, обдумывая дальнейшие действия. Мне было жаль Себастьяна, и я уже не была уверена, что изучение отцовских записей шло ему на пользу. Возможно, некоторые тайны лучше было бы оставить нетронутыми.

Однако, это объясняло, почему Соломон использовал имя своего брата вместо оскорбления. Они явно не ладили.

— Смотри, — Себастьян указал на расщелину в скале, заросшую сорняками.

Без дальнейших слов, он сошел с дороги и направился к ней. Расчистив путь заклятием, он нырнул в темноту, приглашая меня за собой. Короткая тропинка вывела нас на открытую пустую площадку на скале, где гнездились фестралы. Когда мы приблизились, я увидела, как двое из них тревожно встрепенулись. Они шумно втягивали носами воздух, пытаясь оценить, какую угрозу мы могли представлять. Себастьян смотрел на них с тоской, не свойственной его обыкновенно живому нраву.

— Мне жаль, что мы оба можем видеть фестралов, — прошептала я у него за спиной.

— Это точно не то, что я хотел бы иметь с тобой общего, — ответил он, и тень полуулыбки на его лице скрыла минутный всплеск грусти.

Я подошла к краю обрыва. Должно быть, в дневное время здесь открывался прекрасный вид на озеро. Однако, сейчас, в блеклом свете луны и звезд, было тяжело рассмотреть живописный пейзаж. Фестралы позади нас успокоились и мирно улеглись в своем гнезде. Себастьян стал рядом, его взгляд застыл на черном горизонте. Над его плечом парил одинокий светлячок, взявшийся неизвестно откуда. Он завис на секунду, а затем быстро полетел в темноту — наверное, искать свою потерянную семью.

— Поскольку с акромантулами пока что не везет, — сказал Себ тихо, — все мои надежды сфокусированы на Древней магии. Надеюсь, сегодня мы сможем узнать о ней намного больше.

В ответ, я рассказала ему о своих практических попытках обуздать мою способность, что привело его в неописуемый восторг.

— Пожалуйста, покажи мне! — воскликнул он, умоляюще глядя на меня своим фирменным взглядом из-под пушистых ресниц.

— Проблема в том, что пока что я могу направлять эту силу только на разрушения, — ответила я с опаской, — и если я развалю половину этой скалы, все гоблины узнают, что мы здесь.

— С теми, что были снаружи, я уже разобрался, — сказал Себастьян равнодушно, не глядя мне в глаза.

Я сощурилась, неодобрительно качая головой.

— Так это был ты! У тебя вообще инстинкт самосохранения есть?

— Ты опоздала, — он проигнорировал мой вопрос, — а мне было скучно ждать в одиночестве.

Я фыркнула и подняла палочку. Мне не хотелось пугать фестралов, поэтому я решила хотя бы еще раз попробовать одно из более миролюбивых заклинаний. Я уставилась на вытоптанную бесплодную землю перед собой, и решение пришло внезапно. Направив палочку вниз, я прошептала недавно выученное заклятие, стараясь вложить в него весь потенциал Древней магии, который я только могла найти в себе. К моему большому удивлению, Цветущие чары Поппи сработали лучше всего, что я пробовала прежде. Вся поверхность скалы, до этого безжизненно пустая, покрылась зеленой травой и густой россыпью полевых пурпурных чертополохов. Видимо, когда-то давно они росли здесь, но потом плодородная почва выветрилась, оставив за собой лишь камни и пыль.

Себастьян стоял, окруженный буйством летних красок посреди зимы, и не мог поверить в увиденное. Фестралы в углу недовольно засуетились и все-таки взмыли в воздух. Я держала палочку дрожащей рукой, не понимая, что делать дальше. Мои руки не слушались, и Древняя магия все еще бесконтрольно пульсировала сквозь меня, лишь на секунду поддавшись моей воле. Не прошло и нескольких секунд, как все вокруг было объято огнем. Я смогла возобновить контроль над своей палочкой только спустя время, когда Себастьян уже активно тушил устроенный мной пожар. Вместе, мы побороли огонь довольно быстро, и гнездо не пострадало, но я все равно пребывала в ступоре. Я не ожидала, что даже совсем невинное заклинание могло обернуться такой разрушительной силой.

— Это потрясающе! Ты прогрессируешь очень быстро,- Себастьян похвалил, заливая водой из палочки последние языки пламени.

— Это определенно было не то, чего я ожидала, — я тяжело вздохнула, хватая ртом воздух. — Пойдем отсюда.

Сосредоточившись, я пыталась вновь найти источник Древней магии в своем сознании, но, похоже, уже истощила его окончательно. Он почти не отзывался, и мне определенно нужна была новая доза, чтобы продолжать тренировки.

Себ не стал пререкаться, но его светящееся лицо говорило о том, что он приятно удивлен. Когда мы возвращались назад на дорогу, он заметил крошечный цветок на земле, который чудом не сгорел, как все остальные. Себастьян бережно сорвал его, избегая шипов на листьях, и задумчиво крутил в руках, пока мы продолжали сокращать расстояние между нами и последним фрагментом триптиха.

— Ты же знаешь, что чертополох — национальный цветок Шотландии? — сказал он, вручая его мне.

Я кивнула и молча взяла растение, чтобы рассмотреть поближе. Весь стебель был покрыт мягкими колючками, как и сам цветок, который источал легкий сладкий аромат летнего сада. Это заставило меня вспомнить об Оминисе.

— Сохрани его, — Себастьян сказал просто. — Пусть напоминает о твоем сегодняшнем успехе.

— Был ли это успех? — я закатила глаза, но все равно положила цветок в карман мантии. Там я нащупала что-то холодное, и с ужасом вспомнила о зелье, подаренном Гарретом Уизли вчера. Он чуть не уничтожил магазин в Хогсмиде, уронив крошечный пробник, а у меня с собой были две полноразмерных дозы. Мне повезло, что я случайно не раздавила стекло за все это время. При контакте с воздухом Поджигательное зелье взрывалось, как динамит.

Мы подходили все ближе к центру ущелья, и я смогла расслышать скрипучие голоса гоблинов, роящихся совсем близко. Себастьян собирался броситься в бой, но я схватила его за край мантии в последний момент.

— Подожди, — я замотала головой, — я хочу кое-что попробовать.

Я достала зелье, и он явно узнал пузырек. Себ усмехнулся, и в притворном полупоклоне позволил мне действовать первой. Хорошо размахнувшись, я бросила зелье прямо за ограждение, где гоблины патрулировали территорию. В ту же секунду раздался оглушительный взрыв, а после него — мертвая тишина. Мы вошли за ограду и не могли поверить своим глазам.

— Четырех одним разом? — Себастьян восхищенно воскликнул, — я определенно недооценивал талант Уизли к зельеварению.

— Если только забыть, что изначально это должно было быть Тонизирующим настоем, — я хихикнула, переступая через гоблинов и следуя вперед. — Держи, последнее зелье для крайних случаев. Только не разбей раньше времени.

Себастьян аккуратно взял пузырек и поспешил за мной. У нас определенно были большие планы на вечер, и ни одно Темное создание было не в силах нас остановить.

* * *

Это было непросто, но последний фрагмент триптиха мы все же добыли. Впрочем, это только усложнило дело, потому что Себастьян увидел, как Исидора могла буквально забирать боль волшебной палочкой, и был отныне уверен, что я смогу сделать то же самое для Энн. О том, что произошло с прекрасной цветочной лужайкой, которую я наколдовала Древней магией, он почему-то совершенно забыл.

За следующую неделю, я прошла еще одно испытание от Хранителей, но это по-прежнему не убедило их всецело доверять мне. Они не хотели меня обучать, а Себастьян не хотел понимать, почему. Мы не ссорились, но обстановка была слегка напряженной. Себ бесконечно перелистывал записи отца, силясь найти что-то полезное, и пытался установить местонахождение загадочного адреса, нацарапанного на записке Соломона. Но все же, пока что никаких новых зацепок у нас не было.

Один раз, в середине недели, я встретилась с Оминисом в Выручай-комнате, чтобы попытаться вновь направить Древнюю магию в созидательное русло. Однако, мои подозрения были верны — похоже, магия во мне иссякла, и направлять было нечего. Оминису теперь было легко говорить со мной в мыслях — ведь ничего этому больше не препятствовало.

Глядя на Исидору, я догадывалась, где можно было легко достать еще энергии для тренировок — собирая эмоции с других людей. Но, видя, чем это кончилось для ее отца, я не хотела даже пытаться. Лучше находить источники в старых руинах, чем подвергать опасности окружающих.

Поскольку все направления моих личных поисков немного застопорились, я вновь уделила больше внимания учебе. В четверг вечером я потратила много времени, дописывая эссе о проклятии Империус для профессора Хекат. Я выбрала это заклятие потому, что оно казалось наиболее безобидным из всех непростительных. Несмотря на ужасные примеры из книг, я внутренне все равно поймала себя на мысли, что не такое уж оно и страшное, и иногда его использование вполне может быть оправданным.

“Согласно мистеру Флинту, чья-то душа здесь уже безвозвратно утрачена,” — подумалось мне, пока я выводила пером последнее предложение. Впрочем, я не чувствовала в себе меньше человечности. Скорее, ощущала себя более реалистичной. В моей картине мира места для убивающего проклятия все еще не было. И я была уверена, что никогда не появится.

Завершив эссе, я отправилась в Большой зал — я все еще успевала к позднему ужину. У самого входа я встретила Гаррета. Он прислонился к стене, его взгляд неуверенно блуждал, выдавая растерянность.

— Привет, — я мягко улыбнулась, останавливаясь возле него. — Как дела с тетей?

— Кажется, оставила меня в покое, — ответил он неопределенно, отводя взгляд.

Мне захотелось поддержать его, и я искренне похвалила Уизли за Поджигательное зелье, не уточняя конкретных деталей. Он мгновенно повеселел, словно я вдохнула в него искру жизни. Оглянувшись по сторонам, Гаррет прошептал:

— Если нужно, я сделаю еще. Обращайся.

— Ты же сказал, что завязываешь с зельеварением, — я скрестила руки на груди, наблюдая за тем, как хитро сузились его глаза.

— Я сказал всем, что завязываю, чтобы слух точно дошел до нашего уважаемого профессора трансфигурации, — подмигивая, пояснил он. — Теперь у меня есть тайная лаборатория на 8 этаже.

Я обреченно покачала головой — теперь придется делить Выручай-комнату еще и с Гарретом. С другой стороны, я была рада, что он не бросил любимое дело. Несмотря на все авантюры, Уизли точно не был бесталанным.

— Прячься, как следует. Профессор Уизли часто ходит мимо, — многозначительно шепнула я ему в ответ.

— Я знаю.

Гаррет вздохнул и снова грустно уставился в пол. Я проницательно заметила непривычную перемену, и потому решилась спросить:

— Тебя что-то беспокоит?

— Хочу пригласить на бал одну девушку, — он стеснительно склонил голову, косясь куда-то в сторону, — но боюсь, что я ей не интересен.

— Если не спросишь, так никогда и не узнаешь. — бросила я ему, ободряюще кивнув. — Удача любит храбрых. По крайней мере, в таких делах.

С этими словами, я махнула ему на прощание и вошла в Большой зал. Было поздно для ужина, и почти все столы были наполовину пусты. Я одиноко приземлилась за свой, в отдалении от всех, и осмотрелась вокруг, выбирая блюда для вечерней трапезы.

Внезапно, я услышала мягкий голос Оминиса в своей голове.

— Ты слышишь меня? — позвал он осторожно.

— Да, — мысленно ответила я и обернулась к Слизеринскому столу. Оминис сидел рядом с Себастьяном, мечтательно прикрыв глаза и держа кулак под подбородком.

— Не хочешь присоединиться к нам? — его голос звучал намного мягче, чем в наших реальных разговорах.

— Уже иду, — я схватила свою тарелку и кубок с тыквенным соком и, не мешкая, и двинулась к ним.

— Что-то ты сегодня очень смелая, — хихикнул Себ, когда я села между ним и Оминисом, приветствуя их в который раз за день. — Не каждый бы рискнул уходить за чужой стол при директоре.

Он кивнул в сторону Блэка, лениво ковыряющего салат вилкой. Впрочем, тому было глубоко наплевать на происходящее в школе, пока это не касалось его лично.

— Меня пригласили, — я показала ему язык и улыбнулась Оминису. Несмотря на то, что он не мог этого видеть, тот инстинктивно улыбнулся в ответ.

— Только не говори, что ты постоянно секретничаешь с этим телепатом, — Себ деланно надулся, но было видно, что это его немного задело. — Меня ты не пускала в свои мысли с такой же охотой.

— Если бы ты только умел нормально это делать, — я накладывала себе в тарелку запеченные овощи, сверля Себастьяна раздраженным взглядом.

— Как хорошо, что я не обязан ужинать с тобой каждый день, — он притворно вздохнул, пытаясь меня задеть. Но все его приемы были мне давно знакомы, так что я ничуть не обиделась. Вместо этого, только деловито огрызнулась:

— Не провоцируй, иначе я найду способ проводить с тобой даже больше времени.

— Это намного проще, чем кажется, — вклинился Оминис, посмеиваясь с нашей глупой перепалки. — Вы знали, что правила не только не запрещают сидеть за чужими столами, но и ходить в гостиные других факультетов?

— Серьезно? — Себастьян и я обернулись, не в силах поверить своим ушам.

— Такое ощущение, что я один читал школьные правила. — Оминис вздохнул.

— Так и есть, — мы с Себом, как обычно, в унисон признали его правоту.

Я быстро добавила:

— Тогда я должна обязательно прийти к вам в гости.

— Лучше, когда там никого не будет, — произнес Оминис тихо, — это формально не запрещено, но вряд ли другие слизеринцы будут сильно рады тебя видеть.

— Само собой, — я усмехнулась, представляя глаза Имельды, лицезреющей меня на ее любимом кресле в гостиной. — И какой у вас пароль?

Оминис вкрадчиво произнес его в моей голове. Я поблагодарила, а Себастьян вновь закатил глаза, заметив, что мы опять общаемся без слов. Вскоре после этого, он поспешил закончить трапезу и исчезнуть из Большого зала. Я знала, что он не оставлял попыток найти акромантулов, пока мне оставалось разбираться с Древней магией. Мы мало говорили об Энн, но было очевидно, что он думал о сестре каждую свободную минуту.

Оминис и я неторопливо доели наш ужин и вместе вышли из Большого зала едва ли не самыми последними из всех.

У лестницы, где мы должны были попрощаться, были слышны странные приглушенные звуки, будто кто-то кричал и рыдал одновременно. Заинтересовавшись, я заглянула за поворот и обнаружила там Серую Даму, всю в призрачных слезах, кричащую на Кровавого Барона так, словно он был причиной всех ее прижизненных и посмертных бед.

— Никогда! — повторила она несколько раз, — Никогда не пытайтесь больше говорить со мной. О чем угодно, и уж тем более о таких глупостях.

Грозный барон смиренно опустил голову и проводил ее взглядом до ближайшей стены, где она растворилась бесследно. Он вздохнул и понуро поплыл сквозь противоположную стену, ничего больше не говоря. Для меня эта картина была очень неожиданной, но Оминис не выглядел удивленным.

— Ты понимаешь, что здесь произошло? — с надеждой спросила я.

— Кровавый Барон, скорее всего, хотел пригласить Серую Даму на выступление призрачного оркестра, — Оминис равнодушно пожал плечами.

— Это еще что такое? — я озадаченно посмотрела на него, ожидая пояснений.

— Я думал, ты уже сталкивалась с ними, — сказал Оминис спокойно, — они репетируют круглый год в одном из подземелий. Все студенты рано или поздно набредают на этот зал.

— Никогда не слышала о таком. Интересно было бы взглянуть… — мечтательно сказала я, не совсем понимая, что увижу.

— Без проблем, это очень близко от Слизеринской гостиной, — он легко потянулся, ожидая моего решения. — Я могу проводить тебя хоть сейчас.

Заинтригованная, я нетерпеливо засуетилась на месте. Я поблагодарила его, не забыв добавить:

— Тогда не вижу причин это откладывать.

Оминис кивнул, усмехнувшись моему энтузиазму, и повел меня по запутанным подземным коридорам, куда не достигал ни единый солнечный луч. Меряя шагами холодный серый камень, я удивлялась, не скучают ли местные обитатели по дневному свету. Впрочем, мой спутник точно не скучал. Для него подземелье и совятня всегда были одинаково темны.

Когда последняя дверь, ведущая в просторный зал, распахнулась перед нами, я забыла дышать от удивления — десятки привидений самого разного вида, наряженные в лучшие бальные призрачные одежды, кружились над танцполом, словно в каком-то странном полуночном сне. В воздухе висели свечи, но свет от них был холодным и слабым, как от молодого месяца.

У дальнего угла восседал призрачный оркестр и играл какой-то неизвестный мне торжественный менуэт. Никто из призрачных присутствующих не обратил на нас внимания, продолжая свою репетицию.

— Оминис, это невероятно! — сказала я восторженно, — Я видела много удивительных вещей, но это все еще выделяется на их фоне.

— Рад, что тебе нравится, — его лицо озарилось теплотой. — Я, к сожалению, привидений не вижу совсем, даже с помощью магии. Но зато прекрасно слышу музыку.

В этот момент, оркестр начал играть другую композицию. Прислушавшись, Оминис довольно кивнул и протянул мне руку.

— Когда играют произведения Джозефа Ланнера, неприлично стоять в углу, — сказал он, вежливо склоняясь, как того требовал бальный протокол. — Потанцуешь со мной?

В услышала узнаваемый ритм венского вальса — быстрый и отрывистый. Мое сердце заходило ходуном — мне сильно не хотелось признаваться в том, что я была не очень хорошей танцовщицей.

— Я не подобающе одета, — смущенно выдавила я, чувствуя каждый удар сердца в своих ушах, как барабанный бой.

— Как будто я вижу, во что ты одета, — Оминис засмеялся, — но я не настаиваю. Это был минутный порыв. Позже я смогу разделить горечь отказа с Кровавым Бароном за пинтой сливочного пива.

Мой отказ смутил его, хоть он и пытался скрыть это за шуткой. Это странным образом заставило меня ощутить всю глубину своей глупости, которую я тут же попыталась исправить.

— Ну уж нет, — я схватила его за руку и сжала холодные пальцы, — я потанцую с тобой, Оминис Гонт, чтобы ты точно понял, от чего я пыталась тебя спасти.

Мы вышли на середину танцпола, и я аккуратно обхватила его плечо левой рукой, и судорожно вцепилась в его ладонь правой. Он мягко обхватил меня, не выпуская из рук палочку для ориентации в пространстве. Музыкальная композиция была уже на самой середине, но нас это не заботило. Очень мягко и со знанием дела, Оминис повел меня по залу, не инициируя пока никаких дополнительных движений, свойственных венскому вальсу. Мы просто мягко кружились, хоть и довольно спешно, как и положено было для этого танца.

Он держал меня крепко и спокойно, и это добавляло уверенности. По правде говоря, я все же наступила ему на ногу один раз, но Оминис ничем не выдал, будто бы заметил мою неуклюжесть.

На третьем круге он непринужденно закружил меня в типичном вальсовом пируэте, и мое тело с легкостью повиновалось, словно делало это далеко не впервые. Кружась по залу, я отметила, как превосходно двигался мой партнер — возможно, его грациозность в повседневной жизни была связана с танцевальным опытом. Он точно не был профессионалом, однако его навык все еще глубоко впечатлял меня. В какой-то момент, я доверилась ему настолько, что просто закрыла глаза и интуитивно двигалась в такт его движениям. Никогда не могла подумать прежде, что буду получать удовольствие от бального танца.

Я вернулась в реальность только после того, как музыка прервалась. Несколько пар привидений остановились и благосклонно рукоплескали нам. Мы поклонились — правда, мне пришлось показать Оминису, в какую сторону следовало повернуться. Неловкость снова повисла в воздухе, и мы сошли с танцпола, пока призраки закружились в воздухе под следующую композицию.

— Тебе стоит больше верить в себя, — произнес Оминис, присаживаясь на каменную ступеньку, чтобы перевести дух. — Ты танцуешь намного лучше всех моих кузин.

— Ты слишком добр ко мне, — я приземлилась рядом, поправляя закрутившиеся полы школьной мантии. Я засмотрелась на его нежную улыбку и, совершенно не думая, выдала:

— Ты хочешь пойти со мной на Рождественский бал? В качестве друга, конечно же.

Последнее добавление было особенно нелепым. Оминис посерьезнел, и я смиренно ожидала вежливый отказ. Однако он сказал совсем другое:

— Мне жаль, что ты не сможешь пойти с Себастьяном.

— А у меня нет никаких сожалений, — уверила его я, и осознала, что это было чистой правдой. — Я пригласила тебя только потому, что хочу пойти именно с тобой.

— Тогда я очень постараюсь тебя не разочаровать.

В его невидящих глазах мелькнула радость — невесомая, слегка неуверенная. Но я заметила, как его пальцы легко застучали по рукояти палочки — знакомый мне жест, который он совершал в моменты волнения.

Всё казалось нереальным — будто я оказалась между двумя жизнями. Одна — полная смертельных приключений, проклятий, гоблинов и Древней магии… и другая — простая, светлая, где было место бабочкам в животе и школьным балам. Мне было почти стыдно признаться даже самой себе, но сердце затрепетало, когда он согласился на мое предложение. Я всегда считала, что разум для меня будет выше чувств. Но с ним… во мне неизменно просыпалось что-то тёплое. Что-то, чему я не знала названия.

Он проводил меня до главной лестницы, а сам снова растворился в темноте подземелий. В последний раз мы прощались здесь, когда он скрывался на вершине Астрономической башни, потерянный в своём горе. Прошло всего несколько недель — а между нами так много всего изменилось.

Я осталась одна на тускло освещённых ступенях, и сердце всё ещё колотилось — не от танца, а от него. От его уверенных рук. От спокойствия. От того, как он вёл меня за собой.

Я не знала, как назвать это чувство. Оно не было бурным или страстным. Оно было глубоким. Надёжным. Как гладь Черного озера в безветренную ночь.

Казалось неправильным быть такой счастливой, когда нас окружали страх и хаос. Но я позволила себе это. Я медленно поднималась по лестнице, почти не ощущая ступеней под ногами.

Мое внимание отвлек скрип тяжелых входных дверей — они распахнулись, впустив морозный декабрьский воздух, и внутрь вошла Поппи. Щёки у неё горели — я сначала подумала, что от ледяного ветра снаружи. Мы помахали друг другу, и, поймав её взгляд, я остановилась. Она явно хотела что-то сказать. Поравнявшись со мной, Поппи зашагала рядом. Даже без слов я могла сказать, что она нервничает.

— Что-то случилось? — спросила я, заметив, как она несколько раз открывала рот, чтобы заговорить, но передумывала.

— Что-то странное, — сказала она наконец, всё ещё глядя вперёд. — Гаррет Уизли пригласил меня на бал.

Я не удержалась и с облегчением рассмеялась. После всех недавних событий я почти ожидала услышать что-то тревожное — о бабушке, о магических существах, о ком угодно. Но это… Это было неожиданно мило.

— И что ты ему ответила? — спросила я, стараясь говорить спокойно, хотя радостное выражение не сходило с моего лица.

— Сказала, что не уверена, пойду ли вообще, — призналась она. — Я не умею… всё это. Платья, танцы… Мне проще говорить с Хайвинг.

— А ты хочешь пойти с ним? — спросила я мягко.

— Не знаю… Может быть. Наверное. — она пожала плечами. — Он добрый. Забавный. Я просто… чувствую себя неловко. Будто это не моя территория.

— Если не попробуешь, то так и не узнаешь, — произнесла я, преследуемая стойким чувством дежавю. — Удача любит храбрых.

Поппи улыбнулась, и её выражение лица наконец-то просветлело. Мы ещё немного поговорили, неспеша прогуливаясь вдоль коридора. И уже под конец, когда я все еще сомневалась, я все-таки подняла тревожащую меня тему.

— Поппи… У озера тогда…

— Я всё видела, — тихо сказала она, не дав мне договорить. — Не переживай, это останется между нами. Просто будь осторожнее. Иногда друзья оказываются еще хуже врагов.

Я кивнула. Не было нужды в спорах. В глубине души я была с ней совершенно согласна. Это было вопросом времени, когда Себастьян вновь переступит черту. Именно поэтому мне нужно было найти новые источники Древней магии как можно скорее, чтобы отвлечь его от других, более опасных идей.

Несмотря на тревоги, моё сердце всё ещё было наполнено светлым, ребяческим предвкушением бала. Я рисовала в голове своё платье, его парадную мантию, наш танец. Я представляла, как свечи в Большом зале отражаются в его волосах, как он держит меня за руку… И как, пусть даже на один вечер, всё будет просто и легко, как и должно быть в 16 лет.

Тогда я ещё не знала, что именно этот вечер изменит намного больше, чем мы могли предположить.