Право на жизнь (гет)

Министерство Магии. Отдел Закрытых Дел. Зал 9-B.

Гермиона поднимала глаза от документов, когда двери с металлическим замком разошлись, щёлкнув магическим механизмом. Она ожидала архивиста. Или хотя бы кого-то из бюро проверок. Но не его.

Дирк Кресвелл вошёл без лишнего шума. В плаще, мокром от дождя, с двумя кожаными папками под мышкой. Лицо — постаревшее, но не сломленное. Короткие, густые волосы с сединой на висках, напряжённая челюсть, лёгкая щетина, и та же невозмутимая ухмылка, с которой он когда-то провожал Гермиону в лагере под Годриковой Впадиной.

Она замерла. На пару секунд перестала дышать.

— Кресвелл? — её голос дрогнул, но тут же стал холоднее, чем намеревалась. — Ты… жив?

Он ухмыльнулся:

— Был бы мёртв — не пришёл бы к тебе первым делом.

Он положил папки на стол.

— Я переведён. В Отдел Закрытых Дел. Приказ лично от Скраджера. У тебя теперь коллега. Привыкай.

Гермиона встала. Ноги будто налились тяжестью, а руки перестали двигаться. Она посмотрела в его тусклые, зелёные глаза, оттенок которых был скорее болотным, нежели чисто зелёным.

Он подошёл ближе. Остановился на полметра.

— Ты всё ещё носишь перстень. Гарри?

Она кивнула, чувствуя, как на лицо упали волнистые пряди волос из выпавшего пучка. Гермиона раздражённо убрала их за уши, вновь вглядываясь в его очи.

Он тихо выдохнул:

— Тогда я запоздал. Но всё же скажу: я знал, что между вами было больше, чем вы сами признавали. Даже тогда. До войны. До всего.

Гермиона опустила взгляд, рассматривая свои чёрные каблуки.

— Почему ты вернулся именно сейчас?

Кресвелл поднял палец, указывая на одну из старых гравюр на стене — обугленную карту Трансильвании.

— Потому что кое-кто, кого мы считали мёртвым… начал шевелиться в тенях. И в Румынии снова появились знаки. Те же, что тогда, когда исчезла Сьюзен Боунс. Только теперь они не в горах, Гермиона. Они — в стенах Министерства.

Молчание. Тяжёлое. Её пальцы чуть дрогнули.

— У нас есть след. — добавил он. — Но он ведёт не к врагам. Он ведёт к тем, кто был с нами. И я должен знать: ты со мной, как раньше? Или ты теперь навсегда — с ним?

Она не ответила сразу.

Потому что не знала, как.

* * *

Пыльный свет магических ламп, свисающих с черного потолка, казался тусклым даже для Министерства. Отдел Закрытых Дел, куда недавно перевели Гермиону по личному приказу Перси Уизли, находился далеко за пределами привычной структуры — в старом южном крыле, построенном в незапамятные времена, когда Министерство еще не знало слова «гуманность».

Гермиона шла по коридору, где стены словно впитывали звуки шагов. Её папка с материалами была под мышкой, пальцы сжаты до побелевших костяшек.

Внутри жгло — не от страха, а от осознания одиночества. С тех пор как Гарри ушёл в другой отдел — Управление по нестабильной магии — они почти не виделись. Скрытый брак, обещание держать чувства под замком, опасность слива информации… Всё это стало ядом, точившим отношения медленно и молча.

— Ты знала, что Они вернулись? — голос прозвучал неожиданно, и её сердце сорвалось вниз. Позади стоял Дирк Кресвелл, всё такой же — русые волосы чуть в беспорядке, щетина на щеках, спокойный взгляд, в котором читалась ирония и тревога.

— Не знала, — коротко ответила Гермиона, не разворачиваясь.

Он мимолётно кивнул, о чём-то раздумывая.

— Тот случай с пропавшими следователями... их тела нашли в Румынии. Полуистлевшие. Думают, кто-то пробует восстановить структуру старой организации. Только не Пожиратели. Кто-то хуже. Или хитрее.

Она наконец повернулась. Их взгляды пересеклись. Гарри никогда не любил Дирка — именно потому, как он смотрел на неё: слишком долго, слишком честно. А Гермиона? Она сама не знала.

— Что ты здесь ищешь, Дирк?

Он приблизился.

— Ту же самую правду, что и ты. Или, возможно, совсем другую.

Позже, в Архиве Отдела документы были разложены по столу. Гермиона задержала взгляд на одном имени:

«Сьюзен Боунс — бывший следователь Ордена. Дата исчезновения: неизвестна. Подозревается в сотрудничестве с неизвестными структурами. Доступ ограничен.»

— Почему ты не сказала Гарри? — спросил Дирк, присев рядом. Его голос стал ниже. — Что Сьюзен была твоим напарником... и что исчезла в ту же ночь, когда ты была в Румынии?

Она закрыла папку, жмурясь от этого неудобного вопроса.

— Потому что не хочу.

Дирк смотрел на неё долго, не отрывая глаз.

И в этой тишине не было печали или недопонимания, лишь осознание.

Молчание.

— Я не хочу выбирать, — выдохнула Гермиона наконец. — Ни между вами, ни между правдой и ложью. Но боюсь, что уже выбрала, когда сказала "да" в той маленькой церкви. — она отвернулась. — И никто не должен был об этом знать.

И в этот момент дверь распахнулась.

Вошёл Гарри.

Холодный ветер из коридора расплескал магический свет по комнате.

— Какое счастье видеть вас вместе, — едко сказал он, гневный взгляд метнулся от одного к другому. — Похоже, отдел Закрытых Дел работает продуктивнее, чем Управление!

Тишина упала глухой плитой.

Гермиона почувствовала, как в груди вспыхнуло пламя — вина, страх, скрытое влечение. Она опустила взгляд на своё обручальное кольцо, рассматривая каждый миллиметр.

Гарри медленно шагнул вперёд.

— Нам нужно поговорить. Троим. До того, как всё это станет делом не только Министерства, но и нашей совести.

* * *

Министерство волшебства. Поздний вечер.

Большинство кабинетов давно пусты, но в одном из них — в глубоком уровне административного крыла — свет ещё горит. Гарри Поттер, в расстегнутом мантии, опирается руками о стол, уставившись в сложенный доклад. Он ждал.

Гермиона вошла первой — тихо, будто подслушивала перед дверью. За ней, чуть настороженнее, шагнул Дирк Кресвелл, его взгляд цеплялся за всё вокруг, будто опасность могла вынырнуть даже из архивного шкафа.

— Ты сказал, это срочно, — голос Гермионы был сдержан, но в нём было что-то тревожное. Гарри знал её слишком хорошо. Она чувствовала приближение чего-то большого.

Гарри молча передал ей свиток. Печать министерства была свежей, но... чужой. Пальцы Гермионы дрогнули, когда она прочла заголовок:

— «Акт о родовом равновесии. Поправки к артефактному надзору и праву наследования. Ведомство Внутреннего Надзора, проект D/91.»

— Это… — начала Гермиона, и осеклась. Дирк забрал свиток у неё, быстро пробежав глазами.

— Это то же самое, — пробормотал он. — Один в один с законом девяносто восьмого года. Только тогда это называлось "акт о защите магической чистоты".

Гарри поднял глаза:

— Они возрождают старую идеологию. По частям. Вкрадчиво. На языке права, не лозунгов. И знаешь что страшнее всего? — он ткнул в нижнюю строку, — Подписан одобрением группы внутри министерства, которой вообще не должно существовать.

— Что за группа? — спросила Гермиона тихо.

— "Комитет по стратегической культурной защите". Никто из нас о нём не слышал. Но документы подписаны. Архивные печати есть. Что-то здесь прогнило глубже, чем мы думали.

Дирк сел на край стола. Впервые он выглядел по-настоящему растерянным.

— Гарри, если это правда… Это даже не заговор. Это — внедрение идеологии через саму структуру Министерства. И это невозможно без союзников на самых верхах.

Гарри кивнул. Он говорил уже шёпотом:

— Они действуют быстро. И если мы не начнём собирать собственную сеть... Нас уничтожат. Не сразу. Сначала дискредитацией, потом — как предателей.

— И кто будет в этой сети? — спросила Гермиона, всматриваясь в Гарри, как будто в последний раз.

— Мы трое, для начала. А потом... Пара старых союзников. Несколько авроров, которые больше верят в совесть, чем в форму. — Он помолчал. — И, возможно, один призрак из прошлого.

* * *

Полутемный зал заседаний отдела надзора был пуст. Только свет от факелов дрожал на каменных стенах. Где-то далеко, под толщей старого Министерства, капала вода.

Гарри сидел за столом, напряжённый, с сжатыми кулаками. Гермиона стояла у стены, слегка от него в стороне, будто не решалась приблизиться.

Дверь распахнулась, и ворвался Рон Уизли. Давний друг. Приятель. Союзник.

Он выглядел так, словно только что прошёл через бурю. Его волосы, обычно ярко-рыжие были взъерошены, будто он снова и снова тёр их от напряжения. Лицо было слегка бледным, а глаза горели от ярости.

Одежда, которую он надел, казалась неопрятной. Серый свитер, когда-то тёплый и уютный, теперь был помят, а на рукавах виднелись потёртости и небольшие пятна. Джинсы, которые он носил, были слишком широки и слегка выцветшими, как будто они видели много приключений и потеряли свою свежесть. На обуви красовались следы грязи.

Его шаги звучали тяжело, почти вызывающе.

Он окинул обоих взглядом — долгим, немигающим, и что-то внутри в нём щёлкнуло.

— Как давно вы вдвоём решили, что я лишний? — его голос был сдержан, но под ним пульсировала злость.

Гарри напрягся, но не ответил. Заговорила Гермиона, тревожно рассматривая его взрослое лицо.

— Это не было решением. Это случилось, когда ты сам отступил, Рон. Когда ты отвернулся… от нас. Ещё в тот год — на пятом курсе, ты ушёл. Пропал. Сказал, что тебе нужно «время подумать».

— А вы думать не стали, — усмехнулся Рон, мимолётно закатывая глаза. — Вы просто стали ближе. Оставили меня за чертой.

— Ты оставил нас, — громко ответила Гермиона, и её голос был не гневным, а разбитым. — Я помню, как сидела в старой библиотеке, писала тебе письма, а ты ни на одно не ответил. Я держалась за нас, даже когда ты молчал. А потом — ты вернулся и был уже другим. Острым. Глухим к тому, что между нами осталось.

Он хотел что-то сказать — резко, больно, — но она быстро продолжила:

— Я не могла ждать вечно. И знаешь, даже тогда… даже тогда я не думала, что всё станет так холодно. Что ты возненавидишь нас. Не потому, что мы полюбили друг друга — а потому, что ты сам ушёл, и не смог вернуться.

— Гермиона, ты обманывала меня все эти годы!-выкрикнул Рон, тыча указательными пальцем в потолок.

— Рон! — сказала она резко, размахивая своей шевелюрой. — Я не обманывала. Я молчала. Это было не одно и то же.

Её распущенные волосы стали пушистыми в разы, словно они чувствовали настроение своей обладательницы.

— Ты не сказала, что вышла за Гарри. Ты не сказала, что… — он осёкся, взгляд перескакивал с неё на Гарри, который так и стоял в первоначальном положении, с пером в руках. — Ты с ним стояла в той чёртовой церкви, пока мы с Джинни думали, что ты уехала на миссию!

Гермиона приподняла брови от неожиданности.

Рон всем корпусом повернулся к Гарри:

— А ты? Почему не сказал? Почему ты, чёрт возьми, молчал? Неужели тебе не хватило смелости сказать: «Я её люблю»?

Гарри встал. Глаза его были мрачны, синева в них казалась затуманенной.

— Потому что я не знал, как. Потому что я думал, что потеряю вас обоих! И в итоге потерял тебя, Рон.

— Потерял? — горько фыркнул тот. — Нет, Гарри. Ты меня не терял. Ты меня отдал. Как отдают что-то ненужное.

Гермиона горько прошептала:

— Это неправда. Ты сам выбрал другой путь. Ты выбрал сражаться один. Быть с семьёй. А я… я просто не выдержала быть больше невидимой. И с ним… с Гарри… я могла дышать. Я стала собой.

Молчание было долгим, тяжелым, как свинец.

Рон опустил голову, и вдруг — тише, почти хрипло:

— Я ведь любил тебя, Гермиона... Всегда. А вы… вы украли у меня единственное, что осталось.

— Я не знала, как это сказать… Я думала, что ты поймёшь, со временем.

Рон, не в силах больше выносить эту боль, резко развернулся. Он чувствовал, как слёзы подступают к глазам, но гордость не позволяла ему показать слабость.

— Любила ли ты меня хоть раз, Гермиона? — произнес он, и в этот момент непредвиденно всхлипнул, как будто в его груди разрывалось что-то ценное.

Пока он уходил, Гермиона не могла сдержать слёз. Она медленно поднесла руку к лицу, пытаясь сдержать наворачивающиеся слезы. Боль, как остриё, пронзила её сердце, и слёзы покатились по щекам, оставляя влажные следы на коже.

Дверь хлопнула, и эхо понеслось по пустому залу, будто отпевало то, чего уже не вернуть.