Метаморфозы по-лицейски (гет)

— Но я ничего этого не помню, — голос Прозерпины дрожал, будто разбитый колокольчик. Её пальцы судорожно сжимали край стола, оставляя на дереве следы от только что подпиленных ногтей.

Директор скривила желтые зубы в усмешке: "Тысячу лет проспала — чего вспомнишь-то?"

Пифия (а это определённо была она — несмотря на отпечаток парты на щеке и спутанные волосы) подняла глаза, и дети впервые разглядели её по-настоящему. Не сонную училку, вечно храпевшую на стопке тетрадей, а ту самую Пифию из легенд — с глазами цвета грозового неба и губами, будто вырезанными из персика.

— Значит, если я проснулась... я могу всё исправить?

— А ты уверена, что сможешь? Директор погладила свои морщинистые руки, бросая завистливые взгляды на гладкую кожу девушки. Контраст был болезненным: здесь — юность, застывшая во времени, там — старость, пропитанная запахом нафталина и кошачьей мочи.

Славик невольно поморщился. "Фу," — мелькнуло в голове.

— Я читаю мысли, сопляк, — директорская ладонь шлёпнула его по затылку. — Правда, не все. Только самые глупые.

Пифия сжалась в комок: "Я не помню заклинаний... не знаю, как..."

— Ничего нового! — директор хлопнула костяшками по столу. — Пришли молодые, красивые, всё испортили, а теперь мы, старые карги, должны разгребать!

Гаргона неожиданно обняла рыдающую девушку, прижав к своей груди, пахнущей дешёвым одеколоном и пирожками с капустой. "Не слушай её, дочка. Ты ни в чём не виновата."

За окном мир рушился. Над городом повис гриб атомного взрыва, но бабушка Славика в двухстах километрах от эпицентра спокойно доедала борщ, попутно следя за страстями Анны-Марии.

-Что за шум? — дед вошёл, отряхивая сапоги от речной тины. В сетке болтались три пескаря и пустая бутылка из-под "Столичной".

— Да воюют там с кем-то... — бабушка махнула ложкой в сторону телевизора, где в десятый раз крутили интервью перепачканного сажей Славика.

Дед замер, увидев лицо внука на экране. Без слов он сгрёб ружьё, ковбойскую шляпу и вышел, хлопнув дверью.

— Яблок Славе захвати! — донеслось ему вдогонку.

В кабинете директора царила тишина, нарушаемая только всхлипываниями Пифии. Директор обвела присутствующих взглядом:

— Вы все бесполезны. Особенно ты, — она ткнула пальцем в Пифию. — Но выход есть.

Её скрюченный палец неожиданно указал на Славика. Мальчик попятился, наступив на ногу Мансуру.

— Я?! — пискнул он.

— Ты, — директор улыбнулась так, будто предлагала не спасение мира, а дополнительный урок математики в воскресенье. — Сейчас я объясню почему.

За окном в клубах радиоактивного пепла уже проступали контуры нового кошмара — дракон рос, поглощая энергию разрушения. Но здесь, в этом затхлом кабинете, пахло надеждой.