Выбор (гет)

В комнате, смежной с залом для совещаний, Гермиона была впервые. Волдеморт решил привести её сюда перед тем, как выйти к своим Пожирателям.

Он сидел на деревянном стуле с неудобной резной спинкой, барельефы которой мешали устроиться удобно. Пальцы его нервно постукивали по отполированному сосновому столу, чистому, без единой пылинки. Взгляд его алых глаз был тоже неспокойный — такой Гермиона видела у него нечасто… И ей подумалось, что она здесь, чтобы смирить его гнев?

— Что тревожит моего Лорда? — мягко произнесла она, коснувшись его запястья.

Встретив его тяжёлый взгляд, первым порывом было одёрнуть руку, но всё же она уверенно скользнула пальцами чуть выше, под рукав. И продолжила на него внимательно смотреть, не отстраняясь. С дерзостью — как ему нравилось.

Волдеморт приоткрыл рот и пошевелил челюстью. Это означало, что он разозлился. Но не на Гермиону. Она склонилась к нему ближе, пытаясь заглянуть в кроваво-красные глаза.

— Скажи мне, если бы про тебя во вшивой газетёнке появились гнусные пасквили, как бы ты отреагировала? — наконец заговорил он. Тихо, так что она расслышала его только потому, что оказалась в непосредственной близости.

Его дыхание ласкало щёку, ладонь Гермионы двинулась ещё чуть выше, к предплечью, нежно ступая кончиками пальцев по прохладной коже.

— Была бы выше этого, мой Лорд, — в том же тоне ответила ему она, склонившись чуть ниже, к его губам. — Если бы я затеяла разбирательства из-за очерка в мелкой газетке, то этим показала бы, как меня задел такой пустяк и как я оскорблена.

Волдеморт молча смерил её оценивающим взглядом. Затем его пальцы коснулись её подбородка и сжали властно.

— И ты бы оставила их без внимания? — голос обдал льдом.

— Переключила бы его на что-нибудь другое, — её ладонь легла поверх его. — А на них натравила бы бюрократов...

Алые глаза прищурились. Пальцы, удерживавшие её подбородок, усилили хватку — и вдруг разжались, будто он отпустил вместе с раздражением. Он привстал, подаваясь к ней ближе, так что она ощутила обволакивающий аромат пергамента и чернил.

— Быть выше?

Его слова прозвучали хлёстко, как удар, который Гермиона стойко выдержала, как и его жёсткий взгляд. Рывком Волдеморт поднялся со стула, едва не опрокинув его, обхватил Гермиону за талию. Не дав ей отступить, он прижал её к стене; холод камня обжёг спину даже через плотную ткань платья. Дыхание в лёгких перехватило.

Гермиона ясно ощутила: он решил проверить её слова не в теории, а здесь и сейчас.

— Ты сказала — выше, — его пальцы скользнули по её запястью, прижимая руку к стене. Его голос был низкий, холодный и такой близкий, что она ощущала его вибрации кожей. — Но слова ничего не стоят. Только сила!

Она подняла на него взгляд, встретила алый огонь его глаз. По телу прошла дрожь: нетерпение, предвкушение нового витка их странного союза.

— Стоят, — упрямо произнесла она, впиваясь пальцами в его плечо. — Я укреплю их, чтобы цена была выше, — прошептала почти в его губы.

Так близко… Волдеморт вдавил её сильнее в стену, сжал бёдра, чуть разводя в стороны. Ему было мало, Гермиона увидела в нём вновь эту жажду, эту алчность, которая сводила её с ума.

— Телом, — прошипел он.

Его ладони сомкнулись на её ягодицах так крепко, что дыхание сбилось ещё до того, как он приподнял её. Она чувствовала силу в этих пальцах, их жёсткое требование. Запах его мантии, сухой, резкий, тянулся в ноздри, смешиваясь с его горячим дыханием у виска. Всё это не пугало — только будоражило, вызывало предвкушение.

Его рывок был резким: пол ушёл из-под ног, тело качнулось. Всхлипнув от неожиданности, она инстинктивно обвила его ногами, прижимаясь плотнее. Ступни упёрлись ему в поясницу, колени расположились на талии, словно её место было именно здесь — выше, в его руках.

Одной рукой она ухватилась за шероховатый камень, чтобы удержать равновесие, другой вцепилась в его плечо. Но равновесие держал не камень и не она сама — держал он. Его сила, его жёсткая хватка, которая не оставляла сомнений: без него она бы рухнула.

И именно в этом было странное ощущение — зависимость телом, но власть ощущениями.

— Моя плутовка, — шептал он в её шею, удерживая Гермиону в руках, как пушинку. — Тебе самой хочется… Признай.

Закусив губу, она молчала.

Волдеморт поднял её ещё выше, так что спина больно врезалась в неровности стены. Ладони вжались в её бёдра, удерживая её на весу. На миг всё замерло — только их дыхание сталкивалось в воздухе.

— Да… — тихо сорвалось с её затрепетавших губ.

Мгновение. Ещё одно, будто он растягивал её согласие для себя, терзая её неопределённостью. Сделав мучительное движение ему навстречу, Гермиона сдалась, едва не моля продолжить.

И он вошёл — резко, глубоко, без паузы. Воздух вырвало из груди вместе с коротким стоном, такой сильный был толчок. Холод стены за спиной и горячее движение внутри слились в один обжигающий контраст, от которого у неё закружилась голова.

Она прикусила губу, но звук всё равно сорвался, глухой и влажный. Её пальцы соскользнули по камню, оставив царапины на коже ладони. Ухватившись за его плечо ещё крепче, ногтями она впилась в ткань мантии.

Каждый новый рывок прижимал её к стене сильнее. Камень был холодным и твёрдым, но с каждой секундой он становился лишь фоном. Главным был Волдеморт — жаркий, рвущийся всё глубже.

Гермиона поймала себя на том, что подаётся вперёд, сама ищет его ритм. И в этот момент она встретила его взгляд — глаза горели так близко, что от них не было спасения. Волдеморт зарычал низко, сдавливая её бёдра в ладонях, прижимая ближе, двинувшись глубже, словно почувствовав в её первом стоне требование брать сильнее.

Каждый удар вгонял её в холод стены, и в этом столкновении пламени и льда рождалась дрожь, разливавшаяся по всему телу.

Сдерживаться больше не было мочи — она стонала в его рот, когда Волдеморт тянулся к ней, ловил её губы. Звуки срывались сами собой, без спроса, и каждый раз, когда из его горла вырывался рык, она льнула к нему больше.

Пальцы скользили по камню, не находя опоры, исцарапанную ладонь она уже не замечала, но переместила её на его грудь, вцепилась в мантию. Вторая рука судорожно хваталась за его плечо, ощущая твёрдость мышц под тканью. Он держал её так, будто мог раздавить, и всё же хватка казалась осторожной.

Гермиона начала двигаться сама, навстречу каждому толчку, и в этот момент он поднял голову. Их взгляды вновь встретились. Алые глаза, горящие слишком близко, и её — распахнутые, влажные, но не от страха. Она не отводила их.

Глухо зарычав, Волдеморт сжал пальцы на её бёдрах до боли, рывки стали ещё сильнее. Дыхания Гермионе едва хватало, но остановиться она уже не могла. Она чувствовала себя выше не только потому, что он держал её над полом. Взгляд в его глаза давал странное, острое ощущение: не только он держит её, но и она держит его.

Захватив его подбородок ладонью, она не позволила ему отвернуться, продолжая впитывать его голодный взгляд. Дыхание срывалось, тело било в стену в ритме его движений, и всё же она удерживала этот взор — не давала ему уйти.

— Выше… — выдох сорвался с её губ хриплым шёпотом, между стонами.

Волдеморт зарычал так, будто это слово обожгло сильнее проклятья. Рывок — ещё глубже, ещё сильнее, пока боль и сладость не слились в единое, нестерпимое. Он прижал её к себе, будто хотел вплавить в тело, и кончил с низким, сдержанным звуком, больше похожим на шипение.

Она вскрикнула вместе с ним, судорожно вцепившись ногтями в его плечо. Дрожь прокатилась по телу волной, и только его хватка на бёдрах удержала её от падения.

В этот миг она действительно была выше: он держал её, он зависел от того, что именно её он прижал к стене, именно её тело приняло его.

Его хватка была железной; Волдеморт тяжело дышал, не решаясь выпустить Гермиону. Его пальцы всё так же врезались в ягодицы, удерживая, словно она могла исчезнуть, если отпустить.

Медленно он опустил её на пол, осторожно, словно каждое движение имело цену. Её ноги дрожали, и она невольно прижалась к его плечу, пока ступни снова находили твёрдую опору.

Волдеморт смотрел сверху вниз, но не было привычного холодного превосходства. В его взгляде читалось иное — признание того, что её слово, её тело, её «да» подняли его выше самого себя.

Она провела ладонью по его щеке. Он не отстранился.

— Почти убедила, — произнёс Волдеморт, чуть насмешливо скривив губы. Но в его тоне звучала серьёзность.

Гермиона сдержанно улыбнулась, всё ещё переводя дыхание.

— Мне кажется, что не «почти», мой Лорд.

Он притянул её за плечи к себе, ладонь легла на её талию — тяжело и властно.

— Ты очень старалась, — прошептал он ей на ухо. — Я ценю тебя.

Гермиона чувствовала: он стал другим. В нём не было той злости, с которой он вошёл в комнату. Сильный, собранный, холодный — но спокойный. Спокойнее, чем раньше. И его спокойствие было связано с тем, что только что она позволила ему сорваться, выплеснуть всё в неё.

Волдеморт всё ещё держал её близко к себе. Пальцы его скользнули по её талии, поправили ткань платья, словно стирая следы того, что между ними произошло здесь, за закрытой дверью.

— Пойдём, — голос его звучал ровно, расслабленно. — Нас ждут.

Гермиона замерла. Она предполагала, что ей отведена роль громоотвода и он оставит её в этом кабинете, а не поведёт с собой на собрание.

— Нас? — переспросила она. — Мне можно туда пойти?

— Тебе нужно туда пойти, — его губы растянула холодная усмешка. — Ты и так подслушала бы, моя чёртовка.

Щёки её заалели. Он был прав — она подслушала бы. А так Волдеморт полностью легитимизировал её присутствие, избавляя от позора быть раскрытой. Как и всегда — он уже обо всём догадался, всё знал вперед неё самой.

Дверь в зал распахнулась перед ними. Гул голосов, отдававшихся от тёмных стен эхом, мгновенно стих: каждый из присутствующих обратил внимание, что Тёмный Лорд идёт не один. Гермиона шла рядом, стараясь держаться ближе, пытаясь не показать, как дрожат её колени при виде такого количества старых врагов. Волдеморт на их фоне выглядел родной и успокаивающей фигурой, пугал он её меньше всех.

Гордо вскинув голову, она шагала вслед за ним, а шлейфом за ней вместо привычных шёпотков разносился стук каблуков в гулкой тишине. Именно эта сцена стала для неё лучшим признанием того, какое место она смогла занять в этом новом мире.

Рядом с ним.

Волдеморт сел во главе чёрного, отполированного до зеркального блеска стола. Даже сидячее положение не скрывало его высокого роста. В свете огней, вившихся под потолком, он казался изваянием, высеченным из камня: острые плечи, с которых волнами спадала чёрная мантия, вздёрнутый подбородок.

Гермиона встала чуть сбоку за его спиной, решая, оставаться ей стоять позади или, как в прошлый раз, придётся сидеть у его ног. Но…

Справа от него было ещё одно место, свободное. Взглядом Волдеморт указал ей на него. И она покорно села. Пальцы, чтобы не было заметно нервной дрожи, она сцепила в замок и устроила у себя на коленях. Взор свой она обратила к Волдеморту, сидящему с непроницаемым выражением лица.

Воздух в зале будто потяжелел, когда Гермиона заняла место рядом. Никто не посмел показать удивление, но она чувствовала на себе десятки взглядов. Для них её присутствие было вызовом, а для неё — подтверждением того, что теперь она стала выше.

Один из Пожирателей деликатно кашлянул. Его лицо Гермионе было незнакомо…

— Мой Лорд, — начал он, напустив в голос солидности. — По поводу «Придиры»… Мы подготовили декрет от Министерства, который запрещает…

— Запрещает? — холодно перебил его Волдеморт, саркастично изогнув отсутствующую бровь.

— Регулирует, — быстро исправился Пожиратель, — тематику статей, даёт свод правил, по которым мы сможем их призвать к ответу.

— И публично наказать! — воскликнул Люциус Малфой, поглаживая трость, лежавшую перед ним. Газета прошлась и по его семье в том числе.

— И остальные сразу позатыкают рты! — подхватил Долохов с другого конца стола.

Вокруг стола по цепочке пронеслась волна недовольных возгласов, которую моментально прервал Волдеморт.

Одним движением руки.

Он лениво рассёк воздух перед собой, призывая всех замолчать.

— Нет, — спокойно отрезал он. — Если вы сейчас побежите наказывать каждую неугодную газетёнку, строчащую про вас чушь, то люди начнут разносить слухи с утроенной силой.

Затаив дыхание, Гермиона смотрела на него. Ещё час назад, в кабинете, он готов был разорвать тех, кто посмел писать сомнительные статьи в его адрес. Сейчас же сам призывал к спокойствию. Так, будто это его собственные мысли, словно это не она убеждала его принять более взвешенное решение.

И всё же… он её послушал. Хоть и пришлось приложить некоторые… усилия.

Щёки её ярко вспыхнули от осознания и от воспоминаний.

— Скабиор, — Волдеморт повернулся к приспешнику и спокойно продолжил, — дай указание «Пророку» вытряхнуть побольше грязного белья Лестрейнджей. Их история ещё на слуху, а сами они давно отыгранные карты. Дадим народу то, чего они жаждут — зрелищ.

И на его лице прорезался хищный оскал.

— А попутно, пока все будут обсуждать предателей, начните проверки в редакциях, — продолжил Тёмный Лорд. Голос его звучал спокойно, но Гермиона уловила лихорадочный блеск в алых глазах. — Но тихо, не афишируя. Пусть наши бюрократы их задушат…

Он воспользовался её словами, но повернул их так, что теперь это выглядело не как уступка, а как часть его неизменной стратегии. И всё же Гермиона знала: в основе этого решения был её голос.

Речь свою Волдеморт закончил под одобрительный ропот, зал ожил, откликаясь на его план. Только Гермиона уловила, как на миг его взгляд скользнул к ней — коротко, но достаточно, чтобы дать понять: «почти» убедила.

* * *

Собрание было окончено; без малого три часа длились разговоры, принимались решения, основную точку в которых ставил Волдеморт. Постепенно все разошлись, и с каждым удаляющимся от зала звуком шагов Гермионе становилось легче, будто груз спадал с плеч. Правда, сердце продолжило колотиться, когда Волдеморт взял её под локоть и вывел наружу, в коридор. За окном уже спускались сумерки, окружая их особняк бархатной тьмой.

Отголоски тихих разговоров ещё отдавались внизу, перед дверьми холла. Но как только дверь закрылась за последним из Пожирателей, Гермиона облегчённо вздохнула. Тревога отступала.

Волдеморт шёл не спеша по коридору, шаги были размеренными, сам он выглядел собранным, будто эта встреча прошла ровно так, как он и планировал изначально. Правда, Гермиона знала больше, чем большинство из его приспешников.

— Ты ведь боишься меня меньше? — его голос раздался неожиданно близко, и от этой спокойной интонации мурашки пробежали по её коже.

Этот вопрос он ей уже задавал, и ответ его тогда не удовлетворил.

Она подняла на него карие глаза, мгновение колебалась, не понимая: что он хотел от неё услышать? Правду или что-то иное?

— Я уже почти не боюсь, мой Лорд, — тихо ответила она.

Он подошёл ближе, алые глаза задержались на её побледневшем лице на лишнюю секунду. Холодная усмешка скользнула по тонким губам.

— Без «почти», Гермиона. — Ладонь легла ей на талию, мягко подтягивая её к нему, ближе.

Почему она не поняла этого раньше? Ведь он не хотел, чтобы она его боялась…