Ведьма (гет)

Хочется обрести хоть какую-то толику контроля, и спустя пару минут концентрации глаза даже без источника свет вычленяют очертания комнаты. Чулан, вдоль стен полки, на них лейки, мешки и прочая садовая утварь. Примечательно, что ни ножниц, ни ножовок. Наверняка даже вилки вынесли, если решат кого запереть на кухне.

Поиски полезного безрезультатны. Дверь толстая, замки взламывать не умеет. Странно, что не заковали — видимо, настолько уверены, что не сбежит. И чем дольше исследует комнату, тем понятнее уверенность.

В итоге садится на пол, холодная стена подпирает спину. Внутренние часы отрегулированы плохо, но сейчас точно вечер, и если догадка верна, утром её поведут на более официальный допрос, где вытравят признания. Инквизитор прав: находка вряд ли станет смертельным ударом по Борромео, но как минимум положит начало усилению испанской церкви. Не удивится, если и сожгут в Милане. Что скажет отец…

«Что скажет Орфео», — настрой окончательно тухнет. Беспомощность делает своё дело, и несмотря на усилия, мысли об утерянном будущем льются сперва вкрадчиво, а потом полностью заполняют голову. Несостоявшиеся свидания, свадьба, переезд, дети. С помощью Ангелики обустраивают жизнь. Может, открыли бы лавку. Было бы здорово торговать тканями, она знает в них толк. Или посудой — чем угодно, лишь бы без зловонной копоти кузни, которой наглоталась в детстве. А там бы и дети подросли. Орфео узнаёт про Дар, но ни за что бы не расстались. Если кто и способен принять, так это он. Или, может, она бы смогла как-то продлить его жизнь? Кто знает, вдруг никто не решался, а она бы нашла способ, она…

От внезапного скрежета едва не подпрыгивает. Гранитная плита на полу шевелится и после явных усилий неохотно ползёт вверх. Ринувшись, девушка помогает, и неподатливый люк наконец-то оттаскивается в сторону. В лицо дует затхлая сырость, но всё внимание на измазанном лицо.

— Орфео, — выдыхает. Парень улыбается.

— Как только и разглядела в такой темени. Залезай, ночь молодая, но и бежать далеко.

Инес без колебаний повинуется. Оба стаскивают плиту обратно, после чего на ощупь ползут по тесному тоннелю.

— Испанцы пока не пронюхали про тайные ходы. Как минимум не про все, — надсадно пыхтит Орфео. — Выйдем к каналам, оттуда в Милан, нас укроют. А потом прочь, на юг, пока не уберутся.

— Как ты узнал про тайный ход? — спрашивает Инес.

— Шутишь? Это ты тут два года, я был на побегушках с пяти. С ребятами весь особняк излазили, где не заперто. Постоянно что-то таскали в тайники. Правда, если поймают, всыпят так, что неделю на животе спишь.

Энергичный тон, как рукой, снимает напряжение, даже сырые стены будто становятся дружелюбнее, превращаясь из темницы в надёжную защиту. Остаётся лишь ползти, обдирая кожу о неровную землю.

— Почти на месте, — тоннель ведёт вверх, и через некоторое время Орфео упирается, отодвигая скрытую дверь. Убедившись, что никого нет, выползает, потом помогает Инес. Та наконец-то имеет возможность разглядеть лицо любимого при лунном свете. Всё те же яркие глаза и взбудораженный вид. Не выдержав, обнимаются.

— Замаскируем, хотя вряд ли кто ещё воспользуется. Едва увели тебя, основную часть слуг отпустили под присмотр. Чем-то ты им приглянулась, — на это Инес только кивает.

Убедившись, что тайный вход не виден, спешат прочь. Вилла Борромео тёмным силуэтом провожает беглецов. Скорее всего, это последний раз, когда её видят.

* * *

До города добираются без происшествий, даже успевают умыться в ближайшем колодце. Сосредоточенные на Борромео, испанцы оставляют без внимания остальной Милан, и улочка за улочкой Орфео приводит порядком запыхавшуюся Инес в один из кварталов на окраине. Бедность очевидна: дома нависают кривыми фигурами, кое-где горит свет, слышен лай бродячих собак. Орфео несколько виновато произносит:

— Собственно, тут и вырос. Не переживай, мы ненадолго. Пока обнаружат пропажу и соберут слуг обратно, нас и след простынет, — в ответ Инес лишь крепче сжимает руку.

Парень стучит в плохо приделанную дверь обшарпанного двухэтажного дома. Спустя какое-то время открывает старуха с заспанным лицом, что, однако, тут же светлеет при виде парня.

— Я уже всё на свете передумала. Заходите!

Внутри тускло и душно. Помимо старухи в тесной комнате на скамье шумно спит дед, на полу играют два ребёнка, заметно оживившиеся при виде Орфео. Тот с улыбкой треплет грязные волосы. Инес вспоминает отца, в сердце колет зависть.

Оставив детей, парень спрашивает:

— Всё готово? — старуха кивает.

— Лошадей приведут, а пожитки я собрала. Ох, Орфео, что вы им сделали… — парень приобнимает хрупкие плечи.

— Как перебесятся, вернёмся. А пока братья и отец тут за всем присмотрят. Главное, берегите себя. Вы ничего не знаете и не видели меня уже несколько дней, хорошо? Инес, это Маура, моя бабушка.

— Спасибо вам, — от всего сердца произносит девушка. Маура беззубо улыбается.

— Ни о чём не переживай. Пусть хоть изведутся, а с нами настоящий Бог, он нам поможет.

Втроём проходят во другую комнату, служащую и кухней, и обеденной. Там, за столом, наконец-то можно перевести дух. Орфео озвучивает план: братья достают лошадей (Инес удерживается от вопроса, как именно), на которых добираются до Кремоны, где живут дальние родственники, а оттуда либо обратно в Милан, либо по реке в Пьяченцу или Парму. Чем дальше на юг, тем влияние испанцев слабее, можно спокойно переждать.

— Я подслушал пару разговоров. Его Высокопреосвященство в ярости, ведьму поймали, но по всем признакам приезжая, в Милане не больше трёх дней, никакой связи с местными, все следы ведут во Францию, куда, видимо, и хотят послать. В общем, статус явно подпорчен, а тут ещё и тебя упустили, в чём никогда не сознаются, ибо опять же, никто из Борромео тебя не укрывал, они вообще не знали, где ты, за переезд на виллу отвечала старшая горничная, какой с неё спрос.

— Но искать нас будут? — лицо парня мрачнеет.

— Ещё как. Официально ничего не вышло, но не поверю, что утрутся. Наверняка ещё и проходимцев наймут. Поэтому надо уходить.

Инес кивает, но возникает вопрос.

— Мой отец…

— Не общался с тобой с прошлого года, в текущей ситуации даже злость на нём сорвать не смогут. За мою семью тоже не переживай, мы тёртые.

Несмотря на тяжёлый воздух, девушка наконец-то выдыхает. Опасность не миновала, но только сейчас с содроганием понимает, какой избежала участи. Орфео нежно гладит её руку.

— Подремли. Я разбужу, как будет пора, — переместившись на лавку, Инес моментально погружается в сон.