Портрет директора (гет)

— Вот это да, цветы! — Найя наколдовала чистую воду в пустом ведёрке для кистей, усадила в него пышный букет и, нырнув лицом в лепестки, жадно вдохнула. — А какой повод?

— Случайно наткнулся на лавку, — не соврал Риддл, бесхитростно дёрнув плечами. Разместившись за кофейным столиком возле любимого места Нагини и закинув ногу на ногу, он кивнул на свёрток с тостом. — Мисс, ваш кролик.

— Благодарю. — Поджав под себя колени, она забралась в розовое бархатное кресло и между прочим сообщила, словно поделилась любопытным фактом из вчерашней газеты: — В Китае нечётное число белых лилий дарят на похороны.

Не успев дожевать, Том проглотил кусок застывшего сыра:

— Магл подсунул мне это. Так и знал, что им нельзя доверять! Стоило отправиться на Косую аллею…

— Простите, я не предполагала, что вас это заденет. Мы же в Англии. К чёрту Китай! Зря я о нём вспомнила. И вообще, мне нравятся белые лилии, будьте уверены, — она непроизвольно положила руку на подлокотник софы, туда, где покоилась ладонь Риддла, и мягко сжала его пальцы.

Словно не заметив этого, Том спросил на будущее:

— А какие цветы вы любите больше всего?

— Полевые, наверное… Луга в цветении весьма живописны. Жаль, что нечасто представляется возможность писать пейзажи.

— В Хогвартсе весьма живописная округа, — закинул удочку Риддл.

Неловко согласившись, Найя тяжело вздохнула:

— Я потратила столько времени, но тянуть с портретом больше нельзя. Наверное, я слишком серьёзно привязалась к образу в голове, допустила дилетантскую ошибку, но теперь я готова к предвиденному результату. Пожалуйста, поставьте пластинку, я буду работать без отдыха, чтобы поскорее закончить.

— Неужели к вам возвращаются силы? — Риддл удовлетворённо хмыкнул, повернув рукоятку завода. Из рупора граммофона раздалось ласковое звучание гитарных струн и задумчиво повторяющиеся строки: «Вера и любовь могут жить без надежды».

Не дождавшись ответа от сосредоточенной на работе Найи, Том потянулся к свитку, принесённому совой за время утренней отлучки. Сломав печать и развернув бумагу, Риддл пробежался по положению и строкам внизу: подпись, имя, подпись, имя, подпись, имя… Единогласное решение — внесение нового предмета и открытие должности профессора Изящных волшебных искусств.

— Найя, — Том уронил свиток на софу и поспешил к художнице, стоявшей к нему спиной.

Опустив одно колено на табурет, Нагини вглядывалась в полотно с расстояния дюйма:

— Что? Вы меня отвлекаете, — мусоля во рту кончик кисти, пробубнила она.

— У меня есть причина. Ну же, — увлёкшись, Риддл схватил её свободную ладонь и развернул вокруг оси под звук грянувших из граммофона духовых.

Глаза Найи лукаво прищурились в обескураженной улыбке:

— Отчего вы так веселы?

— Я добился желаемого, — произнёс Том негромко и склонился навстречу. Он коснулся левого крыла носа, накрыв поцелуем карее пятнышко, и, подняв подбородок Найи большим пальцем, настиг испачканные в красках губы.

— Не надо, горькие… — отвернувшись, Нагини ускользнула.

— Нет, сладкие, — выдохнул Риддл, изнемогая и пытаясь вернуть поцелуй себе.

— Том, остановитесь.

— Почему?

— Не хочу привыкнуть. Портрет почти окончен.

— К несчастью, я не могу надавить на вас и заставить остаться в Англии, потому что мы встретились, когда вы уже приобрели успех и богатство благодаря своему таланту, — не под стать словам вдохновенно объявил Том, удерживая взгляд и внимание Нагини. — Но я могу предложить вам почётную и увлекательную работу. Моё первое серьёзное достижение на директорском посту — я ввёл предмет «Изящные волшебные искусства». Если вы согласитесь, я прямо сейчас отправлю в Хогвартс сову с вашим назначением.

— О, Том! — воскликнула Нагини и упала бы, если бы Риддл не удержал её.

— Я как никогда серьёзен, Найя. Вам пойдёт быть учительницей, и вы даже полюбите Первое сентября. В этот день мы заведём традицию танцевать свинг, — Риддл мягко покачал её, пока она всецело пребывала в его объятиях. — Родители будут отправлять вам корзины подарков, а благодарные студенты таскать сладости и венки из полевых цветов.

— Вам носили? — вдруг спросила она, на мгновение отвлёкшись от волнений.

Том сдержанно рассмеялся:

— Нет, у меня другая роль — я требовательный и пугающий. А вы будете тёплой и озорной. Солнцем для них. Для всех нас.

— Я ведь не окончила школу. Это обязательно вскроется.

— Представьте лица преподавателей Ильверморни, когда они узнают, что стали вашими коллегами.

— Родители завалят вас письмами с требованиями меня уволить!

— Шутите? Любой, кто о вас слышал, останется в восторге, что их чадо учит гений живописи. А тех, кто о вас ещё не в курсе, я обязуюсь просветить, — Том положил ладонь на сердце.

— Но, кроме того, я — чистокровная.

— Если не считать меня и Рубеуса Хагрида, все нынешние преподаватели чистокровны, — осведомил Риддл. Сопротивляясь беспокойству порой чересчур эмоциональной мисс, Том споткнулся о неясное предчувствие и потерял уверенность: — Что-то не так?

— Да, я слишком чистокровная… — растерянно прошептала Нагини.

Как и в прошлые разы, когда она вдруг начинала разговаривать загадками, Тома захлестнуло раздражение:

— О чём вы?

— Помните, я говорила, что мой род на протяжении трёх тысячелетий сохранял змеиную кровь? Родоначальница клана Нагини — божественная змея, которая стала земной женщиной, потому что влюбилась в смертного, — Найя нахмурилась и прикусила губу.

— Безусловно, я хочу узнать предания вашей семьи, но, может, это подождёт, и прежде вы дадите ясный ответ?

— Это не шутка, Том, иначе я бы и под пытками не заикнулась об этом, — Нагини освободилась из объятий, опустилась на табурет и сжалась, руками обхватив голову. — От крови Бай Сучжэнь, божественной белой змеи, мой род получил особые магические силы и высокое место при дворе. И потому браки заключались только внутри клана. Но из-за этого рождались такие девочки, как я, и… — она шумно сглотнула, — как бы вам сказать… Мы возвращались к облику прародительницы. И из метаморфозы наших тел делали ритуальное шоу.

— Подождите, что вы имеете в виду? — напрягся Том, пытаясь осмыслить услышанное.

— Я родилась из-за кровосмешения! Мой род проклял меня ради статуса и власти! — воскликнула отчаявшаяся Нагини. — Пусть я выбралась из Китая и порвала с семьей, я всё равно превращусь в змею, Том! Превращусь, — повторила она, видя, что разум Риддла всё ещё глух. — Видите пустые холсты? На самом деле они исписаны. Моим уродством. Апарекиум, — она проговорила заклинание, разом сняв все чары невидимости.

Краски проявились на белых полотнах, точно те намокли с обратной стороны. Возникли руки, шеи, скулы, знакомые тонкие пальцы. Но кожа не бронзовая — серая. Лопающаяся и отслаивающаяся. «Линяющая», — вдруг подобрал слово Риддл. И измученные потухшие глаза.

— Мне было шестнадцать, а я даже учиться не могла. Писала автопортреты, ненавидела всех, думала, что со мной покончено. Но потом отыскался индийский шаман, который приготовил одну редкую мазь. Жасминовую, вы всё правильно поняли, — кивнула Нагини, увидев, что Том сам догадался. — Но и она перестаёт помогать. Не знаю, сколько ещё я протяну. Прежние наследницы белой змеи обращались в месяц после первой крови. Поэтому каждый день в своём теле — украденный у судьбы день. Я не должна была звать вас в Лондон. Если бы я только знала, что всё закончится так…

Том опустился на корточки и предплечьем опёрся на колени Нагини, заглянув под опущенные намокшие ресницы:

— Значит, вы отказываетесь от должности преподавателя?

— Да, — отозвалась она без раздумий.

— И в чём причина? — мягко поинтересовался Риддл, словно мог услышать что-то ещё. Что-то другое, что дало бы надежду.

— Вы верно меня не слышите? Моё существование скоро прервётся. Нам не стоит привязываться друг к другу, — она запрокинула голову, не позволив слезам пролиться, но закончила честно, — ещё сильнее.

— Без вас я в Хогвартс не вернусь, — отрезал Том, и его глаза яростно вспыхнули. Он вскочил и нервно обошёл софу, остановившись у камина. — Не после всего.

— Простите меня. Наверное, я сама вас обманула, — пробормотала Нагини, продолжая смотреть в потолок. — Со мной ничего не выйдет. Ни семьи, ни детей. Даже если бы я могла выносить ребёнка, я бы не стала передавать родовое проклятье.

— Мне не нужны дети: у меня их полно — целый замок, — до ломоты в запястьях Риддл вцепился в мягкую спинку дивана, как в последнюю возможность убедить Нагини поменять решение. — Только вы.

— Пока что вы говорите так. Пока не знаете, каково это — жить с проклятием в ожидании неминуемой участи. Если бы я не была собой, я бы согласилась, но я та, кто я есть, поэтому мне придётся уехать.

— Не лучшее время для подобного признания, но я имею представление, каково быть обречённым из-за своей сути, — заявил Том, оскорблённый обвинением в легкомысленности. — Василиск в Хогвартсе — не легенда. С основания замка он живёт в Тайной комнате и, чувствуя кровь Салазара, просыпается и подчиняется наследнику. А я ослепил Василиска. Из жалости.

— Ослепили? — ахнула Нагини.

— Своими руками. Его ядовитым клыком. Тысячелетнее чудовище скулило от обиды и боли, но ослушаться потомка Салазара не могло, — не моргая, Том широко распахнул глаза. Картина ослепления всё ещё стояла перед ними, как наяву. — Но так было лучше. Если бы Василиска нашли, а его искали, его бы убили мракоборцы. Помню, вы хотели услышать историю, как я начал видеть фестралов, мисс? — осведомился Риддл, словно на светском приёме подводил к развлекательной истории.

— Да, — будто не вправе отказаться, испуганно подтвердила Найя.

Том вскинул брови, скрестил руки на груди, и, мучительно подбирая начало рассказа, решил сознаться во всём:

— Из-за семейной тайны я считал себя не студентом, а истинным правителем замка и всех прилегающих земель. Каждому было известно, что я наследник Салазара, однако и то, что я — полукровка, потому на факультете я не пользовался уважением, каких бы академических успехов ни достигал. Тогда мне в голову пришла идея, как доказать, что в моих венах течёт кровь Слизерина. Пусть я и нарушил семейный кодекс, но всё-таки настоящим Гонтом я и не был. М-м-м, — Том довольно хмыкнул, вспомнив лица сражённых сокурсников. — Когда они воочию увидели мою власть над Василиском, то добровольно признали во мне лорда и принялись служить. Даже назвали себя «вальпургиевы рыцари». Пока дед упивался огневиски, я пьянел от власти. На пятом курсе мы после полуночи шастали по Запретному лесу. Василиск сопровождал нас: он выбирался из замка через Чёрное озеро. Громадный и гибкий, как водный дракон, он плыл по воде и зигзагами выползал на сушу. На моих спутниках лежали особые чары — они не могли смотреть на Василиска, как невозможно глядеть на полуденное солнце, но они слышали плеск воды и чувствовали, как каждая магическая тварь задерживала дыхание. Это означало: король леса вернулся. Поэтому мы беззаботно исследовали стоянки троллей, гнёзда дементоров, разворовывали пещеры арахнидов. Но однажды мы услышали человеческий крик, прежде чем этот кто-то успел превратиться в камень. Будучи всего лишь мальчишкой, мне пришлось пересилить себя, чтобы подойти ближе, и тогда я увидел сумку, набитую копытами единорогов. Вот из-за чего застывший труп оказался в глубинах Запретного леса. Он был браконьером. Все мы собрались вокруг него, кто-то, кажется, Лестрейндж, крикнул и засмеялся: «Идиот нашёл свою идиотскую смерть!». И мы расхохотались от восторга, искренне гордясь собой.

— Тогда почему вы ослепили Василиска? — потребовала ответ Найя.

— Обо всём по порядку, — увидев нескрываемое нетерпение, Том мягко улыбнулся, но, вернувшись к истории, мгновенно перестал быть весел. — Вход в Тайную комнату находится в одном из туалетов. Так его замаскировали мои предки и тогда же наложили отпугивающие чары. Даже эльфы там не прибирались. И вот однажды, когда я позвал Василиска, оказалось, что в туалете пряталась девочка. Миртл. «Плакса Миртл» её называли однокурсники. Кто бы мог подумать, что когтевранцы так жестоки? Ей поджигали постель, портили зелья, учебники, подставляли перед профессорами, а в тот вечер наслали преследующее заклятие, от которого она спряталась в нелюдимом туалете. Видимо, она выглянула из кабинки, когда услышала Василиска, и тогда же умерла. Признаюсь, мне было плевать на её несчастную жизнь, но это не значит, что я хотел убить её. Это ещё не всё, будьте терпеливы, — пресёк комментарий Риддл, увидев, что Найя хочет что-то сказать. — Из-за подозрительной смерти мракоборцы открыли следствие. Я и мои друзья, как чистокровные слизеринцы, стали первыми подозреваемыми. Тогда-то я и понял, что рыцари могут не только служить, но и предавать, — Том сжал кулаки, ходя кругами от арки к камину. — Они чуть не раскололись в первый же день допроса, вечером умоляли меня во всём признаться. Я не мог рисковать редчайшей жизнью Василиска из-за этих трусов. Мне помогло знание легилименции, которой я, слава Мерлину, увлёкся в начале курса. Как в библиотеке, в их умах я просмотрел все воспоминания, связанные с Василиском и нашими ночными приключениями, и стёр их.

Риддл замер, будто ошарашенный от собственных слов, но исповедь продолжила изливаться из его горла, как кровь из незаживающей раны. Её уже нельзя было остановить.

— Мракоборцы заподозрили неладное, но доказать ничего не сумели, и, в конце концов, им не позволили голословно обвинять наследников чистокровных семей. В душе я ликовал от их провала. А когда всё улеглось, подошло время моему краху: я спустился в Тайную комнату и ослепил Василиска. Его сила, яд, зубы не менее смертоносны — я не оставил его беззащитным. Но убивать взглядом… Он не выбирал рождаться таким. Он появился на свет из-за чужой воли, и все хотели его смерти, хотели знать, что Хогвартс избавлен от «проклятья Салазара». Я всё ещё считаю, что спас его, пусть он и не отвечал на мой зов шесть лет, скрывался от меня. Я даже думал, что он покинул замок вовсе. Но потом я услышал, как он прополз в стене моей спальни, и вскоре мы примирились. Меня не пугает твоя участь, — он бросился к Нагини, встал на колени и, безумно вытаращив глаза, пообещал. — Я найду лекарство. Если надо, я изобрету его.

Осторожно коснувшись его лица, она убрала тёмные локоны, упавшие на лоб:

— Лекарства нет, Том, это моя суть, как нельзя спасти Василиска от его смертельного взгляда. Когда я перестану быть человеком, я не… — её голос задрожал, а вслед и всё тело. — Не знаю, что будет.

Риддл обхватил трясущиеся бёдра, пытаясь унять, успокоить, принять на себя все её тяготы:

— Но разве не поэтому ты искала меня, Найя? — произнёс он громким, настойчивым шёпотом. — Не из страха, что после обращения будешь звать, но никто не ответит?

Плечи Нагини упали, и, вконец обессилев, она отчаянно разрыдалась. Слёзы посыпались на руки Тома, точно осколки хрусталя.

Затишье проявило мелодию граммофона: саксофоны продолжали задорно гудеть, струны дребезжать, клавиши прыгать. Риддл медленно поднялся, чтобы снять иглу с пластинки, и с каждым шагом, отдаляющим его от Нагини, убывали силы приблизиться вновь.

«Какое безумие!» — он опустил взгляд и прикрыл рот ладонью. — «Она умрёт. Нет, хуже, она потеряет себя. А я теряю её уже сейчас…».

Сунув непослушные руки в карманы, Том спокойным голосом подвёл итог:

— Теперь, когда я обо всём узнал, остаток твоих драгоценных дней я хочу провести с тобой. Точнее — не смогу провести без тебя.

Продравшись сквозь заикание и душащий плач, Нагини выкрикнула:

— Вы понятия не имеете, о чём говорите! Какой надеждой меня тешете! Это жестоко!

— Клянусь, я никогда тебя не оставлю, а если не сдержу слово, то сам обращусь в змею, — с решительной монотонностью настаивал Том. — Непреложный обет подтвердит мои намерения. Дай мне руку, — точно приказывая Василиску, прошипел он на Парселтанге.

— Вам нужно остыть, — Нагини поморщилась, безуспешно стирая следы слёз. — И мне тоже. Пожалуйста, отправляйтесь в Дырявый котёл! — взмолилась она. — Через пару дней я позову вас, когда портрет будет окончен.

Риддл замер, а после, обдумав предложение, неторопливо покивал:

— Хорошо, — он сдёрнул оставленный на подлокотнике пиджак, — сейчас я уйду. Но если ты обманываешь меня, чтобы вновь сбежать, я предупреждаю — я везде тебя найду. У меня есть связи в МАКУСА. В каждом министерстве.

— Я не сомневаюсь, — покорилась Нагини. — Но не из-за этого я не стану исчезать без следа. Мне правда хочется завершить ваш портрет, чтобы недели, потраченные мной, не были напрасны. Я вас провожу.

— Это ни к чему, — ответил через плечо Том. — Я знаю, где выход.

Она встала, но только для того, чтобы захлопнуть дверь.

На улице Риддл обнаружил пелену низких облаков, затянувшую небо. Злорадствуя над своей обречённостью, он усмехнулся и побрёл к Темзе. Потери, потери, сплошные потери. Может, из-за них душа так легка, что земля плывёт под ногами?

Издали грянул гром. Серо-синий горизонт растрескался молниями.

— Мистер, вам лучше уйти с берега! — крикнул юноша, придерживающий козырёк на бегу. — Разве вы не слышали, какую грозу обещали сегодня?

Однако вопреки предупреждению Том остался на набережной, наблюдая в одиночестве, как ленивые речные волны захлёстывает тревожная рябь.