Тень (джен)

— Госпожа Ненетль, рад вас видеть!

Портной действительно искренне обрадовался старой клиентке, но Ненетль едва заметно поморщилась — такое обращение к ней самой сильно резало девушке слух.

Мастер конечно ничего не заметил, и Ненетль кивнула на выставку образцов.

— Я за лентами.

Портной с готовностью притащил все возможные из белых и серебряных лент, сразу зная, что любит клиентка. Закопавшись в разнообразие материалов и оттенков, Ненетль вполуха слушала мастера. Тот активно рассказывал о том, какие чудесные ткани поступили к нему буквально вчера. И между делом предлагал заказать еще хотя бы одно платье, которое будет совершенно точно совершенно невероятным.

— Возможно вас заинтересует что-нибудь необычное! Например, кроме прочего, вчера мне привезли отрез восхитительного красного шелка. Совершенно невероятная ткань — легчайшая, но очень прочная. А переливается как!.. Давайте я просто вам покажу этот отрез, вы сами все поймете!

Видимо шелк был действительно совсем новый и дорогой — хозяин принес из задних комнат сразу весь рулон, хотя обычно имел у прилавка все образцы тканей.

— Вы только посмотрите!.. — сам не скрывая искреннего восторга, мастер крутанул рулон, разворачивая широкий край.

Ненетль с удивлением уставилась на ткань. Шелк действительно оказался невероятным. Насыщенный красный переливался и мягко сиял, словно сотканный буквально из рубинов. Живой блеск притягивал взгляд и завораживал. Ненетль скользнула по длине взглядом, и ей почудилось, будто в ровном полотне проступил едва заметный мягкий узор, меняющийся и плывущий.

— Потрясающе, не правда ли? — словно сквозь воду, с трудом, донесся до Ненетль голос мастера.

И девушка вдруг осознала, что ее разум поплыл. Она не могла отвести взгляд от ткани, как бы ни пыталась, от попыток стало еще хуже, в глазах практически потемнело. Голос портного, продолжающего что-то с восхищением говорить, воспринимался уже как едва слышимое эхо. Ненетль попыталась схватиться за край стола, но кажется едва смогла шевельнуть пальцами.

Разум, очарованный красным шелком, терялся в таком же красном мареве. В памяти стали всплывать пока непонятные, смутные картинки чего-то, чего как будто бы никогда не было. Казалось, еще немножко, и они откроют удивительную тайну, но для четкости не хватало совсем чуть-чуть…

В смутные видения ворвалось облако тяжелого, горьковатого дыма.

— Так, ну все, хватит, — резкий, смутно лакомый голос прозвучал так неожиданно и внятно, что Ненетль аж дернуло.

А потом девушку дернуло буквально — в плечо что-то болезненно впилось и рвануло назад. Ноги Ненетль таки подкосились. Она почти упала, но то, что впилось в плечо, ее не отпустило, позволяя хоть как-то устоять.

С трудом сфокусировавшись, Ненетль первым делом увидела лицо Алисы. Девочка вдумчиво изучила ее и чему-то хмыкнула.

— Поганец ты паучий, — куда-то в сторону выдохнула она тягучий дым. — Я всё думала — куда это начали пропадать мои, и не только мои, куклы? А это ты, тварь такая, с ума их сводишь.

— Сделаешь новых, — язвительно отозвался другой голос.

И похожий, и непохожий одновременно на голос портного.

Ненетль подняла голову. Стены ходили ходуном и предметы вокруг странно дрожали в ее глазах. Вокруг стояли несколько механизированных шахмат Алисы, один как раз и придерживал белую девушку за плечо, вцепившись тонкими металлическими пальцами.

Конечности перевивали ленты красного шелка, местами уже оборванные, а на свободных от ткани участках кожи и одежды выросло несколько крупных паучьих лилий. Один из алых цветов пророс похоже прямо на щеке, мешая и так нарушеному зрению, но разглядеть жуткую метаморфозу человека, с которым она только что говорила, Ненетль смогла. С мастера тем временем словно слезала кожа, вместе с одеждой и волосами. Обвисая клоками, медленно плавилась, обнажая совсем другое лицо и тело. Через несколько мгновений перед ними остался стоять высокий, крайне худой мужчина с длинными черными волосами. Он сразу же сунул непропорционально крупные кисти рук в рукава черно-красного кимоно.

— Тебе то куклы зачем? — равнодушно поинтересовалась Алиса, перекладывая мундштук из одного уголка рта в другой. — Ну не жрешь же ты их... Как-то иначе извращаешься?

Паук вдруг размытым черным пятном прыгнул вперед. Алиса даже не шелохнулась, когда он навис над ней — огромный и черный, по сравнению с телом девочки, — и ощерился, демонстрируя слишком длинные для узкой челюсти, клыки.

— Ты слишком много болтаешь для той, кто не сможет мне ничего противопоставить, — злобно-весело прошипел он.

На скулах паука медленно проступали, смешно промаргиваясь, дополнительные глаза.

Алиса снова хмыкнула и выдула дымом прямо ему в лицо. Паук дернулся было, отодвигаясь, и замер — у его шеи заблестели сразу несколько острейших лезвий, беззвучно выскользнувших и сложившихся из пальцев шахмат.

— Убить то я тебя конечно не смогу, — согласилась Алиса. — Зато вот от души потрепать — легко, поскольку и ты меня убить не сможешь. А там глядишь и хозяин этой куколки подойдет. Ты же не просто так предпочел ее ловить, когда она подальше от Шляпника? Что скажешь, Цутигумо? Потянем время подольше?

Паук снова широко осклабился и плановым движением отступил назад. Алиса улыбнулась, сверкнув глазами, на мгновение совсем перестав выглядеть как маленькая девочка, и кивнула на Ненетль.

— Давай снимай свой гербарий, пока Тень действительно не пришел.

Цутигумо посмотрел на Ненетль, размашисто шагнул к ней, коснулся холодным пальцем белой щеки.

— Тебе намного больше идет красный, — с неожиданной нежностью шепнул паук.

Ненетль с отвращением дернулась, но Цутигумо уже исчез.

На пол с тихим шорохом посыпались красные лепестки мгновенно завядших ликорисов. Вместе с ними такими же лепестками, сухими, словно прошлогодние листья, осыпался красный шелк — и с рук Ненетль, и со стола портного.

Механические куклы Алисы тут же свернули лезвия внутрь тел, тот, что держал Ненетль, отпустил руки, и девушка таки рухнула на колени.

Алиса присела перед ней, игнорируя тот факт, что голубой подол метет пол, и задумчиво осмотрела девушку в белом.

— Жить будешь, — равнодушно сообщила она Ненетль. — Он тебе правда память всю посбивал, но Тень сам разберется.

И, оставив Ненетль сидеть на полу, как ни в чем не бывало пошла к выходу, но в дверях о чем-то вспомнила и с усмешкой оглянулась:

— Ах да, кстати. Портной еще живой, Цутигумо не может принимать облик мертвых людей. Поищите его где-нибудь в задних комнатах, наверняка он его или вырубил, или укусил… В любом случае я удачно мимо шла, хорошо почуяла… Скажешь Тени — должен будет.

Ненетль проследила как следом за маленькой фигуркой в голубом платье один за другим исчезли в дверях блестящие механизмы и опустила глаза вниз. Почти весь пол был усыпан красными лепестками, и девушку невольно передернуло.

От очарования красного шелка в ее разуме не осталось ничего, кроме странной горечи.