В тихом омуте черти водятся (гет)

«Я постоянно пытаюсь сделать выбор, который выкинет меня из зоны комфорта. Пока вам некомфортно, вы растете».

Эштон Катчер

Паркер сидел в библиотеке и отрабатывал заклинание левитации по совету Флитвика. Прошел месяц с той злосчастной ночи в начале учебного года, а это заклинание ему никак не удавалось. Конечно, карлик-недоросток, как незаслуженно слизеринцы, плохо влиявшие на Генри, называли полугоблина, щадил Паркера и давал ему работы для первокурсников. Но ведь дальше так продолжаться не может. Мальчик уже месяц сидел на одном заклинании, которое вызывало лишь искры из волшебной палочки. Сначала он думал, что проблема заключается в этой бестолковой деревяшке, но, позаимствовав у Малфоя ее, понял, что дело в себе. И вот Паркер сейчас сидел и безустанно махал палкой, усиленно бормоча себе под нос формулы и так и норовясь выколоть кому-то глаз.

По трансфигурации дела шли более менее. Спичку в иголку он обратил чуть ли не с первой попытки, и спустя пару занятий Макгонагалл допустила ему идти по учебнику наравне с однокурсниками.

— Вингардиум левиоса! — ноль реакции.

По зельям все было намного лучше. Чуть ли не каждое занятие Снейп скрепя зубами выставлял ему Выше Ожидаемого и Превосходно⁽¹⁾, из-за чего тихо раскисал Малфой.

— Вингардиум ЛЕвиоса!

Гербология никуда совершенно не шла. Работать с растениями и копаться в сырой, прогнившей земле, кишащей червяками, было точно не призванием Дона Паркера. Тот об этом глагольствовал все уроки, втолковывая данную исключительно полезную информацию всем ученикам и даже учителю, надоедая так сильно, что даже Малфой начал его избегать. В итоге за свою болтливость и совершенную нелюбовь к труду и растениям он всё-таки получал свои натянутые о очень долгожданные «Слабо» и «Отвратительно».

— Вингардиум ЛевиосА!

Защита от темных искусств была наилегчайшим предметом. Римус Люпин каждый урок проводил в стиле игры или путешествия, так что там нужно было лишь знать проклятия, теорию и уметь реагировать. По ЗОТИ у Паркера было стабильно выше ожидаемого и превосходно.

— ВИнгардиум Левиоса!

Паркер прошел отбор в гриффиндорскую команду по квиддичу. Оливер Вуд от него был просто в величайшем восторге, ибо Генри забил сразу десять мячей из десяти прямо в кольца. В этот момент мальчик просто боготворил своего тренера по баскетболу. Он занял место охотника свободное от ушедшей и закончившей школу Алисии Спиннет. Тренировки были чуть ли не каждый день по несколько часов. Метлу же ему предоставила Макгонагалл, притом не абы какую, а настоящую Нимбус 2000. Поэтому на спорт мальчик налегал как бешеный фанатик, уступая место только Оливеру. С учётом того, что в спальню он приходил только лишь с силами на то, чтобы завалиться в кровать и уснуть крепким сном, уроки по возможности делались по выходным.

— Твою ж мать, Левиоса!

Нет. Ну самым-наисложнейшим уроком было НИРДУ. Тренировки по квиддичу по сравнению с ним казались настоящими цветочками. Этот «полисадник» в Хогвартсе был прототипом урока рисования в магловской школе. Настоящее Искусство Рисование Для Школьников вела престарелая ведьма, которая, судя по внешности и трости, была ровесницей директора Дамблдора. Она обладала скверным характером и ждала от каждого ученика необыкновенного терпения и любви к ее уроку. Паркер рисовать особо не умел. Да и усидчивостью тоже не обладал. В итоге он перемещался от «Слабо» до «Удовлетворительно», иногда заплывая за бортик «Выше Ожидаемого». Профессор Драв почему-то сразу невзлюбила мальчика и постоянно его попрекала, указывая на то, что он никогда не носит мантии, и на растрёпанные волосы. Паркер, разумеется, в обиду себя не давал и попрекал ее в ответ, за что получал отработки у Филча и даже штрафные баллы для факультета. Гриффиндорцы только тихо и устало стонали во время очередных споров мальчишки с остроумным профессором и вскоре вообще накладывали на беззащитного и не умеющего использовать контрзаклятия Паркера, Силенцио. ⁽²⁾

— Вингардиум ЛевиОса!

Паркер зарычал и отшвырнул от себя бесполезную деревяшку. Так со стуком покатилась по столешнице и со звоном слетела на нее прямо на пол, призывая внимание трудящихся над своими эссе учеников и протирающей, недовольной мадам Пирс. Генри рывком поднял ее и убрал за пазуху бомпера кинув ненавистный взгляд на злосчастное бедное пёрышко. Сейчас ему захотелось скормить его голодным Хагридовским флоббер-червям, порвать на кусочки и даже сжечь. Он представил, как оно будет гореть, дым извивающийся коброй и уплывающий в потолок, мадам Пирс, яростно ругающуюся на него.

И тут случилось чудо.

Пёрышко взлетело вверх на три дюйма и загорелось.

Паркер сосредоточенный на своих мыслях даже этого не заметил, пока к нему не прибежала испуганная за свои книги библиотекарша.

— Что тут происходит? — послышался стальной звонкий голос тут же переминившийся до неузнаваемости.: — Что ты...творишь??

Увидев горящее перо, рядом лежащий учебник и перепуганно лицо мадам Пирс Паркер тут же растерялся. Но спустя минуту им завладело воодушевление, переменившееся в настоящий азарт. Он соскреб все письменные принадлежности и учебники взмахом руки в сумкукогда огонь перебросился на соседний ближайший к перфшку учебник Паркер сначала испугался, а потом им завладел азарт. Быстро собрав учебники и потеряв концентрацию на пере, мальчик выбежал из библиотеки под всевозможную ругань ее заведующей, и побежал прямо к озеру.

Шотландские пейзажи всегда отличались небрежной изящностью и необъяснимой красотой. И вот, именно в такие моменты можно было поистине оценить ее превосходство.

Синее небо, окутавшее куполом просторы темного леса и замка, блестело от количества опадающих листьев, кружащихся в воздухе и создающих некое подобие танца. Черный дремучий лес, такой же одинокий и мрачный, как его жители, подзывал и манил к себе всякого неосторожного проходимца, а заполучая его навеки, вовлекал к себе во тьму. Над ним, высеченный из горы, возвышался великолепный замок с множеством башенок, у подножия которого плескалась вода из лесного озера. Синие водоросли оплели водоем, и в пролеске, у самой кроны сосны, в самых ее могучих корнях, укутанная пеленой холодного воздуха, мелькала сквозь листья маленькая мальчишечья фигурка. Она размахивалась руками и бормотала заклинания, испытывая безнадежно испорченную перьевую ручку. Письменная принадлежность то вспыхивала синим пламенем, то поднималась в воздух на несколько дюймов. С каждой новой удачей Паркер радовался, как самый настоящий ребенок. Только вот дети обычно бегут похвастаться своими успехами перед родителями, ждут похвалы от них. А Генри один. Он всегда будет один, о чём повествует печальное прошлое и сейчас всеми забытая надпись на правом предплечье.

— Что делаешь? — послышался мягкий и немного хриплый мужской голос, вырвавший Паркера из своих мыслей. Он вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял профессор Люпин, не ходивший на этой неделе на уроки ссылаясь на плохое самочувствие.

— Учусь, сэр, — чуть улыбнувшись ответил Паркер подняв на него свой изумрудный взор. Профессор и правда был нездоров. Под глазами залегли глубокие тени, а бледная кожа исхудала и чуть натянута облепляла череп. — Чем вы болеете?

Люпин задумался и ответил не сразу, что заставило Паркера усомниться в последующем ответе.

— Просто кашель. Голос пропадает.

— Вы лжёте, — беспристрастно разоблачил профессора Паркер, получив в ответ недоуменно-удивленный взгляд.

— Почему ты так решил?

— Уже второй раз вы говорите что больны. Как можно не догадаться, что между этими временами существует некая связь? Вы всегда заболеваете в полнолуние, — безжалостно выдавал факт за фактом побелевшему Ремуса Паркер, — Ваш необычный цвет глаз. Даже перевод имени указывает на вашу некую связь с волками.о есть, приходит на ум одно. У вас есть... Пушистая проблема.

Люпин стоял как громом пораженный, глядя на Паркера с каким-то неведанным чувством. Потом никого не предупредив, он согнулся пополам и тихо рассмеялся. Генри наклонил в бок голову, глядя на последствия своей речи и возможно на психическую нестабильность преподавателя. Вдоволь выпустив эмоций, Люпин криво ухмыльнулся и пошёл по берегу озера. Паркер безмолвно следовал за ним, пока его любопытсво не пересилило все инстинкты самосохранения.

— Что вас так рассмешило?

— Как только я тебя увидел, ты напомнил мне одну давнюю знакомую, — мечтательно начал Люпин, прикрывая глаза и явно вспоминая о былых спокойных временах. Прозрачное озеро у берега успокаивалось. — Она как бы узнав о моей... Пушистой проблеме, — профессор весело хмыкнул, — тоже высказала мне все в самом начале разговора. Прямо слово в слово.

— Это же очевидно. Нужно всего лишь сопоставить ваши отсутствия с лунным календарем, и все становится на круги своя.

— Мои друзья были такие же догадливые как и ты. Я долго от них скрывал правду, но... Тайное всегда становится явным, — профессор умолк, расфокусированно глядя на переливающийся осенними цветами чистейшую гладь озера. — Кстати, как долго ты знаешь?

— Несколько дней, — не стал скрывать Генри

— И... Кхм, тебе не противно, ну то есть, не страшно так спокойно разговаривать со мной? — этот вопрос был сказан тихо. Казалось ничем не примечательной, но за этой пеленой ложного безразличия скрывались многолетнее одиночество и пустота. — Оставаться как сейчас наедине?

— А должен? — Паркер скучающе взглянул на профессора, не сбавляя шага прогуливаясь по песчаному, усыпанному галькой берегу озера. Откуда взялись эти предрассудки насчёт оборотней? Ну воет человек каждое полнолуние на Луну, да пусть себе воет. Взять к примеру Люпина. Добрый, хороший, но с явным комплексом неполноценности, вылившиеся из-за неэтичных личностей некоторых волшебников. Понимая, что для обоих эта тема оставит неприятный осадок в душе, если её продолжить, Паркер начал о другом, внезапно пришедшем ему в голову. — Сэр, вы ведь учились в Хогвартсе, да?

Немного удивленный внезапной сменой темы Люпин замедлил шаг, но все таки задумчиво кивнул, ожидая услышать продолжение. Паркер же, желая отвлечь профессора от мысленного самобичевания, задал вопрос, гложущий его каждый день.

— Вы знали какого-нибудь Паркера? Не только здесь, но и вообще где-нибудь? Похож ли я на кого-то?

— Ты сирота, — догадался Люпин и чуть призадумался. — Вот почему ты никогда не получаешь писем.

— Вы следите за мной? — Паркер поднял брови и с явным упрёком взглянул в глаза профессора. Тот на это лишь тихо хмыкнул, выражая тем самым свою невиновность.

— Это заметно. По твоему лицу. Ну и ты всегда стараешься быстрее поесть, чтобы поскорее уйти до начала этого... ритуала.

На это Паркер лишь пожал плечами и расширил глаза, в знак того, что ждёт ответа на заданный и на время потерявшийся в мыслях вопрос.

— Нет. Я не знал ни одного Паркера. Но при этом, как только я тебя увидел, ты напомнил мне одну давнюю знакомую, — задумчиво начал Люпин, прикрывая глаза и явно вспоминая о былых, спокойных временах, — Я не знаю чем... — вдруг он взглянул прямо в лицо Генри. Прямо в его необыкновенно чистые с синими вкраплениями изумрудные глаза. Потом он посмотрел на него так, будто бы заново увидя и шёпотом продолжил, словно боясь вспугнуть. — Хотя нет. Я могу сказать точно. У тебя такие же изумрудные глаза...

— Глаза? — Паркер иронично хмыкнул и подал плечами.

— Здесь нет ничего смешного, — осадил мальчика Ремус.

— Я не смеюсь, — обиделся Паркер, но тут его гнев мигом испарился. — А как ее зовут?

— Звали. Лили. Лили Эванс, — внимательно следя за реакцией мальчишки ответил Люпин. Ее не последовало. Ибо Паркер совершенно не знал своих родителей, и эта маленькая крупица возможно от не самой достоверной информации ему ничего дать не могла. Просто женщина с такими же глазами. Много ли в магической или обычной Британии изумрудных глаз?

— Но она не может быть твоей матерью. Думая так, ты обнадёживает себя и к тому же у нее был... — Люпин горько сглотнул, но все же продолжил. — сын. Я могу с уверенностью сказать, что ты — не он. Я знал Лили, знал Джеймса. А ты совершенно на них не похож.

— А я и не обнадеживаю, — категорически возразил Паркер, пиная особенно большой камешек прямо в озеро. — Я просто поинтересовался. Мои родители мертвы, а я совершенно их не знал. Вы меня наверно не поймёте, просто хочется хотя бы узнать их имена.

Люпин со странным выражением лица оглядел с ног до головы Паркера, но промолчал.

Учитель и ученик ещё немного побродили по замку, но приближающийся комендантский час быстро разогнал их по клеткам.

Уже сидя в гостинной на диване и листая книгу о родословных, Паркер подсознательно бормотал это имя. Почему оно кажется таким знакомым? Где же он мог его слышать?

— Лили Эванс.... Эванс Лили...

— Ты чего бормочешь? — к нему подошла сонная Гермиона, сделавшая все домашние задания наперед и теперь просто ходящая мимо ребят и болтающая с ними о всяких пустяках, успевая подсказывать с уроками.

— Да так. Гермиона, а как у вас устроен замок? Типо директор может знать что делает в данный момент определенный ученик и где он находится?

— Я... — Гермиона запеклась. Наступила долгая тишина. Потом изрядно попотев и покраснев девочка выдавила: — Я не знаю.

Паркер поперхнулся. Гермиона Грейнджер что-то не знает?! Иногда Генри задумывался, человек ли это или ходящая энциклопедия с неимоверным источником знаний, а оказывается они не безграничны.

— Понятно.

— Я хотела у тебя спросить кое-что, — чрезвычайно смущённо и достаточно неловко начала Гермиона. Паркер кивнул в знак того, что слушает. — Как ты относишься к Джинни?

— Кто такая Джинни? — заинтересованно поинтересовался Генри. Грейнджер посмотрела на него как на последнего олуха, но продолжила.

— Джинни Уизли?

— Ещё один Уизли? Мне кажется что через два-три года в школе каждый второй будет носить эту фамилию, а через столетие Уизли заполонят свет.

— Не смешно, Генри. Это очень серьезный разговор, — осадила Гермиона Паркера. Тут до него дошло, что уже второй раз за день его осаждают, словно хрупкую крепость.

— А ты сама серьезность... Я не знал, что у Рональда есть сестра.

— Не знал? — Гермиона задрала брови и глазами указала куда-то за спину Паркера. Тот в мгновение Ока повернулся и увидел сидящую за столом рыжеволосую девочку лет двенадцати. Судя по виду и выражению лица она ждала окончания разговора. Он посмотрел на Грейнджер теперь с явным энтузиазмом.

«А вот и сообщники. Сватать меня пришли на этой малявке. Ну ничего, посмотрим ещё кто-кого. »

— Короче. Я ее не знаю, она меня тоже. Джинни слишком мала для меня, если ты об этом. И если я с кем и собирусь встречаться в этом году, то уж точно не с ней.

Это было сказано достаточно громко, и Паркер краем глаза увидел, как Джинни раскранелась под стать волосам и убежала к себе в комнату.

— Ты вкурсе что бываешь гадок и чрезмерно жесток?

— Это школа жизни. Она должна понимать, что мир не вертится вокруг нее. Хотя, скорее всего, у Уизли, чтобы осмыслить эту фразу, уйдет столетие.

— Как я с тобой только общаюсь? — задала глупый риторический вопрос Гермиона, покачав кудрявой головой взглянув на мальчишку исподлобья.

— Ну, ты используешь слова и выражаешь их на английском языке, при этом обдумывая каждую свою речь и жестикуляцию, — улыбнулся Паркер и задумчиво продолжил. — Я же тебе отвечаю. Медленно открываю рот и используя голосовые связки выдавливаю из горла звук, затем превращаю его в понятную речь.

— Я все-таки не ошиблась, предполагая, что ты идиот, правда? — спросила Гермиона, слегка улыбнувшись. Но Паркер не слушал, продолжая трындеть о процессах своей жизнедеятельности.

1) Система оценивания в Хогвартсе:

— Положительные оценки:

«П» — «Превосходно», «В» — «Выше ожидаемого», «У» — «Удовлетворительно».

Отрицательные:

«С» — «Слабо», «О» — «Отвратительно», «Т» — «Тролль».

Вернуться к тексту

2) Заклятие немоты

Вернуться к тексту