The fragility (гет)

От лица Хэйди

Запах сосновых иголок и корицы, который наполнял дом уже за две недели до Рождества обычно предвещал радость и свободное время. Я всегда ждала приближения Рождественских каникул: можно было отдохнуть от занятий, встретиться с друзьями. Но сейчас мне становилось грустно от одной мысли о предстоящих праздниках, ведь это означало для меня усиление контроля. Семь дней до Рождества, и с каждым днем я чувствовала, как на меня опускается невидимый стеклянный купол домашнего не то чтобы ареста, но ограничения меня точно ждали.

Я знала, что не смогу встречаться с Гленном на каникулах под предлогом помощи ему в учёбе. Во время школы родители еще мирились с нашими встречами в библиотеке и тем, что мы задерживались с Гленном на спортивной площадке и он провожал меня домой. Но на днях папа намекнул, что они ждут, что я отдохну две недели, и рассчитывают на мою осознанность в выборе досуга. Он не произнес имя Гленна, но смысл был кристально чист: никаких отвлекающих факторов, никаких неподходящих знакомств. Я не стала спорить, чтобы не вызвать новый конфликт, лишь кивнула, глотая обиду.

В школе я могла постоянно видеть Гленна на переменах, могла коснуться его руки, перекинуться парой слов. Эти мимолетные, разрешенные прикосновения были моим топливом.Используя общую суматоху, которая всегда царила в конце семестра, мы научились воровать мгновения. В шумном коридоре, где все спешили, Гленн мог прислониться ко мне на мгновение, его большая ладонь едва заметно касалась моей талии, и этот короткий, тайный контакт говорил о большем, чем любой долгий разговор. Иногда в столовой, когда никто не смотрел, он просто клал свою ладонь поверх моей на несколько секунд, и я чувствовала тепло, которое проникало сквозь мою тревогу. В этом хаосе, где никто не обращал внимания на обычные жесты, мы находили нашу крошечную зону свободы и близости.

Но дома, в нашем идеальном, безупречном мире, каждый мой звонок, каждый выход будет под надзором. Мое сердце сжималось от мысли, что я не увижу Гленна целых две недели.Не представляю, что было бы, если бы родители узнали о нашей встрече тогда, у озера, о признаниях, поцелуях, которые были полны обещаний и нежности. Это было наше тайное преступление, наш маленький бунт, и именно воспоминание о тех мгновениях давало мне силы держать лицо перед мамой и папой.

Я сидела в библиотеке, пытаясь сосредоточиться на задании по литературе, но все мои мысли были заняты тем, как пройдут эти две недели без Гленна. Я уже предупредила его, что, скорее всего, мы не сможем видеться в этот период. Я была настолько расстроена, что расплакалась прямо у него на плече в дальнем конце школьного коридора, и Гленну пришлось меня успокаивать, не обращая внимания на спешащих мимо учеников.

— Ничего, Звёздочка, — шептал он, крепко обнимая меня.

— Будем переписываться и созваниваться. Главное, не переживай. Две недели — это не вечность.

Айлин, моя лучшая подруга, несколько раз окликнула меня по имени, но я не услышала, погруженная в мысли.

— Земля вызывает Хэйди, — произнесла она, тронув меня за локоть.

— Ты что, опять высчитываешь количество часов, которые ты проведешь в заточении?

— Понимаешь, нельзя сказать, что меня полностью ограничат, — вздохнула я, понижая голос.

— Я могу видеться со всеми моими друзьями, кроме Гленна. Родители сказали, что они пошли мне навстречу, разрешая заниматься с ним и провожать меня домой. И теперь они ждут, что я тоже... прислушаюсь к их пожеланиям и не буду с ним видеться во время каникул... Я боюсь спорить с ними, чтобы не сделать хуже.

Айлин, которая знала о нашей с Гленном ситуации и о страхе моих родителей перед тем, что их идеальная дочь может выбрать "плохого парня", тут же положила свой ноутбук на стол, полностью отвлекаясь от занятий.

— Слушай меня внимательно, — её голос стал неожиданно серьёзным.

— Твои родители знают, что я — хороший, рассудительный человек. Твоей маме я нравлюсь.

Я посмотрела на неё вопросительно, не понимая, к чему она ведёт.

— Значит, мы делаем так, — продолжила Айлин, наклоняясь ближе, чтобы её слова звучали как заговор.

— Ты скажешь своим, что пойдёшь ко мне в гости, в четверг. На пару часов тебя точно отпустят. —Она подмигнула, видя, как я внимательно слушаю.

— А вы с Гленном заранее договоритесь о свидании. Он может прийти вечером, сейча рано темнеет, его никто не увидит. А запасной выход в наш дом (черный ход) как раз возле моей комнаты.

Я пораженно смотрела Айлин.

— Ты серьёзно? А твои родители?

— Вот это самое главное, — Айлин расплылась в хитрой улыбке.

—Они на Рождество уезжают к тете в другой город на несколько дней. С четверга по воскресенье. Мы останемся со старшей сестрой, Джессикой. Она часто приходит поздно, так что вы с Гленном спокойно можете побыть у меня пару часов.

— Но если... если кто-то из твоих вернётся домой раньше?— растерянно произнесла я, пытаясь представить всю эту конспирацию.

— Даже если так, то они всегда идут через центральную дверь. И в случае опасности Гленн успеет уйти через черный ход. Ну или в крайнем случае... — она сделала паузу для эффекта, — спрячем его под кровать.

Я смотрела на Айлин и невольно начала смеяться. Мой смех был нервным, но искренним. Впервые за несколько дней напряжение отпустило.

— Ты чего? — Айлин тоже заулыбалась в ответ на мою реакцию.

— Я... я представила эту ситуацию! Гленн такой высокий! Он не поместится под твоей кроватью! — Я засмеялась еще громче, закрывая лицо руками.

Айлин откинулась назад, сияя от гордости за свой план.

— Нужно помогать влюбленным сердцам, Хэйди, — сказала она с притворной важностью.

* * *

Перед самым началом каникул проходил баскетбольный матч — большой турнир между "Тиграми", баскетбольной командой нашей школы, и игроки из соседнего города, Лейксайд. Это была решающая игра, которая проводилась в главном спортивном комплексе нашего городка. Атмосфера была накалена до предела, потому что в прошлом сезоне Лейксайд вырвал у нас победу в финале, и это был наш шанс отомстить и уйти на каникулы с гордо поднятой головой.

Зал был переполнен, воздух гудел от криков, запаха попкорна и разогретой древесины. Я сидела высоко на трибунах рядом с Айлин и помогала ей держать баннер, на котором крупными буквами было написано: "ВПЕРЁД, ТИГРЫ!"

Мой взгляд был прикован к Гленну. Он играл на позиции центрового — наиболее силового игрока, чья роль требовала не только силы, но и абсолютного контроля. Он был в своей стихии — движение, импульс, скорость. Казалось, он не просто играл, а доминировал над пространством под корзиной, его сила была сфокусирована, а воля была нацелена только на победу.

В середине третьей четверти игра превратилась в настоящую битву. Соперники из Лейксайда, чувствуя, что преимущество ускользает, начали играть грязно. После очередного подбора, защитник Лейксайда не просто толкнул Гленна локтем в грудь — он агрессивно врезался в него плечом, пытаясь спровоцировать. Гленн пошатнулся, и зал замер: все ждали вспышки его старой, неуправляемой ярости. Но Гленн только медленно выпрямился, глубоко вдохнул, как будто втягивая в себя шум трибун, и проигнорировал провокацию, сосредоточившись на назначенных штрафных бросках.

Я вцепилась в руку Айрин, которая тоже замерла, не дыша. Я не просто смотрела игру, я смотрела на его волю. "Давай, Гленн. Не срывайся. Ты можешь это," — шептала я, как молитву.

Наступила давящая, оглушающая тишина. Несколько сотен людей — болельщики, игроки, тренеры — все замерли, превратив переполненный спортивный комплекс в напряжённую, безвоздушную камеру. Я чувствовала, как горячий воздух, насыщенный адреналином, повис вокруг нас. Гленн стоял у линии, сжимая мяч. Он глубоко вдохнул, закрыв на мгновение глаза. В этот момент он выключил внешний мир — не было ни криков, ни провокаций, ни волнения. Была только цель. Он отпустил всю прежнюю хаотичную энергию, заменив ее холодной, инженерной точностью.

В тишине, которую теперь нарушал только скрип его кроссовок, когда он делал свой короткий, выверенный шаг, он поднял мяч. Звук его подошв по отполированному дереву казался неприлично громким. Он бросил.

Первый бросок — чистое "свистящее" попадание, мяч даже не задел кольцо. Зал выдохнул. Гленн принял мяч снова, не меняя выражения лица. Еще один вдох, еще один тихий скрип. Он бросил.

Второй бросок — снова безупречный "свист"

Он забил оба броска, вернув команде лидерство. Я почувствовала такое волнение, что почти забыла дышать. Мои ладони вспотели, а колени дрожали, словно я сама стояла на площадке. Айлин, как всегда, подшучивала над моей реакцией, но я почти не слышала её, наблюдая за игрой.

Наступили последние секунды матча. Счет был 78 на 76 в нашу пользу. Лейксайд отчаянно пытался сравнять его. Их лучший нападающий прорвался к линии и, за секунду до истечения времени, бросил мяч. Он летел по идеальной дуге, прямо в корзину. Зал ахнул, готовясь к овертайму. В этот решающий, замирающий миг Гленн прыгнул выше всех, словно преодолевая гравитацию. Его сильная ладонь встретилась с мячом, отбив его от щита. Это был не случайный блок, а акт чистой, победоносной, абсолютно сфокусированной силы. Он забрал решающий подбор под своим кольцом, крепко прижав мяч к груди.

Секунды таяли, как дым. Вместо того чтобы жадно бросить мяч вперед, Гленн, проявив хладнокровие, развернулся и отдал идеальный, выверенный пас нашему разыгрывающему, который уже ждал в свободной зоне. Финальный бросок был точен. Сетка дрогнула от последних очков, и сирена завыла, объявляя о нашей победе!

Зал взорвался. Я вскочила, крича вместе со всеми, а мои глаза искали только его. Гленн поднял руки, принимая всеобщее ликование. На его лице отображалось чистое торжество победителя.

Я прекрасно понимала, что он сейчас чувствует. Гленн очень любил баскетбол, и такая важная победа его команды, завоеванная не на чистом инстинкте, а благодаря дисциплине, имела для него огромное, символическое значение.

Сразу после матча началась полная неразбериха. Болельщики хлынули на площадку, чтобы поздравить команду, и Гленна мгновенно окружили. Я с пробралась через толпу, благодаря верной Айлин, которая со своим привычным упорством и решимостью быстро расчистила нам дорогу

Гленн быстро повернулся в мою сторону. Его глаза, горящие адреналином, встретились с моими. Он быстро наклонился к нам и произнес, чтобы никто не услышал, кроме меня и Айлин:

— Ждите у задней двери.

— Поняла, — тихо сказала Айлин, мгновенно оценив ситуацию.

Нам нужно было добраться до заднего выхода, который вел к небольшому коридору, где хранилось спортивное оборудование. Хаос победы был нашим союзником. Пока толпа скандировала в главном зале, этот коридор, ведущий в технические помещения, был пуст.

Гленн появился через минуту, все ещё тяжело дыша, его глаза светились, а сам он был буквально переполнен энергией и адреналином. Айлин, увидев его, быстро обняла меня:

— Отлично, Хэйди, жду тебя на улице.

И она исчезла, оставив нас одних в этом тускло освещенном коридоре.

Гленн подошёл ко мне, и в его взгляде не было и следа усталости. Он был рождён для игры, для скорости, для победы, и теперь эта победа принадлежала нам обоим. Он осторожно коснулся моего лица рукой

— Ты победил, — тихо произнесла я, чувствуя его горячее дыхание.

Он наклонился ко мне и жадно накрыл мои губы своими. Это был поцелуй, непохожий на те короткие, украденные касания в школьных коридорах или на спортивной площадке. Это был ненасытный, долгожданный поцелуй. Его губы, сильные и горячие, прижимались ко мне, отражая всю ту сдерживаемую страсть, которая накапливалась в нем

Я моментально ответила, вся моя тревога и страх испарились, сменившись голодом. Я чувствовала, как его сильные руки обхватили меня, притягивая ближе, и на этот раз не было никакой нужды себя сдерживать или бояться, что кто-то увидит. Нас окружала тишина, и это было наше секретное, полное торжество.

Я тут же обвила руками его шею, его тепло, его сила, его запах — все это было реальным, а не мимолетным призраком в толпе. Я чувствовала в этом поцелуе его адреналин от победы

Затем Гленн нехотя оторвался от меня, тяжело дыша, его лоб прислонился к моему

— Увидимся в четверг в доме Айлин. Люблю тебя...

—И я тебя тоже...