Отражение (гет)

— Как это — заберёт? — Драко мотнул головой. С тем, что Поттер умрёт, он уже смирился. Это и так было понятно: после таких чудовищных всплесков магии просто не выживают. Поттер выделился. Снова.

Генри выпустил носом дым, вызвав у Драко волну неприятных мурашек от отвращения, и потушил сигарету:

— Гарри мне на самом деле мало что рассказывал. Больше я видел сам, при помощи дара. Я не знаю, как этот человек ещё не сошёл с ума, хотя от нормы его психика уже отклонялась — спасибо родственникам со стороны его матери.

— То есть?

— Драко, ты должен понимать, что частная жизнь Гарри — это частная жизнь Гарри. Он не делился проблемами даже с друзьями, просто, будто вскользь, упомянул, что родственники его не любят, — Генри пожал плечами, а Драко хмыкнул:

— Мне казалось, любая семья была бы рада принять на воспитание героя магического мира. А уж сколько исследователей крутилось бы вокруг него, чтобы разгадать его феномен!

— Вот именно! — Генри ткнул пальцем вверх, — Отчасти из-за угрозы превратить ребёнка в подопытную крысу Дамблдор отдал его родственникам. Отчасти — чтобы не превратить его в капризного неконтролируемого принца. Но нельзя исключать и такое предположение: ваш директор прекрасно знал о том, что тётя Гарри рассорилась с его матерью.

— Ну и что? Уж не знаю, будь у меня племянник, я бы...

— Ты бы смог принять в свою семью сквиба? Растить его, как собственного, давать столько же ласки, сколько дал бы своему ребёнку-магу? — Драко серьёзно задумался. Вряд ли, хотя он и приучал себя к терпимости по отношению к магглам. Что же, по крайней мере, он не считал их тупым скотом, как порой называл неволшебников Люциус. Генри согласно кивнул, — Вот видишь. Так же и с Гарри, хотя я не понимаю, как уже его внешний вид не привлек внимание социальных служб. Даже учителя не жаловались на то, что ребёнок выглядел истощённым и носил вещи явно с чужого плеча.

— Ничего себе! — воскликнул Драко, — Так это что, его совсем не любили?

— Драко, — с жалостью в голосе сказал Генри, — Его ненавидели. Просто за то, что он отличается от простых детей. Ты помнишь, порой проскальзывало, что он не знает элементарных вещей; разве тебя никогда не настораживало его поведение? Или незнание, как реагировать, допустим, на заботу о себе?

— Всё, всё, — Малфой замахал руками, — Я понял, что герою было очень, очень плохо жить с родственниками. Мать-то его здесь при чём?

— Мать... в общем-то, Лили оказалась гораздо более прозорливой женщиной, чем предполагал даже её муж. Она откопала где-то книгу по магии крови и защитила Гарри. Фактически, она сделала так, что любое место, которое он признает своим домом — не формально, а искренне — будет защищено кровной магией. А этого добра, как ты понимаешь, в роду Поттеров было предостаточно, — Драко кивнул, говоря, что понял и принял к сведению эту информацию. Хэнк продолжил, — Но у этого заклинания оказалось побочное действие: миссис Поттер была вынуждена остаться с Гарри, оберегать его. Собственно говоря, она стала его удачей, отводящей смертельную опасность. С таким оборотом дел, он мог стать инвалидом, но не умереть.

— Угу. Значит, миссис Поттер стала ради сына призраком?

— Нет же! Чёрт, ну как тебе объяснить? — Хэнк огляделся в поисках помощи в определении, — По сути, миссис Поттер образовала из себя некую энергию, почти что слившуюся с аурой Гарри. Освободило ее, как ни странно, кольцо с Воскрешающим камнем.

— Ты хочешь сказать?.. — глаза Драко потрясённо расширились. О да, каждый ребёнок, у которого хотя бы один родитель — маг, был прекрасно знаком со «Сказками брада Бидля». И, конечно, знали про дары смерти. Но чтобы они оказались реальностью?!

— Да, они существуют. Более того, я абсолютно точно знаю, что Гарри владеет правом на все три дара. Мантия-невидимка передавалась в его семье испокон веков. Воскрешающий камен признаёт хозяином любого, кто его последним держал в руках, а Бузинную палочку он получил от тебя.

— Чего? — взвился Малфой, до глубины души потрясённый открывшимися фактами, — Это, получается, я... Бузинной? Владел?

Слова никак не желали складываться в предложения, впрочем, Хэнк и без этого прекрасно понял, что именно хотел сказать его кузен. Установилась хрупкая, звенящая тишина, хотя разрушить ее было почти невозможно. Драко всё никак не мог осмыслить того, что узнал. Он был владельцем Бузинной палочки! Да отец, узнав об этом факте и о том, что Драко потерял легендарный артефакт, с него три шкуры спустит! Вернее, спустил бы, если бы был на свободе.

— Подожди. А как я умудрился потерять такую штуку?

— А ты вспомни, пожалуйста, свою дуэль с Гарри. Тогда он выбил у тебя палочку — и право на нее, вместе с правом на Бузинную палочку, перешло к нему.

Драко нецензурно выразился. Потом ещё и ещё, не обращая внимания на усмешку кузена. Плевать вообще на всё, на него свалилось слишком много новостей. Парень вышел из гостиной, без разрешения прошёл в кухню и позвал Кричера.

— Что желает сын госпожи Цисси? — поклонился тот, преданно поглядывая на Драко. Тот, вздохнув, попросил кофе — и через мгновение перед ним стояла ароматная чашка, а домовик исчез. «Забился, наверное, в свою каморку и оплакивает потерянное счастье, которое ему привалило вместе с Поттером, — Малфой опустил голову на руки, — Почему, ну почему всё, что так или иначе касается Избранного, всегда оборачивается до того невероятной историей, что, даже непосредственно участвуя, думаешь, что это всё ложь?». Предаться печальным размышлениям и сетовать на судьбу было удобно и легко, поэтому Драко не заметил подошедшего Хэнка. Правда, напугать парня тоже не вышло.

— Можно и мне кофе? — обратился Генри в пустоту, а потом взялся за появившуюся кружку, — Хорошо иметь собственного домового эльфа.

— Да уж. Хотя Грейнджер и ратовала за их права. Глупая.

— Ну она же не знала, что у эльфов с магами магический договор, нарушение которого влечёт неминуемую гибель домовика. К тому же, девочка выросла на идеалах демократии и всеобщего равенства, как думаешь, легко ли ей было принять существование рабства в современном мире?

— Да я это и сам уже понял. Тоже мне, демокрасты нашлись.

— Демократы, Драко. Люди, которые ратуют за передачу государственной власти населению этого самого государства.

— Не грузи меня. И без тебя тошно.

Хэнк пожал плечами: он не привык навязываться, даже если это было необходимо для дела. Что же, может быть, и в нём живёт генетическая память о правилах поведения в высшем обществе? Кто знает...

— Но почему именно миссис Поттер должна забрать Гарри? И что подразумевается под «забрать»?

— Ох, братец, — Генри привычно усмехнулся зашипевшему на него Драко, но потом снова посерьёзнел, — Это стало их уговором, Драко.

— С кем? Со смертью, что ли?

— Если хочешь, называй это так, — кивнул Генри, и Малфой судорожно вздохнул. Среди магов всё, что касалось смерти и того, что ожидало после неё, «за Завесой», было покрыто мраком тайны и страха. Если неволшебники с таким благоговением и осторожностью рассуждали о том, что может быть там, куда они уходят после смерти (если они куда-то вообще уходят), то маги не писали философских трактатов, не говорили об этом, вообще всячески старались не упоминать о такой возможности, ограничиваясь, в случае необходимости полным благоговейного ужаса «там».

Вот и сейчас откуда-то изнутри поднималось осознание того, что «нельзя». Не стоит говорить об этом, не стоило вообще поднимать эту тему.

— Что с тобой? — обеспокоился Хэнк и заглянул в лицо Драко, — Я прямо-таки весь белый!..

— Всё в порядке. Просто мы, маги... мм... не очень любим разговоры на тему смерти и всего, что с ней связано. Но — надо.

— Ты вовсе не обязан себя мучить. Я могу...

— Нет, рассказывай! — похоже, любопытство в Малфое оказалось куда сильнее страха перед сакральным. Генри хмыкнул:

— В общем, слушай...

Смертельное заклинание отозвалось в груди Гарри жгучей болью, и он потерял сознание. Когда же он пришел в себя, оказалось, что он был далеко не в Запретном лесу, где упал. Вокруг стелился белый туман, плотно окутывавший даже землю; из-за этого Гарри казалось, что он идёт по облакам. Не было ничего слышно, ни единого звука: ни шелеста ветра, ни даже шагов. Сложно было сказать, сколько именно прошёл Гарри, прежде чем увидел впереди неясный абрис человека. С каждым шагом фигура становилась всё более чёткой, пока не превратилась в улыбающуюся Лили Поттер. Однако Гарри этому факту ничуть не удивился.

Не проронив ни слова, они жадно разглядывали друг друга и были не в силах сдержать слёз.

— Мама... — Гарри было сложно осознать, что с этим словом можно обратиться к кому-то, кто на него обязательно отзовётся. Лили обняла сына и поцеловала его в лоб:

— Как я горжусь тобой! — сложно было представить что-то, что сделало бы Гарри более счастливым. Он подался вперёд и прижал мать к себе, с удовольствием ощущая её тепло, как будто бы она была жива. Шквал эмоций накрыл их с головой, не позволяя оторваться от родного человека. Гарри плакал навзрыд, а Лили гладила его по спине и нашёптывала что-то успокаивающее, вселяющее уверенность. Наконец, истерика Гарри унялась, и он смог нормально осознавать происходящее.

— Где мы, мама?

— О, об этом я хотела бы спросить тебя, Гарри, — улыбнулась Лили и растерянно огляделась, — Как по-твоему, где мы?

— Похоже... на вокзал Кингс-Кросс, только без поездов и почище.

Женщина засмеялась и кивнула:

— Что же, вокзал, так вокзал. Может, ты хочешь спросить у меня что-нибудь?

— Не знаю даже... — взгляд Гарри наткнулся на вещь, совершенно неподходящую обстановке: золотая с черной окантовкой шкатулка. Прежде чем Лили смогла что-то сделать, Гарри её открыл. Повалил чёрный дым, впитавшийся в Гарри. Парень закричал, и его мать начала что-то шептать, неотрывно глядя на постепенно тающий дым. Было видно, как вместе с ним растаяло в воздухе что-то золотистое...

Когда Гарри открыл глаза, перво-наперво он увидел встревоженную мать.

— Как ты, сынок?

— Нормально, вроде бы. Что случилось?

— То, что я хотела тебе объяснить до того, как ты открыл бы крышку, — Лили поджала губы, — Как часто, Гарри, твоя поспешность выходила тебе боком!

Поттеру явно стало стыдно перед Лили, он покраснел и опустил взгляд; парень прекрасно понимал, что мать права. Однако, что всё-таки произошло?

— Это был осколок души Волдеморта, как ты понял, — начала отвечать на незаданный вопрос женщина, — Понимаешь, за шестнадцать лет, которые он был скрыт в тебе, твоя душа... как бы приняла его, привыкнув. Сначала крестраж был оплетён ею, как сетью, но со временем сеть попросту «вросла» в кусочек души Волдеморта.

— Ты хочешь сказать, что вместе с этой гадостью я?..

-... вырвал кусочек своей души, да. Мне жаль, милый.

— И теперь у меня есть крестраж? — Гарри настолько потемнел лицом, что сложилось впечатление, будто страшнее создания крестражей с ним ничего не могло приключиться. Лили же покачала головой:

— Скорее всего, она просто растворилась в окружающей тебя магии. Ты ведь не проводил специального ритуала... Гарри, мне очень неприятно говорить тебе это, но теперь у тебя два варианта: умереть или жить, не пользуясь магией.

— То есть, я стану сквибом?

— Нет, но теперь твоя магия не сможет восполнять саму себя, так что лимит очень и очень ограничен, — Лили обняла сына и заглянула в его глаза, — Но если ты уйдёшь к магглам, если не будешь колдовать, ты сможешь прожить долгую, счастливую жизнь!

Гарри крепко задумался, однако мать не решилась прервать его размышления, продолжая успокаивающе гладить по спине и волосам. На её лице читалась самая чистая, самая сильная нежность и любовь, которые только могут существовать в этом мире.

Наконец, будто решив всё для себя, Гарри медленно заговорил:

— Я должен вернуться, мам, — женщина кивнула, принимая решение сына, — Но я там буду колдовать: Волдеморт оказался слишком живучей заразой.

— Твой папа так же говорил, — хихикнула Лили, а Гарри важно кивнул:

— Папа меня понимает. У меня к тебе одна просьба, мам.

— Всё, что угодно, милый.

— Пусть за мной снова придёшь ты. Можно?

Отказать Лили не смогла.

Хэнк закончил рассказ и взглянул в лицо задумавшегося Драко. Да, увидев эту историю, Генри и сам начал неосознанно думать о том, что пришлось пережить Гарри. И что всё-таки ждёт всех там, за гранью жизни и смерти; и почему люди должны умирать; и...

— Почему Поттер решил вернуться? Почему сразу не пошёл за матерью? И так легко всё принял...

— Скажу тебе по секрету, Драко: он не принял. Вы с ним ровесники, уж ты-то должен понимать, как сейчас хочется жить. Особенно сейчас, когда угрозы нет! — Хэнк помрачнел, — У Гарри просто потрясающая интуиция. Именно она подсказала ему, что конец близок, а возможность встретиться с матерью помогла примириться с этим. По факту, его удерживали только Рон и Гермиона, а теперь ему не за что цепляться, и Гарри смиренно ждёт своей смерти. Когда его мать заберёт его.