М или Ж? (гет)

Глава 9

«Ты уверен, что Малфой-младший ищет именно это? — в ровных строчках, выведенных уверенной рукой главы аврората, читалось сомнение. — Если это так, ты обязан опередить его, любыми способами. Надеюсь, тебе нет нужды объяснять, что будет, если заклятие окажется в руках Того-Кого-Нельзя-Называть?»

Скомкав послание, Генри сжал его в кулаке и тяжело вздохнул. Он-то не сомневался, что нашел как раз то, о чем написал в послании главе. Он пробыл в этой школе уже больше года, засланный сюда с конкретным заданием, но как-то так получилось, что застрял он здесь надолго. Появлялось очередное поручение, и Оушен продолжал изображать из себя студента дальше, надеясь, что выполнив его, он заслужит, наконец уважение, и докажет, что способен и на большее, чем прозябать в этой уже осточертевшей ему школе. Генри помнил, как радовался тому, что сдал выпускные экзамены в академии авроров лучше всех, получив максимум баллов, и как мечтал о том, что будет участвовать в боевых операциях с настоящими бойцами, бок о бок сражаясь вместе с ними. Но его направили в отдел расследований, и в итоге он оказался здесь, посреди этого проклятого ледяного острова, в компании зеленых юнцов, у которых спеси и самоуверенности было больше, чем мозгов. Однако недавние события все изменили — из аврората пришли тревожные новости о произошедшем сражении с Пожирателями, которые умудрились проникнуть в самом сердце министерства магии — Отделе тайн, и подобная активизации темных сил не могла не беспокоить аврорат. А вскоре после этого в школе появился Малфой-младший — этот факт насторожил Генри, и он сообщил об этом главе. И конечно же получил приказ не спускать с сына Пожирателя глаз.

Оушен прекрасно осознавал, что подразумевает главный аврор под фразой «любыми способами». И все бы ничего: в иных обстоятельствах он бы даже не раздумывал над подобным приказом, и разумеется, сделал бы все для того, чтобы помешать планам Темного лорда. Только вот обстоятельства немного поменялись — нет, на самом деле, все перевернулось с ног на голову.

Каждый раз, когда Малфой и Мэт отлучались из их общей комнаты, он перелистывал дневник, спрятанный у Драко под матрасом. Оушену пришлось немного повозиться, чтобы найти его. Поначалу он сам не знал, зачем его ищет: то, что Малфой втихомолку стащил эту ничем не примечательную на первый взгляд тетрадку из хранилища, еще ничего не означало, и Генри было не по себе оттого, что он роется в вещах Драко. Но читая страницу за страницей записи, сделанные несколько веков назад самим основателем школы, он все больше уверялся в своей правоте. Ему хватило ума, чтобы понять, какую угрозу несут в себе эти записи. Каждый раз, думая об этом, Генри хотелось от досады рвать на себе волосы, потому что он совершенно не знал, как ему быть. Он не мог защитить Малфоя от неизбежной кары, которая обрушится на него со стороны министерства, и с недавнего времени ему иногда хотелось, чтобы так и произошло. А так наверняка и будет, если накопится достаточно доказательств того, что Драко оказался в школе по приказу Темного лорда. Он понимал, что семья Драко так или иначе связана с Волдемортом и его грязными делами, но ему не хотелось верить, что сын пошел по стопам отца, ведь это означало, что он потеряет друга. Глупо, ведь их дружба и так уже висит на волоске, и виной тому не только тайны, которые они скрывали друг от друга. Непреодолимой преградой между ними встала девушка.

Генри понятия не имел, откуда эта таинственная незнакомка свалилась на его голову, и что ей здесь понадобилось, но она уже так глубоко обосновалась у него в сердце, что всегда выдержанный, следовавший во всех своих поступках голосу разума младший аврор Генри Оушен стал вести себя, как полный дурак.

«Как влюбленный дурак», — с горечью подумалось парню.

Ни в едином письме аврорату он не упомянул ни про девушку, проникшую в школу под видом парня, ни про то, что их с Малфоем в Сноубридже интересует одно и то же. Рассказал только, что узнал про дементора от Малфоя, который, конечно же, совершенно случайно столкнулся с ним; и лишь вскользь упомянул про подземные коридоры, умолчав про обстоятельства этого происшествия.

Он так и не осмелился пригласить ее на танец во время бала. Ему хватило одного взгляда, чтобы узнать ту, что скрывалась под именем Мэт, облаченную в платье, подходящее ей намного больше, чем мешковатая школьная форма, скрывающая слишком многое. И как обычно, в ее присутствии на него напала несвойственная ему робость, усиленная еще больше ее внешним видом. Украдкой он любовался девушкой, удивляясь тому, что она выбрала подобный наряд, в котором ее легко могут разоблачить. Если она снимет маску, неужели кто-то окажется настолько глуп и слеп, чтобы не признать в ней настоящую девушку?

Поначалу, когда Малфой, оказавшийся намного храбрей его, пригласил ее на танец, Генри решил, что сейчас ее тайна откроется. Но шла минута за минутой, а эти двое все кружили по залу, не замечая ничего и никого вокруг. А потом произошло то, отчего Оушена наполнила такая ярость, какой он никогда не испытывал. Затуманенный ревностью рассудок направил его ноги прямиком туда, где его друг сейчас целовался с его, Генри, любимой, но сделав всего один шаг, он переборол себя. Заставив непослушные ноги повернуть обратно, он ушел с бала, ни разу не оглянувшись, несмотря на душившую его боль.

Он не помнил, как добрался до комнаты. Помнил только, как сова постучалась в окно, и он открыл его, впуская птицу. Она принесла ему очередное письмо, полное скрытой тревоги, вполне обоснованной после того, как он сообщил о шныряющем по школе дементоре. Отправитель интересовался, выяснил ли он, как ко всему этому причастен Малфой-младший. При виде этого имени ревность нахлынула с новой силой и, не задумываясь о последствиях, Генри, яростно водя пером по бумаге, написал обо всем, что узнал за это время. И про загадочное письмо, полученное Малфоем, и про то, как Драко сразу после этого отправился куда-то прямо посреди ночи, и что по какому-то наитию, он решил проследить за ним. Он поделился своими леденящими душу догадками насчет найденного у Малфоя дневника Озиферна, и предположил, что за происками Драко наверняка кто-то стоит. Своими словами он вырыл тому такую глубокую яму, что Малфою век оттуда не выбраться. Но муки совести пришли позже, а тогда он соображал с трудом и хотел лишь одного — стереть соперника в порошок.

Разжав кулак, Генри позволил смятому письму упасть на пол. Он уже знал, как ответит на это послание.

* * *

В этот раз Он назначил ему встречу в каком-то заброшенном здании. Двухэтажный ветхий дом на окраине Лондона давно уже должны были снести, но Пожиратели решили устроить здесь один из множества временных штабов, и магия надежно укрыла строение от глаз маглов, заставив их вообще забыть о его существовании. Единственная комната, из камина которой вышел мужчина, была более-менее обжитой. На пол постелили пестрый ковер, ободранные стены закрыли пыльными гобеленами, а окна занавесили плотными темными шторами, не пропускающими солнечный свет, из-за чего в комнате царил полумрак. Похоже, единственным освещением был свет камина. Как только мужчина шагнул вперед, ступив на ковер, пламя в камине вспыхнуло с новой силой, и он смог разглядеть, что кроме него, в комнате никого нет. Устало вздохнув, он покосился на мягкое кресло возле себя, но сесть не решился. И, как оказалось, правильно — не прошло и пары минут, как хлипкая деревянная дверь, ведущая в комнату, со скрипом отворилась, и внутрь вплыл Темный лорд. Его горящий взгляд был полон нетерпения и недовольства, как будто его оторвали от какого-то важного дела. Почти безгубый рот сжался в совсем тонкую полоску, когда Волдеморт заметил Пожирателя, скользнувшего ему навстречу.

— Что на этот раз ты мне хочешь сообщить? — раздраженно произнес змеиный повелитель, и от его голоса повеяло замогильным холодом. — Надеюсь, у тебя была веская причина встретиться со мной так внезапно, иначе я буду крайне недоволен тем, что мне пришлось отложить ради этого все свои дела. Неужели сведения настолько важны, что ты не мог доверить их письму?

— Мэт Брэйв — человек Дамблдора. Это он позаботился о том, чтобы Брэйва зачислили в Сноубридж. Отследить эту связь было непросто, но я потянул за нужные ниточки, и уверен, что мальчишка попал в школу именно по протекции Дамблдора. Про самого Брэйва, к сожалению, узнать ничего не удалось, информация об этом человеке напрочь отсутствует где бы то ни было.

Мужчина выложил это без всяких предисловий, на одном дыхании, надеясь на благосклонность повелителя за добытую с большим трудом важную информацию. Но бросив быстрый взгляд на того, он увидел, как исказилось в злобе лицо Темного лорда при упоминании имени директора Хогвартса.

— Значит, ссстарый дурак решил потягаться со мной в хитрости? — разъяренно, как потревоженная гремучая змея, прошипел Волдеморт. — Ну что ж, я принимаю его вызов. Сегодня же, нет, немедленно, разберись с этим Брэйвом! К вечеру его некролог уже должен быть во всех газетах. Ты меня понял?

— Как прикажете, мой лорд, — низко склонившись, Пожиратель попятился обратно к камину и исчез во вспышке изумрудного пламени.

* * *

Драко бросил очередной взгляд на тетрадь и скривился. Озиферн мог бы и ясней выражаться. Кто такая, черт возьми, эта Лилли?

Раздосадованный, он сунул дневник обратно под матрас, и уселся на кровать, одиноко стоящую посреди пустой комнаты, куда он недавно перебрался. Рассеянным взглядом уставившись в никуда, он попытался собрать воедино свои мысли, но они, как тараканы, разбегались в разные стороны, и в голове у него царил полнейший хаос. Он находился в таком состоянии уже несколько недель, с тех самых пор, как этот проклятый Брэйв заставил Драко почувствовать себя полным идиотом. Воспоминания о случившемся обжигали его похлеще огневиски, и все время после бала Драко ходил сам не свой. Он запретил себе думать об этом, но образ Мэта, обряженного в девушку, стоял у него перед глазами, как живой, и как Малфой не пытался, он не мог выбросить из головы тот поцелуй. Внутри него все восставало против, он морщился только от одной мысли о том, что ему могло это понравиться. Драко вообще не понимал, что с ним происходит. Чувствуя, что сходит с ума, он как мог, избегал Мэта, сразу после уроков уходя в самые заброшенные уголки школы и пропадая там до позднего вечера, а спустя некоторое время нашел пустующую комнату и обосновался в ней, оставаясь там на ночь. Он заметил, что на уроках на него то и дело косится Генри, но как ни удивительно, тот так ни разу и не подошел к Малфою, и не поинтересовался странным поведением друга. По правде сказать, и сам Оушен выглядел как-то странно, с лица не сходило беспокойное выражение, усиливаемое тревожным блеском глаз, возникающим каждый раз, как его взор останавливался на Драко. Мэт же вообще не смотрел на Драко, по крайней мере делал вид, что не смотрит. Но иногда, когда Малфой случайно поворачивался в его сторону, он сталкивался с пристальным взглядом карих глаз, задумчиво разглядывающих парня так, будто Мэт пытался разрешить какую-то загадку. Спохватываясь, Мэт тут же отводил глаза, и притворялся, что внимательно слушает преподавателя. А у Драко от этих взглядов мурашки пробегали по коже, и вся его выдержка трещала по швам.

Но, оказывается, не один он оказался таким впечатлительным дураком. На следующий день после бала, в коридоре перед кабинетом по алхимии, где у первокурсников должен был проходить урок, Малфоя поджидал староста. Он выглядел растерянным, что было совершенно ему несвойственно, и потому удивленный Малфой даже не сразу сообразил, что тот от него хочет. А когда услышал вопрос, заданный, впрочем, обычным высокомерным тоном, ему на ум пришла самая отборная брань, какую Драко только знал, и он едва сдержался, чтобы не выругаться. Потому что Мейсон хотел узнать, кто была та друидка на балу, с которой танцевали они оба. Резко ответив Уильяму, чтобы тот катился подальше со своими вопросами, он скрылся в классе, оставив старосту скрежетать зубами от злости.

Размышляя о превратностях судьбы, Драко заставил себя вернуться к реальности, в которой все его душевные терзания были пустяком по сравнению с главной проблемой — он до сих пор не нашел заклинание, заставляя Темного лорда ждать. Времени до того, когда у Волдеморта кончится терпение, оставалось все меньше.

Взгляд Драко наткнулся на какую-то бумажку, валяющуюся скомканной около кровати Генри.

Машинально он поднял ее, и, аккуратно расправив смятый лист, прочитал написанный аккуратным почерком приговор себе. Лицо его окаменело, внутренности сковал арктический холод, парализованные страхом легкие отказывались работать. С хрипом втянув в себя воздух, он вскочил на ноги и, выскочив из комнаты, устремился на поиски Оушена. Он бежал по коридору, пустынному и тихому в такое позднее время, а мозг его лихорадочно искал выход из ситуации, в которую он попал. Но выхода не было видно — при любом раскладе ему несдобровать. Если этот его так называемый друг встанет у него на пути, у него будет всегда два варианта — или уйти в сторону и позволить Волдеморту растерзать себя и свою семью, или же бороться до последнего, что в любом случае закончится плачевно для одного из них. Драко и не думал, что его так заденет предательство Генри, который оказался по другую сторону баррикад, работая на аврорат, министерство магии, или подобную им контору. Но чувство у него было такое, будто он потерял не просто приятеля, соседа по комнате и однокурсника. Он считал Оушена близким другом, а таких друзей у него было очень мало, и от того Малфою было еще больнее.

Свернув за угол на очередном перекрестке коридоров, образующим небольшой зал со сводчатым потолком, подпертым мраморными колоннами, Драко вдруг увидел неторопливо бредущего куда-то человека. Приглядевшись, парень узнал его, и все предыдущие мысли разом вылетели из головы. Застыв на месте, он как зачарованный наблюдал за тем, кого так упорно избегал все это время, пока тот отдалялся все дальше и дальше от него. И только когда он скрылся за поворотом, Драко словно очнулся ото сна, с сожалением глядя туда, где только что находился Мэт Брэйв. Через силу сделав шаг назад, Малфой прижался к холодной каменной стене и обхватил голову руками. Опять это непонятное чувство, словно он разом окунулся в ледяную воду, и одновременно с тем ощутил на себе жар тысячи солнц.

Шагнув было вперед, он заставил себя снова остановиться, хотя ноги упорно несли его вперед, вслед за Мэтом. Раздраженно ударив кулаком по стене, Драко повернулся, чтобы уйти, но в этот момент от одной из колонн отделилась тень, устремившись в ту же сторону, что и Мэт. В другое время Малфой бы даже не обратил на это внимания, какая ему разница, кто из студентов решил устроить себе ночную прогулку? Но зловещее выражение на лице знакомого ему прихвостня старосты ясно говорило о том, что Марвин задумал что-то недоброе. И его целью наверняка был Мэт.

Сорвавшись с места, Малфой бросился следом за Брэйвом и его преследователем. И едва успел вовремя. Только он ступил за поворот, за которым скрылись эти двое, как события начали развиваться столь стремительно, что не оставили времени на размышления и сомнения.

Вылетев из-за угла, Драко увидел все так же медленно вышагивающего Мэта, и подкрадывающегося к нему со спины Марвина, достающего из-за пазухи свою палочку. Их двоих разделяло расстояние в несколько метров, и потому Брэйв даже не подозревал о грозящей ему опасности. Марвин еще только поднимал палочку, нацеливая ее на однокурсника, а Драко уже каким-то шестым чувством понял, какое заклинание сорвется с нее через несколько секунд. Прыгнув вперед, он с ужасом подумал, что не успевает, когда услышал всего два слова запрещенного заклинания, прозвучавших, как раскат грома. Но в этот момент он на всей скорости врезался в злоумышленника, и ослепивший его сгусток зеленого света пронесся мимо вздрогнувшего Мэта, ударившись в стену и растекшись по ней мелкими искрами.

«Жив!» — с облегчением успел подумать Драко, кубарем летя на пол вместе с несостоявшимся убийцей, и мысль эта касалась не собственной персоны Малфоя. Твердый каменный пол встретил его сильным ударом, от которого грудь пронзила острая боль, но не обращая на это внимания, Драко тут же перекатился вперед, подальше от своего противника, и быстро вскочил на ноги. Стремительно выхватив из кармана палочку, он направил ее острие на Марвина, который, медленно поднимаясь, все также крепко сжимал в руках свою палочку, с ошалелым видом уставившись на слизеринца.

— Ты чего лезешь? — злобно процедил он, брызжа слюной. — Мы же с тобой одно…

— Экспеллиармус! Остолбеней! — выкрикнул Малфой, не дав ему договорить, и тем самым разоблачить себя. Ему хватило этих слов, чтобы понять, кто перед ним.

Деревянная палочка отлетела в сторону, а ее владелец рухнул обратно наземь, оглушенный заклинанием. Драко тут же забыл о нем и обернулся к Мэту. Он сидел на полу, обхватив руками дрожащие плечи и сжавшись в комочек. У него был настолько испуганный и беззащитный вид, что Малфой поневоле шагнул к нему. Ведь он тоже испугался, но не за себя, а за этого хрупкого юношу, ставшего ему настолько дорогим, что Малфой просто не мог себе в этом признаться.

— Ты… ты в порядке? — срывающимся голосом поинтересовался он у Мэта.

Парень поднял на него свои карие глаза, и Драко в очередной раз обожгло морозной стужей и раскаленным пеклом в одно и то же мгновение.

— Все хорошо, — бесцветным тоном ответил ему Брэйв, тут же отводя взгляд в сторону, за что Малфой ему был очень благодарен.

Молча кивнув, слизеринец круто развернулся, желая как можно быстрей оказаться подальше от своего однокурсника. Но его схватили за рукав, останавливая, и он замер, оставшись стоять спиной к Мэту.

— Можно тебя спросить? — неуверенно начал Брэйв, не отпуская рукава Малфоя. — Почему ты избегаешь меня? Да еще пропадаешь где-то все время и в комнате не ночуешь. Скажи, это из-за меня, из-за того, что случилось балу? Прости, если обидел, я не думал, что эта глупая шутка закончится чем-то подобным.

— Шутка, говоришь? — угрожающе произнес Драко, поворачиваясь к юноше и хватая его за плечи. — Пошутил, значит?

Драко сам не знал, что на него нашло, но его вдруг наполнила такая злость, что он не соображал, что говорит.

— Оставь меня в покое, ясно тебе?! Придурок чертов, откуда только ты свалился на мою голову? Держись от меня подальше, Мэт Брэйв, иначе в следующий раз я сам запущу в тебя непростительным!

Быстрыми шагами Малфой пронесся по коридору, пересек зал с колоннами и исчез за поворотом, оставив ничего не понимающую Гермиону наедине с обездвиженным посланником Темного лорда. И как девушка не старалась, она не смогла сдержать слез, сплошным потоком полившихся из глаз. Потому что именно сейчас она как никогда почувствовала себя совершенно одинокой.