М или Ж? (гет)

Пролог

В этом подземелье царила ужасная сырость. С мерным стуком с потолка капала вода и лужицами растекалась по неровному бугристому полу. Гуляющий по подземелью сквозняк колебал пламя чадящих факелов, и гротескные тени, причудливо изгибаясь, плясали на сырых каменных стенах.

— Как ты сссмеешь говорить мне это, щенок?! — змеиный голос просто кипел от злобы, а полный ненависти взгляд красных глаз прожигал стоящего напротив юношу насквозь. — Сейчас же возьми ссвои слова обратно, иначе пожалеешшь!

— Нет, — упрямо произнес Малфой-младший, хотя его от страха била дрожь, а белые пряди волос, упавших на лицо, слиплись от холодного пота. — Я не откажусь от своих слов. Я не стану выполнять твой приказ. Я больше не хочу быть Пожирателем.

Драко и сам не знал, что заставило его принять такое опасное решение. Может, та решимость, с которой его же сокурсники с других факультетов, в том числе и ненавистные гриффиндорцы, несмотря на потери, продолжали сражаться с приспешниками Волдеморта наравне с взрослыми магами. А может из-за того, что вот уже которую ночь ему снился один и тот же кошмар: он произносит всего два слова, и с его палочки срывается зеленое сияние, пронзая тело стоящего напротив него человека. Печальные светло-голубые глаза смотрят на него с укором, прежде чем закрыться навсегда, а потом седовласый волшебник в белых одеяниях падает перед ним замертво.

Но, наверное, окончательно добили его другие глаза, глаза его матери, в которых, казалось, навсегда поселились боль и отчаяние. Заточение Люциуса в Азкабан, тщетность ее усилий защитить сына от Темного Лорда — собственная беспомощность сломила Нарциссу, превратив ее в подобие призрака.

Полностью уйдя в себя, она целыми днями лежала в своей постели, не выходя наружу и ни с кем не разговаривая. Даже Драко не смог достучаться до нее, и потому он поклялся себе, что не повторит судьбу отца, и не станет марионеткой в руках Волдеморта.

Парень прекрасно осознавал, чем ему грозит неподчинение, но он больше не мог, не хотел участвовать во всем этом.

— Что ж, пожалуй, я не ссстану убивать тебя за твою дерзость, — ярость Темного Лорда так быстро мгновенно сменилась ледяным спокойствием, что у Драко перехватило дыхание от зловещего предчувствия. — И даже позволю тебе покинуть ряды Пожирателей. Нам вссе равно не нужны такие слабаки.

— Что?! — Малфою показалось, что он ослышался.

— Но взамен я дам тебе другое, посследнее задание. И от его выполнения будет зависеть не только твоя дальнейшая судьба, но и судьба твоей матери. Если ты не сссправишься, то вы оба умрете.

— Очевидно, это новое задание может стать для меня и вправду последним, раз уж ты так расщедрился, — юноша слабо усмехнулся, понимая, что даже в случае успеха нет гарантий, что Волдеморт оставит их в живых. — Но убийцей я все равно не буду.

— Этого и не потребуетссся, — прошелестел Волдеморт, и его голос эхом разнесся по подземелью.

Глава 1

Когда отец открыл ей дверь, Гермиона с трудом узнала его. Смертельно бледный, исхудавший от переживаний, с изможденным лицом он совсем не походил на ее всегда невозмутимого и уверенного в себе отца.

— Папа! — бросив чемоданы прямо возле порога, девушка кинулась к нему в объятия. — Я села на самолет сразу же, как ты позвонил.

— Гермиона, — слабо улыбнулся мужчина, обнимая дочь. — Как хорошо, что ты здесь. Твоя мама совсем плоха, и я совершенно не знаю, как мне быть.

Волшебница отстранилась и с тревогой посмотрела на отца.

— Но что случилось? Почему она вдруг заболела?

Мистер Грейнджер растерянно покачал головой.

— Не знаю. Неделю назад она была совершенно здорова, но потом вдруг потеряла сознание прямо посреди гостиной, и после этого уже не приходила в себя.

— А что говорит врач? Ты вызывал доктора?

— Вызывал, да толку-то. Врач сказал, что впервые сталкивается с такими симптомами, и не смог поставить диагноз. Он отказался забирать ее в больницу, испугавшись распространения болезни среди остальных пациентов, и велел оставаться дома, пока не выяснит природу этого заболевания.

— Что за симптомы? — с замирающим сердцем спросила девушка. — Что с мамой? Я должна увидеть ее!

Гермиона сбросила с себя пальто и, быстро разувшись, кинулась в комнату матери.

— Нет, не ходи! — мужчина схватил ее за руку, не пуская дальше. — О чем я вообще думал, звоня тебе? А вдруг доктор прав и это заразно? Лучше бы ты вообще не приезжала! Если и ты заболеешь, что мне тогда делать?

Грейнджер вырвала свою руку и кинула на него сердитый взгляд.

— А как же ты? А, папа? Ты же здесь, рядом с мамой! Неужели ты думаешь, что я оставлю своих родителей одних в беде, только потому, что испугаюсь какой-то болезни?

Обойдя отца, замершего посреди прихожей в растерянности, Гермиона поспешно вбежала по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж и распахнула дверь маминой комнаты.

От увиденного она застыла на пороге, и слезы сами потекли по щекам.

— Мама! — на деревянных ногах она медленно подошла к кровати и опустилась на пол рядом с ней.

Заостренное лицо было совершенно неподвижно, грудь не вздымалась от дыхания, и Гермионе на ужасно долгую секунду показалось, что мама не дождалась ее, что небесные духи уже забрали ее к себе. Проступившие сквозь тонкую бледную кожу сосуды красной паутиной опутали его, а резко очерченные темные круги под глазами делали лицо похожим на маску. Гермиона взяла ладонь матери в свою, и чуть было не отдернула ее обратно, настолько ледяной была рука. Она приложила к маминой груди ухо, и вслушалась. Только спустя минуту она различила едва слышимое биение сердца, и тихо вздохнула с облегчением.

— Когда я вижу ее такой, то мне тоже хочется плакать.

Поспешно вытерев слезы, девушка обернулась к отцу. Устало прислонившись к стене в коридоре, он с печальным взглядом уставился в окно.

— Совсем недавно мы собирались с ней в путешествие, хотели устроить себе подарок на очередную годовщину свадьбы. Она так радовалась предстоящей поездке, — голос мужчины задрожал. — А теперь я даже не знаю, откроет ли она еще хоть раз глаза.

— Не говори так! — сердито воскликнула Гермиона, вскочив на ноги. — С ней все будет в порядке! Но… отец, не могла же она заболеть просто так? Ведь ты сказал, что она была в полном порядке. Ты не заметил ничего странного? Может она куда-то ходила перед этим, или с кем-то общалась?

Мистер Грейнджер опустил глаза.

— Мне трудно что-то вспомнить. Голова как в тумане.

Встав прямо напротив отца, она заставила его посмотреть себе в глаза.

— Я знаю, отец, что тебе сейчас тяжело, но постарайся, прошу тебя. Это может оказаться важным для мамы.

Некоторое время он молча смотрел на свою дочь, пока его взгляд вдруг не просветлел.

— Знаешь, я кажется, припоминаю кое-что. Совсем недавно к нам приходили двое людей, женщина и мужчина. Они сказали, что преподают в школе, где ты учишься, и им надо задать пару вопросов о тебе. Очень странные люди. Их интерес к тебе был очень поверхностен и мне показалось, что их визит имел совсем другую цель. И, кстати говоря, было это неделю назад.

— Да? И вправду странно.

Мистер Грейнджер промолчал. Развернувшись, он неспеша побрел на кухню.

Гермиона прикрыла дверь и задумчиво провела рукой по гладкому полированному дереву. Какая-то мысль не давал ей покоя, но она никак не могла ухватить ее.

— Слушай, пап, — медленно произнесла она ему вослед, пытаясь собрать мысли воедино. — А как они выглядели? Те двое?

Отец обернулся и нахмурил брови.

— Ну, точно не скажу. Но у женщины были густые черные волосы, а особенно запомнились ее глаза, черные, как смоль, с тяжелыми темным веками. Такой суровый взгляд, помню, подумал тогда, что она, должно быть, очень строгий преподаватель. А вот про второго посетителя ничего интересного не помню. Ничем не примечательный темноволосый мужчина средних лет.

Догадка зависла перед мысленным взором Гермионы, позволяя себя поймать.

— А они не называли своих имен? — ей тяжело дался этот вопрос, потому что ответ обещал быть совсем не радостным.

— Как же та женщина представилась? Что-то вроде Белла… Да, точно! Беллатриса! А мужчина, по-моему, Родольфус.

Гермиона побледнела. Схватившись за ручку двери, чтобы не упасть, она с трудом сделала следующий вдох.

То, что Пожиратели представились своими именами, означало одно — это было предупреждением, адресованным Гермионе. Они наглядно показали ей, что будет со всеми, кто посмеет противостоять Темному лорду.

* * *

Отвернув лацкан пиджака и застегнув пуговицу на рукаве, Гермиона в который раз украдкой глянула в маленькое карманное зеркальце, чтобы увидеть в отражении симпатичного молодого парня, с глубоким взглядом карих глаз, прячущихся под густой, ниспадающей на лицо, челкой. Свою зимнюю куртку она уже спрятала в небольшую с виду, но просторную внутри, благодаря заклинанию пятого измерения, сумку. Здесь, возле снежного моста, ведущего в школу, холод уже терял свою силу и, благодаря магии, было по-весеннему тепло. При этом сам мост и не думал таять, белой, сверкающей на солнце громадиной возвышаясь у подножия гор.

Сунув зеркальце обратно в карман пиджака, Гермиона встряхнула своими когда-то пышными и длинными, а теперь обстриженными «под мальчика» волосами, и влилась в поток студентов, тонкой струйкой текущий по широкой, выложенной брусчаткой дороге, прорезающей снежный покров моста до самого входа в пещеры. Старшекурсники шествовали неторопливо, с чувством собственного достоинства, а первокурсники шли то и дело останавливаясь и озираясь по сторонам с разинутыми от восторга ртами.

Высшая школа магии Сноубридж, куда направлялась сейчас Гермиона, находилась на самом севере Гренландии. Словно оазис среди снега и льда — это место было укрыто магией от посторонних глаз, и предназначалось для обучения юных волшебников, проявивших способности к стихийной магии. Школа Сноубридж была основана в 1534 году н.э. волшебником Озиферном, всю свою жизнь посвятившему изучению магии природных элементов и способов их применения. Озиферн недолюбливал женский пол, считая их людьми «второго сорта», и они отвечали ему взаимностью, обходя стороной вечно брюзжащего, нетерпимого к людским недостаткам, вспыльчивого волшебника, и ни одна, к его тайному сожалению, не смогла разглядеть за внешней оболочкой ранимой души гения. В итоге он так и не обзавелся семьей и детьми, и поэтому все его труды после его смерти должны были кануть в лету. Так бы и произошло, не реши Озиферн создать такое место, где все его знания останутся на века, и где он сможет передать их другим, таким же, как он, пытливым умам. Так и появилась на свет школа стихийной магии Сноубридж, в которой обучали исключительно мальчиков, так же, как и весь преподавательский коллектив составляли одни мужчины.

И именно здесь весь следующий год предстояло учиться Гермионе, скрываясь под обличием юноши. Впрочем, сама Гермиона не собиралась задерживаться здесь надолго, лишь настолько, сколько требовалось, чтобы найти то, что она ищет.

После того, как с ее матерью случилось несчастье, она ужасно переживала, что не уберегла ее, и винила во всем только себя. Все ее попытки исцелить маму не увенчались успехом — Пожиратели наложили какое-то древнее, не встречающееся ни в одной из книг проклятие.

Девушке ничего не оставалось, как обратиться за помощью к Дамблдору. Директор школы последнее время был постоянно занят и подолгу где-то пропадал, но она все же умудрилась выловить его в коридоре около горгульи, охраняющей вход в его кабинет. Старый волшебник выглядел изможденным и каким-то потерянным, но он принял ее без вопросов и, узнав о ее проблеме, тут же распорядился доставить миссис Грейнджер в больницу св. Мунго.

Когда он вернулся из больницы, Гермиона на его лице прочла приговор для своей матери.

С мольбой во взгляде она посмотрела на волшебника, но тот лишь виновато покачал головой: «Я заморозил биологическое время твой мамы, но даже всех моих сил и знаний не хватит, чтобы спасти ее от этого проклятия. Это очень сложное, многосоставное заклинание, замешанное на древней магии, и мне очень интересно, где Пожиратели раздобыли его».

«Но, неужели совсем ничего нельзя сделать?» — спросила Гермиона в отчаянии.

Директор прошел мимо нее и устало опустился в свое кресло.

«Я обследовал миссис Грейнджер магией. Не хочу тебя обнадеживать, но у меня есть одно предположение. Природа этого заклинания стихийная, и я знаю, кто бы мог тебе помочь. Был такой маг, Озиферн, он очень увлекался изучением магией четырех стихий.

И я думаю, что он должен был знать о проклятии, и о способе снять его. Кто знает, может он сам и создал это заклинание».

«Но… — Грейнджер резко повернулась к волшебнику и уставилась на него в недоумении. — Вы сказали «был»? Значит он уже умер? Зачем же вы тогда про него рассказываете?»

«Да, его уже давно нет в живых, но его знания и исследования остались. В школе Сноубридж, которую он основал — возможно там ты сможешь отыскать средство, чтобы помочь своей матери».

Совершенно забыв, где находится, Гермиона подскочила к столу и нависла над ним. Ее глаза сверкали решимостью.

«Где находится эта школа? Как туда попасть?»

Дамблдор грустно улыбнулся, одной рукой рассеянно перебирая бумаги на своем столе.

«Не так все просто, девочка. Эта школа очень древняя и престижная, и далеко не каждому выпадает честь учиться в ней. Я знал, что ты захочешь туда отправиться, и уже послал запрос о помощи дирекции школы. К сожалению, даже мне, великому волшебнику, отказали даже в простом визите туда, сославшись на соблюдаемый школой в эти смутные времена нейтралитет, — профессор усмехнулся в бороду. — На самом деле, конечно, тамошние чародеи просто испугались, что последователи Волдеморта узнают о том, что они помогали мне, и тем самым привлекут их нежелательное внимание. Но, разумеется, этого не прозвучало. Маги, управляющие школой, в высокомерии и лицемерии могут поспорить даже с нашими слизеринцами».

С осунувшимся лицом девушка отошла от стола и села на стоящий неподалеку стул.

«И что же мне делать?»

Дамблдор снова усмехнулся, но в этот раз в его глазах блеснул озорной огонек.

«Есть еще один путь, которым можно попасть туда — в качестве студента. Учебный год у них начнется через неделю, и по возрасту ты как раз подходишь. Только возникает еще одна проблема — в школу берут только мальчиков».

Глаза Гермионы расширились от удивления, но потом ее лицо снова стало серьезным:

«Это моя проблема. Не хочу впутывать в это ни Гарри, ни Рона».

«Ты уверена?» — поинтересовался директор, сощурив глаза.

Грейнджер упрямо поджала губы и пристально посмотрела на Дамблдора:

«Да. Я сама пойду в Сноубридж. С моим уровнем знаний я смогу проучиться там столько, сколько необходимо. Я обязательно найду способ, как спасти свою маму!»

Связей и влияния Дамблдора в магических кругах хватило на то, чтобы ничем не примечательного, но очень способного молодого человека шестнадцати лет от роду зачислили переводом из Хогвартса на первый курс высшей школы магии Сноубридж.

И вот теперь Гермиона, а верней новый студент школы Сноубридж Мэтрим Брэйв, шла по мосту, соединяющему внешний мир с пещерами, в глубинах которых и спряталась большая часть учебного заведения. Пещеры выводили в долину, окруженную цепочкой скал, а в центре долины тихо дымилась гора, бывшая спящим вулканом.

Для того, чтобы попасть в школу, Гермионе пришлось пожертвовать своими волосами, и научиться носить мужскую одежду. Туго перетянув грудь, она облачилась в рубашку и брюки, а остальные «недостатки» фигуры скрыла под пиджаком. Менять внешность при помощи магии она не решилась — вдруг в самый неподходящий момент заклинание развеется. К тому же в школе кругом будут маги, и ее иллюзию быстро разоблачат. Потому-то она и решила прибегнуть к традиционным магловским способам перевоплощения. Но самое трудное было научиться вести себя, как мужчина.

Засмотревшись на открывающуюся с моста великолепную панораму гор, Гермиона вдруг споткнулась и уронила сумку. Учебники высыпались на мостовую и она присела, чтобы собрать их. Скользнув рассеянным взглядом по толпе, она вдруг заметила среди бредущих по мосту учащихся до боли знакомое лицо.

« Малфой! — книги выскользнули из дрожащих рук. — Черт! А он то что тут забыл?!»

Привычным движением откинув назад свои платиновые волосы, слизеринский принц неспеша прошел мимо застывшей от страха девушки, скользнув по ней рассеянным взглядом.

«Слава богу, не узнал, — девушка перевела дыхание и мысленно усмехнулась. — Видно тоже не ожидает увидеть меня здесь. Ну еще бы».

Кто-то сильно толкнул ее в бок, и она чуть не рухнула плашмя на каменную мостовую.

— Эй, новенький, с дороги! — услышала она грубый голос, за которым последовал очередной тычок.

Неторопливо встав, Гермиона отряхнулась и повернулась к обидчику.

Высокий смуглый парень лет семнадцати окинул ее холодным надменным взглядом. Его окружала свита из шести студентов того же возраста, и все они смотрели на нее, как на пустое место, как на препятствие, мешающее продолжить путь. Остальные ученики испуганно жались по сторонам, и вокруг них образовался пятак свободного места.

Малфой тоже остановился и, облокотившись о перила, с холодным интересом уставился на парней, ожидая продолжения.

— А повежливей нельзя? — спокойно произнесла девушка, крепко сжимая ручку сумки.

Глаза студента округлились от удивления.

— Повежливей, говоришь? А кто ты такой, чтобы я был с тобой вежлив? Да ты хоть знаешь, кто я?

— Ну и кто же? — невозмутимо поинтересовалась Гермиона.

— Это староста факультета огня, чтоб ты знал! — недовольно пробурчал один из сопровождающих старосту парней, широкоплечий и узколобый детина, с квадратной, выдающейся вперед челюстью. — Так что прояви уважение, если хочешь чтобы голова осталась цела.

Долговязый юноша в пестрой одежде, весьма далекой от стандартной школьной формы, выплыл вперед, закрыв крепышу обзор, и с озорной ухмылкой оглядел Гермиону.

— Какая смазливая мордашка, вы только посмотрите! Таких красавчиков я давно не видел, — он игриво прикоснулся к Грейнджер, явно забавляясь, и та резко отпрянула назад. — Смотри-ка, Марвин, какой он пугливый, прямо как девчонка.

— А вдруг и правда девчонка?! — довольно хохотнул детина и повернулся к молча наблюдающему за забавами своих товарищей старосте. — Как ты думаешь, Уильям? Может, проверим это?

Староста молча кивнул и, сунув руки в карманы, отступил в сторону, предпочитая отдать наглого новичка на растерзание своим друзьям.

— Ёрим, держи его! — злорадно воскликнул Марвин, заходя сзади от Гермионы.

От страха Грейнджер будто парализовало. Если она позволит им сделать то, что они хотят, то путь в школу будет для нее закрыт навсегда. Но она просто стояла и смотрела, как они приближаются, и не знала, что же ей делать.

Малфой поморщился. Он, конечно, предпочел бы не вмешиваться и просто полюбоваться, как первокурснику преподадут урок. Но парень вдруг растерянно посмотрел по сторонам, и на мгновение их с Драко взгляды встретились. Эти карие глаза, полные испуга, напомнили ему те, другие, что смотрели на него во сне. Что-то шевельнулось в душе, не дав остаться в стороне, и отойдя от перил, он небрежной походкой направился к Марвину, уже стоящему за спиной новичка.

— Эй ты, придурок! — негромко произнес он и тот, резко дернувшись, обернулся.

-Что? Это ты мне? — здоровяк нахмурился, не понимая, как этот незнакомый блондинчик осмелился сказать ему такое.

— Тебе, кретин, — Драко одарил Марвина ледяным взглядом. — Оставь парнишку в покое.

Глаза старшекурсника налились злобой. Он подскочил к слизеринцу и схватил его за грудки.

-Ты это серьезно? — прорычал он прямо в лицо Малфоя, и тот брезгливо отвернулся.

— Серьезно, — хладнокровно подтвердил Драко, поворачиваясь обратно и нанося удар.

Он приправил свой удар магией, и его кулак с хрустом врезался в челюсть громилы. Закатив глаза, Марвин отлетел на два метра, врезавшись в каменные перила, и его обмякшее тело соскользнуло на землю.

Приятели громилы двинулись было к нему, но староста осадил их, и они остались стоять рядом с ним, бросая гневные взгляды в сторону Малфоя.

— Не стоит, — без тени эмоции промолвил староста. — Он сам виноват. Он никогда не отличался большим умом, вот и поплатился.

Не обращая более ни на что внимания, Уильям прошествовал дальше. Проходя мимо Драко, он тихо, чтобы услышал только он, сказал:

— Я запомню тебя.

Блондин лишь ухмыльнулся в ответ.

Гермиона, наконец, пришла в себя, и растерянно посмотрела на Малфоя. Все произошло так быстро, что она толком и не осознала, что случилось. Понятно было только одно — Драко спас ее, ту самую ненавистную «грязнокровку», сам того не подозревая. Гермиона поспешно опустила глаза и повернулась к блондину вполоборота.

— С-спасибо за помощь, — с трудом выдавила она, стараясь говорить низким голосом.

— Не думай, что я тебе помогал, — недовольно скривился слизеринец. — Просто этот идиот вывел меня из себя, вот и все.

— Все равно, спасибо.

— Хм, да не за что, — усмехнулся Малфой. — Надеюсь, ты не из тех, кто постоянно нарывается на неприятности. Потому что у меня нет ни малейшего желания спасать тебя в очередной раз. Я и так из-за тебя уже нажил себе врага.

Поправив воротник рубашки, он неторопливо пошел дальше, а Гермиона, как зачарованная, так и осталась сидеть на мостовой, глядя вослед своему бывшему врагу, который вдруг так внезапно снова появился в ее жизни.

— Документы! — оглушительно проревел кто-то над ухом Гермионы.

Девушка вздрогнула и испуганно вскинула глаза. В полной задумчивости шагая по мосту, она даже не заметила, как дошла до конца пути и оказалась у входа в школу.

Вход представлял собой огромные ворота метра четыре в высоту и столько же в длину; широкие дубовые створки их, обитые железом, каждый вечер запирались на тяжелый стальной засов. Но, чтобы попасть в школу, недостаточно было пройти сквозь ворота, нужно было миновать еще одно препятствие, наводившее ужас на всех новичков. Высотой почти не уступая воротам, прямо посреди прохода стоял на страже школы снежный голем — созданное изо льда и снега творение здешних магов. И именно он потребовал у замершей от неожиданности Грейнджер ее документы.

Не дожидаясь повторного окрика, Гермиона поспешно протянула свой магический сертификат — желтый листок плотной бумаги, по периметру которого тянулась золотистая вязь, а по центру объемными буквами была сделана надпись, гласящая, что владелец данного сертификата имеет право на обучение в высшей школы магии Сноубридж. В самом верху красовался маленький прямоугольник колдографии, на котором была запечатлен молодой человек с очень серьезным выражением лица, чей взгляд неподвижно уставился в одну точку, как на обычных фотографиях маглов. Голем мельком глянул на листок и молча отступил в сторону, пропуская ее внутрь. С опаской обойдя снежное создание стороной, девушка быстро скользнула в проем и, только отойдя подальше, огляделась.

Огромный зал, с высоким сводчатым потолком и гладкими полированными стенами, поражал воображение своими размерами. При желании, в нем могла уместиться армия, ну, или целая куча студентов, что столпились сейчас в нем. Рассеянный свет множества светильников окутывал весь зал мягким розовым сиянием, блики отраженного света играли на поверхности больших зеркал в позолоченных рамах, висящих на стенах, и путались в складках тяжелых портьер, свисающих с потолка. Вдоль стен стояли мягкие кожаные диванчики, на которых, уютно устроившись, спокойно ожидали приветственной речи ректора старшеклассники. Следуя примеру остальных, Грейнджер осторожно села на краешек диванчика, рядом с которым в большой деревянной кадке росло какое-то экзотическое деревце, с кривым стволом и широкими мясистыми листьями. Опустив глаза к полу, Гермиона с любопытством уставилась в центр зала, где среди толпы она увидела нечто интересное.

На белом мраморном полу зала был выложен круг, разделенный на четыре части, возле каждой из которых были выгравированы названия стихий: мозаика из мерцающего красно-коричневого авантюрина и пылающего оранжевым пламенем янтаря символизировала стихию огня; причудливый рисунок из изумрудного с темно-зелеными прожилками малахита и коричневой с болотным цветом яшмы обозначал стихию земли; замысловатый узор, образованный переплетением ярко-зеленого нефрита, и цвета морской волны бирюзы представлял стихию воды; прозрачный участок из цельного куска кварцита с молочными вкраплениями лунного камня указывал на принадлежность к стихии воздуха.

«Да, не ожидала я такого, — ошеломленно подумала Гермиона, озираясь по сторонам. — Я-то думала, что увижу настоящие пещеры, со сталактитами и мхом. А тут как будто во дворец попала».

Шум в зале вдруг стих, и девушка удивленно вскинула глаза.

Дубовые двустворчатые двери, ведущие во внутренние помещения школы, распахнулись, и в зал вошел ректор, а следом за ним весь штат преподавателей. Множество глаз уставились на вошедшего — кто с опаской и уважением, другие с любопытством, а кто-то и с полным равнодушием. Гермиона привстала со своего места, чтобы разглядеть его. Невысокого роста, широкоплечий и кряжистый, светловолосый мужчина средних лет, закутанный в темно-лиловую мантию, с первого взгляда не внушал особого почтения и страха. Но приглядевшись и наткнувшись на острый и проницательный взгляд уверенного в себе человека, каждый сразу понимал, что малые габариты ректора не мешают ему быть весьма сильным человеком.

Окинув сквозь черную оправу очков весь зал суровым взором, ректор откашлялся и произнес: — Уважаемые студенты — первокурсники и те, кто пришел в эту школу уже не в первый раз! Позвольте представиться, я ректор школы Сноубридж — магистр Дерек Мэллоу.

Он говорил негромко, но его сухой и жесткий голос был слышен в каждом уголке зала, и последние из галдящих учеников замолкли, внимая каждому слову главы школы.

— Итак, все присутствующие здесь сделали выбор и решили учиться именно в нашем заведении. Полагаю, все вы знаете, или скоро узнаете, что наша школа считается одной из самых лучших в мире, и соответственно уровень обучения у нас очень высок. А следовательно, и требования к учащимся также высоки. Но уверяю вас, что тем, кто приложит все усилия и закончит здесь обучение, откроются поистине великие возможности — дорога в мир больших денег и большой власти.

Глаза Мэллоу алчно загорелись, и Гермиона заподозрила, что с новым учебным годом море возможностей откроются скорей самому ректору — в виде денежных вливаний от новых учеников.

— И еще. Я надеюсь, что вы все приложите максимум усилий в новом учебном году, и я смогу по праву гордиться каждым из вас. А теперь предоставляю слово нашему завучу. И декану факультета огня — Алексу Кроули. Он поведает вам о правилах нашей школы.

Худощавый темноволосый мужчина, вышедший вперед, казался слишком молодым для такой должности. Грейнджер дала бы ему максимум лет тридцать. К тому же он был очень красив и обаятелен, а его голос звучал так мягко и мелодично, что Гермиона поневоле поддалась его очарованию и не отрывала глаз от Кроули все то время, пока тот говорил.

— Добро пожаловать в школу всем вам. Все вы уже взрослые и ответственные люди, по крайней мере, я надеюсь на это.

По толпе прошел гул, то тут, то там раздались смешки, но под строгим взглядом быстро смолкли.

— Поэтому вы должны понимать, что для того, чтобы в школе царила дисциплина и порядок, вам надо соблюдать ряд правил.

Гермиона согласно кивнула, как никто другой, понимая всю значительность этого.

— Вот наиболее важные из них:

• никаких девушек/женщин на территории школы, исключая особые случаи, коими являются праздники и некоторые школьные мероприятия.

• на трансгрессию в пределах школы и ее окрестностей в радиусе десяти километров наложена блокировка. Это сделано для вашей же безопасности, так что, будьте добры, даже не пытайтесь перемещаться таким способом.

• ворота школы закрываются ровно в десять вечера. Опоздавшие к комендантскому часу будут ночевать под открытым небом, и это касается любого студента.

• магические дуэли на территории школы запрещены вплоть до отчисления нарушившего запрет.

• на территории школы действует сухой закон, и эта пагубная привычка также может привести вас к отчислению из школы.

— Это основные правила, которые вы обязаны запомнить. Остальное узнаете в свое время. Кроули прошелся взглядом по рядам студентов, удостоверяясь, что все внимательно слушали его. Его глаза на секунду встретились с глазами Гермионы, и девушка почувствовала, что краснеет. Она поспешно отвела взгляд, надеясь, что никто этого не заметил. И увидела стоящего неподалеку Малфоя, в задумчивости смотрящего сквозь толпу. Сердце девушки снова испуганно екнуло, как обычно при виде слизеринского хорька, но парень не замечал ничего вокруг, погруженный в свои мысли.

«Да какого черта я так на него реагирую?! Он ведь даже не знает, кто я, так чего я испугалась? — Гермиона сделала глубокий вдох, но сердце продолжало так же бешено стучать. — Успокойся, Гермиона… спокойно… И все-таки, как же он меня бесит!»

Но тут снова раздался голос завуча, и Грейнджер, сделав над собой усилие, сосредоточила все внимание на его словах.

— А сейчас — самое главное! Распределение первокурсников!

Студенты одобрительно зашумели, радуясь окончанию скучной приветственной части и наступлению самого интересного. Толпа расступилась, освобождая центр зала, где был выложен тот разноцветный круг, который видела Гермиона, и старшеклассники отошли в сторону, пропуская вперед новичков. Грейнджер поднялась с дивана и встала в общий строй, в несколько рядов протянувшихся вокруг каменного круга на полу.

Кроули развернул длинный свиток и начал зачитывать имена студентов, которые, в свою очередь, услышав свое имя, становились в самый центр круга. А, спустя несколько мгновений, один из четырех секторов круга вспыхивал ярким светом, определяя дальнейшую судьбу ученика.

— Мэтрим Брэйв, шестнадцать лет!

Гермиона сперва не поняла, что это ее вызывают. Но, встретив выжидающий взгляд завуча, она спохватилась и поспешно выскочила вперед, чуть не упав при этом. Чертыхнувшись, девушка аккуратно ступила в середину круга и зажмурилась в ожидании. Через миг она снова открыла глаза и увидела ослепительное сияние янтаря и авантюрина.

«Значит, огонь, — подумала она сначала. — Что ж, не так уж плохо, эта стихия мне нравится».

Грейнджер отступила назад, сливаясь с толпой, и только тогда до нее дошла одна очень неприятная мысль.

«Факультет огня… О, нет! Ведь тот надменный индюк Уильям — староста этого факультета!»

— Драко Малфой, шестнадцать лет!

Гермиона дернулась и посмотрела вперед. Слизеринец, в отличие от нее, не торопился, небрежной походкой прошествовав в круг. И снова загорелся янтарь, почувствовав в слизеринце способности к магии огня. На лице блондина не дрогнул ни один мускул, показывая полное безразличие его хозяина к происходящему. Зато гриффиндорка готова была рвать и метать — мало ей старосты, которому она уже успела насолить, так еще и этот скользкий тип, который будто ее преследует везде, оказался с ней на одном факультете!

* * *

Гермиона думала, что хуже уже быть не может. Оказывается, еще как может!

После церемонии распределения завуч подозвал к себе ту небольшую группу первокурсников, которых магический круг определил на факультет огня, и приказал следовать за ним, тихо сетуя, что с каждым годом появляется все меньше студентов, способных управлять самой грозной стихией. Бесконечные лабиринты коридоров, по которым вел их Кроули, тянулись сквозь всю горную гряду, что кольцом опоясывала спрятавшуюся внутри долину. Вскоре студенты вышли в еще один зал, немногим меньше того, где их встречали, по обе стороны которого спиралью шли две каменные лестницы, выходя на широкую, длиной во весь зал, площадку с ограждениями. И на первом, и на втором ярусе они увидели множество дверей, а посреди зала стояло несколько длинных столов, накрытых белоснежными скатертями, и удобные мягкие стулья со спинками. В конце этой огромной гостиной, в большом камине, сложенном из красного кирпича, весело потрескивая, горел огонь, освещая своим ярким пламенем все помещение. Оранжевые искры взлетали вверх, поднимаясь к самому потолку, с которого свисала хрустальная люстра, усеянная сотней свечей, свет которых был не менее ярок, чем от камина. Висящие по стенам картины были схожей тематики: на одной был изображен дракон, изрыгающий пламя, напротив которого маленькой букашкой стоял человек, осмелившийся противостоять древнему чудовищу; на другой картине, выбрасывая в воздух камни и выплескивая раскаленную лаву, извергался вулкан. Но Гермионе больше понравилась простая картина, где был нарисован обычный костер, но так искусно, что казался настоящим.

Разбредясь по залу, ученики с любопытством рассматривали все вокруг и с оживлением делились впечатлениями от места, где им предстояло провести следующие три года. Одни сразу же расселись в удобные кресла, стоящие тут и там, другие взбежали по лестницам, осматриваясь наверху, а единицы — такие, как Гермиона — особое внимание уделили длинному ряду книжных шкафов, стоящих вдоль стен.

Взяв в руки первую попавшуюся книгу, девушка с восторгом уставилась на потрепанный переплет, с названием на неизвестном языке. Но тут декан созвал разбежавшихся студентов и снова достал свой свиток. Гермиона с сожалением поставила книгу обратно и подошла к остальным.

Подождав, пока ребята успокоятся и замолкнут, Кроули развернул свиток.

— Итак, господа студенты, как вы уже поняли, эта часть школы отведена специально для вас — первокурсников. Двери, что вы видите — комнаты, где вы будете жить. Каждая комната рассчитана на троих студентов и в них есть все необходимое для проживания. Сейчас я распределю всех вас по трое, и тогда можете заселяться вместе со своими соседями.

Слова декана повергли Гермиону в ужас, ноги подогнулись, и она рухнула в ближайшее кресло. Девушке показалось, что все взоры обращены только на нее, что ее вот-вот раскроют, и она крепко зажмурила глаза. Решив поступить в школу, она даже не подумала, что ей придется делить жилище с представителями мужского пола. И теперь собственная безрассудность погубит ее.

— Эй, парень! — негромко позвал ее кто-то. — Ты в порядке?

Гермиона открыла глаза. Темноволосый парень с длинными волосами, собранными в хвост, вопросительно смотрел на нее, ожидая ответа.

— Да, все нормально, — поспешно произнесла Грейнджер, поднимаясь на ноги. — Просто немного устал.

— Ясно, — коротко кивнул юноша, и протянул ей руку. — Я Генри Оушен. А ты тот самый студент, что посмел возразить нашему старосте, верно? Молодец, уважаю. Этот самоуверенный болван меня самого порядком раздражает.

— Мэт, Мэтрим Брэйв, — ответила на рукопожатие Гермиона.

Рука Генри крепко стиснула ее ладонь, и он улыбнулся.

— Приятно познакомиться.

— Мне тоже. А откуда ты знаешь старосту? Ты разве не в первый раз в Сноубридже?

Парень поджал губы и пнул ногой пол.

— Нет, я здесь уже второй год. Мне вообще не нравится вся эта школа, а еще меньше магия стихий, но мой отец почему-то твердо убежден, что именно здесь мое место. И так как деваться мне некуда, я просто живу здесь в свое удовольствие, и с учебой особо не заморачиваюсь.

— Понятно, — в голосе Гермионы явственно прозвучало недовольство, но тут она услышала свое имя, и в следующее мгновение она уже забыла про нерадивого студента.

— Мэтрим Брэйв, вы будете жить в комнате номер тридцать семь. Вашими соседями будут: Генри Оушен и… Драко Малфой!

Земля покачнулась под ногами Гермионы.

Гермиона тонко взвизгнула и молниеносно задернула занавеску прямо перед носом блондина, радуясь, что уже успела закутаться в полотенце.

— Какого черта, Малфой?! — возмущенно-испуганно воскликнула девушка, прикидывая, чем бы запустить в наглеца, чтобы тот побыстрей свалил отсюда. — Тебя что, стучать не учили?

— А тебя не учили запирать дверь? — удивленно фыркнул слизеринец. — К тому же, что я там такого у тебя не видел, чего нет у меня? Или у тебя все настолько печально, что ты этого стесняешься? Поэтому, наверное, визжишь, как девчонка?

— На что это ты намекаешь? — недовольно поинтересовалась Грейнджер, пытаясь дотянуться до своей одежды, висящей на крючке в другом конце ванной.

Драко оперся спиной о стену и сложил руки на груди. Наблюдая за ее попытками достать одежду, он ехидно ухмыльнулся.

— Да на то, что у тебя «он» такой маленький, что тебе стыдно его кому-либо показывать.

— Ты о чем? — замерев на месте, осторожно спросила она, заливаясь краской.

— Боже, какая наивность! — хохотнул слизеринец. — А то ты не понимаешь, о чем я. Ладно, забудь.

В два шага преодолев расстояние до двери, Малфой, усмехаясь, вышел из ванной. Гермиона медленно осела на дно ванны, чувствуя, как пылают огнем щеки.

«Слизеринский поганец! Да как у него только язык поворачивается?! Но как он вошел? Могу поклясться, что закрывала дверь! Вот же гаденыш!»

Кипя от злости, девушка выскочила из ванны, и дрожащими руками, путаясь в складках, торопливо натянула на влажное тело просторную пижаму, прекрасно скрывающую ее фигуру. Высушив и уложив волосы заклинанием, она на цыпочках подошла к двери и осторожно выглянула в коридор. Но свет горел только в комнате, из приоткрытой двери до ушей Гермионы донеслись приглушенные голоса ее соседей, о чем-то тихо, но ожесточенно споривших между собой. Почти на ощупь пройдя по темному коридору, Грейнджер замерла перед дверью и, прежде чем войти, глубоко вдохнула, пытаясь унять бурю эмоций, клокотавшую внутри.

— А вот и наш мистер «Сама невинность», — довольно осклабился Драко сразу, как она зашла.

Развалившись на кровати, Малфой лениво листал какой-то цветной журнал. При взгляде на его обложку, на которой, вертясь и слащаво улыбаясь, красовалась полуголая красотка, сразу становилось понятно, о чем он. Оушен тоже едва заметно улыбнулся, но тут же принял серьезный вид и уткнулся взглядом в книгу, лежащую у него на коленях.

Зло зыркнув на слизеринца, Гермиона удержалась от ответа, хотя сдержаться от желания врезать ему было еще трудней.

«Этот извращенец уже все рассказал Генри! И теперь тот тоже думает обо мне невесть что. Ну ладно, Малфой, ты у меня еще попляшешь!»

С бесстрастным видом прошествовав к своей кровати, Грейнджер плюхнулась на кровать и тоже схватила книгу со стоящей рядом тумбочки. Подобрав под себя ноги, она раскрыла ее на закладке и углубилась в чтение.

— Слушай, Мэт, — как ни в чем не бывало, обратился вдруг к Гермионе Драко. — У нас тут с Генри вышел спор. И мы никак не решим, кто же прав. Может, ты тоже скажешь свое мнение?

— Какой еще спор? — настороженно поинтересовалась девушка, оторвав взгляд от учебника по нумерологии. Из-за того, что в этой школе преподавались совсем другие науки, девушка решила взять учебники Хогвартса с собой и самостоятельно изучать свои любимые предметы.

— Вот скажи, как ты считаешь, кто страстней всего в постели — блондинки или брюнетки? Генри утверждает, что брюнетки, а вот я думаю совсем наоборот — нет ничего лучше блондинки, особенно если она не слишком блещет умом. Такую развести на секс проще простого…

Глухой удар прервал его слова. Толстый том «Нумерологии» пролетел в сантиметре от его головы и врезался в стену. Не выдержав такого обращения, книга лишилась нескольких страниц, которые тут же взлетели в воздух и, медленно кружась, опустились прямо перед опешившим слизеринцем.

Широко раскрытыми глазами Грейнджер проследила за полетом книги и встретилась взглядом с ошарашенным ее поступком Малфоем.

«Что же я делаю?! — запоздало спохватилась она. — Такими темпами я тут и недели не продержусь!»

— Интересная реакция, — задумчиво произнес Генри, провожая взглядом один из листков. — Неужели ты и в самом деле настолько стеснителен?

Драко в свою очередь, вскочил с кровати и, подскочив к Гермионе, схватил ее за грудки.

— Ты что творишь, идиот? — прорычал он ей в лицо, зло сузив глаза. — Смерти моей хочешь?

«Близко. Слишком близко, Малфой. Еще немного, и ты наверняка меня узнаешь. Неужели ты настолько слеп?»

Сбрасывая с себя его руки, Грейнджер скатилась на пол и отскочила в противоположный конец комнаты.

Прости, — пролепетала девушка, замерев в углу. — Сам не знаю, что на меня нашло. Просто, ну, у меня еще никого не было, вот я и… вспылил.

— Дурацкое оправдание, — пробурчал слизеринец, не понимая, почему так быстро остыл, только лишь взглянув снова в эти карие глаза. — Но не драться же, в конце концов, с таким слабаком, как ты. Не ровен час, еще пришибу ненароком.

— Ну, хватит, — произнес вдруг Оушен, отложив в сторону книжку. — Малфой, хорош забавляться. Иначе, в следующий раз, может прилететь что-нибудь потяжелей. И вообще, давайте уже спать. Меня до смерти вымотали лекции этого зануды Фермана. Когда он начинает рассказывать об очередном подвиге очередного стихийного мага, мне кажется, что у меня мозг сейчас закипит от его противного голоса.

— У меня тоже такое ощущение, — скривился блондин, возвращаясь к себе на кровать, — хоть я и был всего на двух уроках истории магии.

На Гермиону он больше не смотрел и девушка, медленно выдохнув, быстро забралась под одеяло. Натянув его до подбородка, она отвернулась к стене, до сих пор ощущая дрожь в коленках.

— Всем спокойной ночи! — объявил Генри и быстрым взмахом палочки погасил свет.

Комната погрузилась в полумрак, разбавляемый мягким лунным сиянием, падающим из маленького зарешеченного окошка.

Случайно взглянув на ворочающегося во сне Мэта, Драко вдруг подумал, что у него очень знакомое лицо. Размышляя, где же мог его видеть, он не заметил, как сон сморил и его.

* * *

— Сосредоточьтесь, мистер Брэйв! — наставительно повторил Кроули. — Не пытайтесь зажечь свечу — ощутите огонь внутри себя, станьте с ним единым целым! Представьте, что пламя перетекает с ваших рук на свечу.

Гермиона, глубоко вдохнула, успокаиваясь, и попыталась еще раз. Но тонкий фитиль даже не задымился. Грейнджер стало ужасно стыдно. Лучшая ученица Хогвартса, и не в состоянии справиться с таким элементарным заданием. А ведь Дамблдор предупреждал ее, что ее способности к стихийной магии чрезвычайно малы, и ее ждут трудности в ее изучении.

Декан вздохнул и, со словами «тренируйтесь», шагнул дальше по рядам, и вышел из класса.

Сидящий за соседней партой Уильям Мейсон презрительно усмехнулся и негромко заметил: — Что и следовало ожидать от такого ничтожества.

Окружающая его свита довольно осклабилась, подтверждая слова своего главаря. Малфой косо посмотрел на них, но промолчал. Пламя его свечи горело ровно и ярко.

— Не расстраивайся, — прошептал Генри из-за плеча. — У меня тоже не с первого раза получилось.

Сегодняшние занятия по заклинаниям у первого курса проходили совместно с второкурсниками, задачей которых было проследить за обучением новичков, чтобы те по глупости не спалили все вокруг. И как назло, Гермионе выпала сомнительная честь быть поднадзорной именно старосты. Но Уильям уселся за отдельную парту, всем своим видом показывая, что не собирается снисходить до присмотра за глупым первокурсником.

Гермиона ничего не ответила, а лишь, призвав все свое терпение, снова сконцентрировалась на том, чтобы хоть немного почувствовать тот огонь внутри, про который ей уже полчаса твердит учитель. Крепко зажмурившись и отстранившись от царящего вокруг шума, девушка выкинула из головы все посторонние мысли и вообразила перед мысленным взором маленький огонек. Постепенно разрастаясь, огонек захватил все ее внимание, и вскоре она почувствовала, как по телу растекается тепло, а кончики пальцев покалывает, как от статического электричества. Высвобождая накопленную энергию, Гермиона представила, как ярко вспыхивает вдруг свеча. Очнулась она от чьего-то вопля, будто ножом резанувшего по ушам.

— А-а! Чертов придурок! — Грейнджер узнала этот голос и, резко открыв глаза, в ужасе уставилась на соседнюю парту.

Одежда Уильяма уже не горела, а просто дымилась — вовремя среагировав, он погасил на себе магическое пламя; а вот взгляд старосты, направленный на грифиндорку, просто пылал от злобы и бешенства. Растеряв всю свою надменность и невозмутимость, он выпрыгнул из-за парты и бросился на Гермиону с кулаками. Едва успев уклониться от удара, девушка выкатилась в проход между столами, больно ударившись при этом головой о ножку стула. Тихо охнув от боли, она вскочила на ноги и закружила по классу в попытке ускользнуть от разъяренного парня, сбивая на своем пути стулья и спотыкаясь о парты. Остальные ученики даже не пытались вмешаться — встав вдоль стен, чтобы не попасть под руку, они с интересом глазели на разборки своего старосты с новичком.

— Мистер Мейсон, прекратите сейчас же! — резко воскликнул Кроули, появляясь из ниоткуда и преграждая ему путь. — Постыдитесь, старосте факультета не пристало такое поведение.

— Я уверен, что он это сделал нарочно! — выкрикнул Уильям, испепеляя взглядом стоящего напротив сокурсника, но попыток добраться до Гермионы больше не предпринимал.

Потирая ушибленный затылок, Грейнджер ответила старосте не менее вызывающим взглядом, но на всякий случай отступила подальше.

— Успокойтесь, мистер Мейсон! — раздраженно осадил юношу декан. — Я думаю, что он не желал вам зла. К тому же в этом есть и ваша вина, ведь именно вашей обязанностью было следить за его обучением.

— Таких неудачников надо содержать отдельно от всех остальных, как особо опасных животных, — зло бросил староста, недобро косясь на Гермиону/Мэта, которая в свою очередь никак не отреагировала на обидное высказывание.

Когда-то, в другом месте, она слышала про себя и более неприятные вещи. Тот, кто говорил их, преспокойно сидел сейчас на своем месте и с усмешкой наблюдал за разыгравшейся сценой.

— Простите меня, учитель, — потупив глаза, произнесла гриффиндорка. — В следующий раз я постараюсь быть более прилежным и аккуратным.

— Я надеюсь на это, мистер Брэйв, — взмахнув палочкой, Кроули вернул классу прежний вид. — Шоу окончено, прошу всех разойтись по своим местам! — он повернулся к старосте. — А вас я попрошу зайти ко мне после занятий.

— Хорошо, учитель, — процедил сквозь зубы Уильям, возвращаясь за парту. Его ледяной взгляд ни на секунду не отрывался от Гермионы, давая понять, что просто так ей все это с рук не сойдет.

— Ну и встрял ты, парень, — сочувственно прошептал Генри девушке, когда она тяжело опустилась на стул рядом с ним.

Находясь в полнейшем смятении, она даже не заметила, что села не туда, куда надо.

— Это ж надо было умудриться, поджечь самого старосту! — Генри тихо рассмеялся. — Это было забавно. Только вот он не из тех, кто быстро забывает обиды. Так что будь начеку.

— От тебя как всегда одни неприятности, — донесся из-за плеча полный иронии голос. — Но в этот раз ты нашел себе другую жертву. Интересно будет посмотреть, что сделает с тобой староста за это.

— Сначала он отыграется на тебе, Малфой, — парировала Гермиона, рассеянно вслушиваясь в то, что говорит преподаватель. — Ведь ты первым перешел ему дорогу, если ты забыл.

Тишина позади нее была подтверждением, что ее слова попали в цель.

* * *

Длинным рядам книжных шкафов и полок не было видно ни конца, ни края. Библиотека Сноубриджа была поистине огромна — стеллажи с книгами поднимались под самый потолок, теряясь в вышине.

В первый раз в жизни Гермиона возненавидела библиотеку. В другое время и при других обстоятельствах она бы прыгала от восторга, что ей довелось попасть в такое место. Но сейчас от того, как быстро она найдет нужную книгу, зависела жизнь дорогого ей человека. А самое главное, что она понятия не имела, что искать. Скрыто ли спасение ее матери в одной из этих книг, или же книги тут вообще ни причем, и разгадка кроется в чем-то другом?

От собственной беспомощности Грейнджер хотелось разреветься. Но она лишь крепче стиснула зубы, не давая волю слезам. Пока она не справится с задачей, ей во что бы то ни было нужно оставаться сильной.

Глава 4

— Ребята, поторапливайтесь! — Кроули нетерпеливо махнул рукой. — Дни здесь короткие, и светлого времени нам едва хватит, чтобы добраться до цели нашего путешествия и вернуться обратно.

На часах еще не было и шести утра, а за окном стояла непроглядная тьма, когда декан факультета огня устроил своим подопечным общий подъем и объявил им, что сегодня они идут на весь день в пеший поход к скале Гарпий.

Полусонные, зевая во весь рот, студенты нехотя построились в шеренгу, ворча и ругаясь себе под нос.

Гермиона чувствовала себя отвратительно. Прошлой ночью ее мучили кошмары, и она совершенно не выспалась. А до этого она весь день до позднего вечера сидела в библиотеке, пытаясь одновременно сделать ту кучу домашних заданий, которыми завалили их преподаватели, и попутно перерывая пыльные библиотечные архивы в надежде найти хоть одну зацепку, способную привести ее к наследию Озиферна. Грейнджер посмотрела на стоящих рядом Малфоя с Генри и поняла, что паршиво сейчас не только ей.

Парни были мрачны, как тучи, особенно Малфой, которого вся эта идея с походом просто бесила. Но все свои возражения ему пришлось оставить при себе. Он и так уже достаточно засветился. А ведь хотел же по-быстрому выполнить поручение змеиного лорда, и свалить поскорей из этой проклятой школы. Но этим мечтам не суждено было сбыться — его поиски до сих пор не увенчались успехом.

— Зачем надо было вставать так рано? На кой вообще сдался этот поход, и тем более эта скала? — снова раздались недовольные возгласы первокурсников, а студенты постарше лишь обреченно вздохнули.

Уж они-то знали, сколько значения придается физической подготовке в этой школе: стрельба из лука, баскетбол, волейбол, продолжительные походы в снежную пустыню, с последующим восхождением на горы, тренировки по боевой магии, и множественные турниры и состязания между учениками разных факультетов — школа Сноубридж старалась воспитать настоящих мужчин, сильных не только духом, но и телом.

— Это проверка вашей силы и выносливости, — поучительно произнес завуч, взглядом пересчитывая своих подопечных. — Физические упражнения на свежем воздухе еще никому не повредили. Тем более сегодняшняя погода просто идеальна для подобных прогулок.

— Но, мистер Кроули! — воскликнул кто-то. — Почему бы нам не потренироваться на площадке в долине? И не надо никуда тащиться по этому дикому морозу.

Толпа согласно загудела.

— Хорошо, — подозрительно легко согласился декан, и тут же продолжил. — Все, кто испугался холода, или долгой дороги, можете возвращаться обратно в свои уютные комнатки. Но учтите, тогда вы автоматически получаете «неуд» по физической подготовке. Не скажу, что это грозит отчислением, но я думаю, никто из вас не захочет прослыть слабаком и маменькиным сыночком?

Насладившись последующим за его словами молчанием, Кроули довольно улыбнулся.

— Так я и думал, — развернувшись, он быстро зашагал к выходу, уверенный, что студенты все как один следуют сейчас за ним.

* * *

Снежная буря началась внезапно. Только что небо было чистым и безмятежным, как вдруг поднялся ветер, и налетели свинцовые тучи. И для бредущих по заснеженной дороге людей началось светопреставление.

Они уже успели дойти до места, облазить все окрестные скалы, и пройти половину пути обратно, когда погода словно взбесилась. Порывы ледяного ветра сбивали с ног, а падающий сплошным потоком снег не позволял видеть дальше, чем на расстоянии вытянутой руки.

— Не отставать! — заорал Кроули, пытался перекричать завывания стихии. — Всем держаться рядом!

Грейнджер почувствовала, что замерзает. Усталость и холод сковали мышцы, и ноги подогнулись сами собой.

— Не могу больше, — едва слышно прошептала Гермиона, падая в снег. Среди снежной круговерти никто и не заметил, что один из членов их команды выбыл.

Малфой скорей почувствовал, чем услышал, как позади него кто-то упал. Он остановился и, щурясь, посмотрел назад, пытаясь хоть что-то увидеть сквозь завесу из снега. Несколько минут Драко вглядывался в темнеющий горизонт, пока не наткнулся взглядом на странный холм, выросший посреди снежной равнины.

«Что это? Откуда тут это взялось? Неужели это…»

После секундного замешательства он дернулся вперед, даже не задумавшись о том, чтобы позвать еще кого-нибудь. Подобные благородные порывы были совершенно ему не свойственны, но последнее время в нем словно что-то переключилось, панцирь его равнодушия ко всему, что его не касалось, похоже, дал трещину. Может, виной тому были его душевные терзания, вылившиеся в ночные кошмары, а может то, что он пошел против самого темного лорда, и теперь страх и ожидание неотвратимой кары преследовали его повсюду. Он ненавидел себя за эту слабость, но ничего не мог с собой поделать.

Драко осторожно дотронулся перчаткой до странного холма. И вздрогнул от неожиданности, когда тот вдруг слегка пошевелился и издал тихий стон. Глаза слизеринца округлились от изумления.

— А ну вставай, чего разлегся! — он легонько пнул лежащего перед ним человека, заваленного снегом с ног до головы.

Промычав что-то невнятное, человек продолжал лежать, сливаясь с окружающим пейзажем.

— Эй, парень, ты чего? — обеспокоенно произнес Малфой, садясь на корточки. — Очнись уже, кому говорю!

Спешно разгребая снег обледеневшими руками и откидывая его в сторону, Драко ругал на чем свет стоит и этого глупого студента, умудрившегося отстать, и этот чертов ветер, проникающий своими ледяными щупальцами даже сквозь плотно застегнутый пуховик. Когда лицо незнакомца наконец показалось из-под снега, слизеринец издал нервный смешок.

«И почему я не удивлен? Похоже, этот парень преследует меня. И теперь мне до конца жизни придется спасать его».

Нащупав карман, он замерзшими пальцами попытался расстегнуть молнию, чтобы достать волшебную палочку. Заклинание левитации было бы сейчас очень кстати. Не тащить же этого неудачника на себе? Но в самый неподходящий момент молнию заклинило.

Выругавшись, Малфой взвалил на спину замерзшего товарища, и, согнувшись под его тяжестью, двинулся вперед.

Проваливаясь по колено в снегу, наперекор бушующей стихии, Драко упорно шел туда, где, по его мнению, должна была находиться школа.

— Какого черта я опять вожусь с тобой, Брэйв? — сердито пробормотал Малфой. — Почему я должен таскать тебя на своем загривке, да еще и через этот снежный ад, хотелось бы мне знать? К тому же, ты далеко не перышко, чтоб ты знал.

Мэтт, конечно же, ничего не ответил на его риторические вопросы, продолжая болтаться на плече слизеринца безвольным мешком.

Силы Драко были почти на исходе, когда он краем глаза уловил мелькнувший рядом силуэт какого-то строения.

* * *

Гермиона очнулась в незнакомой комнате. Она понятия не имела, как попала сюда, но главное, тут было тепло. Измученное холодом тело наслаждалось живительным теплом, исходящим от маленького камина. А о той дикой стуже, что царила снаружи, напоминал только рев метели за окном.

Приподнявшись на локтях, волшебница огляделась. Она лежала на узкой кровати, укрытая теплым пледом, а ее промокший насквозь от растаявшего снега пуховик свешивался со стоящего неподалеку стула. В маленькой комнатушке кроме нее не было ни единой живой души.

Грейнджер испуганно осмотрела себя и тут же облегченно выдохнула. Школьная форма по-прежнему была на ней. Значит, ее секрет, скорей всего, не раскрыт.

Входная дверь вдруг резко распахнулась, заставив Гермиону вздрогнуть, и в комнату вошел человек, впустив за собой вьюгу и стужу. Его лицо пряталось под низко опущенным капюшоном с меховой опушкой, а сам он дрожал и стучал зубами от холода. Человек быстро захлопнул дверь, отрезая маленький островок тепла от ледяного мира, и ветер обиженно зашуршал по ставням окон.

Незнакомец повернулся к Гермионе и откинул капюшон.

— Малфой? — изумленно выдавила Гермиона. — Что ты здесь делаешь? Что вообще происходит?

— Уже очнулся? — с недовольством, и едва уловимой тенью облегчения в голосе поинтересовался слизеринец.

Не обращая внимания на ее вопрос, он подсел к камину и, сняв толстые рукавицы, поднес руки к огню, пытаясь их отогреть.

Гермиона вся кипела внутри от негодования, но сдержалась и дождалась, пока Малфой все же соизволит ответить.

— Похоже, мы застряли тут до утра, — произнес Драко спустя несколько минут напряженного молчания.

Грейнджер взорвалась.

— Тут — это где?! Как, черт возьми, мы вообще сюда попали?!

Малфой медленно повернулся и посмотрел на своего однокурсника уничтожающим взглядом. У Гермионы отчего-то вдруг перехватило дыхание, и она резко замолчала.

— Вместо того, чтобы орать, мог бы и поблагодарить, — холодно процедил слизеринец. — Я, вообще-то, не нанимался тебе в спасители. И уж точно мне не доставило ни малейшего удовольствия носить тебя на своей спине. Если ты не в состоянии прошагать своими изнеженными ножками каких-то несколько десятков километров, то мог бы сразу остаться в школе, и не причинять другим людям такие неудобства.

Гермиона покраснела.

— О чем это ты?

— Не помнишь, значит? Ну, еще бы. Ты же был в отключке, пока я тащил тебя. Началась буря, и ты отстал от остальных. Ты уже почти превратился в снеговика, когда я нашел тебя, лежащим на снегу. Остальные успели уйти далеко, я потерял их из виду и окончательно заблудился. Эта сторожка — единственное укрытие, которое встретилось на пути. Так что, считай, нам повезло, иначе бы утром нашли уже два окоченевших трупа.

— Ты умеешь успокоить, — невольно фыркнула гриффиндорка, с неким ужасом представив картину, где ее, как мешок с картошкой, тащит на себе слизеринский хорек. Она пришла еще в больший ужас, когда поняла, что эту ночь ей придется провести наедине с Малфоем. — И что, мы застряли тут до утра?

— Ну, лично я остаюсь здесь, — устало ответил Драко, бросая свою заледеневшую куртку рядом с одеждой Гермионы. — А ты, если хочешь, возвращайся. Только не думай, что я повторю свой сегодняшний подвиг с твоим спасением. Можешь замерзать, сколько твоей душе угодно. Только меня в это не впутывай.

Сняв с одной ноги сапог, он бесцеремонно уселся на край кровати и начал стягивать второй. Гермиона отодвинулась в самый угол и подтянула к себе коленки, желая оказаться как можно дальше от Малфоя.

— И кто из нас будет спать на кровати? — дрожащим голосом задала она волнующий ее сейчас больше всего вопрос. Ее не так пугала идея прямо сейчас отправиться сквозь ночь и холод обратно в школу, как перспектива остаться один на один с ненавистным слизеринцем.

— Хоть мне и не по душе эта идея, но придется нам спать вместе, чтобы не замерзнуть.

Дров осталось совсем немного, и к утру они полностью прогорят. А наша верхняя одежда еще долго будет сохнуть.

Отбросив сапоги в сторону, Драко лег на кровать, потеснив гриффиндорку и стянув край пледа на себя. Гермиона едва удержалась от возгласа, до предела возмущенная поведением блондина. Пока не вспомнила, что все же он-то принимает ее за парня. Глубоко вдохнув, Грейнджер прислонилась к шершавой бревенчатой стене и закрыла глаза. Ложиться рядом с Малфоем она не собиралась под страхом смерти.

— Ты что, всю ночь намерен там просидеть? — услышала девушка сквозь дрему, в которую уже успела погрузиться, несмотря на неудобную позу и затекшую спину.

Открыв глаза, она увидела недовольно уставившегося на нее Драко.

— Будь добр, ляг нормально, — прошипел он. — Твоя возвышающаяся надо мной фигура ужасно раздражает и не дает заснуть.

Гермиона помотала головой.

— Не хочу. Мне и так удобно.

— Ложись, кому сказал! — рявкнул слизеринец. — Что за девчачьи капризы? Или ты хочешь, чтоб я сам тебя уложил?

— Не лягу! — упрямо повторила Грейнджер, буквально вжимаясь в угол.

— Да черт с тобой, — махнул рукой блондин, слишком устав, чтобы спорить. — Спи, как хочешь. Но только попробуй разбудить меня своей возней! Сброшу на пол, понял?

Отвернувшись к стене, Драко, несмотря на свои слова, быстро уснул. А вот к Гермионе сон теперь никак не шел. Она старалась смотреть куда угодно, лишь бы не на Малфоя, но взгляд ее упорно возвращался к лежащему рядом слизеринцу.

«Чертов Малфой! Ну почему мне так не везет? Неужели меня не мог спасти кто-то другой? Генри, например».

Лицо Генри всплыло перед внутренним взором. Очень симпатичное лицо. Когда Генри улыбался ей, на его щеках появлялись ямочки, а его взгляд всегда был полон доброжелательности, по-крайней мере, по отношению к ней.

Щеки девушки вдруг запылали.

«О чем это я? — спохватилась она. — С чего вдруг такие мысли? Не сходи с ума, Гермиона!»

Малфой заворочался на кровати, спугнув ее мысли. Повернувшись на другой бок, он снова затих, а лицо Генри исчезло, сменившись другим — узким и лощеным, с тонкими аристократическими чертами.

«А он не такой уж и мерзкий, когда спит, — отчего-то подумалось Гермионе, когда она, проваливаясь в сон, глядела на безмятежно посапывающего Драко. Жесткие складки у его рта разгладились, а вечно сжатые в полоску или скривленные в усмешке губы распрямились. — Спящий он весьма даже ничего».

Ей показалось, что прошло всего несколько минут, когда она снова открыла глаза. Метель за окном стихла, на ясном небе не было ни одной тучки, и алый свет восходящего солнца падал прямо на ее лицо. Несколько секунд Гермиона соображала, пытаясь понять спросонья, где она, и чья эта рука обнимает ее за плечо. Вроде засыпала она сидя, так почему же сейчас она лежит, да еще и уютно устроившись в чьих-то объятиях?

Сон как рукой сняло, когда она поняла, кто рядом. Взвизгнув, Грейнджер дернулась вперед, и с грохотом упала на пол.

— Что случилось? — пробормотал Драко сквозь сон. — Мэт, это ты там буянишь? Дай поспать, зараза…

«Какого лешего, Малфой?! Как так получилось? — испепеляя взглядом как ни в чем не бывало спящего дальше слизеринца, Гермиона отскочила в противоположный конец комнаты.

Девушка зябко повела плечами от холода. Воздух в доме совсем остыл. Второпях надев свою куртку, она подошла к камину. Как и говорил Малфой, дров совсем не осталось, а угольки в камине едва тлели.

— Инсендио! — угольки вспыхнули и тут же потухли, выпуская тоненькую струйку дыма.

— Ну и что теперь делать? — растерянно проговорила гриффиндорка. Повторять опыт с вызовом огненной стихии силой мысли она не решилась. Не ровен час, спалит всю избушку. — Этак мы тут совсем замерзнем. Надо возвращаться в школу, пока погода позволяет.

Гермиона обернулась назад.

— Но как же разбудить эту спящую красавицу? Ведь прибьет еще ненароком.

Входная дверь скрипнула, открываясь, и в домик вошел человек, окутанный морозным облаком.

— Слава богу, вы живы! — услышала она знакомый голос. — Я не был уверен, что найду вас здесь. Заставили же вы меня поволноваться.

С души Гермионы упал здоровенный булыжник, когда она увидела декана, стоящего в дверном проеме. Вид у Кроули был измученный, как будто он вообще не ложился спать, его брови и ресницы покрывал иней, а под глазами залегли темные круги.

— И почему же вы решили, что мы здесь? — поинтересовалась гриффиндорка, плотно закрывая дверь за завучем. — Как сказал Малфой, он наткнулся на этот домик совершенно случайно. Правда, я ничего не помню. Ведь это он притащил меня сюда, пока я был без сознания…

Гермиона осеклась. Ей только что пришла на ум мысль, что она так и не поблагодарила слизеринца за свое спасение.

— Однако… — задумчиво произнес Кроули, обратив свой взор на впавшего в спячку Драко. — Мое первое впечатление о нем оказалось обманчивым. Не думал, что он настолько самоотвержен, чтобы прийти к кому-то на выручку.

Гермиона смутилась. У нее самой теперь в отношении к слизеринцу была полная неразбериха чувств. Вроде она его терпеть не может. Можно сказать, ненавидит, ведь он в той войне, что шла сейчас в волшебном мире, примкнул к другой стороне. Но почему тогда он так себя ведет? Почему совершает поступки, совершенно не присущие ему? Что же с ним происходит?

— Мы с остальными всю ночь прочесывали окрестности в поисках вас, — продолжил мужчина, отвечая на заданный ей вопрос. — Но погода слишком разбушевалась, и найти хоть что-нибудь в том хаосе, что царил вчера, представлялось весьма сложным. А сегодня утром я вдруг вспомнил про эту сторожку. Она уже несколько лет как заброшена, и ее периодически навещают только домовики, чтобы она совсем не пришла в запустение. Я просмотрел карту окрестностей и понял, что сторожка вполне могла оказаться на вашем пути. И я оказался прав.

— Спасибо, что все же отыскали нас, — растроганно произнесла Грейнджер, стараясь не думать больше о Малфое.

— Потом поблагодаришь, — как всегда нетерпеливо проговорил Кроули, несмотря на то, что валился с ног от усталости. — Буди своего товарища и в путь. Скоро начнутся уроки, и то, что вы провели здесь всю ночь, еще не повод прогуливать их.

— Ну уж нет, будите его сами, — с деланным испугом ответила девушка, пряча улыбку.

Вступление

Человек в черном плаще, прячущий свое лицо под глубоким капюшоном, ждал своего повелителя уже не один час. Огромная комната с гладкими стенами из черного камня, без окон, с одной единственной дверью, тускло освещалась холодным светом магического пламени, чьи языки плясали в небольшом камине, куда даже не удосужились положить дрова.

Незнакомец подавил дрожь и переступил с одной ноги на другую — единственное проявление его нетерпения. Большего он себе позволить не мог. Не в этом месте, и не по отношению к тому, кто вызвал его сюда. Когда двери, наконец, распахнулись, человек тут же повернулся к вошедшему и склонился в преисполненном покорности поклоне.

— Рассказывай, — требовательно произнес Волдеморт вместо приветствия, и словно ветер прошуршал по комнате и эхом отразился от полированной поверхности. Ветер, несущий смерть.

Незнакомец снова с трудом удержался от содрогания, вызванного страхом. Он уже не впервые стоял перед Темным Лордом, но каждый раз страх накатывал на него, и не единожды в его душе мелькала тень сомнения и сожаления о том, что он ступил на путь, с которого нет возврата.

— Мой Лорд, — Пожиратель наклонился ниже — еще немного, и он коснется лбом пола.

Выпрямившись обратно, он продолжил, старательно отводя взгляд от горящих красным на фоне мертвенно бледного лица глаз.

— Как и было приказано, я отправил за мальчишкой своего человека. Он проследовал за ним до самой школы, и под прикрытием внедрился туда в качестве ученика.

— Ты в нем уверен?

— Да, мой Лорд. Он проследит за тем, как Малфой-младший выполняет ваше задание, и доложит мне о каждом его шаге. Но…

Красные глаза вспыхнули еще ярче, будто угольки, делая бледное лицо еще более похожим на призрачное.

— Что такое? — в голосе Темного Лорда прозвучало недовольство.

— Простите, мой Лорд, что принес вам недобрые вести, — Пожиратель согнулся пополам, как от удара. — Но, похоже, поиски древнего знания ведет не один Малфой.

— Кто он? — прошипел змеиный колдун. — Кто тот, что осссмелился перейти мне дорогу?

— Один из учащихся. Некто по имени Мэт Брэйв. Мой агент не раз заставал его рыскающим по школе, а однажды он подслушал его бормотание в библиотеке. И все указывает на то, что он тоже ищет труды Озиферна.

— Ты уже узнал, на кого он работает? — нетерпеливо перебил Волдеморт своего приспешника.

— Нет, господин. Но, вскоре узнаю. Что прикажете делать с ним?

— Любая угроза моим планам должна быть уничтожена. Ты же сам прекрасссно это знаешь. Но сссперва выведай, кто он такой, и кто стоит за ним.

— Будет сделано, мой Лорд.

Неслышной тенью человек проскользнул мимо Волдеморта к выходу и исчез за дверью.

Другая тень, напротив, скользнула к Темному Лорду. Длинное массивное тело, полметра в обхвате, кольцом обернулось вокруг своего повелителя, вертикальные зрачки замерли, не мигая, а из приоткрытой пасти показался длинный раздвоенный язык.

Волдеморт провел рукой по чешуйчатой коже, задумчиво глядя на дверь, за которой скрылся Пожиратель.

— Уже ссскоро, Нагайна, — прошептал он своей питомице. — Скоро в моих руках будет весь мир. И мальчишка Поттер в придачу.

* * *

Гермиона потрясла бутылек еще раз. Из него выплыл одинокий мыльный пузырь, который тут же взвился вверх и лопнул у самого потолка.

— Уже кончился? И чем же прикажете мне мыть голову?

Грейнджер растерянно огляделась. На полочке у настенного зеркала стоял одинокий флакон.

«Интересно, чей это шампунь? Надеюсь, что Генри. Ведь он-то не будет возражать, если я воспользуюсь его шампунем. Пожалуй, не будет. Наложу заклинание потом, чтобы бутылек опять стал полным, он даже и не заметит, что его кто-то брал. А то ведь на мои волосы уйдет не меньше половины флакона».

Приняв душ, Гермиона с наслаждением укуталась в мягкий махровый халат и подошла к зеркалу. С замотанными в полотенце волосами, и освобожденной из плена бинтов, проступающей сквозь халат выпуклостью груди она сейчас совсем не была похожа на парня.

Девушка поставила бутылек обратно и достала из кармана палочку.

— Так, посмотрим. Как же звучит это заклинание? Черт, не помню… Вот же позорище!

Она приложила ладонь ко лбу.

— Ладно, попробуем так. Посмотрим, что получится.

Взмахнув палочкой, она произнесла заклинание. Флакон с шампунем подпрыгнул на полке, но не упал. Жидкость внутри на мгновение потемнела, через секунду снова став прежнего перламутрового цвета, а бутылек снова был полон до верха.

* * *

Не открывая глаз, чтобы в них не попало мыло, Драко потянулся к ванной полочке, пытаясь нащупать свой шампунь. Наткнувшись на знакомый бутылек, он схватил его и щедро полил свои волосы его содержимым.

Вымыв голову, он обернулся полотенцем и подошел к зеркалу, попутно вынув из кармана висящего на крючке халата расческу. Рука с расческой потянулась к волосам, но замерла на полпути. Малфой нервно дернулся, его плечи мелко задрожали, как в приступе истерического смеха, а через секунду он взревел так, что сидевшие в соседней комнате Гермиона и Генри дернулись от неожиданности.

— Что это с Малфоем? — изумленно спросил Генри. — Чего это он так разорался?

— Наверное, прыщ вскочил на самом видном месте, — засмеялась девушка, удивленная не меньше Оушена.

— А тебе не послышалось твое имя в этом вопле? Ты, случайно, не натворил опять чего? А, Мэт?

Грейнджер посмотрела на Генри со смесью недоверия и страха.

— Шутишь, что ли?

Выскочивший из ванной в одном полотенце, пунцовый от ярости Драко, переубедил ее в обратном. Его убийственный взгляд был направлен на Гермиону, когда он вошел в комнату, и той стало не по себе. Она невольно отступила назад, встав позади кровати. Находясь в полнейшем замешательстве от его явных, но совершенно не обоснованных намерений прибить ее, девушка не сразу обратила внимание на то, что с Малфоем определенно что-то не так.

«Ох, чтоб меня! Его волосы! Он что, решил сменить имидж?»

— Драко, с чего вдруг такие радикальные перемены? — ошарашенно произнес Оушен, озвучивая ее мысли.

— Кто… — задыхаясь от злости прохрипел Малфой. — Кто это сделал?! Какая сволочь заколдовала мой шампунь?!

— Да мне почем знать, — пожал плечами Генри, едва сдерживая дикий смех, рвущийся наружу. — Я к нему даже пальцем не прикасался.

А вот Гермионе было не до смеха. Глядя на сверкающую, совершенно лысую голову Малфоя, и на клочья волос на его полотенце, она почувствовала, как душа опускается в пятки. Потому что точно знала, кто виноват в этом, хотя и не понимала, почему ее заклинание сработало именно так. Наверное, она все же что-то перепутала.

— Мэт! — это прозвучало, как приговор, и ее сердце сжалось от страха. — Это ты! Я уверен в этом!

Гермиона вздрогнула, подтверждая правоту слизеринца.

— М-малфой, — пролепетала она, стараясь не смотреть ему в глаза. — Я не знаю, как так получилось. Но, я не специально, клянусь!

Драко рванул к Гермионе, но на его пути вырос Оушен, окидывая однокурсника суровым взглядом. Раскинув руки в разные стороны, он всем своим видом показывал, что не намерен пропускать Малфоя.

— Отойди! — слизеринец попытался оттолкнуть его, или хотя бы сдвинуть с места, чтобы дотянуться до дрожащей за ним Грейнджер, но тот был неподвижен, как скала.

Драко был настолько зол, что даже не сообразил, что мог бы легко обойти это препятствие.

— Чего ты кипятишься? — с невозмутимым выражением лица произнес Генри, хотя глаза его смеялись. — Ведь не случилось ничего страшного. Это всего лишь волосы. Могло быть и хуже. Ты мог, например, покрыться чешуей, или, к примеру, превратиться в лягушку.

— Издеваешься? — угрожающе зарычал Драко. — Всего лишь волосы?!

— Отрасти волосы магией, — как ни в чем не бывало, продолжил парень, и добавил насмешливо. — Или ты колдовать разучился?

Слова Генри охладили гнев слизеринца. И в самом деле, неужели такие мелочи способны вывести его из себя? Где его хваленая выдержка?

— Хорошо, — процедил он сквозь зубы, — можешь не беспокоиться. Отложу расправу с этим ходячим недоразумением до следующего раза.

Бросив на осторожно выглядывающего из-за спины Оушена Мэта многообещающий взгляд, он резко развернулся, направившись к своему шкафчику. Генри облегченно вздохнул, радуясь, что и в этот раз все разрешилось без драки, и вернулся к себе на кровать. Когда Малфой достал одежду и начал переодеваться, Брэйв тихо охнул и отчего-то покраснел, а потом быстро повернулся к стене, сделав вид, что его очень интересует ее шершавая поверхность.

Драко невольно хмыкнул. Этот парень просто нечто. Он почувствовал, как злость на Мэта сходит на нет, уступая место привычной иронии и сарказму. Одевшись, Драко достал свою палочку и указующе направил ее на притихшего Брэйва.

— Предупреждаю, — ледяным тоном проговорил слизеринец, и девушка, снова вздрогнув, украдкой посмотрела на него. — Если волосы не отрастут обратно, ты сильно пожалеешь об этом!

Он взмахнул палочкой, прошептав заклинание. Две пары глаз уставились на него — одна с любопытством, другая с опаской. Мгновение, и голова слизеринца снова обрела волосяной покров. Драко ощупал голову и с наслаждением запустил пятерню в копну новообретенных волос.

— Драко, — медленно произнес Генри, глядя на него удивленным взглядом. — Помнится мне, что твои волосы были… эээ… малость другого цвета.

Малфой вопросительно посмотрел на однокурсника, решая, не разыгрывает ли тот его, а потом резко бросился к зеркалу.

— Что за…?

Он снова поднял палочку и четко, по слогам, произнес заклятие снова.

Но его волосы никак не желали становиться светлыми, сколько он не пытался. Его любимый платиновый цвет был утерян безвозвратно. Может виной тому было смешение двух заклинаний, или еще что, но теперь он был брюнетом с темно-пепельными, почти черными волосами.

Драко сжал кулаки. Нет, сегодня все же он кому-то преподаст урок.

* * *

Этим утром школу словно лихорадило. В коридорах по пути на завтрак Гермионе и двум ее спутникам пришлось буквально пробивать себе дорогу сквозь толпы гудящих, словно улей, учеников.

В обеденном зале тоже стоял ужасный гам, создаваемый сотнями взволнованных, оживленно переговаривающихся между собой студентов, а преподаватели, сидящие во главе длинных, накрытых белоснежными скатертями столов, даже не делали попыток успокоить их, и лишь довольно улыбались, глядя на своих подопечных.

— В чем дело? — сонно протянула Гермиона, зевнув. — Чего они все так переполошились?

Сидящий напротив нее Малфой даже не удостоил ее ответом, с отрешенностью разглядывая царящую в зале суету. Его мало интересовало происходящее, впрочем, так же, как и порция омлета в его тарелке, к которой он так и не притронулся, лишь пару раз ковырнув в нем вилкой.

— Ты еще не в курсе? — удивленно произнес Генри, который сел от нее по правую сторону. — По-моему, вся школа только об этом и говорит.

— О чем же? — с любопытством поинтересовалась девушка, пытаясь дотянуться до тарелки с бутербродами.

Генри приподнялся и подтянул тарелку поближе к ней.

— Спасибо, — смущенно поблагодарила Грейнджер.

— В общем, все на взводе из-за предстоящих Магических Боев. Они устраиваются каждый год, и каждый раз это поистине зрелищное событие, плюс шанс для победителей прославиться на всю школу, — в голосе Оушена не чувствовалось воодушевления, как будто его эти бои совершенно не впечатляли.

— А что это такое? — промычала гриффиндорка с набитым ртом. Ей ужасно нравилась здешняя еда, да и проголодалась она порядком.

— Это состязания между студентами старших курсов в искусстве владения боевой магией. Главный приз — золотой кубок и экзамен автоматом по боевой магии. Потому-то нет отбоя от желающих поучаствовать, и их не пугает даже то, что эти соревнования весьма опасны, — парень нахмурился. — Вот, например, в прошлом году, один из участников — студент факультета воды — чуть не сгорел под «метеоритным дождем», который наслал на него его противник с факультета огня.

— Ужас какой, — содрогнулась Гермиона, чуть не поперхнувшись.

— А, по-моему, очень даже забавно, — вклинился вдруг в разговор молчавший до сих пор Малфой.

После того, как волей случая Драко превратился из блондина в жгучего брюнета, он полдня гонялся за гриффиндоркой по всему «огненному» сектору, а потом неделю не разговаривал с гриффиндоркой, искусно игнорируя все ее попытки извиниться.

Но, однажды, глянув в зеркало, самоуверенно заявил, что такой образ подходит ему еще больше, и теперь ему достаточно будет подмигнуть, чтобы девушки пачками сходили по нему с ума. На что Гермиона, фыркнув, ответила, что такой болван может понравиться только таким же бестолковым девицам, у которых на уме только их внешний облик. Хотя, на самом деле, она была рада, что он снова общается с ней.

— Мне уже порядком осточертела эта школа, где сплошь ограничения и правила. И никаких развлечений, — слизеринец откинулся на спинку стула и довольно усмехнулся. — Я от скуки уже на стенку лезу. Так что, раз уж нам нельзя участвовать, хоть полюбуемся на то, как остальные будут бить друг другу морды. Надеюсь, зрелище стоящее.

Гермиона открыла было рот, чтобы высказать Малфою свое мнение на его счет, вроде «бесчувственная скотина», и тому подобное, но осеклась. Вспомнив, с кем имеет дело, она ограничилась тем, что просто испепелила его взглядом.

— Можешь не смотреть на меня так, — недовольно произнес Драко, заметив ее горящие осуждением глаза. — Если ты настолько правильный, то это твои проблемы. Мне это не грозит.

Бросив вилку на стол, Гермиона резко встала, желая оказаться как можно дальше от слизеринца. Она вновь испытала ужасное разочарование. Только ей удается разглядеть в нем что-то человеческое, только она решает, что он не такой уж и отвратительный и высокомерный, каким пытается казаться, как он в одну секунду все рушит. И снова перед ней тот самый Драко Малфой, которого она помнит — тот, что ненавидел и презирал любого, в ком текла «грязная» кровь маглов.

— Ты куда? — удивленно посмотрел на нее Генри.

— Что-то аппетит пропал, — процедила девушка, не глядя на Малфоя. — Пойду в библиотеку, позанимаюсь перед парами.

— Далеко собрался, красавчик? — чья-то ладонь легла Гермионе на плечо, и она дернулась от неожиданности.

Грейнджер обернулась, и ее глаза удивленно расширились.

— Ты? Что ты тут забыл?

— Привет-привет, — жизнерадостно воскликнул Ёрим и, повернувшись к Генри, вдруг произнес. — Как дела, дружище?

Волшебница потрясенно посмотрела на парня, не в силах понять, с чего вдруг он оказался возле их стола, и почему он обращается к Оушену, как к старому знакомому?

Опешив, она села обратно на скамью, а Ёрим непринужденно уселся рядом, с таким видом, будто ему не терпится что-то рассказать. Гермиона с опаской уставилась на худощавого студента в яркой, вызывающей одежде, и отсела на всякий случай подальше, а Генри приветственно кивнул ему.

— Слышали уже последнюю новость? — выпалил он после минутной паузы, так и не дождавшись их вопроса.

Оушен усмехнулся, глядя на нетерпеливое лицо своего друга, и, скрестив руки, спросил:

— Что такого интересного могло случиться, помимо предстоящих боев?

Ёрим скорчил хитрую и довольную рожицу, и заговорщицки склонился к ним троим.

— К нам прилетают девочки — друидочки из школы Айсфорт, — прошептал он, но так громко, что его было слышно за несколько метров.

— Серьезно? — Генри изумленно приподнял бровь, а Малфой кинул на него заинтересованный взгляд. — Как такое может быть? Это из-за соревнований, что ли?

— Ну да, — кивнул пестрый парень, бесцеремонно отпивая сок из бокала Оушена. — Они уже бывали в нашей школе, лет десять или одиннадцать назад, если верить слухам. В тот раз они болели за факультет воздуха, и воздушные обыграли всех остальных почти всухую. Не знаю, чем мы заслужили такую милость от преподавателей в этот раз, но я бы не отказался от таких прекрасных болельщиц.

Он мечтательно закатил глаза, за что получил шутливый тычок от Генри.

— Чего ты там уже себе навоображал? Из четырех факультетов они могут выбрать любой, так что особо не обольщайся.

Ёрим сделал обиженное лицо, но тут же заухмылялся.

— И все-таки ты ужасный зануда, дружище.

Он вскочил на ноги и хлопнул Оушена по плечу.

— Ладно, пойду, пожалуй. До состязаний осталось всего ничего — три недели. И за это время я намерен как следует потренироваться, чтобы предстать перед ведьмочками из Айсфорта во всей красе. Кстати, Малфой, — хохотнул весельчак, — подскажи адресок парикмахерской, может я тоже решу сменить имидж.

Драко презрительно поджал губы, игнорируя шутника.

Когда он ушел, Гермиона не преминула задать Генри беспокоящий ее вопрос.

— Вы что, дружите? Разве он не один из прихвостней старосты нашего факультета?

— Ну, в общем-то, мы с Ёримом друзья детства. Понятия не имею, чем его привлекает компания Уильяма, но он неплохой парень и хороший друг. Когда ты узнаешь его получше, он тебе тоже понравится, я уверен.

— А вот я в этом не уверена, — тихо произнесла девушка, вспоминая, как этот парень веселился вместе с остальными из свиты старосты, когда те издевались над ней.

Глава 6

Гермиона спешила по коридору в свою комнату. Вот-вот должны были начаться соревнования, а она до сих пор таскала в охапке кучу свитков, которые нарыла в библиотеке. Сведений, нужных ей, они содержали мало, но в каждом было упоминание о неком исследовании, в течение нескольких лет проводимом Озиферном. Суть его состояла в том, что он хотел найти универсальное заклинание, способное защитить от любого магического воздействия, то есть Озиферн решил изобрести абсолютный магический щит. Но, в одной из рукописей была запись, датированная 1553 годом, о том, что что-то пошло не так, и магические расчеты на практике обернулись совершенно другим результатом. Но о том, что именно произошло, записи умалчивали. Гермиона не была уверена, что это хоть как-то ей поможет, но шестое чувство твердило ей о важности найденного.

Побросав свитки как попало на свою кровать, волшебница поспешила на стадион, продолжая размышлять на ходу. Она так погрузилась в раздумья, что заметила идущего навстречу ей человека только тогда, когда налетела на него. Почувствовав удар и услышав испуганное ойканье, Грейнджер подняла глаза, собираясь извиниться, и так и осталась стоять с раскрытым ртом.

— Извините меня, — раздался мягкий женский голос. — Совсем не смотрю, куда иду.

— Нет, это вы меня простите, — спохватилась Гермиона, удивленно глядя на прекрасную золотоволосую девушку перед собой. — Это я чересчур задумался. Вы не ушиблись?

— Все в порядке, не волнуйтесь, — обворожительно улыбнулась незнакомка, поправляя складки своего воздушного платья цвета небесной синевы, и откидывая назад золотые локоны, ниспадающие на обнаженные плечи.

Гриффиндорка кивнула и собралась было уже идти дальше, как девушка вдруг окликнула ее.

— Простите, вы же студент? Могу я вас попросить проводить меня на трибуны стадиона? Я отстала от своих подруг и уже полчаса брожу по этим каменным лабиринтам.

Гермиона остановилась и внимательно посмотрела на златовласку.

— Если не ошибаюсь, вы студентка из школы Айсфорт, верно?

— Да, — снова улыбнулась она. — Меня зовут Эйвелин. А как ваше имя, прекрасный юноша?

Грейнджер покраснела и отвела глаза в сторону.

— Э-э… Мэт, — тихо произнесла она, надеясь, что ничем не выдала в себе девушку.

— Приятно познакомиться, Мэт, — Эйвелин протянула ей свою белоснежную руку с длинными тонкими пальцами.

Гермиона нехотя, быстро пожала ее, дотрагиваясь до нежной кожи с опаской, будто до раскаленной сковородки, и тут же отдернула свою ладонь назад. Глаза друидки чуть расширились, когда она увидела, что протянутая навстречу рука ничуть не менее изящна, чем ее.

— Ну что, пойдем, — легко перейдя на «ты», девушка сделала приглашающий жест, будто это она собиралась устроить Гермионе экскурсию по школе.

Шагая рядом с Эйвелин, Гермиона поневоле усмехалась тому, какие завистливые взгляды бросали на их пару проходящие мимо парни.

* * *

Огромный стадион ломился от народа — все трибуны сверху до низу были забиты до отказа, и невозможно было найти хотя бы одно свободное место. Несмотря на то, что снаружи, за горной грядой, окружающей долину, царил арктический холод, и температура не поднималась выше отметки минус двадцать градусов Цельсия, в самой долине, где находился стадион, а также комплекс оранжерей со сверкающими на солнце стеклянными куполами, климат был мягким и теплым. На трибунах же и вовсе можно было смело разгуливать в одних шортах и майке. Используя энергию спящего в центре долины вулкана, маги обогревали всю долину, приложив к тому минимум усилий и немного магии.

Гермиона и Эйвелин с трудом протиснулись сквозь плотные ряды болельщиков, обступивших трибуну для почетных гостей. Вход туда преграждали два ифрита, сверкающие своими огненными глазами на любого подошедшего слишком близко, но это не смущало любопытных студентов, желающих поглазеть на тех, кто входит в число «почетных».

— Итак! — прогремел над стадионом голос комментатора, обязанности которого в этот год исполнял преподаватель ботаники Арти Дрейк, энергичный, молодящийся мужчина возрастом за сорок, считающий свой предмет чуть ли не самым важным в жизни каждого студента. — Соревнования начались, и на поле выходят два участника: Монтгомери Джейкоб от факультета земли и Уинстон Хьюго от факультета воздуха. Тренер дает им пять минут на подготовку к поединку.

— Ой, мы чуть не опоздали! Пойдем быстрей! — воскликнула Эйвелин и, взяв Гермиону за руку, потащила ее на трибуну, охраняемую суровыми огненными стражами.

— Он со мной, — кивнула девушка в сторону гриффиндорки, и ифриты нехотя расступились, освобождая проход.

— Куда? — ошарашенно спросила Грейнджер у друидки, пытаясь упираться. — Мне-то туда зачем? Меня в другом месте ждут друзья!

Эйвелин остановилась и с любопытством посмотрела на нее.

— Неужели ты не хочешь составить мне и моим подругам компанию? Странно. Мне казалось, любой из здешних учеников будет рад провести время в обществе красивых девчонок.

— Ну, — замялась Гермиона, не зная, как бы повежливей отказать девушке. — Понимаешь, я ведь обещал им, что приду.

— Ничего, я думаю, они тебя поймут.

— Дорогие болельщики! — снова раздался голос Дрейка. — Хочу напомнить вам о том, как будут проходить соревнования. В первый день будут проходить отборочные состязания в трех подгруппах, каждая из которых включает по одному представителю от четырех факультетов. Победитель подгруппы выходил в суперфинал, который состоится на второй день. В нем три лучших игрока распределят итоговые места Магических боев и определится победитель, которому и вручат кубок. Каждая игра будет длиться до двух побед одной из команд, таким образом, максимальное количество партий в игре — три.

Не обращая больше внимания на вялые возражения оказавшегося вдруг таким скромным студента, друидка втащила его на небольшой балкончик, нависающим над остальными трибунами. Больше десятка пар глаз сразу же с интересом уставились на Гермиону, заставив ее замереть на месте.

— Ой, какой милый мальчик! — воскликнула маленькая хрупкая брюнетка с большими карими глазами.

— Да, мордашка у него ничего, — согласно кивнула ее соседка — пухлая шатенка с ямочками на щеках.

— Кого это ты привела, Эйвелин? — рыжеволосая девушка с длинной косой поднялась им навстречу со скамейки и окинула Грейнджер оценивающим взглядом, каким на рынке обычно выбирают лошадей.

Гермиона дернулась и попятилась назад.

— Девочки, познакомьтесь — это Мэт, — довольно улыбаясь, златовласка подхватила гриффиндорку под руку, не давая ей ретироваться. — Он был так любезен, что проводил меня сюда. Без него бы я совсем заблудилась в здешних катакомбах. Разве он не прелесть?

У Грейнджер возникло желание провалиться сквозь землю, но тут комментатор объявил: — И вот, наконец, судья дает команду, и бой начинается!

Друидочки разом отвернулись, устремив свои взгляды на игровое поле, и гриффиндорка, вздохнув с облегчением, тоже покосилась вниз, где по коротко стриженной зеленой траве, разделенное красными извилистыми линиями на несколько зон, начали свое движение навстречу друг другу две фигурки, одна в белом, а другая в ярко-зеленом одеянии.

Белый поднял руки, резко взмахнул ими, воздух вокруг него сразу заклубился, пришел в движение, и на его противника обрушился ураганный шквал. Стадион дружно ахнул.

— И сразу же маг воздуха переходит в наступление! — оживился комментатор. — Вы только посмотрите на это! Какой удар! Выстоит ли Монтгомери против такого?

Взвившиеся в воздух пыль вперемешку с травой осели, и стало видно, что волшебник с факультета земли укрылся под каменным куполом, словно панцирь, защитившим его от заклятия врага. По куполу зазмеилась трещина, и он раскололся пополам, явив зрителям спрятавшегося Монтгомери Джейкоба.

— А земной маг тоже не промах! — добавил Дрейк после паузы. — Так просто его не возьмешь! Теперь он атакует! У него в руках появляется меч из камня! Бой принимает нешуточный оборот!

С криком ярости маг земли бросился на соперника. Не дожидаясь нападения, Хьюго Уинстон тоже кинулся вперед, на ходу вылепляя из воздуха оружие, напоминающее секиру — огромное лезвие в виде полумесяца на длинной, увенчанной шипом рукоятке. Одна за другой в земного мага летели молнии, а земля под Монтгомери то и дело вздымалась каменным столбом, прыгая по которым, он уворачивался от заклятий Хьюго. Путь воздушного мага сопровождали взрывы, от которых его спасали только быстрая реакция и заклинание полета. Но вот, каменный клинок и воздушный топор столкнулись и волшебники закружили вокруг друг друга, нанося удары с невероятной быстротой. Маг воздуха отвлекся всего лишь на секунду, закашлявшись от пыли, и Джейкоб не преминул этим воспользоваться. Со свистом рассекая воздух, меч Монтгомери опустился на Хьюго, и в стороны полетело каменное крошево.

— Джейкоб лишился своего клинка! — возвестил комментатор. — Его противник успел сколдовать воздушный щит. Но удар был силен! Что мы видим?! Уинстон Хьюго падает и больше уже не встает! Бой окончен, победил Джейкоб Монтгомери с факультета земли!

Сектор, где сидели маги земли, взорвался восторженными криками и возгласами.

— Да, хорош этот земной, ничего не скажешь, — задумчиво проговорила рыжеволосая, теребя свою косу. — Но воздушный все-таки симпатичней.

— А мне ни один не понравился, — капризно надула губки Эйвелин. — Посмотрим, кто будет дальше. Может, и покрасивей найдутся.

— Ты себе не изменяешь, — хихикнула малышка-брюнетка, непринужденно строя Гермионе глазки. — Вечно тебе принцев подавай.

— Эй, — громко прошептал кто-то за спиной у Гермионы.

Она удивленно обернулась. Из дверного проема выглянула чья-то белобрысая голова.

— Эй, ты, — снова позвал ее малец, спрятавшийся за дверью. — Иди сюда!

Грейнджер нахмурилась, пытаясь понять, кто это ее зовет.

— Кто ты? — тихо спросила она, подойдя ближе. — Что тебе надо?

Парнишка, наконец, показался весь — худенький и маленький, с огромными и почему-то испуганными глазами. На вид ему было лет десять, и непонятно было, что он делает в этой школе.

— Ты Мэт? — поинтересовался мальчишка, не обращая внимания на вопрос Гермионы. — Тебя кое-кто хочет видеть.

— Кто? — еще больше удивилась волшебница.

Мальчик нетерпеливо схватил ее за руку и потянул за собой.

— Пойдем быстрей, а то мистер Оушен разозлится на меня! — протараторил он, не останавливаясь.

— Генри? — ошарашенно переспросила Гермиона, едва успевая за торопливо семенящим вперед пареньком. — Так это он тебя послал? Почему это он должен злиться?

Малыш не ответил, продолжая вести ее непонятно куда. Пройдя по длинным коридорам под трибунами, они вышли к высокому арочному проему, ведущему на поле.

— Мистер Оушен сказал, чтобы ты ждал его здесь. Он скоро придет, — мальчик отпустил ее руку и вприпрыжку помчался обратно.

— Подожди! — крикнула ему вдогонку Грейнджер, все еще ничего не понимая. — Генри больше ничего не сказал? Зачем он позвал меня сюда?

Но ей никто не ответил. Нахмурившись, Гермиона повернула было обратно, собираясь вернуться, но, поразмыслив, осталась стоять там, где была. Не просто так же Генри решил встретиться с ней здесь. Значит, дело серьезное.

— Пришел черед второго поединка подгруппы А! — объявил Дрейк голосом, полным энтузиазма. — И в этот раз это будет поединок старост. Аларик Паттерсон — факультет воды, против Уильяма Мейсона — факультет огня!

— О, Мэт, вот и ваши вступили в игру! — Эйвелин обернулась к выходу, где только что стоял студент, но там уже никого не было.

— Поединок начался с самых простых заклинаний, будто бы противники прощупывают силы друг друга. Мейсон пускает один за одним файерболы, Аларик уворачивается, отбиваясь водяным щитом.

Мейсон зажигает воздух вокруг противника, и Паттерсона окружает огненное кольцо, которое он с легкостью гасит водяными плетями, заставляя Уильяма бегать по полю зигзагами, чтобы хлесткие плети не достали его. Староста факультета огня не медлит, и, отбежав на другой конец поля, где водному магу до него не дотянуться, он начинает творить очередное заклинание…

Наблюдая за ненавистным Гермионе Мейсоном, который стоял неподалеку от того входа, откуда она выглядывала, девушка увидела, как вокруг него замерцало зловещее огненное марево, и его лицо приобрело торжествующе-злорадное выражение, будто он уже заранее был уверен в исходе поединка. А потом, Уильям вдруг дернулся и согнулся пополам, хватаясь за живот.

В следующую минуту случилось сразу несколько событий, запомнившихся гриффиндорки очень смутно, будто происходило все во сне. Всепоглощающий огненный вал, удерживаемый до этого момента волей своего создателя Мейсона, словно сорвался с цепи. С гудением и треском неконтролируемая более стихия двинулась по совершенно другой траектории, и в это же время кто-то сильно толкнул Гермиону в спину, и она, чтобы удержаться на ногах, выскочила на поле — прямо навстречу приближающейся смерти. Жар уже опалял ее своим огненным дыханием, а она в полнейшем ступоре застыла посреди поля, даже не пытаясь убежать. Со всех сторон ей на выручку бросились люди, но ни один не успевал — пламя уже обступило девушку со всех сторон. Крепко зажмурившись от ужаса, она не увидела, как к ней стремительно метнулась фигура в черном. Сбив ее с ног, человек закрыл Гермиону собой, выставив правую руку вверх и выкрикнув что-то на латыни. Огонь лизнул свою добычу, а потом, обиженно загудев, отступил назад и исчез, рассыпавшись ворохом безобидных искр.

— Ты цел?

На Гермиону с беспокойством смотрел Генри. Морщась от боли, он помог ей подняться на ноги. Вся его правая рука была обожжена так, что не осталось живого места, а пиджак на спине дымился.

— Вроде, — выдавила Грейнджер, стараясь не смотреть на изуродованную руку Оушена. — Спасибо, что спас меня.

Ей самой досталось куда меньше — Генри принял на себя большую часть огня, и серьезных ожогов у девушки не оказалось.

— Всегда пожалуйста, — мрачно улыбнулся Оушен, — Тебе повезло, что я опоздал на матч, и в это время, как раз шел по коридору ведущему на трибуны. Проходя мимо выхода на стадион, я заметил тебя, статуей замершего прямо на пути у огня. Скажи мне, пожалуйста, что ты забыл на поле? Не ожидал от тебя такой глупости.

— Подожди, — удивленно нахмурилась Гермиона. — Разве не ты сам хотел, чтобы я сюда пришел? Даже того мальчишку послал за мной.

— Какого мальчишку? — вопросительно поднял брови Генри, недоумевая еще больше, чем сама Грейнджер.

Но, подбежавший к ним взволнованный и запыхавшийся Кроули в сопровождении четырех помощников с носилками помешали гриффиндорке узнать правду.

— Ребята, вы как? — на декане и так лица не было, а увидев Генри, он совсем стал белым, как полотно. — В медпункт его, срочно! И второго тоже!

Под строгим взглядом завуча Генри покорно улегся на носилки, верней почти упал, потому как ноги его уже совсем не держали. Не обращая внимания на уверения Гермионы, что с ней все в порядке, Кроули потащил ее вслед за собой, ругая на ходу школьного врача, который именно сейчас, когда больше всего нужна его помощь, куда-то запропастился, и не отзывается на его мысленный зов, хотя ему полагалось неотлучно быть вблизи стадиона, пока идут бои.

— Простите меня, — опустив голову, тихо проговорила Гермиона. — Мистер Кроули, это все моя вина. Генри пострадал из-за меня.

— Не говори глупости, Мэт! — донесся сквозь стоны сердитый голос Оушена, все прекрасно расслышавшего. — Ты тут ни причем.

— С вами, мистер Брэйв, я поговорю позже, — нетерпеливо отмахнулся декан. — А сейчас, главное, найти этого халтурщика-доктора, чтобы вылечить вас обоих. Боюсь, я сам не слишком силен в исцелении.

— А если мы его не найдем? Можно тогда мне попробовать сделать это?

— Даже не думай! — недовольно проговорил мужчина. — Ты тоже пострадал, и тебе твои силы пригодятся. И без тебя справимся.

Медпункт встретил их тишиной белоснежных стен и рядами пустых кроватей. Лекаря нигде не было видно, только груда пустых пузырьков на его столе, да небрежно брошенный на спинке стула белый халат.

— Вот же старый негодник! — возмущенно произнес завуч, жестом заставив одного из своих помощников уложить Генри на одну из кроватей. — Небось, опять где-нибудь уединился с бутылкой огневиски. Все, моему терпению конец! Завтра же начинаю поиск нового доктора!

— Мистер Кроули, — осторожно перебила излияния декана Гермиона. — Так кто же теперь поможет моему другу?

— Может, я чем смогу помочь? — прозвучал чей-то мелодичный голос за их спинами.

По лицу Эйвелин, негаданно появившейся вдруг в медпункте, нельзя было понять, что она сейчас чувствует. Но спутавшиеся волосы и тяжелое дыхание говорили о том, что она бежала сюда очень быстро.

«Неужели из-за меня?» — смущенно подумала Гермиона, и тут же отмахнулась от глупых мыслей.

— О, это было бы весьма кстати, мисс Эванс? — к удивлению Грейнджер обрадовался вдруг Кроули. — Я весьма наслышан о способностях друидок Айсфорта к исцелению. Так что вы очень вовремя появились здесь. Не пойму лишь, что привело вас сюда?

— Не могла остаться в стороне, — деланно-скромно произнесла Эйвелин, незаметно улыбаясь гриффиндорке. — Увидев, что случилось с вашими студентами, я узнала, где находится медпункт и сразу же поспешила сюда.

— Тогда, прошу вас, мисс Эванс, — указал декан на Генри, отступая в сторону. — Он серьезней пострадал.

— Значит, с Мэтом все в порядке? — в голосе девушки послышалось облегчение. — Слава богу, я так переживала за него.

Гермионе захотелось слиться со стеной, возле которой она стояла, особенно глядя на то, как иронично усмехается Кроули.

— Не совсем. Его тоже надо будет осмотреть.

— С удовольствием, мистер Кроули, — с готовностью откликнулась Эйвелин, подходя к Генри.

Парень сочувственно посмотрел на Гермиону и подбадривающе подмигнул ей.

— Ладно, оставлю вас на время. Нужно успокоить публику, и кое-кому задать пару вопросов. Надеюсь на вас, мисс Эванс.

Декан исчез за дверью. Друидка возложила руки на голову Генри, и негромко запела. От ее странного пения у гриффиндорки по коже побежали мурашки. В комнате вдруг резко похолодало, и тут же Оушен резко дернулся, как от удара током, а потом громко застонал сквозь зубы. На глазах у Грейнджер страшные ожоги стали бледнеть и затягиваться, а вскоре о них напоминали только едва заметные розоватые рубцы, испещрившие всю руку. Глаза Генри закрылись и он затих, дыша ровно и глубоко.

— Его спине досталось больше всего, — устало сообщила Эйвелин, отнимая руки от головы парня. — Я усыпила его, чтобы он набрался сил. Как проснется, надо будет избавить его от этого пиджака и обработать рану, — девушка повернулась к Гермионе. — А теперь займемся тобой.

— Не надо, — замотала головой волшебница, пятясь к выходу. — Я же говорил, со мной все в порядке!

— Перестань вести себя как маленький, — строго проговорила друидка, загоняя Грейнджер в угол. — Не будь таким упрямым, ты ведь тоже попал под огонь. Я как целитель обязана тебя хотя бы осмотреть.

Не дожидаясь ответа, она подошла к Гермионе почти вплотную и взяла ее лицо в свои руки. Несколько секунд ничего не происходило, и гриффиндорка уже почти смирилась с ролью пациента. Но тут, вдруг, глаза Эйвелин расширились и она побледнев, резко отшатнулась назад.

— Не может быть! Ты… ты девушка?! Но как…

— С чего ты это взяла? — ошеломленно спросила Грейнджер девушку, лихорадочно соображая, что ей теперь делать.

— Мой дар не обманешь, — уже куда спокойней произнесла друидка, не отрывая от волшебницы удивленного взгляда. — Должна же я знать, кого лечу.

— И что теперь, — как можно более равнодушней поинтересовалась Гермиона, опускаясь на кровать. — Ты все расскажешь Кроули?

— Можешь не переживать, — сложив руки на груди, улыбнулась Эйвелин. — Я никому не открою твою маленькую тайну. Не знаю, что у тебя были за причины выдавать себя за парня и проникать в школу, но я думаю, ты наврядли задумала что-то плохое.

— Это ты тоже увидела с помощью своего дара? — хмыкнула Грейнджер, чувствуя, как беспокойство отступает.

— Ну, конечно, — весело подтвердила друидка, непринужденно устраиваясь рядом с Гермионой, закинув нога на ногу. — Знаешь, я немного разочарована. В роли парня ты так очарователен, что я почти влюбилась.

Грейнджер закашлялась, и Эйвелин, смеясь, постучала ее по спине.

— Да ладно тебе. Зато теперь у меня появилась подруга. Так ведь? Я думаю, мы с тобой станем очень хорошими подругами.

— Буду рада дружбе с таким человеком, как ты, — согласно кивнула гриффиндорка, искренне радуясь тому факту, что наконец-то хоть кому-то сможет открыться и выговорить все, что накопилось на душе.

Раздавшийся сзади кашель заставил их обеих подпрыгнуть от неожиданности. Гермиона испуганно повернулась и уставилась на кровать, где лежал Генри. Но глаза того оставались закрытыми, и девушка облегченно выдохнула.

— Не бойся, — шепнула ей на ухо Эйвелин. — Он не проснется до завтрашнего утра. Моя магия меня еще никогда не подводила.

«Все когда-нибудь бывает в первый раз» — усмехаясь про себя, подумал Генри, продолжая притворяться спящим.

Хотя, после того, что он услышал, это было весьма непросто. Оушен чувствовал, как учащенно бьется сердце и жар волной расходится по всему телу при одной мысли оттого, что вот уже почти полгода он живет в одной комнате с девушкой. Причем, с очень симпатичной девушкой. И что теперь с этим делать, Генри не представлял. Если он признается ей в том, что все знает, их дружба будет утеряна. Тогда он уже не сможет общаться с ней также непринужденно, как раньше. Но твердо уверен он был только в одном — он сохранит ее секрет, так же, как и Эйвелин.

* * *

— Говорю же, я не сам выпрыгнул на это чертово поле! — в который раз повторила Гермиона, раздраженно глядя на Малфоя. — Я что, по-твоему, совсем идиот?!

— А мне почем знать? — хмыкнул Драко, заслужив еще один недобрый взгляд. — Но, даже если все было, как ты рассказал, что кто-то от лица Генри привел тебя туда, а потом толкнул навстречу огню. Все равно, кому понадобилось бы подстраивать несчастный случай? Когда ты успел стать столь важной персоной, чтобы устраивать на тебя покушение? Не говори ерунды!

— Да ты бы видел лицо Мейсона! Ему же явно кто-то помешал колдовать!

— Он говорит правду, — в комнату вошел Оушен, и у Грейнджер на сердце сразу потеплело.

Из-под рубашки парня выглядывали бинты, лицо еще казалось слегка бледным, но держался он вполне бодро.

— Генри! — Гермиона вскочила с кровати и бросилась ему навстречу. — Ты почему здесь, а не в медпункте? Ведь ты еще не до конца выздоровел!

— Не беспокойся, со мной уже все в порядке, — объятия Гермионы вогнали парня в краску, и он аккуратно высвободился, стараясь дышать глубже. Теперь ему будет намного трудней находиться рядом с ней. — Врач сказал, что через неделю буду как новенький. И даже уже разрешил посещать занятия.

— Рад, что ты в порядке, дружище, — пожал ему руку Малфой. — Но с чего ты так уверен, что в рассказе Мэта есть хоть доля здравого смысла?

— Потому что я кое-что вспомнил. Прежде чем броситься ему на выручку, я увидел, как кто-то нырнул прямо передо мной в боковой коридор. Чья-то серая тень, лица рассмотреть мне не удалось. Но самое главное то, что я никого не посылал за Мэтом. Вот что странно. Все это напоминает хорошо продуманный план. Если не брать в расчет то, что наш друг и в самом деле не настолько крут, чтобы устраивать подобное.

Драко искоса посмотрел на девушку, и она отвела глаза. У нее-то, как раз, была одна догадка. Могло случиться так, что кто-то из Пожирателей смерти прознал про ее настоящую цель в этой школе. Гермиона не знала, как и зачем, и почему Пожирателей волнует то, что она собирается спасти свою маму. Но теперь она не могла доверять никому, любой из студентов мог оказаться шпионом Темного лорда. Она лишь надеялась, что это не Генри. Нет, в нем она не должна сомневаться, ведь он спас ей жизнь. А вот Малфой. Чертов Малфой! Грейнджер была уверена, что ему она может довериться в самую последнюю очередь, ведь его связь с Пожирателями несомненна! Но тот факт, что Драко уже неоднократно помогал ей, и что он до сих пор не узнал в ней «грязнокровку», говорил об обратном.

Гермиона почувствовала, что ее голова раскалывается, как перезрелый орех, от переполнявших ее противоречий.

— Кстати, слышали, как теперь называют Мэта? — Генри довольно усмехнулся, но посмотрел почему-то только на Драко. — Он теперь у нас ловелас — покоритель женских сердец. По всей школе ходят слухи, что он сумел очаровать самую неприступную девушку Айсфорта — Эйвелин Эванс.

Гермиона со стоном зарылась головой в подушку, кляня на чем свет стоит и чертовку Эйвелин и всю эту школу разом.

Глава 7

Сегодняшний день отличался весьма суровой погодой. Все экскурсии были отменены, и ученики коротали зимний день, сидя в аудиториях на самостоятельных занятиях, корпя над учебниками или же попросту пытаясь не уснуть, глядя в книгу. Некоторые уже дремали, уронив головы на парты, пользуясь тем, что на подобных занятиях преподаватель отсутствовал.

Гермиона тоже безуспешно пыталась бороться со сном: голова, опирающаяся об руку, то и дело соскальзывала, стоило ей хоть на минуту прикрыть глаза. После случившегося на стадионе Грейнджер стали преследовать мрачные, полные неясного беспокойства сны, в одном из которых она оказалась снова на том поле, но в этот раз никто не пришел ей на помощь, и магическое пламя все же добралось до нее, окутав девушку с ног до головы и с жадностью поглотив ее. С криком она проснулась, обливаясь холодным потом, и до утра просидела без сна, кутаясь в одеяло и уставившись пустым взглядом в ночное небо за окном. Ее соседи по комнате или слишком крепко спали, или же она так тихо кричала, но никто не проснулся вслед за ней, и некому было ее успокоить обычными в таком случае словами о том, что это всего лишь плохой сон.

Когда день, наконец, подошел к концу, и серые дневные сумерки за окном сгустились в вечернюю тьму, Гермиона, не раздумывая, сразу поплелась в свою комнату. Наскоро приняв душ, она надела теплую фланелевую пижаму и нырнула под одеяло, с блаженством растянувшись на кровати. Ни Генри, ни Драко еще не было видно, и девушка надеялась, что они еще не скоро появятся. По-крайней мере, до тех пор, пока она не заснет. Она решила лечь так рано, чтобы наконец-то как следует выспаться, а эти двое своей болтовней наверняка весь сон разгонят.

Усталость и мягкая постель сделали свое дело — веки Гермионы стали тяжелыми и вскоре она уже крепко спала.

Гермионе снилось подземелье: темное и неуютное, с низкими сводчатыми потолками и арками проемов, пропитанное как сыростью и запахом плесени, так и муками и болью тех, кому довелось сюда попасть в качестве пленника. Тусклый свет факелов, воткнутых в бронзовые, позеленевшие от времени и влаги кольца на стенах, с трудом разгонял мрак, царивший здесь. Место это было совершенно ей незнакомо, но от одного его вида Гермиону пробрала дрожь. Она кожей чувствовала витающие в воздухе миазмы зла, и даже гуляющие по подземелью черные тени вселяли в нее страх. Тени, словно живые, протянули к ней свои тонкие длинные руки, и девушка с испугом отшатнулась назад.

Откуда-то Грейнджер знала, что она сейчас во сне, а еще, что это место существует на самом деле. И ее не покидала уверенность, что все, что случится с ней здесь, может произойти и в реальности. А если она как можно быстрей не уберется отсюда, то случится что-то очень нехорошее. Раздавшиеся вдалеке негромкие голоса подтвердило ее самые дурные предположения. Первый голос был не слишком примечателен, он принадлежал мужчине и был полон лести и скрытого страха перед собеседником. А вот второй голос… Сердце Гермионы заледенело от ужаса, когда она поняла, кому он принадлежит. Этот шипящий шелест, проникающий, казалось, в сам мозг, мог исходить только от одного человека. Нет, не человека — существа, давно уже далекого от всего человеческого.

В панике девушка заметалась по залу, но спрятаться было негде. Обреченно оглядевшись, она просто укрылась за ближайшим выступом, вжавшись в холодную каменную стену и стиснув что есть сил зубы, чтобы не закричать. Мельком выглянув из своего ненадежного укрытия, она увидела, как из-за угла показался бескровное лицо с мерцающими угольками глаз. Длинный балахон свисал с неестественно худого тела, как с вешалки. Темный Лорд словно плыл над полом, полы его балахона оставались неподвижны, а за ним торопливо шагал Пожиратель Смерти, кутаясь в длинный плащ, пряча лицо под капюшоном. В слабом свете факелов его едва было видно, черный плащ укрывал своего владельца от посторонних глаз, сливаясь с окружающей тьмой.

Волдеморт остановился, да так резко, что спешащий следом Пожиратель едва успел затормозить и чуть не врезался в своего повелителя. Они встали спиной к ней, но им достаточно было просто повернуться, чтобы заметить ее, дрожащую от страха в углу.

— Рассказывай, — повелительным тоном произнес владыка ужаса, не соизволив даже посмотреть на мужчину, который в свою очередь старательно прятал глаза в тени капюшона.

— Мой лорд, я сделал все, как вы сказали. Мой человек устроил несчастный случай во время школьных состязаний, чтобы убрать этого мальчишку Брэйва с вашей дороги. Но, к сожалению, ему пришли на помощь, и он уцелел.

Глаза Волдеморта угрожающе сузились, он схватил своего приспешника за шею и притянул его к себе.

— Я же предупредил тебя, не убивать его прежде, чем узнаешшшь, кто он! — зло прошипел темный маг, крепче стискивая пальцы на горле мужчины. — Какой мне прок от его смерти, если я не смогу добраться до добычи покрупней?

— Простите меня, повелитель! — прохрипел Пожиратель синеющими губами, даже не пытаясь вырваться или ослабить хватку. — Этого больше не повторится!

Отдернув руку, Волдеморт брезгливо отер ее о свою мантию. Пошатнувшись, его последователь медленно отошел назад и угрюмо ссутулившись, опустил взгляд в пол, не смея смотреть на своего повелителя.

— Разумеется, не повторитссся, — леденящим душу голосом прошелестел Тот-Кого-Нельзя-Называть. — Ты нашел что-нибудь? Порадуй меня хорошими новостями.

— Да, мой Лорд, — тут же с преувеличенным рвением откликнулся мужчина в плаще. — Именно поэтому я и хотел встретиться с вами как можно быстрей. Мой человек утверждает, будто знает, где находится дневник самого Озиферна, давно уже считающийся утерянным. Якобы сам ректор за бокалом огневиски проговорился ему, что дневник содержит слишком много компрометирующего для репутации школы, чтобы показывать его кому бы то ни было. И что его просто спрятали в надежное место — хранилище в пещерах под школой, и постарались о нем забыть. А ведь этот дневник — ключ ко всему. В нем Озиферн наверняка должен хотя бы намекнуть о том, что он сделал с результатами своего исследования. Так что там, во втором отделе хранилища, как утверждает агент, должна быть нужная подсказка.

Пожиратель Смерти замялся, видимо, пытаясь что-то сказать, но боясь ответного гнева Волдеморта.

— Что такое? — требовательно произнес Темный Лорд, теряя остатки терпения. Этот Пожиратель совершенно ни на что не годится, с каждым разом он все чаще терпит неудачу даже в, казалось бы, совсем легких поручениях. Надо взять себе на заметку и заменить его более расторопным.

— Мой Лорд, позвольте вас спросить… — дождавшись раздраженного кивка, мужчина продолжил. — Неужели то волшебство, которое мы ищем, и в самом деле настолько могущественно?

— Можешшшь не сомневатьссся, — довольно протянул Волдеморт. — Это заклинание очистит мир от такой скверны, каковыми являются все грязнокровные…

Со злым воодушевлением Темный Лорд делился своими планами с замершим рядом Пожирателем, хотя, в общем то, на собеседника он даже и не смотрел, говоря скорей сам с собой, а на лице его расцветала зловещая усмешка, больше похожая на оскал.

Вслушиваясь в то, о чем рассуждал стоящий от нее в двух шагах смертельный враг, о том, на что способна магия, сотворенная Озиферном, Гермиона с каждой минутой бледнела все больше. Пальцы девушки судорожно вцепились в длинный подол пижамы: Гермионе не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять смысл сказанного Тем-Кого-Нельзя-Называть. Если в руках Темного Лорда окажется подобная сила, то война будет проиграна, окончательна и бесповоротно. Волдеморту даже не понадобится убивать Гарри — пророчество станет пустым звуком, и мир окажется во власти злобного могущественного колдуна, ненавидящего всех, кто не принадлежит к чистокровным магам.

Внезапно воцарила тишина — Волдеморт, наконец, прервал свои излияния, и теперь задумчиво смотрел прямо на Пожирателя, будто раздумывая, не слишком ли много рассказал тому. Почувствовав его пристальный взгляд, мужчина съежился и еще плотней укутался в плащ, стараясь стать совсем незаметным.

— Передай нашему… — нарушил тишину повелитель тьмы, презрительно скривив тонкие губы, — «посланнику», чтобы не мешкал. Пусть он немедленно отправляется туда и все проверит, времени совсем не осталось.

Пожиратель растворился во тьме, а Темный Лорд остался стоять там, где был. Но вот воздух перед ним замерцал, и Гермиона почувствовала, как в подземелье резко похолодало, словно кто-то открыл дверь на улицу и впустил зимнюю стужу внутрь. Грейнджер поежилась, ей вдруг стало так тоскливо, что впору зарыдать, а потом ее глаза расширились, когда она увидела возникшего из ниоткуда дементора. Высокая фигура в таком же, как и Волдеморт, черном балахоне, зависла над землей, паря в воздухе. Лицо существа было скрыто под капюшоном, но из-под складки его одеяния мелькнула и тут же спряталась обратно тонкая четырехпалая рука, которая могла принадлежать скорей полуразложившемуся зомби, поднятому из могилы, чем человеку. Несмотря на то, что она видела это всего лишь мгновение, Гермионе стало дурно при мысли о том, что эта рука может коснуться ее.

— Отправляйся в Сноубридж, — Внимательно следи за Малфоем, когда он окажется в хранилище, и если ему удастся найти свиток, забери его и доставь мне. Малфоя не трогай, этот щенок мне еще пригодится.

Дементор безмолвно поклонился и испарился, оставив после себя пятно изморози на каменном полу.

Услышав имя шпиона Темного Лорда, девушка тихо охнула, и тут же зажала рот ладонью, но этого оказалось достаточно, чтобы ее заметили. Змеиная голова медленно начала поворачиваться в ее сторону, еще секунда и Волдеморт ее увидит. Сердце Гермионы остановилось, пропустив удар, кровь отхлынула от лица, сделав его совсем белым.

«Просыпайся! — мысленно крикнула Грейнджер сама себе и больно ущипнула себя за руку. — Ну же, проснись, иначе тебе несдобровать!»

Подземелье вокруг завертелось, силуэты стоящих перед ней людей расплылись, а в следующее мгновение она снова почувствовала под собой мягкую перину, на которой засыпала. Сжавшись в комочек, Гермиона задрожала всем телом — кошмарный сон никак не хотел выпускать ее из своих цепких лап, хоть она уже и не спала.

— Мэт! — прошептал кто-то громко ей в ухо и сильно потряс ее за плечи. — Мэт, проснись!

Тяжело вздохнув, девушка заставила себя открыть глаза. Увидев склонившегося над ней Генри, с тревогой глядящего на нее, Гермиона подавила рвущиеся наружу всхлипы. Придав облику безмятежное выражение, она села в постели, стараясь не показывать, насколько ей на самом деле плохо. Оушен тут же поспешно убрал руки и отстранился назад, на лице его читалось облегчение и почему-то смущение.

— Ты как? — сочувственно поинтересовался он. — Ты так кричал во сне и метался по кровати, что мне стало не по себе и я решил тебя разбудить.

— Все хорошо. Я просто перезанимался, — Грейнджер натянуто улыбнулась, мысли в голове путались, и она ответила первое, что пришло ей в голову.

«Откуда этот сон? Нет, все же это был не сон, слишком реально все было. Слишком много совпадений. Но как такое может быть? Почему я так уверена, что все услышанное и увиденное — не плод моего воображения?» — уняв нарастающую дрожь, Гермиона снова вздохнула. Она до сих пор не могла поверить, что ее опасения насчет Драко подтвердились. Она понимала, что он так или иначе должен был стать Пожирателем, но у нее до последнего теплилась надежда, что это не так. Но что самое странное, гриффиндорка никак не могла понять, отчего ее вообще это волнует.

«Даже если и так, если мне все это лишь привиделось — я не могу такое просто проигнорировать. Нельзя допустить, чтобы ОН завладел этим заклинанием, если оно и в самом деле существует! Мне нужно успеть туда раньше Малфоя!»

Не спеша поднявшись с кровати, Гермиона нарочито небрежно потянулась к школьной форме, перекинутой через спинку стоящего рядом стула.

— Пожалуй, выйду, прогуляюсь. Уснуть все равно больше не удастся.

— С ума сошел? — Генри смотрел на нее с неодобрением, и казалось, даже был готов удержать ее в комнате силой, если понадобится. — Если тебя застанут разгуливающим по школе в такое время, то тебе несладко придется.

— Не беспокойся, — девушка изобразила самую безмятежную улыбку, на какую была способна, и с удивлением увидела, как Генри, покраснев, отвел глаза. — Я буду осторожен, и если что, сразу вернусь. Но мне и правда нужно на свежий воздух. В этой комнате слишком душно, поэтому, наверное кошмары мучают.

* * *

Единственная лестница, ведущая в расположенные под школой пещеры, находилась в самом конце владений факультета огня, на границе с территорией воздушных магов. Гермиона еще раз обернулась и внимательно огляделась. Но никого не увидела — в обе стороны, насколько хватало глаз, коридор, освещенный приглушенным в ночное время голубоватым светом круглых настенных светильников, был пуст и безмолвен. В который раз нервно пригладив волосы, Грейнджер торопливо зашагала дальше.

Узкая каменная лестница под крутым углом ныряла вниз, и низ лестничного пролета терялся в полумраке. Гермиона с опаской ступила на первую ступеньку и остановилась — ее вдруг одолели сомнения, правильно ли она поступает. Девушка вспомнила, как Тот-Кого-Нельзя-Называть отправил вслед за Малфоем дементора. И теперь она знала, кто пытался ее убить. Без сомнения, она встала на пути у слишком могущественной силы, и одной ей не справится. Не лучше ли попросить помощи? Но у кого? Кому она может все рассказать и кто захочет ввязываться во все это?

Стиснув в руке свою палочку так, что побелели костяшки пальцев, Гермиона решительно шагнула вперед и вниз, спускаясь почти бегом, перепрыгивая порой через ступеньку. Длинным маршам, казалось, нет конца, но вот, наконец, лестница кончилась, и гриффиндорка выскочила в темный извилистый коридор подземного этажа.

Помещения под школой, в которых находилось хранилище — архив важных и секретных документов — располагались в пещерах естественного происхождений, и лишь некоторые комнаты были вырублены прямо в скальном массиве. Неровные, грубо отесанные стены то сходились между собой, оставляя проход, в который едва можно было протиснуться боком, а потом вдруг разбегались в разные стороны, образуя небольшие залы площадью иногда с ее комнату в общежитии, а иногда и с целый дом; низкий бугристый потолок коридоров давил своей тяжестью, а высокие, изрезанный сталактитами своды залов взмывались ввысь. То тут, то там девушка натыкалась на расставленные по углам стальные доспехи, тронутые ржавчиной, с облезшей местами позолотой на гребнях шлемов; а на стенах висели покрытые пылью гобелены, живописующие сцены охоты и сражений, и картины в позолоченных рамах, изображающие по большей части какие-то мрачные пейзажи.

Свернув на очередном перекрестке направо, Гермиона обрадовано увидела, что нужная ей дверь прямо перед ней. Еще бы несколько минут блужданий по этим лабиринтам, и она подумала бы, что заблудилась. Но нет, она вышла к нужному месту. «Второй отдел» — так было написано на потертой табличке над дверью. Именно этот отдел упоминал тот Пожиратель.

Гермиона достала небольшую, размером со спичечный коробок, медную пластину, и приложила к замку. Через пару секунд механизм замка щелкнул, Грейнджер ощутила легкое покалывание на коже от рассеявшегося в воздухе охранного заклятия, и дверь распахнулась перед девушкой. В который раз она поблагодарила про себя Дамблдора, облегчившего ей задачу. Эта пластинка была своего рода универсальным ключом, позволяющим открывать любые двери, даже не поддающиеся обычному «алохомора».

Не медля ни секунды, Гермиона быстро шагнула внутрь, и тут же застыла в растерянности. Повсюду, занимая всю площадь комнаты, оставляя только узкий извилистый проход, высились деревянные стеллажи с нагроможденными на них кипами бумаг, книг, свитков и папок. Вдоль стен квадратного помещения, размером с добрую четверть стадиона для квиддича, тянулись крепленые на металлические кронштейны полки из клееного дерева, и на них документов было не меньше, чем на стеллажах.

— И как мне тут что-то отыскать? — задумчиво произнесла вслух гриффиндорка, беспомощно оглядываясь по сторонам. — Что ж, попробуем для начала проверенное средство. Акцио, дневник!

Несколько десятков всевозможных блокнотов, свитков и тетрадок, шурша страницами, слетели с полок, и возле ее ног быстро образовалась беспорядочная стопка макулатуры. Посмотрев на сие безобразие с еще большей оторопью, Грейнджер наугад запустила руку в кучу бумаги и выудила оттуда небольшую книжку в темном кожаном переплете. «А. Озиферн» — было выдавлено позолоченными буквами на обложке.

«Адриан Озиферн. Ну надо же! Удача сопутствует мне сегодня».

Девушка быстро перелистала дневник, наугад вчитываясь в строки, стараясь найти хоть что-нибудь. Почерк Озиферна был ровным и правильным, каждая буква была каллиграфически выписана, его заметки были скучны и полны специфических терминов, многие из которых Гермионе были совершенно непонятны. Но тут взгляд зацепился за несколько строк, написанных неразборчиво — обрывистые предложения потеряли прежнюю аккуратность в написании, а буквы плясали на строчке вверх-вниз.

«Я не ожидал такого результата… Бог мой, что же я наделал? Нет, я не мог этого предвидеть, никак не мог! Бедный Чарли, у него теперь такой взгляд, будто он потерял половину себя. Монтгомери сказал, что колдомедики бессильны что-либо сделать».

На половине страницы текст обрывался, и дальше все пустое пространство было исперещено какими-то непонятными символами. Решив, что это какие-то расчеты, гриффиндорка нетерпеливо перелистнула страницу и формулы вновь сменились полными переживаний и самобичевания откровениями стихийного мага. Похоже, что один из его экспериментов имел весьма печальные последствия. Гермиона мысленно посочувствовала древнему магу, и уже собралась листать дальше в поисках какого-либо упоминания о нужном ей заклинании, но следующие строки заставили ее насторожиться.

«Это и в самом деле величайшее мое открытие. Без сомнения, оно бы сделало меня великим магом всех времен. Если бы только… Если бы я мог применить его во благо. Но это заклинание… Я не могу допустить, чтобы оно попало не в те руки. Этого не должно случиться! К счастью, я знаю, кто мне поможет. Моя верная Лилли сбережет свиток с заклинанием для меня. Никто и не подумает искать его у нее. Все остальные документы надлежит уничтожить».

Грейнджер нахмурилась. Значит, заклинание у какой-то Лилли. Но кто это? И как Гермионе отыскать эту неизвестную особу? В дневнике не было ни единого упоминания о том, кто она такая. Наверняка, она уже давно умерла, а вместе с ней и секрет Озиферна. И снова Гермиона вернулась туда, откуда начала, не имея ни малейшего представления, куда же основатель школы запрятал это растреклятое заклинание. Единственное, что ей стало ясно, это то, что Волдеморт не преувеличивал, говоря, что сила, произведеная на свет Озиферном, вполне способна дать Темному Лорду то, чего он так давно жаждет — всевластия над миром.

Разочарованно вздохнув, гриффиндорка опустила руку с дневником и повернулась к стеллажу.

Дементор возник будто из ниоткуда. Только что позади Гермионы не было ни души, как вдруг ее спину обдало ледяным дыханием. Вздрогнув, девушка резко развернулась, на ходу выхватывая из бокового кармана пиджака палочку.

— Экспекто… — она не смогла закончить заклинание, силы вдруг покинули ее, палочка выпала из рук, и покатившись куда-то вбок, закатилась под стеллаж. Дневник мага упал рядом, оставшись раскрытым на последней прочтенной ей странице.

Навалившиеся отчаяние и животный страх грозили погрести ее под собой. Колени предательски задрожали, сердце в панике забилось как сумасшедшее, и волшебнице стоило больших усилий просто устоять на ногах. О том, чтобы убежать от дементора, она и не помышляла.

Умеют ли говорить дементоры? Гермиона не знала, по-крайней мере до этого момента. Но этот вдруг произнес скрипучим шершавым голосом, будто наждачной бумагой провели по стеклу:

— Повелитель знал, что ты придешь сюда, Мэт Брэйв. Он позволил тебе увидеть достаточно, для того, чтобы ты сам по своей воле попал в его ловушку. Твои поиски закончены, глупый волшебник. Больше ты не будешь путаться у повелителя под ногами.

Дементор подплыл ближе, и из-под капюшона показалось лицо, на котором там, где должен находиться рот, зияла щель, разделяя лицо пополам. Отсутствие глаз делало облик существа еще более жутким. На девушку дохнуло тошнотворным запахом разложения, а на ее ресницах выступил иней от резкого холода. Ужас заполонил душу Гермионы, по щекам протянулись дорожки слез, моментально превращаясь в льдинки.

А потом эмоции, чувства и ощущения пропали вовсе. Она будто бы наблюдала за происходящим со стороны, полностью отрешившись от своего тела. Откуда-то пришло понимание, что сейчас она испытает на себе, что такое «поцелуй дементора». Гермиона уже почти смирилась с тем, что сейчас умрет, и даже этот факт она восприняла как что-то обыденное. Но тут, позади дементора вдруг мелькнула стремительная тень, и она увидела появившегося рядом с ним Драко, палочка которого была направлена прямо на порождение тьмы.

Сквозь окружившую девушку плотным коконом, лишенную эмоций пустоту пробился его крик. А потом глаза Гермионы ослепила вспышка голубого света, сорвавшаяся с конца его палочки. Сияющий сгусток уплотнился и приобрел оформившиеся очертания существа с гибким телом, острой мордочкой, раскрасом напоминающим маску, и длинным пушистым хвостом. Гермиона отстраненно подумала, что это животное ей знакомо, а потом на краю сознания возникла мысль, что именно этот зверь всегда ассоциировался у нее с Драко. Ну конечно же, это хорек. Но и эта мысль не вызвала отклика в замороженном магией дементора разуме.

Призрачный хорек стремительно рванул вперед, сливаясь с черной мантией дементора. Издав протяжный, пробирающий до дрожи рев, дементор растворился в воздухе. И сразу же цепкие пальцы безысходности и безразличия отпустили Гермиону, вернув ей ощущение жизни. Ей показалось, что она словно очень долго находилась без воздуха, а теперь, наконец, смогла вдохнуть живительный кислород полной грудью. А следом нахлынула ужасная слабость, как после долгой болезни, и она, пошатнувшись, начала падать назад. Но гриффиндорка не успела коснуться пола — слизеринец подхватил Гермиону у самой земли, едва удержав свою ношу. Крепко схватив ее за плечи, он помог ей встать на ноги, но рук так и не отнял, готовый в любой момент снова поддержать ослабевшую девушку, если понадобится. Их лица оказались совсем рядом, и долгий, длиной в вечность, миг они не отрывая взгляда, пристально смотрели друг другу в глаза. Первым дрогнул Малфой — кашлянув, он отпустил девушку, усадив ее на стоящий неподалеку стул.

— Что ты тут делаешь? — ошарашенная его внезапным, хоть и ожидаемым появлением, а в большей мере тем, что он в очередной раз спас ей жизнь, она все же нашла в себе силы вызывающе посмотреть на него, и требовательный тон вопроса должен был убедить его, что она-то как раз имеет полное право тут находиться. То, что он все-таки пришел сюда, окончательно убедило Грейнджер в правдивости ее сна, и это лишь прибавило ей неуверенности и страха от осознания того, что стоящий перед ней человек служит Волдеморту.

— Могу спросить тебя о том же, — мрачно процедил сквозь зубы Драко, проигнорировав ее взгляд. — Вообще-то, мог бы и спасибо сказать. И почему от тебя всегда столько неприятностей?

Спас от неприятного ответа и последующих за ней еще более неприятных вопросов появившийся в хранилище Генри, на каменном лице которого трудно было что-то прочесть. В маленьком пространстве между стеллажами и входной дверью вдруг стало тесно.

* * *

Беспокойство о девушке не давало Генри уснуть. И хотя его кровать находилась далеко от окна, он все равно услышал, как в окно кто-то колотится. Это не было похоже на ветер. Может, птица какая? Но откуда ей взяться посреди арктической зимы?

Генри повернулся на другой бок и увидел, как Драко вдруг резко вскочил с кровати, подбежав к окну. Он открыл окно, и внутрь влетела сова. В лапках она держала письмо. Малфой развернул листок бумаги и его лицо помрачнело. Моментально одевшись, он скрылся за дверью, оставив Оушена в полном недоумении.

«И этот куда-то отправился. Какого лешего им всем не спится?»

Внезапный уход Малфоя посреди ночи выглядел донельзя странно, если не сказать больше.

«Что такого ему прислали, отчего он помчался куда-то среди ночи как угорелый? — сонно подумал он, медленно погружаясь в дрему, но следующая мысль развеяла остатки сна. — А если он столкнется с Мэ… с ней? Ведь они не слишком-то ладят друг с другом. Чего доброго опять ругаться начнут. И тогда их обязательно застукает кто-нибудь из преподавателей».

Теперь, когда Генри знал, кто скрывается под обличьем Мэта, он просто не мог спокойно стоять в стороне. Он понятия не имел, откуда у него вдруг появилась непреодолимая потребность защищать и оберегать эту девушку, настоящего имени которой он даже не знал. Сдерживало его порывы лишь огромное смущение и робость, появляющиеся тогда, когда она находилась слишком близко от него, и ее карие глаза смотрели на него тем пронзительным взглядом, от которого у Оушена все переворачивалось внутри. Но даже себе он не признавался, насколько глубоко эта девушка укоренилась в его сердце.

Недолго думая, парень, следуя примеру Драко, накинул свою форму и последовал за другом. Но, добравшись до места, он сильно пожалел о своем скоропалительном решении. Уж лучше бы он остался в комнате. Он отстал от Малфоя буквально на мгновение, потеряв его из виду за крутым изгибом извилистого коридора, но когда он завернул за угол, его там уже не было. Каким-то чудом он отыскал нужный поворот, и за ним увидел распахнутую настежь дверь. Он не видел предстории, и не знал, каким образом Мэт, которй не Мэт на самом деле, оказался в объятиях Драко. То долгое мгновение, пока эти двое, не отрываясь, глядели друг на друга, оказалось для Генри весьма неприятным. Сердце тоскливо сжалось, в груди что-то заныло, и Оушен почувствовал огромное желание взять Малфоя за шкирку и оттащить от девушки. И поэтому, когда Драко усадил ее на стул, отпустив наконец, Генри смог выдохнуть и сделать шаг внутрь, успев заметить, как Драко что-то прячет за пазуху — какую-то маленькую книжку, подобранную с пола.

Глава 8

Осторожные расспросы Гермионы не привели ни к чему — Драко придумал убедительное оправдание своему появлению. И она бы поверила ему, кабы не знала всей правды. Но, по правде говоря, выводить его на чистую воду ей не слишком-то хотелось. Пусть останется хотя бы иллюзия того, что он непричастен к планам Темного Лорда, иначе станет совсем невыносимо находиться рядом с ним. Возможно, все не так уж плохо, если он не остался стоять в стороне, позволяя дементору завершить свою работу.

Плененная невеселыми раздумьями, она безропотно позволила друзьям вести себя, подхваченную с двух сторон под руки, обратно в комнату, ведь ноги до сих пор отказывались ее слушаться. И если бы ее взор хоть на секунду перестал отстраненно блуждать по сторонам, она бы непременно заметила, какие взгляды кидают друг на друга оба парня — подобный ледяному копью у Драко и тяжелый, как скала, у Генри; напряжение между ними было подобно надвигающейся грозе, только что молнии не метали.

Мрачно нахмурив брови, Генри вышагивал рядом с Гермионой, мучительно гадая, что все-таки произошло между этими двумя. Все что он смог уяснить из торопливых, сбивчивых объяснений девушки, это то, что она забрела сюда совершенно случайно, заблудившись в веренице коридоров. И что она понятия не имеет, откуда там взялся дементор. Понятное дело, что Оушен не слишком поверил во все эти случайности — уж слишком виноватым казалось выражение, написанное на этом хорошеньком личике. Но не это раздражало его больше всего, а тот факт, что каким-то образом Малфой оказался в нужном месте и в нужное время, придя девушке на помощь, когда как сам Генри совершил глупость, отпустив ее одну бродить по ночной школе. Сомнения Оушена насчет Драко переросли в уверенность, когда он вспомнил про то, как ловко тот припрятал ту тонкую книжку, больше похожую на тетрадь. В своем рассказе о случившемся его сосед по комнате ни разу не упомянул про свою находку, что укрепило Генри в его подозрениях — Малфой тоже неспроста появился в хранилище, и, похоже, он нашел то, что искал.

Искоса посмотрев на сокурсника снова, он решил не спускать впредь с него глаз, и конечно же не из-за того, что он не хотел больше подпускать того к девушке слишком близко. Нет, конечно, так он и поступит, но лишь из желания защитить ее от возможных опасностей, а никак не из-за того, что ему не по себе каждый раз, как он видит их рядом друг с другом. Это же глупо, откуда Малфою знать, кто такой на самом деле студент Мэт Брэйв? Только вот Генри буквально кожей почувствовал ответную неприязнь, возникшую со стороны Драко в тот момент, когда он заявился в хранилище.

«Они оба скрывают слишком много тайн». Парень горько усмехнулся этой мысли, чем вызвал удивленный взгляд Гермионы. Сам-то он скрывает не меньше. Вот и сейчас, препроводив Грейнджер в комнату, он с неохотой оставил ее на попечение Драко, хоть в душе все восставало против этого. Но долг прежде всего — он обязан незамедлительно сообщить о появлении дементора в школе кому следует. Последнее время в Сноубридже творится что-то странное, и в центре всего вот уже который раз оказывается эта таинственная девушка, чье появление раз и навсегда нарушило его душевный покой.

* * *

День начался на удивление хорошо. Всю ночь Гермиона спала крепко, без сновидений, ни разу не проснувшись, и настроение у нее было сейчас куда лучше, чем в предыдущие дни. К тому же Малфой не цеплялся к ней теперь каждое утро, как обычно, по пустякам, что не могло не радовать. Меньше всего ей хотелось сейчас ругаться с ним. Вот уже месяц он, казалось специально старается не замечать Гермиону, с тех пор, как спас ее тогда из лап дементора. Но что самое непонятное, Генри, с которым они всегда прекрасно ладили, тоже попал в список игнорируемых. На уроках Драко старался садиться как можно дальше от них обоих, и вечером в комнате их обычные дружеские разговоры с шуточками и безобидными подкалываниями совсем сошли на «нет», ограничившись лишь короткими, по существу фразами. Оушен, в свою очередь, даже не пытался помириться с другом, хотя Грейнджер было невдомек, что они с ним не поделили. Но так или иначе, как сильно Гермиона не хотела, она никак не могла выкинуть из головы мысли о том, что будет, если Волдеморт завладеет-таки тем заклинанием. Меньшее из того, что случится, это то, что ее мама останется замороженной навсегда, что ничуть не лучше, чем если бы она умерла. Подумав об этом, девушка содрогнулась. Она не позволит ей умереть, ни за что не допустит этого, будь у нее на пути к ее спасению хоть сам дьявол! Какая-никакая, но у нее все же теперь есть зацепка. Наверняка, кто-нибудь из преподавателей, да припомнит эту самую Лилли, о которой твердил Озиферн в своем дневнике.

Ей вдруг вспомнился патронус Драко, и Гермиона едва сдержала смех, с улыбкой глянув в его сторону. Сидевший через три парты от нее слизеринец почувствовал на себе ее взгляд и, резко повернув голову, вопросительно посмотрел на нее. Улыбка тут же исчезла с лица девушки, но глаз она не отвела, хотя для этого потребовалась вся ее выдержка. Не успела она подумать, что новообретенный цвет волос и вправду ему очень идет, как Драко вдруг, будто прочитав ее мысли, довольно усмехнулся ей.

«Я что, любуюсь Малфоем?!» — чуть не свалившись со стула от подобного предположения, она покраснела и быстро повернулась к доске, сосредоточив все внимание на способе лечения огненной лихорадки — магической болезни, при которой температура тела повышалась до критической отметки, и человек за несколько дней умирал, почти буквально «сгорая».

«Лучше теперь вообще держаться от него подальше, — твердо решила про себя гриффиндорка. — И нечего оправдывать его. Малфой есть Малфой, и ничто его не изменит».

— Чему улыбаешься? — подозрительно покосился на нее сидящий рядом Генри.

— Да так, просто вспомнил, что сегодня рождественский бал.

— Радуешься тому, что приедет Эйвелин? — с каким-то озорным блеском в глазах поинтересовался парень. — Вы с ней вместе так мило смотритесь.

Чувствуя, что снова краснеет, Грейнджер пробурчала что-то невнятное, и чуть ли не носом уткнулась в учебник по защите от стихий.

* * *

До бала оставался всего лишь час, а Гермиона еще до сих пор не переоделась в полагающийся для праздника черный фрак, который должен был одеваться поверх белоснежной шелковой рубашки. Девушка до сих пор ходила в школьной форме — строгий пиджак в серую с черным полосу, серая рубашка и серые же брюки со стрелками, подпоясанные узким кожаным ремнем. На самом деле ей не очень-то и хотелось переодеваться, ей казалось, что во фраке она будет выглядеть донельзя глупо. Впрочем, идти на бал-маскарад Гермионе хотелось еще меньше. Грейнджер не была уверена, что выдержит этот долгий вечер, на котором ей наверняка придется всячески отбиваться от заигрываний друидок и их приглашений на танец — еще бы, с его-то Мэта нынешним статусом серцееда, приписанным тихому и неприметному студенту благодаря стараниям новой подруги гриффиндорки. А еще от нападок со стороны старосты и его прихвостней — эти-то не упустят случая поизмываться над ней.

Отсидеться бы где-нибудь, где ее никто не найдет. Но, тогда Эйвелин наверняка обидится на нее, да и Генри переживать будет, куда она запропастилась. В последнее время Гермиона все чаще замечала, что ее друг стал вести себя немного странно. Исчезла та непринужденность в их отношениях, что была поначалу, а вместо этого появилось ощущение, что она, верней он — Мэт — стал для Генри кем-то вроде младшего брата, о котором нужно заботиться и оберегать независимо от его желания. И вместе с тем, каждый раз, когда они вдруг оказывались наедине, Оушен тут же находил десять причин, чтобы избавить ее от своего общества.

Но сколько ни рассуждай о причинах столь странного его поведения, а легче от этого не станет. И Гермиона перестала забивать себе этим голову. Предпраздничный день пролетел в спешке и суете, студентов отпустили с уроков пораньше, и все разбежались кто куда: большинство спешило привести себя в порядок, чтобы выглядеть на все сто в глазах приглашенных на бал девушек из Айсфорта; студенты, входящие в состав праздничной комиссии, вносили последние штрихи в организацию торжества, а отдельные личности запасались огневиски, полагая, что без него праздник покажется чересчур скучным.

Когда Гермиона добралась до комнат первокурсников, общий зал встретил ее безмолвием и пустотой — никто не хотел пропустить веселье. И уже стоя перед своей дверью, Грейнджер вспомнила, что второпях оставила все свои учебники и письменные принадлежности в классе. Чертыхнувшись, она помчалась обратно, благо в коридорах, ведущих в классы, никого не было, иначе она наверняка врезалась бы в кого-нибудь. Запыхавшись, Гермиона подбежала к классу, где проходил их последний урок, надеясь, что кабинет еще не закрыли на ключ. Она толкнула дверь и, когда та отворилась, девушка вздохнула с облегчением. Но, зайдя внутрь, Гермиона поняла, что не она одна забыла тут что-то — кто-то стоял у окна, и его темный силуэт выделялся на фоне алеющего закатного неба.

— Кхм, — откашлялась Грейнджер, ища глазами парту, за которой сидела. — Извините, если потревожила… Я только заберу свои вещи и уйду.

Незнакомец повернулся, и Гермиона невольно отшатнулась назад, безуспешно стараясь справиться с накатившимся страхом. Его глаза удивленно расширились, в два шага преодолев разделяющее их расстояние, он навис над съежившейся от испуга девушкой.

«Почему он здесь? Это же не его класс?» — мысли девушки метались, словно мотыльки в огне.

— Что ты тут делаешь? — недовольно скривившись, произнес староста факультета огня, глядя на нее взглядом, способным замораживать камни.

Его пышная шевелюра была сегодня аккуратно зачесана назад и уложена гелем, а сам Уильям был облачен в длинный фрак, из-под которого выглядывала белая кружевная рубашка, брюки были безупречно отглажены, а черные лакированные туфли сверкали блеском. Широкую бархатную маску, обрамленную перьями, он сжимал в руках. В подобном наряде он был бы похож на принца, если бы не гримаса раздражения и злости, исказившая красивое лицо.

— Н-ничего… — заикаясь, ответила Гермиона, нащупывая позади себя гладкую поверхность той самой парты, где лежали ее учебники.

Схватив книжки, девушка дернулась в сторону, надеясь обойти старосту, и удрать от него прежде, чем он сообразит. И надо же ей было умудриться задеть локтем стоящую на краю стола чернильницу!

Словно в замедленной съемке Гермиона наблюдала за тем, как бутылек с синей жидкостью медленно взлетел в воздух, на уровень лица Уильяма, а потом все его содержимое выплеснулось прямо на старосту, окатив того с ног до головы. Чернильные ручейки потекли по смокингу и по лицу парня, оставляя несмываемые разводы, делая его лицо похожим на гротескную маску. Такого ужаса Гермиона не испытывала уже давно: глядя на то, как наливаются кровью глаза старосты, она разжала пальцы, позволив учебникам упасть на пол и, залепетав невнятные извинения, со всех ног бросилась к выходу.

— Ты покойник! — услышала она вопль, от которого у нее мурашки побежали по коже.

Еще больше ускорившись, Грейнджер полетела по коридору, не разбирая дороги. Все равно куда, лишь бы подальше от этого чудовища! Ну как можно быть такой неловкой! Теперь ей точно не видать спокойной жизни — староста не успокоится, пока не сживет ее со свету.

Гермиона скорей почувствовала, чем увидела, что кто-то стоит у нее на пути, и едва успела затормозить, остановившись в нескольких сантиметрах от преграждающего путь человека.

— Неужели ты так спешишь, чтобы встретить меня? — ослепительно улыбаясь, на нее с нескрываемым удивлением смотрела Эйвелин. — Или убегаешь от кого?

— Э-э, привет, рада тебя видеть, — пробормотала Грейнджер, бросая быстрый взгляд через плечо. — Я просто спешу по делам. Извини, что чуть не сбила тебя.

Друидка хитро прищурилась и посмотрела в том же направлении.

— По делам, говоришь? А тот молодой человек позади тебя тоже куда-то спешит? И чего это он так себя разукрасил?

Цвет лица Гермионы сровнялся с белизной снега, она дернулась было вперед, надеясь, что еще успеет убежать. Но тут подруга схватила ее за руку, и с не меньшей, чем она сама бежала до этого, скоростью помчалась вперед, таща девушку за собой.

— К-куда мы? — спотыкаясь на каждом шагу, Гермиона ухитрялась не отставать от Эйвелин.

— Туда, где он тебя не найдет.

Свернув за угол, они нырнули в боковое ответвление, а потом друидка отворила какую-то дверь, и буквально затолкала гриффиндорку внутрь. И тут же быстро закрыла дверь за собой.

— Ну, рассказывай, — требовательно произнесла Эванс, поворачиваясь к Грейнджер. — Чем ты так его разозлила? Это благодаря тебе он похож на жертву сумасшедшего художника?

Тяжело дыша, Гермиона опустилась в стоящее неподалеку от входа кресло и осмотрелась по сторонам. Просторная комната была обставлена просто, но со вкусом: широкая кровать у окна, заправленная атласным покрывалом, поверх которого аккуратной стопкой возвышались мягкие пуховые подушки; в углу напротив — большой платяной шкаф с выбеленными дверцами, украшенными причудливой резьбой; а слева от входа — стеклянный журнальный столик на витых металлических ножках, и два мягких кресла по обе стороны от него, в одно из которых и уселась гриффиндорка. Нежно-розовые занавески на окнах и пушистый ковер на весь пол довершали уютный интерьер.

Эйвелин, похоже, притащила ее в свою комнату, разумно полагая, что староста сюда не сунется. Но сердце волшебницы все равно продолжало выскакивать из груди. Но, когда она рассказала обо всем подруге, та, закинув голову, залилась звонким смехом. Обиженно надув губы, Грейнджер хмуро уставилась на друидку, которая, поджав под себя ноги, удобно устроилась во втором кресле. Она уже была одета, как подобает для бала: бледно-лиловое шелковое платье облегало стройную фигуру девушки, подчеркивая достоинства и скрывая недостатки, если таковые вообще имелись. Глубокое декольте и приспущенные на плечи фонарики рукавов придавали ей соблазнительный вид, а вплетенные в невесомые кудри золотистых волос жемчужные нити делали ее совершенно очаровательной вкупе с пухленькими губками, чуть вздернутым носиком, и пронзительно голубыми глазами в обрамлении из длинных пушистых ресниц и летящих бровей.

— И что тут забавного? — поморщилась Гермиона, невольно любуясь подругой. — Мне, лично, совсем не до смеха. Ведь я теперь и носа не смогу высунуть из этой комнаты, чтобы мне его тут же не оторвали.

— П-прости, — давясь хохотом, виновато выдавила Эванс. — Но это и в самом деле забавно. Бедный Уильям, как он в таком виде теперь покажется на балу? Он, наверное, не ожидал от тебя такого коварства.

Гермиона тихо застонала, а Эйвелин снова прыснула, но тут же смущенно опустила глаза и постаралась придать своему лицу серьезное выражение. Впрочем, у нее это не слишком получилось.

— Отмоется, переоденется, что ему сделается? А вот как мне теперь быть, я без понятия. Даже под маской ему не составит труда узнать меня. И тогда мне конец.

Друидка посмотрела на нее с сочувствием, а затем вдруг хитро улыбнулась.

— Кажется, я знаю, как тебе помочь. Какое счастье, что я прихватила большую часть своего гардероба! Думаю, у меня найдется для тебя подходящее платье.

— Ты серьезно? — округлила глаза Грейнджер, но Эйвелин ее уже не слушала, порхая по комнате и вытаскивая на свет один наряд за другим, успевая при этом весело щебетать о том, какой Гермиона будет милашкой на балу.

Не прошло и получаса, как волшебница совершенно преобразилась. Сдавшись под напором друидки, она покорно переоделась в изумрудное платье с узким лифом, расшитым золотым узором, высоким воротом-стойкой, и пышными юбками до пола. Корсет платья был так тесен, что девушка с трудом могла вздохнуть, а ноги ее путались во множестве юбок, и ей приходилось передвигаться мелкими шажками. Вооружившись множеством баночек, кисточек и коробочек, Эйвелин с увлечением занялась ее лицом, а следом пришла очередь расчески и заклинаний — вряд ли без помощи магии можно было сотворить из коротких волос Гермионы столь пышную и изысканную прическу. Выудив из стоящей на столике деревянной шкатулки тонкую цепочку с висящим на ней оправленным в золото, играющим на свету всеми своими гранями, синим, как озеро, сапфиром, она протянула его гриффиндорке.

— Это мой подарок тебе. Я так рада, что у меня появилась такая подруга, как ты. И я надеюсь, этот кулон принесет тебе удачу.

Растроганная словами Эванс, девушка улыбнулась в ответ и позволила друидке застегнуть цепочку. Сверкающий камень устроился в ложбинке груди Гермионы, будто там всегда было его место.

Когда Эйвелин наконец закончила, Грейнджер уже не была уверена, что хуже — сдаться на милость старосты, или пройти через все эти мучения. Подобрав многослойный подол платья, она спрятала лицо за черной маской, и с уверенностью, что теперь-то никто не догадается, кто она, поспешила за Эванс. Ее сокурсницы уже столпились возле двери, торопя друидку и бросая любопытные взгляды на незнакомку, каковой являлась для них Гермиона.

— Девочки, познакомьтесь, это моя новая подруга Герми, — заговорщицки подмигнув девушке, представила ее остальным Эйвелин. — Она тоже приглашена на бал, и пойдет вместе с нами.

* * *

Высокие двустворчатые двери, больше напоминающие ворота, распахнулись, и на Гермиону обрушился целый сонм ощущений: звуки льющейся музыки сливались с гудением заполнившей весь праздничный зал толпы; в воздухе витал аромат миндальных пирожных и глинтвейна, смешиваясь с благоуханием цветов и парфюма; яркий свет хрустальных люстр отражался в свисающих с высокого потолка стеклянных шарах и дробился на множество разноцветных огоньков.

Повсюду царило веселье и оживление — студенты ждали этого праздника с нетерпением, и сегодня намерены были оторваться по полной, забыв на время об учебе и предстоящих экзаменах.

Но как только компания девушек вошла внутрь, воцарила тишина. Сотни взглядов разом уставились на них: довольные, восторженные, полные восхищения и предвкушения, и откровенно изучающие. Драко бросил всего один взгляд на них и тут же опустил глаза, мельком глянув на маску в своих руках, которую так и не удосужился одеть. Праздник только начался, а ему уже было жаль потраченного времени. Оставшаяся в его комнате маленькая тетрадка была прочитана вдоль и поперек, и разгадка была где-то рядом, но он так и не смог ухватить ее.

Невозмутимо прошествовав к банкетным столам мимо уставившихся на них горящих глаз, девушки во главе с Эйвелин встали полукругом и выжидательно посмотрели в сторону возвышающегося в другом конце зала подиума. Стоящий на нем ректор, облаченный в дорогой, с иголочки костюм, обвел присутствующих внимательным взглядом из-под очков, и, поприветствовав дорогих гостей из Айсфорта, объявил о начале торжества. Зал взорвался восторженными криками, и музыка заиграла с новой силой, внося лепту в общее настроение.

Очень быстро почти всех девушек закружили в танце, и маски сдержанности и хладнокровия сменились улыбками и смехом. Все же парней было намного больше, и у женской половины не было отбоя от желающих потанцевать с ними. Но, одна из друидок предпочла встать поодаль от всех, бросая на танцующих быстрые взгляды искоса и стараясь быть как можно незаметней. Что-то заставило взор Драко задержаться на ней, тень узнавания пробежала по его лицу, и тут же исчезла. В руке незнакомка держала бокал с вином, из которого не отпила еще ни глотка. Темные каштановые волосы девушки были собраны в замысловатую прическу, а лицо было скрыто такой же маской, как и у остальных. Но ее полные алые губы притягивали взгляд не меньше, чем узкое декольте корсета, стягивающего ее грудь. Было удивительно, как никто до сих пор еще не пригласил эту красавицу на танец.

Малфой вдруг почувствовал непреодолимое желание станцевать с ней. Его словно магнитом тянуло к девушке, ее сверкающие за маской глаза манили и завораживали. Тряхнув головой, он рассеял наваждение, и быстрым шагом, словно боясь передумать, подошел к незнакомке.

— Разрешите вас пригласить, — негромко произнес он, протягивая руку.

Друидка подняла на него глаза и отчего-то вздрогнула. В замешательстве оглянувшись, и не увидев никого из своих подруг, она нехотя кивнула, принимая руку слизеринца. Толпа танцующих вобрала их в себя, и они заскользили по паркету, двигаясь в такт музыки.

Не отрывая глаз от таинственной незнакомки, он бережно сжимал ее хрупкую ладонь в своей руке, ведя ее в танце, и как ни странно, она тоже не отводила от него молчаливого взгляда. Драко хотел спросить, как ее зовут, но язык словно присох к небу — он не мог вымолвить ни слова, с каждой минутой все больше погружаясь в омут бездонных карих глаз. Ритмичная музыка сменилась медленной романтичной, и Малфой притянул девушку к себе, обняв ее за талию свободной рукой. В ее глазах мелькнуло возмущение, друидка сделала попытку отстраниться, но слизеринец держал ее крепко, не желая отпускать, и она уступила ему, хоть в ее глазах и зажегся недобрый огонек. Драко слегка усмехнулся, и с каким-то воодушевлением закружил ее по залу так, что она едва успевала за ним. Полы его фрака взмывали в воздух, как и многочисленные юбки платья его партнерши по танцу. Его сердце билось все чаще — он никогда еще не чувствовал себя так странно, словно у него выросли крылья, и он сейчас взлетит. От девушки пахло слабым цветочным ароматом, ее нежная кожа была на вид мягче бархата, а чуть приоткрытые, сверкающие блеском губы так и напрашивались на то, чтобы их поцеловали. Поддавшись импульсу, Драко резко остановился, заставив и ее замереть на месте. И, не дожидаясь, пока она спросит, в чем дело, быстро припал к ее губам. Они оказались горячими, сладкими на вкус и безумно желанными.

То мгновение, пока он ее целовал, девушка не шевелилась, замерев в оцепенении, а в ее взгляде читалось полнейшее смятение. Но миг замешательства прошел, и она, гневно сверкнув глазами, оттолкнула его от себя с такой силой, что он едва устоял на ногах.

— Малфой, идиот, ты что творишь?! — разъяренно прошипела незнакомка, испепеляя его взглядом. Она вдруг опомнилась и, оглянувшись по сторонам, перешла на шепот. — Я, конечно, сам виноват, что так вырядился, но как ты мог перепутать переодетого парня с обычной девушкой? Еще и целоваться полез!

Гермиона конечно лукавила, говоря подобное, но откуда же Драко мог это знать?

Парень остолбенел. Этот голос, он узнал его. Малфой с трудом удержался, чтобы не заорать во все горло. Что же получается, он поддался мужским чарам? Слизеринец тихо застонал, а потом схватил обманщика за плечи и, сдавив так, что тот скривился от боли, оттащил его в сторону, подальше от танцующих.

— Какого дьявола, Мэт?! — теперь пришла очередь Малфоя прийти в бешенство. — К чему весь этот маскарад, чтоб тебя черти унесли?!

— А что прикажешь делать, если за мной по всей школе гоняется староста с кровожадными намерениями сделать из меня отбивную? — мрачно пробурчала Гермиона, стараясь не обращать внимания на железную хватку слизеринца.

Драко хмыкнул и отпустил однокурсника. Грейнджер повела плечами и болезненно поморщилась. Она чувствовала себя ужасно, и не из-за чувства вины, а потому, что ей, несмотря ни на что, хотелось, чтобы Драко снова ее поцеловал.

— И почему я не удивлен? — пряча эмоции за обычной невозмутимостью, произнес Малфой, хотя внутри все кипело и бурлило. — Помнится, я предупреждал тебя, что тебе лучше держаться от него подальше. Что ты с ним сделал на этот раз? Утопил? Или снова поджарил на медленном огне?

— Ничего я не делал, — еще больше нахмурившись, процедила сквозь зубы Гермиона. — Немного забрызгал чернилами костюм, да и только.

— Ну-ну, — ухмыльнулся Драко, уверенный, что одним чернильным пятном там не обошлось. — А мне вот интересно, сколько ваты ты умудрился запихать под лифчик, чтобы получилась такая шикарная грудь?

Даже под маской было видно, что лицо студента стало пунцовым, и Малфой почувствовал некое облегчение от того, что не один он сейчас готов провалиться сквозь землю от стыда.

— Да пошел ты! — круто развернувшись, тот на деревянных ногах шагнул обратно на танцплощадку, стараясь как можно быстрей затеряться в толпе.

Драко проводил Брэйва долгим взглядом, не замечая, как побелели костяшки пальцев, сжатых что есть силы в кулак. Скрипнув с досады зубами, он ушел с праздника, борясь с желанием найти Мэта и снова испытать то чувство полета.

Расталкивая студентов, и попутно извиняясь, Гермиона проложила себе путь на другой конец зала. И только остановившись у одного из столов, позволила себе перевести дух. Этот придурок Малфой, о, как она зла на него! Ну почему именно он пригласил ее танцевать? А он здорово танцует. Она парила вместе с ним над полом, словно бабочка. А его губы… они такие теплые… Ей показалось, или Драко и вправду умеет быть нежным?

«Черт, что со мной? Это же не кто-нибудь, а Малфой! Малфой, чтоб его! Не может же быть, чтобы я влюбилась в слизеринского хорька?! — Гермиона тряхнула головой так, что она чуть не отвалилась. — Это просто невозможно!»

— Прекрасная леди, позвольте украсть вас на один танец?

Чуть не подпрыгнув на месте, Грейнджер медленно повернулась к пригласившему ее парню. Новый фрак того был ничуть не хуже предыдущего, а на лице не осталось ни единого следа от недавнего происшествия, разве что оно было мрачней обычного, а улыбка выглядела словно приклеенная. В общем, Уильям выглядел идеально, как и полагается старосте.

«Что же такого я натворила в прошлой жизни, из-за чего я сейчас так жестоко расплачиваюсь?» — эта мысль потонула в липкой паутине страха, опутавшей девушку с ног до головы, страха, что несмотря на платье и макияж Мейсон все равно догадается, кто скрывается под маской. И неудивительно, что танец с ним показался ей ни с чем не сравнимой пыткой.

Глава 9

«Ты уверен, что Малфой-младший ищет именно это? — в ровных строчках, выведенных уверенной рукой главы аврората, читалось сомнение. — Если это так, ты обязан опередить его, любыми способами. Надеюсь, тебе нет нужды объяснять, что будет, если заклятие окажется в руках Того-Кого-Нельзя-Называть?»

Скомкав послание, Генри сжал его в кулаке и тяжело вздохнул. Он-то не сомневался, что нашел как раз то, о чем написал в послании главе. Он пробыл в этой школе уже больше года, засланный сюда с конкретным заданием, но как-то так получилось, что застрял он здесь надолго. Появлялось очередное поручение, и Оушен продолжал изображать из себя студента дальше, надеясь, что выполнив его, он заслужит, наконец уважение, и докажет, что способен и на большее, чем прозябать в этой уже осточертевшей ему школе. Генри помнил, как радовался тому, что сдал выпускные экзамены в академии авроров лучше всех, получив максимум баллов, и как мечтал о том, что будет участвовать в боевых операциях с настоящими бойцами, бок о бок сражаясь вместе с ними. Но его направили в отдел расследований, и в итоге он оказался здесь, посреди этого проклятого ледяного острова, в компании зеленых юнцов, у которых спеси и самоуверенности было больше, чем мозгов. Однако недавние события все изменили — из аврората пришли тревожные новости о произошедшем сражении с Пожирателями, которые умудрились проникнуть в самом сердце министерства магии — Отделе тайн, и подобная активизации темных сил не могла не беспокоить аврорат. А вскоре после этого в школе появился Малфой-младший — этот факт насторожил Генри, и он сообщил об этом главе. И конечно же получил приказ не спускать с сына Пожирателя глаз.

Оушен прекрасно осознавал, что подразумевает главный аврор под фразой «любыми способами». И все бы ничего: в иных обстоятельствах он бы даже не раздумывал над подобным приказом, и разумеется, сделал бы все для того, чтобы помешать планам Темного лорда. Только вот обстоятельства немного поменялись — нет, на самом деле, все перевернулось с ног на голову.

Каждый раз, когда Малфой и Мэт отлучались из их общей комнаты, он перелистывал дневник, спрятанный у Драко под матрасом. Оушену пришлось немного повозиться, чтобы найти его. Поначалу он сам не знал, зачем его ищет: то, что Малфой втихомолку стащил эту ничем не примечательную на первый взгляд тетрадку из хранилища, еще ничего не означало, и Генри было не по себе оттого, что он роется в вещах Драко. Но читая страницу за страницей записи, сделанные несколько веков назад самим основателем школы, он все больше уверялся в своей правоте. Ему хватило ума, чтобы понять, какую угрозу несут в себе эти записи. Каждый раз, думая об этом, Генри хотелось от досады рвать на себе волосы, потому что он совершенно не знал, как ему быть. Он не мог защитить Малфоя от неизбежной кары, которая обрушится на него со стороны министерства, и с недавнего времени ему иногда хотелось, чтобы так и произошло. А так наверняка и будет, если накопится достаточно доказательств того, что Драко оказался в школе по приказу Темного лорда. Он понимал, что семья Драко так или иначе связана с Волдемортом и его грязными делами, но ему не хотелось верить, что сын пошел по стопам отца, ведь это означало, что он потеряет друга. Глупо, ведь их дружба и так уже висит на волоске, и виной тому не только тайны, которые они скрывали друг от друга. Непреодолимой преградой между ними встала девушка.

Генри понятия не имел, откуда эта таинственная незнакомка свалилась на его голову, и что ей здесь понадобилось, но она уже так глубоко обосновалась у него в сердце, что всегда выдержанный, следовавший во всех своих поступках голосу разума младший аврор Генри Оушен стал вести себя, как полный дурак.

«Как влюбленный дурак», — с горечью подумалось парню.

Ни в едином письме аврорату он не упомянул ни про девушку, проникшую в школу под видом парня, ни про то, что их с Малфоем в Сноубридже интересует одно и то же. Рассказал только, что узнал про дементора от Малфоя, который, конечно же, совершенно случайно столкнулся с ним; и лишь вскользь упомянул про подземные коридоры, умолчав про обстоятельства этого происшествия.

Он так и не осмелился пригласить ее на танец во время бала. Ему хватило одного взгляда, чтобы узнать ту, что скрывалась под именем Мэт, облаченную в платье, подходящее ей намного больше, чем мешковатая школьная форма, скрывающая слишком многое. И как обычно, в ее присутствии на него напала несвойственная ему робость, усиленная еще больше ее внешним видом. Украдкой он любовался девушкой, удивляясь тому, что она выбрала подобный наряд, в котором ее легко могут разоблачить. Если она снимет маску, неужели кто-то окажется настолько глуп и слеп, чтобы не признать в ней настоящую девушку?

Поначалу, когда Малфой, оказавшийся намного храбрей его, пригласил ее на танец, Генри решил, что сейчас ее тайна откроется. Но шла минута за минутой, а эти двое все кружили по залу, не замечая ничего и никого вокруг. А потом произошло то, отчего Оушена наполнила такая ярость, какой он никогда не испытывал. Затуманенный ревностью рассудок направил его ноги прямиком туда, где его друг сейчас целовался с его, Генри, любимой, но сделав всего один шаг, он переборол себя. Заставив непослушные ноги повернуть обратно, он ушел с бала, ни разу не оглянувшись, несмотря на душившую его боль.

Он не помнил, как добрался до комнаты. Помнил только, как сова постучалась в окно, и он открыл его, впуская птицу. Она принесла ему очередное письмо, полное скрытой тревоги, вполне обоснованной после того, как он сообщил о шныряющем по школе дементоре. Отправитель интересовался, выяснил ли он, как ко всему этому причастен Малфой-младший. При виде этого имени ревность нахлынула с новой силой и, не задумываясь о последствиях, Генри, яростно водя пером по бумаге, написал обо всем, что узнал за это время. И про загадочное письмо, полученное Малфоем, и про то, как Драко сразу после этого отправился куда-то прямо посреди ночи, и что по какому-то наитию, он решил проследить за ним. Он поделился своими леденящими душу догадками насчет найденного у Малфоя дневника Озиферна, и предположил, что за происками Драко наверняка кто-то стоит. Своими словами он вырыл тому такую глубокую яму, что Малфою век оттуда не выбраться. Но муки совести пришли позже, а тогда он соображал с трудом и хотел лишь одного — стереть соперника в порошок.

Разжав кулак, Генри позволил смятому письму упасть на пол. Он уже знал, как ответит на это послание.

* * *

В этот раз Он назначил ему встречу в каком-то заброшенном здании. Двухэтажный ветхий дом на окраине Лондона давно уже должны были снести, но Пожиратели решили устроить здесь один из множества временных штабов, и магия надежно укрыла строение от глаз маглов, заставив их вообще забыть о его существовании. Единственная комната, из камина которой вышел мужчина, была более-менее обжитой. На пол постелили пестрый ковер, ободранные стены закрыли пыльными гобеленами, а окна занавесили плотными темными шторами, не пропускающими солнечный свет, из-за чего в комнате царил полумрак. Похоже, единственным освещением был свет камина. Как только мужчина шагнул вперед, ступив на ковер, пламя в камине вспыхнуло с новой силой, и он смог разглядеть, что кроме него, в комнате никого нет. Устало вздохнув, он покосился на мягкое кресло возле себя, но сесть не решился. И, как оказалось, правильно — не прошло и пары минут, как хлипкая деревянная дверь, ведущая в комнату, со скрипом отворилась, и внутрь вплыл Темный лорд. Его горящий взгляд был полон нетерпения и недовольства, как будто его оторвали от какого-то важного дела. Почти безгубый рот сжался в совсем тонкую полоску, когда Волдеморт заметил Пожирателя, скользнувшего ему навстречу.

— Что на этот раз ты мне хочешь сообщить? — раздраженно произнес змеиный повелитель, и от его голоса повеяло замогильным холодом. — Надеюсь, у тебя была веская причина встретиться со мной так внезапно, иначе я буду крайне недоволен тем, что мне пришлось отложить ради этого все свои дела. Неужели сведения настолько важны, что ты не мог доверить их письму?

— Мэт Брэйв — человек Дамблдора. Это он позаботился о том, чтобы Брэйва зачислили в Сноубридж. Отследить эту связь было непросто, но я потянул за нужные ниточки, и уверен, что мальчишка попал в школу именно по протекции Дамблдора. Про самого Брэйва, к сожалению, узнать ничего не удалось, информация об этом человеке напрочь отсутствует где бы то ни было.

Мужчина выложил это без всяких предисловий, на одном дыхании, надеясь на благосклонность повелителя за добытую с большим трудом важную информацию. Но бросив быстрый взгляд на того, он увидел, как исказилось в злобе лицо Темного лорда при упоминании имени директора Хогвартса.

— Значит, ссстарый дурак решил потягаться со мной в хитрости? — разъяренно, как потревоженная гремучая змея, прошипел Волдеморт. — Ну что ж, я принимаю его вызов. Сегодня же, нет, немедленно, разберись с этим Брэйвом! К вечеру его некролог уже должен быть во всех газетах. Ты меня понял?

— Как прикажете, мой лорд, — низко склонившись, Пожиратель попятился обратно к камину и исчез во вспышке изумрудного пламени.

* * *

Драко бросил очередной взгляд на тетрадь и скривился. Озиферн мог бы и ясней выражаться. Кто такая, черт возьми, эта Лилли?

Раздосадованный, он сунул дневник обратно под матрас, и уселся на кровать, одиноко стоящую посреди пустой комнаты, куда он недавно перебрался. Рассеянным взглядом уставившись в никуда, он попытался собрать воедино свои мысли, но они, как тараканы, разбегались в разные стороны, и в голове у него царил полнейший хаос. Он находился в таком состоянии уже несколько недель, с тех самых пор, как этот проклятый Брэйв заставил Драко почувствовать себя полным идиотом. Воспоминания о случившемся обжигали его похлеще огневиски, и все время после бала Драко ходил сам не свой. Он запретил себе думать об этом, но образ Мэта, обряженного в девушку, стоял у него перед глазами, как живой, и как Малфой не пытался, он не мог выбросить из головы тот поцелуй. Внутри него все восставало против, он морщился только от одной мысли о том, что ему могло это понравиться. Драко вообще не понимал, что с ним происходит. Чувствуя, что сходит с ума, он как мог, избегал Мэта, сразу после уроков уходя в самые заброшенные уголки школы и пропадая там до позднего вечера, а спустя некоторое время нашел пустующую комнату и обосновался в ней, оставаясь там на ночь. Он заметил, что на уроках на него то и дело косится Генри, но как ни удивительно, тот так ни разу и не подошел к Малфою, и не поинтересовался странным поведением друга. По правде сказать, и сам Оушен выглядел как-то странно, с лица не сходило беспокойное выражение, усиливаемое тревожным блеском глаз, возникающим каждый раз, как его взор останавливался на Драко. Мэт же вообще не смотрел на Драко, по крайней мере делал вид, что не смотрит. Но иногда, когда Малфой случайно поворачивался в его сторону, он сталкивался с пристальным взглядом карих глаз, задумчиво разглядывающих парня так, будто Мэт пытался разрешить какую-то загадку. Спохватываясь, Мэт тут же отводил глаза, и притворялся, что внимательно слушает преподавателя. А у Драко от этих взглядов мурашки пробегали по коже, и вся его выдержка трещала по швам.

Но, оказывается, не один он оказался таким впечатлительным дураком. На следующий день после бала, в коридоре перед кабинетом по алхимии, где у первокурсников должен был проходить урок, Малфоя поджидал староста. Он выглядел растерянным, что было совершенно ему несвойственно, и потому удивленный Малфой даже не сразу сообразил, что тот от него хочет. А когда услышал вопрос, заданный, впрочем, обычным высокомерным тоном, ему на ум пришла самая отборная брань, какую Драко только знал, и он едва сдержался, чтобы не выругаться. Потому что Мейсон хотел узнать, кто была та друидка на балу, с которой танцевали они оба. Резко ответив Уильяму, чтобы тот катился подальше со своими вопросами, он скрылся в классе, оставив старосту скрежетать зубами от злости.

Размышляя о превратностях судьбы, Драко заставил себя вернуться к реальности, в которой все его душевные терзания были пустяком по сравнению с главной проблемой — он до сих пор не нашел заклинание, заставляя Темного лорда ждать. Времени до того, когда у Волдеморта кончится терпение, оставалось все меньше.

Взгляд Драко наткнулся на какую-то бумажку, валяющуюся скомканной около кровати Генри.

Машинально он поднял ее, и, аккуратно расправив смятый лист, прочитал написанный аккуратным почерком приговор себе. Лицо его окаменело, внутренности сковал арктический холод, парализованные страхом легкие отказывались работать. С хрипом втянув в себя воздух, он вскочил на ноги и, выскочив из комнаты, устремился на поиски Оушена. Он бежал по коридору, пустынному и тихому в такое позднее время, а мозг его лихорадочно искал выход из ситуации, в которую он попал. Но выхода не было видно — при любом раскладе ему несдобровать. Если этот его так называемый друг встанет у него на пути, у него будет всегда два варианта — или уйти в сторону и позволить Волдеморту растерзать себя и свою семью, или же бороться до последнего, что в любом случае закончится плачевно для одного из них. Драко и не думал, что его так заденет предательство Генри, который оказался по другую сторону баррикад, работая на аврорат, министерство магии, или подобную им контору. Но чувство у него было такое, будто он потерял не просто приятеля, соседа по комнате и однокурсника. Он считал Оушена близким другом, а таких друзей у него было очень мало, и от того Малфою было еще больнее.

Свернув за угол на очередном перекрестке коридоров, образующим небольшой зал со сводчатым потолком, подпертым мраморными колоннами, Драко вдруг увидел неторопливо бредущего куда-то человека. Приглядевшись, парень узнал его, и все предыдущие мысли разом вылетели из головы. Застыв на месте, он как зачарованный наблюдал за тем, кого так упорно избегал все это время, пока тот отдалялся все дальше и дальше от него. И только когда он скрылся за поворотом, Драко словно очнулся ото сна, с сожалением глядя туда, где только что находился Мэт Брэйв. Через силу сделав шаг назад, Малфой прижался к холодной каменной стене и обхватил голову руками. Опять это непонятное чувство, словно он разом окунулся в ледяную воду, и одновременно с тем ощутил на себе жар тысячи солнц.

Шагнув было вперед, он заставил себя снова остановиться, хотя ноги упорно несли его вперед, вслед за Мэтом. Раздраженно ударив кулаком по стене, Драко повернулся, чтобы уйти, но в этот момент от одной из колонн отделилась тень, устремившись в ту же сторону, что и Мэт. В другое время Малфой бы даже не обратил на это внимания, какая ему разница, кто из студентов решил устроить себе ночную прогулку? Но зловещее выражение на лице знакомого ему прихвостня старосты ясно говорило о том, что Марвин задумал что-то недоброе. И его целью наверняка был Мэт.

Сорвавшись с места, Малфой бросился следом за Брэйвом и его преследователем. И едва успел вовремя. Только он ступил за поворот, за которым скрылись эти двое, как события начали развиваться столь стремительно, что не оставили времени на размышления и сомнения.

Вылетев из-за угла, Драко увидел все так же медленно вышагивающего Мэта, и подкрадывающегося к нему со спины Марвина, достающего из-за пазухи свою палочку. Их двоих разделяло расстояние в несколько метров, и потому Брэйв даже не подозревал о грозящей ему опасности. Марвин еще только поднимал палочку, нацеливая ее на однокурсника, а Драко уже каким-то шестым чувством понял, какое заклинание сорвется с нее через несколько секунд. Прыгнув вперед, он с ужасом подумал, что не успевает, когда услышал всего два слова запрещенного заклинания, прозвучавших, как раскат грома. Но в этот момент он на всей скорости врезался в злоумышленника, и ослепивший его сгусток зеленого света пронесся мимо вздрогнувшего Мэта, ударившись в стену и растекшись по ней мелкими искрами.

«Жив!» — с облегчением успел подумать Драко, кубарем летя на пол вместе с несостоявшимся убийцей, и мысль эта касалась не собственной персоны Малфоя. Твердый каменный пол встретил его сильным ударом, от которого грудь пронзила острая боль, но не обращая на это внимания, Драко тут же перекатился вперед, подальше от своего противника, и быстро вскочил на ноги. Стремительно выхватив из кармана палочку, он направил ее острие на Марвина, который, медленно поднимаясь, все также крепко сжимал в руках свою палочку, с ошалелым видом уставившись на слизеринца.

— Ты чего лезешь? — злобно процедил он, брызжа слюной. — Мы же с тобой одно…

— Экспеллиармус! Остолбеней! — выкрикнул Малфой, не дав ему договорить, и тем самым разоблачить себя. Ему хватило этих слов, чтобы понять, кто перед ним.

Деревянная палочка отлетела в сторону, а ее владелец рухнул обратно наземь, оглушенный заклинанием. Драко тут же забыл о нем и обернулся к Мэту. Он сидел на полу, обхватив руками дрожащие плечи и сжавшись в комочек. У него был настолько испуганный и беззащитный вид, что Малфой поневоле шагнул к нему. Ведь он тоже испугался, но не за себя, а за этого хрупкого юношу, ставшего ему настолько дорогим, что Малфой просто не мог себе в этом признаться.

— Ты… ты в порядке? — срывающимся голосом поинтересовался он у Мэта.

Парень поднял на него свои карие глаза, и Драко в очередной раз обожгло морозной стужей и раскаленным пеклом в одно и то же мгновение.

— Все хорошо, — бесцветным тоном ответил ему Брэйв, тут же отводя взгляд в сторону, за что Малфой ему был очень благодарен.

Молча кивнув, слизеринец круто развернулся, желая как можно быстрей оказаться подальше от своего однокурсника. Но его схватили за рукав, останавливая, и он замер, оставшись стоять спиной к Мэту.

— Можно тебя спросить? — неуверенно начал Брэйв, не отпуская рукава Малфоя. — Почему ты избегаешь меня? Да еще пропадаешь где-то все время и в комнате не ночуешь. Скажи, это из-за меня, из-за того, что случилось балу? Прости, если обидел, я не думал, что эта глупая шутка закончится чем-то подобным.

— Шутка, говоришь? — угрожающе произнес Драко, поворачиваясь к юноше и хватая его за плечи. — Пошутил, значит?

Драко сам не знал, что на него нашло, но его вдруг наполнила такая злость, что он не соображал, что говорит.

— Оставь меня в покое, ясно тебе?! Придурок чертов, откуда только ты свалился на мою голову? Держись от меня подальше, Мэт Брэйв, иначе в следующий раз я сам запущу в тебя непростительным!

Быстрыми шагами Малфой пронесся по коридору, пересек зал с колоннами и исчез за поворотом, оставив ничего не понимающую Гермиону наедине с обездвиженным посланником Темного лорда. И как девушка не старалась, она не смогла сдержать слез, сплошным потоком полившихся из глаз. Потому что именно сейчас она как никогда почувствовала себя совершенно одинокой.

Глава 10

Злой на себя и на весь свет, Драко вернулся в свою комнату только под утро, полночи пробродив по школе. Встав наутро совершенно не выспавшись, с гудящей головой и красными слипающимися глазами, в которые будто песка насыпали, он натянул измятую серую рубашку, и едва причесавшись и умывшись, вышел из комнаты с твердым намерением отыскать Генри и задать ему парочку неприятных вопросов. Но тот нашел его первым, подкараулив у входа в комнату. В отличие от Малфоя, Генри был опрятен и подтянут, его форма отутюжена, а длинные каштановые волосы собраны в аккуратный хвост. Каким образом он сумел найти новое убежище Малфоя, Драко было все равно. Его больше волновали причины столь неожиданного утреннего визита.

— Поговорим?

Лицо Драко ничего не выражало, но внутренне он весь напрягся, словно готовясь к прыжку. С самым беспечным видом он уселся на кровать, закинув одну ногу на другую и сложив руки на коленях. Он не предложил собеседнику сесть, впрочем, кроме кровати, где уже устроился Драко, сидеть все равно было негде. Разве что на шатком кривоногом столе, который Драко притащил из соседней комнаты, дабы сложить на него свои учебники и тетради. Как ни странно, Малфоя совершенно не волновало отсутствие привычного ему комфорта и уюта — последнее время голова его была забита совсем другими переживаниями, и ему хватало того, что матрас на кровати не слишком жесткий, а постельное белье меняется домовиками регулярно. Тем более, что он почти не спал последнее время, ворочаясь и воюя с внутренними демонами, терзающими его каждую ночь.

Зайдя в комнату, Генри скользнул по ней безразличным взглядом, и снова пристально уставился на Драко, неподвижно застыв у самого входа. Читаемая во взгляде Оушена решительность настораживала, и его серьезный вид дал Драко понять, что разговор пойдет отнюдь не о погоде. Очевидно, аврор решил открыть все карты, а может, получил наконец приказ касательно его, Малфоя, персоны. В любом случае, слизеринец не собирался сдаваться просто так, он уже слишком близок к цели, чтобы позволить этому предателю все разрушить.

— Ну, так что ты мне хотел сказать? — деланно равнодушно, стараясь не ерзать под обвиняющим взглядом аврора, поинтересовался Драко.

— Оставь его в покое!

Малфой моргнул — категоричное заявление Генри сбило его с толку, он ожидал каких угодно обвинений с его стороны, но не подобного.

— Что? О чем ты? Кого это я должен оставить в покое?

— Не притворяйся идиотом! — глаза Оушена загорелись гневом, его руки сжались в кулаки. — Неужели ты не понимаешь, что Мэту опасно находиться рядом с таким человеком, как ты? Неужели тебе настолько безразлично, что из-за твоего безрассудства он может пострадать?

Медленно поднявшись с кровати, Драко подошел к Генри почти вплотную, почти соприкоснувшись с ним лбом.

Что, черт возьми, ты несешь? — прорычал он, крепко схватив парня за отвороты рубашки. — Не знаю, что ты там себе напридумывал, но я наоборот только и делаю, что спасаю этого глупца, вечно сующего свой нос туда, куда не следует, от его же собственной глупости.

— Не смей так говорить про него! — с тихой яростью произнес Генри, его взгляд резко похолодел, и Малфой внутренне вздрогнул, почти почувствовал на себе его ледяное прикосновение. Он ослабил хватку, но Оушен не сделал ни одной попытки вырваться, словно не замечая вцепившихся в его рубашку пальцев.

— Хватит оправдываться, Малфой, — процедил он сквозь зубы. — Уж я-то знаю, какую опасность ты представляешь. Мне известно, почему ты здесь и кому ты служишь.

Пальцы Драко разжались сами собой, он отшатнулся назад, выхватывая палочку. Игнорируя нацеленное в него грозное оружие, бывший друг поправил помявшийся воротник и посмотрел на Малфоя почти с ненавистью.

— Думаешь, я не знаю, кто ты?— Драко презрительно скривил губы, отвечая ему таким же взглядом. — Уверен, ты уже доложил обо мне в аврорат.

Оушен ничем не выдал своего удивления, но Малфой заметил, как двинулась его рука по направлению к карману, где лежала палочка. Судорожно вздохнув, Малфой опустил свою палочку, хотя ему для этого пришлось совершить над собой невероятное усилие.

— Ты рассказал обо мне Мэту?

— Нет, — коротко ответил Генри, и в его взгляде помимо неприязни появилась боль.

— Но только потому, что уверен — твое разоблачение и арест причинит ему страдание, — продолжил он, устало опускаясь на кровать Драко, разряжая тем самым накалившуюся до предела обстановку. — Не знаю, почему, но ты для него очень важен — настолько, что он может натворить глупостей, пытаясь тебе помочь.

— Глупости, — фыркнул Малфой, нарочито небрежно облокачиваясь о стол, чтобы скрыть возникшую вдруг дрожь в коленках. — Уверен, он терпеть меня не может, и будет только рад от меня избавиться, особенно после того инцидента на балу.

Глядя на то, как вытянулась физиономия Оушена, Малфой натянуто усмехнулся, хотя ему было совсем не до веселья после слов Генри. Неужели Мэт и вправду беспокоится о нем?

— Вижу, ты в курсе. Надеюсь, сполна насладился моим глупым видом тогда?

Непонятно почему, но аврор дернулся так, будто ему дали под дых, и гневно поджал губы. По какой-то причине слова Драко были ему неприятны.

— Можешь не переживать так о своем драгоценном Мэте. Вчера я убедительно попросил его больше не докучать мне своим присутствием. В нашу комнату я не вернусь, и по возможности буду избегать встреч с ним. Только не думаю, что Брэйва так упорно пытаются убить именно из-за дружбы со мной. У него тоже есть своя тайна, и я сомневаюсь, что мое отсутствие что-то решит.

— Так что береги его, «друг», — добавил слизеринец, сделав акцент на последнем слове. — Спасать его от всех неприятностей, что сыплются ему на голову, теперь будет твоей обязанностью.

Решив закончить опостылевший ему разговор, Малфой шагнул к выходу.

— Как ты думаешь, из-за кого он всю эту ночь прорыдал в подушку? — слова Генри застали Малфоя врасплох, и он, едва не споткнувшись, резко остановился и посмотрел на примостившегося на его кровати аврора. — Твои вчерашние слова очень сильно ранили Мэта — этот мальчик всерьез считает тебя своим другом. И если ты его еще хоть раз обидишь, обещаю тебе, что сделаю все, чтобы защитить его от тебя.

Спокойный тон, которым это было сказано, содержал в себе больше угрозы, чем если бы Генри накричал на него.

* * *

Гермиона уже в который раз бросила взгляд через плечо, на пустующую парту позади себя, где обычно сидел Драко. За соседней партой слева от нее — постоянным местом Генри, тоже никого не было — и она понятия не имела, куда и он запропастился. Вздохнув, она отвернулась, и уткнулась глазами в раскрытую перед ней тетрадь, даже не пытаясь понять, о чем разглагольствует сейчас учитель. Строчки конспекта расплывались перед глазами, но поняла она, что опять плачет только тогда, когда увидела, как растекается по бумаге большая капля воды, превращая только что написанную строчку в чернильную кляксу. Спохватившись, Гермиона достала платок, и оглядевшись по сторонам, не заметил ли кто, быстро вытерла глаза. Она и так проплакала всю ночь, и чувствовала себя сейчас просто ужасно. Тот, из-за кого она лила слезы, так и не появился наутро, ни на завтраке, ни на первой паре, отчего у гриффиндорки на душе кошки скреблись. Что-то произошло с ней прошлым вечером. Все те эмоции и чувства, что она так старательно игнорировала, выплеснулись наружу, бурным потоком прорвав плотину отчужденности, которую она сама тщательно выстроила. И тогда-то пришло понимание того, что Малфой именно тот человек, с кем ей хотелось бы провести всю оставшуюся жизнь, даже несмотря на то, что они были из разных миров — она грязнокровка, а он чистокровный волшебник, считающий таких, как она, отбросами магического общества. Оттого было еще обидней слышать те слова, которыми он бросался вчера в ее адрес.

…Когда он ушел, Грейнджер так и осталась сидеть на полу, всхлипывая и дрожа от холода, царившего в коридоре, подобно тому, что поселился и в ее душе. И так бы сидела всю ночь, если бы не подоспевшая вскоре школьная стража, вызванная, очевидно, Малфоем. Подхватив преступника, так и не пришедшего в себя, под белы рученьки, двое стражей в черных мундирах, с высокими воротами, застегнутыми до подбородков, утащили того в кабинет ректора. Третий страж — худой, как щепка, молодой человек с усталыми глазами и унылым выражением лица, помог ей подняться и, поддерживая девушку под локоть, повел ее следом за ними.

Кабинет Мэллоу оказался совсем не таким, каким его представляла Гермиона: посреди кабинета стоял широкий дубовый стол с полированной столешницей, бумаги на котором были разложены аккуратными стопочками по краям столешницы, освобождая середину стола для наиболее важных документов; огромный книжный шкаф в углу тоже являл собой образчик порядка — ровные ряды папок с бумагами и книг, подпертых с обеих сторон позолоченными подсвечниками, и ворох свитков, перевязанных лентами. Бронзовые светильники на стенах, начищенные до блеска, горели ровным желтым светом, освещая каждый уголок кабинета; тусклые блики играли на глянцевой поверхности большой фарфоровой вазы у стены, чья поверхность была расписана в японском стиле — цветущая ветка сакуры, обрамленная вязью иероглифов, а рядом танцующий журавль, широко раскинувший крылья. Но все это Грейнджер отметила лишь мельком, и тут же забыла, увидев, кто ожидает их внутри.

Сам Дерек Мэллоу сидел в мягком кожаном кресле, подобающем скорей директору какой-нибудь магловской фирмы, чем ректору магической школы, тем не менее казалось, что он сидит на жесткой деревянной скамье — такой напряженной была его поза — с прямой, как доска спиной, и каменным выражением лица. Когда стражи с пленником, волочащимся за ними безвольным кулем, и девушка вошли внутрь, высокие маятниковые часы в футляре из красного дерева отбили ровно полночь. Возле стола ректора, расположившись вокруг него полукругом, стояли люди с такими же серьезными лицами, как у Мэллоу. Пятеро незнакомцев о чем-то тихо, но ожесточенно спорили с ректором, пока не заметили, что они в кабинете уже не одни. Спор тут же прекратился, и взоры всех шестерых, включая ректора, обратились на вошедших. Под этими пристальными, изучающими взглядами Гермиона почувствовала себя неуютно, и она нервно вцепилась в манжеты рукавов своего пиджака, делая вид, что поправляет их.

Гости ректора были разных возрастов и внешности, среди них даже была одна женщина, но все они были чем-то неуловимо схожи друг с другом. Может, одинаковой форменной одеждой, показавшейся девушке очень знакомой, а может похожей суровость и непоколебимостью во взглядах, какие бывают у тех, чья жизнь — постоянная борьба, и кто не привык сдаваться и пасовать перед трудностями.

— О, мистер Брэйв, — задумчиво произнес Мэллоу, сделав приглашающий жест рукой, и устало потер указательным пальцем переносицу под очками. — Проходите, прошу вас.

Пряча покрасневшие от слез глаза, Гермиона робко подошла к директорскому столу и уселась на краешек резного деревянного стула около него.

— Как видите, мне уже сообщили о произошедшем. Прискорбный случай, должен сказать — не думал я, что в стенах нашей школы когда-нибудь будет произнесено непростительное заклинание. Да еще какое! Я очень опечален тем, что у нас учатся подобные студенты, но конечно же я рад, что с вами ничего не произошло. И да, позвольте познакомить вас с моими гостями, специальным отрядом отдела расследований аврората. Узнав о случившемся, я тут же сигнализировал об этом в аврорат, поскольку дело серьезное и весьма неоднозначное. Однако, это уже не наши с вами проблемы, и преступником займутся те, кому полагается. И, разумеется, вы должны понимать, что все, что произошло с вами, должно остаться в тайне. Ведь нам же ни к чему та паника, что непременно возникнет среди студентов, узнай они хоть долю правды? — мужчина вопросительно глянул на Гермиону, и дождавшись ответного кивка, удовлетворенно продолжил. — Эти достопочтимые слуги правосудия заберут провинившегося с собой, и выяснят все обстоятельства и причины подобного поступка. Но, прежде старший следователь, мистер Джонатан Фридоу хотел бы задать тебе несколько вопросов, как потерпевшему.

В рядах авроров возникло движение: четверо их них обступили школьных стражей с пленником, и те с заметным облегчением уступили его аврорам. Пятый же, седой мужчина с умудренным летами лицом, но еще крепкого телосложения, мягко опустился на соседний стул и внимательно посмотрел на притихшую девушку.

Допрос — хотя все было обставлено как простая непринужденная беседа — продолжался около получаса, и по его окончании Грейнджер чувствовала себя, как выжатый лимон. Только когда у Гермионы уже начали слипаться глаза, следователь наконец соизволил отпустить ее восвояси, но лицо его выражало неудовольствие, оттого, что ему так мало сведений удалось выудить из нее. Боясь, что ее персоной всерьез заинтересуются и ее личность будет раскрыта, гриффиндорка стояла на том, что просто оказалась не в том месте и не в то время. С большим трудом она смогла убедить Фридоу, что, наверное, Марвин тогда замышлял что-то нехорошее, и увидев ее, испугался, или разозлился, решив, что она застукала его за этим. Конечно, следователь, сделал вид, что поверил глупым и надуманным объяснениям Гермионы, но что ему оставалось делать, не пытать же ее? Пообещав, что в скором времени еще раз побеседует с ней, он откланялся, прихватив с собой своих подчиненных и арестанта. А Грейнджер поплелась к себе в комнату, в сопровождении все того же унылого стража.

Генри лежал на кровати, переодетый в пижаму, укутанный в одеяло — казалось, он спал. Но стоило Гермионе войти в комнату, как он открыл глаза, и, увидев ее, тут же вскочил с кровати и накинулся на нее с упреками.

— Где ты был? Ты на часы хоть иногда смотришь? Неужели ты еще не понял, что теперь опасно бродить по школе так поздно? Или тебе мало было того дементора?

Грейнджер виновато пожала плечами, не зная, что ответить, и тут вдруг Оушен прижал ее к себе, да так крепко, что она едва могла дышать.

— Никогда, слышишь? — прошептал Генри оторопевшей девушке на ухо. — Никогда больше не заставляй меня так волноваться. Я чуть с ума не сошел, думая, что с тобой случилось.

Он отстранился и посмотрел ей в глаза, ища там согласие и раскаяние. А потом, сообразив, что делает, густо покраснел и поспешно убрал свои руки с ее плеч.

Гермиона молчала, поведение Генри сбивало ее с толку. После бала между ней и Оушеном тоже пробежал холодок. Грейнджер чувствовала это, только не могла понять, почему. А теперь оказывается, он переживает за нее. Сначала Драко, ведущий себя с ней совершенно неадекватно, потом Генри, тоже полный странностей. От этих двоих у Гермионы уже голова шла кругом.

— Кхм, так все-таки, что произошло? — поинтересовался Оушен уже вполне спокойным голосом. — Надеюсь, в этот раз обошлось без приключений?

Но, когда волшебница с неохотой поведала ему, сколько приключений свалилось на нее в этот вечер, рассказала о неудавшемся убийстве и о героизме (вы только подумайте!) Малфоя, как от его напускного спокойствия не осталось и следа. Грейнджер еще никогда не видела его таким разозленным, и ей стало совсем не по себе. Он пробормотал что-то себе под нос — Гермиона расслышала имя Драко — и тут же категоричным тоном запретил ей ходить так поздно без него. Возмущенно фыркнув, Гермиона заявила, что сама в состоянии позаботиться о себе и в его услугах не нуждается. Генри обиженно замолчал, а спустя несколько минут все же поинтересовался, что стало с Марвином.

— Авроры? — изумленно поднял брови парень, услышав о гостях ректора. — Ты уверен?

— Конечно, и один из них продержал меня в кабинете, устроив мне настоящий допрос. Потому я так поздно и вернулся.

— А Драко? — Гермиона решила, что ей показалось, когда в голосе Генри она вдруг услышала ревность. — Малфой тоже был с тобой у ректора?

— Нет, — сдавленно произнесла девушка, отворачиваясь к окну, чтобы Оушен не понял по ее лицу, что она вот-вот расплачется. — Давай уже больше не будем об этом. Я устал и хочу спать, поздно уже.

Когда они улеглись и погасили свет, Гермиона, уткнувшись лицом в подушку, дала волю слезам. Она до сих пор не понимала, за что ее так внезапно невзлюбил Драко. Тихо рыдая в мокрую от слез подушку, она уснула только под утро…

Грейнджер вздрогнула, когда учитель окликнул ее, и вернулась мыслями в реальность. Клякс на бумаге стало больше, они расплылись уже на пол-листа, окончательно испортив конспект. Совершенно расстроившись, гриффиндорка решительно закрыла тетрадь и просидела остаток урока просто глядя на доску, с трудом стараясь не заснуть под убаюкивающий монотонный голос преподавателя.

* * *

«Поторопись, прошу тебя. Темный лорд вне себя оттого, что заклинание до сих пор не у него. Второго агента схватили авроры, и теперь тебя в любой момент могут раскрыть. До времени, когда придется уходить из школы, ты должен во что бы то ни стало отыскать свиток…»

Конец фразы уже лизал огонь, пожирая одну букву за другой, и вскоре от письма остался только пепел. Послание встревожило Малфоя, но не настолько, чтобы отвлечь его от других мыслей.

«Как ты думаешь, из-за кого он всю эту ночь прорыдал в подушку?» — эти слова преследовали его и днем, проводимым в безуспешных поисках, и ночью в кошмарах, в которых он раз за разом пытался спасти Мэта, но всегда не успевал. Зеленый свет пронзал тело Мэта, он замертво падал наземь, и Малфой тут же в ужасе просыпался, хватая ртом воздух.

Как Драко и говорил Оушену, он делал все, чтобы больше не общаться с Мэтом, вплоть до того, что совсем забросил учебу. Неделя прогулов не осталась незамеченной, ректор вызвал его к себе и пригрозил отчислением. Слизеринец не раздумывая пообещал ему взяться за ум и исправиться, полагая, что вскоре все равно покинет школу. Он был готов пообещать что угодно, лишь бы выиграть время. Время, за которое он обязан найти желанный для Волдеморта свиток, иначе... О том, что будет, если он все же не справится, Малфой предпочитал не думать. Ночных кошмаров ему и без того хватало.

«Кстати о кошмарах — вот и он», — мрачно отметил Драко, подходя к кабинету, где должен был начаться урок по защите от стихий. Он решил появиться на этом занятии для галочки, чтобы ослабить бдительность ректора, и специально пришел попозже, чтобы не сталкиваться с Брэйвом. Но тот похоже, тоже опоздал, и теперь с унылым видом топтался у двери, не решаясь войти. Мэт почувствовал, что кто-то стоит у него за спиной, и обернулся. Его взгляд, с каким он смотрел на Малфоя, был полон такой пронизывающей грусти и печали, что Драко ощутил себя последней сволочью и негодяем оттого, что именно он причина этой грусти. Прав был Генри, Мэт и вправду очень привязался к нему, несмотря на все попытки Драко отстраниться. Когда он появился в этой школе, у него и в мыслях не было заводить друзей, потому что он знал — рано или поздно дружбе придет конец. Так и случилось — они с Генри теперь если не враги, то уж точно недруги. А Мэт — «боже, ну почему у меня не идет из головы этот парень?» — этот милый юноша, похоже стал его проклятием. И Драко не был уверен, сможет ли вот так просто уйти из школы, зная, что тот останется здесь.

Отведя глаза, Малфой молча шагнул к двери, взявшись за ручку, и одновременно с ним, пытаясь опередить его, за нее схватился Брэйв. Мягкая ладонь Мэта легла поверх ладони Драко, и слизеринца словно током пронзило. Поспешно отдернув руку, Малфой отступил в сторону, больше всего желая оказаться как можно дальше отсюда — подальше от того, кто, сам того не понимая, заставляет его испытывать столько противоречивых эмоций, из-за кого Драко стал безумцем, оказавшимся во власти запретных чувств. Стиснув кулаки, парень развернулся и быстро зашагал прочь не оглядываясь, боясь, что его выдержки не хватит надолго.

* * *

«Он больше не вернется! — ее охватила паника. — Если я сейчас не догоню его, то больше никогда не увижу!»

Гермиона не знала, откуда взялась подобная уверенность, но глупое сердце не желало слушаться разума. Сорвавшись с места, Гермиона побежала за ним, надеясь, что он не ушел еще слишком далеко. Добежав до поворота, она, запыхавшись, перевела дух, и растерянно посмотрела вперед. Здесь широкий коридор разветвлялся на три прохода: один, такой же широкий, шел по центру, а два узких и темных уходили в стороны. Нерешительно шагнув вперед, она снова побежала, и чуть не полетела кувырком, когда за очередным поворотом врезалась в кого-то. Сильные руки обхватили ее, не давая упасть, а ее лицо уткнулось в знакомую теплую грудь, и Гермиона зажмурилась, боясь, что если откроет глаза, то Драко отпустит ее.

— Зачем ты пошел за мной? — спросил Малфой срывающимся голосом, отстраняясь от Гермионы, к ее великому неудовольствию.

— Потому что намерен в этот раз добиться от тебя ответа. Что происходит? Что такого я тебе сделал, из-за чего ты больше знать меня не желаешь?

Драко вздохнул, и опустился на пол, прислонившись спиной к стене.

— Ты тут ни причем, — тихо произнес он, глядя в пол. — Дело во мне. Хотя нет, все как раз из-за тебя.

Он поднял глаза и посмотрел на нее беспомощным взглядом.

— Я уже ничего не понимаю, я так запутался, что устал и не могу больше бороться с тем, что происходит со мной.

Грейнджер села на колени рядом с Малфоем и с тревогой глянула ему в глаза.

— О чем ты? Я не понимаю.

Слизеринец невесело рассмеялся, но его смех оборвался так же быстро, как начался.

— О том, что я сошел с ума. Сколько я не стараюсь, у меня не получается выкинуть тебя из головы. Что ты со мной сделал? Да, я, наверное, и в самом деле сумасшедший. Иначе как объяснить, что я, Я! Драко Малфой! влюбился в того, в кого нельзя влюбляться ни при каких обстоятельствах.

— Что? — выдохнула Гермиона — от признания Драко внутри нее все перевернулось, и она закрыла горящее лицо руками. — Ты же это не всерьез?

Глядя на ее реакцию, Драко слабо усмехнулся.

— Поверишь ты мне или нет, я все равно рад, что ты теперь знаешь о моих чувствах, пусть им и суждено навсегда остаться безответными. У меня словно гора спала с плеч оттого, что я тебе все рассказал.

Девушка медленно опустила руки. Все встало на свои места: теперь, когда ей стало понятно, что с ним происходит, она тоже почувствовала, как многотонная тяжесть, грозящая все это время раздавить ее, исчезла, будто и не было.

Порывисто обняв ее вдруг, Малфой притянул ее к себе и прошептал: «А знаешь, мне даже уже плевать на то, что ты парень».

Он медленно потянулся вперед, и Гермиона непроизвольно закрыла глаза, понимая, что Драко сейчас ее поцелует. Но он вдруг замер на полпути, и резко дернулся назад. Открыв глаза, она разочарованно посмотрела на Малфоя, лицо которого искажала такая мука, что Гермионе стало его жалко. Ведь он не знал, в кого влюбился, а она не имела права сказать ему правду. Но, именно сейчас, как никогда, ей хотелось открыть ему свою тайну.

Только не успела, он опять ушел — сбежал от нее, испугавшись собственных чувств.

Глава 11

Гермиона одним взмахом палочки высушила мокрые волосы, и взяв широкий гребень, начала яростно расчесывать свою спутанную шевелюру, пытаясь навести на голове хоть какой-то порядок. Генри до сих пор не пришел, и она была в комнате совершенно одна. Малфоя же, с тех пор, как он шокировал ее своим откровенным признанием, Грейнджер больше вообще не видела — ни на уроках, ни в обеденном зале. Только лишь мысли о том, что, возможно, он вообще ушел из школы, заставляли ее сердце болезненно сжиматься от тоски. Но что она могла поделать? Ведь, расскажи она ему правду, он просто возненавидит ее — за обман и за то, кто она такая на самом деле. Подруга Поттера, гриффиндорка, и просто «грязнокровка». Нет, он ничего не должен узнать, даже несмотря на то, что она, как последняя дура, сходит по нему с ума!

Гермиона вздохнула и отложила расческу в сторону. От ее стараний было мало толку — отражение в зеркале так и не стало менее лохматым. Поежившись от налетевшего сквозняка, она сбросила тапочки и шагнула к кровати, зевая и потирая уставшие за день глаза. На носу были экзамены, и хоть на самом деле гриффиндорка училась в школе только для виду, она всегда была прилежной ученицей. И даже несмотря на то, что в голове у нее сейчас царил полнейший хаос, она не собиралась забрасывать учебу, и намерена была стать если не самой лучшей, то, по крайней мере, одной из лучших. Поэтому весь вечер Гермиона просидела за учебниками в библиотеке, за столом в самом неприметном уголке, где кроме пыли и старых манускриптов на полках, ничего и никого не было, и сейчас у нее перед глазами плыли цветные пятна от переутомления.

Дверь в ванную комнату позади Грейнджер скрипнула так внезапно, что девушка невольно вздрогнула. А потом из ванной раздались шорохи и скрежет, будто кто-то там что-то искал. Крепко сжав палочку и стараясь не стучать зубами от страха, Гермиона медленно приблизилась к полуоткрытой двери, и резко распахнула, чтобы застать врасплох нежданного гостя. С вытянутой вперед палочкой бросившись внутрь, она застыла на полпути и, сощурившись, вгляделась в полумрак, освещаемый тонкой полоской света, падавшего из коридора. Нет, ей не показалось: забившись в угол между корзиной с бельем и раковиной, испуганный не меньше ее самой, перед ней сидел маленький симпатичный домовик. Приглядевшись, волшебница поняла, что существо — женского пола: такая же лысая макушка и большие растопыренные уши, как у всех домовиков, но черты лица чуть мягче и округлей, а наряд домовички состоял из множества разноцветных лоскутков, неведомым образом скрепленных между собой так, что получилось какое-то подобие платья. Огромные серые глаза смотрели на Гермиону с любопытством, которое пересиливало даже страх.

Только сейчас Грейнджер заметила, что через руку у эльфийки перекинуты полотенца, висевшие до этого на крючке. «Наверное, она пришла их сменить, — логично предположила Гермиона, медленно опуская палочку, чтобы не спугнуть магическое создание. — Бедняжка, перепугалась, наверное, когда я так внезапно залетела сюда».

Протянув вперед руку ладонью вверх, девушка тихо произнесла «привет», и как можно дружелюбней улыбнулась. Чуть помедлив, домовичка все же выползла из-за корзины, продолжая разглядывать девушку уже не столько испуганно, сколько настороженно, и робко протянула полотенца Гермионе.

— Ох, спасибо большое, — спохватившись, поблагодарила гриффиндорка, все так же улыбаясь. В душе мелькнул легкий протест — она была ярой противницей использования домовых эльфов в качестве пожизненной прислуги волшебников, многие из которых нещадно эксплуатировали своих маленьких слуг, считая тех кем-то вроде домашних животных, бесправных и беззащитных перед своими хозяевами. Но сколько Грейнджер не боролась, изменить многовековой порядок она была не в силах, ведь домовики уже не представляли себе другой жизни, и сами ничего не хотели менять.

— Меня зовут Ге… Мэт, — она запнулась, но домовичка будто ничего и не заметила. — А как твое имя?

— Лилли, — пропищала кроха тоненьким голоском, когда Гермиона уже думала, что эльфийка не ответит.

— Приятно познакомиться, Лилли… — тут девушку словно током прошибло, и она замерла на полуслове. — Лилли? Неужели… Та самая?

Домовичка озадаченно посмотрела на волшебницу, не понимая, чего от нее хотят, а потом схватила стоящие у порога ванной пушистые тапочки, принадлежащие Генри, и поставила их перед Гермионой, преданно заглядывая той в глаза. Машинально сунув босые ноги в тапки, Грейнджер подалась вперед, нависнув над маленькой эльфийкой, отчего та съежилась и стала еще меньше.

— Твоим хозяином был Озиферн? — без всяких предисловий спросила она, не обращая внимания на реакцию домовички.

Ведь это не могло быть простым совпадением. Почти потухшая надежда загорелась с новой силой, и она едва сдержалась, чтобы не сорваться на крик. Все же, если домовичка испугается и убежит, то Гермиона уже никогда не узнает правду.

— Да, — сдавленно пискнула Лилли, медленно пятясь назад. — Лилли служить великому Озиферну очень давно. Много лет назад. Озиферн быть хороший хозяин.

Закрыв глаза, Гермиона отступила назад и прислонилась к холодному кафелю стены. Все сходилось, и оставался вопрос — знает ли это древнее создание, о заклинании, которое должно быть, находится у нее почти полвека?

— Прости, если напугал тебя, — устало произнесла гриффиндорка, понимая, что она как никогда близка к цели поисков. — Просто мне очень нужно найти одну вещь. Она принадлежала твоему хозяину. Это свиток, а может тетрадь — не знаю точно. Но там, на этом свитке, написано то, что спасет жизнь одного очень дорогого мне человека.

Грейнджер говорила это скорей для себя, озвучивая вслух очевидное. Она и не думала, что домовичка поняла хоть что-то из сказанного, и навряд ли та, даже если поймет, добровольно отдаст свиток. Озиферн в своем дневнике описал Лилли как очень преданного домовика. Повесив полотенце на крючок, Гермиона в расстроенных чувствах шагнула к двери, совершенно не понимая, что же ей теперь делать.

— Гермиона хорошая. Лилли наблюдать за ней. Лилли знать, что она девушка. Но молчать, потому что Гермиона такая же хорошая, как быть хозяин.

Волшебница пораженно замерла на пороге. Обернувшись, она с изумлением глянула на домовичку, и увидела, что та не сдвинулась с места, вот только выражение глаз у нее совершенно поменялось. В них больше не было той щенячьей преданности, присущей домовикам — сейчас на Гермиону смотрело очень старое, наполненное мудростью и проницательностью многих веков, существо. И еще в них светилась грусть — наверное, домовичка очень скучала без своего хозяина.

— Что? Откуда… — гриффиндорке пришлось глубоко вдохнуть, чтобы восстановить прервавшееся дыхание, от взгляда эльфийки по коже побежали мурашки. — Откуда ты знаешь?

— Лилли видеть, как Гермиона разговаривать с подругой — друидкой. Лилли много смотреть и замечать. Друг Гермионы — Генри — тоже знать про Гермиона. Он защищать Гермиона от многих опасностей.

Вот теперь Грейнджер на самом деле не хватало воздуха. Слишком много откровений для одного раза, ее бедная голова не выдержит такого! Пытаясь переварить информацию, вываленную на нее домовичкой, она некоторое время стояла, застыв посреди ванной, невидящим взором уставившись в стену напротив, а мысли носились в голове, как сумасшедшие.

«Он знает? Как же так? Почему он даже не намекнул? Почему сохранил мою тайну?» — ручка зубной щетки, неосознанной схваченная Гермионой с полки, хрустнула вдруг и отломилась, и она, вздрогнув от неожиданности, очнулась и непонимающе уставилась на обломок у себя в руках.

— Почему же? — повторила она вслух в полной растерянности, и тут ее взгляд снова наткнулся на эльфийку, терпеливо дожидающуюся, пока гриффиндорка справится со своими эмоциями.

— Еще кто-нибудь знает? Кто-то из учащихся или преподавателей?

— Нет, — помотала головой Лилли, и Грейнджер облегченно выдохнула, впрочем без особой радости.

Того, что о ее двойной игре знало уже столько народу, и так было достаточно для беспокойства.

— Гермиона хорошая, — снова повторила домовичка. — И Лилли решила, если Гермионе очень нужно, я отдать ей свиток. Хозяин говорил — надо помогать тем, кто быть в беде. Лилли скажет, где искать свиток.

Этих слов девушка ожидала меньше всего. Услышав, где спрятано то, что она так долго искала, она в первый момент не могла поверить своей удаче, а потом, в один миг, как есть — в пижаме и в тапочках на босу ногу, толком не поблагодарив свою благодетельницу, сорвалась с места и помчалась со всех ног в главную башню.

* * *

Драко не хотел сюда приходить. «Да, так оно и есть!» — сердито подумал он, пытаясь убедить себя, что он забрел сюда совершенно случайно. Ноги сами принесли его к этой двери — во всем виноваты именно они, а совсем не желание увидеть этого глупого мальчишку. Еще хоть раз, хотя бы краешком глаза.

«Черт! — кулак Драко впечатался в каменную стену, содрав в кровь костяшки пальцев. Не замечая боли, Малфой уперся в стену обеими руками и уныло склонил голову. — Кого я обманываю? Зачем я вообще приперся сюда? Что я хочу услышать? Ответное признание? Да я бы на его месте держался теперь от меня как можно дальше. Вот ведь идиот, надо же было такое ляпнуть!»

Он бросил еще один взгляд на дверь, и все же шагнул к ней, протянув дрожащую от волнения руку к дверной ручке. Темный коридор встретил его пустотой, в комнате тоже никого не было. Разочарованный, Драко повернул обратно, и тут до его слуха донесся голос Мэта. Звук доносился из ванной, и судя по всему, Брэйв был там не один. На цыпочках подойдя поближе, Малфой прислушался к разговору, весьма удивленный, что второй собеседник не Генри. Он услышал самую концовку разговора, но этого ему хватило, чтобы его лицо вытянулось в удивлении.

«Не может быть! Он тоже ищет заклинание!»

Это взволновало его больше, чем сам факт того, что заклинание найдено. Но колебался Драко недолго — лишь несколько секунд на то, чтобы решить, что для него важней. Долг победил чувства: взбегая по ступенькам вырубленной в скале узкой лестницы через несколько минут, он думал только об одном — только бы успеть найти прежде, чем Мэт тоже там объявится!

Каменные стены главной башни возносились над центральным входом в школу, сливаясь со скалами, прямоугольные бойницы смотрели своими черными глазницами прямо на запад, и лишь лучи заходящего солнца иногда проникали внутрь. Студеный ветер завывал, гуляя по комнатам и залам башни, соединенным между собой тесными винтовыми лестницами; длинные тени, отбрасываемые светом магических светильников-шаров, изгибались и танцевали на стенах, а там, куда свет не доставал, пульсировала темнота, выпуская свои чернильные щупальца.

Не обращая внимания на пронизывающий холод, тяжело дыша от напряжения, Драко взбирался все выше и выше, под самую крышу башни, где на чердаке его ждало долгожданное избавление от власти Темного лорда. Как и полагается чердаку, он оказался темным и захламленным, с затянутыми паутиной углами и толстым слоем пыли на полу, клубы которой тут же взлетели в воздух, стоило Малфою ступить туда. Закашлявшись, он остановился у самого входа и огляделся по сторонам.

В самом дальнем и самом темном углу он увидел то, что искал. Огромная куча всевозможного тряпья была нагромождена на старый полу рассохшийся, с остатками облезшей лакировки, деревянный кривоногий стул, и казалось, она развалится от малейшего дуновения. Брезгливо отряхнув брюки, Драко недовольно поморщился и поспешил к стулу. Желтый от времени пергамент, скрепленный оттиснутой на воске причудливой печатью, оказался в самой глубине тряпичного вороха, и слизеринцу пришлось немало поскрипеть зубами, прежде чем он вытащил свиток.

«Наконец-то!— на него обрушилось облегчение, к которому примешивался страх, что на этом все еще не закончилось. Как только он отдаст заклинание Волдеморту, то за его, Драко, жизнь никто не даст и пенни. Малфой был в этом уверен, как и в том, что он сделает все возможное, чтобы уберечь хотя бы мать от мести этого чудовища. Эта бумажка была гарантией — слабой, но дающей хоть какой-то шанс, что Темный лорд не убьет его сразу.

Кто-то громко чихнул за его спиной, и Малфой тихо выругался. Вместо того, чтобы поторопиться, он стоит тут как последний идиот, позабыв обо всем на свете. Сжав в руке свиток, он быстро спрятал его за спиной и повернулся навстречу Мэту.

Удивленно расширившимися глазами, юноша взирал на Драко с таким выражением, будто призрака увидел. Мэт торопился сюда не меньше его самого, и потому видок у него был еще тот: с взъерошенной копной непослушных волос, в пижаме и тапочка — как будто его только что подняли с постели. Стоило Малфою задержать на нем взгляд, как сердце снова болезненно защемило, и он поспешил отвести глаза. Он чувствовал себя немного виноватым, но даже и не думал отдавать ему свою находку.

— Драко? — Брэйв произнес это слишком спокойно, изумления как и не бывало. — Отдай мне его.

— Ты о чем? — Драко показалось, что он вполне правдоподобно изобразил невинность на своем лице, но гневно сверкнувший взор Мэта рассеял его уверенность.

— Перестань, Драко. Ты прекрасно понял, что я имел в виду. Отдай мне то, что ты нашел здесь. Не знаю, зачем тебе этот свиток, но мне он очень нужен.

Медленно отступая назад, Драко поискал глазами выход, раздумывая, как бы половчее прошмыгнуть мимо не на шутку рассерженного однокурсника.

— Мне он нужен не меньше твоего, — мрачно процедил он сквозь зубы, понимая, что без драки не обойдется, хотя внутри него все восставало против этого.

— Прости, Драко, но у меня нет другого выбора, — Мэт тяжело вздохнул, тоже делая шаг назад, а в следующее мгновение в Малфоя уже летело «остолбеней!»; палочка в руках юноши появилась будто из-ниоткуда.

Слизеринец был наготове, и с легкостью развеял чары Брэйва, едва слышно прошептав «протего».

— Бесполезно, — криво усмехнулся Драко, небрежно облокотившись о стену, и мальчишка напротив возмущенно вспыхнул, став от этого еще более очаровательным. Палочка угрожающе захрустела в руке Малфоя, и он с трудом разжал стиснувшие ее пальцы, чтобы ненароком не сломать. — Я сильней тебя, так что лучше сразу признай свое поражение, пока еще никто не пострадал.

— Даже и не мечтай! — Драко невольно содрогнулся от яростной уверенности, прозвучавшей в голосе Мэта. — Ты слишком самоуверен, Малфой, впрочем как и всегда.

«Что? Как всегда? То, как он это произнес, эти сквозящие в каждом слове презрение и неприязнь, почему мне это так знакомо?»

Но додумать Малфой не успел — заклятия с палочки Брэйва полетели почти безостановочно, и ему едва хватало времени отбиться. Тут противник Драко снова чихнул, и слизеринец не преминул этим воспользоваться. Невидимая рука подхватила Мэта, и подняла его в воздух, подвесив вверх ногами, палочка выпала из рук Брэйва, лишив его последней возможности освободиться. Юноша вскрикнул и задергался, извиваясь как уж, но заклятие держало его крепко. От его безуспешных попыток вырваться пижама сбилась и сползла вниз, оголяя все, что выше пояса. Почувствовав это, Брэйв взвизгнул как девчонка, и обрушил на слизеринца целое море проклятий, пообещав размазать того по стенке, если он сейчас же его не отпустит.

Довольный собой, Драко поднял глаза на побежденного, готовый как следует позабавиться над зрелищем, и остолбенел, будто его по голове огрели. Он сморгнул, а потом яростно потер глаза, надеясь, что во всем виновато зрение и плохое освещение. Когда снова посмотрел в том же направлении, его лицо запылало огнем, а ноги предательски задрожали.

«Что за черт?! Мне это чудится, или я и в самом деле вижу… то что вижу?»

Таким смущенным и обескураженным он себя еще никогда не чувствовал.

— Да отпусти же меня, придурок чертов! — очередной вопль того, кто барахтался сейчас в воздухе, привел слизеринца в чувство.

Взмахнув палочкой, он произнес «либеракорпус», и только потом понял, что сделал это не подумав. Магические путы, удерживающие Мэта, исчезли, и он всей своей тяжестью рухнул прямо на Малфоя. В глазах потемнело, удар выбил воздух из легких, и Драко захрипел, пытаясь вздохнуть. Лежащий сверху человек тихо застонал и скатился с него. Отдышавшись, Малфой повернул голову в сторону, и встретился с полыхающим негодованием взглядом того, кого он столько времени считал своим сокурсником и соседом по комнате. Они вскочили на ноги почти одновременно, и Брэйв тут же кинулся к своей палочке, но резкий рывок за руку остановил его, заставив вскрикнуть от боли.

— Далеко собрался? — Драко знал, что дернул Брэйва слишком сильно, но ему было почти не жаль. По правде говоря, ему было совсем не жалко этого обманщика — слизеринец пришел в бешенство от мысли, что оказывается, все его душевные самоистязания были напрасными. — Или верней сказать — собралась?

Он думал, что девушка заплачет и взмолится о пощаде, но она вдруг впилась в его ладонь ногтями, и Малфой, чертыхнувшись, выпустил руку. Не дав ему опомниться, незнакомка выхватила свиток из его рук и снова попыталась убежать, но окончательно разъярившийся Драко в один прыжок нагнал ее и повалил на землю. Оказавшись на сей раз сверху, он одной рукой пригвоздил ее запястья к земле, а другой аккуратно вытянул злосчастный свиток из цепких пальцев девушки. Лишившись свитка, она обмякла под ним, понимая, что проиграла, и злость Малфоя поневоле улетучилась. Засунув драгоценную бумажку как можно дальше за пазуху, слизеринец внимательно посмотрел на свою пленницу.

— Кто ты? — требовательно поинтересовался Драко, вложив в голос остатки гнева, но девушка слабо дернулась и отвела глаза, давая понять, что не собирается отвечать. — Теперь, когда я знаю наверняка, нет смысла скрывать. Кто ты и что ты делаешь в этой школе?

— Какая теперь разница? — устало произнесла незнакомка, поворачивая голову к нему. — Заклинание теперь у тебя. Забирай его и проваливай.

— Для меня большая разница. Ведь я думал, что влюблен в парня, и это просто сводило меня с ума. Я всегда интересовался исключительно девушками, так почему вдруг меня угораздило так изменить своим вкусам? Неужели ты не понимаешь, каково мне было все это время?

Малфой говорил это, пытаясь снова разозлиться, все что угодно, лишь бы не чувствовать снова то безумное влечение, что он испытывал к мальчишке по имени Мэт. Но все без толку — то, что Мэт оказался девушкой, ничего не изменило — он по прежнему сгорал от страсти, и только гнев и ярость спасали его от этого всепоглощающего чувства. Только вот их больше не было, и он вдруг остро ощутил близость горячего хрупкого тела той, что он сжал в своих объятиях. Лицо незнакомки было испачкано в пыли, волосы растрепались, а на щеке красовалась ссадина, полученная ей при падении, но Малфой не замечал ничего, кроме взгляда карих глаз, в которых он безнадежно тонул.

— Думаю, если я скажу тебе свое настоящее имя, ты возненавидишь меня еще сильней, — она печально усмехнулась, и ее глаза наполнились грустью.

Озадаченный, Драко отстранился, отпуская девушку, и сев рядом с ней, вопросительно посмотрел на нее. Отмахнувшись от предложенной им руки, она с трудом поднялась на ноги, возвысившись над ним, отчего ему пришлось задрать голову, чтобы разговаривать дальше.

— С чего ты это взяла? — растерянно спросил он, не понимая, к чему она клонит. — У тебя сейчас больше причин меня ненавидеть, и все же я не вижу в твоем взгляде ненависти.

— Неужели я так преобразилась, что ты не смог узнать своего «заклятого врага»? — проговорила она с иронией. — Я, конечно, достаточно потрудилась над своей внешностью, но я думала, что за пять лет взаимной вражды в стенах Хогвартса лицо Гермионы Грейнджер намертво врезалось тебе в память. Так как, все еще не узнаешь, Малфой? Или правильней сказать, Пожиратель Смерти?

Это был удар ниже пояса. Драко открыл было рот, да так и замер, не зная, что ответить. Каким же он был глупцом, что не разглядел того, что было у него под носом столько времени!

И она ушла. Сбежала, как он когда-то, не оставив ему ни малейшего шанса опровергнуть ее последние слова. Драко понадобилось несколько минут, чтобы сбросить нахлынувшее оцепенение, но когда он выскочил наружу и, почти слетев по лестнице вниз, выбежал в коридор, ведущий к комнатам «огненных», ее уже там не было.

Глава 12

Шел тысяча пятьсот пятьдесят четвертый год от рождества Христова, в чем-то знаменательный для Англии. За несколько лет, прошедших с момента начала колониальной и торговой экспансии, государство уже успело утвердиться, как морская держава, что способствовало еще большему его процветанию. Английские шерсть и сукно пользовались спросом везде, куда дотянули свои руки купцы торговых компаний. А брак Марии Тюдор с испанским наследником Филиппом позволял королю Англии Генриху VIII надеяться на какое-никакое подобие мира между двумя странами.

Однако, в магическом мире происходили свои события, свои войны и перемирия, и волшебники обращали на происходящее в мире маглов не слишком много внимания. В отличие от простых людей, маги уже давно исследовали все возможные уголки планеты, и их братию можно было встретить где угодно.

В сотнях миль от Англии, омываемый водами двух океанов, расположился крупнейший остров в мире. И пусть поверхность Гренландии почти сплошь покрывали ледники, и даже коротким летом они не таяли, уступая совсем немного солнцу и его лучам, однако и здесь жили люди. Коренные жители — эскимосы, давно уже приспособились к суровому климату острова, добывая пропитание с помощью нехитрого рыбачьего промысла, селясь на узких прибрежных полосах земли, свободных от ледников, а немногочисленные колонизаторы-европейцы, выстроившие рядом свои собственные поселения, вели с ними активную торговлю дарами цивилизации.

Остров был колонизирован Норвегией, но английские маги успели тоже его облюбовать. Именно здесь, на самом севере Гренландии, основал свою школу магии Адриан Озиферн, пусть не слишком известный, но гениальный волшебник. Облюбовав укрытую от посторонних взглядов горной грядой долину, Озиферн провел поистине грандиозную работу по строительству школы, и был весьма доволен результатом, приступая к обязанностям директора.

Школа магии Сноубридж, бывшая детищем Адриана, отмечала свой десятилетний юбилей, впрочем, как и сам основатель школы, которому исполнилось уже не много ни мало, шестьдесят лет. Эти два события, несомненно, стали бы не менее знаменательными для магического мира, если бы виновник торжества, увлеченный своим новым исследованием, совершенно не забыл об этом. Озиферн даже не появился на празднике, устроенном в его честь — брошенный в спешке на стол тонкий листок пергамента, с выведенным на нем изысканным почерком текстом приглашения, был благополучно похоронен под кипой бумаг с его собственными записями и докладами его помощников. Массивный стол из мореного дуба стоял в его маленьком кабинете, размерами чуть побольше обычной кладовки, который в свою очередь находился в лаборатории, расположенной на самом нижнем этаже подземелий, чьи лабиринты густой сетью ветвились под школой.

Об этой лаборатории знали лишь несколько человек, включая самого Озиферна, а еще меньше знало о том, чем именно здесь занимаются. Опыты, проводимые в стенах этого мрачного помещения, вырубленного в скальной тверди глубоко под землей, своим глухими стенами без окон и низким, нависшим над головой потолком, больше напоминавшего каземат, повергли бы в ужас даже самых бывалых профессоров этой школы, заставив все имеющиеся у них на головах волосы встать дыбом. Но посторонние сюда не забредали. Единственным выходом отсюда была толстая дубовая дверь, защищенная самым сильным из известных охранных заклинаний, и эта мера предосторожности была не лишней. Лаборатория хранила много секретов, и многие из них было бы чрезвычайно опасно выпускать во внешний мир, в котором обычные люди страшились даже элементарных проявлений магии. У самого Адриана волос было куда меньше, чем у его профессоров, и свою лысину он благополучно прятал под щедро напудренным париком, а бояться он уже давно перестал, воплощая в жизнь самые свои смелые идеи и гипотезы. Его неутомимая, любознательная натура компенсировала непримечательную внешность: слишком полная шея, нос картошкой, и тяжелый раздвоенный подбородок.

И вот сегодня, как раз в день юбилея, случилось нечто, заставившее напрочь забыть его обо всем на свете. Именно сегодня исследование, которому он посвятил не один год, казавшее поначалу крайне сомнительным, а в устах некоторых скептически настроенных личностей просто невозможным, наконец-то дало результаты. Хотя, если бы Озиферн предвидел, чем все это закончится, возможно он бы так не радовался. Конечно, формула, связывающая воедино все четыре стихии для получения нужного результата, была им десятки раз проанализирована, а каждая составляющая тщательно просчитана, но всегда существовала вероятность ошибки. Нет, в этот раз Адриан был уверен в успехе, и десятки загубленных лабораторных крыс, мышей и прочая живность не в счет, к чему вообще вспоминать об этом?

Протерев широким рукавом своего скромного серого балахона, сшитого однако из тончайшей шерсти, стекла очков в тонкой медной оправе, он напялил их обратно на нос и поспешил в лабораторию, не забыв при этом аккуратно захлопнуть дверь в кабинет. От взмаха палочкой десятки свечей в бронзовых канделябрах тут же вспыхнули по стенам ярким ровным светом, осветив длинную комнату с неровными каменными стенами, часть из которых была прикрыта гобеленами. Почти все пространство комнаты занимали крепко сбитые деревянные столы, расставленные в шахматном порядке, а по стенам тянулись ряды полок и стеллажей, заваленные невообразимым хламом, в котором обычный человек не нашел бы для себя ничего стоящего.

Подопытный номер сто тринадцать, а именно белая крыса по кличке Флаффи, как всегда встретил своего хозяина радостным писком, в надежде на очередное лакомство. Громоздкая железная клетка с частыми прутьями стояла на одном из лабораторных столов, занимая большую его часть. Флаффи был не единственным питомцем здесь — в дальнем углу комнаты стоял аквариум с рыбками, но они служили по большей части украшением, дабы радовать взгляд тех, кто долгие часы безвылазно проводил в лаборатории. Озиферн успел привязаться к Флаффи за тот год, что крыса прожила здесь, и ему было почти жаль его. Но он ни минуты не сомневался, что его открытие стоит такой малой жертвы.

Листки с расчетами, которые он вынул из внутреннего кармана балахона, были уже потрепанными и измятыми от длительного ношения. Охваченный предвкушением от предстоящего, с тем лихорадочным блеском в глазах, что присущ всем сумасшедшим гениям, он поспешил к столу с клеткой, сгорая от нетерпения и желания проверить свою догадку немедленно. Положив бумаги на край стола, он, путаясь в рукавах, выудил палочку из глубин одеяния и нацелил ее на зверька. Тщательно выговаривая каждую букву, Озиферн с торжеством в голосе произнес «magicae impotens, fiat!»*, и тут же из палочки вырвался тонкий сноп света толщиной с палец, в котором, если приглядеться, причудливо переплелись четыре цвета, каждый из которых соответствовал одной из природных стихий. Луч беспрепятственно пронзил маленькое тельце, не причинив ему видимого вреда — Флаффи замер всего на несколько мгновений, а потом снова, как ни в чем не бывало, весело закружил по клетке. Выждав пару минут, и глубоко вздохнув, Адриан немного нетвердой от волнения рукой снова поднял палочку, и с его уст слетело тихое «круцио», прозвучавшее слишком печально для непростительного заклинания.

В следующее мгновение Озиферн уже корчился на полу в муках, ослепший и оглохший от боли. Каким-то необъяснимым образом заклинание отскочило от крысы и попало в самого ученого.

И если бы верный помощник Адриана Чарли Бартоломью, повсюду разыскивавший нерадивого юбиляра, не подоспел вовремя, слабое сердце ученого не выдержало бы такого испытания.

Вся школа сбилась с ног, пытаясь отыскать Озиферна, и именно Бартоломью, будучи близким другом Адриана и посвященным во все его эксперименты в подземной лаборатории, первым догадался, где он может быть. Когда он вбежал в лабораторию, вид скрюченного, с искаженным от боли лицом Озиферна на секунду испугал его. Но за годы работы со слегка сумасшедшим гением сам уже далеко не молодой волшебник повидал много всякого, и потому, взяв себя в руки, он выхватил свою палочку и быстро расколдовал несчастного.

Чарли понадобилось полчаса, чтобы привести профессора в чувство и когда тот, наконец, со стоном открыл глаза, тут же сердито заметил, что тот совсем себя не бережет, и пора бы уже ему завязывать с этими треклятыми опытами, иначе все это не доведет до добра. Но Озиферн как обычно проигнорировал все его высказывания, он уже привык к ворчанию помощника, и понимал, что тот просто искренне переживает за него. Однако, несмотря ни на что, Адриан был полон решимости закончить свои исследования. С трудом поднявшись на ноги при помощи Чарли, он поправил съехавшие очки, вытер платком пот со лба и заковылял до клетки с Флаффи. Что-то пошло не так, но он не мог понять, что именно. Нужна еще одна попытка, возможна она подскажет, где он допустил ошибку. И тут его взгляд упал на аквариум, где среди подводных зарослей мирно плавала стайка серебристых рыбок, поднимая со дна клубы песчаной взвеси и не подозревая о грозящей им опасности.

«Да, пожалуй, они подойдут» — подумалось Озиферну, и недолго думая, он, прихрамывая, подошел к столу с аквариумом. Чарли тут же последовал за ним, на ходу продолжая распекать ученого. Встав позади аквариума, чтобы не попасть под очередной магический рикошет, он недовольно поджав губы, замолчал, поняв всю бесполезность своих нравоучений.

Ни Бартоломью, ни Озиферн так и не смогли потом толком объяснить, что же произошло в тот момент, когда было произнесено заклятие. Проклятый разноцветный луч, сорвавшийся с конца палочки Озиферна, вместо того, чтобы следовать прямой траектории, преломился о толщу темно-зеленой, мутной от песка воды, и огибая рыбок, прошел аквариум насквозь и устремился прямо к Чарли. Мгновение, и свечение исчезло, поглощенное телом волшебника, который не ощутил ничего, кроме легкого покалывания на коже. Ошарашенный, он уставился на не менее изумленного Озиферна, в глазах которого читался страх, смешанный с восторгом. Все снова вышло не так, как планировалось, но все остались живы, и ладно. Для Адриана этого было достаточно, чтобы он смог выбросить из головы свою оплошность, из-за которой мог пострадать не он один. Не время мучиться совестью, когда свершается открытие всей его жизни.

Конечно, ему пришлось долго уговаривать помощника, прежде чем тот позволил заколдовать себя, хотя разумеется, Озиферн не собирался применять к живому человеку ничего непростительного. Но, тем не менее, взгляд Бартоломью был полон недоверия, когда профессор вновь поднял палочку, предусмотрительно встав подальше от испытуемого.

Раз за разом, он посылал заклинания одно за другим, но ни оглушение, ни замораживание не действовали. Он перепробовал все, что мог, а Чарли продолжал стоять в той же напряженной позе, каждый раз крепко зажмуриваясь, когда в него летело очередное заклинание.

Радости и восторгу Озиферна не было бы конца, если бы с трудом пришедший в себя от пережитого друг не заметил, что некрасиво заставлять гостей так долго ждать. Но очередная неожиданность заставила их обоих надолго забыть о празднике. Уходя из лаборатории, Чарли как обычно достал свою палочку, чтобы погасить свет, но когда он взмахнул ею, свечи продолжали гореть как ни в чем не бывало. Сконцентрировавшись, он попробовал снова, но это было все равно, что пытаться задуть их с такого расстояния обычным дыханием.

Но даже тогда Озиферн не сразу осознал масштабы того, что он натворил. Пытаясь создать абсолютную защиту от магии, он не учел один из вселенских законов — приобретя одно, ты неизбежно теряешь что-то другое. Так и случилось с его другом и помощником — обретя полную магическую неуязвимость, он вместе с тем лишился всей своей магии, став одним из тех, кого волшебники презрительно именовали маглами.

___________________________________

* — магия бессильна, да будет так! (лат.)

* * *

За окном снова неистовствовала метель, превращая день в сумерки, и ее завывания навевали уныние на Драко, в душе которого тоже бушевала непогода. Стоя у окна, он наблюдал, как по снежному покрову змейкой струится поземка, и ему хотелось так же унестись вдаль, подхваченному ветром, ускользнуть от всех проблем, что свалились на него, чтобы не пришлось принимать решение, от которого зависело бы множество жизней. Но Малфой понимал, что выбирать все же придется, так или иначе, и его сердце разрывалось на части каждый раз, как он представлял себе последствия своего выбора. Судьба матери в том случае, если он не захочет отдать Волдеморту желаемое, рисовалась Драко в самых мрачных красках, и его пробирала дрожь даже от мыслей об этом. С другой стороны, Малфой прекрасно представлял, что будет, если подобной силой завладеет Темный лорд — возможно, тогда он не раз проклянет себя за то, что сделал. И было еще одно «но» — Гермиона. Как всегда, думая о ней, он первым делом представлял себе растрепанного паренька с серьезным лицом и задумчивым взглядом.

Было непривычным называть ее по имени. С каким-то странным удовольствием Драко произнес это имя вслух, привыкая к его звучанию. Для него она всегда была в лучшем случае Грейнджер, а обычно просто «грязнокровка». Была… Кто же она ему теперь? Не враг, это точно. Хотя, кого он обманывает — он больше не представлял себе жизни без нее. Но теперь, когда она причислила его к Пожирателям, для нее все могло быть иначе. А он за прошедшие три дня так и не решился поговорить с Гермионой, не смог придумать подходящих слов, ведь чтобы он не сказал, она наверняка ему не поверит. И он так и не узнал причину, по которой она так яростно сражалась с ним за обладание этой дурацкой бумажкой.

В растерянных чувствах Малфой отошел от окна и тяжело опустился на кровать, склонив голову и ссутулившись. Он не знал, долго ли так просидел, но когда он вздрогнул от внезапно раздавшегося стука в окно, и поднял глаза, сумерки уже сменились вечерней темнотой, и светильник на стене загорелся мягким голубым светом, разгоняя наполнивший комнату мрак. Крошка-сова, бурая с коричневыми пятнами, неистово хлопая крыльями, колотила своим маленьким клювом по стеклу, призывая, чтобы ее впустили внутрь. Драко знал, она принесла очередное письмо от Снейпа, в котором он снова призывает Малфоя поторопиться.

Не вскрывая конверта, парень кинул письмо на кровать и, подтянув стол поближе к себе, взялся за перо. В тот миг, когда он открыл окно, и ледяной порыв швырнул птицу в руки Драко, он уже понял, какой ему сделать выбор. На белоснежном листке, вырванном из школьной тетради, он торопливо нацарапал ответное послание.

«Я нашел свиток. Но планы меняются. Возможно, я пожалею о своем решении, но я не позволю Темному лорду завладеть этим заклинанием. И даже не пытайся переубедить меня, я не передумаю.

Прошу тебя об одном — защити мою мать! Я не знаю, к кому бы я еще мог обратиться с подобной просьбой, кому еще я мог бы довериться. Уверен, ты сможешь придумать выход из этой ситуации, ведь Волдеморт доверяет тебе… насколько он вообще может верить хоть кому-то из Пожирателей.

Я не буду ничего предпринимать, пока не дождусь твоего ответа».

Ни приветствия, ни подписи Драко как обычно не поставил, соблюдая простую меру предосторожности, хотя и так вряд ли кто-нибудь здесь узнал бы об их тайной переписке и стал перехватывать сову. Аккуратно свернув листок в трубочку, он шелковой лентой крепко прикрепил его к птичьей лапке и выпустил ту в ночь. Наблюдая за стремительно мчащейся по небу птицей, он порадовался, что ветер стих, а значит, ответ дойдет до места назначения так быстро, как только можно.

Было уже далеко за полночь, когда сова снова постучала в окно. Драко думал, что от нетерпения не сможет спать всю ночь, но стук вывел его из дремы — оказывается, он уже задремал, и его голова уже покоилась на подушке. Поспешно вскочив на ноги, слегка пошатываясь спросонья, он подбежал к окошку и резко распахнул его настежь. Морозный воздух обжег легкие, и Драко, закашлявшись, захлопнул створки, чуть не прищемив сове хвост. Обиженно заклекотав, птица затрепыхалась в его руках, пытаясь вырваться, и больно клюнула его в ладонь. Малфой, чертыхнувшись, выпустил птицу из рук, едва успев вытащить из ее лап послание, и тут же развернул его, не обращая внимание на пронзительные крики кружащей над его головой совы.

«Я был уверен, что ты так и поступишь. Я знал, что ты примешь правильное решение, и рад, что не ошибся в тебе».

Первые строчки письма ввергли Драко в недоумение. И как это понимать? Почему Северус соглашается с ним? Когда он успел пересмотреть свои взгляды?

Читая дальше, он удивлялся все больше, понимая, что Снейп далеко не тот, за кого себя выдает. Кто знает, может ли Пожиратель оказаться по другую сторону баррикад? Но концовка письма развеяла подозрения Драко.

«С Нарциссой все будет в порядке, можешь не беспокоиться об этом, я сумею оградить твою мать от опасности. Думаю, у Темного лорда не останется к тебе никаких претензий, если я закончу то, что ты не смог. Это отвлечет его внимание от твоей персоны, в случае успеха ему будет не до тебя.

Делай то, что должен, и ни о чем не беспокойся… Хотел бы я знать, что ты задумал».

Малфоя прошиб холодный пот, рука непроизвольно сжалась в кулак, сминая тонкий листок. Он знал, что ничего не сможет сделать, ему не под силу спасти всех сразу. Но на него вдруг накатила такая тоска, что впору выть на луну. Да, он всегда недолюбливал старика, хотя тот не давал ему для этого повода. Но даже ему он не желал такой участи, и по той же причине он пошел против Волдеморта, больше страшась тех кошмаров, в которых он собственноручно убивает Дамблдора, чем кары со стороны Темного лорда.

Но, как бы то ни было, теперь у Драко развязаны руки, и оставалась лишь одна проблема. И возможно решить ее окажется куда сложней, чем все остальные.

* * *

— Ты точно не передумаешь? — Генри надеялся, что его голос звучит достаточно ровно, и не выдает охватившего его разочарования и грусти. — Ты и в самом деле намерен вот так бросить все и уехать, даже несмотря на то, что успешно сдал все экзамены? Неужели даже директор не смог тебя уговорить?

Его собеседник слегка поморщился от вопроса и заерзал на широком деревянном стуле с резной спинкой, пытаясь устроиться поудобней на слишком твердой для долгого сидения поверхности.

Они оба расположились по обе стороны от высокого камина в общей гостиной факультета огня, пытаясь хоть немного согреться после продолжительной прогулки за пределами школы. Это было частью последнего экзамена — силой огня они должны были выплавить в снежном покрове сложный узор размерами в поперечнике в несколько десятков шагов, в переплетениях которого не было никакого смысла, лишь способ проверить, насколько хорошо они научились контролировать свою силу.

Гостиная была почти пуста, все давно разбрелись по своим комнатам сразу после испытания, слишком уставшие, чтобы идти на ужин, и лишь несколько учеников остались, чтобы обсудить экзамен и на скорую руку перекусить прямо тут. Многие из них косились в сторону сидящей возле камина парочки, одни с завистью, а другие с явным уважением — ведь именно Оушен справился с возложенным на него преподавателями заданием с завидной легкостью. Большинство первокурсников не смогли осилить и половины узора, и им предстояла еще неделя ожиданий, прежде чем им позволят пересдать. Но ведь у них не было опыта Генри и его силы.

— Я так решил, и на то у меня свои причины, — мягко произнес лже-Мэт, несмотря на явное нежелание отвечать.

При взгляде на дорожные чемоданы, стоящие у ног этого горе-студента, сердце Оушена болезненно сжалось. Девушка, что притворялась его другом, не оставляла ему никаких шансов на что-то большее. Она уедет, и на этом все закончится, маловероятно, что они когда-нибудь увидятся вновь. И даже сейчас, когда разлука с ней грозит разбить его сердце, он не может открыть ей, что знает ее маленькую тайну, в надежде на то, что это ее остановит. Генри боялся, что ее не удержит рядом с ним даже это. От этого становилось не менее горько.

— Что же это за причины, из-за которых ты срываешься с места, не закончив обучение? Мне просто интересно… — парень помедлил, прежде чем продолжить. — Скажи, ты уезжаешь из-за него?

Несмотря на все старания, его голос сорвался на последнем слове, но он не обратил на это внимание, ему было важней, что она ответит.

Девушке не надо было объяснять, кого он имел в виду. И как всегда, при упоминании Малфоя она резко погрустнела, ее взгляд наполнился необъяснимой болью, отчего у Генри возникало стойкое желание отыскать этого мерзавца и поинтересоваться, чем он снова посмел обидеть ее. И будто бы прочитав его мысли, объект его неприязни не заставил себя долго ждать.

— Да, мне тоже любопытно, от кого же ты бежишь? — ледяной голос, тепла в котором было не больше, чем в снежной пустыне за стенами школы, раздался прямо за их спинами.

Она повернулась так резко, что чуть не свалилась со стула, и аврор с трудом удержался от того, чтобы помочь ей. Пора уже отвыкать от этой привычки — привычки быть ее ангелом-хранителем.

— Ты прекрасно знаешь, от кого, Малфой. Не притворяйся еще большим идиотом, чем ты есть.

Ее лицо приобрело каменное выражение, словно она хотела спрятать все свои эмоции за этой маской, а Драко дернулся, как от пощечины, но как ни странно проглотил оскорбление в свой адрес.

Поглощенный борьбой с внезапно нахлынувшей яростью и ревностью при виде Малфоя, Оушен все же заметил, что девушка снова обращалась к Драко не по имени, как было в самом начале их общего знакомства, когда эти двое цапались как кошка с собакой. Значит все же Малфой виноват в том, что он больше ее не увидит. Генри непроизвольно сжал кулаки, ему стоило все больших трудов просто сидеть на месте и молчать, не вмешиваясь в разговор. Хорошо, что последние студенты уже разошлись, и гостиная совсем опустела. Незачем им все это видеть.

— Ладно, хватит с меня вопросов. Мне уже пора, — девушка решительно поднялась со стула и, подхватив чемоданы, шагнула к камину. — До свидания, Генри, я буду скучать по тебе.

Она поставила чемоданы и обернувшись к нему, грустно улыбнулась ему, избегая взглядом хмурого как туча Драко. Достав из кармана школьного пиджака, который она так и не сменила на что-то более обыденное, маленький бархатный мешочек с летучим порохом, она развязала тесемки, и набрав горсть порошка, уже приготовилась бросить его в камин, когда Малфой вдруг сошел с ума.

У Генри были все основания так думать, когда тот, внезапно сорвавшись с места, кинулся к девушке и обнял ее, отчего она вздрогнула, и разжав руку, просыпала весь порох на пол.

Остолбеневший от неожиданности, Оушен застыл на стуле, будто приклеенный, не в силах что-либо сделать.

— Что ты делаешь? — услышал он растерянный голосок. — Отпусти меня сейчас же!

— Не могу, — теперь холода в голосе Драко не было и в помине, скорей неукротимая стихия извергающегося вулкана, грозящаяся излиться очередной лавиной. — Даже если от этого будет зависеть моя жизнь, я не смогу отпустить тебя.

А спустя миг оцепенение Генри как рукой сняло, и теперь уже он почувствовал, как внутри него закипает огонь, способный сжечь его дотла. Случилось то, чего он никак не ожидал — наплевав на его присутствие и на желания самой девушки, Малфой поцеловал ее. Это означало только одно, он тоже узнал ее секрет, иначе и быть не может.

Вскочив со стула, он бросился к ненавистному сопернику и оттащил его от своей любимой, а потом с огромным удовольствием врезал Драко, вложив в удар всю силу. О, как же давно он желал это сделать! Закрыв глаза, он приготовился к ответному удару, даже не думая уворачиваться.

— Да, пожалуй, я заслужил это, — Генри удивленно открыл глаза и увидел перед собой мрачную ухмылку Малфоя, выглядевшую еще более зловещей от размазанной по разбитым губам того крови. — Ну, давай же, ударь меня еще раз! Я же вижу, что тебе этого хочется.

Опустив дрожащие руки, прижав их к телу, чтобы не поддаться искушению, он мельком взглянул на побледневшую девушку, все еще не понимавшую, что происходит, а затем снова посмотрел на бывшего друга.

— Давно ты знаешь о ней? — хрипло спросил он Драко, даже не уточняя, о ком спрашивает.

Стоящая позади них девушка сдавленно охнула и сделала шаг к ним, но замерла на полпути.

Вопрос стер ухмылку с лица Малфоя. Его лицо страдальчески скривилось, и Генри было удивительно видеть подобную реакцию. Нет, он решительно ничего не понимал!

— О Гермионе? Буквально несколько дней назад, но это ничего не меняет. Даже если ты тоже об этом знал.

«Так значит вот как ее зовут? Но теперь, по крайней мере, понятно, из-за кого она такая грустная», — он отогнал эти волнующие мысли и сосредоточился на том, кто стоял сейчас перед ним.

— Не меняет чего? Того, что стоило тебе узнать, кто она, ты тут же решил, что и ей не устоять перед твоим очарованием? Да как ты посмел…

— Я люблю ее, — ответ Драко заставил аврора поперхнуться, и он, закашлявшись, отшатнулся назад, не веря своим ушам.

— Ты врешь, — прошептал Оушен тихо, но Малфой стоял достаточно близко, чтобы услышать его. — Ты не мог влюбиться в нее так быстро.

Достав из нагрудного кармана белоснежный платок с вышитым на нем его именем, и вытерев с губ кровь, чем безнадежно испортил платок, Драко снова усмехнулся.

— Так и есть. Я полюбил ее еще тогда, когда понятия не имел, что наш очаровательный сосед не тот, за кого себя выдает. Впрочем, я вижу, ты тоже далеко не равнодушен к ней, я прав? — последнюю фразу он произнес вполголоса, адресуя эти слова только Оушену.

Гермиона вздохнула, а Генри не глядя опустился на стул, едва не сев мимо. Это был удар ниже пояса, и глядя на то, какими глазами смотрит на Драко девушка, он понял, что проиграл эту войну.

Похоже, Малфой тоже так считал, потому как он тут же развернулся к Гермионе, давая понять, что не намерен больше с ним разговаривать.

Запустив руку за пазуху, он словно фокусник извлек на свет лист пожелтевшей бумаги, свернутый в свиток, и протянул его девушке. Взгляд, с которым она посмотрела на свиток, можно было бы назвать радостным, если бы не озадаченное выражение лица, будто Малфой предложил руку и сердце. Нерешительно протянув руку, она взялась за свиток, но Драко не торопился отдавать его ей.

— Зачем тебе он? Теперь-то ты можешь об этом рассказать? Или это слишком большой секрет?

Опустив руку, Гермиона прислонилась к стене и устало закрыла глаза. Похоже, она решила, что Малфой передумал. Но что такого в этом свитке?

И тут Генри пробрала дрожь — это была всего лишь догадка, но она слишком походила на правду. Возможно ли… Мог ли Малфой добраться до заклинания Озиферна первым? Но как, ведь у самого аврора не было ни малейшей зацепки, где его искать. Кроме этого странного имечка, упомянутого самим Озиферном.

— Ничего грандиозного, никаких планов по завоеванию мира и прочей чепухи. Я всего лишь пытаюсь спасти свою маму.

Драко так и не отдал ей свиток, продолжая сжимать его в руках. Вместо этого, он схватил девушку за руку и потянул за собой к камину. Генри дернулся было за ним, но передумал. Забрать заклинание, если это и в самом деле оно, он всегда успеет. Оушен сумеет отследить их перемещения через каминную сеть в любой момент, но если это поможет Гермионе, то можно и немного подождать.

— Я отправляюсь с тобой, — тоном, не терпящим возражений, заявил Малфой. — Ведь, стоит только тебя оставить одну, как ты тут же влипнешь в очередные неприятности.

Обернувшись напоследок, его прекрасная Гермиона посмотрела на него виноватым взглядом и одними губами произнесла «прощай».

— До свидания, Гермиона, — прошептал Генри, теперь уже уверенный, что они вскоре снова встретятся.

Выставляю еще одну главу, но и она не последняя. Думала, что смогу уместить финал в одну главу, но не получилось) Так что будет еще одна и эпилог. Но все это я планирую написать в двух вариантах, так получилось, что не смогла выбрать единую концовку, вдохновение навеяло две версии развития событий. Поэтому представляю читателям выбрать свою, какая больше понравится. Но это позже.

Глава 13

Гермиона и Драко, держась за руки, появились в камине гостиной Гриффиндора. Шагнув вперед, Гермиона почувствовала некое сопротивление, словно на их пути стояла невидимая преграда, а Малфой вдруг дернулся назад, будто его это защитное поле решительно отказывалось пропускать. Но, стоило девушке проявить чуть больше напора, и они вдвоем со слизеринцем буквально выпали из камина, едва устояв на ногах.

— Что это было? — изумленно оглянулась назад Гермиона, отряхивая брюки от золы.

Круглая комната с золотисто-красными стенами была совершенно пуста, что было неудивительно, ведь в это время как раз шли занятия. Но все же подобная безлюдность настораживала, ведь обычно кто-нибудь из особо нерадивых учеников все равно болтались тут.

Драко недовольно поджал губы, раздосадованный тем, что она перенесла их именно сюда. Но былая неприязнь быстро отступила, стоило ему только взглянуть на нее, и он удержал готовые сорваться с губ обидные слова.

— Понятия не имею, — пожал плечами слизеринец, опускаясь в кресло, обитое пушистой тканью золотистого цвета. — А почему мы не прыгнули сразу к тебе домой?

Гермиона с сожалением отпустила его руку, но осталась стоять. У нее возникло чувство, что она вернулась домой. Как же она скучала по этой гостиной! По тем вечерам, что провела здесь, и по своим друзьям, с которыми она всегда была неразлучна. Целый год Гермиона провела вдали от всего этого, и порой ей казалось, что она уже никогда не вернется в Хогвартс. И наконец-то ей не надо больше будет носить этот неудобный, опостылевший ей костюм. Она снова может быть сама собой.

Скинув пиджак, она взмахнула палочкой, и по плечам снова рассыпались длинные каштановые локоны. В распахнутое окно ворвался летний ветер и Гермиона с удовольствием подставила ему лицо, наслаждаясь принесенным им теплом и вдыхая наполненный свежестью после недавней грозы воздух. Оказывается, ей уже порядком опостылела вечная зима Сноубриджа, и было приятно снова оказаться там, где лето было настоящим, и не надо было кутаться в теплую одежду даже в самый жаркий по меркам Гренландии летний день. Вздохнув с облегчением, она повернулась к наблюдавшему за ней с бесцеремонным интересом Малфою.

— Камин в моем доме не подключен к сети, — объяснила она, украдкой глянув на Драко, который не отрывал от нее взгляда. Она же не решалась смотреть прямо ему в глаза, испытывая странную робость после тех слов, что он бросил в лицо Генри. Да, теперь они знали о чувствах друг друга, но что дальше? То напряжение и неловкость, что она ощущала в его присутствии, никуда не делись, да и сам Малфой, похоже, чувствовал себя не в своей тарелке. — К тому же мне нужно сначала рассказать обо всем Дамблдору…

Гермиона осеклась, ее глаза испуганно расширились, и она повернулась к Драко.

— Ты это слышишь?

Слизеринец нахмурился, недоумевая, но спустя мгновение в его взгляде тоже промелькнул страх.

Теперь они оба услышали ее. Песню, больше похожую на плач, пронзительную и печальную, заставляющую прослезиться, будто певший хотел донести до всех и каждого свое горе.

Девушка ахнула и прикрыла ладошкой рот.

— Это же феникс! — она покачала головой. — Случилось что-то нехорошее, раз он так рыдает.

Лицо Малфоя болезненно скривилось, он закрыл лицо руками, и его плечи задрожали.

— Не успел… — прошептал он так тихо, что Гермиона едва его услышала. — Я не успел его спасти.

Грейнджер нахмурилась.

— О чем это ты? Кого ты должен был спасти? Мы же только что вернулись.

Малфой не ответил, и это безмолвие показалось девушке зловещим. Схватив слизеринца за плечи, Гермиона встряхнула его как следует, приводя в чувство.

— Ну же, отвечай, о ком ты говоришь? — в ее голове уже одно на другое громоздились ужасные предположения, но она усилием воли подавила подступающую панику.

Отняв руки от лица, Драко посмотрел на нее затравленным взглядом.

— Дамблдор. Они убили его…

Почувствовав, что земля уходит у нее из-под ног, Гермиона рухнула в соседнее кресло.

— Малфой, ты, должно быть, шутишь? — растерянно произнесла она, до последнего надеясь, что тот и вправду ее разыгрывает. — Что ты такое говоришь? Это ведь ДАМБЛДОР!

Драко отвел глаза, но она успела заметить глубоко засевшее в его взгляде чувство вины.

— Прости Гермиона, это все из-за меня. Это было моим заданием, но я отказался. Я пошел против Темного лорда, наивно полагая, что этим все и закончится, — его голос задрожал, побелевшими от напряжения пальцами он вцепились в подлокотники кресла. — Но Волдеморт никогда ни о чем не забывает. Он нашел другого убийцу. Один из Пожирателей все же добрался до старика.

Все сказанное до последнего слова было правдой, но Малфой умолчал о главном — об имени этого Пожирателя.

При этих словах Грейнджер вздрогнула. Теперь плач Фоукса казался ей особенно горьким — она сама едва сдержалась, чтобы не разрыдаться. Не может быть, чтобы это было правдой! Она просто отказывается в это верить!

— Но как Пожиратели попали в Хогвартс? — срывающимся голосом спросила Гермиона. — Почему Дамблдор не остановил их?

Вздохнув, слизеринец встал из кресла. К нему уже почти вернулась обычная невозмутимость, привычно загнав все эмоции как можно глубже, он решил больше не думать о том, что уже свершилось, направляя свои мысли на то, что он может сделать в данный момент.

— Если мы хотим узнать все наверняка, то надо найти здесь хоть одну живую душу… — Малфой запнулся, поняв, что сказал что-то не то. — Кого-нибудь, кто сможет нам рассказать, что произошло.

Он подхватил Гермиону под руки и помог подняться на ноги, удерживая все еще ошеломленную новостью девушку. Прижавшись к нему, Гермиона всхлипнула, из последних сил борясь с подступающими слезами.

Малфой тоже чувствовал себя донельзя паршиво. Он знал, как приспешники Темного лорда смогли пробраться в неприступную для таких, как они, школу. Драко сам придумал способ, как это сделать, и Снейп не преминул им воспользоваться. Но об этом он тоже не мог рассказать Гермионе. Если она узнает, что Дамблдор погиб из-за его нерешительности, то никогда не простит его. Сам Драко ни за что бы не простил подобного. Теперь нет. Он изменился — любовь к этой маленькой, но самоотверженной гриффиндорке заставила его пересмотреть всю его жизнь, отбросив назад все принципы и убеждения.

Отстранившись от Гермионы, парень сжал ее маленькую ладошку в своей руке и мягко потянул девушку за собой.

— Пойдем. Держись позади меня — если в Хогвартс нагрянули Пожиратели, то они могут быть еще здесь.

Коридор школы оказались столь же безлюдными, как и гостиная Гриффиндора. В воздухе пахло гарью. Часть факелов, освещающих их, погасла, но даже в полутьме можно было разглядеть следы бушевавшей здесь не так давно битвы. Опаленный огнем, съежившийся и почерневший от высокой температуры гобелен, на котором теперь с трудом можно было разглядеть остатки пейзажа, перекосившийся портрет незнакомого волшебника, лицо которого выражало крайнюю степень озабоченности; выщербленная стена с россыпью каменных осколков на полу — все это наводило на тревожные размышления.

Они уже почти дошли до больничного крыла, когда впереди мелькнула знакомая фигура, и Гермиона тут же окликнула ее. Непривычно растрепанная, в разодранной мантии, в том же направлении, что и они, спешила МакГонагалл. Услышав оклик, она обернулась и ее брови поползли вверх от удивления. Обычно собранные в пучок черные волосы разметались по плечам в полном беспорядке и волшебница как никогда напоминала взъерошенную кошку, готовую вот-вот зашипеть и выпустить когти.

— Гермиона? Драко? Что вы тут делаете? Вы, наконец-то решили вернуться в Хогвартс? Не лучшее вы выбрали для этого время. Но все равно, я рада, что вы вернулись.

— Что здесь происходит? — перебила Гермиона профессора. — Кто напал на школу?

— Пожиратели, — гневно ответила женщина, а затем нахмурилась. — Откуда вам известно, что на нас напали?

Драко виновато кашлянул и отвел глаза.

— Мы это поняли, пока шли сюда. Но, куда подевался весь народ? — у Гермионы перехватило дыхание, и она с трудом задала следующий вопрос. — Никто… Никто не пострадал?

— Не знаю, — волшебница покачала головой. — Хагрид пытался мне что-то рассказать, но он сейчас в таком состоянии, что понять что-то из его бессвязной речи просто невозможно. Я приказала собрать всех учеников в больничном крыле, думаю, мистер Поттер, если он там, должен знать больше, чем я. Хагрид сказал, что он был вместе с Дамблдором, когда произошло нападение.

Больничная палата встретила их тишиной. Собравшиеся в комнате люди казались совершенно потерянными, глаза каждого из них были полны скорби и печали, и ни один из них не произнес ни слова, когда их троица вошла внутрь. Возле самого входа на кровати спал потрепанный битвой Невилл, возле кровати на другом конце палаты собрались все остальные, кто уже добрался до больничного крыла. Рон, Гарри, Полумна, Тонкс и Люпин обступили эту кровать, и в просвете между ними Гермиона смогла разглядеть лежащего — она с трудом узнала лицо Билла, изуродованное рваными ранами и густо покрытое зеленой мазью. Люди в палате слушали пение феникса, и их молчание было данью их общему горю.

— Молли с Артуром уже летят сюда, — сказала МакГонагалл, и ее слова прозвучали громом в царящей тишине.

Встрепенувшись, все тут же подняли на них глаза, и Гермиона поразилась, насколько потерянными были их взгляды.

— Что произошло, Гарри? Хагрид сообщил мне, что ты был с профессором Дамблдором, когда... когда это все произошло. И он что-то бормотал о профессоре Снейпе, что тот замешан во всю эту историю.

— Снейп убил Дамблдора, — без предисловий, коротко ответил Гарри, и хоть на его лице не отражалось никаких эмоций, словно он был шокирован своими же словами, но в глазах его с каждой минутой все больше разгоралось опасное пламя, сдерживаемое только присутствием Джинни, стоящей рядом с ним, крепко ухватившись за его руку.

Минерва вздрогнула и покачнулась, было видно, что она едва держится на ногах — эта новость оказалась для нее слишком сильным ударом. Гермиона сама с трудом удержалась от крика, но слезы сдержать она не смогла, и они потоком хлынули по щекам, пеленой застилая глаза. Она почувствовала, как рядом с ней шевельнулся Драко, как его руки утешающе обняли ее за плечи, но от этого ей хотелось разрыдаться еще сильней.

МакГонагалл медленно осела на ближайшую незанятую кровать, отмахнувшись от помощи уже пришедшей в себя мадам Помфри, кинувшейся к ней.

— Снейп, — Минерва неверующе посмотрела на Гарри. — Я никогда не понимала, почему Дамблдор так безоговорочно верит ему. Как? Как он мог так ему доверять? Это все моя вина, мне нужно было внимательней приглядывать за ним.

— Но Дамблдор был уверен в его преданности! — горячо воскликнула Тонкс. — Наверняка, у него на то были свои причины, иначе он ни за что бы не доверился ему!

— Он много раз повторял мне, что у него есть все основания доверять Снейпу, даже несмотря на его прошлое — печально произнесла профессор МакГонагалл, промокнув носовым платком глаза. — Он так сердился, когда я пыталась его переубедить. Если бы я была хоть чуточку убедительней, возможно… Возможно, он был бы сейчас жив…

Профессор всхлипнула, и тут же поспешно уткнулась лицом в платок, скрывая за ним свои переживания.

— Я знаю, в чем дело, — мрачно заявил Гарри. — Это именно Снейп рассказал Волдеморту о пророчестве. Это из-за него Темный лорд убил моих родителей и чуть не убил меня. Но Дамблдор, он ведь всегда считал, что люди могут меняться, что любой даже самый закоренелый преступник имеет право на прощение и раскаяние. Он поверил Снейпу, когда тот сказал, что сделал неверный выбор, что сожалеет о своем поступке, что он не думал о том, к чему это все приведет, — голос Поттера сорвался, превратившись в хрип, и он совсем тихо добавил. — Дамблдор поверил ему.

— Быть того не может! — в сердцах бросил Люпин. — Альбус не мог быть настолько глуп, чтобы поверить Пожирателю!

Молчание и потрясенные взгляды были ему ответом.

— Но как все произошло? — нарушила тишину Гермиона, уже успев справиться со слезами. — Вы узнали, как Пожиратели сумели пробраться сюда?

Взоры собравшихся тут же обратились на нее, во взглядах Рона и Гарри промелькнуло слабое изумление, будто бы они только сейчас заметили подругу.

— Гермиона, — удивленно выдавил Гарри, а Рон выпучил глаза, словно увидел привидение. — Ты вернулась… Дамблдор рассказал нам, что случилось, только после твоего отъезда. Мне так жаль…

Он шагнул было вперед, чтобы обнять ее, но тут его взгляд упал на стоящего позади нее Малфоя, и он замер на полушаге, а его зеленые глаза гневно сверкнули.

— Что он тут делает? — хмуро поинтересовался Поттер, недвусмысленно давая понять, что Малфою здесь не место.

— Да, что этот хорек здесь забыл? — почти с вызовом бросил в свою очередь Рон, недобро косясь на обнимающего девушку слизеринца. — И с каких это пор ты позволяешь ему так безнаказанно распускать руки?

— Прекрати, Рон! Это не твое дело! — Гермиона произнесла это слишком резко, и рыжеволосый гриффиндорец покраснел от гнева.

Грейнджер ожидала подобной реакции, но все же ей было неприятно, что друзья настолько закостенели в своих убеждениях против Драко. Малфой отстранился от нее и чуть сжал ее руку, но ничего не сказал, проявив недюжинную выдержку. Гермиона боялась, что он не сдержится и ответит на оскорбления, но слизеринец даже не шелохнулся, предоставляя ей самой разобраться со своими друзьями.

— Он пришел вместе со мной, чтобы помочь, — пояснила девушка, чуть смягчившись. — И он намерен сражаться против Темного лорда так же, как и все вы.

Уизли презрительно скривил губы, будто собираясь сплюнуть, а Гарри наградил Малфоя долгим задумчивым взглядом.

— Что ж, — произнес Поттер после минутного молчания. — Будем надеяться, что Гермиона не ошиблась в тебе.

Рон, ссутулившись, отвернулся. Тонкс и Люпин бросились к Гермионе с расспросами, Полумна и Джинни одновременно улыбнулись ей, а МакГонагалл отняла наконец платок от лица и одобряюще кивнула девушке.

— На чем мы остановились? — рассеянно произнесла преподавательница. — Что произошло… У меня в голове все перемешалось, столько событий... Дамблдор улетел из школы по каким-то неотложным делам и попросил нас сегодня быть особо бдительными и соблюдать осторожность. Может он предвидел то, что должно было произойти? Не знаю, но так или иначе мы с остальными преподавателями отправились патрулировать коридоры. Снейпа с нами не было, мы не смогли его отыскать и решили, что у него тоже какие-то дела. Еще тогда мне показалось это странным. К нам еще должны были присоединиться Римус, Билл и Нимфадора... Долгое время ничего не происходило. Все потайные ходы были перекрыты, а на всех входах стояли охранные заклинания. Так что я не знаю, что ответить на твой вопрос, дитя. Мне и самой неведомо, как они попали в Хогвартс. О том, что Пожиратели в замке, мы узнали только, когда над Хогвартсом появилась Метка. Я подняла тревогу, но было уже поздно, Пожиратели уже были на полпути в Астрономическую башню. Откуда им стало известно, что Дамблдор будет именно там, не знаю. Ведь до этого момента его даже в школе не было. Какое трагическое стечение обстоятельств…

Минерва грустно посмотрела на Гермиону.

— Я знаю, как они прошли, — промолвил вдруг молчавший доселе Драко, выйдя вперед, своим ответом совершенно ошарашив всех присутствующих. — Это я придумал, как обойти магическую защиту Хогвартса.

— Я был прав! — Уизли больше не скрывал своей неприязни — с гневным лицом он накинулся на слизеринца, и чуть не упал, когда Гарри схватил его за руку, оттаскивая подальше от Малфоя.

— Перестань, Рон, — устало бросил Поттер, стальной хваткой удерживая друга на расстоянии от ненавистного слизеринца. — Мне и самому не терпится разобраться с ним. Но этим мы ничего не добьемся. Давай сначала послушаем, что он нам расскажет.

— Мальчики, не ссорьтесь, — строго сказала МакГонагалл уже в своей обычной манере, хотя в ее взгляде читалась полная растерянность, — мистер Поттер прав, пусть мистер Малфой объяснит нам, о чем это он говорит.

Оглянувшись на Гермиону, Драко наткнулся на ее теплый взгляд, и это придало ему смелости. Он не стал скрывать о своей связи с Темным лордом, и о том первом задании, которое тот ему поручил. Слизеринец выложил им почти все, о чем уже успел рассказать Грейнджер, добавив о том, как по случайности узнал о существовании прохода между двумя исчезательными шкафами. Стараясь не оправдываться, Драко с горечью в голосе поведал им, как отказался от столь ужасного поручения, и как взамен Волдеморт послал его в Сноубридж в поисках древней магии, забыв упомянуть о губительной природе этой магии. В этом месте его повествования Гермиона легонько сжала его руку, и это прикосновение добавило ему сил, чтобы рассказывать дальше. Но когда он упомянул об обещании Северуса, ему показалось, что ее рука испуганно дернулась, но девушка все же не разжала ладони.

— Так значит ты передумал? — Гарри, прищурившись, окинул его взглядом судьи, выносящим приговор. — И что же вдруг заставило тебя переменить решение?

Ничего не ответив, Драко повернулся к Гермионе, посмотрев на нее со всей нежностью, на какую был способен.

— Прости, что так долго колебался — тихо произнес он, но достаточно громко, чтобы все услышали. — И спасибо, что помогла понять, каким я был идиотом все это время.

Поттер тихо хмыкнул, пряча улыбку, и зеленый лед в его глазах растаял.

— Малфой, ты ли это? Гермиона, что ты с ним сделала? Неужели заколдовала?

Слизеринец усмехнулся, видя, как покраснела девушка, и потянув ее на себя, демонстративно приобнял за талию. Сердито скосившись на него, Грейнджер не стала вырываться, представив, как будет глупо выглядеть при этом. Лицо Рона снова пошло пунцовыми пятнами, и он без слов сорвавшись с места, бросился к выходу и выбежал из палаты, громко хлопнув дверью. Гермиона вздрогнула, ей почему-то стало не по себе.

— Что это с ним? — недоуменно спросила она Гарри, столь же озадаченного, как и сама Гермиона. — Неужели он настолько ненавидит Драко?

— По-моему, тут дело в другом, — задумчиво протянула Джинни, все еще глядя на дверь, за которой скрылся ее брат. — Мне кажется, ему неприятно видеть тебя с другим, Гермиона. Хотя то, что этим «другим» оказался именно Малфой… Ему будет трудно смириться с этим.

— Так что это за заклинание такое, что за ним охотился сам Темный лорд? — этот, казалось бы невинный вопрос, с любопытством заданный Полумной, заставил Драко невольно содрогнуться.

Ведь кроме него, никто и понятия не имел, насколько опасно то, что скрывал в себе тот свиток, который он так крепко сжимал в кулаке, спрятанном в кармане, боясь хоть на секунду разжать пальцы. Все смотрели на него, ожидая ответа, в том числе и Гермиона, которой он так и не удосужился рассказать правду, а он все молчал, боясь, что они возненавидят его еще сильней, узнав, какую силу он чуть было не отдал в руки Темному лорду.

— Это заклинание уничтожает магию, — выдавил Малфой наконец. — Оно лишает волшебника всяческой магии… Превращает его в магла, — добавил он, увидев удивленные взгляды.— Конечно, вдобавок оно дает еще и абсолютную неуязвимость к магии, но слишком уж большой ценой.

Кто-то тихо охнул, Люпин пробормотал себе под нос проклятие, а стоящая рядом с ним Тонкс схватилась за его плечо, ища поддержки. МакГонагалл стремительно побледнела, ее глаза расширились от ужаса. Драко увидел, как Поттер инстинктивно потянулся к карману, в котором, очевидно, лежала его палочка, но рука замерла на полпути. Гермиона высвободилась из объятий Малфоя и отступила в сторону.

— Почему ты мне не сказал? — Драко хотелось рвать на себе волосы от того, как она посмотрела на него. — О чем ты еще умолчал?

— Где свиток? — тревожно спросила вдруг Минерва, освобождая Малфоя от необходимости давать ответ. — Что вы планируете с ним делать? Это слишком могущественная сила, чтобы оставаться в ваших руках.

— Простите, но я не могу отдать его вам прямо сейчас. Он нужен Гермионе. По случайности оказалось, что мы с Гермионой ищем одно и то же, — Драко болезненно скривился. — Только я искал оружие, с помощью которого Волдеморт подчинил бы весь мир, а Гермиона — лекарство для своей матери.

— Мы вернем вам свиток сразу, как вылечим мою маму, — пообещала Грейнджер МакГонагалл, все еще бросая недобрые взгляды на Малфоя, но он почти с облегчением отметил, что девушка все-таки сказала «мы», а не «я». — Только помогите нам попасть туда как можно быстрей. Теперь, когда… — она запнулась. — Дамблдор мертв, и его заклинание, замораживающее маму, тоже исчезло, поэтому, я даже не знаю, сколько у нее осталось времени.

— Конечно, — после секундного замешательства кивнула волшебница. — Я открою вам путь через каминную сеть. Но только сразу возвращайтесь, как закончите!

— Спасибо, профессор, — растроганно проговорила гриффиндорка. — Нам и вправду нужно торопиться.

— Вам не нужна помощь? — участливо поинтересовался Гарри, обнимая ее на прощание.

— Не беспокойся, — сухо сказал Драко, прежде чем Гермиона успела ответить. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь ей.

Как и обещала, выставляю на суд читателей два варианта развития событий. Начало единое, а концовки выставляю отдельными кусочками, чтоб понятней было.

Глава 14

МакГонагалл взглядом проводила своих учеников, растворившихся в языках изумрудного пламени, и повернулась к двери, чтобы вернуться в больничное крыло, но вдруг нахмурилась. Ей почудилось, что в камин вслед за ними проскользнула какая-то тень, неясная, со смазанными очертаниями — она уловила это лишь краем глаза, но повернувшись обратно, чтобы убедиться в этом, Минерва не увидела ничего, кроме потухших угольков и тонкой струйки белого дыма, змейкой уходящей в каминную трубу. В некоем замешательстве она зажмурилась и снова открыла глаза, но ничего необычного так и не увидела. Списав все на обман зрения, а также на усталость и нервное расстройство, профессор пожала плечами и поспешила к остальным ученикам.

Поток зеленого холодного пламени, подхватил Генри, принимая в свои объятия, и стремительно понес его вслед за теми двумя, кого он так упорно преследовал. Перед глазами проносились одна за другой каминные решетки — простые, наспех сваренные, и витиеватые, искусно выкованные лучшими мастерами. Обстановка комнат, видневшихся за ними, менялась столь же быстро, и он успевал разглядеть немногое. За украшенной причудливым узором решеткой Оушен увидел огромный зал с высокими стрельчатыми окнами с мозаикой вместо стекол; мощные колонны, толще человека в обхват, подпирали сводчатый потолок, украшенный лепниной. Сквозь частую, сваренную из толстых чугунных прутьев, решетку другого камина Генри с трудом разглядел маленькую темную комнатку, давно заброшенную, и пробившийся сквозь прореху в занавеси, плотно закрывавшей окно, луч света утонул в толстом слое пыли, покрывавшем весь пол и остатки мебели.

Промелькнула очередная решетка, и движение прекратилось. Споткнувшись о каменный выступ, Генри чуть было не упал, но удержался на ногах, и выпрыгнул из камина в просторную гостиную, едва не столкнувшись с Гермионой и Драко, прибывшими минутой раньше его. Он поспешно отскочил в сторону, и его сердце бешено заколотилось, хотя непонятно от чего больше — от страха, что его заметят, или от присутствия Гермионы. Но, благо, за окном близился вечер, и озаренная неярким светом камина комната была полна теней. Он слился с ними, растворился в полумраке, становясь незаметным для человеческого взгляда. Малфой лишь недоуменно повертел головой, так ничего и не поняв, а вот девушка уставилась прямо на тот угол, в котором прятался Генри.

«Неужели заклинание теней не работает? Почему она не отводит взгляд, как остальные?» Раздосадованный, Генри уже собрался было шагнуть ей навстречу, чтобы объясниться, но тут Гермиона моргнула и отвернулась. Выдохнув, Генри понял, что все это время не дышал, и он почувствовал облегчение от того, что ему удалось избежать оправданий. Мельком глянув на Драко, он снова почувствовал закипающую злость, и вместе с тем угрызения совести. Оушен слышал все, о чем разговаривали эти двое со своими друзьями из Хогвартса, и он тоже был шокирован смертью такого величайшего волшебника, как Дамблдор, от руки какого-то Пожирателя. Этого не должно было случиться! Оушену так хотелось обвинить во всем Малфоя, но в душе он понимал, что в нем говорит ревность, а не здравый смысл.

Поглощенный мыслями, Генри не заметил, как Гермиона с Драко вышли из комнаты. Ругая себя за нерасторопность, он в два шага домчался до места, откуда доносились их голоса, и следом за ними поднялся по лестнице на второй этаж, ступая как можно бесшумней. Узкая деревянная лестница выводила в небольшой квадратный холл, неярко освещенный светом единственного светильника на дальней стене, и сюда же выходило три двери. Подойдя к одной из них, Гермиона робко толкнула ее, и вошла в комнату. Драко неотступно следовал за ней, и Гермиона позволяла ему это, несмотря на всю ту правду, что она узнала о нем. Генри оставалось только скрежетать зубами.

Проскользнув внутрь комнаты, он встал за спиной Малфоя, и приготовился наблюдать. Хоть он и решил, что позволит Гермионе использовать заклятие, но он понимал, что подобная магия может быть опасной, и ему просто необходимо проследить, чтобы никто не пострадал от нее. Впрочем, слизеринца он оберегать не обязан, даже долг аврора не заставит его думать иначе!

Гермиона стояла у кровати матери с таким страдальческим выражением лица, что Генри стало ее жалко. Лежащая в беспамятстве на кровати женщина выглядела совсем плохо, похоже, она уже находилась на грани смерти.

— Может, лучше я это сделаю? — голос Драко разрезал тишину, он сделал шаг по направлению к девушке, но она жестом остановила его.

— Нет, Драко, это моя мама. И я сама спасу ее.

Малфой вздохнул и отступил назад, чуть не наступив на Генри.

— Ты помнишь, что сказала про заклинание МакГонагалл? Она не так хорошо разбирается в стихиях, как преподаватели Сноубриджа, но думаю, она все правильно поняла. Ты должна сплести все четыре стихии в строгой последовательности, указанной в свитке, а потом уже прочитать заклинание. Ты сильна в огне, но сможешь ли ты справиться с остальными стихиями?

— Я должна, — просто ответила Грейнджер, и больше не говоря ни слова, развернула свиток, положив его на прикроватную тумбочку, придавив с обеих сторон тем, что попалось под руку.

Достав палочку, она направила ее на свою маму и приняла сосредоточенный вид. Закрыв на мгновение глаза, Гермиона вновь распахнула их и нараспев произнесла слова заклинания. В тот же момент из ее палочки вылетел разноцветный луч света, словно шпага, пронзая женщину насквозь. Ее тело конвульсивно дернулось, а изо рта вырвался тихий стон. Испуганно выронив палочку, девушка бросилась к матери, упав на колени возле кровати, и обняла ее. На глазах Генри щеки женщины порозовели, круги из-под глаз исчезли, и ее лицо перестало напоминать предсмертную маску.

— У тебя получилось! — выдохнул Малфой, подходя к Гермионе и кладя ее на плечи руки. — Ты молодец, Гермиона. Теперь она в безопасности. А нам лучше поскорей вернуть свиток Макгонагалл, профессор права — весь мир в опасности, пока он у нас, а не в надежном месте, куда Темный лорд ни за что не сможет пробраться.

Молча кивнув, Гермиона поцеловала в лоб маму и поднялась на ноги, принимая руку Драко. Она свернула свиток и спрятала его за пазуху, а потом они оба спустились обратно в гостиную.

Генри помедлил, разглядывая мать Гермионы. Болезнь практически сошла с ее лица, и ее дыхание было ровным и глубоким — женщина крепко спала, не подозревая, что только что была на волосок от смерти. Это и в самом деле просто чудо!

Внизу что-то упало, а затем раздался крик, от которого кровь Оушена заледенела. Кричала Гермиона, и Генри, не мешкая, со всех ног бросился к лестнице. Добежав до нее, он схватился за перила, собираясь спуститься, но как вкопанный замер на месте, когда услышал голос, сразу после того, как затихла девушка. Ему не стоило труда узнать обладателя этого голоса, больше похожего на шелест или шипение, чем на человеческую речь. В общем, так оно и было, в существе, называемом себя Волдемортом, почти не осталось ничего человеческого.

Собрав в кулак всю свою волю, Генри сбросил с себя оцепенение. Осторожно выглянув из-за перил, он увидел картину, наполнившую его ужасом. Посреди комнаты, сжимая в побелевших руках свою палочку, стоял Малфой, оттеснив Гермиону за свою спину, чтобы защитить ее — на его лице читалась мрачная решимость. Четверо Пожирателей, среди которых он узнал только Беллатрису, окружили слизеринца, довольно осклабившись, а позади них, с видом победителя, возвышался Темный Лорд.

— Сдавайтесь, ничтожества! — прошипел змеиный маг. — Сопротивляться бесполезно, ваши силы ничто против меня! Отдай мне свиток, Малфой, и я подумаю о том, чтобы простить тебя!

«Значит, Волдеморт все-таки добрался до них. Но откуда он узнал, где их искать? Быть может, Пожиратели все это время следили за ними, выбирая подходящий момент для того, чтобы напасть?»

Сейчас момент был самым что ни на есть подходящим, они в мире маглов, и никто не придет на помощь Драко с Гермионой. Но Темный лорд даже не подозревал, что этих двух волшебников преследует не он один. Нет времени на раздумья, но так или иначе он не справится один, против Волдеморта и его Пожирателей им даже объединившись не выстоять.

Недолго думая, Генри стащил со своей руки массивный темный браслет из поделочного камня, и со всей силы бросил его об пол. Когда-то этот браслет вручил ему его один близкий друг, командир одного из отрядов авроров Бэйл Дарлин, которому он когда-то спас жизнь. Он заявил Генри, что заколдовал браслет, на тот случай, если Генри попадет в беду. В случае крайней необходимости достаточно разбить его, чтобы Бэйл понял, что пора возвращать долг. Магия браслета сама приведет того к Оушену. И теперь похоже, пришло время для этого.

Каменные осколки разлетелись во все стороны, звук удара разнесся по всем этажам, и Пожиратели тут же незамедлительно обернулись к аврору. Вытащив палочку, Генри сбросил с себя паутину теней, не намеренный больше прятаться. Авроры сражаются с врагами лицом к лицу. Он бросился вперед в беззвучной атаке.

Финал №1

Они появились внезапно. Потоки черного, как смоль, жидкого дыма, ворвались в комнату через распахнутое окно, раскидывая все на своем пути, и окружили их с Драко, отрезая пути к отступлению. Гермиона закричала от страха, когда из дыма выросли фигуры, укутанные в черные плащи, скрывающие свои лица под глубокими капюшонами. Откинув капюшоны назад, на них злобными взглядами уставились четыре Пожирателя Смерти. Малфой тут же загородил собой Гермиону и достал палочку — его руки дрожали, а спина была напряжена — похоже, он был напуган не меньше ее. Но он даже не сдвинулся с места, когда пятый Пожиратель снял свой капюшон, и они увидели знакомое мертвенно-бледное лицо, обтянутое тонкой, как пергамент, кожей. Взгляд багровых глаз светился такой ненавистью и злобой, что, казалось, обжигал. Этот взгляд предвещал их с Драко смерть, и Грейнджер почувствовала, как сердце вдруг сковал ледяной холод.

— Малфой, — Темный Лорд выплюнул это имя, кривясь от презрения. — Думал, сможешь скрытьссся от меня?

Драко промолчал, понимая, что слова бесполезны, лишь крепче стиснул палочку.

«Я могу раз и навсегда избавиться от этой магии, достаточно просто сжечь этот свиток, — от страха мысли разбегались в разные стороны, как стайка испуганных птиц, и Гермиона крепко ухватилась за пришедшую идею, как за точку опоры в океане ужаса, охватившего ее. — Заклинание не должно достаться Темному Лорду, даже если мы погибнем, — продолжала лихорадочно рассуждать она, старательно игнорирую подступающее отчаяние. — Соблазн использовать заклинания против самого же Волдеморта велик, но вряд ли мне это по силам. Столько Пожирателей вокруг него, они мне и шагу ступить к нему не дадут. Да, нужно уничтожить свиток, и будь что будет».

Гермионе было страшно, как никогда. Она понимала, что как только заклинание будет уничтожено, Тот-Кого-Нельзя-Называть выместит на них всю свою злость. И навряд ли он их просто убьет.

Шипящий голос Волдеморта снова резанул по ушам, призывая их с Драко сдаться. Глубоко вдохнув, Гермиона наскребла остатки хваленой гриффиндорской смелости, и незаметно достала свиток, пряча его за спиной Малфоя. Отодвинувшись как можно дальше, она уже приготовилась сжечь свиток, когда вдруг с лестницы донесся странный звук, будто кто-то уронил фарфоровую тарелку, и она разбилась вдребезги. Пожиратели Смерти отреагировали мгновенно, как один, они разом повернулись на звук, выхватывая свои палочки из-под мантий. Волдеморт предусмотрительно отступил назад, прячась за ними, как за живым щитом. Гермиона же с Драко, напротив, застыли на месте, изумленно глядя за спины Пожирателей.

Сначала Гермиона не увидела ничего, кроме оклеенной узорчатыми обоями стены. А потом, спустя несколько секунд, на лестнице возникла призрачная фигура человека, с каждым мгновением становясь все более материальной.

— Генри! — воскликнула Гермиона взволнованно, недоумевая, откуда он взялся тут. — Берегись!

Не успел Оушен полностью обрести плоть, как в него тут же полетел град заклятий. Аврор бросился на пол и перекатился в сторону, проявив чудеса реакции и ловкости. Резво вскочив на ноги, он ответил Пожирателям целой серией заклинаний. Стоящий посреди комнаты стеклянный журнальный столик на хромированных ножках взорвался дождем осколков. Беллатриса с проклятиями отскочила в сторону, двое Пожирателей отбили заклинания, а вот неповоротливый из-за своей полноты третий из них упал, оглушенный, на пол. Взревев от ярости, Темный лорд вскинул палочку, собираясь наказать наглеца, но она внезапно отлетела в сторону. Опомнившийся Драко пришел на помощь аврору, сумев обезоружить Волдеморта.

«Пора!» — решила Гермиона, и свиток в ее руках вспыхнул.

Пламя обожгло ей руки, и охнув от боли, она разжала их, позволив горящему листу бумаги упасть на ковер. Свиток сгорел в считанные секунды, и от могущественного заклинания осталась лишь кучка пепла. Подняв глаза, Грейнджер увидела, как исказилось лицо Темного лорда, когда он понял, что она только что сделала.

— Грязнокровка! — прохрипел он, устремляясь к ней. — Ты ответишь за это!

— Не смей! — оставив всех Пожирателей на Оушена, Драко бросился ему наперерез.

— Сначала тебе придется убить меня, слышишь меня, Волдеморт! — палочка Малфоя была нацелена прямо в грудь темного волшебника.

Пожиратели замерли в нерешительности, и Генри смог перевести дух. Его силы были на исходе, он едва успевал уворачиваться от летящих в него заклинаний. Он с тревогой посмотрел в сторону Гермионы, в любой момент готовый сорваться с места, чтобы прийти ей на помощь.

Рот Темного Лорда искривила пренебрежительная усмешка.

— На твоем месссте я бы не торопился. Бедная Нарцисса, она так ждет своего сыночка, надеясь, что он придет за ней.

Малфой остолбенел, рука, держащая палочку, упала вдоль тела.

— Что ты хочешь этим сказать?

Волдеморт рассмеялся сухим злобным смехом — словно кости в мешке пересыпались.

— Неужели ты еще не понял, щенок? Твоя мать у меня, так что у тебя теперь небольшой выбор. О, ты не представляешшшь, с каким удовольствием я бы прикончил тебя за твое предательство. Но, к сожалению, теперь, когда эта мерзкая подружка Поттера уничтожила свиток с заклинанием, мне понадобится каждый Пожиратель, даже такой отступник, как ты. Я не могу проиграть, только не сейчас, когда Дамблдор не стоит больше на моем пути, — Том Реддл замолчал, его мерцающий взгляд переместился на съежившуюся за спиной слизеринца Гермиону. — Но сначала я разберусь с этой наглой грязнокровкой. Акцио, палочка!

Схватив палочку Темный Лорд скользнул вперед.

— Нет! Ты ее не тронешь! — яростно выкрикнул Драко, но видя, как потемнело лицо Волдеморта, поспешно добавил. — Я… Я пойду с тобой. Я обещаю, что буду сражаться на твоей стороне. Но взамен ты отпустишь Гермиону. Ее смерть не принесет тебе ничего, кроме еще большей ненависти со стороны ее друзей.

— Ты сссмеешь ставить мне условия? Ты, который так быстро переметнулся на сторону врага?

— Теперь у тебя достаточно средств для того, чтобы вернуть мою преданность, — с горечью произнес Драко, едва сдерживаясь, чтобы не обернуться назад к Гермионе, которая была просто ошеломлена словами Малфоя. — Я готов на все ради тех, кто мне дорог. Оставь моих близких в покое, и я снова буду служить тебе.

— Драко, нет! — пораженно промолвила гриффиндорка, хватая парня за руку. — Что ты делаешь?! Не надо…

Резко выдернув свою руку, слизеринец снова посмотрел на Реддла, пристально изучающего его своими горящими глазами. Не отводя взгляда, Драко со смирением самоубийцы ждал решения Темного Лорда, когда камин ярко вспыхнул, прервав их молчаливое противостояние. В комнате вдруг стало тесно — пятеро авроров в длинных темно-синих мантиях, больше похожих на пальто, выскочили из камина, как чертики из табакерки, и без лишней суеты, моментально оценив обстановку, выхватили палочки, хотя, при виде Темного Лорда, лица некоторых из них побледнели.

— Ты уговорил меня, Малффой, — прошелестел змеиный голос. — Уходим! Быстро!

— Остолбеней! — прокричал один из авроров, целясь в Волдеморта, и следом за ним остальные авроры тоже пришли в действие.

Прыгнув на Пожирателей, они атаковали их, и началась полная неразбериха. Гермиона упала на колени, пущенные с обеих сторон заклятия с шипением и треском пронеслись у нее над головой.

— Авада Кедавра! — донеслось до Грейнджер, и она замерла от ужаса.

Почти ползком, она начала пробираться к Драко, сходя с ума от страха за него, но споткнулась обо что-то или кого-то, и кубарем полетела прямо на того грузного Пожирателя, что до сих пор валялся без сознания. Падая, Гермиона заметила, как небрежно отпихнул со своего пути Волдеморт тело убитого им аврора, как болезненно сморщился Драко, покорно следуя за ним. Малфой повернулся, их с Гермионой взгляды на мгновение встретились, и ее сердце пронзила жуткая боль — его глаза, полные невыносимой муки — они говорили о том, что парень прощался с ней навсегда.

«Нет! Не уходи, Драко!» — хотела крикнуть она, но голос ее не слушался, из горла вырвался только тихий стон.

Гриффиндорка попыталась подняться на ноги, и охнув от боли, рухнула обратно — похоже, она сломала лодыжку при падении. Схватившись за ногу, девушка зарыдала от собственной беспомощности, сквозь слезы наблюдая, как ее возлюбленный превращается в дым, и стремительно уносится в небо, вместе с другими Пожирателями Смерти. Молнии, запоздало пущенные им вослед аврорами, осветили ночное небо, разгоняя темноту, а потом тьма поглотила и их.

Битва закончилась. Авроры молча трансгрессировались, унося с собой тело погибшего товарища, остался лишь один — самый старший их них, чьи виски уже посеребрила седина. В его глазах застыла печаль, но во взгляде, брошенным на Генри, не было ни тени укора. Они сделали то, что должны были, и их товарищ погиб, как герой.

Оушен, не говоря ни слова, подхватил плачущую девушку на руки и перенес ее на диван, обращаясь с ней так, будто она была фарфоровой. Нежно стерев слезы с ее щек, он снял со спинки чудом уцелевшего стула клетчатый плед, и укрыл ее им, а потом повернулся к ожидающему аврору.

— Спасибо тебе, Бэйл. Теперь я снова перед тобой в долгу. Перед всеми вами. Прости, что втянул вас в столь опасную передрягу.

— Перестань извиняться, — устало отмахнулся мужчина. — Я ведь знал, что ты позвал меня не веселья ради. Жаль Грегори, хороший был боец. Но он тоже знал, на что шел, так что не вини себя.

Дарлин замолчал и с интересом глянул на притихшую Гермиону, на его губах появилась слабая улыбка.

— Как появишься в аврорате для отчета, прежде всего загляни ко мне. Я хочу первым услышать историю о том, как эта очаровательная леди умудрилась поймать тебя в свои сети.

Аврор исчез, оставив Генри со смешанным чувством смущения и горечи. Ведь главное сражение для него только начиналось.

Эпилог №1

Запись из дневника Гермионы:

Сегодня ровно год с тех пор, как я в последний раз слышала его голос. Листая свою память, как страницы дневника, в котором я решила сделать очередную запись после двухлетнего перерыва, я решила излить свою душу бумаге, написав обо всем, что со мной случилось за это время.

Два года назад Драко — это имя отзывается во мне болью — снова вернулся к Пожирателям, снова стал марионеткой этого монстра. И в этом виновата я одна, ведь именно ради меня он пошел на столь чудовищную жертву. Мне трудно вспоминать об этом, но еще больней ранят воспоминания о том, что произошло год назад, в тот день, когда на Хогвартс напали Пожиратели — та битва унесла и искорежила много жизней, в том числе и мою. Но лицо Драко все так же четко стоит у меня перед глазами, будто мы встречались с ним только вчера. Как сейчас помню тот момент, когда толпы Пожирателей ворвались в нашу школу, и среди них я увидела его. Он сражался в рядах Пожирателей, и на его лице не отражалось ни одной эмоции, словно оно было каменным, но когда мы случайно оказались совсем рядом друг с другом, и встретились с ним взглядом, мне словно кинжал в сердце воткнули, когда в его глазах всего лишь на мгновение отразились его настоящие чувства — боль и страдание. А потом… Это произошло так быстро, что я даже не успела ничего понять. Беллатриса — откуда она вдруг появилась, не знаю — увидела меня, стоящую рядом с Драко, и ни секунды не раздумывая, запустила в меня Авадой. Помню, меня тогда охватило чувство дежавю, когда Драко, словно разъяренный лев, бросился между нами, останавливая своим телом смертоносный зеленый луч. Не издав ни единого звука, бездыханный, он упал мне в руки, а эта гнусная пожирательница даже слезинки не проронила о своем племяннике, вместо этого лишь прошипев «слабак». В тот миг я умерла вместе с ним, вместе с Драко. Нет, конечно, я осталась жива, но мое сердце почти остановилось, когда его глаза закрылись навсегда. Тогда Генри спас меня — он появился в тот момент, когда Беллатриса снова поднимала палочку, и отряд авроров, явившийся вместе с Генри, моментально обезвредил убийцу. Появись они хоть минутой раньше, возможно, Драко сейчас был бы жив. Это не дает мне покоя.

Почему все так произошло? Чем мы с ним так прогневали судьбу, что она ниспослала нам такое страшное наказание? Не знаю. Слабым утешением является то, что этого чудовища, по вине которого погиб мой любимый, тоже уже нет в живых. Его убил Гарри, он обманул Волдеморта, обвел его вокруг пальца. Каким-то образом Волдеморт не смог убить его, смертельное заклятие оказалось бессильно перед Мальчиком-Который-Выжил. И, когда все уже думали, что Гарри мертв, он как всегда снова удивил нас всех, появившись из-ниоткуда и сразившись с Темным лордом и все-таки победив его.

Война окончилась, все это уже в прошлом. Боль потери понемногу стихла, хоть и не исчезла совсем, и та безумная тоска, что, казалось, поглотит меня всю без остатка, уже не накатывала на меня каждую ночь, заставляя рыдать всю ночь напролет, опустошая меня полностью. Я отстранилась от друзей, зная, что и им есть, кого оплакивать, я не захотела разделить с ними свое горе. Почти год я не видела ни Гарри, ни Рона. Надеюсь, что у них все хорошо.

Только Генри все еще рядом. Милый Генри! Что бы я без тебя делала? Как последняя эгоистка, зная о его чувствах ко мне, и о том, что он страдает каждый раз, когда видит мои слезы о другом, я все равно позволяю ему оставаться рядом со мной. Но без его поддержки, без его ненавязчивого сочувствия и нежной заботы обо мне я бы, наверное, не выжила. Кто знает, возможно, когда-нибудь я смогу залечить свои раны, зализать их, как раненый зверь? И тогда, может быть, я смогу пустить Генри в свое сердце, чтобы снова почувствовать себя живой.

Финал №2

Они появились внезапно. Потоки черного, как смоль, жидкого дыма, ворвались в комнату через распахнутое окно, раскидывая все на своем пути, и окружили их с Драко, отрезая пути к отступлению. Гермиона закричала от страха, когда из дыма выросли фигуры, укутанные в черные плащи, скрывающие свои лица под глубокими капюшонами. Откинув капюшоны назад, на них злобными взглядами уставились четыре Пожирателя Смерти. Малфой тут же загородил собой Гермиону и достал палочку — его руки дрожали, а спина была напряжена — похоже, он был напуган не меньше ее. Но он даже не сдвинулся с места, когда пятый Пожиратель снял свой капюшон, и они увидели знакомое мертвенно-бледное лицо, обтянутое тонкой, как пергамент, кожей. Взгляд багровых глаз светился такой ненавистью и злобой, что, казалось, обжигал. Этот взгляд предвещал их с Драко смерть, и Грейнджер почувствовала, как сердце вдруг сковал ледяной холод.

— Малфой, — Темный Лорд выплюнул это имя, кривясь от презрения. — Думал, сможешь скрытьссся от меня?

Драко промолчал, понимая, что слова бесполезны, лишь крепче стиснул палочку.

«Я могу раз и навсегда избавиться от этой магии, достаточно просто сжечь этот свиток, — мелькнула мысль в голове Гермионы, и она удивилась тому, что вообще может о чем-то думать в подобной ситуации. — Заклинание не должно достаться Темному Лорду, даже если мы погибнем. Но… — девушка вдруг вспомнила о матери, лежащей в комнате наверху, об отце, который мог в любой момент вернуться домой, и ей стало совсем страшно, но не за себя, а за своих близких. — Но ведь можно сделать и по-другому. Похоже, именно мне, а не Гарри, выпал шанс покончить с Волдемортом раз и навсегда. Надо всего лишь применить это заклинание против того, кто хочет сделать ее своим оружием. Верно, обратить эту могущественную магию против самого могущественного темного мага в мире. Но смогу ли я? Во всяком случае, нужно попытаться. Нужно сделать все, что в моих силах, нельзя позволить этому чудовищу просто убить себя!»

Гермиона не знала, откуда у нее появилось столько смелости. Может, это благодаря Драко, который, несмотря на свой страх перед Темным Лордом, стоял сейчас перед ней, полный решимости защитить ее во что бы то ни стало. Его самоотверженность придала ей сил.

«Надо как-то отвлечь Пожирателей. Иначе мне к нему не подобраться. Как же быть?»

Шипящий голос Того-Кого-Нельзя-Называть снова резанул по ушам, призывая их с Драко сдаться.

Скрепя сердце, Гермиона закрыла глаза и мысленным взором представила маленький огонек. Колеблющееся пламя разгоралась, увеличиваясь, и Гермиона уже приготовилась устроить небольшой пожар в собственной гостиной, когда вдруг с лестницы донесся странный звук, будто кто-то уронил фарфоровую тарелку, и она разбилась вдребезги. Пожиратели Смерти отреагировали мгновенно — они одновременно повернулись на звук, выхватывая свои палочки из-под мантий. Волдеморт предусмотрительно отступил назад, прячась за ними, как за живым щитом. Гермиона же с Драко, напротив, застыли на месте, изумленно глядя за спины Пожирателей.

Сначала Гермиона не увидела ничего, кроме оклеенной узорчатыми обоями стены. А потом, спустя несколько секунд, на лестнице возникла призрачная фигура человека, с каждым мгновением становясь все более материальной.

— Генри! — воскликнула Гермиона взволнованно, недоумевая, откуда он взялся тут. — Берегись!

Не успел Оушен полностью обрести плоть, как в него тут же полетел град заклятий. Аврор бросился на пол и перекатился в сторону, проявив чудеса реакции и ловкости. Резво вскочив на ноги, он ответил Пожирателям целой серией заклинаний. Стоящий посреди комнаты стеклянный журнальный столик на хромированных ножках взорвался дождем осколков. Беллатриса с проклятиями отскочила в сторону, двое Пожирателей отбили заклинания, а вот неповоротливый из-за своей полноты третий из них упал, оглушенный, на пол. Взревев от ярости, Темный лорд вскинул палочку, собираясь наказать наглеца, но она внезапно отлетела в сторону. Опомнившийся Драко пришел на помощь аврору, сумев обезоружить Волдеморта.

«Пора!» — решила Гермиона, и развернув свиток, быстро шагнула к Темному лорду, еще не успевшему повернуться к ним с Драко.

Заметив ее приближение, Беллатриса змеей скользнула навстречу, перекрывая путь, но рухнула, сраженная заклинанием Оушена, в последний момент успевшего прикрыть Гермиону. Грейнджер увидела, что Генри с трудом стоит на ногах, его левая рука безвольно повисла, но когда он взглянул на девушку, в его глазах читался вызов. Он быстро кивнул ей и слабо улыбнулся, и Гермиона почувствовала угрызения совести. Ведь он ввязался во все это только ради нее. Иначе зачем ему так рисковать собой?

Не мешкая более, гриффиндорка выхватила палочку.

— «Magicae impotens, fiat!», — выкрикнула она громко, надеясь, что второпях не перепутала последовательность, и едва удержалась на ногах от мощи, сорвавшейся с конца ее палочки.

Волшебница не рассчитала свои силы, и поток магического света толщиной с руку прошел насквозь через тщедушное тело Темного Лорда, спрятанное под мантией. Вырвавшись, свет наткнулся на гладкую серебристую поверхность овального зеркала, висящего на стене прямо за спиной Волдеморта, и отразившись, вернулся обратно. Гермиона даже не успела понять, что случилось — все произошло в считанные секунды. Четырехцветный луч снова осветил ее врага, а потом… Грейнджер почувствовала странное тепло и слабое покалывание на коже, как от статического электричества, а после в груди появилась неестественная пустота, будто она только что лишилась чего-то важного.

Девушка задрожала, ей вдруг стало невыносимо холодно. Нет, она не будет думать об этом! Нельзя, не сейчас! Все переживания и слезы после, ведь битва еще не закончена.

Подняв глаза, Грейнджер увидела, как исказилось лицо Темного лорда, когда до него дошло, что она только что сделала. Он прохрипел что-то, и даже сделал рывок вперед, стремясь добраться до нее, но не успел. Великого тёмного волшебника, сильнейшего среди магов, всю жизнь боящегося смерти и почти победившего ее при помощи крестражей, постигла участь куда худшая, чем смерть. Магия покинула его тело, и силы, оберегавшие его искореженную душу от распада — от того безумия, что накопилось в его извращенном темной магией разуме — исчезли, будто плотина рухнула.

В это же время, находящийся за сотни миль отсюда, в стенах Хогвартса Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил, почувствовал внезапную резкую боль в области шрама, который достался ему от его заклятого врага. Вскрикнув, он прижал руку ко лбу, и к его удивлению пальцы не нащупали ничего, кроме гладкой кожи — ставший уже привычным шрам исчез бесследно.

А то, во что превратился бывший ученик Хогвартса Том Реддл, бывший повелитель ужаса Волдеморт, теперь вызывало лишь отвращение и жалость — еще более худое, чем раньше, сморщенное существо с узловатыми конечностями, скорчилось в углу, прикрыв голову руками, и что-то бессвязно залепетало себе под нос. Оставшиеся на ногах Пожиратели окаменели, словно изваяния, на их лицах появился ужас. Во взглядах Генри и Драко застыло изумление, смешанное с неверием. Над обеими сторонами повисла тишина, нарушаемая только бормотанием создания, теперь не имевшего ничего общего с Темным Лордом.

Ярко вспыхнувший камин нарушил их неожиданное перемирие. В комнате вдруг стало тесно — пятеро авроров в длинных темно-синих мантиях, больше похожих на пальто, выскочили из камина, как чертики из табакерки, и без лишней суеты, моментально оценив обстановку, выхватили палочки, с недоумением покосившись на то, во что превратился Волдеморт.

Из горла одного из Пожирателей вырвался глухой рык, он злобно оскалился, обнажив по-волчьи острые зубы, и кинулся на новых врагов. Почти дотянувшись до шеи одного из авроров, Фенрир Сивый свалился прямо ему под ноги, когда оборотня настигли пущенные сразу с четырех сторон заклинания. Единственной уцелевшей колдунье, на свое счастье стоявшей неподалеку от окна, понадобилась лишь пара секунд на раздумье. Обратившись в клубы дыма, она рванула прочь, исчезнув в ночной тьме. Бросившиеся за ней авроры, остановились на полпути, услышав властный окрик командира.

— Оставьте ее, — произнес седовласый мужчина, чьей мускулистой крепкой фигуре позавидовал бы даже двадцатилетний. — Теперь, когда ее соратники обезврежены, она уже не представляет особой опасности. Рано или поздно мы ее все равно поймаем.

Тяжелый взгляд его серых глаз устремился на существо, забившееся в угол, а потом переместился на Оушена, устало прислонившегося к стене.

— Что, черт возьми, здесь происходит? Генри, что эти Пожиратели забыли здесь? И что это за тварь сидит за твоей спиной?

— Это Волдеморт, — тихо произнесла Гермиона, не дав раскрыть рта Генри.

Тяжело опустившись на диван, она в очередной раз подавила подступающее отчаяние, и с грустной усмешкой глядя на округлившиеся глаза авроров, пояснила. — Верней, то, что от него осталось. Теперь он, как… как и я, лишен какой-либо магии.

Девушка услышала, как почти одновременно вскрикнули Драко с Генри, и как удивленно крякнул командир отряда авроров, недоверчиво посмотрев на Гермиону.

— Но как же так? Как это могло случиться? — растерянно пробормотал Оушен. Его взгляд потускнел, не в силах больше стоять на ногах, он медленно опустился на пол. — Гермиона, прости меня, я так виноват. Плохой из меня вышел защитник…

— Не переживай, — отмахнулась она, старательно изображая беспечную улыбку, хотя ей с трудом удавалось сдерживать дрожь в своем голосе. — Эта не такая уж большая жертва по сравнению с победой над Темным Лордом. Я могу прожить и без магии, мне не привыкать, ведь я же маглорожденая. Так что…

Драко внезапно подошел к Гермионе, и сев рядом, обнял девушку, крепко прижав к себе. Ее показное самообладание дало трещину, и она разревелась, уткнувшись в плечо Малфоя.

— Кхм, что ж, нам пора, пожалуй, — смущенно произнес, старший аврор, отводя глаза. — Это существо, его мы заберем с собой, хотя мне с трудом верится, что он тот самый Вол… — мужчина запнулся, ему было непривычно произносить имя того, кто держал в страхе весь магический мир. — Возможно, он и есть тот самый Волдеморт, может быть и так. Тогда, ребята, вы одержали поистине великую победу. Только вот, в министерстве меня засмеют, если я притащу к ним этого…

Нахмурившись, он посмотрел в сторону Волдеморта, в этот самый момент увлеченно грызущего ногти на своих костлявых руках. Махнув рукой своим подчиненным, он приказал им отправляться назад в аврорат, прихватив потерявшего разум Темного Лорда. Авроры моментально подхватили хнычущего Волдеморта, и исчезли, трансгрессировавшись вместе с ним из комнаты. С трудом поднявшись на ноги, Генри подошел к своему другу и положил ему руку на плечо.

— Спасибо тебе, Бэйл. Теперь я снова перед тобой в долгу. Прости, что втянул тебя в столь опасную передрягу.

— Перестань извиняться, — ворчливо отмахнулся мужчина, но в уголках его прищуренных глаз затаились беспокойство и замешательство. — Ты все правильно сделал. Но все же, что я скажу всем этим надутым чиновникам? Они ведь не поверят мне на слово, на их месте я сам бы не поверил в подобное, уж слишком все это невероятно.

Доковыляв до настенного зеркала, Генри нагнулся и поднял что-то с пола. Вернувшись к Бэйлу, он протянул ему свиток, выроненный Гермионой в пылу сражения.

— Возьми, — тихо промолвил он, краем глаза глянув на Малфоя, в чьих объятиях рыдала девушка его мечты. Слизеринец молча кивнул, и Оушен, стиснув до боли зубы, повернулся к Дарлину. — Думаю, эта бумага весьма заинтересует твоих бюрократов. Этому доказательству они должны поверить, к тому же магия, заключенная в этом свитке, слишком опасна, чтобы оставаться в наших руках. Пусть министры и иже с ними сами решают, что с этим делать.

Бережно взяв свиток, аврор засунул его за пазуху, и с новым интересом посмотрел на парочку, сидящую на диване.

— А что с этими? Как они причастны ко всему этому? Стоит ли мне упоминать про них в министерстве?

— Буду тебе очень признателен, Бэйл, если это пока останется между нами. Я предоставлю аврорату полный отчет, и они смогут расспросить обо всем случившемся непосредственно саму хозяйку этого дома. Но, лучше будет, если они не узнают про Малфоя. С репутацией его отца к сыну Пожирателя сразу появится очень много вопросов.

— Малфой? — удивленно поднял брови Бэйл, скосившись на странно тихого слизеринца. — То-то мне его лицо показалось знакомым. И чем же он заслужил твое доверие?

— Неважно. Я прошу тебя, как друга — доверься и ты мне. Я ручаюсь за то, что Малфой-младший, в отличие от своего отца, не сделал ничего такого, за что его можно было бы судить.

— Ну, хорошо, — с сомнением произнес Дарлин. — Раз ты так уверен… Но помни, что на кону не только твоя голова, но и моя тоже.

— Я понимаю, — кивнул Генри, борясь с искушением раз и навсегда избавиться от соперника. Стоит сказать лишь пару слов Бэйлу наедине. Но нет, он не будет добиваться любви Гермионы такой ценой.

Аврор исчез, оставив Оушена со смешанным чувством горечи и внезапно нахлынувшего одиночества. Как никогда Генри вдруг остро ощутил, что свое главное сражение он все же проиграл, потерпев поражение по всем статьям.

Эпилог №2

Запись из дневника Генри:

Прошел уже год с тех пор, как я в последний раз видел Гермиону. Не знаю, что на меня нашло, но я отыскал свой дневник, который не открывал уже долгое время, и решил облечь в слова все то, что накопилось у меня в душе. Столько всего случилось за это время, и о стольком мне надо написать.

Уже год магический мир живет без страха перед Волдемортом — Гермиона уничтожила его, превратив его в полное ничтожество, не способное больше никому причинить вреда. Когда Темный лорд потерял свою силу, Пожиратели оказались без предводителя, и больше ничто не удерживало вместе этих властных и амбициозных магов, ненавидящих и презирающих друг друга ничуть не меньше, чем всех остальных волшебников. Их всех поодиночке переловили мои коллеги, отправив туда, где им самое место — в Азкабан.

После того сражения я навсегда потерял Гермиону, она теперь принадлежит другому. Хотя надо быть честным с собой — у меня с самого начала было не так уж много шансов, я всегда был для нее не больше, чем просто другом. Поэтому я честно постарался отпустить ее, когда мы прощались с ней, как я полагал, навсегда. Душа разрывается от боли каждый раз, когда я вспоминаю об этом.

Я как и прежде живу совершенно один, в маленькой квартирке на окраине Лондона. Допоздна я засиживаюсь на работе, берусь за самые сложные и опасные задания, лишь бы не возвращаться каждый вечер в пустую квартиру, где от тоски и одиночества мне хочется на стену лезть. Спасают меня мои друзья, которые не дают мне окончательно захандрить, да еще редкие письма, которых я жду, как чуда. Письма от Гермионы, которая сперва была немного обижена на меня из-за того, что я все это время избегал встреч с ней, но довольно быстро догадавшейся об истинной причине этого, о том, что мне просто неприятно видеть ее с другим. Может, тут не обошлось без Малфоя, оказавшемуся более прозорливым, чем Гермиона. Не знаю, так ли это, но в последующих посланиях она стала избегать рассказов о том, как складываются их отношения с Малфоем, и поэтому я успел узнать лишь то, что она успела написать в самых первых письмах, о том, как им обоим было нелегко поначалу, ведь их друзья и родные изначально недолюбливали друг друга. Но и тем и другим пришлось смириться с ее выбором, и теперь эти двое вместе.

Вместе… Как тяжело, как же невыносимо думать о том, что я мог бы оказаться на месте Малфоя. Но, увы, судьба распорядилась по-другому, и теперь именно он, Малфой, рядом с ней. Они поселились в мире маглов, купив небольшой домик неподалеку от дома Грейнджеров. Что ж, не только мне пришлось идти на жертвы, Малфой пошел на это ради Гермионы, ведь теперь путь в магический мир ей заказан, после того, как она утратила все свое волшебство.

Но, несмотря ни на что, я все же рад тому, что она счастлива. Рад…насколько это возможно. Я повторяю себе это каждый день. Ведь, как ни крути, жизнь на этом не закончилась, и может быть, мое счастье бродит где-то рядом, и мне остается лишь запастись терпением и немножко подождать. Может быть…