Время в подарок (гет)

Франция, Эвиан-ле-Бен

май 2003 года

Город Эвиан — одна из достопримечательностей Франции.

Во-первых, здесь живописно.

Во-вторых, если прислушаться, здесь можно услышать шёпот истории, плеск озера, дуновение ветра и даже нежный звон монет, которые звонкой волной текут в эти замечательные, не тронутые кислотными дождями и коррупцией места.

Город Эвиан — чудесное место. Сюда съезжается уставший от вычурности бомонд Франции, политическая элита Европы, недавние выпускники Шармбатона, а главное — все те, кто остро нуждаются в оздоровлении.

Вялые и нервные, толстые и худые, страдающие от всех видов маггловских заболеваний — люди устремляются сюда. И обретают то, что давно искали — покой, красоту и смену места. Остальное (в большинстве случаев) излечивается само.

Однако здесь почти нет магов — только вышеупомянутые юные искатели приключений, приехавшие, как и многие поколения до них, убедиться, что в Эвиане им делать нечего. Никакое волшебство не способно скрыть от глазеющих по сторонам магглов даже горстку странных людей, размахивающих палками и одевающихся исключительно в халаты до полу.

Выпускники вздыхают, в последний раз вдыхают чистый воздух курорта и уезжают искать своё место под солнцем где-нибудь ещё.

Никто из них, понятное дело, не обращает внимания на бело-голубое трёхэтажное здание с портиком и скромной табличкой «Клиника Арманда Благородного».

Никто из них и не подумает спросить у магглов, что это за клиника и кто такой Арманд Благородный, которого не упоминают ни в одном учебнике истории.

Впрочем, на последний вопрос магглы и сами вряд ли ответят. Они же не знают, что Арманд, в честь которого названа клиника, был доблестным соратником Вильгельма Завоевателя, участвовал в Норманнском вторжении, но имел маленький недостаток: ненавидел магглов и грязнокровок и, увы, передал эту нелюбовь потомкам. Такая вот беда.

Зато сама клиника у всех на устах, как бы она ни называлась. Здесь всё оборудовано по последнему слову науки и техники, всё блестит и радует глаз. Вас обслужат за небольшую (по курортным меркам) цену, но при этом обеспечат полный комфорт пребывания, включая ресторанный тип питания. Персонал вышколен, как будто готовится к приезду высочайших особ. И главное — вы не заметите, что это лечебное заведение! Парк, бильярдный зал, карточный зал, зал женского рукоделия, домашний кинотеатр... а во внутреннем корпусе — спортивный комплекс с небольшим бассейном.

Услуги разнообразные: от чистки лица до полного курса психотерапии.

Красота.

Клиенты довольны.

Директор доволен.

Кстати о директоре. По утрам его не видно. Как деликатный человек, он даёт своим пациентам время навести марафет и лишь после полудня выплывает из своего кабинета — прекрасный, как ангел, предупредительный, как личный слуга, и добродушный, как настоящий француз.

Никто из работников основного крыла клиники не знает, что есть ещё одно крыло. Туда никто не попадёт без специальной договорённости. И простому смертному лучше туда не соваться.

Там царит такое же добродушие и порядок, но на мягких больничных кроватях лежат очень странные люди. Когда директор входит туда, он вспоминает, что, увы, не на его деньги построено это дивное место, и ускоряет шаг.

Здесь в палатах люди в светло-зелёных халатах что-то бормочут, делают пассы волшебной палочкой и постоянно говорят на латыни и на древнегреческом. В этих палатах нет настоящих окон — только иллюзия, потому что поминутные вспышки разных цветов, определённо, привлекут внимание прохожих.

Только ночью директор отправляется домой. Таков его жизненный порядок: ничто не может потревожить его ночной покой.

Так было всегда.

До прошлого месяца.

Именно тогда дежурная по Магическому Корпусу, мадам Дюма, появилась в камине директорского кабинета, а он, к несчастью, ещё не лёг спать.

Из всего, что она сказала (а она за пару минут пыталась вывалить на него всю информацию вкупе со своими комментариями), директор клиники Арманда Благородного уловил одно: если сейчас он не пошевелится, его убьёт какая-то сумасшедшая.

Такие заявления директор слышал не раз, причём всегда от представительниц женского пола. Раз он до сих пор жив, можно не придавать значения подобным глупостям. Но было одно «но»: его новая потенциальная убийца лично знала кузена Драко. А кузен Драко... Именно на его деньги была создана райская клиника Арманда Благородного.

У директора не было выбора. Он горько вздохнул и полез в камин.

В клинике его встретили встревоженные врачи и медсёстры, которых уже вызвал ассистент мадам Дюма — доктор Верн, человек инициативный и не лишённый красноречия, что само по себе таило опасность для окружающих. Впрочем, доктор Верн не зря ел свой хлеб. Он сразу сделал короткий отчёт следующего содержания.

— Директор, добрый вечер. Рады вас видеть. В Магический Корпус поступил больной, личность неизвестна, рекомендация отсутствует. Состояние близкое к смерти. Его поместили в палату временного осмотра. Пациента доставила дама, личность неизвестна, рекомендация отсутствует. Её поместили в вашу приёмную. Дама сообщила, что знает некого господина Малфоя, и порекомендовала нам как можно быстрее с вами связаться. Аргументировала вашим знакомством с тем же господином Малфоем. Пациент его близкий друг.

К концу монолога директор хотел взвыть, но он только попросил оказать близкому к смерти пациенту посильную помощь, пока сам не разберётся с дамой.

Дама оказалась рыжей растрёпанной фурией с ангельским личиком и омерзительным голосом. Она была одета во что-то маггловское и грязное, не понимала ни слова по-французски, говорила только по-английски, периодически вставляла ругань иностранного происхождения.

Тем не менее, ситуация прояснилась. Привезённый ею человек был якобы близким другом кузена, а дама прекрасно знала, на чьи деньги содержится клиника.

— У вас неверные источники, — высокомерно процедил директор.

— У меня, господин Форе, есть отличные знакомства, — сощурилась дама. И совсем другим голосом продолжила. — Давайте, я оставлю вам достаточную сумму для недели полного пансиона, а вы свяжитесь с мистером Малфоем. Сегодня.

— Боюсь, сегодня я не смогу.

— Боюсь, тогда с ним свяжусь я.

— Это точно его друг?

— Вы знали крёстного мистера Малфоя? Видели живьём?

— Снейпа? — он опасливо покосился на женщину. — Нет. Портрет видел.

— Тогда сходите, проведайте нового пациента, — участливо посоветовала ему дама. — Я вас подожду.

Директору хватило минуты, чтобы добежать до палаты, заглянуть в лицо человеку, над которым хлопотали врачи, и вернуться.

Женщины не было. На столе лежал мешочек монет и записка «Драко тоже не будет ждать».

Так господин Лоренс Форе связался со своим кузеном Драко Малфоем, доктор Верн получил повышение, в клинике Арманда Благородного появилась лужайка для гольфа, новая палата в Магическом Корпусе и две в обычном, а пациент по имени Жорж Принц получил в подарок немного времени — если не пожить, то хотя бы побороться за свою жизнь.

А бороться этот человек умел.

* * *

Франция, Эвиан-ле-Бен

июль 2003 года

Группа итальянских туристов, размахивая руками и почти перекрикивая экскурсовода, остановилась напротив дворца Эдуарда VII и защёлкала фотоаппаратами.

Проходящая мимо них пожилая пара снисходительно улыбнулась и тихо заговорила по-французски. Туристы двинулись по направлению к набережной, не обратив внимания на обогнавшего их человека.

Человек — точнее, молодой мужчина, — был светловолос, хорошо сложен, и как нельзя лучше вписывался в город, по которому он шёл. На набережной он слегка замедлил шаг и огляделся. День был ясным, по небу плыли редкие полупрозрачные облака, отдыхающие бродили вдоль берега, катались по озеру на лодках, шли с пляжа или на пляж... И всячески мешали нашему герою высмотреть того, кого он искал. Он уже решил было самостоятельно прочесать берег, но тут его внимание привлекла неподвижная точка возле рыбацкой стоянки. Мужчина повеселел и направился туда.

У причала стоял мужчина лет сорока. Сцепив руки за спиной, он смотрел в сторону гор, но нельзя поручиться, что он их видел.

— Мне сказали, ты пошёл гулять.

— Как видишь.

— Морской воздух тебе на пользу. Ты стал намного лучше выглядеть.

— Разумеется. Насколько это возможно для трупа.

— В Хогвартсе ты выглядел хуже. И года на четыре старше.

— Благодарю за комплимент. Надеюсь, молодая леди Малфой слышит от тебя нечто... менее гриффиндорское.

Ни один из них не сменил ни позу, ни интонацию, но царящее напряжение немного ослабло.

— Крёстный, я хотел бы с тобой поговорить.

— Разве мы не говорим сейчас?

— Северус!

— Я слушаю.

— Пойдём, сядем, — преувеличенно вежливо предложил Малфой.

Ближайшая скамейка стояла в паре метров от них, и они опустились на неё в напряжённом молчании. Немного чар — и окружающие потеряли к ним всякий интерес.

— Северус, — начал Драко. — Я вижу, что ты не в восторге. Ты хотел умереть, но тебя вытащили с того света. Ты не хотел выживать, но всё-таки выжил. Я понимаю...

Снейп предостерегающе поднял руку, но Драко замотал головой.

— Нет. Если я сейчас не договорю, то уже не договорю никогда. Клиника принадлежит мне и моим французским родственникам, Малфой-мэнор принадлежит Малфоям. Там уже почти всё переделано, но он ещё там. Мы слишком живо всё это помним. И только здесь, на этой несчастной маггловской скамейке, я принадлежу себе. И тебе. Позволь мне договорить.

Снейп махнул рукой и снова уставился вдаль.

— Так вот. Я понимаю... хотя нет, — перебил себя Малфой. — На самом деле, я ни черта не понимаю. Я помню битву, но уже не помню, с чего я ломанулся в замок за Поттером. Я должен был или остановить отца, или спасти тебя. А я ломанулся за Поттером! Не понимаю, о чём я тогда думал. Зато я прекрасно помню, что было, когда явился Лорд с Бузинной палочкой! Наверное, я впервые тогда подумал... Вообще, хоть о чём-то подумал, кроме «чести чистокровной семьи Малфоев». Не было никакой чести. Когда отец ползает на коленях перед маньяком — это честь? Когда тётка убивает своего кузена — это честь? Честь Малфоев родилась в ту ночь, крёстный. Она родилась, когда моя мать спасла Поттера. Она родилась, когда отец впервые сбежал от Лорда, потому что искал меня. И я теперь из кожи вон вылезу, чтобы у моей семьи была честь. Не как понятие, а как суть.

Драко вздохнул и потёр переносицу.

— Отвлёкся я... Наболело. Просто явился Лорд, потом Поттер... А потом Поттер заявил о твоей любви к его матери. И о том, что ты мёртв. И... что я несу, крёстный. Что я несу!

Малфой замолчал.

Волны бились о причал, небо рассекали чайки, на душе у обоих скребли кошки.

Поттер.

... заявил о твоей любви к его матери...

Промолчать он, конечно, не мог.

Признаться, Снейп уже плохо помнил, какие именно воспоминание передал мальчишке. Всё пошло не так, как он рассчитывал, и времени на размышления не было.

Снейп знал, что ему не выжить. Как и Поттеру.

Теперь они оба живы, зато как противно на душе.

— Знаешь, я спас Распределяющую шляпу, — вдруг сказал Драко.

Брови Снейпа слегка дёрнулись.

— Шляпу?

Малфой кивнул.

— Я помню твою ежегодную речь для первокурсников. Слово в слово.

Снейп ничего не сказал, и Драко продолжил.

— Я подумал... что Слизерин должен выжить в этой войне. Наш факультет. И Гриффиндор, потому что без гриффов скучно жить. И вообще Хогвартс. Когда Лонгботтом вытащил этот годриков меч, я просто вылил на Шляпу поток воды. И надел это старьё на голову, чтоб не потерять. Говорят, мать чуть в обморок не грохнулась — боялась, что Лорд меня укокошит. Но ему не до меня было. А Шляпа сохранилась. И Хогвартс.

Снейп оглядел грустно улыбающегося крестника и потрепал его по плечу.

— Малфои могут тобой гордиться. И Блэки тоже.

— Ты прямо как тётка Андромеда! Не смотрите на меня так. После войны родственников беречь надо.

Андромеда Тонкс.

Тонкс.

Люпин.

Северус снова помрачнел. Разговоры о войне он переносил плохо, хотя Драко пытался приучить его к мысли о послевоенном мире. Как только врачи разрешили больному читать газеты, кусающий губы крестник завалил его палату выпусками «Ежедневного пророка» за пять лет. Снейп сначала учинил наследнику Малфоев небольшой допрос, а уже потом принялся читать. Как показал «Ежедневный пророк», население магической Британии поредело, но по-прежнему читало чушь.

Впрочем, всё это не помешало Снейпу узнать главное: Лорд сгинул, Поттер выжил, Люпин умер. Не то чтобы Снейпа многое связывало с оборотнем... но Люпин был последним из Мародёров и, пожалуй, единственным приличным человеком в их компании.

Золотое трио выжило и теперь гордо шествовало по страницам газет, хотя девчонка Грейнджер неизменно отворачивалась от колдокамер, а Поттер и Уизли хранили непроницаемое выражение лица.

Хоть чему-то они научились.

— ... не спас тебя. Знаешь ли, мы с Поттером редко сходимся во мнениях...

Оказывается, Малфой продолжал говорить, пока он размышлял о Люпине.

— Просто ты спасал нас обоих столько раз, а мы не смогли один-единственный раз вытащить тебя из передряги. Поттер простить себе не может, что ушёл тогда из Хижины. А я — что не остался с тобой в замке. Или не сбежал вместе с тобой. О чём я думал?

Снейп слегка улыбнулся.

Как Драко похож на взрослого мужчину. И какой он ещё ребёнок.

— Драко, — тихо произнёс он, — пора переходить к главному. К тому, ради чего ты пятнадцать минут, не переставая, рассказываешь мне о войне с таким виноватым видом.

— Ты не понимаешь? — Малфой смотрел на него с таким отчаянием, какое свойственно детям, узнавшим, что волшебникам надо учиться. — Я скучал, крёстный. У меня в кабинете висит твой портрет. И у отца. Два твоих портрета в одном поместье! Я пять лет жил с постоянным чувством вины. Я старался всё делать правильно: защищал свою семью, женился на умной девушке, пожертвовал немалую сумму на восстановление Хогвартса... И когда в апреле мне сказали, что в клинику привезли тяжело раненого пациента, похожего на тебя... Я подумал, что не зря старался.

Снейп усмехнулся.

— Приятно слышать. Как ценный приз я ещё никому не доставался.

Драко покачал головой и таким же серьёзным тоном продолжил.

— Я не мог позволить тебе умереть ещё раз. Я слишком люблю тебя, крёстный, а любовь — это самое главное. Смертью её не победить. Лорд в это не верил, и где он теперь? А Дамблдор был прав.

Снейп замер. Медленно и тихо он проговорил.

— Драко, что ты сказал?

— Дамблдор. Был. Прав, — отчеканил крестник. Его глаза горели. — Крёстный, живи, пожалуйста. Хотя бы ради меня.

А потом почти шёпотом добавил.

— И родители по тебе очень скучают. Сделаем им сюрприз?

Снейп почувствовал, как дрогнули губы.

Сделаем им сюрприз.

О, Мерлин! Он уже представляет это со стороны.

— Я согласен, — улыбнулся он. — Только дай мне поправиться. Твой отец захочет выпить за встречу.