Фанты, или Пока мы молоды (гет)

— Так... о чем вы говорили с Гарри?

Гермиона застегивала рубашку, стоя спиной к гуляющему по спальне Рону. Пальцы на несколько мгновений застыли в воздухе, пока она старательно придумывала ответ на вопрос.

— Ну как о чем?.. О моей работе, о его работе. О Джинни. Она недавно встречала Невилла, ты знал? Мы сто лет не виделись, нам есть что обсудить. Почему ты спрашиваешь?

Она почти слышала, как в голове Рона скрипят шестеренки сомнений.

— Мне показалось, он хотел узнать что-то определенное. Я даже заметил, что твой ответ его как будто не удовлетворил.

«И когда ты стал таким наблюдательным? Дракон тебя, что ли, укусил». Она обернулась через плечо, улыбнулась и покачала головой, как бы намекая, что у любимого разыгралось больное воображение. Он вздохнул, а Гермиона оставила легкий поцелуй на его щеке.

— Пока.

— Пока, Рон.

Гарри спросил, почему она такая взволнованная и в каких облаках витает. Гермиона ответила, что у нее небольшие неприятности. «Какие?», — предсказуемо уточнил друг. «Которые я пока не готова обсуждать», — откликнулась она. Конечно, его не удовлетворил такой ответ.

Грейнджер спустилась по лестнице на мерзлую землю и обняла себя за плечи. Сомнений не было, небо готовило Лондону вечерний снегопад. Впервые за много лет привычной трансгрессии Гермиона почувствовала себя так скверно — голова пошла кругом, а желудок, казалось, свернулся в тугой узел, отчего к горлу подкатила тошнота. Стоя у дверей многоэтажного здания, она всеми силами пыталась подавить неприятные ощущения.

* * *

— Роскоз на месте, — тут же заявила Джоанна, как только Гермиона появилась в поле ее зрения.

— Хорошо. У нас все готово?

— Да! — воскликнула Джо таким тоном, словно нельзя было и на секунду в этом усомниться.

Грейнджер повесила мантию и принялась неторопливо разыскивать все необходимые пергаменты по столу.

— Забыла сказать, — вдруг беззаботно продолжила коллега, — совещание через пятнадцать минут.

От неожиданности Гермиона вскинула голову.

— У тебя удивительная способность к созданию сюрпризов из обычных фактов.

Джо расплылась в улыбке.

Когда они подходили к стеклянным дверям зала совещаний, внутри копошился уже весь отдел. Генри Роскоз в недорогом, но определенно идущем ему сером костюме сидел на своем обычным месте во главе стола и уже сосредоточенно изучал кем-то поданный документ.

— Вот кузнечики, — беззлобно бросила Джо. — Это пример того, что бывает, когда в дружном, на первый взгляд, коллективе появляется конкуренция.

Краем глаза заметив, что теперь все в сборе, Роскоз пару раз хлопнул в ладоши. Каждый из присутствующих как по команде занял ближайший стул у огромного деревянного стола. Роскоз поднялся и откашлялся.

— Ну, здравствуйте, с кем еще не здоровался сегодня. Могу вас обрадовать для начала: пятнадцать тысяч галлеонов, спонсированных нам, теперь официально принадлежат «Ливингу». И, раз уж мы располагаем большими деньгами, нужно начинать делать что-то заметное, чтобы уверенно встать на ступень под названием «серьезная организация». Надеюсь, есть новые и реально выполнимые идеи. Сначала выслушаем всех желающих, затем обсудим, — он сел и размял руки. — Кто готов быть первым?

Ненадолго повисла полная тишина. Затем Джек, замечая, что он "будет тем, кто сэкономит всеобщее время, помогая перешагнуть эту мучительную стадию с выбором бесстрашного первопроходца", поднялся со своего места.

Гермиона черкнула на пергаменте «Джексон С.» и приготовилась делать заметки. Джек оговаривал катастрофическое количество подробностей образования особого отделения приюта для сов, где им будут качественно чистить перья. Благодаря этому, по словам Саунда, продолжительность жизни пернатых увеличится. Написав несколько слов рядом с именем, Гермиона подняла голову. Прямо напротив нее расположилась Кэрри и что-то внимательно строчила; но это чувство, будто тебя прожигают взглядом насквозь, Грейнджер никогда ни с чем не путала. По правую руку от Кэрри сидел Малфой. Серые глаза смотрели на Гермиону так, словно Драко был старым опытным аврором, который гонялся за особо опасным преступником всю свою сознательную жизнь, и вот, наконец, тот попал на его крючок. Гермиона практически ощущала этот крючок у себя в горле.

Малфой едва заметно склонил голову набок, изучающе глядя на нее в упор. Грейнджер сглотнула. Гермионе показалось, что собственные глаза принадлежат совсем не ей, потому что подчиняться и смотреть в другую сторону отказывались.

— Дики, принеси немного льда.

— Да, хозяин.

Грейнджер подняла глаза и поймала взгляд Малфоя.

— Я посижу здесь немного. Лед поможет, и я дойду. Тебе не обязательно меня... пасти.

Драко усмехнулся и забрал у эльфа узелок из грубой ткани.

— Конечно, не обязательно.

Подвернутая нога слегка ныла. Но пульсирующая боль казалась Гермионе мелким неудобством по сравнению с волнением, сжимающим все внутри.

— Дай мне лед, пожалуйста.

Хитрая усмешка еще сильнее растянула губы Драко.

— Это мой лед.

Гермиона приподняла брови и инстинктивно подтянула к себе ноги. Выражение малфоевского лица ее если не пугало, то настораживало.

— В смысле?

Малфой опустился на корточки, притянул к себе левую ногу Гермионы и потянул вниз собачку на молнии ботильона.

— Я вправе распоряжаться им так, как захочу.

Он приложил к больной лодыжке холодный узелок и одновременно вытянул изнутри один кубик льда. Гермиона скорее почувствовала, чем увидела, как лед, сжимаемый пальцами Малфоя, устрашающе медленно направился от ее лодыжки вверх, все ближе к подолу юбки. А вот руки Гермионы не были так спокойны, они тряслись и выдавали волнение.

— Ты не можешь сделать хоть что-нибудь без определенной для себя пользы? — срывающимся голосом спросила она. Ей казалось, что кожа стала особенно чувствительной, ощутимо покалывая под дорожкой талой воды.

Драко поднял на нее глаза, насмешливо глядя снизу вверх.

— Считаешь, польза задумана исключительно для меня? Ты, Грейнджер, здесь не в роли жертвы.

Он отложил кубик льда, завороженно следя за каплями, аккуратно коснулся мокрыми холодными кончиками пальцев ее ключицы и, склонив голову, принялся чертить затейливый узор.

Гермиону пробрала дрожь, и она резко дёрнулась, отчего вторая рука Малфоя проехала вдоль ноги обратно к лодыжке.

— Хватит, — отрезала она удивительно бескомпромиссным тоном.

Драко усмехнулся, наигранно-пораженно уставившись на Гермиону.

— Странно, — абсолютно спокойно протянул он, — я думал, что отучил тебя краснеть.

— Хорошо, спасибо, Джексон, — одобрительно кивнул Роскоз.

Гермиона резко втянула в себя воздух и отвернулась.

— Можно теперь я? — спросила Джо и, дождавшись его побудительного кивка, поднялась. — Мы объединили свои идеи с Гермионой и Дереком.

— Интересно. Я слушаю вас, мисс Прикстли.

* * *

Сам себе напоминая старого черного отцовского сокола, Малфой пронаблюдал, как Грейнджер торопливо собирает свои вещи со стола и направляется к выходу из зала совещаний. Решительно отодвинув со своего пути Лили Вонт, он широким шагом последовал за Гермионой.

— Эй, Драко, — услышал он за спиной.

Тихо выругавшись, Малфой обернулся и увидел спешащего к нему Роскоза. Драко взглянул на Грейнджер. К ней в это время подошла Прикстли и о чем-то попросила, скорчив жалобную гримасу.

— Нам нужно кое-что обсудить, — сказал Генри. — Подожди меня здесь, пожалуйста, я сейчас вернусь.

Роскоз похлопал Малфоя по плечу и снова скрылся за стеклянными дверями. Посмотрев на Гермиону, Драко заметил, что она слегка покачивающейся походкой удаляется в непонятном направлении, явно не в свой кабинет. Прикстли возвращалась в зал совещаний.

Малфой раздраженно вздохнул и засунул руки в карманы. Пятиконечная звезда, словно из вредности, уперлась в костяшки пальцев. Драко слегка вытянул наружу цепочку и взглянул на застежку: вроде крепкая. Странно, что она расстегнулась прямо на Грейнджер. Мимо прошел Август, упершись взглядом в какой-то пергамент — Малфой поспешно засунул цепочку обратно и нахмурился, глядя сквозь стеклянные двери на огромное запотевшее окно.

Она снова произнесла что-то невнятное и, то ли специально, то ли невольно царапнула его шею чуть ниже подбородка.

Гермиона была в руках Малфоя, точнее, между ним и стеной, и Драко слышал это снова и снова, несмотря на непереносимый гул в ушах. Или... не гул. Это сердце билось где-то в висках, потому что пульс не мог напрочь заглушить каждое ее «Нет, Драко!».

Он слегка ослабил хватку и поцеловал Грейнджер. Потом поцеловал опять, и еще раз, словно уговаривая, успокаивая, усмиряя. Малфой чувствовал, как Гермиона с каждой секундой становилась все более податливой.

— Драко, — прошептала она, когда, наконец, смогла произнести что-то отчетливое,— нельзя. Ты живешь в этом доме со своей женой.

— Это единственное, что тебе мешает?

— Нет! И ты прекрасно это знаешь. Сколько алкоголя сейчас в твоей крови, что ты стоишь так близко?

— Единственный аргумент, — прошипел Малфой, сжав ее запястья, — который у тебя остался — твоя родословная. Все уже далеко зашло. Статуса грязнокровки недостаточно для того, чтобы остановить меня. Нас.

Гермиона отстранила от себя Драко и спросила:

— А что тебя остановит? Приход Астории или Рона?

— Ни то, ни другое, — заявил Малфой, схватил края и так уже задравшейся блузки, резко потянул их вверх и прислонился лбом к ее лбу. — Я не отпущу тебя, даже если начнет жечь черная метка.

Теперь уже он целовал Гермиону настойчивей, не заботясь о том, что может причинить боль. Лишь бы заткнуть ее, лишь бы Грейнджер прекратила запрещать ему губить самого себя. А она издала последний страдальческий стон и окончательно подчинилась, потеряв способность сопротивляться и, тем более, приводить какие-либо аргументы против...

* * *

Гермиона, мысленно благодаря Вселенную за совет, ниспосланный ей в виде просьбы Джо, шла по ярко освещенному коридору. Обычная просьба о чашечке кофе. В закутке, где стояли чашки, безостановочно подогреваемая вода и баночка растворимого кофе, редко кто бывал: все предпочитали спуститься на первый этаж, чтобы выпить в несколько раз лучший бодрящий напиток. Это значило, с Малфоем она там не столкнется. Желание поговорить было прямо-таки написано у него на лбу, а Гермиона оказалась не готова. Она вообще сомневалась, что когда-нибудь сможет настроиться на беседу с Драко.

Обернувшись, Грейнджер увидела, как Малфоя остановил Роскоз. Где-то внутри проснулась надежда, что этот день она проживет спокойно. Если, конечно, будет сидеть в кабинете, ведь Джо для Малфоя — то же, что чеснок для вампира.

— Эй, Гермиона, здорово, что Роскозу понравилась наша идея, да? — воскликнул неожиданно появившийся прямо перед носом Дерек.

Она еле успела притормозить, чуть было не налетев на Лоя.

— Да... Да, это очень радует.

— Слушай, он же попросил набросок финансового плана. Ты не могла бы дать мне адрес той супружеской пары строителей? Я бы узнал, сколько они возьмут за работу.

— Эм... — Гермиона нервно обернулась из опасения увидеть приближающегося «аврора». Она окончательно вжилась в роль беглого преступника. — Давай позже, Дерек? Я сейчас очень спешу.

На лице Лоя проявилось искреннее удивление.

— Куда?

«А действительно, — задумалась Гермиона, — куда можно так сильно спешить в разгар рабочего дня, когда центральный камин закрыт на ремонт? Разве что в туалет».

— Дерек, чуть позже я сама принесу тебе их адрес, хорошо? — взволнованно улыбнулась она, боком пролезая между парнем и стеной. — Правда, мне некогда.

И, вырвавшись наконец из плена чужого трудолюбия, поспешила прочь. Инстинкт самосохранения обострился, и скорость Грейнджер увеличилась. Дерек проводил ее растерянным взглядом и потряс головой, словно пытаясь выгнать из мыслей образ фестрала.

— И за какой из этих двадцати пяти дверок стоит трехсотграммовая баночка кофе? — шепотом спросила Гермиона, оглядывая зеленые напольные и навесные шкафчики в том самом закутке.

«Ладно, — добавила она уже мысленно, — давайте по порядку». И, вздохнув, подошла к первой тумбочке.

Оказалось, что за большинством дверок скрыты старые чашки работников «Ливинга», каждая на отдельной полке. Правда, в одном из навесных шкафчиков Гермиона нашла открытую упаковку песочных печений и даже выложила их на тумбочку, собираясь проверить свежесть и пригодность к употреблению. Наполовину пустая баночка кофе оказалась спрятанной в предпоследнем шкафу; обрадованная находкой, Гермиона потянулась к верхней полочке и вдруг почувствовала, что сердце пропустило удар. За спиной послышались шаги.

«Мало ли кто это может быть!» — тут же одернула она себя. Но у самого первого шкафчика приметила белесые волосы и уловила грифельно-серый пиджак. Нет, прожить этот день спокойно Гермионе не удастся.

Пока она медленно, словно это могло помочь ей остаться незамеченной, доставала баночку кофе, Малфой аккуратно вытаскивал из пачки одно печенье.

— Ведешь себя, как первокурсница, — протянул он.

Гермиона открыла баночку и положила две чайные ложки растворимого кофе в чашку Джоанны.

— Что ты имеешь в виду? — невозмутимо поинтересовалась она.

— Бегаешь от меня.

Драко стукнул печеньем по столешнице и, брезгливо покачав головой, засунул его обратно в упаковку.

— Ничего подобного, — выдавила Гермиона, убирая банку обратно в шкафчик. Она взяла чашку и направилась мимо Малфоя к кувшину с кипятком.

— Грейнджер, надо поговорить.

Она почувствовала на запястье смертельную хватку и, повернувшись, прошипела:

— Отпусти, мне больно!

Гермиона мысленно уже десять раз прокляла себя за то, что оставляет палочку в кабинете. Один незаметный Остолбеней — и Малфой лежал бы сейчас на светло-жёлтых плитках с выражением злости на лице.

— Надоело гоняться за тобой, словно у меня больше дел нет! — ответил Драко в том же духе.

— А действительно! — воскликнула Гермиона. — У тебя что, дел больше нет?

— Кое-что обсудить нам все равно придется, — заявил Малфой.

Гермиона поставила чашку Джоанны на тумбочку и уперла свободную руку в бок.

— У меня останутся синяки, и я напишу на тебя жалобу Роскозу: «занимается рукоприкладством на рабочем месте»!

Малфой посмотрел на Гермиону так, словно она только что попыталась проглотить снитч.

— Отпусти, — попросила та уже более мирным тоном. Драко показалось, что у нее даже потух взгляд. Словно из Грейнджер за считанные секунды вышли все силы.

— Ты не уйдешь? — с подозрением спросил он.

Гермиона отрицательно покачала головой.

— Ты все равно когда-нибудь скажешь об этом Уизли, — произнес Малфой, разжимая пальцы. — Мне хватает поверхностных знаний о твоем характере, чтобы почти со стопроцентной уверенностью утверждать: молча принять от него кольцо ты не сможешь.

— Это уже не касается тебя.

— Еще как касается. Ты хотя бы предупреди, когда рыжий пойдет на меня с Сектумсемпрой.

Гермиона издевательски вскинула брови.

— Зачем?

Малфой послал ей гневный взгляд. Мимо закоулка прошли два парня; Драко проследил за ними, но те не обратили на уединившуюся пару ни малейшего внимания, занятые собственным разговором.

Оборачиваясь, Малфой собирался высказать Гермионе все ядовитые слова, что вертелись на языке, но неожиданно заметил, что глаза у Грейнджер блестят от слез. Она отвернулась и прислонилась к желтой стене, разминая недавно сжатое им запястье. Драко впал от этого в такой ступор, что мгновенно потерял способность говорить.

Пользуясь замешательством Малфоя, Гермиона взяла инициативу в свои руки.

— Ты хотя бы представляешь, о чем говорят люди в подобных ситуациях, Малфой?! Ты точно знаешь, что хочешь мне сказать? Люди, которые... переспали друг с другом по глупости и слабости, изменив супругам или любимым, в первую очередь обязаны обсудить то, что они чувствуют! Попробуй осознать это! Теперь ты понимаешь, почему наш с тобой разговор бесполезен?

Гермиона всеми силами сдерживала слезы, которые давно копились, просились наружу в такой неподходящий момент. Драко промолчал. Он вздохнул, прислонился к столешнице кухонной тумбочки и сложил руки на груди.

— Я назвала это своими именами, — зачем-то отметила Грейнджер.

— Безусловно.

— Получается, нам не о чем говорить, Малфой.

Драко пожал плечами.

— Ну так иди.

Гермиона раздраженно покачала головой, взяла кружку Джо и залила кофейный порошок кипятком.

— Хотя... — вдруг завел он.

Уже собравшаяся уходить Гермиона остановилась посреди комнатки, не оборачиваясь. Она нетерпеливо сжала кулаки. Малфой медленно подошел к ней со спины и поднес что-то к ее лицу. Перед глазами Гермионы закачался ее кулон — красная стеклянная звезда.

— Первое, что я увидел вчера утром. Лежал на подушке. Наверное, упал, когда...

Она резко выхватила кулон и развернулась, не давая ему договорить.

— Ты вроде собиралась уходить, — вопросительно приподнял бровь Малфой.

— Почему ты так ведешь себя? — бросила Гермиона.

— Как?

— Так! Почему так говоришь, зачем так делаешь? Неужели тебе нравится оставлять за собой грязные намеки и держать меня в постоянном напряжении?

— Держать тебя в напряжении — да, — улыбнулся в ответ Драко.

Гермиона устало опустила плечи и закрыла глаза:

— Хватит!

— Почему же?

— Потому что у нас обоих есть личная жизнь. Потому что я не знаю, какой Малфой подойдет ко мне в очередной раз — тот, который будет делать вид, что я — его главная цель, или тот, который выплюнет мне в лицо просьбу не распространяться об... обо всем этом! Потому что...

Гермиона вдохнула, понимая, что ей больше нечего сказать. Она настолько ослабла, что кружка горячего кофе в руке начала дрожать. Малфой разжал ее пальцы, забирая чашку и отставляя на тумбочку. Он обхватил ладонью шею Гермионы и надавил большим пальцем на подбородок снизу вверх, заставляя поднять голову. Драко прикоснулся своими губами к ее губам, сначала чуть ощутимо, затем настойчивее. Гермиона уперлась руками в его грудь, отталкивая изо всех оставшихся сил, но в конце концов просто сдалась.

Прошло несколько невыносимо долгих секунд, прежде чем Малфой отстранился. Он не сразу заметил, что по ее щекам катятся слезы. Гермиона закрыла рот рукой и всхлипнула. Она уже не могла сдерживать ни единого отчаянного всхлипа.

— Хватит! — прикрикнула она. — Хватит!

Малфой сделал пару шагов назад, глядя, как она обнимает себя руками, дрожит и стирает слезы со щек.

— Я прошу тебя! — продолжала Гермиона. — Ты ничего не понимаешь! Ты не знаешь, что такое чувства, ты смотришь на людей как на животных, недостойных твоего расположения. Ты не умеешь чувствовать то, что чувствуют нормальные люди!

— Так объясни! — неожиданно для самого себя крикнул Малфой в ответ. — Научи!

Гермиона прижалась спиной к стенке и снова всхлипнула.

— Объясни, Грейнджер! Какого черта ты кидаешься обвинениями, если ничего обо мне не знаешь?! Может, я впервые что-то чувствую! И чувствую это к тебе! А ты...

Малфой раздраженно зарычал и отвернулся, взлохмачивая волосы обеими руками. Гермиона чуть было не сползла вниз по стене от бессилия, но неожиданно заметила, что в проходе кто-то стоит. Драко, кажется, тоже увидел, потому что его руки сначала застыли в воздухе, затем медленно опустились в карманы брюк, пока он буравил взглядом Меланию, повернув голову в ее сторону.

— Долго ты здесь стоишь? — поинтересовался Малфой со всей злостью, на какую был способен.

Мелания задумчиво сжала губы и с опаской покосилась на Драко.

— Только зашла вообще-то.

Повисла тягостная тишина, хотя в коридоре ни на мгновение не прекращались шумные разговоры.

— «Ливинг», кажется, соскучился по дешевому кофе. У нас ведь многие остались в зале, на целый вечер, наверное. Никто не хочет бегать на первый этаж.

— Мел, — сорвавшимся голосом прошептала Гермиона, — Мел, не говори никому, пожалуйста.

— О чем? — притворилась Мелания. — Я почти ничего не слышала и уж точно ничего не поняла. — Она помолчала и сделала шаг назад. — Ладно, скажу, что не нашла кофе. Но кто-нибудь обязательно придет искать, так что вы...

Она повернулась на каблуках и покинула комнатку.

Малфой проводил ее взглядом, тяжело дыша.

— Хорошо, что это была не Прикстли, — сухо заметил он.

— Вообще, хорошо, что это была именно Мел, — уточнила Гермиона.

Драко кивнул и обернулся.

— Приведи себя в порядок, — бросил он. — Сейчас и правда кто-нибудь притащится.

Гермиона не обратила на его слова ни малейшего внимания.

— Ты все время упоминаешь Рона. Но сам ведь не собираешься посвящать в это Асторию, верно? Зачем тебе нужно вдаваться в такие мелочи?

Малфой как-то странно посмотрел на нее. Гермиона попыталась пригладить волосы обеими руками.

— Может быть, когда-нибудь я и скажу Астории. Но вряд ли это что-то сильно изменит.

Гермиона усмехнулась и покачала головой, забирая с тумбочки чашку с остывающим кофе.

— Ты пришел тогда и сказал, что я подрываю уважение общества к тебе, — заговорила Грейнджер. Малфой подозрительно покосился на нее. — А есть ли оно, это уважение?

Гермиона смотрела на него, приподняв голову, как будто нашла вдруг опору.

— Всем наплевать, — продолжала она. — Я бы никогда не сказала этого несколько лет назад, но теперь отчетливо поняла: всем до единого плевать, что творится в душе у других и кто что скрывает. Даже если кто-то вдруг выйдет на середину площади Мерлина и закричит от боли, никто не попытается ничего сделать. Если кровь не хлещет и не насылают Круцио — значит, все нормально. Лишь в некоторых организациях, таких, как наша, есть отзывчивые люди. И то... мы не за души тут боремся, знаешь ли, а за нормальное существование.

Гермиона дернулась, в который раз собираясь уйти. Малфой понял, что если не скажет то, что крутится у него в голове, сейчас, то не скажет это никогда. Драко Малфой впервые осознал, что ему нужно озвучить свои мысли, а не скрыть их.

— То, что я ответил тебе на твою истерику...

— ...было глупостью и ложью, — с горькой усмешкой закончила Гермиона.

— Нет. Я рад, что сказал это, хоть и совершенно не планировал. Я говорил это в первый раз в жизни и, пожалуй, в последний.

Гермиона замерла и сглотнула. Она слышала, что каждое слово далось Малфою с трудом, и понимала, что сама обречена на такую же тяжесть.

— Не зарекайся. Звучит, конечно, мило — первая и последняя, но...

— Я не это имел в виду, — грубо прервал ее Драко. — До первой и последней ты не дотягиваешь. Я лишь ставлю под сомнение необходимость говорить кому-либо то, что сказал тебе. Зачем показывать свою слабость, если всем плевать?

Слова Гермионы обернулись против нее самой. Она ведь не к этому вела. Забыла сказать про единственное ценное, что нельзя просто так бросать. Гермиона заглянула в глаза Драко и увидела в них жуткую усталость. Неужели и сама выглядела сейчас так же?

А может, он ухватился за это единственное, а Гермиона двинула ему по руке?

Гермиона открыла рот, чтобы все это сказать, понимая, что их разговор все еще оставлял за собой узкую щель, в которую можно пролезть и все исправить, но вздрогнула, когда Август пробасил:

— Вы что, устроили тут дедуктивное расследование по поиску баночки кофе?

Гермиона закрыла глаза от безнадежности.

— Второй шкафчик слева, — прошептала она.

Малфой оттолкнулся от тумбочки и направился к выходу. Слегка замешкавшись в попытке справиться со своим вестибулярным аппаратом, Гермиона пошла следом.

— Все-таки хорошо, что это снова не Прикстли, — еле слышно бросил Драко напоследок и удалился по коридору в противоположную сторону.

* * *

Жалкие, колючие хлопья снега залетели в прихожую, пока Гермиона боролась с дверью, не желающей закрываться. На кухне горел свет. Грейнджер запрокинула голову, надеясь, что сможет привести сердцебиение в порядок, но в конце концов оставила эту тщетную попытку. Сбросив обувь и аккуратно повесив мантию на крючок в форме модели новомодной метлы, она двинулась на свет. Рон сидел на старом стуле и читал какой-то спортивный журнал. На столе стояла чашка чая.

— Привет, — тихо поздоровалась Гермиона.

Он поднял голову и кивнул:

— Привет.

— Рон, — позвала Грейнджер, когда он вернул внимание журналу.

— Сейчас, секунду. Представляешь, "Пушки Педдл" устраивают распродажу своих старых снитчей и квоффлов! Это такая реликвия!

Гермиона прикусила губу и перевела дыхание. В горле стоял ком.

— Отвлекись, пожалуйста. Мне очень нужно кое-что тебе сказать.

Видимо, уловив в ее голосе необычную интонацию, Рон отложил журнал и неуклюже встал.

— С тобой все нормально?

Гермиона с трудом сглотнула и отрицательно покачала головой.