Фанты, или Пока мы молоды (гет)

В старом пабе было душно и шумно. За покосившейся деревянной дверью луна обретала безусловную власть над сменой времени суток, и метель настойчиво играла полами мантий заблудившихся, задержавшихся или просто не вовремя прогуливающихся. Но в пабе было душно и шумно, и, наверное, поэтому в этот день там скопилось столько народу, что хозяин то и дело потирал ладони в ожидании предстоящего подсчета выручки.

Молодой человек стряхнул с ворота мантии снег, забрал сливочное пиво и недовольно осмотрел все до единого занятые столики. Его взгляд остановился: в темном углу был замечен свободный стул; за столиком, спиной к нему, сидела девушка. На спинке ее стула красовалась мантия последнего писка магической моды. Парень махнул рукой и уверенно зашагал в ту сторону, инстинктивно пряча собственную мантию за спину, все еще не привыкший к тому, что его одежда теперь стоит не меньше, чем у этой дамочки. Ну, может немного...

— Эй! — возмутилась молодая особа, когда незнакомец сел напротив нее, и брезгливо глянула на старую пивную кружку.

— Все вокруг занято, — он пожал плечами, как бы извиняясь, повесил мантию на стул и пригладил влажные от снежных хлопьев волосы. — Да я ненадолго, скоро уйду.

Девушка настырно скрестила руки на груди и сощурила глаза.

— Я жду человека.

Парень удивился про себя, как этот «человек» разглядит ее в этом темном углу. Хоть бы лицом к входу села, что ли.

— Я ненадолго, — повторил он.

Красотка молча сжала губы и отвернулась, застыв, как статуя, со скрещенными на груди руками.

Незнакомец сделал первый глоток холодного пива и едва слышно вздохнул. Он снова обвел взглядом шумные компании, прячущиеся от ужасной погоды в этом старом, но уютном, пропитавшемся бледным желтым светом и пряными запахами пабе. Сможет ли он когда-нибудь прийти сюда только ради веселого времяпровождения? Сможет, наверное; не вечно же прятаться от знакомых (очень уж они любопытные и сострадательные). Интересно, что здесь делает эта напыщенная модница? Молодой человек тут же схватился за эту волю любопытства, но она быстро ускользнула, оставляя за собой привычную пустоту и тоску.

— От меня девушка любимая уходит, — тихо произнес он, оставляя за дамочкой свободу выбора: ответить и поддержать, или сделать вид, что ничего не расслышала. Во втором случае, загадал парень, он ничего больше не скажет, допьет пиво и уйдет.

Однако эта леди оказалась непредсказуемой и не сделала ни того, ни другого.

— Девушка, — фыркнула она и на какое-то время замолчала. Ее взгляд опустился в пол, но собеседник этого не заметил в силу плохого освещения и укола обиды, что над ним, над его таким большим горем, посмеиваются. — А от меня муж, — неожиданно добавила барышня, сглотнув, повернулась к молодому человеку и положила руки на колени. — И тоже любимый, как ни странно.

Тот не знал, как на это ответить, и поэтому сделал еще два торопливых глотка из кружки. Она тем временем чертила ногтем на деревянном столе какой-то затейливый узор.

— Из-за..? — наконец произнес он, не до конца пока уверенный, что это будет удачный вопрос.

— Ага, — горько хмыкнула девушка. — Из-за какой-то.

— Что, даже не знаешь, из-за кого?

Она сжала губы и покачала головой. Незнакомец вздохнул и запрокинул голову, уставившись в грязно-желтый потолок.

— А я вот знаю, — произнес он после долгой тишины. — Только от этого ни черта не легче. Может, даже, — хуже.

Собеседница подняла глаза, вцепившись взглядом в молодое лицо, черты, ожесточенные тоской и усталостью. Возможно, он бы мог ее понять. Этот мужчина, которого она определенно где-то видела, может быть, не скажет, что в распаде брака по расчету есть свои огромные плюсы, так, как будто сам разводился двести раз. Он, возможно, выслушает ее без этих скептических взглядов с оттенком осуждения. Девушка даже готова была выслушать его, если история не затянется до утра. Но ведь ей не так уж привычно раскрывать всю подноготную перед каким-то любителем пива. Стоит ли оно того?

Оба молчали. Наконец она встала, протиснулась к бару, взяла стакан воды и вернулась уже с твердым намерением облегчить душу.

* * *

— Сегодня в шесть, — громко произнесла Джоанна прямо над ухом Гермионы. — В кафе на первом этаже. Я заказала для нашего отдела огромный столик.

Гермиона с готовностью оторвалась от изучения прошения на благотворительные взносы в приют для сов, чтобы начать разговор, который готовила уже с утра. Она спокойно пронаблюдала, как ее коллега садится за свой рабочий стол напротив стола Гермионы, и положила пергамент, разглаживая его края.

— Джо, — начала Грейнджер, — ты уверена, что упомянутые в твоем объявлении «конкурсы» не... скажем, не нарушат уважительные отношения в нашем отделе?

— Отношения кого с кем? — деловито уточнила Джо. Но Гермиона видела по ее глазам, что подруга смеется над ней.

— Каждого... с каждым, — ответила Гермиона.

— Уверена. Да брось, это же всего лишь развлечение. Отдохнем, развеемся, узнаем друг друга получше. Мне исполняется двадцать пять, и я хочу, чтобы это было весело и запомнилось всем.

— Двадцать пять, а не десять, — покачала головой Грейнджер.

Джоанна успокаивающе улыбнулась ей и примирительно произнесла:

— Это будут приличные игры.

— Ага, — недоверчиво выдавила Гермиона, разыскивая новое перо в ящике стола. — Видела я твои глаза, когда рассказывала про маггловские «фанты». А это не всегда приличная игра... Ты заказала кучу любимого алкоголя для наших ребят, не так ли?

Джоанна снова послала ей улыбку, которая примерно значила: «Не будь ханжой», — полностью лишив уверенности, что именинница возьмет на себя ответственность за приличие вечера. Гермиона вздохнула, но больше ничего не сказала и вернулась к работе. Это ее день, день Джоанны, и она вправе распоряжаться им так, как ей захочется. Даже если большей части отдела будет об этом празднике стыдно вспомнить.

* * *

— Боюсь, такую сумму мы не осилим, — произнесла Джо, хмуро изучая пергамент, поданный Гермионой. — У нас еще Больница водяного народа на очереди. Давно обещали.

Они стояли у лифта, ожидая приближающегося скрипа. Отдел благотворительности, как они себя называли, состоял из двадцати человек и занимал один этаж высокого здания, по соседству с разношерстными компаниями. Но иногда все же приходилось перемещаться вдоль данного строения на лифте. Например, ближайший камин располагался на два этажа ниже.

На самом деле они были не отделом, а полноценной благотворительной организацией, но слишком малой, чтобы не зависеть от более крупных компаний, в известном смысле украшая их досье.

— Я все же надеюсь на Уотрика Долана — он говорил, что обладает немалой свободной суммой, — протянула Гермиона, с сожалением забрав пергамент и положив его поверх стопки похожих у себя в руках.

— Он просто пытался произвести на нас впечатление, — закатила глаза Джоанна.

— На тебя, — заметила Гермиона, внимательно глядя на коллегу и шагая вслед за ней в приехавший лифт.

Джо изобразила на лице брезгливость, и Грейнджер, улыбаясь, перевела взгляд на присутствующих. Двух молодых людей и женщину лет сорока она не знала, но на всякий случай кивнула им. Она знала в этом лифте только одного.

— Здравствуй, Драко, — поздоровалась Гермиона как можно более добродушно.

Он ответил ей холодным кивком, и Джо еле заметно покачала головой на кажущуюся ей бестактность. Гермиона же с облегчением отвернулась, в который раз наивно радуясь, что он не завел разговора, не выдал какой-нибудь язвительной реплики.

— Малфой, видел объявление? — бросила Джоанна через плечо. — Ты тоже приглашен.

На лице Малфоя выразилось крайнее нежелание, и Джо, заметив это, с легким упреком добавила:

— Не надо отделяться от коллектива. Получишь плохую рекомендацию.

Это фирменная угроза Джоанны не заставила себя ждать. Они в своей организации были далеко не начальницами, но Генри Роскоз, создатель и «король благотворительности» для их небольшого коллектива, доверял им некоторые управляющие обязанности. Кадров все равно было мало, а девушки не отказывались, стараясь во всем помогать шефу. К тому же Джо нравилось, когда все — даже те, кого она недолюбливала, — пытались при увольнении получить от нее хорошую рекомендацию. А Малфоя она недолюбливала, но он никому нравиться не желал. Поэтому Джоанна с радостью пускала в ход шантаж.

Как-то раз, когда Малфоя только приняли в их благотворительный отдел, Гермиона и Джоанна столкнулись с ним в коридоре. И Гермиона, и Драко отреагировали на эту встречу удивлением и явным отсутствием радости, хотя быстро взяли себя в руки и поздоровались. Но Джо заметила, запомнила и при первом же случае поинтересовалась у Гермионы, откуда та его знает. Грейнджер попыталась ограничиться минимальным набором слов, что в конце концов сложилось в: «Учился на Слизерине, меня презирал, я его тоже. Богат, изворотлив, самооценка завышена». Она не вспоминала войны, не думала о том, изменила ли она его, потому что ей было тяжело. С каждым днем она отодвигала страшные воспоминания все дальше, и для такого пустого случая ворошить не зажившую рану не желала. Хотя и знала, что в самые безрадостные периоды ее жизни воспоминания будут без спроса возвращаться с новой силой.

Но Джоанна большего не требовала, да и вообще зацепилась только за одно:

— Богат? Почему тогда не значится в списках спонсоров? Более крупных организаций, например?

Гермиона только вздохнула и покачала головой.

— Зачем сюда устроился, как думаешь? — не унималась Джо.

Грейнджер пожала плечами:

— Образумился, что «активный благодетель» звучит лучше, чем «сбежавший с поля боя Пожиратель Смерти».

— Но одно другому не мешает.

Гермиона тогда только согласно кивнула. С тех пор у Джоанны выработалась твердая антипатия к Малфою-младшему: с ее любовью к жадным богачам дело обстояло хуже, чем с любовью аристократов к магглам.

* * *

Праздник был в самом разгаре, и Гермиона не могла про себя не заметить, что уставшие двадцать сотрудников и правда выглядели довольными. Они искренне поздравляли Джоанну, угощались завсегда вкуснейшей едой давно привычного кафе и беззаботно болтали. Заглянул даже шеф, вручил имениннице подарок, но, с сожалением сославшись на очень важные планы, тут же покинул праздник. «Правильно, мистер Роскоз, — подумала Гермиона, — а то, не дай Мерлин, вас еще заставят ухать совой под столом». И рассмеялась, когда Джоанна с наигранно расстроенным выражением лица запричитала о невозможности пригрозить шефу ужасной рекомендацией.

— Я на секунду, — улыбаясь, произнесла Джо и куда-то упорхнула.

Гермиона огляделась. Все, кто пришел в кафе вне данного торжества, с любопытством поглядывали на веселый коллектив, и Грейнджер с беспокойством предполагала, что посетителей ждет еще что-нибудь из ряда вон выходящее. День рождения Джоанны Прикстли не пройдет незаметно.

В дальнем конце зала Гермиона разглядела Малфоя, сидящего за стойкой бара, и ужасно удивилась, что он все же пришел. Должно быть, в хорошей рекомендации он нуждался не меньше остальных. К нему подсела миниатюрная блондинка, Керри, самая дружелюбная и разговорчивая в их отделе, и о чем-то воодушевленно щебетала. Малфой отвечал ей редкими кивками и постоянно поглядывал на часы.

Гермионе стало жалко Керри. Девушка была совсем юной и очень уж расстраивалась, если ей говорили о ее навязчивости и надоедливости. К тому же она была далеко не глупа — рано или поздно разглядела бы большую причину для расстройства. Гермиона уже было поднялась, собирая всю свою решительность, чтобы пойти и вытащить Керри из разговора с неудачным собеседником, когда в зал, сияя улыбкой от уха до уха, вплыла Джоанна. В руках у нее был красивейший черный блестящий цилиндр.

«Мерлин мой, — с ужасом подумала Гермиона, — все же фанты. Идиотские фанты».

Джо проплыла мимо Гермионы, подмигнув ей, что-то прошептала официанту, и уже через минуту стулья были выставлены в полукруг, а во главе Джоанна легким движением палочки подвесила в воздухе цилиндр.

— Друзья, рассаживайтесь, пожалуйста, — громко произнесла Джо, гостеприимно разводя руками. — Никто не отвертится, — со смехом добавила она.

Но Гермиона прекрасно понимала, что она это серьезно, и покорно уселась на самый крайний стул. Все остальные тоже поторопились, по пути обмениваясь оригинальными предположениями о том, что задумала Джо.

Джоанна удовлетворенно вздохнула, оглядывая повеселевших коллег, но в последний момент заметила пустующий стул. Ее взгляд тут же заметался по всем присутствующим и остановился на Малфое, с невозмутимым выражением лица сидящем на прежнем месте у стойки бара.

— Мистер Малфой? Отдельное приглашение? — поинтересовалась она, приподнимая красиво очерченные брови.

— Вряд ли я составлю вам веселую компанию, — бросил он, ненадолго задерживая на Джо свое внимание.

— Ну уж нет, — спокойно ответила она и приподняла палочку. — Будь добр подойти сюда своими ножками, если не хочешь получить опыт полёта над головами волшебников.

— Угрожаешь? — усмехнулся Малфой, но все же незаметно нащупал в кармане мантии собственное оружие.

Пара посетителей кафе хихикнули, наблюдая за действом. Они явно сомневались в способностях именинницы. Джо только нарисовала палочкой в воздухе что-то вроде знака бесконечности, как бы говоря, что за ней не станется. Малфой с отчаянием вздохнул, лениво поставил бокал на стойку бара и медленно поднялся.

— Вот и прекрасно, — обрадовалась Джоанна, пряча палочку, когда он сел на свободный стул. — Можем начинать. Прошу всех, выступающих против магглов, забыть на время о стереотипах, потому что они придумали невероятно замечательную игру.

Джоанна рассказывала правила, а гости становились все более заинтересованными и рвались в веселье с головой. Гермиона посчитала своим долгом добавить:

— Существует такое понятие, как «соскок». Ему нужно определить цену, и любой, кто ни под каким предлогом не захочет выполнять желание ведущего, может лишь заплатить эту...

— Это нам не понадобится, — перебила ее Джо, махнув рукой. — Мы все смелые.

— Я буду ведущим, — воскликнул кто-то из гостей. Все обернулись на голос Августа, с воодушевлением вскочившего со стула. — Со мной не соскучитесь.

Джо согласно поманила его рукой. Беспокойство стало накатывать на Гермиону с новой силой. Август — двоюродный брат Джо — известный весельчак и балагур, к тому же он был еще более весел от хорошей выпивки. В общем, Гермиона предсказывала, что игра не пройдет без того, что потом попадет на темные страницы истории их отдела.

— Отправьте в цилиндр свои фанты, пожалуйста, — обратилась Джо к гостям, разыскивая что-то в недрах карманов мантии. — Сначала я завяжу тебе глаза, Август. Ты тоже давай фант, дорогой.

Август кивнул и начал расстегивать часы, а гости принялись снимать заколки, кольца, запонки, вытаскивать из карманов завалявшиеся конфеты и разные амулеты. Гермиона расстегнула тонкий черный браслет и взмахом палочки отправила его в цилиндр, мысленно попросив напоследок не попадать в руку Джоанны.

Когда все сдали опознавательные вещички, Джо эффектным движением взмахнула синим платком, аккуратно перевязала им глаза брата и повернула его лицом к жертвам.

— И не сметь делать вид, что ваш фант вовсе не ваш, — со всей суровостью произнесла Джоанна, оглядывая гостей, чем вызвала легкий взрыв смеха. — Готовь свою фантазию, Август.

Широкоплечий шатен в предвкушении потер ладони, а рука Джо наполовину утонула в глубине цилиндра. Гермиона незаметно скрестила пальцы под сиденьем стула и закрыла глаза. Когда она приподняла веки, Джо, счастливо улыбаясь, держала высоко над головой какую-то фигурную монетку, красиво поблескивающую золотистым цветом.

— Что должен сделать этот фант? — пропела Джо. Она искоса поглядывала на нервно хрустящего костяшками пальцев Дерека, самого нового сотрудника их отдела.

— Х-м-м... — протянул Август. — Начнем с простого. Двадцать комплиментов соседу справа!

Он слегка отодвинул повязку с глаз вверх, разыскивая обладателя фанта. Дерек тем временем с готовностью повернулся к Керри, сидящей по его правую руку, и вдохнул. Сначала комплименты сыпались из его уст плавно и быстро, но ближе к злополучному числу двадцать, поток начал иссякать, заставляя Дерека напрягаться и хмуриться в раздумьях, гостей — весело посмеиваться над ним, а Керри — смущенно хихикать. Наконец, когда похвала в честь девушки, начавшаяся с «ты замечательно выглядишь», закончилась «интересной походкой» и «стильной резинкой для волос», Джо, смеясь и хлопая в ладоши, натянула повязку обратно на глаза Августа:

— Следующий!

Гермиона незаметно для себя расслабилась и ждала момента истины уже не с такой опаской. Следующие фанты пели детские песенки, признавались в любви своему отражению в зеркале, падали перед первым, кто зайдет в кафе, на колени, умоляя его сказать, что мир прекрасен и Мерлин существует (Джек был так убедителен в этой роли, что зашедшая в злополучный момент женщина чуть было не вызвала целителей Святого Мунго), и делали еще какую-то ерунду. Новый оборот игра приняла на седьмом фанте.

— Что прикажешь этому фанту, Август?

— Начинаем по-серьезному! — крикнул тот. — Хочу стриптиза.

Мелания, единственная, кроме Малфоя, выпускница Слизерина в их отделе, с отчаянием смотрела на лимонную конфету в руке Джо.

— Мы в общественном месте! Какой стриптиз, вы чего? — встрепенулась Грейнджер.

— Да брось, Гермиона, не тебе же танцевать, — рассмеялся Август.

Джо тем временем, не теряя ни секунды, подозвала одного из официантов и что-то проговорила ему на ухо. Тот в ответ ухмыльнулся и пожал плечами.

— Управляющего сегодня нет, а мы вам запрещать не будем. Время-то вроде уже не детское.

И, пожелав удачи, ушел к другому столику.

— С ума сошли! — воскликнула Гермиона, уже, тем не менее, полностью потерявшая надежду пробудить у дорогих коллег благоразумие.

Джоанна подбежала к девушке, взяла ее за обе руки и подняла со стула.

— Покажи нам класс, Мел.

Мелания, до этих пор пребывавшая в шоке от неожиданности, вдруг распрямила плечи, вздернула подбородок и, искоса глянув на Джо, бросила:

— Музыку мне.

Раздались аплодисменты и улюлюканье гостей, а Джо запрыгала от радости. Спустя несколько секунд, Мелания, прислушиваясь к первым нотам мелодии, начала слегка покачиваться и стягивать заколку с волос. А через несколько минут, когда юбка, прикрывавшая ранее часть длинных ножек, лежала на полу, она расстегнула последнюю пуговицу на белоснежной рубашке, повернулась спиной и принялась стягивать каждый рукав по отдельности. Закончилось все тем, что, одевшись под аплодисменты, Мелания игриво поинтересовалась у Августа:

— Достаточно?

И тот, торопливо захлопнув рот, кивнул.

Понравилось это не только гостям праздника, но и официантам, и посетителям. День рождения Джоанны из небольшого торжества плавно трансформировался в незапланированную развлекательную программу кафе.

— Что должен сделать этот фант? — в очередной раз спросила Джо.

Гермиона с улыбкой наблюдала за тем, как один парень из их отдела умолял Мел согласиться на пару прогулок, а та шутливо отмахивалась. Она не видела, чей фант достали из цилиндра, задумавшись, какая популярность теперь будет у и без того успешной Мелании и рассматривая пеструю на должности толпу посетителей. Она лишь услышала краем уха, как Август протянул с явным удовольствием:

— А достань-ка еще один.

Когда Джо, пожав плечами, снова засунула руку в шляпу, чтобы выудить второй фант, Гермиона повернула голову, очнувшись от мыслей, и с ужасом, из-за которого кровь отлила от лица, поняла, что случилось плохое.

В одной руке Джо, покачивая, держала тонкий черный браслет. Другой рукой она вытаскивала из цилиндра серебряную запонку.

Гермиона забегала взглядом, пытаясь определить, кто вторая жертва, но ничто не подсказало ей разгадку.

— Поцелуй, — твердо и громко сказал Август. — Только по-взрослому!

Он под радостные возгласы снял повязку и вопросительно развел руками.

— Чье? — Джо подняла браслет вверх за спиной Августа.

— Мое, — испуганно выдала Гермиона.

— А это?

Наступила тишина. Через несколько секунд, как гром среди ясного неба, раздалось:

— Я положил запонку.

Гермиона вздрогнула. Малфой смотрел на нее все тем же ничего не выражающим взглядом и не двигался с места. Но это сказал точно он.

— Ну, тогда, милости прошу, — поторопил Август. — Задание слышали.

Малфой вопросительно глянул на Джо, но увидел только веселье от удавшегося праздника в ее глазах.

— Я женат, — хмыкнул он, отворачиваясь и качая головой.

— Ну, Гермиона тоже, в принципе, занята, — беспечно заметила Джо, но перехватила убийственный взгляд Гермионы и зашлась в кашле.

— Нет, — заявила Гермиона, справившись, наконец, с замешательством.

— Эй, ребята, не тормозите игру, — снова подал голос Август.

Малфой нахмурился и полез во внутренний карман мантии.

— Ладно, сколько там стоит этот... «соскок»?

— Нет-нет, оставь галлеоны на благотворительность, — рассмеялась Мел, сидящая рядом с ним. Она подтолкнула его в спину, приговаривая: — Я тут раздевалась перед вами, а ты красивую девушку поцеловать боишься. Скажи спасибо, что тебе не выпала чья-нибудь еще запонка или, собственно, часы Августа.

Малфой бросил на нее хмурый взгляд. И, к испугу Гермионы, поднялся, разминая шею. Джо незаметно подошла к Гермионе сзади, положила руки на ее плечи и потянула вверх.

— Скорее. Милая, прости меня, но сегодня нет пощады.

Гермионе показалось, что она сойдет с ума от страха и стыда. Дома ее ждал Рон и представить не мог, что она собиралась сделать. А Малфой стоял перед ней, на голову выше, сложа руки в карманы, буравил ее тяжелым взором и проявлять инициативу, похоже, не собирался.

— Эй, ну что, век так стоять будем? — сердито протянул Август.

Гермиона закрыла глаза с надеждой, что все исчезнет, стоит их открыть. Но когда она вздохнула и открыла глаза, Малфой только стоял намного ближе. В нос ударил запах дорогого парфюма.

«Пара секунд, — истерично размышляла Гермиона, — и завтра об этом все забудут. И я забуду, и Малфой забу...»

Но закончить мысль она не успела. Не дослушивая очередное подстрекательство Августа, Малфой довольно жестко перехватил подбородок Гермионы пальцами и наклонился, прикасаясь своими губами к ее.

Кто-то из гостей напомнил, что секундное касание губ никого не устроит. И мир окончательно выбило у Гермионы из-под ног, потому что приказ Малфой мгновенно выполнил, а она даже не успела хоть как-то противостоять.

Грейнджер совершенно не имела понятия, сколько прошло времени, как долго длился их поцелуй, от которого, к ее неконтролируемому ужасу, подкашивались ноги. Но когда Малфой отстранился и сфокусировал взгляд на ее лице, по резко ворвавшимся в сознание голосам и смеху поняла, что дольше, чем следовало. И еще она подумала, что не упала в обморок от нервного перенапряжения только потому, что Малфой держал ее за талию.

— Малфой, знаешь, что? — рассмеялась Мелания. И неожиданно переменилась в лице, до смешного похоже изображая разозленного Малфоя: — Твоя жена узнает об этом!

Шутка была понятна далеко не всем, но пародия Мел все равно послужила причиной для нового взрыва смеха. Гермиона сделала два торопливых шага назад и села на стул; Драко, с чуть большей грациозностью, последовал ее примеру. Гермиона тяжело дышала и предпринимала одну за другой попытки собрать мысли в кучу.

Джо тем временем доставала из глубины блестящей шляпы очередной фант.

— Так что, ребята, этот проект — наше окно в большой мир. Сделайте, пожалуйста, все возможное, чтобы его не закрыли перед нашим носом, — громко сказал Генри Роскоз в заключение долгого совещания, оглядел сотрудников и встал.

Согласно кивая, двадцать работников благотворительного отдела, стремившегося к избавлению от слова «отдел» и приобретению более внушительного статуса, также стали подниматься со своих мест. Им предстояло много работы: совещания, переговоры, поздние возвращения домой; от всех требовалась максимальная преданность делу и четкое выполнение обязанностей. В такой обстановке веселый праздник, прошедший неделю назад, обещал быстро забыться. Им давали последние полноценные выходные на ближайший месяц. Дальше, утверждал мистер Роскоз, если отдел хочет сделать большой рывок, от отдыха придется на время отказаться.

Гермиона собрала перо, чернила, пергаменты и, уткнувшись в недавние записи, быстрым шагом поспешила к выходу из зала совещаний. Она не хотела терять время и твердо решила подготовить всю документацию на пожертвования в этот же день, в пятницу. Не глядя по сторонам, Гермиона резко повернулась, чтобы протиснуться в узкий проход и немедленно влетела прямо в плечо Малфоя.

Малфой скривился и потер ушибленное плечо, а Грейнджер испуганно отшатнулась, так, что банка чернил едва не разбилась.

— Извини, — пробормотала Гермиона, густо краснея. Она сказала ему что-то едва ли не первый раз за неделю.

Драко сделал шаг назад, пропуская ее, и Грейнджер, вылетев в коридор, поспешила к своему кабинету. Малфой проводил ее чуть удивленным взглядом, пропустил еще пару сотрудниц и направился в противоположную сторону.

* * *

— О Мерлин! — пробурчала Джоанна, шмыгнула красным носом и уронила голову на стол. — Чувствую, что сейчас умру, — послышалось из кучи документов.

Гермиона подняла глаза и сочувствующе оглядела больную коллегу.

— Тебе бы бодроперцового — и под одеяло, — посоветовала она.

— Угу.

Грейнджер взглянула на свою стопку документов и на Джо. Снова на стопку, и опять на Джо. Наконец, она поборола сомнения и, решительно встав, подошла к столу коллеги.

— Много у тебя срочного?

Больная подняла тяжелую голову и жалостливо уставилась на Гермиону снизу вверх.

— Намечается бесконечный день беготни по кабинетам.

— Иди домой. Скажи только, куда бегать.

Джоанна нахмурилась и, несмотря на привлекательность предложения, покачала головой.

— У тебя самой много работы. Я не могу просто свалить все на тебя.

С трудом сделав глубокий вздох и изобразив сосредоточенное выражение лица, она дрожащей рукой макнула перо в чернила. Гермиона положила ладонь на ее лоб и испуганно воскликнула:

— Да у тебя жар! Домой, Джо! Поговори с Роскозом, он поймет. Скажешь, что в понедельник будешь как огурчик.

Джоанна в отчаянии уронила перо, по-щенячьи преданно взглянула на Гермиону и потянулась к пергаментам.

— Я тебе век благодарна буду, — устало прогундосила она.

— Просто не заставляй меня больше участвовать в твоих праздничных играх и конкурсах, Джо.

Она натянуто улыбнулась.

— Посмотрим. Значит, вот эти документы нужно распределить по нашему отделу, чтобы ребята назначили встречи с соответствующими спонсорами и заверили их дальнейшее сотрудничество с нами. Гермиона, — добавила она, цепкой хваткой удерживая пергаменты, — если они где-нибудь потеряются, мне головы не сносить. Даже копии не спасут.

— Поняла, лично в руки, — сосредоточенно произнесла Грейнджер, вытягивая пергаменты из ее рук. — Что кому нести?

— На каждом документе внизу — номер кабинета.

Пока Джо послушно собирала сумку, Гермиона листала пергаменты, строя планы передвижения по этажу.

— А здесь кто? — поинтересовалась она, указывая Джоанне на незнакомый номер кабинета.

— Как это — кто? — удивленно взглянула на нее Джо. — Малфой.

— О… — вырвалось у Гермионы. — Джо, а давай ты занесешь ему это по дороге к Роскозу?

Джоанна озадаченно уставилась на протягиваемый Гермионой пергамент.

— Почему?

— Просто… — и Грейнджер вдруг поняла, что никаких отговорок у нее нет. И, если уж взялась помогать, слово должна сдержать. — Ладно, не беспокойся, я все сделаю, — сдавшись, выдохнула она.

Джо бросила на Гермиону еще один удивленный взгляд и обняла на прощанье.

— Спасибо еще раз. Ты мой ангел.

* * *

В руках у Гермионы осталось три листа пергамента. На всех трех был один и тот же номер кабинета — того, где сидел Малфой.

Она остановилась посреди коридора, уставившись в цифры. Гермиона всерьез думала, что ей хватит недели. Сначала, правда, она надеялась на то, что сможет успокоиться и за выходные успеет забыть о своих ощущениях. Но в понедельник, увидев Малфоя издали, Гермиона резко завернула в ближайший кабинет, сознательно променяв встречу с ним лицом к лицу на неловкий разговор о погоде с Дереком. Потом она жутко ругала себя за это. Но во вторник тоже сделала вид, что не заметила Малфоя у главного камина. И вот, в пятницу, столкнувшись с Драко совершенно случайно, стала красной как помидор и трусливо убежала. Взрослая, прошедшая войну, имеющая престижную должность, без пяти минут замужняя женщина просто сбежала.

Гермиона глубоко вздохнула и сделала несколько нерешительных шагов в сторону кабинета Малфоя. Кто знает, что случилось с ней на дне рождения Джо. Возможно, было виновато хорошее настроение и праздничная выпивка. Но может ли пара бокалов терпкого вина лишить совесть спокойствия на неопределенное время только потому, что поцелуй Малфоя вызвал в ней гораздо более широкую гамму чувств, чем поцелуй Рона?

Она честно пыталась рассказать Рону о случившемся, чтобы посмеяться, пустить шуточку в адрес Малфоя и забыть обо всем этом, сложившись комочком в объятьях Уизли. Но в последний момент у нее просто не повернулся язык. Тогда Гермиона оправдала себя тем, что боится сделать Рону больно. Но теперь, приближаясь к двери злополучного кабинета, отчетливо понимала, что просто струсила: ей было слишком страшно говорить будущему мужу о том, к какому воспоминанию она в конце концов приходит каждый раз, когда задумывается над чем-либо.

Дело точно в том, что у нее не было других мужчин, кроме Рона. Именно поэтому, ощущая непривычную напористость губ чужого человека, пусть даже Малфоя, которого условно знала все школьные годы, она не смогла отреагировать на это так, как следует верной невесте. Рано или поздно это должно пройти.

Вооружившись этим выводом, который успокаивал ее в моменты особенно громких криков совести, Гермиона дёрнула ручку двери, но та не поддалась. Кабинет был заперт. Гермиона выдохнула, осознав, что задержала дыхание. Она заглянула в небольшое окошко, разглядела через него весь кабинет, но Малфоя не увидела. Его определенно не было на месте.

— Эй, Август! — крикнула Гермиона быстро проходящему за ее спиной парню.

Тот остановился и обернулся, весело улыбаясь ей.

— Где Малфой, не знаешь? — спросила Грейнджер, указывая большим пальцем на дверь пустующего кабинета.

— Наверное, прогуливает рабочие часы в кафешке. С понедельника-то, боюсь, и обедать перестанем.

Грейнджер благодарно кивнула, и Август продолжил путь. Глядя ему в спину, Гермиона устало опустила руки. До конца рабочего дня оставалось меньше часа, а она обещала бедной Джо не подвести. Но одно дело — заглянуть к Малфою в кабинет, бросить документы на стол и на автомате рассказать ему о его обязанностях, которые он, в принципе, и так знал, и быстренько ретироваться; другое дело — подсесть к нему за столик в кафе и попытаться навязать нудную документацию под что-нибудь крепкое пятнично-вечернее. Один промах — и неловкий разговор затянется.

«Хотя, — вдруг подумала Гермиона, — это же Малфой. Это какой же должен быть промах, чтобы он сказал грязнокровке больше, чем требуют обязанности?». И, в который раз погрузившись в собственные мысли, она раскрыла двери лифта и вошла внутрь.

* * *

В тусклом свете вечернего кафе Гермиона разглядела белобрысую голову рядом с барной стойкой. Она сжала в руках пергаменты, словно спасительную соломинку, и, обходя столы, двинулась к Малфою. Грейнджер старательно заблокировала мысли от всего постороннего, снова и снова проговаривая про себя то, что собиралась сказать Драко. Поэтому, когда она остановилась перед ним на расстоянии вытянутой руки, не здороваясь, торопливо выдала:

— Малфой, здесь документы на троих крупных благотворителей, которые периодически выделяли нам крупные суммы. Тебе необходимо в понедельник с ними связаться и назначить встречи, чтобы они подписали продленные договора. Нам дается неделя, чтобы привести в порядок документацию, так что…

Гермиона почувствовала, как из нее вышел весь воздух, и вдохнула, чтобы продолжить заготовленную речь, но неожиданно поняла, что Драко смотрит на нее слегка удивленно и лишь наполовину осмысленно.

— Малфой, ты меня слушаешь? — на всякий случай спросила она.

Вместо ответа он плавным движением забрал у Гермионы пергаменты, положил их на стойку бара и подозвал бармена.

— Какой-нибудь легкий коктейль для девушки, — тихим голосом попросил Малфой.

— Эй, я же не коктейли распивать пришла! — запротестовала Гермиона, сдерживая волнение. — Давай-ка я тебе все повторю и пойду.

Драко со скучающим видом повернулся к ней.

— Ну выпей со мной, Грейнджер! Мне одному нельзя больше, я становлюсь похожим на алкоголика. В свои-то годы! — и, заметив, что Гермиона все так же смотрит на него исподлобья, нахмурившись, вздохнул и послушно добавил: — А потом ты скажешь мне еще раз, что я должен сделать с этими добрыми дяденьками, — он кивнул на пергаменты.

— Там двое мужчин и одна женщина, — автоматически уточнила она, с сомнением усаживаясь на краешек высокого стула.

Малфой усмехнулся.

— С добрыми дяденьками и тетенькой.

Гермиона бросила на него уничтожающий взгляд. Драко отвернулся и сделал небольшой глоток огневиски.

— Что празднуешь? — спросила она, осторожно заглядывая в принесенный барменом бокал. — Пятницу?

— Ну, скажем… — Малфой задумался, глядя куда-то вверх, — год, как отец вышел из Азкабана.

Гермиона прикинула, стоит ли с этим поздравлять, но в конце концов решила промолчать. Она попробовала коктейль и неуверенно заерзала на стуле. «Сколько еще сидеть?» — то и дело думала Гермиона, исподтишка глядя на стрелки маленьких наручных часов. Малфой неторопливо пил огневиски, смотрел куда-то перед собой и, кажется, прекрасно улавливал ее неловкость. Когда его бокал опустел, она уже обрадовалась, собираясь потянуться за документами, но Малфой начал разыскивать что-то в карманах мантии и вытащил пачку сигарет, похожих на маггловские. Однако эти выглядели немного толще и к тому же были светло-сиреневого цвета.

— Недавно мама сказала мне очень интересную вещь, — вдруг заговорил Драко, манерно растягивая слова.

Мысленно Гермиона отчаянно простонала. Оправдывались ее худшие опасения.

— Попросила меня не быть дураком, — продолжил Малфой. Он зажег огонек на кончике волшебной палочки, поднес его к так называемой сигарете, а сигарету — ко рту. Затянулся и медленно выдохнул слабый белоснежный дым.

Грейнджер изо всех сил старалась держать язык за зубами. Хотелось сказать что-нибудь саркастическое по поводу маггловского изобретения. Тем более курение она считала вредной привычкой и не одобряла всей душой.

— Она напомнила мне, что я еще очень молод. Не знаю, зачем мама завела этот разговор, но, кажется, очень даже кстати, — Драко немного помолчал, разглядывая висящие в воздухе над баром в виде затейливой фигуры бокалы. — Пока мы молоды, говорила она, наша жизнь очень пластична, меняет форму от слабого прикосновения пальцев. А пока есть возможность делать с жизнью все, что хочется, легко и непринужденно, этим надо пользоваться. Когда мы становимся старше, нами начинают руководить наши привычки. Мы привыкаем. Вот мама, например, привыкла к отцу. Видишь, дождалась его из Азкабана, осталась с ним, хотя ей легче было бы строить свою жизнь отдельно от Люциуса. Но она попросила об этом только меня. Отпустила, как птицу. Дала напутствие, что у общества меняются ценности, и я должен хорошенько потрудиться, чтобы меня начали уважать. — Он снова сделал затяжку и выдохнул дым вверх. — А ведь она вряд ли когда-нибудь по-настоящему любила отца.

Малфой ненадолго замолк. Затем, заметив напряженный взгляд Гермионы, усмехнулся и поднял зажатую между пальцами сигарету со странным наполнителем к их лицам.

— Магглы, конечно, глупцы, но иногда подают нам хорошие идеи.

— В мире магглов подобные вещи вызывают привыкание. И очень вредят здоровью, — зачем-то проговорила Гермиона, сосредоточенно следя за его движениями.

— Я же говорю — глупцы, — снова усмехнулся Малфой.

Она промолчала и наконец оторвала взгляд от волшебной сигареты, которую Драко обхватил губами. Поняла, что Малфой так же внимательно смотрит на нее, и покраснела. Она отвернулась к барной стойке и сделала несколько глотков холодного коктейля.

— К чему это ты говорил? — спросила Гермиона, не поворачиваясь.

— К тому, что глупо — придумывать и использовать то, что тебя медленно убивает, если можно…

— Нет, — быстро перебила Грейнджер, и Драко удивленно приподнял брови. — Про молодую жизнь и тому подобное, — тихо напомнила она.

— А! — откликнулся Малфой. Но продолжать разговор не спешил. Он попросил у бармена какой-то напиток с неизвестным Гермионе названием и только потом снова заговорил: — Я вот задумался. У меня есть жена. — Драко склонил голову набок, словно представляя ее перед собой, и едва заметно повел плечом. — Красивая. Не глупа. Готова делать все, что я скажу. — Он кивнул бармену, принесшему ему голубоватый напиток в низком стакане, и провел пальцем по запотевшим граням. — Но вот в чем проблема. Я не уверен, что готов бежать к ней после нервного рабочего дня, что хочу целовать по утрам именно ее. Точнее, уверен, что не готов… и не ее. — Малфой сделал глоток.

Гермиона поразилась, насколько личный оборот принял их разговор. Она всерьез подумывала о том, чтобы прервать Драко, иначе он будет жалеть, что столько всего сказал ей. Но, слушая его тихий задумчивый голос и случайные откровения, не могла ничего произнести.

— Я даю ей все, что должен и могу, — делился Малфой тем временем. — Кладу на ее счет немалые деньги. Добросовестно выполняю супружеские обязанности. Вывожу в свет. Она, кажется, вполне довольна. А я — нет. А, вспомнил, — неожиданно прервал он сам себя, и Гермиона слабо вздрогнула. — Я тогда сказал маме, что, наверное, так старею. Поэтому она завела лекцию о молодых годах.

Гермионе показалось, что Малфой больше ничего не скажет, но уходить ей отчего-то расхотелось.

— Если это не старость, значит, рано или поздно пройдет, — осторожно заметила она.

Драко покачал головой. Затем повернулся к Гермионе лицом, как будто не услышав ее слов.

— Я считал себя несчастным. Но однажды просто представил: что будет, если я сделаю такое, чего никогда бы не позволил себе раньше. А что, почему я не могу ничего поменять? Ведь стоит хотя бы попробовать… Тогда ты мне попалась на глаза — шла мимо и что-то втолковывала Роскозу. И я подумал, почему бы не пригласить Грейнджер на ужин в хороший ресторан. Попытаться наладить с ней отношения. Улучшить ее мнение о себе.

Гермиона резко подняла на него глаза, думая, что ослышалась. Но нет, она всё правильно уловила — Малфой действительно сказал это.

— Она давно перестала быть уродиной-заучкой, и никто не упрекнет ее в глупости. Разве что вряд ли забыла о хваленой гриффиндорской необдуманной смелости, но я ведь не на войну ее собираюсь звать.

Грейнджер смотрела в его внимательные глаза и пыталась понять, не шутит ли Малфой, не смеется ли над ней. Но, оглядывая ее лицо, он был так же задумчив, и Гермиона все-таки произнесла:

— Ты не можешь пригласить меня в ресторан.

Драко, слегка сбитый с толку, приподнял одну бровь.

— Почему?

— Ты женат, — тихо ответила Гермиона. — И не важен ни твой возраст, ни то, насколько легко тебе менять свою жизнь. Дома тебя ждет женщина, с которой вы связаны клятвой, — она сделала небольшую паузу. — К тому же, Малфой, ты, кажется, пьян.

Драко молчал. Он продолжал долго смотреть в серьезные, немного усталые глаза Грейнджер, потом медленно повернулся к барной стойке. Его губы неожиданно растянулись в ухмылке.

— Мне понравилось с тобой целоваться, — сказал Малфой и сделал глоток голубоватого напитка.

От неожиданности Гермиона не знала, куда себя деть. Драко же следил за ней через плечо насмешливым взглядом.

— Слово «женат» тогда не очень-то испугало кого-нибудь, помнишь? А будь мы лет на двадцать старше, заставили бы нас с тобой отвечать за собственные фанты? Ты была бы замужем за Уизли, я — женат на той же Астории, и сорокалетние коллеги только покачали бы головами и придумали нам что-нибудь поприличнее. Вроде совместного гимна Хогвартсу. Но нас не лишили удовольствия, Грейнджер, потому что все мы молоды. Молодость — пожалуй, единственное, что война так и не смогла отнять у нас. В этом все дело.

До Гермионы наконец дошло, что имела в виду Нарцисса и о чем говорил Драко. И ей мгновенно показалось, что она встала на сторону Малфоя, невольно преодолев стену непонимания. А еще в глубине души Гермиона уловила слабое чувство, что ей стало очень жаль того потерянного времени, тех лет, когда она не желала и не стремилась замечать такой свободы. Наверное, об этом и жалеют в старости.

Она смотрела на почти пустой стакан со своим коктейлем. Будет ли это открытие действовать на нее так же завтра, послезавтра, через неделю, через месяц? Изменится ли что-нибудь в ее повседневности, или этот отчего-то кажущийся ей ярко-синим огонек правильной чужой мысли постепенно погаснет и не захочет больше пробуждать в ней такое волнение? Вспомнит ли она об этом разговоре спустя несколько лет или забудет в суете благотворительности?

— Я назначу с ними встречи и продлю договора, — вдруг послышался ей голос Малфоя через густую дымку задумчивости. Гермиона моргнула и взглянула на Драко. Он лениво пролистывал принесенные ею документы.

— Ладно, — наконец отозвалась она и медленно слезла с высокого стула. Собственные ноги показались ей чужими, но Гермиона все же сделала несколько первых шагов к выходу из кафе. Потом еще и еще. Но когда она была уже на приличном расстоянии от бара, услышала за своей спиной:

— Грейнджер.

Гермиона обернулась, силясь разглядеть лицо Малфоя в тусклом свете. Он сидел вполоборота и щурился.

— Ну что? Один вечер в ресторане? Завтра.

Ей вдруг захотелось рассмеяться, но она сдержалась. И осознала, что не знает, что ответить. Хотя… Рон уехал в гости к брату, любоваться на драконов, и ей не предлагали ничего предосудительного. Лишь бывший школьный враг приглашал на дружеский вечер с надеждой, кажется, изменить ее мнение о себе.

И, все еще находясь под каким-то необъяснимым влиянием важного разговора, Гермиона отчетливо произнесла:

— Хорошо.

Долли — грязно-серая сова Рона — стукнула лапкой по подвесной перекладине, и Гермиона подпрыгнула на диване от испуга. Она вздохнула, пытаясь привести сердцебиение в порядок, и в который раз мысленно прокляла себя за то, что согласилась на этот чертов поход в ресторан. Ведь сегодня у нее был шанс отказаться. Но тогда утро было слишком раннее и на письмо Малфоя с лаконичным: «Зайду за тобой в шесть» она ответила коротким: «Ладно». Ладно! Собственное письмо стояло у Гермионы перед глазами, и она то и дело переписывала его в своем воображении, словно это могло помочь ей теперь. «Драко, к сожалению, я вынуждена отказаться от твоего предложения, хоть и приняла его вчера. Видимо, на меня подействовали усталость и незнакомый организму коктейль. Извини меня». Или: «Драко Малфой, Вы женатый мужчина! Вы, как приличный человек, должны были перевести мое вчерашнее согласие в шутку. Всего хорошего». Ну, или, в конце концов: «Я не могу в шесть. И в пять не могу, и в семь. Ой, кажется, я сегодня совсем занята! И завтра тоже. Предлагаю пригласить в выбранный ресторан супругу».

Что угодно, только не «ладно», не «хорошо» и уж точно не «буду ждать». Но отказываться после двойного согласия — верх нелепости и невоспитанности. Гермиона понимала это, как бы ей ни хотелось забыть о правилах хорошего тона хотя бы на один раз. Теперь же она сидела и ждала прихода Малфоя, вздрагивая от малейшего шума и не представляя, как отреагирует на стук в дверь, если Долли чуть не довела ее до разрыва сердца.

Случилось то, о чем она беспричинно беспокоилась. Тот вчерашний разговор с Драко теперь, при воспоминании, не производил на Гермиону никакого впечатления. Более того, она считала, что это было очень глупо — повестись на философию семьи Малфой, где детей издавна выдавали замуж и женили чуть ли не на следующий день после наступления совершеннолетия. И они говорят о свободной молодости, которой нужно наслаждаться! Молодость дана для строительства фундамента собственной жизни, всегда считала Гермиона, и отказываться от жизненных принципов не собиралась и теперь, после этакого душещипательного монолога Малфоя-младшего.

Грейнджер поднялась, чтобы в седьмой раз измерить шагами гостиную и взглянуть в зеркало. Она сомневалась, что это синее платье, подаренное ей Джинни на прошлое Рождество, не слишком открытое и обтягивающее. Другого у нее попросту не было, потому что не было и поводов. Кто ж знал, что она будет ходить с Малфоем по ресторанам, пока Рон отдыхает в Румынии?

Наконец в дверь постучали. Как раз в этот момент Гермиона размышляла, можно ли чем-нибудь прикрыть лишенные бретелек плечи, и, услышав этот зловещий стук, оторвала взгляд от своего отражения. Пока она шагала на непривычных к шпилькам ногах к двери, ей вдруг почему-то подумалось, что это платье — то, что надо. И прикрывать плечи ничем не нужно. И бояться снимать мантию в ресторане — тоже. Должно быть, у Астории имеются наряды и пооткровенней, так что Малфоя этим вряд ли удивишь.

Вообще, Гермиона давно открыла в себе полезную способность — успокаивать себя в экстремальных ситуациях. Правда, часто мысленные подбадривающие речи вдруг становились совершенно бесполезными, стоило коснуться реального врага.

Как только Грейнджер открыла дверь, Малфой удивленно приподнял брови и прошелся по ней взглядом с головы до ног. И, конечно, Гермиона мгновенно покраснела.

— Пройдешь? — выдавила она, хватаясь за остатки самообладания.

Драко взглянул на нее так, словно не было и намека на какое-либо удивление, и, слабо улыбнувшись, кивнул.

— Подожду, пока ты наденешь мантию.

Уязвленная нескрываемым рассматриванием Малфоя, Гермиона застегивала теплую осеннюю мантию до самого горла. И еще приспустила рукава до кистей.

— Зачем ты так сильно утепляешься? — поинтересовался Драко, внимательно следивший за ее нервными телодвижениями, чем застал врасплох. — Мы только за порог — и трансгрессируем. В ресторане тепло.

Сам он стоял в распахнутой мантии, под которой виднелись прекрасно сидящий, явно сшитый на заказ черный костюм и белоснежная рубашка.

— Боюсь заболеть, — слегка замешкавшись, бросила Гермиона.

— М-м-м... — насмешливо протянул Малфой, сдерживая улыбку. — Ну ладно.

Он открыл дверь и пропустил Гермиону вперед. Она прятала покрасневшее лицо, теперь уже проклиная Джинни и ее подарок. И еще Малфоя — за то, что издевался, не маскируясь.

* * *

Он отпустил ее руку и открыл дверь.

Нет, не золотую или серебряную дверь, а обычную, деревянную.

— Малфой, чтобы ты знал... — тихо, так, чтобы слышал только он, произнесла Грейнджер, когда Драко снимал мантию с ее плеч. — Я трижды передумала соглашаться на эту авантюру.

— Я не получал этих трех писем с отказами, — ответил он, насмешливо приподнимая бровь; Малфой отдал мантии молодому человеку в бежевой жилетке и вернул взгляд Гермионе. — И почему «авантюру»?

Драко предложил ей руку.

— Это обязательно? — аккуратно поинтересовалась Грейнджер, одновременно боясь обидеть спутника на сегодняшний вечер и заочно оскорбить жениха. Причем, когда она задумывалась о возможной обиде Малфоя, зовы верности Рону ей казались пустыми звуками глупого внутреннего конфликта. А когда Гермиона, противореча своим словам, уже собиралась подхватить Драко под руку, странные чувства начинали кричать, и она не могла понять, от чего они ее отговаривают.

И стоила ли эта моральная конфронтация того, что Малфой в итоге лишь пожал плечами и сказал: «Нет, абсолютно»?

— Это не авантюра, Грейнджер, потому что ничем плохим или опасным мы не занимаемся.

Гермиона села на стул, отодвинутый для нее Малфоем, и слабо улыбнулась.

— Это не опасно, пока об этом никто не знает.

Драко не отвечал, занятый меню, но, когда Гермиона уже собралась намекнуть на возможные сплетни, он опустил красную книжечку и подозвал официанта.

— Думаешь, моя жена выцарапает тебе глаза? Я даю ей слишком многое, чтобы она держала себя в руках.

— А Рон вряд ли сдержит гневный порыв.

Малфой продиктовал официанту заказ (никаких неизвестных Гермионе названий блюд, слава Мерлину) и махнул рукой, выпроваживая от их столика.

— Не дашь мне права выбора? — вставила Гермиона.

Официант благосклонно остановился, выжидающе глядя на Драко.

— Нет, я знаю, что из съедобного здесь хорошо, а что плохо.

В глазах официанта можно было прочесть оскорбленную гордость за заведение, уж поверьте. Но под взглядом Малфоя он мудро промолчал и исчез, растворившись в воздухе.

— Полагаешь, Уизли положит меня на койку больницы Святого Мунго за один вечер в обществе его невесты?

— Да, вполне возможно, — недолго думая, ответила Грейнджер.

Малфой рассмеялся. Но Гермионе почему-то показалось, что смех его совершенно не такой, как у всех. Какой-то холодный. А может, дело было просто в том, что они находились в общественном месте, а она привыкла к простоте Рона. Тот смеялся громко и искренне всегда и везде. Делать выводы о том, отчего смех Драко такой тихий и хриплый, Гермиона все же не решалась.

— И часто тебе приходится приплачивать супруге за то, чтобы она не выцарапала глаза какой-нибудь?..

Грейнджер прикусила язык, но, к сожалению, поздно. Мало того, что она намекала на многочисленных любовниц Малфоя, о существовании которых ничего не знала, так еще и невольно ставила себя в один ряд с ними.

Принесли вино. Драко делал вид, что внимательно наблюдает за профессиональной техникой разливания его по бокалам, и лишь когда они вновь остались наедине, Гермиона поспешила выдать:

— Извини.

Малфой внимательно посмотрел на нее.

— Я разборчив в связях, Грейнджер.

— Не спорю.

Драко с усмешкой следил, как Гермиона пытается утопить нечаянно брошенные слова в вине, пригубив его. Ему льстило такое мнение о себе, и чувство это было почти детским. Похожим на то, что чувствует мальчишка, когда маленькая соседка в песочнице думает, что все девчонки площадки по уши влюблены в него. Мальчику это нравилось, но он был волшебником и о песочницах не имел понятия (более того, даже побрезговал бы приближаться к ним). Поэтому он просто наслаждался сладким чувством, пока взгляд Грейнджер бегал по ресторанному залу.

Гермионе нравилось это место. Оно не было аристократически-напыщенным, а выглядело очень уютным. Столы из красного дерева и красная обивка стульев сливались с темно-бордовыми стенами. Откуда-то звучала тихая музыка, успокаивающая, убаюкивающая. Все внушало спокойствие и настраивало на хорошее расположение усталого духа.

— Как ты попала в «Ливинг»? — спросил Драко, когда блюда были расставлены перед ними.

— Меня направили туда из Министерства.

— Ты достала их с Г.А.В.Н.Э.?

Гермиона улыбнулась.

— Да, наверное.

— Странно, — протянул Малфой, — я думал, ты покраснеешь.

Грейнджер подняла на него глаза, раздумывая об ответе.

— Я не стыжусь этого. Война — не повод забывать о других созданиях. Это повод вспомнить о них.

Ну вот, зря она это сказала. Зря произнесла это слово. На сердце сразу стало тяжело, заныло то, что там заперто.

Драко нахмурился.

— А повод ли вспомнить о людях? Как думаешь?

— Повод, — с трудом произнесла Гермиона. Ей хотелось сейчас же закрыть неприятную тему. — Но это слишком многогранная память, чтобы измерять ее миром и войной.

— Обмен философиями, Грейнджер?

Гермиона пожала плечами. Она была слегка сбита с толку резкой переменой темы, но почти благодарна за это. Стараясь перевести мысли в другое русло, Гермиона призналась:

— Твоя философия для меня — утопическая.

— Мне казалось, она тебе понравилась, — удивился Малфой.

— Да, сначала. Но вы противоречите сами себе.

— Мы?

— Голубая кровь. Те, у кого кровь не смешана с грязью, сами не знают, что для них ценно.

Гермиона поняла, что в который раз ее за язык потянул дементор. Вспоминать детские обиды, пусть такие сильные и до сих пор живущие в сердце, сейчас было самое худшее время.

— Мы прекрасно знаем, что для нас главное, — чуть резче, чем того требовало мирное общение, бросил Малфой.

Гермиона молчала, пытаясь прочувствовать вкус мяса, сознательно давая время им двоим на то, чтобы остыть. Ей хотелось приятного вечера. Но в ней так кипели воспоминания о его взгляде сверху вниз, его презрении и побеге в самом разгаре сражения, что она не могла сдержаться.

Наконец, когда ее пыл немного остыл, Гермиона тихо сказала:

— Не нужно было говорить на эту тему.

— Нет, почему же, — тут же отреагировал Драко. — Мне интересны твои мысли о том, что движет мной последнее время.

Он не успокоился, Гермиона отчетливо ощущала это. Но в его голосе не было гнева, нет. В нем был лед. Крепкий январский лед. Драко не успокоился, но взял эмоции под жесткий контроль, и Гермионе это отнюдь не казалось хорошим исходом.

— Возможно, ты и прав, просто твои жизненные принципы не подходят мне. Вот и все. Думаю, это веский повод закрыть данную тему. — Она немного помолчала, делая глоток вина, и добавила: — А как в «Ливинг» попал ты?

— Это мое личное дело.

Все, хуже некуда. «Личные дела» сведут на нет любые разговоры.

Гермиона с особой тщательностью пережевывала все, что лежало перед ней на тарелке. По маленькому кусочку она клала в рот — это хотя бы на время избавляло от необходимости придумывать новую тему для разговора. Они оба молчали. От него веяло холодом, от нее — чувством вины. "Модернизация" взаимоотношений явно не клеилась.

— Не по своему хотению, — неожиданно произнес Малфой презрительным тоном. Гермионе это напомнило прежнего слизеринца.

— В смысле? — переспросила она, забыв о недавнем вопросе.

— В «Ливинг» этот я пришел не от необузданного желания творить добро, — слегка раздраженно пояснил Драко. — Как это у тебя, например. Я ненавижу свою работу.

— А! — воскликнула Гермиона. — И кто же тебя заставил? И чем тебе так неприятна именно эта черта моего характера?

Пока Малфой медлил с ответом, Грейнджер добавила:

— И, кажется, к моей философии ты тоже относишься скептически.

Он усмехнулся.

— Да, более чем. Она тоже, видимо, не всем подходит. Мне, например, никогда не понять, зачем волшебники попрошайничают. Больницы и всякие там перспективные лаборатории — это я могу принять, но волшебники... Они выглядят жалко.

«Ты родился в куче галлеонов, самоуверенный индюк, только и всего», — подумала Гермиона, но Драко только увидел, как она остервенело воткнула чайную ложку в десерт.

А вслух сказала:

— Ты никогда не сталкивался с бедностью, не так ли? — ее голос звенел, как недавно голос Малфоя — от гнева. Этот звон был не такой металлический, в нем отчетливо звучали нотки какого-то материнского инстинкта, задетого за живое. А это порой страшнее мужской злости.

— Нет, почему же, — произнес Драко как можно более меланхолично, уловив эту, по его мнению, беспричинную обиду. — Я видел бедность и уже говорил тебе — выглядит это жалко.

Глаза Гермионы опасно сверкнули. Неожиданно она поднялась.

— Встань!

— Что, Грейнджер? — переспросил он так, словно давал ей шанс передумать.

— Вставай, Малфой, ну же!

Она глянула на часы на своей руке, воскликнула что-то вроде «да, самое время!» и махнула официанту, требуя счет. Испугавшись этого взрыва активности, Драко невольно встал.

— Грейнджер, потуши свой энтузиазм! Доешь и иди домой.

— Ну уж нет! — уверенно покачала она головой, постукивая пальцем по раскрытой книжечке счета, только что буквально отнятой у официанта.

Подозрительно косясь на нее, Малфой достал бумажник и выложил нужную сумму. Гермиона бросила книжечку на стол, обошла его и без сомнений схватила «самоуверенного индюка» за руку, потащив к гардеробу. От неожиданности Малфой не мог произнести ни слова и сообразить не успел, когда она сунула ему его мантию, а сама уже застегнулась до последней пуговки.

— Быстрее!

— Знаешь, Грейнджер, пока ты мне не объяснишь, куда меня тащишь, я с места не сдвинусь!

Гермиона нахмурилась.

— На улице объясню, — и направилась к выходу из заведения.

Малфой раздраженно вздохнул и, накинув мантию, пошел за ней.

Ему в лицо тут же ударил холодный вечерний воздух осени.

— Ну и? — требовательно вопросил Драко, кутаясь в теплую одежду. — Поясняй порывы!

Гермиона повернулась к нему с решительным выражением лица.

— После ресторана я собиралась посетить один дом. Там сегодня есть именинница. И вот, мне подумалось, что из тебя выйдет отличный сопровождающий. Готов?

Она сжала его предплечье и явно собиралась трансгрессировать.

— Нет, вообще-то! — недовольно воскликнул Малфой.

— Ну и ладно, — ответила Гермиона и закрыла глаза.

Спустя секунду они были втянуты магией в тесную воронку и выброшены на каком-то поле.

* * *

Малфой испуганно огляделся по сторонам. Гермиона же спокойно осмотрелась и, повернувшись налево, медленно зашагала. Драко заметил, как злость испарилась с ее лица, и глаза вместили в себя всю сосредоточенность, которая только может быть проявлена Грейнджер, — а это немало.

— Недавно, на этой неделе, в наш отдел пришло письмо, — начала она, убедившись, что Малфой следует за ней. — Его написала тридцатитрехлетняя женщина. Она и ее муж получили звание Героев за участие в войне, но все, что у них было, они потеряли. У них трое детей. Девочке сегодня исполняется восемь лет.

Гермиона обошла яму, едва различимую в вечернем свете, и махнула Малфою рукой, указывая на препятствие. Драко отвернул в последний момент.

— Они молчали все эти годы, Малфой, питаясь на жалкие остатки сбережений, и только два дня назад попросили о помощи. Письмо, в котором содержалась просьба о том, чтобы им пожертвовали пару-тройку галлеонов, попало в мои руки только пятничным утром, — в голосе Гермионы отчетливо слышалось сожаление. Вдруг она остановилась и повернулась, чуть было не столкнувшись с Малфоем. — Женщина писала, что ее дочь, как и все остальные дети, уже три года не получает даже скудный именинный кекс.

Драко с удивлением обнаружил на лице Грейнджер выражение такой душевной боли, словно в том маленьком покосившемся доме был день рождения ее собственной дочери.

Наконец Гермиона взяла себя в руки и продолжила путь. Малфой неожиданно почувствовал какое-то странное волнение, порождающее желание не подходить ко все приближающемуся дому.

— Придя вчера, я вытащила из собственного кошелька пять галлеонов, потому что поднимать «Ливинг» возможности никакой не было. Просто завернула монетки в конверт и отправила с совой. Знаю, что это было рискованно, но... оно того стоило.

Она замедлила шаг. А Драко с изумлением заметил, как сердце слегка ускорило ритм.

— Взять хотя бы ответное письмо. Могу поспорить, ты не сталкивался с такой искренней благодарностью, которая пробирает до слез.

— Откуда ты знаешь, где они живут? — спросил Малфой. Гермиона не заметила, как ему стало нелегко. Она смотрела в окно, из которого лился яркий свет, загипнотизированным взглядом.

— Женщина вложила рисунок их дома и пригласила в гости в любой удобный момент.

Драко наконец поборол себя и взглянул туда же. За столом, стоящим прямо около окна, сидела белокурая девочка. Она весело смеялась, запрокинув голову, а перед ней стоял пирог с восемью свечками. Именинница набрала в легкие как можно больше воздуха, закрыла глаза и выдохнула что есть мочи. Когда все свечки потухли, девочка радостно захлопала в ладоши.

У стола стояла женщина с заплетенными в косу светло-русыми волосами. Она счастливо улыбалась до того момента, как девочка, передвинув пирог на середину стола, что-то сказала, разводя руками. Женщина всхлипнула и торопливо закрыла рот рукой. Внутри закопошились. Мужчина прихрамывающей походкой дошел до кухонного шкафчика и достал нож. Двое мальчишек (один — лет десяти, другой — чуть младше именинницы) в предвкушении потерли ладони.

Девочка слезла со стула и, выйдя на середину комнаты, принялась танцевать, подпрыгивая и выделывая руками художественные кренделя. Женщина опустилась на стул и прижала руки к груди.

— Посмотри, Малфой! — дрожащим шепотом произнесла Гермиона. — Ничтожные пять галлеонов сделали сегодня счастливой эту девочку. А заодно и всю ее семью.

Драко молчал. Он невольно вспоминал, как проходили его дни рождения. В доме было полно гостей, большинство из которых он видел впервые в жизни. Домовики сновали туда-сюда, то унося, то поднося что-то, в углу детской непреодолимо росла гора подарков, а стол ломился от несметного количества блюд. У Малфоев было очень, очень много чертовых галлеонов. В войне семья потеряла только часть. Но дни рождения он праздновать перестал.

Тем временем девочка залезла на колени матери и расцеловала ее в обе щеки. Затем подняла руки вверх, словно показывая, насколько выросла за этот год.

— Только подумай, сколько ей и ее братьям было лет, когда люди сражались с чокнутой армией Волдеморта за небо над головой без Темной метки, — сказала Гермиона. — Представь, что испытали их родители.

Пока Малфой стоял, не в силах сдвинуться с места, Гермиона достала что-то из сумочки.

— Пойдем, — прошептала она, взяв руку Драко.

— Куда? — испуганно округлил глаза Малфой. — Пойдем по домам, Грейнджер.

— Нет, — ответила она. — Мы зайдем. У меня есть для нее кое-что.

Смертельно взволнованный Драко наблюдал, как Гермиона заносит кулачок над дверью и стучит. В доме внезапно все затихло, и через несколько секунд на пороге появился высокий мужчина с небольшой щетиной. Он обвел гостей вопросительным взглядом.

— Мистер Горн, я Гермиона Грейнджер...

— Гермиона, — мужчина мгновенно расплылся в улыбке. Из-за его спины выглянула миссис Горн со схватившейся за ее юбку Шелли.

— Вы привели друга? — поинтересовался Горн, распахивая перед ними дверь. — Наш праздник в самом разгаре.

— Мы совсем ненадолго, — заверила Гермиона.

Драко торопливо закивал в знак согласия и пожал мужчине руку.

— Драко Малфой.

— Рик Горн, очень приятно.

Гермиона вошла в комнату и протянула одну руку миссис Горн, тщательно пряча вторую за спиной.

— Я очень рада вас видеть, Гермиона.

— Я тоже, — ответила она и отвела взгляд от блестящих глаз женщины.

Гермиона присела на корточки и заговорщически подозвала к себе девочку, с нескрываемым любопытством глядящую на нее.

— Шелли, — прошептала Грейнджер и помахала рукой, — подойди ко мне. У меня есть для тебя небольшой подарок. У тебя ведь сегодня день рождения, верно?

Девочка нерешительно выполнила просьбу Гермионы и остановилась перед ней, теребя подол старой юбочки.

Гермиона вытащила из-за спины пушистого белого зайца размером с две ладони. Его длинные уши весело покачивались под влиянием волшебства, а к лапке была привязана небольшая розовая записочка с надписью «С днем рождения, Шелли».

Именинница протянула руки и забрала зайчика, с улыбкой сжимая его маленькими пальчиками.

— Пусть он защищает тебя по ночам, — добавила Гермиона дрогнувшим голосом.

Девочка подняла на нее глаза и вдруг обняла за шею, едва не свалив Грейнджер на пол.

Гермиона этого совершенно не ожидала и смутилась. Каково же было удивление Малфоя! Попробовал бы он в свои восемь лет броситься на шею незнакомой женщине!

Они познакомились с братьями девочки и наотрез отказались от пирога. Но Шелли все же протянула им две тарелки с малюсенькими кусочками:

— Я хочу, чтобы вы его попробовали. Мама так замечательно готовит!

Гермиона сломалась, съев вкуснейший кусочек до последней крошки, и незаметно приказала Малфою сделать то же самое.

— Спасибо тебе, Гермиона, — прошептала миссис Горн, на прощанье обнимая гостью.

— Я поговорю с нашим руководителем. Мы справимся, миссис Горн. И напишите мне, пожалуйста, когда дни рождения каждого из ваших сыновей.

Мальчики, услышав это, расплылись в улыбках.

Гермиона помахала всем рукой, и даже Малфой поздравил Шелли напоследок. Девочка покраснела от смущения и поблагодарила его. И дверь дома закрылась, оберегая семейный уют от холодного осеннего ветра.

* * *

Малфой трансгрессировал вместе с Грейнджер к ее дому. Гермиона вставила ключ в замочную скважину и, крутанув его один раз, резко развернулась к Драко лицом.

— Таких семей не одна и даже не две, их много. Всем помочь очень тяжело. Вот зачем существует «Ливинг» и нам подобные. Ты все так же ненавидишь свою работу, Малфой?

Гермиона смотрела ему в глаза, пытаясь понять, повлияло ли как-нибудь на него это незапланированное путешествие. Драко молчал, не выдавая эмоций ни единой черточкой лица. Он думал, что столкнулся сегодня с тем, что сломало бы его в считанные дни. Малфой почувствовал себя диким и чужим среди этих людей, радующихся пирогу со свечками и плюшевому зайцу. Драко Малфой осознал, что принципиально отличало его от Грейнджер, кроме пола и чистоты крови.

Гермиона была крайне взбудоражена: ее глаза горели, на щеках красовался румянец, а грудь вздымалась от тяжелого дыхания. Малфой вдруг подумал, что это ей невероятно... идет. А в ярком сиянии фонарей ему неожиданно показалось, что она вся светится.

И вдруг захотелось прикоснуться к этому свету. Не успев одёрнуть себя за глупейшие в своей жизни мысли, Малфой сделал шаг вперед, положил дрожащую руку на затылок Гермионы, наклонился и поцеловал ее.

Восемь утра!

Гермиона вскочила с кровати, игнорируя звездочки перед глазами, ринулась на кухню, взмахнула палочкой над холодной водой в чайнике и, когда пошел пар, побежала в ванную. Она должна быть на работе через двадцать минут! Дементор!

Грейнджер умылась и наконец взглянула в зеркало. Глаза светились паническим огнем, а в руке, словно меч рыцаря, была сжата зубная щетка. Почему она проспала? Гермиона тут же припомнила и мгновенно пожалела. Проспала, потому что долго не могла заснуть. Не могла заснуть, потому что Малфой поцеловал ее. Драко Малфой снова поцеловал ее, а она опять улетела от этого за пределы планеты Земля. Может, даже дальше — на этот раз, потому что никакого фанта не выпадало. Он сделал это просто так.

Гермиона закрыла глаза и принялась старательно начищать зубы. Через двадцать минут ей надо быть в «Ливинге», остальное неважно.

Но, несмотря на это, одетая и полностью готовая к работе, Грейнджер, спешно допивая кофе, прокручивала вчерашний вечер у себя в голове. Малфой поцеловал ее и трансгрессировал. Не посмотрел в глаза, не сказал даже слова. Наверняка жалел обо всем этом. Сегодня он сделает вид, что ничего не случилось. Размышляя об этом, Гермиона решила не придавать значения вчерашнему поцелую... Тогда все будет замечательно. Ей ли не знать, что можно натворить под действием невидимых и непонятных сил.

Да, она успокоила себя и настроила на трудовой лад. Но в гостиной послышался голос Рона, и Гермиона опять почувствовала себя предательницей и изменницей. Она ведь ответила на поцелуй Драко, ответила с удовольствием, и отрицать это глупо.

— Рон?

— Ты еще не ушла? — раздался голос из камина. — Я боялся, что не застану тебя.

Гермиона взглянула на часы.

— Вообще-то, я уже убегаю. Поговорим вечером, хорошо? Ты собираешься домой?

— Ладно,— ответил Рон без малейшего сожаления. — Не знаю пока. Как решу, сразу сообщу.

«Слава Мерлину, что Рон совершенно не умеет читать чувства по лицу, — думала Гермиона, закрывая дверь дома. — Слава Мерлину!»

* * *

— Гермиона? — требовательно повторил Роскоз.

Она подняла испуганный взгляд и наткнулась на непривычно напряженное лицо начальника.

«Что он спросил, что спросил?», — пыталась сообразить Гермиона.

— Очевидно, у мисс Грейнджер нет мыслей по этому поводу.

Она сжала перо в руке так, что оно страдальчески скрипнуло. От этой оправдывающей фразы, брошенной Малфоем, Гермиона ощутила ещё более сильную волну злости на саму себя.

— Извините, — произнесла она и опустила голову над пустым пергаментом, готовая записывать теперь каждое слово.

— Стоит ли искать новых инвесторов взамен тех, кто отказался подписывать продленные договора, или разработать план действий с уже имеющимися? — переспросил Генри.

Гермиона быстро записала вопрос.

— Думаю, мы справимся, если разделим обязанности.

— Следовательно, вы присоединяетесь к большинству.

Роскоз черкнул что-то на своем листе. А Гермиона расстроенно подумала, что пропустила мимо ушей все на свете.

— Значит, так, — Роскоз поднялся, чтобы оглядеть всех, — те, кто сидит за столом по правую руку от меня — занимаются старыми инвесторами. Те, кто по левую руку — новыми. По всем вопросам обращаться ко мне. Удачи, ребята!

Гермиона осмотрела свою половину стола, встретив ответные взгляды, собрала свои вещи и вышла. Она убедилась в одном — работать с Малфоем ей не придется.

* * *

— Гермиона, как пошли дела в пятницу? — спросила Джоанна, усаживаясь за свой рабочий стол. — Все успела?

— Да, все отлично.

— О, кстати, — Джо наклонилась над сумочкой и достала бумажный пакет. — Это тебе за помощь. На перекусы.

Гермиона заглянула в пакет. Внутри были многочисленные сладости из «Сладкого королевства». Она улыбнулась.

— Теперь мы не умрем от голода и депрессии.

Джо рассмеялась.

— Гермиона, ты не отвечала мне по каминной сети в субботу. Мне, конечно, не особо хотелось играть роль недоброго вестника и разрушать твои мечты об удачных выходных, но ты должна была знать о воскресном рабочем дне и необходимости прибытия в офис в такую рань.

— Спасибо, Джо, но меня не было дома.

— Я скрещивала пальцы, чтобы письмо с моей инвалидкой-совой дошло тебе. А где ты была? Рон приехал?

Гермиона вытащила из ящика тяжелую стопку пергаментов. Никогда еще участливость Джоанны так не смущала ее.

— Твоя сова — настоящий ветеран. И еще она выпросила у меня полпакета совиных печений.

— Я поняла: не хочешь отвечать. Кто-нибудь с противоположной стороны стола заберет эти документы? Пора освобождать ящики для новеньких.

Гермиона с трудом сдержала вздох. Ей удалось скрыть подробности субботнего вечера сейчас, но любые намеки подтолкнут Джо к непрошеным советам. И не надо быть Трелони, Джоанна не поддержит никаких связей с аристократом. Связей, которых практически не существует и которых Гермиона сама бы не одобрила.

В дверь постучали.

— Можно, — ответила Джо и поправила стопку пергаментов.

— Пришла забрать вашу работу, — сказала Керри.

Джо критически оглядела ее хрупкую фигурку.

— Я восхищена твоим героизмом.

Керри удивленно приподняла брови.

— Ты уверена, что все это дотащишь? — пояснила Джоанна.

— Давай-ка мы тебе поможем, — согласно кивнула Гермиона.

— О, будет прекрасно! Я побоялась просить о помощи коллегу из соседнего кабинета.

Джо задумчиво прикинула про себя, кого Керри имеет в виду, и закатила глаза.

— Тоже мне, страшная личность.

Керри смущенно улыбнулась и взяла в руки значительную часть стопки. Грейнджер и Прикстли захватили остальные бумаги и отправились за ней. Гермиона пожалела, что не научилась ориентироваться в номерах кабинетов.

Придя на рабочее место, Керри поблагодарила девушек за помощь. Джоанна опустила документы на стол коллеги и вылетела в коридор. Гермиона обменялась с Керри удивленными взглядами и принялась помогать ей раскладывать пергаменты по полкам. Вскоре они услышали стук кулачка Джо по соседней двери.

— Какой номер у твоего кабинета? — шепотом спросила Гермиона.

— 430, — ответила ей Керри так же тихо.

Гермиона почувствовала, как сердце опустилось куда-то в живот. За дверью под номером 429 обитал Драко Малфой. Джо сейчас раздует конфликт по поводу отсутствия «инстинкта джентльменства», а успокаивать придется ей. А Грейнджер так прекрасно удавалось до этого момента делать вид, что Драко Малфоя не существует.

Она вышла вслед за Джо быстрым шагом, второпях извинившись перед Керри. Гермиона искренне надеялась увести мисс Прикстли с этой половины этажа до того, как Малфой позволит ей войти. Она была очень обрадована, заметив, что дверь не поддается на усилия Джоанны, но вскоре готова была уйти одна, оставив Джо на «самосгорание» в ссоре. Все дело было в том, что Драко стремительно приближался к своему кабинету со стороны лифта. Он хладнокровно оглядел Гермиону, поймав на себе взгляд, характер которого не смог разгадать, и только потом повернулся к Джо.

— Хотела вас предупредить, мистер Малфой, что необоснованный страх и нежелание обращаться к вам за помощью со стороны коллектива — не самый лучший абзац характеристики по увольнению, — отчеканила Джоанна. — Может, вам стоило предложить мисс Деневи свою помощь в такой мелочи, как перетаскивание документов, не думаете?

Малфой вопросительно взглянул на Грейнджер, но не поймал ее взгляда. Она явно не хотела этого разговора.

Гермиона смотрела на двери лифта за спиной Драко и молила судьбу о быстром разрешении этого столкновения. Внезапно она почувствовала, как укололо ее равнодушие Малфоя, поэтому изо всех сил старалась не обращать на его присутствие ни малейшего внимания, как бы глупо это ни выглядело. Внутри же у нее закипал вулкан, несмотря на то, что подобное поведение было негласным, но общим планом.

Вдруг Гермиона почувствовала мужские руки на талии и вздрогнула от испуга. Малфой отодвинул ее с пути и прошел в свой кабинет.

— Прикстли, если мне понадобится хорошая рекомендация, ты напишешь ее. Даже посомневаться не успеешь, поверь мне.

И закрыл за собой дверь.

— Что он такое говорит?! — тут же возмутилась Джо. — Что он имеет в виду?

Мисс Грейнждер молчала, уставившись в одну точку. Малфой сделал это специально, с какой-то только ему известной целью. Коснулся ее своими холодными руками.

— Зачем ты это затеяла? — произнесла Гермиона в ответ. — Чем тебя затронула эта ерунда?

Она пошла прочь, бросив Джоанну с раскрытым ртом. Та поспешила за ней, что-то быстро говоря: то ли оправдываясь, то ли нападая. Гермиона не слушала. Она лишь желала скорее добраться до своего рабочего стола и заняться делом. Забота о людях, чьи проблемы гораздо серьёзнее, чем её собственные, всегда помогала ей забыться.

* * *

Гермиона втиснулась в заполненный лифт и взглянула на наручные часы: до конца рабочего дня оставалось пятнадцать минут. Мисс Грейнджер была довольна, что выполнила весь план на день, тем самым приблизив всеобщее благополучие волшебного мира.

— Я уговорила Долана выделить на благое дело кругленькую сумму! — радостно заявила она, влетая в кабинет. — Того самого, что разбрасывается обещаниями, дабы произвести впечатление.

— Талантище! — восхитилась Джо.

Гермиона наклонилась над столом, записывая всю информацию на пергаменте, когда постучали в дверной косяк. Возможно, это бы не помогло, но позже Гермиона сожалела, что не закрыла за собой дверь.

— Прикстли, Роскоз вызывает.

Гермиона вздрогнула, и по пергаменту расплылась клякса. Джоанна спокойно повернула голову и холодно спросила:

— В конце рабочего дня?

Малфой пожал плечами.

Она медленно поднялась, обогнула стол и вышла из кабинета, напоследок задев Драко плечом. Он закатил глаза и вздохнул. Гермиона выпрямилась и застыла, ожидая, пока Малфой уйдет; но у него, видимо, были совсем другие планы. Грейнджер услышала, как закрылась дверь, почувствовала, как Драко приближается мягким шагом домашнего кота, увидела, как он присаживается на край соседнего стола.

— У тебя отлично получается играть в «посмотри сквозь врага». Кто научил?

Гермиона сглотнула и села за свой стол, наивно полагая, что деревянная преграда между ними сделает ее уверенней. Она собрала перья и поставила их в коробочку. Решив, что этого недостаточно, принялась раскладывать все в стопки и кучки по неизвестному никому принципу.

— Надо поговорить.

Гермиона встала и закинула папку с пергаментами на верхнюю полку шкафа, с сожалением думая о том, что доставать ее придется с помощью палочки. Ведь завтра в ее крови не будет такого количества адреналина.

— Грейнджер, может, ты перестанешь заниматься ерундой и послушаешь меня?! — прикрикнул Малфой.

Гермиона обернулась.

— Джоанну вызывал Роскоз?

Малфой усмехнулся и прошелся ленивым взглядом по ее лицу.

— Нам не о чем разговаривать, Драко. Я с удовольствием забуду все то, что ты считаешь своей мимолетной глупостью. Не надо унижать меня подобными просьбами.

Гермиона снова села и положила руки перед собой. Теперь она не могла оторвать взгляда от Малфоя, его эмоций на холодном лице и плавных движений. Он вытащил серебряное перо из подставки Джо — подарок ее бывшего ухажера — и провел кончиками пальцев по металлу.

— Когда вернется Уизли?

Гермионе не хотелось отвечать, что она не знает.

— В конце следующей недели.

Малфой кивнул.

— Астория тоже.

Гермиона только сейчас поняла, что ни разу не спрашивала, где Астория. Словно прочитав ее мысли, Драко продолжил:

— Надеюсь, она в восторге от новой коллекции мантий в волшебном Париже.

Малфой посмотрел на Гермиону, столкнувшись с максимальным равнодушием, и слегка наклонил голову.

— Серьезно, мне тяжело дается уважение общества.

Гермиона смотрела в его глаза и долго не могла понять, что он имеет в виду. Но когда осознала это, почувствовала невидимую пощечину, как будто реальность решилась пробудить ее от надежд на лучшую тему разговора.

— Я не буду кичиться поцелуями с аристократом, — ответила она, взяв себя в руки. — Это не мое хобби.

Уголки его губ поползли вверх. А Гермиона почувствовала, как внутри растет ненависть к нему и просыпается осознание собственной глупости. Даже Гермиона Грейнджер иногда бывает редкостной дурой.

— Ты бы лучше поторопился. Когда Джоанна вернется, тебе не поздоровится.

Драко действительно испытывал свою удачу, когда, тихо смеясь, поднимался на ноги. Он сильно рисковал, подходя к столу Гермионы и наклоняясь к ней. И далеко не потому, что стоило бояться Джоанны — Грейнджер была требовательна к своему самообладанию, чтобы не запустить в Малфоя тяжелой баночкой с чернилами.

Он приблизился к ее лицу и, приподняв за подбородок, прикоснулся к ее губам своими. Но Гермиона была достаточно зла, чтобы держать себя в руках. Не дождавшись ответа, Малфой отстранился и, с легкой усмешкой глядя ей в глаза, бросил:

— Иногда приходится расставаться с тем, что нравится.

Он выпрямился и неспешно направился к выходу. Гермиона смотрела ему в спину. И лишь когда он открыл дверь и сделал шаг за порог, спросила:

— У каждой философии есть оговорки? Глубокие мысли должны ограничиваться и касаться на деле только чистокровных любительниц Парижа, например, или, наоборот, отдельных бедных семей магглорожденных, не так ли?

Малфой обернулся. На его лице не было и тени улыбки. Гермиона сразу же пожалела о том, что сказала это — ей ведь плевать на принципы Малфоя со всеми исключениями.

— Ты можешь уходить без ответа, — добавила Грейнджер, убирая волшебную палочку в сумку.

Она услышала, как захлопнулась дверь, и ощутила, что силы покидают ее. Некоторые разговоры оставляют раны похлеще, чем драки.

* * *

— ... а сегодня, буквально три часа назад, вылупились две хвостороги, и...

— Рон, я соскучилась.

— Что?

Гермиона опустила палочку, которой сушила волосы, и вздохнула.

— Возвращайся домой.

Рон улыбнулся.

— Ты же сама говорила, что тонешь в рабочих завалах. Зачем я нужен дома?

— Рон, я скучаю, приезжай!

Из окна подул ветер. Огонь в камине наклонился, на несколько секунд черты Уизли пропали.

— Ладно, я помогу Чарли с новорожденными и вернусь.

Гермиона благодарно кивнула и обхватила свои колени.

— Пообещай, что, когда я приеду, ты устроишь себе выходной.

Она знала, что сделать это не удастся.

— Я постараюсь.

— Спокойной ночи, Гермиона.

— Спокойной ночи.

Огонь принял свои обычные очертания и разгорелся с новой силой. Тем не менее, поднявшись на ноги, Гермиона почувствовала холод и закрыла окно. Ветер пах приближающейся зимой, летящим в Англию снегом. Она развязала халат и отправилась в спальню. Дома ей было так хорошо... Несмотря на то, что на работе мисс Грейнджер творила добро, она ценила, что дома можно было скрыться почти ото всех проблем, от любой непогоды. Вот только никуда не спрятаться от своих мыслей.

Но Гермиона настолько устала, что, выключив свет, легла и уснула, оставив тяжёлые раздумья на завтра.

— Понедельник — день тяжелый, — лениво протянул Август и смачно зевнул.

— Особенно, когда шеф вызывает к семи утра, — устало добавила Мелания.

Все остальные работники «Ливинга», сидящие за длинным столом совещаний и ожидающие начальника, согласно кивнули; кто-то что-то промычал, кто-то поддержал заразную зевоту.

— Я только вчера познакомился с такой красавицей, а сегодня... — жалостливо произнес Дерек, — пришлось будить ее с утра пораньше.

— У-у-у, друг, — рассмеялся Август. — Пока в «Ливинге» завалы, забудь о девушках.

— Бери пример с трудоголика, — ответила Мел и послала Августу едкую улыбку.

— Хотя девушкам это не нравится, — добавил тот. — А вот интересно, как на это реагируют жены? — обратился он к Малфою.

Драко медленно повернулся к нему.

— Моя жена отдыхает в нескольких сотнях миль отсюда.

— Это правильно. А у тебя, Джек?..

Гермиона сидела рядом с непривычно молчаливой Джо и пыталась проснуться с помощью стаканчика крепкого кофе. Всегда приходившему на работу к девяти часам «Ливингу» тяжело давалась утренняя активность. Казалось, только Август среди них был отпетым жаворонком.

— Что говорят женихи, Гермиона? — вдруг поинтересовалась Мел.

— Рон уехал в отпуск, — ответила Грейнджер.

— За несколько сотен миль? — смешливо уточнил Август.

— Нет, за тысячи.

Мелания тихо рассмеялась.

— Это что, игра "кто дальше отправит свою половинку"?

Гермиона зевнула и отмахнулась. Раздался тихий смех нескольких человек, и совещательный зал снова погрузился в тишину.

— Эй, ребята! — воскликнул Генри Роскоз, практически забегая в комнату. Двадцать человек как по команде вздрогнули. — У меня для вас радостная новость!

Он стоял во главе стола, держась за его края, и весь светился от счастья. Невыспавшаяся группа людей глядела на него как на природную аномалию.

— Проснись и пой, «Ливинг»! — продолжала аномалия. Роскоз поднял над головой пергамент серого цвета. — Нам спонсировали пятнадцать тысяч галлеонов!*

Воцарилась тишина, ещё большая, чем была до появления начальника.Лишь через полминуты, когда Роскоз уже начал переживать, не одолел ли весь его отдел неожиданный Ступефай, с противоположного конца стола раздался тихий голос Керри:

— Сколько?..

Генри, кажется, заулыбался еще ярче.

— Пятнадцать тысяч! Вы только представьте, что мы теперь можем! Вы понимаете, какой это фантастический старт для большой деятельности?!

Двое осознанно кивнули, остальные сидели с открытыми ртами, не способные что-либо говорить.

— Мистер Роскоз, — аккуратно начала Джо, — а вы уверены, что правильно прочли цифру? Может, вам показался лишний нолик...

— Нет, Джоанна, нет! Я прочел извещение десяток раз как минимум. Это не ошибка.

— Мы никогда не получали такой суммы... — протянул ошеломленный Август.

— Да! — отреагировал Роскоз. — Именно поэтому сегодня в пять жду всех вас в нашем кафе. Вечер за мой счет!

Все молчали.

— С ума сойти, — прошептала Лили.

— Ребята, взройте архивы, достаньте прошения, лежащие у нас уже век, принесите сюда. Будем бросаться добрыми делами. Цель ясна? — уточнил Роскоз, наблюдая, как подчиненные плавают в прострации.

— Вроде... — ответил Дерек.

— Тогда вперед! Поторапливайтесь, «Ливинг»! — он громко захлопал в ладоши, пробуждая, и все буквально сорвались со стульев.

«Фантастика!» — думала Гермиона, перебирая пыльные пергаменты. Она начинала ощущать настоящую власть над несправедливостью мира.

* * *

— Спасибо, — улыбнулась мисс Грейнджер и взяла предлагаемый бокал вейловского шампанского из рук Роскоза. Он ответил ей улыбкой и прошел к болтающим в стороне Лили и Дереку. Гермиона стояла у небольшого столика с закусками, одного из пяти, сооруженных в кафе специально для «Ливинга», и бездумно осматривала канапе, кусочки фруктов и маленькие произведения искусства из овощей. После дня сумасшедших новостей и беготни она чувствовала непреодолимую усталость и, просто подняв голову, могла увидеть то же приятное отсутствие сил в каждом из своих коллег. Девушки в основном стояли, прислонившись хрупкими плечиками к стенам, и лениво перебрасывались репликами; почти все мужчины сидели за стойкой бара, лишь изредка что-то говоря и посмеиваясь.

— У Больницы Водяного Народа наконец появятся новые подводные кушетки, — вздохнула незаметно подошедшая Джоанна.

Гермиона натянуто улыбнулась. Джо принялась рассматривать огуречные канапе, придирчиво подбирая себе самое маленькое.

— Роскоз сегодня воодушелен как никогда.

— Да, — согласилась Гермиона. — Вот что бывает, когда работа — главное в жизни.

Джоанна сделала глоток шампанского и с сомнением покачала головой.

— У него же есть жена. По-моему, она вполне счастлива, а значит, он не обделяет ее вниманием.

Грейнджер пожала плечами.

— Нужен талант, чтобы совмещать высокую должность и счастливую семейную жизнь, — подытожила Джо.

— Верные слова.

Джо закашлялась, а Гермиона смущенно прикусила губу. Генри же просто улыбался, всем видом демонстрируя мирное расположение духа.

— Не будем указывать пальцем на обладателей этих талантов, — заговорщически прошептал он. Джо в ответ благодарно склонила голову. — Не хотите потанцевать, Гермиона?

Грейнджер от неожиданности захлопала ресницами. Она только сейчас заметила, что в зале играет приятная мелодия, а в центре плавно покачивается несколько пар. Среди них был Август и положившая голову ему на плечо Мелания.

— Мистер Роскоз, вообще-то я...

— Это не джайв и даже не танго, — он выжидающе приподнял брови.

Гермиона взглянула на Джо, вздохнула и поставила бокал на закусочный столик.

— Ну хорошо.

Роскоз взял ее руку и, вытянув Гермиону поближе к танцующим, приобнял за талию в медленном танце.

— Сегодня выдался удачный день, не так ли?

— Плодотворный, — подтвердила Грейнджер. — Кто прислал нам эти деньги, мистер Роскоз?

Он с сожалением сжал губы.

— Эта большущая тайна.

— Я поняла, — улыбнулась Гермиона. — Доброта гораздо более ценна, если герой анонимен.

— Да-да, так оно и есть, — согласился Генри и неожиданно резко повернулся вместе с ней. — Вы знаете в этом толк.

— Нет, я просто ощущаю это на себе. А вот вы знаете толк в танцах. Я впервые чувствую себя спокойно, доверившись партнеру.

Он рассмеялся и, как бы в подтверждение ее словам, снова сделал виртуозный поворот, с ювелирной точностью спасая Гермиону от столкновения с какой-то парой волшебников.

— Спасибо Лайне.

— Неужели вас научила танцевать супруга? — удивилась Гермиона.

— Ну, почти, — ответил Роскоз, кивнув оказавшейся рядом Лили. — Перед свадьбой она замучила меня танцевальными уроками, которые в свою очередь получала от брата. Я просто физически не успевал на эти ежедневные тренировки.

— Ее труды не прошли даром. Насколько хватает моего опыта, научить мужчину танцевать довольно тяжело.

— Она справилась?

— Вполне.

Роскоз довольно покачал головой.

— Она очень сильно желала красивого свадебного танца.

— Я уверена, что ей это удалось. Думаю, вы бы не вспоминали эти уроки с такой болью, если бы танцевали с детства, это дает большую фору. Но тогда вы, наверное, еще не знали миссис Роскоз.

— Не знал, а так жаль! — сказал Генри. Гермиона улыбнулась. — Но ведь с детства танцуют только аристократы. Простые волшебники, в основном, не увлекаются подобным в первые годы жизни.

— Точно. Иногда мне кажется, что аристократы рождаются со знанием латинского и французского и с многочисленными умениями, в том числе и танцевальными. Порой они выглядят абсолютными бездельниками, но при этом «склонны» ко всем дисциплинам.

Роскоз вздохнул и поудобней перехватил ладонь Гермионы.

— В таком случае я бы им завидовал. Но они все же многим обязаны своему происхождению. Большинство жертвует детство знатной фамилии.

Гермиона задумалась и промолчала. Ей не приходилось делать совершенно ничего — партнер вел ее уверенно и спокойно, как покорную тряпичную куклу.

— Кажется, вас планируют у меня отнять, Гермиона, — тихо произнес Роскоз.

Она обернулась, и по ее спине пробежал холодок. Чтобы скрыть свое замешательство от начальника, Гермиона повернула голову, слегка прикрыла рот рукой и прошептала:

— Помяни аристократа.

Генри еле сдерживал смех. Он понял, что пора оставлять подчиненных наедине. Понял по взгляду Малфоя.

— Мистер Роскоз, вы не будете против, если я уведу вашу даму?

Гермиона сжала пальцы шефа, но тот отнял руку от ее талии и изобразил приглашающий жест.

— Главное, чтобы дама была не против.

Не дожидаясь ответа, Малфой протянул руку.

— Не думаю, что мисс Грейнджер будет противиться.

Гермиона сжала зубы и попыталась улыбнуться Роскозу. Тот вопросительно приподнял брови. Она бы с удовольствием «попротивилась», но посчитала мудрым молча положить руку поверх ладони Малфоя. Он тут же увлек ее в поворот, и Генри Роскоз остался где-то в стороне.

Грейнджер молчала, пытаясь приноровиться к танцу с Малфоем. Это было не так легко, как с Роскозом; возможно, дело было в том, что она мгновенно потеряла всю способность расслабляться и подчиняться.

— Может, оторвешь взгляд от стены? Иначе я закружу тебе голову.

— Джоанна отлично танцует, — произнесла в ответ Гермиона, наплевав на неприличную толщину намека.

— Да, — он повернул ее, крепко поддерживая. Перед ее глазами все мгновенно поплыло, и Гермиона торопливо перевела взгляд на лицо Малфоя. — Так-то лучше.

— Драко, я устала и хочу присесть.

— Присядешь, Грейнджер. Но для начала я хочу с тобой потанцевать.

Гермиона тяжело вздохнула. Он уже не собирался делать резких шагов и поворотов. Они оказались вдали от всех остальных пар и теперь только медленно покачивались в такт мелодии.

— Ты хочешь мне что-то сказать, иначе не уводил бы от лишних ушей.

— Да ты ясновидящая, — усмехнулся Малфой. — У меня есть секрет, которым я хочу поделиться с тобой.

Гермиона удивленно склонила голову.

— Такое ощущение, что у тебя хорошее настроение.

— Доверься своему ощущению, Грейнджер!

— Это очень странно.

— Нет, ни капли, — запротестовал Малфой. — Я сделал доброе дело, и, сказать честно, сопровождающее его чувство мне непривычно. Но в основном это положительные эмоции. И это твоя заслуга.

Мимо прошел Дерек с двумя бокалами шампанского, и они замолчали.

— Я польщена, — ответила Гермиона, когда рядом снова не было никого из знакомых. — Это явная лесть, но мне приятно.

— Как думаешь, откуда дяденька с кучей лишних галлеонов узнал о нашей конторке?

Она подозрительно покосилась на Драко, который делал вид, что говорит о чем-то более отстраненном, чем погода на завтра.

— Ты меня удивишь, если скажешь, что ради благотворительности потратил на богатого дяденьку свой бесценный вечер.

— Нет, — сказал Малфой. — Я напросился к нему на деловой воскресный завтрак.

Пока Грейнджер молча переваривала информацию, он феерично закончил:

— Две трети суммы — его. Остальное — мое.

«С ума сойти, — подумала Гермиона. — Малфоевская добродетель во всей красе. Явление вселенской редкости, между прочим». Драко в это время повернул ее под своей рукой и снова приобнял.

— Ты в курсе, что человек не должен хвалить сам себя? — спросила она вслух. — Это никого не красит. Тебя — в том числе.

— Да, — хмыкнул Малфой.

— Роскоз знает?

— Конечно.

— А почему он нам ничего не сказал? — поинтересовалась Грейнджер.

— Я его попросил.

Гермиона послала ему вопросительный взгляд.

— Почему? — спросил Драко сам себя. — Потому что хвалить себя не принято.

— Я — какое-то странное исключение лично для тебя?

— Да, можно и так сказать.

Грейнджер покачала головой. Деятельная благотворительность, видимо, действительно задела внутри Малфоя какую-то шестеренку, раз он выбрал ее в качестве хранителя секретов. Драко тихо вздохнул и почему-то нахмурился.

— Пользуясь своими привилегиями, я записал семью Горнов в число первых нуждающихся. Пока на триста галлеонов. И мистеру Горну стоит взглянуть на освобождающееся место в Министерстве Магии.

Гермиона мгновенно перестала двигаться и просто смотрела на Малфоя во все глаза, не в силах поверить в то, что он сказал.

— Знаешь, Грейнджер, ты выглядишь довольно странно, застыв вот так посередине танца.

Она моргнула и с трудом произнесла:

— Спасибо.

Малфой кивнул. Гермиона приблизилась обратно, положила одну руку в руку Драко, другую — на его плечо. Они продолжили танцевать, словно ничего не произошло.

Гермиона подняла голову, надеясь уловить намерение Малфоя избавиться от партнерши. Но, перехватив ее взгляд, он опустил глаза на ее губы и аккуратно наклонился.

— В прошлый раз между поцелуями прошло чуть больше недели, на сегодняшний день — примерно столько же. Сделаем это традицией? — тихо сказал он ей на ухо и шагнул в мягком повороте.

Она ничего не ответила в попытке успокоить сбившееся дыхание. Лишь, улучшив момент, выскользнула из его рук и ответила так же тихо:

— Границы, мистер Малфой. И уважение общества, не забывайте!

Гермиона готова была уйти в неизвестном направлении, но Драко неожиданно притянул ее, увел куда-то в незаметных танцевальных шагах и, остановившись, жестом фокусника подал Грейнджер бокал со следом ее собственной помады на краешке.

— Границ нет, мисс Грейнджер.

И, отсалютовав ей невесть откуда взявшимся бокалом огневиски, обошел ее, направившись к мужчинам «Ливинга».

«Очень эффектный уход, — думала Гермиона. — Он прекрасно знал, где я оставила свое шампанское».

Она поежилась от ощущения слежки и быстрыми шагами переместилась к Оливии и Керри, с расслабленным видом сидящим за столиком неподалеку.

* * *

— Эй, дело идет хорошо, да, Малфой?

Драко взглянул на Джека, по лицу которого расплылась довольная ухмылка.

— Неплохо, — произнес Малфой в ответ.

Джек рассмеялся.

— Ты уже попал на галлеоны из-за милашки Керри...

— Она еще совсем ребенок, — скривился Драко.

— ...от Грейнджер откупаться не будешь?

Малфой выдержал взгляд темных глаз Джека, в которых блестел насмешливый вопрос.

— Вы слишком много требуете, Саунд. Бюджет «Ливинга» и так теперь на одну треть состоит из моих денег.

— Малфой, какие парни, такие и деньги!

— Ну да, ну да... — покачал головой Драко.

— Ты был прав: нам жутко нравится эта игра.

Малфой покосился на него, а Джек невинно пожал плечами.

— Ты сам-то закончил со своим заданием?

— Почти, — загадочно ответил Саунд. — У меня цель, пожалуй, полегче.

Малфой выразительно закатил глаза. Джек удивленно приподнял брови:

— Ты так не считаешь?

— Все будет сделано, Саунд, — сказал Малфой, повернувшись к нему вполоборота. — Не волнуйся за меня.

Джек снова захохотал, встал и похлопал Драко по плечу.

— Ладно, друг, удачи!

Саунд исчез из виду, неторопливым шагом продвинувшись от бара к какому-то столику. Малфой поморщился и сделал глоток огневиски, запивая послевкусие беседы с Джеком. Вся эта ситуация в целом ему была не по душе. Он ненавидел чертовы «фанты», которыми так увлеклись эти весельчаки и которых было им так мало на «незабываемом» дне рождения. Но на дороге под названием «попятная» Драко уже побывал, и еще больше ему не понравилось отсчитывать галлеоны добрым идиотам. Малфой предполагал, что Грейнджер не сильно обидится, если он благодаря ей сохранит весомую часть своих средств к существованию.

Так что Малфой, пребывавший в значительных сомнениях уже около двух недель, наконец сделал свой выбор. Хоть одно дело в жизни он хотел довести до конца.

* * *

— Джо, я пойду, — произнесла Гермиона, прикоснувшись к плечу Прикстли.

— Устала? — спросила та с легкой улыбкой.

— Да, немного.

Гермиона кивнула сидящему рядом Августу.

— До завтра.

Темными коридорами она вернулась в свой кабинет, укуталась в теплую мантию и шарф и спустилась в холл. Лифт, казалось, двигался медленно и размеренно, с тихим скрипучим стоном, выдохшийся от ежеминутных поездок осоловевших благотворителей и других вечно торопящихся куда-то работников многоэтажного здания.

Гермиона провела волшебной палочкой по темной полоске на каменной стене, и тяжелая металлическая дверь плавно открылась, словно была бумажной. Она шагнула на землю, покрытую тонкой ледяной корочкой от дневной измороси, и натянула шарф до подбородка. Торопливые шаги вниз по лестнице крыльца, облака пара при дыхании — природа, лишенная собственного тепла из-за приближающейся зимы, пыталась украсть его из каждого выдоха человека.

Вдруг Гермиона остановилась и застыла посередине лестницы, испугавшись тени, безмолвно лежащей у ее ноги. Она обернулась, пальцы инстинктивно сжали гладкое дерево волшебной палочки. Неподалеку от черной двери кто-то стоял, прислонившись к железным перилам и повернув голову в сторону Гермионы; он был настолько ярко освещен двумя фонарями, что его было трудно рассмотреть.

Пытаясь привыкнуть к слепящему свету, Грейнджер прищурилась и разглядела белесые волосы и темно-серую мантию с воротником (пик волшебной моды, если верить огромным рекламным плакатам на Косой аллее).

— Малфой, ты меня преследуешь? — спросила Гермиона дрожащим голосом.

— У тебя паранойя, Грейнджер.

Теперь она разглядела его лицо: жесткие черты, напряженное выражение.

— У тебя все нормально?

Он тяжело вздохнул, поднял одну руку с перил и сделал затяжку зажатой между пальцами сигаретой.

— Все отлично, — ответил он, выпустив белоснежный дым. — Просто решил отдохнуть от шумных коллег.

— Там тихо, все устали, — сказала Гермиона. — И музыку убавили.

— Значит, просто — от коллег.

— Понятно.

Она обняла себя за плечи, прячась от холодного ветра, и сошла по лестнице. Ей казалось, что Малфой одним своим видом навевает пробирающий до костей мороз.

Драко проводил ее взглядом, потушил сигарету и, кашляя, зашел в здание. Гермиона услышала его кашель в последний момент и во время трансгрессии поймала себя на мысли, что стоит предупредить его: в такую погоду лучше не разгуливать в распахнутой мантии.

*Примерно 1.5 млн. долларов (курс взят с сайта Гарри Поттер Вики).

Гермиона встретила утро с необычайно свежей головой. Пританцовывая, она приготовила себе завтрак, оделась, напевая какую-то детскую песенку, и с отличным настроем трансгрессировала на работу.

Шагнув из лифта, Гермиона сразу почувствовала, что происходит что-то неладное. Перед стеклянными дверями зала совещаний столпился почти весь «Ливинг» и, похоже, немалое количество зрителей с других этажей. Изнутри слышался мужской голос со странным акцентом и смех — самый разнообразный.

Грейнджер осмотрела спины присутствующих и, выбрав по красной кофточке Лили в качестве источника информации, направилась к ней.

— Эй, Лили, — прошептала Гермиона. — Привет.

Та обернулась, хихикая над какой-то очередной репликой из зала совещаний.

— Привет.

— Кто там? Что происходит?

В этот момент толпа грохнула смехом, и вопрос Гермионы утонул, оставшись неуслышанным.

— Что? — переспросила Лили.

Гермиона прочистила горло и спросила громче на несколько тонов:

— Кто там и что происходит?

Но на этот раз только что смеявшаяся толпа безмолвствовала. Вопрос был услышан, и не только Лили.

— Подошел кто-то новенький? — спросил голос со странным акцентом.

Грейнджер торопливо оглянулась в поиске путей отступления, но несколько человек перед дверями злополучной комнаты расступились, и Гермиона поняла: строить план побега поздно.

— Девушка, не стесняйтесь, подойдите ко мне!

Окруженный повеселевшими людьми разных профессий, ей махал маленького роста мужчина в фиолетовой мантии, с синей щетиной и с вишневым шелковым шарфиком на шее.

— Подтолкните ее кто-нибудь, — задорно рассмеялся он.

Гермиона поспешила вперед. Не хватало еще, чтобы ее толкали — по причине хорошего настроения она надела новые, не разношенные туфли. Ее по-настоящему пугала перспектива неэстетичного падения перед этой глазеющей на нее толпой «любителей» работы.

— Вот и отлично! — воскликнул эксцентричный гость «Ливинга» так громко, что перепонки Грейнджер угрожали лопнуть. — Я расскажу вам, кто я!

— Вы уже говорили об этом, — хихикнула какая-то молодая шатенка.

Толпа захохотала. Мужчина, крепко сжимающий ладонь Гермионы, поддержал их театрально-громким смехом.

— Ничего! — произнес он, взмахивая рукой. — Я расскажу еще раз. Мне совсем не жалко нескольких минуток!

— О-о-о, — донеслось откуда-то с последних рядов.

Обладатель синей щетины закрыл глаза, запрокинул голову и, сосредоточенно втянув воздух, начал тоном древнего старца:

— Родился я в Миннесоте, в обычной маггловской семье, мисс Грейнджер...

— Откуда Вы знаете, как меня зовут? — встрепенулась Гермиона.

— До этой части моей жизни мы еще дойдем! — резко ответил мужчина и жестом приказал ей прекратить расспросы.

Гермиона испуганно отшатнулась от его руки и смущенно закашлялась.

— Я был окружен любовью и заботой, меня холили и лелеяли, я был очаровательным ребенком. Впрочем, я и сейчас очарователен — забыл упомянуть это в первый раз.

Грейнджер отчаянно вздохнула. Она искала глазами знакомые лица, чтобы послать взгляд SOS. Ведь помочь было так легко! Но Дерек стоял неподалеку от толпы и что-то пытался сказать Роскозу, равнодушно кивающему и с веселой улыбкой следящему за «вишневым шарфиком»; Лили уже не было видно; Джо смеялась, одной рукой держась за живот, другой — за плечо пораженной Керри. Малфой хладнокровно стоял, сложив руки в карманы; Август хохотал до слез, а стоящая неподалеку Мелания осуждающе качала головой. Остальным было глубоко плевать на неудобное положение Гермионы по умолчанию.

— А Вы что предпочитаете, а? Чай или кофе?

Гермиона удивленно осмотрела на него, не в силах понять, как он умудрился подвести свое повествование к этому вопросу.

— Ну... чай. Но по утрам лучше кофе.

— Конечно! — крикнул мужчина. — Я так и знал!

Она снова вздохнула и закрыла глаза рукой.

— Слишком слепящий свет, я согласен.

— Да уж, — с трудом выдавила Гермиона.

«Вишневый шарфик» снова что-то заговорил, а она принялась считать про себя, для начала — до тысячи, потому что просто сказать о том, кто он и зачем здесь, мужчина явно не собирался.

«Раз, два, три...» — «За окном моего дома часто можно было увидеть прекрасный рассвет...»

«Двадцать один, двадцать два, двадцать три...» — «Мне тогда сказали, что размер стопы очень много значит».

«Тридцать пять, тридцать шесть, тридцать семь...»

Гермиона уловила краем глаза какое-то движение слева от себя и сбилась со счета. Она в надежде оглянулась и с удивлением заметила Малфоя. Он пару секунд внимательно смотрел на нее, потом громко произнес:

— Мисс Грейнджер срочно вызывают по каминной сети.

Споткнувшись на середине словесной погони за своими мыслями, мужчина (карлик по сравнению с Малфоем, как мысленно заметила Гермиона) непонимающе хлопал короткими ресницами.

— О! Прямо срочно?

Малфой закатил глаза, подошел к Гермионе, взял ее за руку и раздраженно ответил:

— Очень срочно.

* * *

Малфой тащил Гермиону за руку по серому коридору, а она еле поспевала за ним и лишь на полпути сообразила, что идут они совсем не туда, куда ей хотелось.

— Малфой. Малфой! Куда ты? Мне нужно в мой...

Драко распахнул перед ней дверь из черного дерева.

— Твой кабинет Джоанна заботливо предоставила для мантии Прокла. Он зайдет туда. Не думаю, что ты хотела бы продолжения увлекательного разговора.

— Прокла? — удивленно повторила Гермиона.

— Да. Может, ты все-таки зайдешь? Или мне до вечера стоять в позе швейцара?

— У меня вообще-то работа.

Малфой пожал плечами и шагнул через порог.

— Как хочешь.

— Стой! — воскликнула Грейнджер, удерживая дверь, и задумчиво прикусила губу. — Ладно, уйду, как только объект покинет «Ливинг».

Драко усмехнулся и приглашающе взмахнул рукой. Гермиона прошла в малфоевский кабинет нерешительным шагом и поспешила к заваленному ненужными пергаментами пыльному столу в противоположном конце кабинета, решив увеличить дистанцию между ними до нескольких ярдов. Малфой взмахнул палочкой, и пыль, взлетев миниатюрным торнадо, улеглась на дальний уголок пожелтевшей поверхности письменного стола.

Он прошел к своему рабочему месту и пододвинул к себе стопку писем.

— Кто этот Прокл? — поинтересовалась Гермиона.

— Представитель клуба волшебников нетрадиционной ориентации. Кажется, им нужны средства на проведение какого-то... праздника.

Он поднял глаза на замолкшую Грейнджер и уловил на ее лице красочный переход от шока к недоверию.

— Ты ведь шутишь, да?

— Нет. Ты видела его шарфик?

Она молчала, и Малфой нахмурился, пытаясь разгадать ее мысли.

Неожиданно Гермиона рассмеялась, и его лицо вытянулось от удивления.

— Я поверила! — заявила она сквозь смех. — Тебе надо идти в актеры, Малфой. Я никогда не отличалась наивностью.

Драко старательно пытался сохранить каменное лицо, но губы невольно растянулись в улыбке. Уже давно он не видел, чтобы Грейнджер так искренне веселилась.

— Вишневый шарфик! Это он тебе подыграл!

— Ты поверила, что Роскоз даст клубу геев наши галлеоны? Он ведь женат!

— А при чем здесь это? — с улыбкой произнесла Гермиона. — Благотворительность не допускает дискриминации по сексуальной ориентации!

Малфой рассмеялся.

— Нет-нет, нужно иметь определенные симпатии к этим меньшинствам.

— Кажется, Роскоза позабавило выступление мистера Прокла.

— Грейнджер! — воскликнул Малфой. — Ты смеешься над шефом! У тебя хорошее настроение? Это весьма странно!

— Неправда! — Гермиона замолчала, осознавая, что где-то это уже слышала. Ей вспомнилась вечеринка по случаю получения огромных спонсорских денег.

Она опустила голову, сохраняя слабую улыбку.

— У меня хорошее настроение, потому что Рон приезжает совсем скоро.

Когда она подняла глаза, Малфой сосредоточенно изучал помятое письмо.

— Я очень рад, Грейнджер.

— Как отдыхается Астории?

— Я не знаю.

Гермиона нахмурилась и покачала головой.

— Она тебе не писала?

— Нет, Грейнджер. Это нормально, не пытайся изображать семейного психолога. Она уезжала-то всего на месяц.

— На целый месяц...

— Грейнджер.

— Хорошо.

Она смотрела в пустоту, когда заметила за небольшим окошком, глядящим в коридор, какое-то движение. Гермиона вскочила со стола, на который присела, и распахнула дверь. Там оказался Дерек.

— Эй, Дерек, этот странный гость ушел?

— Собирается, Гермиона. Прощается с Роскозом у выхода. Выглядит расстроенным.

— Поняла, спасибо.

Она оглянулась. Малфой внимательно смотрел на нее.

— Тогда я пойду. Спасибо за помощь.

— Грейнджер, давай сразу рассчитаемся.

Гермиона ответила ему настороженным взглядом.

— Ты хороша в колдомедицине? Всегда была.

— Спасибо, конечно, за комплимент, но стандартные школьные знания не являются...

— У моего эльфа что-то с ногой. Не могла бы ты посмотреть?

— Для этого есть больница Святого Мунго. Тебе лучше обратиться туда.

— Я не могу.

— Почему?

— Грейнджер, тебе так сложно?

Гермиона молчала, испытующе глядя на него. Малфой вздохнул.

— Я не могу обращаться в больницу, потому что у меня отняли всех эльфов в рамках конфискации имущества после войны. А эти живут у меня... нелегально.

— Нелегально? — брови Гермионы поползли вверх. — Откуда они у тебя?

— Подарил один знакомый. Да брось ты так на меня смотреть, я нормально к ним отношусь.

Она молчала, задумавшись. Драко не отводил от нее глаз.

— Ладно.

— Вот и отлично, — удовлетворенно кивнул Малфой. — Зайду за тобой в шесть. Отбери перед этим у Прикстли палочку, а также все колющее и режущее. Иначе я не успею перешагнуть порог вашего кабинета.

Гермиона улыбнулась и кивнула.

* * *

Держась за живот от очередного приступа хохота, Грейнджер потянулась к бумажному пакету за шоколадной лягушкой.

— А потом он закатил глаза, вот так... — продолжала показывать Джоанна, дожевывая конфету со вкусом коры дерева. — И сказал: «Вы скоро женитесь, мистер Роскоз, и у вас родятся девочки-тройняшки. Будьте счастливы, уважаемый!» И, знаешь, с таким гордым видом зашел в лифт...

Гермиона смеялась, не в силах отвлечься на перекус, и махала Джо рукой, чтобы она прекратила и дала ей успокоиться.

— Я поняла, — выдавила Гермиона. — Он — ясновидящий, но немного недоученный. Поэтому сделал вид, что узнал мое имя каким-то тайным путем.

— Да, — кивнула Джо, разыскивая что-то в пакете со сладостями. — Но версия с геями тоже имеет право на жизнь. Я сразу об этом подумала, увидев, какое «недоразумение» стучится в кабинет Роскоза.

Они снова рассмеялись.

— Отдыхаете, девушки?

Гермиона слегка закашлялась, а Джо мгновенно вскинула голову.

— А вам, мистер Малфой, что не работается?

— Мой рабочий день уже закончен, — ответил он, приподняв брови.

В ответ на его вопросительный взгляд Грейнджер кивнула и поднялась со стула.

— Мой тоже.

Лицо Джоанны застыло, и она требовательно потянула Гермиону за руку.

— Вы что, идете куда-то вместе? — спросила она шипящим шепотом.

Та успокаивающе улыбнулась ей и вытянула ладонь, в который раз за этот день оказавшуюся в смертельной хватке.

— Драко попросил меня помочь ему... кое с чем.

Джо буравила ее взглядом, игнорируя нетерпеливый вид Малфоя, уже держащего в руках мантию Гермионы.

— Ты... Гермиона.

— Да, я — Гермиона, Джо.

Прикстли нахмурилась и покачала головой.

— Я не об этом. Я хочу поговорить с тобой наедине.

Она взглянула на Малфоя, который вполне успешно не обращал внимания на полный намека злой взгляд.

— Джо, прекрати! — вспыльчиво ответила Грейнджер, забирая со стола волшебную палочку. — Не надо меня контролировать! Это какая-то новая шутка?

Прикстли внимательно посмотрела на нее, ничего не отвечая.

— Пока, — наконец вымученно произнесла она.

— Пока, Джо, — сказала Гермиона примирительным тоном, подошла ближе и приобняла ее. — Со мной все будет хорошо, брось пустые опасения.

— Пошли, Грейнджер!

— Иду.

Она обошла Малфоя и устремилась к лифту. Драко последовал за ней.

— Давай руку, — бросил он, когда они спустились на покрывшуюся ледяной корочкой землю. — На всякий случай напоминаю — мы не в мэнор.

Рука Гермионы застыла в воздухе.

— А куда?

Малфой осуждающе склонил голову.

— Я же говорил тебе, что не живу теперь в Малфой-мэноре. У меня небольшой дом неподалеку отсюда.

— Я думала, ты бредишь от пятничного алкоголя, — с сомнением протянула Гермиона.

Он раздраженно вздохнул и снова подал ей руку.

— Красиво, — восхитилась Грейнджер, поднимаясь по лестнице белокаменного крыльца. — Это, Малфой, называется не «небольшой дом».

— А как это называется? — поинтересовался Драко. Он был явно доволен произведенным впечатлением.

— Нескромная копия Менора.

Малфой усмехнулся.

— Какой бы ни был родной дом, и кто бы ни бывал в нем в разные времена, мне его не хватает.

Гермиона понимающе сжала губы и шагнула во владения Малфоя-младшего.

— Ну, и где нелегальный эльф?

Драко забрал мантию и шарф Гермионы.

— Тебе на второй этаж.

— Почему на второй? У тебя нет гостиной на первом?

— Грейнджер, ты боишься лестниц?

Гермиона покачала головой.

— Нет. Просто гостей обычно принимают на первом этаже. И комнаты эльфов, как правило, располагаются тут же.

Малфой послал ей долгий взгляд. Он прекрасно понимал, что существуют границы «гостей-знакомых», и Грейнджер, очевидно, эту границу переступать не желала.

— Постоянная работа не идет тебе на пользу, — наконец произнес он.

Гермиона вскинула голову и удивленно подняла брови.

— Хотя нет, — продолжил Малфой. — Ты всегда была сумасшедшей.

Она стояла молча, не двигаясь. Драко кивнул ей на лестницу.

— Комната эльфов на втором этаже. Не забывай, что в этом доме их не должно быть. Чем дальше они от возможности столкнуться со случайными гостями, тем лучше. Я не зову тебя в мою спальню, Грейнджер.

Гермиона задумчиво кивнула.

— Да, это мудро.

Ответная насмешка Малфоя несколько смутила её.

— Я про эльфов, — уточнила она.

— Конечно. Может, ты уже сдвинешься с места?

* * *

— Неплохой запас, — заметила Гермиона, указав на поданный Малфоем ящик с зельями.

Драко кивнул.

— Что-то серьезное? — спросил он.

Гермиона подняла голову, улыбнулась испуганно моргающему эльфу по имени Уолти и сказала:

— Нет. Всего лишь какое-то случайное заклинание вызвало внутреннюю мозоль на стопе.

Уолти ответил ей нерешительной улыбкой и нервно захлопал ушами:

— Хозяин должен наказать Уолти.

— Нет, не должен! — запротестовала Гермиона.

— Должен, но не накажет, — кисло поправил Малфой.

Она бросила на Драко быстрый взгляд через плечо и принялась рыться в зельях.

— Откуда такое милосердие?

После некоторой паузы он ответил:

— Если ты узнаешь о том, что эльф получил от меня хотя бы подзатыльник, помогать мне наотрез откажешься, не так ли?

— Абсолютно верно. Я, Малфой, нахожу в тебе неожиданную открытость к компромиссам и готовность жертвовать принципами.

— Дядя Волдеморт научил.

Склянка с темно-бурой жидкостью выскользнула из ее руки и с громким звоном разбилась вдребезги. Имя, которое долгие годы волшебники боялись произносить даже мысленно, употребленное в таком необычном контексте, болезненно отозвалось эхом в голове Гермионы. В висках застучало.

— Уолти поможет, — пропищал эльф.

— Нет-нет, — встрепенулась она. — Лежи.

Гермиона потянулась за палочкой, но, когда собралась воспользоваться ею, зелье уже исчезало по велению волшебной палочки Малфоя.

— Репаро, — прошептала Грейнджер.

Склянка плавно приняла свой изначальный вид.

— Это было нужное зелье? — холодно спросил Малфой.

— Нет, — быстро ответила Гермиона. — Вот нужное.

Малфой проследил, как она глубоко вдыхает и медленно, неровно выдыхает, пряча от него дрожащие руки. Он попытался подобрать что-нибудь разряжающее обстановку, но в результате лишь молча стоял за ее спиной.

— Ты можешь не дышать мне в затылок, пока я лечу твоего эльфа? Я его не убью.

Драко отошел на несколько шагов от сидящей на мягком ковре Гермионы, продолжая контролировать каждое ее движение. Не оборачиваясь, она недовольно уперла руки в бока.

— Малфой.

Он не отвечал.

— Сделай хотя бы чай! Ты умеешь это без эльфов?

— У меня есть второй.

Гермиона нетерпеливо взглянула на него снизу вверх. Закатив глаза, Малфой широким шагом покинул комнату.

* * *

— Ну, вот и все, — мягко произнесла Гермиона, слегка похлопав эльфа по ноге, завернутой белоснежной тряпкой. — Завтра сможешь бегать.

— Уолти очень благодарен мисс Грейнджер, — ответил тот, кланяясь и касаясь большими ушами ее ладоней.

— Не играй больше с незнакомыми заклинаниями, — заговорщически прошептала Гермиона.

Домовик смущенно улыбнулся, и его уши опустились, стремясь прикрыть глаза.

— Пока, Уолти.

Гермиона поднялась. Она аккуратно открыла дверь комнаты и взглянула в удаляющийся коридор. Стены чернели, уходя бесконечно вдаль, тяжелые деревянные двери охраняли, кажется, никем и никогда еще не открывавшиеся комнаты. Откуда-то издали будто бы веяло запахом пустоты и одиночества — запахом, который невозможно описать, но иногда можно вполне реально почувствовать.

— Там спальни для гостей. У меня они не часто бывают.

Она вздрогнула от неожиданности и резко повернулась, мгновенно оказавшись в дюйме от Малфоя.

— Твоя привычка подкрадываться ко мне со спины начинает раздражать, — возмутилась Гермиона.

Его губы, находящиеся, к несчастью, как раз на уровне ее глаз, растянулись в кривой усмешке.

Грейнджер передернуло. Она сделала два больших шага назад.

— Уолти будет совершенно здоров завтра утром.

— Все-таки ты недооценивала свои возможности.

— Я оцениваю их объективно.

Малфой медленно облизнул губы.

— Есть хоть что-то, чего ты не умеешь делать?

— Налаживать связи с богатыми дяденьками.

— Ну, для этого особый талант не нужен, — заметил Драко. — Важнее деньги, статус и семья аристократов.

— Да, здесь не помогут мои объективно оцененные способности.

Малфой немного помолчал. Гермиона стояла, не двигаясь.

— Что-то ты замешкался с приготовлением чая. Думаю, сортов огневиски у тебя гораздо больше. С появлением Драко Малфоя в качестве постоянного клиента бармен в нашем кафе уже забыл, когда убирал напитки с градусом на дальнюю полку.

— Считаешь меня алкогольным гурманом? Нет, — продолжал Малфой, — ты смотришь на меня с осуждением и плохо скрываемым отвращением. Мне так легче. Не тебе меня судить.

— Нет, тебе так тише, дальше… Это притупляет чувства, но не спасает.

Малфой выдавил смешок.

— Ты тоже так пробовала, Грейнджер? Раз такой знаток.

— Я изучила это, избежав, — покачала головой Гермиона.

— Разве подобное возможно?

Малфой понял, что не хочет, чтобы этот бессмысленный разговор заканчивался. Грейнджер стояла перед ним, смотрела на него, обдумывала ответ на его вопрос. Она не могла завернуть за угол или сделать вид, что очень нуждается в разговоре со стоящим рядом коллегой. И он не мог. Эта мысль заставила его нахмуриться. А Гермиона вдруг произнесла:

— Нам всем очень нужно, чтобы рядом был кто-то, кто может нас спасти.

— Меня надо спасать? — удивился Малфой. А сам подумал о другом и согласился — действительно, надо.

— Да, Драко. Ты нуждаешься в помощи, потому что идешь ко дну.

Малфой усмехнулся, стараясь ничем не выдать того, что чувствовал.

— И на кого мы возложим эту обязанность?

— Вообще-то, у тебя есть Астория.

Усмешка исчезла с его лица. Гермиона сказала это специально. Она была рада подвернувшейся возможности. Грейнджер думала, что на Драко можно положиться, что он быстро выпроводит ее, но оказалось — туз в рукаве Гермионы.

— По-видимому, у нее это не очень хорошо получается, — выдавил Малфой.

Гермиона видела, как лицо Драко приобрело сероватый оттенок, словно откуда-то резко запахло ядом.

— Тебе пора.

— Конечно, — отозвалась она.

— Спасибо за эльфа.

Гермиона поправила юбку.

— Проводи меня до моей мантии. Иначе я заблужусь.

Малфой кивнул и пропустил ее вперед, указав путь движением руки.

— На сколько ярдов защита от трансгрессии?

— На сорок.

Драко стоял, прислонившись к стене, и наблюдал, как она застегивает мантию до самого подбородка.

— Сколько лет прошло? — неожиданно поинтересовался он.

Гермиона почувствовала, что от его интонации внутри что-то предательски дрогнуло.

— О чем ты?

— С нашей последней встречи на территории Хогвартса. Когда ты почти испепелила меня прощальным взглядом. Гневным таким.

Гермиона с трудом сглотнула и сделала вид, что задумалась. Она считала несколько дней назад.

— Почти шесть.

— Шесть лет. — Он глубоко вздохнул и запрокинул голову, словно по потолку плясали картинки из всего произошедшего с ними за это время.

В глазах Гермионы защипало. Почему всегда так? Ты топишь, топишь себя в работе, в домашних делах, в других людях, но стоит кому-нибудь спросить, сколько прошло лет, как сразу кажется — все это было только вчера. И все еще больно, и все еще плохо!

— Шесть чертовых лет не очень-то помогли, да? Я все еще помню, как Крэбб падал в этот огонь. Мне было жарко от Адского пламени, а он горел там. Страшно до звона в ушах. Помню, что несся как угорелый от Уизли… как его звали? Фред?... который лежал там, такой похожий на брата.

— Хватит!

Он опустил глаза и почувствовал, что Грейнджер ненавидит его в этот момент сильнее, чем когда-либо. Но в то же время она выглядела такой слабой… Абсолютно беспомощной.

— Прекрати. Я пойду.

— Тебя тоже ничто не спасло, Гермиона. И никто.

Она втянула в себя воздух и сжала зубы.

— Пойду затарюсь огневиски.

— 1980 — самый лучший год.

— Отлично.

Грейнджер повернулась, собираясь уйти, но застыла в нерешительности.

— В какую дверь выходить?

Не услышав ответа, Гермиона обернулась.

— В любую?

— Ты точно хочешь уйти?

— Предлагаешь грязнокровке ночной приют?

Взгляд Малфоя ничем его не выдавал, а в глазах Гермионы без труда читалось одно: «Да отпусти ты меня уже!» Драко оттолкнулся плечом от стены и приблизился к Грейнджер. Она шагнула назад.

— Не делай этого! Не делай этого снова, Драко. У нас и так все плохо.

— У нас? Что у нас плохого?

Гермиона смотрела на него умоляющим взглядом.

— Ты знаешь, о чем я.

Он поднял руку и поправил ее локон, коснувшись щеки кончиками пальцев.

— Что было бы, если бы Гермиона Грейнджер поцеловала меня лет восемь назад?

— Я бы сожалела об этом. А тебя бы вырвало.

Он тихо рассмеялся и сдержал порыв очертить пальцем контур ее губ.

— Я хочу, чтобы она поцеловала меня сейчас. Ни годом раньше, ни годом позже.

Гермиона закрыла глаза и покачала головой.

— Ты знаешь, что я отвечу «нет». Через пару дней приедет Рон. Я люблю его и не хочу обманывать. Пусть, как ты говоришь, он меня не спас, но Рон и Гарри — все, что у меня есть. А ты завтра зайдешь ко мне в кабинет и скажешь, что я пятнаю твою репутацию. Так зачем держать меня сейчас? Хочешь лишить меня последнего, чтобы наконец выиграть эту борьбу с магглорожденной зазнайкой?

Малфой провел рукой от мочки ее уха до воротничка мантии. Дыхание Гермионы сбилось. Он пододвинулся еще ближе, хотя, казалось бы, уже некуда, и поднял ее голову за подбородок. Она не открывала глаз.

— Я хочу этого, — прошептал Драко. — Не бутылку огневиски, не по праву принадлежащее мне тело Астории, а твой поцелуй.

Гермиона распахнула глаза. Малфой смотрел на нее, и ему казалось, что эта сильнейшая ведьма как никто другой нуждается в помощи и спасении. Его помощи, такого же нуждающегося и потерянного.

Гермиона вцепилась в его предплечья, будто стараясь вернуть ему всю свою боль.

— Ты не должна перешагивать через себя снова. Ты ведь делаешь это всю жизнь, да?

Она приподнялась на цыпочки и прильнула к его губам… Но спустя несколько мгновений отстранилась, слегка отталкивая Драко ладонями в грудь.

— Не тебе решать, чего я не должна делать.

— Поцелуй на прощание? — догадался Малфой.

Гермиона сглотнула и обернула шею шарфом.

— Вроде того.

— Самая левая дверь.

Грейнджер повернулась и торопливо зашагала в указанном направлении. Она не знала, почему до сих пор щиплет глаза — ведь это не маггловский фильм с печальной концовкой. Даже если и так, они с Малфоем явно не тянут на красивых главных героев. Дело не во внешности, нет, хотя она и растрепана и почти не накрашена, а он ссутулился, и с рукава его рубашки слетела пуговица. Дело в том, что Гермиона никогда не скажет себе: «Ты молодая свободная женщина, у тебя есть право на счастье», а Малфой ни за что не встанет перед своей матерью и (присев на колени) не признается, что отдал себя и свою душу магглорожденной девочке. Отпустили, как птицу, говорил он. Молодость! Свобода! Да больно они ей нужны, когда она уже разобралась, в какую дверь выходить!

Малфой проследил, как быстро Гермиона исчезла за дверью. Драко уже совершенно не думал о том, что он делал, зачем, и что будет дальше. Но был уверен, что она уже все решила: отныне Грейнджер вряд ли будет стремиться сказать ему больше двух слов.

Пытаясь расслабиться, он вдруг поймал себя на мысли, что не предупредил ее о скользких ступеньках. Она, скорее всего, уже убежала за ворота и трансгрессировала, с такой-то скоростью, но преодолеть желание посмотреть на ее удаляющуюся фигуру он не смог. Драко налег плечом на дверь и окинул открывшийся вид взглядом. А Грейнджер оказалась не так далеко, совсем близко. Она сидела на одной из ступенек.

— Кажется, я подвернула ногу, — не оглядываясь, тихо сказала она и еще сильнее склонила голову, почти свернувшись в клубок.

«Не можешь уйти отсюда, — подумал он. — Просто не можешь».

— Доброе утро, Август.

— Привет, Гермиона.

— Роскоз меня не искал?

— Наоборот, все ищут Роскоза.

— Что-то случилось?

— Говорят, уехал на собеседование с еще одним крупным спонсором.

Лифт тяжело затормозил, и Август раскрыл створки дверей, словно подбитой акуле — челюсти.

— Все понятно. Удачи.

— Ты какая-то хмурая. Не выспалась?

— Приятного дня, Август.

Он усмехнулся и, покачав головой, пошел в другую сторону.

Джоанна приоткрыла рот, явно собираясь спросить что-то очень-очень «оригинальное».

— Да, я не выспалась. Нет, у меня ничего не случилось, — отрезала Гермиона. — Где Роскоз?

Прикстли захлопнула рот и задумалась.

— Я точно не знаю.

— Ладно.

Лили, встретившаяся по пути к камину, улыбнулась, приветствуя.

— Мне тоже не спалось полночи, — вдруг пожаловалась она.

«Мерлин, — подумала Гермиона. — Лучше бы мне просто не спалось». Ей казалось, что она вся грязная. Что ей, а не Малфою, никогда не отмыться.

— Доброе утро, Керри, доброе, — торопливо бросила Грейнджер у дверей зала совещаний и тут же убежала в женский туалет.

Зеркало в кроваво-красной оправе показало ей сумасшедшую с дикими глазами. Она прислонилась лбом к прохладной поверхности и сжала пальцами округлые края раковины.

— Если у тебя что-то случилось, расскажи мне. Может, я смогу помочь.

Гермиона повернула голову и заглянула в обеспокоенные карие глаза.

— Спасибо, Джоанна.

— Пошли работать. Труд — лучшее лекарство от разных душевных страданий.

На губах Грейнджер появилась натянутая улыбка.

— Пойдем.

* * *

— Посмотри, Гермиона, — Джоанна протянула ей пергамент с красочным временным рисунком. — Можно сделать фейерверк, но как бы не в честь победившей команды, а в честь детского дома. Как поддержка — мы с вами, рядом, и стараемся делать для вас все, чтобы…

— Это не пустая трата средств? Фейерверк?

Прикстли посмотрела на Гермиону осуждающе.

— Это же будет прямо перед их окнами. Куча положительных эмоций. Кто еще будет делать там салют? Придумаем какие-нибудь фигуры — вроде одуванчиков или солнца. Их так не хватает в холодные дни, — Джо обхватила себя руками, потирая плечи.

— Хорошо, я согласна, — наконец протянула Грейнджер. — Ты замечательно рисуешь.

— Спасибо. Ты уже говорила.

Кабинет погрузился в тишину, пока Джо обдумывала, где взять хороший волшебный салют, а Гермиона записывала предложение на синем пергаменте, чтобы позже представить Роскозу.

— У Августа и Мел, кажется, все серьезно.

Гермиона подняла голову и взглянула на задумчивую Джоанну.

— Я очень за них рада.

— Да, я тоже, — торопливо кивнула Джо. — Они замечательно смотрятся вместе.

— Что-то не так? — спросила Гермиона.

— Нет-нет, — она сжала губы и покачала головой. — Просто… Просто я надеюсь, что когда-нибудь тоже найду своего мужчину. Именно своего, а не кого-нибудь.

— Обязательно найдешь, — слегка озадаченно бросила Грейнджер, возвращая внимание пергаменту.

Ей, конечно, стоило сказать: «Эй, что за всепоглощающая грусть? Нас ждут великие дела, а ты еще так молода!», но она лишь подумала о том, что поиски любви, «той самой», кажутся детскими мечтами, когда в твоей жизни происходит черт-те что.

— Как ты считаешь: лучше взять галлеоны из фонда или попробовать провести какую-нибудь акцию?

— Прости? — вскинулась Джо. — А, можно подумать насчет акции.

Гермиона еще раз внимательно посмотрела на коллегу.

— Работа — лучшее лекарство от депрессии и душевных страданий.

Джо слабо рассмеялась и кивнула.

— Да, ты права. Пойдем посмотрим, может, Роскоз уже на месте. Совещание должно быть в час… — она взглянула на маленькие часики на руке, — через десять минут.

Гермиона поставила на пергаменте точку и поднялась.

* * *

— Девочки! — окликнул Дерек Лой, когда Джоанна с Гермионой уже собирались перешагивать порог зала совещаний. — Подождите, хотел посоветоваться.

Они остановились и обернулись. За длинным деревянным столом осталось лишь несколько сотрудников «Ливинга» — многие, уже проинформированные о том, что Роскоз к назначенному времени не вернется, давным-давно были в кабинетах.

— Посмотрите, — Дерек закопошился в куче пергаментов в своих руках и, чуть не выронив один, торопливо добавил: — Сейчас, сейчас…

— Пойдем к столу, — предложила Джо.

— Да-да, — кивнул он.

Наконец Лой достал испещренный набросками и записями пергамент и с торжествующим выражением лица прижал его ладонью к гладкой поверхности стола. Дерек выдержал некоторую паузу, в течение которой Гермиона тщетно попыталась разобраться в его каракулях, и заговорил:

— Я хотел предложить Роскозу такую идею: вот-вот наступит зима, а за нашей высоткой пустует поле. Оно сейчас такое неухоженное, но мы можем его, во-первых, расчистить, во-вторых, огородить, а потом залить там каток.

Он поднял глаза на Гермиону, перевел взгляд на Джо, потом опять на Гермиону.

— Я подсчитал: все укладывается в совсем небольшую сумму.

— То есть, ты ни с кем не объединяешься? — спросила Грейнджер.

— Нет, мне хватает того, что дается у нас на одного сотрудника.

Гермиона улыбнулась и заинтересованно склонила голову:

— Это замечательная идея. Дети из детского дома будут просто в восторге. Теперь их программа полностью составлена: каток, товарищеский матч по квиддичу и салют под окнами.

— Главное, чтобы Роскоз поторопился вернуться. А то, пока его нет, мы можем нечаянно начать самовольничать, — хохотнула Джоанна.

Дерек расплылся в улыбке.

— Вам нравится? Я только не знаю, как все это организовать. Мой мозг не желает соображать на уровне знакомых строителей-мелкомасштабников, — он поводил ладонями вокруг своей головы, словно изображая запутавшиеся там ниточки.

Девушки задумались.

— А в прошлом году… — начала Гермиона, — да, точно, весной прошлого года мы нанимали супружескую пару расчищать детские площадки в каком-то спальном районе.

— Точно, — подтвердила Джо. — Миссис и мистер Тьюмор. Замечательные люди.

— О, я тогда еще не работал, — заметил Дерек.

— Ничего, — беспечно взмахнула рукой Джоанна. — Мы подскажем Роскозу. А пока… — она задумчиво прикусила губу и указала пальцем на пергамент, — нужно кое-что здесь исправить. Эй, дайте кто-нибудь чернила!

Керри протянула ей перо и баночку чернил, попросила вернуть позже и вышла. Прикстли начала проводить пером по чертежам Дерека и взмахивать в воздухе волшебной палочкой, отчего темно-синие линии окрашивались в яркие цвета.

— Круто! — протянул Лой.

Джоанна довольно усмехнулась.

Лили, которая осталась в зале совещаний, чтобы оттереть со стены кем-то оставленную несколько дней назад кляксу, подошла к молодым людям.

— Странно, — произнесла она, обращаясь к Гермионе, — что Роскоз так долго. Кажется, увеличение фонда «Ливинга» его вдохновляет.

— Что он передал нам?

— Чтобы мы работали и не беспокоились. По-моему, ему нужно что-то оформить по спонсорскому взносу в пятнадцать тысяч. Говорят, кутерьма там ужасная.

— Оно того стоит, — улыбнулась Грейнджер.

— Это да, — согласилась Лили.

Она кивнула Гермионе и вышла из зала совещаний.

— Круто! — повторил Дерек. — Спасибо, Джо.

— Да не за что. Остается только дождаться нашего Повелителя и его одобрения.

— Верно.

Гермиона одобрительно взглянула на почти оживший пейзаж ледяного катка со схематичными фигурками детей. Выглядело по-настоящему здорово. Джоанна заботливо очистила перо.

— Ладно, я пойду, — Лой положил свежий рисунок с заметками поверх остальных пергаментов.

— Пойдем тоже, Джо, — тихо сказала Гермиона.

Мисс Прикстли кивнула, закрыла баночку с чернилами, и они вышли вслед за Дереком. Широкий коридор был освещен многочисленными яркими свечами в настенных канделябрах, в отличие от зала заседаний, который принимал только тяжелый серый свет из больших окон. Гермиона оглянулась, посмотрев в окно. Совсем скоро на землю в легком вальсе упадут крупные хлопья снега, облегчая ношу туч.

Джоанна и Гермиона вернули чернила и перо Кэрри и теперь не торопясь направились на свое рабочее место.

Грейнджер посмотрела на дверь соседнего кабинета и тут же отвела взгляд. Джо шла, задумавшись о чем-то. Гермиона всю дорогу сомневалась, стоит ли задавать беспокоящий ее вопрос, и дважды прикусывала язык. Однако уже подойдя к своей двери, она собралась с духом и произнесла как можно спокойнее:

— Джо, ты видела сегодня Малфоя?

Та ненадолго задумалась, а потом равнодушно кивнула:

— Да, столкнулась с ним на первом этаже. А что?

— Ничего. Просто я еще не встречала его.

Джоанна промолчала.

— Пойдем пообедаем?

Гермиона согласилась и облегченно вздохнула. Ей казалось, будто она только что прошлась по минному полю.

* * *

— В детстве маме всегда приходилось здорово помучиться, чтобы заставить меня съесть тарелку супа, — Джоанна с наслаждением втянула носом аппетитный запах и благодарно кивнула официанту. — Сейчас отдала бы многое за ее волшебно-травяной бульон.

Гермиона окунула ложку в тарелку с супом из кореньев.

— Не хочешь ее навестить?

— Я бы с радостью. Только не могу пропустить тот момент, когда на улице «Ливинга» готовится праздник.

Грейнджер покачала головой и взглянула на нее из-под ресниц:

— Кто-то мне говорил, что я глупо предпочитаю работу личной жизни.

Джоанна болезненно скривилась.

— Не надо, моя совесть и так умеет царапаться.

Гермиона улыбнулась, но тут же уставилась на стакан воды перед собой.

Грейнджер вспомнила, что, войдя в кафе, с такой тщательностью осматривала зал, словно искала злобного мстительного пикси, охотящегося за ней. Еще тогда Гермиона поймала на себе косой взгляд Джо и подверглась бы прижатию к стенке, если бы не отвернула напряженное лицо да не появился непонятно откуда официант.

Выражение «прижатие к стенке», проскользнувшее в голове, мгновенно вывело Гермиону из душевного равновесия, и она повела плечами.

— Ну, может, все-таки расскажешь, что случилось? — тихо спросила Джоанна.

Она получила растерянный взгляд Гермионы, очень скоро ставший немного тоскливым.

— Да так, — Гермиона неопределенно качнула головой, — мелкие неприятности. Тебе не обязательно волноваться об этом.

— Ну, как хочешь.

Джо внимательно оглядела коллегу, медленно разрывающую салфетки на ровные половинки и явно не замечающую этого, и сделала глоток прохладного яблочного сока.

— Эй, кажется, в нашей многоэтажной конторке гости издалека!

Джоанна так весело улыбалась, что Гермиона, не успев ни о чем подумать, удивленно повернулась к входу.

У самого края барной стойки, в старой коричневой кожаной куртке, тяжелых ботинках и с непричесанной отросшей шевелюрой, приветственно махая Гермионе рукой, стоял Рон.

* * *

Если бы люди, проходящие мимо странной пары, присмотрелись к девушке, они могли бы резонно предположить, что это какая-нибудь оптовая торговка увеселяющей травкой, ведущая ответственного министерского работника на свой склад. Рон же не сразу заметил, что у Гермионы не получалось открыть дверь кабинета из-за неистово трясущихся рук. И только когда она как-то неестественно улыбнулась на брошенную другом шутку и ничего не ответила на его вопрос, определенно не услышав, он озадаченно склонил голову:

— С тобой все в порядке? Ты не заболела?

Она аккуратно положила волшебную палочку в специальный карман своей крупной сумки, больше похожей на мужской портфель.

— Нет. Хотя, что-то голова побаливает.

— Не волнуйся по поводу Роскоза. Уверен, он не был бы против того, что ты единственный раз в своей жизни уходишь с работы пораньше на пару часов. Джо ведь сказала, что свою работу на сегодня вы уже сделали.

— Да… — протянула Гермиона. — Да, думаю, беспокоиться не стоит.

Рон улыбнулся.

— Тем более, мама приглашает нас сегодня в гости. Вкусный ужин обеспечен. Гарри тоже придет. Чарли ведь в кои-то веки вырвался на несколько дней, я тебе не говорил?

Гермиона отрицательно покачала головой. Мысль о Гарри и Джинни, которых она не видела уже лет сто, обдала теплом бьющееся в припадке сердце.

— Обязательно сходим, — пообещала Гермиона на удивление спокойным голосом.

— Ну, ты готова?

Рон поднялся на ноги и подал Гермионе ее теплую мантию.

— Я так соскучился по дому.

«И почему он никогда не скажет, что соскучился по мне, а не по вкусной еде и дому?», — скорее по привычке, чем от обиды подумала Грейнджер, закрывая дверь кабинета заклинанием. Она снова оглядела коридор, как затравленная крыса, и ускоренным шагом направилась к лифту.

Рон с радостью пожал руку проходящему мимо Августу и, естественно, заметно отстал от Гермионы, совершенно не понимая, к чему такая дикая спешка.

— Пойдем скорей, — взволнованно попросила она, — я… я и правда что-то нехорошо себя чувствую.

— Иду-иду, — смеясь, заверил ее Рон.

Она шагнула в лифт и схватилась за металлические дверцы так, что побелели костяшки пальцев. В конце концов Гермиона поняла, что не может смотреть на беззаботно плетущегося Рона и отвернулась к стенке, пытаясь заставить себя успокоиться. Хотя бы на время. Потом она все решит. Обязательно.

Рон поинтересовался у Джека, как дела, и теперь шел дальше, выискивая знакомые лица. Он повернул голову направо, но две женщины и один седой мужчина стремились в другую сторону. Что-то насвистывая себе под нос, Рон бросил скользящий взгляд на левую половину коридора и резко замолчал, замерев на несколько мгновений от неожиданности.

Малфой тоже слегка замедлил шаг, окидывая Уизли взглядом, отчего тот почувствовал прилив злости. Рон, конечно, знал, что «хорек» работает в «Ливинге», но этой встречи на сегодня не планировал. Старательно сжав зубы, Рон холодно кивнул старому знакомому; Малфой тоже еле заметно качнул головой. Повернувшаяся Гермиона устало заметила, что Рон наконец-то решил прибавить скорость.

Драко услышал, как закрылись дверцы, и лифт со скрипом отправился вниз. Он стоял в стороне и не имел возможности заглянуть внутрь, в кабину. В принципе, не было и никакого желания смотреть туда. Пока. Перед ним снова всплыло лицо идиота Уизли, так не научившегося скрывать гнев. «Наверное, ты ей подарил, — подумал Драко, сжимая в кармане брюк красную стеклянную звезду на серебряной цепочке. — Полная безвкусица». И, проигнорировав боль от врезавшихся в ладонь краев кулона, направился в свой кабинет.

— Так... о чем вы говорили с Гарри?

Гермиона застегивала рубашку, стоя спиной к гуляющему по спальне Рону. Пальцы на несколько мгновений застыли в воздухе, пока она старательно придумывала ответ на вопрос.

— Ну как о чем?.. О моей работе, о его работе. О Джинни. Она недавно встречала Невилла, ты знал? Мы сто лет не виделись, нам есть что обсудить. Почему ты спрашиваешь?

Она почти слышала, как в голове Рона скрипят шестеренки сомнений.

— Мне показалось, он хотел узнать что-то определенное. Я даже заметил, что твой ответ его как будто не удовлетворил.

«И когда ты стал таким наблюдательным? Дракон тебя, что ли, укусил». Она обернулась через плечо, улыбнулась и покачала головой, как бы намекая, что у любимого разыгралось больное воображение. Он вздохнул, а Гермиона оставила легкий поцелуй на его щеке.

— Пока.

— Пока, Рон.

Гарри спросил, почему она такая взволнованная и в каких облаках витает. Гермиона ответила, что у нее небольшие неприятности. «Какие?», — предсказуемо уточнил друг. «Которые я пока не готова обсуждать», — откликнулась она. Конечно, его не удовлетворил такой ответ.

Грейнджер спустилась по лестнице на мерзлую землю и обняла себя за плечи. Сомнений не было, небо готовило Лондону вечерний снегопад. Впервые за много лет привычной трансгрессии Гермиона почувствовала себя так скверно — голова пошла кругом, а желудок, казалось, свернулся в тугой узел, отчего к горлу подкатила тошнота. Стоя у дверей многоэтажного здания, она всеми силами пыталась подавить неприятные ощущения.

* * *

— Роскоз на месте, — тут же заявила Джоанна, как только Гермиона появилась в поле ее зрения.

— Хорошо. У нас все готово?

— Да! — воскликнула Джо таким тоном, словно нельзя было и на секунду в этом усомниться.

Грейнджер повесила мантию и принялась неторопливо разыскивать все необходимые пергаменты по столу.

— Забыла сказать, — вдруг беззаботно продолжила коллега, — совещание через пятнадцать минут.

От неожиданности Гермиона вскинула голову.

— У тебя удивительная способность к созданию сюрпризов из обычных фактов.

Джо расплылась в улыбке.

Когда они подходили к стеклянным дверям зала совещаний, внутри копошился уже весь отдел. Генри Роскоз в недорогом, но определенно идущем ему сером костюме сидел на своем обычным месте во главе стола и уже сосредоточенно изучал кем-то поданный документ.

— Вот кузнечики, — беззлобно бросила Джо. — Это пример того, что бывает, когда в дружном, на первый взгляд, коллективе появляется конкуренция.

Краем глаза заметив, что теперь все в сборе, Роскоз пару раз хлопнул в ладоши. Каждый из присутствующих как по команде занял ближайший стул у огромного деревянного стола. Роскоз поднялся и откашлялся.

— Ну, здравствуйте, с кем еще не здоровался сегодня. Могу вас обрадовать для начала: пятнадцать тысяч галлеонов, спонсированных нам, теперь официально принадлежат «Ливингу». И, раз уж мы располагаем большими деньгами, нужно начинать делать что-то заметное, чтобы уверенно встать на ступень под названием «серьезная организация». Надеюсь, есть новые и реально выполнимые идеи. Сначала выслушаем всех желающих, затем обсудим, — он сел и размял руки. — Кто готов быть первым?

Ненадолго повисла полная тишина. Затем Джек, замечая, что он "будет тем, кто сэкономит всеобщее время, помогая перешагнуть эту мучительную стадию с выбором бесстрашного первопроходца", поднялся со своего места.

Гермиона черкнула на пергаменте «Джексон С.» и приготовилась делать заметки. Джек оговаривал катастрофическое количество подробностей образования особого отделения приюта для сов, где им будут качественно чистить перья. Благодаря этому, по словам Саунда, продолжительность жизни пернатых увеличится. Написав несколько слов рядом с именем, Гермиона подняла голову. Прямо напротив нее расположилась Кэрри и что-то внимательно строчила; но это чувство, будто тебя прожигают взглядом насквозь, Грейнджер никогда ни с чем не путала. По правую руку от Кэрри сидел Малфой. Серые глаза смотрели на Гермиону так, словно Драко был старым опытным аврором, который гонялся за особо опасным преступником всю свою сознательную жизнь, и вот, наконец, тот попал на его крючок. Гермиона практически ощущала этот крючок у себя в горле.

Малфой едва заметно склонил голову набок, изучающе глядя на нее в упор. Грейнджер сглотнула. Гермионе показалось, что собственные глаза принадлежат совсем не ей, потому что подчиняться и смотреть в другую сторону отказывались.

— Дики, принеси немного льда.

— Да, хозяин.

Грейнджер подняла глаза и поймала взгляд Малфоя.

— Я посижу здесь немного. Лед поможет, и я дойду. Тебе не обязательно меня... пасти.

Драко усмехнулся и забрал у эльфа узелок из грубой ткани.

— Конечно, не обязательно.

Подвернутая нога слегка ныла. Но пульсирующая боль казалась Гермионе мелким неудобством по сравнению с волнением, сжимающим все внутри.

— Дай мне лед, пожалуйста.

Хитрая усмешка еще сильнее растянула губы Драко.

— Это мой лед.

Гермиона приподняла брови и инстинктивно подтянула к себе ноги. Выражение малфоевского лица ее если не пугало, то настораживало.

— В смысле?

Малфой опустился на корточки, притянул к себе левую ногу Гермионы и потянул вниз собачку на молнии ботильона.

— Я вправе распоряжаться им так, как захочу.

Он приложил к больной лодыжке холодный узелок и одновременно вытянул изнутри один кубик льда. Гермиона скорее почувствовала, чем увидела, как лед, сжимаемый пальцами Малфоя, устрашающе медленно направился от ее лодыжки вверх, все ближе к подолу юбки. А вот руки Гермионы не были так спокойны, они тряслись и выдавали волнение.

— Ты не можешь сделать хоть что-нибудь без определенной для себя пользы? — срывающимся голосом спросила она. Ей казалось, что кожа стала особенно чувствительной, ощутимо покалывая под дорожкой талой воды.

Драко поднял на нее глаза, насмешливо глядя снизу вверх.

— Считаешь, польза задумана исключительно для меня? Ты, Грейнджер, здесь не в роли жертвы.

Он отложил кубик льда, завороженно следя за каплями, аккуратно коснулся мокрыми холодными кончиками пальцев ее ключицы и, склонив голову, принялся чертить затейливый узор.

Гермиону пробрала дрожь, и она резко дёрнулась, отчего вторая рука Малфоя проехала вдоль ноги обратно к лодыжке.

— Хватит, — отрезала она удивительно бескомпромиссным тоном.

Драко усмехнулся, наигранно-пораженно уставившись на Гермиону.

— Странно, — абсолютно спокойно протянул он, — я думал, что отучил тебя краснеть.

— Хорошо, спасибо, Джексон, — одобрительно кивнул Роскоз.

Гермиона резко втянула в себя воздух и отвернулась.

— Можно теперь я? — спросила Джо и, дождавшись его побудительного кивка, поднялась. — Мы объединили свои идеи с Гермионой и Дереком.

— Интересно. Я слушаю вас, мисс Прикстли.

* * *

Сам себе напоминая старого черного отцовского сокола, Малфой пронаблюдал, как Грейнджер торопливо собирает свои вещи со стола и направляется к выходу из зала совещаний. Решительно отодвинув со своего пути Лили Вонт, он широким шагом последовал за Гермионой.

— Эй, Драко, — услышал он за спиной.

Тихо выругавшись, Малфой обернулся и увидел спешащего к нему Роскоза. Драко взглянул на Грейнджер. К ней в это время подошла Прикстли и о чем-то попросила, скорчив жалобную гримасу.

— Нам нужно кое-что обсудить, — сказал Генри. — Подожди меня здесь, пожалуйста, я сейчас вернусь.

Роскоз похлопал Малфоя по плечу и снова скрылся за стеклянными дверями. Посмотрев на Гермиону, Драко заметил, что она слегка покачивающейся походкой удаляется в непонятном направлении, явно не в свой кабинет. Прикстли возвращалась в зал совещаний.

Малфой раздраженно вздохнул и засунул руки в карманы. Пятиконечная звезда, словно из вредности, уперлась в костяшки пальцев. Драко слегка вытянул наружу цепочку и взглянул на застежку: вроде крепкая. Странно, что она расстегнулась прямо на Грейнджер. Мимо прошел Август, упершись взглядом в какой-то пергамент — Малфой поспешно засунул цепочку обратно и нахмурился, глядя сквозь стеклянные двери на огромное запотевшее окно.

Она снова произнесла что-то невнятное и, то ли специально, то ли невольно царапнула его шею чуть ниже подбородка.

Гермиона была в руках Малфоя, точнее, между ним и стеной, и Драко слышал это снова и снова, несмотря на непереносимый гул в ушах. Или... не гул. Это сердце билось где-то в висках, потому что пульс не мог напрочь заглушить каждое ее «Нет, Драко!».

Он слегка ослабил хватку и поцеловал Грейнджер. Потом поцеловал опять, и еще раз, словно уговаривая, успокаивая, усмиряя. Малфой чувствовал, как Гермиона с каждой секундой становилась все более податливой.

— Драко, — прошептала она, когда, наконец, смогла произнести что-то отчетливое,— нельзя. Ты живешь в этом доме со своей женой.

— Это единственное, что тебе мешает?

— Нет! И ты прекрасно это знаешь. Сколько алкоголя сейчас в твоей крови, что ты стоишь так близко?

— Единственный аргумент, — прошипел Малфой, сжав ее запястья, — который у тебя остался — твоя родословная. Все уже далеко зашло. Статуса грязнокровки недостаточно для того, чтобы остановить меня. Нас.

Гермиона отстранила от себя Драко и спросила:

— А что тебя остановит? Приход Астории или Рона?

— Ни то, ни другое, — заявил Малфой, схватил края и так уже задравшейся блузки, резко потянул их вверх и прислонился лбом к ее лбу. — Я не отпущу тебя, даже если начнет жечь черная метка.

Теперь уже он целовал Гермиону настойчивей, не заботясь о том, что может причинить боль. Лишь бы заткнуть ее, лишь бы Грейнджер прекратила запрещать ему губить самого себя. А она издала последний страдальческий стон и окончательно подчинилась, потеряв способность сопротивляться и, тем более, приводить какие-либо аргументы против...

* * *

Гермиона, мысленно благодаря Вселенную за совет, ниспосланный ей в виде просьбы Джо, шла по ярко освещенному коридору. Обычная просьба о чашечке кофе. В закутке, где стояли чашки, безостановочно подогреваемая вода и баночка растворимого кофе, редко кто бывал: все предпочитали спуститься на первый этаж, чтобы выпить в несколько раз лучший бодрящий напиток. Это значило, с Малфоем она там не столкнется. Желание поговорить было прямо-таки написано у него на лбу, а Гермиона оказалась не готова. Она вообще сомневалась, что когда-нибудь сможет настроиться на беседу с Драко.

Обернувшись, Грейнджер увидела, как Малфоя остановил Роскоз. Где-то внутри проснулась надежда, что этот день она проживет спокойно. Если, конечно, будет сидеть в кабинете, ведь Джо для Малфоя — то же, что чеснок для вампира.

— Эй, Гермиона, здорово, что Роскозу понравилась наша идея, да? — воскликнул неожиданно появившийся прямо перед носом Дерек.

Она еле успела притормозить, чуть было не налетев на Лоя.

— Да... Да, это очень радует.

— Слушай, он же попросил набросок финансового плана. Ты не могла бы дать мне адрес той супружеской пары строителей? Я бы узнал, сколько они возьмут за работу.

— Эм... — Гермиона нервно обернулась из опасения увидеть приближающегося «аврора». Она окончательно вжилась в роль беглого преступника. — Давай позже, Дерек? Я сейчас очень спешу.

На лице Лоя проявилось искреннее удивление.

— Куда?

«А действительно, — задумалась Гермиона, — куда можно так сильно спешить в разгар рабочего дня, когда центральный камин закрыт на ремонт? Разве что в туалет».

— Дерек, чуть позже я сама принесу тебе их адрес, хорошо? — взволнованно улыбнулась она, боком пролезая между парнем и стеной. — Правда, мне некогда.

И, вырвавшись наконец из плена чужого трудолюбия, поспешила прочь. Инстинкт самосохранения обострился, и скорость Грейнджер увеличилась. Дерек проводил ее растерянным взглядом и потряс головой, словно пытаясь выгнать из мыслей образ фестрала.

— И за какой из этих двадцати пяти дверок стоит трехсотграммовая баночка кофе? — шепотом спросила Гермиона, оглядывая зеленые напольные и навесные шкафчики в том самом закутке.

«Ладно, — добавила она уже мысленно, — давайте по порядку». И, вздохнув, подошла к первой тумбочке.

Оказалось, что за большинством дверок скрыты старые чашки работников «Ливинга», каждая на отдельной полке. Правда, в одном из навесных шкафчиков Гермиона нашла открытую упаковку песочных печений и даже выложила их на тумбочку, собираясь проверить свежесть и пригодность к употреблению. Наполовину пустая баночка кофе оказалась спрятанной в предпоследнем шкафу; обрадованная находкой, Гермиона потянулась к верхней полочке и вдруг почувствовала, что сердце пропустило удар. За спиной послышались шаги.

«Мало ли кто это может быть!» — тут же одернула она себя. Но у самого первого шкафчика приметила белесые волосы и уловила грифельно-серый пиджак. Нет, прожить этот день спокойно Гермионе не удастся.

Пока она медленно, словно это могло помочь ей остаться незамеченной, доставала баночку кофе, Малфой аккуратно вытаскивал из пачки одно печенье.

— Ведешь себя, как первокурсница, — протянул он.

Гермиона открыла баночку и положила две чайные ложки растворимого кофе в чашку Джоанны.

— Что ты имеешь в виду? — невозмутимо поинтересовалась она.

— Бегаешь от меня.

Драко стукнул печеньем по столешнице и, брезгливо покачав головой, засунул его обратно в упаковку.

— Ничего подобного, — выдавила Гермиона, убирая банку обратно в шкафчик. Она взяла чашку и направилась мимо Малфоя к кувшину с кипятком.

— Грейнджер, надо поговорить.

Она почувствовала на запястье смертельную хватку и, повернувшись, прошипела:

— Отпусти, мне больно!

Гермиона мысленно уже десять раз прокляла себя за то, что оставляет палочку в кабинете. Один незаметный Остолбеней — и Малфой лежал бы сейчас на светло-жёлтых плитках с выражением злости на лице.

— Надоело гоняться за тобой, словно у меня больше дел нет! — ответил Драко в том же духе.

— А действительно! — воскликнула Гермиона. — У тебя что, дел больше нет?

— Кое-что обсудить нам все равно придется, — заявил Малфой.

Гермиона поставила чашку Джоанны на тумбочку и уперла свободную руку в бок.

— У меня останутся синяки, и я напишу на тебя жалобу Роскозу: «занимается рукоприкладством на рабочем месте»!

Малфой посмотрел на Гермиону так, словно она только что попыталась проглотить снитч.

— Отпусти, — попросила та уже более мирным тоном. Драко показалось, что у нее даже потух взгляд. Словно из Грейнджер за считанные секунды вышли все силы.

— Ты не уйдешь? — с подозрением спросил он.

Гермиона отрицательно покачала головой.

— Ты все равно когда-нибудь скажешь об этом Уизли, — произнес Малфой, разжимая пальцы. — Мне хватает поверхностных знаний о твоем характере, чтобы почти со стопроцентной уверенностью утверждать: молча принять от него кольцо ты не сможешь.

— Это уже не касается тебя.

— Еще как касается. Ты хотя бы предупреди, когда рыжий пойдет на меня с Сектумсемпрой.

Гермиона издевательски вскинула брови.

— Зачем?

Малфой послал ей гневный взгляд. Мимо закоулка прошли два парня; Драко проследил за ними, но те не обратили на уединившуюся пару ни малейшего внимания, занятые собственным разговором.

Оборачиваясь, Малфой собирался высказать Гермионе все ядовитые слова, что вертелись на языке, но неожиданно заметил, что глаза у Грейнджер блестят от слез. Она отвернулась и прислонилась к желтой стене, разминая недавно сжатое им запястье. Драко впал от этого в такой ступор, что мгновенно потерял способность говорить.

Пользуясь замешательством Малфоя, Гермиона взяла инициативу в свои руки.

— Ты хотя бы представляешь, о чем говорят люди в подобных ситуациях, Малфой?! Ты точно знаешь, что хочешь мне сказать? Люди, которые... переспали друг с другом по глупости и слабости, изменив супругам или любимым, в первую очередь обязаны обсудить то, что они чувствуют! Попробуй осознать это! Теперь ты понимаешь, почему наш с тобой разговор бесполезен?

Гермиона всеми силами сдерживала слезы, которые давно копились, просились наружу в такой неподходящий момент. Драко промолчал. Он вздохнул, прислонился к столешнице кухонной тумбочки и сложил руки на груди.

— Я назвала это своими именами, — зачем-то отметила Грейнджер.

— Безусловно.

— Получается, нам не о чем говорить, Малфой.

Драко пожал плечами.

— Ну так иди.

Гермиона раздраженно покачала головой, взяла кружку Джо и залила кофейный порошок кипятком.

— Хотя... — вдруг завел он.

Уже собравшаяся уходить Гермиона остановилась посреди комнатки, не оборачиваясь. Она нетерпеливо сжала кулаки. Малфой медленно подошел к ней со спины и поднес что-то к ее лицу. Перед глазами Гермионы закачался ее кулон — красная стеклянная звезда.

— Первое, что я увидел вчера утром. Лежал на подушке. Наверное, упал, когда...

Она резко выхватила кулон и развернулась, не давая ему договорить.

— Ты вроде собиралась уходить, — вопросительно приподнял бровь Малфой.

— Почему ты так ведешь себя? — бросила Гермиона.

— Как?

— Так! Почему так говоришь, зачем так делаешь? Неужели тебе нравится оставлять за собой грязные намеки и держать меня в постоянном напряжении?

— Держать тебя в напряжении — да, — улыбнулся в ответ Драко.

Гермиона устало опустила плечи и закрыла глаза:

— Хватит!

— Почему же?

— Потому что у нас обоих есть личная жизнь. Потому что я не знаю, какой Малфой подойдет ко мне в очередной раз — тот, который будет делать вид, что я — его главная цель, или тот, который выплюнет мне в лицо просьбу не распространяться об... обо всем этом! Потому что...

Гермиона вдохнула, понимая, что ей больше нечего сказать. Она настолько ослабла, что кружка горячего кофе в руке начала дрожать. Малфой разжал ее пальцы, забирая чашку и отставляя на тумбочку. Он обхватил ладонью шею Гермионы и надавил большим пальцем на подбородок снизу вверх, заставляя поднять голову. Драко прикоснулся своими губами к ее губам, сначала чуть ощутимо, затем настойчивее. Гермиона уперлась руками в его грудь, отталкивая изо всех оставшихся сил, но в конце концов просто сдалась.

Прошло несколько невыносимо долгих секунд, прежде чем Малфой отстранился. Он не сразу заметил, что по ее щекам катятся слезы. Гермиона закрыла рот рукой и всхлипнула. Она уже не могла сдерживать ни единого отчаянного всхлипа.

— Хватит! — прикрикнула она. — Хватит!

Малфой сделал пару шагов назад, глядя, как она обнимает себя руками, дрожит и стирает слезы со щек.

— Я прошу тебя! — продолжала Гермиона. — Ты ничего не понимаешь! Ты не знаешь, что такое чувства, ты смотришь на людей как на животных, недостойных твоего расположения. Ты не умеешь чувствовать то, что чувствуют нормальные люди!

— Так объясни! — неожиданно для самого себя крикнул Малфой в ответ. — Научи!

Гермиона прижалась спиной к стенке и снова всхлипнула.

— Объясни, Грейнджер! Какого черта ты кидаешься обвинениями, если ничего обо мне не знаешь?! Может, я впервые что-то чувствую! И чувствую это к тебе! А ты...

Малфой раздраженно зарычал и отвернулся, взлохмачивая волосы обеими руками. Гермиона чуть было не сползла вниз по стене от бессилия, но неожиданно заметила, что в проходе кто-то стоит. Драко, кажется, тоже увидел, потому что его руки сначала застыли в воздухе, затем медленно опустились в карманы брюк, пока он буравил взглядом Меланию, повернув голову в ее сторону.

— Долго ты здесь стоишь? — поинтересовался Малфой со всей злостью, на какую был способен.

Мелания задумчиво сжала губы и с опаской покосилась на Драко.

— Только зашла вообще-то.

Повисла тягостная тишина, хотя в коридоре ни на мгновение не прекращались шумные разговоры.

— «Ливинг», кажется, соскучился по дешевому кофе. У нас ведь многие остались в зале, на целый вечер, наверное. Никто не хочет бегать на первый этаж.

— Мел, — сорвавшимся голосом прошептала Гермиона, — Мел, не говори никому, пожалуйста.

— О чем? — притворилась Мелания. — Я почти ничего не слышала и уж точно ничего не поняла. — Она помолчала и сделала шаг назад. — Ладно, скажу, что не нашла кофе. Но кто-нибудь обязательно придет искать, так что вы...

Она повернулась на каблуках и покинула комнатку.

Малфой проводил ее взглядом, тяжело дыша.

— Хорошо, что это была не Прикстли, — сухо заметил он.

— Вообще, хорошо, что это была именно Мел, — уточнила Гермиона.

Драко кивнул и обернулся.

— Приведи себя в порядок, — бросил он. — Сейчас и правда кто-нибудь притащится.

Гермиона не обратила на его слова ни малейшего внимания.

— Ты все время упоминаешь Рона. Но сам ведь не собираешься посвящать в это Асторию, верно? Зачем тебе нужно вдаваться в такие мелочи?

Малфой как-то странно посмотрел на нее. Гермиона попыталась пригладить волосы обеими руками.

— Может быть, когда-нибудь я и скажу Астории. Но вряд ли это что-то сильно изменит.

Гермиона усмехнулась и покачала головой, забирая с тумбочки чашку с остывающим кофе.

— Ты пришел тогда и сказал, что я подрываю уважение общества к тебе, — заговорила Грейнджер. Малфой подозрительно покосился на нее. — А есть ли оно, это уважение?

Гермиона смотрела на него, приподняв голову, как будто нашла вдруг опору.

— Всем наплевать, — продолжала она. — Я бы никогда не сказала этого несколько лет назад, но теперь отчетливо поняла: всем до единого плевать, что творится в душе у других и кто что скрывает. Даже если кто-то вдруг выйдет на середину площади Мерлина и закричит от боли, никто не попытается ничего сделать. Если кровь не хлещет и не насылают Круцио — значит, все нормально. Лишь в некоторых организациях, таких, как наша, есть отзывчивые люди. И то... мы не за души тут боремся, знаешь ли, а за нормальное существование.

Гермиона дернулась, в который раз собираясь уйти. Малфой понял, что если не скажет то, что крутится у него в голове, сейчас, то не скажет это никогда. Драко Малфой впервые осознал, что ему нужно озвучить свои мысли, а не скрыть их.

— То, что я ответил тебе на твою истерику...

— ...было глупостью и ложью, — с горькой усмешкой закончила Гермиона.

— Нет. Я рад, что сказал это, хоть и совершенно не планировал. Я говорил это в первый раз в жизни и, пожалуй, в последний.

Гермиона замерла и сглотнула. Она слышала, что каждое слово далось Малфою с трудом, и понимала, что сама обречена на такую же тяжесть.

— Не зарекайся. Звучит, конечно, мило — первая и последняя, но...

— Я не это имел в виду, — грубо прервал ее Драко. — До первой и последней ты не дотягиваешь. Я лишь ставлю под сомнение необходимость говорить кому-либо то, что сказал тебе. Зачем показывать свою слабость, если всем плевать?

Слова Гермионы обернулись против нее самой. Она ведь не к этому вела. Забыла сказать про единственное ценное, что нельзя просто так бросать. Гермиона заглянула в глаза Драко и увидела в них жуткую усталость. Неужели и сама выглядела сейчас так же?

А может, он ухватился за это единственное, а Гермиона двинула ему по руке?

Гермиона открыла рот, чтобы все это сказать, понимая, что их разговор все еще оставлял за собой узкую щель, в которую можно пролезть и все исправить, но вздрогнула, когда Август пробасил:

— Вы что, устроили тут дедуктивное расследование по поиску баночки кофе?

Гермиона закрыла глаза от безнадежности.

— Второй шкафчик слева, — прошептала она.

Малфой оттолкнулся от тумбочки и направился к выходу. Слегка замешкавшись в попытке справиться со своим вестибулярным аппаратом, Гермиона пошла следом.

— Все-таки хорошо, что это снова не Прикстли, — еле слышно бросил Драко напоследок и удалился по коридору в противоположную сторону.

* * *

Жалкие, колючие хлопья снега залетели в прихожую, пока Гермиона боролась с дверью, не желающей закрываться. На кухне горел свет. Грейнджер запрокинула голову, надеясь, что сможет привести сердцебиение в порядок, но в конце концов оставила эту тщетную попытку. Сбросив обувь и аккуратно повесив мантию на крючок в форме модели новомодной метлы, она двинулась на свет. Рон сидел на старом стуле и читал какой-то спортивный журнал. На столе стояла чашка чая.

— Привет, — тихо поздоровалась Гермиона.

Он поднял голову и кивнул:

— Привет.

— Рон, — позвала Грейнджер, когда он вернул внимание журналу.

— Сейчас, секунду. Представляешь, "Пушки Педдл" устраивают распродажу своих старых снитчей и квоффлов! Это такая реликвия!

Гермиона прикусила губу и перевела дыхание. В горле стоял ком.

— Отвлекись, пожалуйста. Мне очень нужно кое-что тебе сказать.

Видимо, уловив в ее голосе необычную интонацию, Рон отложил журнал и неуклюже встал.

— С тобой все нормально?

Гермиона с трудом сглотнула и отрицательно покачала головой.

Рон прислонился к стене и запрокинул голову, тяжело дыша.

— Я… черт.

Гермиона болезненно скривилась, словно получила удар.

— Рон…

— Черт… Малфой!

Он взмахнул рукой, и большая розовая ваза, подаренная Роскозом на прошлое Рождество, полетела на пол и рассыпалась на крупные острые осколки.

— Почему Малфой? — взревел Рон.

— Если бы это оказался кто-то другой, тебе было бы легче? — не удержалась Гермиона.

Она не успела прикусить язык вовремя и теперь сидела, напряженная, словно затаившаяся змея, и ждала беды, инстинктивно сжимая палочку немеющими пальцами. Рон был весь красный от гнева.

— Не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь меня простить, — еле слышно прошептала она.

Внешне в нем мало что изменилось, Рон лишь, как показалось Гермионе, сильнее сжал челюсти. Неожиданно он громко ударил кулаком по боку стоящего рядом комода и широкими шагами ушел в спальню, нещадно хлопнув напоследок дверью.

Гермиона сидела на том же месте, в том же положении и смотрела в одну точку, больше походя на статую, чем на живого человека. Казалось, что что-то вдруг перевернулось в ее жизни именно в этот момент, а обратного пути нет.

* * *

Одному Мерлину известно, сколько прошло часов. Грейнджер не спала и пяти минут этой ночью. Просто лежала под старым пледом на жестком диване и всматривалась в потолок, потерянный где-то во тьме. Ведь знала, что реакция Рона на признание будет именно такой: крики, кулаки, бешенство — осколки на протертом полу, вмятина на мебели. Она изучила каждую мелочь в его внешности и характере, могла предсказать почти каждое его слово и движение, для большинства из которых вряд ли подошли бы эпитеты «грациозный» или «плавный». Гермиона действительно любила Рона. Пока он был в спальне, сердце ее ныло, лишенное надежды на скорейшее перемирие. Гермиона изводила себя за то, что пренебрегла доверием Рона и предала его. Теперь она даже не смела вспоминать о Малфое, ее раздражала сама мысль о том, что он разрушает все на своем пути, потому что никогда не задумывается о других людях. И отучить от таких типично слизеринских привычек невозможно. По крайней мере, у Гермионы это вряд ли получилось бы.

Теперь Грейнджер сидела за кухонным столом и отчаянно вливала в себя крепкий кофе. Бессонная ночь настолько измучила ее, что руки перестали трястись от переживаний. Лишь голова отяжелела, и почему-то все стало беспокоить гораздо меньше. За несколько ночных часов мир Гермионы как будто помутнел — словно все это случилось не с ней, а в маггловском кино.

Когда она допивала кофе, ей на глаза попался Рон. Он только что проснулся и, увидев Гермиону, резко изменил свой маршрут: вместо кухни свернул в ванную. Грейнджер опустила голову, уставившись на остатки напитка на дне кружки. Интересно, что Рон собирается делать? Гермиона зажмурилась, как от боли: должно быть, вся семья Уизли и Гарри узнают о случившемся буквально в течение двух дней.

Рон тяжелыми шагами прошел на кухню с таким выражением лица, словно он вынужден находиться в одной комнате с самим… Малфоем. Хотя, пожалуй, этот случай куда хуже. Дверца шкафчика стукнула так громко, что создалось впечатление — рассыпалась вся кухня. Уизли задвинул ящик с чайными ложками и бросил одну на стол, нарочито игнорируя присутствие Гермионы.

Она молча встала, отложила свою чашку в раковину и протиснулась мимо Рона. Направляясь в прихожую, Гермиона чувствовала, как сильно ее тянет подальше отсюда. Ну что она могла сказать сейчас? Слова не помогут. Упасть в ноги Рона, моля о прощении?

Грейнджер сняла свою мантию с вешалки и задумчиво провела пальцем вдоль одного из крючков в форме метлы, словно прощалась с ним навсегда.

* * *

— Ну да, — злобно промычал недовольный собеседник, лицо которого видно было в огоньках камина, — а потом вы все это спустите на корпоративы.

— На ваши предыдущие пожертвования мы устроили в больнице Святого Мунго настоящее Рождество, — спокойно возразила Гермиона.

— Тот взнос меня заставила сделать моя жена! — перебил ее щекастый лик мистера Кетча. — И больше я дарить ничего не буду!

— Хорошо, я поняла. Простите за беспокойство.

Натянутая улыбка исчезла с лица Гермионы. Резко поднявшись с низенького стульчика, предназначенного для разговоров по камину, Грейнджер двинулась к лифту так быстро, как только могла.

Она села за рабочий стол и уронила голову на руки.

— Что, утро вышло не совсем удачным? — поинтересовалась Джо.

Гермиона с глубоким вздохом подняла голову.

— Кетч жадничает. Наотрез отказался заключать договор даже на галлеон, — отчиталась она, явно не желая рассказывать об истинных причинах неудавшегося утра.

Джоанна в ответ удивленно вскинула брови.

— Да брось ты так расстраиваться из-за этого! — сказала она. — На него никто и не рассчитывал.

Грейнджер кивнула.

— Подай, пожалуйста, те пергаменты, Гермиона… Спасибо. Так… как дела у Рона?

— Да все нормально, — ответила та, погружаясь в записи. — Думаю, ему тяжеловато возвращаться к работе после отпуска.

— А кому легко? — заметила Джо.

— Ну да…

— Та-а-к, — угрожающе протянула коллега и медленным шагом матерого охотника на соплохвостов приблизилась к столу Гермионы. — Значит, дело все-таки в Роне.

Можно только удивляться проницательности Джо, ведь голос мисс Грейнджер звучал вполне спокойно и ничем не выдавал заветных тайн. Но слушать Джоанну уже не хотелось. Гермиона, нахмурившись, смотрела на подпись внизу листа, лежащего в стопке поверх остальных. «Г. Грейнджер», — было написано на приколотой «адресной» бумажке, а внизу — заковыристая подпись Малфоя.

— Малфой искал меня, Джо? — спросила Гермиона, глянув на склонившуюся над ней мисс Прикстли.

— Я пришла за пару минут до тебя, — удивленно отреагировала та. — При мне — нет, не искал. Что случилось?

— Да так… Кабинет был заперт?

Джо пожала плечами:

— Нет. Роскоз говорил, что забыл у нас какие-то заметки, помнишь? Он мог зайти и оставить дверь открытой, — и поспешила добавить: — Вчера вечером я запечатала его заклинанием. Ты вспомнила, что пропало что-то ценное, или просто так странно реагируешь на документы от Малфоя?

«Так странно реагирую», — подумала Гермиона, но вовремя вспомнила об излишней подозрительности сегодняшней Джоанны Прикстли и ответила:

— Скорее всего, забрала эти сережки вчера домой, и это просто вылетело у меня из головы.

Гермиона попыталась улыбнуться, а Джо, каждое движение и каждая черта лица которой выражала недоверие, вернулась к своем столу.

Через пятнадцать минут Гермионе прилетела служебная записка:

«Документы на месте? ДМ».

«Как ты пробрался в наш кабинет? ГГ», — быстро черкнула она и отправила голубой самолетик через коридор «Ливинга».

«Главное, что на месте. ДМ»

— Кто это? — не выдержала Джоанна.

— Малфой, — торопливо бросила Гермиона, не видя возможности соврать без последствий.

«Вы бесполезно тратите мое рабочее время, избегая ответа на вопрос, мистер Малфой. ГГ»

«Вы сами тратите свое время, мисс Грейнджер. Мне некогда развлекать вас беседами. ДМ»

Гермиона, пожалуй, одним своим видом заставила Джо захлопнуть рот, выдохнуть уже набранный было для вопроса воздух и отвернуться на пол-оборота. Грейнджер не только изменилась в лице, но и громче, чем обычно, задвинула ящик со «служебками».

Она порвала записку ровно на две половинки и старательно скомкала их. Прикстли покосилась на подругу и задумчиво нахмурилась.

* * *

Гермиона внушила себе, что «Ливинг» — не такое уж маленькое учреждение, чтобы сталкиваться с Малфоем. Но все же первым, кого она увидела, входя в наполненный коллегами зал совещаний, оказался именно он. Драко стоял у противоположной стены и лениво просматривал принесенные с собой пергаменты, пока Роскоз был занят спором Лили и Хьюстона. Но Гермионе повезло — она успела отвести взгляд до того момента, когда Малфой решил выяснить, кто вошел.

— Ты все время носишь с собой такую кучу документов? — хохотнул за ее спиной Джек. — Даже на обед?

— Нет, обед — это великолепная возможность отдохнуть от них, — ответила Гермиона. — К тому же половина из этих предназначена тебе.

И она переложила в руки коллеги внушительную часть пачки, не дав ему даже озадаченно почесать черную щетину.

— Ну, спасибо, — выдавил он.

— Пожалуйста, — улыбнулась Гермиона и продвинулась поближе к Роскозу и к эпицентру затухающего спора.

Грейнджер стояла около начальника, пытаясь прислушиваться к вопросам Джо и Дерека и осмысливать комментарии Роскоза, но с того момента, как Малфой сделал несколько шагов по направлению к ним, сердце билось как бешеное, словно она была первокурсницей, а над душой стоял сам профессор Снейп. Она ненавидела Малфоя за эти несколько шагов. И не так важно, была ли это попытка указать коллегам на свою очередь или стремление держать Гермиону в напряжении. Неужели нельзя просто постоять там, на безопасном от нее расстоянии?

— Конечно, обсудить это с руководством детского дома нужно обязательно.

— А что насчет волшебного фейерверка? Неплохо бы подготовить площадку заранее…

Гермиона зло одернула себя за безмерно глупое поведение, осознав, что Малфой на нее совсем не смотрит и что ему вообще плевать на ее присутствие здесь. Но половину ответов мистера Роскоза она все равно уже пропустила мимо ушей.

Наконец, когда на вопрос начальника «еще проблемы?» Джо ответила «вроде это все», Гермиона выдохнула и, выбрав такую траекторию, которая не позволяла столкнуться с Малфоем ни при каких обстоятельствах, почти спокойно двинулась к выходу. В горле пересохло.

— На тебе площадка для фейерверка, Гермиона, — сказала Джоанна, коснувшись ее руки.

Та, радостная, что именно этот комментарий Роскоза запомнила полностью, кивнула. В это время Генри, устало вздохнув, поднялся со стула и размял руки.

— Никогда не думал, что на своей работе устану от того, что так долго сижу, — весело произнес он.

— День на день не приходится, — ответил ему Малфой, усмехнувшись.

Гермиона была вынуждена остановиться у двери, чтобы скопировать некоторые расчеты Дерека. Она еле заметно перевела дыхание, ощущая, как чарующе-бархатные нотки голоса Малфоя пробираются к ней под кожу, выделяясь из общего гула голосов переговаривающихся коллег.

— Точно замечено, — рассмеялся Роскоз. — Пожалуй, я могу дать тебе советы и стоя.

— Как угодно, — мягко пожал плечами Малфой и протянул шефу пергаменты.

Генри посмотрел в первый и как бы между прочим поинтересовался:

— Как Астория добралась до дома, Драко?

Гермиона невольно замерла на полушаге и оглянулась. Но ей не повезло — Малфой как раз повернул голову в ее сторону. Грейнджер мгновенно потеряла всякую способность смотреть куда-либо еще, кроме как в слегка прищурившиеся серые глаза.

— Прекрасно, — ответил Драко Роскозу, не отводя от Гермионы взгляд ни на секунду. — Заколдовывает наши шкафы, чтобы уместить там все покупки.

Наконец-то осознав, что их затянувшийся зрительный контакт может вызвать подозрения не только начальника, но и всех сотрудников "Ливинга", она взяла себя в руки и, отвернувшись, скользнула за двери.

— Увлекательное занятие для женщины, — услышала Гермиона за собой смех мистера Роскоза.

* * *

Гермиона торопливо захлопнула за собой дверь кабинета, благодаря случай, что Джо задержалась в зале совещаний, и приложила руку ко лбу, почувствовав жар. Что в этом такого, Грейнджер? Что странного, если законная супруга Малфоя вернулась в собственный дом в запланированный день?

Она прошла к окну на дрожащих ногах и вдохнула морозный воздух. Лишь бы Малфой больше не смотрел на нее так, словно имеет право на этот собственнический взгляд!

Гермиона чувствовала, что успокаивается, хоть и слишком медленно. Вот в чем отличие: он сегодня вернется домой, где его будет ждать Астория со своим поцелуем и вопросом о делах на работе, а куда возвращаться ей? В дом, полный ненависти или, что еще хуже, туда, где ждет вся семья Уизли, и никто из них не будет скрывать презрения? Грейнджер поежилась. Лучше уж остаться жить в «Ливинге».

Уже готовая закрыть окно, Гермиона была вынуждена в очередной раз оценить чувство юмора Вселенной: к ней, махая красивыми черно-серыми крыльями, приближалась сова Гарри Поттера. Дори пролетела мимо Грейнджер и приземлилась на стол. Когда письмо было отцеплено, птица принялась гулять по пергаментам.

«Гермиона, привет!

Рон сидит сейчас в нашей с Джинни гостиной, заявляет, что в ближайшее время не собирается идти домой, и уже в двадцать первый раз (даже под угрозой летучемышиного сглаза) наотрез отказывается что-либо объяснять. Может, ты нам растолкуешь, что у вас стряслось?

Крайне обеспокоенный, Гарри.

P.S. Моя дражайшая супруга просила передать тебе: если ты боишься взрыва настоящего гнева Джиневры Уизли, то не пытайся отделаться общими фразами».

Гермиона аккуратно сложила письмо и задумчиво глянула на беззаботную Дори. Какие «общие фразы» могли бы сейчас помочь ей? Любой поймет, что заявление «я переспала с Малфоем» вряд ли нуждается в каких-либо подробностях. Если, конечно, это не Рита Скитер со своей ультрамодной колонкой «17+».

— Давай, Дори, лети обратно к хозяину, — наконец произнесла она. — Я не буду ничего отвечать.

Сова взглянула на Гермиону выразительными глазами и вопросительно склонила головку. Грейнджер вздохнула и вернулась к окну.

— Улетай, я сказала.

Дори недовольно ухнула, взмахнула крыльями так сильно, что половина пергаментов со стола свалились на пол, и улетела в мрачное небо. Гермиона закрыла окно. Приговор самых близких людей откладывался.

* * *

Джоанна бросила Гермионе в другой конец кабинета помадку-снитч из опустевших наполовину запасов сладостей.

— Весь утренний снег растаял в первый же час, — расстроенно заметила Джо.

— Выпадет еще, — равнодушно обнадежила Гермиона и разорвала шелестящую упаковку. — Сколько там до конца рабочего дня?

Джоанна с трудом удержалась от вопроса, когда это правильная Грейнджер начала мечтать скорее смотаться с работы, и взглянула на часы.

— Полчаса. Ты проверила сегодня свою палочку? А то с этим новым мальчишкой проблем не оберешься.

Гермиона застыла и озадаченно моргнула.

— Серьезно? — приподняла брови Джо. — Ты забыла?

— Я… — протянула Грейнджер, — я даже не вспомнила об этом ни разу.

Джоанна от души рассмеялась.

— Ну, у тебя есть еще двадцать девять минут, если, конечно, там не собралась огромная очередь из откладывающих все на последний момент.

Гермиона дернулась с места и, едва не забыв свою волшебную палочку, вылетела из кабинета.

Она спустилась на третий этаж и тихо выругалась в спины пяти человек, «откладывающих все на последний момент». Гермиона оглядела лица в очереди, но никого не узнала. Долговязый Леви, периодически поправляя крупные очки на своем носу, неспешно сканировал палочку немолодой волшебницы в красной блузке с крупными рюшами. Грейнджер опустила голову и остановилась в самом хвосте очереди. Ее день точно будет претендовать на звание самого неудачного, если она еще и не успеет пройти эту злосчастную проверку. Леви не задержится здесь ни на секунду, а без утвержденной как «правомерная» палочки она будет настоящей добычей для авроров.

На радость Гермионе, очередь все же продвигалась быстрее, чем ожидалось. Однако это не слишком поднимало настроение. Справа открывался и закрывался лифт, но у нее не было ни малейшего желания смотреть на людей, искать в них знакомых, с которыми можно обсудить жизненные проблемы. Поэтому Гермиона передвигалась лишь вместе с очередью и смотрела в пол, искренне надеясь, что никто не станет втягивать ее в беседу.

Наконец Грейнджер сделала шаг к столику и под испытующим взглядом Леви вложила самую ценную вещь в его ладонь. Тот взмахнул своей палочкой и прошептал заклинание. Гермиона скрестила руки на груди и принялась внимательно следить за вылетающими снопами искр.

Пока Леви искал в памяти палочки Грейнджер запрещенные заклинания, она то и дело бросала взгляд на часы и задумывалась о том, что ждет ее дома. Вдруг ей на плечо легла чья-то тяжелая рука, Гермиона вздрогнула и чуть было не выхватила свою палочку из рук проверяющего, чтобы защититься. Но над ней прозвучал успокаивающий голос мистера Роскоза:

— Я везде вас ищу, Гермиона. Джоанна сказала, что вы здесь.

Она привела дыхание в порядок и смущенно развела руками.

— Как видите, я действительно здесь.

Роскоз улыбнулся.

— Я очень тороплюсь, но должен поговорить с вами. Мы вышли на одну компанию, проводящую массовые психологические тренинги для волшебников. Они согласны быть нашими спонсорами, но при одном условии.

Гермиона кивнула, и Роскоз продолжил.

— Так что, мисс Грейнджер, вы отправляетесь завтра за помощью к колдопсихологам независимо от того, нуждаетесь в ней или нет, — весело подмигнул он.

— Ну… хорошо, — обескуражено ответила Гермиона. — Что, прямо с утра?

— Да, в девять. Вот адрес, — Роскоз протянул ей небольшой пергамент и в спешке сделал несколько шагов назад. — Все оплачено, и вас двоих я освобождаю от работы в офисе на весь завтрашний день.

— Подождите! — воскликнула озадаченная Гермиона. — Нас двоих? Кто еще идет?

— Драко, — бросил начальник, кивнув куда-то в сторону. — Все, я пойду.

— До свидания, — нетвердо отозвалась она.

Ощутив, как сердце пропустило удар, Гермиона медленно повернулась в указанную Роскозом сторону. Он в это время прошел мимо прислонившегося к стене Малфоя, напоследок похлопав того по плечу. Малфой в ответ натянуто улыбнулся и кивнул. Затем он проводил начальника взглядом и, дождавшись, когда Генри окажется на достаточно далеком расстоянии, обернулся к напряженной, еле заметно дрожащей Гермионе. Драко оттолкнулся плечом от стены и неторопливо приблизился к ней. Грейнджер сглотнула.

— Это была замечательная попытка игнорировать друг друга, — манерно протянул Малфой.

Гермиона осторожно кивнула и тихо ответила:

— Но, видимо, ни Мерлин, ни мистер Роскоз не считают, что так должно быть и дальше.

Малфой тихо ухмыльнулся, соглашаясь. Неожиданно он повернулся к Леви и язвительно бросил:

— Вам не говорили, что слишком открыто подслушивать чужие разговоры — mauvais ton?*

Гермиона взглянула на проверяющего. Тот действительно не скрывал своей любознательности — казалось, ему было мало толстых линз его очков. В ответ на фразу Малфоя Леви зло сверкнул глазами и, сделав запись в журнале, поспешно вернул палочку Гермионе.

— До завтра, Грейнджер, — произнес Драко негромко. Он протянул Леви свою волшебную палочку: — Я следующий, мистер Закон.

Гермиона, решив не смотреть больше на него, лишь ответила: «До завтра, Малфой» — и отправилась прочь от провоцирующих глаз и голоса.

* * *

Лили несла девушкам-коллегам сплетни. И это занятие пробуждало в ней очень приятное ощущение: на фоне только наступившего «возрастного кризиса» (несмотря на то, что Вонт исполнилось всего двадцать восемь), она вдруг почувствовала себя пятнадцатилетней девчонкой. И Лили непременно собиралась поделиться последними новостями.

Ей показалось удачным то обстоятельство, что по другую сторону коридора как раз шла Керри, которую легко можно было привлечь к намечающимся «девчачьим» посиделкам. Ведь чем больше людей узнает об этом, тем лучше!

Но Гермиона, видимо, очень спешила. Она пронеслась мимо Лили так быстро, что та поняла, кто это был, только лишь обернувшись вслед убегающей Грейнджер.

— Гермиона! — крикнула Вонт в отчаянной надежде вернуть коллегу в кабинет. — Мерлин мой, тут пора устанавливать ограничители скорости. Куда это она так спешит? — поинтересовалась она у Джо, закрывая за собой и Керри дверь.

— Мисс Грейнджер забыла проверить палочку, — рассмеялась Прикстли в ответ, находя сей факт забавным.

— Это довольно странно.

— Но она, конечно, не робот, — заметила Керри. — Даже Гермиона не может всегда все делать вовремя и безупречно.

Джо и Лили переглянулись.

— Ладно, с чем вы ко мне пожаловали, дамы? Только помните, что в конце рабочего дня за плохие новости я отрубаю гонцам головы — по старой маггловской традиции.

Керри усмехнулась:

— Лично я понятия не имею, что здесь делаю.

— О, зато я знаю, зачем здесь! — многозначительно воскликнула Вонт. Она уселась на край стола Гермионы и перекинула ногу на ногу. — Представляете, мужчины «Ливинга» так увлеклись игрой в «Фанты», что до сих пор не могут остановиться! Кажется, у каждого из них — без исключения — слабость к азартным играм!

Джо заинтересованно хмыкнула и сложила руки на груди. Керри выдвинула стул и уселась, глядя на Лили широко раскрытыми глазами.

— Давай-ка подробнее!

Довольная произведенным впечатлением, Вонт выдержала театральную паузу, наслаждаясь моментом, и чуть разочарованно протянула:

— Пожалуй, то, что я знаю, не удовлетворит ваше любопытство сполна, но… — Лили слегка склонилась и тихим голосом произнесла: — В их игре большие ставки. Что-то точно происходит, и я мимолетно слышала из разговоров: в этом невольно замешана одна из девушек (а может, даже несколько).

Повисла тишина. Джо приподняла бровь и вздохнула:

— А я-то надеялась, что кто-то собирается прийти на работу в одном нижнем белье.

Лили раздраженно цыкнула и махнула на нее рукой.

Тяжелое утреннее небо серым куполом висело над головами людей и крышами домов. Гермиона надела кофту и подошла к окну. Прошедшую ночь она провела в доме одна. Но больше всего ее беспокоило то, что ни сова Гарри, ни какая-нибудь из сов Уизли так и не наведалась к ней. Значило ли это, что ее уже успели вычеркнуть из общесемейных планов на будущее? Или они все разом объявили ей бойкот? А может, она зря беспокоилась, и Рон просто попросил всех не докучать Гермионе расспросами.

На часах было без двадцати девять. Гермиона не торопясь прошла в прихожую и надела мантию. Неожиданно она почувствовала некую боязнь перед колдопсихологами: кто знает, что они там затевают. Последнее, чего бы хотелось сейчас, — делиться своими проблемами и искать способы их решения с абсолютно чужими людьми. Взяв на заметку, что надо будет прикрыться окклюменцией, Гермиона нащупала волшебную палочку в кармане, вернулась в гостиную и шагнула в камин.

— Улица Грифона, дом тринадцать.

* * *

Ее встретил невысокий домик из белого камня, около стеклянных дверей которого стояло несколько волшебников. Камин находился в небольшой кирпичной пристройке к этому зданию. Гермиона придерживала волосы на ветру, пытаясь сохранить их в более-менее нормальном состоянии. Она огляделась по сторонам и убедилась в том, что попала по нужному адресу: у центрального входа висела грязно-желтая металлическая табличка с названием центра — «Волна с Эвереста». Гермиона оценила неординарность наименования, но отметила для себя, что звучит оно совершенно бессмысленно.

— Привет, Грейнджер.

Она вздрогнула и обернулась. К ней подошел Драко в своей темно-серой мантии.

— Привет, — бросила Гермиона и тут же поинтересовалась: — Миссис Малфой не привезла тебе обновки?

Сначала он даже немного удивил ее своим молчанием, но потом вдруг губы растянулись в ухмылке, а голова слегка склонилась:

— Привезла.

Гермиона не смогла удержаться от усмешки. Вряд ли у Астории плохой вкус. Чем же супругу не угодила мантия по последней моде?

— Пошли, — сказал Малфой и открыл перед ней дверь. — Займем самые дальние места и, если повезет, смоемся пораньше.

Она не стала спорить.

Они прошли вдоль стен со всевозможными плакатами — от благотворительных фондов до певиц-любительниц. У стойки администратора восхитительной улыбкой во все тридцать два белоснежных зуба их встретила молодая волшебница с иссиня-черными волосами до поясницы. Над зеркальной поверхностью стойки подрагивали в воздухе буквы, складывающиеся в «Джанет».

— Здравствуйте. Вы на утренний колдопсихологический мастер-класс «Волны с Эвереста»?

— Да, — ответила Гермиона.

Администратор изобразила самое доброжелательное выражение лица, какое только возможно для человека, вынужденного стоять на высоченных шпильках девять часов. Она лишь вскользь глянула на Гермиону, зато Малфоя одарила приветливым взглядом, приправленным взмахами соблазнительных ресниц.

— Представьтесь, пожалуйста.

— Малфой и Грейнджер. «Ливинг».

Гермионе показалось, что миловидная брюнетка начала плавиться от его голоса. Или она заулыбалась еще шире из-за того, что прозвучали разные фамилии?

— Проходите на второй этаж. Лестница слева от вас, — пропела Джанет, сверившись со списком, и еще раз взмахнула ресницами.

— Спасибо, — сухо ответил Малфой и тут же отвернулся.

Девушка была слегка сбита с толку.

Драко уже собирался двинуться в указанном направлении, но у него на пути стояла замешкавшаяся Грейнджер.

— Пошли.

— Я догоню.

Малфой удивленно приподнял брови, затем устало вздохнул и обошел ее. Гермиона подождала, пока он пройдет чуть дальше и, поддавшись порыву, наклонилась над стойкой администратора, приманивая к себе девушку движением ладони. Та оглянулась по сторонам и неохотно склонилась.

— Он женат, — выпалила Гермиона.

Джанет немного помолчала, потом медленно выпрямилась, и Грейнджер последовала ее примеру. На лице администратора снова появилась профессионально-доброжелательная улыбка, и, вопреки всем ожиданиям Гермионы, она вдруг сказала:

— Вы меня извините, но кому сейчас это мешает?

Гермиона смотрела на собеседницу так, словно та вдруг позеленела. Она всерьез задумалась о том, что попала вдруг в параллельную Вселенную или, возможно, не так хорошо знала нравы современного волшебного мира, как раньше казалось.

— Грейнджер!

Малфой уже стоял у лестницы и недовольно сверлил ее взглядом.

— До свидания, — холодно уронила Гермиона.

Волшебница благосклонно кивнула ей с высоты своих шпилек.

— Устанавливаешь права на свою собственность? — спросил Драко, когда Грейнджер подошла к нему.

— Ты не моя собственность, — не задумываясь, ответила она и поднялась по первым ступенькам лестницы.

— Это не должно тебе мешать, — нарочито удивленным тоном протянул он.

Гермиона остановилась, гневно глянула на Малфоя и быстро произнесла:

— Если ты обладаешь замечательным заклинанием подслушивания, это еще не значит, что тебе позволено его применять, учитывая, что с должности аврора ты давно слетел.

Драко мрачно усмехнулся и продолжил путь наверх.

* * *

Малфой нетерпеливо глянул на часы. Ему уже хотелось уйти отсюда. Гермиона тоже поерзала на неудобном стуле и тихонько вздохнула.

— Теперь вы понимаете, насколько это важно? — продолжала со сцены женщина в стильной бежевой мантии. — Я могу привести еще сотню подобных примеров, но, думаю, это утомит вас.

Вслед за ней уныло рассмеялась большая часть зала. Драко прищелкнул языком и покачал головой:

— Чувство юмора даровано ей самими небесами.

— Ну, — воскликнула колдопсихолог со сцены, — а теперь закрепим это на практике, вы согласны?

По залу прокатился неопределенный звук, мало похожий на гул одобрения.

— Да бросьте, будет весело! Я вам помогу. Встаньте, пожалуйста. Да, да, встаньте все, — говорила она, улыбаясь и слегка взмахивая руками.

Слушатели медленно поднялись со своих мест, разминая затекшие ноги, и начали оглядываться в поисках лектора. Тут же из другой половины зала послышался уже ставший привычным за два часа голос:

— Идите сюда, друзья.

— Нет, после этой увлекательной лекции, во время которой я не то чтобы чуть не уснул — чуть не умер, — она мне точно не друг, — тихо произнес Малфой на ухо Грейнджер, пока они вместе со всеми шли к колдопсихологу.

Гермиона ничего не сказала в ответ, заметив, что миссис Рарити (имя светилось, как оказалось, чуть ниже воротничка мантии) как раз изучающе глядит на нее. Когда женщина отвела взгляд, Гермиона прошептала Малфою:

— Я не готова жертвовать своим психическим здоровьем ради благотворительности!

— Как ни странно, я с тобой солидарен, Грейнджер.

— Хорошо! — произнесла миссис Рарити. — А теперь остановитесь, замрите. Отлично! Закройте глаза. Давайте-давайте, ничего не бойтесь, — рассмеялась она, прочитав в пока еще открытых глазах многих слушателей искреннее беспокойство.

Гермиона проверила карман на наличие волшебной палочки, зажмурилась и оградила сознание от легилименции. Малфой, оказавшийся где-то вдалеке от нее, повторил ее действия, недовольно засунув руки в карманы брюк.

— Отлично! — продолжала колдопсихолог. — А теперь самое интересное: повернитесь на сто восемьдесят градусов… хорошо… и вытяните руки вперед. Вы встретили чьи-то руки впереди? Если нет, то попробуйте аккуратно, медленно пройти несколько шагов, покружиться еще, пока не найдете кого-нибудь. А когда найдете, не открывая глаз, притяните к себе человека и обнимите его. Да-да, вы правильно расслышали: просто обнимите!

Благодаря тому, что люди абсолютно беспорядочно рассредоточились по залу, объятия вышли самые неожиданные. Гермиона, к счастью, с первой же попытки нашла в воздухе женские руки с длинными острыми ногтями. Миниатюрная девушка весело рассмеялась и дружелюбно обняла Грейнджер. Когда они обе открыли глаза, Гермиона увидела перед собой очень симпатичную блондинку.

— Весело, не так ли? И совсем не страшно! — с улыбкой наблюдая за действом, воскликнула миссис Рарити. — Должно быть, зрительное впечатление от человека возникло гораздо более приятное, чем при обычном знакомстве. Это я и хотела вам доказать. Попробуем еще раз? Теперь мне нужны мои помощники. Снова закройте глаза, а они переместят вас так, как им заблагорассудится, после чего повторим первую часть эксперимента. Поехали!

Гермиона почувствовала, как кто-то перевел ее за плечи примерно на два-три ярда и оставил одну. По команде колдопсихолога она осторожно протянула руки перед собой, но, сколько бы ни махала ими вверх-вниз, кончиков пальцев касался только воздух. На секунду растерявшись, Гермиона повернулась немного вправо и тут же наткнулась на чьи-то руки. Сильные пальцы мягко сжали ее ладони.

— Ну, давайте обнимемся, что ли? — неуверенно предложила Гермиона, чувствуя неловкость затянувшейся паузы. С мужчиной это оказалось гораздо более сложным, нежели с девушкой.

— Тс-с… — ответил ей так же тихо незнакомый голос. — Мне кажется, разговорами мы нарушаем чистоту эксперимента.

Гермиона еле слышно рассмеялась и дала себя обнять. Открыв глаза, она увидела перед собой высокого молодого мужчину с темно-русыми волосами, упавшей на лоб челкой, темными глазами и завораживающей улыбкой. Грейнджер улыбнулась в ответ.

— Действительно приятное знакомство, — произнес он и ненавязчиво протянул ей руку. — Бенджамин.

— Гермиона.

— У вас красивые глаза, Гермиона.

Она благодарно склонила голову и, по-девичьи смутившись, отвела взгляд. Недалеко от нее, самоуверенно скалясь, Малфой пожимал руку раскрасневшейся шатенке лет двадцати трех.

— Было здорово, леди и джентльмены, спасибо! — захлопала в ладоши колдопсихолог. Ей в ответ раздались вялые аплодисменты. — Пройдите на свои места, и я, пожалуй, закончу лекцию.

Малфой сел на стул рядом с Гермионой и тоскливо оглянулся на дверь, у которой стояли отдельной группой так называемые помощники.

— Ладно, кажется, это все-таки не сон, и она собирается закругляться.

Гермиона промолчала.

* * *

— Сейчас вернусь, — бросил Малфой Гермионе, когда они уже спустились в холл, и завернул направо, где, как заметила Грейнджер, та самая шатенка приводила себя в порядок перед огромным зеркалом.

— Ладно, — зачем-то сказала Гермиона тихо, прекрасно зная, что он ее уже не услышит.

Она оглянулась по сторонам. Первый этаж выглядел все так же: стены были сплошь заклеены плакатами, кое-где стояли небольшими группами люди, тихо переговариваясь, а девушка-администратор улыбалась и листала какой-то журнал.

«А зачем, собственно, Малфою возвращаться?» — вдруг подумала Гермиона. Она осмотрелась, но с первого раза даже не нашла его. Грейнджер быстро намотала шарф вокруг шеи и заспешила к выходу, попутно застегивая мантию. Занятая делом, Гермиона не заметила треснувшей и выпирающей плитки на полу, запнулась и, не успев даже ойкнуть, почувствовала, что теряет равновесие и валится с ног. Она была готова к неприятному и болезненному приземлению, но… обошлось.

— Ой, — услышала Грейнджер почти над ухом спокойный голос и вдруг поняла, что кто-то поймал ее и теперь заботливо придерживает за плечи.

Она подняла голову. Над ней стоял Бенджамин, очаровательно сверкая улыбкой.

— Спасибо, — нервно выдавила Гермиона, потихоньку приходя в себя, и предприняла тщетную и вовсе не грациозную попытку подняться на ноги.

— Да не за что, — рассмеялся Бенджамин и помог ей встать, получив за это благодарный взгляд.

— Мне стоит… — начал молодой человек.

Но ему не суждено было договорить.

— Когда ты научишься нормально ходить? — почему-то громко и ироничным тоном спросил Драко, волшебным образом возникший рядом и тут же, словно это было в порядке вещей, положивший руку Гермионы на свой локоть.

— Малфой… — угрожающе протянула она.

Драко вопросительно поднял брови, но только Гермионе, как никому другому, было заметно: происходящее веселит его и ласкает самолюбие. Бенджамин, немного смутившись, откашлялся.

— Ты торопишься?..

В его глазах было такое искреннее разочарование, что Гермиона поспешила отдернуть присвоенную Малфоем руку и виновато улыбнуться.

Драко не стал ждать, пока она шагнет в сторону — он собственнически приобнял Гермиону за талию. Та мгновенно покраснела — скорее от злости на чертова вечного слизеринца, чем от смущения.

— Ну… Мне жаль, что поговорить, видимо, не получится, — тихо, но довольно твердо произнес Бенджамин, не позволяя взгляду Малфоя прижать его к земле — новый знакомый уж точно не выглядел сколько-нибудь запуганным.

— Мне было очень приятно с вами познакомиться, — сказала ему Гермиона, силясь вложить в эти слова всю теплоту, на какую была способна в данный момент.

— Мне тоже, — ответил он, наконец отведя взгляд от Малфоя. — Может, судьба столкнет нас где-нибудь снова.

И Бенджамин сделал шаг назад, подмигнув ей.

— Пока.

Он еще недолго пятился, потом развернулся и быстро удалился.

Гермиона в ту же секунду сбросила со своей талии руку Малфоя, и тот молча, с трудом пряча от нее самодовольную улыбку, тоже пошел на выход.

— Какого черта?! — прошипела Гермиона. — Что, горишь желанием проводить меня до дома?

— Нет. А надо?

— Малфой, твоя замечательная девушка будет обижена.

— Какая? — удивился Драко то ли искренне, то ли наигранно.

— Партнерша по объятиям.

Они вышли на крыльцо. Малфой резко остановился и в замешательстве посмотрел на Гермиону.

— Почему она должна обидеться?

— Потому что надеялась на твою компанию.

— Грейнджер… — насмешливо протянул он в ответ. — Ты меня ревнуешь?

— Я? — возмутилась Гермиона. — Да ты… Да что ты о себе возомнил?! Почему я должна тебя ревновать к наивной девчонке? Это ты из ревности помешал мне поддержать знакомство с гораздо более располагающим к себе человеком, чем ты, Малфой!

— Это знакомство вряд ли продолжилось бы. Грейнджер, я тебя знаю лучше, чем ты можешь себе представить. Возможно, тебе просто захотелось насолить мне.

— Догадываюсь, на что ты намекаешь, — парировала Гермиона, злясь на малфоевское спокойствие в каждом произносимом им слове. — И сказать, что это глупо — значит ничего не сказать.

— Это моя дальняя родственница.

— Разве аристократы не женятся на своих дальних родственницах? — всплеснула она руками. — Мерлин, да ты женат уже!

— Ты ревнуешь женатого мужчину.

Гермиона, уже открывшая рот для нового возражения, вдруг резко выдохнула.

— Я понравилась тому парню.

— Довольно симпатичный. Но, повторяю, ты бы не стала поддерживать с ним знакомство.

— Тебя это не касается. Теперь будешь следить за моими знакомствами всю жизнь и обрывать их в самом начале?

— Извини.

— Ты ревнуешь.

— Размечталась!

Гермиона посмотрела на него испепеляющим взглядом.

— Серьезно, Грейнджер, ты потерялась в мире своих фантазий, — ответил он на немой вопрос, всем своим видом посмеиваясь над ней.

— Просто признайся, Малфой, что это — туше, — требовательно сказала Гермиона, уперев руки в бока.

— Почему я должен признаваться в том, что ты сама себе выдумала?

— Потому что мужчина должен быть честен, раз уж узами брака мы пренебрегаем.

Малфой прищурился и слегка склонил голову. Он молчал, а Гермиона чувствовала, что сердце ее бьется гораздо быстрее, чем обычно. Наконец, Драко не торопясь положил руки в карманы и произнес:

— Ладно, Грейнджер. Туше. Обеими лопатками на землю.

Изо всех сил пытаясь держать себя в руках и не дать сердцу выпрыгнуть на песчаную дорожку, Гермиона победно вскинула подбородок.

— Вот и отлично, — и двинулась к камину.

— Значит, и свое негативное чувство, вызванное недостатком внимания, ты тоже признаешь?

— Ох, как ты завернул! Нет, с такой трактовкой не соглашусь. Я не испытываю ревности.

— Если я расскажу об этом Уизли, он не будет разбираться, какое определение я дал.

— Не трогай Рона! — зло бросила Гермиона через плечо. — Это в любом случае не значит, что я признаю что-либо похожее.

— Еще как значит, Грейнджер, — настаивал на своем Малфой, нарочно отставший на несколько шагов.

— Нет!

— Да.

— Ну хорошо.

— Что?

— Хорошо! — громко повторила Гермиона, остановившись и обернувшись.

— Ого, — поразился Малфой, а в его глазах снова заплясало насмешливое выражение, — какая экспрессия!

Она раздраженно закатила глаза. Драко сделал несколько шагов к ней, так что теперь они оказались совсем рядом. Вдруг Гермиона замерла и медленно огляделась по сторонам: она только сейчас поняла, что идет снег. Крупные снежинки медленно спускались и не таяли ни на сухом песке, ни на мерзлой земле. Впервые за эту зиму под ногами образовался настоящий слой снега. Она взглянула на Малфоя — тот, задумчиво сведя брови у переносицы, запрокинул голову и наблюдал за белыми пушинками.

— Красиво, — прошептала Гермиона.

Малфой кивнул. Несколько секунд они стояли молча, затем, собравшись с духом, она сказала:

— Я пойду.

Драко опустил голову и посмотрел на нее.

— Что, и мириться не будем? — удивился он.

Гермиона озадаченно моргнула.

— Ты всерьез хочешь помириться впервые за полтора десятка лет нашего знакомства?

Малфой слабо улыбнулся.

— Попробуем сделать это по правилам? Заново познакомимся, глядишь, и впечатление будет более позитивным.

Драко сделал еще один шаг, а Гермиона, скептически отнесясь к правилам новой игры Малфоя, равнодушно сложила руки на груди.

— Давай же, Грейнджер, закрывай глаза, — прошептал он и сам мгновенно выполнил свой приказ.

Решив проверить, все ли идет как надо, Малфой приоткрыл один глаз. Гермиона смотрела на него как на сумасшедшего.

— Ну закрой! — капризно попросил Драко. — А потом протяни руки вперед.

— Малфой…

Но он уже стоял, закрыв глаза и приглашающе вытянув руки вперед. Гермиона тяжело вздохнула: и чем она собиралась заниматься? Надо было убедиться в первую очередь, не пьян ли Малфой, раз заставляет ее делать эти глупые вещи.

Она опустила веки и подняла руки. Двое коснулись друг друга кончиками пальцев. Малфой аккуратно продвинулся чуть вперед и сплел ее пальцы со своими. Он чувствовал, что руки Гермионы слегка дрожат, и был рад, что научился скрывать собственную дрожь много лет назад. Она молчала, боясь издать хотя бы звук. Драко сделал шаг вперед, медленно опуская руки, затем бережно расцепил их пальцы и приобнял Гермиону за талию, притягивая к себе. Ее холодные руки нерешительно легли Малфою на плечи. Гермиона снова судорожно вздохнула и прислонилась лбом к собственной руке на его плече. И в этот момент она вдруг осознала, что уже узнает запах Драко.

Они и через много лет не скажут вам, сколько стояли так тогда. Гермиона лишь упомянет, что впервые за долгие годы, там, в его объятиях, как будто вдруг почувствовала себя дома. Малфой заметит, что вообще не помнит, о чем думал тогда, потому что ему просто было хорошо.

— Драко?..

Ему так нравилось слышать свое имя из ее уст. Он понял это только сейчас.

— М-м-м?.. — отозвался Малфой.

Она знала, что когда-нибудь это все равно должно закончиться, и, в соответствии со своим опытом, догадывалась — закончить, как всегда, следовало ей. Но разве сейчас Гермиона могла повторить свое холодное «я пойду»?

— Ты когда-нибудь раскрашивал снежинки в разные цвета?

Малфой слегка отстранился и удивленно взглянул на нее.

— У тебя никогда не получалось это в детстве, совершенно случайно? — удивилась Гермиона. — И ты не убивал на это по несколько часов, пробуя как можно больше цветов?

— Нет, — ответил Драко.

— О Мерлин, — покачала головой она, — у тебя не было детства.

Малфой неопределенно пожал плечами. Гермиона махнула на него рукой.

— Смотри!

Она достала из кармана мантии волшебную палочку, таинственно косясь на Малфоя, потом отвела взгляд и принялась высматривать в воздухе снежинки. Наконец, Гермиона нашла свою цель, сосредоточилась и, произнеся заклинание, изобразила кончиком палочки маленький узор. И снежинки вокруг стали ярко-голубыми.

— Маленький Малфой не баловался такими вещами, — заметил Драко. Он смотрел то на горящие глаза Грейнджер, то на необычный снег, уже приближающийся к земле и снова становящийся белым.

Гермиона в ответ рассмеялась.

— Попробуй, — предложила она, призывно качнув головой.

Малфой изобразил выражение сомнения на лице, но не стал противиться и вытянул волшебную палочку перед собой. Он прищурился, словно разыскивал по всему квиддичному полю соперника-ловца. Гермиона улыбнулась. Взмах — и снежинки вокруг них сразу стали темно-зелеными.

— Ну конечно, — закатила глаза Грейнджер.

Драко возмущенно уставился на нее.

— С первой попытки, — хвастливо заметил он. — Отличная работа толкового мага.

— Хороший ты волшебник, Драко, да… — тихо произнесла Гермиона, снова всматриваясь в серое небо.

Малфой глянул на нее. Они стояли в стороне от главной дороги, и на улице не было ни души.

— Надо попробовать другие цвета, — решительно заявил Драко.

Гермиона покачала головой.

— Как-нибудь в другой раз.

* * *

Джек погрузился в работу с головой. Он буквально зарылся в пергаментах и оттого, что какие-то важные записи все время терялись, впадал в отчаяние.

— Привет.

Ее голос он всегда узнавал безошибочно. Она подсела к нему за рабочий стол так неуверенно и так не вовремя. На пергаменте расплылась клякса. Джек сжал перо и ответил, стараясь сохранить внешнее спокойствие:

— Привет, Лили.

Она открыла рот, но вдруг передумала что-то говорить. Джек хотел было взять чистый лист, но, осознав, что для этого придется попросить Лили встать, остался на месте и продолжил рассматривать растекшиеся чернила.

— Джек, а что творится в «Ливинге»?

Саунд поднял на нее взгляд и тут же пожалел. Мерлин, эти голубые глаза сводили его с ума!

— О чем ты?

— Ну, знаешь… — тихо зашептала она. — Я слышала, что вы, парни, играете в какие-то не очень веселые игры…

Лили невольно перешла на шепот. Ей даже казалось, что им не просто говорить — нужно «шепотом» сидеть рядом. Так, чтобы никто не бросал многозначительных взглядов.

— Они веселые, — ответил Джек.

— Значит, все-таки что-то происходит. Не поделишься со мной?

Он смотрел прямо в ее глаза. Лили чувствовала, что пауза затягивается, и оттого, что они находились рядом столь долгое время, по ее телу прошелся озноб.

— Я не могу тебе рассказать.

— Детский сад…

Она покачала головой, и в ее взгляде вдруг отразилась пронзительная боль. Конечно, это никоим образом не относилось к происходящему в «Ливинге». Все касалось только их двоих.

— Лили, не хочешь сходить куда-нибудь в четверг вечером?

— Мы идем в гости к родителям Нейла…

— Да, точно, ты… ты же говорила…

Джеку казалось, что он ничего не может больше произнести. Но Лили вдруг спасла его потухающую надежду:

— Может, пойдем в пятницу?

— С удовольствием, — хрипло выдавил Саунд.

Она ушла торопливым шагом, воровато осматриваясь в коридоре, а Джек задумчиво провел пальцем по высохшей кляксе на пергаменте. Перед глазами сначала очень долго стояла Лили, улыбаясь ему так, как она не улыбалась, пожалуй, никогда своему идеальному мужу. А на смену ей пришел образ собственной жены, которая сегодня утром сообщила, что у них скоро будет дочка.

Джек бросил перо и откинулся на спинку стула, закрывая лицо руками.

Яичница с беконом была почти готова. Гермиона пару раз глянула на тарелку Рона, оставшуюся на тумбочке, и в конце концов убрала ее в навесной шкафчик, с глаз долой. Она напоминала о нерешенной проблеме и о том, что второй день подряд нет совершенно никаких известий от друзей.

Гермиона переложила завтрак на свою тарелку и в раздумьях села за стол. Может, ей стоило самой написать письмо Гарри? В самом деле, она ведь поступила довольно грубо, не ответив ему.

И тут на стол, прямо рядом с яичницей, с размаху приземлилась белоснежная сова. Гермиона уже хотела отметить факт существования иронии судьбы или силы мысли, но вдруг поняла, что это не сова Гарри. Даже не сова Джинни и тем более не сова Рона. Настороженно глядя на застывшую перед ней птицу, Гермиона аккуратно отвязала небольшую записку с печатью в виде буквы «М».

«У меня получились оранжевые и синие снежинки».

Грейнджер пару раз моргнула, а потом рассмеялась. Малфой поставил печать на маленькую дурацкую записку и, по-видимому, отправил ее с самой красивой совой «нескромной копии мэнора». Качая головой, Гермиона, как опытный конспиратор, произнесла Инсендио, направив палочку на кусочек пергамента. Она даже не заметила, что белая сова уже исчезла за ее окном.

Грейнджер доела завтрак и пошла собираться на работу. Через десять минут она вернулась на кухню, чтобы закрыть перед уходом окно, но на полпути ее остановило новое письмо, лежащее на столе. Готовая увидеть еще список гордо перечисленных цветов от Драко Малфоя, Гермиона развернула пергамент. Она слишком поздно вспомнила, что только сова Поттеров умеет самостоятельно отвязывать письмо от своей лапки.

«Гермиона,

Насколько ты понимаешь, я сейчас у Гарри и Джинни. Думаю, прошло некоторое время и мы оба, как ты любишь говорить, достаточно остыли для разговора. Буду дома вечером. Желательно, конечно, чтобы ты была там тоже.

Рон».

Она перечитала письмо несколько раз, но тем не менее суть оставалась прежней. Гермиона подняла взгляд и оглядела кухню в поисках совы, но та уже исчезла, не дожидаясь ответа. Грейнджер сложила пергамент и убрала его в карман.

В окно снова залетела белая птица. Сова подождала, пока Гермиона непослушными пальцами отвяжет записку с печатью и тоже улетела, не попросив даже печений.

«Я разучился делать зеленые, Грейнджер!»

«Избавиться», — прозвучало в голове Гермионы, и она зажгла огонек, на этот раз относясь к письму от Малфоя без былого веселья.

* * *

С легким хлопком Гермиона оказалась у высотки, где находился «Ливинг» и которая представлялась магглам старой-старой кучей железной стружки. Для волшебников почти сплошь стеклянное здание выглядело восхитительно среди зимнего пейзажа. Гермиона невольно замерла, окидывая взглядом деревья, покрытые снегом, дорожки с белой каймой, людей, натянувших на головы шапки…

— Гермиона!

Она повернулась. Дерек, кутаясь в теплую мантию, махал ей рукой.

— Иди сюда, кое-кто хочет с тобой поздороваться.

Гермиона направилась к Дереку. Он отвел ее чуть в сторону, к невысокому синему ограждению, за которым, по плану, должен располагаться каток. Внутри с трудовым настроем прогуливалась чета Тьюмор, что-то измеряя и записывая.

— Мисс Грейнджер! — воскликнула миссис Тьюмор. — Гермиона! Рада тебя видеть!

Старой знакомой было около сорока пяти лет; она носила неприметную черную мантию, а на шею повязывала серый шарф крупной вязки. Гермиона старательно улыбнулась, ответила на объятия и произнесла:

— Мне тоже приятно встретиться с вами.

Та дала мужу указание заниматься проверкой почвы и снова обратила свое круглое лицо к Гермионе.

— Я хотела тебя поблагодарить за совет, что ты давала мне.

Грейнджер нахмурилась, пытаясь припомнить, и миссис Тьюмор пояснила:

— Я просто добавила мяту в зелье, и эти капризные животные выпили все до дна! Теперь живы-здоровы.

— А-а-а… — протянула Гермиона. — Ну, я очень рада.

Она посмотрела по сторонам, пытаясь представить, как будет выглядеть каток. Дерек кому-то приветственно кивал. Гермиона не успела обернуться, как вдруг услышала шепот прямо над ухом:

— Грейнджер, вместо зеленых теперь все время получаются розовые. Я в шоке.

Малфой прошел чуть вперед и лукаво взглянул на нее через плечо, ожидая реакции. Гермиона не смогла сдержать улыбку. Она смотрела на Малфоя, силясь придумать какую-нибудь шутку, но он наконец отвернулся, продолжая свой путь к высотке. Грейнджер еще несколько секунд косилась на его спину, а в ее глазах играли озорные огоньки. Лишь когда Гермиона отвлеклась от Драко, она заметила, что Дерек глядит на нее, не скрывая удивления.

— Я, пожалуй, пойду… — выдавила Грейнджер, пятясь назад. — Была рада повидаться.

— Я тоже, — ответила ей миссис Тьюмор, радостно улыбаясь.

Увидев, что Грейнджер заходит в центральные двери, Малфой пропустил немолодого мужчину, стоящего за его спиной, и лифт, наполненный офисными работниками, уехал.

— Розовые, значит? — насмешливо поинтересовалась Гермиона, приближаясь к Драко. — Что ж, есть резон сменить официальный цвет Слизерина. Смотреться будет очень стильно.

— Да, самое время. Министерству как раз нечем заняться, — ухмыльнулся Малфой.

Гермиона с улыбкой неопределенно качнула головой.

— Ты, кстати, в курсе, что мою сову настойчиво пыталась заклевать какая-то невежливая птица? — спросил Драко после непродолжительной паузы. — Тебя по утрам заваливают письмами?

Губы Гермионы напряглись, и улыбка исчезла. Она смотрела перед собой, нахмурившись. Пустой лифт со скрипом вернулся; Малфой открыл двери, пропустил спутницу, нажал на кнопку шестого этажа.

— И снова она чем-то озабочена. Поделишься?

— Рон вечером вернется домой, — механически ответила Гермиона.

Она поймала взглядом промелькнувшее на лице Малфоя удивление.

— Он куда-то уходил?

«Ах, да, — поздно встрепенулась Грейнджер. — Ты же не знаешь». Она быстро глянула на Драко из-под ресниц и произнесла:

— Ну да. К Гарри и Джинни.

Малфой гневно покачал головой, резко повернулся в пол-оборота и начертил пальцем на небольшой серой панели рядом с кнопками этажей крест. Лифт мгновенно замер.

— Что ты делаешь? — возмутилась Гермиона.

Он сложил руки в карманы и уставился на нее требовательным взглядом.

— Ты ему рассказала?

— Малфой, запусти лифт, пожалуйста, — занервничала Грейнджер. Она попыталась пробраться к панели, но Драко преградил ей путь. — Знаешь, что могут подумать о двух молодых людях, по личной инициативе застрявших в лифте?

Он в последний раз оттолкнул ее руку, стремящуюся приблизиться к кнопкам, и встал прямо напротив Гермионы, не сводя с нее прищурившихся глаз.

— Тебе же нет дела до общественного мнения, Грейнджер. Не заговаривай мне зубы.

Гермиона побежденно подняла руки.

— Ну что ты хочешь знать?

— Что именно ты ему рассказала?

— Все, но без подробностей.

— Когда?

Гермиона свела брови у переносицы.

— Три дня назад.

— Почему я ничего об этом не знаю?! — раздраженно прошипел Малфой.

— Да зачем? — поинтересовалась Гермиона, смело встречая его взгляд. — Астория вон вообще ни о чем не догадывается и живет себе припеваючи. Меньше знаешь…

— Грейнджер!

— Не повышай на меня голос! — отвечала она, сжав кулаки. — И запусти чертов лифт!

Скрипя зубами, Малфой сделал шаг в сторону. Гермиона тут же нарисовала пальцем «галку» на серой панели и отошла в противоположную от Драко половину кабины. Лифт мягко дернулся и пришел в движение.

* * *

Джо отложила законченное письмо и теперь сканировала взглядом сидящую напротив Гермиону, которая смотрела на документ в своих руках, но явно не расчеты занимали ее мысли.

— Девушки! — крикнула Лили, распахивая дверь их кабинета с загадочной улыбкой на лице. — У меня хорошая новость! Но для начала: как ваши дела?

— Замечательно, — ответила Джо. — Тебе идет это платье. Новое?

Лили покрасовалась перед Джоанной.

— Да. Правда нравится?

— Правда, правда.

Лили повернулась за одобрением к Гермионе. Та смотрела на девушку так, словно прилагала все усилия, чтобы вспомнить, кто перед ней. Встрепенувшись, Грейнджер натянуто улыбнулась:

— Замечательное платье.

Обладательница замечательного платья незаметно послала Джоанне вопросительный взгляд. Прикстли пожала плечами.

— Но мне все равно придется приобрести сегодня вечером еще одно, — продолжила Лили, усевшись на край стола Джо.

Джоанна вопросительно приподняла бровь.

— А дело все в том, дорогие мои, — эффектно растягивала слова Лили, — что завтра у нас презентация проектов перед большим количеством дяденек… которые обладают огромными счетами в Гринготтсе!

Даже Гермиона подняла голову и попыталась уловить оттенок шутки в выражении лица коллеги, но та только сложила руки на груди, довольная произведенным впечатлением.

— Роскоз даже решил, что нашего кафе будет недостаточно, и завтрашний вечер мы проведем в фантастическом ресторане «Люмос». Начало — в шесть. Информирую вас, что девушки приглашены с кавалерами и супругами. Ну, и то же самое для мужчин: подруги и жены.

— Уже завтра? — придя в себя, выдавила Джо.

Лили кивнула:

— У нас же давно все готово, остались только мелочи.

— Все равно… — прошептала Гермиона.

— О Мерлин! — нетерпеливо закатила глаза Лили. — И с кем я работаю?! Потратьте десять минут на пергаменты и займитесь платьями и костюмами для парней. Мистер Роскоз, как всегда, почти все возьмет на себя.

— Так нельзя, — настойчиво заметила Гермиона.

Лили уперла руки в бока и поинтересовалась:

— Мисс Грейнджер, неужели вы думаете, что все это я придумала сама?

Гермиона, слегка замешкавшись, пожала плечами.

— Конечно нет! — воскликнула Лили. — Я передаю вам точную информацию, полученную мною, в свою очередь, от некоего мистера Роскоза, — и продолжила спокойнее, заметив направленные на нее скептические взгляды: — Положа руку на сердце: поступил приказ подготовить и взять с собой в ресторан всю документацию, все расчеты и самые смелые идеи, которые рассматривались на совещаниях. Всё! Не забудьте также свои пустые желудки, очаровательные улыбки и желание всемагического благополучия.

Наступило продолжительное молчание, затем Джо все еще неуверенно произнесла:

— Ну ладно, мы все поняли.

— Наконец-то, — улыбнулась Лили. — Серьезно, не волнуйтесь. Мистер Роскоз умеет делать свою работу, а мы подыграем — без каких-либо особых усилий.

Она поднялась, прошла к выходу и, махнув на прощанье, скрылась за дверью. Гермиона и Джоанна посмотрели друг на друга и глубоко вздохнули.

* * *

Гермиона открыла книжечку со счетом и, взглянув на цифры, сложила галлеоны в кожаный кармашек.

Пятнадцать минут назад они с Джо обедали, но та вдруг замерла с кусочком куриного мяса на вилке, застывшей у самого рта. «Я потеряла расчеты на питомник для кошек еще неделю назад, — сказала тогда Джоанна, выпучив глаза. — А если они не найдутся?» И она вскочила с места, оставив недоеденную курицу и почти наугад бросив галлеоны на стол.

Грейнджер подошла к лифту и нажала на кнопку. Ей ужасно хотелось, чтобы кабинка приехала как можно скорее или чтобы у нее тоже потерялись какие-нибудь расчеты — потому что с каждой паузой в действиях ее мучила мысль о предстоящем разговоре с Роном. «Если он решит пока остаться, мне, должно быть, следует пойти на завтрашнее мероприятие с ним», — думала Гермиона. И все это если не повергало в панику, то, по крайней мере, вселяло в Гермиону серьезное беспокойство.

Чтобы отвлечься, она огляделась по сторонам. У белых кожаных диванчиков Грейнджер заметила мистера Роскоза. Тот только что закончил разговор с каким-то волшебником с длинной бородой, пожал ему руку и теперь шел к лифту.

— О, Гермиона! — воскликнул шеф, приблизившись, и открыл черную папку с пергаментами, которая была у него в руках. — У меня к вам срочная просьба.

— Мистер Роскоз, я как раз хотела у вас кое-что уточнить насчет…

— Подержите, — он протянул ей пару документов.

Гермиона послушно замолкла и, когда Роскоз открыл дверцы приехавшего лифта, вошла в кабинку за ним.

— Очень тороплюсь, надо еще связаться с одним важным человеком по каминной сети, — виновато пояснил он. — О, вот это, — Роскоз указал на документы в руках Гермионы, — нужно срочно передать Малфою, а мне сейчас некогда.

«Ну почему где работа Малфоя — там я?» — подумала Гермиона, раздосадованная несправедливостью мира. И лишь когда подняла глаза и увидела перед собой искренне удивленные глаза начальника, поняла, что сказала это вслух.

— По правде говоря, — заговорщически прошептал Генри, наблюдая, как стремительно Грейнджер краснеет, — почти все сотрудники «Ливинга», как это сказать… отторгнуты легкой социопатией Драко. Но у вас с ним, кажется, неплохие отношения.

«А, ну конечно. Куда уж лучше», — подумала Гермиона, на сей раз точно про себя.

Роскоз не дождался ответа и, ободряюще улыбнувшись ей, вышел на этаже, который сотрудники часто называли просто «камином». Грейнджер нажала на кнопку, чтобы проехать выше. Количество проблем прибавлялось как по мановению чьей-то волшебной палочки.

* * *

Пережив за свою жизнь несколько волнительных, бросающих в дрожь моментов, Гермиона теперь отчетливо понимала: если тянуть и пытаться успокоиться, будет только хуже. Так что она даже не стояла перед дверью кабинета Малфоя, а сразу надавила на ручку двери и зашла.

Драко сидел за своим рабочим столом, на котором было разложено с десяток пергаментов, и что-то писал. Когда на пороге появилась Грейнджер, он лишь мимолетно взглянул на нее и еле заметно приподнял бровь. Она приблизилась к столу, положила документы и холодно бросила:

— Это от Роскоза.

Гермиона повернулась, чтобы уйти, но Малфой произнес:

— Грейнджер, раз уж ты тут, подай с того шкафа пачку новых перьев.

Гермиона хотела уже резко отказать ему в такой глупой и, что самое ужасное — безобидной просьбе, но решила поступить по-другому. Она взяла перья и повернулась обратно, чтобы отдать их и молча уйти, не разжигая конфликта.

Однако пора бы привыкнуть: именно Малфой решает, что делать тому или другому человеку, если тот находится в поле его зрения. За столом Драко не оказалось. Он бесшумно закрыл дверь и теперь стоял, прислонившись к ней спиной и перекрыв Гермионе все пути к отступлению, кроме окна.

— Я дала тебе перья, можешь меня выпустить, — спокойным тоном заметила она.

Малфой не желал принимать правила ее слишком простой игры.

— Чего ты добиваешься?

— Что ты имеешь в виду?

— Хочешь, чтобы я ей рассказал об одной-единственной ночи с тобой и сломал жизнь себе и, возможно, даже тебе?

Гермиона стойко держалась под жестким взглядом Драко и отвечала ему таким же.

— Мне от тебя ничего уже не нужно, Малфой.

— Да? — переспросил он с наигранным изумлением. — Тогда, будь добра, веди себя…

— Я лишь до сих пор хочу, — продолжала Гермиона, не слушая его, — чтобы впредь нас связывало как можно меньше. А теперь отойди.

Малфой не сдвинулся ни на миллиметр; его челюсть напряглась.

— Мы уже несколько раз пытались игнорировать друг друга, — зло бросил он. — И пока все безуспешно.

— Когда-нибудь мы должны просто довести это до конца.

— И где, по-твоему, этот конец? — спросил он требовательно.

Гермиона немного помолчала. Она смотрела на Малфоя, сосредоточенно щурясь.

— В гробу, — и сделала несколько стремительных шагов вперед, явно собираясь уходить.

Но Драко вытянул руку, остановив ее, и поразился:

— Ого, какие колючки выпускает мисс Грейнджер!

— Конечно! — тут же отреагировала Гермиона, начиная паниковать из-за невозможности уйти. — Я же не полигамный самец, который горит желанием иметь, кроме дорогой жены, еще целый гарем готовых на все женщин!

Выражение лица Малфоя стало еще злее, и он склонил голову. Однако Гермионе надоела эта безвыходная во всех смыслах ситуация, и она незаметно взмахнула волшебной палочкой. Драко вдруг перестал чувствовать пол под ногами и резко отлетел в сторону.

— Грейнджер! — возмутился он. Малфой попытался отряхнуть мантию и с трудом поднялся на ноги.

Гермиона торопливо подошла к двери и открыла ее.

— Придется Уизли попотеть, чтобы среди отцовских курток отыскать для завтрашнего ужина приличный костюм, да, Грейнджер? — крикнул Малфой ей в спину.

Она остановилась и обернулась, гневно сверкая глазами.

— Не волнуйся, для такого случая у него имеется очень даже приличная парадная мантия аврора. Помнится, сам Драко Малфой так ее и не добился.

Гермиона быстрым, решительным шагом направилась прочь по коридору.

Малфой, если бы такое было законно, убил бы ее взглядом. Он изо всех сил сжал кулаки, и скорее задетая за живое гордость, чем сам Драко, нещадно хлопнула дверью.

* * *

Когда Гермиона зашла в дом, в гостиной уже горел свет. Ох, как давно она не волновалась так сильно перед встречей с Роном!

Он сидел на диване и сосредоточенно читал газету, скрестив ноги. Гермиона аккуратно, боясь сделать даже шумный вдох или выдох, прошла и присела на край кресла.

— Привет.

Рон посмотрел на нее и принялся складывать газету.

— Привет.

Гермиона не знала, сможет ли еще что-нибудь произнести, поэтому просто молчала, уставившись на свои руки.

— Как дела на работе? — поинтересовался Уизли.

— Хорошо, — отозвалась она, кивая. — Очень даже хорошо. Растем на глазах…

— Понятно.

— А у тебя? — поспешила узнать Гермиона. — Ты уже был на работе?

— Да. Отработал два дня. Все нормально.

Гермиона снова закивала. И опять наступило молчание. Затем Рон вдруг спросил:

— Ты переставила наши фотографии?

— Нет, — удивленно отреагировала Грейнджер.

— Мне казалось, они стояли на полке справа…

— Я ничего не трогала.

— Ладно.

— Рон?..

Он повернул лицо к Гермионе.

— Значит, ты останешься?

Рон тяжело вздохнул и неуверенно придвинулся к ней.

— Да… Знаешь, я подумал, что мы можем попробовать сохранить хоть что-то между нами.

«Хоть что-то?..»

— Да, наверное, ты прав.

Теперь на свои руки уставился Рон. Гермиона сжала пальцами обивку кресла и выдохнула:

— Прости.

Рон ничего не ответил. Они сидели так несколько минут, показавшихся невыносимо долгими, слушая биение своих сердец и пытаясь придумать, как разрядить обстановку. Часы пробили десять.

— Гермиона, я могу пойти спать? — нарушил тишину голос Рона. — У меня был довольно тяжелый день.

— Конечно, — торопливо ответила она, а про себя подумала: «Дементор, у нас ведь одна кровать на двоих!» Вряд ли это был удачный момент для того, чтобы предложить Рону переночевать на диване. Даже самой спать в гостиной — не лучший выход.

Благо некогда проявившаяся наблюдательность Уизли ныне дремала, и он не заметил, как Гермиона запаниковала. Он встал и направился в спальню. Грейнджер продолжала сидеть, нервно теребя пальцы в попытке подобрать себе занятие, чтобы лечь как можно позже. Может, поискать в шкафах что-нибудь, что можно накинуть на плечи поверх того платья?.. И тут она кое-что вспомнила.

— Рон! — воскликнула Гермиона и вскочила, как будто должна была его догнать. Он обернулся. — У тебя ведь есть костюм? Брюки, рубашка и пиджак?

Рон нахмурился.

— Ну да. Тот, в котором я был на дне рождения Флер.

— Точно, — с облегчением прошептала Гермиона на выдохе. — Хорошо.

— Но зачем?

Грейнджер подняла на него глаза и ответила, внимательно следя за реакцией:

— У нас завтра вечером открытый ужин в ресторане. Пойдешь со мной?

Рон, продолжая хмуриться, слабо кивнул:

— Ладно.

Несмотря на то что по поводу важности мероприятия приказано было не паниковать, «Ливинг» в этот день все же контрастировал с «Ливингом» в день обычный. Началось утро, конечно, более-менее спокойно, ибо, как уже было замечено, ранней активностью персонал не славился. Но утро прошло, и когда стрелки часов приблизились к полудню, хаос, словно прозрачный дым, окутал благотворительный отдел. Сотрудники носились из кабинета в кабинет, разговаривали на повышенных тонах и, столкнувшись в коридоре черт знает в который раз, не извинялись и не ждали извинений, не глядели в лица, потому что катастрофически спешили. Даже когда Керри на всей скорости влетела прямо в мистера Роскоза и тут же понеслась дальше, он недолго смотрел ей вслед пораженным взглядом. Вообще-то, он тоже торопился.

 — Выброси, — сказала Джо, передавая Гермионе пергамент с мятыми краями.

Она быстро скомкала его и с точностью опытного игрока в квиддич бросила в корзину.

 — Две минуты до совещания, — так же коротко проинформировала Джоанна и поднялась из-за своего стола.

Гермиона мигом собрала все документы, и ровно к назначенному времени девушки были у дверей зала совещаний.

Большая комната наполнилась быстро. Словно на удачу, каждый занял свое любимое место за столом и преданно уставился на сидящего во главе начальника. Генри Роскоз встал и оглядел подчиненных, которые, как по команде, напряженно выпрямили спины.

Нет, «Ливинг» не мог относиться спокойно к таким важным для него делам.

* * *

— Так что постарайтесь получить от мероприятия удовольствие и ждите сигнала, — подвел итог Роскоз. — Я подам знак.

Работники встали и принялись собирать пергаменты. Генри наблюдал за ними, сложив руки на груди. Наконец все начали расходиться. Гермиона дописывала последнее предложение в своем блокноте, когда кто-то сел на соседний стул. Она медленно подняла глаза — Малфой старательно делал вид, что копирует что-то с ее заметок.

 — Ну что, Уизли планирует красоваться в аврорской мантии сегодня вечером? — негромко поинтересовался он.

Гермиона покосилась на мистера Роскоза, все так же стоящего над столом и сканирующего взглядом кипу пергаментов под руками. Грейнджер могла бы предположить, что Малфой язвил, пытаясь задеть ее, но Гермиону вдруг осенило. Драко действительно интересовал этот вопрос. И ему на самом деле ответ был нужнее, чем ее реакция.

Она закончила писать и торопливо собрала вещи. Малфой поднялся вместе с ней.

 — Грейнджер? — бросил он настойчиво. Драко повернулся к ней, преградив путь, но, чтобы это не выглядело подозрительным, чуть отступил назад, словно просто не мог оторваться от разговора.

 — Он придет, — отрезала Гермиона и обошла Малфоя.

Драко неопределенно усмехнулся и поправил в куче пергаментов в руках Грейнджер перо, грозящее упасть. Гермиона дернулась, а он продемонстрировал ей свои пустые ладони, будто доказывая отсутствие в них оружия. Она отвела глаза.

Когда Гермиона оборачивалась, чтобы удостовериться, что ничего не забыла, она наткнулась на внимательный взгляд Роскоза. Покачав головой, недовольная собой, Малфоем и всей ситуацией в целом, Грейнджер поспешила скрыться с глаз заинтересовавшегося начальника.

* * *

Гермиона надела платье и в ту же секунду почувствовала себя неуютно. В попытке избавиться от дискомфорта она спрятала плечи и руки в легкой черной кофточке и, не застегнув её на пуговицы, еще раз глянула в зеркало. Выглядело это более серьезно, но менее привлекательно — то что надо.

 — Рон, — окликнула Гермиона, заглядывая на кухню, — третий камин на Косой Аллее, оттуда направо, а потом прямо до ресторана «Люмос».

 — Я помню, помню, — нетерпеливо отозвался он и только потом поднял голову. — Отлично выглядишь, — выдавил Уизли, замешкавшись.

Гермиона слабо улыбнулась, прошептала «спасибо» и вернулась в прихожую, где обула туфли и взяла в дрожащие руки свою сумку.

Через несколько минут она в последний раз перед отправкой в ресторан зашла в свой кабинет и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Почти следом появилась Джоанна.

 — Все взяла? — спросила она.

Гермиона взглянула на нее жалостливым взглядом и пожала плечами.

 — Такая же ерунда, — махнула рукой Джо.

Они решили, что в таком напряженном состоянии лучше не ждать лифта и пройтись вниз по лестнице пешком. Как только они спустились и перед ними предстала очередь из семи человек перед камином, Прикстли раздраженно прищелкнула языком:

 — Неужели тех, кто проектировал это здание, не смутило то, что один камин на двадцать пять этажей — это мало?

 — Не тебя одну это волнует, — заметила Гермиона.

Пока девушки дошли до камина, в очереди прибавилась еще пара человек. Гермиона и Джоанна встали за ними и замерли, переглядываясь. Возможно, они хотели найти в глазах друг друга хоть какое-то спокойствие и уверенность в том, что столько лет и, в особенности, последние недели — все это было не зря. Но, скорее всего, только делали хуже, потому что ни того ни другого в их глазах не было.

Наконец, в камин шагнул высокий лысый волшебник в серебряной мантии, который стоял в очереди перед Гермионой. Она повернулась, чтобы поделиться этой маленькой, но значительной радостью с Джо, однако как раз в этот момент увидела, что от лифта по направлению к ним широким шагом движется Малфой. Ему, конечно, повезло — за Джоанной в очереди никого не было.

Гермиона резко отвернулась и сконцентрировалась на зеленых отблесках мантии двухметрового мужчины.

 — Что же мне делать, Малфой? — услышала она за своей спиной саркастический голос Джо. — Твоя супруга напрочь затмит меня своим изысканным нарядом, привезенным из самой Франции!

 — Не волнуйся, — так же ядовито отвечал Малфой. — Вряд ли она пробудет среди нас долго. Филантропия не ее конек.

Они замолчали, а Гермиона набрала летучего пороха и шагнула в камин. Она стояла, проговаривая про себя адрес, как делала еще с самого первого путешествия по каминной сети в школе. Грейнджер смотрела прямо перед собой. И во время этого ответственного маневра она заметила оценивающий взор Малфоя, скользящий по ней с головы до ног и обратно, где он встретил ответный взгляд. На щеках Гермионы не было и намека на какой-либо румянец. Она прожигала Драко холодным бесстрастием. Малфой одобрительно усмехнулся.

 — Косая Аллея, камин три! — в конце концов решительно произнесла Грейнджер, и ее окутали зеленые языки пламени.

* * *

Вечер набирал обороты постепенно. Сначала прибыли работники «Ливинга» — заранее, — и на шутливо-осуждающий взгляд мистера Роскоза смущенно пожали плечами. Затем в ресторане начали появляться «вторые половинки», для поддержки тоже раньше минут на десять.

Когда Гермиона увидела на своих часах пять минут седьмого, а Рона все еще не было, она непроизвольно начала волноваться. Два серьезных, самых пунктуальных мужчины преклонных лет уже пожали руку Роскозу, и теперь они переговаривались, как старые друзья. Но на самом деле оказалось, что Гермиона была такая не одна: часть сотрудников, разбросанных по первому этажу ресторана, изучала закуски, скучая без сопровождения. Да что там говорить: сам Драко Малфой равнодушно относился к отсутствию Астории рядом с ним.

Через десять минут Рон молча подошел к Гермионе, от нечего делать рассматривающей мясные закуски. Она вдруг подумала о том, что ничего бы не потеряла, если бы он не пришел, но быстро отбросила эту мысль. Привычным движением поправила галстук Рона и сказала:

 — Тебе идет.

Он кивнул и огляделся по сторонам.

А в половине седьмого можно было предположить, что собрались все, кто мог прийти. И сказать, что сотрудники «Ливинга» чувствовали себя спокойно, потерявшись в этой толпе, нельзя. Но они то и дело натыкались друг на друга и радовались, как дети, а возлюбленные, жены и мужья смотрели на это возбуждение удивленно. Но план был продуман поистине гениально, и вскоре самой Гермионе посчастливилось проверить дальновидность мистера Роскоза на себе.

 — Богач с немецкими корнями заинтересован в нашем проекте для детского дома, — прошептала ей Джо. — Вон тот, в серой рубашке. Босс ведет его к столу номер два.

И это был сигнал.

Гермиона в ту же секунду нашла взглядом свою сумку — на стуле, за столом с безалкогольными коктейлями. Прикоснулась к руке Рона и, тихо сказав «мне нужно отойти», беззаботной походкой направилась к цели — поближе к заготовленным для этого случая документам.

Тот факт, что Астория Малфой находилась буквально в четырех шагах от сумки Гермионы, конечно, не изменил бы планов и действий Грейнджер, но все равно слегка сконфузил ее. Она пробежалась взглядом по ближайшей от Астории территории. Малфой стоял чуть поодаль от жены и внимательно следил за каким-то гостем.

 — Конечно, я могу предоставить вам… — приближался голос Роскоза.

Гермиона взяла в руки первый попавшийся коктейль, чтобы выглядеть естественней, и всеми силами старалась не обращать внимания на взгляд миссис Малфой, тщательно скрываемый, но все же ощутимый. Тем временем мистер Роскоз с немцем-меценатом уже были совсем близко.

— О, вот, например, мисс Грейнджер может ознакомить вас с этим делом подробнее.

Она аккуратно повернулась и приветственно склонила голову:

 — Чем могу помочь?

 — Добрый вечер, — улыбнулся гость и отвесил легкий поклон.

 — Гермиона, мистер Дорнор заинтересовался «Днем радости», вашим с мистером Лоем и мисс Прикстли проектом.

 — О! — как ни в чем не бывало воскликнула в ответ Грейнджер. — Конечно. Подождите секунду.

Она потянулась к своей сумке. Замочек, скрывающий ценные расчеты, мягко открылся, узнав пальцы Гермионы.

 — Этот проект очень важен для нас.

Дорнор несколько минут внимательно слушал доклад Грейнджер, смотрел в разложенные прямо на столе пергаменты, изредка улыбался и порой приглаживал седые волосы на макушке. Гермиона говорила и говорила, время от времени прерываясь, чтобы перевести дыхание и хотя бы краем глаза глянуть на слушателя.

 — Ну вот, коротко о приоритетном для меня — а также для мистера Лоя и мисс Приксти — деле на ближайший месяц, — закончила она.

Дорнор вздохнул от избытка информации и коротко рассмеялся.

 — Замечательно, замечательно. Большое спасибо, мисс Грейнджер, — снова поклонился он. — Ну что ж, друг мой, — весело продолжал Дорнор, повернувшись к Генри лицом, — теперь нам есть о чем поговорить.

Немец положил руку на плечо Роскоза и медленно повел его прочь.

 — Если этот проект уже профинансирован, то, знаешь, я готов взять «Ливинг» под свое крыло... — слышалось в отдалении.

Гермиона, кажется, впервые за последние пять минут сделала полноценный вздох. Дерек, стоящий по другую сторону стола ради страховки, с портфелем, полным копиями документов из сумки Грейнджер, склонился, оценил:

 — Непревзойденная работа, коллега, — и протянул ей руку.

 — Мистер Лой, — отреагировала Гермиона и хлопнула по его ладони своей.

Он ушел, а Гермиона осталась у стола, чтобы немного успокоить нервы. Астория тоже отошла от нее и что-то сказала Малфою на ухо перед тем как удалиться из зала. Возвращаться к Рону отчего-то не хотелось, поэтому Грейнджер изучала безалкогольные напитки, надеясь, что Малфой тоже куда-нибудь исчезнет.

Но, к всепоглощающему разочарованию, в тот момент, когда она задумалась, что это на краешке стакана с розовым коктейлем: мармелад или консервированная вишня, Малфой подошел совсем близко. Бегать от него на глазах у многих влиятельных людей было не лучшей идеей. Будучи уверенной, что остановить ее Ступефаем, уложив, например, в ноги того же немца, Драко не побрезгует, Гермиона продолжала молча изучать коктейли.

Он тоже ничего не говорил. Просто стоял и молча плавил ее взглядом.

 — Что? — прошептала Гермиона, сглатывая. — Почему ты так на меня смотришь?

Малфой еще немного помолчал, потом задумчиво ответил:

 — Ты навсегда останешься лучшей ученицей, Грейнджер.

Гермиона посмотрела на него. Казалось, Драко завел этот разговор от неистовой скуки.

 — Да, — согласилась она. — Ты тоже — тем же эгоистичным слизеринцем.

Он слегка усмехнулся и неопределенно пожал плечами.

 — Я, по-моему, бесполезно трачу свою жизнь. Даже сегодня, на этом вечере, все прекрасно обошлось без меня.

Гермиона замешкалась.

 — Скорее всего, это не так, — наконец осторожно протянула она. — Но в таком случае радуйся главному: ты ни к чему не привязываешься. Твоя философия только этого и требует, верно? — Грейнджер покосилась на Малфоя, поведя бровью.

 — Не привязываюсь? — эхом отозвался Драко. — Может, да. А может, ты ошибаешься.

Гермиона не нашлась, что ответить. Она обернулась, осматривая зал в поисках Рона. Тот стоял у дальнего стола, явно скучал и, скорее всего, тоже планировал ее искать.

 — Мне надо идти, Малфой, — сказала Грейнджер и дернулась с места.

 — Иди, — пожал он плечами. — Целый вечер прячешься от Уизли в туалете или только сейчас начинаешь?

Гермиона решила никак не реагировать на это справедливое замечание и продолжила свой путь к дверям в темном коридоре ресторана, на одной из которых красовалась узорная буква «Ж». Она действительно хотела спрятаться, хотя бы на несколько минут, и не только от Рона. У нее был целый список тех, от кого она пыталась убежать.

Однако Грейнджер не учла, что один человек из этого списка вполне может настигнуть ее в дамской комнате. Миссис Малфой смотрелась в зеркало и поправляла прическу. Гермиона на ватных ногах прошла мимо нее и пустила воду из крана.

 — Сколько лет вы уже здесь работаете? — вдруг спросила Астория, припудривая носик.

Гермиона откашлялась.

 — Четыре года.

 — У вас неплохо получается.

 — Спасибо, — напряженно улыбнулась Грейнджер.

 — Да, вообще-то этот немец не особо щедрый, но раз вы его очаровали, то галлеон в месяц он, пожалуй, пожертвует.

Гермиона сжала губы и выключила кран. Из зала ресторана донесся звонкий женский смех и резко затих.

 — Мне кажется, это довольно серьезный спонсор.

 — Мерлин его знает, — пробурчала миссис Малфой и сложила пудреницу в сумочку. — Ладно, по-моему, мне пора покидать этот праздник жизни. Два часа прошло, приличия соблюдены.

 — До свидания.

Астория мимолетно оглянулась. Гермиона изо всех сил старалась делать вид, что ничего странного в их коротком разговоре нет. Она даже начала искать в сумке губную помаду — для пущего эффекта.

 — Прощайте, — откликнулась Астория.

Грейнджер постояла немного, проклиная свою непредусмотрительность, а потом, еще больше разнервничавшись, тоже вышла.

 — А что на втором этаже? — спросил ее Рон через несколько минут.

Гермиона инстинктивно посмотрела наверх, но спохватилась и задумалась.

 — По крайнем мере, раньше там тоже было несколько столиков и еще смотровая площадка. Отличный вид — на лес.

Рон задумчиво сложил руки в карманы.

 — Я прогуляюсь туда.

 — Хорошо, — ответила Грейнджер.

Она продолжала ходить по залу в одиночестве. Благодаря тому, что почти все приглашенные гости покинули вечер, Гермионе представилась возможность поболтать с избранницами некоторых мужчин-коллег. Она в который раз убедилась, к примеру, в правильности своего первого впечатления о супруге Джека: эта среднего роста, достаточно молодо выглядящая женщина, казалось, скрывала ото всех какую-то тайну. Возможно, как раз о том, как сдерживать мятежную натуру Саунда в узде. Когда кареглазая «хранительница тайн» рассказывала Гермионе об их с Джеком двухлетнем сынишке, к ним подошел мистер Роскоз. Оказалось, что из гостей в ресторане осталась пара мужчин, которые, впрочем, не собирались покидать заведение до утра и вряд ли нуждались в их компании.

 — Завтра все обсудим! — взмахнул руками Генри, когда сотрудники «Ливинга» стали налетать на него с расспросами и впечатлениями. — По домам! На работу завтра к одиннадцати.

Ответ прозвучал неопределенно, но в целом в нем преобладало согласие.

 — А где остальные? Джоанна и Драко? — поинтересовался Роскоз, осматриваясь.

 — Я здесь, — неожиданно отозвалась Джо. — Все слышала, — улыбнулась она.

 — Так, хорошо… а?..

Все молчали, и на Гермиону жутко давила эта тишина — будто она была виновата в том, что Малфоя потеряли.

 — Ладно, сообщите ему кто-нибудь, — сдался Роскоз и выбрался из круга подчиненных. — До завтра, ребята!

«До свидания» и «до завтра» откликнулось разнообразием голосов. И все принялись собираться. Никто даже не думал взять на себя информирование Малфоя. Гермиона тоже не горела желанием говорить с ним снова — она поднялась наверх, за Роном.

Лестница привела ее в похожий зал, но менее освещенный. Заняты были всего три-четыре столика, однако никто из людей не обратил на Гермиону никакого внимания, да и она сама не слышала ни звука из их разговоров. Столики были укрыты куполом заклинания.

Но что-то Гермиона явно слышала. И разговор становился все четче по мере того, как она подходила к большому балкону с раскрытой настежь прозрачной дверью. Голоса приближались, и Гермиона замедлила шаг. Она узнала. Узнала эти голоса. И ей мгновенно стало дурно.

Грейнджер оказалась у стеклянной стены, отгораживающей балкон от зала, и схватилась за ручку двери, инстинктивно, даже не задумываясь о том, что колени действительно дрожат.

 — И чего ты от меня хочешь? — резанул по ушам голос Малфоя. — Чтобы я валялся у тебя в ногах и извинялся? Не дождешься, Уизли.

Рон сжал кулаки, а Гермиона, находясь в паре футов от них и оставаясь абсолютно незамеченной, прерывисто вдохнула. Рон стоял слишком близко к Малфою, а тот был расслаблен.

 — Сдались мне твои извинения, — выплюнул в ответ Рон.

— О, ты хочешь, чтобы я прямо сейчас отправился в ад и горел там целую вечность? — насмешливо поинтересовался Малфой.

«Заткнись, — говорила ему Гермиона мысленно, то зажмуриваясь, то снова внимательно следя за каждой мелочью в движениях Уизли, — заткнись, заткнись...»

Рон тем временем угрожающе двинулся на Драко, и Грейнджер вздрогнула, чуть было не вскрикнув от ужаса и перенапряжения вместе взятых. В руках Рона не было палочки, зато эти руки были готовы к удару; Малфой же уверенно держал в опущенной правой руке волшебную палочку. Он, чуть ли не хохоча от восторга, сделал шаг назад.

 — Что, женушка сбежала отсюда в первый удобный момент? — прошипел Рон с непривычным оскалом.

 — А чего это ты следишь за моей женой? — изобразил удивление Драко. — Не смог уследить за своей…

 — Она мне не жена! — прорычал Уизли.

 — Ты этому, я смотрю, очень рад? — спросил Малфой, вдруг ставший абсолютно серьезным.

Наступила недолгая тишина, Гермиона не двигалась и, наверное, даже не дышала. Драко буравил Рона взглядом серых глаз, цвет которых казался совершенно потусторонним в свете стоящих на широких перилах свечей. Вдруг эти глаза обратили внимание на Гермиону. Внутри у нее все похолодело — она не знала, что ей делать, была в глубоком ступоре. Но, скользнув по ней взглядом за какие-то доли секунды, Малфой снова уставился на противника.

 — Да, — наконец произнес Рон. — Пожалуй, я рад, что еще не сделал ей предложение.

Малфой усмехнулся, а глаза блеснули недобрым огнем.

 — Ты хоть знаешь, Уизли, какой ты придурок? Я очень доволен, что спас ее от тебя, просто переспав…

 — Заткнись!

Рон шагнул в сторону Малфоя и замахнулся тяжелым кулаком для удара, а Драко, недолго думая, взмахнул палочкой.

Рон шагнул в сторону Малфоя и замахнулся тяжелым кулаком для удара, а Драко, недолго думая, взмахнул палочкой…

— РОН!

Проклятие пролетело буквально в дюйме от цели. Они оба глянули на Гермиону: Малфой — с вопросом на сосредоточенном лице, Уизли — с удивлением, смешанным со злостью. Однако гневное выражение потихоньку исчезло, и появилось нечто другое. Гермиона подумала: Рон придал тому факту, что названо было именно его имя, слишком большое значение.

Она крикнула изо всех сил, зная о заклинаниях вокруг кабинок, и теперь вышел лишь хрип:

— Рон, не трогай его.

Он переменился в лице. Гермиона молчала и просто не смогла сдвинуться с места, когда Рон вдруг бросил Малфоя стоять одного на другой стороне балкона и приблизился к ней.

— Тебе понравилось, да? — презрительно выдавил он, глядя на Гермиону в упор. — Спать с этим хорьком? Можно было предположить, что тебя так легко…

Гермиона замахнулась и залепила Рону звонкую пощечину. Он отвернулся, прикрывая ладонью горящую щеку.

— Не смей так говорить, Рон Уизли.

— А как мне с тобой говорить? — заорал он.

Она покачала головой, чувствуя, что к горлу подступает нервный ком. Ладонь болела, но Гермиона скорее упивалась этим ощущением, концентрировалась на нем — это, казалось, слегка успокаивает.

— Уходи, пожалуйста.

Рон убрал руку от лица и зло глянул на Гермиону.

— Знаешь что? — громко сказал он. — Я ухожу сейчас домой. И я не хочу видеть тебя там же.

Она вздернула подбородок. Ей вдруг стало так больно и обидно, что Рон, всегда считавший Гермиону самой умной, самой талантливой, сейчас сбрасывал всю вину за их рассыпающееся счастье на нее одну.

— Думаешь, я слепая?

Он вопросительно развел руками, слишком резко и мощно от злости, с которой не мог справиться.

— Ты всерьез считаешь, что я не знаю о той замечательной девушке из аврората, которая носит вам кофе, соблазнительно демонстрируя все свои прелести?

Рон не решался ответить. Он рваным движением расслабил галстук и выдал нервное:

— Я был пьян. И это она меня поцеловала.

Гермиона усиленно покачала головой — ничего не отрицая, но будто стремясь отогнать от себя неприятные воспоминания. Может, все время после того случая она жила в придуманной ею самой сказке? Надеялась на то, что Рон сожалеет, не услышав ни одного извинения. Да, он никогда не был склонен к искренности. Но постепенно ей становилось все сложнее и сложнее мириться с этим.

— Я не хочу продолжать этот разговор, Рон. Зайду за вещами позже.

Он гневно оглянулся на Малфоя через плечо, словно забыл попрощаться и, обойдя Гермиону, скрылся в зале, а потом, наверное, в камине.

Она попробовала сделать вдох, но легкие слушались с трудом. Грейнджер торопливо подошла к перилам, судорожно втягивая через нос холодный воздух, запах снега, лежащего на ветвях высоких деревьев. Гермиона знала, что Малфой стоял где-то поблизости, но он ничего не предпринимал, и ее это более чем устраивало. Прислонившись к стене, она осела на пол, спрятала лицо в ладонях и зарыдала.

Когда Гермиону уже стало подташнивать от привкуса слез, а всхлипы начали таять, не выбравшись наружу, она запрокинула голову и закрыла глаза. Не было ясно, сколько прошло времени, но Малфой уже сидел рядом, прямо на полу. Гермиона буквально кожей чувствовала его близость, и ей это совсем не нравилось.

Ну как, как все это произошло? Она что, наивная девочка-подросток, чтобы вот так запросто, легким движением руки, сбить пирамидку более-менее устойчивой и почти счастливой жизни из-за чувств, с которыми, видите ли, не могла справиться? Сейчас случившееся представлялось ей четкой картинкой, и почти с мазохистским удовольствием Гермиона принялась разбираться в причинах и следствиях.

Джоанна предложила — нет, заставила всех — сыграть в «фанты», и Грейнджер не повезло с заданием: Драко поцеловал ее, настойчиво, бесчувственно, но Гермиона безвольно поддалась, и что-то пошло не так. Потом Малфой напился, и Грейнджер снова попалась ему под руку, но теперь уже вынуждена была выслушать его исповедь да еще и пойти с ним в ресторан. Там они в пух и прах разругались, но Гермиона не отступила, потащив Драко к черту на кулички, чтобы что-то доказать. И снова поцелуй — неуверенный, легкий, и, видит Мерлин, от этого только более опасный.

Остальное крутилось в голове, лишая возможности разобраться, где Малфой талантливо все подстроил, а где произошли все те же ужасные, бесповоротные случайности. Грейнджер вспоминала Рона, милого Рона, обнимающего ее, согревающего. Но вот только когда Драко касался ее, тем более шептал что-то на ухо, вокруг сразу отключались свет, звук, оставались только болезненная дрожь во всем теле, и затуманенный рассудок, и шепот, от которого внутри все скручивало. Рон ушел, казалось, забрав с собой все тепло, бросив Гермиону наедине с обжигающим льдом Малфоя — в глазах и на кончиках пальцев. Оставив ее на грани сумасшествия.

Мучительные раздумья на этом холодном балконе не очень-то помогали. Главной, кричащей мыслью все еще оставалось: «Как, черт возьми, все это произошло?!»

Драко замер, сверху вниз глядя на сжавшуюся, подрагивающую от рыданий Грейнджер. И только после небольшого промедления опустился на пол рядом. В ладонях покалывало от того, как хотелось коснуться Гермионы — хотя бы хрупкого плеча, но Малфой понимал, как глупо это будет выглядеть, а потому просто смотрел на нее внимательно, не отрываясь.

Он, в общем-то, и не замечал никогда Грейнджер в Хогвартсе. Периодически только ее волшебную палочку, вытворяющую в очередной раз что-то очень «недурное», или раздражающе вздернутый нос. Даже на дне рождения Прикстли не до конца осознал, что поцеловал живого, во многом особенного человека, а лишь почувствовал некое удовольствие от податливости и волнения Гермионы. И только тогда, в кафе, взглянул на нее и вдруг… увидел что-то. Красивые глаза. Напряженную улыбку.

Ох, Малфой ее порядком измучил. Маггловская игра как лихорадка охватила «Ливинг». Он несколько подпортил чуть сдвинувшиеся с мертвой точки отношения с Грейнджер, когда заявился к ней и потребовал держать язык за зубами касательно всего, что произошло между ними. А потом вдруг понял, что зря это сказал, потому что проигрыш стоил бы ему ну очень дорого. Немного попсиховав, он решил сделать доброе дело семье Горнов, которую так любила Грейнджер. И совсем скоро, на вечере в честь его же взносов, прощупал почву — что-то подсказало Малфою, что лед тронется в который раз.

И это сработало. Грейнджер невольно подпустила его к себе.

Тем не менее все пошло как-то не по плану. Драко не предполагал, что все тело будет сводить легкой благоговейной судорогой, стоит только подойти к Гермионе вплотную. Малфой просто должен был выполнить задание, а Грейнджер — постараться забыть об этом под действием стыда и благоразумия.

И какого, подскажите, тогда дементора Драко было этого мало? Он хотел быть ближе и все время смотреть. Хотел, чтобы Гермиона говорила ему что-нибудь, чтобы думала о нем, а не об Уизли, который притащился в их уютное гнездышко из отпуска. Все эти желания завладели им, как Империо. И Малфой просто находил ее, изводил и даже всерьез заговаривал о Роне. Сумасшедший идиот, что наделал!

Хотя Драко и сомневался, что только что на его глазах совершилась действительно трагедия в жизни Грейнджер, ему было неуютно оттого, что Гермиона так убивалась. Что-то глубоко внутри у него сжималось, пока Малфой разглядывал беззащитную фигурку так близко с собой.

— Иди к черту, Драко, — прошептала Гермиона.

Он усмехнулся.

— Чтобы ты сбросилась с балкона?

— О, какая забота! — ответила она еле-еле. — Здесь не умрешь, только останешься инвалидом.

— Ну, ты же умненькая ведьма: заберешься на крышу, чтобы уж наверняка…

Гермиона скривилась в скептических сомнениях:

— Думаешь, это признак ума?

— Ого, да у тебя больше здравого смысла, чем я предполагал, — одобрительно протянул Малфой.

— Просто исчезни с глаз моих, — снова попросила Гермиона.

Он немного помолчал. Затем серьезно спросил:

— Куда сейчас пойдешь?

«Оу, — мысленно хлопнула себя по лбу Грейнджер, — точно. Я же теперь еще и человек без определенного места жительства».

Малфой, не наблюдая никаких идей со стороны собеседницы, задумался.

— Недалеко отсюда есть отель, — сказал он. — «Старая бобриха». В нем всегда найдутся свободные места.

Гермиона не смогла сдержать усмешку.

— Интересное название. Как раз про меня.

— Ну что про тебя — это ты погорячилась.

— Это была ирония, Малфой.

— А-а-а… — пришел в замешательство Драко. — Мне странно говорить с тобой, когда ты шутишь, — и подозрительно покосился на Грейнджер, словно сомневаясь в ее психическом здоровье.

Она покачала головой. На улице уже стало совсем темно, и Гермиона поежилась — то ли от холода, то ли оттого, что осталась без дома.

— Ну так… где этот отель? — спросила она, нервно глянув на Малфоя. — Дай адрес.

— Я не помню адрес, — последовал быстрый ответ. — А через камин с таким названием ты можешь опять попасть на какой-нибудь колдопсихологический сеанс.

Гермиона устало вздохнула.

— Но я могу тебя отвести, — добавил Драко.

Она готова была сразу согласиться, но что-то не позволило ей.

— Это не лучшая идея. Тебя ждут дома, Малфой.

Он приподнял бровь.

— Тут идти несколько минут. Это отличный вариант, Грейнджер, поверь мне.

— Ну да, — пробурчала в ответ Гермиона. — Поверь тебе.

Спустя несколько мгновений Малфой уже стоял рядом с Гермионой и, тщательно отряхнув свои брюки, подавал ей руку. Она все еще сомневалась и косилась на него, пока внутри боролись «за» и «против», но в конце концов Грейнджер перестала думать о нервах Астории и решила, что ночь в теплой постели для нее все-таки важнее, чем чужое спокойствие.

* * *

Они дошли до небольшого желтого здания практически молча. Почти в половине окон горел свет.

Остановившись у входа, Гермиона повернулась к Малфою.

— Спасибо, Драко, дальше я как-нибудь сама.

— Давай шагай, Грейнджер, — отвечал он, открывая дверь. — Меня там знают — все будет гораздо быстрее.

— Когда ты успел побывать в самом что ни на есть средненьком отеле? — удивилась Гермиона.

Малфой загадочно приподнял бровь.

— Привет, Драко, — улыбнулась девушка с короткими рыжими кудрями за стойкой ресепшена.

— Привет, Лори.

— О-о, понятно, — прошептала Гермиона, в тот же момент пожалев, что пошла с Малфоем и теперь стояла здесь, рядом с ним.

— Что тебе понятно? — так же тихо отреагировал Драко. — Лори, одноместный номер для девушки на эту ночь, — добавил он громче и снова склонился к Гермионе: — Эта моя хорошая подруга.

Гермиона развела руками, словно и не подвергала это сомнению.

— Конечно.

Малфой в шутливом раздражении закатил глаза.

Получив ключ от комнаты, Гермиона уже сделала несколько шагов по лестнице вверх, но, подумав, вдруг резко остановилась и обернулась к следующему за ней по пятам Драко.

— Зачем ты идешь со мной? — строго поинтересовалась она.

— Проверю номер, — спокойно отозвался он. — Для меня они, если что, быстренько все заменят.

— Не надо, — упорствовала Гермиона.

Малфой устало вздохнул.

— Грейнджер, ты бы лучше послушала умного человека! Этот отель, конечно, хорош, но даже у него есть комнаты, в которых зимой поселяются иней и мелкие холодолюбивые лосеножки.

Гермиона молчала, не в силах быстро решить, как поступить. Она слишком устала, чтобы противостоять его напору. Махнув на него рукой, Гермиона отправилась дальше.

Первым делом она села на кровать. Уставшая от туфель, сняла их и провела рукой по хлопковой простыне.

— По-моему, здесь очень уютно, — негромко произнесла Гермиона.

Она почувствовала, что выжата. Еще несколько минут назад казалось, что слезы закончились и больше плакать просто не получится; но единственное, чего хотелось сейчас — сжать пальцами подушку и выпустить из себя остатки этой безграничной тоски. Однако Малфой стоял посреди комнаты и, положив руки в карманы, придирчиво оглядывал номер.

— Да, терпимо, — наконец одобрил он.

Вдруг Драко нахмурился и внимательно посмотрел на Грейнджер.

— С тобой все нормально?

Она сглотнула и, с трудом кивнув, хрипло выдавила: «Да». Но он продолжал стоять и смотреть на Гермиону, а она съежилась и зажмурилась, словно пыталась спрятаться от всего мира.

— Грейнджер… — прошептал Драко.

Гермиона энергично покачала головой и схватила ее руками, как будто стараясь избавиться от голоса Малфоя в ушах.

— Ложись спать. Я ухожу.

Вдруг Гермиона выпрямилась и посмотрела на него. Малфой замер. Внутри у нее пульсировали края черной дыры, разъедающей сердце, душу и, кажется, даже тело, а на уме вертелась одна-единственная мысль: ни в чьих руках она еще не чувствовала себя так умиротворенно, как в руках Драко. Теперь она словно высыхала без рук Малфоя.

Гермиона медленно, слегка покачиваясь от головокружения, поднялась на ноги. Драко внимательно следил за каждым ее движением. Спустя несколько долгих мгновений она подошла к нему вплотную, подняла руки и холодными пальцами расслабила галстук на его шее.

— Грейнджер, не мне надо раздеваться, а тебе, — попытался отшутиться Малфой, но не характерное для него волнение просачивалось в каждом слове.

Эти уязвленные нотки подали Гермионе знак и придали решимости. Она потянула галстук вниз и прикоснулась своими губами к губам Драко.

Она впервые поцеловала Малфоя сама, впервые проявила инициативу. А оттого, что с каждой секундой она делала это все увереннее и настойчивее, у него совсем сносило крышу. Прижимая Гермиону к себе, Драко вел ее к кровати и не чувствовал никакого сопротивления — она лишь потащила вниз его мантию.

Кофта Гермионы улетела на небольшой письменный столик. Малфой, чуть было не споткнувшись о туфли, проворно схватил их и отшвырнул в сторону. Он уложил ее на мягкое одеяло, целуя оголенное, покрывшееся мурашками плечо.

— Нам нельзя оставаться наедине, — прошептал Драко Гермионе на ухо и поцеловал открытую для него шею.

Вместо ответа она притянула его ближе к себе. Малфой наконец мог провести ладонью по ее теплой коже, упиваясь этим ощущением, падая в невероятную близость как в омут с головой. И конечно, Драко понимал, что сейчас он лишь паллиатив, эдакое лекарство от душевной боли. Но ему было искренне плевать. Малфою нравилось, что пока Гермиона всецело принадлежала ему. И пожалуй, подсознательно тешил себя надеждой, что сможет навсегда сделать своей.

Мог ли Драко теперь по-другому?

Грейнджер стянула с него рубашку и прижалась всем телом, отчаянно желая раствориться в ощущениях. Мысли рассыпались, разбились вдребезги, мир вокруг расплылся невнятным пятном. Не осталось ничего, кроме них двоих, кажется, предназначенных друг для друга самой судьбой. По крайней мере, на эту ночь.

* * *

Когда Гермиона открыла глаза, за окном уже поднималось зимнее солнце. Она тут же вскочила и в панике схватилась за маленький будильник на столе, но в последний момент вспомнила, что на работу всех ждали лишь к одиннадцати. Гермиона глубоко вздохнула и осмотрела комнату.

Просыпаться не дома было мучительно. Тут же появилась мысль, что она не знает даже, где позавтракать.

Вокруг ничто не напоминало о бурной ночи. Разве что туфли, небрежно отброшенные к стене. Даже ее черная кофта была аккуратно сложена и повешена на изголовье кровати — видимо, Малфой тщательно заметал следы.

Словно только что вспомнив о Драко, Гермиона второпях снова огляделась, но никаких признаков его присутствия в ванной комнате или коридоре не нашла. Должно быть, он давно был дома, в нескромной копии мэнора, вместе с женой. Грейнджер быстро заглушила в себе все, что кольнуло в этот момент, и отправилась заправлять постель. Затем она села на край и глянула на платье. Выбор был невелик, но идти на работу нужно было. В банном халате, любезно предоставленном отелем, или в вечернем наряде, пыльном от «посиделок» на балконе ресторана?

С одеждой сейчас ее вполне мог выручить один человек. Не медля более, Гермиона взяла в ладонь летучий порох и присела на колени у небольшого камина, находящегося прямо в номере. Она уже почти вызвала на связь Джоанну, но вдруг рука ее дрогнула, а кулак не раскрылся. Перед тем, как сюда явится Джо, она хотела поговорить еще с одним человеком. Хотела отчаянно, до головной боли, которую до этого момента пыталась игнорировать. Гермиона выпустила порох сквозь пальцы и произнесла заветный адрес.

Буквально через несколько секунд в языках пламени показалось лицо Гарри. Он словно знал, что Гермиона собиралась связаться с ним, и смотрел на нее так, как будто читал все ее мысли, заранее прощал за все и жалел.

— Привет, Гарри, — с трудом произнесла Гермиона севшим голосом, ощущая, что опять становится слабой и беззащитной перед его проницательным взглядом.

— Привет, — ответил он и покачал головой. Гарри сделал это не осуждающе, а так, как если бы просил прощения за все, что случилось в ее жизни. Знакомое выражение. В этом был весь Гарри Поттер.

Гермиона поджала под себя ноги, устраиваясь удобней, и проглотила ком в горле.

— Ты в порядке?

Она подняла глаза.

— Гарри, — откликнулась Гермиона, — я не уверена.

Он слегка нахмурился, но продолжал внимательно смотреть на подругу.

Малфой сказал, что никуда не хочет уходить из этого отелишки и этой комнаты. Грейнджер тогда нашла в темноте руку Драко, и ей захотелось рассмеяться, счастливо, искренне. Но что-то не позволило. О, много чего в ее мыслях не позволило Гермионе почувствовать радость.

— Ты мне так дорог, Гарри. Спасибо, что…

Голос сорвался, и она замолчала. Не нужно было ничего объяснять. Необязательно уточнять, зачем Гермиона говорит это именно Гарри и именно сейчас. Поттер лишь тихо откашлялся.

— Двери моего дома всегда открыты для тебя, Гермиона, — прозвучало наконец. — И я всегда рядом.

На его обеспокоенный взгляд Грейнджер попыталась ответить улыбкой, но тут же прикусила губу и отвела глаза.

— Все будет хорошо, — пообещал Гарри, и Гермиона торопливо закивала. — Рано или поздно все утрясется.

Правда, Гарри Поттер как никто другой знал, сколько до этого переломного момента может пройти времени.

От автора: Простите, что Вам пришлось ждать продолжения так долго. Спасибо, что Вы все же здесь, на пороге новой главы. Приятного прочтения!

___________________

Джоанна сложила на краю стола стопку пергаментов и внимательно посмотрела на Гермиону.

— Ты уверена, что не хочешь сегодня переночевать у меня?

Грейнджер отрицательно покачала головой. Прикстли не знала, почему она была не дома этой ночью, но уже в пятый раз звала устроить у себя пижамную вечеринку.

— Я завтра верну тебе одежду, — сказала Гермиона. — Когда…

«…заберу свои вещи из дома Рона», — хотела добавить она, но прикусила язык. Джоанна отмахнулась и прошла к двери.

— Будет повод купить себе обновки, — заявила коллега.

Обернувшись через плечо, Джо с полминуты стояла в ожидании, когда Гермиона очнется от раздумий. Но та уставилась на какие-то документы и мысленно явно была далеко от работы.

— Планерка через пять минут, Гермиона.

Грейнджер вздрогнула.

— Ах да… иду.

Гермионе было как-то легче, когда нужно было слушать начальника и обсуждать насущные проблемы. На ничтожные полчаса на сердце разжались тиски, стало немного проще дышать. Но совещание закончилось, она поднялась со своего места, а на выходе из зала ее тихо окликнули:

— Привет.

Малфой непривычно искренне и немного таинственно улыбался ей. Он стоял слишком близко, и Гермиона посчитала, что лучшее в таком случае — немедленно ответить и пойти дальше.

— Здравствуй, Драко.

— Пойдем прогуляемся?

Она вышла в коридор, Малфой последовал за ней. Проводив взглядом кого-то из коллег, он выжидающе уставился на Гермиону. Она поняла, что наступило время обеда, и именно этот ее законный перерыв Драко собирался занять прогулкой и разговорами.

Грейнджер вздохнула.

— Я хочу поесть.

— Ладно, — тут же отреагировал Малфой. — Значит, зайду за тобой после работы.

Драко не нуждался в ответе. Он просто ушел, оставил Гермиону, которая пыталась усмирить дрожащие руки, у стеклянной двери.

Она искренне хотела уйти с ним. Это, как казалось ей, чудовищно опасное желание чуть было не заставило зашагать Малфою вдогонку, но болезненная неопределенность остановила ее.

Гермиона знала, что оба пути — к Драко и от него — будут трудны. А сейчас она находилась у той развилки, где пора было определяться с направлением. Решение увидеться после работы казалось самым верным: у нее будет достаточно времени, чтобы настроиться, и не слишком много, чтобы могла возникнуть иллюзия того, что она прекрасно справляется без Малфоя.

Грейнджер не справлялась. Как будто часть ее была украдена Драко, и все время хотелось приблизиться, чтобы почувствовать себя целой.

Джоанна была слишком занята работой, чтобы продолжать аккуратные расспросы. Гермиона тоже увлеклась и, наверное, задержалась бы, если бы ровно через две минуты после окончания рабочего дня в дверь кабинета не постучал Малфой.

— Идем, Грейнджер?

Она невольно покосилась на рабочее место напротив, но Джоанны там не было. Гермиона нахмурилась, вспоминая, что Джо ушла уже с полчаса назад, не заслужив особого внимания. Однако, кажется, Прикстли ей что-то говорила, и она, похоже, даже кивнула.

— Эм… Да. Пошли.

Ладонь Драко, неожиданно и мягко появившаяся на талии, вызвала поток мурашек. Гермиона приложила почти героические усилия, чтобы всю дорогу до лифта сохранять невозмутимое выражение лица. Они спустились молча. Малфой поправлял манжеты под рукавами мантии, а Грейнджер невольно косилась на его длинные пальцы.

Когда они вышли из лифта, Гермиона остановила Драко.

— Может, хотя бы скажешь, куда мы идем?

Драко застегнул на ее мантии пуговицу, выскользнувшую из петельки, и неопределенно качнул головой.

— Думаю, тебе понравится.

Гермиона все же хотела знать, куда им предстоит отправиться, но когда она собралась снова потребовать ответа, за спиной Малфоя вдруг появился Джек.

— Друг, надо кое-что обсудить, — произнес Саунд, опустив тяжелую руку Драко на плечо.

Малфой чуть заметно скривился.

— Я занят.

— Вечно ты отделяешься от коллектива! — заявил Джек.

— Я тебя не понимаю, — раздраженно откликнулся Драко.

— У Роскоза с его дражайшей супругой сегодня годовщина, мы решили выпить за их счастье. И я не нашел в нашей компании тебя, друг!

— Миссис Роскоз тоже там? — удивленно поинтересовался Малфой.

Саунд покачал головой.

— Тогда, предполагаю, Генри больше хочется поскорее вернуться домой, нежели проводить время с радующимися за его замечательную жизнь сотрудниками.

Джек все так же сжимал его плечо. Гермиона переводила взгляд с Малфоя на Саунда, пытаясь понять, как лучше поступить.

— Это же не займет много времени, да? — наконец нарушила она тишину.

Драко вдруг посмотрел на Гермиону так, что она заподозрила собственную ошибку. Грейнджер нахмурилась, уже собираясь узнать, в чем причина такого явного недовольства, но Малфой вздохнул и грубо спросил Джека:

— Давно вы пьете за босса, раз тебя уже так шатает?

Саунд ухмыльнулся.

— Не очень.

В старой знакомой кафешке сотрудники «Ливинга» пили вино и вели задушевные беседы. Гермиона и Драко по очереди подошли к Роскозу, чтобы присоединиться ко всеобщим поздравлениям, и Генри вполне успешно делал вид, что его очень радует это сборище.

Джоанна перехватила Грейнджер, удивляясь, что та пропустила мимо ушей ее слова о годовщине. Гермиона виновато поглядела в ответ, а потом попыталась найти глазами Малфоя.

Драко уже занял любимое место у стойки бара. Поймав удобный момент, Гермиона проскользнула на соседний стул, забрала из руки Малфоя бокал с огневиски и отставила его подальше в сторону.

— Хватит, Драко.

Он вздохнул.

— Когда молодость заканчивается, Грейнджер?

Она пожала плечами.

— Помнится, мы уже обсуждали это. Ты говорил тогда, что с возрастом нами начинают руководить привычки. Можно предположить, что дело вовсе не в возрасте. Ребенок привыкает к тем, кто говорит с ним на одном языке и выдумывает занимательные игры. А к какому-нибудь человеку ты не привяжешься и за сорок лет. Взросление и старость не измеряются привычками. Время вообще… понятие загадочное. А молодость абстрактна и выдумана нами самими.

Малфой внимательно выслушал и одобрительно склонил голову.

Гермиона выдержала долгий взгляд глаза в глаза. Уголки губ Драко чуть приподнялись, и когда это стало чем-то совсем личным, оба они обернулись к коллегам.

Там все было по-прежнему. Чувствовалось лишь, что скромное празднество подходит к концу, и внимание Гермионы было привлечено Джеком и Лили.

— Мы не будем говорить об этом, Джексон. Довольно. Вернись к реальности, — разобрала она сквозь шум.

— Мне нужно кое-что сказать тебе, Гермиона.

Драко со скрытой нервозностью водил пальцем по граням незаметно стащенного обратно стакана. Грейнджер невольно выдержала паузу и спросила:

— Здесь?

— Нет, я все еще надеюсь выбраться туда, куда планировал. Пойдем. Думаю, мы не обязаны задерживаться здесь.

Что-то в его жестах и интонации заставило Гермиону насторожиться. Ей показалось, что Малфой не был похож на человека, который хотел поделиться чем-то хорошим, но за ее спиной возникла странная возня, а шум стал несколько нервным.

— Да подожди! — психовал Джек, забравшийся прямо в старых ботинках на барную стойку. — Не трогайте меня, господин бармен!

Грейнджер пораженно наблюдала за этим, потом покосилась на Драко и заметила, что он сильно побледнел.

— Сегодня исторический день, друзья!

Джексон качнулся и откашлялся, а затем упер руки в бока, стараясь выглядеть максимально уверенно. Бармен смотрел на него с праведным гневом и держал наготове волшебную палочку, но Саунд пьяно прикладывал палец к губам и умолял об одной минутке.

— Я так рад, что это закончилось, если честно, — прибавил он громче. — Но я взял на себя честь объявить победителей.

— Каких победителей?! — вскрикнула Джоанна. — Слезь, не устраивай цирк!

— Тише, мисс Прикстли. Вы можете идти, обязую присутствовать только участников.

— Саунд… — тихо предупредил Малфой.

Джек заговорщически указал на Драко.

— Ты останься.

Малфой сглотнул, и его рука потянулась к руке Грейнджер, но Гермиона была слишком удивлена и поглощена вызывающим поведением коллеги.

— Буду краток, — продолжал Саунд тем временем. — Пятьсот галлеонов банка делят между собой Август Хард, Драко Малфой и Дерек Лой в соотношении 2:2:1. Потому что мы договаривались на два раза, брат, — смягчающе добавил он, разыскав в толпе последнего.

— Ты, кажется, слишком краток, Джек, — неожиданно вставила Керри. — Раз уж здесь оказались лишние уши, поясни правила игры.

Саунд странно и долго смеялся, а потом рассказал. Ничего оригинального. Разыгрывались фанты, но задание было одинаково для всех — дважды затащить в постель ту, чье имя выпадет из пародийной копии кубка огня, и предоставить доказательства. К участию оригинальным заклинанием бармена, бывшего тогда на смене, были привязаны все игравшие в день рождения Джоанны, и «отвязывались» выборочно — таким образом круг был сужен до мужской половины коллектива. В случае отказа заявленная сумма залога объявлялась автоматически проигранной.

На вопрос Джоанны, какого черта все это было придумано, Джек ответил:

— Тот бармен знал, что делал. Нам было весело, Джо. Просто невероятно весело.

Он замолчал, и эта пауза стала одной из самых тяжких в жизни большинства присутствующих.

Гермиона схватилась за край барной стойки и встала. Драко наблюдал за ней, окутанный туманом надвигающейся или уже случившейся катастрофы. Ему вдруг стало жарко и холодно одновременно, затряслись от напряжения руки. Малфой глубоко вздохнул и спрятал их в карманы брюк.

Гермиона не двигалась. Она выглядела вполне равнодушной, словно просто ждала объяснений, которые позволили бы ей гневно сжать кулаки, назвать эту шутку самой неудачной за всю историю розыгрышей, на время обидеться — но не признать, что все это, и несправедливо печальный финал в частности — действительно случилось с ней.

Только Драко видел в ее глазах намного больше.

«Скажи, что это ложь, — умоляла она взглядом, зная, что никто, кроме него, не заметит, не поймет. — Я буду стоять в этом проклятом кафе на виду у всех и ждать, Драко. Просто скажи, что…»

Но он молчал.

И Гермиона почувствовала, что силы покидают ее. Злость, удивление, недоумение, возмущение — ничего этого уже не осталось, и она просто закрыла глаза, с трудом сглотнула.

— Что ж…

Сердце Малфоя билось как бешеное, пока, кажется, Гермиона и сама не знала, что сказать.

Стоящая где-то в стороне Мелания прикусила губу и обняла себя, больно цепляясь пальцами за плечи. Август сделал к ней шаг, и она поторопилась предупреждающе вытянуть руку — это заставило его замереть, до рези в глазах всматриваясь в красивое лицо, искаженное догадкой.

— Мел…

— Замолчи.

Гермиона разомкнула сухие губы и негромко произнесла:

— Здорово тут у вас. Только я ужас как не люблю все эти игры. Пойду, пожалуй... Не буду мешать веселью.

Она повернулась, поправляя сползающую с плеча мантию, и схватила с барной стойки стакан воды, чтобы сделать три отчаянно больших глотка.

— Грейнджер, я…

Он так и не смог продолжить. Просто дал ей уйти — мимо Мелании и Августа, застывших на непривычном расстоянии друг от друга, мимо Керри, у которой глаза уже оказались на мокром месте, мимо Дерека, проводившего Гермиону взглядом, полным искреннего сострадания… Обогнув Джоанну, которая отвернулась и прикрыла рот ладонью, и не прощаясь с Роскозом, вопреки обыкновению не знающим, что делать с произошедшей в «Ливинге» трагедией.

И без Гермионы тишина начала давить так, что стало просто невыносимо.

— Джек, пожалуйста, слезь.

Беспощадной плетью рассек воздух хриплый голос Лили. Она изо всех сил сжимала спинку стула за одним из столов и стояла, побледневшая, прямо напротив Саунда. Лили вздрогнула, когда пирамида из пяти больших фужеров оглушающе разбилась, слетев со стойки от удара ботинка Джексона.

— К черту! — закричал он и увернулся от хватки бармена. — К черту все, слышите?!

Все молчали.

— Объясните, почему мы, мать вашу, такие несчастные? Неужели не заслужили спокойствия и любви от хваленого Мерлина, бегая по ожиревшим меценатам и пытаясь вымолить у них жалкие подачки для детских домов?! Как так получилось, что мы собственными потом и нервами обеспечили больницы всем необходимым, но это не сделало нас хоть немного счастливее? Кто теперь поможет нам?

Джоанна опустилась на стул и рвано вдохнула. Роскоз осмотрел всех сотрудников, и когтистая мысль о том, что он многое упустил в таком дорогом для него коллективе, забралась глубоко в душу; он нахмурился, не в силах ответить Саунду ничего успокаивающего, не имея возможности хотя бы оправдать Мерлина.

Но Джека уже не надо было успокаивать. Он немного постоял, пытаясь прийти в себя, потом неуклюже уселся на стойку и слез. Все, что он сделал после этого — нашел взглядом Лили и глухо обронил:

— Я люблю тебя.

Та в ответ отрицательно покачала головой. Лицо Саунда исказила горькая усмешка и не сходила до того момента, пока Лили совсем не скрылась за дверьми злополучного кафе. И Джек тоже не смог остановить ее.

Просто потому что ни у него, ни у Малфоя не было на уме никаких аргументов в защиту самих себя.

* * *

Гермиона сидела на краю парка, сжимала промерзшую скамейку и уговаривала себя дышать.

Возвращаться к Рону не хотелось. А тот отель, в котором она останавливалась прошлой ночью, был слишком легкой мишенью для Малфоя, хотя насчет того, что Драко будет ее искать, у Гермионы были большие сомнения.

Она не чувствовала холода, потому что все внутри заледенело, и внешнее, окружающее стало совсем не важным. Гермиона непривычно для себя не ощущала потребности искать решения собственных проблем. Они поглотили ее настолько, что захотелось просто раствориться, утонуть, не болтать больше ни руками, ни ногами в тщетных попытках выплыть.

Джоанна беспокоилась до неистового желания найти Малфоя и побить его, а уж потом продолжить поиски Гермионы. Она отправила патронус Рону, и обратно пришло сообщение о том, что он сам в ближайшее время вряд ли будет знать, где находится его бывшая девушка.

Справившись с довольно сильным шоком от этой новости, Джоанна дрожащими руками схватила палочку, чтобы отправиться в Больницу Святого Мунго — узнать, не появлялась ли у них мисс Грейнджер. Но именно в этот момент в дверь постучала Гермиона.

Ее щеки раскраснелись от холода. Она была такой уставшей, что производила ложное впечатления умиротворения.

— Мерлин, Гермиона! — только и воскликнула Джоанна, затащила ее в дом и захлопнула дверь. — Где ты была?

— Джо, милая, — еле слышно лепетала Гермиона в ответ, пока Прикстли стягивала с нее заснеженную мантию, — можно я посплю у тебя?

Джоанна застыла, всматриваясь в ее лицо с заботой и волнением. Потом просто махнула рукой, вымотанная собственными опасениями.

— Конечно можно. Проходи в дальнюю комнату. Прими душ, я дам тебе пижаму.

— Спасибо, — сказала Гермиона, когда Джо принесла ей в спальню большое теплое одеяло.

Прикстли вздохнула и плюхнулась на край кровати.

— Не понимаю, — твердила она, держа ладонь Гермионы, — почему ты не пришла ко мне еще вчера?

— Я не могла, Джо. Просто не могла.

— Живи у меня сколько угодно, ясно?

Грейнджер благодарно улыбнулась. Она похлопала рядом с собой по кровати, и Джоанна легла, все еще сочувствующе глядя на Гермиону.

— Ты мне расскажешь, что произошло, верно?

— Обязательно. Когда я пойму, что хочу об этом рассказать, ты будешь первая и, возможно, единственная.

Из гостиной послышался стук в оконное стекло, и Джо ушла, чтобы впустить сову, а вернулась уже с письмом.

— От Малфоя, — многозначительно сообщила она почти дремлющей Гермионе.

— Не сейчас. Убери куда-нибудь, прочту, если появится соответствующее настроение.

Джоанна тихо усмехнулась, покачала головой и прикрыла за собой дверь, оставляя подругу одну.

Она никогда не питала никакой симпатии к Драко и была абсолютно уверена в том, что Гермиона относилась к нему точно так же. Вплоть до самых последних дней эти странные взаимоотношения между ними она объясняла неприязнью, сеющей в условиях рабочего коллектива определенную неловкость.

Но надо быть по меньшей мере невнимательной, чтобы не заметить: таких взглядов, которые доставались Малфою, до него удостаивался только Рон.

Джо убрала конверт, подписанный спешным почерком, на полку в прихожей. Вероятно, Малфой не сразу додумался отправить сову в ее дом, но в конце концов он пошел на это. Однако на самом видном месте все же нацарапал:

«Не открывай, Прикстли. Просто отдай Гермионе».

Это не давало Джоанне покоя. Что-то неоценимо важное было в имени вместо фамилии и в том, что на второй букве небольшое пятно от чернил выдавало Малфоя — он сомневался, а значит, обдуманно «Гермиону» предпочел «Грейнджер».

Джо перевернулась на другой бок и тяжко вздохнула. Это был не ее ребус. Сложный, запутанный и скорее всего даже не предполагающий однозначного ответа.

— Так это, получается, не она от тебя уходит, а ты ее бросаешь.

За соседним столиком шумно закончилась игра в кости, и Рон переждал возгласы победы и стоны проигрыша.

— Ощущения у меня прямо противоположные.

Астория понимающе склонила голову и сделала глоток воды. Паб постепенно пустел. Несколько человек заснуло прямо за столиками, у дверей сидел один из местных «одиночек» — пожилой мужчина в пыльной мантии, с усталыми, чуть заплывшими глазами. Дверь открывалась все реже, лунный свет с трудом пробивался в мутные стекла окон.

— Наверное, все, кто изменяет, по сути, уходят первыми.

— И что теперь? — поинтересовался Рон после недолгого молчания.

— Что? — непонимающе переспросила Астория.

— После того, как ты узнала, к кому Малфой ушел от тебя… Что ты чувствуешь?

Она усмехнулась и выдержала паузу.

— Мы с тобой так хорошо поговорили, Рон Уизли. Если я выскажу свое мнение о новой спутнице супруга, то это мгновенно испортит наш вечер.

Рон промолчал. Он медленно крутил в руках пустую кружку из-под пива и думал о чем-то… В голове скрипела карусель каких-то туманных воспоминаний, странных идей, в большей степени неважного, мимолетного, уже, казалось, забытого.

— Она хотя бы была хороша? — прервала его пространные размышления Астория. — Та, с которой ты изменил Грейнджер?

— Я ей не изменял, — ответил Рон на выдохе.

Миссис Малфой уставилась на него.

— Как это?

— Вот так. Мелисса полезла ко мне целоваться, но после этого я оттолкнул ее. Ну, в смысле, не сильно, но…

— Да я поняла, — перебила все еще удивленная Астория. — Ты Грейнджер-то об этом сказал?

— Да. Когда она приходила, чтобы забрать вещи.

— И что?

— Ничего. Она плакала и просила прощения, но все равно ушла. — Рон сглотнул и горько усмехнулся. — Разве можно было ждать от нее другого? Гермиона сама себя не простит, и в этом основная проблема.

Астория замерла, покачала головой.

Ей словно кто-то нашептывал на ухо мысль, причиняющую почти физическую боль. Она понимала Грейнджер — может, и не разделяла ее взглядов, но, по крайней мере, улавливала связь между характером и действиями, если принимать рассказ Уизли за надежный источник. А вот Драко ее по-настоящему пугал.

Он был не таким честным, как его пассия. Малфой часто использовал других людей и при этом не испытывал никаких мук совести, Астория знала его наизусть. К тому же Драко было не просто жить в послевоенном мире — как и многим из них, детям Пожирателей, невольных сторонников Тьмы, постепенно уходящей в прошлое, но оставляющей след и осадок. Все эти люди держались за работу и семью зубами, и Малфой не был исключением.

Но однажды он все-таки сказал Астории, что подает на развод. И она поняла, что Драко не шутит и не подвергся сиюминутному влиянию — по усталым глазам и участливому взгляду, по долгому молчанию, руке, потянувшейся для объятия, но опустившейся тут же на закрытую книгу на коленях.

— Я должен идти домой, — вздохнул Рон.

Астория никак не отреагировала.

Уизли неуверенно поерзал на стуле, взял в руки мантию и спросил:

— Кого ты ждала?

— Заказного убийцу, — ответила Астория после секундного замешательства. — Чтобы он нашел любовницу Малфоя и пустил в нее Аваду.

Рон замер. Астория сжала зубы в сожалении: она ничего не могла с собой поделать и в плохом настроении шутила крайне неудачно.

— Не трогай ее, — серьезно пригрозил Уизли.

Миссис Малфой взглянула на него и поспешила заверить:

— Видишь же, никто не пришел. Значит, все с Грейнджер будет в порядке.

Когда Рон уходил, в паб залетел сильный поток холодного ветра. Астория просидела за столом еще минут десять в странном подвешенном состоянии — не осталось больше желания быть здесь, и не было места, где хотелось бы оказаться.

Драко методично собирал документы для развода, а Астории предстояло нелегкое дело: нанести визит семейству Гринграсс и сообщить, что она возвращается домой.

* * *

Гермионе казалось, что в этот день в коридоре высотки ее каблуки стучали особенно громко, привлекая к ней излишнее внимание. Она облегченно вздохнула, когда приехал пустой лифт, но в последний момент туда заскочил Роскоз.

Лифт со скрипом пришел в движение.

— Доброе утро, Гермиона, — осторожно нарушил тишину начальник.

Гермиона немного помедлила, затем вложила все душевные силы в легкую улыбку.

— Здравствуйте.

Пока ехал лифт, Роскоз, казалось, собирался что-то сказать, но не решался.

— Признаться честно, — наконец заговорил он, — я опасался, что вы не вернетесь.

Они прибыли на нужный этаж, но все еще стояли внутри. Гермиона смотрела на Генри снизу вверх и тщательно складывала все, что думала и чувствовала, в слова.

— Что бы ни случилось, мистер Роскоз, — тихо отвечала она, — я буду выполнять эту работу, пока могу.

Он мягко опустил руку Гермионе на плечо.

— Спасибо. Я ценю это.

Она кивнула в ответ и помедлила, чтобы пропустить начальника. Ей будет говорить об этом каждый встречный. А если не говорить, то молчать и раздумывать: «На Грейнджер играли и даже выиграли, но она все равно здесь».

«Ливинг» действительно стал для Гермионы вторым домом, и подобные мысли были неприятны. Путь до кабинета казался несправедливо длинным, и, несмотря на то что она прибыла на работу как можно раньше, несколько человек уже разгуливали по этажу и не слишком удачно изображали, что со вчерашнего дня ничего не изменилось. Гермиона смотрела строго перед собой, лишь быстро здоровалась со встречными, пока не увидела Меланию, нервно перебирающую в руках какие-то пергаменты.

На лице коллеги залегли тени, взгляд потух. Судя по тому, как Мелания подняла голову, ощутив чье-то присутствие, она ожидала именно Грейнджер.

— Привет, Гермиона, — тихо сказала она. — Я… Прости, что так рано.

Гермиона остановилась. Мел была чуть ли не единственной, кто, пожалуй, не станет удивляться, ведь она тоже пришла на работу после вчерашнего. Грейнджер смутно припоминала, что видела, когда уходила: это красивое лицо и слезу на щеке.

— Мне нужна твоя помощь. Мистер Роскоз сказал, ты знаешь, что делать с этими документами.

Гермиона приняла пергаменты из чуть дрожащей руки, взглянула на них и кивнула.

— Помогу. Это не проблема.

Мелания в благодарность изобразила что-то вроде улыбки и неровным шагом, будто высокие каблуки вдруг стали для нее неудобны, исчезла за поворотом. Некоторое время Гермиона не двигалась с места.

Все было не так, как раньше, и привычная жизнь угрожала не вернуться.

* * *

Роскоз был хорошим начальником. По крайней мере, когда он говорил, что ценит, он действительно ценил, и это выражалось не только в словах, но и в поступках.

В этот день не было назначено никаких совещаний и летучек. Никому не приходилось сидеть рядом, напротив друг друга и вообще в одном помещении. Этаж был погружен в тишину.

Только в обед Джоанна вышла из кабинета и у камина столкнулась с Драко, который прожигал ее требовательным взглядом.

— Я сказала ей о письме, — отчиталась Джо. — Но Гермиона не стала даже смотреть.

Малфой кивнул и ничего не ответил.

Генри Роскоз прогуливался мимо дверей, за которыми как никогда упорно работали сотрудники, и пребывал в раздумьях. Он не представлял, сколько требовалось времени, чтобы все пришло в относительную норму. Роскоз все еще побаивался, что в ближайшие дни кто-нибудь пожалует к нему в кабинет с заявлением на увольнение. Он невольно мысленно подбирал слова, которые помогли бы отговорить любого из них. Никого не хотелось терять.

— Кроме законного брака, кроме детей, есть еще одна проблема, а ты не хочешь меня понять, Джек.

В голосе Лили слышались слезы. Генри замер у ее кабинета и просто не мог сдвинуться с места, хмурясь и силясь различить слова.

— Ты уйдешь от нее, бросишь Дина и Хлою…

— Я буду заботиться о них!

— Не перебивай. Послушай. Как я могу быть уверена, что ты не оставишь и меня, когда на твоем пути встретится кто-то более привлекательный? Когда я рожу тебе ребенка, когда закачу вдруг истерику на пустом месте…

— Я никогда не брошу тебя, Лили. Я тебя люблю.

— Рискуя собственным пятилетним браком и уводя чужого мужчину, — настаивала она, — я должна опасаться, Джек.

Роскоз в отчаянии вздохнул и закрыл глаза. Все это не было похоже на конфликты, которые решались бы совместными выездами на природу.

Генри хотел помочь, но не имел права вмешиваться. Он знал, что такое семейные проблемы, на собственном опыте и бесконечно ценил свой брак и свою супругу во многом потому, что им удалось справиться со многими из них. Но происходящее в «Ливинге» все равно было так отчаянно не вовремя и не к месту!..

* * *

— Грейнджер! Стой!

Гермиона знала, скоро это случится, и была уверена, что не остановится, когда Малфой позовет ее. Но через пару шагов Драко догнал ее, крепко схватил за руку, и стало уже не важно, что там она решила для себя.

— Давай так, — торопливо заговорила Гермиона. — Мы забудем все это. Просто раз, — она щелкнула пальцами, — и как будто ничего не было. Ты отпустишь меня сейчас и совсем. Ограничишься выигранными галлеонами, купишь на них жене очередную безделушку, а я останусь работать здесь — делать то, что умею и люблю. Хорошо бы ты уволился, но это, пожалуй, я наглею. Дай мне уйти, Малфой.

Гермиона позволила себе лишь секундную паузу, прежде чем закончить:

— Не хочу находиться рядом с тобой.

И Драко отпустил ее. Разжал пальцы и увидел, как она немедленно аппарирует.

Грейнджер оказалась у пустующего дома Джоанны, открыла дверь и забежала в гостиную. Она тяжело дышала, а руки дрожали, и хотелось все бежать куда-то дальше, дальше...

Гермиона вздохнула. Вернулась в прихожую, чтобы снять с себя холодную мантию, и тогда на глаза попалось письмо от Малфоя. Она решительно схватила его. Спустя пару минут Гермиона сидела на кровати и держала пергамент с печатью в одной руке, а палочку — в другой.

Это казалось так легко — сжечь, выбросить пепел в окно, утопить его в идеально белом сугробе у дома, но использовать на себе Обливиэйт уже представлялось большей проблемой.

Рука Гермионы дернулась. И вместо того, чтобы сжечь письмо, она принялась срывать печать под тем предлогом, что если прочесть его, можно избавиться от последних сомнений и сожалений.

Драко начинал без особых приветствий, как будто торопился выдать всю правду одним махом.

«Грейнджер, того бармена звали Николас Вэлкс. Помнишь его? Работал с нами совсем недолго. Четыре месяца назад Роскоз погнал Вэлкса взашей из «Ливинга» за кое-какие аферы с чужими взносами, и тот устроился в кафе. Я тут подумал, что у бывшего сотрудника вышло взять над всеми нами нехилый реванш.

Я не прошу твоего прощения. У меня нет права и причин ожидать его. Но мне бы хотелось, чтобы ты знала: эта игра вышла из-под контроля, и я увлекся тобой. Нет, больше, чем увлекся. Намного больше.

После той ночи, проведенной с тобой в отеле, на пороге дома меня встречала Астория. Поначалу разговор у нас не ладился, но через какое-то время я понял, чего на самом деле хочу, и вдруг все ей рассказал.

Я попросил развода, Грейнджер. И Астория прекрасно меня расслышала».

У Гермионы перед глазами все поплыло. Она опустила письмо, надеясь прийти в себя, но с каждой секундой становилось только хуже. Что же они наделали, Мерлин, что наделали!..

«Благотворительный фонд начинался для меня неплохим прикрытием грешков, а в итоге свел с людьми, искренне полагающими, что могут изменить мир к лучшему. Я до сих пор считаю, что это довольно наивный взгляд на жизнь, однако что-то в этом все-таки есть. Но главное — «Ливинг» свел меня с тобой. Истерически мечущейся в поисках денег для кого-то другого и в этой суматохе не задумывающейся о собственном счастье, о том, что справедливо заслужила уважения и почета, и о молодости, хоть и абстрактной, но рано или поздно все же подходящей к концу.

Я не могу надеяться даже на то, что ты прочтешь это письмо. Но все-таки напишу здесь: пока я молод, я больше всего на свете хочу начать новую жизнь рядом с тобой».

Гермиона плакала, спрятав лицо в ладонях, а пальцы все еще сжимали пергамент. Она не могла здраво соображать и медленно отпускала накопившееся напряжение — слезами, рыданиями, полувздохами. Не было ни единой мысли, что она могла и должна была делать теперь.

Впервые за долгое время Грейнджер чувствовала к себе жалость. То, что Драко писал о ней, было чистой правдой, но это помогало ей считать себя кому-то нужной, а значит — все еще живой. Да, настойчивые попытки найти место в разрушенном мире и рассадить по местам остальных потерпели сокрушительную неудачу — ровно в тот момент, когда покачнулись иллюзии Гермионы насчет ее собственного счастливого настоящего.

Однако вместе с болью и горечью Гермиона ощущала что-то еще. Еле уловимое чувство невесомости медленно пробиралось в ее тело. Все потому, что никто до этого не преподносил ей в дар собственную молодость и вообще — жизнь.

Она рассмеялась, а затем снова тихо заплакала.

Джоанна нашла Гермиону в спальне, бездумно уставившуюся красными глазами в одну точку. В руке она сжимала письмо — сургучная печать с буквой М издалека притягивала взгляд.

— Как новый ухажер? — спросила Гермиона, не оборачиваясь.

Джоанна аккуратно прошла к кровати и присела рядом.

— Очень обаятельный. Настолько, что пытался подцепить всех девчонок в баре, пока ждал меня.

Гермиона покачала головой.

— Ты решила прочитать? — поинтересовалась Джоанна, указывая на письмо.

Гермиона промолчала. И вдруг протянула ей пергамент. Джо, неуверенно покосившись на Грейнджер, принялась читать. Спустя несколько минут Джоанна выговорила:

— Весьма странный способ признания в любви.

Гермиона подняла на нее глаза.

— Ты так считаешь?

— Ну, необычный уж точно…

— Нет, Джо, я не об этом.

Джоанне нелегко давался этот разговор. Она привыкла высказывать все прямо, в лоб, а сейчас искренне хотела быть чутким другом.

— Здесь черным по белому написано, что он любит тебя, Гермиона, — наконец выдохнула Прикстли.

Гермиона ничего не ответила и медленно провела пальцем по гладкой сургучной печати.

* * *

Мистер Роскоз, конечно, не отличался наивностью, но, отправляясь в «Ливинг» следующим утром, все-таки тайно надеялся, что проблемы решились сами собой или просто испарились.

Однако этаж был все так же тих и глух. Генри решил не ждать больше, пока его коллектив окончательно развалится; тем более что одно заявление на увольнение уже лежало у него на столе.

— Добрый день, — поздоровался он, появляясь в дверях зала совещаний, и почти все посмотрели на него подозрительно — мистер Роскоз редко говорил так резко и твердо.— Спасибо, что вы все здесь.

Некоторые быстро покосились на пустующее место за столом, но никто ничего не сказал.

— «Ливинг существует уже пять лет, — начал Генри, чем привел всех в еще большее замешательство. — Все стартовало с трех решительных людей, и из них только я остался в нашем отделе… в нашем фонде. Двое других, мои хорошие товарищи, до сих пор делают большие пожертвования, но уже не числятся в штабе и дирекции.

Сотрудники чуть заметно занервничали. Гермиона кивнула Джо на ее взволнованный жест и снова обратила внимание на свободное место рядом с Роскозом.

— Я скажу вам, почему это произошло. Мы знали друг друга очень давно, но совместная работа поставила старую дружбу под серьезную угрозу. Зелгард в свои сорок два закрутил роман с восемнадцатилетней дочерью Бреда. Вскоре они оба по очереди подошли ко мне и заявили, что не собираются отказываться от собственного счастья ради других нуждающихся. И бросили меня в «Ливинге» одного, разъехавшись по разным континентам.

Роскоз замолчал и обвел внимательным взглядом зал совещаний.

— Слишком долгим вышло вступление, — едва улыбнувшись, заметил он. — Я собирался объяснить, что дело не в том, какую работу мы выполняем, а в нас самих. Сколько интриг в коллективе преподавателей видел Хогвартс! И швеи мадам Малкин, уж поверьте, не раз ругались в пух и прах.

Гермиона припоминала: кажется, миссис Роскоз проработала у Малкин несколько лет.

— Я не буду держать вас здесь насильно, если не смогу отговорить от ухода, — продолжал Генри почти устало. — Я привязался к каждому. Из нас вышел чертовски хороший коллектив. Но если вы останетесь, будьте готовы решить свои личные проблемы.

Сотрудники слушали, боясь даже пошевелиться. Когда Роскоз закончил, они вспомнили о необходимости дышать, и выглядели задумчиво.

Мистер Роскоз выпрямился и кивнул.

— Пока все. Если нужна помощь, я рядом — вы знаете. Полноценное рабочее совещание в два часа, жду всех.

Они начали вставать — слегка заторможенно и неуверенно, перебирая и переваривая в головах какие-то мысли.

Гермиона застыла, а потом направилась к начальнику. Джоанна наблюдала за ней обеспокоенно.

— Мистер Роскоз, где Драко?

Вопрос прозвучал очень тихо, но кое-кто все-таки услышал, и по залу совещаний расстелился заинтригованный шепот. Генри повернулся к Грейнджер, вздохнул и заглянул в глаза.

— Я не смог отговорить его, Гермиона, — сказал Роскоз. — Мистер Малфой больше не работает с нами.

Следующие две недели в «Ливинге» были довольно странными и напряженными. Все будто бы пытались заново «притереться» друг к другу, на этаже почти не заводилось разговоров о личной жизни, а в кафе не собиралось отныне по сомнительным поводам больше трех человек.

Роскоз в новых условиях стал еще более внимательным начальником, его политика слегка ужесточилась. Но его не могла не радовать — на фоне всех сложностей — успешность работы почти сохранившегося в целостности коллектива. Генри умел ругать, но не разучился и хвалить, а основания для пряников все еще имелись.

Гермиона и Мелания не подавали виду, но невольно, незаметно наблюдали друг за другом, регулярно интересовались, нужна ли помощь в работе. Грейнджер успокаивало, что Мел приходила в норму и к ней постепенно возвращались прежние красота и свежесть. На возобновление отношений в самой обаятельной паре мало кто надеялся, а в этом для Гермионы было что-то личное.

Джоанна не спрашивала у нее, что она собиралась делать с Драко. Судя по первой реакции на его увольнение, Гермиона смирилась; более того, она, очевидно, посчитала это наилучшим исходом и теперь с невозмутимым видом помогала Роскозу подыскивать новых кандидатов на единственную освободившуюся вакансию.

Гермиона действительно так считала. Но только до поры до времени.

* * *

— Лили, что у тебя?

Вонт с готовностью встала, взмахом палочки разложила на длинном столе пергаменты и принялась отчитываться.

— Марк, мальчик с тяжелой драконьей болезнью, получил на свой счет 75 галлеонов. Этого недостаточно. Деньги в большей степени перечисляются на магические исследования и строительство, мы все это заметили...

Роскоз оглядел сотрудников, некоторые из них согласно кивали. Все-таки в замене сплетен на разговоры о работе была очевидная польза.

— Куда направлено большинство средств?

— Среди моих проектов — на усовершенствование береговых спасательных пунктов, — ответила Лили.

Роскоз задумался, а Дерек поспешил заметить:

— Это тоже важно. Три утонувших волшебника за последний месяц, а Министерство не считает нужным перераспределять расходы. Все уходит на борьбу с преступностью.

— В Министерстве напуганы, потому что убийства совершаются бывшими Пожирателями, которых признали душевнобольными, а сейчас они сбежали из Мунго.

Все взглянули на Гермиону, спокойно провозгласившую этот факт, и согласно промолчали.

— Да, — вернулась в разговор Лили, — но мальчик умирает. Нужны редкие ингредиенты, которые выращивают в тепличных условиях десятилетиями. А в Мунго еще трое с подозрением на болезнь.

Генри выслушал всех и спросил:

— Кто отправил средства для спасательных пунктов?

Лили призвала один из пергаментов:

— Сто галлеонов от «Шэрон Индастри», они занимаются купальными костюмами, это вроде как маркетинговый ход. Триста галлеонов от Дотта. Он был первым, кто начал бить тревогу по поводу увеличения количества утопленников. — Лили приостановилась, слегка нахмурилась. — Четыреста галлеонов от Малфоев.

Роскоз приподнял брови, будто удивился неловкой паузе, поглотившей зал совещаний.

— Почему? — спросил он как ни в чем не бывало.

Вонт замялась.

— Мистер Малфой не сообщал мне причину.

Генри чуть улыбнулся и приготовился дать Лили задание, но Гермиона перебила:

— Мистер Роскоз, позвольте, я поговорю с мистером Малфоем.

Начальник невольно выдохнул и перевел на нее проницательный взгляд.

— Гермиона, думаю, Лили справится со своей работой.

Именно в этот момент Гермиона осознала, что все две недели всего лишь ждала удобного момента.

Она часто была с собой не до конца честна, но сейчас дело даже не в этом. Гермиона старалась не думать о Малфое, но иногда не могла противостоять сомнениям, пробирающимся в сознание, хоть и пыталась зарыться в бумагах и загрузить себя домашней работой.

Сначала Грейнджер считала, что Драко совершил почти благородный поступок. Он, в конце концов, сделал все так, как она просила. Потом проходило немного времени, Гермиона ложилась спать, и в ней горькой волной пробуждалась злость на Малфоя, еще большая, чем могла бы быть по окончании спектакля Джека, потому что между ними так и не состоялся разговор.

Нечто вроде второго «я», правда, подсказывало ей, что в письме Малфой сказал все, что хотел.

И Гермиона долго не могла уснуть, обиженная на Драко или на саму себя, запутавшаяся и почти несчастная.

— И все-таки, позвольте...

Роскоз вопросительно покосился на Лили.

— Ладно, я... Пожалуй, Гермиона сделает это быстрее и лучше. А я займусь зельями от драконьей болезни, — ответила та.

Начальник согласился, но Грейнджер поплатилась за это тем ощущением внимательных взглядов и незаданных скользких вопросов, на которые не ответить даже самому себе.

* * *

— Пойдешь сегодня? — спросила Джоанна, когда Гермиона стояла у своего стола, уставившись на порт-ключ в форме пустой чернильницы.

«Все должно быть официально», — заявил Роскоз, и «Ливингу» пришлось ждать от Малфоя-младшего разрешения на посещение его дома. Точнее, ждать пришлось Гермионе, все остальные просто позволили ей «закончить с этим делом в ближайшие четыре дня».

Она посмотрела на Джо и просто кивнула.

— Ну, удачи… — как-то неуверенно проронила Джоанна.

Чернильница жгла руку, и Грейнджер мучили сомнения: а нужна ли ей эта возможность, которая появилась не так уж случайно и не совсем по воле доброй судьбы. Гермиона сама ухватилась за нее и не могла отпустить.

Стрелка на циферблате наручных часов дрогнула, приближая назначенное для порт-ключа время. Гермиона сделала резкий вдох.

Она очутилась напротив дома и торопливо зашагала к воротам, но в непосредственной близости от них застыла в глубоком ступоре от волнения.

«И что теперь… делать?»

Ворота оказались заперты, а на горизонте не было видно ни хозяина, ни домовика.

«Бежать!» — вдруг раздалось у Гермионы в голове, паническая дрожь охватила тело, и предательски ослабли ноги.

Какого черта она вообще здесь делала?!

Но Роскоз приказал Гермионе выполнить ее работу, раз уж она напросилась — с большим нажимом, чем обычно, и голос начальника в голове заставил ее устоять у ворот, а потом и занести кулак, чтобы постучать по кованым узорам.

Грейнджер считала это странным и делала скорее от безысходности, но через считанные секунды из дома вышел старый знакомый домовик и быстрым шагом направился к ней.

— Мисс Грейнджер! — пропищал он на ходу.

— Здравствуй, Уолти, — ответила Гермиона и благодарно кивнула, шагая в открытые ворота.

Обратной дороги не было, и она настраивала себя, что пришла по работе, а потому не имела права сбегать.

Дверь открылась, и в просторной прихожей ее встретил Драко.

— Какие благотворительные фонды нынче навязчивые, — вместо приветствия протянул он, пока Гермиона мялась у входа. — По домам шастают, порт-ключи изготовляют…

Затем Малфой в приглашающем жесте махнул рукой. Гермиона последовала за Драко, с трудом выдавив вежливую улыбку, которую, впрочем, не смогла удержать надолго.

— Малфой, переведи деньги на другой проект.

Он изогнул бровь и плеснул себе огневиски на дно стакана.

— Разве есть разница, кому жертвовать?

— Есть.

Драко предложил выпить, Гермиона отказалась. Она напряженно держала осанку, как будто боясь коснуться спинки стула, а рукой прикрывала сумку, где лежали документы для перевода средств.

— Ты что, научилась расставлять приоритеты? — Малфой дождался вопросительного и почти оскорбленного взгляда и продолжил: — Всегда бегала, стараясь угодить всем подряд, а сейчас даже домой ко мне заявилась, чтобы отнять у одних и дать другим.

Гермионе было что ответить и о чем поспорить, но она вдруг сказала:

— Драко, я прочитала письмо.

Сердце билось почти болезненно. Стучало в висках, и руки так сильно сжимали ни в чем не повинную сумку, что побелели костяшки пальцев.

Гермиона не хотела больше притворяться. Ей показалось, что если она не скажет это сейчас, то они просто закончат разговор о благотворительности, возможность так и останется неиспользованной, а слова — непроизнесенными.

— Если ты нашла там грамматические ошибки, прошу прощения. Очень спешил, — произнес Драко почти невозмутимо.

И внутри у Грейнджер все задрожало.

— Это я допустила ошибку. И ты — только не в письме.

Гермиона замерла, потому что Малфой обернулся и посмотрел на нее так, что ее прожгло от макушки до пят.

— Мне жаль, что с нами произошло… все это, — шептала Гермиона, неожиданно для себя замечая, что на глаза наворачиваются слезы. — Я так устала и просто хочу спокойствия и уюта в собственной душе. А недавно я поняла, что без тебя ничего не будет.

Как раз в тот момент, когда, казалось, Малфой решился что-то сказать, сверху послышалось:

— Драко, я нашла их.

Гермиона вскинула голову и с ужасом осознала, что наверху стоит Астория. В дорожной мантии, с аккуратной прической, она остановилась посередине лестницы, что позволяло смотреть на Грейнджер сверху вниз.

— Что ты искала?

Не сводя с Гермионы взгляд, Астория подняла руку и продемонстрировала ее для Драко.

— Перчатки.

Малфой хотел бы отвлечь — только кого из них, он не успел решить, — но сделать ничего уже не мог, и в комнате наконец повисла гудящая тишина.

«Гермиона не простит себя… в этом основная проблема».

Гринграсс-Малфой тоже не собиралась ее прощать.

— Мисс Грейнджер, вы здесь по работе?

Напрасные ожидания и пустые надежды навязчиво выбирались из глубины души. Они демонстрировали свою неприглядную наружность и могли гордиться, что наконец лишили Гермиону воли к жизни и веры в то, что вообще на свете оставалось что-то живое. Ведь она так давно не притрагивалась к листьям деревьев, или к божьим коровкам, или к соседскому котенку — сейчас ее охватила непреодолимая иллюзия, что все давно стало пластмассовым или деревянным и просто притворялось чувствующим и дышащим, как делала и сама Гермиона.

Она сидела в чужой гостиной, рядом с какой-то супружеской парой, подрагивающим в дверях домовиком и, должно быть, искусственным снегом за окном.

— По работе, — выдавила Грейнджер. — И скоро ухожу.

Как в тумане, Гермиона уловила довольную улыбку на лице Астории, нервное движение Драко. Она отвернулась и вдруг услышала:

— Знаете, мы ведь недавно виделись с вашим… бывшим молодым человеком.

Сознание противилось воспринимать что-либо вообще, тем более — подобные слова. Медленно и неуверенно Гермиона снова посмотрела на Асторию. Гринграсс-Малфой спускалась дальше по лестнице, придерживая одной рукой полы мантии и с маниакальным наслаждением затягивая время.

— С Роном?

Астория кивнула, остановившись наконец внизу, на одном уровне с Гермионой, глядя ей прямо в глаза.

— Случайность… Но какая — согласитесь!

— Астория, ты еще что-то… ищешь?

Драко чуть заметно запнулся, когда жена поцеловала его в щеку. Гермионе словно дали под дых, но даже бдительный домовик, следивший за гостьей, не понял бы, что ей так больно и горько.

— Нет. Я уже все здесь нашла.

Астория прошла мимо Гермионы, окутывая ее цветочным ароматом и совсем чуть-чуть — запахом Драко, который сохранился после поцелуя.

— Драко, документы в спальне. Подпиши и отправь Жердье. Остались условности.

Пока Астория твердым шагом хозяйки шла к выходу, Грейнджер не могла даже пошевелиться. Но как только та исчезла за дверью, в Гермионе резко проснулось яростное желание сбежать отсюда, из нереального мира, от чужих и ненастоящих людей, от себя.

— Стой! Стой, Гермиона, не уходи сейчас!

Все произошло слишком быстро, и спустя пару мгновений Гермиона уже плакала, уткнувшись Драко в плечо, заключенная в такие крепкие объятия, что невозможно было набрать воздуха для попыток вырваться.

— Я такая дура, — кричала она, но выходил только тихий хрип, — такая глупая, бестолковая Грейнджер!

А потом Малфой поцеловал ее. Больно, жадно, а Гермиона притянула его к себе изо всех сил, пытаясь показать, как несчастна, как им обоим не повезло, как остры края у разбитых надежд и как она его любит.

— Не уходи, — продолжал Малфой, по-прежнему прижимая ее к себе. — Пожалуйста, Грейнджер…

— Ты знал, что я приду…

— Я понятия не имел, кто именно придет! И был уверен, что точно не ты.

Грейнджер вздрогнула.

— Астория…

— Документы на развод в спальне. Ты же слышала. Остались условности.

Осознание затопило Гермиону. Она слушала Драко, разглядывала его и не верила тому, что происходило с ней. Сумасшедший сон или, может, полное сумасшествие. Малфой смотрел в ответ, потерянный, потому что не мог понять, о чем Грейнджер думала, а для легилеменции не было никаких сил.

Гермиона провела холодным пальцем по линии его подбородка.

— Знаешь что? К дракловой матери все! Я привыкла к тебе. К твоим попыткам держаться на плаву, к твоему оскорбительному высокомерию и совершенно нестерпимой неопределенности. И давно наплевала на гордость, потому что простила. Только скажи, что чувствуешь то же, что и я, а иначе я уйду и больше мы никогда не увидимся.

Малфой схватил ее руку, приложил к щеке и на пару секунд прикрыл глаза, наслаждаясь прикосновением, по которому он отчаянно скучал.

— Я люблю тебя, — сказал Драко. — И готов принять поцелуй дементора прямо сейчас, если кто-то докажет, что я лгу.

А потом добавил:

— Я не лгу. Так что поцелуй меня лучше ты.

Гермиона не спорила ни минуты, только посмеивалась ему в губы, пока мир вокруг оживал.

Снег за окном немного подтаивал, а значит, был настоящим. Документы на развод ждали только подписи Малфоя, а значит, все было решено. Ресницы Драко, которых она касалась, напоминали прикосновение легкой божьей коровки. Сама Гермиона ощущала себя найденным хозяином котенком, а в душе прорывалась сквозь неприятности и тяжкие воспоминания весна.

Уолти неловко попятился, когда хозяин взял мисс Грейнджер на руки и, не обращая внимания на ее настойчивые просьбы дать дойти до спальни самой, понес по лестнице.

Оказавшись у кровати, Гермиона уперлась ладонями ему в грудь и торопливо заговорила:

— Я тоже люблю тебя. Я вдруг вспомнила, что не сказала…

Драко снова поцеловал ее и потянул мантию с плеч.

— Я уже понял. Мне нравится, когда ты мало говоришь, так что не переживай.

На возмущения и обиды у Гермионы не осталось ни сил, ни желания, так что она предпочла промолчать. А улыбка Малфоя, редкая и оттого почти бесценная, вовсе обезоружила ее.

Драко про ее улыбку подумал то же самое.

Гермиона никогда не стремилась заводить врагов. Но так уж вышло, что в ее списке недоброжелателей всегда кто-нибудь да был.

Так что если бы у Грейнджер спросили, хочет ли она выйти из спальни Малфоя в одной его рубашке в тот самый момент, когда Астория придет в поместье забрать потерянную серьгу, — Гермиона твердо отказалась бы.

С их последней встречи прошло два месяца, но Грейнджер все равно застыла и покраснела, когда Астория принялась изучающе оглядывать ее с головы до ног. Правда, вскоре как из ниоткуда появился Драко и крепко обнял Гермиону за талию. Он даже предложил бывшей жене присоединиться к их завтраку, пока Дики будет переворачивать весь дом вверх дном в поисках жемчужинки на застёжке.

Впрочем, домовик справился с заданием гораздо быстрее, чем предполагалось, и завтракали Гермиона и Драко только вдвоем.

— Пообедаем сегодня вместе? — спросил Малфой. — Я зайду к тебе на работу.

Гермиона внимательно глядела на чайную ложку, размешивающую сахар, так что отреагировала с опозданием и ответила лишь спустя полминуты молчания.

— Я, возможно, буду занята в обед.

Драко понимал, что визит Гринграсс слегка выбил её из колеи. Это, наверное, стоило обсудить, но сейчас его беспокоило другое: Гермиона начала отдаляться. Грейнджер будто выстраивала какую-то стену, складывая по кирпичику, — отнюдь не для общего дома.

— Что-то случилось?

Требовательные нотки в голосе Малфоя заставили ее поднять глаза.

— Все в порядке.

Конечно, не все было в порядке. Гермиона много думала, а ее думы всегда оказывались скорее реалистичными и слегка пессимистичными. Эйфория от официального развода Малфоев, от разрешения кое-каких внутренних противоречий растворялась как дым, и Грейнджер снова всматривалась в Драко, пытаясь понять его и их двоих как пару.

Она надеялась разобраться, может и желает ли доверять Драко в полной мере, а он не был глуп, чтобы этого не заметить. Сейчас пришелся бы к месту какой-нибудь подвиг, но им обоим почему-то не хотелось ни капли героического.

— Я готов говорить с тобой о чем угодно. Когда только захочешь.

Гермиона остановила тихо постукивающую ложку. Она помедлила, затем протянула Драко свою руку и сказала, что любит его. Малфой ответил тем же. Какими бы затертыми и бессмысленными не казались порой эти слова, для них признания имели особый смысл.

* * *

— Так... где ты теперь работаешь?

Малфой помолчал, продолжая внимательно наблюдать за Гермионой, которую Мелания то и дело отрывала от бортиков катка и тащила на лед, заставляя «подходить к тестированию нового объекта серьезнее».

— Пока нигде, — заговорил Драко, в то время как Дерек почти отчаялся ждать ответа и заметно смутился. — Но у меня назначена парочка собеседований в Министерстве.

— Все, все! — со смехом прокричала Гермиона и остановилась у ближайшего к мужчинам бортику, тяжело дыша и довольно улыбаясь.

Мелания притормозила рядом.

— Мистер Малфой, не хотите проверить, с умом ли наш фонд использует пожертвованные средства?

Драко покачал головой.

— Я по вам вижу, что с умом.

Мелания игриво улыбнулась ему и принялась снимать коньки, а Гермиона, сделавшая это раньше, направилась к мистеру и миссис Тьюмор, чтобы похвалить их за проделанную работу.

— Слушай, а где ты работал до «Ливинга»? — решился спросить Дерек.

Драко Малфой всегда был самым загадочным сотрудником, и сослуживцы действительно не горели желанием разговаривать с ним о том, что не касалось работы. Но в этот момент Дерек почувствовал что-то. Вполне возможно, это была лишь иллюзия, но Лой подумал: Драко и самому захотелось рассказать немного о себе.

Ответу снова предшествовало молчание, и Дерек посчитал, что попал в точку с этим вопросом.

— В аврорате.

— Правда? — Лой не смог скрыть удивления. — А почему ушел?

— Я бы не ушел, если бы однажды пятнадцать человек отряда не потребовали убрать с глаз долой мальчишку-перебежчика.

— За что с тобой так жестоко? — нахмурился Дерек.

— За то, что я Малфой, — пожал плечами Драко.

Потом он увидел, что Гермиона закончила разговор и уже возвращается. Отчего-то захотелось срочно поменять тему на более непринужденную.

— Сейчас с этим попроще, — сказал Малфой, глядя бывшему коллеге в глаза, — потому и в Министерстве меня не стали выгонять с самого порога. Устроюсь на нейтральную должность, начну защищать каких-нибудь зверьков. Мисс Грейнджер будет мной гордиться.

Дерек усмехнулся и с удивлением заметил на губах Драко ответную улыбку.

— Мы закончили, — коротко сказала Гермиона, явно собираясь возвращаться в офис.

— О, — поторопился Дерек, — а не могла бы ты воспользоваться правом первого помощника и отпустить меня кое-куда?..

Грейнджер махнула на него рукой.

— Ты же знаешь, такого права у меня нет, пока босс на месте. За мной! Великие дела ждут!

В тот момент, когда Мелания и Дерек двинулись в сторону высотки, Драко мягко ухватил Гермиону за руку и та приостановилась.

— Что такое?

Малфой собирался с мыслями.

— Я хотел спросить тебя... Рождество... Где ты планируешь провести его?

Гермиона вздохнула.

— Уизли вроде бы пригласили меня.

— Мы ведь можем устроить себе Рождество на следующий день? Ты и я — только вдвоем? — выпалил Драко, будто боялся, что Гермиона пресечет на корню все его попытки влезть в этот семейный праздник, кого бы ни считала семьей.

Немного подумав, Гермиона сказала:

— Да. Конечно можем.

* * *

Разговор о Рождестве напомнил Гермионе о Роне. Грейнджер сидела в зале совещаний и пыталась восстановить в памяти истерическое подобие разговора, случившегося тогда, когда она забирала у него свои вещи и надежды на общее будущее. В голове, кроме того, постоянно крутились слова Гринграсс. Гермиона и помыслить не могла, что эти двое провели за одним столиком столько времени, пока Рон не обмолвился о подробностях на обеде у Поттеров.

Уизли все еще смотрел на нее особенно, от этого щемило сердце. Между ними осталась затвердевшая обида, но Рон больше не пытался пошутить так, чтобы уколоть Гермиону больнее, а все чаще переводил тему.

Ей хотелось надеяться, что и это рано или поздно пройдет.

В «Ливинге» тем временем все с удивлением отмечали, что Мелания пребывала в приподнятом настроении, а Август брал дополнительную работу, пытаясь не обращать на цветущий вид девушки лишнее внимание. И сейчас в зале совещаний, пока все они ждали начальника, от массивного кольца с бриллиантом на безымянном пальце Мелании по столу заплясали солнечные зайчики.

— Мел… ты выходишь замуж?

Гермиона невольно оказалась той, кто задал кому-то в «Ливинге» едва ли не первый вопрос, касающийся личной жизни. Мелания смутилась и еле сдержала себя, чтобы не посмотреть на Августа, в руках которого предательски скрипнуло перо.

— Я обещала подумать, — торопливо ответила она, откашлявшись.

Через несколько минут в зале появился Роскоз и неловкий момент был почти забыт.

«Ливинг» обсуждал задачи на ближайшее будущее. У них был «нелегкий путь», говорил Роскоз, а сейчас просьб о помощи накопилось столько, что помочь всем нуждающимся становилось все труднее.

— Нам нужно сузить круг сфер, которыми мы будем заниматься со всей серьезностью. Но тогда есть опасность растерять ценных спонсоров.

Сначала все шумно спорили, где они пригодятся больше. Генри почти все время молчал, а иногда на правах начальника высказывал веские аргументы в защиту собственной позиции. Но на его доводы находились оппоненты, как и на все остальные.

Потом предложили рассмотреть историю пожертвований: кто и куда вкладывал средства, по каким причинам и насколько легки на подъем казались те или иные благотворители.

— Кенги! — радостно вскрикнул Дерек, потому что один из самых богатых волшебников Британии посылал деньги только детским домам. Лой двадцать минут назад нечаянно и довольно грубо перебил Роскоза, когда настаивал на работе в этой сфере, — и теперь немного нервничал.

— А Уэсли? — хитро улыбнулась Джоанна, и призвала из высокой стопки пергаментов один единственный, а остальные разлетелись по столу и даже по полу. — Сотни галлеонов разорившимся семьям!

— Разорившимся семьям? Послушай, в больницах…

— Малфой!

Сотрудники затихли и обернулись к Кэрри, которая приподняла над головой малфоевский список пожертвований.

— Ну что там?

Кэрри слишком долго вчитывалась и пыталась выявить закономерности, и когда ее начали поторапливать, она сдалась:

— Не знаю! Тут все подряд.

— На Драко можно положиться. Он будет помогать по мере своих сил и вкладывать деньги, куда я попрошу.

Теперь все уставились на Гермиону.

— В смысле, куда мы попросим… Мы, «Ливинг».

Роскоз прекратил возобновившийся спор спустя двадцать минут, когда началось голосование даже за те направления, которые вовсе не пользовались успехом у благотворителей. Он пообещал, что примет окончательное решение в ближайшие дни и обязательно сообщит подчиненным.

С неприятным удивлением обнаружив, что обед должен был начаться полчаса назад, сотрудники поспешили прочь из зала совещаний, но Роскоз остановил их.

— Куда собрались? Прибраться здесь! А потом получите полноценный часовой перерыв.

Недовольный гул смешался с шелестом поднимаемых с пола пергаментов. Дело оказалось непростым, мозговой штурм здесь быстро превращался в шторм.

— Знаете, ребята, — заговорил вдруг Дерек, почти улегшись на стол в попытке собрать документы в стопку, — у меня ведь на следующей неделе день рождения.

Мелания выпрямилась и глубоко, устало вздохнула.

— Поздравим. Отпразднуем.

— Да, я, в общем… Приглашаю вас всех.

Мимолетное легкое настроение, как поток прохладного ветерка, пролетело по всему залу совещаний и вызвало улыбки. Джо подмигнула Гермионе, подавая ей документы с пожертвованиями Драко, и та их благодарно приняла.

Дерек помялся немного, затем снисходительно заявил:

— Поиграем, может быть, в «Фанты».

Улыбки угасли, уборка резко прекратилась, а шутку Лоя, очевидно, не оценили.

— Ты бываешь таким дурачком, знал об этом?

Дерек возмущенно посмотрел на Августа, и как раз в этот момент Кэрри ударила его в бок мощной стопкой пергаментов.

— А-а-ай! — оскорбился он.

По комнате разнесся дружный хохот. Лой продолжал изображать, что удивляется занудству своих коллег.

Особенно эта идея не понравилась Джеку.

Лили и Джек здоровались и разговаривали о работе, если то было необходимо, но не проводили вместе больше времени, чем положено коллегам. Однако пару раз все-таки что-то случилось между ними, и это могло привлечь чужое внимание. Из невольно подслушанного Роскоз делал свои выводы и думал даже, что срыв спокойных деловых отношений два раза за два месяца — это много.

Он переживал, а вчера пригрозил Джеку долгой командировкой, если «конфликты» не сойдут на нет. Заодно можно было бы сэкономить на курьере, обязанном доставить из Италии очередную партию ингредиентов для зелья от драконьей болезни. Джек молча выслушал и невозмутимо откланялся.

В попытке взять со стола один и тот же пергамент столкнулись руками Мелания и Август. Увидев кольцо, Август разом помрачнел. Немного помедлив, Мел отдала ему документ, задумчиво покрутила кольцо, а затем сняла с пальца.

— Что-то немного... не по размеру.

Она неловко улыбнулась и, обойдя стол, поспешила к дверям.

Работа была окончена, наступил наконец положенный перерыв на обед. Грейнджер заперла зал совещаний. Она вдруг почувствовала сожаление, что не сможет пообедать с Драко. Его все чаще не хватало, а Гермионе почему-то трудно было это признать.

Она медленно спустилась в кафе и не сразу заметила Малфоя, которому что-то эмоционально объяснял бармен. Увидев Гермиону, Драко бросил разговор на полуслове и подошел к ней.

— Я подумал: вдруг все-таки освободишься. Перехвачу тебя здесь и уведу. — И вдруг он нахмурился: — Зря я пришел?

Гермиона поняла, что ее удивление Драко мог принять за неудовольствие, и поспешила сказать:

— Я рада, что ты пришел.

— Мы идем обедать в другое место, — решительно заявил Малфой, принимая ее ладонь в свою руку и приоткрывая дверь. — Этот час ты не будешь принадлежать работе.

— Ну все, сядьте уже! — раздраженно прикрикнул Дерек, заходя в светлую гостиную с помятым цилиндром в руках.

Гости ответили взрывом смеха, а Август поправил за уголок одеяло, аккуратно сложенное на кресле у камина, — голубое, в мелкую ромашку. Дерек поморщился.

— Не могу же я сказать бабуле, что двадцатишестилетние мальчики таким не укрываются.

Они снова рассмеялись и принялись рассаживаться на диване, стульях и креслах, расставленных по периметру. Обойдя Дерека и поцеловав именинника в щеку, его невеста поднесла к кофейному столику новую порцию канапе. Высокая, с глазами цвета подаренного бабулей одеяла, она приковывала к себе взгляды одним движением тонкой кисти. Лой улыбнулся ей, а Мелания при виде загипнотизированных мужчин прицокнула языком. Она поинтересовалась:

— Мы все-таки будем играть?

Дерек театрально поклонился:

— Я же обещал.

Он взмахнул шляпой, избавляя ее от остатков пыли, и подвесил в воздухе, ожидая, пока все перестанут отпускать остроумные шутки о его одеяле.

— Пока никто не надумал, я вызываюсь ведущей, — Мелания ловко подскочила к Дереку, сделала хозяйское движение рукой и потребовала, чтобы все сдали фанты. — Отомщу я вам за все на свете, коллеги, — добавила она, отвернувшись.

— Малфоя не будет? — шепотом поинтересовалась у Гермионы Лили, отправляя в шляпу турецкую монетку.

Та отрицательно покачала головой.

— У него дела. Ищет новую работу и все такое.

Гермионе показалось, что Лили осталась недовольна ее ответом, хотя и понимающе кивнула. Какое-то редкое чувство возникло у Грейнджер, чувство неуместности приличий. Спроси здесь любого, кто согласится ответить искренне: хочет ли он видеть на празднике Малфоя и пытаться развлекать его, — ответом стало бы «нет». Гермиона не заставляла его пойти. «Ливингу» и Малфою лучше оставаться на вежливом расстоянии друг от друга — нечего притворяться.

* * *

Оставив ненадолго бумажные пакеты с едой, Гермиона поднесла к губам бокал с вином и посмотрела в окно, на тропинку, освещенную белоснежными шарами света, и на темноту вдали. Домовик Малфоя сидел на стуле позади нее и нерешительно болтал от безделья тонкими ножками.

— У меня гости, — сонно проговорил Драко, появившись в дверном проеме, и прошел на кухню. — Еще и хозяйничают, вы только поглядите.

Гермиона оглянулась. С легкой умиротворенной улыбкой она проследила, как Драко приближается к ней, по пути разглядывая принесенное ею добро, а затем забирает у ловко подскочившего домовика бокал и наливает себе вина.

— Так получилось, что я пришла пораньше, — тихо сказала Грейнджер, — но будить тебя не стала. Удивилась только, что спишь.

Они чокнулись.

— Решил отдохнуть, чтобы всю ночь посвятить тебе. Что это ты привезла? Это еда, что ли?

Гермиона попыталась не засмеяться, в очередной раз представив себе реакцию Драко на ее ответ. Он заметил это. Недоверчиво нахмурился, открыл коробку с пирожными и мысленно сделал какие-то выводы.

Она продолжала следить за каждым его движением.

— Не говори мне, что ты привезла это из дома Уизли.

На этот раз Гермиона не смогла сдержаться и звонко расхохоталась. Подождав с серьезным выражением лица, пока она успокоится, Драко вдруг взмахнул палочкой и направил разом все пакеты и коробки к мусорному баку.

— Ну стой, стой, что ты творишь?! — весело отреагировала Грейнджер, коснувшись его волшебной палочки. — Немедленно положи все обратно. Ты просто не знаешь, как это происходит. Отказаться от еды «на вынос» у Молли невозможно, как ни старайся.

Драко лениво исполнил просьбу, но еще раньше перехватил ее руку, крепко сжав в ладони. Он мягко подтянул к себе Гермиону, у которой веселье быстро сменилось нежным трепетом. «Как он это делает со мной?..» — думала она каждый раз в таком случае.

— Я все заказал, через полчаса нормальная еда будет стоять на моем столе, — прошептал Драко, увлекая ее в еле заметный танец-покачивание под неслышную музыку.

Гермиона наслаждалась, растворялась, согревалась, приобнимая Малфоя в ответ. Она смогла ответить лишь:

— Ну хорошо. Оцениваю твой сервис на твердые четыре звезды.

* * *

Первым выпал амулет Дерека. Мелания заявила, что для выполнения задания Лою нужен помощник, и потребовала вытащить еще один фант. Теперь Дерек крепко обнимал Керри, уведя ее в еле заметный танец-покачивание, и рассказывал во всех подробностях, почему он хочет от нее детей.

— …я видел, как ты принесла в офис салат из капусты. Детям вроде бы надо есть всю эту траву, зеленое, здоровое. Ты мастер в приготовлении салатов, так от кого еще мне хотеть детей?

Его невеста хохотала, откинувшись в кресле, а Керри подбадривала Дерека равномерными похлопываниями по спине. Было похоже, что она собиралась драматично отказать ему и заранее успокаивала. Впрочем, именно так под конец она и пошутила, возвращая свой фант в шляпу. Комнату, как звуковой туман, заполнял непрекращающийся смех, то тихий, то резкий и дружно громкий.

— Ладно, поехали дальше, — сказал Дерек. — Мелания, что должен сделать этот фант?

Над шляпой повис черный кожаный браслет Августа. Мел не видела; стоя спиной к фанту, она сосредоточенно придумывала задание.

— Скажем… три факта о себе… Использовать слова только на букву «м»!

Она повернулась к игрокам, забрала фант у Дерека и с удивлением заметила, что Август протягивает ей раскрытую ладонь.

— Можно мне?..

Мелания отдала ему его браслет, но Август задержал ее руку в своей и так, чтобы только Мел заметила, провел пальцем по тому месту, где буквально несколько дней назад красовалось кольцо с крупным камнем. Сегодня его не было. Август заметил это, как только все они встретились на пороге дома именинника.

— Моя мелочь… — начал он как ни в чем не бывало, демонстрируя окружающим браслет. — Магическая. Магнит для… хм… мегафортуны.

— Сто-о-ой, так нечестно! — воскликнула Лили. — Хитрюга ты, какая еще «мега»?..

— Да нормально!

— А предлоги можно, что ли?

— Можно! — сказал Дерек и махнул Августу, чтобы тот продолжал. — Теперь второй факт.

— Моя мама — мастер в медицине.

— О-о-о, слишком просто!

— Просто медицине? — хитро прищурившись, переспросила Керри. — Или все-таки колдо? Или… м-м-м… маггловской?

— Да отстаньте вы от меня! — захохотал Август. — Я стараюсь как могу.

Он невольно обернулся к Мелании, но больше как к автору задания, как бы за одобрением, и словно на секунду забыл, что там стоит именно она. Мел избегала смотреть в ответ и улыбалась кому угодно, только не Августу.

— Продолжай, — разрешил Дерек.

— Мучаюсь… из-за Мелании.

Это было произнесено громко и решительно, и никто сначала не сообразил, что прозвучал третий факт. Потом Джо издала какой-то понимающий звук, и атмосфера в комнате слегка оживилась. Только Август молчал и не двигался, даже когда Мел наконец перевела на него взгляд. Он собирался стоять до конца: сейчас, здесь; хотел, чтобы все между ними разрешилось в самый неудачный момент в самом неудобном месте.

— Чего ты уставился, Август? — спросила Мелания. Голос ее прозвучал на удивление уверенно.

— Так ты выходишь замуж?

Она несколько секунд помедлила, но потом отреагировала все с той же твердостью:

— Мы расстались.

— Ну и хорошо.

Мелания деловито приподняла брови.

— Тебе, значит, нравится, когда я печальна и одинока?

Август хотел было закатить глаза и возмутиться, но за него это сделал Джек:

— Зачем ты все переворачиваешь, Мел? Он вообще не это имел в виду.

И уж теперь все замолкли окончательно, а Мелания буквально остолбенела. Она уставилась на Августа, который оказался у ее ног, на одном колене.

— Если ты сейчас не скажешь мне «да», я больше никогда не подойду к тебе ближе, чем на метр. Обещаю, Мел. Никогда.

Она смотрела на него уже без удивления, она раздумывала. Мелания держала руку Августа, вся ее женственность, нежность, очарование сосредоточились в глазах — блестящих, но уставших. А вся жизненная сила Августа, казалось, ушла в упрямо ровную осанку.

Гермиона внимательно наблюдала. Видела, как на губах Мел появилась мягкая улыбка, как на лице отразилось принятое ею решение. Грейнджер знала ее ответ за секунду до того, как он был озвучен.

* * *

После спора о том, скольких звезд на самом деле заслуживает сервис в доме Малфоя, и выяснения, почему окончательное решение Гермиона сможет принять только утром, они наконец сели за стол.

— Ты сегодня в хорошем настроении. Я удивлен.

— Тебе больше нравится, когда я в плохом?

— Зачем ты все переворачиваешь, Грейнджер? Я вообще не это имел в виду.

Чтобы тут же дать понять, что она пошутила, Гермиона улыбнулась ему, и Драко быстро остыл.

— Я хорошо провела время. И наконец поговорила с Роном начистоту: так, что разговор не закончился ничьей истерикой.

— Успокоила бедного мальчика, значит. Что ж, благое дело.

— Не надо, Драко.

Он изобразил невинное выражение лица, но Гермиона на всякий случай посмотрела на него со всей суровостью, на какую была способна в данный момент. Он спросил:

— Если тебе было там хорошо, чего же сбежала раньше времени?

— Сказала, что хочу побыть с тобой. Зря ты пытаешься меня подколоть. Знал бы ты, чего мне это стоило и сколько глаз уставилось на меня одновременно, — Гермиона невольно говорила все живее, снова вспоминая, как стояла одна, окруженная семейством Уизли, пока Гарри не отвлек всеобщее внимание на себя. — Я сделала это, чтобы расставить все точки над «i».

— Я, кстати, тоже предлагал тебе поговорить со мной, а ты все отказываешься. Мне показалось, что-то не так… с тобой, с тем, что между нами.

Гермиона, раздумывая, приложила полупустой прохладный бокал вина к щеке. Она заметила, что Драко не смотрит на нее, а только усиленно расправляется с едой на тарелке. Но выглядело это не так, будто Малфой очень голоден или смущен. Скорее так, словно специально для Гермионы выделили в жестком расписании пять минут прямо посреди обеда.

— Пожалуй, так и было. Но я же человек, еще и Грейнджер. Мне свойственно сомневаться.

— Так мне, значит, придется с этим мириться?

— О, мы говорим о долгосрочной перспективе?

В глазах Гермионы заплясали огоньки от свечи, она с любопытством ожидала ответа. Ей было интересно не столько то, действительно ли Малфой размышлял об их общем будущем, сколько сама его реакция на такие вопросы. Хотя в глубине души ей хотелось узнать и более серьезные вещи.

Драко ответил на удивление быстро и просто:

— Лично я говорю о долгосрочной.

Но Грейнджер не приняла это всерьез, именно потому что он даже не подумал, прежде чем сказать это. Она лишь вздохнула и продолжила есть.

— Ты серьезно сейчас спрашивала?

Гермиона чуть не поперхнулась. Драко повернулся к ней всем телом и даже сосредоточенно свел к переносице брови. Вся его серьезность вдруг стала выглядеть несколько устрашающе. Появилось ощущение, что решается последний вопрос перед разрушением всего мира.

— Вообще… да.

— Ты думала об этом?

— О чем?

— О нас — хотя бы несколько лет спустя.

Гермиона не на шутку растерялась. Она поняла, что сказать правду ей не хватает духу. Сказать, что если бы их отношения казались ей временными, она бы никогда не осмелилась пойти на такие серьезные разрушения в собственной жизни. При этом мысли о будущем с Малфоем все еще напоминали детские мечты и даже выглядели неправдоподобно.

— Думала.

— А о детях?

Он не шутил. Драко действительно спрашивал о детях. Гермиона убеждала себя в этом, но теперь с трудом произносила каждое слово.

— Я вдруг понял, что никогда не хотел от Астории детей. Все, чего я желал, — свободы.

— У нас с Роном планы, связанные с детьми, были чем-то само собой разумеющимся, — наконец заговорила Гермиона. Она почувствовала, что хоть что-то знает точно. — С тобой у меня такие мысли… с ними было все сложно. Ты ведь постоянно говорил со мной о свободе, о молодости.

— Я понял тебя, — улыбнулся Малфой. — Понял. Давай выпьем.

Грейнджер удивилась смене его настроя, но послушно подняла бокал.

— Выпьем за добровольные оковы. Единственные оковы, которые могут нам пригодиться, пока мы молоды.

Все это напоминало Гермионе их первый долгий разговор в кафе «Ливинга». Она видела лицо Драко в бледном свете рождественских свечей, и отражалось в нем что-то хитрое, недоговоренное; казалось, Малфой, воровал ее внимание со змеиной точностью и питался этой энергией. Но Грейнджер не чувствовала себя от того опустошенной или обманутой, хотя раньше она сталкивалась и с этим ощущением.

Гермиона осознала: не попади она тогда в обстоятельства, не оставившие выбора — если бы ей не пришлось подсаживаться к Малфою за барную стойку и вести светские разговоры, — ее никогда бы не оказалось здесь, рядом с Драко. Она влюбилась в его слова — что бы он ни говорил, получалось красиво.

Они чокнулись.

* * *

— У меня же ни за что фантазии не хватит! — жаловалась Керри.

Дерек уже выключил свет, а его невеста подала свечу. Мелания захотела отвлечь всех от случившегося между ней и Августом и попросила рассказать про весь коллектив «Ливинга» страшилку. Керри жаловалась и прибеднялась, но в ее лице, озаряемом — по канонам страшных историй — бледным светом свечи, подставленной у подбородка, появилось что-то хитрое. И уже через несколько минут каждый из гостей побывал в наводящем ужас особняке со странным, но красноречивым названием «Дайфой-мэнор» и столкнулся там со всякой нечистью, а по пути разбил не одну дорогую вазу.

— Я не хочу умереть в конце истории, Керри! — вдруг закричала Лили, и все расхохотались.

Все выжили, но получили-таки от Дайфоя за вазы.

— Следующий фант!

Мелания снова отвернулась, а Дерек достал из шляпы золотистый зажим для галстука. Джек сосредоточенно сложил руки в замок. Рядом с ним сидела жена; за пару дней до дня рождения он попросил у Дерека разрешения взять ее с собой. Лой, конечно, был совершенно не против.

— Давай так, — сказала Мел. — Ты поздороваешься со всеми нами и сделаешь по комплименту — только так, как будто никого ни разу раньше не встречал.

Джек встал, разминая руки, и осмотрелся в поисках стартовой «жертвы». Казалось, он подойдет к жене, но дружелюбно протянул руку Джоанне.

— Девушка, — начал он и остановился на секунду, — от вашей улыбки веет теплом. Сразу видно, что вы добрый и светлый человек.

Джо ответила ему все той же улыбкой, и Джек сделал шаг к Гермионе.

— Ох, ваши глаза!

Казалось бы, Грейнджер была готова услышать комплимент, но все равно почему-то удивилась и даже смутилась. Заметив это, Джек взял в руку ее ладонь и мягко добавил:

— Очевидно, вы внимательны и умны.

— Спасибо, Джек! — искренне рассмеялась Гермиона.

Рядом сидела Лили. Она водила пальцем по бокалу с вином, который держала на коленях. Джек помедлил, прежде чем подойти к ней, но, даже стоя чуть поодаль, смотрел прямо в глаза.

— У вас чудесные волосы, — наконец произнес он и сделал шаг. — Давно смотрю и все не решался сказать.

Улыбка у Лили получилась очень вымученной, но мало кто, кроме самого Джека, это заметил.

— Спасибо, — ответила она. — Мне приятно.

Джек хотел что-то добавить, но решил промолчать и просто прошел дальше. Лили не слышала, что и кому он говорил после. Она уставилась в бокал, слушая шум в голове и чувствуя макушкой взгляд жены Джека. Та не была возмущена, лишь немного удивлена и, в отличие от Лили, слушала мужа и запоминала его комплимент Дереку, о котором будет шутить еще месяц. Через несколько минут Джек подошел и к ней.

Лили наконец очнулась, поставила бокал на стол и поправила прическу. Джек стоял к ней спиной.

— …и руки у вас!.. Мерлин! Каким кремом вы пользуетесь?

Он говорил и говорил, и все давно раскусили его задумку. Вскоре жена начала подыгрывать: встала и принялась красоваться и кружиться, выдавая все новые поводы для комплиментов.

— Брось, я простила тебя за разбитый утром бокал — еще на «лебединой шее»! — прервала она Джека, когда все уже перестали ему подсказывать и подсвистывать.

— Тогда я все!

Дерек вернулся к шляпе и похлопал по плечу Меланию, которая с театральной усталостью прислонилась к стене.

— Мне бы столько комплиментов делали, — сказала Мел, как бы ни на кого не намекая. — Следующий фант… Значит так: идем в парк, владелец фанта ловит первого попавшегося под руку человека противоположного пола и настойчиво предлагает стать спонсором «Ливинга».

Дерек схватил двумя пальцами и поднял над головой брошку в форме стрекозы.

— Джо, дорогая наша, вперед!

* * *

Гермиона взмахнула палочкой, чтобы убрать посуду, но Драко состроил такое недовольное лицо, что она тоже нахмурилась.

— Ну дай ты Уолти сделать свою работу! — возмутился Малфой, резко выловив в воздухе и поставив обратно на стол одну из тарелок. — Хотя бы сегодня встань на сторону зла. Домовик умирает от безделья.

Прежде чем Гермиона приняла окончательное решение, он кивнул Уолти и пошел в гостиную. Ей не оставалось ничего другого, кроме как последовать за упрямым Драко.

— Позавчера же был день рождения Дерека. Как прошел?

— Очень хорошо, — ответила Грейнджер, все еще не вполне довольная. — Мел и Август собрались пожениться.

Малфой уступил ей место на диване рядом с собой и бросил:

— Так и знал, что этим закончится. — А потом добавил: — А мы когда поженимся?

Гермионе не нравилось, что он шутит на эту тему увереннее, чем она. Поэтому ответила:

— Завтра.

Лишь на секунду замявшись, Драко решил подыграть:

— Я ведь не против. Только познакомлю тебя еще разок со своими родителями.

Гермиона многозначительно улыбнулась и застыла с такой улыбкой, ожидая, пока Малфой оценит всю красоту и иронию предстоящих им официальных знакомств. В особенности когда он вспомнит о ее родителях, о маггловском городе, куда придется наведаться после Малфой-мэнора, в котором, стоит заметить, их союз уже могут забраковать.

На всякий случай Гермиона озвучила ему все это; какое-то время они молчали.

— Знаешь что, неважно, — отрезал вдруг Драко. — Не сейчас. Рождество на дворе. Давай не думать об этом, — и крепче обнял Грейнджер.

Она положила голову Малфою на плечо, глубоко вздохнула. Гермиона только что разглядела, что гостиная украшена к Рождеству. Со стен и колонн свисали гирлянды светло-голубых огоньков, на потолке блестели то ли снежинки, то ли звезды размером с ладонь. Отражаясь от серебристого пояса с крупными пайетками на ее платье, свет бегал вокруг них размытыми точками.

— Драко.

— М-м?

— А какой комплимент ты бы сделал мне, если бы увидел впервые?

Малфой помолчал, раздумывая.

— Я помню, как увидел тебя впервые. Никакой комплимент не сделал бы. Как, собственно, и поступил.

— Хотя бы соврал, — возмутилась Грейнджер. Она попыталась встать, но Драко не отпустил, и ей пришлось остаться в полулежачем положении.

— Не понимаю, чего ты хочешь от меня.

Гермиона обиженно промолчала.

— Ладно… Если бы я увидел тебя впервые прямо сейчас, то сказал бы, что платье у тебя очень сексуальное.

Он не заметил, как Грейнджер моментально покраснела. Она долго выбирала платье. И знала, что остановилась на самом открытом из всех понравившихся вариантов.

— Поэтому у меня сейчас не очень-то получается разговаривать. Да, кстати: сказал бы еще, что ты очень умная. Точно сказал бы. Это становится ясно с той секунды, когда ты произносишь всего несколько слов.

Гермиона продолжала молчать и краснеть. Драко мог бы представить, что она уснула, — тогда ему было бы намного проще признавать свое поражение на всех фронтах.

— А еще ты красивая. Ты красивая, Грейнджер.

— Ну ладно, хватит, — не выдержала Гермиона. — Я поняла. Спасибо тебе. Ты очень…

— Я красавчик, знаю.

Она рассмеялась, прикрывая рот рукой. Драко повернул голову, чтобы было удобнее рассматривать мелкие морщинки у глаз Гермионы, которые появлялись там от улыбки.

— О, дай угадаю. Эти странные вопросы — они от игры в фанты?

— Ты еще и умный, что ли?

Драко улыбнулся. Какой бы уверенности он ни напускал на себя, слышать комплименты от Грейнджер было приятно. И Гермиона догадывалась, что теплые слова для него важны так же, как для нее.

— Ну-ка признавайся, что делала в этот раз ты.

— Ох! Мел сказала, что до конца праздника я должна буду украсть у кого-то из кармана или сумочки пару галеонов. И так как все это задание слышали… Было не просто, мягко говоря.

— И что, ты все-таки украла?

— Украла.

Малфой приподнял брови и уставился на нее, ожидая подробностей.

— Просто Август под конец стал таким пьяным, что не составило бы труда украсть целую мантию.

— Пойду я, спрячу от тебя семейные драгоценности.

Драко даже поднял голову Гермионы со своего плеча, как бы собираясь встать. Та нахмурилась и несильно стукнула Малфоя ладонью.

— Иди лучше вазы спрячь, — сказала Грейнджер, неожиданно рассмеявшись над собственной шуткой. — А то разобьем.

Малфой так и не понял, о чем она, но сел обратно и сказал:

— Надо было и мне пойти к Дереку. И предложить вместо фантов бутылочку. В какой-то момент мы оба ощутили бы легкое дежавю.

— Скорее всего, прежде чем добраться до меня, тебе пришлось бы перецеловать весь «Ливинг».

— Ну и что. Я готов на такие жертвы.

Гермиона выпрямилась и прищурилась, глядя Малфою прямо в глаза.

— Ты серьезно? Ради поцелуя со мной?

— Ну да, — ответил Драко с усмешкой, но уверенно.

— Зачем такие сложности?

Уловив в ее тоне заигрывающую интонацию, Малфой приподнял бровь и довольно улыбнулся. Гермиона подсела еще ближе, из-за этого свет от пайеток платья собрался на его рубашке в плотное скопление точек.

— Так значит, можно без игр? — уточнил Драко шепотом.

Гермиона кивнула и поцеловала его. Просто так.