Гейм, сет, матч (гет)

Панси совсем не казалась взволнованной, когда они возвращались в подземелья. Она суетилась вокруг Драко, которые дулся и бросал на Миллисент сердитые взгляды. Миллисент пыталась по осанке Снейпа определить его настрой, но это было ничуть не легче, чем определить его настроение по его лицу. Возможно, Панси была права, что не волновалась. Хотя профессор Снейп с радостью наказывал другие факультеты, свой он редко трогал. Хотя, учитывая обстоятельства, возможно, ей следовало волноваться, ведь он не обрушил кары небесные на этих Уизли, хотя должен был бы.

Они дошли до его кабинета, и Снейп отпустил Драко и Панси.

— Я должна остаться, — сказала Панси, ее нижняя губа задрожала от очень фальшивого беспокойства. — На случай, если Милли разнервничается.

Взгляд Снейпа ясно дал понять, что он не считает, что у Миллисент вообще есть нервы. Будь что будет. Миллисент хотела провернуть такой трюк уже давно.

— Я могу разнервничаться, — медленно сказала она, произнеся слово "разнервничаться" так, словно не до конца понимала, что это значит.

Несомненно, у Панси тоже были планы в отношении профессора Снейпа, и она наверняка была уверена, что это отличная идея. Миллисент сомневалась. Снейп был злобным старым козлом, который мстил детям своих обидчиков школьных лет. Миллисент его за это уважала. Тяжело так затаивать обиды, а у Снейпа это преотличненько получалось, твердость духа, достойная восхищения.

Снейп с отвращением сдался, впустив их обеих в свой кабинет и захлопнув дверь перед носом Драко.

Лверь едва закрылась, как Снейп развернулся к Миллисент.

— Вы совсем сошли с ума.

Миллисент попыталась криво улыбнуться.

— Не совсем. Я не хотела нарушать отбой, но он пришел и сказал, что ему нужна помощь, от меня. Это было так...

— Смехотворно, — резко перебил ее Снейп.

— Я не это хотела сказать, — ответила Миллисент.

— В вашей спальне ведь есть зеркало, я прав, мисс Булстроуд?

— Несколько, — согласилась Миллисент.

— И вы ими пользуетесь время от времени?

Миллисент нахмурилась. Она понимала, к чему он клонит, и раньше думала, что профессор Снейп слишком умный для такого хода. Ей необязательно было лгать, но если попытаться Снейпу лгать, это может все разрушить.

— Э-э... Да. Все так делают?

— И когда вы смотритесь в зеркало, то с чего вам приходит в голову, что Уизли захотел бы с вами говорить, не то что идти на бал?

Миллисент не знала, как сыграть теперь. Обычно это было легко, но профессор Снейп был слишком... Проницательным. С ним нельзя было так легко справиться, как с Флитвиком. Она оглянулась на Панси, откашлялась.

— Э-э... Простите, сэр, но я не понимаю?

— Вы думаете, — шелковым голосом начал Снейп, — что вы такая красавица, что мистер Уизли предаст свой факультет, свою семью и самого себя ради вас?

— Э-э... — Миллисент снова оглянулась на Панси. Та поджала губы и твердо покачала головой. — Нет?

— Очень хорошо, мисс Булстроуд. Может вы думаете, что вы такая умная, обаятельная и интересная, что ради этого Уизли не станет обращать внимания на ваше эстетическую неоднозначность?

Панси снова покачала головой, глядя на Миллисент со значением.

— Нет? — сказала Миллисент.

— Совершенно верно, — сказал Снейп. — Поэтому перестаньте позорить свой факультет ради этого мальчишки.

— Сэр, я не понимаю, что вы имеете в виду, — сказала Миллисент. — Я сказала нет, только потому что Панси мне так велела, но я неуверенна, что такое "эстетическое" и... "неоднозначность".

— Он сказал, что ты уродка, и близнецы тебя не хотят, — сказала Панси. — И знаешь что, я думаю, это так. Ты действительно уродка. Близнецы тоже уроды, конечно, но они мальчишки, поэтому для них не считается.

— Но один из близнецов меня пригласил, — тихо сказала Миллисент. — И я думаю, что мой Джордж очень красивый.

Панси и Снейп выглядели так, будто их обоих сейчас стошнит.

— Мисс Булстроуд, — сказал Снейп, собравшись с силами. — Он играет в какую-то игру, такова его природа. И только вы могли быть такой дурой, чтоб на это купиться.

Миллисент некоторое время смотрела на него, а потом включила дрожащий подбородок. Снейп тут же уставился на нее, прищурившись. Прежде чем он успел ее выгнать, она скривила рот, как она надеялась, в отчаянии. Потом начала выть. Легкие у нее всегда были в порядке, и она воспользовалась ими на полную катушку, бесслезно рыдая в ладони.

Панси обхватила ее, помогая ей и пряча сухое лицо Миллисент на своем плече.

— Ну, ну, я же всегда тебе говорила, что ты некрасивая, чего ты удивляешься?

Миллисент взвыла еще громче.

Панси продолжала ворковать успокаивающим голосом, так тихо, чтобы ее слышала только Миллисент:

— Помнишь, как умерла твоя кошка? — спросила она сладеньким голоском.

Миллисент попыталась отстраниться, но Панси когтями вцепилась в нее, крепко обхватила и принялась пересказывать события самого ужасного дня в ее жизни. Когда она закончила, слезы Миллисент были уже настоящими, и ей больше всего хотелось надавать Панси колотушек.

Но ее трюк сработал. Миллисент была заплакана, из носу текло, она едва могла дышать, ее горло, легкие и голова болели, а Снейп пытался все исправить. И так как брать свои слова назад было не в его стиле, он вместо этого предложил Миллисент зелье, показывая меньше раздражения, чем он скорее всего чувствовал.

Миллисент приняла его. Ее руки дрожали, она ненавидела, ненавидела плакать перед другими. Ей было бы плевать, если бы она притворялась, но это было личное. Она вытерла слезы свободной рукой, отвернулась и выпила зелье. Ей было плевать, что это было, она просто хотела, чтобы все кончилось.

— А может, — начала Панси веселым и необеспокоенным голоском, — все будет и хорошо. Помнишь маггловские романы, которые приносила Трейси? Может будет как там. Там всегда было, что у парня сначала были нечистые намерения, а потом раз, и все образовывалось.

— И правда, — автоматически включилась в игру Миллисент. Было легче, когда Панси направляла разговор. Эффект зелья был немедленным, слезы высохли, а головная боль прекратилась. Через несколько секунд она снова могла дышать.

— Ну вот! — радостно сказала Панси.

Снейп что-то пробормотал, слишком тихо, но Миллисент догадывалась, что он сказал что-то вроде: "Великий Мерлин, эти девицы дуры".

— Можем мы теперь пойти в постель? — спросила Панси. — Не выспавшись, Миллисент выглядит еще страшнее, а нам и так будет трудно заставить Уизли в нее влюбиться.

— У меня хороший характер, — сказала Миллисент.

Панси склонила голову на бок и оглядела ее.

— Ну, у тебя много денег, — сказала она. — Думаю, это реально твоя сильная сторона.

— Но Джордж вовсе не такой... — начала Миллисент, и тут терпение Снейпа окончательно лопнуло.

Он выставил их из своего кабинета, проявив настойчивость, но не церемонность, и захлопнул за ними дверь.

Панси хватило ума отойти от Миллисент на несколько метров, прежде чем та успела ее ударить.

— Ну, мы вроде как разобрались, — сказала Панси, слишком уж радостно, стараясь при этом не упускать палочку Миллисент из виду, на случай, если та решить ее проклясть. Панси не относилась к некоторым вещам так, как Миллисент. Эмоции пугали ее, это была неуютная для нее тема, и она старалась ее избегать. — Ты не очень хорошо умеешь плакать, знаешь ли. Тебе повезло, что я...

— Использовала личную информацию против меня? — холодно закончила Миллисент.

Панси дернулась и притворилась, что не делала этого, отряхнув с плеч воображаемую пыль.

— Ну, — весело сказала она, — поэтому ты мне все и рассказываешь, так? Чем лучше мы друг друга знаем, тем проще играть в эти игры.

Если бы Панси знала, как слабо звучал ее голос, она бы сама себя на месте заавадила. Слабость она не прощала ни в ком, особенно в себе. И это напомнило Миллисент, что худшее, что случалось в ее жизни, была смерть кошки, так что ей еще повезло.

— Ну, ты же моя подруга, — сухо сказала она.

Панси не позволила себе улыбнуться. Это был не ее стиль. Но ее плечи расслабились, разгладились морщинки на лице.

— Ну и вот, — пропела она так, словно все было неважно.

— А если бы меня отчислили? — спросила Миллисент, когда они пошли к своей спальне. Ничего особенно страшного не случилось, а если бы слизеринцы мстили друг другу по самым мелким поводам, они бы уже давно все перебили бы друг друга еще на первом курсе, так что Миллисент не особенно расстраивалась, больше удивлялась, что Панси задумала.

— Так я планировала, — сказала Панси, нахмурившись немного. — Не волнуйся, я не виню тебя за то, что ты не хотела, чтоб тебя отчислили, — быстро заверила она Миллисент.

— Ну надо же, какое облегчение, — сухо сказала Миллисент.

— Но было бы забавнее, если б тебя исключили.

Они подошли к спальне и зашли внутрь.

— Я не улавливаю твою мысль, — сказала Миллисент. — Не то чтобы это меня удивляло, потому что ты явно спятила, но все же...

— Мы могли бы воспользоваться прецедентом Дела Мейв.

Миллисент уронила челюсть, и она уставилась на Панси. Так как она не была красавицей, она отлично знала о Деле Мейв. В их кругах даже красавицы на всякий случай знали все способы воспользоваться или выкрутиться из этого закона, просто на всякий случай.

— Панси, дай я скажу тебе кое-что, раз и навсегда: я не стану выходить замуж ради розыгрыша.

— Не понимаю, почему, — сказала Панси. — По-моему, это был бы закономерный следующий шаг в нашей карьере шутниц.

К сожалению, это было правдой. Миллисент и Панси уже столько испробовали в своих розыгрышах, что немногое осталось неокученым.

— Но я не стану выходить за Уизли ради шутки. Был бы это Оливер Вуд — другое дело.

Панси задумчиво пожевала нижнюю губу.

— Оливер Вуд, хм. Вот это было бы весело. Давай это будет наш следующий прикол?

— Я не собираюсь замуж ради прикола, — заявила Миллисент.

— Ну, причина не хуже других, — сердито ответила Панси. — И это нечестно, что Снейп тебя не отчислил. Если бы он так сделал, то твои родители заявили бы, что парень, который старше тебя и больше знает, воспользовался твоей невинностью и наивностью, и уже к утру вы были бы женаты. Тогда бы ты смогла узнать гриффиндорский пароль, и мы смогли бы мучить их хоть каждый день.

— А, ясно, — сказала Миллисент. — Так вот к чему это все было.

Панси, которая считала влюбленности глупостью и слабостью, резко покраснела.

— Ничего тебе не ясно, потому что нечему тут быть ясно, — в ее словах была настоящая злость. Влюбленность Панси до сих пор была запретной темой.

Миллисент села на кровать, глядя на Панси, и чувствуя, как между ними растет стена непонимания. Миллисент ничего не имела против влюбленностей, но она считала, что Панси могла бы найти себе хоть что-то получше гриффиндорца. Конечно, это мог быть хаффлпафец, и это было бы еще хуже, но тяжело было этим утешаться, раз уж та запала на долбаного героя.