Сдвиг парадигмы (гет)

В жизни Виктуар Уизли явно повезло больше, чем многим. Первый ребенок в семье, первая внучка, первая всеми обожаемая племянница. Затем первая красавица школы; в ее честь писались стихи и устраивались волшебные дуэли. У нее была куча нарядов, гора подарков, море внимания, гены вейлы и любимый человек, за которого она вышла замуж. А у него были потрясающие глаза, чей настоящий цвет был известен только ей, пожилая ворчливая бабушка, чьи морщины разглаживались всякий раз, когда она видела внука с юной невестой, и гены оборотня, которые стали серьезной преградой к единственному, пока так и остававшемуся невыполненным желанию Виктуар.

В коридоре родильного отделения больницы святого Мунго всегда пахло апельсинами. Очередь к целителю была маленькой, и Виктуар так и не успела морально подготовиться к очередным плохим новостям, основанным на результатах их с Тедом анализов. Дверь, ведущая в кабинет, открылась, и на пороге показалась уже немолодая женщина, чья аристократическая красота, похоже, и не думала увядать. Виктуар на миг даже залюбовалась ею – эта женщина смогла бы посоперничать с ее матерью, хотя Флер Уизли семикратно возглавляла список самых красивых волшебниц Великобритании в «Ежедневном Пророке», а в «Ведьмополитене» ее лицо украшало обложку чуть ни не каждый год.

Целитель, бодрый шестидесятилетний мужичок с немецким акцентом, рассыпался в каких-то жутко умных терминах, пытаясь объяснить сбитой с толку Виктуар, что назначенное им лечение начинает приносить какую-то пользу. Но до стопроцентной гарантии рождения здорового малыша еще было далеко, и в результате едва воспрянувшая духом Виктуар покинула кабинет целителя еще более разбитой, чем прежде. Чуть позже она будет рыдать, уткнувшись лицом в пахнущие травами колени Андромеды Тонкс, а за пять минут до прихода Тедди умоется, придаст своему прелестному личику свежести с помощью косметических чар, и они вдвоем с бабушкой будут радовать его хорошими новостями из перинатального центра. А потом, когда они останутся вдвоем, Виктуар обнимет его крепко-крепко и будет шептать, чтобы он не смел винить себя в чем-то, и что она любит его со всеми достоинствами и недостатками.

В уютном, оформленном в кремовых и шоколадных цветах больничном кафе Виктуар взяла кофе и устроилась у окна, нет-нет да поглядывая на немногочисленных посетителей больницы. Она уже знала, что дядя Невилл приходит сюда с семьей каждый вторник, а его бабушка, госпожа Августа, навещает своего единственного сына и его жену трижды в неделю. Помона Стебль, оставившая пост профессора травологии в Хогвартсе около десяти лет назад, ухаживала за своей сестрой, которую парализовало темными чарами еще во время войны. Бывший министр магии, Корнелиус Фадж иногда заглядывал к своей жене, тоже пострадавшей от Пожирателей смерти. И еще много-много знакомых лиц видела Виктуар в этом кафе, ставшем неким подобием места всеобщей скорби.

— Пойми меня правильно, Астория, но зачем эти визиты в общую больницу? – услышала Виктуар низкий женский голос, принадлежавший, все всяких сомнений, даме благороднейшего происхождения. – Мы вполне можем позволить себе нанять для тебя самого лучшего целителя, и тебе не придется тратить силы еще и на то, чтобы добираться сюда.

— Мы и так слишком долго просидели взаперти, Нарцисса, — отозвалась женщина по имени Астория. Голос ее хотя и выдавал все то же благородное происхождение, но звучал намного мягче и женственнее. – Иногда полезно посмотреть на других людей и показать им себя.

Виктуар узнала в Астории ту самую красавицу, что привлекла ее внимание у кабинета целителя. В ее позе чувствовалась какая-то напряженность, словно она считала, что не имеет права здесь находиться, тогда как к спине ее собеседницы Нарциссы словно невидимую лопату прибили – до того прямой была ее осанка. На фоне их плотных мантий из дорогой блестящей ткани и собранных в высокие прически волос Виктуар в своем бордовом свитере с узором из звезд и черных джинсах впервые показалась себе неказистой уродиной.

Прежде она никогда не видела Нарциссу Малфой, родную сестру бабушки Андромеды. В их доме не было ни одной фотографии родственников миссис Тонкс, разве что в большом кожаном фотоальбоме нашлось бы от силы два-три снимка красивого черноволосого юноши – то был знаменитый на всю страну Сириус Блэк еще до того, как его посадили в Азкабан. В четырнадцать лет у Тедди случился приступ фанатизма, и он около года носил длинные черные волосы, куртку-косуху и ботинки из драконьей кожи. Увидев его в очередном новом амплуа, бабушка чуть в обморок не упала, а на глаза Гермионы и дяди Гарри почему-то навернулись слезы. Вспомнив об этом, Виктуар заулыбалась и чуть не упустила продолжение разговора Нарциссы и Астории Малфой:

— Эти люди будут смотреть на нас в лучшем случае снисходительно. Нет нужды давать им лишний повод для сплетен. Я сама займусь поисками целителя для тебя, дорогая. Говорят, мсье Фуркад, который вел твою первую беременность, еще не отошел от дел…

— Вы знаете, как непросто сейчас приходится Скорпиусу, — мягко прервала свекровь Астория, положив ладонь на ее руку. – Репутация нашей семьи бежит впереди нас семимильными шагами. Я никогда не хотела для нашего с Драко сына такой жизни. Домашний арест уже давно в прошлом, и я намерена сделать все для того, чтобы у моих детей была достойная жизнь и достойная репутация.

Судя по выражению лица Нарциссы, эта тема неоднократно поднималась в доме Малфоев, и победителем явно выходила Астория. Натянув на губы улыбку, Нарцисса кивнула, и женщины засобирались уходить. Виктуар, гревшая ладони о свою чашку, только теперь заметила, что кофе, несмотря на чары, поддерживающие температуру, уже давно остыл.

— Мадам! – она заметила забытую Асторией сумочку. – Это, кажется, ваше.

Астория обернулась, и на ее тонких губах возникла виноватая улыбка. Взяв протянутый девушкой клатч, миссис Малфой улыбнулась шире:

— Это все беременность. Я стала такой рассеянной… Благодарю вас.

Они с Нарциссой удалились, оставив после себя тонкий шлейф дорогих французских духов. Виктуар вернулась за свой столик и стала смотреть в окно, постукивая пальцами по щеке. Говорить бабушке Андромеде об этой встрече или не говорить? Неизвестно, что конкретно произошло между ней и ее сестрами много лет назад, но если Астория Малфой хочет процветания и благополучия для своей семьи, начинать ей явно стоит с Нарциссы.

* * *

Зимняя стихия вокруг Хогвартса утихла, и снег наконец-то лег по всей территории ровным слоем. Небо расчистилось, солнце снова припекло – условия для первой игры в квиддич были непростые. Однако настоящий игрок сможет выйти на поле и сесть на метлу хоть в жару, хоть в ливень – так говорил Джеймс, гоняя команду Гриффиндора чуть ли не с утра до ночи в преддверии матча. Хогвартс даже перестали интересовать оценки за последние контрольные и новые парочки, так внезапно образовавшиеся после одной особо бурной вечеринки в Когтевране – когда на носу стартовый матч, да еще и Гриффиндор против Слизерина, все остальные проблемы и интересы сразу становятся несущественными. Школьные матчи по квиддичу привлекали даже внимание прессы, тем более в марте следующего года должна будет состояться юбилейная благотворительная игра в квиддич между лучшими игроками Хогвартса и звездами магической Британии, а игру обещал посетить сам Виктор Крам. Так что Джеймса, Райана, Хьюго и Луи на данном этапе жизни не интересовало абсолютно ничего, кроме квиддича, и школа на какое-то время вздохнула с облегчением.

Альбус и Лили, выросшие в семье, где квиддич в буквальном смысле был возведен в культ, безусловно, любили его и яростно желали победы своим. Но в утро матча Лили проснулась вся в холодном поту – чувство было такое, что она внезапно узнала о грядущей катастрофе, которая вот-вот унесет множество жизней, а рассказать об этом она не могла. Соседки по комнате громко обсуждали модели метел, возможный финальный счет и мускулы игроков команды Гриффиндора, а Лили только лежала, завернувшись в одеяло, и пыталась согреться.

Это опять было оно – чертов пророческий дар!

Но кого же ей предупреждать об опасности?..

Джеймс завтракал с Райаном и Ребеккой Вуд, лица у всех троих уже были суровые. Райан каждую минуту клялся сшибить с метлы любого, кто посмеет помешать Ребекке забивать голы. Капитанский значок Джеймса грозно сверкал в лучах утреннего солнца, лившихся сквозь окна Большого зала. Хьюго и Луи были бодры и веселы, кажется, они вообще никаких признаков волнения не выказывали. И две девочки помладше, находки Джеймса в этом году: охотница Мередит Спенсер, страдавшая каким-то заболеванием кожи, из-за чего всякие недоумки дразнили ее «жирафом», но это не мешало ей показывать на тренировках достойные результаты. И – третьекурсница Джастис Пикс, дочка Джимми Пикса, начинающего, но довольно перспективного квиддичного агента. Джастис все детство провела на метле, что и доказала на отборочных испытаниях, когда увернулась от серии бладжеров и забила четырнадцать голов. Лишь единицы сомневались в победе столь сильной команды Гриффиндора, и вот теперь Лили ненавидела себя за то, что кто-то из них может пострадать.

— А теперь на поле появляется сборная Слизерина! – проорал в волшебный мегафон Дрю Финниган. Язык этого парня был хуже помела, и ему нашлось только одно применение – комментировать школьные матчи, хотя профессор МакГонагалл, запасаясь успокоительными, всегда сажала Дрю рядом с собой, чтобы иметь возможность вовремя заткнуть его. – В этом году Блетчли подумал и решил взять игроков, которые на первый взгляд не представляют никакой опасности – хотя, быть может, это такая тактика? При виде того же Малфоя даже капитан Гриффиндора не удержится и заплачет… я хотел сказать, приветствуем вратаря команды Слизерина – Скорпиус Малфой!

Серебристо-зеленая фигура оторвалась от кромки поля и полетела в сторону ворот-колец, под криками и аплодисментами съежившись на метле, как провинившийся лукотрус. Лили проследила за полетом Малфоя, приставив к глазам ладонь «козырьком» и поджав губы.

— Не спешите сбрасывать со счетов этого парня с битой – возможно, его комплекция эластичного бинта еще сослужит вам плохую службу. Себастьян Нотт!

Пятикурсник Себастьян и его сестра-близнец Сесилия играли в команде со второго курса; видимо, более выдающихся спортсменов в Слизерине не было. Если худая, как палка, Сесилия почти ничего не весила, и потому ее метла могла развить чудовищную даже для ловца скорость, то оставалось загадкой, как у загонщика Себастьяна еще не отвалились руки от таких нагрузок.

— Вижу, Айзек Уоррингтон, как и я, ваш бессменный комментатор, наконец нашел свое призвание – с таким темпераментом ему либо в укротители драконов, либо в загонщики! – продолжал надрываться Дрю.

Уоррингтон после неудавшейся шутки над Лисандрой на Хэллоуин малость присмирел, зато теперь на его смазливой физиономии сверкала широкая улыбка во все тридцать два отбеленных зуба. Впрочем, издевки в словах Финнигана он не уловил, зато Вайолет Забини, до этого перебрасывающаяся с Альбусом жестами и улыбками, согласно хмыкнула у себя на трибуне.

— Тройка охотников – почти как тройка кентавров: жестокие и беспощадные Бриттани Рэббит, Гордон Боул и капитан команды Кристиан Блетчли!!!

Единственный среди зрителей настоящий кентавр по имени Флоренц скрестил руки на могучей голой груди и судорожно дернул белоснежным хвостом. На ближайшем уроке прорицаний Дрю определенно испытает на себе всю «жестокость и беспощадность» одного кентавра.

Завершив представление игроков обеих команд, Финниган рассыпался в комплиментах седой мадам Трюк, которая бодрым шагом вышла к центру поля и окинула ястребиным взглядом всех игроков до единого. Прозвучал сигнал к началу игры, и в воздух взлетели четыре мяча, один из которых моментально скрылся, будто его и не было.

— Итак, не успел квоффл оторваться от божественных рук нашего самого беспристрастного судьи на свете, как мяч подхватила Ребекка Вуд и устремилась к кольцам Слизерина. Ее неотрывно сопровождает перемещающийся сверху вниз Райан Криви, своим взглядом и битой в руке обещающий убить всякого, кто встанет на пути у его прекрасной Артемиды… Вуд обходит Нотта, как фонарный столб, Криви отправляет ближайший к ним бладжер на встречу с личиком Рэббит… ох, должно быть, это был самый неприятный поцелуй в жизни малышки Бриттани… Вуд атакует ворота, Малфой молится Мерлину… не толкайтесь, профессор, я комментирую то, что вижу!.. Нет, кажется, сейчас глаза меня обманывают, потому что Малфой берет мяч и посылает его Блетчли!

По трибунам Гриффиндора пронеслась волна разочарованных вздохов. Вдохновившись первой удачей, Скорпиус выкинул в воздух кулак.

Лили неотрывно следила за Джеймсом, который атаковал бладжером Нотта, и теперь состязание загонщиков напоминало комическую погоню. Так продолжалось до тех пор, пока бладжер Уоррингтона чуть не задел прутья метлы Джеймса. Горя желанием дать сдачи, капитан Гриффиндора помчался следом.

— Врежь ему, брат! – завопил Альбус, собравший на себе офигевшие взгляды однокашников и скромно пожавший плечами.

— Квоффл у Бриттани Рэббит. Она пасует Боулу, тот пасует обратно ей… снова Боул… Рэббит… ребята, у комментатора уже глаза слезятся! Вы же не в теннис играете! О, слава Гриффиндору, квоффл у Мередит Спенсер! Это была неравная борьба, уважаемые зрители, вы только взгляните на габариты мисс Рэббит и щупленькую Спенсер! О, какая неудача, квоффл отбирает капитан Слизерина, Блетчли торпедой несется на Хьюго Уизли, тут у нас снова неравенство габаритов… Внимание! Квоффл попадает в левое кольцо!

Слизеринцы завопили, приветствуя своего капитана, открывшего счет. Джеймс, пролетая мимо Хьюго, жестом пообещал снести ему башку. Хью зло вытер красное взбешенное лицо перчаткой. Такова была его особенность – пропустить самый первый гол, чтобы разозлиться и больше не подпустить к кольцам ни одной живой души.

Ребекке все же удалось обойти Малфоя, и счет стал десять – десять. Когтевранцы и пуффендуйцы, болевшие в большинстве своем за Гриффиндор, приветствовали охотницу, летевшую вдоль трибуны Пуффендуя с протянутой ладонью, по которой хлопали все кому не лень.

— Атакуй правое кольцо, смотри, оно у них толком не прикрыто, — подсказал Джеймс, поравнявшись с Джастис.

Сам он плотно взялся за Сесилию. Эта девчонка была почти такой же неуловимой, как и сам снитч. Джеймса так и тянуло подрезать ее на полном ходу – при их столкновении она почти наверняка слетит с метлы, но быть удаленным с поля за грубое нарушение правил капитану не улыбалось. Где ошивался его собственный ловец, Джеймс понятия не имел. Торжествующие вопли большей части стадиона возвестили еще об одном забитом мяче в кольца Слизерина.

Разочарование жгло Скорпиуса, будто он уселся на раскаленное железо голой задницей. Но еще больше был разочарован Блетчли, который возлагал на него такие надежды. Шла только десятая минута игры, а Скорпиусу уже хотелось убраться подальше от этого чертового стадиона. Мяч, который запустила в него пятнистая девчонка, он взял скорее инстинктивно, но это придало ему уверенности. А еще было какое-то странное, необъяснимое чувство, что за ним пристально наблюдают.

Разумеется, за ним наблюдали, черт возьми. Это игра в квиддич, тут не так просто спрятаться. Однако Скорпиус буквально чувствовал на себе чей-то конкретный взгляд, тот, что нервировал его больше, чем все остальные вместе взятые. Это отвлекало и ужасно нервировало, в результате чего он пропустил еще один мяч.

Чокнутый комментатор надрывал глотку, восхваляя гриффиндорских девчонок, обыгравших Малфоя целых три раза, а на него уже неслась ракетой грудастая брюнетка Вуд с квоффлом подмышкой, как будто у нее выросла третья сиська. Сжав зубы, Скорпиус приготовился брать мяч — если придется, то и силой. Внезапно на ее пути возник Нотт с занесенной битой, и иссиня-черный бладжер со свистом поменял направление.

— Ребекка-а-а-а!!! – истошно заорал Райан, рыцарственно бросившийся на помощь своей даме сердца. Бедный бладжер чуть не взорвался от столкновения с битой загонщика. Спасаясь от мяча-вышибалы, Вуд увернулась и потеряла драгоценные секунды, а бладжер, задев метлу Нотта, стремительно приближался к Малфою, с которым недостаток опыта и маневренности сыграли плохую шутку…

— ПОЙМАЛ! ПОЙМАЛ!!! – вопил, как одержимый, Дрю Финниган. – ЛУИ УИЗЛИ ПОЙМАЛ СНИТЧ И ПРИНЕС КОМАНДЕ ГРИФФИНДОРА СТО ПЯТЬДЕСЯТ ОЧКОВ! ГРИФФИНДОР ПОБЕДИЛ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ! СЕГОДНЯ ВСЕМ СЛИВОЧНОГО ПИВА ЗА СЧЕТ ДИРЕКТОРАТА ХОГВАРТСА!..

От боли в солнечном сплетении Скорпиуса затошнило, а в глазах почернело, будто на стадион опустили гигантское покрывало. Цепляясь ватными пальцами за древко, он перегнулся через метлу и отключился. Триумфальные вопли гриффиндорцев сменились испуганными криками и тычками сотни пальцев в небо, где лишь благодаря защитным чарам Скорпиус Малфой болтался на своей метле, как тряпичная кукла. Ребекка и Райан попытались схватить его, но были остановлены усиленным магией голосом Ханны Лонгботтом:

— Всем назад, не трогайте пострадавшего!

Малфоя все же опустили на землю, стараясь действовать как можно осторожнее и прикасаясь только к его метле. Джеймс ободрительно хлопнул Райана по плечу.

— Порядок, друг, это спорт. С каждым могло случиться. Зато твоя Артемида в целости и сохранности.

Скорбь на лице Райана мигом растаяла, как снег в апреле. Команда Гриффиндора ушла с поля в обнимку, а понурые слизеринцы всю дорогу до больничного крыла шагали рядом с носилками, на которые мадам Лонгботтом уложила их пострадавшего вратаря. Позади них, отделившись от основной массы болельщиков, шла еще одна фигурка в красно-золотом шарфе.

К самым дверям больничного крыла Лили постеснялась подойти и слушала новости из-за угла. Зато туда пришли Альбус и Вайолет Забини. Ал явно не чувствовал себя комфортно среди кучи слизеринцев. Уоррингтон, раздражающе цокавший языком, заткнулся и окинул свою бывшую подружку хмурым взглядом. Вайолет засунула руки в карманы пальто и молча ждала новостей, на повисшую на шее у Айзека Рейну Пьюси даже не взглянув.

Раздираемая чувством вины Лили выглянула из-за угла как раз в тот момент, когда в ту сторону скучающе пялился Ал. Прятаться не было смысла – брат определенно увидел ее. Альбус что-то сказал Забини, она кивнула, и он подошел к Лили, вопросительно приподняв брови.

— Ты что тут делаешь? – одновременно выпалили они, и Альбус усмехнулся.

— Вайолет хотела быть в курсе, Малфой все-таки ее родственник. Я вызвался пойти с ней. Теперь твоя очередь.

Лили колебалась. Нужно было во всем признаться Альбусу. Он добрый и умный, он поймет и что-нибудь обязательно посоветует. Но почему-то открыть рот и заговорить о том, что Малфой пострадал по ее вине, оказалось очень сложно.

— Я знала, что это случится, — сипло проговорила она.

— Что? – не понял Ал и приподнял бровь.

Лили откашлялась и снова выглянула из-за угла. Слизеринцы по-прежнему молча ждали новостей.

— Я ясновидящая, Альбус, — призналась Лили и закрыла лицо руками.

Пауза.

— Ты уверена? – задал самый дурацкий, по ее мнению, вопрос брат.

— Конечно, я уверена, — гневно зашипела Лили. – Это просто кошмарно. У меня и раньше бывали видения, но я не придавала им значения, а когда я увидела, как Лорен Кили убила сирена…

— Погоди, притормози, Лилу! – Альбус схватил ее за плечи. – Ты видела сирену?!

— Не по-настоящему, конечно! – она глубоко вдохнула. – Сначала я повела Лисандру не туда…

Рассказ занял не больше пяти минут, но у Лили было такое чувство, что из ее легких выкачали весь воздух. Альбус молчал и хмурился, слушая сестру. По крайней мере, разочарования и отвращения на его лице точно не было, и это немного успокоило Лили.

— Значит, ты… э-э-э, почувствовала, что Малфою грозит опасность на матче?

— Да не Малфою, а вообще кому-то! Я сначала думала, что Джеймсу! Я всю игру за ним следила, потом почему-то начала следить за Малфоем… поэтому все и случилось, понимаешь? Это я накликала на него беду!

Альбус обнял ее за вздрагивающие плечи и погладил по растрепанным волосам. Лили любила с ним обниматься, но сейчас это не принесло облегчения. Малфой пострадал по ее вине. Уже хотя бы потому, что она никого не предупредила о грядущей опасности.

— Ну, Малфой был героем второй половины матча, за ним следила не только ты. И вообще, если подумать, то виноватых тут целая куча: Нотт, в который не попал бладжер, Райан, который этот бладжер запустил, Ребекка, из-за которой Райан вообще там оказался… Прекрати себя винить, ты преувеличиваешь. С Малфоем все будет хорошо, максимум он сломал пару-тройку ребер. Лилу… ну прекрати, ты что, плачешь? – засмеялся Ал, когда Лили по-детски шмыгнула носом и отвернулась.

Она уже поняла, что слишком накрутила себя и даже начала получать странное мазохистское удовольствие от мнимой вины. «Юношеский максимализм» — эту фразу семья слышала от мамы каждый день с тех пор, как Джеймс превратился в подростка.

— Зато наша команда выиграла, Лилу! – Альбус легонько щелкнул ее по носу и за это чуть не остался без руки. Почему они все до сих пор считают ее ребенком?! – Ты видела, как Луи схватил снитч? Видела, а? Нет, надо было видеть лицо Сесилии, когда Луи послал ей воздушный поцелуй, придурок!

Лили засмеялась. У двери больничного крыла раздались взволнованные голоса – это Ханна вышла к слизеринцам, чтобы сообщить новости. С Малфоем действительно все будет в порядке – как Альбус и говорил, у него оказались сломаны ребра, и несколько осколков задели легкое. Малфою теперь грозил разве что двухнедельный постельный режим. Альбус послал Лили теплую улыбку и пошел к своей Забини, которая уже сама шла ему навстречу. Кажется, ждать его, чтобы вместе пойти в гостиную, не было смысла, и Лили побежала наверх, пока ее приметную шевелюру никто не заметил.

Общая гостиная Гриффиндора при всей ее комфортабельности не смогла вместить всех желающих отпраздновать первую победу факультета, поэтому активисты в лице Розы, Доминик и Роксаны устроили грандиозный фейс-контроль у портрета жутко недовольной Полной Дамы. Приветствовались лица старше четырнадцати лет, а также те, кому удалось раздобыть гриффиндорские шарфы и нагрудные розетки.

— С дороги, — толкнул только что подошедшего к Розе застенчивого пуффендуйца Дэн Роули. Розу передернуло при виде этой смазливой физиономии, и она уже собиралась позвать Джеймса или Райана, чтобы они выставили наглеца прочь, но Доминик по непонятным причинам общалась с этим Роули, потому и пропустила. В ответ на возмущенную гримасу Розы она только виновата пожала плечиками.

— Проходи, Энди, — приветливо улыбнулась пуффендуйцу Роксана. Тот протиснулся между девочками, воинственно охранявшими вход в башню от настойчивых младшекурсников, ненароком пихнув Розу локтем в живот. Лицо этого Энди залилось краской, но Роза уже втолкнула его в гостиную и показала бедолаге поднятый вверх большой палец. Несмотря на угасающую боль от тычка, ее пробрал смех. Какой идиот назовет своего сына именем Энди? Отчего же сразу не Сэнди?..

— Огневиски только тем, кому уже есть семнадцать! – строго объявила староста Кортни МакЛагген, и по гостиной, заглушая особо зажигательную песню «Полярных Келпи», пронесся вздох разочарования.

— Так и быть, возьму ее на себя, — подмигнул Джеймсу и Райану Алфи Томас, и парни единодушно хлопнули однокурсника по плечам с пожеланиями удачи. Кортни была девушкой исключительно «на любителя», к тому же блюстительницей правил не хуже дяди Перси – Джеймс временами даже подозревал между ними некоторое родство. Когда староста была нейтрализована самоотверженным Алфи, огневиски и другая выпивка полились водопадом.

Это был один из тех редких вечеров, когда гостиная факультета Гриффиндор, оплот уюта и спокойствия, в котором все до единого студенты отчаянно нуждались после активной школьной жизни, превращалась в подобие танцевального клуба. Лица хозяев вечеринки и их гостей то краснели, то синели, то зеленели в лучах светомузыки, а звуконепроницаемые чары не мешали директрисе по-своему отмечать победу Гриффиндора – несмотря на свой статус, обязывающий оставаться бесстрастной, Крутая Минни всей своей гриффиндорской душой по-прежнему сопереживала львиному факультету. Рано или поздно обязательно начнется стриптиз и игра в «правду или вызов», а пока Роза проталкивалась между танцующими, держа стаканчик со сливочным пивом высоко над головой, все к тому же Дэну Роули. За его похабные взгляды в ее сторону она намеревалась как минимум плеснуть ему в морду свое пиво.

— Гляньте, парни, наш гермафродит определился, что он скорее мальчик, чем девочка! – заявил Дэн, и окружавшие его шкафообразные друзья загоготали.

Роза остановилась и сжала свой пластиковый стакан так, что он треснул, и пиво потекло по ее рукам. В поле ее зрения снова оказался пуффендуец Энди, которого только что «поймали» на том, как он случайно тронул грудь Ребекки Вуд. Впрочем, случайно или нет, а Ребекка ограничилась презрительным фырканьем и отвернулась, зато у Роули и его тупоголовых товарищей появился повод поглумиться над Энди.

Роза уже собиралась обложить Роули трехэтажными ругательствами, которым научилась за шестнадцать лет жизни с папой, как вдруг ее посетила совсем другая идея, о которой она непременно пожалеет, но Роза была так зла, что сейчас ей хотелось одного – стереть с рожи Дэна это самодовольное выражение. Швырнув испорченный стакан к его ногам, она схватила опешившего Энди за руку и притянула его к себе, по-кошачьи сузив глаза.

— Вот ты где, сладкий!

Ошалевший Энди весь сжался, словно хотел исчезнуть в складках своей клетчатой рубашки, застегнутой на все пуговицы. Роули все еще ухмылялся, хотя и не так широко, как прежде.

— Что это ты делал рядом с Мисс Квоффл? Неужели у меня хуже? – она прижалась к Энди грудью, и у бедняги чуть сердце не выпрыгнуло от нового потрясения. – Идем, я покажу тебе, что это не так.

«Шкафы» уничижительно засвистели, наблюдая за представлением, а на скулах Дэна вздулись желваки. Видели бы его сейчас все эти влюбленные в него идиотки! Роза потянула Энди за край рубашки, стараясь идти как можно соблазнительнее. Пуффендуец послушно плелся за ней, как на поводке. Комната мальчиков шестого курса оказалась пустой, и Роза мысленно послала Альбусу свои извинения, когда толкнула Энди на его аккуратно застеленную кровать.

— Я вовсе не… я не хотел… я… — заикаясь и бледнея, выдавил парень.

Роза уселась в изголовье кровати и со вздохом подперла голову рукой.

— Ну и что мне с тобой делать, а?

Она не сомневалась, что их эпичный уход из гостиной видела по крайней мере треть собравшихся, и все эти любопытные носы сейчас торчат на лестнице у спальни шестикурсников, приглушив в гостиной музыку и жадно прислушиваясь к происходящему здесь – спектакль с Малфоем в главной роли еще явно помнили. Тогда народ принял их маленькое представление за чистую монету, и парни Хогвартса вроде как прониклись к Скорпиусу неким уважением. Во всяком случае, перестали его шпынять на виду у всех, а вот что делать с этим чудом в перьях, жавшимся к краю кровати Ала, Роза понятия не имела.

— Я не знаю, как… тебе же не обязательно со мной…

— Слушай, а ты точно парень? – не выдержала его блеяния Роза, отталкиваясь с места. Липкими после пива руками она попыталась дернуть за «молнию» на его ширинке, но Энди шарахнулся от нее, как от чумной. Роза в бессилии опустила руки. – Да не собираюсь я тебя насиловать, придурок, — вздохнула она. – Просто сделай вид, что мы переспали, окей?

— Почему ты это делаешь? – наконец-то удалось добиться от него более-менее внятной фразы.

— А я – покровительница лузеров, Энди. Смекаешь?

Понадобилась минута, чтобы до пуффендуйца хоть что-то дошло. Он покивал и нерешительно расстегнул пуговицы рубашки. Под ней оказалось худющее бледное тело без намека на какую-либо растительность. У Малфоя, конечно, грудь тоже была голой, но хотя бы мышцы имелись.

Роза истерически рассмеялась. Когда она успела превратиться в такую оторву? Это все Лаванда Браун с ее «Поцелуями снитчей» виновата.

— Ладно, — Энди размял кисти рук и, поколебавшись, улегся на кровать в соблазнительной, по его мнению, позе. – Вообще-то опыта у меня совсем нет, но я могу быстро научиться. Что дальше? – наивно спросил он, хлопнув голубыми глазами.

Роза прыснула, глядя на это чудо-юдо, пытающееся устроиться поудобнее.

— На первый раз просто попрыгай на кровати, — откашлявшись, сказала она. – Большинство из наших слушателей за дверью – такие же девственники, как и ты, им будет достаточно одного скрипа.

— А ты… будешь раздеваться? – выдал Энди уже без тени смущения. Глаза его блестели, а губы чуть покраснели. Роза прислонилась виском к столбику кровати Альбуса и убито пробормотала:

— О мой Годрик.

* * *

Неделя, проведенная Скорпиусом в лазарете, определенно была самой паршивой в его жизни. Если раньше он мог хотя бы пойти куда-нибудь в одиночестве, то теперь ему не оставалось ничего, кроме как лежать на неудобной кровати и довольствоваться обществом мадам Лонгботтом и парой книжек, которые принесла ему Сесилия.

Команда заглянула к нему на следующий день после провального матча, удостоверилась, что вратарь будет жить, и больше никого из них он не видел. Единственным развлечением в этом ужасном месте были младшекурсники, то и дело прибегавшие в больничное крыло с носами-кактусами и другими трансфигурированными в не пойми что частями тела. Скорпиус умолял мадам Лонгботтом отпустить его – даже уроки сейчас казались самым желанным развлечением! Но эта милая с виду женщина, как оказалось, умела быть грозной и непоколебимой, особенно когда дело касалось не восстановившегося до конца здоровья. Скорпиусу только и удалось уговорить ее не сообщать родителям о его травмах – маме сейчас лучше не нервничать, да и здоровье бабушки Нарциссы уже было не тем. А представив, как разочаруется отец, узнав о грандиозном провале сына в самом первом матче, Скорпиусу и вовсе хотелось, чтобы тот чертов бладжер разбил ему голову.

В воскресенье утром он проснулся без особой надежды на выписку, хотя ребра уже почти не болели, доктора в этом было не убедить. Глаза все еще слипались после долгого оздоровительного сна, но что-то яркое все время мелькало перед ними и не давало заснуть снова. Поморгав, Малфой узнал в ярком пятне рыжие волосы, а после приметил и Лили Поттер, которая занималась тем, что перебирала какие-то лекарства и скручивала бинты вручную, хотя это вполне можно было сделать с помощью волшебной палочки.

— Привет! – бодро поздоровалась она, как только Скорпиус окончательно разлепил глаза. Кажется, она только и ждала, когда проснется единственный обитатель крыла, чтобы излить на него свою болтливость. – Как себя чувствуешь?

В последнее время в его жизни было как-то слишком много Лили Поттер, и Скорпиусу это не нравилось. Она неизменно появлялась там же, где и он, после того случая на Хэллоуин, и Малфой уже был готов поверить в то, что эта девчонка его преследует.

— Нормально, — сиплым после двенадцатичасового сна голосом ответил он.

— А я теперь по воскресеньям помогаю тете Ханне, — жизнерадостно сообщила Поттер и указала на коробку с лекарствами.

«Тетя Ханна» сначала слегка сбила Малфоя с толку, но потом он сообразил, в какой семье выросла Поттер – для них, наверное, и министр магии был всего лишь «дядей Кингсли».

— Она велела мне дать тебе это, как только ты проснешься, — продолжала щебетать Поттер. Скорпиус с неохотой сел на постели, чтобы выпить лекарство, но Лили сама налила необходимую дозу в чайную ложку и поднесла ее к губам Малфоя. Он послушно проглотил горький настой из каких-то трав и скривился. Заметив это, Поттер протянула ему пару малиновых конфеток «Берти Боттс».

Скорпиуса ее забота уже раздражала, но он по привычке молчал, а Поттер чему-то улыбалась себе под нос.

— Мне нужно поменять тебе бинты, — заявила она.

Малфой не стал возражать. Лили даже помогла ему стащить больничную рубаху, потому как движения все еще причиняли ему боль. Старый бинт уже вонял смешавшейся с потом мазью, а от нового пахло лавандой и еще почему-то миндалем. Поттер, видимо, пока не владела чарами, которые обычно мадам Лонгботтом применяла к бинтам, и они сами обволакивали грудь Скорпиуса, точно мумию. Руки у Лили были мягкими и очень заботливыми, и Скорпиус поймал себя на странных мыслях, которые еще ни разу не приходили к нему в голову, когда он думал о какой-нибудь девчонке. «Вот бы она прикоснулась здесь… и здесь…»

Чувствуя, как краска хлынула ему на щеки, Скорпиус виновато опустил голову.

— Ты долго спал, — продолжая работать, заметила Поттер. Ее волосы чуть выбились из толстой косы и теперь щекотали Малфою шею – пахли они тоже чем-то очень приятным. – После завтрака приходила Лисандра, я и не знала, что вы так подружились, — Лили хихикнула чему-то своему, и часть ее очарования мгновенно растерялась. Малфой, в отличие от нее, не находил в этом ничего забавного. – Она оставила тебе записку. Если что, я не читала, — быстро добавила она, словно Скорпиус мог заподозрить ее в обратном.

По правде, ему было все равно, читала Поттер записку от Скамандер или нет, но как только она закончила, Малфой первым делом развернул странно сложенную бумагу и прочитал послание от Лисандры. Она желала ему скорейшего выздоровления и обещала, что как только он выйдет из больницы, они непременно это отпразднуют. А еще эта импровизированная открытка вдруг запела тоненьким визгливым голосом, и Малфой поспешил свернуть ее, как было.

— Ты ей нравишься, — заметила Поттер, о существовании которой Скорпиус уже напрочь позабыл.

— Что?.. – растерялся он, поймав добродушный взгляд светло-карих глаз девчонки.

— Ты нравишься Лисандре, Малфой. Не в смысле как парень, а как друг, — внесла ясность она, когда Скорпиус снова покраснел и собирался заспорить. – Все считают, что у них с Лорканом не все дома, но зато они настоящие друзья. Моя бабушка все бы отдала, чтобы они были ее внуками вместо Джеймса и Доминик, — заявила Поттер, и Скорпиус не сразу понял, шутит она или говорит всерьез.

В лазарет кто-то зашел, и Поттер сразу же оставила Малфоя в покое. Профессор Лонгботтом, заметив его, поинтересовался о самочувствии. Скорпиусу он нравился – учителем он был добрым, да и человеком веселым. Лили Поттер в его присутствии сразу почему-то прикусила свой болтливый язычок и только кивала в ответ на каждую его реплику, предоставив Скорпиусу возможность насладиться своим маленьким превосходством.

— А он нравится тебе, — заявил Малфой, едва за профессором закрылись двери.

Лили вспыхнула и гневно отбросила за спину рыжую косу. Движения ее стали резкими и неуверенными, и она только чудом не разбила колбу с отвратительным на вид лекарством от расстройства желудка.

— У нас в Слизерине его тоже любят, — продолжал Скорпиус. – Повезло вам, гриффиндорцам, с деканом. Говорят, на ваших вечеринках он пьет медовуху вместе со студентами, это правда?

— Нет! – выпалила Поттер, становясь совсем пунцовой. Скорпиус не понимал, что именно в его словах вызвало у нее такую реакцию, но наблюдать за ней было забавно. Справившись с собой, Поттер зачем-то оглянулась на дверь и понизила голос почти до шепота: — Но на день рождения МакГонагалл он анонимно подарил ей котенка с открыткой «Здравствуй, мама!»

Скорпиус засмеялся и сразу же скорчился от боли – проклятые ребра снова дали о себе знать. Он уже сотню раз пожалел, что категорически отказался от лечения Костеростом и теперь вынужден был терпеть эти ежедневные процедуры по смене лечебных бинтов. Хотя сегодняшняя была не такой уж и плохой. И хотя общаться с Лили Поттер Скорпиусу было непросто — он все еще не всегда понимал, где она шутит, а где остается совершенно серьезной, но то, что в улыбке Лили словно сияло солнце, он увидел сразу.