Люди Рун (джен)

Предаваться размышлениям пришлось недолго. Прохладные своды крытой галереи привели их в левый флигель дворца. Туда, где когда-то, тысячу лет назад, устроили себе уютное семейное гнёздышко Йера и Дагаз.

Друг предпочитал сонный полумрак и неподвижную тишину библиотек, его жена — свет и воздух открытых всем ветрам террас. Даг большую часть времени проводил, копаясь в пыльных манускриптах, Йере же настоятельно требовался шорох листвы и журчание ручья. Супруги были невероятно разными и при этом горячо любили друг друга. Только любовь могла выгнать одного из них из-за письменного стола, и она же заставляла другую оставлять свои обожаемые луга и сады ради общества любимого мужчины. Но одна страсть, помимо той, что тянула их друг к другу, объединяла этих двоих: звёздное небо.

Именно бывшую обсерваторию и выбрали последователи Пророчицы, чтобы заточить туда пленную княжну. Впрочем, бедняжке недолго оставалось томиться в неволе. Всё оказалось донельзя просто: подойти к воротам, отдать короткий приказ стоящим там стражникам и с ленивым интересом понаблюдать, как культисты добросовестно вяжут друг на друге узлы. Перестраховщик Лотвир не поленился проверить, действительно ли крепки связывающие врагов путы, но приказ оказался выполнен на совесть, без обмана.

— Мда… — протянул Лотвир. — Нет, я, конечно, рад, что нам не пришлось рубить этих парней в капусту, но в сказках идея о сверх-могущественных существах нравилась мне куда больше, чем наяву!

Кэрн бросил на напарника мрачный взгляд. Он тоже не испытывал восторга от внезапно обнаружившихся способностей, но пренебрегать ими было откровенно глупо. Да, пренебрегать возможностями — глупо, а слишком много думать — опасно...

* * *

— Что ты затеял на этот раз? — поинтересовался Райдо, с любопытством разглядывая деловитую суету рабочих. — Только не говори, что ещё одну библиотеку!

Друг как в воду глядел. Но сейчас, до того волшебного и мучительного мгновения, когда вернувшийся из очередного путешествия Райдо обнаружит на месте ребёнка самую прекрасную на свете женщину и безвозвратно утонет в синеве её глаз, оставалось ещё несколько лет. Пять тысяч дней блаженного неведения. Так много и так мало в сравнении с вечностью.

* * *

Сердце Кэрна забилось, тревожно и болезненно. Он не сразу понял, почему. Просто вбежал по лестнице вверх, мимо стройных и всё таких же, как в день окончания строительства, белоснежных с золотыми искристыми прожилками колонн, не обращая внимания на знакомые, практически нетронутые временем мозаики, по сию пору украшающие интерьер, на мрамор и слоновую кость, на цветные витражи сводчатых окон. Поотставший Лотвир ещё завороженно пялился на огромные и удивительно живые изображения диковинных животных и растений, а воин уже распахивал тяжёлые, окованные бронзой двери, за которыми его встретил взгляд до боли знакомых синих глаз.

— Даг! — радостно воскликнула девушка, вскакивая на ноги, и Кэрн, так и не сделав последнего шага, резко остановился, словно налетев на невидимую преграду.

Только сейчас, спустя несколько бесконечно-долгих мгновений, на протяжении которых ему казалось, что вспыхнувшие в глазах княжны радость и узнавание относятся к нему, воин осознал, что Илана совершенно не похожа на Йеру. Миловидное, усыпанное веснушками лицо. Угловатая, почти мальчишеская фигура. Тяжёлая русая коса. Только глаза остались прежними: такие же огромные и такие же пронзительно-синие, как он помнил.

— Я не Даг, — с усилием, хрипло выдохнул Кэрн. — Я — Райдо. — Непонимание, испуг, тревога, отразившиеся на одновременно чужом и родном лице, резанули сердце болью. — Он попросил меня вытащить тебя отсюда. Сказал, сам не справится. Не волнуйся, он вернётся. Как только ты окажешься дома.

Илана смотрела растерянно, потом робко улыбнулась и бросилась Кэрну на шею.

— Райдо... Как же... как здорово, что ты вернулся! Мы тебя с Дагом ждали-ждали... Он говорил, что ты тоже скоро родишься, надо только чуточку потерпеть, а ты всё не спешил к нам... Где пропадал так долго? И почему в теле Дага?

— Я... был занят, — смущённо буркнул Кэрн, который не мог решить для себя, чего больше в этой нечаянной близости: пытки или наслаждения. — Кто ж виноват, что вы попали в переплёт до того, как я успел снова стать агукающим младенцем? Пришлось как-то выкручиваться. Хорошо, Даг придумал этот трюк с обменом телами. Ты же его знаешь, он вечно придумывает что-нибудь толковое.

— Да-да, — рассмеялась девушка, легко и звонко. — О, привет, Вир!

— Здравствуйте, ваше высочество, — церемонно поклонился мастер-проводник. Судя по брошенному в сторону приятеля взгляду, у напарника накопилось достаточно вопросов. Впрочем, озвучивать их он не спешил. — Прошу прощения, что прерываю ваш разговор, но советую поторопиться. Местные гады могут объявиться в любую минуту.

Спохватившийся Кэрн выпустил девушку из затянувшихся объятий.

— Ты прав, нам надо спешить.

— Мы не полетим на драконе? — удивилась княжна. — Но как же мы тогда выберемся?

— Дело в том, — замялся воин, — что я не умею его звать... Просто не помню, как это делается.

Судя по лицу девушки, он сказал несусветную чушь.

— Похоже, при обмене душами что-то пошло не так, и мне отшибло память, — торопливо добавил Кэрн. — Так, какие-то обрывки всплывают.

Воин лукавил. Памяти его лишили до. Ещё там, на огненных равнинах, где он отбывал своё наказание. Но мысль о том, что Йера узнает о вынесенном ему за предательство Дага приговоре, была слишком болезненной.

— Ох! — сочувственно выдохнула княжна. — Как же так?

— Не переживай, память потихоньку начала возвращаться, — поспешил утешить возлюбленную Кэрн. — Так, Лотвир, ты в арьергарде, будешь приглядывать за тылом. Йе... Илана, держись между нами, поняла? Постараемся подобраться поближе к Драконьему Пику. Там наверняка летает парочка-другая моих питомцев.

При упоминании о «питомцах» Лотвир нервно хохотнул, а Йера-Илана лишь грустно улыбнулась.

— Хорошо, что ты вернулся, Райдо.

И тут же, спуская воина с небес на землю, добавила:

— Теперь мы сможем убрать Пустошь и восстановить город. Даг сказал, что Кэр\'Модан обезлюдел именно из-за драконов. Без тебя они стали чудовищами, дикими и несущими смерть.

Разочарование и что-то, подозрительно напоминающее обиду, закогтило сердце. Внутри стало пусто и гулко, и за этой пустотой и гулкостью объяснить, что его «возвращение» продлится недолго, Кэрн попросту забыл.

А минуту спустя время для разговоров и вовсе кончилось, потому что спешили они напрасно. Их ждали. Ждали с теми спокойствием и уверенностью, с которыми охотник обнаруживает свою добычу в умело подготовленной ловушке.