Линия жизни (гет)

Fall is here, hear the yell

back to school, ring the bell

brand new shoes, walking blues

climb the fence, books and pens

I can tell that we're going to be friends

(c) The White Stripes – We're Going To Be Friends

* * *

Первая неделя Мэри Макдональд в Хогвартсе оказалась самой сложной, но в то же время и самой увлекательной в ее жизни. Первое, важнейшее, открытие девочка сделала еще в первый день: здесь все, совершенно все было не так, как в привычном ей мире. Последующие дни только подтверждали этот факт, попутно обвешивая его новыми нюансами и подробностями, чтобы конкретизировать, каким оно было, это «не так». Утром второго сентября, когда первокурсницы в первый раз отправились на завтрак, Мэри буквально прилипла к Лили Эванс, как к единственному человеку одного с ней возраста, который был одновременно дружелюбен и не считал утомительным отвечать на множество ее не слишком, как считала сама Мэри, умных вопросов. Из Гриффиндорской башни они выбрались без приключений, совершенно спокойно дошли до лестничного холла, и вот тут-то начались первые проблемы. Больше сотни лестниц, самых разных: широких и узких, длинных и всего в несколько ступенек, устойчивых и шатких, находились в непрерывном движении. Разумеется, Мэри понятия не имела, каким образом могут они попасть на первый этаж, чтобы позавтракать. Ее спутница также выглядела озадаченной, но в итоге решила, что направление им не так уж важно. Главное – чтобы лестница вела вниз. На том и порешили, начав спуск. Тут Мэри выяснила еще одну особенность этих лестниц: они будто играли с учениками в пятнашки. Стоило чуть зазеваться – и нога проваливалась, так что потом требовалось немало усилий, чтобы ее вытащить. Мэри попалась в этот капкан дважды, в отличие от Лили, которая после первого же неудачного опыта Макдональд принялась по ступенькам прыгать, а не ступать, как по обычной лестнице.

До Большого Зала они все-таки добрались, здесь их ждала передышка, но Лили почти сразу оставила ее, чтобы поздороваться с другом за столом другого факультета. На урок Эванс и ее товарищ тоже пошли вместе, так что путь в класс Мэри пришлось искать самостоятельно. Тут-то и выяснилось, что лестницы – не единственная проблема для новичков. Двери могли в разные дни привести в разные комнаты, каждая из них открывалась по какому-то своему собственному набору правил. Сами комнаты могли исчезать и появляться неизвестно как. В холлах школы не было ни одной нормальной картины, все они жили собственной жизнью и почти никогда не замирали, как привычные ей в маггловском мире пейзажи и портреты. Добавило проблем, которых у Мэри и так было слишком много, знакомство с Полтергейстом. Тот отчего-то особенно полюбил преследовать маленькую магглорожденную волшебницу, то забрасывая ее обрывками бумаги, то вдруг вылетая из углового коридора с дикими воплями и пугая до полусмерти, то воруя из сумки учебники и пергаменты так, что приходилось по часу упрашивать вернуть. В первую такую стычку с Пивзом Мэри по наивности попросила завхоза, который был поблизости, помочь ей угомонить Полтергейст. В результате завхоз с Пивзом так разбранились, что тот вылил ведро грязной воды на голову Филчу, а тот во всех своих злоключениях обвинил Мэри, пообещав непременно сообщить о произошедшем ее декану. Книгу Пивз ей все-таки вернул, но на трансфигурацию Макдональд в тот день шла с тяжелым сердцем и страхом перед предстоящим наказанием.

К ее удивлению, наказания так и не последовало. Профессор МакГонагалл никак не выделяла ее из числа других первокурсников, а Лили, с которой они на этом уроке сидели вместе, заверила, что их декан ни за что не станет наказывать кого-то несправедливо, по одному только наущению злобного завхоза. Мэри все равно вздрагивала каждый раз, когда МакГонагалл приближалась к их столу, и так и не смогла превратить спичку в иголку, хотя очень старалась. Проклятая деревянная щепка даже не заострилась.

Уроки оказались самым сложным, но и самым невероятным из всего, что происходило в Хогвартсе. Они не были похожи ни на одну дисциплину ее обычной школы, но в то же время тесно взаимодействовали с теми знаниями, которые Мэри получила в мире магглов. Иногда их поднимали посреди ночи, чтобы изучать карты звездного неба, которые магглы обычно изучали по атласам в старшем возрасте, или, к примеру, несколько раз в неделю выводили в школьные теплицы, где объясняли, какие травы и растения для чего нужны, совсем как в маггловской ботанике. Один школьные предмет у них вел самый настоящий призрак, совсем как те, что любили появляться в Большом Зале и коридорах замка, а профессор чар был таким маленьким, что среди учеников ходили слухи, что на самом деле он гоблин или эльф. Мэри видела гоблинов только в Гринготтсе, когда они с родителями пришли туда по указанию Профессора МакГонагалл, чтобы открыть счет, но Профессор Флитвик не казался ей на них похожим. Поэтому она предпочла верить в версию про эльфа. А еще Мэри довольно быстро выяснила, в каких дисциплинах ей суждено было быть безнадежно отстающей следующие пять лет: Защита от Темных Искусств хорошо давалась ей в теории, но как только Профессор просил продемонстрировать что-то, даже самое простое, на практике, Мэри смущалась, начинала бубнить, путала «А» и «Б» и неизменно проваливалась, лишая факультет баллов. Зельеварение же, пусть и вел его уютный и добродушный Профессор Слагхорн, само по себе вызывало у нее дикий страх и панику, которые закономерно привели к взрыву котла на первом же занятии. После этого эффект закрепился, и Мэри предпочитала не приближаться лишний раз к котлу, а вместо этого чистить, резать, растирать и взвешивать ингредиенты.

Как ни странно, именно две вещи, которые доставляли Мэри в школе больше всего проблем: Пивз и зельеварение, и стали в итоге мостиком, который привел к ней человека, ставшего впоследствии очень близким и важным. А началось все с домашнего задания, маленького флакончика зелья против фурункулов, которое Пивз выхватил из наружного кармана ее школьной сумки, когда Мэри зазевалась на развилке двух коридоров, вспоминая, куда именно ей сейчас следует повернуть.

— Пивз, отдай! – Взвизгнула Мэри, смешно прыгая на месте и стараясь достать висящего под самым потолком Полтергейста, который с гнусным смехом перебрасывал пузырек из одной руки в другую и приговаривал, что девочке ни за что его не достать, не поймать.

Это зелье они накануне варили вместе с Лили, которая, сделав задание еще на уроке и заработав этим несколько очков для Гриффиндора, согласилась помочь менее талантливой однокурснице. Был потрачен целый вечер в общей гостиной, пришлось даже поспорить со старостами, которые считали, что гостиная – не место для варки зелья и девочкам стоит отложить практику до утра, когда можно будет заняться этим в одной из пустых классных комнат. Проблема заключалась в отсутствии достаточного времени, на это и давила Лили, так, что их вскоре оставили в покое. Зелье было готово, Мэри была счастлива, а теперь… Пивз неловко подбросил флакончик, уронил его, Макдональд с громким вскриком бросилась вперед, чтобы поймать его, но не успела. Склянка со звоном разлетелась на множество осколков, а зелье, шипя, впиталось в камень. Это было ужасно несправедливо и очень обидно. Настолько, что Мэри, вообще не любившая, чтобы кто-то видел, как она плачет, залилась слезами, присев на корточки над осколками флакончика. Тут ее и застала Марлен МакКиннон, как раз направлявшаяся на урок по истории магии, который был у них перед зельеварением.

Поначалу Марлен прошла мимо, как будто даже не заметив Мэри. Потом девочка увидела перед собой аккуратные носки ее туфель, подняла взгляд и встретилась глазами с удивительно-прозрачными голубыми глазами МакКиннон.

— Есть такая поговорка: нет смысла плакать над разлитым зельем. Ты сейчас именно этим и занимаешься. – сказала Марлен.

Если таким образом она хотела Мэри успокоить, то эффект получился совершенно обратный – девочка расплакалась еще сильнее, сбивчиво объясняя, какая беда с ней приключилась. Марли подняла голову, увидела корчащего им рожи и передразнивающего плачущую Мэри Пивза, нахмурилась. А потом сделала нечто, чего Мэри никак от этой замкнутой и нелюдимой девочки не ожидала. Марли достала палочку и одним заклятьем восстановила разбитую склянку. Протянув ее Мэри, девочка сказала всего одно слово:

— Идем.

И они пошли. Марлен, с полным решимости лицом, и Мэри, все еще всхлипывая и сжимая в руке пустой флакончик под зелье, за отсутствие которого ей неминуемо теперь должны были снять баллы. МакКиннон с видом знатока толкнула дверь, ведущую, как оказалось, в женский туалет, подошла к раковинам, деловито достала из своего рюкзака спиртовку и крошечный котелок, набрала в него воды и поставила на спиртовку, пристроив ее и котелок на подоконнике здесь же. Затем скрестила руки на груди и повернулась к Мэри, старательно вытирающей слезы с глаз, усмехнулась и кивнула на раковины. Макдональд, покраснев до самых ушей, пробормотала:

— Спасибо…

Пришлось умыться несколько раз, прежде чем девочка окончательно пришла в себя и поверила, наконец, что для нее не все потеряно. Что ей помогают, опять, и помощь эта пришла с совершенно неожиданной стороны. Мэри украдкой посмотрела на Марлен. Та сосредоточенно мешала зелье, всматриваясь в рецепт. Девочка подошла ближе к подоконнику, который превратился теперь в стол зельевара-карлика, и стала внимательно наблюдать.

— Марлен, большое тебе спасибо, что помогаешь. Я сама…

— Не очень хороша в зельеварении? Я заметила. – девочка снова усмехнулась, как будто сама себе.

— Д-да… — признала Мэри с запинкой, снова краснея до ушей.

— Все в порядке. – ответила Марлен, отрывая в первый раз взгляд от котелка и прямо глядя на Мэри.

— Но я все равно хочу тебя спросить, почему?

— Почему что?

— Почему ты решила мне помочь? Ты все время как-то в стороне, ни с кем особенно не общаешься. Я думала, тебя раздражают другие люди…

Она рассмеялась, весело и беззаботно, как любой другой из первокурсников.

— Не раздражают. – сказала она, когда смех стих. – Я просто не очень хорошо умею находить с ними общий язык, даже если они мне нравятся. Одной проще.

Задумчивый взгляд, устремленный куда-то за окно женской уборной, показался Мэри таким печальным, что у девочки защемило сердце. Пришлось подавить внезапный порыв обнять Марли. Вместо этого Мэри обхватила себя руками, ковырнула носком туфли пол в уборной, и тихо сказала:

— А я тебя тоже не раздражаю?

МакКиннон помешала зелье, отсыпала в него немного толченых змеиных зубов, и только после этого посмотрела на Мэри долгим, изучающим взглядом.

— Нет. – она улыбнулась, а Мэри просияла, как будто это был комплимент.

Она уже хотела сказать, что непременно хочет стать подругой Марлен, что им нужно обязательно вместе сесть на зельеварении, что так будет намного веселее, когда котелок зашипел, варево в нем начало опасно подниматься, а цвет сменился на совсем не тот, что был описан в учебнике. Марлен стиснула зубы, поспешно выключая спиртовку и сосредоточенно дуя на зелье, а Мэри поспешила открыть дверь, чтобы проветрить комнату от ядовитых по запаху паров, моментально ее наполнивших. За открытой дверью вдруг обнаружилась Лили, которая немедленно закашлялась и закрыла нос и рот рукавом мантии.

— Мэри, тебя не было на истории магии, я забеспокоилась, урок уже двадцать минут как… ой. Привет. – последние слова относились уже к Марли, которую Лили увидела с котелком позади Макдональд. – Что случилось?

Мэри кратко рассказала про свои злоключения с Пивзом, про разлитое зелье и про их неудачную попытку сварить еще одно. Лили задумчиво посмотрела на мутную жижу в котелке, а потом забрала его у Марли, долила воды и принялась быстро-быстро подбрасывать в снова закипевшую жидкость щепотки ингредиентов. Мэри и Марли смотрели на нее с нескрываемым изумлением, но котел не взорвался. Даже напротив, зелье перестало пениться, приобретая мало-помалу именно тот цвет, какой должно было иметь на данном этапе приготовления.

— Вот. – удовлетворенно сказала Лили. – Теперь все будет хорошо.

И, увидев их изумленные взгляды, застенчиво улыбнулась:

— Меня Сев научил. Он-то точно знает, как исправить любое зелье. Ну, или почти любое.

Через десять минут зелье было готово. Марли аккуратно перелила его в флакончик Мэри и вручила, закупорив крышкой.

— Держи свое домашнее задание.

— Марлен, еще раз огромное тебе спасибо! И тебе, Лили! Я… Без вас… — Мэри поняла, что от переполняющей ее благодарности сейчас снова разрыдается.

Лили порывисто шагнула вперед и обняла ее. Это помогло. Марлен улыбнулась своей загадочной улыбкой и принялась собирать ингредиенты и инструменты обратно в рюкзак.

— Марлен…

— М-м-м?

— Хочешь сесть со мной на зельеварении?

— Угу.

Ничего лучше эта девочка в тот день и не могла ей сказать. Мэри счастливо улыбнулась и посмотрела сияющими глазами на Лили. Та кивнула, а потом добавила:

— И в Большой Зал тоже было бы здорово ходить всем вместе, как думаешь?

МакКиннон оглянулась, внимательно посмотрела на двух девочек позади нее.

— Можно попробовать.

В конце концов, отец взял с нее обещание делать именно это, когда она будет в школе: попробовать. Попробовать, ничего не бояться и смотреть только вперед.

* * *

— Что ты там возишься?! – яростным шепотом спросил Сириус.

Ему показалось, что он слышал шаги в боковом коридоре, а это значило, что через минуту в лучшем случае из-за угла мог выйти незваный гость и сорвать им все приключение.

— Да погоди ты! – в тон ему ответил Джеймс, уже три минуты мучающийся с заклятьем, которое сковывало вместе метлы учеников.

Он опустил палочку, почесал затылок, а потом вдруг хлопнул себя по лбу ладонью. Его отец знал, каким был его сын, поэтому в доме Поттеров сковывающие заклятья накладывались действительно сложные. Здесь же, в Хогвартсе, вряд ли кто-то ждал большого количества желающих полетать в неположенное время. Он слишком все усложнял. Мальчик взмахнул палочкой, произнес заклинание, и цепь с негромким звяканьем свалилась к его ногам, освобождая драгоценный Нимбус. Джим подхватил метлу, выскользнул из кладовки, запер ее недавно выученными чарами (использовать заклинания, особенно если они хорошо ему удавались, Поттеру очень нравилось, и с недавних пор это стало еще одним видом развлечения), а потом они с Сириусом со всех ног помчались прочь от чулана для метел. За спинами оба услышали неразборчивое ворчание Филча, что придало обоим дополнительного ускорения. Отдышаться оба остановились только на пятом этаже, точно убедившись, что их никто не преследует.

— Ну, что я говорил? Проще простого. Откуда будем стартовать?

— С Астрономической башни.

В глазах Поттера появилось уважение, но вместе с тем и неуверенность.

— Не высоковато для первого раза?

— В чем дело, Поттер? – лукаво усмехнулся Блэк. – Боишься упасть и пораниться?

Джим пихнул смеющегося Сириуса плечом, тот ответил тем же, а потом оба, крадучись, направились в сторону коридора, ведущего к Астрономической башне. Солнце уже садилось, окрашивая каменные коридоры замка в красные и оранжевые тона. Джеймс спешил, прекрасно понимая, что лучшее время для их несанкционированного полета – сумерки. Яркий свет в окнах замка сделал бы их почти невидимыми для тех, кто не всматривается. А кому, в конце концов, может быть нужно всматриваться в унылые осенние сумерки, если в Хогвартсе всегда было много других интересных занятий? Поттер считал свой план идеальным.

На башню они вскарабкались как раз к тому моменту, когда алый диск солнца закатился за гору. Джеймс вдохнул полной грудью. Было ясно, прохладно, но не ветрено – прекрасная погода для полетов.

— Хочешь попробовать сам, или не будем терять время? – с ноткой язвительности спросил Поттер, укладывая свой Нимбус на каменную кладку пола.

— Хочу. – невозмутимо ответил Сириус. – Но не сейчас. Ты обещал показать несколько приемов.

Джим кивнул, поднял руку над метлой, приказав ей подняться вверх, и та послушно, как верный пес, старательно исполняющий все команды, прыгнула ему в руку. Мальчик оседлал ее а потом махнул Сириусу, приглашая того присоединиться. Как только Блэк устроился позади Поттера, тот с силой оттолкнулся от пола и они взлетели. Впрочем, более правильным словом, чтобы описать этот стремительный, до свиста в ушах, взлет, было бы слово «взмыли».

Ветер бросил волосы Сириусу в лицо, тот не сразу понял, что они уже летят. Он бросил быстрый взгляд через плечо и увидел далеко внизу множество башенок и крыш. Это был Хогвартс, но не огромный замок, до сих пор ему знакомый, а что-то маленькое, как будто игрушечное. Казалось, протяни руку – и ты сможешь взять этот маленький замок на ладонь и как следует рассмотреть. А можешь сжать ладонь – и он сломается, как спичечный. Потом Блэк перевел взгляд вперед, и попал в совершенно новый мир. Вокруг было только небо: лиловое, в полосе заката – розоватое, а на востоке, откуда свет ушел уже много часов назад, оно уже стало густо-синим и было пронизано первыми светящимися бусинами звезд. Луна еще не взошла, но ее призрачные очертания уже можно было различить в этой синеве, и она тоже была близко. Так близко, что хотелось потрогать… Сириус, до этого крепко вцепившийся в своего друга, целиком отвечавшего за рулежку, отпустил одну руку и потянулся к белому силуэту. Тот, разумеется, был намного дальше, чем казалось мальчику, но это его совершенно не расстроило. Его мантия трепыхалась в потоке воздуха, как крыло большой черной птицы. Сириус не устоял перед соблазном и отпустил и вторую руку, широко раскинув их в стороны, ощущая сопротивление разрезаемого ими воздуха и никогда, никогда в жизни не чувствуя себя более свободным, чем в эту минуту.

— Я лечу-у-у! – выкрикнул он во всю силу легких.

Ответом ему был только смех Джеймса, который вдруг резко бросил метлу вниз, заставив Сириуса снова вцепиться ему в бока.

Они нырнули вниз, выписали широкую дугу, разворачиваясь над большим, глянцевым Черным озером, спустились к самой воде, подняв каблуками ботинок тучу брызг, накрывшую их с головой, а потом по спирали взмыли вверх, оставляя за хвостом метлы водяную спираль, провисевшую всего секунду в воздухе перед тем, как обрушиться обратно в озеро. Потом метла снова начала подниматься, древко задиралось все выше, пока она не встала совершенно вертикально.

— Держи-и-ись! – крикнул ему Джеймс.

Сириус держался. Держался очень крепко, когда Нимбус вдруг опрокинулся, и Блэк отчетливо увидел далеко внизу холмистую территорию Хогвартса и его внутренний двор. Всего на несколько секунд все внутри у него встало с ног на голову, а потом метла снова выровнялась, закончив выписывать мертвую петлю, и полет снова стал ровным.

— Круто! Давай еще раз! – воскликнул Сириус, крепче вцепляясь в бока Поттера.

Они повторили еще раз. И еще, пока оба не почувствовали, что начинает кружиться голова. Тогда они начали носиться вокруг замка, пользуясь все сгущающимися сумерками, и заглядывая в окна башен, куда не имели доступа.

— Так вот она какая, гостиная Рейвенкло… — задумчиво сказал Джим, когда метла зависла у очередного стрельчатого окна, а мальчишкам пришлось свеситься с нее, как двум летучим мышам, чтобы заглянуть внутрь и не рисковать быть пойманными.

— По-моему, скучновата. Ты смотри, они все читают. А кто не читает, тот сейчас начнет, зуб даю.

Джеймс рассмеялся, кто-то из студентов удивленно взглянул на окно, и пришлось в спешном порядке уносить ноги.

Когда они пролетали над длинной плоской крышей, Сириус вдруг потребовал остановиться и высадиться там. Джим не стал ему перечить. Снова встать на ноги после полета было как-то странно, но ощущение быстро прошло. Блэк повернулся к Поттеру с самым решительным выражением на лице.

— Научи меня.

Джим довольно ухмыльнулся, с самого начала зная, что именно к этому все и придет рано или поздно. Чувство полета либо влюбляло в себя с первого взгляда и навсегда, либо внушало страх и отвращало так же навечно. Очень мало кто способен был остаться равнодушен к полету, и уж точно не был таким человеком Сириус Блэк. Это чутье Джеймсу сразу подсказало, еще на крыше Хогвартс-Экспресса. Поттер опустил метлу на крышу и сделал шаг назад, пропуская Сириуса.

— Начало банальное, все как на уроках мадам Трюк.

С этим у Сириуса были проблемы только на первом занятии, да и те быстро разрешились. Стоило ему поднять над метлой руку и приказать ей подняться вверх, как та послушно прыгнула в руку. Сириус сжал пальцы возможно чуть сильнее, чем было нужно, и перевел вопросительный взгляд на Джеймса.

— А теперь – рули. – беззаботно откликнулся Джим, жестом приглашая Блэка оседлать метлу.

Просить дважды его не пришлось. Но только теперь, когда он летел сам, интуитивно повторяя движения, подсмотренные у Джеймса во время их совместного полета, Сириус мог по-настоящему ощутить всю прелесть полета. Это была свобода в чистом ее виде, пьянящая и заставляющая сердце биться чаще в эйфории, с которой невозможно, да и не хочется бороться. Он купался в воздушном потоке, как купается птица, и хотел только одного – остаться здесь навечно. Даже про Джеймса Сириус забыл напрочь, пока Поттер прицельным ударом не послал ему в плечо камень с крыши, приказывая вернуться.

Сириус усмехнулся и стрелой понесся в сторону Поттера, как будто собирался взять его на таран. Он ожидал, что Джеймс увернется или бросится в сторону, но Поттер был бы не Поттер, соверши он что-то настолько банальное и ожидаемое. Вместо этого мальчишка на ходу уцепился за руку Блэка и вскочил на метлу позади него с такой легкостью, будто всю жизнь только так и садился на метлу.

— Я там чуть со скуки не помер! – раздраженно выговорил другу Поттер.

— Кто ж тебе виноват, что ты такой скучный тип. – добродушно ответил Блэк.

Джеймс ограничился только легким тычком под ребра, а затем они продолжили полет, уже с Сириусом у руля.

Джеймс принял решение возвращаться, только когда остатки дневного света совсем покинули пространство вокруг, и они начали рисковать врезаться в неосвещаемую башню замка. Они спешились во внутреннем дворе Хогвартса, и аккуратно, по стеночке, вернулись в школьные коридоры.

— Тебе нужна собственная метла, совершенно точно. И черт с ними, с правилами. – сказал Джеймс, приковывая Нимбус к остальным метлам, полеты на которых строго запрещались (его метлу нашли и изъяли старосты в середине прошлой недели).

— Что-нибудь придумаю. – с усмешкой ответил Сириус.

Он подумал почему-то об Андромеде, единственной из его семьи, на кого можно было положиться в подобном вопросе. А потом оба мальчика накрылись волшебной мантией Джеймса и, никем не замеченные, направились в сторону Гриффиндорской башни.

* * *

Андромеда тихо вскрикнула, когда прямо из стены появились две черные руки и, схватив ее, втащили в темный боковой коридор. Она уже приготовилась отбиваться, когда хорошо знакомый голос прямо над ухом произнес:

— Ты опоздала.

— А ты напугал меня до чертиков, Тед Тонкс! – прошипела Андромеда, с чувством наступая обидчику на ногу.

Тот мужественно вынес ее маленькую месть, а потом совершенно неуместно рассмеялся и сгреб ее в объятия.

— Я тебе уже говорил, какая ты хорошенькая, когда злишься?

Возмущение в ней вдруг вскипело до самой высшей точки, а потом лопнуло, как мыльный пузырь. Она не умела долго на него злиться. И вот сейчас, когда еще минуту назад все, чего ей хотелось: запустить в него проклятьем попротивнее, она уже обмякла в его руках, превратившись в тесто. Месите из нее все, что душе угодно – она и не подумала бы сопротивляться. Тед крепко прижался губами к ее рту. Поцелуй был теплый, от него по всему телу разлилась приятная истома, и это поставило окончательную точку в инциденте.

— Пойдем. Филч уже полчаса тут рыскает, он может вернуться в любой момент.

Он взял ее за руку и повел по темным коридорам. Андромеда доверилась своему провожатому, который, как барсук на гербе его факультета, казалось, прекрасно видел в темноте, ни разу не сбившись и не повернув, куда не надо.

— Пришли.

Андромеда видела перед собой только стену. Девушка перевела на Тонкса вопросительный взгляд, а тот в ответ утвердительно кивнул, выпустил ее руку и начал ходить взад и вперед мимо стены. Девушка тихо рассмеялась.

— Это какой-то магический ритуал?

— Да, ритуал, и ты меня отвлекаешь! – театральным шепотом оповестил Тонкс, а потом вдруг остановился, посмотрел на стену и сделал шаг в сторону, чтобы Андромеде тоже было видно.

— Тед… Это же дверь. Ее тут не было секунду назад! – воскликнула Андромеда.

— Сюрприз, красавица. – широко улыбнулся парень, а потом толкнул появившуюся дверь и жестом пригласил девушку внутрь.

Они оказались в «Трех Метлах». Это никак не мог быть хогсмидский паб, но, тем не менее, это был именно он. Андромеда изумленными глазами рассматривала такой знакомый, уютный интерьер и отказывалась верить в возможность происходящего.

— Тед… Это же…

— «Три метлы», именно так! – сказал совершенно довольный собой Тонкс. – Мы ни разу не были там вместе, чтобы просто зайти, сесть за столик у окна и выпить по кружке сливочного пива. Никаких косых взглядов, никаких перешептываний. А теперь мы можем!

Пусть это было не по-настоящему, но Тонкс был прав. Они могли. Андромеда рассмеялась и бросилась в объятия Теда. Он поднял ее над полом, покружил несколько раз, а потом отвел к тому самому столику, о котором говорил. Сливочное пиво обнаружилось в бочках, именно там, где должно было быть в настоящем пабе, он налил им по большой кружке и вернулся за столик, вручив девушке ее порцию. Андромеда сделала глоток и снова рассмеялась. Это действительно было оно, фирменное сливочное пиво из «Трех Метел».

— Вы настоящий волшебник, господин Тонкс. – прошептала Андромеда.

— Для Вас, моя прекрасная леди, все, что угодно.

Он смотрел на нее такими ясными, такими влюбленными голубыми глазами, что сердце девушки начинало биться сильнее, как птица, рвущаяся улететь в небо. Это был не первый раз, когда Андромеда отметила про себя, что любит этого растрепанного светловолосого мальчишку, сидящего напротив нее в фальшивом волшебном баре, но только теперь Меда с пугающей четкостью осознала, как сильно.

Они пили сливочное пиво и болтали о мелочах. Именно так, как делали десятки других пар в Хогсмиде. Без страха, что кто-то из родни войдет в двери и заметит. Без опасений, что такое поведение придется кому-то объяснять. Не боясь, что поползут слухи, что чистокровная Блэк спуталась с грязнокровкой Тонксом, из-за которых родители вынуждены будут либо забрать ее из Хогвартса, либо в срочном порядке выдать замуж за кого-то, кто по экстерьеру больше подходит. Тед совершил невозможное, каким-то образом подарив им самый обычный вечер вылазки в Хогсмид, который они могли провести только вдвоем.

— Ну, и какой же вечер без танцев. – сказал он наконец, снова поднимаясь со стула.

— Танцев… — автоматически повторила Андромеда, не до конца понимая, о чем он.

Тонкс вернулся за стойку и поставил на нее старенький переносной патефон.

— Эта комната полна сюрпризов, я тебе доложу. Но он полностью механический, никакого электричества и прекрасно работает в Хогвартсе. Смотри.

Тед зачаровал ручку патефона, чтобы крутилась без остановки, а потом аккуратно поместил внутрь пластинку. Комнату заполнила негромкая музыка, которую Андромеда никогда не слышала, а Тед, кажется, знал каждое слово.

— TheBeatles. – пояснил он. – Прекрасная группа, очень их люблю. Потанцуешь со мной?

Она засмеялась и шагнула к нему. Даже танцевал Тед совсем не так, как молодые люди на приемах, которые посещала ее семья. Легче, меньше комбинаций и больше раскованности было в его движениях. Неведомые магглы пели об окончании длинной зимы и возвращении солнца. Как раз то, что ей сейчас очень хотелось бы услышать. Рука Теда, сжимающая ее ладонь, была теплой, а его губы, когда он нагнулся к ней, обнял и снова поцеловал – мягкими. От него пахло ирисками.

— Я люблю тебя. – прошептал Тед, едва касаясь губами ее уха.

Андромеда только сильнее вцепилась в его мантию, как будто если разжать пальцы – он просто испарится. Исчезнет, как чудесное видение, или сон, которого она не заслуживает. Она ведь и правда его не заслуживала. Все, что она делала, с того самого дня, когда все-таки признала, что у нее есть чувства к этому магглорожденному парню: отнекивалась, пряталась и его заставляла поступать так же. А он не боялся. Тед всегда говорил то, что действительно думал, честно и без обиняков. В сочетании с происхождением это и сделало его постоянной мишенью для насмешек людей, которые называли себя людьми ее круга.

Блэк запрокинула голову, чтобы видеть его лицо. Трусиха. Она ужасная трусиха и эгоистка, которая хочет усидеть на двух стульях. Не потерять семью, потому что они дороги ей со всеми их расистскими взглядами и традициями. Не потерять его, такого теплого и солнечного, потому что иначе жизнь ее утонет в беспросветном мраке. Она не смогла бы в нем выжить. Не теперь, когда точно знала, как бывает на солнце. «Herecomesthesun…» — пели за ее спиной четверо маггловских парней из зачарованного патефона. Андромеда улыбнулась и прильнула к груди Тонкса.

— Я тебя еще больше.