Как я перестал бояться и полюбил молнии (гет)

Она проснулась, судорожно глотая ртом воздух, перед глазами все еще метались призраки ночных видений, взгляд блуждал по комнате в поисках света, путь которому преграждали плотные шторы на окнах. В полумраке она едва различила его фигуру, Курт лежал на животе, погруженный в «Философию экзистенциализма», которая в данный момент была явно за пределами ее понимания.

— Плохо спалось? — спросил он, и тишину темной комнаты нарушил мягкий шорох страниц. Курт перевернулся на бок, чтобы взглянуть на нее своими необыкновенными глазами, сияющими в темноте тепло и мягко. Он протянул руку, чтобы убрать пряди волос, которые упали ей на глаза, и осторожно вернуть их к другим, обрамляющим смуглое лицо. И то, как он при этом смотрел на нее, могло бы заставить ее покраснеть и залезть под подушку, будь она чуть более стеснительна. Это был взгляд, благоговейный и немного испуганный, как у глухого человека, который услышал музыку в первый раз в жизни.

— Ты прекрасна, — сообщил он тоном, не терпящим никаких возражений. Ороро смотрела, не шевелясь, как его силуэт, окутанный тенью, приближался к ней до тех пор, пока не заслонил собой весь остальной мир. И тогда она почувствовала нежное прикосновение губ ко лбу, как подтверждение связи, что установилась между ними.

— Курт… — единственное слово, которое ей удалось произнести. Если бы она проснулась не только что, это прозвучало бы умоляюще, но, смягченный недавним сном, ее голос понизился до шепота, и потому следующая фраза была больше похожа на приказ ему, оставаться здесь, в тишине ее темной комнаты. — Останься со мной.

— Твое желание для меня закон, — вслед за хриплым смешком последовал ответ, и она протянула руки, чтобы обнять его, чтобы держать его и знать, что если она снова уснет, он будет здесь, в отличие от теней ее прошлого.

— Все в порядке, — снова заверил он ее, точно ребенка, и по голосу она поняла, что он улыбается. — Я так и сделаю.

— Хорошо, — со всей серьезностью подтвердила она, чем вызвала еще один короткий смешок, и дала ему повод поцеловать себя еще раз.

"Я останусь".