С поправкой на нормальность (гет)

На следующее утро все казалось странным сном. Кажется, я даже помнила какие-то картинки звезд, космоса. Но я знала, что это не более чем игра воображения. И никакой это не сон. Сомнения вызывала только правдивость самой истории.

Принять это было тяжело. Ведь с таким поворотом очень многое менялось. Ты прекращал быть симптомом шизофрении и становился относительно реальным. Ну или все-таки симптомом шизофрении, нашедшим себе оправдание. И я вот даже не могу сказать, что из этого странней.

Помучившись немного над этой дилеммой, я решила пойти другим путем — поискать в интернете необходимую информацию. Но проблема состояла в том, что я обладаю память рыбки. Что говорить про детство, если я даже сейчас не смогла запомнить название той звезды, что называл Мэй. Но три минуты битья головой о клавиатуру помогли все-таки вспомнить, что искомая звезда является дельтой Стрельца.

Не сказала бы, что поисковик выдал мне много информации об этой звезде, но хотя бы подтвердил ее существование. Каус Медиус. Каус Меридианалис. Язык можно сломать о полное название. Переводится, как «южный лук». Оранжевая звезда более чем в сотне световых лет от Земли. Мельче и холодней Солнца.

Я долго пыталась вспомнить, откуда в моей голове могла бы всплыть подобная информация, но все тщетно. Ведь даже на уроках астрономии в школе мы не заходили дальше упоминаний имен альф и бет звезд. Занятиями в школе мой интерес к астрономии и ограничивался. Больше я никогда не изучала звезды. А имя дельты Стрельца вряд ли можно отнести к популярной информации, которую можно случайно услышать на углу или в автобусе.

Я попыталась тебя позвать, в надежде узнать еще что-нибудь, но ты меня проигнорировал. Несколько раз. Кажется, принципиально. А ведь я звала тебя даже по звездному имени!

— Ник, а у тебя когда-нибудь были воображаемые друзья? — спросила я, меланхолично помешивая кофе.

— Лет в пять у меня был заяц Бэрри, с которым я разговаривала, — не отрываясь от приготовления яичницы, отвела соседка. — Не помню, правда, разговаривал ли он со мной. Это нормальное явление. Почти у всех детей есть воображаемые друзья. Имеющие материальную основу, как мой заяц, или же полностью сотканные из воображения. Лет до шести. А потом ребенок идет в школу, заводит реальных друзей, и нужда в вымышленных отпадает. В некотором роде, это даже полезно — иметь выдуманного друга. Через такое проявление фантазии ребенок строит связь между внутренним миром и внешним, учится преодолевать конфликты. А к чему ты это спрашиваешь?

— Просто интересно. А когда выдуманного друга можно считать признаком шизофрении?

— Ну, про шизофрению — это ты, конечно, загнула. Воображаемые друзья могут быть звоночком о психической проблеме, но не настолько серьезной. Задуматься об этом стоит тогда, когда этот самый друг начинает из воображаемых игр входить в реальность ребенка, когда ребенок не хочет заводить реальных друзей, утверждая, что у него уже есть так называемый Карлсон. Ну и конечно, если воображаемые действия носят насильственный, жестокий характер.

— Как думаешь, куда потом деваются выдуманные друзья?

— Ну, я своего зайца соседской девочке отдала. А, вообще, куда они могут деваться? Это же просто излишек детского воображения, а не реальные существа. О них просто забывают.

— Звучит как-то очень грустно. А вдруг они приходят откуда-то? Вдруг они реальны, а потом возвращаются к себе домой? В другой мир, на другую планету… к звездам.

Ника выключила конфорку под сковородкой и подошла ко мне. Ее прохладная ладонь легка мне на лоб.

— Хм, температуры, вроде, нет, а бред есть. Соня, милая, у тебя все хорошо? Мне начинать за тебя волноваться?

— Не стоит, — буркнула я, убирая руку Ники. Не хватало только, чтобы она считала меня ненормальной.

— Тогда прекрати заморачиваться о всякой ерунде. Я понимаю, что тебе тяжело, столько всего на голову свалилось, но это не повод сходить с ума.

— Да не схожу я с ума! — нервно бросила я. — Это банальное любопытство. Не надо записывать меня в психики.

Я схватила чашку с недопитым кофе и пулей вылетела из кухни

— Эй, Соня! — крикнула мне вслед Ника, но я только хлопнула дверью. Слишком много нервов.

— Ну ты и истеричка, — засмеялся ты, нагло глядя на меня бирюзовыми глазами.

— Ну и какого черта? — выдохнула я.