Змеиная паутина (гет)

Страстно хочу одиночества. Хочу никого не видеть — особенно сумасшедшую Беллатрикс. И Крауча. И Лорда. Всех, кто водится в мэноре. И вообще всех. Хочу остаться один во всей Вселенной. Чтобы не было никого. Даже магглов. Ни одного. Хочу полностью пустую Землю, свободную от всех видов Homo Sapiens — как Homo Sapiens Sapiens, так и Homo Sapiens Magicus.

Но на мои желания всем плевать. В том числе и Лорду. Тем же вечером, когда я сижу в пустой комнате и бездумно гляжу в пространство, тянет Метку.

— Две недели назад на каникулы прибыл младший Малфой, — произносит Лорд, когда я в полной прострации добираюсь до кабинета и точно так же опускаюсь на одно колено. — Ты с ним знаком, верно?

Вопрос риторический, но я отвечаю.

— Да, мой Лорд.

— Это хорошо. Я бы хотел, чтобы ты больше общался с ним. Я уверен, у вас найдутся общие темы.

С белобрысым отпрыском Люциуса общаться я не хотел еще в Хогвартсе. Напыщенный самовлюбленный болван не вызывал у меня никакой симпатии. И даже его попытки поучаствовать в моих тренировках, когда я еще думал, что вернусь в Сборную, не смогли изменить моего отношения.

Но приказ Лорда я оспорить не могу.

— Могу я спросить, мой Лорд? — аккуратно интересуюсь, когда Лорд заканчивает говорить и, дождавшись его благосклонного кивка, произношу: — Как бы вы хотели видеть наше общение? Имею ввиду, в роли кого мне стоит выступать?

— Поясни, Виктор, — внимательно глядит на меня Лорд.

— Равным — то есть товарищем по играм и увлечениям; старшим товарищем, который будет наставлять в каких-либо вещах или же товарищем младше по статусу, который потакает его прихотям?

Мой вопрос вызывает у Лорда улыбку.

— А как ты сам расцениваешь себя, Виктор? Говори, как думаешь. Мне любопытно твое видение.

Говорить, как думаю? Вообще-то я думаю, что мелкого надо прикопать где-нибудь под забором. Но это лично мое мнение. Я сейчас всех хочу прикопать под забором.

— Мы не равны, — говорю спустя несколько секунд раздумья. — Я — Глава семьи, он лишь наследник. В то же время он еще школьник, младше меня. С другой стороны — он сын хозяина дома, я же гость.

Вспоминаю все нюансы, но больше ничего не приходит на ум. Но потом… потом вспоминаю еще один момент. И решаюсь его сказать.

— А еще я Рыцарь Вальпурги, а он — нет.

— Как бы ты вел себя, Виктор, если бы твой отец прибыл с тобой в гости к своему другу, у которого сын — ровесник Драко Малфоя? — задает наводящий вопрос Лорд.

— Понятия не имею, — признаюсь честно. Лорд сам хотел, чтобы я говорил, что думаю. — Но если бы это был сам Драко Малфой, я бы держался от него подальше, чтобы, не дай Кощей, не задеть его ранимую душу. Он же на любое замечание дуется.

Моя откровенность вызывает у Лорда смех. Он оказывается для меня неожиданностью — я никогда не слышал, как Лорд смеется.

— Я понял тебя, Виктор. Да, сложная ситуация. Но твоя помощь важна — у Драко Малфоя, как ты выразился сам, ранимая душа, и ему очень тяжело сейчас, когда его отец так глупо подставился, что попал в Азкабан. Ему нужен кто-то, кто не сильно отличался бы от него по возрасту, чтобы поддержать его. Поиграть, отвлечь от тяжелых мыслей, но в то же время чтобы этот человек мог ободрить его и помочь советами. Несомненно, ты старше него — и по положению, и по возрасту. Вот и действуй. Я верю, что у тебя получится.

— Слушаюсь, мой Лорд, — склоняю голову.

Когда я покидаю кабинет Лорда и отправляюсь к себе в комнату, то в голову приходит мысль, что идея эта не совсем плоха. Может быть, я тоже отвлекусь.

Ночь проходит в кошмарах.

* * *

Утром через пару часов после завтрака иду искать белобрысое чудовище.

Драко Малфой находится не сразу. Я обхожу почти весь мэнор, по пути столкнувшись с его матерью, Нарциссой Малфой. Женщина выглядит какой-то потерянной — на мое приветствие отвечает с задержкой, словно удивляется моему присутствию.

И лишь выйдя в сад, обнаруживаю Драко в воздухе на мини-поле для квиддича. Он меня тоже замечает и резко пикирует вниз.

Неплохо летает для его возраста и уровня подготовки.

— Привет, — выпаливает Малфой-младший первым, настороженно глядя на меня.

— Привет, — отзываюсь, растянув губы в улыбке и старательно изображая приветливость. — Летаешь?

— Ага. А ты что тут делаешь?

— Тоже полетать решил, — пожимаю плечами. — У тебя есть запасная метла?

— Эм… Да, но не очень хорошая — «Чистомет», — Малфой спрыгивает со своей метлы, в которой я узнаю «Нимбус». — Эта лучше… Хотя все равно не «Молния».

— Это да, — киваю. — Но тащи. Полетаем.

Малфой сияет, как медный таз.

— Динки!

Появившаяся домовичка тут же приносит метлу. Потертая, видно, что на ней много летали.

— Догоняй, — фыркаю и взмываю в воздух. Малфой весело отзывается уже где-то внизу:

— Догоню!

«Чистомет» неплох. Но я сразу чувствую, что за метлой плохо ухаживали — не перебирали прутья, не обновляли лаковое покрытие, редко смазывали специальным гелем. Ее слегка ведет вправо, но удержать удается без особого труда.

А еще я по пути перехватываю снитч, за которым Малфой гонялся до тех пор, пока я не пришел.

Летаем недолго. Когда замечаю, что мелкий устает от моих виражей, делаю знак приземления, и мы опускаемся на землю.

— Держи, — отдаю мальчишке шарик, недовольно водящий крылышками. — Твое вроде.

— Блин! — на лице Малфоя — восхищение. — Я даже не заметил, когда ты его поймал!

— Я тоже, — довольно фыркаю. — Слушай, малой…

— Я не малой, я Малфой, — недовольно поправляет меня белобрысое чудище, и я согласно исправляюсь:

— …Малфой. А ты своим метлам когда делал ремонт?

— Какой ремонт? — удивляется Малфой. — Они же летают!

— Профилактический, — объясняю. — Им прутья надо перебирать и лак обновлять. «Чистомет» ведет вправо, например.

— А мой «Нимбус»?

— А твой «Нимбус» не знаю, — пожимаю плечами. — Я на нем не сидел.

— А проверь его?!

Киваю, принимаю из рук восхищенно глядящего парнишки древко «Нимбуса».

Ну, что могу сказать спустя пару кругов. «Нимбус» хорош, в принципе, ему ничего делать не нужно, разве что гелем смазать.

— «Нимбус» намного лучше, — признаюсь, опустившись на землю рядом с хозяином метлы. — Но смазать его не будет лишним.

— Откуда ты все это знаешь? — интересуется Малфой, когда мы направляемся в сарай для метел. — У вас в Сборной этому учили?

— И в Сборной, — соглашаюсь. — Но у меня дед по матери всю жизнь метла делал. Я в три года на взрослую метлу первый раз сел.

— Ого! И тебе разрешили?! — изумленно восклицает белобрысый мальчишка.

— Нет, — фыркаю. — Случайно вышло. Я маленький был, а дед как раз метлу сделал. Отвлекся что-то. Ну, я ее схватил и полетел. Поймали на полпути до Софии.

— Софии? — Малфой хлопает глазами.

— Столица Болгарии, — поясняю. — Это как по-вашему, на полпути до Лондона.

Мелкий замирает, осознавая мои слова, а потом покатывается со смеху.

— Угу, — киваю. — Мне потом влетело по первое число.

Лаком покрыть «Чистомет» я не могу — лака нет. Но вот перебрать прутья, заменив испорченные и износившиеся, я могу. Могу так же смазать метлу гелем, аккуратно затерев царапины.

Малфой, изначально горевший энтузиазмом, на трети прутьев своего «Нимбуса» сдувается.

— Почему это надо делать руками? — недовольно говорит он, роясь пальцами в куче. — Мы что, магглы какие?

— Потому что метлы уже зачарованы, — терпеливо объясняю парнишке, как когда-то мне объяснял дед. — Над метлой проведен сложный Ритуал, навешивающий на нее комплекс Чар. Если ты сейчас сюда свои недоЧары впихнешь, вся вязь имеющихся в лучшем случае развалится. И будет у тебя маггловский веник стоимостью сто галеонов.

— А в худшем?

— А в худшем тебя этой метлой размолотит, едва ты на нее сядешь. Так что все обслуживание метлы — руками. Как, впрочем, и изготовление. Хотя нет, вру. Прутья собирать для нее можно магией. Кстати, надо бы этим заняться тоже. Запасных прутьев у тебя нет, а с половиной хвоста «Чистомет» будет летать, как веник из прошлого века.

— Есть, — возражает Малфой, на лице которого проскальзывает облегчение. Когда я сказал, что прутья придется собирать, он аж в лице изменился. — Сейчас найду!

Прутья действительно находятся. Хорошие, в упаковке. Правда, слежавшиеся. Но годные.

Мои объяснения по поводу количества прутьев, длины каждого из них, а так же как их складывать и перевязывать, Малфой по большей части пропускает мимо ушей, хотя с любопытством наблюдает, как я заменяю износившиеся прутки, вымеряя длину. Я даже забираю у него прутья от «Нимбуса», которые Малфой так толком и не перебрал.

— А вот древко, дружок, тебе придется полировать самому. Если прутья перебирать лучше умеючи, да и не часто это требуется, — поясняю, — то древко гелем смазывать надо каждый раз после игры. А меня рядом не будет.

Малфой кривится.

— Хочешь летать на точно такой же метле, как у других, но чтобы она была лучше, чем у других? — хмыкаю.

В глазах блондинчика разгорается огонек.

— Так что вон тряпка, вон гель. Поехали. Каждую царапинку затираем.

Видимо, мысль о том, что летать он будет лучше других, настраивает мальчишку на рабочий лад. Он старательно натирает древко, прислушиваясь к моим замечаниям. Когда я успеваю перебрать полтора пучка прутьев и натереть древко «Чистомета», Малфой едва-едва справляется с натиркой древка от «Нимбуса».

Собираю метла, перетягиваю прутья.

— Ну что, проверим, как оно? — подмигиваю Малфою, на что тот кивает.

Не знаю, как «Нимбус», но «Чистомет» летает намного лучше. Его больше не ведет, да и разгоняется он гораздо более плавно.

Делаю круг над Малфой-мэнором и не удерживаюсь от небольшой шалости — снижаюсь и пролетаю практически над головами одной из «троек», гуськом шествующей по саду.

Шалость удается не совсем — едва успеваю увернуться от трех разнокалиберных проклятий, выпущенных в мою сторону. От матерных ругательств увернуться не удается, но они, к счастью, безвредны.

Малфой счастлив.

— Блин, я не думал, что метла так может летать! — восхищенно выпаливает он, когда мы встаем посреди площадки для квиддича, перехватывая древки своих метел. — Словно «Молния»!

— Преувеличиваешь, — хмыкаю. Все-таки приятно, когда лестно отзываются о твоей работе.

— Слушай, Крам! — восклицает Малфой. — А потренируй меня? Чтобы я летал так же, как и ты!

Учитель из меня так себе. Я хочу отказаться, но потом вижу горящие глазенки белобрысика и вспоминаю приказ Лорда.

— Тяжело, не потянешь! — насмешливо говорю пареньку, раззадоривая. — Терпение нужно. А ты даже прутья не смог перебрать.

— Ну научи! — канючит Малфой. — Что тебе стоит?

— Всему — не научу, — говорю. — Но вот сделать так, чтобы ты летал лучше, чем сейчас, а не как разжиревший фазан, могу.

— Я не фазан! — взвивается мелкий. — Я ловец в сборной факультета! Со второго курса!

— Да? — прищуриваюсь. — Скажи мне, «нефазан», сколько на счету вашей сборной побед?

Малфой тут же сдувается.

— У них Поттер! — оправдывается он. — Он вечно…

— Хочешь Поттера за пояс заткнуть? — перебиваю. — Или так и будешь ныть, как девчонка?

— Хочу!

— Тогда поехали…

У Малфоя неправильный хват. Переучивать его сейчас нет смысла, потому что он, во-первых, привык к нему за много лет, а, во-вторых, за два месяца лета он к новому не привыкнет. Поэтому я решаю научить его летать без рук. Это достаточно рисковая затея, потому что меня самого учили так далеко не после первого года тренировок, но я надеюсь на толковость ученика и его все-таки какой-то опыт.

— Малфой, первый вопрос — чем ты управляешь метлой? — спрашиваю, когда белобрысая мелочь аж подпрыгивает от нетерпения, услышав мое предложение.

— Руками! — с готовностью отвечает мой ученик.

— Садись, два, — фыркаю. — То есть «тролль». Метлой ты управляешь, прости за подробности, задницей. Которой сидишь. Да-да, не кривись. Именно так. Поэтому метла слушается того, кто первый на нее сел. Неважно, где будет сидеть пассажир — спереди, сзади, сбоку или вообще висеть под метлой — кто первый сел, того и тапки. Поэтому твои руки выполняют чисто поддерживающую роль — две точки опоры лучше, чем одна. У тебя детская метла есть?

— Есть, — сникает Малфой, поняв, на чем ему сейчас придется тренироваться. — А может, «Чистомет»?

— «Чистомет» — взрослая метла, — качаю головой. — Улетишь вниз башкой и размажешь мозги по земле. А потом меня твоя мама и твой отец заживо съедят. Не надо так.

Детская метла находится. Малфой краснеет, зеленеет, нервно оглядывается, как бы его не заметил кто-нибудь, но послушно садится на нее.

— Итак, пробуй. Метла реагирует на наклоны корпуса и перенос центра тяжести.

Тут нам приходится слегка прерваться. Мелкий не знает, что такое центр тяжести. Читаю ему краткое введение в физику, и мы приступаем к полетам.

Ну, что сказать. Первый пробный полет даже на детской метле без рук удается у Малфоя, как и у всех новичков, хреново. Он три раза слетает с метлы, прежде чем заканчивает круг по площадке на высоте один метр. Если бы летали выше — я бы замучился его ловить. Конечно, разбиться он бы не разбился — на площадке специальные Чары наличествуют, да я бы перехватил в воздухе. Но зачем лишние хлопоты?

— Чуешь, как надо? — интересуюсь, когда белобрысик, потирая левое бедро, стоит на земле. — Чуешь систему?

— Угу. А можно на «Чистомете»?

Вот же вредина.

— Нет, — качаю головой. — Пока на детской.

Малфой вздыхает и перекидывает ногу через тоненькое древко.

Седлаю «Нимбус» и взмываю в воздух.

В воздухе хорошо. Проделываю привычную разминку — перевороты, упражнения на баланс, разгон и торможение, а потом замечаю фигурку Нарциссы Малфой, притаившуюся за кустами. Малфою с его метровой высоты мать не видать, а я миссис Малфой вижу.

Приземляюсь рядом с ней.

— Добрый день, мистер Крам, — здоровается со мной женщина.

— Добрый день, миссис Малфой, — вежливо отвечаю. — Как вы?

— Хорошо, спасибо, — машинально отвечает мне миссис Малфой, но потом, нервно сглотнув, поправляет себя: — Плохо, мистер Крам. Отвратительно.

— Сочувствую, — смотрю на женщину. Вроде бы как я должен спросить, в чем дело, но я и так знаю, из-за чего ей плохо.

— А как вы? — спрашивает она в свою очередь.

— Так себе, — пожимаю плечами. — Хотя могло быть и хуже.

— Могло, — она опускает голову. — Спасибо, что приглядываете за Драко. Ему… ему нужен кто-то старший рядом.

— Не стоит, — качаю головой. — Мне это не сложно...

— Я знаю, что вы не по собственной воле решили возиться с моим сыном, — перебивает она меня. — Я знаю, что вам приказал… Лорд. Но лучше вы, чем моя сестра, Беллатрикс. Да и вообще — лучше вы, чем кто-то другой из… наших гостей.

— Я… — от откровенности стоящей рядом женщины становится неловко. — Я…

— Вы среди них самый адекватный, — Нарцисса Малфой невесело улыбается.

— В этом я не уверен, — честно признаюсь, но она возражает:

— Я уверена. За прошедший год успела убедиться. Со стороны, мистер Крам, виднее.

Смотрю в землю.

— И… мистер Крам, я, конечно, понимаю, что рисковать своей жизнью ради моего сына вы не будете, но… все же попрошу. Приглядывайте за ним, пожалуйста. Не только на поле для квиддича. Он… и наши гости… особенно…

Понимаю, что хочет сказать миссис Малфой.

— Я постараюсь, — отвечаю искренне. — Насколько смогу.

— Спасибо вам, мистер Крам, — женщина тихонько вытирает выступившую слезу и, неловко сделав книксен, уходит.

Смотрю ей вслед, пока с поля не доносится вопль Малфоя-мелкого:

— Крам, ну можно я попробую «Чистомет»?!

* * *

Беллатрикс хороший маг, но ее безумие мешает ей быть полноценным лидером «тройки». Если с Яминским мы уже кое-как сработались — я рассчитываю на его атаки, он на мои щиты и наоборот, то Беллатрикс похожа на осадную машину — рвется вперед, сметая все на своем пути.

А рейды становятся сложнее. После демарша неудачников в Министерстве нам нередко приходится отбиваться от авроров. А авроры — не идиоты.

И каждый раз, возвращаясь назад живыми, хотя и потрепанными, я благодарю нашу с Яминским дурмстранговскую подготовку. Особенно посохи, поскольку местные маги посохами не колдуют и вообще часто не знают, как от них обороняться. Пару особо «одаренных» авроров мы с Яминским укладываем простыми маггловскими ударами тех же посохов.

Иногда с нами идет Темный Лорд. И от мощи его магии дрожит само мироздание. Когда он появляется, мне хочется забиться в самый дальний угол и притвориться улиткой, поскольку ощущение, что еще немного, и меня тоже сметет волной дикой ярости, остро, как никогда.

И Лорд никогда не пользуется моими зельями — у него свой запас. Откуда он их берет, сам варит или же Снейпа припрягает, я не знаю. Да мне без разницы.

В сентябре начинаются занятия в Академии, но освобождений от участия в рейдах мне никто не дает. И лишь ударные дозы всевозможных зелий позволяют мне выглядеть на лекциях свежим и бодрым.

Один раз хожу к «мадам Лулу», встречаюсь с Кэти. Но встреча проходит скомканной, мне так и не удается расслабиться толком. Кэти старается изо всех сил, но я смотрю на нее, а вижу Гермиону. Или же начинаю сравнивать Кэти с Гермионой — а Гермиона тут голову не так поворачивает. И не так смеется. И не так стонет. И не так…

В общем, от мадам Лулу выхожу злой. На душе еще больше разрастается пустота.

Гермиона, девочка…

Учиться мне предстоит еще год. В Святом Патрике, как и в других магических высших учебных заведениях, учеба длится три года. Учитывая, что меня приняли на второй курс, то всего — два года.

И я не уверен, что закончу этот год.

Как никто другой, меня поддерживает Анна Фоминична. Как мог, я постарался обустроить ее клетку — принес хорошую кровать и матрас, купил самоочищающийся горшок и кувшин, вечно полный чистой воды. Я пытался приказать Динки, чтобы та носила еду для Анны Фоминичны, но домовичка сослалась на приказ (я так и не понял, чей), и отказалась.

И каждый раз Анна Фоминична благодарила меня с робкой смущенной улыбкой. И мне каждый раз было тяжело видеть, как она мучается в полусыром подземелье вместе с узниками. И каждый раз я понимал, что Анна Фоминична — человек исключительной силы, с твердым внутренним стержнем, который невозможно ни сломать, ни погнуть. Даже в невзгодах она умудряется служить мне опорой и поддержкой.

А мне невероятно стыдно за то, что я этой поддержкой пользуюсь.

Я хочу быть сильным. Хочу быть таким же, как она. Но ее пример лишь показывает, как я далек от подобного совершенства. Я бы уже давно сломался, если оказался бы в таких же обстоятельствах.

Она же умудряется не просто сидеть, а действовать. По приказу Лорда в подвале поставили шкафчик с зельями, которыми Анна Фоминична поит заключенных в мое отсутствие. Простые зелья — Укрепляющие, Бодрящие…

И пара неподписанных флаконов с ядом.

Когда я показываю их Анне Фоминичне, она смотрит на меня понимающим взглядом и кивает.

А мне на душе делается тоскливо. От того, что эти флаконы вообще есть. И есть необходимость в их использовании.

Лорд начинает нападения не только на магглов, но и на магов. Как поясняет мне Алекто Кэрроу, на несогласных. И каждый раз я боюсь, что вот, этот маг будет моим знакомым… Но сия чаша меня минует.

У Лорда появилась змея. Огромная, длинная, толстая. От ее вида меня передергивает, но он любезничает с ней, сюсюкается, что-то шипит. Во время собраний змея ползает везде. У нее противная гладкая шкура. Лорд зовет ее Нагини. Нагини же словно чувствует наше отвращение, и нередко залезает кому-нибудь на колени или даже на шею. Когда она обвилась вокруг моей шеи первый раз, я сидел, как каменный, боясь вдохнуть. Потому что если бы я попытался вдохнуть, то на выдохе бы произнес «Авада Кедавра» в адрес этой мерзкой змеюки.

Кэрроу говорят, что змея у Лорда была и раньше, до его… временной отлучки.

Ненавижу змей.

* * *

В этом году нам, как выпускному курсу, делают больше практики — она длится с середины ноября до Рождества. Или же на длительность практики повлияло официальное начало войны. Или же нападения на магов…

Не знаю.

Почти всех отправляют в Мунго. Меня прикрепляют к тому же самому колдомедику, что и раньше — Амадеусу Брауну. Но на этот раз работы много.

Я диагностирую, снимаю проклятья, отправляю к другим специалистам, пою зельями…

Ночь и день. День и ночь.

Ночью я — убийца. Днем — лекарь. Ночью они — жертвы. Днем — пациенты.

Браун спокоен. Спокоен и я. Браун даже умудряется шутить. Я отвечаю такими же шутками. И спокойствие мое не напускное — я действительно спокоен. Словно что-то умерло внутри меня.

И во время рейдов я перестал что-либо чувствовать. Нудная, тяжелая и кровавая рутина. Примерно как тренировки. Тяжело, нудно, после них приползаешь уставший… и без эмоций. Просто выполняешь то, что нужно.

На Мабон, Самайн, Йоль Лорд принимает в свои ряды новых и новых магов. И на руках новых людей расползаются змеи Темных Меток.

Некоторых я знаю — помню по Хогвартсу — бывшие семикурсники Слизерина и Рэйвенкло. Но меня они не узнают — на Посвящении я стою в белой маске, скрывающей мои черты, и черной мантии, а потом сразу ухожу, не оставаясь для поздравлений.

Еще убийцы. Еще палачи.

Только не совсем помогает.

Нашу «тройку» Лорд временно расформировывает. Мне отдает под начало двух новичков — Модеста Монтегю, брата которого я помню по Хогвартсу — он был капитаном слизеринской команды, и Карла Густавсона, наполовину немца, наполовину шведа. Густавсону почти пятьдесят — он грузен и неуклюж. Я понятия не имею, зачем ему это, но, как и принято среди Рыцарей, не интересуюсь его мотивами. Моими мотивами тоже никто не интересуется.

— Скажу брату, что у меня лидером «тройки» сам Крам! — заявляет мне Монтегю, но я качаю головой.

— Только попробуй, — прищурившись, предупреждающе смотрю на Монтегю и повторяю: — Только попробуй.

Монтегю меняется в лице, сглатывает, кивает.

По Густавсону видно, что в гробу он видел все наши тренировки и вообще физические упражнения. И я его понимаю — Густавсон Артефактор, и большую часть своего дня проводил, сидя над сплавами, гравировками и зачарованием. Хотя мои требования он выполняет старательно.

Я знаю, что «тройки» у нас не получится — слишком разный уровень подготовки. Монтегю слаб из-за школы, Густавсон — из-за образа жизни. Но мне не нужно спаивать их в квалифицированную команду — главное, чтобы хоть что-то могли.

На первый в их жизни рейд Лорд отправляет меня в маггловский пригород. Отправляет, чтобы Монтегю и Густавсон «подтвердили право» на Метку. Отправляет, выдав инструкции.

От которых мне неимоверно противно. Но я знаю, что выполню их досконально.

Если придется.

Аппарируем в пригород, оглашая тихую улочку хлопками. Привычно накидываю магглооталкивающие чары на первый попавшийся дом, в окнах которого горит свет, чтобы никого из соседей не привлек шум — маггловская полиция мне не нужна. Выношу дверь Бомбардой. Магглы пытаются выбраться из-за стола, за которым ужинали, но мне без разницы.

Инканцеро. Силенцио.

Я очень хочу убить магглов сам, потому что знаю за себя — я сделаю это быстро и безболезненно, но у меня приказ — новички должны подтвердить свое право на Метку.

— Монтегю, Густавсон, — командую. — Вперед.

— А? — изумляется Монтегю.

— Убей.

— А? Кого?

— Кого хочешь, — скрещиваю руки на груди, прислоняюсь к стене. — Их тут пятеро.

Пятеро — отец, мать, пожилая дама — видимо, бабушка, и двое мальчишек — одному лет пятнадцать или шестнадцать, второму — десять-двенадцать.

— А как?

— Как хочешь, — задумчиво смотрю на дергающегося маггла, пытающегося выбраться из веревок. Маггл идиот — то, что у нас нет привычных ему пистолетов и ружей, не значит, что мы безопасны. — И тебе лучше поторопиться — до утра Лорд нашего возвращения ждать не будет.

Монтегю сглатывает.

— Ну, а разве не надо, чтобы они на нас напали?

— Нет, — отвечаю коротко.

— Сэр, — вдруг несмело подступает Густавсон. — Это… пока Монтегю решается, можно я… я немного развлекусь?

Поворачиваю голову.

— Ну… — Густавсон смотрит в сторону магглов. — Я ведь тоже должен убить потом, верно?

Медленно киваю.

— Ну вот, — Густавсон приободряется. — Я немного развлекусь… не переживайте, сэр. Я потом все сделаю. Я уже убивал, не волнуйтесь.

Кого ты там убивал, пузо жирное?

Смотрю на магглу, которая понимает о чем речь. Ее лицо искривляется в ужасе.

Но у меня есть инструкции.

— Разумеется, — благосклонно киваю. — Только, пожалуйста, не здесь. Забери ее в свободную комнату. Надеюсь, она тебя не прибьет.

— Эм… спасибо, сэр, — радостно восклицает Густавсон. — Только… я не ее…

С этими словами толстяк подходит к одному из сжавшихся мальчишек. Ужас на лице матери усиливается, она рвется из пут, но они крепко ее держат.

Стискиваю зубы так, что они вот-вот раскрошатся. Сжимаю палочку, желая заавадить этого педофила-педераста.

Но не могу.

Четкие указания Лорда и на этот счет присутствуют.

Могу только кивнуть.

Когда Густавсон уволакивает жертву, которая не может даже сопротивляться из-за наложенных на нее заклятий, поворачиваюсь снова к Монтегю.

— Кого ждешь? — приподнимаю бровь.

— Эм…

С верхнего этажа доносится истошный крик, Монтегю вздрагивает, оглядывается в сторону лестницы. Поднимаю палочку и направляю ему между глаз.

— Монтегю, или ты убьешь сейчас маггла, или я убью тебя, — холодно говорю.

Монтегю сглатывает.

— Крам, я…

Но я перебиваю.

— Ты пришел к Лорду, — медленно, с расстановкой произношу. — Сам. Ты принес ему клятву. И получил Метку. Теперь осталась малость — подтвердить свою клятву. Или ты думал, что это игра? Долбанная костюмированная вечеринка, где можно побегать в красивой мантии и маске, а потом пойти под крылышко к мамочке?

Монтегю мотает головой.

— Ну?! — рявкаю.

Сверху опять орут, но мы с Монтегю не двигаемся. Он смотрит в кончик моей палочки. Я смотрю на него.

— Х… хорошо, — убитым голосом произносит Монтегю и поворачивается к магглам.

Жду.

— Слушай, — с надеждой говорит Монтегю. — А может… ты меня под Империо, а? А скажем, что я сам?

Качаю головой.

— Пожалуйста, Крам, — шепчет парень. — Ты ведь умеешь…

Делаю легкое движение палочкой.

— Авада Кедавра!

Монтегю дергается, смотрит на магглов. Женщина обмякает после попадания моего проклятья. Следующим проклятьем убиваю ее сына.

Мужчина еще жив.

— Модест, — вздыхаю. — Если сейчас этого маггла убью я, а не ты, то после него я произнесу еще одну Аваду. Угадай, на кого она будет направлена?

— Ты… серьезно это сделаешь? — Монтегю заворожено смотрит на тела. — Но ведь я не маггл. Я ведь Рыцарь…

— Говницарь! — рявкаю и влепляю Монтегю оплеуху. — Пока не убьешь, ты не Рыцарь, а говно с палочкой!

Дрожащей рукой Модест Монтегю направляет свою палочку на оставшегося в живых маггла.

— Авада… Авада Кедавра…

Из кончика вырывается зеленый дымок.

— Не обязательно Аваду, — подсказываю. Видеть его колебания мне невыносимо.

— Да? — изумляется Монтегю. — А что еще?

— Да хоть Риктусемпрой защекочи.

Скрипят ступеньки, и по лестнице спускается довольный Густавсон, волоча за собой Мобиликорпусом тело своей жертвы.

— Нафига ты его приволок? — интересуюсь.

— Ну… показать! — гордо говорит Густавсон. — Ну, что убил, как и надо.

Смотрю на бледное лицо мальчишки, бывшего живым еще час назад. Ниже пояса переводить взгляд не хочется, но краем глаза я все равно замечаю кровавые следы и синяки на бедрах.

— Молодец, — мрачно выдавливаю.

Монтегю смотрит на маггла.

Наколдовываю Темпус. Мы тут уже сорок минут. Опаздываем.

— Опаздываем, — говорю Монтегю, встряхнувшись. — Ну?

— Я не могу, — вдруг едва слышно произносит Монтегю и делает шаг к двери. — Не могу!

С этими словами он выскакивает на улицу и мчится куда-то прочь.

Чертыхаюсь, несусь следом.

Вылавливаю Монтегю через несколько сот метров, когда он уже собирается куда-то аппарировать. Короткий Ступефай его оглушает, и он мешком валится на землю.

Какое-то время смотрю на лежащего на земле Монтегю, в черной мантии и с серебряной маской на лице. Маска слегка съехала, и я могу видеть часть его щеки.

Рядом раздаются пыхтящие звуки. Оборачиваюсь. Нас догнал Густавсон.

— Энервейт! — привожу в чувство Монтегю.

— Крам… — Монтегю не поднимается с земли. — Слушай… я…

— Урод! — пинаю лежащего парня. — Тряпка!

Монтегю не отвечает.

— Возвращайся и добей! — кричу.

— Эм… сэр… — Густавсон мнется и выпаливает: — Я уже добил.

Замираю.

И на этот счет инструкции у меня однозначные.

Я могу колебаться и мучиться совестью, но совесть у меня уже не та. Возможно, ее уже нет. Она долго мучилась, но в итоге все равно сдохла.

Монтегю все понимает. Он издает полузадушенный писк, но я произношу два коротких слова.

— Трансфигурируй его во что-нибудь, — отдаю короткий приказ Густавсону, не будучи в силах смотреть ни на него, ни на мертвого Монтегю. — И пойдем.

— Эм… можно, я Метку выпущу? — Густавсон коротким взмахом палочки превращает тело в камень.

Киваю.

Над домом магглов расцветает зеленая Метка.