Кот в мешке (джен)

Отлично, просто отлично — монархии на этих землях не хватало, ещё одного Королевского Дома им не хватало, как будто семи мало было, и он, да, не последний человек, приложивший к этому руку. Зачем было создавать то, с чем до сих пор пытались бороться?.. Зачем было создавать? Ник остановился и задумчиво потёр лоб. Может, и нет повода нервничать? Всё-таки капитана он знает, и после коронации цели и мировоззрение того не изменятся: он не переметнётся на сторону остальных Домов, но получит адекватные силы и возможности для дальнейшего противостояния, хотя бы для защиты Портленда. Именно с мыслей о защите тогда началось обсуждение, приведшее их к коронации. Конечно, если Ренард говорил то, что думал, а не то, что хотел услышать Ник.

Вот уж точно, идеальное время выбрал для душевного раздрая — лифт почти прибыл наверх, а он совершенно не готов. Шагнув к дверям, Ник вытащил пистолет из кобуры и снял его с предохранителя. Потом подумал, что собирается делать, и вернул, как было. Не будет же он стрелять в Себастьяна, только припугнёт, если понадобится.

А если тот не один? Ник снова сдвинул рычаг. Надо уже сосредоточиться и перестать метаться. Зря не подумали, что рядом могут быть люди Феррат, зря не подумали, что лифты могут подниматься с разной скоростью.

Не хватило каких-то секунд — снаружи трижды громко щёлкнуло. Двери медленно двинулись в стороны, и перед ними, вскидывая пистолет с глушителем, прыгнул серый мохнатый везен. Ник ринулся и, ударив плечом, под сухой грохот выстрела вместе с Ищейкой врезался в стену. Взгляд зацепил Александра, согнувшегося у лифта, мелькнувшую вглубь коридора человеческую фигуру — и другой Ищейка, налетев со всего разгона, вцепился в Ника и тараном пронёс через коридор. Он опомниться не успел — спиной впечатался в дверь, от удара об косяк потерял пистолет, створка распахнулась, мелькнули перила, пол, потолок, ступени — и повис, цепляясь когтями за бетонную плиту.

Горло перехватило. Под ногами была пустота, пальцы сползали к краю, со скрежетом царапая пол когтями, и не хватало опоры, чтобы хоть немного подтянуться. Ник глянул вверх, вниз, по сторонам, пытаясь сообразить, хотя бы как упасть с меньшими потерями. Сверху послышались удаляющиеся шаги, скрипнула дверь, снова громко щёлкнуло, и что-то грузно осело на пол.

Между стойками перил мелькнула рука, пальцы сомкнулись вокруг запястья и потянули вверх, пока Ник не зацепился нормально.

— Держишься? — сквозь зубы прошипел Александр.

Ник попытался подтянуться — и дело пошло.

— Да.

Александр выпустил его, выпрямился и, тут же перегнувшись через перила, протянул руку. На морду капнуло кровью — с его левой. Усилием сменив облик на человеческий, чтобы не порвать ему когтями протянутую правую, Ник вцепился в ладонь, подтянулся ещё немного, добрался до края плиты ногами и, перевалившись через перила, наконец выбрался на лестничную площадку. Ищейка Феррат, теперь уже в человеческом облике, лежал большей частью здесь же, мешая закрыться двери своими ногами, из шеи синей хризантемой торчал дротик. Ник оглянулся — Александр, бледный как смерть, сидел у перил на корточках, сжавшись от боли, и держался за левое плечо. Способным быстро двигаться он сейчас не выглядел.

Распахнув дверь, Ник перемахнул через Ищейку, подхватил с пола свой пистолет и кинулся по коридору. Вдруг ещё есть шанс догнать? Зависит от того, хорошо ли Себастьян бегает по лестницам — на свои способности Ник не жаловался… И, попытавшись мгновенно затормозить, заскользил, взмахнул руками и сел посреди коридора. Второй Ищейка с пистолетом в руке стоял в пяти ярдах за поворотом, ничего не делал, даже не преграждал путь, просто смотрел в стену. Обернулся — и с шерсти сорвалось, поднялось ореолом и растворилось в воздухе облако перламутровой пыли.

Ник заперебирал ногами, пытаясь отползти от него подальше — разум накрыло волной жути и отвращения: не одно существо перед ним, два — человек и вырванный из него зверь, прокажённый и ждущий другого носителя монстр. Глаза Ищейки расширились, он огляделся по сторонам, вцепился в морду пальцами, наконец осознав, что с ним теперь будет, и в панике обхватил голову руками.

Не удержит: всё это ему теперь не принадлежит. Ник развернулся, поднялся на ноги и бросился в обратную сторону. Повернул — и едва успел перехватить Александра.

— Назад! — выдохнул, оттаскивая его к лифтам. — Там отравленный!

За спиной грохнул выстрел, искажённый глушителем, и стало очень тихо. Ник сглотнул, глянул на Александра — бесполезно, в чёрных провалах глаз ничего нельзя было прочитать — показал ему стоять на месте и, прокравшись вдоль стены, осторожно выглянул за изгиб коридора. Мозги Ищейки раскидало веером: разметало по полу, стенам, развесило на дверных ручках.

— Застрелился? — со знанием дела уточнил Александр, подкрадываясь со спины, и тоже выглянул. — Ого… как нагадил напоследок. Это из чего он так пальнул?

Ник нецензурно зашипел, схватил его за куртку и потащил за собой.

— Не наступи тут никуда, господи… Сиди в квартире и не высовывайся, пока я пытаюсь всё утрясти. Что у тебя с рукой?

— Царапина, — отмахнулся Александр. — Из того Ищейки дротик выдерни, не забудь. И поищи другие: я стрелял трижды, но в Себастьяна попал один или два раза.

— Посмотрю, — Ник толкнул дверь — оказалось не заперто, пропустил Александра и зашёл следом. Нужно было найти пульверизатор с аммиаком — до приезда коллег залить оставленные им пятна крови, успеть позвонить вниз и предупредить охранника, и как-то рассказать об их провале капитану.

Вернуться к Александру получилось нескоро: Ник проявлял рвение и от всей души сотрудничал — рассказывал, как капитан попросил его заехать к нему домой и привезти в участок костюм для сегодняшнего торжественного приёма, потому что сам капитан задержится и либо не переоденется, либо опоздает; в лицах показывал, как на него, Ника, тут напали два агрессивных типа, начали стрелять, чуть с лестницы не скинули, потом один внезапно заснул, а второй почему-то застрелился… странно, но в Портленде и не такое бывает. А почему именно Ник должен объяснять их поведение? Ну, он мог только предположить, что дело, вероятно, не обошлось без психотропных веществ. Да о чём речь, вот личный пистолет — из него не стреляли, вот руки — на них нет пороха.

Возни и недоумённых взглядов было много, но придраться коллеги не смогли, а главное — ему удалось скрыть присутствие Александра. Ищейка очнулся уже в наручниках — огляделся и с полицией общаться отказался категорически. Оставалось надеяться, что в участке его сумеет разговорить капитан: им край как нужно узнать, где искать Себастьяна, и тут повезло взять живой, но необщительный источник информации.

— Да, я проверю, всё ли в порядке, — сказал Ник в телефон, ключом от своего дома «открывая» дверь капитанской квартиры. — Про костюм помню, вечером будет у вас. Да не за что, — и, махнув на прощание коллегам — «вдруг» они уже уедут, пока он будет «проверять» — вошёл в прихожую.

Окрикивать Александра не стоило — могли услышать снаружи, бегать по комнатам и искать, где он затаился, было глупо. Закинув куртку в шкаф, Ник сменил облик, принюхался и уверенно пошёл по коридору. Здесь был только один чужой запах — сплетение крови и спирта, травяного мыла из «Милуоки» и чего-то знакомого, но слабо различимого — названия у этого не было, только ощущение… Прикрыв глаза, Ник медленно вдохнул, стараясь не замечать привычных, окутывающих со всех сторон запахов квартиры. Очень хотелось разгадать этот один — он был странным: мягким, густым, обволакивающим… своим. Запах белого с чёрными пятнами меха — запах их вида, ещё оставшийся на одежде Александра, вот чем пахло.

В ванной горел свет, и медицинские запахи, разливавшиеся оттуда, заглушали все остальные. Ник шагнул на порог уже человеком, остановился и кашлянул, привлекая внимание. В его отсутствие Александр нашёл аптечку, снял куртку и свитер, свалил одежду на стол и, подняв рваный рукав футболки, обрабатывал длинную продолговатую ссадину на плече — пуля по касательной прошла, сняла кожу. Повязка на предплечье алела свежей кровью, но только сверху — с плеча натекла, значит, швы не разошлись. И пластырь ещё на пальце…

— Ты уверен, что эта рука тебе нужна?

— У меня к ней сентиментальные чувства, — не оборачиваясь заверил Александр и встретился с ним глазами в зеркале. — Забинтовать поможешь?

— Только руки помою, — кивнул Ник.

Александр посторонился, пропуская его к раковине, вытряхнул из полупустой упаковки таблетку обезболивающего и закинул в рот.

— Как конфеты ешь? — подозрительно сощурился Ник.

— Это всего лишь вторая. Но остальные я украду.

— Ты мне ничего не говорил, в суде я буду отрицать, что слышал.

Александр улыбнулся и, пока он тщательно скоблил ладони, припрятал упаковку в карман.

— Что у нас?

— У нас… в целом не так плохо. — Ник промокнул руки полотенцем и, распаковав бинт, приступил к перевязке. — Надо немного переждать здесь, пока все не уедут. Тебя вроде не засветили. Я забрал дротик, которым ты вырубил Ищейку, нашёл ещё два — один со снотворным, один с кровью, и, получается, одного нет.

— Значит, не сработало: тот тоже был с кровью. — Александр поморщился, и Ник на всякий случай постарался не так сильно дёргать его руку.

— Значит, не сработало, — вздохнул он. — Давай сверху донизу замотаем? Пальцы, так и быть, забинтуем отдельно.

— Давай тогда с головы и до пяток — зачем мелочиться?

— Я именно это и предлагаю: испортить будет не жалко, и если что, можно заново обмотаться в чистое. Заметь, так даже теплее будет.

— Да, это мысль, — погрустнел Александр. — А скотч ты мне найти сможешь? Хоть дыры в куртке заклею…

— Думаешь, Джон не заметит? — Ник закрепил бинт кусочком пластыря и покосился на брошенный поверх куртки свитер — ему досталось сильнее. Если Джон и не знает, была ли куртка изначально целой или прибыла в Портленд уже простреленной, то всё равно ведь учует запах свежей крови, пропитавшей рукав. И вообще, неприятно будет в грязном свитере, а если замыть — в мокром ещё неприятнее. — У меня есть идея, — просиял Ник и принялся складывать медикаменты обратно в аптечку. — Скотч я тебе найду: точно помню, что оставался — как раз хороший, армированный.

— Расход большой? — посочувствовал Александр и, с честью выдержав испепеляющий взгляд, пояснил: — Я вдруг подумал, что нам и скотч может пригодиться.

— Рот тебе заклеить?

— А вы на что тратили?

Ник сконфузился и прикусил язык. Да уж, не на сантехнические работы… Забылся, что не у себя дома, хорошо что Александру не надо объяснять, откуда это Ник знает, сколько там у капитана оставалось скотча.

— Ладно, возьмём, — пообещал он, закрывая аптечку. — Тоже считаю, что скотч надёжнее препаратов на крови такого Гримма. Пошли.

Александр торжественно протянул ему руку — Ник по наивности подставил ладонь и получил пригоршню грязных марлевых комков, сверху ещё столько же — мокрое, липкое, воняющее перекисью и спиртом месиво.

— Аптечку прибери, — буркнул Ник и на вытянутых руках понёс мусор в кухню — запаковывать в пакет.

В принципе, справедливо: у Александра на заднем сидении будет копиться испорченная одежда, а у него — пакеты с мусором.

Этот пакет получился очень маленьким и почти пустым — Ник свернул его в тугой узелок, поискал, куда можно положить, чтобы не забыть, но здраво рассудил, что такого места не существует, поэтому узелок отправился сразу в карман куртки, где ему суждено болтаться до ближайшей стирки.

Александр с вещами на плече появился в коридоре, когда Ник всё-таки отыскал на полке шкафа две аккуратно сложенные худи. Расправил, критически осмотрел и, оглянувшись, на всякий случай пояснил:

— Мои. Вот эту наденем на… как его, нашего Древогрыза.

— Финли Гилкреста, — подсказал Александр. — Ему вроде пока не холодно.

— Капюшон большой — лица не будет видно, и я смогу один его дотащить. Возьмёшь мой пикап, съездишь за Джоном, и встретимся у Розали — выиграем так немного времени. А эту, — Ник протянул вторую худи, более свободного кроя, — могу тебе отдать. Не новая, но хотя бы чистая и не дырявая.

— Она недолго такой будет, — предупредил Александр, забирая и прикидывая длину рукава — оказалась почти впору.

— Оставь себе на память, — отмахнулся Ник и, приложив палец к губам, шагнул к двери. Сменил облик, прижался к ней ухом и, оглянувшись, покачал головой: выходить из квартиры пока было нельзя — коллеги продолжали оформлять место происшествия.

Идиллия. Так может выглядеть его будущее: соберутся на кухне у короля Ренарда — Гримм, сидя на высоком стуле, разложит на столе пистолет и простреленную куртку и будет заклеивать дыры серебристо-чёрным скотчем, а какой-нибудь пушистый подданный сварит кофе и нарежет сэндвичей на всю банду. Но пока банды у них не было, у стола сидел другой Гримм, а кофе и сэндвичи подавал Ник. Если получится так, что он останется везеном… ну мало ли… он, конечно, останется и детективом, но при короле — кем будет? Подающим кофе?

— Ты здесь живёшь? — всё-таки спросил Александр, когда перед ним опустилась кружка и тарелка с сэндвичами. По лицу было видно: давно любопытство распирает.

— В последнее время мне кажется, что да, — усмехнулся Ник, придвигая ещё один высокий стул, принёс свою кружку и сел напротив.

Александр отхлебнул кофе и, сложив куртку на колено, вытащил из её кармана дротик и подвинул к себе пистолет. Если перед стычкой он заряжал два дротика, наполненных кровью, и только один из вынутых всадил Древогрызу, то этот должен быть со снотворным. Последний, что ли?

— Ну так, — неуверенно хмыкнул Ник, едва прожевав первый сэндвич, — что мне сказать Гилкресту, когда он очнётся? Что ты собирался ему говорить?

— Соври что-нибудь, — Александр зарядил дротик — действительно последний — и тоже взял сэндвич.

— А почему не сказать правду? Он всё равно её узнает.

— Он не поймёт: слишком большой стресс. Для начала ему нужно осознать, что теперь он не совсем человек и что есть некоторые правила, которые он обязан соблюдать. Чем примитивнее будет ложь, тем лучше. Скажи, что его укусил оборотень. Через некоторое время, когда освоится, можно будет рассказать, что не совсем оборотень.

— Его укусил гигантский оборотень-бобёр… — Ник прикрылся ладонью и покачал головой.

— Главное, скажи, что оборотни живут среди людей мирно и скрытно, что их много и ничего страшного в этом нет, — посоветовал Александр. — Смени перед ним облик — покажи, что ты хороший котик.

— Иди ты, — буркнул Ник.

— А если он будет кусать других людей, — ничуть не смутившись, вдохновенно продолжал Александр, — то придёт злой охотник — в общем, припугни Гриммами. И попроси кого-нибудь из нормальных Древогрызов зайти к нему где-то через неделю.

— Недели даже много, он быстрее привыкнет, — Ник отхлебнул кофе и, задумавшись, меланхолично уставился на кусочек серого неба, виднеющийся в окне. На стекле появились мелкие косые росчерки — начался дождь. — А ты?

— Что я? — не понял Александр.

Ник обернулся.

— Уже освоился?

— Да верну я тебе твою сущность.

— Нет, мне правда интересно, — оживился он. — Вот я, кажется, уже привыкаю: начинаю ориентироваться на нюх, знаю, когда и как отреагирую. Ещё плохо контролирую смену облика, но она иногда очень вовремя происходит: если бы не когти, я бы не зацепился и так долго точно бы не провисел. А ты новую сущность чувствуешь? Она компенсирует прежнюю?

Александр пожал плечами и, поставив локти на стол, взял кружку в ладони — то ли согревая пальцы, то ли отгораживаясь от Ника.

— Сложно описать, — задумчиво проговорил он, глядя в пустоту. — Сущность Гримма совсем не похожа на сущность везена.

— И чем отличается?

— Не знаю, другие ощущения. Если интересно…

Ник, с любопытством подавшись вперёд, кивнул.

— Везен — это то, что внутри. Оно живёт, чувствует и реагирует. Я воспринимаю себя прежним, как будто моя сущность во мне, и замечаю пустоту, когда по привычке хочу обратиться к ней, а она не отзывается, и там никого нет. Если ты понимаешь, о чём я.

— Я понимаю, — Ник криво улыбнулся. — Очень своевольная штука.

— Ну, своей воли у неё нет, — возразил Александр, — одни инстинкты, и мне этого не хватает. Сущность Гримма так не чувствуется, она не живая, она где-то снаружи, обтянула, как плёнка.

То, что обитало сейчас внутри Ника, сидело очень тихо, прижав уши, обернув лапы хвостом и спрятав кончик под пушистый зад. Снова это чувство, когда вслух обсуждается сокровенное и, наверное, даже интимное. А сколько раз Монро отвечал на вопросы о природе везенов? И хоть бы раз сказал, что Ник ставит его в неловкое положение — только вряд ли бы Ника это остановило: тогда он ничего подобного не чувствовал.

— Я так понимаю, что задаю очень личные вопросы? Сущность обсуждать не принято?

— Ну мы ведь не чужие друг другу! — пылко заверил Александр. — Эта часть меня теперь живёт в тебе!..

— Слышь, достал, — Ник поставил кружку и, нахмурившись, пристально уставился ему в глаза. — Хотя бы объясни, над чем вы постоянно шутите, что за намёки? Что имел в виду Джон, когда говорил про «свой вид» и сломанный стул?

— Ты кого угодно в краску вгонишь, — посетовал Александр и, прячась за своей кружкой, допил кофе.

Ник помолчал и, не дождавшись, сам начал рассуждать:

— Ну, в тот момент он считал, что я настоящий Вернодолг, и не предполагал, что ты больше не такой же…

— Проще самому объяснить, чем тебя слушать, — Александр сдвинул тарелку и, облокотившись о стол, крепко задумался. — Понимаешь… Такие как ты… как я? Я уже не знаю, как говорить, чтобы понятно было, о ком я… — подумал ещё немного и нашёлся: — Такие белые, как мы…

Ник задёргал глазом. Александр, конечно, издевался и тянул время, но в свете того факта, что он родился в ЮАР, фраза приобретала оголтело расистский подтекст. Сторонник апартеида, приверженец идеи превосходства белого меха над рыжим.

— Да не бери в голову, — вздохнул Александр и, откинувшись на спинку, уже без ёрничанья спокойно объяснил: — Мы редкие, а свой вид, он всегда ближе. Неиссякаемая тема для шуток: вроде как, если два представителя одного очень редкого вида случайно встретились, то нет никаких сомнений…

— Что они сломают какую-нибудь мебель? — усмехнулся Ник. — Ясно. При этом вокруг только редкие виды.

— Почему? Вон, Ищеек как собак нерезаных.

— Очень смешно.

Александр развёл руками:

— Древогрызы, Потрошители, Рыжехвосты. Какие-то виды лучше уживаются с людьми, какие-то — хуже. Каким-то не дают жить. Всегда есть причина, почему вид оказался редким. Полиция из коридора ещё не убралась? Проверь, пожалуйста, ехать уже пора. Я бы сам послушал, но у меня как будто вата в ушах. И в носу тоже — половину запахов не различаю. У Гриммов есть какие-нибудь приятные особенности?

Ник, уже вставший со стула, даже остановился и в растерянности почесал затылок.

— Кроме того, что, не будучи везеном, видишь везенов? Даже не знаю… Ну, яды и зелья действуют иначе, не как на других.

— Иначе — это как?

— Неизвестно. А! Ну и кровь идёт ингредиентом для зелий.

— Повезло, — покачал головой Александр. — Всегда мечтал стать ингредиентом для зелий. Но зачем-то же Гриммы нужны, скажем, королям?

Ник пожал плечами и сбежал от расспросов в коридор. Не расхваливать же ему свою сущность, вдруг возвращать не захочет, тем более, если бы хоть сам чётко знал, чем же так хорошо быть Гриммом. Наверное, тем, что даже при короле Гримм не станет его подданным, Гримм сам по себе. Зачем только королю это нужно?

За дверью было тихо. Ник прислушался, потом осторожно приоткрыл и выглянул одним глазом — у отгороженной части коридора оставили офицера: наверное, ещё кто-то из экспертов должен был подойти в ближайшее время.

В кухню он вернулся с курткой.

— Как выйдешь, сделай большие глаза, — напутствовал Ник, когда они обменялись документами на машины и ключами зажигания, — и сразу уходи на лестницу, потом иди через пятнадцатый этаж к лифтам. Меня не жди — я здесь приберусь и тоже поеду.

Александр спрятал пистолет и, удобнее перехватив свитер, сложенный окровавленным рукавом внутрь, вышел за дверь, а Ник, ещё немного послушав, не остановит ли его офицер, отправился мыть посуду.

Затем позвонил Розали — предупредил о предстоящем визите двух людей из Совета — и долго стоял посреди гостиной, разглядывая картину на стене. За ней находился сейф, а в сейфе лежал меч… Нет, это не имеет смысла: даже если именно этим мечом обезглавили Кэмрона Флетчера, капитан позаботился, чтобы на нём не осталось биологических следов. Нет тела, нет орудия преступления, и на чистосердечное признание можно не рассчитывать.