De dos caras: Mazmorra* (джен)

— Там... там есть звонок. Колокольчик рядом с тобой.

— Заткнись, — еле слышно шипит в ответ Драко и поворачивается к Гермионе: — Это все, что ты напоследок хочешь мне сказать? — его глаза словно буравят ее насквозь.

Она опускает взгляд.

— Нет... Драко, — она вновь поднимает голову и умоляюще смотрит на него, — прошу, пойми меня. Мне нужно... нужно найти способ, подходящий для...

— Подходящий для всех? Не это ли ты хотела сказать? Тогда ты еще более пустоголовая дура, чем мне когда-то казалось. Прощай, Грейнджер.

Его рука с силой дергает висящий рядом колокольчик, который тут же начинает трезвонить. И этот звон внезапно отрезвляет Гермиону, она срывается с места и подходит к его спине почти вплотную. Ее рука останавливает его руку, и звон колокольчика стихает. Шепот касается его уха:

— Я скажу то, что будет нужно. Обещаю.

— Я тебе не верю, — дверь отворяется, и Малфой, не оборачиваясь, уходит вместе с молодым вампиром.

* * *

Это похоже на заброшенный лес. Деревьям недостаточно света, и оттого они агрессивны — их корни хватают за ноги, оставляя синяки и царапины. Дерево, к которому стремится попасть Грейс, скрыто от посторонних глаз, и провести к нему сможет только крот. "Если он еще не сдох", — ведь все это лишь слова из сказки. Но он, оказывается, жив, и появляется внезапно из-под земли — такой же агрессивный, как и все вокруг.

— Ты покажешь мне путь? — она снимает свой кожаный браслет, отличающийся от тех, что у Поттера и его друзей, подаренный дедом давным-давно, и отдает ему — он съедает кожу и выплевывает застежку, словно огрызок от яблока. Он что-то отвечает, но Грейс его не понимает. "Видимо, какой-то местный диалект". Крот зарывается обратно в землю, и Грейс приходится схватить его за короткую ногу.

— Ты взял плату, и проведешь меня нормальным путем, а не своим, — она выдергивает его из земли, и тот на мгновение замирает, после чего медленно кивает и указывает на колючий кустарник рядом. За ним оказывается дверь — она маленькая, словно для карлика или гнома, и вся прогнила, но Грейс протискивается в нее и оказывается внутри дерева. И больше ничего не происходит. Ведь она точно помнит! Дед рассказывал о потоке, который, словно тысячи блестящих нитей, утягивает тебя с собой и проносит в безопасности сквозь Мир Сизых. "Душа будет в безопасности, пока нити обволакивают тебя". Да, это были его слова, и она их отчетливо помнит. Но дерево пусто, и внутри, словно в сырой яме, пахнет затхлостью и плесенью.

— Где же проход? — обескураженно спрашивает она.

Появляется крот и что-то говорит. Грейс опять не понимает его, и он повторяет. "Пять", — больше ничего уловить ей не удается. И она вспоминает — пять чудовищ и пять ключей... однако, даже если они соберутся всем составом — кто пятый? Она бессильно бьет кулаками по земле. Как она могла раньше об этом не задуматься? Но ведь послание деда читали все — и никто не задался таким вопросом? Потом она осознает — это была ее задача. Ведь она — та, кто должен знать все и видеть запретное. И лишь позднее вспоминается рассказ деда о старце, которого должен привести один из Посвященных. Тот, кто "отдаст последнюю плоть и откроет Поток". Она тяжело вздыхает. Почему нельзя было все сделать проще? Только она, и все. Зачем все остальные? И вот она здесь, готовая отдать все, что нужно. Даже не так — она будет только счастлива, когда придет конец. И теперь она вынуждена возвращаться обратно и снова заставлять всех собраться. А у нее нет ни сил, ни желания.

— Больше никак нельзя открыть Поток? — крот все еще здесь, будто ждет какого-то увлекательного зрелища.

Крот отвечает: "Нет". И Грейс решает попробовать обратиться к Сизым напрямую. Ведь это место перехода, значит, они могут как-то ее услышать. Она сосредотачивается, пытаясь как можно яснее представить себе эти бескрайние миры, где нет ничего живого, кроме бесконечного воя запертых душ, стремящихся на зов Боли. Миры, забирающие жизни обидчиков для восстановления Равновесия. Так почему же до сих пор ничего не происходит? Война уже давно началась — она уверена, раненых и жестоко убитых множество — и когда же они услышат?! Внезапно на нее находит такой приступ злости, бессилия и ярости, что она кричит. Это не просто крик — она произносит какие-то слова, но какие — уже не вспомнит. Ее слышат. Голос в голове отвечает: "Жертва должна быть искренней". И это злит еще больше. Она и так отдала все, что было. Всю себя и всю свою жизнь. Но этого мало?!

"Этого мало", — слышит она краткий ответ у себя в голове и вспыхивает еще сильней. "Вы издеваетесь. Вы никчемные уроды, которым никогда не постичь настоящую боль! Иначе вы бы давно уже все остановили!"

"Грейси..."

Она замирает: "Дедушка?" Накатывает боль утраты и стыд из-за невыполненного задания, и еще много чего, и она знает — слов не нужно, он и так все чувствует.

"Грейс, я вижу, что опоздал. Прости меня. Этому миру не нужна твоя насильно принесенная жертва, которая сразу же испарится. Ты сама знаешь — этот мир нуждается в заботе, словно дитя. Да, я знаю, ты снова скажешь мне, что это бредни, но пойми — здесь нет места обману и неискренности. Ты слишком мало пробыла в этом мире, и в этом есть и моя вина. Я долго надеялся на других, а время неумолимо шло, но я не замечал. И теперь я взвалил все на твои хрупкие плечи... Забудь обо всем этом, боюсь, уже поздно что-либо менять. Ты не успела сродниться с этими мирами, и я не виню тебя. Поэтому иди своей дорогой, спасайся, дорогая моя! Я покажу тебе место, где когда-то прятался сам. И ты найдешь его. А этот мир предоставь его собственной неизвестной судьбе. И, я прошу, не вспоминай о нем плохо. Прощай, дорогая моя. Я всегда буду рядом. Теперь ты знаешь, где меня найти..."

Возможно, он говорил что-то еще. Он ведь всегда много разговаривал... Но связь медленно сходит на нет, и Грейс ощущает опустошенность. И маленькую толику радости, что все кончено. Пожалуй, слишком много мыслей в голове, а ей сейчас не хочется ни о чем думать. Нужно попасть в то место, в безопасность и уют. Там и можно будет наконец поразмыслить. А к каким выводам и решениям она придет, пока неизвестно.

Грейс покидает дерево, а затем и темную часть леса. Зима вступила в свои права. Холод пронизывает, изо рта идет пар. А еще везде налет чего-то красного. Словно снег не чисто белый. Она пробует снег на вкус. Кровь. Привкус крови. Это сочится пролитая кровь с Поверхности. Война, несомненно, уничтожит все миры. Но должно ли это ее заботить? Она не знает, но скорее нет, чем да. И она уходит, подавляя в себе чувство, что видит этот мир в последний раз.

* * *

Ему ничего не остается, кроме как прокручивать увиденное в голове снова и снова. Каждое слово и каждый жест, взгляд — тот самый взгляд, он ведь ничуть не изменился. С тех самых времен — Гарри все помнит как вчера. И невыносимую боль от потери и внезапной утраты. А потом злость и обиду. Но он никогда не признавался себе, нет. Зачем было вспоминать? А сейчас он помнит эти интонации, и семя надежды, вновь вложенное в его душу. Да, Дамблдор всегда так делал, так он делает и сейчас. И как же поступит Гарри? Спустя годы, что он сделает с этим новым вмешательством в его жизнь? Гарри закусывает губы, и ему не нравится ответ, который звучит в его голове: “То же самое”. Он подымается и, уверенный в том, что нужно найти Грейс, направляется на поиски обратного пути.

Поттер находит дорогу в вампирский зал и, зайдя внутрь, бессильно опускается на первый попавшийся стул.

— Этого не может быть, — очень много версий крутится в голове. От помутнения его собственного рассудка до невероятной магии или простого обмана.

— Вы видели его, не так ли? — все тот же гоблин подходит и присаживается рядом. — Знаете, а сколько я ни просил, он со мной не разговаривал.

— Да, я его видел. Если это не была какая-то неведомая мне магия или еще...

— Здешняя магия способна на многое, но имеет крайне кратковременный эффект. Лишь используя и комбинации сырья с Поверхности, и растения Второго Подземелья, можно создать что-то долговечное.

— Но как это возможно, как...

— Предполагаю, что его забрали. Его тело — потому что оно еще для чего-то нужно. Для чего именно, разумеется, не моего ума дело, и никто мне этого не расскажет. Но его душа точно принадлежит им. Это я вам с полной уверенностью могу заявить, мистер Поттер. Это расплата за Равновесие, и я более чем уверен, не внезапная. Такого великого волшебника нельзя затащить в Подземелья просто так.

Гарри вспоминает фолиант с договором. И просьбу Дамблдора не раскрывать суть их разговора.

— Да... наверное, — уклончиво отвечает он и встает. — Как Рон и Джордж? Они уже проснулись?

— Я за ними не слежу, мистер Поттер.

Гарри кивает и уходит в комнату. Рон и Джордж не спят, но продолжают лежать. При виде Гарри болезненно вздрагивают и хрипят его имя.

— Все хорошо, не переживайте...

— Они перерезали нам глотки, Гарри! Как это — не переживать? — это Рон, и его хриплый голос дрожит от ярости.

— Здесь все иначе, Рон. Это подземное царство, и враждовать с ними не стоит. Будем считать, что вас ранили по вашей же неосторожности, — старается унять его пыл Гарри.

— По нашей? Ты о чем, Гарри? Как это по нашей?!

— Ты... знаешь, что это за место? — Джордж настроен менее враждебно, и Гарри этому рад. После разговора с Дамблдором в его голове каша и путаница.

— Да, отчасти я успел узнать, что это за место.

— Да погоди, Джордж! Я так и не понял, Гарри! Что ты имел в виду? Мы пришли сюда за Гермионой и за тобой, и поделом, что получили тесаком по глотке? Так это понимать? Нет, ты мне скажи?! — пожалуй, такого встревоженного лица у Рона Гарри не видел давно.

— Поспи, Рон. Аd somnum! — Рон откидывается на подушки, и разбухшие вены на его горле и на лбу медленно исчезают.

Джордж, кажется, благодарен. Гарри с трудом может улавливать его настроение, он кажется очень отрешенным, но сейчас он спокойно смотрит на брата, а затем переводит взгляд на Гарри.

— Ты здесь не в первый раз, я это уже понял. Не хочешь рассказать подробности?

Гарри вздыхает. Он хочет, очень хотел бы, но боится нарушить Равновесие и поэтому качает головой.

— Вам лучше... лучше пока остаться здесь.

Какого бы ответа Джордж ни ожидал, он крайне удивлен:

— Здесь? Нас чуть не убили, если ты не забыл. Что бы ни происходило, такого ответа мне недостаточно, Гарри. Поэтому придумай что-нибудь правдоподобней — или, на крайний случай, расскажи мне правду.

Гарри сжимает челюсти, изо всех сил стараясь не поддаться соблазну. Но если Джордж узнает, он расскажет Артуру, и тогда это будет не остановить — и явно кто-то да пострадает.

— Вас не должно здесь быть, Джордж. Здесь могут находится только те, кому открыт доступ. И Гермиона — одна из таких людей. Я и Малфой — тоже. Это все, что я пока могу тебе сказать. Скорее всего, вас отправят на Поверхность, как только вам станет лучше. Естественно, ничего помнить вы не будете. Вам сотрут память и...

— Я хочу правду, Гарри. Или просто заткнись и уходи. Мне осточертело случать эту бредятину. Моего брата чуть не сожрали заживо, что еще ты мне расскажешь про здешние законы?

Гарри несколько шокирован таким ответом. Он с трудом узнает Джорджа, словно тот обнажил свое истинное лицо. Ненависть и жестокость — вот чем полно его сердце после трагедии. И сейчас его тяжелый взгляд изучает Поттера, словно под лупой.

— Гхм. Ладно, твоя взяла, я расскажу тебе. Ты готов слушать? Обратного пути не будет.

— Валяй.

— Хорошо... Это место существует с очень давних времен. Это как параллельно существующие с Волшебным миром подземелья. Их несколько. Это первое. Я был только здесь и во втором. Это случилось... давно, и теперь я связан с этим местом. И мне нужно помочь остановить начавшееся наступление. И вам здесь нет места. Никому, кроме тех, кто может оказать помощь.

— Это хрень, — Джордж сплевывает. — Ты льешь мне в уши сладкий сироп. А я о подобных вещах знаю многое. Не нужно долгих рассказов, Гарри. Или говори о главном, или катись к чертям, — он откидывается на подушки и прикрывает глаза, морщась от боли.

— Я не могу рассказать о главном. Это может навредить тебе и...

— Плевать.

— Ладно, Джордж, я расскажу. Но ты сам потом...

— Гарри. Гарри, Гарри, Гарри... — он внезапно горько смеется, — какой же ты утырок. Меня долгие годы ни на секунду не покидало ощущение, что что-то скрыли, какое-то происшествие. Очень важное. Знаешь, такое, от которого волосы встают дыбом. И знаешь, что? — он приподнимается на локтях. — Это о тебе. Ты что-то скрыл ото всех. А теперь не знаешь, как выкрутиться, прикрыть свой зад. Знаменитый зад. И сейчас я убеждаюсь в этом все больше и больше. Великий обманщик не замел все следы, а? Что-то пошло не по плану, Гарри?

— Ты зря обо мне такого мнения, Джордж, я...

— А знаешь, что, Гарри? Давай, иди, воюй. Как в прошлый раз — спасай всех. Только надеюсь, меня в их числе не будет.

— Что? О чем ты?

— Мы сами выберемся из этой дыры. Уходи.

Поттер хмурится. Джордж, он что... винит его в смерти Фреда?

— Ты прекрасно знаешь, что я не хотел ничьей смерти, Джордж, и уж тем более, Фре...

— Не произноси его имя! — Джордж снова вздрагивает, и Гарри видит в его остекленевших глазах невыносимую боль.

— Прости меня, Джордж... если бы я хоть как-то мог что-то исправить, я бы...

— Ты бы ничего не сделал, Гарри, — уже привычным отрешенным тоном отвечает Джордж. — Я не виню тебя. Я... — слова "виню себя" застревают в глотке, и Джордж отворачивается. — Забудь о том, что я тебе сказал. Просто верни нас обратно к отцу, он, должно быть, уже переживает.

— Хорошо, — кивает Гарри и рвано выдыхает. Он уходит, но слова Джорджа из головы никуда не деваются.

* * *

Хмурому докладывают о массовых аппарациях, и он находит способ пробраться в Министерство. Его верные черви, оказывается, только рады убраться с поверхности в прохладную землю. И Артур ощущает ужас и оцепенение, прислушиваясь к приближающемуся шороху и чужим голосам. Он нехотя поворачивается к Тоду и вцепляется в его плечо:

— Я не могу умереть, пока не найду своих сыновей, — его голос немного дрожит, но при этом звучит решительно. Однако Тод чувствует страх, охвативший Артура, чувствует его сердце, сжавшееся в ожидании конца.

— Он пришел за мной. Вам нечего переживать. Отправляйтесь к своей семье, ваших сыновей я найду сам, — успокаивает Макдей. Наверное, в какой-то момент желание встретиться лицом к лицу с Хмурым пересиливает страх перед последствиями этой встречи. Ведь Макдей уверен: Хмурый хочет только одного — растерзать и наказать его.

Артур слишком напуган, чтобы отказаться, и поспешно соглашается. Тод легко создает последний портключ и провожает Артура в его "Последующее путешествие".

"Интересно, а осталось ли еще какое-то путешествие для меня?"

Дверь проламывают. Хмурый врывается внутрь со своей свитой свиней и водяных демонов.

— Схватить его! Он предатель! — вопит он, указывая на Тода трясущейся от ярости рукой.

— Не стоит. Я никуда не собираюсь, Хмурый.

Свиньи озадаченно переглядываются, перечеркивая в своих блокнотах последние действия Хмурого. Да, они ведут "дневник великой войны" — по указанию Хмурого, разумеется.

— Никуда не собираешься? Жить надоело?

— Я бы мог вам рассказать, если бы вы соизволили выслушать.

Хмурый ведет бровью, делает резкий кивок в сторону, и ему приносят раскладной стул, до нелепости похожий на трон, на который он усаживается с неимоверно величественным видом.

— Я слушаю тебя.

— А кто именно слушает? Возможно ли поточнее? — Макдей решает проверить, насколько все плохо.

— Что тебе непонятно?! — тут же вспыхивает Хмурый, ощущая, как внутри разгорается ярое соперничество — его душа уже практически пожрана Волдемортом, и даже слабые попытки вернуть себе контроль вызывают неконтролируемые вспышки гнева.

— Я бы хотел поговорить с Повелителем Первого Подземелья. Высокопочтенным — полагаю необходимым отметить — а также очень чтущим правила.

Хмурый молчит, его руки с силой сжимают подлокотники. Кажется, внутри него идет беседа или даже словесная перепалка.

— Хвост! — выкрикивает внезапно он. — Поди сюда скорее, Хвост! — слуги нервно переглядываются, свиньи сверяются со списками. — Сколько раз мне повторять?! Сейчас же подойди ко мне!

После недолгого замешательства Тод подходит ближе к Хмурому, наклоняется к его лицу и шепчет на ухо:

— Здесь нет того, кого вы зовете. И, возможно, вы сами находитесь не на своем месте. А теперь дайте мне поговорить с Хмурым, — и Тод мысленно приказывает ему, призывая на помощь силы из Третьего Подземелья. Ему нужны те, кто сможет подавить злого духа, хотя бы ненадолго. Вокруг слышатся приглушенные возгласы удивления, и все с неописуемым восторгом наблюдают за серебряными нитями, пробравшимися из земли и обвивающими руки Тода. Затем наступает звенящая тишина, и уши свиней-слушателей вытягиваются.

— Забери его, Макдей. Забери скорее, иначе он убьет меня и уничтожит все живое. Убей его.

— Это невозможно, Хмурый. Он очень силен, его жажду и ярость не обуздать мне одному. А я тебя предупреждал. Я могу лишь найти ему темницу, клетку, откуда он не сможет влиять в такой степени на...

— Клетка! Я знаю, кто нам нужен! Найди Гарри Поттера!

Хмурый издает громоподобный рык, связь обрывается, и Тода отшвыривает назад, но нити мягко опускают его на пол, а потом будто забирают с собой — и он исчезает, словно просачиваясь сквозь землю.

— Где он?! Куда вы его дели?! — красные глаза обшаривают помещение в поисках виновника.

— Вы обговорили с ним несколько вопросов, а затем убили, сэр, — это мистер Саммерс. — Вы буквально испепелили его, и вот это, — Саммерс показывает рукой на пол, потом присаживается и сгребает валяющуюся пыль, — все, что осталось.

— Хорошо, — одобрительно произносит Хмурый. — Пора возвращаться обратно. Обыщите здесь все! А затем возвращайтесь ко мне — нам нужно найти, где прячутся остальные.

— Да, разумеется, Господин, — Саммерс кланяется и делает еле заметный знак Дугласу. — Мы начнем с верхних этажей.

Повинуясь жесту Хмурого, Саммерс с Дугласом уходят.

— Надо уносить отсюда ноги, боюсь, неверную партию мы выбрали, — Дуглас кивает, и они быстрым шагом, практически бегом удаляются. Им нужно попасть в Малфой-мэнор, а оттуда — в болота, что лежат в нескольких милях от него.