Дальний путь (джен)

Через восемь дней они миновали последний постоялый двор.

— Дальше придётся просить ночлег у местных жителей, — сказал Магнус, сверяясь с картой, и Толя вспомнил, что этой зимой они с алхимиком однажды едва не остались ночевать на улице.

— А что, нас могут и не пустить? — подозрительно спросил Хаурун, увидев лицо менестреля.

— Ещё как могут, — мрачно поведал ему тот.

К счастью, им повезло, и мрачный крестьянин за серебряную монету разрешил им переночевать на своём сеновале. Хаурун недоумённо посмотрел на сено, рухнул в него и заснул. Толе было жалко его, но он ничего не мог сделать. Король никак не желал привыкать к тяготам пути. Лии путешествовать было не впервой, и она даже находила в этом особенное развлечение, так что за неё никто не беспокоился. У Толи же были другие заботы: присматривать за Хауруном, держаться подальше от министра и стараться не задеть Магнуса, который смертельно оскорбился на предположение о том, что именно он выдал Люциусу их планы.

На следующий день задул юго-западный ветер. Остатки снега таяли на глазах и впитывались в начинающую просыхать землю. Колеи были полны воды, и всадники гуськом двигались между ними. Лия, потерявшая где-то накладные усы, покачивалась в седле и мурлыкала песенку; немного оживший Хаурун безотчётно улыбался, глядя вокруг; Магнус на ходу рассматривал карту, вертя её и так, и сяк; ехавший впереди всех Люциус не оглядывался и держался в седле с неизменной военной выправкой, а Толя, пристроившийся в арьергарде, предавался тревожным мыслям. В последнее время всё чаще он ловил на себе спокойный изучающий взгляд министра. Утешало разве что то, что никаких попыток сближения герцог не предпринимал, не заговаривая с менестрелем, а тот подыгрывал ему, изо всех сил притворяясь тенью Хауруна. Но чем меньше оставалось до Столетнего леса, тем больше Толю терзало необъяснимое чувство вины. Он то и дело представлял себе принцессу — то умершей, то уведённой в плен варварами. Менестрель прекрасно понимал, что умирать ей вроде бы не с чего, что варвары не стали бы собирать армию, чтобы завоевать один-единственный трактир у южных границ, но спокойствие улетучивалось с каждым днём, а тяжесть на сердце, как он уже убедился на горьком опыте, ничего хорошего не предвещала.

Ближе к вечеру путников выгнали из двух деревень подряд: в обеих обозвали разбойниками, а в одной даже пообещали спустить собак.

— Делать нечего, придётся ночевать вон там, — озабоченно сказал первый министр, показывая на рощицу невдалеке.

Ещё засветло они облюбовали закрытое со всех сторон место и устроились там. Лия и Магнус рассёдлывали лошадей, Хаурун ходил от одной к другому и спрашивал, что ему делать, на что от обоих получал неизменный строгий ответ: «Посидите вон там». Толя отправился собирать хворост для костра и не сразу заметил, что невдалеке от него Люциус занят тем же самым. Решив не обращать на него внимания, Толя отнёс к лагерю одну охапку хвороста и пошёл за второй, ранее приметив раскидистую сломанную ветку, застрявшую в кустах. На его беду, застряла она слишком крепко. Менестрель тянул изо всех сил, скользя по мокрой, превратившейся в жижу земле, как вдруг на ветку легли ещё чьи-то руки.

— Позвольте вам помочь.

От неожиданности Толя дёрнул так, что злополучная ветка вырвалась из кустов, а сам он чуть не повалился на землю.

— Благодарю вас, — как можно более твёрдым голосом ответил менестрель, делая вид, что рассматривает добычу, а потом неуклюже поволок её к лагерю. С другой стороны подходил Хаурун с дубиной на плече. При ближайшем рассмотрении это оказалась не дубина, а сломанная прошлогодней бурей берёзка, которую король ничтоже сумняшеся доломал.

Менестрель вытащил из своей седельной сумки топорик и взялся разрубать сучья — привычное, но немного подзабытое дело. Хаурун за неимением топора просто ломал их через колено.

— Стоило такое притаскивать, — кивнул Толя на берёзку. — Я и не разрублю сейчас.

— Давай я, — обрадовался Хаурун.

— Ещё чего, — воспротивился менестрель. — По ноге себе саданёте в потёмках!

Путешественники разожгли костёр (Толя заметил, что министр и алхимик сложили его вполне толково), расселись вокруг и принялись за еду. Перекусив, Хаурун завернулся в плащ и прилёг у огня. Последовав его примеру и больше ни на что не обращая внимания, Толя тут же заснул.