У Шэнь Юаня новый план (джен)

* Шэнь Цзю *

Шэнь Цзю мучительно пытался вспомнить, а было ли в его прошлых жизнях подобное — и не мог. Малыми орденами занимался Хуаньхуа. Теперь же словно у всех его учеников разом появились родственники, причём все они жили в страдавшем от демонов Приграничье. Он всегда считал, что тысяча внешних учеников — это много, так вот, если каждый из них приходит с просьбой о помощи своей семье — это очень много.

Шэнь Юань с лёгкостью спас малый орден Парящей Луны ещё во время противостояния с дворцом Хуаньхуа, Шэнь Цзю не мог ударить в грязь лицом. Сначала он шёл сам, с Лю Цингэ в напарниках, потом, истребив самые наглые отряды демонов, стал высылать доверенных учеников. Всё чаще его называли Великим Бессмертным Учителем. Шэнь Цзю оставалось только вздыхать. Работы становилось только больше.

* * *

— Вы сделали?

— Господин, эти никчёмные слуги отправили письмо младшему родичу.

— С гонцом?

— Да, господин, и велели дождаться ответа.

Школа Танцующего цветка сливы обладала и именем, и репутацией, и сильными воинами, и хоть находилась недалеко от Приграничного вала, демоны долго не осмеливались на неё напасть. Соседние более богатые поместья и ордена давно пали и были поглощены тёмной демонической ци, только они неотступно следовали клятве, данной императору.

Тёмной ночью случилось неизбежное. Демоны напали и на них, и не малым отрядом, а большим воинством. Потребовалось всё мужество защитников и хитрости молодого главы, чтобы выстоять. Они сражались бок о бок, учителя и ученики, и победили, но победа оказалась горькой, как кора дерева хины. Твари залили святую землю малого ордена своей чёрной ядовитой кровью. Больше нельзя было здесь жить, даже деревья словно скукожились, а их листья опали, земля выглядела выжженной, а плиты ордена, заляпанные чёрным, будто дымили. Тут нельзя было жить заклинателям, даже смертным становилось нехорошо. У них не оставалось другого выхода, кроме как уйти, оставив всё демонам.

Оглядев, во что превратилась территория ордена, все настойчиво просили покинуть осквернённую землю. От школы Танцующего цветка сливы не осталось ничего, даже знаменитые деревья сливы теперь напоминали искорёженные жертвы. И только молодой глава — Цан Шуань — был против.

— Мы выстоим, — говорил Цан Шуань, — и не с таким справлялись.

— Ты веришь, что справишься, почему? — они вместе выросли, и советнику молодой глава ордена верил как себе, только поэтому он позволял ему вести подобные речи. — Ордена крупнее нашего бросали всё и уходили, — продолжил тот.

— Помнишь семью Чан?

Советник кивнул.

— Они смогли привлечь Цинцзин.

— Цинцзин? Ты не путаешь? С демонами сражается Байчжань.

Глава ордена усмехнулся. Он сам удивлялся, как сильно всё успело поменяться, но он знал больше других, поэтому в его сердце жила надежда:

— Они не только демонов уничтожили, но и землю от демонической ци очистили…

— Как же так?! Почему молчат великие ордена?! Ты ничего не путаешь? — советник готов был схватить молодого главу и трясти, надеясь получить правдивый ответ.

«Если это правда…» — советник прикрыл глаза, боясь разгневать богов.

— Цинцзин нашёл способ лечить поражения демонической ци и чистить земли, ей заражённые.

— Если это действительно так… — ставший неожиданно эмоциональным советник оборвал начатую было фразу.

Им двоим не надо было говорить вслух. Трое пострадали во время демонического нападения, один совсем по-глупому — оказался слишком близко от демона, которому перерезали глотку — чёрная кровь залила лицо и попала в кровь. Воин, один из сильнейших заклинателей малого ордена, он всё ещё боролся, но все знали, что золотое ядро в таком случае лишь продлевает агонию.

Страшно смотреть на мучительное угасание того, с кем вырос. Цан Шуань посмотрел на советника, в его глазах сияла надежда. За спасение своих малый орден готов был дорого заплатить.

— …И ты хочешь? — советник был осторожен.

— Просить милости. Наш родственник на Цинцзин, если кто и может просить склонить ухо к нашей просьбе Владыку пика, то только он.

— Мы не очень хорошо расстались, — советник знал, что с малоценными и неперспективными родичами бывший глава школы Танцующего цветка сливы не церемонился.

Глава малого ордена кивнул:

— Цинцзин тогда брал учеников бесплатно, старшие не захотели и медной монеты лишней потратить, но я надеюсь, время сгладило обиды, и младший родич не захочет уничтожения родного ордена.

— Разве что так, — согласно кивнул советник.

* * *

На пик учёных летели записки и обширные письма, где самым важным было слово «помоги».

Творилось невиданное: младшие сыновья — внешние ученики Цинцзин, давно забытые ветви старых родов — стали нужны. Впервые слабые книжники потребовались всем, даже малым орденам, для которых основополагающей была сила.

* * *

Цан Пэна растолкали соседи, к нему прислали гонца. Парень кое-как пригладил волосы и поспешил к воротам. На Цинцзин не так просто было попасть. Страждущие исцеления на ступенях пика были сильны и решительны, их не интересовало, кто и зачем пришёл на Цинцзин — всех заставляли сидеть в очереди, а если сдавали нервы, то никто их не держал, могли возвращаться несолоно хлебавши. Исключение было только для торговцев, тех пропускали беспрепятственно. Как вестник ордена смог прорваться через такую агрессивную преграду, юноша не знал, да его это и не интересовало. Он читал письмо, второе в своей жизни. В первом его извещали о смене главы его школы.

«Двоюродный племянник Цан Пэн, мы мало общались друг с другом, но теперь от каждого из нас нужны все силы для спасения нашего ордена. Иначе мы исчезнем, растворимся в других школах, несмотря на тысячелетнюю историю.

Твой дядюшка Цан Ли — сильнейший воин ордена — был ранен демонической ци, и без помощи твоего ордена и его главы Шэнь Цинцзю нам не справиться. Трое наших лучших бойцов пострадали, надежда только на разработанное Цинцзин чудесное исцеление. Но и это ещё не всё: даже ступени нашей школы отравлены и испаряют ядовитую ци, здесь нельзя находиться.

Твои мать и сёстры выжили в битве, они живут в ордене и рассчитывают на твою помощь. Нам не к кому больше обратиться.

Цан Шуань. Глава ордена Танцующего цветка сливы.»

Цан Пэн прочитал письмо трижды, у него задрожали руки. Он хорошо помнил нынешнего главу. Цан Шуань был молодым воином и всё своё свободное время тренировался, но никогда не принижал его — ребёнка наложницы. Цан Пэн не знал, за что хвататься — его мать и сёстры живы, раньше он не осмеливался об этом вспоминать, прежний глава был скор на расправу, и первыми бы пострадали слабые женщины. А глупые мечты: он вырастет и выучится, станет сильным и бессмертным небожителем, — были разрушены в тот самый миг, когда Шэнь Цинцю велел пяти ученикам Цинцзин удалиться. Младшего главу не волновали посулы и уговоры, над угрозами богатых и сильных родов он смеялся.

Цан Пэн недолго раздумывал. Он быстро понял, что решить проблему мог только в одном месте. Юноша велел гонцу дождаться ответа, а сам бросился в бамбуковую хижину — лишь мастер мог помочь его малому ордену, спасти всех от гибели. Ради этого Цан Пэн был готов на всё. Сам Цан Пэн был ещё слишком слаб, у него даже духовного меча не было.

* Шэнь Цзю *

Шэнь Цинцю презрительно улыбался, вспоминая громкие заявления некоторых глав малых орденов, но в помощи не отказал ни одному своему ученику. Отряды Байчжань шли в связке с учениками Цинцзин. Они вычищали территорию, отбрасывая демонов назад, за Приграничный вал, освобождая поместье за поместьем. А потом наступало время музыки, потрясены были все, даже привычные ко всему заклинатели — выжженные земли становились обычными, ядовитая ци, что курилась в воздухе, истаивала дымом, оставляя после себя чистую землю.

* * *

Учеников Цинцзин ждали, орден Танцующего цветка сливы приготовил достойную встречу, но прекрасные ликом юноши приземлились не у ворот, они появились из ниоткуда, словно и вправду были небожителями, достигшими вознесения. Они встали рядом с самыми большими пятнами, изуродовавшими некогда светлые плиты школы, и тем, кто это видел, показалось, что тёмные кляксы отпрянули от кипельно-белых сапог.

Цан Шуань тоже был среди встречающих у ворот, он бросился во внутренний двор, надеясь исправить свою оплошность. Недостойная встреча представителей великого ордена могла перечеркнуть всю их надежду на помощь. Но был остановлен поднятой ладонью. Ученики Цинцзин, не обращая внимания на почтительно склонённые фигуры старейшин, наставников и учеников школы Танцующего цветка сливы, обходили двор, внимательно осматривая кровавые следы, оставшиеся от демонов.

Цан Шуань внимательно смотрел на юношей и никак не мог определить среди них главного. Долго ждать не пришлось — закончив осмотр, нужный ему ученик сам подошёл ближе, склонил голову в уважительном поклоне и представился:

— Я — Бай Сун, Вы, должно быть, глава ордена, прошу простить нашу невежливость. Здесь обширные повреждения, а у нас совсем мало времени.

Цан Шуань переглянулся с советником. Только что у обоих кулаки сжимались от ярости, ученики Цанцюн демонстрировали открытое неуважение к их возрасту и статусу. Но молодой человек смотрел прямо, говорил почтительно и всего лишь отказался от приветственных речей и почестей.

— Что с телами демонов? — Бай Сун выглядел обеспокоенным, — надеюсь, вы их не похоронили?

— Сожгли! — резковато ответил советник, такая непочтительность молодых людей его злила, — всё согласно правилам.

Бай Сун улыбнулся:

— Рад это слышать, но покажите это место, там возможны ядовитые эманации. Кому принадлежат соседние земли, вижу, там тоже есть демоническая ци?

— Их бросили, семьи не смогли их защитить и покинули свои земли, — Цан Шуань поспешил ответить первым, пока вспыльчивый советник всё не испортил.

— Мы начинаем, прошу не мешать.

— Нам следует покинуть вас, или можно остаться? — главу ордена распирало любопытство, но он готов был подчиниться и уйти.

— Музыка Цинцзин не только очищает от демонической ци, но лечит и успокаивает даже сердечных демонов, позовите всех учеников, особенно тех, кто пострадал от демонов, — и, светло улыбнувшись, Бай Сун добавил, — если есть ценные вещи, пострадавшие от демонической ци, их тоже приносите. Только побыстрее.

Юноши встали, образуя треугольник, его остриё было направлено на самые большие пятна демонической ци. Они единым движением перекинули вперед гуцини, что были у них за спиной, и одновременно ударили по струнам, привычно смешивая свою ци с природной. Ветер вихрем закрутился по маленькой площади внутреннего двора крепости, наполняясь силой духовной ци. Корчилась и истлевала дымом под ними демоническая ци, исчезали грязные пятна. Благоухание бамбука расходилось кругами вместе с потоком ци. Белые с зелёным одежды учеников Цинцзин бились на ветру вместе с лентами, их глаза, наполненные ци, сияли. Они были похожи на мастеров древности: возвышенные, далёкие, способные на невозможное…

А души слушающих простую, но величавую мелодию исцелялись от усталости, сомнений. Пережитые страдания стали казаться далёкими, в глазах засияла надежда.

Музыка закончилась внезапно, как и началась. Ветер носил ещё запах бамбука и отзвуки струн, а ученики Цинцзин уже убрали свои инструменты и подошли к главе ордена.

— Нам пора! — Бай Сун снова стал отстранённым, но теперь никто не смел подумать дурного или обвинить юношей в высокомерии, — пик Цинцзин передаёт соседние земли вам. Глава школы Танцующего цветка сливы, берете ли вы их под свой контроль?

— Беру, — только и смог вымолвить мужчина — он мечтал о большой школе, но раньше соседи не хотели продавать свои земли, потом же, после отравления, они долгое время стояли заброшенные.

— Троим здесь требуется длительное лечение от отравления демонической ци, — произнёс другой молчащий ранее юноша, — в исцеляющие палатки Цинцзин стоит огромная очередь, но пострадали члены семьи Цан Пэна. У нас есть особые полномочия, и мы готовы взять их прямо сейчас. Отпускаете ли Вы своих родичей с нами? — тёмные глаза ученика Цинцзин смотрели спокойно и даже равнодушно.

— Конечно, конечно, отпускаю! Спасибо… — сумел произнести Цан Шуань, он готов был встать на колени перед великими заклинателями, лишь по недоразумению носившими ученическую одежду.

Бай Сун поднял руку, привлекая внимание и останавливая порывы главы малого ордена:

— Я передаю вам вестников Цинцзин, — он с поклоном передал небольшой мешочек, развязав который, мужчина увидел небольшие листки с печатями необычной формы.

— Вам надо зажечь листок, и ближайший к вам ученик Цинцзин узнает, что вам нужна помощь, рекомендую заручиться поддержкой соседей. Полёт от вершины занимает время. На этом мы вынуждены попрощаться, приносим свои извинения за столь поспешный визит.

Мечи сами легли под ноги, и юноши, взяв каждый по больному воину, взлетели так же стремительно, как и появились. Оставшиеся члены ордена долго провожали взглядом сияющие белые фигуры, пока глаза от солнца не начали слезиться.

— Что это было? — выругался советник, он не выбирал слов.

— Глава, демонической ци не осталось совсем, — главный ученик готов был плакать от радости.

— Ещё раз всё проверь, — Цан Шуань боялся поверить.

— Раненые уже пошли на поправку, — лекарь был поражён, — этого не может быть! Так быстро. Неужто музыка Цинцзин исцеляет? — и сам же, не ожидая ответа, продолжил говорить, — новое совершенствование, такого не было раньше…

Лекарь схватился за волосы:

— Это же прорыв. Вот почему Му Цинфан закрыл лечебницу… Она не нужна. А я не поверил слухам. Мне срочно нужно ему написать.

И лекарь умчался, забыв про свой возраст.

— Цанцюн никогда не помогал бесплатно, — советник не успокаивался, — их услуги были так дороги, что даже император не мог их себе позволить и отступился. Что они потребуют за помощь у нашего ордена?

Цан Шуань уже успел отойти от потрясения, теперь он улыбался:

— А пик Цинцзин? Сколько просил лорд Цинцзин за свои услуги?

Не дождавшись ответа, он продолжил:

— Ордену Парящей Луны глава Цинцзин помог бесплатно и ни разу не напомнил о долге.

* Шэнь Цзю *

Шэнь Цзю, поминая всех демонов разом и бросившего его Шэнь Юаня, старательно раскладывал прошения о помощи по карте, чтобы его сильнейшие ученики за одну поездку смогли посетить не одну семью, а хотя бы три. Он гнал воспоминания о заплаканных глазах своих внешних учеников — гордых дворян. Когда-то он злился и мечтал, чтобы каждый испил его горькую чашу бед и несчастий, но три прожитые жизни и Шэнь Юань примирили его с собой, теперь он никому не желал сиротской доли.