Отдел по Мистическим Преступлениям снова в деле (гет)

Пятое мая 2064 года, понедельник, не предвещал ничего страшного.

Сотрудники правоохранительных органов сидели в кабинете Гурова и пытались разобраться в происходящем.

— И что дальше? — спросил Лев Николаевич, — мы уже на сто раз все проверили и перепроверили. Да, в каждом случае, была какая-то приметная машина, которую, как потом оказывалось, угоняли от ничего подозревающих граждан. После чего появлялась милицейская машина или скорая помощь, которая увозила ребенка.

— Сейчас посмотрим, — Мик вызвал голографическую карту, — компьютер, дай мне карту Москвы с районами, где происходили похищения.

На карте высветились красным цветом все районы, где были похищены дети.

— Глядите, полковник, — Меллоун обвел пальцем красное кольцо, — пострадали лишь те районы, которые за первой кольцевой, центр вообще не пострадал.

— В центре живут чиновники рангом повыше, — отозвался подполковник Крячко, — а за первой кольцевой — интеллигенты и белые воротнички.

— Вот чиновников и не тронули. А теперь — район, в котором произошло первое похищение!

Вспыхнул район Сокольники.

— Понятно. В каждом районе по одной девочке, а районов?

— 132, — ответил полковник.

— 132 девочки, а может и больше… — лейтенант вздохнул, — что-то мы упускаем.

— Извините, — в дверь заглянул лощеный молодой человек, — пакет для полковника Гурова.

— От кого?

— От межгалактического фонда помощи полицейским, — ответил курьер, положил пакет на стол, откозырял и вышел.

В пакете оказался список коррумпированных оперов Москвы, а одна фамилия была жирно подчеркнута красным маркером.

Никита Сергеевич Бесогон, участковый из района Сокольники, который с марта прошлого года ежедневно получал на счет приличные суммы денег.

— Опаньки, — сказал Крячко, проглядывая данные, — пять тысяч от ООО Конфеты от Магомеда, восемь тысяч от АО Зефиры от Глафиры, пятнадцать тыщ от АОО Сладости для Радости…

— Реклама? — Мик посмотрел на МУРовцев.

— Не думаю. Тут написано, что все эти общества являются дочерними предприятиями концерна Сладкие Мечты, который в свою очередь входит в промышленную группу Сахарный Замок. Да только, продукцию всех этих предприятий никто никогда в глаза не видел.

— Ясно, — Гуров выдохнул, — пойдемте, коллеги, по пивку хлебнем и дальше работать начнем.

* * *

Субординацию Мик соблюдал. Он звал старших по званию по имени-отчеству или по званию, а они его по имени.

— Лев Николаевич?

— Да, Мик?

— Я пиво не пью…

— Ну тогда соком обойдёшься, — хохотнул Крячко, — тут недалеко есть забегаловка, так что идти недалеко.

Вышли из ворот здания и пошли все вчетвером, заняв весь тротуар.

И тут как раз всё это и произошло.

Из-за угла вывернули Жигули серого цвета, передняя фара отсутствует, бампер помят, на левом боку — желтая блямба. Сидевший в них гражданин бандитской наружности произвел два выстрела в представителей власти, но далеко не уехал, поскольку двое оперов выстрелили по машине, попали в багажник и в заднюю правую покрышку, вследствии чего автомобиль занесло и он, пробив ограждение, врезался в столетнюю липу на другой стороне улицы.

— Меллоун? — Гуров посмотрел на американца, который схватился за левое плечо, — ранен?

— Чуток задело, — ответил тот, — у подполковника кровь идет.

Приехавшая скорая установила, что американец получил две пули, одна из которых чиркнула его по предплечью и отскочила в правую руку подполковника Крячко, а вторая попала в левое плечо и застряла недалеко от кожи.

— Вас надо в больницу, — объявил санитар.

— Выковыривайте её здесь, да и все дела, — проворчал лейтенант, — потом повязку наложите.

— Ну как хотите, — санитар всё сделал в лучшем виде, наложил повязку.

— Похоже, лейтенант, ты из игры выбыл, — прокомментировал Гуров, глядя на американца.

— Ничуть, — ухмыльнулся тот, — подумаешь, плечо. Завтра буду как огурчик.

— А с ранением в грудь или в голову?

— Ну там другое дело, — Мик пожал плечами, скривился от боли, — все путем, полковник. За меня не бойтесь.

— Надо этого ублюдка допросить, — озабоченно сказал Крячко, — слыханное дело, чтобы в ментов прямо около здания МУРа стреляли. Щас я ему устрою.

— Ладно. Станислав, ты за допрос отвечаешь, — распорядился Гуров, — а ты, Мик, берешь Афанасия и дуешь домой. Отлежишься, а завтра придешь.

— Да, я в порядке, — попробовал возразить тот.

— Нам лично голову оторвет генерал, а потом еще и президент, — объяснил ситуацию Лев Николаевич, — если с вами что-то случиться. Московии ужасно нужен экономический союз с США, так что нам нужно с вас пылинки сдувать. Марш домой!

— Хорошо, полковник, — Мик тяжело вздохнул, — как скажете.

* * *

Уже на квартире.

— Лейтенант, ну как же вы так, а?! — негодовал Афанасий, — подставились…

— Да я не подставлялся, — Мик стянул рубашку, размотал повязку и осмотрел свое ранение, — в меня стреляли, не в Гурова, не в Крячко и даже не в тебя…

— Откуда ты можешь это знать?

— Вот знаю, только по какой причине — не знаю, — приложил ладонь к ране, закрыл глаза, — сдается мне, что нас убрать пытаются, кто только? Эффи, ты в Москве бывал когда-нибудь?

— Нет. Я же из глухой сибирской деревушки, — ответил Букашкин, — очень глухой. А учился уже в городе и жил там…

— Родители переехали?

— Я сбежал.

— Да? — Мик приоткрыл один глаз, — и что так?

— Рассказать? — Афанасий пошел на кухню заваривать чай, оставив лейтенанта в гостиной.

— Если не хочешь — можешь не рассказывать, — успокоил его Мик, — это не к спеху и я не хочу лезть в твою личную жизнь.

— А, это уже прошлое, — бывший участковый появился из кухни с чаем и шоколадом, — всё равно рано или поздно выплывет, потом проблемы будут, — сел на диван, лицом к начальству, которое сидело в кресле, — деревня наша глухая была, вполне так дремучая, что перед Великим Переселением, что после. Папаше моему хватило хитрости прикинуться невинной овечкой и его никуда не отправили, а то мы с вами, лейтенант, могли бы и не встретиться, — невесело хохотнул Афанасий, — у папаши бзик был по домашнему укладу, Домострой и всё такое. Жена да убоится своего мужа — и тому подобное. Кроме меня, еще девять сестер и три брата.

— Приличное семейство, — ответил Мик, заканчивая лечить свое ранение, — демографию повысил…

— Ага, — злобно проговорил подчиненный, — Кузьма Архипович Букашкин… Еще раз эту мразь увижу — пристрелю, чтобы землю не топтала.

Лейтенант поглядел на Афанасия; он его хорошо понимал — у него самого папаня был сукой изрядной, одно, что он бросил женщину с двумя детьми, характеризовало его как большую скотину. А потом он был еще скупым и жадным до энной степени, но папаня уже давно накрылся медным тазом в один особо ветреный и снежный октябрь…

— Ну, там такое произошло, — продолжил Афанасий, — мне шестнадцать должно было исполниться и моей сестре двойняшке, Глафире, тоже. А Софье, Агафье и Марьяне — соответственно было уже девятнадцать, восемнадцать и семнадцать. Марии — пятнадцать, Анюте — четырнадцать, Алене — тринадцать, Варваре — десять и Катерине — четыре. Богдану — девятнадцать, он — близнец Софьи, Василию — пятнадцать, близнец Марии и Пересвет — три. Может еще кто родился, я с ними связь не поддерживаю, не знаю. В мое день рождение папаня нас собрал — меня, Богдана и Василия. и заявил примерно следующее — мол, сестры уже на выданье — Глафира, Софья, Агафья, Марьяна. Мария и Анюта, — но чтобы они в первую брачную ночь мужа своего не боялись, дескать, надо их приучить к физической близости…

— Это… — Мик уставился на подчиненного квадратными глазами, — папаша на инцест намекал? А почему у тебя отчество Всеволодович, если у тебя папашу Кузьмой зовут?

— А это в честь опера, который мне сбежать помог. Я у него и жил, пока учился. Он мне метрику и переделал, дескать во время всех этих пертурбаций, он меня потерял, и меня кто-то усыновил, а вот я и нашелся. Ага. В общем, сегодня он баньку протопит для старших дочек, а мы потом должны будем туда сходить и наших сестер… сам понимаешь. И я сбежал, вечером. Папаня пошел баньку топить…

— Вы согласились?

— Нет. Он нас выпорол розгами, основательно, до крови. Сказал, раз мы такие тупые, то он сам всё это сделает, — Афанасий сжал кулаки, — не знаю. Может я просто струсил, потому и убежал, но я сестер предупредил и братьям сказал, чтобы не смели. Предлагал им тоже сбежать, да они заартачились, — вздохнул, — черт!!!

— С папашей твоим разберусь, как только он на горизонте появится, я тебе это обещаю, — ответил на это лейтенант, — еще какие-нибудь вещи есть, которые я должен знать?

— Ага. Я как только ходить начал, к нам в дом приперся дяденька с дочкой. И папаня меня за неё сосватал. Но я абсолютно чист, эту девушку я никогда не трогал, обходил за пять километров, если видел.

— Да, а теперь твое сердце принадлежит прекрасной римлянке, — рассмеялся Мик, — полагаю, что не только сердце.

— Да, — Афанасий расплылся в блаженной улыбке и покраснел, — она такая солнечная, смешная, веселая и ласковая.

— Так поженитесь…

— Она настаивает на древнеримском обряде, а я хочу, как положено — в православной церкви.

— Проблема, — фыркнул Меллоун, — я тебе устрою и венчание, и обряд, и роспись в муниципалитете... в твоем паспорте будет куча печатей и записей любых священников, жрецов и сотрудников. Так что даже не морочь себе голову. Это ты так подстраховаться хочешь, если твое семейство тебя найдет?

— Ага, — Афанасий выдохнул и расправил плечи, — ты был прав, мне нужно было выговориться. Сейчас я почувствовал себя легче. Ужинать будешь?

— Да. На излечение много сил уходит и энергии, — Мик подвигал плечом, — нормально. Забинтую, чтобы не светиться особо, не надо, чтобы полковник знал, что у меня силы есть. Пусть у меня козырь в рукаве будет.

* * *

На следующий день они вернулись к работе.

— Живой? — спросил Гуров, взглянув на Мика.

— Да. Рвусь на работу. Что у нас с допросом?

— Сергей Бобров по кличке Извращенец. Был нанят, внимание, участковым Никитой Бесогоном для убийства поганого америкашки Меллоуна. Что же ты такого этому участковому сделал?

— Планы сорвал по перевозке детей на другую планету, — ответил Мик, — Бесогон и майор Гром собирались зачистить детский лагерь, который маскировал инопланетную базу по перевозки человечины в другие миры.

— Ясно, — Гуров вздохнул, — Бобров показал, что участковый дал ему десять тысяч, огромные деньги, между прочим, на то, чтобы он, Бобров, пустил тебя в расход, причем как можно быстрее. Бандит наш взрыв подъезда отмел — слишком много народу пострадает, взрыв авто — тоже. У тебя машины нет. Поэтому выбрал пистолет. Единственное, что Бесогон ему не сказал, что ты — мент. Поэтому у него рука и дрогнула в последний момент… целил тебе в грудь, а попал в руку, потому что представил бесконечный срок отсидки за убитого мента. Что будем делать?

— Бесогона ловить, — отозвался Афанасий, — лейтенант прав, как-то этот ублюдок с нашим делом связан, поэтому и собирался убрать.

— Ну мы уже меры приняли, — в кабинет зашел подполковник Крячко, — Бесогон обложен, ему не вывернуться. Можно брать.

— Я с вами, — живо отреагировал Мик, — хочу в бесстыжие глаза этого сукина сына взглянуть.

— Зачем? — Гуров недоуменно посмотрел на американца, — ненужный риск с твоей стороны.

— Надо, — твердо настоял на своем Меллоун, — нутром чую, что если я не поеду, что-то плохое может случится. Афанасий! Ты остаешься здесь и подождешь нашего возращения.

— Хорошо, лейтенант, — Букашкин посмотрел на свое начальство и почувствовал, что его сердце сжалось от предчувствия чего-то страшного и не особо полезного, но все свои сомнения оставил при себе.

* * *

Приехали в Сокольники, остановились около тамошнего отдела, запрудив всю стоянку машинами. Мик остался в машине, Гуров и Крячко двинули в здание.

У Никитушки шестого мая были предчувствия нехорошие. День с утра не задался — кофе убежало, тостер сломался, какой-то подонок колеса с служебной машины снял, собака облаяла, от начальника разгон получил, бабка Ефросинья, первая сплетница на районе, обозвала его непечатным словом.

Отправился он на утренний обход, а когда начал возвращаться, то обнаружил на стоянке кучу ментовских машин, по его душу приехавших. Поэтому он у ближайшего автолюбителя, угрожая пистолетом, машину конфисковал и дал деру.

Погоня была основательной. Исколесили половину Москвы с ревом и воем мигалок, с визгом тормозов, запахами жженых покрышек, воплей и мата пешеходов, разбегающихся от бешеного водителя.

Загнали его в какой-то район с трехэтажной застройкой.

Обложили основательно.

Не назад, не вперед, не влево, не вправо, только на таран…

А там как повезет…

Не повезло.

Скрутили Бесогона.

Спецназ крутил.

Но не докрутил.

Вступил закон жанра, который, как правило, нигде не работает, ибо человеческий фактор.

Вырвался Никитушка, пушку свою подобрал и с воплем — Мне терять нечего! — рванул куда глаза глядят.

А глаза у него глядели на важняков — солидные люди около навороченной ментовской Волги стоят — значит, большие шишки. А раз большие шишки, то можно в заложники взять, а там и машину угнать и всё… потом в расход пустить и боковыми дорогами уйти в соседнюю республику, а там глядишь — и Европа рядом.

Но тут важные люди раздвинулись и вперед вышел…

…блядь…

… недобитый американец, которого этот недоделанный киллер не убрал…

… к черту важняков, хер с ними, потом завалю, сейчас вот этого ублюдка надо кончить, основательно, чтобы наверняка, чтобы окончательно сдох, а то ведь бизнес накроется, гарантированно накроется, а он сдохнет и нормально все будет. Ментяры на след не нападут, низко летают, до верха им не добраться, а американцу терять нечего, он если накроет, то головы полетят…

Выстрелил Никитушка практически в упор, влепил американцу три пули в грудь, но тут же дубинкой от спецназа получил и отрубился.

— Меллоун?! — Гуров не успел этого безумца с траектории выстрела убрать, — лейтенант?!

— Нормально все, — просипел Мик, хотя всё было далеко ненормально; ранения были тяжелые, хоть и не смертельные, — жить буду.

— Куда ты полез, чёрт тебя дери?! — ругнулся Гуров, — ты че совсем ебанулся?!

— Он хотел взять вас в заложники, — неожиданно звонким голосом ответил Мик, глядя на полковника, — подполковнику Крячко досталась бы пуля в голову… началась бы паника…, а он бы забрал вас и машину…

— Ты откуда знаешь? — оторопел Крячко.

— Я вижу, — Меллоун перевел сияющий серебряный взгляд на подполковника, — вас бы он не убил, но вам бы понабилась сложнейшая операция по извлечению пули плюс акватерапия, а полковника данный индивид собирался пристрелить, а потом переехать машиной, чтобы исключить все возможности восстановления, — закончив говорить, полицейский закрыл глаза и медленно сполз по дверце машины, оставив на стекле и дверце широкий кровавый след.

Мика отвезли в больницу, а Никитушку повезли в МУР, допрашивать.

* * *

Никита упирался как мог, на провокации не поддавался, держался до последнего, требовал адвоката, однако те, на кого он работал, просто его сбросили. Поняв это, ушел в глухую несознанку.

— И что теперь? — Лев Николаевич посмотрел на бледного Афанасия и на Станислава, — сучонок ничего не говорит, Мик в больнице с тремя проникающими ранениями грудной клетки. Чудо, что ничего серьезного пули не задели, но крови он потерял много.

— Добрый день, — в кабинет вошла высокая красивая молодая женщина с классическими чертами лица, высокой прической из пепельных волос и серыми глазами, одетая в черные джинсы, белую водолазку, выгодно обрисовывающую высокую аппетитную грудь, серые кроссы и серую же джинсовую куртку, — я так думаю, что моя помощь вам не помешает.

— Кто вы? — Гуров отвел взгляд от изящной фигуры неожиданной гостьи и перевел его на её лицо.

— Джорджина Холмс, — ответила та, садясь в кресло, — возможно, вы мои статьи читали… за подписью Дж. Скотт.

— Вы журналистка! — блеснул знаниями Станислав, — и что журналистке от нас надо? И как вас пропустили?

— Звонок вашему генералу. Но ближе к сути, — Джо открыла планшет, который принесла с собой, — Бесогон упирается, но его признание пока подождет. Завтра будет одна очень интересная фотоссесия в доме в центре Москвы. Вам надо туда наведаться вместе с спецназом.

— А зачем?

— Затем, что это будет не просто фотосессия, а эротическая, но и это еще не всё, она будет педофильного характера. Прикрыв эту фотосессию вы — во-первых, освободите десять девочек, а во-вторых, возьмете несколько высокопоставленных шишек.

— Откуда сведения? — подозрительно поинтересовался полковник.

— Я знаю, — мягко произнесла Джо, — я знаю ВСЁ. У меня уже готова статья про вашу ситуацию, но узнав, что Мик, загремел в больницу, решила его заменить.

— Он сам виноват, — буркнул Гуров. — полез на линию огня.

— Ничуть, — Джо еле заметно улыбнулась, — он просто знал, что можете вы пострадать, поэтому принял огонь на себя. Мик ситуацию контролировал, хотя вы его словам не поверили.

— Он бредил…

— Лейтенант говорил вам правду, — встал на защиту начальства Афанасий, — я тоже почувствовал, когда вы уходили, что что-то произойдет не очень хорошее.

— Да. Жертв предполагалось приличное количество — трое сшибленных машиной Бесогона, четверо снесенных вашими машинами и три раненых сотрудника милиции — вы, Лев Николаевич, ваш друг и начальник спецназа, — Джорджина посмотрела на полковника, — а так… у нас лишь Мик с тремя пулевыми ранениями. Но полно. Никитушку я у вас на пару часов заберу для основательного допроса, потом верну.

— А как же адвокат? — подполковник Крячко налил себе, полковнику и Афанасию кофе и предложил чашечку гостье.

— Адвокаты от него отказались. А люди, на которых он работает, его сбросили. Он сейчас очень опасный человек и его попытаются убрать в ближайшие 24 часа. Но мы его казнь отсрочим.

* * *

Роджер принял Никитушку очень тепло, особенно, когда узнал, что эта сволочь отправила Мика в больницу.

— Мне нужно его признание, — сказала Джорджина, передавая Бесогона рыжему громиле, — полностью. Его всё равно убьют, поэтому можешь работать на полную катушку.

— Джо, я не подведу, — ухмыльнулся Роджер, потирая ладони, — я просто весь в нетерпении допросить этого пиздюка по полной программе.

— Он в Мика стрелял.

— Понятно.

— И крокодилов он не любит…

— Прекрасно.

Никитка понял, что смерть его пришла в образе этого рыжего и ражего громилы в черной майке с нарисованным крокодилом, и ему уже не отвертеться… никак…

Роджер взял его за шкирку и поволок в ОСОБУЮ ДОПРОСНУЮ ИМЕНИ РОДЖЕРА, где были настолько толстые стены, что воплей и хруста не было слышно.

Часов через шестнадцать детектив Лезган Бесогона вернул в руки Джорджины. Вместе с ошарашенным и молчаливым Никиткой были отдано двадцатичетырёхстраничное признание всей незаконной и криминальной деятельности бывшего участкового.

После этого Джорджина Никиту отправила обратно в МУР, а признание — лично в руки Гурову.

* * *

Седьмого, пока Никитушку Роджер в своей манере допрашивал, МУР налет на указанную фотостудию сделал и всех там повязал. Были освобождены десять маленьких девочек, которых тут же увезли на реабилитацию, причем этим занялся непосредственно Галактический фонд помощи полиции, а виновников доставили в МУР.

Вот там и оказалось, что повязали они зама министра по экономики, министра по сельскому хозяйству, генерала из самого МУРа по хозяйственной части, крупного директора одного из московских заводов, пару важных инженеров из некого НИИ и одного дипломата из посольства Краснодарской Народной республики. Поймали их с спущенными штанами, двоих непосредственно на жертвах, остальные сидели рядом и занимались онанизмом.

Допросить их толком не удалось, ибо тут же набежали адвокаты и их из-под носа забрали.

— Ну и как в таких условиях работать?! — воззвал Гуров, — что теперь нам делать, черт подери?!

А тут и Джорджина с признанием пришла.

— Ну повязали мы их, — пожаловался полковник, — а их тут же выпустили…

— Это ничего. Статья уже в верстке, завтра все эти фамилии узнают, а нам нужно в Рублевку наведаться.

— Зачем? — деловито спросил Гуров, изучая признание бывшего участкового.

— Чтобы остальных девочек освободить. Они сейчас будут от них избавляться… Чтобы потом лесники изуродованные тела по всему лесу не находили, нужно все это разом прекратить.

— Поехали…

Приехали.

Шуму наделали, мама, не горюй.

Зато за руку схватили тех, кто девочек в автобус запихивал.

Детей — на реабилитацию, остальных… Осторожно, работает ОМОН.

* * *

Статья вышла на следующий день и потрясла основы мироздания ылиты московской до основания.

Скандал за скандалом.

Самоубийства за самоубийством.

Головы полетели. СМИ смаковали подробности, желтая пресса трясла грязным бельем, ток-шоу приглашали психологов и психиатров и те, грозя пальцами, утверждали диаметрально противоположные мнения — от, что у каждого мужчины есть период, когда он любит маленьких девочек, и это надо узаконить, до того, что кастрировать этих негодяев нужно на красной площади…

Ментам досталось по полной.

Сперва их ругали, потом хвалили, затем чуть не уволили, потом вернули, наградили — забрали. Передумали — наградили вновь.

Мик валялся в больнице, потому что в Московии акватерапия была только для ылиты, а ментам она была не положена. Афанасий сидел рядом и пересказывал все новости.

Все эти страсти кипели неделю, а двенадцатого мая Меллоуна выписали, и он, вместе с Афанасием, зашел в МУР, попрощаться с Гуровым и Крячко.

— Ну мы с тобой хорошо сработались, — сказал Лев Николаевич, ставя на стол чай и апельсины.

— Да. Прекрасно, — ответил на это Мик, — вы — легенды МУРа.

— Ага, круче нас только вареные яйца, — рассмеялся Станислав.

— Круче нас только Глеб Жеглов и Володя Шарапов, — ухмыльнулся Гуров, — но они сейчас на заслуженном отдыхе, хотя… Жеглов не прочь вернуться, только…

— Фонд пообещал, что он вам тут реорганизацию сделает, — улыбнулся Меллоун, — и вы будете получать все блага цивилизации в полной мере. И акватерапия будет для милиционеров, а не только для генералов, и машины ваши прокачают, и бронежилетами силовыми обеспечат…

— А сам бронежилетом почему не воспользовался?

— Воспользовался, иначе сейчас бы не разговаривал с вами. Почему, думаете, все пули мимо сердца и легких пролетели?

— Почему?

— Потому что поле их перенаправило в обход, — Мик постучал по браслету, — вам я такие же приготовил, — вытащил из рюкзака два стильных браслета, тускло отливающих металлическим блеском, — это силовые бронежилеты, мобильники, рации, часы и прослушка. Каждый из вас с этой штукой будет знать, где находится второй. Самый высший уровень — силовое поле 700-го уровня, но не советую им сильно пользоваться. Потом требуется шестнадцатичасовая подзарядка. Подзаряжается от солнечного света, пота и пыли. Восемь видов иллюзий…

— Зачем?

— Нужно, к примеру, прикинуться мертвее, чем есть, — пояснил Мик, — устанавливаете голосом уровень — отсроченная смерть — и валяетесь на полу, следите за бандитами, а они видят окровавленный труп с без башки в луже крови… разберетесь, — и отдал браслеты своим новым друзьям.

— Спасибо. Может нам подобную группу тоже создать?

— Это уже не в моей компетенции, — рассмеялся лейтенант, — но будет неплохо. У вас тоже всякое случается.

— Ну хорошо. Идите к столу, закусим, чем бог послал, а потом мы вас с мигалкой домчим до космопорта и прямо к самолету доставим.

— Спасибо.