— Здравствуйте, мастер Рамиэль, — Алкариэль перешагнула порог Палаты Исцеления и вежливо склонила голову перед высоким эльфом, в серьезных, даже строгих глазах которого сиял свет Амана.
Нолдо отложил в сторону пестик со ступкой и встал ей навстречу:
— Ясного дня, госпожа.
— Как продвигается выздоровление раненых?
На отполированных до блеска дубовых досках пола сверкали золотистые блики. Горько пахло травами и мазями. В дальнем углу сидела юная эллет и сосредоточенно скатывала в рулончик длинные, узкие полоски ткани. Леди кивнула ей в знак приветствия, и дева, зардевшись, поспешила ответить тем же.
Рамиэль сделал широкий приглашающий жест, и Алкариэль прошла вслед за ним в соседнюю комнату. Там, на стоящих в ряд кроватях, лежали те, кто пострадал во время боя сильнее всего и до сих пор не вернулся в свои покои, к родным и близким. Целитель пояснил:
— Осталось всего десять нолдор на нашем попечении. Остальные либо полностью исцелились, либо еще приходят каждый день на осмотр.
Леди кивнула и, остановившись у первого ложа, всмотрелась в лицо. Совсем юный эльф, на вид не старше пятидесяти лет.
«Должно быть, из тех, что родились уже в Белерианде», — догадалась она.
— Его привезли из форта в горах, он встретил вместе с вашим супругом первый удар, однако получил удар палицей. Грудная клетка оказалась проломлена, он чуть не захлебнулся собственной кровью. А еще повреждено бедро. Мы его собрали буквально по частям, однако встать он сможет еще не скоро. И я не уверен, что не останется хромота. Говорить мы ему пока запрещаем.
Алкариэль с печалью вздохнула и покачала головой. Осунувшийся, бледный верный взволнованно смотрел, ожидая, что скажет госпожа.
— Такие тяжелые потери в этом бою, — проговорила она и, посмотрев на юного эльда, улыбнулась, — но дрался ты мужественно. Когда поправишься, возьми себе любого жеребенка из конюшен, чтобы передвигаться по-прежнему быстро.
В глазах верного затеплилась благодарность, а леди, пожелав скорейшего выздоровления, попрощалась и перешла к ложу следующего раненого.
— Он все еще без сознания, — пояснил Рамиэль. — Травма головы была сильной, однако мы надеемся на лучшее. Во всяком случае, его фэа не спешит отправляться в Чертоги Намо.
— Его тут, вероятно, что-то держит? — догадалась Алкариэль.
— Да, — подтвердил целитель. — Невеста приходит каждый день.
— Ты ведь не оставишь ее? — леди села осторожно на самый краешек и наклонилась к уху нолдо. — Ты нужен и своей мелиссэ, и Вратам. Враг еще не побежден. Поправляйся скорее.
Длинная, узкая полоска света ползла по полу, сияние Анара становилось все гуще и скоро стало золотисто-медовым. Алкариэль, уже собираясь покидать палаты, остановилась на пороге и спросила:
— Мастер Рамиэль, вам нужна какая-нибудь помощь?
— Благодарю, — склонил голову тот, — но нет, не надо. У нас все есть — и травы, и мази.
— Если что-то понадобится, сразу говорите.
— Непременно, госпожа.
Алкариэль распрощалась с целителем и вышла во двор. Там, стоя в отдалении под старой яблоней, ее уже ожидал Вайвион.
— Гонец готов и ждет вашего приказа, — доложил он.
— Отлично, — обрадовалась она и достала из кармана плаща сюрко конверт. — Пусть он отправляется в Ломинорэ и передаст это письмо леди Армидель. Она родилась и выросла в смертных землях, и, разумеется, знает, как делать плащи, позволяющие эльфам оставаться незаметными, что бы их не окружало. Такие, как у леди Тэльмы.
— Вы хотите попросить их для воинов Врат? — догадался Вайвион.
— Верно. Но немного, всего полторы или две дюжины для наших разведчиков. Они пригодятся им, чтобы действовать на территории противника.
— Вы собираетесь их послать в Ангамадо?
Заметив в глазах верного волнение, Алкариэль улыбнулась:
— Не волнуйтесь, Вайвэ, я не дам им непосильного поручения. Мне, как и вам, важна жизнь каждого эльда. И я стремлюсь их сохранить. Именно поэтому гонец и отправляется к супруге принца Финдекано.
— Я понял вас, госпожа. Все будет исполнено в точности.
— Благодарю вас.
Верный ушел, а леди еще некоторое время стояла, задумчиво глядя на постепенно темнеющее небо. Снова вспомнилось прощание с мужем, и в сердце защемило. Тяжело вздохнув, Алкариэль направилась по дорожке туда, где стояла усыпальница. По-прежнему цвели симбельмини, и эллет, сев на траву, прислонилась головой к холму на могиле мужа и закрыла глаза.
Перед внутренним взором ее вставали их с Макалаурэ многочисленные прогулки, в ушах звучал его голос, и она сама не заметила, как задремала.
Ее фэа окутало густым золотым светом, и неожиданно стало так легко и свободно. Ей вдруг почудилось, что она отчетливо слышит голос супруга. Он пел нечто нежное, задумчиво-светлое. Она не видела его, но чувство любви и покоя невозможно было ни с чем перепутать.
«Мелиссэ, — слова любимого прозвучали совсем рядом, и душа ее рванулась к нему навстречу. — Я думаю о тебе».
— И я, мельдо!
— Знаю, родная… Крепись. Прости, что оставил совсем одну. Я вернусь сразу же, как только смогу. Ты нолдиэ, не забывай этого никогда. Люблю тебя.
Его голос постепенно становился все тише, словно отдаляясь, однако Алкариэль успела прокричать вслед:
— Я тоже тебя люблю!»
Она рывком проснулась в крепости Врат, а рядом все так же цвели симбельмини.
* * *
— Идиот! Тупоголовый кретин! — падший вала распахнул глаза и в ярости ударил по подлокотникам трона. Металл низко и глухо застонал, а эхо несколько раз отразилось от стен и потолка зала. Стражи испуганно замерли и втянули головы в плечи.
«Покрасоваться решил?! Песенками разделаться с нолдор?! Дубина безмозглая! Ничего нельзя поручить… придется делать все самому», — Моргот злился, медленно, словно лениво, но в то же время грозно поднимаясь с трона.
— Что замерли? — рявкнул он на стражей. — Где мои доспехи?
— Повелитель! Сию минуту будут здесь, — пролепетал один.
— Владыка, не извольте гневаться, не догадались. Просим простить нас, скудоумных, — склоняясь почти до земли, произнес второй.
Падший вала неспешно облачился в черный доспех. Шлем, напоминавший своими шипами пики Тангородрима, ему подал один из майар, исполнявший обязанность оруженосца.
— Повелитель, — произнес он, когда вала уже потянулся к Гронду. — Ваша корона…
Он запнулся, не зная, как безопаснее для себя узнать, стоит ли подать ее, или же он лишится рук, как только протянет их к величайшей драгоценности Ангамандо.
— Оставлю здесь, — ответил Моргот. — Надеюсь, вам хватит ума не прикасаться к ней.
— И в мыслях не было, владыка! — быстро ответил майа.
Моргот лишь усмехнулся и направился вниз, к вратам.
Черные створки распахнулись, пропуская властелина тьмы. Отряды орков, ожидавшие своего господина, двинулись следом.
«Там достаточно падали, — подумал он, глядя на свое войско. — Впрочем, Майрон выведет новых. Пусть догоняют. Ждать их я точно не намерен».
* * *
— Вперед! Окружить их! — крикнул Эрейнион.
Увидев открывшиеся ворота Бритомбара, Тхурингветиль заверещала столь пронзительно, что у эльфов невольно заложило уши. Варги зарычали и, подчиняясь ее приказу, сорвались с места. Из оскаленных, смердящих пастей их капала густая слюна.
— Поднять мост! — скомандовал стоявший на стене Кирдан Корабел, и стражи торопливо налегли на ворот механизма.
Широкое небо над лесами и полем было закрыто густыми серыми облаками, однако вдалеке, у самого горизонта, уже сияли золотые лучи, отражаясь в синеве моря. Квенди разделились, заходя слева и справа и пытаясь взять тварей в кольцо. Падшие майяр, с недавних пор утратившие летучесть, пытались командовать, однако варги плохо им подчинялись, бросаясь то на одного, то на другого эльфа. Тхурингветиль скалила отвратительные кривые зубы, и Эрейниону было понятно, что она злится.
Владыка Кирдан поднял руку, давая знак, и воздух расчертили выпущенные из баллист копья. Следом лучники дали несколько залпов стрелами, и раненые твари завыли от боли.
— Бейте их! — Эрейнион выхватил меч и шепнул Йулу: — Давай, малыш, затопчем с тобой эту гадину!
Молодой аманский конь гневно ударил копытом и развернулся безошибочно в сторону Тхурингветиль. В глазах прислужницы Врага горела темная ненависть, которая, казалось, способна была сжечь дотла. Она кинулась к сыну Финдекано, стремясь разорвать его острыми, словно отточенные лезвия ножей, когтями, однако тот в последний момент успел увернуться и, не глядя, полоснул воздух, не задев твари.
За его спиной между тем разгоралась битва с варгами. Острад на ходу вспорол горло одному из них и огляделся, высматривая, не пытается ли кто-нибудь подкрасться к воинам сзади. Не обнаружив таковых, наметил себе ближайшего противника и полоснул его по отвратительной морде.
Темная кровь хлестала из отверстых ран во все стороны, стекала на землю, превращая ее в грязное, вонючее месиво, истоптанное копытами коней и лапами тварей.
Тем временем молодого воина из числа фалатрим падшие майяр схватили за волосы и стащили вниз. Эрейнион, увидев это, громко выругался:
— Говорил же им заплестись! Рыбьи дети!
Тхурингветиль довольно захохотала, однако конь, не желая, должно быть, терять своего друга, встал на дыбы и с размаху ударил копытами твари в лоб. Тем временем подоспевший Острад пронзил волка мечом. Не пострадавший эльф вновь вернулся в бой, однако по выражению лица старшего товарища сын Финдекано понял, сколь многое тот по окончании сражения выскажет подчиненным.
Тхурингветиль одновременно пыталась достать Эрейниона и командовать варгами, которых уже теснили нолдор. Распоротые туши с выпущенными кишками и отрубленными конечностями валялись под ногами, скаля мертвые клыки, однако умные кони эльфов легко преодолевали препятствия.
Эрейнион в очередной раз увернулся от когтей подошедшей близко Тхури и полоснул кинжалом, зажатым в левой руке. Ее пальцы полетели в сторону, и летучая мышь закричала от боли.
— Получай, помойная крыса! — с чувством крикнул сын Финдекано и, плюнув прислужнице Моргота в лицо, одним широким движением снес ей голову. Йул гневно заржал и мощным ударом отбросил оную сразу на несколько локтей вперед. Туша майэ тяжело повалилась на землю, а нолдор, воспользовавшись возникшей в рядах противника паникой, принялись добивать врагов. Кольцо воинов, окруживших тварей, с каждой минутой все больше сужалось, и скоро из отряда, пришедшего под стены Бритомбара и напавших на атани, не осталось в живых никого.
Воины, дежурившие у бойниц, радостно закричали, а Эрейнион, оглядев тушу Тхурингветиль, сказал задумчиво Остраду:
— Знаешь, я бы, пожалуй, сжег ее голову. Кто знает, на что способны прислужники Врага.
— Согласен, — ответил тот и, спрыгнув, брезгливо поднял ее.
Нолдор быстро добили тех, кто еще шевелился, и Гил-Галад скомандовал:
— Возвращаемся в город!
Ворота гостеприимно распахнулись, пропуская отряд, и сразу закрылись. А вниз уже спешил Владыка Кирдан, чтобы поздравить победителей.
* * *
— Артано! Вот оно что, — проговорил Куруфин, узнав бывшего ученика и майа Аулэ.
Тем временем нолдор Минас-Тирит, так удачно подошедшие с юга, уже начинали теснить орков, прорвавшихся в проход Эред Ветрин. Рог Финдекано, впервые донесшийся с севера, теперь слышался все ближе, а воины Барад Эйтель постепенно пробуждались от колдовского сна.
Лучники осыпали стрелами и без того изрядно поредевшее войско врага. Канаты, по которым ирчи намеревались забраться в крепость, мертвыми змеями валялись на земле у стен, осадные башни опустели, а одна была сильно разрушена камнями.
«Пора!» — решил Финголфин и отдал приказ распахнуть ворота, чтобы в следующий миг вылететь во главе конницы.
Саурон, оценив обстановку, попятился, желая как можно скорее скрыться от нолдор, однако путь на север ему преградили воины Химлада. Искать же спасения на юге было определенно невозможно — вопли орков красноречиво говорили об этом.
— Куруфинвэ, какая встреча! — приторно-ласково проговорил Майрон, оказавшись перед Искусником. — Ты пришел спасти меня от страшной участи. Я премного благодарен тебе и твоим воинам.
— Что ты несешь, жалкий слуга Моринготто?! От кого я должен тебя спасать? — ответил нолдо и шагнул вперед.
— От того, кто обманом заманил меня в обитель тьмы, кто принуждал меня творить жуткие вещи, кто послал меня сюда на смерть, — Саурон сделал несчастное, полное страданий лицо и вновь заглянул в глаза Фэанариону, стараясь незаметно того околдовать.
— Нет тебе ни веры, ни пощады, — жестко проговорил он. — Я знаю, что ты делал с моим братом. И не говори, что тебя заставляли истязать его!
Меч выскользнул из ножен.
— Пощади! Хочешь, я буду служить теперь тебе? Я могу научить многому…
Рука Искусника занесла меч. Резкий порыв ледяного северного ветра швырнул многих нолдор на землю. Налетевшие тучи и клубы дыма скрыли Анар, и тьма почти полностью скрыла грозную фигуру валы.
— Идиот! Ничего поручить нельзя! Ты умудрился проиграть там, где победу одержал бы даже самый пустоголовый орк! — ругался Моргот, раскидывая Грондом и эльфов, и зазевавшихся ирчей.
— Пшел! — рявкнул он и толкнул майа в сторону Ангамандо. — Ты еще многое мне должен.
Куруфин тяжело поднялся на ноги, пытаясь понять, что же произошло. Его воины сражались с налетевшими тварями, Саурон исчез, а вместо него теперь возвышался он — падший вала.
— Убийца! — закричал Искусник и кинулся на Врага.
Взгляд Моргота, казалось, жег его изнутри. Он словно менял, искажал саму кровь, что бежала по жилам. Или же так только показало нолдо.
Вала взмахнул Грондом, заставив своего противника отпрыгнуть. Он бил молотом и хохотал, а едкий огонь все больнее жег Куруфина, будя в нем недобрые чувства.
Наконец Морготу удалось сбить его с ног. Искусник перехватил меч, чтобы в последний момент все же достать Врага, однако тот не спешил с ударом.
— Торопишься к моему братцу? — усмехнулся он. — Не сегодня. Я вижу кое-кого поинтереснее тебя, неудавшаяся копия папаши!
Искусник выхватил кинжал и метнул его в Моргота. Нолдорская сталь стукнула о шлем, но нашла лазейку и оцарапала щеку Врага.
— Ты пожалеешь об этом! И очень скоро, — ядовито произнес вала и развернулся в сторону, откуда доносился рог Нолофинвэ.
Конница Барад Эйтель смела бОльшую часть войска тьмы. Несмотря на крайнюю усталость, Финголфин без жалости разил тварей, стремясь очистить от них свои земли.
Эльфов было много, и рисковать фаной Моринготто не желал. Однако и покинуть поле боя, не достигнув почти ничего, он совершенно не хотел.
«Что ж, нолдор дорого заплатят за свое упрямство», — подумал он, отыскивая взглядом короля.
Финголфин, увидев убийцу отца, устремился к нему, желая отомстить.
— Нолофинвэ, какая встреча! — Гронд описал дугу, расчищая путь своему хозяину. — Неужели не рад мне?
— Ты заплатишь за смерть Финвэ своей жалкой жизнью!
— А, может, это ты скоро встретишь своего папочку? И братца заодно! — расхохотался Моргот.
— Даже если и так, я все равно успею достать тебя, повелитель рабов! — ответил Финголфин, нанося очередной удар.
Когда же его меч проскрежетал по черному доспеху, оставляя болезненные следы на фане, Моринготто разъяренно рявкнул:
— Надоело! Поигрался? Хватит!
Он занес Гронд, но в последний момент передумал: «Так будет даже интересней». Вместо тяжелого молота на Нолофинвэ, как впрочем и на все поле, опустилась тьма. Только у Нолдорана она опутала фэа, сплелась вокруг липким темным коконом и вытянула ее из роа. Путь в изнанку ей указал падший вала.
Когда вернулся свет, нолдор в ужасе увидели короля, неподвижно лежавшего на земле. Нолофинвэ продолжал сжимать меч, но ран на его теле не было, как впрочем не было в нем и жизни.
Подошедшие отряды Финдекано первыми узнали горестную весть.
— Отец! — Фингон рухнул на колени рядом с ним.
Несколько воинов с поникшими взглядами встали чуть поодаль, не желая мешать старшему сыну Нолдорана, но охраняя его, остальные же продолжали сражаться.
Вдруг принц вскинул голову и радостно произнес:
— Он жив! Он дышит. Я чувствую. Быстрее, отнесите его целителям!
Торопить нолдор не имело смысла — они готовы были сделать все для своего короля.
* * *
— Лорд Тьелпэринквар, еще совсем немного, и ваши ожоги полностью заживут, — мастер Энвинион широко улыбнулся и закрепил повязку.
— Благодарю вас, — ответил тот, — от всей души.
Лекарь кивнул и, поднявшись, подошел к столу. Бросив в уже готовый отвар щепоть остро пахнущих трав, он перемешал все деревянной палочкой и протянул своему подопечному:
— Вот, выпейте. Он снимет оставшуюся боль и придаст вам сил.
За окошком сквозь густую пелену облаков пробивался прозрачный золотисто-розовый свет. Перекликались на постах дозорные, слышалось ржание коней и успокаивающий звон оружия.
— Спокойного вам дежурства, — попрощался с целителем Тьелпэ и, встав, направился к выходу.
Остановившись на пороге, он прислушался к собственным ощущениям и вновь, уже в который раз, попытался прощупать окружавшие его олвар с помощью осанвэ.
«Бесполезно, — понял он и удрученно покачал головой. — Вероятно, должно пройти время».
Ни тока воды внутри деревьев и трав, ни настороженных мыслей мышей-полевок и птиц — ничего, что сопровождало его с самого рождения и было частью существа.
«Похоже, поединок с Майроном выпил все силы без остатка».
Сам себе теперь Тьелпэ напоминал пустой колодец, глубокий и гулкий, отзывающийся эхом, если наклониться и крикнуть в него. Однако предаваться унынию было некогда.
Обойдя посты, он накинул на плечи куртку и отправился по тропинке вглубь крепости. Там, позади конюшен и оружейных складов, в прежние мирные годы стражи границ посадили несколько яблонь, теперь разросшихся и ставших почти полноценным садом. В последние дни Куруфинвион чувствовал себя там особенно уютно и спокойно.
Присев на скамейку, он стал любоваться, как закат отражается в облаках, как вдруг услышал невдалеке тоненький сдавленный писк, тревожный и полный надежды одновременно. Встрепенувшись, эльф огляделся и пошел на голос. Пройдя несколько шагов, он увидел сидящую в траве овсянку, нахохлившуюся и мокрую.
«Между тем, дождя не было, — сообразил Тьелпэ. — Неужели попала в реку или ров?»
Наклонившись, он протянул руку, и овсяночка с готовностью запрыгнула в ладонь эльфа. Поднеся ее к груди, Тьелпэ спросил на языке птиц:
— Как же ты попала сюда на границу, маленькая?
Приглядевшись, он понял, что одно ее крыло было сломано, а это значит, что часть пути пернатая преодолела пешком. Горестно чирикнув, малышка защебетала и принялась с готовностью жаловаться нолдо на судьбу: как она летела, выискивая в траве вкусные злаки, как сзади незаметно подкралась тьма, как грубые громкие твари оглушили ее, наступив на крыло чем-то тяжелым. Потом завязалась драка, и маленькая птичка смогла уползти в укрытие. Она догадалась, однако, что может вскоре погибнуть, и отправилась искать тех, кто всегда помогал келвар — эльфов. Она шла, с трудом преодолевая канавы и ручьи, прежде не представлявшие для нее препятствия. Скоро боль и голод привели ее на заставу. Она проскочила в ворота, однако на маленькую овсяночку воины, занятые важными делами, долго не обращали внимания, и малышка почти отчаялась.
— Бедная, — прошептал Тьелпэ и осторожно погладил пернатую по крылу. — Пойдем, отнесу тебя целителям.
Овсяночка счастливо прощебетала что-то и поудобнее устроилась на ладони, а Тьелпэринквар вновь направился к Энвиниону. Пошарив рукой в кармане, он нашел там немного раскрошившегося лембаса и высыпал на ладонь птичке. Та его радостно склевала.
— Мастер, — позвал он старшего лекаря, — я к вам с новым подопечным.
Если эльф и удивился, то виду не подал. Внимательно выслушав грустную историю, он осмотрел овсянку и достал с полки небольшой флакон. Налив несколько капель прозрачной жидкости в блюдце, он принялся уговаривать птицу выпить. Та после недолгого колебания подчинилась.
— Ну вот, — вздохнул с облегчением Энвинион, — скоро она уснет, и я смогу заняться крылом. Идите отдыхайте, лорд Тьелпэринквар, и ни о чем не переживайте — мы сможем вернуть ему прежнюю подвижность.
— Благодарю вас, — улыбнулся нолдо. — Вы позволите ее навестить?
— Разумеется. Приходите утром.
— Хорошо.
Куруфинвион вновь попрощался с целителем и покинул покои. История птицы, простая и незатейливая, непонятно отчего внушила ему надежду.
«Быть может, — подумал он с удовольствием, глядя на закат, — то, что ей, несмотря ни на что, удалось спастись и добраться до помощи, можно счесть добрым знаком».
* * *
— Синдар растеряны, командир, — доложил Маблунгу вернувшийся из Менегрота разведчик. — Чары спадают, и они… не знают, как дальше жить.
— Раньше думать надо было! Когда хватались за луки и мечи, — сурово ответил он.
— Они не виноваты…
— Это мы уже обсуждали, — оборвал воина Маблунг. — Ни ты, ни я почему-то не захотели убивать нолдор. А если кого из наших и посетило это странное желание, то они сумели его подавить, — строго произнес командир приграничной стражи.
Синда промолчал, но склонил голову в знак согласия.
— Лютиэн не нашли?
— Нет. Принцесса пропала.
— Наверное, уже на полпути в Ангбанд.
— Не надо так! А впрочем…
— А впрочем, нам надо уговорить Келеборна — Дориат не должен остаться без владыки, — подытожил Маблунг.
Дни сменялись днями, и жизнь в некогда закрытом для всех королевстве начала постепенно налаживаться. Не без помощи нолдор постепенно восстановили разрушенное, организовали усиленный дозор за границами, более не укрытыми Завесой, расправились с вновь давшими о себе знать пауками. Лишь один вопрос оставался нерешенным — короля в Дориате по-прежнему не было.
Келеборн однозначно отказался от короны, не желая быть навсегда привязанным к этим землям.
— Я как никогда раньше хочу увидеть иные земли Белерианда, — объяснял он. — Может, когда Враг будет повержен, мы с супругой и решим надолго обосноваться где-либо, однако примем власть лишь над теми землями и теми квенди, которые пожелают пойти за нами.
Финрод, как родич Тингола, также отказался принять корону, — он не соглашался оставлять Нарготронд. Фелагунд охотно помогал синдар, правда пока больше советом, нежели делом, так как еще не до конца еще исцелился от ран.
Наконец было решено собраться в тронном зале и выбрать короля. Все советники, мастера, охотники, воины и даже менестрели пришли сказать свое слово.
Корона, некогда принадлежавшая Эльвэ, лежала на пустом троне.
— Красивый венец, — произнес Келегорм и подошел ближе. Он осторожно взял его в руки и, немного покрутив, придирчиво осмотрел работу лучших ювелиров синдар. — Неплохо, очень неплохо, — задумчиво сказал он и вдруг надел корону себе на голову.
— Финде, что скажешь? Как смотрится? — усмехнулся Охотник.
Финдарато напряженно замер, ожидая бурной реакции синдар, и вместе с Хуаном с недоумением посмотрел на Турко.
— Ты что творишь? — гневно прошептала Галадриэль.
Тьелкормо легко рассмеялся и, сняв с себя венец, возложил его на лохматую голову волкодава.
— Пусть победивший зло определит достойного, — произнес он.
— Турко, — только и смог выговорить Финрод, глядя на коронованного Хуана.
Однако пес оставался серьезным. Внимательно осмотрев собравшихся, он потрусил к Ороферу. Впрочем, в последний момент он изменил свое решение и склонил голову перед его юным сыном, протягивая тому венец.
Синдар от неожиданности охнули, а Финрод громко и торжественно спросил:
— Готовы ли вы, жители Дориата, признать Трандуила Орофериона своим королем?
Эльфы разделились во мнении, однако большинство поддержало выбор Хуана.
— А меня спросить не желают? — проговорил изумленный синда.
— Еще чего! — весело усмехнулся довольный таким исходом Келеборн. — Привыкай… те, владыка!
Ирина Сэриэльавтор
|
|
5ximera5
Мы с соавтором обязательно будем ждать встреч с вами в новых главах! И от души надеемся, что вам понравится история! 1 |
Ирина Сэриэльавтор
|
|
5ximera5
Новые светила зажгли свет не только в небесах! Эльдар сделают все, чтобы преодолеть трудности, какими бы они не были! И не только Курво с Лехтэ ) Апереди речь пойдет о многих и многих ) надеемся, вам понравится история! Спасибо вам огромное за внимание к истории! До встречи в новых главах! 1 |