На чистом, ясном, без единого облачка небе всходила яркая золотая заря. Анар сиял, играя лучами, и эльфы, несшие дозор на укреплениях, любовались этим восхитительным зрелищем, от которого уже успели отвыкнуть. Тьелпэринквар и сам застыл посреди двора, словно ребенок, впервые в жизни увидевший чудо. Поймав себя на этой мысли, он светло улыбнулся и тряхнул головой.
Прохладный утренний ветерок забирался за ворот, и Тьелпэ плотнее закутался в плащ. Пахло медом и свежескошенной для лошадей травой, и фэа, казалось, тихонечко пела, наполняясь силой. Капельки росы поблескивали на сапогах, и нолдо, присев на корточки, смочил ладони и с удовольствием умылся. Однако времени все же терять не хотелось — впереди ждало множество хлопот, скоро должны были вернуться из дозора разведчики, а он еще намеревался проведать раненых. Пружинисто вскочив на ноги, Куруфинвион постарался выкинуть приятные, но столь неуместные мысли из головы и, уже не задерживаясь, направился прямиком в Палаты Исцеления.
— Ясного утра всем, — поздоровался он, переступая порог.
Эльфа сразу же окутало тонкое благоухание трав. Вдруг показалось, что он стоит не на границе Дортониона и выжженных темным огнем земель, а посреди бескрайних полей Амана.
— Айя, лорд Тьелпэринквар, — ответили в один голос привставший на ложе Айвендил и юный адан, которого Куруфинвион несколько раз мельком видел на стенах и в числе сражавшихся.
Нолдо вновь улыбнулся в ответ, и дортонионец поспешил представить своего товарища:
— Это Хундад, сын Хундара.
— Рад знакомству, — откликнулся Тьелпэ искренне.
— Я тоже, лорд!
В глазах смертного юноши сиял восторг столь сильный и искренний, что Куруфинвион, не удержавшись, посмотрел вопросительно.
— Это ведь вы сделали тот зеленый камень? — спросил Хундад, верно поняв намек.
— Лишь фигуру в нем, — пояснил мастер, догадавшись, о чем идет речь.
— Ту самую, что исцелила моего деда. Именно это я и имел в виду.
— Как он себя чувствует? — поинтересовался Тьелпэринквар. Хотя Халмира он никогда в своей жизни не видел, однако, сознавая собственную причастность к его судьбе, не мог не спросить.
— Благодарю вас, лорд, просто отлично! Рука с тех пор неизменно служит ему, хотя он некоторое время невольно опасался, что болезнь может вернуться, и даже переселился поближе к Аглону и камню.
— Хорошие вести. Благодарю.
Хундад с почтением отступил на шаг, давая возможность Тьелпэ поприветствовать Айвендила.
— Как ты себя чувствуешь? — с участием спросил тот дортонионца.
— Гораздо лучше. Целители говорят, что скоро отпустят меня.
Тьелпэринквар присел на стоявший поблизости стул и сделал Хундаду приглашающий жест. Тот охотно устроился на краешек ложа, и завязалась беседа. Тьелпэринквар расспрашивал обоих дортонионцев об охоте и местных лесах, те с удовольствием отвечали, и никто из них не услышал, как вошел Энвинион. Увидев целителя, Тьелпэ поднялся, однако тот в ответ лишь махнул рукой:
— Сегодня я не буду мучить вас, лорд. Завтра я еще раз вас осмотрю, однако, думаю, вы больше не нуждаетесь в нашей помощи.
— Рад слышать это. Как моя маленькая подопечная?
— Овсяночка? — улыбнулся целитель.
— Да.
— Отдыхает. Крыло мы смогли собрать, и скоро, думаю, она полетит. Хотите повидать ее?
— С удовольствием!
Энвинион пригласил Куруфинвиона в соседнюю комнату, и тот, кивнув на прощание Айвендилу и Хундаду, прошел вслед за целителем. Там, посреди стола, на мягкой подушке, греясь в лучах света, спала малышка-пичуга, которую эльф подобрал совсем недавно несчастной и мокрой. Почувствовав, должно быть, их приближение, птичка открыла глаза и, увидев Тьелпэ, радостно защебетала. Тьелпэринквар протянул руку, и овсяночка запрыгнула ему прямо в ладонь. На своем языке она принялась рассказывать, как хорошо она теперь себя чувствует, как ей тепло, как вкусно кормят, а крылышко почти совсем уже не болит. Тьелпэ слушал и чувствовал, как от этого рассказа опустошенная недавним поединком фэа наполняется силой.
— Я вижу, вы теперь действительно почти совсем здоровы, — серьезно заметил Энвинион.
Тьелпэ ничего не ответил, лишь кивнул и широко, от всей души, улыбнулся.
* * *
Тьма отступала, и Аракано наконец смог оглядеться. Туши убитых орков громоздились повсюду, а остатки вражеского войска в панике разбегались, ища укрытия. Нолдор повсюду преследовали и добивали тварей, посмевших осквернить их земли.
Аргон выслал коня вперед, выбрав себе целью пару варгов. Волки Ангбанда бродили по полю, безошибочно находя раненых эльфов, и принимались пожирать их. Однако бесчинства псов Моргота вскоре были оборваны несколькими точными взмахами меча и ударами копыт. Следом за варгами на землю рухнул один неосторожный орк. И еще один. И еще. Аракано преследовал тварей и одновременно выискивал глазами отца и брата, чей рог не раз слышал во время боя.
Наконец, впереди, на северо-востоке от крепости, он заметил знакомые знамена.
«Доложу обстановку и вызовусь проверять окрестности. Небольшого отряда мне хватит», — подумал он, не забывая впрочем смотреть по сторонам и порой обрушивать свой гнев и меч на зазевавшихся тварей.
Аракано уже собирался окликнуть собравшихся в кольцо воинов, как те расступились, пропуская…
«Этого не может быть! Отец!!!» — фэа Аргона заметалась, и он потянулся осанвэ к Нолофинвэ. Ледяная тишина была ему ответом.
— Нет! Ненавижу!!! Моргот, будь ты проклят! — с искаженным от боли лицом прокричал он и, удержав слезы, развернул коня на север.
«Отомщу! За него и за деда», — мысль летела впереди всадника, ведя и его на север, на встречу судьбе.
Только поздно ночью Финдекано узнал от одного из верных, куда направился младший брат. Его видели многие, живым и сражавшимся, но никто не знал, что случилось с принцем потом, когда отступила наведенная Врагом тьма. Лишь несколько воинов заметили стремительного всадника, что летел на север, и только один узнал в нем Аракано.
Фингон молча выслушал верного, а когда тот ушел, уронил голову на руки, тихо проговорив:
— Еще и ты, торон…
* * *
Эол подъехал к реке и задумался, пытаясь понять, куда зовет его фэа. С одной стороны, стоило податься на север и вместе с нолдор держать оборону, с другой… Башня, что виднелась на острове, расположенном немного южнее, давно манила его.
«Возможно, мне стоит побывать там и хотя бы узнать, что сейчас происходит в Белерианде», — с этими мыслями он уже развернул коня, как вдруг краем глаза уловил нечто странное на противоположном берегу. Тоненькие деревца качались, а некоторые даже ломались, падая на своих соседей. Сильного ветра не было, а потому Эол с удивлением принялся всматриваться и вслушиваться, пытаясь понять причину странного явления.
— Ирчи, — с омерзением бросил он через некоторое время. — И на варгах.
«Кажется, мне и правда стоит поторопиться и предупредить жителей крепости», — подумал синда. Эол пустил коня галопом, желая как можно быстрее достичь цели и опередить орков. В том, что твари направлялись туда же, он не сомневался.
Через несколько часов он почти добрался до крепости — оставалось лишь преодолеть водную преграду. Стражи на стенах заметили его, но не торопились ни браться за луки, ни отправлять плот для переправы.
Не видя иного способа перебраться, Эол быстро спешился и, расседлав, отпустил коня. Сам же вошел в холодные воды Сириона.
На берегу его уже ждали. Воины Минас-Тирит несколько грозно поприветствовали гостя, тут же спросив:
— Кто ты? И почему не спросил позволения ступить на остров лорда Ородрета?
— Я Эол, кузнец из Нан Элмота. Чьи это земли, я не знал, да мне и, признаться, все равно. Могу покинуть их незамедлительно. Только учтите, что по противоположному берегу движется большой отряд орков. Они вооружены и едут на варгах. Будут сегодня к вечеру, если не изменят свою скорость. Это все.
Синда развернулся и собирался вновь войти в реку, когда чистый голос обратился к нему со стены:
— Приветствую тебя, Эол, и благодарю за важные вести. Будь нашим гостем. За коня не беспокойся, я велю спустить плот, чтобы его переправили на остров.
— Благодарю вас, леди, — он поднял голову и замер, любуясь красотой золотоволосой нолдиэ.
— Я Финдуилас, дочь лорда Минас-Тирит. Никто не обидит тебя здесь. Я созову командиров, и ты расскажешь все, что знаешь о врагах.
— Конечно, леди, — Эол склонил голову в знак уважения и проследовал за воином, сделавшим ему приглашающий жест.
* * *
Аракано летел на север, желая как можно скорее настичь убийцу. Гнев и боль завладели его сердцем, и не было у него иной цели, кроме как сразить Врага. Или хотя бы попытаться.
Вала был быстр, но и конь Аргона, ощущавший волю хозяина, скакал, как никогда ранее.
«Еще немного. Мы уже совсем близко. Прибавь, друг», — попросил нолдо.
Они миновали обрушенную скалу, обогнули несколько больших валунов и вылетели на поле перед черными воротами Ангамандо. Их огромные тяжелые створки медленно отворялись, готовясь пропустить падшего валу.
— Стой! — закричал Аргон. — Убийца и трус! Вернись и сразись со мной!
Несколько крупных орков двинулись в сторону нолдо, свирепо порыкивая. Моргот внимательно посмотрел на эльфа и велел своим слугам остановиться, сделав знак рукой. Те замерли, но оружия не убрали.
— Боишься, повелитель рабов? — продолжал Аракано. — Я здесь один. Сразимся. Или же как последняя крыса спрячешься в своей норе, выгнав на бой жалкие остатки твоего войска?
Моринготто медленно повернулся и посмотрел прямо в глаза эльда:
— Ты так уверен в своих силах, Аракано… А что если я прикажу схватить тебя? Готов ли ты оказаться в подземельях моей крепости? Мои мастера впечатлят любого, даже самого стойкого нолдо. Только представь…
В голове Аргона тут же предстали ужасающего вида картины: эльфы, окровавленные, с переломанными руками и ногами корчились на дыбах, висели на крюках, просунутых сквозь ребра, медленно поджаривались на огне.
Нолофинвион вздрогнул, но не отступил ни на шаг.
— А, может, станешь моим слугой? Соглашайся и познаешь все возможные наслаждения за верность мне, — падший вала сменил голос на тихий и сладкий.
— Никогда! — тут же выкрикнул Аргон. — Убийце отца и деда не покорюсь, не надейся!
— Больно нужен ты мне! — ответил Моргот. — И учти, я не убил Нолофинвэ.
— Что? Но я сам видел…
— Он жив. Но фэа его далеко. И никогда не найдет дорогу назад! Забавно, не находишь? — вала расхохотался, сотрясая горы. — А сейчас… я развлекусь с тобой.
Владыка Ангамандо поднял Гронд и двинулся на Аракано.
Первый удар пришелся в землю. Орки прыгнули в разные стороны и спрятались в отдалении, все же не решаясь без приказа оставить своего господина.
Аракано взмахнул мечом, стараясь достать валу. Вновь удар молота, и острые осколки камня полетели в разные стороны, несколько глухо ударили в доспех, но не причинили вреда нолдо.
Противники кружили, нанося удары и стараясь измотать друг друга. Вдруг Моргот ударил намного выше головы всадника, и Гронд с силой врезался в скалу. Крупный кусок породы полетел вниз, вынудив коня шарахнуться в сторону. Споткнувшись об один из обломков, он упал на бок и на запястья. Аргон откатился в противоположную сторону.
— Беги, друг! Пусть родичи узнают обо мне! — прокричал нолдо.
— Уже не надеешься вернуться? — усмехнулся Моргот.
— Изначально не планировал, — отозвался Аракано и нанес удар.
Вала, отвлекшийся на разговор, замешкался и не успел увернуться. Клинок больно ударил по ноге, а со следующим ударом нашел щель и впился в икру Врага.
Моргот заорал. Его крик, многократно усиленный скалами, сотряс Железные горы, а по одному из пиков Тангородрима пошла трещина.
Аргон попытался повторить прием, но Гронд, врезавшийся в землю у его ног, опрокинул нолдо на спину.
Вала надвигался, а шанс еще хотя бы раз достать его неумолимо таял. Моргот поставил не раненную ногу на шею Аракано, намереваясь задушить его. Отчаянным усилием Нолофинвион в последний раз поднял меч и, пробив защиту, перерубил связки в могучей фане валы.
Тот зашипел от боли и чуть ослабил давление на шею нолдо.
— Это будет слишком просто, гаденыш! — зло проговорил Враг и в ярости обрушил Гронд на живот Аргона.
— Вот теперь все. Оставлю тебя одного подумать о том, что скажешь моему братцу, когда предстанешь перед ним. А чтобы тебе не было одиноко, сюда придут мои милые щенята.
Ни единый мускул не дрогнул на лице нолдо.
— Будь ты проклят, Моринготто! — прохрипел Аракано, пытаясь вновь поднять меч.
— Не рыпайся! Мои зверики не едят падаль. Так что тебя ждут незабываемые часы — они не будут торопиться.
Вала подал знак слугам, и от ворот Ангбанда к месту боя потрусили варги. Сам же властелин тьмы похромал в свои покои. Орки в ужасе разбегались перед ним, боясь его гнева, а падшие майар замерли, надеясь, что исцеляться тот будет не их силами.
Второго всадника, спешившего к черным воротам, не заметил ни вала, ни умирающий на камнях Аракано.
* * *
«Где же проход на север? Когда уже закончится эта проклятая лава?!» — Айканаро устало вглядывался в даль, пытаясь отыскать путь и свершить наконец месть. Долгие дни не притупили боли, лишь утомили тело нолдо и его коня.
Аэгнору приходилось продвигаться медленно и очень осторожно, чтобы не наступить на не отвердевшую породу. Жар исходил от земли повсюду. Ручьи и мелкие речушки обмелели, крупные же потоки остались в стороне. Жажда почти постоянно мучила эльфа, однако найденную воду он всегда отдавал коню и лишь потом позволял напиться себе — без своего четвероногого друга цели ему никогда было бы не достичь.
Айканаро обогнул невысокий холм и наконец увидел то, от чего уже отвык. Впереди колыхались зеленые травы. Как ни спешил нолдо свершить месть, он все же позволил отдохнуть коню и себе. Отпустив скакуна пастись, Аэгнор прилег на землю и закрыл глаза. Тут же вспомнилось, как им нравилось бродить среди колосков вдвоем, как порой доверчиво засыпала Андрет у него на плече, как она любила плести ему венки, каждый раз коронуя своего возлюбленного лорда. Это было невыносимо больно. Фэа рыдала, не желая мириться с вечной разлукой. Аэгнор уже собирался вскочить и продолжить путь, понимая, что просто мучает себя, как вдруг нечто удержало его, словно надавив на плечо небольшой ладонью.
«Не спеши, мельдо, — раздалось у него в голове. — Нас ты не вернешь, но сможешь сделать важное, если не будешь торопиться. Отдохни же, любимый».
— Андрет, — прошептал Айканаро, проваливаясь в такой нужный ему сейчас сон.
Пробудился нолдо лишь на рассвете следующего дня. Впервые за долгое время он почувствовал себя отдохнувшим, будто и правда любимая была рядом, отгоняя все дурное.
Конь был сыт и, увидев проснувшегося хозяина, охотно показал ему извилистый, говорливый ручей, что бежал по дну небольшого оврага.
Пики Тангородрима теперь виднелись на востоке, с каждым днем все увеличиваясь в размере. По мере приближения к твердыне Моринготто воздух становился все тяжелее и тяжелее. Запах дыма и гари стал постоянным спутником Айканаро, а нити тьмы, что пронизывали пространство, настойчиво пытались завладеть фэа нолдо. Однако каждый раз ярое пламя обрубало и сжигало их, не позволяя прикоснуться к душе.
Ладья Ариэн стремилась к горизонту, когда Аэгнор впервые увидел черные ворота Ангамандо. Огромные тяжелые створки были плотно закрыты, не оставив ни единой лазейки. Неприступные отвесные скалы также разбивали надежду проникнуть внутрь.
«Что ж, придется подойти открыто и вызвать Моринготто на бой», — решил Айканаро, понимая, что скорее всего Враг не пожелает встать с трона, а лишь прикажет своим слугам разделаться с наглым нолдо.
«Вдруг все же меня решат схватить и привести к нему. Впрочем, — он вспомнил кузена, — надо еще раз все обдумать. Я уйду в Чертоги Намо, но лишь свершив свою месть!»
Взгляд Айканаро переместился южнее, и эльф вздрогнул от неожиданности. Там, на равнине перед северной твердыней, бились двое — эльф и падший вала. Аэгнор устремился туда, всей душой желая помочь неизвестному родичу.
Расстояние было велико. К тому же ему приходилось огибать каменные глыбы, что в изрядном количестве лежали на поле. К тому времени, когда Айканаро приблизился к месту сражения, Моргот уже направлялся к распахнутым для него вратам. Нолдо, на чьих доспехах он разглядел знаки Второго Дома, лежал на земле.
Противоречивые чувства раздирали душу Аэгнора: ринуться за Врагом или же помочь родичу, который мог быть еще жив. Во всяком случае варги, вышедшие из ворот, никогда так не стремились к мертвым.
Колебания были недолгими, и Арафинвион, выхватив меч, устремился от входа в Ангамандо, преграждая путь волкам Моргота.
* * *
— Что говорят целители? — спросил Эктелион, не оборачиваясь, и плотнее запахнулся в плащ.
Ветер гнал по небу прозрачные перистые облака, забирался под одежду, выгоняя оттуда тепло. С полей, усеянных трупами ирчей, несло гарью и смрадом. Глорфиндель невольно поморщился и ответил, тяжело покачав головой:
— Плохо. Они не смогут собрать ноги Хурина заново, остаток жизни ему придется провести калекой.
— Какая страшная участь.
— Быть может, мастера смогут придумать что-то. Какие-то подпорки, чтобы он мог передвигаться…
Лорд Дома фонтанов склонил голову и долго стоял, с горечью рассматривая острые пики скал под стенами крепости.
— Мне жаль, что все так случилось, — наконец проговорил он. — Но мы должны исполнить долг до конца, ведь эти двое аданов нам помогли.
— Ты хочешь похоронить Хуора? — догадался Глорфиндель.
— Да. И не в общей могиле.
— Согласен. Тогда пойдем?
Эктелион кивнул, соглашаясь, и оба нолдо спустились с валганга. Дежурные стражи распахнули ворота, и лорды торопливо отправились туда, где еще совсем недавно кипел бой с балрогом. Ноги скользили, галька то и дело срывалась вниз, и тогда приходилось хвататься за камни и выступы скал, чтобы не упасть.
— Как мы с тобой тогда сражались, можешь мне сказать? — не выдержал Эктелион.
— Не знаю, — признался Глорфиндель. — Сам об этом сейчас думаю.
Наконец, показался обрыв, и нолдор замерли, глядя вниз. Спуститься можно было либо по веревке, либо сделав крюк длинной в пару лиг.
— Нам ведь еще предстоит его поднимать, — заметил Эктелион.
— Согласен. Тогда пошли.
Несшие дозор на стенах стражи наблюдали за ними, готовые прикрыть в случае необходимости, однако противников поблизости не наблюдалось. Вой ветра в расщелинах заставлял то и дело вздрагивать, оглядываясь и ища несуществующую опасность.
— Кто же теперь будет вождем людей? — подумал вслух Эктелион.
— Хороший вопрос, — откликнулся Глорфиндель. — Не знаю. Финдекано пишет, что Галдор и Хадор погибли. Хурин теперь без ног, и детей у него нет. Во всяком случае, пока.
— А жена Хуора? Она, кажется, беременна.
— Да, он говорил. Но даже если Риан родит сына, ему еще нужно вырасти. Быть может, Финьо…
— О чем ты? — не понял Эктелион.
— Люди присягали ему на верность. Будет правильным, если до поры до времени он будет их полновластным вождем.
Нолдор замолчали, обдумывая сказанное.
— Впрочем, решать все равно не нам, — закончил разговор Глорфиндель.
— Это точно.
Вскоре показалась небольшая плоская площадка, усеянная острыми обломками, и лорды поняли, что пришли на нужное им место.
В этот самый момент облака разошлись, и свет Анара осветил тело Хуора, по-прежнему нанизанное на пики скал. Рядом валялась исковерканная мертвая фана балрога. Эктелион торопливо снял плащ и расстелил его на камнях. Вдвоем с Глорфинделем они сняли адана и, завернув его, подняли и отправились в обратный путь, оказавшийся из-за ноши в несколько раз труднее.
Густые тени то и дело скрывали узкую тропку, и тогда приходилось идти практически наугад. Анар скользил по небу, и можно было подумать, что уже наступил глубокий вечер, хотя на самом деле едва минул полдень.
Верные, получив сигнал со стен, поспешили распахнуть ворота, и рог горько протрубил, извещая воинов о прибытии лордов и их печальной ноши. Эктелион и Глорфиндель вошли и, положив тело на истоптанную множеством ног траву, огляделись по сторонам. Навстречу им уже спешил Турукано.
Остановившись, он склонил в знак уважения голову и предложил:
— Похороним его сегодня вечером?
— Думаю, так будет лучше всего. Он и так долго ждал.
Нолофинвион сделал знак воинам, и они подхватили тело Хуора. Другие принялись готовить могилу. Позади крепостных стен, у подножия южных склонов Эред Ветрин. Там, где бескрайнее море трав встречалось с небом, и куда так и не ступила нога врага. Ладья Ариэн плыла по небу, как в прежние, мирные и спокойные времена, словно ничего не случилось. Словно и не шла война…
— Они и без того живут так обидно мало, — заметил с горечью Эктелион, глядя, как розовеет закат. — И когда уходят до срока, погибая в бою…
Стоявший рядом Глорфиндель кивнул:
— Это одно из тех искажений, которые невозможно перенести.
Люди, бывшие теперь на северных рубежах, собирались во дворе крепости и, понурив со скорбью головы, спускались вниз. Туда, где должна была пройти церемония и где уже лежало на носилках тело Хуора.
Двое крепких молодых аданов вынесли из Палат Исцеления Хурина и с ним на руках отправились туда, где должен был найти последнее успокоение его брат. Оба лорда шли вслед за остальными людьми и эльфами, и, когда уже остались позади склоны гор, прозвучал рог, протяжный и тонкий, словно пение первых весенних птиц. Прибыл принц Финдекано.
Тургон вышел навстречу брату и, когда тот спешился, крепко обнял. Поняв, должно быть, что происходит, старший Нолофинвион снял шлем и, приблизившись, опустил голову.
— Прощай, Хуор, сын Галдора, — проговорил он тихо. — И благодарим тебя за все.
На лицах собравшихся читалась печаль и тоска. Плечи Хурина вздрагивали, а лицо его искажала гримаса страдания.
Эктелион и Глофиндель приблизились и, не сговариваясь, запели песню, что шла теперь из самых глубин их фэар, Песню прощания.
Легкий ветер трепал плащи и волосы воинов. Металл доспехов блестел, отбрасывая яркие блики. Финдекано наклонился, закрывая лицо Хуора краем плаща, и тогда двое воинов, стоявших рядом и ждавших сигнала, подхватили носилки с телом и, опустив в могилу, принялись закапывать.
А песня на квенья все лилась и лилась, и в ее звуках слышалась, вопреки всему, не печаль, а надежда.
«Быть может, песни знают гораздо больше, чем любой из живущих?» — подумал Эктелион и поднял глаза к небу. Там, в вышине, парил сокол.
Ирина Сэриэльавтор
|
|
5ximera5
Мы с соавтором обязательно будем ждать встреч с вами в новых главах! И от души надеемся, что вам понравится история! 1 |
Ирина Сэриэльавтор
|
|
5ximera5
Новые светила зажгли свет не только в небесах! Эльдар сделают все, чтобы преодолеть трудности, какими бы они не были! И не только Курво с Лехтэ ) Апереди речь пойдет о многих и многих ) надеемся, вам понравится история! Спасибо вам огромное за внимание к истории! До встречи в новых главах! 1 |