Записки Мышонка — принца и волшебника (джен)

Когда я бывал в Министерстве с Паркером, здесь ключом била жизнь. Волшебники сновали туда-сюда, камины вспыхивали зелёным, слышались разговоры, смех и возмущённые восклицания. Сейчас же Атриум был пуст. В гулкой тишине раздавалось только журчание золотого фонтана.

— Так… безлюдно, — пробормотала Сьюзен, становясь возле меня, слегка касаясь плечом в безмолвной поддержке.

— Тут должен быть… — начал Рон, — неуверенно кивая в сторону маленького столика.

— Колдун, который взвешивает палочки, — согласилась Сьюзен. — Пойдёмте?

Мы жались друг к другу, испуганные и потерянные. Никто не объяснил, каким образом к нам присоединилась Джинни, а я не спрашивал. Мы пересекли Атриум, зашли в лифт. Сьюзен нажала кнопку «9», и прохладный женский голос объявил через несколько мгновений:

— Отдел тайн.

Мы вышли.

Я хорошо себя знаю: в тот момент меня должно было бы уже трясти от ужаса. Но память подводит меня. Всё, что я помню, всё, что мне осталось о том пути от лифта до чёрной двери — это ощущение тотального спокойствия. Я чувствовал себя как человек, которого ведёт сама судьба.

— Что, если их здесь нет… — пробормотала Гермиона, — если они уже вернулись в гостиные и…

— Сама в это веришь? — спросил Рон резковато, а я быстро добавил:

— Значит, мы тоже вернёмся. Я надеюсь, что так и будет.

Больше никто ничего не говорил. Сьюзен повернула круглую медную ручку, открыла дверь, и мы увидели впереди чёрную пустоту. Обернувшись на нас, Сьюзен сказала:

— Как только мы закроем эту дверь, комната придёт в движение. Поэтому на всякий случай… не закрывайте. Берти, ты знаешь точно, какой кабинет нужен?

— Комната с каменной аркой… если тебе это о чём-нибудь говорит.

— С Аркой? — спросила она, и я понял, что это слово должно писаться с большой буквы. — Арка должна быть там, где изучают смерть. Если нам повезёт… Пошли?

Блейз заходил последним, он оставил дверь открытой, а потом, подумав, вытащил из сумки толстую книгу и сунул её как подпорку — чтобы точно не закрылась.

Едва мы ступили внутрь, как на стенах холодным синим пламенем вспыхнули факелы. Вся комната была отделана чёрным зеркальным мрамором, даже потолок. По кругу на одинаковом расстоянии друг от друга располагалось двенадцать одинаковых дверей. Пол под ногами слегка гудел. Сьюзен сосредоточенно что-то считала, загибая пальцы, а Джинни спросила негромко:

— Сколько времени уже прошло? С того момента, как они?..

— Гарри свалился в обморок минут за сорок до конца экзамена, — ответил Рон вместо меня. — Там пока очухался, пока за мантией сходил, пока Малфоя уговорил… думаю, минут через двадцать они двинули в Хогсмид. Ещё через двадцать мы вышли… у них чуть меньше часа форы. Но с ними нет Боунс, да? Они не знают, как со всем этим обращаться? — он сделал неопределённый жест, видимо, подразумевая чёрную комнату.

— Четвёртая слева выходит, — объявила Сьюзен и добавила тише и слабее: — Я только читала об этом. И один раз была с тётей, но в другом подразделении, так что…

— Это лучшее, что у нас есть, — сказал я, — давай попробуем четвёртую.

Вместо меня считать пошёл Блейз. Он ударял палочкой по дверям, выходил мерный дробный звук. Раз, два, три, четыре.

— Алохомора.

Дверь распахнулась, но никакой арки (или Арки) за ней не было. Вероятно, какое-то время назад просторный кабинет был очень красивым, но теперь выглядел разгромленным. Сьюзен тихо вскрикнула и зажала руками рот, мы все отшатнулись назад.

Здесь произошла жестокая битва. Витрины, аквариумы и стенды превратились в груды обломков и осколков. У дальней стены, на которой, покосившись, тикали странного вида часы, лежали поломанные и оплавленные корпуса и шестерёнки. Кажется, раньше часов было больше. В центре комнаты сидело на полу, заливаясь слезами, отвратительное создание: человек с телом взрослого мужчины и головой младенца. Не сговариваясь, мы попятились и захлопнули дверь.

Вторая, которая вела в Атриум, тоже чуть не закрылась, но книга Блейза её остановила. Комната осталась неподвижной.

— Значит, пятая, — объявилась Сьюзен дрожащим голосом и открыла её сама. Мы оказались в длинном зале размером с холл Хогвартса. Мы стояли как бы наверху амфитеатра; вниз вели широкие каменные не то скамейки, не то ступени. В центре на высоком постаменте возвышалась массивная каменная арка с дрожащим порванным тюлем.

И, честно говоря, это всё, что я успел увидеть из обстановки, потому что Блейз рывком заставил меня пригнуться, друзья тоже поспешили сесть на корточки, Сьюзен накрыла голову руками, а Рон шёпотом выругался. Внизу шло сражение. Гарри и Драко, прижавшись спинами друг к другу, поддерживая один на двоих щит, явно из последних сил отбивались от четверых людей в чёрных мантиях и белых, похожих на светящиеся черепа, масках. Чёрт!

— Сиди, Уизли! Оба! — шёпотом прорычал Блейз.

— Сдурел?!

— Тш! Никому не высовываться, ясно? Вот тот, покруглее, высокий — ваш. Идите кругом. Живо! Бейте в спину.

Никто не решился спорить. Пригибаясь за верхним рядом скамеек-ступеней, Джинни и Рон поползли в ту сторону, куда указал Блейз.

— Вы трое… — он посмотрел на нас с Гермионой с сочувственно-жалостливым выражением, — сидите здесь, попытайтесь достать вон того, пониже. Баба моя.

Если Гермиона и имела какие-то возражения против слова «баба», она их придержала до лучших времён.

— А высокий? — спросила Сьюзен, стуча зубами.

— Малфой сына не тронет.

Только теперь я заметил, что из-под капюшона у одного из Пожирателей смерти выбиваются узнаваемо светлые волосы. Дальше — вспышки. Я пытался попасть по той цели, которую указал Блейз, и в тот же момент на самого высокого из Пожирателей напала стая летучих мышей. Беззвучно они спикировали из-под потолка, и я был уверен, что они растерзают его. Полчища тварей!

Собственно, это была одна из самых наглядных демонстраций того, чем опытный закалённых в боях волшебник отличается от недоучек вроде нас. Того, о чём часто твердил Грюм. Пожирателю не потребовалось даже оборачиваться, он будто почувствовал мышей, сделал короткий жест — и они, коротко вспыхнув, осыпались пеплом. А в следующий миг алая вспышка унеслась в ту сторону, где прятались Рон и Джинни.

Мы пытались, правда. Каждый из нас. Только чудом пока никого не задело, и мы давали Гарри и Драко немного передохнуть, но это было всё равно, что тыкать в слона зубочистками. От нас отмахивались как от мух. И мне в голову пришла неприятная мысль: Гарри и Драко держатся только и исключительно потому что это нужно одному из Пожирателей. Старшему Малфою.

Вдруг стало темно, а когда мрак рассеялся, высокая женщина, сорвав с лица маску, уже нависала над лежащим на полу Блейзом.

— А ето ктё у нясь тякой халёсенький? — спросила она, отвратительно имитируя детский лепет. — Ктё у нясь использует тёмную магию?

— Блейз! — выкрикнул Гарри, рванулся вперёд — и этим разрушил щит. В то же мгновение старший Малфой свалил с ног младшего и направил палочку ему в грудь, а двое других Пожирателей взяли на прицел Гарри.

— Ну, вот и закончились игры, Поттер, — раздражённо произнёс Малфой-старший, одним движением выбивая палочку из рук сына и отшвыривая её назад. — Теперь всё очень просто. Ты отдашь нам пророчество и уйдёшь отсюда со своими друзьями. Живой. Или…

— Маленькая демонстрация, Поттер, — пропела женщина. У неё были спутанные чёрные с проседью волосы. Я не видел лица, но узнал её — Беллатриса Лестрейндж, новоиспечённая вдова, спасибо предусмотрительным спецслужбам, один из самых опасных боевиков Риддла. И она нависала над Блейзом, который не мог даже пошевелиться. — Эй, ты? Фамилия!

— З-забини, — сквозь стиснутые зубы выдавил Блейз.

— Мы должны что-то сделать, — едва слышно прошептала Гермиона.

— Он сказал — не высовываться, — напомнил я, стискивая руки в кулаки.

— У него был план, который, очевидно, провалился!

Чем нас больше там, внизу, тем больше у Пожирателей заложников. Тем сильнее давление. Малфой будет защищать сына, но посторонних подростков? Едва ли. Если бы Блейз не попался… Я думал, судорожно, напряжённо. Если бы Блейз не попался, ситуация стала бы патовой. Теперь перевес явно не у нас.

— Забини! — взвизгнула Лестрейндж. — Сыночек Франчески! Как папочка? Здоров?

— Сука!

— Нужно попытаться её оглушить, — пробормотал я, — давайте вместе на счёт три? Хоть одно заклинание попадёт…

Я думал, очевидно, слишком долго, потому что с другой стороны зала, поднявшись из-за каменного укрытия, возникли Рон и Джинни. Они сработали одновременно, но всё равно слишком медленно. Короткая вспышка, никакого затяжного боя, два заклинания — и они оба упали.

— Притащи их сюда, Эйвери! — велел Малфой. — Тёмный лорд бережёт чистую кровь, но предатели-магглолюбцы вряд ли вызовут у него интерес. Итак, Поттер, твоё решение?

Джинни и Рона, обездвиженных, свалили на пол у ног Малфоя. Тот носком коснулся щеки Джинни и заметил с жалостью:

— А порода-то неплохая, жаль, испорченная. Круцио!

И Джинни закричала. А вместе с ней — Гарри:

— Нет, стойте!

Крик затих. Малфой протянул руку требовательным жестом. И Гарри дрожащими пальцами полез в карман.

— Вот и молодец, Поттер, — сказал Малфой. — Как легко расставляются приоритеты, правда? Жизни друзей — на стекляшку.

У нас был один шанс. Сейчас, когда Пожиратели так заняты Гарри и его решением, мы могли бы…

— Один, два, три, — прошептал я и, концентрируясь изо всех сил, произнёс одно из немногих известных мне боевых заклятий: — Ступефай!

— Там ещё! — крикнул Эйвери, когда наши заклятия ударились в звенящий от напряжения серебристый щит Лестрейндж. Отбившись, она расхохоталась и спросила:

— Поттер, ты привёл с собой всю школу? У нас классное собрание?

Что-то грохнуло сбоку.

— Как насчёт семейного чаепития, Белла? — громко сказал Сириус Блэк, появляясь из дверей, и хлестнул палочкой, разрубая щит алым кнутом заклинания. Белла вскрикнула, увернулась и засмеялась громче. Открывались всё новые двери, которых я раньше не замечал, и в зал вбегали уже готовые к бою знакомые и незнакомые мне волшебники. Я увидел Грюма, который тут же сцепился с Эйвери, узнал по описанию чернокожего гиганта Кингсли Шеклболта, ещё о двоих в красных аврорских мантиях ни разу не слышал. Но и Пожирателей прибавилось. Слегка шатаясь, в зале появились ещё двое, одинаково потрясли головами и ринулись в схватку.

— Сидите! — взмолился я, хватая Гермиону и Сьюзен за рукава. — Сидите! Они справятся.

— Надо вытащить ребят, — отмахнулась Гермиона и, пригибаясь, поспешила вниз.

— Тебе туда нельзя, — быстро сказала Сьюзен. — Совсем нельзя! Я…

Я не мог сидеть в укрытии, когда мои друзья рисковали собой! Складываясь чуть ли не пополам, я тоже побежал по ступеням. Гермиона права — надо вытащить тех, кто потерял сознание, пока их не затоптали. У меня перед глазами всё мельтешило, качалось, двоилось. Лучи заклятий вспыхивали над головой, я видел ноги, отпечатки чёрных подошв, подпалины на граните. Осколки — не важно чего. Капли крови пунктиром, алое на сером. Блейз вцепился мне в руку, с трудом встал на колени и прошипел, как только до него долетела моя «Финита»:

— Убью, Мышонок!

— Пошли, — потянул я его, но где там! Толкнув меня в плечо, он извернулся и зацепил Лестрейндж чем-то фиолетовым. Она вскрикнула и рубанула по воздуху. Я попытался встать. Блейза оглушило снова. И тут я увидел образ из пророчества.

Блэк бился с Беллатрисой Лестрейндж, стоя спиной к Арке, он хохотал, захваченный азартом сражения.

— Дамблдор! — вдруг раздался крик. Наверное, все обернулись — не знаю точно, но должны были бы. Вспышки потухли.

— Давай, покажи…

«…на что ты способна!» — всплыло у меня в мозгу прежде, чем Блэк произнёс эти слова вслух. Красный луч нёсся к нему. Луч, который ему было не суждено отразить. Его особое, последнее заклятие. Я ринулся вперёд, но казалось, что бегу по грудь в воде. Меня тормозило, тащило назад. Я не мог поставить щит — его снесло бы заклятием. Я не мог остановить Лестрейндж — уже слишком поздно. Но я прыгнул на Блэка, сбоку, неловко, ударился коленями, локтем, мы покатились по полу — вбок, прочь от арки. Блэк стряхнул меня, как собака репей, огрызнулся — и достал Лестрейндж чем-то чёрным, злым.

Я лежал на спине, глядя в высокий серый сводчатый потолок, и думал, что он похож на потолок Вестминстера. Такие же арки. Много, много арок. Блэк орал на Гарри, не стесняясь в выражениях и выбирая такие, что я в этой рукописи не готов процитировать ни одного. Там ещё были разговоры — со всех сторон. А я видел только арки под потолком. В ушах стучало.

Меня вздёрнули за шиворот больно и жёстко, я кое-как встал на ноги и оказался лицом к лицу с разъярённым Грюмом. Тот смотрел на меня настоящим глазом, в котором полыхала ярость, а волшебным в это время осматривался по сторонам, похоже, выискивая недобитых врагов.

— Я рад, что вы в порядке, мистер Грюм, — сказал я заплетающимся языком. — Можно мне…

Очень хотелось отключиться. В прошлом обморок от нервного перенапряжения ощущался как спасение. Но, похоже, моя психика окрепла достаточно, чтобы не вырубаться в неподходящие моменты. Я прислушался. Ни слёз, ни криков боли и отчаяния. Все живы, если и ранены — то поправимо. А я перенёс за этот день достаточно и имею право на небольшую отсрочку, прежде чем мне начнут отрывать голову. Так что, пошатнувшись снова, я понемногу осел на пол, закатив глаза, и постарался перестать думать. В голове установилась тишина и пустота, Грюм выругался — и приложил «Энервейтом». Меня тряхнуло. Я открыл глаза и спросил очень вежливо:

— Мистер Грюм, можно я ещё тут полежу? Тошнит что-то…

— Мерлин, конечно, парня тошнит! — раздался сверху бодрый женский голос. — Тебя чем приложило? Да не нависай над ним, Аластор! Видишь, плохо человеку!

— Мордредов симулянт!

— Это грубо, Аластор! — надо мной нависла молодая симпатичная женщина с короткими волосами цвета жвачки. — Привет, я Тонкс! А ты — принц Альберт, я тебя узнала. Эй, живой?

— Живой, — честно сказал я, — только сил нет. Это не… заклинание, мисс Тонкс, это просто нервы.

Я не врал. Ноги казалось отлитыми из студня. Кое-как сев, я осмотрелся и понял, что Пожирателей связали, а ребята уже все были в сознании и на ногах. К Блэку и Гарри подошёл профессор Дамблдор.

— Паркер оторвёт тебе голову, — пообещал Грюм веско.

— Пф, — вступилась улыбчивая Тонкс, — если бы мне отрывали голову всякий раз, как обещали, я звалась бы гидрой.

Я никак не мог собраться с мыслями. Всё воспринималось фрагментами. Как только я отводил от чего-то взгляд — это тут же забывалось. Не удавалось сосредоточиться. И вдруг Блэк, оставив Гарри и Дамблдора, круто повернулся ко мне и сказал громко, на весь зал:

— А ведь ты меня спас. Я только сейчас понял... — он посмотрел на меня, потом на Арку, прикинул что-то и спросил: — Откуда ты знал, что?..

— Я видел, как вы падаете в Арку, — тихо ответил я, глядя в ясные голубые глаза Блэка. — Оттуда нельзя вернуться. Это уже навсегда.

Подойдя ближе, Блэк протянул руку и помог мне встать. Он всё равно возвышался надо мной больше чем на голову, но при этом умудрялся смотреть прямо, не сверху вниз.

— Откуда ты знал? — повторил Блэк едва слышно, только для меня.

— Это было ваше будущее. Возможное. Больше нет.

Я попытался вспомнить то видение в деталях и с изумлением понял, что не могу: оно ускользало, как дым сквозь пальцы. Этого не случилось, будущее изменилось. Я его изменил!

Мы слишком отвлеклись, и я не сразу, в чём дело — Беллатриса Лейстрейндж вырвалась и бросилась бежать, но не успела даже добраться до верхнего ряда. Магия Дамблдора оплела её как паутина, спеленала и опустила обратно на пол, недалеко от Арки.

— Аластор, — произнёс Дамблдор веско, — вызови авроров и передай им беглых Пожирателей смерти. Кингсли — объясни министру, что здесь произошло. Сириус…

В этот момент Гарри закричал и схватился за голову. Блэк рванул к нему, а Гарри упал навзничь, и его тело выгнулось, словно кто-то применил «Круциатус».

— Дамблдор! — воскликнул Блэк с почти детским отчаянием. — Альбус, сделай что-нибудь…

С удивительным для своего возраста проворством Дамблдор сбежал по ступеням, опустился на колени возле Гарри, и перевернул его на спину. Меня пробрала дрожь.

— Он здесь… — прошептал Гарри, стискивая зубы.

— Я знаю, — спокойно сказал Дамблдор.

— Мальчишка мой, — вдруг добавил Гарри, и, хотя голос был его, я не узнал интонаций. — А ты, старик, проиграл!

— Я никогда не играл с тобой, Том, — ответил Дамблдор, а Гарри задрожал всем телом и обмяк. Что бы ни удерживало его в тисках, оно исчезло. Он был свободен.