Тео. Теодор. Мистер Нотт (джен)

Письмо бабушки добралось до него утром в пятницу, двадцатого числа. Вечером должна была состояться «Снежная королева» (и все пятикурсники уже сейчас выглядели взбудораженными, как перед матчем), а на субботу Слагхорн уже раздал всем приглашения на рождественскую встречу своего клуба. Кого-то пригласили впервые, кого-то он, напротив, не приглашал, но Теодору приглашение было выдано в третий раз кряду. В середине осени он пропустил встречу, предпочтя ей обучение Луи полётам, но теперь собирался идти.

«Внук!», — начиналось письмо бабушки. — «Рада читать твоё послание».

Теодор покосился на Паркинсон, что вновь сидела рядом с ним. Та была увлечена собственным письмом, что ей принесла пожилая птица-сипуха. Скользнув взглядом по другим столам, Теодор с неудовольствием заметил, что Поттер, на столе перед которым располагалась большая белоснежная полярная сова, что-то говорил в сторону Джинни, что сидела неподалёку от него. Отсутствие иерархии за столом гриффов приводило к тому, что все студенты каждый раз меняли своё положение, что было неудобно — Тео наслаждался каждый раз, когда их с Джинни взгляды пересекались, но в этот раз она сидела спиной.

«Было бы неправдой сказать, что у меня всё по-прежнему. Здесь, на Лазурном берегу, тоже чувствуется напряжение от происходящего в моём родном Дорсете. Не дважды и не трижды со мной консультировались представители Конфедерации. Весь Континент, всё просвещённое сообщество смотрит на борьбу, что развернулась в Британии.

Я переживаю. С тех пор, как умерла Гестия… буду честна с тобой, внук. Я никогда не ладила с этой вздорной девчонкой, что предпочитала метлу достойным юношам, и пошла рисковать своей жизнью в Аврорат. Но её гибель и прочие переживания. Виктор говорит, что мне нужно сосредоточиться на чём-то, чтобы отпустить её».

Буквы, обычно ровные и прямые, несколько плясали в этой части письма. Теодору вдруг стало стыдно, что он бросил леди Джонс и уехал раньше, чем предполагал, из Франции, ещё и попав в переплёт. В предыдущих письмах она журила его, а теперь поставила в одну строку гибель тётушки и переживания за Теодора.

«Давеча меня навещали Гвенни и Джесси. Племянники твоего покойного деда всё так же возмутительно шумны и глупы, думают только о квиддиче и прочих глупостях. Разговор с ними отвлек меня. Невероятно, как они, уже в почти тридцать лет, не думают и о десятой толике того, о чём мы размышляли с тобой.

Признаюсь, моё общество здесь — книги. В прошлом году ты подарил мне компанию своего наглого эльфа, которого надо отходить розгами за дерзость. Что же, с ним хотя бы можно было обсудить Маркса и Керкьегора, Вольтера и Шопенгауэра, Адама Смита и Эццио Аудиторе. Спасибо, впрочем, и за тот вопрос, что ты прислал мне. Зелье, которым можно удивить самого Слагхорна, эта мысль доставила мне немало удовольствия.

Рецепт этот достаточно уникальный, его мне порекомендовал преподававший в Сорбонне итальянец Борджиа. Как ты понимаешь, он выходец из семьи потомственных отравителей, уходящих родословной в глубины Капитолийского холма. Уверенности в том, что рецептура этого зелья есть в Британии, у него не было, поэтому привожу её отдельным листом».

Зелье, что описала леди Виктория, называлось «элексиро редуттио». О нём Теодор слышал впервые, но из названия он предположил, что оно приводит к уменьшению чего-либо. Дозировка в одну каплю на стакан воды, да и ингредиенты в виде толчёного порошка из крыльев пикси и перетёртой пемзы намекали, что это очень мощное и быстродействующее зелье. Проглядев лист и сложив его обратно вдвое, чтобы убрать в карман пиджака, Теодор вернулся было к своему письму, но почувствовал взгляд Забини.

— Что? — спросил он соседа справа.

— Я краем глаза заметил, что тебе прислали какой-то рецепт? — полуутвердительно произнёс Блейз.

— Эй, Забини, не ты ли смеялся над Панси? — хмыкнула Гринграсс, опустив вниз «Ведьмополитен», который старательно выписывала уже многие годы.

— Отвали, Дафна, — отмахнулся тот. — И я не смеялся, а заметил это вместе с Ноттом. Так что, Тео?

— Прислали, — решил не отнекиваться Теодор. — Бабушка.

— Леди Джонс? — зачем-то уточнил мулат. — Я восхищён ей, если честно…

— Ещё и подлизывается! — фыркнула Дафна. — Забини, ты вообще не забыл, что такое «совесть»?

Не слушая перепалку сокурсников, Теодор вернулся к чтению.

«Конечно, было бы опрометчиво рассчитывать на твой визит на Рождество. Наверняка у тебя есть другие планы — поэтому я сразу предупрежу тебя, внук, что не жду твоего появления в поместье Виктора. Моя старая знакомая Оливия Кшиштоф пригласила меня на новогодний бал в Москву, а оттуда на восточное Рождество я отправлюсь в Китеж и Гиперборею по приглашению директора Шуйского. Ты ведь не расстроен?

Ты член Визенгамота, и наверняка посетишь в каникулы заседание. Ходят слухи, что и магглы очень недовольны тем, что происходит. Напоследок отмечу, что меня попросили помочь — и я почему-то согласилась и помогла советом — с одним очень древним кельтским ритуалом. Не думаю и не верю, что он воплотится в жизнь, но хочу предупредить тебя, что предельный радиус купола этого ритуала — триста сорок восемь миль».

Слова бабушки, написанные на бумаге, отдавали таинственностью. Почему триста сорок восемь миль? О каком ритуале она говорила? Теодор продолжил читать — но она лишь задала ему вопросы о планах и том, как проходят его дни в школе. Цифра трёхсот сорока восьми миль так и осталась в его голове, но что бы она значила — он не представлял.

* * *

К вечеру в замке вновь стало людно. Теодор подспудно ожидал неприятности в виде директора, что мог бы захотеть забрать его на этот вечер, как было во время постановки седьмого курса, однако, ничего такого не случилось. Уже днём в Хогвартс вновь прибыли авроры, а сразу после ужина — обитатели Хогсмида, чиновники Министерства, лавочники со всей Шотландии, и все те, кому миссис Флитвик выдала разрешение. Теодор пожелал удачи Джинни, приобняв её перед выходом из закрывавшегося на перестановку зала, и под требовательным взглядом Слагхорна выскользнул в коридоры.

Под хогвартскими часами, у самого выхода из замка, он вечером столкнулся с Ритой Скитер, что блистала своей изумрудной мантией, и та тут же, как клещ, вцепилась в него.

— Мистер Нотт! Мы с вами давно не виделись!

— Мисс Скитер, рад встрече, — дежурно улыбнулся Теодор. Так он научился улыбаться в ответ на многочисленные восторженные писки малышни, что удостаивалась его внимания в коридорах, гостиных, библиотеке…

— Вы давали комментарий в Визенгамоте нашим молодым коллегам, — пальчик журналистки обвиняюще уткнулся в уже-не-такую-впалую-как-раньше грудь Теодора — с лета он регулярно на ночь пил укрепляющие зелья, которые, вкупе с едой и постоянной ходьбой, давали прирост мускулатуры на его худое тело, которому сам Тео был очень рад.

— Да, меня попросили сказать пару слов мистер Хиггс, он учился чуть старше, — кивнул Теодор. — А почему вы…?

Скитер хищно улыбнулась в ответ.

— Тогда я прошу вас уделить внимание мне сейчас! Майкл! — она окликнула своего фотографа, что пялился на рыжеволосого мужчину с хвостом за спиной и его спутницу, что почему-то притягивала взгляды… Нотт не с первого мгновения понял, что это был Билл Уизли с отчего-то смутно знакомой девушкой. — Майкл! Апис Акулеус!

Скитер взмахнула короткой светлой палочкой, и фотограф, лысеющий мужчина лет тридцати пяти, коротко взвизгнув, повернулся к ней с жалобным видом.

— Рита! Ну за что!

— Майкл, снимай мистера Нотта, у нас мало времени, — прошипела журналистка. Теодор поправил галстук и тут же мысленно одёрнул себя. — Итак, мистер Нотт, вся Британия обсуждает новшества в Хогвартсе этого года — директор Дамблдор выжил из ума, запретил газеты и отправил всех заниматься искусством лицедеев. Вы не участвовали в постановке вашего курса, верно? Отчего так — вы не одобряете подход директора?

— Спасибо за предложение дать комментарии, мисс Скитер. Конечно же, я ценю магическую прессу, однако, должен заметить, постоянные новости о столкновениях и жертвах негативно влияют на дисциплину в школе. Как префект должен сказать, что театр, внедрённый профессором Слагхорном значительно отвлёк Хогвартс от той трагедии, что происходит за стенами.

— Трагедии? Вы о безуспешной борьбе аврората с тёмными магами?

— Я о том, что волшебники убивают, калечат других и гибнут сами во имя призрачных идеалов, что разъединяют наше, и так небольшое, сообщество, — со скорбной миной торжественно-трагически произнёс Теодор. Вокруг них стала собираться толпа студентов, но времени рассматривать их у Нотта не было. — Я думаю, что вы и сами, и ваши читатели, знают о том, сколько галлеонов утекло из нашей экономики в Фландрию, Нижние провинции, Гамбург и Копенгаген, и сколько некрологов вышло за эту осень.

— Действительно, мистер Нотт, в вашем прочтении это звучит как глубокая трагедия! — ничуть не снижая напора, продолжала Скитер. — Значит ли это, что вы, как член Визенгамота и студент Хогвартса, приветствуете цензуру, организованную Дамблдором? Разлад между Министром и Директором лишь усугубляется месяц от месяца, не вредит ли это правопорядку?

— Хочу отметить, что вы приписываете мне свои мысли, мисс Скитер.

Теодор уже не был четырнадцатилетним подростком.

— Я чувствую ответственность за многих студентов, что поступили в Хогвартс по программе, которую пресса назвала моим именем — после нашего с вами интервью тогда, в преддверии финала Чемпионата девяносто четвёртого. И я был бы очень разочарован, если бы эти мальчишки и девчонки впали бы в тоску и уныние от каждого нового упоминания войны в их родных городах. Дикси. На эту тему я больше не хочу давать комментариев.

Теодор спокойно и взвешенно закончил свои слова, глядя прямо в блестящие за громадными очками глаза Скитер.

— Спасибо, мистер Нотт! Тогда вернёмся к вопросу, что вы ещё не осветили: вы не участвовали в постановке своего курса, верно?

— Я префект, и участвовать в полноценных репетициях мне не удалось бы, — извинительно ответил Теодор. — Тем не менее, я участвовал в постановке.

— Скажите, выбор пьесы — это ваша собственная инициатива?

— Это общее решение всех участвовавших шестикурсников, — заверил он её. — Театральные постановки профессора Слагхорна позволили нам найти тот общий язык в межфакультетском диалоге, что нам не хватало многие годы.

Теодор многозначительно посмотрел на часы. Скитер покосилась на своего фотографа, и Майкл тут же сделал несколько колдографий самого Нотта и собравшейся толпы.

— Мисс Скитер! — радостно воскликнул Дамблдор. Теодор обернулся. Директор вновь выглядел бодрее, чем обычно. Его сопровождала профессор Макгонагалл и чиновник из Министерства, мистер Кресвелл, если Теодор не путал. — Как я рад, вас видеть! И всё же, что в первый же визит после снятия запрета заставляет вас пытаться сеять раздор между студентами?

Скитер нахмурилась, осмысливая слова чародея.

— Простите, директор, я не очень понимаю…

— Ах, Рита, молодость вам к лицу, — улыбка директора стала жёстче. — Впредь я запрещаю вам брать комментарии у студентов школы в замке. Прошу вас, Рита, отправляйтесь на своё место в рядах Трапезного зала.

На мгновение лицо Скитер перекосила злоба, а Теодор поймал торжествующий взгляд Поттера, направленный на журналистку. Между ними явно была какая-то история; впрочем, Нотту до этого не было дела — свою минуту славы он вновь заполучил.

* * *

Тео досталось место в третьем ряду, рядом с Артуром с одной и Блейзом с другой стороны. Паркинсон хотела было сесть рядом с ним, но под взглядом Забини стушевалась и села с Дафной и Миллисентой. С другой стороны, за Артуром, сидели Макмиллан, Абботт, Боунс и остальные барсуки. В том, что Ханна Аббот продолжала ходить на занятия несмотря на то, что случилось с её семьёй, был подвиг Невилла, сделавшего всё, чтобы затмить горечь утраты.

Министр Скримджер в этот раз не прибыл в замок, да и представителей Аврората было лишь несколько (зато был Шизоглаз, что сторожил двери) — видимо, за стенами Хогвартса было неспокойно в преддверии Рождества, зато был представитель Международной конфедерации магов, мужчина арабской внешности, который сидел рядом с Дамблдором и о чём-то переговаривался с ним до самого начала спектакля.

Погасли факела в зале, и снова под светом звёздного неба, окутывавшего Большой зал, раскрылись портьеры, что скрывали подмостки. В зале вдруг стало холодно и неуютно… в воздухе над сценой проступили ледяные буквы: «СНЕЖНАЯ КОРОЛЕВА».

Пятикурсники, которых было больше, чем сокурсников Теодора, постарались на славу. Тролль в исполнении кого-то из студентов был похож на настоящего и вызывал у Нотта неприятные воспоминания с первого курса. Зеркало, что было разбито учениками тролля, было мастерски трансфигурировано, а мальчик Кай в исполнении старосты Монтегю, лишь осколок зеркала влетел (и действительно влетел) ему в глаз, стал отыгрывать практически точного Малфоя с первых курсов.

Джинни была прекрасна в своём образе девочки Герды, Теодор любовался ей, и не мог оторвать взгляда. Она была трогательна в своей притворной (ведь притворной?) приязни к названному брату, а чародейка в исполнении слизеринки Помфри, добродушной девушки, что попала на змеиный факультет только (считал сам Тео) из-за того, что была патологической лгуньей, умело использовала притворный Обливейт и Джинни абсолютно правдоподобно остекленела и «позабыла» о брате.

Чары, которыми колдовали юные маги из-за кулис, вызвали аплодисменты профессора Спраут и её семьи, что сидели вместе — прямо из сцены, когда роза на шляпе Помфри «попала на глаза» Джинни, выросли прекрасные цветы, колдовские по природе, но живые по виду. Теодор видел, как эти чары накладывает то один, то другой юный волшебник, и всё же он не мог не восхититься тем, как органично это выглядит.

Тем удивительнее было видеть чёрного, как смоль, ворона в свете наколдованного солнца и блеске зачарованного снега, ведь это был превращённый волшебник! Профессор Дамблдор, а следом за ним и остальной зал, захлопал тому, как элегантно вылетел юный маг-ворон. Тео не представлял, каких усилий стоило освоить анимагию (если это была анимагия), или же полёт (если это была трансфигуриация).

Королевский двор, что снабдил Герду-Джинни красивой одеждой и самоходной каретой, был изящен и красив, а то, как вокруг кареты сменялся пейзаж — завораживающим. Нотт, как и его соседи, признавал, переглядываясь с другими, что их постановка вышла слабее, чем у ребят курсом младше. Не драматургией, но магией.

Разбойники выглядели колоритно и отважно, а северный олень, впрыгнувший на сцену, был самым настоящим Патронусом, что голосом Гарри Поттера поведал зрителям о далёких краях, где правит Снежная королева, что на своих санях забрала к себе Кая-Монтегю. Теодор поджал губы, поняв, что Поттер участвовал в чужой постановке (и, вероятно, по просьбе именно что Джинни!), но действо увлекло его — «запряжённый» в упряжку Патронус доскакал до ведуньи-хаффлпаффки, чернокожей и задорной, чьего имени Тео не знал, а затем и до самой Северной королевы.

Лавгуд в образе холодной и таинственной правительницы далёких краёв со своим потусторонним, отрешённым видом подходила замечательно, это нужно было признавать. Ксенофилиус, что присутствовал в зале, когда Тео обернулся на него, уже надел на себя разноцветную шляпу со снежинкой. Чудаки оставались чудаками.

Ну и, наконец, милая сцена, в которой Кай и Герда воссоединились, когда льдинки в воздухе сложились в слово «ВЕЧНОСТЬ», вызвала шквал аплодисментов.

Когда спектакль кончился, Слагхорн поднялся и попросил слова.

— Наши старшекурсники говорили много мудрых слов… и нашим младшекурсникам я бы хотел помочь с этими словами, — произнёс он чуть взволнованным голосом. — Ганс Христиан Андерсон — маггл из Дании, как вы знаете, но я знал его сына, сквиба… так вот, в сказках Андерсона таится урок, который стоит знать всем нам. Любовь — вот, что помогает пережить трудности, вот, что позволяет объединиться всем нам. Это глубокий урок для нашего сообщества.

Слагхорну захлопали, и скоро всё было окончено. Свет факелов вновь ярко осветил зал, а студенты стали расходиться. Теодор дождался, пока Джинни, всё ещё сверкающая, взбудораженная и счастливая, выбежит в зал — из всей её семьи на премьеру пришёл лишь Биллиус-младший, не считая Рональда в зале. Она подошла к нему, сияя и улыбаясь.

— Ну, как? — спросила полушёпотом она, пока его руки обняли её за талию.

— Волшебно, — ответил Тео, и руки их сплелись в объятьях, а губы на короткий миг соприкоснулись.

* * *

Слагхорн, даром что перенёс кабинет Зельеварения из подземелий на первый этаж в пустовавшие ранее лаборатории, встречу Клуба организовал всё равно в одном из залов лабиринта подземной части. Теодор, патрулировавший значительные части замка за прошедшие полтора года, знал куда идти и без навигации, а вот другие студенты, даже слизеринцы, не знали — потому они с Джинни по пути умудрились собрать компанию из дюжины других студентов и заявились к Слагхорну все вместе. Там уже было порядка десятка других студентов Хогвартса и несколько моложавых волшебников, уже явно Хогвартс закончивших.

— Мистер Нотт! Добрый вечер, — Слагхорн источал радушие, и поприветствовал его первым. — И мисс Уизли! Джинни, вы прекрасно справились с ролью вчера вечером, от вашей искренности я даже пустил слезу!

Гарри Поттер, стоявший сложа руки на груди рядом со столиком, где расположились они с улыбающейся Грейнджер, хмыкнул. Теодор зыркнул на него неприязненным взглядом и подумал, что он наверняка так же окажется и у Уизли на Рождество. Поттер вызывал у него иррациональную неприязнь ещё и потому, что они дружили с Джинни, и дружили не так, как она общалась с Колином, а как-то иначе. Впрочем, у Грейнджер не было вопросов к этой дружбе.

Старшего брата Джинни нигде не было — хотя он оказался лучшим вратарём среди всех команд факультетов, и только благодаря «дырке Уизли», как скандировали в прошлом году не очень умные студенты, Слизерин проиграл после поимки снитча гриффиндорцами.

Ребята прошли дальше и подошли к одному из столиков. В неярком, камерном освещении зал, до того пустовавший много лет, преобразился и стал даже уютным. Тео вспомнил, как в следующем зале, на ритуальных кругах, где когда-то тренировались юные ритуалисты, его застали двое семикурсников — в этом мае он уже застал там же двух других студентов, и то, чем именно они занимались «для увеличения магической силы», было мягко говоря предосудительно.

— Мистер Нотт, мисс Уизли, — галантно поздоровался один из гостей Слагхорна. — Меня зовут мистер Такер, и я занимаюсь стряпчеством в Шотландии. Не были бы интересны вам мои услуги?

Он улыбнулся дежурной улыбкой, и Тео ответил такой же.

— Спасибо, мистер Такер, — кивнул он. — Мой стряпчий, мистер Бут, пока не обращался ко мне с предложением пересмотреть наши договорённости, поэтому ваши услуги пока мне не интересны. Буду иметь в виду ваше предложение.

— Прошу прощения за беспокойство, — вежливо ответил моложавый маг и откланялся.

— Бут оказывает тебе стряпческие услуги? — шепнула Джинни. — Не думала…

— Ты разве не знала? — удивился он.

— Теперь понятно, почему он угрожал Гарри судом, — хихикнула, проигнорировав его вопрос, девушка.

По взмаху руки профессора заиграла музыка из нескольких граммофонов, установленных в разных углах залы. Вопреки сиюминутному ожиданию Теодора, они заиграли синхронную мелодию рождественского вальса, так, что звук во всех частях залы был равномерным. Нотт галантно предложил руку своей спутнице и та, чуть покраснев, ответила согласием, подав свою ладонь.

Вальс, не то грустный, не то радостный, увлекал всё больше пар. Это был настоящий светский раут для детей и подростков, понял Нотт, кружась в вальсе вместе с Джинни. Они оба отдались этому танцу, но Тео успевал мельком выхватить и другие фигуры. Вот Гарри и Гермиона, раскрасневшиеся, кружатся вместе. Вот Слагхорн и профессор Вектор галантно вступают в танец. Вот те, кто не танцует, с завистью смотрят на танцующих…

Наконец, музыка затихла, и центр зала перестал быть танцевальной площадкой. Улыбаясь друг другу, Тео и Джинни отошли в сторонку, и, как когда-то на Святочном балу, взяли с подноса на столике по бокалу сока.

— Отлично смотритесь, — обратился к ним староста гриффиндорских пятикурсников Теренс Фогарти. — Джинни, моё почтение.

— Спасибо, Терри, — улыбнулись они почти синхронно.

— Дядя говорил, что во времена его молодости в школе каждый год играли святочные балы, — продолжил пятикурсник. — Жаль, что маггловская война прервала эту традицию.

— Именно так, юноша, — в разговор вступил подошедший Слагхорн. — Увы, но директор Диппет был вынужден оставить эту традицию в прошлом. Время было неподходящее.

— А сейчас подходящее? — с любопытством и скрытым вызовом спросил Фогарти.

— Вы знаете, — Слагхорн задумчиво оглядел свои пальцы, — я думаю, что да. Моё сердце обливается кровью, когда мои вчерашние выпускники ведут себя… так. Если таких пар, как у мистера Нотта и мисс Уизли, станет больше — значит, это было не зря.

Слагхорн кивнул и отошёл к другим гостям, обратившись к сонному Марку Белби.

— Зря стараетесь, — хмыкнул Фогарти ему вслед. — Они встречаются с нашего с Уизли первого курса. Кстати, Нотт, не хочешь стать редактором школьной газеты? Как Седрик умер, никто ей не занимается…

Тео мгновенно взвесил возможные преимущества и недостатки решения, и покачал головой.

— Прости, Терри, кажется, что у меня нет времени на то, чтобы быть редактором, — он улыбнулся вежливо с сожалением. — Хотя, думаю, что у меня есть на примете один слизеринец-третьекурсник, что мог бы.

— Слизеринец, — скривился юноша. Тео с Джинни переглянулись и одновременно рассмеялись. Лицо сокурсника девушки приобрело недоумённое выражение, а потом он покраснел и отошёл от них, не глядя в глаза.

— Терри забавный, правда? — спросила Джинни, и Нотт кивнул.

Вновь заиграла музыка. Менуэт привлёк гораздо меньше пар, и Джинни уличила момент, чтобы отойти. Тео же дошёл до компании друзей — Гэмп с мечтательным видом созерцал танцующих, а Майкл Корнер рядом с ним что-то недовольно бурчал.

— …говорить о том, что и как варить — а он варит наоборот, и надо же!

— Что такое, Майки? — полюбопытствовал Тео.

— Поттер выбился в лучшие ученики по зельям, — пояснил с мечтательным видом Арчи. — Ты вот зря не пошёл на Зельеварение, профессор Слагхорн отлично объясняет даже сложные темы…

— …только зелья по его объяснениям выходят лишь у Поттера, — злобно продолжил Корнер.

Корнер был полукровкой, а его отец, женатый на магглорождённой ведьме, был врачом, что было семейной традицией. Собственно, сам Корнер так же ходил на занятия к Помфри, и даже осенью назначил Тео бодроперцовое, что безошибочно помогло избавиться от простуды. Зелья были нужны врачу, и он занимался ими с детства, но горделивому райвенкловцу, видимо, было неприятно осознавать первенство Поттера.

— Снейп все годы его цинично унижал, — пожал плечами Тео. — Может, у него дар.

— У него не дар, у него какая-то, Мерлин и Моргана, блядская магия! — процедил Майкл. Артур икнул.

— Вы что, напились что ли? — спросил Тео. Гэмп осоловело взглянул на него.

— Н-нет, — ответил тот неуверенно. — Мы разве пили? Мы так… выпили…

Оставив приятелей, Тео отправился дальше, и до возвращения Джинни успел перекинуться парой слов ещё с несколькими знакомыми и приятелями. Гестия Кэрроу, кузен которой, Олли, закончил Хогвартс летом и успел прославиться покупкой борделя в ирландском Корке, рассказала ему о новости, стремительно разносящейся по Британии, что неизвестные похитили капитана «Торнадос» и затребовали выкуп.

— Это так по-русски! — возмущённо добавила она. Тео понадеялся, что до квиддичистов не добрались Пожиратели — иначе мистер Карамеди точно получит удар.

Вечер у Слагхорна продлился ещё несколько часов, прежде чем студенты начали расходиться. Проводив Джинни до поворота к их гостиной, пожелав ей спокойного сна, Тео поспешил к себе — и скоро обнаружил, что единственным, кто ещё не вернулся в спальню после отбоя, был Грегори Гойл.

И вспомнил слова Дамблдора.