Записки Мышонка — принца и волшебника (джен)

Блэк вызвался отвести нас всех в замок. Он приобнимал Гарри, кажется, боясь выпустить хоть на мгновение. Блейз шёл рядом со мной, задевая плечом, на скулах под смуглой кожей играли желваки. Рон сопровождал носилки, на которые положили Джинни. Она была в сознании, но с шиной на ноге, и очень возмущалась, что её несут. Драко досталось сильнее всего: по всему лицу и телу шли длинные ссадины, только слегка закрывшиеся. Мантия на нём повисла клочьями. Гермиона и Сьюзен замыкали шествие, я на них не оборачивался.

В Атриуме яблоку негде было упасть. Шокированный Фадж в мантии поверх полосатой пижамы что-то мямлил, рядом стоял Паркер и о чём-то говорил с ним, не скрывая насмешливой ухмылки. Возле них замер мужчина в алой мантии с гривой рыжевато-седых волос. Он напоминал старого льва — и лицом, и повадками; его хищные внимательные глаза сканировали толпу. Несомненно, нас он заметил одним из первых.

— Что здесь… — начал Гарри, но Блэк сказал негромко:

— Потом. Вам нужно в Хогвартс.

Тут я встретился взглядом с Паркером и понял удивительную вещь — меня не убьют. Но последствия этой выходки ещё впереди, и деться от них мне решительно некуда. Паркер умудрился вложить эту мысль в один короткий кивок, и я поёжился. Собственно, больше ничего мне не удалось увидеть или узнать — Блэк едва ли не силой принялся запихивать нас в камин по двое-трое. Каким-то образом при этом мы со Сьюзен и Гарри оказались в кабинете директора. Остальных с нами не было.

— Они в Больничном крыле, да? — спросила Сьюзен дрожащим голосом. Мы не ответили, но я подумал, что она права.

— Как вы там оказались? — спросил Гарри после паузы. — В комнате с Аркой?

— Как вы там оказались, никого не предупредив? — раздражённо спросил я. Этот день вымотал меня настолько, что на вежливость уже не хватило. Гарри посмотрел на меня и вздохнул, кажется, поняв, что допрос если и выйдет, то исключительно взаимный.

— Нам, наверное, можно сесть, — заметила Сьюзен мягко и первой опустилась в небольшое гостевое кресло. Я пододвинул себе стул, а Гарри остался стоять, нервно постукивая носком по полу. Вопросов было столько, что ни один из них не казался подходящим для начала. Наверное, именно поэтому мы молчали и ждали. Только один раз Гарри нарушил тишину:

— Это правда? Про Сириуса? — я кивнул, а он добавил: — Но ты не сказал мне…

— А это помогло в прошлый раз?

Вот и поговорили.

Я пытался восстановить в памяти ход событий. Экзамен по маггловедению я сдавал, кажется, в прошлом столетии. Пил чай с «Веритасерумом» в кабинете Амбридж десять лет назад. А ещё до того что-то писал про историю. Тридцать вопросов. Спросить, какие — ни за что не скажу. Хотелось спать, но я не сомневался, что едва лягу в постель, как сонливость уйдёт. Почему в Атриуме Министерства было так много народу? О чём Паркер говорил с Министром? Что случилось с Гарри и что он имел в виду, когда сказал: «Мальчишка мой»?

Я едва не подпрыгнул на стуле, когда в камине заревело пламя, и в кабинет вышли сначала Дамблдор, а за ним — Паркер.

— Где Сириус? — спросил Гарри, вставая. — Рад вас видеть, сэр, но…

— Я тоже рад видеть тебя, Гарри, — мягко сказал Дамблдор, но глаза его блестели сталью, — Сириус пока останется в Больничном крыле с мистером Малфоем. Я вижу, вы уже нашли себе места. Прошу, садитесь обратно.

Обойдя стол, он сам опустился в кресло с высокой спинкой, а нас оставил располагаться, как придётся. Паркер встал за моим стулом и положил руку на спинку. Плечом я чувствовал его прохладные пальцы.

— Итак, для начала, думаю, вы будете рады узнать, что никто серьёзно не пострадал. Возможно, мистеру Грюму придётся пройти небольшой курс лечения, его задело темномагическим проклятием. Ваши друзья, по заверениям мадам Помфри, будут в полном порядке уже к утру, кроме мистера Малфоя и мисс Уизли, которым придётся задержаться подольше.

Не знаю, как остальные, а я отчётливо слышал упрёк в голосе директора: все в порядке, все живы, но, не окажись мы в Министерстве, ничего бы не было вовсе. Судя по тому, что Блэк появился в комнате с Аркой с большим опозданием и совершенно невредимый, никто его не пытал.

— Теперь, когда, надеюсь, я унял ваши тревоги, — продолжил Дамблдор, — я хотел бы узнать, как вы оказались в Министерстве.

Первым заговорил Гарри. И мне было очевидно, что он если и не врёт, то, во всяком случае, искажает события ради какой-то своей выгоды. По его словам, дело было так: на экзамене по истории магии у него заболела голова, особенно шрам на лбу. В какой-то момент боль стала такой сильной, что он отключился («нет, профессор, такого уже очень давно не было!»). Потеряв сознание, он увидел большой зал со стеллажами, заставленными маленькими стеклянными шариками. Возле ряда с номером 97 на полу корчился от боли Сириус Блэк. Риддл пытал его «Круциатусом» и требовал отдать пророчество. Блэк отказывался.

— «Это глубины Отдела тайн, никто тебя здесь не найдёт», — процитировал Гарри. — А Сириус усмехнулся сквозь боль и сказал, что Риддлу придётся его убить, он ни за что не станет помогать ему.

Очнувшись, Гарри не сомневался, что сон был реальным — уж очень напоминал прошлогодние сны о доме Риддлов. Гарри рассказал обо всём Драко.

— Прости, Берти, — добавил Гарри, оглядываясь на меня, — я хотел сказать вам, а потом подумал… время же уйдёт! Ну, и Драко мне теперь вроде как родственник, мы решили разобраться сами. Выбрались в Хогсмид. Дома у Сириуса было пусто, чашка разбитая на полу…

В камине полыхнуло зеленью, и в этот момент к нам присоединился Блэк. Скрестив руки на груди, он спросил раздражённо:

— А мне следовало сидеть дома на привязи в семь вечера?

На щеках у Гарри двумя пятнами проступил яркий румянец.

— Сириус, — спокойно проговорил Дабмлдор, — я попрошу не перебивать, иначе тебе придётся покинуть кабинет. Гарри, продолжай, пожалуйста.

— Я видел Сириуса в Министерстве, под пытками. Его не было дома. Мы с Драко решили хотя бы проверить. Он бывал в Министерстве с отцом, я видел вход в Отдел тайн, кое-как сориентировались. Очень долго искали нужную комнату, наконец, нашли. Нас уже ждали Пожиратели. Их было восемь человек, кстати, вы всех нашли?

— Только семерых, — заметил Сириус и тут же умолк под взглядом директора.

— Чёрт! Извините, сэр, вырвалось. Один из них сказал, что я должен отдать пророчество… Там на полке в девяносто седьмом ряду стояло пророчество с моим именем, я взял его. Оно им было нужно. Мы с Драко решили, что отдавать Пожирателям то, за чем они так старательно охотятся, просто глупо. Мне кажется, нам сначала везло. Может, они не ожидали от нас сопротивления, не уверен. Но мы обрушили там в зале несколько стеллажей и сбежали.

Дальше события, по словам Гарри, развивались очень быстро. Чудом Драко сумел достать одного из Пожирателей заклятьем, и ребята вырвались вперёд. Их подвело устройство Отдела тайн. Попади они сразу в Атриум, скорее всего, сумели бы сбежать, но крутящаяся чёрная комната выкинула их совсем не в то место.

— Там были часы, сотни часов, — рассказал Гарри. — И не только. В одном аквариуме из яйца вылуплялась птичка, росла, умирала и снова становилась яйцом. Нас это... отвлекло.

Зато аквариум сослужил им хорошую службу — одного из преследователей удалось уронить прямо на него, и магия времени тут же вступила в действие. Этого несчастного со взрослым телом и детской головой мы с друзьями застали на месте битвы.

— Будь нас хотя бы трое, — Гарри опять посмотрел на меня и закончил эту мысль совсем не так, как я ожидал: — Вышло бы куда хуже. Пожиратели больше мешались друг другу, а мы вообще за руки взялись с Драко, чтобы точно не потеряться. В итоге нас достали только в той комнате с Аркой, потому что она слишком большая. Драко поставил щит, а я отбивался, как мог, но их осталось четверо, и действовали они увереннее. Дальше вы знаете… Появился Блейз, Драко перепугался за него, щит лопнул и нам всем пришёл бы конец, если бы не появились Сириус и остальные. А ещё, сэр, — Гарри вздохнул, — я разбил пророчество. Сначала отдал его Драко, он поаккуратнее меня, потом он мне его вернул, а я не удержал. Простите.

— Сегодня ты мог потерять куда больше, чем просто запись пророчества, Гарри, — сказал директор, и его голос показался мне невероятно усталым. — Ты поступил безрассудно. Альберт, мне кажется, настал черёд вашего рассказа. Я бы хотел видеть всю картину.

— Всё началось после пасхальных каникул. В кабинете у декана я увидел смерть мистера Блэка…

Меня никто не перебивал, пока я рассказывал обо всех событиях. Единственное, на чём сбился, это на сцене в кабинете Амбридж.

— Она применила «Круциатус», — вместо меня пояснила Сьюзен. — Блейз её остановил.

Изящная формулировка. Вроде и не ложь, но истинного положения дел не раскрывает.

— После того, что случилось с мистером Уизли, — снова заговорил я, благодарно кивнув девушке, — нельзя было надеяться, что вмешается кто-то другой. И старейшина О’Куинн сказала, что только прорицатель может влиять на увиденное будущее, потому что он один знает, что произойдёт, в деталях. Я не хотел подвергать друзей опасности, но без Сьюзен мы бы не сумели сориентироваться в Отделе тайн, Блейз в жизни не отпустил бы меня одного, а ребята… У нас не было времени на споры и уговоры. Мы все переживали за Гарри, Драко и мистера Блэка.

Я посмотрел в глаза директору Дамблдору и добавил, стараясь, чтобы в голосе не звучало лишних эмоций:

— Я понимаю, что мы рисковали, сэр. Но поступить иначе не могли.

— Я надеюсь, профессор Дамблдор, — внезапно вступил в разговор Паркер, и его тон звучал обманчиво-мягко, — вы не станете возражать, если проблемой Долорес Амбридж мы займёмся сами? «Круциатус», применённый к ученику школы, члену королевской семьи, ай-ай-ай…

— Я даю вам полный карт-бланш, Бернард, — кивнул Дамблдор. — В конце концов, я тоже заинтересован в том, чтобы убрать эту женщину из своей школы.

— Как я и говорил, мы на одной стороне, — добавил Паркер, и я понял, что речь уже не про Амбридж. — Согласитесь, с толпой мы работаем лучше. Минута промедления — и вам вновь пришлось бы доказывать, что Риддл — не плод вашего воображения.

— Безусловно, — без удовольствия согласился Дамблдор, — сработано очень тонко. Полагаю, теперь вы начнёте кричать о нём на каждом шагу.

— Мы вообще не большие любители криков, сэр. Но мы поддержим нового министра магии в его борьбе против терроризма на землях Великобритании.

— Я опасаюсь, что вы слишком поздно поймёте, — вздохнул директор, — это не терроризм, это война.

— Мы, директор, считаем иначе. Война предполагает переговоры и мирные соглашения, а террористы подлежат ликвидации без разговоров, такова политика Соединённого Королевства. Впрочем, это мы ещё обсудим без посторонних ушей. Ваше Высочество…

Я встал, а Паркер слегка поклонился мне, глядя очень пристально, но, на удивление, без капли раздражения.

— Вы готовы дать показания против Амбридж?

— Разумеется, мистер Паркер.

— Вам стоит посетить целителя, «Круциатус» сильно бьёт по нервной системе. Если вы не возражаете, директор, я отведу Его Высочество в Больничное крыло.

— А как же?.. — начал я, но Паркер меня перебил:

— Уверен, директор свяжется с семьёй мисс Боунс. Что до мистера Поттера…

— Я о нём позабочусь, — сказал Блэк, и на этом я позволил пресс-секретарю увести себя. Мы не воспользовались камином, а пошли пешком. Школа спала, только портреты провожали нас настороженными взглядами. Паркер шагал широко, и мне показалось, что он раздался в плечах за последнее время, держался увереннее, куда-то потерялась вертлявость и лёгкость. Это был непростой год и для него тоже.

— Мистер Паркер…

— Я не намерен вас осуждать, Ваше Высочество, — не дал он мне договорить, — я знаю вас достаточно хорошо, поэтому не сомневался — у вашего послушания есть пределы. Я ещё не читал отчёты агентов, но, судя по всему, без вашего вмешательства мы потеряли бы Блэка. Никто из детей не пострадал бы, конечно, но Блэк для нас крайне ценен.

— Мне не стоило брать с собой друзей.

— Не стоило, — согласился Паркер прямо. — Одно дело — ваш ненаглядный Забини, другое — мисс Боунс.

— Что вы имеете в виду?

Ловко выбрав коридор без единого портрета и остановившись, Паркер сказал:

— Неужели вы думаете, сэр, что у нас нет психологических портретов ваших друзей? Мы отлично знаем, что Блейз Забини неустойчив, травмирован, склонен к жестокости и насилию. Также мы знаем, что он вам предан. Поскольку убрать его от вас не представляется возможным, мы считаем, что он полезен как щит. В крайнем случае… мы смогли бы разобраться с гневом его матери. Но мы не можем позволить себе утратить расположение Амелии Боунс. Или Билла Уизли, кстати.

— Они все — мои друзья, а не…

— Пожалуйста, сэр, давайте мы обойдёмся без клише вроде «пешки на вашей доске». Никто тут не играет в шахматы, — отрезал Паркер. — Политика сложнее и проще, причём, к сожалению, примитивность политического устройства магического мира нам отнюдь не на руку. Мы слишком привыкли мыслить военными блоками и… большими масштабами, — и вдруг, без перехода, он заявил: — Вы спровоцировали Амбридж.

— Зачем бы мне это делать?

— Это не вопрос, сэр, это факт.

— Я подлил ей сыворотку правды, а она приняла антидот заранее. Правда, сначала она подлила мне сыворотку, но я тоже…

Паркер улыбался, и свет факела отбрасывал на его лицо длинные неровные тени.

— В вашем случае предпочтительнее планировать такие операции издали: командовать, а не участвовать. И тем не менее, хорошо сработано, сэр.

— Откуда вы знаете?

— Делаю выводы, сэр. Вы выбрались из школы, вы поймали Амбридж на использовании непростительных и добились поставленной цели. Это ли не признак того, что операция прошла успешно?

— Я думал, вы будете в бешенстве, мистер Паркер, — признался я, борясь с искушением опереться о стену плечом или хотя бы рукой. Силы стремительно заканчивались.

— Я в бешенстве, — тут согласился Паркер. — Разумеется. И мне ещё предстоит услышать много увлекательного от мистера Дженкинса, который предпочёл бы завернуть вас в вату. Но факт остаётся фактом — вы хорошо справились, сэр.

В интонации Паркера мне почудился странный намёк. Как будто?.. Уверенности не было, и я решил, что лучше повременю с вопросами. Тем более, что настоящим наслаждением оказалось лечь в прохладную постель и принять из рук недовольной мадам Помфри кубок с сонным зельем.