У Шэнь Юаня новый план (джен)

Ретроспектива, продолжение.

* Лю Цингэ *

Лю Цингэ вернулся на пик, он хотел потренироваться, но всё валилось из рук. С ним такое происходило в первый раз в жизни. Раньше было всё просто и понятно. Вот сильный, а вот слабый, вот победитель, а вот побеждённый. Теперь же всё изменилось. «Что, если бы…» встало во весь высокий рост Цянь Чао.

Останься Цянь Чао на пике… Следующим главой стал бы он — Лю Цингэ ему проиграл, и не потому, что плохо старался. Великан был проворен и подвижен как зверь. Он словно просчитывал все шаги противника наперёд, и победить его было непросто даже тогдашнему главе пика Байчжань. Бывало, они сутками бились, Цянь Чао жил битвой, как и все они. Но он не жалел знаний и часто спарринговал даже с подростками. Сам Лю Цингэ был не столь великодушен, превращая спарринг не в обучение, а в избиение.

Стоило увидеть Цянь Чао, и старое прозвище «Гэгэ» вылезло само. Он всем им — детям и подросткам Байчжань — был настоящим старшим братом. Если кто и был достоин высокого звания главы пика, то именно Цянь Чао, но боги рассудили по-другому.

Непривычные мысли мучили. Он бы вернулся на Цинцзин, но Шэнь Цинцю выгнал его:

— Оставь здоровяка в покое, шиди Лю, пусть отдохнёт и поест, вечер ему предстоит сложный.

— Я могу помочь, поделиться ци, мои ученики могут присоединиться к кругу лекарей.

— Не надо тебе этого видеть…

— Байчжань не боится крови!

— Не в крови дело.

— Так в чём же? Я хочу помочь, не молчи!

— Какой же ты въедливый, когда не надо, Лю Цингэ! Это настоящая пытка! Видел, демоны развлекались, вытягивая жилы из смертных? Здесь будет хуже. Вытерпеть такое, не издав и звука, как надлежит воину, не сможет никто. Не унижай своим присутствием боевого брата, пусть и бывшего. Я бы сам не хотел присутствовать, но без меня никак.

— Сделаю всё, что угодно, шисюн. Чем помочь?

— Не трать моё время, шиди, мне ещё главу Цинцзин уговаривать. Лучше проверь списки учеников Байчжань, покинувших пик из-за отравления демонической ци, и напиши лично, кому сможешь. Пользы будет больше.

Цянь Чао, человек-гора, спокойный и рассудительный, не интересовался науками, но про демонических животных знал, казалось, всё. Он летящий меч останавливал рукой и ломал остриё пальцами. Цянь Чао был настоящим богом войны, большим как скала и непобедимым.

Лю Цингэ было лет четырнадцать, когда Цянь Чао провалился в гнездо демонических жужелиц. Ядовитые твари кинулись на того, кто побеспокоил их, и вцепились так, что жвала оставались внутри, оторвать их было невозможно. Цянь Чао был главным в группе, он вытащил всех учеников из гнезда и довёл до пика. Никто, кроме него, не пострадал, а сам упал, едва взойдя на Байчжань. Его отнесли на Цяньцао, и больше он не вернулся. Даже попрощаться…

Только потом Лю Цингэ узнал, что победить мерзких насекомых можно — один удар ци, когда сила растекается волной — и жужелицы бегут прочь. Но глубокий тёмный жужельник *( По аналогии с термитником и муравейником. Таких сооружений у настоящих жужелиц нет.) и вокруг молодые бестолковые ученики Байчжань — Цянь Чао предпочёл позволить насекомым напасть на себя.

Лю Цингэ не выдержал тягостных воспоминаний. Он всё же полетел на Цинцзин, как вор пряча свою ци, а потом из темноты бамбуковых стволов наблюдал, как снуют ученики, готовя большую площадку для лечения. Он хотел остаться незамеченным, но его увидел ученик Му Цинфана. Главный лекарь тоже был здесь.

— Зря ты пришёл, шисюн. Только мешать будешь.

— Это серьёзно? Он… он может погибнуть? — неожиданно для себя оробев, спросил Лю Цингэ.

— Не говори глупости. Никто не погибнет. Тем более — у Шэнь Цинцю.

— Но почему столько учеников?

— Операция предстоит сложная, не побоюсь этого слова — уникальная. Никто ещё такого не делал. Даже сам Шэнь Цинцю. Скрытое отравление духовных вен, там может быть что угодно. Не представляю такого демонического монстра, который мог нанести подобные повреждения. Может, это был артефакт?

— Цянь Чао провалился в жужельник.

— Как он выжил? — Му Цинфан выглядел шокированным.

— Циркулировал ци по малому кругу и не позволял яду распространиться, но я не уверен. Многие пробовали, но ни у кого так и не получилось.

— Очень интересно, очень! — забормотал лекарь и поспешил прочь.

* У Мин, глава лечебного лагеря *

Тем временем в павильоне У Мин наставлял новенького:

— Будет больно. Очень больно. Не сдерживайся — ори!

— Я в состоянии терпеть боль.

— Все так говорят, — вздохнул У Мин, — самое важное — только не дёргайся, старайся оставаться неподвижным, что бы ни происходило. Ты здоровый слишком, боюсь, мы тебя не удержим, а ци нужна, чтобы очистить твои вены от демонической ци.

— Что, и вправду поможете? Прямо сразу, сегодня?

— А ты думаешь, мы тут шутки шутим?! — возмутился У Мин и сам себя остановил — не дело волновать больного перед серьёзной процедурой, — Ладно, давай продолжим. Учеников будет много, не обращай внимания, они всё равно будут в боевой медитации, — У Мин остановился, собираясь с мыслями.

— Ты каждому это рассказываешь? — Здоровяк смотрел испытующе.

— Представляешь, нет, — У Мин сам удивился. — Это первый раз. Обычно больных не предупреждают, слухов вполне достаточно. А к тому, что будет, всё равно не подготовишься.

— Хватит меня пугать.

— Ты прав, ты прав, — повторил У Мин, явно думая о другом.

Повисла долгая пауза. Цянь Чао кашлянул.

— Ах да! Твой случай очень сложный. Никто не знает, что произойдёт. И я прошу тебя помогать или, по крайней мере, не мешать. Смотри, вот человек, — изображения У Мина не отличались красотой и соответствием натуре, но всё было понятным, — Вот проходят духовные вены, а это твои шрамы. Их придётся срезать. По живому. Учитель будет изгонять демоническую ци с лица, глава Цинцзин — с бока, а я — с той точки, которую нам ещё предстоит определить.

— Почему глав пика Цинцзин двое?

— Это результат эксперимента. Не отвлекайся. Но начнём мы с диагностики, — увидев непонимающий взгляд, Цянь Чао пояснил, — учитель пропустит через твои вены свою ци, а это очень больно. Он сделает проекцию, — начал говорить У Мин и мысленно выругался: «Ну почему с Байчжанем так сложно!» — Цянь Чао явно не понял сказанное.

У Мин настолько привык к манере разговора учителя, что успел позабыть, как совсем недавно сам половину речей Шэнь Цинцю-младшего не понимал и постоянно переспрашивал.

— Картинку нарисует, что у тебя внутри. Мы будем смотреть на неё и восстанавливать твои духовные вены, изгонять демоническую ци.

Цянь Чао всё равно до конца не осознал, какая работа предстоит лекарям.

— А остальные ученики зачем и боевая медитация?

— На такое лечение уходит очень много ци.

— На что уходит?

— На тебя, здоровяк! — хлопнул его по голове ладонью У Мин. — Мы заменим твои духовные вены своей ци.

* Цянь Чао *

Цянь Чао считал, что Цинцзин, мягко говоря, преувеличивает, набивает себе цену. В его время книжники были ещё теми гордецами. Теперь его интересовало, почему всё так изменилось.

Лечебный лагерь был чем-то посередине. В самом низу на ступенях и на земле вокруг — простые смертные, а за воротами в поднебесье Цинцзин — высокомерие учёного пика во всей красе!

Мужчина не стал отдыхать, а воспользовался предложением У Мина спросить остальных, а значит, ему можно выйти из шатра и осмотреться. Демонические заклинатели провожали его тяжёлыми взглядами, на эту братию он насмотрелся вдосталь, а бил ещё чаще, ни одного не пропускал. Те открыто клали руку на меч, заметив его интерес. Цянь Чао усмехнулся — репутация бежала впереди него. Но здесь же были ученики Цинцзин. Ну, как «ученики» — одежды ученические, а взгляд битых жизнью людей. То, что книжники в большинстве своём были худощавы и не отличались большими габаритами, ничего не меняло. Эти люди видели жизнь, их лица и руки были загорелы, а взгляд мрачен. И что удивительно, они были его возраста.

Цянь Чао просто гулял, он уже прикинул стоимость цветов и кустарников, но лишь хмыкнул. По его мнению, Цинцзин пускал пыль в глаза, удивлял своим богатством в мелочах и простых вещах, ведь других особых заслуг у пика учёных не было.

А вот встретить здесь же взрослых людей в одеждах Цяньцао было удивительно, неужели Цинцзин вовлёк в свою авантюру всегда независимых лекарей?

К нему подошёл один из совсем юных учеников Цинцзин, парню было не больше двадцати лет.

— Я — Бай Сун. Учитель прислал меня проводить Вас в трапезную и помочь устроиться на отдых.

— Хорошо, — смерил оценивающим взглядом Цянь Чао юношу.

— Следуйте за мной, — велел молодой человек и, не оглядываясь, пошёл вперёд.

«Интересные ученики на Цинцзин, — подумал Цянь Чао и послушно пошёл за парнем, который его совершенно не боялся, и сам же себя поправил: — Хотя зачем ему опасаться незнакомцев на родном пике?»

— И давно подобные изменения на Цинцзин? — не удержался и спросил Цянь Чао.

— Вы, я полагаю, с Байчжань, — развернулся к нему Бай Сун. Он смерил мужчину взглядом и медленно произнёс, — если Ваш глава посчитает нужным, он Вас проинформирует.

Цянь Чао с трудом удержал смех. Каков щегол!

Юноша словно не шёл, а плыл над пиком. Цянь Чао прислушался, жалкие огрызки его духовных сил чувствовали потоки сил, такие же, как при медитации. Получается, парень прямо сейчас смешивал свою ци с природной и концентрировал её. Но разве это возможно? Вот так на ходу, посередине разговора…

Неудивительно, что у парня было светлое лицо и отрешённое выражение человека не от мира сего. Как его, Бай Сун? Надо запомнить это имя.

Трапезная была заполнена наполовину. Ученики спокойно, но достаточно быстро ели, переговариваясь с товарищами и обсуждая лишь одним им понятные вещи, вставали и, поклонившись поварам, уходили.

Вот только воздух слегка рябило от ци. У Цянь Чао аж кожа зазудела. На него, не выдержав его страшного вида, и духовные заклинатели нападали, желая освободить мир от мерзости. Так что разлитая в воздухе ци обычно предвещала хорошую драку. Рука так жаждала схватить меч, что её пришлось останавливать.

«Откуда столько ци, — напряжённо думал Цянь Чао, — тут есть хитрые накопители?»

Бай Сун набрал еды на поднос и поставил перед ним.

— Если Вам тяжело здесь находиться, можно выйти на воздух, там тоже есть столики.

— Почему здесь столько ци?

— Пик Цинцзин богат духовной энергией, — Бай Сун явно не собирался говорить правду.

Цянь Чао мысленно выругался. Становилось всё интереснее. Он обожал секреты. Если глава Цинцзин хотел поймать его на крючок любопытства — у него получилось.

А мимо прошло двое учеников, и если Цянь Чао не подводит чутьё, то они объединились во что-то, напоминающее кокон ци, и активно медитировали прямо во время разговора.

Необычно вкусная и разнообразная еда, в которой преобладало мясо, прошла на общем фоне удивительных людей, вещей и событий незаметно.

Бай Сун не баловал его застольной беседой, он медленно и аккуратно ел, то и дело кивая на приветствия. Вот только медитацию он не прекратил, хотя явно о чём-то напряжённо думал.

— Вам следует отдохнуть, — сказал он, закончив трапезу и дождавшись, когда Цянь Чао поест, — Операция предстоит сложная. — Бай Сун проводил его до небольшой палатки, — внутри Вы найдёте всё необходимое. На сам ритуал наденьте только длинный халат. И мечи же связаны с Вами? Оставьте здесь, их никто не тронет. Они могут воспринять ситуацию как опасную и попытаться напасть.

— Ты не мог бы наставить меня? — Цянь Чао заметил, что все жаждут рассказать ему о ритуале, совершенно не обращая внимания на остальные вопросы. Может, юноша расскажет больше, чем взрослые, и хоть в чём-то проболтается?

— Терпеть нельзя. Надо кричать, так демоническая ци быстрее покинет Ваше тело, — негромко перечислял Бай Сун, а потом надолго замолчал, глядя сквозь Цянь Чао.

— Все говорят, это больно, — Цянь Чао попытался надавить на жалость. Молодость впечатлительна. Дети, не видевшие страданий, считают, что боль — самое страшное, что может быть.

— «Больно» — неверное слово, из вас словно выдирает суть. — Бай Сун смотрел прямо, разговор был неприятен для него, но парень не пытался его избежать.

— Ты говоришь так, словно сам испытал подобное, — заметил Цянь Чао.

Юноша бледно улыбнулся:

— Учитель считает, что, помогая, мы должны понимать, через что придётся пройти больному. Моя боль была меньше, чем та, что ждёт Вас. Всё же я не был отравлен демонической ци.

— Все суетятся. Разве это не рядовая процедура?

— Это сложнейшая операция, которую делал Цинцзин за всё время. Мы все нервничаем… На этом я Вас покину. Рекомендую отдохнуть, эта ночь будет долгой.

— Разве подобные ритуалы проводят ночью? — поспешно спросил Цянь Чао. Возвышенно-спокойный юноша уже уходил.

— Для духовной силы нет разницы, ночь или день, — произнёс прописную истину ученик Цинцзин, — Днём все заняты, ночью больше свободных учеников, — и, помолчав, добавил, — Вопросы не помогут. К этому невозможно подготовиться. Спать Вы явно не собираетесь, постарайтесь помедитировать, Вам потребуется много сил. А если Вы решите уйти…

Цянь Чао поднял тяжёлый взгляд, давненько ему не угрожали, но юноша смотрел вдаль, явно думая о своём.

— Если решите уйти, Вас никто не осудит. Сообщите внешним ученикам на воротах, этого будет достаточно.

И Бай Сун ушёл. Практически растворился в поворотах дорожки, душистых кустарниках и стоявших вдалеке неприступных стенах бамбука.

Странный разговор и странное место. В прежние времена Цянь Чао поискал бы заклятый артефакт. Может, Цинцзин всем пиком готовится скрыться, перенести вершину в тайные царства?

Цянь Чао вытянулся на койке. Обычной. С матрасом и даже валиком под голову. С чего бы такая щедрость? Но скептицизм битого жизнью человека, даже без его желания, сменялся любопытством. Мужчина незаметно задремал, чтобы проснуться от страшного грохота.

В центре лагеря находилась ритуальная каменная площадка, теперь к ней притащили ещё две такие же и уронили плашмя. Именно это сотрясение земли разбудило уставшего за долгое путешествие и весь этот непонятный день Цянь Чао. Вокруг священнодействовал Шэнь Цинцю, рассыпая духовные камни. У Мин стоял рядом и внимательно следил за процессом.

Бай Сун появился за плечом незаметно, словно был не человеком, а дуновением ветерка:

— Не тратьте силы, здесь нечего делать. Идите отдыхать, пока можете!

А в палатке его ждал Лю Цингэ. Сяо Гэ — смешной упрямец с вечно свисавшими от пота волосами — всегда был неловок. Но теперь он стоял внутри и явно нервничал.

— Гэгэ, — шагнул он навстречу, неловко обнимая.

— Привет, Сяо Гэ, — Цянь Чао подёргал того за высокий хвост, — тебе подходит такая причёска.

Лю Цингэ отступил и опять надолго замолчал.

Цянь Чао рассматривал нынешнего главу Байчжань. Тот так и остался красив лицом, шрамы и пятна не уродовали его. Молодой господин Лю всегда держался особняком. Зачем он пришёл сейчас? Они ничего друг другу не должны. Только мешочек цянькунь, давным-давно переданный Сяо Гэ в лекарню, полный таблеток и денег, мог ещё связывать их. А Цянь Чао не любил быть должным.

— Ты послушай Шэнь Цинцю, он изменился и действительно помогает. А потом мы поговорим, — торопливо сказал Лю Цингэ, прислушиваясь, а потом посмотрел в глаза, — я скучал по тебе, Гэгэ.

«Я тоже, малыш, я тоже…» — мысленно произнёс Цянь Чао, но даже рта не открыл, смотря спокойно и невозмутимо. Слишком много прошло времени — целая жизнь.

— Мне надо идти, Шэнь Цинцю запретил волновать тебя, а я не удержался, — уже выходя, Лю Цингэ толкнулся плечом в плечо. — Только не уходи, не предупредив.

Гуева школа бередила душу и заставляла задаваться давними вопросами. Вот казалось бы, давным-давно всё решено: Цанцюн нужны сильные, здоровые и перспективные. Ослабел, потерял ци или, не дай боги, золотое ядро — про тебя забыли в тот же день. Словно стёрли из памяти. Не важны прошлые заслуги, будущего всё равно не будет. Тебе просто не повезло, как и многим другим до тебя. Можно злиться, но это ничего не изменит. Забудь и двигайся дальше!

Почему глава Цинцзин говорит так, будто ему не всё равно? Лю Цингэ заглядывает в глаза, словно и вправду можно вернуться? Почему весь пик носится, готовясь помогать пришлому бывшему ученику Байчжань, так, словно он кто-то важный?!

Долго мучиться мыслями ему не дали.

Бай Сун пришёл будто дух возмездия в белых одеждах и сказал:

— Пора!

Цянь Чао не заметил, что не только сгустились сумерки, но и вовсю началась ночь. Пик Цинцзин во тьме выглядел тайным лесом фей: стелющиеся колокольчики звенели головками и сияли во тьме, ползучие лианы расцвели диковинными цветами. Воздух наполняла свежесть, благоухание цветов и усилившийся острый горьковатый аромат бамбука. Впереди угрожающе рокотали барабаны.

— Что это? — остановился Цянь Чао.

— Ритуал. Не говорите ничего, постарайтесь сконцентрировать ци. Ту, что есть. И пустить её по кругу. Не спешите. Мы успеем. Идёмте!

Цянь Чао готов был вспомнить все яркие выражения, которые использовали контрабандисты. Ци толкнулась, словно нехотя, по малому кругу. Большой круг он не чувствовал уже больше пятидесяти лет, как и золотое ядро. Он не старел, только это говорило о том, что ядро у него всё ещё есть.

Пространство в центре большого лагеря было занято народом. На тренировочных площадках с мечами занимались ученики Цяньцао, они одновременно делали выпады, в сочетании с низким боем больших барабанов это выглядело таинственным танцем. Цянь Чао узнал классическую дорожку лекарей *( Последовательность ударов и стоек, переходящих друг в друга.). Все внутренние ученики пика Цинцзин стояли, приготовив гуцини. В центре лежали три плиты, расписанные светящимися печатями, они плотно прилегали друг к другу, образуя трёхлепестковый цветок, границы которого были плотно усыпаны сияющими ци духовными камнями.

У Мин сидел в центре одного из лепестков и медитировал, не отвлекаясь ни на что другое, словно толпа вокруг была привычной.

— Какого гуя, — к ним бросился второй Шэнь Цинцю, — почему здесь мечи?! Тебе же сказали раздеться!!! Быстрее шевелись, — Шэнь Цинцю быстро развязывал перевязь и пояс. Он действовал быстро и решительно, словно имел на это право. Цянь Чао ошалел от такой наглости и даже не подумал возразить. Свалив верхние халаты вместе с мечами в куль, Шэнь Цинцю всунул его в руки ученику и велел: — Унеси подальше, бегом!

— Видимо, вещи у тебя лишние! Демоны с тобой, переубедить байчжаньца ещё никому не удавалось, — Шэнь Цинцю потащил Цянь Чао за руку и впихнул в центр.

А сам занял место на соседнем лепестке.

Цянь Чао так долго думал, что это какой-то трюк. Он до последнего не верил, что Цинцзин способен вылечить кого-то, провести ритуал…

И тут он увидел второго Шэнь Цинцю. Тот был одет в парадные одежды, словно не ритуал им предстоял, а приём. Семь слоёв струились вокруг, движимые не ветром, а ци, будто Шэнь Цинцю был не обычным главой пика, а небожителем. А стоило ему приблизиться, Цянь Чао захотелось протереть глаза. Шэнь Цинцю не шёл — он летел, невесомо передвигая ногами. Стелющиеся колокольчики подняли свои головки, сопровождая каждое движение перезвоном. Впереди парил духовный меч, он стоял вертикально рукоятью вверх, готовый по первому сигналу сам лечь в руку. За правым и левым плечом в воздухе висели кисть и свиток. С пояса с нежным звоном слетели металлические цветки, поровну разделившись между двумя невозможно похожими Шэнь Цинцю.

Цянь Чао, ругаясь про себя, поспешно стаскивал сапоги, отбрасывая их в сторону, и, секунду помедлив, стянул верхние штаны, оставшись в нижней рубашке и таких же штанах. Заклинатели явно не шутили, и раз Шэнь Цинцю сказал, что его причиндалы увидят все… Лучше быть готовым. Лишиться последних штанов не хотелось. Но совсем скоро о земных делах он забыл.