Лаймовый мохито (джен)

— А что вы имеете ввиду? — вскинулся Шелкопряд, — тут всё честно…

— Да мне тут нравится, — ответил удачливый игрок, — но зачем всё так мрачно? Почему не устраивать посиделки на природе? Особенно сейчас…

— Да, — пропищала одна из дам, тощего вида и с большими губами, одетая в переливчатый балахон на два размера больше положенного, — мы хотим на пикник… Где-нибудь около Стон Каньона. Расположиться около водяной глади…

— Ладно, ладно, — сдался Шелкопряд, — я подумаю.

— А давайте в вечером в субботу, — предложил еще один поэт, — но только что мы там будем делать?

— Как что? — ухмыльнулся Актиас, — проведем поэтическое соревнование. Каждый готовит к субботе угощение и сопровождает его стихами. Посвящение бутерброду…

— А если бутербродов будет много?!

— А они разные же будут, — объяснил Актиас, — я, положим, сделаю с ветчиной, она, — показал на Аой, — с тунцом, еще кто-нибудь — с джемом, а четвертый сварганит канапе…

— Да, — согласился еще один, — это будет интересно. Так, когда собираемся?

— В субботу в шесть около водохранилища Стон Каньон, — постановил Шелкопряд, решив, что раз его не слушают, то всё равно пять центов свои вставить, — справа.

— Отлично, — согласились все и постепенно разошлись по домам.

* * *

Уже в машине.

— Я думала, ты сейчас завалишь нашу легенду, — Аой с укоризной посмотрела на Мика, — как начнешь его допрашивать…

— Я просто разозлился, — дернул плечом Меллоун, — он так уверенно сказал перед второй игрой — Проигравший выполняет мое задание. Ну, думаю, хрен тебе. Ты и будешь проигравшим.

— … и он проиграл, — резюмировала Аой, — похоже, этот странный дядька очень обиделся. Смотри-ка, нам рукой машет гражданин в кимоно. Остановись.

Подрулили к обочине, забрали голосовавшего.

— Вы же не просто п-поэты, — сказал этот гражданин с легким заиканием, — д-думаю, что вы — п-полицейские…

— И дальше что? — Мик сосредоточился на дороге, — куда вас подвезти?

— Б-бартлетт-стрит, 10, — ответил пассажир, — м-меня зовут Э-эраст… Ф-фандорин.

— Хорошо, — Меллоун бросил взгляд на него, — я — Мик Меллоун, а её зовут — Аой Футаба.

— Неплохо б с вами п-поговорить об этом с-собрании, — Эраст вопросительно посмотрел на Аой.

— Лейтенант пусть решает, — ответила та.

— Поговорим… у вас дома, я так полагаю, — полицейский включил сирену и отправился в путь, завывая и мигая.

Бартлетт-стрит оказалась улица в самом сердце Чайнатауна, дом 10 — премиленьким двухэтажным домом в стиле эпохи Эдо. Около дома был разбит сад камней, росла сакура и в небольшой пруд лилась вода.

Их встретил плотный японец в зеленой юкате.

— Господин?

— М-маса, это мои друзья, — сказал мистер Фандорин, — а это Масахиро Сибата — мой друг и управляющий. Посидите пока в гостиной, я переоденусь и вернусь.

Мистер Сибата принялся тут же ухаживать за Аой, не забывая попутно уставлять стол яствами и тарелками.

Появившийся Фандорин был высок, строен, широкоплеч, на мир смотрел ясными голубыми глазами, которые были узкопосаженные, к углам немного раскосые; кожа белая, чистая; нос тонкий, черные стрелки бровей, уши прижатые, небольшие, с короткими мочками. Особая примета — на щеках не сходит румянец, тонкие подкрученные усики, черные, аккуратно причесанные волосы, седые виски.

Всё это великолепие было одето в белую рубашку и черные брюки.

— И почему полиция оказалась на э-этом с-собрании? — поинтересовался хозяин дома, наливая гостям чай.

— Три странных самоубийства, похожие на убийства, — пояснил Мик, принимая чашку, — на самом деле, мой отдел этим не занимается. Я в частном порядке помогаю другу. А вы, мистер частный детектив, как на них вышли?

— А как вы догадались?

— А мы — копы, — ухмыльнулся Меллоун, — ваш интерес к этому собранию поэтов?

— У меня уже был о-опыт в подобных делал, — ответил Фандорин, — только там, еще и убивали... да и стихи были д-декаданствующие… Про смерть… А тут, кроме ночных собраний, я пока криминала не в-вижу… только, вот играть не могу… Выигрываю, а мистера Шелкопряда это очень бесит. Вам он тоже попытается отомстить.

— Будем ждать, — заключил Меллоун, — спасибо за угощение. Завтра нам вставать рано… позвольте откланяться.

* * *

— Нам бы этого Фандорина в отдел! — мечтательно сказала Аой, когда Мик её высадил около дома, — наверное, он нам бы пригодился.

— Не думаю, что это хорошая идея, — Мик улыбнулся ей, — ему бы с Тремя Апостолами пообщаться, а не с нами. Спокойной ночи, Аой.

Вечером 26 мая все собрались на восточном склоне водохранилища Стон Каньона. Еды было много — закуски, салаты, бутерброды, мясо, птица, десерты и вино, а для тех, кто был за рулем — чай и соки.

Я оду

Пою

Бутерброду!

Я мажу его маслом

И воду

Лью в глотку,

Чтобы облегчить

Прохождение.

И накрывает

Меня наслаждение

Экстазом!

Промазан

Он джемом

Из вишни…

И мысли

Излишни!

О, мой пирог!

Из сыра с миндалём.

Я говорю со всеми

Лишь об нём!

Он мягок, сытен

И на вид прекрасен!

И день без него

Совсем ужасен!

И еще с десятка два стихов, од, баллад и песен про еду.

— Хватит на два сборника, — заметил Мик, жуя блинчики.

— И назовём их На природе, — поддержала Актиаса Моль Бледная, — будет здорово.

После еды поиграли в фанты; проигравшие сочиняли стихи на заданную тему.

Шелкопряд дулся весь пикник, а ближе к концу разразился:

Темнеет свет

И солнце лезет в облака.

И лишь огонь фонарный

Влечет беднягу мотылька.

И будет он у лампочки

Кружиться эту ночь.

И крылья опалив, рухнет.

Нельзя ему помочь!

И, крылья вдохновения опалив,

Мы всё же так к огню стремимся.

И наш последний крик…

— Ну что так мрачно-то… — оборвал Шелкопряда Меллоун, — вы поели, попили на природе, а мрачноты у вас не убавилось… Лиричней надо.

Вот свет, землёю отражённый,

Устремился в небеса.

Наше солнце закрывает

Золотистые глаза.

Будет спать оно всю ночку,

Белым облаком закроется;

А потом проснется утром

И росой ночной умоется.

А пока луна с луною

Со звездами играют в прятки.

Сновидений на земле

Сверкают пятки.

Мотыльки летают в свете,

Словно белые салфетки.

Так давайте улыбнемся…

Взрослые и детки!!!

Меллоуну захлопали, а Шелкопряд плюнул и зашагал к своей машине.