Записки Мышонка — принца и волшебника (джен)

Была середина июля. Я посетил открытие магазина близнецов Уизли на Косой аллее. Правда, сопровождали меня трое телохранителей, не считая Грюма, и обстановка была напряжённой. Улица выглядела опустевшей — никаких пёстрых толп, некоторые магазины и вовсе закрылись.

«Тот-Кого-Нельзя-Называть вернулся», — с таким заголовком на первой полосе вышел «Ежедневный пророк» на следующий день после нашего вторжения в Министерство. Какой-то ушлый корреспондент даже исхитрился сделать фотографию Риддла — нечёткую, но внушающую ужас. Мне предложили для ознакомления более внятные снимки, неизвестно, каким образом добытые. Риддл выглядел… плохо. Кожа у него была сероватая, пергаментно-тонкая, сквозь неё проступали сосуды. Ни волос, ни щетины, ни даже бровей и ресниц. Вместо носа — две узкие щели ноздрей и небольшое хрящевое утолщение между ними. Бескровные губы. Красная радужка глаз и вертикальные зрачки.

Я дал показания против Амбридж — в суд меня не пригласили, просто записали с моих слов. Позднее Паркер сообщил, что её уволили из Министерства, оштрафовали на космическую сумму и на три года ограничили в использовании магии. Я считал, что это справедливо. Друзья возмущались: слишком мало, за «Круциатус» ей светил Азкабан.

Началась короткая предвыборная гонка. Фаджа отстранили от должности, его обязанности временно исполнял глава Аврората Руфус Скримджер, но пока было неясно, за кого проголосует Визенгамот.

Я сидел за столом и мучил «Историю» Геродота, которую уже не первый год откладывал из-за тяжёлого слога. Сэр Томас составлял мне компанию: он, как положено образованному человеку своего времени, читал греков в оригинале и слегка посмеивался над моим невежеством. Может, именно поэтому я никак не мог сосредоточиться на тексте, всё отвлекался. Мысли блуждали далеко, и отнюдь не в Античности.

За прошлый учебный год произошло столько всего, что я не мог этого осмыслить. Уилсон уже дважды с конца семестра будил меня среди ночи, потому что мне снились кошмары. Первый раз — Амбридж, наставляющая на меня палочку, второй — Сириус Блэк, падающий в Арку в Отделе тайн.

— Возможно, стоит пригласить к вам психолога, — заметил камердинер, когда я пришёл в себя и осушил небольшими глотками стакан воды. — Я мог бы поговорить с мистером Паркером.

Я покачал головой. Дедушка всегда говорил, что психологи просто вытягивают деньги из слабаков, а сильный человек сам разберётся, что у него в голове. Я не готов был так откровенно расписываться в собственной слабости, тем более, что ничего страшного со мной не случилось. Просто требовалось немного времени. К счастью, мне его давали.

Сидя над Геродотом, я вспоминал собственное предсказание, сделанное в кабинете у мадам О’Хейз. Я узнаю что-то, что перевернёт мой мир. Меня преследовало неприятное чувство, что, на самом деле, я уже это узнал, только никак не увижу всей картины. Не хватало Сьюзен — она бы, наверное, решила загадку в два счёта, но довериться переписке я не был готов.

Раздался стук, и Уилсон с поклоном уточнил, могу ли я принять мистера Паркера. Тот вошёл без обычной улыбки, поклонился и сообщил без приветствий:

— Вам стоит знать, сэр, что ваше предсказание сбылось. Час назад Риддл убил старейшину О’Куинн.

Махнув рукой в сторону пустого стула, я попросил рассказать, как всё было. Паркер сел, закинул ногу на ногу и заговорил, причём выдавая куда больше подробностей, чем я ожидал услышать.

— Наши агенты наблюдали, но не вмешивались. Вы должны понимать, сэр, что они и наблюдать могли только потому, что старейшина позволила. На территории Ирландии она имеет… имела почти неограниченную власть. Он явился под покровом чар, в сопровождении змеи. Наши охранные заклинания его даже не заметили.

Дальше всё было почти так, как в моём видении, но с отличиями. Служанка отсутствовала — разумеется, старейшина не желала лишних жертв. Риддл задал вопрос, она покачала головой. Он спросил снова, поднимая палочку. Она пожала плечами, и в этот момент змея вспыхнула адским пламенем. Риддл закричал так, что было слышно снаружи, и убил старейшину одним заклятием. От змеи осталась только горстка пепла.

— Зачем она убила змею?

— У нас нет однозначного ответа на этот вопрос, сэр. Только предположения. Эта змея, судя по всему, была необычной, её интеллект превышал все допустимые значения, её преданность Риддлу не вызывала сомнений. Он беседовал с ней и очень ею дорожил. При этом в его психологический портрет совершенно не укладывается любовь к питомцам. У него явное и очевидное психопатическое расстройство личности, он не проявляет никакой привязанности к последователям и вообще ни к одному живому существу. Кроме змеи.

Паркер смотрел на меня так, словно я должен был сделать выводы из его слов. Я задумался: почему змея была так важна Риддлу? Но мне в голову ничего не приходило.

— В любом случае, — вздохнув, продолжил Паркер, — её больше нет. Адское пламя уничтожает любые чары. Мне жаль, что старейшина выбрала такой путь. Мы могли бы спасти её, я уверен.

— Она не хотела. Сказала, что устала от жизни, что смерть задолжала ей визит, — ответил я. На удивление, совсем не чувствовалось скорби. Словно я заранее, уже давно принял эту смерть как нечто неизбежное и, более того, естественное. — Есть новости о выборах министра?

— Меняете тему, сэр? Пока нет. Визенгамот склоняется к Скримджеру, для нас это не лучший, но и не худший вариант. Крауч слишком слаб здоровьем, а у мадам Боунс, на которую мы делали основную ставку, всё же недостаточно надёжных союзников. Она исполнитель, а не лидер.

— Со Скримджером… будут проблемы?

Паркер улыбнулся:

— Опасаетесь второй Амбридж? Ни в коем случае. Он резковат, может, излишне осторожен как политик, но мы продемонстрировали ему довольно наглядно, что с нами лучше дружить.

— Тот рейтинг самых опасных волшебников Британии, помните? На каком месте Скримджер?

— Был на пятом, скоро передвинется на третье.

— Опаснее Дамблдора и Риддла?!

— Любой министр магии, сэр, опаснее харизматичного болтуна. Или террориста. Или директора школы. Или главы культа. Понимаете?

Я задумался надолго, прежде чем сказал:

— Понимаю. Министр — это официальная власть, даже такой слабый, как Фадж. Он представляет интересы широких масс. И ему верят. Да?

— Именно так. Как я уже отмечал, вы сильно выросли за этот год, сэр. Есть ещё один вопрос, который я хотел бы с вами обсудить, Ваше Высочество. Ознакомьтесь, пожалуйста.

Сунув руку во внутренний карман пиджака, он вытащил оттуда свернутые в трубочку белые листы А4. Я забрал их и увидел что-то, похожее на черновик статьи. Пустыми белыми квадратами отмечались места для фотографий, подписи к ним отсутствовали, стояли ряды знаков вопроса.

«Гоблины против Министерства», — значилось в заголовке. «Гоблинские войны давно в прошлом, волшебное сообщество живёт в мире с этим народом и даже доверяет ему хранение своих денег. Но так ли это? Скандальное проникновение в Министерство и разрушение фонтана магического братства всколыхнуло общественность.

Что произошло. Гоблин по имени Хрипкхар вошёл в Министерство через вход для посетителей на Косой аллее, целью назвал „Визит к главе комиссии по регуляции магических популяций“, получил значок и пропуск. Он дошёл до фонтана магического братства, после чего, запрыгнув на плечи статуе волшебника, свернул ей голову.

Напомним: гоблины, несмотря на малый рост, обладают невероятной физической силой. На этом вандал не остановился. Он вытащил из кармана молоток и принялся крушить другие статуи — кентавра и домового эльфа. К тому моменту, как его задержала служба безопасности, в фонтане осталась только статуя гоблина.

К сожалению, наши силы правопорядка недооценили опасность злоумышленника. Ему удалось скрыться, нанеся одному из сотрудников охраны тяжёлое ранение. С большой скорбью сообщаем, что мистер Джон Леджер скончался на пути в Госпиталь св. Мунго.

Неслыханное злодеяние! Так подумает любой читатель, но только не гоблины. Гринготс категорически отказался выдать Хрипкхара властям. Остаётся только гадать, как поступит и.о. Министра магии Руфус Скримджер и достанет ли ему отваги, чтобы восстановить справедливость. Мы продолжаем с тревогой следить за развитием событий. Специальный корреспондент „Пророка“ Рита Скитер».

— Давно ли она делиться с вами черновиками? — спросил я, дочитав.

— С тех пор, как вы поделились со мной её маленьким секретом, — улыбнулся Паркер. — Только наоборот: это мы отдаём ей черновики, а она дорабатывает их в своём фирменном стиле. Крайне выгодное сотрудничество!

— Это правда? Про гоблина?

— Чистая правда, — кивнул Паркер, продолжая пристально смотреть на меня. Я поёжился под этим взглядом, перечитал заметку и спросил:

— Что теперь будет?

— Зависит от Скримджера. Хватит ли ему смелости действовать.

— «Достанет ли ему отваги», — зачитал я. — Признайтесь, мистер Паркер, это ваша заметка.

— Увы, сэр, я редко пишу — времени нет. Но кое-что иногда диктую.

— Почему мне кажется… — я сделал долгую паузу, снова и снова перечитывая рассказ об этом проникновении, — что вы не огорчены? Разве мы можем сейчас ссориться с гоблинами? Риддл набирает силы, наоборот, нужно объединиться против него, а не… Что я сказал не так?

— Ничего, сэр.

Меня раздражал взгляд Паркера. В нём читалось такое насмешливое сочувствие, которое способно вывести из себя даже взрослого человека, что уж говорить о подростке.

— Не врите мне, мистер Паркер, вы смотрите снисходительно! Что я упустил в ваших хитроумных планах?!

— Просто подумайте, чем занимаются гоблины, сэр.

— Банковским делом… — я замер, снова посмотрел на заметку, на Паркера. Повторил: — Банковским делом.

— Хотите, я расскажу, как будут разворачиваться дальнейшие события, сэр? Недалеко, на один шаг вперёд.

Я кивнул, с трудом справляясь с дрожью во всём теле.

— Что ж, Руфус Скримджер — глава Аврората. Он пошёл на повышение, но опыт службы никуда не делся. Он занимал эту должность добрых пятнадцать лет и, поверьте, подвержен профессиональной деформации чуть более, чем полностью.

Встав, Паркер прошёлся по комнате, бездарно пародируя скучного лектора, и продолжил:

— Истинный гриффиндорец, хотя и пытается притворяться слизеринцем. У них никогда не получается. Гоблинскую выходку он воспринял как личное оскорбление, как попытку поставить под удар его авторитет — и это в сложное время возрождения Риддла! Нет ни одного шанса, что он попытается замять скандал. Конечно, взять Гринготс штурмом он не сможет, даже не будет пытаться. Думаю, кто-нибудь подскажет ему компромиссное решение. Скажем, небольшая министерская проверка в банке. Жест лояльности со стороны гоблинов — пустить к себе чиновника.

— Кто согласится проверять гоблинов? Это же…

— Тот, кто всё потерял, Ваше Высочество. Кто готов ухватиться за любой шанс вернуть себе крохи власти. Кто подсел на эту власть, как на тяжёлый наркотик. Приходит кто-нибудь на ум?

Я думал недолго, прежде чем озвучит предположение:

— Амбридж. Вот почему она избежала Азкабана!

Очень строго, уже без тени улыбки, Паркер кивнул. Я опустил глаза в пол, зацепился взглядом за узоры на персидском ковре.

— Очевидно, человек, который так сильно жаждет власти и так сильно ненавидит всех нелюдей, плохо подходит на такую должность, — проговорил Паркер после паузы.

— Её убьют.

— Непременно убьют, сэр. Вы должны понимать — таких людей за спиной лучше не оставлять. Почётная должность, смертельно-опасная операция, никто не виноват. Проблема решена.

Он заговорил рублеными короткими фразами, словно вдалбливал мне в голову эту мысль. Я не спорил. Помню: в тот момент я думал о том, что это одновременно отвратительно и логично.

— Предположите сами, что дальше, сэр? — мягко спросил Паркер. Сглотнув вязкую горькую слюну, я кивнул.

— Смерть… извините, убийство министерской чиновницы — скандал покрупнее, чем вандализм, да? Но никто не пойдёт штурмовать Гринготс, вы сами сказали… и из истории мы знаем, что это нереально. Тогда… — отважившись снова посмотреть на своего пресс-секретаря, я увидел на его лице вовсе не торжество, а глубокую печаль. — Откуда Министерство возьмёт деньги?

— Скажем так, Корона не против предоставить ссуду на сто пятьдесят лет. Вся экономика магического мира — это меньше полутора процентов британского ВВП. Мы можем позволить себе покрыть эту сумму.

— Это не один шаг, мистер Паркер, а два.

— Немного увлёкся.

— Что из этого, по мнению Дженкинса, я должен был знать? — спросил я резко. Паркер подмигнул, тут же возвращая себе присутствие духа и привычную весёлость.

— Только то, что «Пророк» желает получить ваш комментарий о проникновении гоблина в Министерство, сэр. Собственно, — он снова порылся в кармане пиджака и вытащил лист бумаги, на этот раз сложенный вчетверо, — я позволил себе написать небольшой текст.

— Сами?

— Всё ради вас, Ваше Высочество. Прочтите. Завтра вам предстоит посетить Госпиталь св. Мунго, навестить авроров, раненных в стычке с Пожирателями Смерти, и поговорить с журналистами о вопросах безопасности волшебного мира. Послезавтра у вас встреча с мистером Скримджером, он нанесёт вам визит.

— Не я ему?

Паркер не ответил, забрал у меня черновик заметки Скитер о гоблине, «мой» комментарий к ней, и поспешил откланяться. Я остался один в кабинете, не считая молчаливого портрета сэра Томаса. Голова шла кругом. Паркер рассказал мне слишком много, но куда больше меня интересовало то, чего он не рассказал. Я чувствовал, что за его словами скрывается ещё множество смыслов и подтекстов, но мне не хватало ума и знаний, чтобы их все расшифровать.

Вспомнилось предсказание, которое я сделал сам себе в кабинете мадам О’Хейз, новой старейшины магической Ирландии. Я узнаю что-то, и это знание перевернёт мою жизнь. Паркер ведёт собственную игру. Я давно это подозревал, а теперь он подтвердил мои подозрения чуть ли не прямым текстом. Зачем ему это? Чего он хочет?

Если уж выбирать, признаюсь, я предпочёл бы Паркера, а не Дженкинса. Думалось, что, возможно, он метит на его место — я бы только поддержал такие перестановки. Но оставалось непонятным, зачем он делится со мной информацией, явно не предназначенной для моих ушей. Так ничего и не придумав, я занялся приятным делом — принялся за многочисленные письма, которые неизменно поднимали мне настроение.