За северным ветром. Часть II: Мститель (джен)

Едва минула полночь. Стояла успокаивающая тишина, а на улице веяло свежестью и запахом растущих в окрестности душистых трав. Яков и Василиса молча шли по опустевшим улицам деревни. В такой умиротворяющей атмосфере трудно было представить, что сосем недавно они боролись за свою жизнь.

— Куда мы идём? — наконец спросил Яков.

— Туда, где я живу. Я остановила кровь магией, но раны нужно перевязать и осмотреть твой лоб.

— А ты не боишься тащить незнакомого мужика в дом? Что скажет твой муж?

— Муж? — заулыбалась в темноте девушка, казалось, уже забыв о том, что она только что убила человека. — Ты же знаешь, что я не замужем. Так почему спрашиваешь?

— Надо же убедиться, что мне никто не угрожает, если я начну к тебе приставать.

— У меня есть младший брат, Вадим, он ждёт меня. И не забывай, что я чародейка.

— Размажешь меня в лепёшку, байя? — Яков говорил всё более заигрывающим тоном. — Я в твоей власти.

— Нет, пока нет, ведь ты спас меня от этих негодяев. Если бы ты не заступился, то мне бы пришел конец, они увезли бы меня и один Светомир ведает, что им пришло бы на ум сотворить со мной.

— Ты кому-то сильно насолила, верно?

— Да, — ответила девушка и горько вздохнула.

Добравшись до окраины деревни, они немного углубились в лесную опушку, где, врывшись в землю, стояла небольшая полуземлянка с бревенчатым срубом, отчуждённая от остальной части деревни. В квадратном окне, едва возвышающемся над землёй, горел тусклый свет.

— Зьрети опаец, — произнесла Василиса заклинание, пригнувшись к окну.

Над ладонью у неё сотворился сверкающий магический шар — светлячок.

— Что ты делаешь? — спросил Яков, не понимая, что происходит.

— Даю сигнал брату, что я пришла. Не забывай, что он у меня глухонемой, поэтому сколько не долби в дверь, он не откроет.

Очевидно, сигнал был понят, поскольку дверь отворилась, и они спустились в землянку. В свете магических свечей их встретил сероглазый юноша лет шестнадцати со большим шрамом на левой щеке и отсутствующим на левой руке безымянным пальцем. Он вопросительно взглянул на сестру, а затем на незнакомого мужчину, которого видел впервые.

— Вадим, это мой друг, ему нужна помощь, — сказала Василиса, стараясь внятно выговаривать каждое слово. — Ты не голоден? Нет. Тогда ложись спать. Уже поздно.

— Зачем ты ему говоришь, если он ничего не слышит? — удивлённо спросил Яков.

— Зато он отлично читает по губам.

— О, как, не знал.

— Пойдём в соседнюю комнату, тебе нужно прилечь.

— Только с тобой, кошечка.

— Я не шучу, твою рану нужно обработать.

— И я тоже не шучу.

— Идём.

Внутри полуземлянки была одна большая комната, разделённая прямой деревянной ширмой на две поменьше: в одной из них располагалась кухня с печкой-каменкой, продуктовым шкафом, обеденным столом и обшарпанным диваном; а в другой стояла двухместная кровать, гардероб, книжные шкафы, небольшой алхимический и письменный стол. Вся мебель была старая, обшарпанная и не раз отремонтированная. Только на диване был накрыл новый плед, а на кровати — постельное бельё. Несмотря на ветхость интерьера, в землянке царила чистота и порядок.

Через плотную дверную занавеску они попали во вторую комнату.

— В тесноте, да не в обиде, — сказала Василиса, как бы оправдываясь за то, что они живут в таких условиях.

— Полно, байя, я в своей жизни видал немало людей, которые мечтали о таких шикарных условиях. Крыша над головой — ты не представляешь, как это хорошо, когда есть место, где можно прятаться от зноя или дождя, где можно отдохнуть и побыть в одиночестве. Да, я и сам мечтал о таком доме множество раз.

Василисла не поняла потайного смысла слов Якова и с удивлением посмотрела на него — мужчину, одетого в дорогой плащ и костюм, пусть и попорченный после драки, но это не меняло сути — он выглядел как обеспеченный человек, да и разбрасывался деньгами также, поэтому было удивительно слышать от него подобные речи.

Василиса оставила Якова посреди комнаты перед кроватью, а сама подошла к алхимическому столу, разогрела чарами воду в тазике, сыпанула туда какой-то целебный порошок и стала размешивать, добавляя понемногу каких-то пахучих трав.

— Снимай одежду, сейчас я промою твои раны, — произнесла она, не отвлекаясь от процесса.

Когда спустя пять минут она закончила и повернулась к Якову лицом, то увидела его совершенно голым, жилистым, со шрамами и эльфийскими-рунами татуировками на груди, плечах и ногах. От неожиданности она едва не уронила тазик, сначала вытаращила глаза, а затем смущённо отвернулась.

— Зачем ты полностью разделся? — спросила она, покраснев, не решаясь взглянуть на него. — Я велела тебе оголить только раны.

— Ты сказала «снимай одежду», вот я и снял, — ответил Яков, невинно разведя руками.

— Ладно, тогда ложись в кровать и прикройся на половину… сам понимаешь, какую половину.

— Ладно.

Яков направился к кровати, а Василиса мельком взглянула не его спину и ужаснулась, увидев, что она исполосована длинными поперечными шрамами от ударов плетью, да так, что, казалось, на ней не осталось ни одного нетронутого места кожи.

— Спаси Светомир! — воскликнула она. — Где-же тебя так…

— Я каторжник, Василиса, беглый каторжник с острова Керук, — ответил Яков, оказавшись в кровати и прикрывшись до пояса одеялом. — Те, кто убили моего отца, отправили меня за океан, как им казалось, на вечные страдания, но я выжил и вернулся, чтобы вернуть долги, за себя и за отца. Если бы эльфы-аборигены не отпаивали меня целебными и питательными снадобьями, то я не был бы так силён, и сейчас бы перед тобой бы лежал скелет, изморенный голодом, измождённый жаждой и рабским трудом. А потом мы сбежали, проломив камнями черепа нескольким надсмотрщикам, которые особенно над нами издевались. Я провёл там всего три лета — казалось бы, недолгий строк, но я чувствую, будто прожил там целую жизнь и вернулся, переродившись в другого человека.

После этого объяснения девушка поняла, почему он так тепло отзывался о доме и любой крыше над головой. Она присела на краю кровати, с жалостью посмотрела ему в глаза, затем смочила в тазике тряпку и стала промывать его рану.

— А почему за тобой охотятся, Василиса? — спросил Яков, наблюдая за её действиями. — Если не хочешь, можешь не отвечать.

— За дружбу с одним человеком, — ответила девушка, продолжая протирать рану, — которого убили, как и моих родителей со старшим братом Владиславом.

— За дружбу с цареубийцей?

— Да… откуда ты знаешь?

— Те парни, что хотели тебя схватить, говорили, что ты была близко с ним знакома. Я подслушал их разговор, прежде чем они вошли в кабак.

— Да, я была дружна со Славием и… — ответила девушка с грустью.

— И?

— Я была влюблена в него, вернее, считала, что это любовь, хотя на деле, возможно, это была просто девичья влюблённость в красивого мальчика, но не более. За эти три лета я повзрослела, не столько физически, сколько морально. Я стала мыслить иначе, стала ответственной, ведь на моём попечении остался младший брат.

— И ты его больше не любишь?

— Нет, уже нет, и не представляю, как можно любить мёртвого человека… да, я люблю своих родителей и старшего брата, даже зная, что они умерли, но к нему во мне нет той любви, после осознания которой приходит страсть. Я скорее люблю и помню его как ещё одного брата, с которым поделилась собственной кровью, когда он умирал у меня на руках. Помню, как я плакала, когда он уходил, рвался спасть свою возлюбленную, к которой я ужасно ревновала его и была в отчаянии, когда не смогла удержать его в доме Любомира…

— Постой, ты сказала: «в доме Любомира»? — перебил её Яков. — Где? В Острограде?

— Да, а что такое?

— Я вчера прибыл оттуда, встречался с Мирославом Любомиром, отцом твоего Славия.

— Он здесь?! — воскликнула Василиса и так дёрнулась, что задела рану, сделав Якову больно. — Прости, я не специально. Просто… Мне необходимо увидеться с отцом Славия… Господи, так он, правда, его родня? Ведь Славий предполагал, что Любомир его отец, но им не суждено было встретиться. Я должна его увидеть и рассказать о нашем последнем разговоре. Я просто не знаю, кому я ещё могу отдать эти бума… Не важно! Я разволновалась и слишком разболталась.

— Если ты была у Любомира и помогала его сыну, то почему не осталась у него в Острограде? Там, кажется, безопасно.

— Поверь, это прозвучит глупо, но я испугалась его слуги…

— Антона Сергеевича? Такого бодрого старичка с прищуренным глазом и взглядом питона?

— Да, именно его. Мне кажется, что он не простой слуга. Я была трусихой. Выпади мне такой шанс сейчас, я бы осталась там и дождалась бы Любомира.

— Признаюсь, этот старик мне тоже показался странным, хотя он, в свою очередь, мог сложить такое же мнение обо мне. Все мы живём со своими странностями. И что случилось потом, когда ты сбежала от Любомира?

— Узнав о смерти Славия, я проплакала несколько дней, хотя знала, чем всё это закончится для него. Мы с братом вернулись на континент, но не решились вернуться в родную деревню, ведь нас там могли найти люди царя Валерия. После мы скитались по разным деревням, благо Антон Сергеевич дал нам денег на первое время. Какой бы он ни был пугающий, он всегда был добр с нами. Я это, к сожалению, не ценила, создавая мнение о человеке по его внешности, а не делам. В конце концов мы оказались здесь, зная, что рано или поздно головорезы, жаждущие царского золота, найдут нас. Так и произошло сегодня. Эту землянку нам оставил один добрый старец-отшельник, который любил уходить надолго в лес и возвращался только для того, чтобы принести нам свежей дичи. Он приютил нас, как собственных детей, позволив нам ночевать у него, а сам уходил спать в лесу под открытым небом. Но недели две назад он ушел и больше не вернулся. На его поиски ходили егеря, пытались выследить, но безуспешно — след обрывался в густой чаще… Что ты делаешь, Яков?

Последняя реплика девушки была вызвана тем, что она почувствовала, как молодой мужчина стал нежно поглаживать её руки.

— Пытаюсь соблазнить тебя, — прямо ответил молодой мужчина, присел, притянул Василису к своей груди и поцеловал в губы.

— Но… я… не могу, — начала взволнованно сквозь поцелуй лепетать девушка.

— Можешь, — сказал Яков, отпустив её губы и начав стягивать с неё сарафан. — Ты ведь уже взрослая.

— Постой, ты же ранен. Дай мне тебя привязать… перевязать.

— Это не рана, а просто царапина от кинжала, скользнувшего по ребру. Видишь шрамы? Бывало получал раны похлеще. Чары ещё действуют, а если перестанут, то у меня под боком есть байя.

Яков уже оголил грудь девушки, небольшую, но красивую, какой была и сама хозяйка.

— Влад может увидеть, чем мы тут занимаемся, — Василиса продолжала пытаться отговорить Якова от этой затеи, но он был непреклонен.

— Не увидит, он ведь спит, а если мы пошумим, то он всё равно ничего не услышит.

Окончательно раздев девушку, которая уже не сопротивлялась, но всё ещё была взволнована, Яков уложил её на спину, а сам собирался пристроиться сверху.

— Постой, я того… у меня никогда не было мужчины, я девственница, — заявила Василиса. — Будь осторожен, пожалуйста.

— Что? — удивился Яков и усмехнулся. — А как же цареубийца? Он что тебя не «туда-сюда»? Эх, ну и дурак был парень.

— Единственная девушка, с которой он провёл ночь, была — Русана.

— Ба! Он спал с будущей императрицей Севера? Однако, о таком не расскажут в официальных хрониках... Но пусть идут к лешему все они! Продолжим, на чём мы остановились. Я буду нежен, обещаю.

Их губы слились в поцелуе, и магические свечи затухли, погрузив всё во тьму.

Влад спал крепким сном. Благодаря своей глухоте он не слышал криков сестры, что раздавались в землянке, не слышал скрипов старой кровати и не мог слышать, как всё затихло, и не слышал, как спустя пару часов, кто-то встал и покинул кровать, но, когда этот кто-то проходил мимо, юноша вдруг открыл глаза, словно почувствовав чьё-то присутствие, и увидел перед собой Якова, одетого в одни штаны, на ремне которых висели ножны с тесаком.

— Тсс, парень, не шуми, — шепотом произнёс Яков, приложив палец к губам. — Хотя, чёрт возьми, тебе стоит сильно постараться, чтобы поднять шум, но всё равно не буди сестру. Я отправлюсь за своей кобылой, которую забыл на коновязи у кабака. Скоро вернусь. Надеюсь, ты сумел всё прочитать по моим губам? Хотя мне как-то по барабану, сумел ты или нет. В общем, спи.

Остатки ночи пролетели быстро. Василиса по привычке проснулась с первыми лучами солнца, проникающими в небольшое окошко землянки. Положив руку на то место, где должен был лежать Яков, она обнаружила, что находится в кровати одна.

— Неужели он уехал, не попрощавшись? — спросила сама себя Василиса.

Быстро одевшись, она вышла на улицу и к своей радости увидела там Якова, одетого в костюм и плащ. Он стоял неподалёку от входа и курил трубку с неизвестной травой, пахнущей мятой, а чуть поодаль на лесной поляне паслась его коричневая кобыла.

Подойдя ближе, Василиса обняла Якова, дотронулось до его до затылка и притянула к себе его лицо для поцелуя. Она заметила, что волосы у него мокрые.

— Ты что, плавал? — спросила она с улыбкой.

— Да, люблю поутру искупнуться в речке, — задумчиво ответил Яков.

— Что тебя тревожит?

— Я не хочу тебя оставлять, но мне нужно отправляться в Ильяград.

— Уже? — расстроилась девушка.

— Да, важное дело, не требующее отлагательств. Я работаю на Мирослава Любомира, с которым ты жаждешь встретиться. В будущем я могу организовать встречу с ним, если, конечно, буду точно знать, где ты находишься. Я уезжаю, но и ты с братом должна покинуть эту деревню. Если эти головорезы нашли тебя здесь, то в следующий раз найдут и другие, а меня рядом не будет.

— Но куда же мы поедем?

— Отправляйтесь в Антейград и найдите там Екатерину Салманову. Скажите, что вы от Якова Делилеца, и вам нужно место, где можно спрятаться от недругов… Нет! Лучше передай ей вот этот перстень, она узнает, что это мой. Я с детства дружен с семьёй Салмановых, поэтому моим друзьям они помогут. Тебе и брату найдут жильё и приличную работу.

— А когда мы увидимся снова?

— Когда я вернусь из Ильяграда. Не знаю, насколько скоро это произойдёт — всё зависит от обстоятельств. Возьми эти деньги, чтобы у вас с братом не было нужды в первое время.

Яков передал ей кошелёк полный монет.

— Я с тобой была не из-за денег, — сказала Василиса, неохотно взяв шелковый кошелёк, который был в точности такой же, какой она вчера бросила хозяину кабака.

— А я даю тебе их не за это самое, а для того, чтобы ты благополучно обосновалась в Антейграде и ждала меня там. Ты мне очень нравишься, Василиса. Возможно, ты сможешь заставить меня полюбить, ведь я на каторге забыл, что есть любовь на свете. Там только ненависть и жажда мести… хотя была и взаимовыручка. Прощай… Нет, я не прощаюсь! До свидания, Василиса. Надеюсь, наша следующая встреча не за горами.

Поцеловав девушку напоследок, Яков направился к кобыле, запрыгнул в седло и поскакал прочь. Василиса провожала его глазами, а в мыслях промелькнул тот трагичный момент, кода она провожала взглядом Славия, который летел прочь на коляске по улице Марибора Великого. Тогда она видела его в последний раз. Неужели и теперь она не увидит больше этого человека, нового мужчину, который сумел пробудить в ней чувства.

В полдень, собрав пожитки и наняв повозку, Василиса и Влад отправилась в Антейград, оставив глухую деревню Ярутку жить дальше среди озёр и болот.

Спустя несколько дней в Леницком озере рыбаки выловили три трупа, одним из которых оказался староста Акиндин. У всех троих были вырваны кадыки и вырезаны сердца.