Контракт (гет)

Фелис осветил фонариком маленькую комнатку и ахнул от неожиданности. Он ожидал увидеть все что угодно, только не это.

Похитители не только дверь не закрыли, они и Амали не связали, пристегнули ее наручниками к трубе, торчащей из стены, и все. Девушка лежала на каменном полу, подтянув колени к подбородку, и крупно дрожала.

У Фелиса сжалось сердце, она сразу напомнила ему ту маленькую худую девчонку.

А если добавить, что на голове у нее была маска наподобие той, которая была на ней тогда, то сходство было просто потрясающее — тощенькая шейка торчала из расстегнутого ворота ее рубашки.

«Сколько же дней она не ела?» — это была первая мысль, пришедшая Фелису в голову.

Он шагнул к ней, Амали повернула голову и посмотрела на вошедшего в разрезы маски. Фелис видел при свете фонарика, как в ее глазах отразились все эмоции разом — ужас, удивление, радость.

— Что ты молчишь? — Фелис опустился с ней рядом на колени и стащил маску. Во рту у Амали он обнаружил кляп.

— Пить, — прошептал она потрескавшимися губами и потеряла сознание.

— Господин Далтон, не молчите! Я слышу, вы нашли ее, — взвыла рация голосом Дамиана.

— Нашел, — выдохнул тот. — Только мне помощь нужна. Я не смогу ее отцепить от трубы, она к ней наручниками пристегнута.

— Как вас найти? — закричал Дамиан, теперь уже от возбуждения и радости.

— Спускайтесь в подвал и говорите, куда идете, я буду руководить вашими перемещениями…

А потом Амали бережно вынесли на улицу, погрузили со всеми предосторожностями в полицейскую машину и с воем и мигалками повезли в ближайшую больницу, хоть сидевший с ней рядом Фелис настаивал доставить ее в городской госпиталь, где и оборудование получше, и врачи поопытнее. Дамиан переживал за дочь и боялся, что не довезут Амали живой, в этот час могли быть пробки в деловой части города, где располагалась эта элитная больница.

Амали несколько раз приходила в себя по дороге, она благодарно глядела то на Фелиса, то на отца, а потом снова проваливалась в небытие.

В приемном покое врач только всплеснул руками и тут же повез Амали на каталке в реанимационное отделение, а всем велел ждать в коридоре, чтобы оформить бумаги.

— Бюрократы, даже медицинскую помощь не окажут без бумажки, — проворчал Дамиан скорее по привычке, чем от негодования, он ведь и сам, пока всех необходимых документов не оформит, расследование не начинал.

Скоро примчалась в больницу и Джерри. Ее единственную пропустили к Амали, как нейтральную и безэмоциональную — никто ведь не мог даже подумать, что эта женщина чуть с ума не сошла от ожидания, пока ей Дамиан не сообщил, мол, дочь нашли и везут в больницу. И только ее распухший нос свидетельствовал, что она совсем недавно ревела в голос.

Она привезла ее успокоительные и гормональные таблетки, но лечащий врач Амали, категорически запретил их ей давать.

Все равно после больницы придется дома поваляться, все пройдет и без таблеток.

Никакого серьезного вреда здоровью Амали нанесено не было, если не считать обезвоживания и похудения почти на шесть килограммов. Она теперь выглядела, как та девчонка пять лет назад. Что с таким трудом пытался нарастить на ее косточках Джерри, исчезло, как будто и никогда не было…

Молодой организм быстро восстанавливался, но родным разрешили забрать Амали из больницы не раньше, чем через три дня.

Все уехали, а Джерри осталась с ней сиделкой. Дамиану она все равно временно не нужна, тот теперь будет пропадать в участке денно и нощно, пока из этих, у Джерри слов не было, как назвать похитителей ее дочки, не вытрясет всю информацию и не воссоздаст картину преступления…

«Эдд. Эдд. Эдд, — Фелис уже несколько раз набирал на телефоне личный номер своей помощницы. Та не пришла вовремя на работу, не появилась и к обеду. — Все, доигралась, уволить надо ее, хоть и смазлива, и в постели хороша. Только мне ее услуги больше не понадобятся».

Наконец, на экране возникло лицо Эдд. Фелис опешил — он не узнал свою помощницу.

— Ты где? — спросил он удивленно у нее.

— Уже под вашим кабинетом, в приемной — всхлипнула Эдд.

Фелис тут же вышел к ней. Девушку можно было не спрашивать, где та провела полдня — явно в больнице. На некогда красивое лицо Эдд было наложено несколько швов, мало того, что оно было зареванным, так еще и представляло один сплошной синяк.

— Кто ж тебя так разукрасил? — вырвалось у Фелиса непроизвольно.

— Вам честно сказать или соврать? — вдруг начала грубить всегда корректно вежливая Эдд.

— Скажи честно. Убью гада.

Фелис сжимал и разжимал кулаки.

— Госпожа Марлоу, — всхлипнула Эдд. — Она сказала, это за тот случай в ресторане «Полония». А я ни сном, ни духом, ничего не знаю.

И вдруг Эдд язвительно хихикнула:

— А что там было-то?

А вот Фелису было не до смеха, совершенно не до смеха. Мисс Марлоу так обошлась с его помощницей, что может произойти, если она доберется до Амали? Он тут же набрал номер больницы. Но, услышав бодрый голос Джерри, несколько успокоился. Эта точно не отойдет от девушки, не оставит ее одну.

— Я знал, что это ты ей сказала о снятом номере. Больше просто некому было это сделать, — сказал Фелис укоризненно Эдд. — Только не пойму зачем?

— А разве вы не ее приглашали? — Удивлению Эдд не было предела, она даже всхлипывать перестала. У начальника есть девушка, о которой она даже не догадывалась. Вот же конспиратор.

— Нет, конечно, — хмыкнул Фелис. — Не ее. И мне было совершенно невесело, когда мисс Марлоу появилась в номере. Пришлось ее стукнуть и сбежать.

— А-а-а, — понимающе протянула помощница.

Вот это да, она, пожалуй, впервые ошиблась, неправильно выполнила поручение. Эдд хотела еще что-то добавить, но не успела.

В приемную ворвался один из ведущих менеджеров Фелиса и, не обращая никакого внимания на своего босса, кинулся к Эдд со словами:

— Ребенок? С ним все в порядке?

А та, как маленькая, прижалась к мужчине, пряча свое изуродованное лицо у него на груди:

— С ним все в порядке, меня били только по лицу.

— В суд на гада подам, — взвыл мужчина, ласково прикасаясь губами к губам Эдд.

— Да, да, подавайте — покашлял Фелис, давая понять, что в приемной они не одни. — А я оплачу услуги хорошего адвоката, чтобы не отвертелась. Насколько мне доподлинно известно, обидчик Кензи — госпожа Марлоу сейчас сильно стеснена в средствах.

Тут уже Эдд с восторгом и недоумением уставилась на своего начальника — она-то была убеждена, что ее имени Фелис точно не знает.

— И премию к свадьбе выпишу, — добавил он, наблюдая, как и Эдд, и ее жених слегка смутились.

— Мы хотели, чтобы было все по-человечески — сначала бракосочетание, а уж дети потом, но так получилось, — попыталась оправдаться помощница. — Но боюсь, что месяцев через… Не знаю, захотите ли вы держать беременную в своей приемной. Я стану толстая и некрасивая.

— Да, уж… Как получится, — хмыкнул Фелис, удаляясь в свой кабинет, оставляя Эдд с ее женихом одних…

Джерри забрала домой Амали раньше, чем разрешил врач. Что-то ей в больнице подозрительным показалось. Она не могла сказать, что конкретно, но вызвала такси и увезла свою девочку домой от греха подальше. А потом позвонила Дамиану и рассказала о своих подозрениях. Тот немедленно отправил двух полицейских в больницу в качестве «подсадных уток». Он хоть и накричал на Джерри в очередной раз, но та была неумолима. И оказалось не зря — два здоровых бугая вошли в палату, где дожидались их не менее здоровые полицейские и сразу стали прессовать лежащий на постели манекен.

Сначала Дамиан был в некоторой растерянности, как удалось похитителям так быстро узнать, где находится Амали, ведь те двое, что они арестовали на заброшенной фабрике, ни с кем не переговаривались, никто к ним не приходил, да и вряд ли они знали, куда отвезли чуть живую пленницу. Однако ларчик открывался более чем просто, и два бугая совершенно не были похитителями, а подослала их все та же неугомонная госпожа Марлоу. А ей сердобольная секретарша начальника, где работала Амали, чистосердечно все выложила, и даже указала местонахождение больницы. Два бугая должны были только избить Амали, которая, на взгляд мисс Марлоу, сделала неверные выводы из аудита ее организации…

— Замуж ее надо выдать, пусть рожает детей и воспитывает их, — проворчал Дамиан вслух, когда увели после допроса арестованных в больнице. — А к госпоже Марлоу присмотримся, может, где еще засветится. А пока жаль, но привлечь ее не за что, а хотелось бы…

В больнице Фелису сказали, что Амали забрала домой Джерри Хейли, невзирая на все возражения врачей. И вот он на своей машине летел, как на крыльях теперь уже к своей девушке.

Джерри старалась скрыть свое пренебрежение к Фелису, она сначала просто хотела выставить его за дверь, но потом передумала, пусть поговорит с Амали, может, смогут договориться. Иначе зачем же Фелис Далтон еще приехал если не поговорить? И, вздохнув, проводила в комнату к Амали.

Та лежала на кровати, отвернувшись к стене. Ей не надо было оборачиваться, чтобы узнать, кто пришел. Без таблеток ее чувства были обострены до предела. Она Фелиса узнала бы по дыханию.

— Зачем пришел? Чтобы я выразила тебе свою благодарность в моем розыске? — поинтересовалась Амали злорадно. Ей было все равно, что скажет Фелис, что о ней подумает. Ей было плохо: до безумия хотелось этого мужчину всем телом, всеми фибрами души, но вот только разум, который почему-то не хотел отключаться и дать волю инстинктам, требовал прогнать его. А когда он уйдет в очередной раз, хотелось жалеть себя и выть от безысходности.

— Я к тебе пришел, — не сразу Фелис нашелся что сказать. Он не знал, что делать, впервые растерялся и просто стоял у двери.

— Зачем? — Амали так и не повернулась. — Ты ушел от меня один раз, затем второй. Ты струсил. Испугался разговора. — Амали не кричала, она говорила спокойно и ровно, но каждое слово не просто било, оно стегало, словно кнутом по живому телу, а точнее по душе.

Фелис опустил голову, он молчал, пытаясь хоть что-то придумать в свое оправдание. Он, действительно, уходил от нее, но не потому, что струсил. Что бы он сказал своим родителям, если привел бы в дом ту маленькую худую девушку? И беременную, как он считал. Его бы просто не поняли родители. Впрочем, он и сам себя тогда не понимал.

— Я искал тебя.

— Искал… — Амали презрительно скривила губы. — Ты хоть себе не лги.

— Я искал тебя, — упрямо повторил Фелис. — Сначала пытался найти ту девчонку. А потом тебя — успешную Амали Хейли и несчастную девушку одновременно. Я не знал, кого хотел больше — ее или тебя. Если бы это было возможно, я был бы с вами двумя. Хотя не была та девчонка тогда несчастной. Ты была смелой, уверенной в себе. Только поэтому я полюбил Амали Хейли, ты был полной ее копией.

— Так значит, ты любишь ее, а не меня, вот и иди к ней, — проворчала Амали, но тон ее стал совершенно иным, мягче, ласковее.

— Опять снова, да ладом. Я не могу, Амали. Ведь она — это ты, а ты — это она. Я же не виноват в том, что она и ты — одно лицо. Нет, не так, лица той девчонки я не видел. Наверное, это было правильно. Я не хотел тогда любить никого, а особенно ее. Так получилось, что мою первую влюбленность унизили и оскорбили простыми доводами, а я не смог даже заступиться. Я не был тогда готов, чтобы бороться за свое счастье. Только поэтому ты мне не была нужна. Но я ошибся, причем ошибся дважды. Мне показалось, что ты должна от меня забеременеть. Такое часто случается. Поэтому я отдал тебе все свои наличные деньги, чтобы тебе на воспитание сына хватило. Почему-то хотелось, чтобы у тебя родился мальчик. А ты к ним даже не прикоснулась. Мне пришлось уехать в тот же день, как я покинул тебя, на долгие два года. Но когда я вернулся, каждый день счет проверял.

Фелис вздохнул:

— Но тебе деньги были не нужны, как я понял.

— Ничего себе, не нужны, — возмутилась Амали, как тяжело им жилось все это время, и повернулась лицом к мужчине, продолжавшему стоять возле двери.

Фелис быстро пересек комнату, присел на край кровати и обнял Амали. Пусть кричит, пусть выгоняет, он никуда не уйдет от нее, ни сейчас, ни в будущем:

— Ты моя. Моя! И больше ничья. И больше я тебя никуда не отпущу, что бы ты мне ни говорила. Я люблю тебя.

— Поедем ко мне, — предложил Фелис, продолжая обнимать Амали, и слегка раскачиваясь с ней из стороны в сторону, как с маленькой.

— Нет, — отказалась та.

Он звал к себе, чего никогда раньше не было.

— Почему? — удивленно спросил Фелис.

— Не хочу, — твердо ответила Амали. Она теперь знала, что хочет, а без чего может и обойтись.

— А я могу с тобой остаться? — жалобно поинтересовался Фелис. Он боялся, что ему и этого сделать она не разрешит.

— Оставайся, — как-то безразлично согласилась Амали.

— Почему? — Фелис снова удивился.

— Я хочу побыть с тобой, — вздохнула Амали.

— Что все же я для тебя значу? — переспросил Фелис.

— Я еще не поняла. Так долго ждала тебя, что просто устала от ожидания. И теперь не могу понять, чего хочу от тебя.

— Амали, давай начнем с начала, — предложил Фелис и с надеждой взглянул в ее невероятно синие глаза.

— Не получится с начала, у нас не может быть начала, — Амали не отвела взгляда, и Фелис заметил, как смягчился ее взгляд, а то глаза приобрели глубокий голубой цвет.

Это придало Фелису уверенности:

— С какой опорной точки ты хочешь начать?

И вдруг Амали улыбнулась и весело произнесла:

— Спроси меня, как в ресторане «Ты свободна?»

И Фелис сразу понял, чего хочет она, он сразу произнес:

— Амали, ты не замужем?

— Не замужем… Но какое отношение это имеет к моей работе? — ответила Амали.

И стала ждать, что скажет ей Фелис.

— Никакого, но я хочу тебя видеть в своей постели, — ответил ей тот и, наклонившись к ней, нежно прикоснулся к ее губам.

Амали не отпрянула, не отстранилась, но и на поцелуй не ответил, она чего-то ждала, только Фелис не мог понять, чего.

— А еще я хочу помыть тебя в душе, — неожиданно заявил ей Фелис. — Я хотел сделать это с самой первой нашей встречи.

Он, похоже, удивил Амали, такого ответа она точно не ожидала.

— Почему? — спросила она недоуменно. — Я так плохо пахну?

— Нет, ты пахнешь просто замечательно. Но я буду мыть тебя долго и тщательно, пока ты не начнешь пахнуть так, как раньше, мне надоел запах твоих духов, он все забивает, — улыбнулся Фелис.

— Ты слышишь мой запах? — удивленно поинтересовалась Амали.

— Не только слышу, милая, но и не могу его забыть, — вздохнул Фелис.

— Почему? — Настал черед удивиться Амали.

— Ты часто спрашиваешь «Почему», — погрозил ей пальцем Фелис. — Но я отвечу. В то время ты пахла так неповторимо сладко, только поэтому я запомнил и тебя и твой запах. А теперь пойдем в душ.

И Фелис поднялся на ноги, увлекая за собой Амали. Та покачнулась, резко встав. И мужчина сразу же подхватил ее на руки, ему совершенно не хотелось, чтобы та упала и ударилась. Теперь она ему нужна только здоровой.

Фелис бережно донес ее до душа, выйдя из спальни Амалиа и пройдя совсем немного по коридору, и только там поставил на ноги. Он уткнулся ей в шею и тихо попросил:

— Можно я сам все сделаю, раздену тебя, помою, вытру полотенцем, а потом опять отнесу в спальню.

Амали вдруг стало смешно, как тогда, когда она была с ним впервые — взрослый дяденька, а ведет себя совершенно не так, как подобает взрослым. Ее и тогда вся атрибутика несколько смущала — и эти маски, и игра в молчанку, и нежности, которыми ее одаривал Фелис. И ей вдруг захотелось ни с того ни с сего вернуться именно в то время, где, как ей казалось, ее любили. И она совсем по-детски хихикнула.

— Что-то не так? — насторожился Фелис.

— Все так. А ты меня поцелуешь, когда помоешь? — поинтересовалась Амали, улыбаясь. — Ты меня целовал всего один раз тогда и сейчас чуть-чуть. И каждый раз словно не по-настоящему.

— Это неправда, пять лет назад я тебя исцеловал всю, у тебя тогда все тело было в моих поцелуях, а один раз увлекшись, я даже прокусил кожу на твоем плече, — улыбнулся ей в ответ Фелис.

И расстегнув верхнюю пуговицу домашней рубашки Амали, чуть оголил плечо, но там даже маленького шрамика не осталось. Фелис улыбнулся, а может, забыл и не там ищет, поэтому он быстро расстегнул остальные пуговицы, и, не утерпев, просунул руки под мягкую ткань и погладил спину Амали, прижав к себе и нежно покрывая поцелуями шею и плечи.

— Ты же хотел помыть меня, — снова хихикнула девушка.

— Ты смеешься? — поинтересовался Фелис, отстраняясь от нее.

— Мне немного щекотно, — снова хихикнула Амали.

Фелис снял с нее рубашку, присев, приспустил теплые домашние штаны и снизу глянул на девушку. Нет, вроде все в порядке, не смущается, не пытается прикрыться. Осмелев, Фклис стянул с нее и этот предмет одежды, заставляя переступить ее сначала через одну штанину, потом через другую.

Обнаженная Амали взглянула на Фелиса совершенно открытым нежным взглядом, а потом обхватила себя руками, покрылась мурашками, что каждый едва заметный волосок на ее коже встал дыбом, и крупно вздрогнула. Фелис, как был в одежде, так и кинулся в душевую кабинку воду включать.

— Ты бы разделся, — крикнула вслед ему Амали. — Свой костюм испортишь.

Фелис замер, он не хотел торопиться, обнажаться раньше времени, хотел, чтобы Амали решила сам, что он значит для нее:

— Ты этого хочешь?

— Очень. Я очень хочу, чтобы ты меня помыл, вытер полотенцем, и снова отнес в спальню. Но если ты будешь одетый, как ты меня мыть будешь? Да еще и в туфлях? — и она кивнула на его ноги. — А хочешь, я тебе помогу раздеться, как ты мне только что?

Фелис растерялся — он сильный мужчина, почему-то всегда терялся перед этой, сначала девчонкой, теперь молодой женщиной.

— Я, правда, тебе помогу. Я буду с тобой нежна, — последние слова Амали прошептала.

Фелис шагнул ей навстречу и зажмурился, отдаваясь во власть ее рук…

Затем они с трудом запихнулись вдвоем в душевую кабину и, дурачась, мыли друг друга, сначала просто проводя по мокрым телам руками, словно знакомясь заново. А потом Фелис намылил мочалку самым обыкновенным мылом, даже практически не пахнущим — гели для душа они сразу из кабинки выбросили вон, чтобы соблазна не было воспользоваться ими — и мазнул ею сначала по груди Амали, а потом, повернув ее к себе спиной, провел сначала по шее, а затем по позвоночнику до самых ягодиц, слегка раздвинул их, и мыльной рукой провел по ложбинке. Амали уперлась руками в стенку душа и так замерла — она стояла, не шевелясь.

Фелис прижался к ее спине всем своим телом и прошептал на ухо:

— Любовь моя, я хочу тебя только помыть, а все остальное будет в постели. Я не желаю спешить.

Амали кивнула и шире расставила ноги, давая доступ к своему телу. Фелис чуть не закричал от счастья, подставляя лицо под тугие водяные струи…

— Ты хочешь лежать на спине или стоять на коленках? — поинтересовался Фелис, когда они надурачились в душе и, вернувшись в спальню, улеглись вдвоем на не очень широкую кровать.

— Я есть хочу, — проворчала Амали, переворачиваясь с боку на живот и хитро поглядывая на Фелиса.

— А еда-то в доме есть, или заказывать придется? — совершенно серьезно спросил тот.

— Обижаешь мою маму… — деланно проворчала Амали.

…Джерри открыла дверь, чтобы пригласить детей на ужин, но увидев обнаженную спину Фелиса, тут же тихо прикрыла ее. Видимо, обо всем договорились, и ужин понадобится им не скоро. Хотя, может, и наоборот, они захотят подкрепиться перед…

Джерри улыбнулась своим мыслям и пошла на кухню, она их там подождет немного, книжку почитает. А потом, когда пойдет спать, оставит все на столе, чтобы они, голодные, сами смогли все себе разогреть. Дамиана можно вообще не ждать — этот сыщик если уж начал преследовать добычу, то ее не упустит, и, судя по всему, он знает, кто повинен во всех бедах Амали и в ее похищении. И теперь будет рыть, копать и преследовать, пока не отловит виновных с кучей достоверных доказательств. Все же не первый год замужем.

Джерри вздохнула, опять она останется одна, совсем одна. Она так привыкла быть нужной, что даже слезы навернулись на глаза. Вот только если его девочка доверит ему воспитание своих маленьких деток, она была бы безмерно счастлива. А то, что детки будут, Джерри нисколько не сомневалась. Она вдруг размечталась — трое, нет, пятеро маленьких, и все копошатся вокруг нее. А она им кашу варит, пирожки печет и кисель варит…

Она так размечталась, что даже не заметила, как уснула и во сне ей снились маленькие детки Амали и Фелиса.

— Мама Джерри, накорми нас, пожалуйста.

Над ней склонились два улыбающихся лица. Джерри автоматически глянула на часы, висевшие над дверью. Она продремала всего-то полчаса, улыбнулась — значит, решили подкрепиться до.