Казнить нельзя помиловать (гет)

не бечено.

Габриэль Агрест, больше похожий на свой собственный манекен, неподвижно сидел в кресле, уронив голову на руки. Со стороны могло показаться, что он полностью сломлен, но это было не так. Уставший мозг привычно анализировал сложившуюся ситуацию, раскладывая по полочкам новые сведения. Его предположения о том, что нынешними хозяевами двух самых могущественных Камней Чудес является пара неопытных малолеток, подтвердились. Вот только что это были за малолетки! Его собственный сын и его непутевая подружка. Как, как он мог проворонить трансформации Адриана у себя под носом? Ответ напрашивался сам собой — легко. Ибо все это время он активно присматривал, оберегал и опекал Адриана, но при этом не видел его самого. Настолько погрузился в себя и свои проблемы, что отдалился от единственного родного человека.

— Ты держал меня при себе, словно щенка на цепи. Запер дома, оградил от контактов с внешним миром, запретил расспрашивать о расследовании по поводу смерти мамы, спрятал всю доступную информацию. Я ведь чувствовал, что здесь что-то не так! Почему ты мне ничего не рассказал?

Потому что испугался! Испугался, что, не получив желаемое, Андре вернется, чтобы отомстить до конца. Уничтожить все, что дорого его бывшему другу и напарнику.

После смерти Анабель Габриэль разрывался между двумя противоречивыми желаниями — уничтожить Андре, используя силу оставшегося талисмана, и сбежать как можно дальше, увезя с собой сына. Изначально он хотел отправить Адриана учиться за границу, пока сам будет разбираться с «проблемой», но страх за жизнь сына пересилил. Бывший напарник мог и там достать Адриана, чтобы использовать для своих грязных целей. Самым кошмарным было то, что пропажу талисмана Габриэль обнаружил слишком поздно! Он настолько погрузился в иллюзию счастливой семейной жизни, обычной жизни, что до последнего не мог поверить в случившееся. А ведь когда-то сам уговаривал Анабель переехать за границу, вернуть старику его проклятые Камни и навсегда забыть про эту историю. Да, он считал Фу плохим Хранителем, но при этом не отрицал, что при необходимости старик вполне способен защитить свое сокровище пусть и руками других людей. Да, мастер намекал, что будет совсем не против увидеть Камень павлина в прекрасных ручках мадам Агрест, но Габриэль категорически отказывался эти намеки понимать. Анабель знала, как тяжело муж пережил конфликт с лучшим другом, поэтому старалась поменьше напоминать об этом и сосредоточила все внимание на создании уютного «семейного гнездышка». Потом родился Адриан, и стало совсем не до горестных воспоминаний.

Мастер Фу еще дважды появлялся у Габриэля с предложением вернуть ему камни и дневник, но формулировал свои слова таким образом, что каждый раз умудрялся вывести обычно спокойного мужчину из себя. Кто же знал, что он таким способом проверки устраивает? В гробу Агрест эти проверки видел! В белых тапочках, надетых на тощие стариковские косточки!

Через какое-то время старик отстал, дела начинающего модельера пошли в гору, сын рос здоровым и счастливым, и больше ничего не напоминало о прошлой, полной опасностей жизни. Да, когда-то Габриэлю нравилось заниматься спасением города и расследованием таинственных краж древних артефактов, но тогда в его жизни не было Анабель. Открытая, солнечная, яркая и эмоциональная девушка наполнила его жизнь новыми красками, вытащила на свет те стороны характера, о которых он даже не подозревал. Именно она поддержала его после предательства Андре и выматывающей истории с расследованием и уничтожением следов. Потом наступило затишье, полное счастливых беззаботных дней, когда они были только вдвоем с Анабель и наслаждались каждым мгновением. Даже скептически настроенный отец достаточно благосклонно принял невестку, когда она парой слов смогла поставить его на место, не расставаясь при этом с милой застенчивой улыбкой.

Габриэль расслабился. Поверил в то, что счастье бывает вечным. Именно поэтому неожиданно обрушившаяся беда настолько сильно поразила его. Рухнула сверху многотонной плитой, похоронив под собой некогда жизнерадостного и открытого человека, уничтожив то, чего успела добиться Анабель. Расчетливый, закрытый и прагматичный Габриэль Агрест вновь вернулся. Он с упорством маньяка принялся собирать всю доступную информацию об Андре, нанял кучу специалистов, подкупил полицейского, ведущего дело о побеге, устроил слежку за Фу, но все равно проворонил, когда злодей получил свою силу, а сын добровольно превратился в хвостатую мишень.

— Даже когда в городе появился Кот Нуар, почему ты ничего не сделал? Вместе мы бы нашли этого подонка быстрее!

Почему? Потому что не посчитал нужным. Мальчишка казался отличной приманкой, которая могла отвлечь Бражника от планов мести бывшему напарнику. Габриэль прекрасно знал возможности талисмана мотылька и видел, что Нууру до конца не подчинился, немного сдерживая собственную силу. Адриан очень не вовремя тогда начал устраивать свои нелепые побеги, так что Габриэль все же пошел на поводу у Натали и разрешил сыну посещать коллеж. Это давало возможность чаще оставаться в одиночестве, чтобы вновь и вновь пробовать активировать талисман павлина. Подсознательно Габриэль понимал, почему Дуусу отказывался подчиняться. Квами ощущал бурлившую в его душе жажду мести и не хотел служить такому хозяину. Этот факт раздражал больше всего, ведь Бражнику как-то удалось подчинить Нууру.

Новые герои не справлялись, ограничиваясь отлавливанием очередного одержимого Бражника. А тот, похоже, все больше наслаждался игрой в куклы. Злодеи все чаще нападали на дом Агрестов, доводя его хозяина до бешенства. Один только случай с гипнотизером чего стоил!

И ведь заметил же он тогда на пальце Адриана то злосчастное кольцо! Что стоило расспросить подробнее? Настоять на разговоре, выпытать, откуда взялось странное украшение. Потребовать отдать!

Что его остановило? А вот это самое «выпытать и потребовать». Габриэль попытался вспомнить, когда в последний раз просто беседовал с сыном. Не давал указаний, не задавал дежурный вопрос о делах в коллеже или прошедшей фотосессии, а просто разговаривал без какого-либо повода. Как раньше. И понял, что не может вспомнить, когда это было. Последней каплей стала фраза Адриана «а ты и меня не замечаешь». В голосе сына было столько горечи и обиды, что Габриэль не выдержал и вновь скрылся за своей холодной маской. Он не мог рассказать Адриану даже часть правды. Вцепился в призрачную надежду на то, что если сын не знает ничего о талисманах и их возможностях, то Бражник им не заинтересуется. Все внимание злодея было сосредоточено на поимке ЛедиБаг и Кота Нуара, и Габриэля такое положение дел вполне устраивало. Он оставил попытки вмешаться в ситуацию и с головой ушел в работу, посвещая все свободное время расширению бизнеса. Если получится открыть филиал за границей, то будет законный повод отправить Адриана подальше от всего этого. А старик и его новые пешки пусть сами исправляют старые ошибки. Эгоистично? Да. Но он устал каждый день бояться, что очередной одержимый добрался до Адриана. Понимал, что бессмысленно пытаться скрывать сына дома, ведь злодеи пробирались и туда. Талисман павлина по-прежнему отказывался подчиняться, а идти на поклон к мастеру за другим не было никакого желания. Поэтому Габриэль молча продолжал жить в этой иллюзии относительно стабильной жизни, не замечая, что своими действиями сам же эту иллюзию постепенно и разрушает.

Ощущение чужого взгляда и едва слышные грустные вздохи показали, что драгоценное уединение нарушено.

— Выслушивать нравоучения еще и от тебя я точно не намерен, — холодно произнес Габриэль, пытаясь скрыть царивший в душе раздрай за привычной маской.

— Как думаешь, ей бы понравилось то, что ты успел натворить за это время? — непривычно серьезно поинтересовался Нууру, вынудив бывшего хозяина поднять взгляд. Квами с грустью рассматривал портрет, висевший на стене. Сначала издали, потом подлетел почти вплотную и даже погладил лапкой нарисованное лицо молодой женщины. — Что бы она тебе сказала, если бы вдруг сейчас появилась здесь?

— Ничего. Просто стояла бы рядом и смотрела. Не ругала, не осуждала, не жалела. Смотрела бы тем самым взглядом, который был только у нее. Даже наш настырный старикашка нервничал, когда она смотрела на него так, — прошептал Габриэль, так и не повернувшись к портрету. — Только она понимала меня без слов. Была моей безмолвной тенью и одновременно ярким солнечным лучом, растопившим лед в моем сердце. Звучит жутко пафосно и омерзительно сладко, не так ли? Но мне все равно, что думают другие. Точнее, было все равно, пока она была со мной. Но она ушла, и в моей жизни не осталось ничего. К чему теперь эти разговоры?

— Мне кажется, или это самое «ничего» несколько минут назад вышло отсюда, глядя на тебя взглядом побитого щенка? — продолжил странный допрос Нууру. — Я примерно понимаю, за что ты винишь ее. Но что тебе сделал сын?

— Да что за бред ты…

— Не забывай, что помимо способности исполнять желания я умею читать души людей. И твою я вижу насквозь даже без талисмана. Тебе кажется, что ты считаешь виноватым себя, но на самом деле ты винишь в своих бедах весь мир. Андре убил твою любимую, мастер ему не помешал, Дуусу не позволил отомстить так, как ты хотел. Анабель не послушалась, отказалась от охраны и в итоге посмела умереть, оставив такого несчастного тебя влачить никчемное и жалкое существование. А Адриан виноват в том, что ему именно в тот день захотелось пойти в театр, я полагаю? Или в том, что вообще на свет появился? Насколько я помню, вы с Бель мечтали путешествовать, а тут эта беременность, нервы, проблемы со здоровьем…

— Не смей произносить это имя! — взорвался Габриэль, чуть не опрокинув свой довольно массивный стол. — Я прекрасно знаю, на что ты способен, мелкий паразит. Так что не пытайся разыгрывать тут спектакль! И не смей вмешивать сюда моего сына. Я никогда не считал его виноватым, чтобы ты там не болтал. Я и только я виновен во всем произошедшем! И не тебе обвинять меня. С чего тебя потянуло на подобные разговоры? Насколько я помню, раньше ты не был таким болтливым, за что я и ценил тебя.

— Ты следующий кандидат в Хранители, и я должен…

— Я не понимаю, почему этот старый интриган решил сделать меня Хранителем всех талисманов, если я не смог уберечь даже один! И с чего ты так уверен, что он решит закончить начатое? Тем более, что я не давал согласия. Я не собираюсь брать на себя ответственность за его ошибки. Мне осточертели эти игры в героев и злодеев! Я просто хочу забыть все это, как страшный сон, и жить спокойной жизнью вместе со своим сыном. Насколько я знаю, Фу может это организовать. Так что пусть забирает свои чертовы Камни, повторяет свой любимый фокус с промывкой мозгов и оставит мою семью в покое!

— Ты уверен, что хочешь именно этого? — совсем другим тоном спросил Нууру, подлетев поближе. Именно так со своими жертвами обычно говорил Бражник. — Хранитель шкатулки может использовать все талисманы одновременно. Каждый квами усиливает возможности сородичей. Ты можешь сколько угодно врать себе, но меня тебе обмануть не удастся. Все эти годы ты искал не возможность отомстить за смерть любимой. Так же, как и Андрэ, ты хотел заполучить Камни Чудес!

— Не мели чепухи! Ты прекрасно знаешь, что я даже во время своих миссий готов был отказаться от талисмана по первому зову мастера! Волшебная сила Камней Чудес никогда меня не интересовала.

— Да. До тех пор, пока ты не узнал, что с ее помощью можешь воскресить любимую. Андре ведь для этого приходил к тебе после обретения силы. Именно он рассказал об этой способности талисманов, когда предлагал вновь присоединиться к нему. Ты отказался, но зерно сомнений было посеяно. Вот почему Дуусу отказывался откликнуться на твой зов! Вовсе не жажда мести останавливала его, а твое желание использовать силу для себя! Легенда гласит, что обладатель всех Камней Чудес получает силу бога. И именно этого жаждал Андре, — рассказывал квами, чьи глаза замерцали зловещими фиолетовыми всполохами. — Вот только он не знал одной очень важной детали, о которой не написано даже в дневнике Хранителя. Для того, чтобы ты эту силу получил, необходимо добровольное согласие всех квами. Каждый из нас должен принять нового Хранителя и признать его право на владение силой. Если его намерения благородны, то мы можем выполнить самое заветное желание. Любое желание. Андре подобрался слишком близко к правде, и я подчинился ему, чтобы отвлечь. За это время мастер должен был сделать Хранителем тебя, но он пошел по другому пути.

— Зачем ты мне все это рассказываешь? — спросил Габриэль, сжав кулаки и с ненавистью глядя на мотылька. — Решил пойти по стопам бывшего хозяина? Это такая месть за то, что я не участвовал в твоем спасении? С твоей стороны довольно…

— Я, квами Нууру, владеющий силой подчинять души, считаю тебя, Габриэль Агрест, достойным звания Хранителя, — пафосно изрек Мотылек, и по выражению его мордочки мужчина понял, что это не просто слова. — Я готов дать тебе право использовать силу и подтверждаю свое согласие. Да будет так!

Спиралька на голове Нууру на мгновение вспыхнула, и на столе перед замершим Агрестом материализовалась брошь мотылька, а через пару секунд и талисман павлина, поверх которого сладко спал сам квами.

— Ты заинтересовал меня с первого дня нашего знакомства, — привычным голосом продолжил Нууру. — Ты умен, сообразителен, умеешь трезво оценить ситуацию и собственные силы. Ты живешь по собственным правилам, но делаешь это таким образом, что окружающие с легкостью подчиняются твоему ритму. Ты в меру тщеславен, но не ставишь пред собой глупых и непреодолимых целей и желаний. Ты держишь в узде своих внутренних демонов, и знаешь, когда им можно дать волю. Ты не будешь использовать силу талисманов для глупых и низменных целей, теша свое самолюбие и жажду мести. На самом деле вы с Андре очень похожи. Именно поэтому я подчинился ему, но он не оправдал моих надежд. Он оказался слабым и сдался под напором своих пороков. Мастер Фу, кстати, тоже не получил клятву всех квами. Я и Плагг не приняли его до конца. В тебе же я вижу большой потенциал. Согласись принять силу Хранителя, и я уговорю остальных квами подчиниться. Ты сможешь вернуть свою возлюбленную к жизни, и вместе вы сможете использовать талисманы в полную силу, чтобы сохранять порядок в этом мире. Твой сын доказал, что является достойным владельцем Камня Чудес, так что Плагг легко поддержит тебя, если он попросит.

Габриэль широко раскрытыми глазами смотрел на квами, который сейчас меньше всего был похож на забавного вечно извиняющегося мотылька. То, что тот предлагал, не укладывалось в голове. Агрест ногой нащупал кресло и упал в него, так же машинально открыл тумбочку и достал оттуда бутылку с виски. Все происходящее казалось бредом.

Да, Андре приходил к нему сразу после того, как получил талисман. И предлагал стать его пешкой, взамен обещая за хорошую работу воскресить Анабель, о смерти которой «искренне сожалел». Тогда Габриэль послал его ко всем чертям, жалея, что не может устроить в доме драку, так как в это время к Адриану очень не вовремя заявилась в гости мадемуазель Буржуа. Агрест не поверил ему, но зерно сомнения зародилось. Именно тогда он впервые попробовал активировать талисман павлина, но квами почему-то не отозвался. В дневнике тоже не было никаких сведений об этом, так что мужчина поспешил забыть о таком заманчивом предложении. Неужели Нууру прав, и все это время он подсознательно желал завладеть талисманами и оживить любимую? Поэтому старик не стал до конца рассказывать свой план, опасаясь, что личные желания возьмут верх над новым Хранителем? Но почему тогда Нууру сам предлагает ему силу? И не поэтому ли квами Адриана так смело выступил против мастера? Знал, что скоро тот потеряет власть?

— Я еще раз спрашиваю тебя, Габриэль Агрест, готов ли ты принять должность Хранителя и занять подобающее тебе место в этом мире? — Нууру завис в центре комнаты, глядя ему прямо в глаза. — Это твой последний шанс вернуть любимую к жизни! Решай здесь и сейчас.

— Отец, что… что происходит? — в дверях стоял удивленный Адриан, который явно слышал последнюю реплику квами. — Что значит вернуть к жизни? Ты… ты хочешь оживить маму?!

— Крылатый совсем с катушек съехал! Весь в хозяина, — ошарашенно выдал Плагг, уронив кусок сыра.

— Каково твое решение, Габриэль? — не обратив на посторонних внимания, вновь спросил Нууру.

Старший Агрест медленно встал, держа в руках полупустой бокал с виски. Он вышел в центр комнаты, внимательно посмотрел на портрет жены, перевел взгляд на замершего в дверях сына, на талисманы, так и лежащие на столе, поднял бокал и сделал то, что заставило и так удивленных зрителей окончательно уронить челюсти на пол.