Туманность Андромеды (гет)

Тэд аппарировал в ближний лес, где он в прежние времена любил летом гулять — иногда вместе с Андромедой и Дорой, пока дочка была маленькой, а иногда и один. Лесная прохлада, солнечные лучи, пробирающиеся сквозь ветви деревьев, тишина, нарушаемая лишь шелестом листьев да голосами птиц, напоенная ароматами лесных трав и цветов — все это умиротворяло, вносило в душу покой и равновесие.

Но сейчас в лесу было неуютно. Накрапывал мелкий дождь, промозглый холод забирался под мантию, птицы умолкли, а деревья, к концу октября уже почти голые — осень в этом году пришла рано — не давали ощущения защиты. Казалось, лес просматривается насквозь, и чей-то недобрый взгляд следит за путником. Тэд поежился, потом сказал себе:

— Так, все это глупости! Совсем нервы расшатались... Никого вокруг нет, никто за мной не следит. А холод… В конце концов, волшебник я или нет? И палочка моя при мне.

Он взмахнул палочкой, накладывая на себя согревающие чары, потом, подумав, добавил дезиллюминационное заклинание. По телу разлилось приятное тепло, будто от глотка старого огденского, и на душе стало легче. Он шел вперед, не зная, куда приведет его лесная тропинка — и ему казалось, что с каждым шагом он оставляет далеко позади все страхи и тревоги последних месяцев. Словно нет никакой войны, никто не угрожает отнять у него палочку и посадить в тюрьму. Он шагал бодро, выпрямив спину, и в какой-то миг ему даже пригрезилось, будто он чудесным образом вернулся во времени назад, что ему снова двадцать лет и перед ним открыты все дороги. И тут же сердце тоскливо защемило — вспомнил о жене и дочери: «Как они там? Дромеду не тронут, для нее лучше, что я ушел… А Дора? Одна с оборотнем… Полнолуние недавно было, зелье у нее еще есть, она сказала… Ох, до чего упрямая девчонка!»

Вскоре стемнело. Тэд устроился на ночлег под большим деревом. Несколько заклинаний — и земля стала сухой и чистой. Он поел, потом расстелил плед, трансфигурировал его в большое теплое одеяло и завернулся в него, как в кокон. Снова согревающие чары, потом защитные — пригодилось и старинное сложное заклинание, которое ему когда-то показала Андромеда, не позволяющее ни увидеть человека, ни приблизиться к нему, — и под тихий монотонный звук усилившегося дождя заснул так крепко, как не спал уже давно.

Разбудили его грубые голоса неподалеку.

— Скабиор, ты думаешь, там кто-то есть? Мы же все обошли, и под деревья заглядывали, и в кустах шарили — никого.

— Погоди, еще рано. Наверняка дрыхнет, но скоро проснется. Гляди в оба! Антиаппарационные чары я поставил на тринадцать ярдов вокруг. Не сбежит!

— Да куда глядеть-то?

— Вон туда! Говорю тебе, я нюхом чую, что здесь человек! Пока я его не вижу и подойти не могу — но он тут есть. А кто еще, кроме беглых грязнокровок, станет ночевать в лесу в эту пору? В такую дрянную погоду хороший хозяин и эльфа не выгонит, я вон весь продрог, и согревающие опять выветрились, дракклы их задери! Бобби, дай мне фляжку! Да ты все виски вылакал, что ли, в одну морду? Мать твою… чтоб тебя кентавры отымели…

Послышалась ругань и звуки ударов. Тэд, затаив дыхание, прислушивался к перебранке — наверняка это и есть егеря, о которых он слышал раньше. И похоже, они каким-то образом улавливают его присутствие — только не видят и не могут подойти, пока не спадет поставленная им защита. Стараясь не издать ни звука, Тэд скомкал одеяло, схватил рюкзак — и пополз в сторону, противоположную той, откуда доносились голоса.

«Тринадцать ярдов, он сказал… Так, еще немного... А вот теперь можно бежать!»

Тэд подобрал еловую шишку и швырнул ее далеко вправо. Там, куда шишка упала, послышался шорох — и егеря, судя по звукам, бросились туда. А Тэд побежал, уже не заботясь о том, чтобы его не заметили — и когда, по его расчетам, он оказался на расстоянии больше тринадцати ярдов от места своего ночлега, аппарировал.

Когда его ноги снова коснулись земли, он осмотрелся. Дождя здесь не было, а лес вокруг казался еще глуше. Деревья стояли, не шелохнувшись, кое-где на ветках остались листья — желтые и красные, они казались не настоящими, точно игрушечные фонарики, вырезанные из цветной бумаги, и как будто на самом деле светились среди леса, который поздняя осень окрасила в унылый и грязноватый серо-коричневый цвет.

Тэд некоторое время постоял на месте, прислушиваясь и озираясь. Затем, опять скрыв себя дезиллюминационным заклинанием, двинулся дальше, стараясь ступать бесшумно и осторожно, готовый в любую минуту при малейшем шорохе снова мгновенно аппарировать. От вчерашнего приподнятого настроения не осталось и следа, тишина словно давила на уши, а за каждым деревом мог таиться враг.

«Все же одному скитаться плохо», — подумалось Тэду.

Он прошагал весь день, изредка останавливаясь, чтобы отдохнуть и перекусить. А когда спустилась ночь, снова выбрал место под большим деревом. Но поспать ему почти не удалось — едва задремав, он тут же просыпался, будто кто-то толкал его в бок. Не хотелось опять нарваться на егерей — ведь ему удалось от них ускользнуть только потому, что те поругались из-за выпитого кем-то виски. Вряд ли еще раз так повезет.

В конце концов он сел, прислонившись спиной к дереву, и зажег Люмос. Огонек на конце палочки горел ярким, теплым светом, от которого тьма, простиравшаяся на много миль вокруг, казалась еще мрачнее, и Тэд ясно осознал: нависшая над ним беда отступила, но ненадолго. Им овладело предчувствие, что своей судьбы он не минует.

Чтобы отвлечься от тяжелых мыслей, Тэд встряхнул головой и, прикрыв глаза, попытался думать о другом — например, об очень интересном случае, с которым недавно столкнулся в Мунго: пожилая волшебница наложила проклятие на своего сына, когда тот женился на не нравящейся ей девушке. Еще не прошел медовый месяц, а жена неимоверно раздражала молодого человека — нет, он не перестал ее любить и разводиться не хотел, но ничего не мог с собой поделать. Каждое слово жены ему казалось глупым и неуместным, еда, приготовленная ею — невкусной, а манера одеваться — вульгарной. Причем до свадьбы ему все это, наоборот, было очень по душе, но с первого дня совместной жизни ссоры в их доме не утихали. В конце концов молодая жена заподозрила, что здесь что-то не так, и привела супруга в Мунго, где общими усилиями нескольких целителей заклятие удалось снять.

«Как эгоистичны бывают родители…» — подумал Тэд и вспомнил их с Андромедой юность, когда она проявляла чудеса хитрости и изворотливости, чтобы дома не узнали, что она встречается с магглорожденным. И как она, наконец, решилась на побег, как после свадьбы он все ждал, что к ним домой явятся оскорбленные Сигнус и Друэлла Блэк, а может быть, кто-то еще из многочисленных родственников. Однако пришло лишь короткое письмо от матери, где она упрекала дочь в легкомыслии и эгоизме, жаловалась, что та опозорила семью, и сообщала, что Андромеду лишили наследства, а тетя Вальбурга была так разгневана, что выжгла племянницу с родового гобелена.

Андромеда ничего не сказала, лишь гордо вскинула голову и поджала губы. И скомкала письмо. Но через несколько дней Тэд, придя домой раньше обычного, застал жену плачущей над альбомом с ее семейными фотографиями. Он не знал, что сказать, как утешить Андромеду, которая, к тому же, в то время была беременна, и он изо всех сил старался ничем ее не огорчить, не расстроить. Подойдя к жене, он неловко обнял ее за плечи. Она схватила его руку и прижала к своей щеке, потом порывисто вскочила на ноги, прильнула к нему и зашептала: «Тэд, любимый, мы ведь не будем такими?! Когда наш ребенок родится… Я хочу ему только счастья!» Он ответил, гладя ее по спине: «Конечно, милая, мы такими никогда не будем».

Тэд горько усмехнулся. Но ведь не могли они тогда предугадать, что их единственная обожаемая дочь, их прелестная малышка, такая веселая и ласковая — что она влюбится в оборотня! В кровожадное чудовище…

А ведь Люпин — внезапно пришло ему в голову — поступил в Хогвартс, еще когда они с Андромедой там учились! Тэд попытался вспомнить первое сентября семьдесят первого года и церемонию распределения — но, кроме Сириуса Блэка, вопреки традициям своей семьи попавшего на Гриффиндор, память не сохранила ни одной из фамилий тогдашних новичков. Наверное, потому, что Тэда мало занимали первокурсники — он не сводил глаз со слизеринского стола, за которым, чуть склонив гладко и аккуратно причесанную темноволосую голову, сидела Андромеда Блэк.

В отличие от своих сестер — резкой, импульсивной Беллы и надменной Нарциссы — Андромеда была простой и приветливой, и в то же время спокойной и скромной. Примерная ученица, образец прекрасно воспитанной юной леди — недаром все преподаватели ее очень любили. Да и студенты в основном относились к ней с симпатией. Она не затевала ни с кем ссор, не ябедничала, ничего из себя не строила, была неизменно доброжелательна — и Тэду, когда они встречались в библиотеке или на совместных уроках, было легко с ней общаться. А постепенно он понял, что не представляет себе, как будет жить, не видя ее теплых карих глаз, каштановых волос, не слыша ее приятного мелодичного голоса…

Он не строил иллюзий — все хорошо знали, что представляет из себя ее семья. И Тэд понимал, что родня Андромеды никогда не примет его не только как возможного жениха, но даже как просто знакомого — для него и подобных ему двери дома Блэков закрыты. Когда придет время, она станет женой кого-нибудь вроде Лестрейнджа или Малфоя…

Он знал это — и все равно ничего не мог с собой поделать. Сколько он ни убеждал себя, что лучше ему даже не смотреть в ее сторону — но, заметив ее в библиотеке, он подсаживался к ней за стол и предлагал свою помощь, или просто заговаривал о каком-нибудь интересующем их обоих предмете. Видел, как вспыхивают теплые искорки в ее глазах при его приближении, как уголки губ приподнимаются в ласковой улыбке — и понимал, что никогда не сможет по доброй воле отказаться от мечты о ней…

Однажды, когда они вот так сидели в библиотеке и готовились к контрольной по ЗОТИ, речь зашла о Том-Кого-Нельзя-Называть и о Пожирателях смерти — организация тогда уже заявила о себе несколькими погромами и убийствами. Андромеда вдруг произнесла с тоской: «Как бы я иногда хотела быть простой магглой, только бы не иметь с этим ничего общего!» Тэд заметил, что в ее глазах блеснули слезы и голос задрожал — и ему захотелось оградить Андромеду от всего этого, увести ее туда, где о начинающейся войне никто и не слышал... Туда, где жизнь течет мирно и спокойно — вот только не было на всей земле такого места.

Все же тот разговор их как-то сблизил, и они оба это чувствовали. В субботу на прогулке в Хогсмиде Тэд подошел к Андромеде, отделившейся от своих сокурсников, и позвал ее в кафе мадам Паддифут. Она не отклонила его приглашение с вежливым недоумением, чего он с затаенным страхом ожидал, а, мягко улыбнувшись, кивнула и дружески взяла его за руку.

Вскоре они в первый раз поцеловались. Да, Андромеда сама поощряла его несмелые ухаживания — иначе он просто не решился бы ни на что, потому что вовсе не считал себя таким уж замечательным, чтобы ради него девушка пошла против воли семьи.

Со своей матерью — отец Тэда был пожарным и погиб, когда мальчику было четыре года — он познакомил Андромеду незадолго до свадьбы. Мама тогда вздохнула: «Тебе бы лучше девушку попроще… Нет, она хорошая, конечно — да только сразу видно, что не чета нам». Он даже немного обиделся на мать — ведь сам Тэд совсем не видел в Андромеде никакого высокомерия, ни разу она не дала ему понять, что не считает его достойным себя…

Впрочем, со свекровью у Андромеды сложились неплохие отношения — хотя они и виделись не слишком часто, а через несколько лет мама умерла…

Но в последнее время Тэд, кажется, стал понимать, что имела в виду мама. Словно бы Андромеда, несмотря на годы, прожитые среди магглов, вдали от своей семьи, сохранила в себе все блэковское, и сейчас это в ней наконец проявилось — как со временем проявляются письмена, начертанные невидимыми чернилами. Почему-то именно сейчас Андромеда стала похожей на ту, кем она и была на самом деле — чистокровную волшебницу из древнейшего и благороднейшего рода. Властность, гордость и надменность во взгляде, в посадке головы, в голосе — и временами просто поразительное сходство со старшей сестрой, неистовой Беллатрикс…

* * *

Погруженный в эти невеселые размышления, Тэд не заметил, как заснул, а когда проснулся, солнце уже взошло. Он прислушался — вокруг было тихо, только ветер шумел в кронах деревьев.

— Ну что ж... Ночь прошла благополучно, слава Богу. Только все-таки хорошо бы найти попутчика, — проговорил Тэд, поднимаясь и собирая вещи. — Могли бы спать по очереди, чтобы егеря не застали врасплох.

Через несколько дней его желание исполнилось. Когда Тэд сидел у костра и пек картошку — пирожки и ветчина, взятые с собой из дома, закончились, и он купил немного картошки в маггловской деревне — он услышал вдалеке шаги. Прятаться Тэд не стал, лишь поспешно сложил вещи в рюкзак, чтобы быть готовым немедленно аппарировать, и с сожалением поглядывал на костер, где в углях как раз запеклись до готовности несколько клубней. Вскоре среди деревьев показался человек — это был совсем молодой чернокожий парень, лет, наверное, семнадцати, одетый по-маггловски. Но что магглу делать в лесу в такое время?

— Эй, сынок! — позвал Тэд, поднявшись на ноги.

Юноша резко остановился и выхватил палочку. Тэд выставил руки вперед в успокоительном жесте.

— Да не бойся, я тебе не враг. Тоже от комиссии скрываешься?

Лицо молодого человека приняло настороженное выражение, потом он недоверчиво улыбнулся, но палочку не опустил.

— Я просто гуляю. А вы кто?

— Ну... я тоже просто гуляю, если это можно так назвать. Я Тэд Тонкс, целителем в Мунго работал. Магглорожденный.

— А я Дин Томас, — парень наконец поверил, что опасности нет, и подошел ближе. — Вы здесь один?

— Один, — ответил Тэд. — Ты тоже один... гуляешь?

Молодой человек кивнул.

— А ты с какого факультета? Я с Хаффлпаффа, правда, давно уже это было...

— Я с Гриффиндора... вернее, мне остался последний курс, но сейчас таким, как я, в Хогвартс нельзя...

— Постой... Гриффиндор, седьмой курс... А ты Гарри Поттера знаешь?

— Я с ним учился! — Дин сверкнул белозубой улыбкой. — А где Гарри? Вам о нем что-нибудь известно?

— Последний раз я его видел летом, — вздохнул Тэд. — А слышал про него в начале сентября — он тогда вместе со своими друзьями в Министерство явился. Помог сбежать нескольким волшебникам, которых на комиссию вызвали. И с тех пор я ничего не знаю. Однако говорят, что он жив и скрывается... Как и мы.

— Гарри жив? Здорово! — обрадовался Дин. — А я в этом году в Хогвартс не поехал, остался дома. Ну, мне и пришло уведомление, что я должен явиться на комиссию... Однако палочку я им не отдам. Вот и пришлось мне уйти...

— Та же история, — кивнул Тэд. — А родители твои где живут?

— В Лондоне. У меня мать, отчим и три сестры.

— А родственников-волшебников у тебя нет?

— Я не знаю, — признался Дин. — Мама говорит, что мой родной отец... Он ушел еще до моего рождения... Может быть, он был волшебником и исчез, потому что за ним Пожиратели охотились... Вроде он что-то такое маме сказал, когда они в последний раз виделись — что его ищут, и он не хочет, чтобы она пострадала...

— Все может быть, — согласился Тэд.

— А ваша семья где? — спросил Дин.

— У меня жена чистокровная, так что ей ничего не грозит. Дочка еще есть, она уже взрослая, замужем... — Тэду не хотелось рассказывать о зяте-оборотне, и он не стал вдаваться в подробности.

Через пару дней они встретили в лесу двух гоблинов в компании Дирка Крессвелла, бывшего начальника управления по связям с гоблинами. Дирк бродяжничал с начала сентября. Он пытался выдать себя за полукровку и даже подделал какой-то документ, но был разоблачен и бежал, когда его уже переправляли в Азкабан.

— Оглушил Долиша — аврора, который меня вез, — маггловским способом... Пришлось вспомнить, как дрался мальчишкой, когда про волшебные палочки только в сказках читал! — посмеивался Дирк. — А надо сказать, что его, похоже, кто-то крепко приложил Конфундусом. Уж очень легко было с ним справиться...

Дирк отобрал у конвоира его палочку и подался в леса, где вскоре набрел на двух гоблинов — Грипхука и Горнука. Гоблины так толком и не объяснили, почему решили скрыться, и вообще говорили уклончиво, в основном какими-то полунамеками. Правда, Грипхук утаил от Северуса Снейпа и от руководства банка «Гринготтс», где он работал, важную информацию — что меч Гриффиндора, помещенный в сейф Лестрейнджей после того, как трое школьников пытались его украсть из кабинета директора Хогвартса — подделка. И, кажется, гоблин очень гордился собой. Но зачем ребятам понадобился меч — было непонятно. Неужели они собирались убить Темного Лорда — и верили, что меч славного Годрика им поможет?

"Гарри Поттеру Дамблдор какое-то задание дал, Дора говорит, — с горечью думал Тэд. — И эти трое школьников... Только у детей, похоже, и осталась смелость сопротивляться, а взрослые смирились".

Скитаться в компании действительно оказалось легче и веселее. Они уже почти не опасались встречи с егерями — все-таки их пятеро. Еду добывали, совершая вылазки в маггловские деревни и небольшие города, а иногда ловили в речке рыбу и жарили ее на костре.

Незаметно приблизилось Рождество. Тэд все чаще с тоской вспоминал жену и дочь и в конце концов решился навестить Андромеду. Дин тоже собрался к своим. Крессвелл, жена которого после его ареста уехала с сыновьями к тестю и теще, остался с гоблинами в лесу.

И двадцать четвертого декабря, когда короткий зимний день уже начинал клониться к вечеру, Тэд аппарировал к дому и постучал в дверь.